Казимир Бобров был поэтом. То есть человеком, который знал слишком много, но не мог применить ничего из этого в реальной жизни.
Он служил ночным сторожем в "Архиве забытых дел" - мрачном здании, где хранились протоколы никому не нужных собраний, акты о списании сломанных карандашей и личные дела людей, которых никто не помнил.
Казимир знал наизусть Данте, но не мог вспомнить, где оставил фонарь.
Он спорил о философии Канта, но не умел заполнять табель учёта рабочего времени.
Он сочинял сонеты, но не мог объяснить начальнику, почему спит на дежурстве.
- Бобров, - говорил ему начальник архива, сухопарый чиновник Лазолванов, - вы слишком много знаете, чтобы быть хорошим сторожем.
- А что же мне делать с этими знаниями? - спрашивал Казимир.
- Хранить. Как всё остальное в этом архиве.
Тайна старого Петровича
По ночам, когда крысы грызли папки, а время в коридорах текло медленнее, чем положено, Казимир разговаривал с Петровичем - древним архивариусом, который официально числился умершим, но продолжал приходить на работу, потому что никто не подписал акт о его увольнении.
- Знаешь, Бобров, - шептал Петрович, - тут есть одно дело... No0. Оно не в каталоге. Но оно есть.
- О чём оно?
- О том, чего не должно было случиться. Но случилось.
Яйцеслав Самогонов - человек, которого не было
На следующую ночь Казимир нашёл папку. Она лежала в самом дальнем углу, заваленная актами о списании времени.
Внутри был один лист.
"Дело No0. Ошибка системы. Подлежит уничтожению."
Подпись: Яйцеслав Самогонов.
Казимир где-то слышал эту фамилию. Но когда он спросил Петровича, старик побледнел.
- Его не было. Но он был. Главный архивист. Тот, кто подшивал реальность в папки.
- Где он сейчас?
- Исчез. Как и положено ошибке.
Бухгалтер Людмила Семёновна и пропавшие цифры
Утром Казимир решил проверить бухгалтерские книги.
- Людмила Семёновна, - спросил он у вечно пьяной бухгалтерши, - вы знаете Яйцеслава Самогонова?
Женщина уронила калькулятор.
- Не... не знаю. Хотя... Она понизила голос. - В 1983-м у нас пропал на целый год. В отчётности пусто. А в конце стояла подпись: "Самогонов".
- И?
- И всё. Год как не бывало. Но зарплату за него кто-то получил.
Ночное открытие
Той же ночью Казимир снова полез в "Дело No0".
И нашёл приписку:
"Если читаешь это - ты следующий."
Вдруг заскрипела дверь.
На пороге стоял высокий мужчина в потрёпанном костюме.
- Бобров? - спросил он. - Ты нашёл не то, что нужно.
- Вы... Самогонов?
Мужчина усмехнулся:
- Нет. Я тот, кто его стёр.
За его спиной маячила тень - точно такая же, как у Лазолванова.
Утро. Развязка
Утром Казимира нашли спящим на рабочем месте.
- Опять заснул! - кричал Лазолванов. - Где табель? Где отчёт?
- А... а "Дело No0"? - пробормотал Казимир.
- Что?
- Ничего.
В углу ухмылялся Петрович.
А в бухгалтерии Людмила Семёновна допивала "калужский бренди" и стирала одну строчку из журнала.
Ту самую, где стояло имя Самогонова.
Эпилог
Казимир больше не искал "Дело No0".
Но иногда ночью, когда крысы грызли папки, ему казалось, что кто-то переставляет дела в самом дальнем углу.
И смеётся.
Тихим-тихим бюрократическим смехом.
Была глубокая ночь. Казимир, как обычно, дремал под монотонное жужжание лампы, когда дверь архива скрипнула.
Вошел человек в помятом пальто, с лицом, на котором усталость и ирония боролись за право называться главным выражением.
- Место свободно? - спросил он, оглядывая заваленные папками стеллажи.
Казимир поднял голову:
- Вы... Альбер Камю?
- Ну, если я не он, то это было бы куда абсурднее, - ответил гость, садясь на край стола и закуривая.
- Но вы же...
- Умер? Да. Но бюрократия вечна, а значит, и я иногда возвращаюсь.
Казимир потрогал себя за щеку - не спит ли он.
- Зачем?
Камю вздохнул, выпуская дым в лицо бюсту Ленина, пылящемуся в углу:
- Я снова живу - когда я больше не могу выносить жизнь.
Он провел рукой по папке с надписью "Дело No0", которую Казимир так и не смог найти утром:
- Вы все еще ищете смысл? В архиве?
- Я...
- Не отвечайте. Я просто зашел сказать: если даже Сизиф был счастлив, то у вас, Бобров, вообще нет причин для грусти.
За окном завыл ветер.
- Но я же ничего не изменил! - вырвалось у Казимира.
Камю усмехнулся:
- Вы храните дела, которых никто не читает. Я писал книги, которые все цитируют, но никто не понимает. Какая разница?
Он встал, оставляя на столе пепел и клочок бумаги с надписью:
"Единственный способ справиться с абсурдом - представить, что завтра к тебе тоже может заглянуть Камю. И тогда - ха-ха - жизнь станет веселее."
Когда Казимир поднял голову, в архиве никого не было.
Только Петрович, дремавший у печки, пробормотал сквозь сон: