Невская Екатерина Евгеньевна : другие произведения.

Мелани

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    И снова в Ланкре проблемы: матушка Ветровоск почувствовала скорое приближение своей смерти, а её ученица Катрин сбежала. Она взяла себе ещё одну ученицу, но сбежала и она, прихватив с собой ещё и военнослужащего королевской армии. А в Крулле в это время молодая красивая пара страдает амнезией. И кто же сможет их всех излечить?
  Все персонажи, когда-либо упоминавшиеся ранее в серии книг "Плоский мир" Т. Пратчетта, принадлежат наследникам уважаемого автора или иным правообладателям. Данное произведение не является и не будет являться средством извлечения коммерческой выгоды без предварительного урегулирования правовых вопросов с обладателями авторских прав.
  
  На Дурной Зад опустилась тихая, тёмная ночь. И без того не слишком приметная, эта деревенька окончательно слилась с тёмными силуэтами величественных Овцепикских гор. Именно Овцепики собрали на себя большую часть магического поля Плоского мира - самого реального и самого несуразного из миров. Он имеет форму гигантского Диска, неспешно вращающегося на спинах четырёх исполинских слонов, которые, в свою очередь, деликатно переминаются с ноги на ногу на панцире вселенской черепахи - Великого А"Туина. Панцирь его был испещрён кратерами от метеоритов, за Край Диска выливался водопад, обдавая его солёными брызгами, а то и вынося всякий хлам или очередных учёных, желающих выяснить пол, возраст и строение его ноздрей - иными словами, условия работы оставляли желать лучшего, но Великий А"Туин всё равно продолжал двигаться к какой-то цели, известной до сих пор лишь ему одному, невзирая на то, что учёные старательно пытались выяснить и её.
  Столь нелогичный мир удерживает от краха только одно - магия. Магическое поле является частью жизни всех плоскомирцев, от Агатовой империи до Крулла, но только в Овцепикских горах, самых высоких на Диске, его фон значительно повышен. Они являются скопищем сырой, неразбавленной магии, именно поэтому значительная часть всех ведьм, волшебников и жрецов происходят из какой-нибудь местной деревни. Потом, правда, они перебираются в Анк-Морпорк и напрочь забывают о родных краях.
  Что касается Дурного Зада, то он слыл достаточно спокойным местом. О волшебниках здесь слышали только захватывающие истории, ведь сама деревня не могла похвастаться большим количеством знаменитых уроженцев. Сейчас же посёлок готовился ко сну. Свет давно погас во всех окнах деревенских домов, но в маленькой, практически вросшей в землю хижине, стоящей чуть поодаль от главной дороги, он не зажигался уже несколько дней. Лишь неверный отблеск масляной лампы иногда появлялся в одном из окон второго этажа.
  Это была хижина матушки Ветровоск - самой могущественной и одной из самых влиятельных ведьм на Диске. Слава её прогремела далеко за пределами Овцепикских гор и докатилась даже до двуединого города Анк-Морпорка. Те, кто хоть раз слышал о ней, заранее старались держаться от неё подальше, поддерживаемые теми, кого угораздило всё же встретиться с ней на узкой дорожке. Но вот уже неделю никто не видел её и ничего о ней не слышал. Она не покидала хижины, обдумывая ощущения, вдруг начавшие проявляться. Любому местному жителю было известно, что ведьмы (как, впрочем, и волшебники) чувствуют приближение своей смерти. Теперь это предчувствие посетило матушку Ветровоск. Она знала, когда это произойдёт, где и как, знала, что Смерть придёт за ней лично, как и за всеми представителями её ремесла. По правде говоря, со Смертью ей доводилось встречаться неоднократно, провожая души умерших, спасая жизни новорождённых и даже вправляя Мрачному Жнецу кости. Тем не менее, перспектива самой стать целью его визита ей совершенно не нравилась.
  На втором этаже хижины снова блеснула масляная лампа: Катрин, ученица матушки, бесшумно спустилась вниз и спрятала в шкаф старинный гримуар в кожаном переплёте. Это была стройная голубоглазая девушка среднего роста, с тёмно-русыми волосами до плеч. Одета она была в традиционное для ведьмы королевства Ланкр чёрное платье и тяжёлые армейские ботинки, доставшиеся ей ещё во времена службы в анк-морпоркской Страже. Да, Катрин Ветровоск - одна из немногих, кто, находясь в здравом уме, навсегда оставил шумный и весёлый Анк-Морпорк в пользу неприметного Ланкра. Конечно, отчасти этому способствовал наёмный убийца, шедший за ней по пятам, но, разобравшись с ним, она так и не вернулась к привычной беззаботной жизни.
  Она потушила лампу и вышла во двор, прихватив метлу, лёгкий боевой посох из титана и дорожную сумку.
  - Что-то погода сегодня нелётная, - пробурчала она, глядя в осенний туман, - но ничего не попишешь, и так уже здесь задержалась.
  В такую ночь вряд ли кто-то стал бы слоняться по окрестностям, но Катрин, на бегу разгоняя метлу, постаралась особо не шуметь и не привлекать к себе лишнего внимания. Резким рывком она взмыла в небо и полетела к границам королевства. Через двадцать метров она резко затормозила в воздухе, раздосадовано плюнула и полетела обратно за упавшей на землю шляпой. Выглянувший в тот момент в окно фермер толком ничего не понял, но предпочёл на всякий случай вымыть голову.
