- Я просто схожу вниз, - терпеливо повторила я. - Ненадолго.
Он пожал плечами и отвернулся. Тёмно-зелёные глаза с беспокойством забегали по долине внизу - в поисках неведомой опасности... или хотя бы просто предмета, за который можно зацепиться взглядом и перестать нервничать.
- Жди меня к вечеру, - в который раз сказала я. - А лучше, не жди. Ты же знаешь, я вернусь.
Он снова пожал плечами. Но в глаза мне так и не посмотрел.
Каменистый склон остался позади, и я прибавила шагу - здесь, на мягкой, уже почти болотистой почве, не может быть ни лавины, ни осыпи. Плавными, почти прыгающими движениями - беззвучным и неутомимым «кошачьим шагом», - я углубилась в болото. Кочки и коряги будто сами бросались под ноги, не давая провалиться по пояс, а то и глубже. Расслабленный разум замечал всё вокруг: пёструю птицу на сухом дереве, промелькнувшую справа стрекозу, танец солнечных бликов на покачивающейся осоке. И хруст сломавшейся сухой ветки... Недалеко. Под чьей-то тяжёлой тушей.
Я замерла на месте, на одной ноге, не смея дышать.
Звуки сразу бросились в уши, как будто кто-то прибавил громкость.
Вот шум стрекозиных крыльев, и не одних; вот шелест травы и листьев; далёкий стук дятла, и близкий клёкот ещё какой-то птицы. Через полминуты ожидания сердце уже готово было выпрыгнуть из груди и, казалось, стукалось об рёбра так громко, что услышал бы любой в долине. «Хрясь! Ффыррк! Щёлк!» - прозвучало на всё болото, разом перекрыв и отчаянное биение моего сердца, и бодрый перестук дятла.
- Уффф, - выдохнула я.
Сделав несколько глубоких расслабляющих вдохов, я поскакала дальше. Зачем мне бояться фарлонгов? Эти жирные и неповоротливые твари не обратят на меня внимания, даже если я перед ними спою и спляшу. Вот если попытаться оседлать вожака... Но до такого ещё никто не додумывался. И вряд ли додумается без моей помощи.
Промелькнувшая сбоку гладь воды заставила меня притормозить: впереди топь, идти надо аккуратнее и медленнее. Впрочем, вскоре я понеслась дальше. Слишком много раз здесь всё хожено-перехожено, чтобы такие препятствия могли меня задержать...
За вторым буреломом я остановилась. По-хорошему, мне стоило бы зайти за третий или даже за четвёртый, но громкие испуганные крики птиц заставили меня свернуть с привычной тропы.
Небольшой островок сухой земли, заросший ивами и окружённый стеной камыша, был настоящим птичьим раем. Здесь обитало такое количество птиц, что над островком постоянно нависало пернатое облако из садящихся и взлетающих обитателей. Естественная преграда в виде трёх-четырёхметровой полоски открытой воды (так называемое «окно» - место глубокое и гиблое, провалишься - и не выплывешь) до сегодняшнего дня позволяла птицам чувствовать себя в безопасности. Но сегодня явно что-то случилось.
Я вышла к «окну» как раз напротив брода. Да, через это «окно» есть брод - неприметное местечко, где глубина воды лишь чуть больше, чем по пояс. Я присела на корточки, внимательно изучая ближайшие кочки.
Ну вот, так и есть! - на одном из пучков травы я увидела след. Нет, мягкие подушечки лап не отпечатались на жёстком волокне травы, но кончики длинных, хотя и втянутых, когтей чуть распороли край травинки. Игольчатый или, как его ещё назвают, Колючий кот. Я прикинула его размеры. Судя по когтю, лапа длиной и шириной в две моих ладони, значит, сам кот в холке мне почти до плеча... Да, он легко сможет перейти «окно» в брод. Но вот члены его стаи вряд ли смогли перейти все. Я настороженно обвела взглядом этот «берег». Никого. Интересно...
