Вселенская Ответственность, или Супер-Эго в Проходной
Казимир Бобров, поэт-охранник завода "Прогресс-НефтеХим и сын", разрывался между подсознательными импульсами и социальными ограничениями. В одной руке он сжимал потрёпанный томик Лакана, в другой - служебный фонарик. На шатком столе, подпертом "Капиталом", лежала пропускная ведомость - материальное свидетельство его отчуждённого труда.
- "Когда мудрец боится управлять вселенной..." - бормотал Казимир, ощущая, как подавленные желания трансформируются в поэтическое осмысление производственных отношений.
Дверь распахнулась с силой, достаточной для нарушения тишины отчуждения. В проёме стоял Геннадий Петрович, начальник охраны, чья лысина даже сквозь шляпу отражала внутренний свет руководителя среднего звена.
- Бобров! Опять твои интеллектуальные упражнения? - рявкнул он, указывая на книгу. - Ты здесь не для философских диспутов!
Казимир проанализировал начальника через призму критической теории:
1. Экономическое положение: зарплата ниже прожиточного минимума
2. Идеологическая функция: иллюзорный контроль над проходной
3. Психологическая компенсация: гипертрофированная важность должности
4. Классовая идентификация: ложное сознание
- Геннадий Петрович, - начал Казимир, - эта проходная - наглядное воплощение отчуждения. Вы - хранитель символического порядка, я - подчинённый, чей труд обесценен...
Геннадий Петрович замер. Его внутренний цензор вступил в противоречие с базовыми потребностями.
- Ты... обвиняешь меня в репрессивной функции? - он инстинктивно поправил шляпу - последний атрибут мнимой власти.
Казимир продолжил, используя метод интерпелляции:
- Вы опасаетесь ответственности за вселенную - значит, именно вам следует её доверить.
В сознании начальника охраны мелькнуло подобие прозрения. Он окинул взглядом заводскую территорию:
- Значит... моя лысина - результат эксплуатации? А шлагбаум...
Геннадий Петрович пошатнулся под тяжестью новых категорий. Его рука непроизвольно потянулась к пульту управления - фаллическому символу мнимого контроля.
В этот момент дворовый кот Васька (персонификация неотчуждённого существования) равнодушно прошёл мимо, демонстрируя свободу от товарного фетишизма.
Казимир сделал запись:
"Надстройка трещит,
Базис нестабилен.
Геннадий Петрович -
Живой символ.
А мельницы Господни,
Как система, где
Капитал перемалывает
Судьбы в прах."
Геннадий Петрович медленно удалялся, бормоча:
- Значит, я часть аппарата подавления? Но тогда...
Его взгляд остановился на портрете директора. Начался болезненный процесс идентификации с угнетателем.
Кот Васька зевнул и свернулся клубком. Революционное сознание было отложено до следующего перерыва.