Шестнадцатое апреля. Все воскресенье убито на гостей - во-первых. Мамин день рожденья - только во-вторых. Мама бы с удовольствием под этим подписалась! Со вчерашнего вечера мыли, чистили, резали, варили, жарили, а потом несколько тетенек налетели на наши тарелки, как будто три года пищи не видели! Ну да ладно, это я уже от злости.
Мамины гости: ее институтская подруга, "тетя Маша", как я ее зову с самого детства, и еще несколько знакомых по работе. Папа обычно приходит не следующей день после этого погрома. Он прекрасно понимает, как было бы неловко маме с гостями в его присутствии. Особенно в женском коллективе.
Славе Богу, все разошлись, оставив нам с мамой гору грязной посуды. "И зачем все это? Стоит ли?" - про себя вздыхаю я, и мы с мамой понимающе смотрим друг на друга.
Все испортила тетя Маша. Прямо за столом, после нескольких рюмочек шампанского, она начала превозносить маму:
- Молодец, Лен! Такую девчонку одна вырастила! А все сама, везде сама. Вот так! Мы и без мужиков справляемся.
Мама сделала вид, что оценила шутку, чуть-чуть посмеялась и перевела разговор на другую тему. И все-таки тетя Маша ее задела. Мы с мамой гордые, не любим, когда нас жалеют. С одной стороны тети Машины слова - похвала, а с другой... что-то вроде: "Ты не как все, так быть не должно". Об этом не напоминают.
Я не знаю, что за человек моя мама. В ней чувствуется спокойствие и надежность, и ничего - от одинокой женщины. Она ни о чем не спрашивает меня. Я не чувствую за спиной контроля - так бывает у детей чересчур заботливых родителей. И она - моя совесть. Я не сделала в своей жизни ничего такого, о чем не могла бы (если бы вдруг захотела) рассказать ей.
"Ошибайся, дерзай, учись - это твое право, я через это прошла, теперь твоя очередь. Но я верю, что ты останешься достойной уважения - хотя бы своего собственного".
А вчера - почему-то вспомнилось - во время похода в магазин на улице столкнулась с Наташей. "Ласточкой". В ней что-то резкое, стремительное... А лицо у нее было совсем не такое, как на сцене: просто очень задерганное и усталое. Она прошла мимо меня, совсем близко. Я даже не могу с ней поздороваться: "Здрасьте, я ваша поклонница!"
У меня какое-то чутье на телефонные звонки! Близких людей я угадываю еще до того, как возьму трубку. К тому же я обычно сижу и не дергаюсь, когда звонят не мне, а маме. Сегодня я подобным образом угадала моего недавнего знакомого - Женьку. Странно...
- Лиза... Здравствуйте... Извините, что побеспокоил...
Ах, как хорошо было услышать этот тихий, чуть застенчивый голос! Только не потому хорошо, что я так мечтала с ним поговорить, а потому что подумалось: "Слава Богу, хоть с этой стороны никаких огорчений не предвидится!" Раньше я с таким же чувством облегчения отзывалась на голос Эдика.
- Лиза... Я бы хотел с вами поговорить... Не по телефону... Когда вы свободны? Может быть, сегодня?
Ну, сегодня так сегодня. Вечером? Да, вечером. В пять? Можно и в пять. В парке, на той самой скамейке? Ну, хорошо. Пусть будет в парке.
Мы забрались в самую глушь по непросохшим тропинкам. Было сыро и очень тепло для конца апреля. Мы стояли почти рядом, прислонившись я - к одному, он - к другому стволу раздвоившегося дерева. Он рассказывал о себе, выговаривался. Я смотрела на него и обреченно думала: "Боже мой, ну зачем мне все это?!"
- Вы знаете, Лиза, меня, правда, поразило то удивительное совпадение - второго апреля, год назад, у вас и у меня случилось нечто очень плохое. Я еще вернусь к этому совпадению. Может быть, не сегодня... В тот день я потерял человека - нет-нет, не бойтесь, он жив-здоров и даже процветает. Но человека я потерял... - он задумался. - Так вот. Его звали Толик. Толик Вешняков. Нас считали друзьями. Должно быть, так оно и было: с первого курса нас видели все время вдвоем. Толик был из тех людей, которых называют везунчиками, я всегда как-то стушевывался на его фоне. У него все получалось... ну, как бы на ступеньку выше, чем у всех остальных. На конференции выступить - пожалуйста, на олимпиаде можно сразу первое место заказывать! Так повелось с первого курса. Не знаю, как мы с ним сошлись: может быть, ему нравилось быть первым. Куда бы мы не пришли, я был для всех просто хорошим парнем, а он - восходящая звезда... История Моцарта и Сальери - ничего подобного. Наверное, вам послышалась неприязнь в моем рассказе... Но тогда ничего такого не было. Да и не могло быть, в общем-то: учился я, прямо сказать, так себе, и ни на что особенное не претендовал.