Дело в том, что колючие коты всегда живут стаями. Каждая стая - это большая семья, с самым большим и сильным котом во главе, «отцом семейства». В стае может быть до полусотни котов: около десятка взрослых кошек-«матерей», примерно столько же взрослых самцов, и множество детёнышей разного возраста. Когда какая-нибудь из кошек рожает малышей, стая остаётся на месте две недели - до того момента, пока котята не подрастут и не начнут уверенно ходить. Всё остальное время стая кочует по своим землям целиком, вместе с самками и котятами. При этом ходят коты очень осторожно, почти не оставляя следов. Первой движется главная самка, «супруга» «отца семейства». За ней гуськом, след в след, идут самцы и самки с детёнышами. Замыкающий «отец» - он крупнее всех остальных, и его след перекрывает следы всей стаи.
Вот и сейчас, судя по следу, стая пошла порезвиться на птичий остров. Но как перебрались котята? Коты никогда не разделяются, не смог бы пройти один - вся стая повернула бы назад. Непонятно...
Я задумалась. Птичьи крики на острове не смолкают, значит, стая ещё там. Похоже, придётся перебираться... Когда я ещё смогу найти колючего кота? Тем более, так близко. Эх...
Мне не хотелось перебираться на остров - кому приятно лишний раз промокнуть и извозюкаться в липкой бурой болотной жиже? Из-за птиц я бы ни за что туда не пошла. Тем более, учёные убедительно доказали, что на птиц местная мутация не распространяется - и то же самое доказали многочисленные экземпляры пойманных пернатых. А вот коты... Игольчатых котов в долине всего несколько стай. Их видели издалека, но ни разу не смогли даже подойти близко. А тут такой шанс - стоит мне только перейти на остров и перекрыть единственный с него выход, как вся стая будет в ловушке!
Нет, этот шанс упускать нельзя.
Прохладная вода заставила меня поёжиться и поторопиться. Промокшая одежда прилипла к телу, и, стоило только выйти из воды, как сразу оказалась очень тяжёлой. Надеюсь, это мне не помешает... Скованность движений в моём деле может оказаться смертельно опасной.
Удобно расположившись прямо у выхода с брода, я выглянула из камышей. Ого-го...
Стая оказалась большой. Даже очень. Больше трёх десятков взрослых котов - и это только у меня на виду! Ещё с десяток, скорее всего, за кустами... Молодняка тоже множество. Годовалые и двухлетки меня не интересовали - а вот совсем маленьких котят я насчитала пятерых. Может, есть и ещё. Это было бы здорово.
Пара минут ушла на то, чтобы вычислить главу стаи и его самку. Ещё минута - на обдумывание плана. Наконец, удовлетворённо улыбнувшись, я принялась за его реализацию.
Чуть сдвинувшись вправо, я достала «душку» - духовой стозарядный игольчатый пистолет, если его, конечно, можно назвать пистолетом. Пятисантиметровая металлическая трубка, небольшой карабин. В карабине - сотня игл, очень тонких, с тёмным пятном дианила у острия. Такую иглу, воткнувшуюся в кожу, зверь даже не почувствует, пока не подействует яд. Здесь, в долине, никакие взрывчатые вещества не действуют, вот и пришлось изобрести этот «духовой инструмент», с тех самых пор ставший обязательным атрибутом снаряжения Егеря. Да и дианил оказался единственным веществом, оказывающим хоть какое-то воздействие на мутировавших животных.
Теперь осталось только дождаться подходящего момента...
Взрослые коты рассредоточились по острову и разлеглись на земле, на первый взгляд сонные и ленивые - но только на первый вгзляд; на самом деле, они контролировали каждый метр территории острова, внимательно наблюдая, не угрожает ли стае какая-нибудь опасность. Молодняк резвился между ними - подросшие детёныши пытались охотиться за галдящими пернатыми, а совсем маленькие котята играли в догонялки или теребили тушки убитых родителями птиц.
«Отец семейства», расположившийся неподалёку от меня, негромко заворчал и поднялся. Я затаила дыхание. Неужели он меня услышал? Нет, он просто решил сменить позицию... Слава богу! Если бы он меня заметил первым, то моя песенка была бы спета. А теперь он улёгся спиной ко мне - отлично! Да ещё и открыл вторую по значимости цель - свою «супругу». Так, осталось только вычислить, где именно лежат взрослые коты, скрытые от меня кустами...
Резкий треск неподалёку прозвучал, как выстрел. Я вздрогнула, но коты меня не услышали: вскакивая на ноги в поисках опасности, они сами наделали немало шума. Молодняк замер неподвижно, подчиняясь требовательному шипению взрослых.
