Невер Анна
Глава 1 - Новость
/Обжигающий след/
Август, 9023 г. от сотворения Хорна
Ижская губерния, г. Увег
Серый туман... Кислый запах копченостей и дешевого табака.
- Я понятно выражаюсь? - прозвучал рядом требовательный голос.
В глазах прояснилось, и Тиса смогла оглядеться. Комната тонула в полумраке. Одинокая свеча, обычная, без наклада, истекала воском на дубовую столешницу, испещренную мелкими царапинами. Острое пламя шипело и билось. Дрожали тени на бревнах лиственничного сруба. Под потолком, подбитым дранью, щерилась голова лохматого вепря, сверкая изогнутыми как сабли клыками. Чучело буравило Тису единственным стеклянным глазом.
За гранью света во тьме проявились очертания стула с высокой спинкой. Тиса скорее почувствовала, чем разглядела сидящего на нем человека. Еще двое замерли за его спиной.
- Да или нет? - голос резал как осколок льда.
- Да, господин! - Тиса удивилась, услышав свой приглушенный ответ. Ладонь сжала жесткое ребро табурета.
- Отлично.
Навстречу ей воспарил кошель размером с бычье сердце. 'Из замши, - подумала, прежде чем разглядела матовые чешуйки. - Нет, змеиная кожа'.
- Я вижу, мы нашли общий язык, - произнес уже не так строго... вэйн?! Теперь это было очевидным. - Придерживайся плана. Древняя вэя в твоих руках выполнит все приказы, точно послушная кошка. На связь выходи в крайнем случае.
Кошель снизился и мягко ткнулся ей в колени. Тиса решила, что это ошибка - кажется, ее приняли за другого человека. Меж тем ее рука - широкая, в грубой черной перчатке - подхватила кошель. Тиса насторожилась. Что-то здесь не так.
- Помни, владелец не должен остаться в живых. Уничтожь его.
'Кого?' - переспросила, но голоса своего не услышала, лишь треск свечи нарушал молчание.
'Что со мной? - попыталась сказать Тиса, но с губ по-прежнему не слетело ни звука. И тут ее осенило: - Да это же не моя рука!'
- Порталом обеспечим. Как только порешишь владельца и тотум окажется у тебя, сможешь разбить стеклянный шар перехода. Раньше даже не смей. Открой кошель! - продолжал командовать собеседник.
Пальцы вопреки желанию заплясали над узлом шнурка.
В душе Тисы поднялось возмущение: 'Безумство какое-то! Нет, ты не развяжешь его. Черта с два!' Она призвала всю волю, дабы обрести власть над телом. Тщетно.
'Давай же!' - от натуги уже темнело в глазах, когда она вдруг ощутила покалывание в подушечках пальцев. Руки замерли.
- Я... не... стану, - насилу выговорила Тиса низким мужским голосом.
- Не может быть! - взревел незнакомец и, вскочив с места, рванулся к ней.
Тиса почувствовала, как страх накатил омерзительным шквалом. Подбородок ее сам вздернулся вверх, а взор уперся в лицо, черты которого казались смазанными, будто размытая дождем акварель. Но глаза... Раньше она никогда таких не видела: без зрачка, слабо светящиеся фосфором. Они прожигали ее насквозь. Невыносимая боль иглами впилась в мозг, и сознание провалилось во тьму.
Глубокая ночь заливала комнату чернилами. Лунный свет тягуче просачивался через тюль и ложился на стены.
Тиса лежала в постели, раскинув тонкие руки подобно надломленным плетям. Каштановые кудри слиплись от холодного пота. Взгляд медовых глаз невидяще уперся в потолок. Прошло некоторое время, прежде чем она стала осознавать себя. Следом отрезвляющей волной нахлынул холод. Стуча зубами, девушка потянула на себя простыню.
Сообразив, что не может согреться, она встала с кровати. Извлекла из нижнего ящика шкафа шерстяную шаль и закуталась в нее. Потом звякнула склянками в тумбе, вынимая графин. Глоток ежевичной настойки обжег горло, пищевод и ошпарил желудок кислотой. Жар разлился с кровью по венам, возвращая способность соображать.
- Что это было? - шепот прозвучал резко на фоне далекого пения сверчков и ветра. Еще два глотка из графина.
