Вечер. Еще не совсем поздно. Читальный зал. Первый, попавшийся на глаза томик какой-то заумной дребедени между ладонями. И снова взгляд на два ряда ниже. Ее тонкие бледные пальцы шелестели желтыми страницами, оставляя на уголке каждой влажный след ее слюны и невидимый отпечаток. За этот час, раз в день, он старался как можно больше ее разглядеть, как-бы впитать в себя. Чтобы все остальное время, когда где-то внутри станет пусто и начнет просить пищу для размышлений, он обращался к ней. Всегда, к ее образу, такому не цельному и, порой рассыпающемуся в мыслях, образу, который был назван"она", и, в особенности, после таких "встреч" , добавлялись новые , чаще внешние, реже-предполагаемые душевные черты. Это могло быть что угодно: легкое движение ресниц над книгой или то, что она впервые опоздала на 7 минут, а он ждал. Они совсем не были знакомы. Но это вносило в его, наскучившую ему к 36-годам, жизнь разнообразие и легкий смысл. Было куда стремиться и он знал, что будет делать в 6 часов вечера. Сегодня он опять пришел к ней. Занял место на два ряда выше. Она читала. Волосы убрала в хвост и открыла его взгляду шею. Там, под тонкой( вот-вот будто-бы порвется) бархатной и совсем белой кожей по вене течет жизнь, кипит- приятно думалось ему. И эти контрасты: белого, чего-то очень тонкого и спокойного с красным, мощным, с силой разбудили в нем эмоции, целую бурю. а главное, нарастающее ощущение понимания сосуществования всего глубокого и такого разного, всего, что есть в сознании. В голове рвались какие-то канаты. Один за другим. И бились о новые мысли старые стандарты и недопонимания с треском. Такое разное, высокое человеческое проходило рядом с ним, близко. А глаза,как завороженные, отслеживали пульсацию тонкого, едва заметного пути на шее. И ему казалось, что он слышит стук ее сердца. Невыразимый гул в голове. Все орбиты с планетами сошлись и замерли на миг, все упростилось и стало до невозможного легко и ровно. все сошлось в одной линии на ее шее. Кто-то громко засмеялся и он вылетел из этого. Зашуршали страницы, вернулась библиотека и стало удивительно тихо здесь, снаружи. Открылась еще одна грань. Он встал, забрал книгу и вышел. Она не обернулась....
Красная бархатная обшивка дивана неприятно зашуршала под его скользящей ладонью. Щека онемела от сна на животе. Густой запах алкоголя и чего-то сладкого пропитал декоративную подушку под головой и воздух комнаты. Кто это была этой ночью? Чьи бедра на этот раз сверкнули перед зеркалом напротив дивана и исчезли в вечно распахнутых и всем известных дверях его комнаты. Сквозь черные бумажные шторы рвалось утреннее солнце, прорезая через щели пыльный воздух. Кто это была? Катя? Ира? Загорелые в соляриях изящные шеи и ни вены, ни пульса, ни души.
А сегодня вечером он придет снова. В ожидании чуда, с томиком в руках. но он никогда не откроет его, у него здесь своя книга.