Казимир Бобров, поэт-охранник с душой нежной, как протокол обыска, и лицом, напоминавшим недопитый стакан дешёвого портвейна, однажды попал в тусовку на Патриках.
Случилось это после того, как его уволили с поста у "Дворца народного благоденствия" за излишнюю поэтичность в обращении с начальством. "Вы слишком метафоричны для охраны, - сказал ему начальник, - а нам нужны люди, которые верят, что наши указы - это буквально священные тексты".
И вот, лишённый мундира и смысла жизни, Казимир брел по переулкам, размышляя о тщете бытия, пока не услышал доносящийся из подворотни смех, звон бокалов и звуки гитары, наигрывающей что-то среднее между бардовской балладой и гимном офшорного благополучия.
- Эй, чел! - крикнул ему молодой человек в кожаном пиджаке, чей взгляд выражал одновременно презрение к системе и горячее желание в неё встроиться. - Ты чего такой грустный? Бюджет урезали?
- Меня уволили, - вздохнул Казимир.
- Ха! - засмеялась вся компания. - Значит, теперь ты свободный художник! Присоединяйся, у нас тут как раз вечер "Искусство вне рамок, но строго по понятиям".
Казимир сел. Вокруг него сидели:
- Виктор "Галерист" - продавал воздух в банках под видом концептуального искусства ("Это метафора инфляции!");
- Лена "Куратор" - организовывала выставки в заброшенных советских санаториях ("Тут энергетика ушедшей эпохи!");
- Сергей "Меценат" - спонсировал всё, что можно отмыть через гранты ("Я не коррупционер, я - культуртрегер").
- А ты кто? - спросила Лена, наливая Казимиру вино, которое пахло то ли ежевикой, то ли откатом.
- Я... поэт, - неуверенно сказал Казимир.
- О! - оживился Виктор. - У нас как раз не хватает человека, который будет писать манифесты под наши перформансы. Например, завтра у нас акция - вывоз мусора из мэрии под соусом "Релокация институционального дискурса".
- Но... это же просто вывоз мусора? - осторожно заметил Казимир.
- Ты ничего не понимаешь в искусстве! - возмутился Сергей. - Это не мусор, это деконструкция административного ресурса!
Казимир задумался. Он вспомнил, как раньше охранял тех, кто превращал бюджет в личный фонд, а теперь сидел среди тех, кто превращал это в арт-объект. Разница была лишь в том, что одни носили галстуки, а другие - футболки с Че Геварой в стразах Сваровски, купленные за счет папы олигарха.
Под утро, когда тусовка разошлась (Виктор - на такси за счет гранта, Лена - в гости к замминистру "пообсуждать коллаборацию", Сергей - считать прибыль), Казимир остался один с пустым бокалом и новым стихотворением в блокноте:
"На Патриках ночью горят фонари,
Здесь деньги - искусство, а совесть - потери.
Мы все неприкасаемы, все - вне судьбы,
Пока не придут те, кто больше не верил..."
Утром его забрал наряд полиции за "несанкционированное искусство" (читай: сон на лавочке). Но Казимир был почти счастлив. Ведь теперь он знал: если нельзя победить систему, можно хотя бы эстетично её пародировать.
Мораль: Искусство - зеркало общества. Но если зеркало кривое, может, это не зеркало виновато?