Такое ощущение, что...
- Нет, - простонала она. - Неужели снова видения? Не хочу!
Тиса оттолкнула тонкую нить, навязчиво протянутую из памяти, с помощью которой она смогла бы восстановить увиденное, соткать его, словно гобелен, в единую картину.
- Не собираюсь вспоминать всякий бред, - снова поднесла к губам узкое горлышко. Но, вдохнув пары спиртного, поморщилась и убрала настойку обратно в тумбу, в самую глубь. Если Камилла найдет - ворчаний не оберешься.
Чувствуя приятное тепло в теле, Тиса упала на перину и моментально заснула.
***
Утро началось с крика соек за окном. Птицы не поделили желудь и горланили в кроне дуба. Щеколда окна поддалась, и рама с коротким скрипом распахнулась. Тюлевый занавес захлопал по плечам. Далеко в кисейной утренней дымке к зеркальному озеру спускались черепичные крыши белых домиков. За ним курчавым руном поднимался лес, он уже начинал желтеть в предчувствии осени. У самого горизонта белым ожерельем лежали скалы. День обещал быть солнечным и ясным.
Жидкое мыло пахло приятно. Чабрец, шиповник, череда, календула. Неплохой букет получился. Нажатая педаль умывальника позволила воде глухо застучать о чугунную раковину. Тиса смыла с лица пену и сморщила нос.
- Мелиссы не хватает.
Кинула пузырек с самодельным мылом в сумку: для Зои.
Ночь оставила на лице заметные круги под глазами. Так бывало после видений. А ведь она уже успела позабыть о подобном 'счастье'.
Из шкатулки на сосновом столике Тиса извлекла наручные часы, и ремешок из телячьей кожи обхватил тонкое запястье. Два выдоха на крышку изящного циферблата, изрезанную трещинами, и появилась испарина. Рукавом платья девушка натерла стекло до блеска. Все шесть серебряных ажурных стрелок не двигались, как и прежде.
Дернулась ручка входной двери.
- Тиса Лазаровна, вам нужна вода? - послышался звонкий бодрый голос.
Хозяйка комнаты сдвинула засов и впустила горничную с ведром.
- Я уже умылась, Уль. Но раз принесла, долей, будь добра.
Уля подставила к умывальнику табурет, залезла на него и вылила воду в чан, сверкнув белоснежными полными икрами. Толстая пшеничная коса горничной сегодня оплетала лоб и опускалась до округлых ягодиц.
- Красиво волосы уложила, - похвалила Тиса.
- Мне и самой нравится. - Уля спустилась и поглядела на себя в зеркало туалетного столика. - А у вас голова такая, будто мыши в кубле ночевали. Да и круги под глазами, страх божий!
Горничная громко рассмеялась. Как всегда от смеха, у нее раскраснелись щеки и шея. Молодая хозяйка снисходительно улыбнулась.
- Давайте я вам расчешу волосы, - предложила Уля.
Пять минут Тиса наблюдала в зеркале, как ее растрепанные каштановые кудри постепенно собирались на затылке в узел. Его девушка закрепила лентой, скрученной по краям от частой носки.
Поблагодарив за прическу, хозяйка спустилась к завтраку.
В небольшой столовой, смежной с кухней, пахло квасом и тушеным мясом. В окно бил утренний свет, за открытой форточкой чирикали воробьи. Из кухни слышались лязг кастрюль и пение Камиллы. Кухарка сегодня тянула 'Мил дружок колечко подарил...'. Все же медведь когда-то серьезно покусился на ее ухо - пение навевало мысли о несмазанной телеге.
Отец не пожелал ждать дочь и уже приступил к трапезе. На завтрак была гречка с мясом, сдобренная сливочным маслом, золотистым и наполовину растопленным. В центре стола теснились блюдо с резаным хлебом и миска с жареными кабачками, луком и помидорами.
- Доброе утро, - поздоровалась Тиса без выражения. Громко крикнув в кухню: 'Привет, Камилла!', она уселась на стул.
Из кухни донеслось ответное приветствие.
- Угу, - промычал отец, не отрывая взгляда от 'Областных ведомостей'. Капитан Войнов часто читал газету во время еды.
Тиса окинула батюшку взглядом. Широкий с залысинами лоб, седые жесткие волосы. Две морщины на переносице в минуты расстройства сходились в одну. В расстегнутом вороте льняной рубахи белела грудь с бледно-голубой наколкой. Впрочем, такой небрежный вид был скорее редким исключением, нежели правилом.
Девушка насадила на вилку кусок говядины. Слишком, конечно, для утра. Но в доме давно заведено солдатское правило - завтраки обязаны быть сытными.
Из кухни выплыла Камилла с кувшином молока и тарелкой, полной золотистых пышек. Судя по поднимающемуся парку, только со сковородки. Вслед за кухаркой из кухни просеменил Огурец, толстый полосатый кот, получивший свое прозвище за любовь к этому овощу. Подрагивая вытянутым пушистым хвостом, он ловил носом аромат жареного теста.
- Ох, знатные получились. Попробуйте, Лазар Митрич, со сливками. Только что Платон Акопыч принес бидончик. Коровки-то у Бурьяных чистоплотные.
Подцепив вилкой одну из пышек, Тиса перенесла ее в свою тарелку.
- Спасибо, Камилла. Вкусно пахнет. Садись с нами.
- Я позже поем, детка, - пухлые пальцы женщины теребили оборку передника. - Лазар Митрич!
- Да, - промычал капитан, не отрывая взгляда от газеты.
- Не скажете, когда ждать отряд, что таможенников в Ижеск сопровождает? Все Яшку своего жду.
- К концу следующей недели должны явиться, - отец мельком посмотрел на кухарку.
Камилла на радостях всплеснула в ладоши.
- Ну слава Единому!
Загромыхали ведра. Из кухни показалась коротко стриженная голова новобранца.
- Камилл Санна, куда ставить-то?
Кухарка шикнула на парнишку: голова исчезла, а вслед за нею и Камилла.
Отец и дочь ели молча. Иногда тишину нарушал стук вилок о тарелки. Тиса взглянула на кота, и Огурец тут же принял несчастный вид некормленого с месяц создания. Но с ней этот номер не прокатывал. 'Созданию' после завтрака отойдет целая миска еды. А пока люди за столом - изволь ждать.
Кот просек настроение молодой хозяйки и с обиженным видом запрыгнул на подоконник. Оттуда на форточку, где взялся наблюдать за воробьями в ветвях ясеня.
- К вам можно, капитан? - квадратного телосложения старшина Кубач Саботеевич протиснулся в дверной проем столовой.
Тот без слов указал на свободный стул.
Тиса порадовалась окончанию тишины. Она слушала мужчин и в который раз удивлялась тому, как служба оживляла батюшку.
- Северная сторожа починки требует, - старшина тряс длинными усами.
Капитан отмахнулся.
- Сейчас на это нет денег.
- А я говорю, если не подлатаем сруб, к весне без вышки останемся, - Кубач развел пудовые ладони. - Крыша завалится вскоре. Бревна в иных местах жук источил, труха одна.
В задумчивости ущипнув щетинистый подбородок, отец кивнул.
- Ну хорошо. Зови зодчего, только без артели. Бревна наши молодцы сами таскать горазды.
Кубач довольно кивнул и попросил у Камиллы кваса. Получив кружку, отхлебнул и одобрительно причмокнул губами.
- Что наши из Ижеска, капитан?
- Зарай сбыл 'изъятку', и отряд уже выступил в обратный путь. К концу следующей недели явятся, коль в дороге все гладко будет.
- Климыч, должно быть, половину деньжат в свой карман положил, - цокнул языком старшина.
Отец нахмурился.
- Нас не касается. Пусть его ижский начальник печется о чистоте рук своих подчиненных. Ты лучше ответь, что с мукой? Ездили с Жичем к Гришаю?
Кубач фыркнул:
- Этот рвач уже четыре рубля за пуд просит. Муха, что в прошлом году в полях объявилась, на сей раз побила треть урожая. И зерно подорожало сразу на три гривенника.
- Придется брать, - поморщился капитан. - Скупаться в Сеевке дороже станет.
- Эти зерноробы из года в год ноют: то их поля дождь залил, все погнило, то засуха изжарила. Благо, вэйн вскорости приезжает. Будет погоду править. Может, тогда цены спадут.
- Вэйн, говоришь? - с сомнением переспросил Лазар.
Тиса приподняла брови.