  Наутро весь Ланкр узнал, что Катрин Ветровоск покинула свою наставницу.
  Не в пример суровому северному Ланкру, королевство Крулл всегда славилось мягким климатом, богатой морской добычей, большим количеством учёных и лоботрясов, причём последние чаще всего были детьми первых. Само дискографическое положение способствовало этому: Крулл был большим островом около самого Края Диска, состоящим преимущественно из гор, лесов и ущелий. Местные умельцы в своё время возвели ограждающую Край Окружносеть, так что воды Окружного океана непрерывно несли в казну государства множество полезных вещей. Они тщательно сортировались: корабли шли на постройку домов, минералы и инструменты уходили столичным учёным, драгоценные камни продавались на благо страны, рыба и осьминоги оседали у местных аристократов, ткани и люди собирались там же. С таким источником дохода можно было бы не заниматься вообще ничем, но в Крулле непонятным образом завелись энтузиасты: учёные и рыбаки (не считая, конечно же, рабов). Последние изо дня в день удили рыбу в тихих водах реки Хакрулл, протекающей по равнине и впадающей в Краепад. Занятие это обходилось недёшево: удочки, снасти, приманка, одежда, закуска, местная бормотуха... словом, быть рыболовом означало быть либо последним бедняком, либо состоятельным лентяем, поскольку рыба чаще всего не разделяла такого трудолюбия.
  А вот учёные как раз и составляли костяк крулльской аристократии. Они жили и работали в столице островного государства, по велению буйной фантазии правителей также названной Круллом. Высочайшая точка города выпирала за Край Диска, посему именно её облюбовали астрозоологи - исследователи Великого А"Туина и слонов. Что только они ни делали: запускали корабли, пробовали опускаться сами, перегибались за Край с различными устройствами, но результаты часто были самыми плачевными. Волшебники, вершившие дела Крулла, лет эдак четыреста назад посовещались и объявили профессию учёного чрезвычайно вредной. Это давало каждому из них право на кусок земли на равнине или в лесу и красивый белокаменный домик, от них же требовалась сущая малость: оказаться достаточно везучими и не рухнуть за Край в течение десяти лет. Таких исследователей было настолько мало, что дома из белого камня по всей стране считались признаком знатного рода. Отпрыски таких семей, по большей части, предпочитали не рисковать понапрасну и жили за счёт даров Окружносети, благо, при их распределении у них был приоритет.
  Ещё одним атрибутом крулльских учёных были всевозможные слёты и конференции, на которых обсуждались новые приспособления, машины, материалы и просто идеи, с помощью которых можно добыть информацию о галактической черепахе - короче говоря, различные способы самоубийства. Для этой великой цели на небольшом отдалении от столицы был выстроен замок мудрецов Крулла. Его обслуживала целая толпа горничных, в его хозяйственных постройках был расквартирован военный гарнизон, который между делом его и охранял, а ещё он пользовался дурной славой. Говорили, например, что делегация подающих надежды молодых астрозоологов из За"Луня приехала набраться опыта, поселилась в замке мудрецов, да так оттуда и не вернулась. То ли повар был в том виноват, то ли архитектор - никто сейчас точно не скажет, но заблудиться в тех коридорах можно было даже с картой и указаниями наёмного гида. Поразмыслив немного, учёные приняли меры: отправили в За"Лунь официальные извинения, заменили всех поваров, а сам замок сделали постоянно обитаемым - издали указ, предписывающий каждому из них со всей семьёй по очереди селиться там на пять лет. Будешь жить в такой громадине - поневоле запомнишь все закутки!
  Сейчас очередь обживать замок мудрецов перешла к семье Ловкинс, славящейся тем, что уже четыре её поколения двигали вперёд науку без единого несчастного случая. Однако, эти люди больше не владели сооружением - более того, история семьи прервалась именно этим фактом. Незаметно для крулльцев место сбора учёных перешло в чужие руки. Высокая, седовласая женщина подошла к окну замка. Он представлял собой величественное строение из грубого серого камня с многочисленными шпилями, высокими окнами и массивными дубовыми воротами, а худощавая женщина настолько резко контрастировала с ним, что трудно было представить её его единственной хозяйкой. Тем не менее, она владела и этой грандиозной постройкой, и всеми окрестными землями от столицы до горного хребта.
  Женщина появилась внезапно, выйдя из одного из зеркал замка прямо на глазах предыдущих его хозяев. Об этом успел рассказать их младший сын, но больше о той семье никто ничего не слышал. Никаких следов Ловкинсов найти не смогли - по правде говоря, услышав историю последнего представителя семьи, никто и не стремился их поискать. До сих пор по Круллу ходил рассказ, что едва ли не самых видных исследователей собственноручно сгубил замок. Новая владелица спорной недвижимости не спешила его опровергать - напротив, она добавила парочку подробностей про солдат, поспешивших на помощь хозяевам. Правда, на самом интересном месте её покинуло вдохновение, и судьбу служивых никто так и не узнал, но дело обошлось и так: гарнизон поразмыслил и признал её хозяйкой и чуть ли не доктором наук заочно.
  Голубые глаза женщины сверкнули - она увидела в небе чёрную точку, которая быстро приближалась.
