Картинка из детства: Летнее утро на даче. В открытое окно спальни, почти касаясь стекла, заглядывает береза. Легкий ветерок шевелит листву, и веселый солнечный луч играет с ее тенью. Перекликаясь о чем-то своем, с ветки на ветку порхают две маленькие синицы. Откинув одеяло, я заворожено слежу за их прыжками. На душе радостно и спокойно, как может быть только в детстве, когда впереди еще длинное лето, жизнь кажется бесконечной, а мир вокруг полон волшебных тайн и загадок.
С тех времен память хранит множество зарисовок, но именно эта стала символом лета и счастья. А птичий танец ее апофеоз, воплощение радости бытия и соединения с природой. Может поэтому сквозь годы пронес я в душе маленькую мещанскую мечту о своем загородном доме. Чтобы однажды проснувшись, снова увидеть, как дрожат за окном листья, а по веткам деловито расхаживают пернатые соседки.
Спросите, чего же тут мещанского? Может быть, и ничего. Просто с детства приучили мечтать о чем-то великом: открытиях, подвигах, романтической любви, крепкой, как скала, мужской дружбе. Я и сейчас все это не отрицаю. Без идеалов, без стремления к вершинам, запросто можно скатиться в твари жующие. Но все-таки жизнь оказалась куда сложнее плакатных лозунгов. Помню как-то в журнале "Юность", еще пребывая в соответствующем названию возрасте, прочел маленький фантастический рассказик. О том, как живет на Земле глубоко законспирированный агент инопланетной цивилизации. И пока не получил еще задание от "центра", пытается из массы людей никак не выделяться. Но для существа со сверх-способностями сделать это не так просто! Приходиться идти на жертвы. С девушкой любимой расстаться, с лучшим другом отношения прекратить. Потому как, чувствовали, что не тот он, за кого себя выдает, ни такой, как все. По той же причине и творческий талант вынужден был в землю зарыть. Так что, расставшись со всем, к чему лежало его очеловечившееся сердце, собрав он волю в кулак, и ждал приказа начать шпионскую миссию. И вот из глубин космоса, словно чертик из табакерки, вынырнул, наконец, связник. Герой к нему с докладом:
Этап внедрения завершен! К выполнению задания готов!
А в ответ ему:
- Благодарим за службу, агент! Выполнил ты уже свое задание. Прожил тихо и незаметно, ничего в жизни не совершил, ничем из толпы не выделился. Так что, жди, скоро пришлем замену...
Вот такая получилась грустная история! Сейчас понимаю, что это всего лишь хорошо сделанная агитка. Призванная побуждать у молодежи энтузиазм, без которого система уже начала буксовать и погружаться в летаргический сон "застоя". Но тогда, прочитанное сильно взяло за душу. Страшно стало, что также бездарно потрачу лучшие годы. Проживу скучно и пошло без настоящей любви и дружбы. И от этого страха обыденщины потянулся по жизни шлейф глупостей и ошибок. Пыжился изо всех сил, старался. Но было все это суета и томление духа!
В итоге, чего боялся, к тому и пришел. Но на судьбу все равно жаловаться не буду. И любовь настоящую под осень жизни встретил. И мечту свою маленькую о загородном доме, осуществил. Правда, домом эту хибарку назвать сложно. Особенно, если сравнить с хоромами соседей. Но старюсь не сравнивать и не завидовать. Потому, как это тоже суета и томление духа. Человеку не так уж много и надо! Быт организовал, уют стараниями жены обеспечил. Стены, крыша есть и главное, березка, как тогда, много лет назад, прямо в окна смотрит. Снова по утрам любуюсь, как играет солнце на листьях, а по ветке, бросая на меня ироничный взгляд, расхаживает синица. И откуда-то из детства, а может из бездонных глубин родовой памяти накатывает радость. Хочется раствориться в этой утренней благодати, вместе с пернатой гостьей взлететь над березой, мокрым от росы садом и крикнуть: -Вернулся!
