Ты слышишь? Ты слышишь, как шумят на небе облака? Они летят по небу, и по дороге переговариваются друг с другом. Одни летят парами, занятые степенным разговором, другие, мчатся галопом, выкрикивая друг другу задорные фразы, через каждые полметра небесного свода меняя форму и мнение. А деревья молчат... Их время еще не наступило. Они молча, пытливо, вглядываются в весеннее небо, тянутся к нему голыми ветвями, чтобы потом, когда проклюнутся из почек молодые листья, было бы о чем рассказать им сказку. Речки тихо бегут по тротуару, постукивая по уголькам асфальта - и идетперезвон, похожий на звон мелких колокольчиков. Ты слышишь? Вода стучится в корни кустов и деревьев, и их жилы гудят под ее напором. Шевелятся проростки в семенах - слабые голоски, но уже недовольные-когда же, наконец, мы выйдем из этой темноты? Скрипят возмущенно частицы земли - их нынешняя молодежь абсолютно не устраивает. Идет весенняя жизнь-и не сказать, чтобы тихо. Небо перекрикивает землю, и его голос все громче и торжественннее. Его голубизна звучит, как начищенная труба.
Интересно, смотришь ли ты сейчас так же точно с балкона, вслушиваясь в говор улицы, стараясь поймать то, что можем слышать только ты да я? Надеешься ли ты поймать мой голос? А мне хочется поймать если не голос, то хотя бы дыхание, шелест твоих волос, шум прорезаемого воздуха под твоими пальцами. Где ты сейчас? Я прислушиваюсь-тебя нет в небе. На земле? Она полнится голосами, но твой я бывсегда смогла различить. Нет. Может, ты завис в чьем-то гнезде, над небом и землей, и встречаешь первых перелетных птиц? Ты сам похож на стрижа -такой же легкий и стройный, и всегда смотришь вверх. Они примут тебя за своего... Нет, не слышу, чтобы они радостно встречали тебя, передавая из стаи в стаю твое имя. Может, ты спрятался на солнце, которое, слегка смущаясь, прячется сейчас за облаками? Но на солнце нет теней. Где же ты? Ты меня слышишь?
Вновь пойду по улицам, настраиваясь под сурдинку, чтобы превратиться в струну. Если бы мне это удалось- все-деревья, речки, камни, облака и ветер-играли бы, и вплели мой инструмент в свой оркестр. Сердце играет... Но душа не поет. Она тщетно пытается вновь собраться, составиться. Найти то, что когда-то от нее было кем-то отломлено, отрезано - она стала растрепанной, распавшейся на витражные фрагменты мозаикой.Но что-то все же в ней собирается и подтягивается, когда я выхожу на улицу, и открываю свои неподатливые, шаловливые волосы встречному ветру, и они начинают жить абсолютно независимо от меня. Может, они какой-то неизвестной азбукой Морзе самостоятельно передают тебе привет?
Ты видишь-это небо, облака, этот воздух? Ты дышишь этой сладкой печалью-умирает зима и весна открывает глаза? Не буду произносить все эти истерзанные, давно потерявшие здесь свою силу слова. На них ты все равно не отзовешься.
Я знаю, что надо сделать - когда-нибудь, лунной звездной ночью, когда воздух звенит сам по себе, и жадно ловит песню сверчков и шорох вечерней росы -я выйду на балкон. Закрою глаза, сольюсь с звездами, небом, стану дыханием, светом, холодом... И зазвучит отчаянная, отпирающая замок самого потаенного музыка... Меня не будет-я растворюсь в этом вечере. Зато ТЫ это услышишь. Но никогда не узнаешь, кто композитор и кто музыкант...