  - А вот и ты, - довольно произнесла она, - что ж, сестрица больше тебя не увидит.
  Она остановила взгляд на приближающемся объекте и сосредоточилась.
  
  ***
  
  Мелани и Джорджио были самой красивой парой во всём Крулле. Владелица ущелья гордилась ими, словно собственными детьми, и собиралась поженить уже в этом месяце. Джорджио Кьяссо был высок, мускулист и широк в плечах. Подобно всей местной аристократии, он носил тонкие завитые усики и прилизанные к черепу волосы, каштановый цвет которых выдавал в нём примесь не местной крови. Кроме того, для уроженца Крулла он был чересчур курносым, но в остальном выглядел как типичный южанин: загорелая кожа, зелёные глаза, ярко выраженные скулы. Одной своей монументальностью он производил на всех впечатление как минимум молодого графа, поэтому никто особо не интересовался чистотой его рода.
  Что же до Мелани Уэзерс, то она выглядела явной северянкой, невзирая на попытки перенять местную культуру. Тёмно-русые волосы, голубые глаза, круглое лицо и белая кожа лишь с лёгким загаром буквально кричали на весь район: "Я не отсюда, а откуда именно, вам знать не нужно - всё равно вы понятия не имеете, где находятся эти дебри". Из одежды она носила на людях лишь сандалии, состоящие из пары ремешков и подошвы, да лёгкое белое кружевное платьице до колена, с открытыми плечами - в Крулле даже такая одежда порой избыточна, но ходить совсем уж без неё испокон веков не дают правила приличия. Благодаря этому платьицу Мелани выглядела очень хрупкой, но создавалось смутное впечатление, что она не снимала его даже на ночь.
  Контраст между молодыми людьми был виден невооружённым глазом, но именно он притягивал к ним взгляды крулльцев. Местные старушки умилялись, едва завидев их, романтично настроенные барышни вздыхали и падали в обморок, трубадуры наперебой сочиняли про них лирические баллады, которые распевали по ночам под окнами тех самых барышень, едва успевших прийти в себя. Такое обилие красоты и лирики пагубно сказывалось на здоровье последних: они вновь начинали вздыхать и валились с ног, как подкошенные. Перепуганные певцы оставляли в покое одних болезненных дам и перемещались под окна других, но там их ждала та же история. Так они по очереди окучивали окна незамужних красавиц, периодически повторяясь и сталкиваясь, пока местный врач не вышел из себя и не посоветовал незадачливым женихам сначала просить руки избранниц, а уже потом распевать свои баллады. Эффект поразил воображение: в течение полугода неженатых трубадуров осталось только трое, а незамужних красавиц не осталось вообще. Естественно, это случилось благодаря жизненному опыту участкового терапевта и балладам про Мелани и Джорджио.
  Единственным заметным недостатком этой пары была неопрятность Джорджио: он мог запросто явиться на приём в рабочей одежде или не мыть руки по паре дней. Будучи перфекционисткой, хозяйка здешних мест решила исправить дело и за пару крулльских долларов наняла столичного работягу нарисовать плакат о пользе гигиены и повесить его перед комнатой неаккуратного парня.
  Согласился первый же исполнитель, в обычной жизни работавший, само собой, слесарем. Если бы хозяйка догадалась пригласить хоть самого завалящего, но художника, результат мог бы быть совсем другим, однако тут получился подлинный шедевр: в центре пергаментного листа красовалась некая зубастая амёба, от неё во всех направлениях разбегались анорексичные человечки, а сверху лошадиными буквами было написано: "Опасайтесь микробу!"
  Поначалу плакат не возымел действия, но впечатление произвёл оглушительное: горничная, проходя по коридору с обедом для Джорджио, чуть на себя его не вытряхнула от смеха. Потом около плаката собрались чуть ли не все жители района, обсуждая, кто же все эти ипохондрики и кто такая микроба. Сам же виновник этих событий перед своей комнатой тоже покатывался от хохота и всякий раз врезался в чью-то статую, пока не сообразил: лучше уж сделать над собой усилие и начать мыть руки, чем погибнуть со смеху в столкновениях с несчастным изваянием.
  Мелани же, напротив, была жуткой аккуратисткой - в её доме всё было в порядке и лежало на своих местах. Даже горничные и дворецкий удивлялись: мол, а мы-то на что? Тем не менее, они втайне признавались себе, что терпения на такую тщательную раскладку вещей им точно не хватило бы. Вот в доме молодого Кьяссо всё просто - горничные набросали всего в кучу и целый день ходят довольные, а хозяин потом и сам не разберёт, как это раньше лежало, да и было ли у него вообще.
  Единственными, кто не поддавался панике и не разглядывал с завистью дом Джорджио, были садовники. До сада у Мелани не доходили руки, да и не к лицу ей было в лёгком платьице газоны косить и кусты подстригать. И вообще, настолько ярая поборница чистоты утомилась бы мыть руки после садовых работ - в народе даже шептались, что один из ипохондриков с плаката в доме Джорджио явно срисован с неё. Правда это или нет, но все они были изображены одинаково талантливо - палка-туловище, четыре палки рук и ног, круглое лицо, не менее круглый рот (застывший, конечно же, в вопле ужаса) и такие же глаза. Вместо волос было что-то непонятное - не то пакля, не то солома. Друг от друга их было не отличить, а значит, срисованы с Мелани были все.
