Увы, его подрезали на взлёте,
Когда мальчишка превращался в мужа.
Не в сложности, а в ясности был гений,
Пророк простого, истинный поэт, -

Сорвался в полушаге от вершины...
Проклятье тем, кто под руку толкнул!
Лишь тех, кто в исполнение приказа
Стрелял - хоть неохотно, да прощу.

Нас жития святых смиренью учат
И предстают примером славной жизни,
А также образцом достойной смерти.
Герой мой ярко жил, тут не поспоришь,

Да только смертью не попрал он смерти;
Таким, как он, всего дороже жизнь
И то, что в жизни этой можно сделать:
Отвоевать, исследовать, пропеть.

Когда святой приемлет страх и муки,
Оставшимся в живых светлей и легче -
Так смерть Христа предстала искупленьем,
Способным оправдать и грех Иуды.

Но если умирает тот, чья сущность
Вмещала африканские просторы,
Холодные дворцы Санкт-Петербурга,
Эола арфы звон и гимн рассвета,

Волнение межзвёздного эфира,
Рёв бури, запах пенистого моря
И прозревала суть иных миров...
О, если умирает вдруг создатель

Досель никем не найденных созвучий -
Нелепо, будто ногу подвернувший
И рухнувший виском на острый камень,
И гибелью своей уничтожает

Все чудеса, всю ярость озарений,
Всю звонкую прозрачность мысли-в-слове,
Какой теперь, уж как бы ни старались,
Наследники поэта не достигнут...

Как смерть страшна!
Как велика утрата!


		12.02.11