Сердце оглушительно стучало в груди, и так и норовило выпорхнуть на свободу. Но на лице самурая цвела веткой древней сакуры безмятежность. На одной из витрин у Отшельника находилось то, что притягивало взор воина, и заставляло кровь быстрее бежать по жилам.
По отполированной поверхности столь привлекательного предмета скользнул тонкий луч света, позволив бликам поиграть с плещущимся в глазах человека восторгом. Настоящее совершенство! Образец древнего искусства. Самого настоящего, если судить по клейму мастера, что скромно приютилось у основания.
Хамон на блестящем металле был столь же прекрасен, как и хокку, сочиненное однажды поэтом: "Взял в руки меч я, чтобы убивать в бою и быть убитым".
Обратив внимание на пристальный взгляд посетителя в сторону недавно появившегося в Лавке экспоната, Отшельник легонько улыбнулся, кивнул собственным мыслям, осторожно вложил острый предмет в сай, и с традиционным поклоном, на вытянутых руках передал самураю.
- Я вижу знаки Вашего рода, уважаемый. В Лавке нет случайных вещей. Здесь каждый находит что ищет, - проговорил старик воину, и продолжил, - Так пусть ваше Наследие послужит в бою с достойным врагом.
Медленно и с достоинством кивнув, самурай степенно вышел из лавки Отшельника, благоговейно сжимая в руках дар из Прошлого. В душе воина пели пурпурные сойки, солнце играло с украшениями сай, легкий ветер безмятежно колыхал шелковую ленту на рукояти, а на чуть смягчившемся лице мужчины кажется так и читалась мысль: "Сёгун будет доволен!".