  Одним словом, садовники чувствовали себя вольготно. Не волновалась по пустякам и Рикелла Эррио - подруга хозяйки дома, высокая темноволосая и темноглазая девушка болезненного вида. Она была вынуждена продать своё жилище по причинам разной степени мрачности - от регулярных разбойничьих набегов до пытавшейся отравить её злой родни - и поселиться в особняке семьи Уэзерс. За кадром, правда, как всегда, осталась самая интересная вещь: кому и, главное, как Рикелла ухитрилась продать столь ненадёжную недвижимость. У всех было стойкое убеждение, что она сильно приукрашивает события, тем более, что в Крулле отродясь не было разбойников, но хитроумная девушка всякий раз утверждала, что дом её был именно продан. Она скрашивала скуку хозяйки дома, но с аккуратностью у неё тоже было не всё в порядке. Как-то раз она решила подшутить над излишне педантичной Мелани и спрятала её любимые домашние тапочки в чулан, будучи в полной уверенности, что она не решится там их искать. Итог оказался печальным: Мелани методично перерыла оба этажа дома, перетряхнула кухонную посуду, бельё и полотенца, перебрала запасы продуктов и направилась прямиком в чулан. Там она нашла искомое, но на этом не остановилась - всё содержимое этой тайной комнаты было извлечено и подвергнуто анализу. Дворецкий долго удивлялся, как хрупкая Мелани в одиночку смогла перетаскать три вязанки дров для камина, из особняка Джорджио прибежали горничные и, ведомые местной коллегой, с красными лицами принялись отбирать у хозяйки дома пять пачек любовных писем, а садовники прибежали спасать инвентарь. В конечном счёте Рикеллу хором попросили больше так не шутить, а на дверь чулана повесили амбарный замок. Тапочки, конечно, нашлись, но осадок остался надолго.
  Неудивительно, что предстоящая свадьба двух настолько разных людей вызывала не только всеобщее умиление, но и изрядное удивление, но хозяйка здешних мест была твёрдо уверена, что всё будет хорошо.
  
  ***
  
  На втором этаже хижины матушки Ветровоск снова зажглась масляная лампа. Высокая, жилистая девушка с длинными чёрными волосами сидела за низким дощатым столиком и читала "Историю магическихъ артефактаф" магистра Сочинилли - книгу, столь древнюю, что сама хижина в сравнении с ней казалась новостройкой. Девушка задумчиво листала страницы, словно ища что-то. Потёртые страницы рассказывали своё повествование: "Фсе старожылы Диска начали охоту за Кристаллом Долгалетия. И тогда магистр Брома разделил артефакт и отдал ево части ф вечное пользавание: кристалл нашол пристанище ф замке южных мудрецоф на Краю Диска, а дополняющая ево серебряная подстафка гномьей работы на львиных лапах храница у правителей двуединаго Анк-Морпорка: градоначальника или верховнаго валшебника. И когда Смерть пришол за магистром Брома, завещал он, чтобы и через века хранились части Кристалла Долголетия ф этихъ местахъ, соединяясь лишь ф случае крайней неабхадимости, ибо по атдельнасти они совиршенно бесполезны...".
  За окном раздался чуть слышный шорох - это немного пошевелился затёкший в одной позе парень, наблюдавший за девушкой и её чтением. Он забрался по неровным стенам хижины на второй этаж и теперь боялся даже лишний раз вздохнуть: во-первых, чтобы не быть обнаруженным, а во-вторых, над ним нависла вполне реальная угроза упасть вниз и раскрыть себя в самом неприглядном виде. Юноша был высок и мускулист, а слабый отблеск масляной лампы порой выхватывал из темноты форму армии Ланкра, три медали разных стран и сержантские погоны. Он следил за каждым движением девушки и сразу заметил, что она нашла искомое: дыхание её участилось, в тёмно-карих глазах заплясали искорки, затем раздался истошный вопль:
  - Ага-а-а-а!
  От неожиданности юноша дёрнулся и разжал руки. В ту же секунду он сообразил, что сделал что-то не то, но было уже поздно: ноги в тяжёлых армейских ботинках забарабанили по стене хижины, руки в это время рассекали воздух, словно бы парень пытался взлететь, но полёта ожидаемо не случилось, и несчастный с громким стуком упал на землю. Почти сразу же он разразился жутким воем: знаменитые Травы матушки Ветровоск, которые обходили стороной даже дикие звери, прожгли форменные брюки и обеспечили производственную травму. Тем не менее, он был доволен: он успел прочесть то, что искала девушка, и был точно уверен в её дальнейших планах. Тем более, что в связи с травмой молодой военный твёрдо намеревался попросить отпуск на следующий же день.
  Кряхтя и хромая на обе ноги, он побрёл в сторону леса. Декабрьское солнце окончательно зашло за горизонт, сгустились сумерки, и юноше, потиравшему боевую рану, пришлось добираться до дома по памяти.
  Свет на втором этаже хижины погас. Некоторое время ничего не происходило, затем из хижины матушки Ветровоск, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь, осторожно вышла темноволосая жилистая девушка. Рамона Подпруга, пришедшая на смену улетевшей Катрин, с самого начала подавала большие надежды. Про неё любили говорить: "Не упустит своего, даже если оно чужое". Хоть у девушки и были проблемы с дыхательной системой, но с головой у неё всё было замечательно, поэтому она мгновенно замечала любую возможность улучшить своё положение. Когда Катрин Ветровоск ни с того ни с сего покинула Ланкр, Рамона быстро смекнула, что её место вакантно, и оно предполагает неслабую порцию уважения в Овцепикских горах и за их пределами. Придётся, правда, немного поработать, ну так когда обходилось без этого?