Впрочем, утро для меня традиционно лучшее время. Оно словно очередное рождение, когда еще целая жизнь впереди, и что-то еще обязательно сбудется и свершится. Но приходит день, палящее солнце выжигает утреннюю эйфорию. Часы между полуднем и вечером самые тяжелые. Белый шар, зависнув на потускневшем небосводе, продолжает иссушать землю. Грядки покрываются сеткой трещин, вдоль которых, словно крохотные человечки на картине Апокалипсиса, мечутся муравьи. А солнце, не торопясь, продолжает свой путь, высвечивая все закоулки памяти и души, куда предпочел бы не заглядывать, как можно дольше.
Но на закате сразу становиться легче. Природа опять оживает, возвращая отнятые дневным пеклом краски. Тени становятся длинней и гуще, небосвод расчерчивают красные и фиолетовые полосы, а на горизонте далекой горной цепью проступают розовые облака. В эти часы обычно стихает ветер, и березы, высоко взметнувшись над дачными заборами, заворожено смотрят в фиолетовое небо. А я, отдыхая от дневных трудов, с чашкой ароматного чая сижу на веранде и подогу наблюдаю за полетом птиц. Разве мог бы предположить лет пятнадцать-двадцать назад, что стану вот так коротать время! Но, на самом деле, это не такое уж и пустое времяпровождение. Недаром, когда-то жрецы по птичьему полету предсказывали судьбу!
Тени от смородинных кустов уже подползают к самой веранде. Облака постепенно темнеют. На их фоне две острокрылые птахи вдохновенно чертят на небе только им понятный рисунок. Они явно работают в паре. Может это брачный полет, может некий иной скрытый для нашего понимания ритуал, и уж точно не случайный хаос движений. В резкой смене высоты и траекторий есть нечто глубоко символичное и магическое. Но вот пташки вдруг куда-то исчезли. В небесной мистерии появляется новый персонаж. Под самыми облаками неторопливо и грозно начинает описывать круги хищник. В движениях птицы покой и сила. И, наблюдая за ней, чувствую, как из глубины души проявляется ощущение изначальной свободы. Не той мелочной и тщеславной, позволяющей тешить гордыню и разгулявшееся эго, а настоящей, безграничной, как небо, по которому чертят свои плавные круги птица. И в этот краткий миг прозрения начинаю понимать, к чему неосознанно, долгим путем проб и ошибок, стремился все прошедшие годы. А остальное было лишь метанием впотьмах, маршировкой под чужие речевки, тратой времени, сил, суетой и томлением духа...
Прополка
В детстве я это занятие ненавидел. Когда дед, человек строгий и властный, стараясь приучить молодого оболтуса к труду, делал предложение, от которого сложно отказаться, я, скрепя сердце, шел на грядки. Усевшись на корточки, брезгливо двумя пальцами начинал тянуть былинки. Казалось, что глупее и примитивнее, сложно чего-либо придумать. Душа рвалась в компанию сверстников, таких же ленивых, но свободных от трудовой повинности недорослей. Пока я под палящим солнцем сгибался над сорняками, они веселой велосипедной командой гнали куда-нибудь к лесному озеру или шлепали картами в тени беседки. Живо представляя это, я чувствовал себя глубоко несчастным, и норовил быстрее ускользнуть из-под строго взора деда.
Но вот прошли годы. Ранним утром, облачившись в старую одежду и водрузив на голову широкополую шляпу, иду в сарай. Беру ведро, резиновую подложу, трехзубую тяпку и отправлюсь на огород. И, заметьте, делаю это исключительно по зову сердца!
На грядках за время моего отсутствия снова выросли сорняковые джунгли. Оценив обстановку, опускаюсь коленями на толстую резины и начинаю прополку. Первым на очереди укроп. Осторожно отделяю его мохнатые венчики от плевел, и безжалостно выдернутые сорняки летят в ведро. Тут ничего личного! Обычная для природы борьба за выживание. Я вовсе не враг лугового разнотравья, но только за пределами моего участка. Здесь должно произрастать только то, что под моей опекой. Дикорастущая трава допускается лишь в виде мелкой поросли под ногами, буйную силу которой я раз в две недели усмиряю косилкой. А уж на грядке ей совершено нечего делать!