- Я тоже сначала подумал - вранье, - Кубач махнул вилкой, и несколько зерен гречки, сорвавшись с нее, полетели через стол. - Какой колдун согласится в нашей глуши работать? Но Лавр зарекается: приедет. Видать, завалил письмами ижского наместника по горло. Добился-таки.
- Ну-ну, посмотрим, - отец промакнул льняной салфеткой губы. - Пора.
Он поднялся из-за стола, следом за ним старшина. Капитан снял с крючка вешалки суконный мундир цвета мокрой горчицы, залоснившийся на локтях. Надев его, застегнул на медные пуговицы до подбородка. С нижнего крюка вешалки подхватил кожаные ножны с саблей и прикрепил их к портупее на левом боку.
Девушка проследила за мужчинами взглядом до двери. Потом сложила тарелки и отнесла их на кухню.
- Отец вчера мне выдал деньги на хозяйственные нужды. Вот, возьми на снедь. И еще снаряди, пожалуйста, Цупа за покупками на неделе, ладно? - Тиса протянула Камилле маленький желтый листок, исписанный чернилами. Затем вытащила из кармашка юбки монеты.
Камилла забрала деньги и посмотрела список.
- А как насчет казанка, девочка? Помнишь, я говорила? Хочу вас пловом чиванским порадовать. А его в обычной кастрюле не сготовишь.
- Сколько он стоит?
- Четыре с половиной рублика на перекупном базаре. Дешевле не найдешь.
Тиса добавила кухарке еще пять целковых.
Из столовой послышался короткий кошачий 'мяв' и треск веток за окном. Должно быть, Огурец опять за воробьем выпрыгнул.
Покинув кухню, Войнова вышла на хозяйственный двор. На крыльце болтали знакомые прачки, поставив на перила тазы с мокрым бельем.
- Я их собственными глазами видела, - говорила одна.
- На что надеется, дурочка? Думает, он на ней женится? - ахнула другая.
Обе женщины, завидев дочь капитана, прекратили сплетничать и поздоровались. Со стороны солдатской столовой раздался визгливый голос войскового повара. Широкоплечий, с короткой толстой шеей Жич спорил с молочником о цене и позволял себе крепкое словцо.
- Разве это сметана? Это моча, а не сметана! - наседал он на Акопыча. - Полтинник за литр дам, не больше.
Молочник своими закрученными тонкими усами напоминал таракана. Он ловко отпрыгивал от повара, как от цепного пса, и снова повторял:
- Ну что вы, Жич Бадросович. Хорошая сметана. Такая же, как в прошлый завоз. Семьдесят копеек ей цена, не меньше.
У столовой тройка новобранцев таскала бидоны с телеги на войсковую кухню.
Тиса пересекла двор: споткнулась о курицу, обошла поросят, пропустила группу военных. Некоторых солдат она знала и кивала в ответ на приветствия. От заманчивой мысли в такую хорошую погоду прогуляться пешком по Увегу Войнова сразу отказалась, времени мало. Ганна все же умудрилась встревожить ее своим вчерашним письмом. Девушка направилась к конюшне - длинной саманной постройке с соломенной крышей.
На бревне у входа в конюшню дядька Зошик чинил упряжь. Загорелые руки умело работали шилом и дратвой. Рядом, прислонившись к колесу телеги, храпел Цуп. На красный нос извозчика съехала мятая соломенная шляпа.
- Дядь Зошик, я Ватрушку возьму.
Конюх отложил в сторону упряжь и вызвался помочь оседлать лошадь.
- Ватруха уже не такая резвая, как бывало. Все больше спит, да и слепнуть стала, - ворчал он, затягивая под серым в яблоко пузом подпругу седла. - Может и подвести в дальнем пути. Слыхал, вэйны пилюли сочинили. Ежели их дать выпить любой лошади, даже нашей старушке, то та сможет бежать день без устали.
- Ужасно! - возмутилась Тиса.
- Не скажи... - Мужик похлопал кобылу по крупу, Ватрушка фыркнула. - С одной стороны, то конечно. А вот коли больного надо срочно к лекарю доставить, тогда как?
- Все равно, - не сдавалась молодая хозяйка. - Пичкать пилюлями беззащитных животных! Дали б мне волю, я бы этот вэйновский цех давно закрыла.