  Иными словами, Рамона Подпруга живо взвесила все "за" и "против" и отправилась штурмовать хижину матушки Ветровоск с узелком своих пожитков и мешком сухарей. Последний она спрятала в специально пришитый задний карман на случай, если матушка откажет (из-за чего, правда, ей пришлось либо ходить сгорбленной, либо признать, что некоторые части тела резко раздались вширь). И не прогадала: та не пустила её даже на порог, однако хитрая Рамона никуда не ушла и неделю просидела под дверью чёрного хода хижины, напомнив тем самым матушке её же в молодости. Правда, девушка была уверена, что заодно имитирует показательную голодовку (сухари из заднего кармана она вынимала, само собой, втихаря), но не тут-то было: однажды влиятельной ведьме это наскучило, она вышла через парадную дверь, обошла дом, приблизилась к обедающей Подпруге и резким голосом спросила:
  - Что едим?
  Застигнутая врасплох Рамона чуть не подавилась сухарём, но учиться её взяли. С тех пор она с переменным успехом осваивала ведьминское искусство. По крайней мере, при полёте на метле она не сшибала все деревья в округе. К тому же, она умела взлетать прямо с места, без разгона, чем приводила в восхищение большинство юных ведьм.
  - Уж кто умеет летать на метле, тот умеет! - с завистью констатировали молоденькие ученицы, издали увидав летящую Рамону Подпругу.
  Другое дело, что с Заимствованием у неё было совсем плохо, да и травы от кашля путались в голове со слабительными составами, но зато при родах ей не было равных. Однако, сейчас она думала вовсе не об этом. Она осмотрелась по сторонам - не видит ли кто? - и взмыла в небо прямо со двора. Через пару минут чёрная точка растворилась в небе, и Рамона Подпруга оставила Ланкр.
  
  ***
  
  Правительница Именно-Этой-Части-Крулльских-Гор настолько ценила своих подопечных, что позволяла им жить в небывалой роскоши. Например, Джорджио владел двухэтажным белокаменным особняком, в котором могла бы разместиться вся местная армия, а жили только три горничных, дворецкий, пара поваров да сам хозяин. К таким просторам нелегко было приспособиться: Джорджио раз пять забывал, где находится его спальня, и ночевал то в гостиной, то в ванной, то невесть где ещё. На шестой раз ему это надоело, и он распорядился поставить какие-нибудь аккуратные указатели, чтобы вписывались в интерьер и одновременно были заметны отовсюду. Главный архитектор на пару с главным скульптором подошли к делу творчески и поставили в особняке целый набор бронзовых статуй, указывающих в сторону спальни и кабинета Джорджио. Вдобавок к этому главный строитель намертво прикрепил их к полу, чтобы впотьмах никто ненароком их не свернул. С тех пор в особняке ночью можно было запросто набить себе шишку или выколоть глаз, но заблудиться - ни за что на свете!
  Тем не менее, Джорджио мог по праву считать себя счастливым человеком - он не знал о наличии в своём особняке как минимум трети комнат. Этим вовсю пользовались слуги, каждый из которых хотел что-нибудь сохранить в тайне от хозяина. Например, одна неприметная подсобная комната служила местом встреч младшего повара и одной из горничных. Всё бы хорошо, только повар всякий раз прихватывал на эти встречи парочку своих лучших блюд, зачастую именно тех, которые обожал сам Джорджио. Тот, в свою очередь, интересовался внезапными переменами в меню и исчезновением нужных продуктов, а проштрафившемуся парню каждый раз приходилось говорить, что нужные припасы он как раз забыл приобрести. Если уж хозяин каким-то образом видел свои продукты до их приготовления, то повар отговаривался и вовсе неумело - дескать, совсем из головы вылетело, где они находятся, завтра же пущу в дело. Причём в последнее время склероз юноши приобретал уж и вовсе ужасающие масштабы, а недогадливая горничная всё никак не могла ему намекнуть, что кормят её не так плохо, и лучше уж переключиться на какие-нибудь другие действия. Ему бы мог подсказать женатый старший повар, если бы хоть что-нибудь знал о несчастных раскормленных влюблённых. Как итог, младшего повара всерьёз собирались лечить, а всё из-за одной неучтённой подсобки.
  Ещё одна комната могла бы служить второй гостиной, а использовалась тем самым старшим поваром для игры в карты с дворецким. Играли они не просто так, а на желание, периодически привлекая для разрешения споров старшую горничную. Общий счёт у мужчин был ничейным, поэтому обвинить в сумасшествии кого-то одного не получалось: то дворецкий весь день встречал гостей в переднике и розовых шароварах, то старший повар лично разносил блюда на голове или жонглируя бокалами. Один раз и вовсе была сцена: дворецкий двое суток стоял на месте одной из направляющих бронзовых статуй, наотрез отказываясь слезать, а его обязанности в это время исполняла умирающая от смеха старшая горничная. Джорджио смог навести порядок, только пригрозив всему штату интересным визитом в закрытую лечебницу, а главный архитектор, главный скульптор и главный строитель ещё месяц ломали головы: как этот умалишённый смог снять статую с постамента, а потом вновь водрузить её на место? Они перекрутили все остальные статуи, но ничего подобного повторить так и не смогли. Трое отличных специалистов чуть не ушли на пенсию, а всё из-за одной неизвестной гостиной.