Все взгляды обратились в ту сторону, откуда донёсся звук. Тихо, тихо, тихо... Я уже почти успокоилась, когда с оглушительным треском и грохотом в наступившей было тишине (а куда делись все птицы?!!) на остров вторглась огромная, тяжёлая серая туша. Нет! Только не «мамонт»!!!
«Мамонтом» этого гиганта прозвали Егеря, не желая запоминать зубодробительное название, данное ему биологами. Восьми-девятитонная туша с непробиваемой ороговевшей кожей, из которой выбивалась серая, жёсткая, длинная шерсть. Сросшиеся когти на лапах напоминали заострёные копыта, острые, строящие ребром чешуйки хвоста растопырились перед боем. Но самое главное оружие «мамонта» - это его «бивни». Длинные клыки с режущими кромками, торчащие из пасти будто бы во все стороны. Небольшие рога над глазами теряются на фоне всего остального вооружения и выглядят совсем безобидными...
Но хуже и опаснее всего то, что этот «мамонт» - «взбесившийся»!!!
Спаси, господи... только ты можешь меня спасти.
Короткий миг замешательства прошёл, и противники бросились в бой. С воем и рычанием взрослые коты ринулись на врага, в отчаянной, бессмысленой попытке спасти детёнышей и спастись самим. «Мамонт» сразу оказался погребён под множеством тел. Когти и клыки мелькали, пытаясь вспороть неподатливую, жёсткую броню гиганта. Но всё было напрасно: вот один кот напоролся на «бивень» и упал в воду уже бездыханной тушей; вот другой - чешуйки-лезвия длинного хвоста полоснули поперёк спины, легко, мимоходом перерубая хребет коту, не уступающему мне ростом...
Количество неподвижных тел увеличивалось. В бой уже вступил молодняк, заменяя павших собратьев. Ещё пара минут - и всё будет кончено.
Уходить! Надо уходить!!! Может, «мамонт» не заметит меня в горячке боя... или не станет преследовать...
Нет. Он «взбесился» - а значит, мне не уйти. Остаётся только подороже продать свою жизнь...
Я выхватила «душку» и стала палить в «мамонта». Мне нужно попасть в морду - в глаз или в рот, - других уязвимых мест у гиганта нет. Или я их не знаю...
Коты бросались на «бивни», под копыта и под удары хвоста с остервенением смертников-берсеркеров. В кого-то из котов попала я - и они мягкими, безвольными тушами распластались по земле... Но и мне наконец повезло. Несколько игл, одна за другой, вошли в разодранную котами морду «мамонта» - и я, ликуя, стала ждать результата, на всякий случай не переставая палить по твари.
«Мамонт» взревел, сбрасывая с себя котов и топча тех, до кого смог дотянуться. «Бивни» впились в очередного противника... Но воинственный рёв оборвался, ноги гиганта подогнулись, и обмякшая туша грохнулась на бок, придавливая «отца семейства» и ещё двух котов. Насмерть.
Поле битвы замерло. Оставшиеся в живых застыли истуканами, не в силах осознать собственное спасение.
Самое время для моего выхода.
С трудом сбросив победное оцепенение, я открыла огонь. Подряд, не глядя, по всем котам, оказавшимся рядом и только что спасшим мне жизнь...
По щеке побежала слеза. К чёрту, всё к чёрту... Он был прав.
Яростно-взбешённый рёв уже не испугал. Руки делали привычную работу, одного за другим отстреливая бросающихся в атаку котов.
Мне нужно убить их. Всех. Кроме детёнышей...
Рёв стих. Я вздрогнула, обнаружив, что никто не нападает. На долю секунды охватило смятение: затаились! ждут! где?.. - и сразу отступило, открывая взгляду груды окровавленных тел. Ещё тёплых...
Рядом кто-то застонал. Тихо, надрывно... Совсем по-человечески.
Я невольно шагнула вперёд. Нашарила взглядом тяжело вздымающиеся и опадающие бока. Самка, «супруга» вожака. Разодранная спина и залитая кровью морда, на которой... Умные, ясные, лишь чуть затуманенные болью пронзительно-синие глаза.
И в них - укор.
Мы вместе бились против одного врага. А победила я... Только я.
