Казимир Бобров, поэт с душой, огрубевшей от жизненных невзгод, а также от систематического употребления калужского бренди, устроился на работу охранником в Минздрав. Начальником отряда, где трудился Казимир, был суровый, как ледяной ветер, мужчина по имени Козик. Козик был страстным борцом с пьянством, а Казимир - его извечным врагом.
Каждый четверг, с нетерпением ожидая прихода Казимира, Козик, словно злой гений, поджидал его у входа. С прищуром, пронизывающим насквозь, он нюхал воздух, выискивая в нем малейшие нотки бренди.
"Казимир, - шипел Козик, - опять пахнет, как от бочки с самогоном! Тебя же предупреждали, что если поймаю тебя пьяным, отправлю парковщиком на вечную службу!"
Казимир, с виноватым видом, но с неотступной гордостью, отвечал: "Да нет же, товарищ Козик, это от соседней аптеки. Там, видите ли, продают какие-то спиртовые настойки, вот и пахнет".
Козик, не веря, но и не имея доказательств, отходил, оставляя Казимира в тишине. В душе же он уже видел Казимира, обреченного на вечную службу, протирать зеркала на местной автостоянке.
Но Казимир, человек с неукротимым духом и неиссякаемым талантом, находил выход из любой ситуации. Он стал писать стихи, используя свой пост охранника как вдохновение. Его стихи, полные горечи и иронии, проникали в стены Минздрава, заражая всех своим бунтарским духом.
Однажды, Козик, устав от постоянных стихотворных выпадов Казимира, решил проверить его на прочность. Он подстроил проверку, притащив с собой бутылку настоящего калужского бренди.
"Казимир, - сказал Козик, - вот, понюхай, это от тебя пахнет!"
Казимир, с хитрой улыбкой, поднес бутылку к носу и, вдохнув аромат, сказал: "Товарищ Козик, это же не калужский бренди! Это же "Столичная"! Я бы с такой водки никогда не напился!"
Козик, ошеломленный, не знал, что сказать. Казимир, воспользовавшись моментом, начал читать свои стихи, прославляя "Столичную" и обличая "калужский бренди".
С тех пор, Козик больше не трогал Казимира. Он понял, что этот поэт - не просто охранник, а настоящий талант, который способен победить даже самого сурового начальника.
Казимир же, продолжая свою работу, писал стихи, одухотворяя суровые стены Минздрава. Иногда, когда Козик проходил мимо, он слышал его тихий шепот: "Калужский бренди, ты мне не страшен!"