  Зато особняк Кьяссо славился своей удобной площадкой для размещения различного транспорта - от карет до электроколясок - и великолепной колоннадой на входе. Немудрено, ведь хозяин дома занимал должность главного специалиста по режиму астрозоологов. Теоретически, он должен был следить за режимом работы и отдыха добровольцев, отправляющихся на очередные экстремальные исследования, но поскольку таковых уже давно не было, Джорджио просто считался видным специалистом, посиживая у себя в особняке.
  Мелани жила в особняке поскромнее и поменьше, зато с вензелями на фасаде и чудным маленьким садиком рядом. Колоннады там не было и в помине, а из белого камня дом был выстроен лишь наполовину - новое крыло возводилось из различных даров моря: останков кораблей, якорей, сетей и прочего. В этом хозяйка дома видела только плюс: можно было идти по солидному коридору, устланному мягким ковром, и вдруг оказаться в каюте какой-нибудь триремы. Одним словом, романтика.
  Население этого дома составляли дворецкий, горничная, два садовника, повар, хозяйка и её лучшая подруга Рикелла. Последняя должна была получить особняк в дар после свадьбы Мелани и Джорджио, но перспектива жить почти что одной в такой махине её не очень-то прельщала - хоть дом и был поменьше, чем особняк Кьяссо, но ненамного. Тем более, что "морскую" часть Рикелла недолюбливала за непредсказуемое размещение комнат и отсутствие логики при строительстве. За эти же особенности новое крыло особняка просто обожали слуги - найти там что-то или кого-то было крайне сложно. Другое дело, что это обожание было чисто платоническим, поскольку педантичность Мелани не позволяла обитателям дома проводить такие же авантюры, как у Джорджио. Всё самое нужное хранилось в старом крыле и подвергалось строжайшему учёту, повару не приходило в голову кормить единственную горничную на свиданиях, поэтому они выходили погулять в сад. Там они раз за разом вспугивали садовников, собиравшихся было разложить пасьянс, а те в отместку раскладывали на дороге колючие ветки.
  Результат такого противостояния оказался плачевным для обеих сторон: однажды горничная напоролась-таки на колючки. Девушкой она была дородной, посему не понадеялась на друга-повара, а схватила лопату и побежала объяснять садовникам их ошибку. Те улепётывали со всех ног, но возмездие их всё равно настигло, да так, что даже Мелани с Рикеллой, Джорджио и дворецким лишь к вечеру смогли их разнять. От горничной стали прятать все тяжёлые предметы, повара загрузили подготовкой к масштабному приёму, а садовники с тех пор вздрагивали от каждого шороха. Страдающая аллергией Рикелла неоднократно предлагала избавиться от сада и уволить этих разгильдяев, но пятачок растительности перед домом был для Мелани вдохновителем и едва ли не орудием труда: молодая Уэзерс, как и её жених, занимала весьма хитрую должность в крулльской науке. Она была специалистом по интерьеру для экспедиций, то есть должна была обеспечить очередным добровольцам комфорт и уют, если те вдруг соберутся в исследовательскую экспедицию. Но раз уж никаких экспедиций не намечалось уже лет сорок, то и Мелани спокойно расслаблялась в особняке, получая бюджетную зарплату.
  
  ***
  
  - Не понимаю, что происходит, - нахмурилась Маграт, глядя прямо в карие глаза нянюшки Ягг, - такого у нас никогда не было.
  - Вот и я не понимаю, - сокрушалась нянюшка, протягивая руку к королевскому буфету, - Катрин всегда была славной девчонкой, а Рамона и вовсе выросла на моих глазах.
  - Помню, как мы с Рамоной надували шары к возвращению наших солдат, - задумчиво пробормотала Маграт.
  - А я помню, как она свалилась после первого же шара, а ты и надувала, и её откачивала, - прозвучал приятный мужской голос.
  Фраза принадлежала мужу Маграт - королю Ланкра Веренсу. Он помнил, что своим восхождением на трон во многом обязан трём ведьмам, две из которых сейчас сидели в зале для торжественных приёмов и обсуждали положение третьей. Правда, его супруга оставила профессию ведьмы и стала настоящей королевой, но тягот ученичества и последующих забот самостоятельной ведьмы она не забыла.
  Нянюшка Ягг нащупала в буфете бутылку вина, с шумом откупорила её, пригубила из горла и заявила королю:
  - Кто старое помянет, тому, Ваше величество, глаз вон. Но Катрин оставалось каких-то два месяца до конца обучения, один из незанятых домов достался бы ей - так зачем ей улетать?
  - А Рамона вообще только начала учиться - куда её-то понесло? - недоумевала Маграт.
  - Предлагаю обеих лишить подданства Ланкра, - твёрдо произнёс Веренс.
  - Это никогда не помешает, - покачала головой королева, - но это лишь формальности. Как поживает матушка?