Работа продвигается медленно, но я никуда не спешу. День опять обещает быть жарким, но пока еще над землей висит прохладна. Умытый росой сад смотрит в синее с редкими облачками небо. По вскопанной вчера грядке, деловито расхаживает трясогузка. Громко шелестя черно белыми крыльями, перелетает с одного куста на другой сорока. По очищенной от сорняков земле куда-то деловито бегут крохотные муравьи. На межгрядье по еще не вырванному стеблю, извиваясь волной, медленно ползет вверх зеленая гусеница. А над ней на пушистом венчике дикого злака раскрывает крылья божья коровка. Ни в какой туристической поездке по самым красивым и экзотическим местам не достигнешь такого единения с природой! Сейчас я не посторонний зритель, а сам участник великого круговорота. И в тоже время немного еще и творец. Доверенный мне во владение клочок земли формирую согласно моим потребностям и вкусам.
Отделив культурны всходы от самых ближних сорняков, берусь за тяпку. Три хищно загнутых зуба вгрызаются в почву, помогая выдирать оставшуюся поросль. Рыхлить стараюсь как можно ближе к корням, чтобы им было легче расти и питаться. При этом грядка сразу приобретает ухоженный вид. А для меня, в последнее время, это становиться все более важным. Наверное, с годами приходит осознание взаимосвязи внешней гармонии с практической пользой. Некрасивая модель не полетит - утверждают авиаконструкторы. Некрасивая грядка не даст урожая - говорю следом за ними.
Закончив с укропом, перехожу дальше. Петрушка, как обычно, долго просидела в земле, и сейчас крохотные ростки тонут в сорняковом разливе. Первая мысль, что ничего уже не поправишь. Но вот замечаю среди травяного хауса характерно зубчатый листок, осторожно освобождаю его от соседей, и тут, же обнаруживаю в траве другие стебли. Снова, опустившись на колени, медленно передвигаюсь вдоль грядки. Солнце уже начинает припекать, пахнет нагретой травой и землею. Неожиданно откуда-то сверху раздается скрипящий звук. Поняв голову, вижу как на фоне синего неба, медленно взмахивая крыльями, пролетает ворон. Проводив его взглядом, продолжаю работу. Теперь уже тороплюсь, чтобы закончить, пока не наступила жара. Наконец, петрушка освобождена из плена. На сегодня хватит! Со смешанным чувством усталости и удовлетворения отправляюсь мыть руки.
На следующий день, окультурив оставшуюся часть огорода, с расстояния нескольких шагов любуюсь своей работой. Поперек грядок протянулись стройными рядами лук, салат, укроп, руккола, горчица. Не единого сорняка, стебелек к стебельку, листок к листочку! Между ними, словно пышный ковер, взрыхленная и еще мокрая поле вчерашнего полива земля. Петрушка, получив свободу, всего лишь за одну ночь поднялась над грядкой и распушила свои резные листочки. Если бы дед видел сейчас плоды трудов моих, наверняка бы приятно удивился. А я удивляюсь тому, что когда-то не любил прополку.
Табурет
"...Итак, прежде всего я сделал себе стол и стул..." - гордо сообщает Робинзон Крузо. Вроде бы ничего значимого, но для него настоящая победа. Утверждение за человеком права на комфорт и порядок среди хаоса стихии. А еще и радость созидательного труда, мерцание заложенной в нас искры Божьей. Ну а мне в дачном хозяйстве тоже не помешала бы парочка табуреток. Конечно, все сейчас можно купить, но вспоминая Робинзона, сам берусь за инструменты. Вернее, сначала за карандаш, чтобы на листе бумаги наметить контуры и размеры будущего изделия. И сразу возникают вопросы:
- Какую дать высоту? Сколь широким должно быть сиденье?
Везде проблема гармонии, поиск золотой середины между недостаточным и излишним. Но главная проблема, связать все части в единую надежную конструкцию, при этом обойтись без лишних утяжелений. А еще говорят: "Прост, как табуретка". Куда уж проще!
Интернет у нас на даче полуживой, а временами и вовсе мертвый. Однако, кое-что подобрать удается. Правда смущает, что в конструкциях нет угловых скошин. А ведь еще со школы хорошо запомнил - треугольник самая жесткая конструкция. Но видимо авторы учились уже не в советской школе. Впрочем, им виднее. А я средствам информации, по привычке, верю.
