Казимир Бобров и кротовая нора, или Любовь на краю сингулярности
Поэт-охранник Казимир Бобров сидел на своем скрипучем стуле, обхватив голову руками. Перед ним лежал разорванный листок со стихами:
"О, кротовая нора!
Ты - дырка в моем сердце...
Нет, это слишком банально...
Черт!"
Дверь скрипнула. В комнату вошла Зина, лаборантка с глазами как два синхротрона, заставлявшие Казимира терять квантовую связанность.
- Опять мучаешься? - спросила она, ставя перед ним стакан чая с характерным коньячным ароматом.
Казимир вздрогнул. Ее голос звучал как гармония струн в вакууме.
- Они... они не идут, - прошептал он, глядя на ее пальцы, перепачканные типографской краской. - Никак не могу подобрать рифму к "сингулярность".
- "Депрессулярность", - улыбнулась Зина, и Казимир почувствовал, как в его груди образуется новая черная дыра.
2. Сердце, разорванное на кварки
Когда нашли ту самую дыру, Зина первая предложила:
- Давайте кинем туда что-нибудь!
Ее глаза блестели, как два детектора ATLAS, фиксирующие бозон Хиггса. Казимир не мог отвести взгляд.
- Может, стихи? - робко предложил он, протягивая смятый листок.
Зина прочитала и рассмеялась. Этот смех звучал как столкновение протонов в 13 ТэВ.
- Ужасно! - сказала она. - Но мило.
Казимир почувствовал, как его сердце коллапсирует в нейтронную звезду.
3. Любовь в метрике Минковского
Ночью, когда лаборатория опустела, Зина пришла к Казимиру с бутылкой "Моэт" и двумя стаканами.
- Ты знаешь, - сказала она, разливая напиток, - иногда мне кажется, что между нами есть какая-то... квантовая запутанность.
Казимир поперхнулся. Его рука нечаянно коснулась ее руки, и по его телу пробежали глюоны.
- Может... может, сходим в кино? - выдавил он, чувствуя, как пространство-время вокруг них искривляется.
- В кино? - Зина засмеялась. - Давай лучше понаблюдаем за твоей дырой.
Казимир покраснел, как кварк в сильном взаимодействии.
4. Коллапс волновой функции
Когда академик Ложкин объявил, что дыра - это научная сенсация, Зина вдруг охладела к Казимиру. Теперь она только и говорила, что о "Нобелевке" и "статьях в Nature".
- Ты же понимаешь, - говорила она, поправляя белый халат, - теперь я не могу встречаться с охранником. Я буду женой нобелевского лауреата!
Казимир чувствовал себя как электрон в ловушке Пеннинга. Он пытался писать стихи, но получалось только:
"О, Зина-частица!
Ты разорвала мое сердце
На шесть ароматов боли..."
5. Аннигиляция
В последнюю ночь, перед тем как дыра исчезла, Зина пришла к Казимиру.
- Прости, - сказала она, - я ошиблась. Ложкин - идиот. А твои стихи... они ужасны, но искренни.
Она поцеловала его, и Казимир почувствовал, как во вселенной рождается новый тип взаимодействия.
Но утром дыра исчезла. Вместе с Зиной, уехавшей в ЦЕРН с академиком Ложкиным.
6. Эпилог: неопределенность Гейзенберга
Теперь Казимир пишет новые стихи:
"Где-то в параллельном мире
Ты читаешь мои стихи
И смеешься
А я все еще люблю тебя
С точностью до постоянной Планка"
P.S. Иногда по ночам он подходит к тому месту, где была дыра, и шепчет:
- Если ты меня слышишь... передай Зине, что я...
Но ответа нет. Только тишина. И запах жареных котлет.