  - Держится, - улыбнулась нянюшка, - на днях Проникация Тик пыталась прислать ей новую ученицу, так Эсме не спустила обеих с лестницы только из-за её отсутствия. Я вот специально пристроила к порогу три ступеньки для таких случаев!
  Последние слова прозвучали с особой гордостью. Маграт поспешила вернуть тему в прежнее русло:
  - А что же ученица?
  - Ну, знаешь, как всегда, - отмахнулась нянюшка, - Проникация любит миловидных девочек, но порой забывает, что они должны иметь задатки ведьмы. В общем, она сама ею занялась. Что же до Эсме, то я зайду к ней нынче вечером.
  С этими словами приземистая пухлая ведьма поклонилась королю и вышла из замка. На столе осталась совершенно пустая бутылка.
  Матушка Ветровоск, пока её судьба обсуждалась на самом высоком государственном уровне, не теряла времени даром: она закрыла глаза и мысленно представила Катрин. Она отлично знала про этот способ напомнить о себе, но не думала, что когда-нибудь придётся применить его. Вызов - так это называлось - мог помочь даже утратившему память или попавшему в беду человеку вспомнить, кто и где его ждёт. Говорили, правда, что несчастный мог при этом рехнуться окончательно, но матушка решила, что это не самая плохая альтернатива, и вновь представила Катрин.
  В этот момент Смерть обходил бесконечные ряды стеллажей с жизнеизмерителями - именными песочными часами, песок в которых отмерял жизнь человека. Гигантская фигура в чёрном балахоне остановилась около стеллажа с буквой "В", чуть провела костлявой рукой вдоль одного из рядов и выхватила один из приборов. В пустых глазницах черепа, заменявшего лицо, сверкнули синие огоньки, извечная ухмылка расширилась.
  - ЭСМЕРАЛЬДА ВЕТРОВОСК, - прочитал Смерть имя на жизнеизмерителе. Голос его прозвучал на всю комнату низким, тяжёлым рокотом.
  Песка в верхней колбе совершенно не осталось. Смерть пристально посмотрел внутрь, затем постучал по нижней колбе пальцем - песок заструился в обратную сторону, снизу вверх, немного заполнив пустоту верхней колбы.
  - ПИСК! - раздался возмущённый голосок.
  На стеллаже сидел Смерть Крыс - маленький крысиный скелетик, также затянутый в чёрный балахон. Сейчас он абсолютно не понимал действий хозяина.
  - Я УЖЕ БЫЛ ТАМ СЕГОДНЯ, - ответил Смерть, - ЭТО ОЧЕНЬ, КАК БЫ СКАЗАТЬ, ТРУДНЫЙ КЛИЕНТ.
  - ПИСК? - полюбопытствовал Смерть Крыс.
  - ЧТО "НУ И"? - прогрохотал Мрачный Жнец. - МЫ ДОГОВОРИЛИСЬ, ЧТО Я ДАМ ЕЙ ОТСРОЧКУ, ПОКА ЕЁ СТАРШАЯ УЧЕНИЦА НЕ СТАНЕТ ВЕДЬМОЙ. НЕ ДОЛЬШЕ ГОДА, ПРЕДУПРЕЖДАЯ ТВОЙ ВОПРОС.
  - ПИСК! ПИСК! - не унимался маленький собеседник, указывая крохотной косой куда-то вдаль.
  Смерть на мгновение задумался.
  - ДА, ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ, Я ЗНАЮ, ЧТО ОНА УЛЕТЕЛА СОБИРАТЬ КРИСТАЛЛ ДОЛГОЛЕТИЯ. И, МЕЖДУ ПРОЧИМ, ВПОЛНЕ МОЖЕТ УСПЕТЬ.
  - ПИСК, - покачал головой скелет.
  - ЗРЯ.
  Рядом стояли другие песочные часы под той же фамилией. В приборе, названном в честь Лили Ветровоск, песок был на исходе, а в жизнеизмерителе с надписью "Катрин Т. Э. ф.У. Ш. де Щ. Э. Ветровоск", напротив, его оставалось много.
  - ПИСК! ПИСК! - продолжал рассуждать Смерть Крыс.
  - НЕТ, ДРУЖИЩЕ, ЭТО НЕ ПРОСТО УЧЕНИЦА, - с расстановкой ответил Смерть. - ОНА ТОЖЕ ВЕТРОВОСК.
  - ПИСК? - недоумённо завертел головой Смерть Крыс, впечатав лезвие косы в длинную вереницу букв после имени Катрин. Траймон-Экклз фон Убервальд Шноббс де Щеботан Этсетера - так (или примерно так) выглядела бы родная фамилия девушки, если бы была вписана хотя бы в один её документ. Но по причине крайней несговорчивости родственников с каждой стороны фамилию так и не смогли озвучить регистраторше в Анк-Морпорке.
  Этот вопрос на какое-то время поставил хозяина комнаты в тупик. Он попытался ответить, тщательно подбирая слова, но вырвалось их только три:
  - ГЕНЕАЛОГИЯ - МУТНОЕ ДЕЛО.
  - ПИСК! ПИСК! - задиристо пропищал собеседник.
  Смерть скрестил руки на груди.
  - СТАВЛЮ НЕДЕЛЬНЫЙ ОТПУСК, ЧТО ОНА УСПЕЕТ.
  Смерть Крыс издал типично крысиное хихиканье и быстро удалился, предчувствуя скорый отдых.
