Аннотация: ... немного сыро, но возможно самая сложная для меня часть, когда начинается, но еще не началось)))
Переночевав, двинулись в путь. Поддерживая друг друга, не только взглядами. Лес стал редеть и как-то по-особенному заваливаться, словно здесь был ураган, а они этого не заметили. Но не туч, а уж тем более молний, люди не увидели. Воздух был наполнен ароматами кухни, но домов не было. Как не предвещалось и встречи с местными жителями, так как до ближайшей деревни, как утверждали ее спутники, еще далеко.
Ощущение словно под ними кто-то ходит, вызвало у нее, сначала легкую панику. Земля не дрожала, но вибрация ощущалась ближе к коленям. Лошади занервничали, но под строгим контролем всадников, быстро вошли в обычным режим.
Слежка?
Не видно. Я...
Не отставай! - приказ быстро выполненный. И все же, что-то пугало. Даже Иван, проживший отдельно столько лет, не мог не почувствовать это. Через них проходили целые армии, боролись и плакали люди, пропитывалась кровью одежда, а они ничего этого не могли видеть.
Невыносимо.
Терпи.
Пана тоже всё это чувствовала, только ее волновали больше люди, чем проделки неизвестно кого. Будь это разбойники, она бы испугалась. А так... Чем ближе они подходили к людям, тем сильнее росло ощущение собственной потери.
Иван взглянул на Панадеть. В этом взгляде читалось всё, и просьба и приказ и даже наказ противоречащий первым двум. Она согласно кивнула, пальцы сильно сжали поводок, ее лошадь дернулась и по невиданной причине стала падать в бок... еще секунда и девушке отдавили бы ногу. Но поскольку, всё это шло в замедленном режиме, быстрая реакция охотницы спасла ее от столь печальной участи.
Мужчины остановились.
Кто-то слез помочь, а кто-то и остался в седле.
Пана отпрыгнула и прислушалась. Лес отреагировал на ее падение возмущенным воплем.
Идите, сказала девушка, глядя глаза в глаза, и расширяя до размера озерца свои мысли. Посмотрим реакцию...
Они согласно кивнули, но сделав первый шаг, оказались словно в ловушке. Глаза не ловили ни единого движения. Уши глухи. А перед ними опять выросла невидимая стена.
И что это? Спросили ее.
Я думаю, - крик, борьба, указания, - тихо!
Не отпускало. Пугало.
Стена стояла-стояла и вдруг рухнула, мужчины среагировали быстрее, уносясь как можно дальше от заколдованного места. Один, схватил ее и просто как кулек повесил на лошадь поперек себя.
На этом, закончившееся приключение, вроде бы должно было закончиться. Но не тут то было, теперь на них напали разбойники. И было бы облегчением узнать, что это всего - лишь люди и то лишь те, что высланы им на выручку.
- Приглашаю, вас к себе! - приподнялся Иван в седле.
Мне бы домой.
Отдохните.
Нет, дома лучше. Муж ждем.
- Ну, тогда прощайте, до встречи!
Панадеть кивнула, отвела за поводья лошадь, тому кто одолжил и вместе с сопровождающими последовала снова в лес - в его безопасную часть. Жители деревни встречали ее встревоженные и возбужденные. Кто-то даже бросал возмущенные взгляды и кивал в спину. Мол, ушла, когда нужна была. А теперь то что, отстроили домишки, вырыли новые колодцы, напились уже...
Не обращая на это внимания, она с бьющимся сильно-сильно сердцем возвращалась домой. Вот уже и тропинка знакомая, примятая. И кустик родной, с малиной спелой, и гигант - охранявший ее от бурь, а крыша все еще не появляется... искривилась дорога, иссохли одуванчики, повеяло дымом и пожарищем.
Ох, ты мой!
На месте ее дома не оказалось. И все бы ничего, только соседи опускали глаза, а глава деревни вообще не появился. Его заместитель что-то там бормотал, про последствия, но ей уже ничего этого не надо было... она всё видела сама.
- Погиб? - только что и спросила, еле шевелящимися губами.
- Уехал, - облегченно сказал кто-то из толпы, явно обрадовавшись, что горюет она не по дому, а по живому человеку.
Потом опустилась на колени, будто чего-то увидела. Но там ничего не было.
