Аннотация: Название рабочее, текст отрывочный... Что получится, и выйдет ли что-нибудь - сие науке не известно.
- Не дури, парень! Не лезь не в своё дело.
Это был очень умный совет. Очень. С одним маленьким кинжалом за поясом выступать против почти двух десятков наёмников во всеоружии - это даже не дурь. Это глупость. Сумасбродство, граничащее с сумасшествием. Самоубийство.
Но на лице у мальчишки, чья тонкая кисть сейчас прильнула к рукояти кинжала, не отразилось и тени сомнения. Впрочем, как и испуга.
- Вы ошиблись. Это моё дело.
Голос юнца был негромким и спокойным. Опасным был голос. Но те, чьи мысли уже занимало предстоящее вскоре развлечение, предпочли этого не заметить.
- Отстань, парень, - небрежный взмах рукой чётко обозначил противоположную оценку происходящего. - Кто она тебе? Сестра, невеста?
Наёмники сыто заржали, оценив шутку. Мелкий и щуплый паренёк - на вид лет двенадцати, - в качестве жениха действительно выглядел на редкость нелепо. Даже несмотря на взрослого покроя добротную одежду и невозмутимо-серьёзный вид.
Но ещё нелепее была бы в качестве невесты худенькая девчушка лет восьми в заляпанном платьице. Она совершенно не понимала происходящего, но уже собиралась заплакать - от внезапной обиды и растерянности.
- Я повторюсь: отпустите её, - в тихий и по-прежнему ровный голос закралась неясная нотка то ли шипения, то ли шумного дыхания. Просто едва слышимый уху звук. Но у всех, собравшихся в зале, по спине невольно пробежал холодок.
- А может, ты и сам хочешь... того... поучаствовать? А, парень? - со слащавой улыбкой на жирных губах высказался тучный мужчина, крепко держащий за ворот платья напуганную девчушку. Костюм, в котором щеголял сластолюбец, был залит вином и заляпан соусом, но даже в таком состоянии стоил больше, чем весь трактир и курьерская конюшня, вместе взятые.
- Я не хочу вас убивать.
Тонкая вертикальная складка пересекла детский гладкий лоб, обозначив гневную морщинку. Только теперь, внезапно, стало заметно, насколько бледен был мальчуган - в его лице не было ни кровинки, кожа казалась голубоватой и полупрозрачной.
- А уж как я тебя не хочу... убивать... - понизив голос, сообщил мужчина и ухмыльнулся. Довольный гогот окружавших его наёмников грянул с новой силой, заглушая всхлипы расплакавшейся-таки "невесты".
- Вы не люди, - внезапно, со злостью, выговорил малолетний защитник. - Вы даже не скоты! Животные благородны в своём естестве. А вы... Мразь. Мразь и погань! Вы давно уже мертвы. Я лишь уберу зловонные останки туда, где им и место.
Хохот как отрезало. В затуманенных алкоголем, спутанных чувством полного превосходства над "противником" мозгах наёмников ещё только разгоралась ярость. Лица успели застыть, а руки потянуться к рукоятям мечей.
Оцепенение разорвал скомканный, сразу захлебнувшийся вопль. Всё верно, с перерезанной глоткой не очень-то повопишь... Юркий мальчуган успел коснуться троих, прежде чем остальные спохватились, повскакивали с мест и организовали оборону, задвинув нанимателя себе за спины. Что бы не случилось, они всё же оставались охранниками, хоть и наёмными.
В неразберихе никто не заметил, что защитник успел в буквальном смысле вырвать из лап главного мерзавца его жертву. Подтолкнув девчушку к барной стойке, где заламывала руки невысокая темноволосая женщина, юнец замер в боевой готовности посреди зала, не торопясь нападать самолично на ощетинившихся мечами наёмников.
За их спинами взвыл наниматель, обнаружив зажатый в кулаке оторванный воротничок. Его яростные вопли сводились к указанию немедленно растерзать мальца и вернуть девчонку - несмотря на то, что малец уже успел положить троих, а девчонку давешняя женщина - мать? - поспешно увела куда-то вглубь трактира.
Наёмники колебались недолго. Деньги в их кошельках требовали немедленного исполнения приказа, а расставаться с деньгами никто не хотел.
Первый клинок, нацелившийся в сердце бледного мальчишки, коротко звякнул и со всего маху вонзился в пол. Не теряя ни мгновения, детская фигурка прильнула вплотную к обладателю меча и застыла.
Удивлённые собратья наёмника не сразу поняли, что их товарищ не просто не двигается, но даже уже и не дышит. Только когда бледный юнец выскользнул из-под согнувшегося воина, тело последнего угловато и тяжело осело на пол.
Ярость и звериный вой захлестнули зал. Наёмники рванулись вперёд единой массой, мечтая задавить, разорвать, растереть в порошок пугающего их мальчугана.
В течении нескольких минут невозможно было разобрать, что происходит. По полу разлетались кровавые брызги. Вопли боли мешались с рёвом бойцов. Нелепое нападение незаметно переросло в беспощадное побоище, оставляющее неподвижно лежать на полу всё больше и больше человеческих тел.
Вот только тела щуплого мальчишки с голубоватой кожей среди них не было.
- Не серчай за разгром, хозяин, - с поклоном обратился мальчишка к трактирщику. - Не так я хотел отблагодарить тебя за гостеприимство...
"А как?" - опасливо-молчаливо вскинул глаза дородный мужчина за стойкой. Что у мальца за душой ни гроша, он понимал и раньше, когда распоряжался покормить приблудыша. Но что тот окажется способен положить одним ножом десяток головорезов и даже не сбить дыхание, - такое трактирщику не привиделось бы и в страшном сне.
- Позволь развлечь твоих гостей, хозяин.
"Оставшихся", - мрачно подумал трактирщик, но рассердиться на мальца так и не смог. Как и осудить того за устроенную резню - сам бы, если б был в силах, давно всех высокородных мерзавцев перевешал или утопил.
- Чем развлекать будешь, воин? - с неловкой иронией поинтересовался он у мальчугана. И, на миг обернувшись, мотнул головой прислушивающейся к разговору служанке, чтоб прибрала безобразие в зале.
- Песней, - мягко улыбнулся виновник безобразия. Улыбка вышла лёгкой и чуть печальной. - Инструмент у меня есть, слова найдутся... А коли прибыль будет - так тебе она нужнее, хозяин.
И мальчишка направился лёгким размашистым шагом к своему столу, где лежал на лавке перевязанный и запылённый дорожный мешок.
Служанка, оказавшаяся матерью той самой маленькой девочки, прибрала всё в рекордные сроки и робко присела на свободную лавочку. Широко распахнутыми влюблёнными глазами она смотрела на спасителя своей дочери и не могла налюбоваться.
А малолетний защитник между тем мягкими, нежными движениями распаковывал замотанный в холстину инструмент. Им оказалась гитара, и при виде этой гитары зал ошеломлённо замер.
Тёмно-бордовое дерево подчёркивало плавные линии маленького корпуса. Белая дека с бледно-жёлтыми нитями струн уже изрядно потёрлась, но всё ещё блестела покрытием. Завершали картину молочно-белые руки мальчишки, обнявшие инструмент.
Зал шумно выдохнул, боясь поверить в происходящее.
Юный музыкант вскинул глаза, заметил наконец реакцию окружающих и бесшабашно улыбнулся. Подмигнул всё ещё пребывающим в ступоре зрителям, пробежался пальцами по струнам - и хорошо поставленным, высоким голосом затянул: