В большом-большом городе не спал молодой человек, назовем его Он. Ворочался на старом диване, бродил по комнате, ворошил пыльные вещи в кладовке, среди которых нашел виниловую пластинку. "Рождественские встречи" Пугачевой тысяча девятьсот какого-то года.
Он смахнул пыль с проигрывателя, продул иглу, поставил пластинку. Подумал и включил микрофон на любительском радиопередатчике. "А вдруг кому-то тоже не спится, вдруг кто-то услышит эту музыку", - подумал Он. "Значит, я буду уже не один!"
Она не спала. Никак не могла выбрать, какое снотворное ей выпить сегодня. Она брала с тумбочки то пузырек с настойкой, то блистер с таблетками, и тут же клала обратно. "Когда-нибудь я наглотаюсь какой-нибудь дряни и умру, как Мэрилин Монро", - думала Она и становилось грустно. Не от скорой гибели, а оттого, что Монро умерла красивой и знаменитой. А Она...
Она была обыкновенной.
Тридцать три - сто семьдесят - третий с ватой - два.
Возраст - рост - размер лифчика - число мужчин, побывавших в ее постели.
Рука с таблеткой персена остановилась у рта. "О, ужас! Какая же я идиотка", - подумала Она, покрываясь холодным потом. Сегодня же ночь "Летящей ласточки"! Однажды Она уже уснула, напичканная снотворным, приняв перед этим чашку очищающего чая. Утро последствий лучше не вспоминать...
Можно было бы включить телевизор, но она выбрала транзистор. Хотелось побыть в темноте. Наугад крутила ручку, искала волну с русской музыкой, иностранную она на дух не переносила. Сквозь потрескивание прорвалась знакомая мелодия. Пугачева. "Только одна душа схожа с моей так странно..." Боже! Когда-то у нее была пластинка с такой песней. "Ведь нашелся человек, который нашел эту запись. Какой он хороший этот кто-то", - думала Она, засыпая.
По утрам Он выносил мусор. Полный ли пакет собирался или пустой - без разницы, с пустыми руками из дому Он не выходил.
По просьбе бомжей пакет Он не завязывал и не особо пропавшие продукты клал сверху, для удобства. Если честно, иногда подкидывал продукты откровенно свежие. "Они ведь тоже люди", - думал Он про бомжей.
"Он ведь тоже живой человек", - думала Она, когда в метро к ней протягивал руку нищий, и лезла в сумочку за мелочью. Иногда давала бумажные купюры. Иногда даже крупные.
Нищий проходил, а на нее начинали коситься - кто с осуждением, кто с сочувствием. Ну, точно блаженная, ее обманывают, а она и рада, - читалось в их глазах. "А вам какая разница?" - хотелось крикнуть в ответ. Но Она молчала.
На работе спорили до хрипоты, в какой стране дешевле отдыхать - в Турции или на Кипре. Он в спор не вмешивался. Заграница его не привлекала. Он с удовольствием уехал бы на недельку в какую-нибудь Кострому.
"Да, я люблю отдыхать в России", - сказала Она за обедом и лишила речи сослуживцев, до этого нараспев расхваливавших лыжные трассы в Альпах. На которых, к слову, никто из них не бывал. Лично Она за недельку в Костроме отдала бы многое. Альпы в том числе.
"Почему ты не женишься?" Именно за этот вопрос Он не ненавидел пятничное пиво в компании коллег.
Почему?
А почему никто не спросит, почему у нас в президентах Путин, почему доллар падает, а квартплата растет, почему Белый дом на самом деле серый, почему... Почему я не женат? Почему самым простым считается вопрос, на который сложнее всего ответить?
Она готова была убить всех, кто заикнется насчет ее личной жизни. Но не убивала, и поэтому все заикались.
"Да, я по-прежнему не замужем".
"Да, у меня нет постоянного парня. Потому что мне уже 33, в таком возрасте заводят не парней, а мужчин".
"Согласна, мне давно пора рожать".
"Не поверите, я тоже хочу быть счастливой!"
"Все, мне пора домой!"
Он никогда не знакомится на улицах. Но почему бы и нет? Пока в жилах бродит свежее пиво...
И пусть ее назовут падшей женщиной, но сегодня Она заговорит с первым же мужчиной, который ей улыбнется. И, может быть, даже угостит его пивом.
Его чуть не придавило дверью в метро, но Он успел заскочить в вагон, немного навалившись на симпатичную (а если учесть пиво, то даже красивую) молодую женщину. Та улыбнулась и помогла ему поднять упавшую газету. Он тоже улыбнулся, послав в мыслях воздушный поцелуй официанту, отговорившему его от гренок с чесноком.
Женщина смутилась, раскрыла сумочку, достала зеркальце и припудрила носик. Ну вот! Единственное, что его отталкивало в женщинах - это их бесконечный публичный марафет. Красота должна рождаться таинственно, за дверьми ванной комнаты - и никто не переубедит его в обратном.
Он помрачнел, заметил ссадину на мизинце у ногтя (все-таки дверь оставила на нем отметину). Он, не думая, инстинктивно взял палец в рот. Женщина посмотрела на него с отвращением и отодвинулась подальше.
Дверь вагона почти закрылась, когда в нее ворвался молодой мужчина и налетел прямо на нее, выронив из рук газету. Она присела, подняла газету и увидела его улыбку. Румянец вспыхнул изнутри и стал рваться наружу. Она автоматически схватилась за пудреницу, чтобы загасить смущение.
Когда она подняла глаза, мужчина с упоением кусал ноготь на мизинце. Ничто не могло вывести ее из себя сильнее, чем подобная картина. Румянец эротического смущения сменил кипяток негодования. Она бросила взгляд осуждения на мужчину и поспешила выйти на следующей же остановке.