Откуда? Взгляд упал на руки, и тут же дикий визг огласил еще не полностью пришедших в себя, после нападения, жителей. Пана смотрела на свои руки и орала. Их не было. До локтя она видела всё, а после только тень от дерева за домом.
Стоп, и дома теперь нет.
Мысли мешались. Смешивались и казалось, препятствуя чему-то важному проникнуть в нее. Окружить, прочувствовать, рассказать...
Побоявшись взглянуть еще раз, на себя, она подошла к ближайшему деревцу и соединив ладони, со всей силы ударила по нему несуществующими запястьями. Пошла кровь, вернее царапнуло, и в тот же миг кожа и кости появилась, зато боль была такая... Пана присела, прижимая к животу опухающие конечности. Видимо сила удара была сильнее, чем она ожидала, и домохозяйка едва не осталась вообще без рук.
И вдруг ее осенило.
Вскочив и не разбирая дороги, Панадэ бросилась к чужому дому, распахнула дверь, ворвавшись внутрь, напугав соседских детей и кур. Увидев очаг, от избытка чувств упала, на локтях пробралась дальше и с облегчением и опаской сунула свои голые руки в полыхающий огонь. На секунду ей показалось, влияние леса сюда не достигло. Но нет, чуть-чуть обождав пламя "приласкало" ее, сбросило лишние тревоги, уняла боль... и через минуту от ушиба не оставила и следа.
Слава мне, угадала! Опустила глаз в пол Панадеть, отчаянно краснее и пытаюсь унять бешенную мысль... А если б нет? Тогда, она б уже и не надеялась понять, чем ее вознаграждают или только ограждают от осознания чего-то важного в ее жизни.
- Пана?
- Извините! - выйдя из этого дома и поклонившись изумленным соседям, она направилась уже к себе домой. По пути вспомнив, что его уже нет.
Совсем нет. Пустое поле, ни травинки, ни росинки, а ведь прошла всего-навсего одна ночь.
Она втягивала ноздрями и кожей в себя запахи ночи. Нового незнакомого чувства свободы, того неведомого, что всегда жило в ней, развивалось и росло... Внутреннее ощущение беспорядка ушло. Ночь теперь стала светлой и прозрачной, как человеческая мысль. А насекомые и крокодилы перестали быть угрозой, а стали друзьями - подспорщиками в этой ее новой, незнакомой пока жизни.
Отодвинулось лишнее. Распахнуло дверцы нужному.
Скрестились. Получилось спокойствие; чинное и безмятежное.
По дороге шла новая и обновленная, женщина, в груди которой теперь пело закаленное сердце. Не сравнимое с птицами, ничем, по своей сути и радости.
Закружилась, заиграла другими красками ранняя душа.
И не смотря на это, от мужа не было вестей. Не было и туч, по ним, по своему настроению она научилась предугадывать будущее. Шумели травы, выстраивался где-то зачем-то народ, а Пана сидела и молча смотрела на небо. Внимательно. Так, как смотрела бы в лицо своему дитю. Внимательно, как никогда прежде не смотрела, на свои перетружденные руки, тонкие пальцы, близкие черты. Тихо и спокойно неслось ее дыхание через холмы и деревни, травы и деревья, уголки и угольки.
За спиной не стало травы. Растворилась в небосклоне Луна. Из-за ее сияния вообще иногда было трудно смотреть. Отшумели звуки, превратившись в далекий поток, и становясь всё тише и тише. Пропало ощущение тела. Исчезли мысли, остановились глаза, на одной точке... и тоже замерли, в ожидании - без ожидания. Перестала изгибаться, до этого подверженная сильным ветрам, спина. Потекли медленные, словно отлитые тяжелые золотом минуты, прислушиваясь, отслеживая, толи реакцию собственную, толи ее.
Панадеть стало страшно. Но видно этого не было. Пока.
Наконец, где-то внутри лопнула красная лента, и ее звук разлетелся на множество искр. Красных, рыжих, желтых, серебренных, разных. В глазах померкло, а потом пришло ощущение; стойкое, будто ей в душу вложили камень, растянули, он вошел в тело, в полную силу, вдоль и поперек. Захлебнувшись, не вовремя сглотнув, Пана едва не прервала прекрасные ощущения мокрой слюной. Закрапал дождик, обливая руки живительным теплом и прохладой, такой, которая кажется, заключена в каждой капле, и глубина которого, не измеряется словами.
