Сначала был Взрыв. Раскаленная плазма вырвалась из Небытия и хлынула заполнять Ничто вокруг. В этом огненном смерче Время и Пространство сами создавали себя, и для себя же устанавливали законы. Зародившись во вспышке взрыва, они безудержно растекались вширь. Законы дробились на части, обрастая параграфами и статьями. И в строгом подчинении им закрутились вокруг пылающих сгустков плазмы остывающие планеты. Время еще некому было считать, но оно уже шло, и миллиарды земных лет длилось это кружение над огнем мертвого камня. Но вот появилось жизнь. Возникла случайно и нелепо. Из стечения событий, с вероятностью меньше малой доли процента. Хотя, может быть, "случайность" и была изначально прописана в первых строках первозакона...
Так оно или иначе, но, однажды возникнув, жизнь захватила планету, и поверх строгих постулатов механики написала свои правила, внешне больше похожие на хаос. Зародившееся в ее потоке сознание еще сильнее запутало картину. Зато, даже мертвую природу, сумело раскрасить в яркие живые тона. К примеру, снегопад. Конденсация рассеянной в атмосфере воды с подключением силы тяжести и ветра. Вроде бы все просто и скучно. Но сколько тут разных, порою противоречивых, смыслов:
Над мерзлой землей кружатся первые похожие на крохотных белых мух снежинки. Небо уныло и тускло. Под ногами сухая трава, замерзшие комья грязи, подернутые ледяной корочкой лужи. Но какая скрытая красота и торжественная строгость в этой смене вахты времен года! И почему всегда с радостью ждешь предвестников тяжелого, не только для коммунальных служб, сезона?
А вот уже и метель. Колючий снег слепит глаза, накрывая людей, деревья, дома сотканной белыми спицами сетью. Тут уж не до любования, скорее, поединок с природой. Зато именно в часы ненастья учишься ценить тепло домашнего очага. И когда, стряхнув на пороге снег, из белой круговерти шагнешь в уютное защищенное от холода и ветра пространство, пусть и ненадолго, начинаешь понимать счастье. А метель из злой ведьмы тут же превращается в добрую бабушку ведунью, напевающую за окном что-то родом из детства. Но апофеоз волшебства это медленно падающий крупными хлопьями снег. Все земное несовершенство уже надежно спрятано под его белым покровом, а он продолжает падать и падать. И ты заворожено следишь, как на белых крыльях на землю опускается рождественская сказка...
В тот вечер тоже шел снег. В мягком вечернем свете сделанных под старину фонарей крупные хлопья кружились над дорожками парка. Укрывшись под козырьком беседки, я наблюдал за их полетом. Снег был мокрым и липким. Елки уже надели классический зимний наряд. Их лиственные братья тоже натягивали зимние шапки, но сквозь налипающий снег еще торчали голые кончики веток. Деревья, дорожки, фонари застыли на фоне летящего снега. Созерцание этой картины все больше походило на медитацию. А за отсутствием опыта духовных восточных практик, в голову лезла странная смесь физики с мистическим абсурдом:
"Непроверенный, но принятый на веру факт, что разогнавшись до скорости света, останавливаешь время. А что если попробовать запустить его вспять, уцепившись за снег, как за неподвижную точку отсчета... "
Законы физики тверды и бескомпромиссны. Но сознание иногда способно вырываться из их клетки. Снег вдруг стал неподвижен. Хлопья застыли над дорожками парка. Свет тоже застыл, а потом вдруг ринулся вспять, увлекая Землю навстречу неподвижно висящему снегу. Через мгновение все вроде бы вернулось на свои места.
Вроде бы, да не совсем...
Снег мягко кружился, нехотя опускался вниз и хрустел под носками зимних ботинок. Свет фонарей рождал ощущение защищенности и уюта. По краям расчищенной дорожки, словно часовые, застыли одетые в белые полушубки ели. Мы с первой женой, устав после лыжной прогулки, неспешно шли к светящемуся впереди корпусу санаторской столовой. После ужина собирались сходить на фильм. В стареньком кинозале в тот вечер обещали показать что-то французское с Жаном Габеном.
Даже точно не вспомню, в какой меня забросило год. Вроде бы где-то на излете восьмидесятых. Еще работающий профком не успевшего еще развалиться института выделил две путевки в ведомственный санаторий. Это случалось не в первый раз и уже успело стать доброй традицией. Под новый год неделя искрящегося снега, скрипящей под ногами лыжни, ненавязчивый, но вполне добротный сервис. Где-то за частоколом заснеженных елей остались пропитанные зимней серостью улицы Москвы, страна, которую уже начинало лихорадить, проблемы на работе, дефицит всего и вся. Но, старясь не вспоминать об этом, мы беспечно наслаждались нашим недельным счастьем.
Будущее вызывало тревогу. Однако не могли мы даже представить, что это наш последний зимний отдых. Что через несколько лет на работе просто перестанут платить, санаторий обанкротившееся ведомство продаст какому-то нуворишу, и еще много чему предстоит случиться... Не знали мы, что уже тикают заведенные часы, отсчитывая года для страны, для миллионов людей, для наших личных судеб...
Время обратных билетов не продает. Сознание может обмануть только самого себя, но и то ненадолго. Хлопья продолжали кружиться, но это был уже сегодняшний снег. Исчезнувшее видение обожгло ностальгией, однако, и это вскоре прошло. От того, что за эти годы пережил, преодолел и осознал, на душе было холодно и спокойно. Возвращаясь домой, думал, что возможно часы тикают и сейчас, но ты уже ко многому внутренне готов. А когда в снежной круговерти прорисовались церковные купола, свернул к храму. Я давно уже собирался зайти, поставить за упокой свечи.