Наверное, классика тем и отличается от попсы, что заставляет к себе возвращаться. Современники возводят кого-то на пьедестал, а время решает, кому там пребывать в веках, а кому уйти в небытие вместе со своим веком. Я не собирался перечитывать Льва Николаевича Толстого, но вот неожиданно в руках оказалось произведение, которое ни в какие школьные программы никогда не входило: - тоненькая книжечка "В поисках веры". Эффект от прочитанного был шокирующий, породивший огромное количество вопросов и несогласие с автором. По мере того как я вникал в религиозные взгляды великого писателя в душе поднималось неприятие и даже протест. Я просто не мог ни изложить свои мысли ( "Попытка спора с гением" http://samlib.ru/editors/n/nekrasow_a_g/httpsamlibrucgi-binzhurnaloperationnew_bookdirnnekrasow_a_g-12.shtml)
Рискнув вступить в этот заочный спор, я привлек в союзники философа Ильина, который много лет назад жестко полемизировал с адептами "непротивления злу силой". Доводы его показались мне очень убедительными, может быть потому, что совпали с моими собственными мыслями. Я целиком встал его сторону и вроде бы счел вопрос для себя закрытым. Но все-таки остались сомнения:
" Неужели Толстой, не знал о том, что пишут и думают противники его учения. А может он знал и понимал гораздо больше чем оппоненты?"
И вот я снова перечитываю "Анну Каренину. С удивлением отмечаю, что язык далеко не безупречен . У многих современных авторов, особенно в женской прозе, произведения намного легче читаются. Может дело в том, что читатель с тех пор изменился? Перегруженный информацией современный человек хорошо воспринимает ее только в очень изящной упаковке.
Но, тем не менее, интерес к книге не пропадает. За достаточно сухим изложением сюжета чувствуется глубина и сила таланта гения. А когда дохожу до сцены встречи Каренина и Вронского у постели умирающей Анны вдруг понимаю, что читаю сейчас не художественный вымысел, а откровение по силе не уступающее библейским. И написано оно современным понятным нам языком, что еще больше увеличивает эффект воздействия.
Я не знаю, зачем понадобилось Льву Николаевичу отдельно излагать свои религиозные взгляды! Здесь он и так сказал все, разбив почти все доводы противников, показав величие христианского всепрощения, его способность развязывать самые сложные узлы. Кроме того, понимаешь, что иного пути развязать страшный узел, в который сплелись судьбы героев, просто не существует. Мне кажется, что именно эта сцена вершина романа. Здесь дух человеческий воспаряет вверх, побеждая земное притяжение.
" Но что дальше?"
А дальше земное притяжение снова вступает в свои права. Автор последовательно, сдержанно и гениально показывает, почему люди не могут постоянно пребывать в лучах истины Христовой. Злая внешняя сила понуждает их жить по правилам и законам, совершенно далеким от истинного христианства. Сила эта многолика и вездесуща,она родовое проклятие человечества. Огромное количество людей в целом незлых и даже симпатичных, сами не ведая того, становятся ее частью. Чтобы преодолеть ее власть человек должен добровольно порвать почти все связи с этим миром (как путь для избранных, это практикуется почти во всех религиях), или же он должен обладать огромной силой характера. Подавляющему большинству людей такое недоступно. Толстой хорошо понимает это, но иного пути спасения человечества не видит. И в этом он куда более прав, чем все оппоненты, твердящие банальную истину, что, подставив вторую щеку, не проживешь.
Однако остается все-таки одно "но". И Каренин, и Вронский, и Анна - люди добрые и благородные. Злой рок завязал их судьбы так, что счастье одного становится несчастьем другого. Злой рок пробудил в душе Анны темную иррациональную ненависть к мужу. Толстой гениально показывает, что только христианское всепрощение могло бы этот узел разрубить. Однако мир этот, к сожалению, устроен так, что так далеко не все люди обладают душевными качествами героев романа. Есть те, кто не задумываясь, наотмашь ударит в другую щеку, сдерет кожу с отдавшего последнюю рубашку. Возможно, зло, которому они поклоняются, результат разрушительного действия той самой внешней силы, но оно уже так прочно въелось в их души, что практически стало их частью. И отделить черное от белого под силу лишь только святому или Богу. Именно о недопущении такого зла пишет Ильин. И спорит он с Львом Николаевичем уже из другой эпохи. Они почти современники, но когда Ильин писал " О непротивлении злу силой " между ними уже лежал страшный рубеж первой мировой и трех русских революций. Родовое проклятие человечества, мешающее жить по законам христианства, видоизменилось в своем проявлении, обернулось своей самой черной сатанинской стороной. Крестьяне, с которыми Левин ходил на покос, в девятьсот пятом году сожгут его имение. Каренину придется бежать из России. Добряк Стива, при временном правительстве, скорее всего, нацепит красный бант, но потом тоже вынужден будет эмигрировать. А возможно приспособиться и к новой власти. Отречется от своего барского происхождения, облачится в кожаную тужурку и будет подписывать в наркомате расстрельные указы.
Предчувствовал ли Лев Николаевич приход новых форм зла, как предчувствовал это Достоевский? Возможно да, но продолжал верить, что оно преодолимо. И указанный им путь преодоления зла, возможно, единственно верный. Только вот для того, чтобы идти по нему, нужна великая стойкость и сила.