Через час ее нашел Мило в состоянии легкого транса. Оказалось он, ночевал у Короля с Гимар. Они оказали ему гостеприимство, но он предупредил судью, чтобы сказал ему, как только она приедет.
- Мне сказали, что ты утонула, утонула! - прохрипел он, притягивая ее ближе, лицом к коленям, теплее и теплее.
Жена погладила его по щеке.
- Рано еще. - Сказала зачем-то, смотря на горизонт.
- Что рано, солнышко?
- Уходить, - ее взгляд на мгновенье стал чужим, затем ее губы раздвинулись, изображая улыбку. Чуть-чуть теплоты в глазах, и он поверил.
Пана будто повзрослела за раз, на много лет.
- Я с тобой остаюсь, - поцеловала в губы, затягивая в омут, глубже и глубже, как бы шепча: забудь, забудь плохое. Между нами ничего нет! И не встанет! А если встанет, я уберу, ради нас! Поверишь? Ради нас! Ради всех нас! Нет, препятствий... а только маленькие, словно горошина преграды. Раздавить и дело с концом! Ради нас, ради всех...
Сама!
Притяжение затягивало, губы впились друг в друга. Заменяя и возвращая, отдавая и вновь отдавая. Всё! Всё! Прикасаясь только ими, как в первый раз, как... всегда, сметая души, сметая чужие уши, приближая экстаз и единение!
Поверил! Уверился! Отпустила.
- Где мы будем ночевать? - Она сильная в этой цепи. Он Поддерживающий!
- Сам не знаю. Хочешь к соседям? - всем своим тоном показывая; только не туда.
- А с гнездом то что? - нахмурилась, будто пытаясь что-то вспомнить.
Гнездом, они оба, ласково в семейном кругу, звали свой дом.
- Не был там, тебя искал! А что с ним?
- Исчез.
После секундного, совместно пережитого удивления.
- Может, в лесу переночуем? Там и вещи зароем, на хранение.
А тебе, не жаль?
Что?
Всего!
Панадеть пожала плечами и пошла искать открытое место. Близко к "избушкам" других жителей, но и не слишком близко к ним.
Похолодало. Воздух наполнился невиданными звуками. Пана расслабилась под боком любимого. Вяло просматривая события прошлого.
Зачем ее похитили? Запугать? Нет, тут что-то другое. Дома то вон сколько возможностей было. А они... тут мысли споткнулись и скривились, под совсем другим углом. А что теперь? Лес меня принял. А люди?
Зажмурилась. Прогоняя их, и спокойно засыпая.
На утро, только лучик света разбудил ее, скользнув теплой искрой по коже, как Пана уже вскочила собираться и умываться в рядом журчащей речушке. Позже помятый и не выспавшийся, ее позвал Мило. Когда она увидела мятую, застигнутую на три неправильных пуговицы рубаху, нежность переполнила ее. Но виду она не подала, с лаской и вниманием относясь к его нуждам. И как ни в чем, ни бывало, подбадривая его снова и снова, говоря комплименты.
Раннее утро завораживало. Раньше, за четырьмя стенами она этого не замечала. И полянка цветов в солнце, и тихие, будто сакральные шажки за спиной, оказавшиеся шевелением веток и другие не менее прекрасные звуки и чувства отзывались в ней внутренней музыкой и гармонией.
Весело напевая, Пана спустилась ближе к воде. Промочила юбку, отжала, еще раз намочила, залезая руки по локти в воду. Слегка надавив, женщина испытала удивление; дно было твердым. Но не выложенным из камней, как это обычно бывает, а действительно твердым, как при засушливом долгом простое без влаги. Потрогала пальцами, нет, не глина...
- Солнышко, ты скоро? Пора идти!
- Скоро... - скоро, ой.
Внезапно дно поддалось, и она провалилась вниз. Влетая тем же временем, в каменный зал с множеством колон и большими зеркалами. На стене, между которыми весели два огромных портрета.
Падению не обойтись бы без последствий, если бы и это не оказалось последним помещением промелькнувшим у нее перед глазами. Следующее, куда попала Пана, оказалась спальня; с самой великолепной кроватью, которую она когда-либо видела. С белыми облаками покрывала сверху, во что, в конце концов и угодила.
Стремительное падение замедлилось, после чего руки и ноги ее запутались и, перевернувшись, завернули всё тело в удушливое тонкое покрывало. Не опуская на пол. Сопротивляясь мышцы только еще больше стягивая жгут. Даже горло сдавили крепкие, белые нити.