На втором курсе он познакомился с девушкой. Леной. Видите ли, Лиза... вышло так, что... ну, словом, я влюбился в его девушку. Об этом он не знал, а она... девушка, наверно, догадывается, что ее любят. Я для нее не был даже другом. Вернее, так: я был другом Толика. Видел я ее нечасто, теперь я думаю, это была просто романтическая влюбленность. Но дело не в этом.
Толик стремился создать имидж открытого человека, своего парня... Дальше - сложнее, но я все-таки расскажу. Лиз, вы - девушка и, к счастью, не знаете, что иногда говорится в мужских компаниях... В тот день мы решили прогулять - кстати, идея Толика: он не хотел выглядеть заученным отличником, поэтому и предложил съездить к нему на дачу. Нас было пятеро: мы с ним и еще трое ребят из нашей группы. Ну, что... посидели... была бутылка... Я вам вот так все рассказываю... Вы, может быть, поймете мое тогдашнее ощущение: вообще я не пью, но вот так от всех отколоться было бы... Я себя нисколько не оправдываю... я ведь повел себя не лучше его... Так вот... не помню, о чем мы говорили сначала... помню уже под конец... Лиза, я никогда не смогу привести вам его точные слова, просто язык не повернется - ни при вас, ни вообще... Да, так вот: я в этом состоянии признался ему, что влюбился в его Лену... Сам не понимаю, как это вырвалось - словно кто за язык тянул! Ну, тут он и говорит, мол, я тебя сейчас от этого излечу... Улыбается так... И... Лиза, вы хорошая домашняя девочка, не знаю, как вам передать эту мерзость... Ну, короче... жил он с ней... понимаете? Вот это самое он и сказал... только в других выражениях, менее обтекаемо!.. Сказать такое при четырех парнях, а? Свой человек, чего там скромничать?! Подлец. Но... Лиза, и мы все хороши... Особенно я - хорош... Я же тогда был в нее влюблен! А тут - почувствовал к ней такое же отвращение, как и к нему, просидел, промолчал... Никто из нас, из четырех ребят, не встал и не сказал этому... этому человеку: "Заткнись!" Извините... Я вот вам сказал, что потерял человека, а на самом деле - троих: Толика, Лену (она перестала быть для меня неким идеалом) и себя самого... Вот так. Такая вот история...
Я не знала, что у Жени бывает подобное выражение лица: жестокое... Он себя не простил. От этого Толика отвернулся, отмахнулся: да черт с ним, такие и вражды-то не заслуживают, а себя не простил...
И я сказала ему:
- Я тоже потеряла человека.
"Лиза, вы хорошая, домашняя девочка", - припомнила я. Слава Богу, что я ушла от Алексея, не позволила ему - поставим многоточие... Иначе с какими глазами я бы выслушала эту историю?! Я бы чувствовала себя недостойной разговаривать с Женей, смотреть в его добрые, очень ясные глаза мальчишки.
Мы выбирались из парка в поисках мороженого. Он рассказывал о своем брате Сереже, о том, что на поездку в Питер у него уже пятьсот рублей (оказывается, игра на гармошке может стать прибыльным делом!), о том, что две недели боялся мне звонить и, как ребенок, клал трубку, когда подходила моя мама,.. а когда он смотрел на меня, в глазах у него было одно: "Хорошая, милая, чудесная..."
Раз решившись, он будет звонить чаще, потом каждый день, звать на прогулки, а мне будет жаль его и порой страшно моего недавнего одиночества. Я буду соглашаться - хотя бы через раз, и однажды, на одной из прогулок, он популярно объяснит мне, какая я хорошая, милая и чудесная... уже не глазами, а вслух, а я - не то из жалости, не то из моего проклятого любопытства: "А что будет?" - не стану его прогонять... И случится это при частоте встреч два-три раза в неделю где-то через месяц... Ну почему я заранее все знаю наизусть?! Вроде бы я не похоже на умудренную опытом старушку.