По привычке я внимательно осмотрелась - вдруг какой-нибудь кот ещё жив и лишь притворяется, чтобы напасть неожиданно? Потом присела рядом с самкой.
Глаза в глаза... Мы. Ты и я.
- Ваши дети выживут... Обещаю, - тихо сказала я.
Словно в подтверждение моих слов рядом шевельнулся котёнок, пытаясь выбраться из-под тела уже почти взрослого брата. Детёныш завозился, скребя когтями по земле и возмущённо шипя.
Я перехватила отчаянный взгляд самки на малыша и ответила:
- Да. Я заберу его. Я возьму его с собой, и он вырастет... Умным, сильным, красивым. И, главное - разумным... Правда...
Синие глаза затуманились. Большая голова мягко опустилась в натёкшую лужу чёрной, как дёготь, крови. Или только кажущейся чёрной...
Я встала. Потёрла глаза и начала искать.
Малыши очень вёрткие и хитрые. Они отлично прячутся, быстро и качественно. Если их испугать, то искать можно долго. А здесь... Как не испугаться?
А мне нужно их найти.
Хотя бы потому, что я обещала их матери...
Я искала долгих два часа. Ходила по скользкой траве, прижимая к груди уже успокоившегося, пригревшегося и уснувшего котёнка. Того самого, что никак не мог освободиться.
Я искала его братьев и сестёр и, находя очередное тельце, еле удерживалась от желания зажмуриться и бежать. Скорее... Бежать. Всё равно куда...
Только одно останавливало меня. А что, если... кто-то ещё жив?
Нет, никого.
Больше - никого.
И безумие подхлёстывало всё чаще, заставляя сердце биться быстрей, а разум отступить куда-то за грань существующего. И желание... единственное желание - бежать. Бежать. Бежать!
...Нет. Искать. Обещала.
Над хмурым лесом сгущались сумерки.
Обойдя островок по третьему кругу, я поняла - бесполезно. Больше мне никого не найти.
Надо идти домой, иначе будет поздно - в темноте мне не выбраться из болота. Домой... На базу. К нему...
Домой. Там ждут.
Лес отпускал меня неохотно, цепляя каждой колючкой и незаметно пытаясь сунуть под ноги то корягу, то топь. Я шла вперёд.
Что-то трещало рядом, кто-то громко и надрывно вопил, толкая меня в пучину безумия. Я не смотрела по сторонам. Домой...
Впереди оказалась туша. Большая, тяжёлая. Чья-то - и уже не важно, чья... Бежать! Бежать!!!
От тряски и рывков проснулся котёнок. Дёрнулся, мяукнул.
Я очнулась. На базу! Скорее...
До выхода из леса всего ничего. Вытяну. Должна. Обещала...
Я буквально вылетела на склон, всхлипывая от нервного плача и с обожанием глядя на каменистые россыпи. Горы... Взгорья... База!
Скоро я буду дома...
- Мы выбрались, киса! Ты понимаешь - я выбралась!!! - Я, истерически хохоча, закружилась на маленьком пятачке ровной поверхности. Мне казалось, ещё чуть-чуть - и я взлечу... Плюхнулась на живот, не желая отпускать от себя землю. Такую родную, твёрдую, такую верную... - Мы выжили, киса! Мы вышли из этого болота, будь оно проклято!!!
Котёнок мяукнул. Удивлённо и чуть обиженно.
Мол, что ты меня теребишь? Я так хорошо, сладко спал, а ты...
Я снова рассмеялась. На этот раз звонко, заливисто, искренне.
Ничего, малыш. Я принесу тебя на базу, а там... Ребята справятся, я уверена. Не зря же они уже полтора года пашут в этом проекте! Они уже должны были понять, отчего в этой чёртовой долине все млекопитающие, от мала до велика, рождаются разумными. А, повзрослев, быстро и неизбежно теряют разум, становясь глупыми, злыми и раздражительными... И в итоге сходят с ума. Они, «взбесившись», бросаются в бой с первым же, кто окажется рядом, и не успокаиваются, пока не погибнут сами...
Да, и, заодно, объяснят, почему Егерь, разочаровавшийся в своём деле... бывшем моём деле... брр!.. бывшем! - почему такие Егеря сразу погибают на болотах.
Все.
Ни один не смог вернуться на базу - чтобы прийти и сказать: «Я - пас. Я больше не буду этим заниматься.»