Платье задралось, дыхание стало учащенным, словно бы весь мир закружился вокруг нее. А она ничего не могла сделать, руки болели от усилий, но пользы это не приносило. Жар поцарапанных колен и изнутри сдерживаемая ярость сделали свое дело, и Пана зарычала... глухо, яростно, открыто, уповая только на себя, и на нее; судьбу - химеру суть свою не меняющую. И от этого еще более желанную и пленительную. Переворачиваясь и извиваясь, сжимаясь в клубок и резко распрямляясь, Панадеть словно струна, хотела стать свободной. И приобрести свободу. Освободится и увидеть снова мир в его необыкновенных красках и возможностей. Мысли кружились вокруг плана, но никак не удавалось сосредоточение. Что-то в голове смешиваясь, словно игрушечный мячик, с множеством фантиков внутри. Ярость и боль, задело ногу и скрутило в судороге. Живот почти разделило надвое, укрепила свои позиции и другая ее часть, около головы. Свело пальцы, по ним давно прошелся огонь натирания и бессилия, ставя ее в еще более невыгодное положение...
Но всё, когда-либо начавшееся имеет шанс в поисках своего окончания. Так и ей, ворвавшиеся в комнату люди помогли не только выбраться. Но и напоили водой, разминая спину осторожными поглаживаниями.
Разглядев спасителей, Пана чуть опять не скрутилась вдвое, от удивления.
- Это уже повторение, - усмехнулась она, одними глазами пытаясь вернуть себе нормальное восприятие. От сильной борьбы, или еще чего, но ей на глаза, будто временно задели мыльный пузырь. Заволокший не только обзор, но и приглушив слегка звуки вокруг.
Не успели, они обменятся репликами, как в комнату заглянула еще одна красивая женщина. Но в отличие от помятой и от шока, немного аморфной домохозяйки, королева выглядела ослепительно и в меру дорого.
- Поговорили? - мужчины смущенно молчали. - Я спросила, Иван?
Пана покраснела, поняв к чему эти многозначительные взгляды.
- Это ваша спальня!?
Женщины окрасили свои щеки и шеи в цветочный маков цвет. Тоже пересматриваясь, и прося извинение переминутно, но друг у друга, то у супругов и их охраны. Надоело это только к четвертому кругу, но и тогда Панадеть не удержалась от вопроса:
- А почему, здесь земля мягкая?
- Я построил, - признался Иван скрещивая руки за спиной и выпячсивая живот. - Новая технология еще, неизвестная! Понимаешь теперь, почему мы должны побеседовать?
- До?
- До того, как ты уйдешь к мужу, - закончил за нее понятливый Червоник. Подавая руку.
Поблагодарив, девушка двинулась к двери. Проверив взглядом, все ли довольны?
Недовольных не было. Мужчины чинно последовали за "парой", думая о своем и не замечая, как эти мысли отражаются у них в лицах. По коридору, который почему-то шел вверх, без лестницы, а, просто возвышаясь, гостья проследовала в большую столовую. В ней был один стол, но на всю комнату и четыре стула.
- У вас есть дети? - бестактно спросила Панадеть.
- Будут, - все также мягко ответил ей король, своего маленького королевства усаживая на стул. Мягкая улыбка и грустный взгляд, отличительная черта, не менее интересная, чем волосы или покрой костюма.
Вы многого добились!
Спасибо! Поклон, кивок, грусть.
Эти стены?Из чего они сделаны, никогда не видела таких высоких потолков, и... как же я сюда попала?
Мрамор. Незнакомый вам метал.
- Вы довольны?
Панадеть кивнула, призадумываясь. Так далеко, а ведь королевство его действительно должно быть далеко. Кругом лес, но и он неравномерен. И иногда задает загадки похлеще этой.
Огонь вероятно, не достал вас? И вокруг темень и непроглядная тьма?
Понимающий взгляд, умных серых глаз.
И вы не зря там оказались, привыкли наверно путешествовать, средь такого?...
Именно. Но сейчас речь о вас!
- Могу ли я вас попросить, - его рука задрожала, ударяя взятую ложку о бортик чашки. - Сохранить это место в тайне?
- А кому, я могу рассказать? - Пана безмятежно пожала плечами, про себя содрогаясь, какая же территория хранится в секрете, если об этом великолепии до сих пор никто не знает.