Зошик пожал плечами, мол, как знаете.
Приладив сумку к седлу и взобравшись на лошадь, через минуту всадница уже выехала через арочные ворота военной части, кивнув постовому на проходной. Она пустила Ватрушку рысцой через дубовую рощу, далее по улочке, держа путь в восточную часть Увега. Полчаса в седле, и Войнова, пригнув голову, въехала в калитку и спешилась у небольшого домика с верандой, увитой синей повителью. Поводья принял мужичок, помогающий Кошкиным по хозяйству. Прежде чем войти в дом, Тиса вытерла подошвы сандалий о мокрую тряпку. Навстречу из гостиной выбежала Марика, младшая сестра Зои. В желтом платье и с белой атласной лентой в светлых локонах она была так хороша, как возможно только в шестнадцать лет.
- Тиса, привет! - звонко поздоровалась она. - А Зойка с Ганной пошли к озеру, в беседку.
- А ты почему не с ними?
Марика сморщила нос.
- Да ну ее! Зойка в последнее время еще вреднее стала. Даже мамка с ней поругалась.
- Понятно, но ты, я вижу, не скучаешь, - Тиса указала на книжку в ее руке. Судя по обложке - женский роман.
- Да, - хихикнула девчонка. - Сейчас на самом интересном месте читаю. Главный герой - вэйн и такой красавец! Она в него влюбилась, а он...
- Только не пересказывай мне всю книгу. Я уже сочувствую несчастной.
- И чего ты так колдунов не любишь? - Марика выпятила нижнюю губку.
- А то, что все девицы просто ума лишаются, когда речь заходит о них. Вэйны то, вэйны это... А они еще неизвестно чего больше своей волшбой приносят: пользы или вреда. Почитай лучше историю империи. Там полно примеров их произвола, - Войнова назидательно кивнула.
- История - это же скука смертная, - тоскливо протянула собеседница.
Из гостиной появилась женщина, еще не старая, сохранившая стройность фигуры, - Настасья Ефимовна, мать Марики и Зои. Поговорив с ней о здоровье батюшки, Тиса отдала мыло собственного приготовления, за что получила благодарную улыбку, после чего направилась к беседке на берегу.
Сад Кошкиных располагался за хозяйственной частью, конюшней и сараями. Полторы тысячи саженей земли с плодовыми деревьями спускались к озеру. Пять работников под руководством Никодима Емельяновича Кошкина, отца семейства, собирали урожай яблок. Ящики с плодами громоздились один на другом под деревьями. Тощий, в прохудившихся на коленях брюках на помочах, Никодим Кошкин напоминал старого муравья. Тиса поздоровалась. Он махнул ей рукой в рабочей перчатке.
Девушка сорвала яблоко с ближайшего дерева и откусила. Впереди заблестела вода Вежского озера. Название пошло от реки Вежи, что вливалась в водоем с севера, а затем изливалась из него на юге и продолжала нести свои воды по долине навстречу полноводному ижскому Чаману. Заросли камыша да рогоза густо опушали озеро по краям. Рыбаки ловили здесь сома, сазана, толстолобика на уху, а красноперочку с лещом - к квасу.
На берегу под сенью деревянной беседки Тиса разглядела две женские головки: темноволосую, со строгим пучком на затылке - Ганны Лисовой и светлую, с растрепанной косой - Зоину. Девушки, завидев ее, поднялись с лавки и по очереди чмокнули в щеку.
Памятуя о письме, Войнова собиралась было спросить Ганну, что же случилось такого, что потребовало срочного приезда, но вовремя увидела прижатый к губам палец - призыв к молчанию.
- Ты седмицу меня не навещала, - сказала Зоя тоном капризного ребенка. Она опустилась на лавку, придерживая большой округлый живот под батистовой сорочкой.
- Я как раз собиралась.
Кошкина похлопала ладошкой подле себя, и обе девушки опустились на лавку рядом с беременной подругой.
- Расскажи, как твои дела? Помнится, ты помогала лекарю? Забыла, как его зовут.
- Агап Фомич. Я и сейчас у него в подручных, - Тиса выбросила яблочный огрызок за перила беседки. В рогозе послышалась возня, кряканье и плюханье перепончатых крыльев - мордоклювы вместе с утками делили поживу.
|