Сделав предварительный набросок, беру рулетку и отправляюсь выбирать материал. После строительства сарая под домом скопилось большое количество обрезков. Выбрав на глазок несколько кусков доски и бруса, начинаю измерять их и сверяться с эскизом. При кажущемся разнообразии найти, что нужно, не так-то просто. В итоге приходится корректировать чертеж, уже исходя из материала. Но вот, все собрано. Погрузив в садовую тележку инструмент, отправлюсь к сараю, где у дальней стены под открытым навесом предусмотрительно организовал верстак. Туда же несу материал и приступаю к работе.
Уже давно заметил, что в любом деле можно выделить несколько стадий. Вначале из Платоновской страны идеальных вещей приходит образ твоей задумки. Сквозь облачную дымку проглядывают его безупречные черты, и кажется, в твоих силах их воплотить, а процесс созидания будет приятен и легок. Но вот туман рассеялась и перед тобой лишь непослушная материя. Она не хочет подчиняться твоей воле и первая эйфория творчества быстро проходит. Начинается процесс тяжелый и скучный. Иногда приходит желание все бросить. Но если перетерпел и не отступился, контуры твоего маленького творения постепенно начинаю проступать из нудной трудовой рутины. Они не так идеальны, как в заоблачной стране Платона. Но ведь и сам философ писал, что здесь на Земле возможны лишь копии с разной степенью совершенства. К идеалу можно приблизиться, но никогда не воплотишь его до конца. И когда работа закончена, поначалу, режут глаз недостатки. Но, если в целом получилось удачно, постепенно стираются все острые углы и зацепки. Изделие становится частью тебя самого, твоим маленьким продолжением в этом материальном мире. Наверное, Даниэль Дефо хорошо знал это, заявляя устами героя:
"... я сделал себе стол и стул!"
Но, увы, так бывает не всегда! Провозившись дотемна с табуретом, я принес его на веранду. И, осторожно опустившись на сиденье, почувствовал, как оно опасно подо мною гуляет.
"Значит, геометрию не обманешь. Треугольники в конструкции все-таки необходимы! "
Уже плохо соображая от усталости наспех выпиливая скошины их из первой подвернувшейся планки. Табуретка получается более устойчивой, но аляповатой и тяжелой. Приходится признать поражение:
"Не получилось!"
Опять вспоминаю Дефо. Робинзон сетует, что взялся строить лодку
не просчитав, сможет ли спустить ее на воду. И я в жизни не раз совершал такие ошибки. Сколько времени и сил потратил впустую. За многое больше не возьмусь никогда. Но уж этот табурет закончу непременно!
На следующее утро все повторяется заново, но теперь по новому эскизу с учетом прежних ошибок . И уже вечером, сидя на новом табурете, обмываю его коньяком из дачных запасов. Фото своего творения разослал жене, дочери и нескольким знакомым. В ответ приходят улыбки и символы поднятого пальца. Понимаю, что это лишь дань вежливости. Но получилось действительно не плохо!
А на дворе давно уже август. Деревья начинают желтеть, вечерами быстро темнеет. И каким бы солнечным не был уходящий день, прохладное дыхание осени чувствуется в приходящей с востока ночи. Ветер разогнал облака, и, покинув освещенную веранду, я впервые за это лето вижу над головой звездное небо. Зрелище восхищает и давит. В такие мгновения начинаешь осознавать, что даже Земля крохотная щепка в безбрежном океане, а ты величина еще во много раз меньше. И почему-то именно сейчас, осознав свою малость, вдруг понимаю что, хочу вернуться в город. Всего лишь несколько месяцев назад я рвался сюда, в просторы лесов и полей, к мокрым от росы кустам, березе за окном, речке за склоном оврага. Город, с которого ушедшая зима стерла все краски, казался тогда депрессивным и унылым. Но в какой-то момент, пребывая в радостном единении с природой, я начал скучать по его улицам. В суете дневных дел это чувство от меня ускользало. Но теперь на фоне звездного неба проникаюсь древней истиной, что всему свое время. И понимаю: