Казимир Бобров сидел в своем углу архивного подземелья, среди папок с грифом "Хранить вечно (или пока не надоест)". Он был поэтом. То есть человеком, который пишет стихи, которые никто не читает, но которые обязательно должны где-то храниться - на случай, если человечество внезапно очнётся и спросит: "А где же настоящая поэзия?".
Ответ, конечно, был бы: "В бункере. В папке No17-б. Под спудом".
Однажды Казимир обнаружил, что время в бункере течёт иначе.
"Петрович, - спросил он старого архивариуса, - вы не замечали, что иногда документы исчезают, а потом возвращаются, но с другими датами?"
"Замечал, - ответил Петрович, не отрываясь от газеты "Вечный акт". - Но я думал, это мыши."
"Это не мыши, - сказал Казимир. - Это червоточины."
"Червоточины?"
"Да. Дыры в реальности. И если в них пролезть, можно исправить прошлое."
Петрович вздохнул: "Бобров, ты опять пыли нанюхался."
Но Казимир уже решил.
Он нашёл дело No666 - "О вечном хранении бессмысленных надежд" - и провалился в 1991 год. Там он увидел молодого Лазолванова, который ещё не был чиновником, а просто мечтал о власти.
"А кто вас спрашивал? - огрызнулся будущий директор реальности и тут же подписал первый в жизни циркуляр о запрете несанкционированных пророчеств.
Казимира выбросило обратно в бункер.
В следующий раз он попал в 1985 год и встретил себя молодого, который ещё верил, что поэзия изменит мир.
"Брось это, - сказал Казимир-старший. - Стань бухгалтером."
"Вы кто?"
"Ты. Только умнее."
"А почему тогда у вас лицо как у человека, который 20 лет нюхал архивную пыль?"
Казимир задумался. Может, и правда - лучше бы бухгалтером?
Но было поздно. Реальность снова схлопнулась.
Когда он в отчаянии сидел среди разбросанных папок, из-под стола вылезла Баба-Яга.
"Чего ноешь?"
"Я пытаюсь исправить прошлое, но ничего не получается!"
"Дурак, - сказала Баба-Яга. - Прошлое не исправить. Оно уже подшито в дело и заархивировано."
"Но ведь мир несправедлив!"
"А ты думал, справедливость - это что, папка с грифом "Исполнено"?"
Она швырнула в него печеньем "Ведьмины сушки" и исчезла.
Казимир решил попробовать в последний раз. Он нашёл дело No0 - "О создании реальности" - и прыгнул в самое начало. Там ничего не было. Только чиновник в пустоте заполнял бланк No1:
"Акт о возникновении всего.
Основание: потому что.
Подпись: ________"
Казимир схватил ручку и дописал: "Примечание: сделать справедливым."
Чиновник взглянул, усмехнулся и поставил штамп "Нецелесообразно".
Казимир очнулся в своём бункере. Ничего не изменилось. Лазолванов по-прежнему правил реальностью. Брыкалов платил ипотеку за квартиру, которой у него не было. Самогонов где-то отсутствовал, но числился.
Только на столе лежала новая папка: "Дело Казимира Боброва. Поэт. Пытался исправить мир. Не вышло. Сдать в архив."
Он взял её и поставил на полку. Рядом с остальными.
Мир несправедлив. Но если очень постараться, можно хотя бы аккуратно это задокументировать.
Акт о бессмысленности бытия
На следующее утро Казимир обнаружил на своем столе бланк строгой отчётности No404 с грифом "Совершенно бессмысленно". Текст гласил: "В связи с вашими многочисленными попытками внести изменения в хронологию архива, вам предписывается: 1. Прекратить. 2. Если не прекратите - см. п.1." Подпись отсутствовала, но стояла мокрая печать, пахнущая бюрократической безысходностью.
Вдруг из-за шкафа вывалился Брыкалов - весь в паутине, с ипотечным договором 12 века в руках. "Я нашёл выход! - захлёбывался он. - Если взять кредит в прошлом, его не будет в будущем!" "И?" "Я теперь должен монастырю! И они требуют отработки!" Он показал график покаяний на пергаменте. Казимир вздохнул: "Ты хотя бы процентную ставку проверил?" "Она святая! 10% в год плюс спасение души!"
В этот момент из папки "Невостребованные идеи" выпал Самогонов. "Опять бардак?" "Где вы были?!" "В 3024-м. Проверял, приняли ли наконец закон о вечной отсрочке." "И?" "Приняли. Но забыли подписать."
В бункер вкатился Лазолванов на офисном кресле с реактивным двигателем. "Внимание! - провозгласил он. - С сегодняшнего дня вводится новая версия мироздания 2.0!" Он развернул свиток реформ: отмена понедельников (но вторники теперь двойные), гравитация - по предварительной записи, смысл жизни перенесён в приложение. Казимир робко поднял руку: "А можно оставить как было?" Лазолванов уставился на него пустыми глазницами: "Ваше мнение учтено. И проигнорировано."
Вдруг архив ожил: протоколы начали подписывать сами себя, справки размножаться почкованием, даже Варелик внезапно протрезвел и потребовал трудовую книжку. Из-под пола выполз Петрович с древним фолиантом: "Я нашёл инструкцию по эксплуатации времени!" Все сгрудились вокруг. Текст гласил: "В случае временного коллапса: 1. Не паниковать. 2. Подождать 5 минут. 3. Если не помогло - см. п.1."
Внезапно погас свет. Когда он включился, всё было как прежде: Лазолванов исчез (но по-прежнему числился), Брыкалов снова платил ипотеку, Самогонов уже куда-то ушёл. Только на столе Казимира лежала новая папка: "Дело No∞. О попытках изменить неизменяемое. Закрыть. Сдать в архив. Никому не выдавать." Он взял перо, но тут из папки выпала записка: "Не пиши. Всё равно ничего не изменится. Но если очень хочется - пиши карандашом." Казимир вздохнул и поставил папку на полку. Рядом с другими.
На следующий день ничего не изменилось. Разве что Баба-Яга прислала СМС: "Кредит на исправление реальности одобрен. Процентная ставка - душа. Звоните!" Но Казимир уже не отвечал. Он просто сидел и смотрел на бесконечные ряды папок. Таких же, как он. Хранящихся. Дожидающихся. Бессмысленных, но почему-то необходимых.