- Мужу, например. Вы близки?
Что за вопросы, вспыхнула она.
- Простите, я не так спросил. Скрывали ли вы что-нибудь от него раньше?
Панадеть пришла в дрожь, вспомнив о недавних событиях. Руки, мелькнула острая мысль, пронзившая тело до основания, тело??
Иван всё понял.
- Я рад. То есть, ваш супруг, конечно, многим проигрывает из-за этого. Но ведь, это только ваше дело я прав?
- У нас всё общее! - повторила она клятву, произнесенную при обручении, глядя на него пытливо, и... испуганно. Если узнает Мило, если рассказать это, не поймет. Более того, может и... об этом страшно думать, страшно вспоминать, тело реагирует мгновенными конвульсиями и головными болями. Внутри всё плачет и болит, от подобного взгляда.
Воцарилась тишина. Звонкая, как монеты при падении. И гулкая, как их общее сталкивание.
- Это верно. Но ведь жена, - делая своим голосом мягким е, - может иногда скрыть НЕЧТО от него, скажем так, для других? - разговаривая с ней больше как с дорогим, но упрямым ребенком, нежели нежелательной гостьей.
- Я могу, - запнулась, - могу это сделать, если вы расскажите мне, что происходит с лесом? Можно или нельзя жителям заходить дальше, чем мы это делали раньше? И чем это нам грозит?
Он согласно кивнул. Сосредоточился и признал:
- Опасность есть. Но не оттого, что вы знаете, а скорее от всего, что ожидаете увидеть там! Знаете что, всегда берите собой огонь и не пропадете!
- Огонь? Такой который жжет? Или другой?
- Любой. Если что, всегда пригодится, а пожара не жди, - вдруг положил ладонь на ее, лежавшую на столе. - Он не умеет разбираться, сгорят и люди, если не поостерегутся.
- Это всё? - после секундной тишины внутри, спросила Панадеть. Ничто внутри нее не говорило ей, что это важно. Однако и таким советом пренебрегать нельзя.
- Вы ведь живете дольше, чем я? Что можно ждать, от, от всего... этого?
Не было никакого пожара да? Не было, и нет, это что-то другое?
Окаянные мысли всё лезли и лезли в голову, творя Хаус и бред. Никак не уступая уравновешенной критике и обдумыванию.
Возможно. Его глаза угли, прошлись по ней, будто прожгли.
Договорились?
- Этого мало. - Вместо ответа она вскочила и отошла к стене. - Я не могу обманывать его, не зная последствий! Вы же понимаете, вы же, вы же... женаты?
- Да, но моя супруга, проходила все испытания со мной!
Пана вспыхнула.
- Ну и что? Он не трус, просто не знает...
- Чего? Что селу грозит уничтожение? И где он прочел знаки опровергающие это? На земле, на теле, а быть может на тебе?
Разгневанный король выглядел намного страшнее доброго, но более естественно.
- Не знаю, НЕ ЗНА-ЮЮЮ...
- Успокойся. Я ничего ему не скажу, - после вспышки, устало опустился на свой стул Иван. - Это не праздная просьба, я действительно построил дворец сам и не хочу чтобы какие-то негодяи отняли его у моей семьи!
Понимаю.
Пана присела рядом, глядя ему прямо в глаза. В них отражалось всё, и боль и тяжесть, и ответственность и еще что-то... дети! Догадалась она. А вот эта догадка оказалась верной, по телу прошла дрожь, а в душе поселилась уверенность; она солжет Мило, но и хозяина сего великолепия больше никогда не увидит.
Прощайте.
- Я пойду?! Конечно, я никому не скажу об этом замечательном месте. Хоть и жаль. Людям бы понравилось...
- Люди здесь и живут! - с нажимом, за пониманием, ответил он.
- Конечно, конечно.
- Но я буду совсем не против если иногда вы станете сообщать мне, как у вас там дела... с атаманом. Даже, помогу чем смогу!
Пана вспыхнула. Правда?
- Благо дарю!
Иван и мужчины в зале приподнялись.
- До встречи! Вас проводят! - отвесил почти низкий поклон и отбыл, его место занял хитрый Лис. Сразу же завоевавший расположение и доверие "своей" дамы.
На этом и закончилось, ее очередное приключение. А Мило ее отсутствия и не заметил, заснул бедняга, отдыхая от дел праведных и тяжелых.