Осень заползла в город до начала календарного срока. Тяжелые серые тучи, зависли над набережными и шеренгами доходных домов. Дождь хлестал по облезлым от сырости историческим фасадам. И только центральный проспект еще умудрялся сохранять праздничную нарядность. Сезонная тоска не миновала и Арнольда. И снова в голове крутились пронизанные схожими чувствами строки:
Ночь, ледяная рябь канала
Аптека, улица, фонарь
Но фонарь над аркой проходного двора, как раз, и не горел. И, видимо, чинить его больше никто не собирался. Не светились по вечерам и окна "стриптизерши". Бесплатные представления окончились. Сама она куда-то пропала. И три черных оконных квадрата молчаливо хранили тайну исчезновения.
Днем Арнольд без особого желания пытался заниматься математикой и физикой. С еще большей неохотой ходил по магазинам и помогал матери по хозяйству. Сама она, возвращаясь с работы, все чаще жаловалась на усталость. За последнее время мать сильно похудела. И печать тяжелой болезни все отчетливее проступала на заострявшихся чертах лица. Но как-то в выходные, видимо почувствовав себя лучше, мать уговорила сына посетить "Русский музей".
День, как по заказу, выдался погожим. Прорвавшиеся сквозь тучи солнце отражалась на поверхности луж и, казалось, городу возвращаются смытые затяжным дождем краски. За две недели до этого Арнольд кардинально сократил прием таблеток и теперь чувствовал пробуждающийся интерес к жизни. В приподнятом настроении они вышли из дома. Свернув на канал, добрались до проспекта. Там, как всегда, было празднично и многолюдно. Слух резала знакомая "акающая" скороговорка. Все время, казалось, что где-то рядом идет Петька Колыванов. Прогулявшись по проспекту, они свернули в сторону музея и вскоре под равнодушными взглядами каменных львов уже поднимались по ступеням.
Позолоченные вазы и парадные портреты вызвали восторг матушки, но на Арнольда впечатления не произвели. Ему больше нравились картины, где пусть даже полунамеком, проступали контуры некого иного мира. И на полотнах серебряного века эта иная реальностью начала проявляться. В воспалившемся воображении он снова прокручивал впечатление безумной ночи. А с холстов сочились те же мрачные зловещие краски, исходил тлетворный мистический дух искаженного зазеркалья.
По дороге домой мать робко поинтересовалась, понравилась ли прогулка. Погруженный в свои мысли, он не ответил. Она, кажется, обиделась, однако, попрекать сына не стала. Придя домой, рано поужинали, и мать легла отдохнуть. Арнольд же, не находя себе места, мерил шагами кухню. Пробуждавшая вновь жизненная энергия, вступала в диссонанс с действием препаратов. Не давали покоя и сегодняшние музейные впечатления. Казалось, он начинает понимать вдохновлявшие художников тайные мотивы. И сам чувствовал, как в заторможенное сознание просачиваются образы иного мира.
На улице быстро темнело. Беря реванш за летнее отступление, ночь теперь очень рано приходила в город. Бросив взгляд на соседний дом, Арнольд вдруг увидел, что как на фоне темной стены ярко горят все три окна над аркой. Выключив на кухне свет, он жадно прильнул к стеклу, и, кажется, успел вовремя. Представление было в самом разгаре. Хозяйка квартиры в одном нижнем белье исполняла посреди спальни быстрый танец. По плечам мотались распущенные светлые волосы. Роскошную гибкую фигуру ретушировали только узкая полоска трусиков и черный лифчик. Время от времени она забегала на кухню, и, продолжая пританцовывать, перемешивала что-то в стоявшей на плите сковородке. И это только добавляло происходящему особые пикантные штришки. Арнольд смотрел, не отрывая от холодного стекла лоб. И почему-то крепла уверенность, что представление разыгрывается именно для него. Когда незнакомка, оторвавшись от плиты, призывно помахала, он сразу понял, кого зовут.
Таблетки еще пытались защитить сознание, но нахлынувший поток быстро снес эту плотину. Сделав круг по кухне, Арнольд ринулся в гостиную. Когда доставал из секретера деньги, мать слабым сонным голосом поинтересовалась, куда он собрался.
- Скоро вернусь! - соврал Арнольд. На самом деле он и представления не имел когда вернется и вернется ли вообще.
На углу бывшей рыночной площади с некоторых пор, приметой нового времени, торчала коммерческая палатка. Торговали мелочевкой, в том числе цветами и алкоголем. Пересчитав деньги, Арнольд обнаружил, что хватит на импортный ликер и три коротконогих розы. То, что завтра им не на что будет идти в магазин, совершенно не волновало. Через минуту он уже был в арке проходного двора. Подъезд встретил покосившейся дверью и дурно пахнувшей темнотой лестничных пролетов. Перешагнув через чье-то храпящее тело, Арнольд вбежал на второй этаж. Нужную дверь обнаружил по громким звукам музыки. А сквозь щель под дверным косяком на лестничную площадку струились ароматы какого-то экзотического блюда. Нащупав в темноте кнопку звонка, Арнольд дал себе еще несколько секунд на раздумье. Затем, переходя Рубикон, со всей силы на нее надавил.