  
  У Мелани в этот день было не всё в порядке с головой: она ходила по особняку и пыталась что-то вспомнить. Это коварное нечто упорно не желало вспоминаться, в последний момент прячась в самый тёмный уголок мозга. Девушка пыталась напевать песни, крутить в руках разные предметы, даже причёску сделала другую - бесполезно: ничего не пришло на ум. Более того, она даже была не вполне уверена, что именно должно было туда прийти. Что-то забыла вчера сделать? Что-то надо будет сделать завтра? Быть может, кого-то навестить? Или, чего доброго, появилась какая-нибудь работа по профессии? Мелани отчаянно затрясла головой - так всё равно ничего не вспомнить. Чем больше напрягаешь память, тем больше ерунды посещает мозг.
  За этими муками лучшую подругу и застала Рикелла, шедшая на запах свежеприготовленного завтрака.
  - Доброе утро, Мэл! - крикнула она и вдруг застыла, как вкопанная. - Что это у тебя с волосами?
  - Пучок, - пожала плечами Мелани, - что-то с ним не так?
  - Это, скорее, с тобой не так, - выразительно произнесла Рикелла, - всю жизнь держала волосы свободными, а тут на тебе!
  - Волосы-то ладно, - отмахнулась девушка, - мне вот отчего-то кажется, что я какая-то не такая, как раньше.
  - Всё, приплыли! - постучала по лбу высокая брюнетка. - Это у тебя от скорой свадьбы, что ли, крыша поехала?
  - Да не знаю я, - буркнула Мелани, - вот ты мне и скажи: я такая же, как была?
  - Точно такая же, - уверенно заявила Рикелла, - две руки, две ноги и куриные моз...
  - Чего?! - возмутилась русая девушка.
  - Да ничего, ничего. Я хотела сказать, что всё осталось, как и было.
  Как было - значит, как было. Любого нормального человека вполне устроил бы такой ответ, но Мелани по-прежнему казалось что-то смутное. Поэтому она решила узнать всё наверняка и обратилась к старейшему жильцу дома, каковым был дворецкий Луиджи. Сколько ему лет, никто уже точно не знал, но все наперебой утверждали, что он жил в этом доме ещё в юные годы родителей Мелани и знает всё про семью Уэзерс. Этому можно было поверить: низенький сухопарый старичок, которого за походку и возраст ласково называли хромым Иджи, выглядел не только современником родителей Мелани, но и ровесником самого родового дома. При этом сознание бессменного дворецкого год за годом оставалось удивительно ясным.
  Этим и решила воспользоваться недоверчивая девушка. Одним солнечным летним утром она подкараулила его и вкрадчиво спросила:
  - Слушай, Иджи... Ты знаешь, кто я такая?
  Реакция оказалась неожиданной: старик побледнел и опустил глаза.
  - Госпожа Уэзерс, Вы про полкило рыбы, да? - обречённо проскрипел он. - Каюсь, каюсь, я взял - внучата в деревне голодают совсем...
  - Да нет же, - замахала руками ошарашенная Мелани, - я не о том спрашиваю. Я спрашиваю, знаешь ли ты, кто я такая?
  - Ах, да-да, госпожа Уэзерс, - затараторил Иджи, - лампа случайно разбилась, да и поменяли ведь уже.
  - Иджи, ну при чём тут это? - изумилась Мелани, соображая, что ещё ей предстоит услышать. - Я же совсем о другом...
  - Нет, - перебил вдруг дворецкий, - вот цветы на клумбе - это не я. Это всё наш шалопай, младший садовник - у него зазноба в городе, вот он и своровал немного. Вы уж строго не судите, любовь у парня.
  - Так, - Мелани пришла в отчаяние, - любовь - это хорошо, срезал и срезал, там незаметно. Новая лампа выглядит куда лучше старой. Полкило рыбы можешь себе оставить, да и внучат сюда перевози. Только ответь мне на простой вопрос: кто я, ради всех богов, такая есть?
  - А, так это дело немудрёное! - просиял хромой Иджи. - Вы Мелани Уэзерс, а больше и некому жить тут. Ваши родители славными учёными были, пока за Край не свалились.
  Девушка поблагодарила за подробный ответ и отправилась к себе. В её голове засели две мысли. Первая - за Край явно свалились чьи-то чужие родители. Крулльские исследователи только и делали, что выясняли пол, возраст и биографию Великого А"Туина, вот и летали вверх тормашками чуть ли не каждый месяц. Только делали они это исключительно по одному, засмотревшись или оступившись, а вот чтобы выпала целая семья - такое даже присниться не могло. И Мелани отказывалась верить в свою принадлежность к столь растяпистому семейству.
  Вторая же мысль была ещё проще: на всём Диске фраза "Знаешь ли ты, кто я такая?", даже произнесённая самым дружелюбным тоном, вызывает дрожь в коленках и заставляет в чём-то признаваться.
  Может быть, ей пришли бы в голову ещё какие-то мысли, но в дверь осторожно постучал дворецкий.
  - Госпожа Уэзерс, - начал он, - тут такое дело...
  - Что случилось, Иджи? - подняла глаза Мелани. - Внуки уже приехали?
  - Да не в них проблема, - отмахнулся хромой Иджи. - Вас срочно вызывают в конференц-зал замка мудрецов. Говорят, что по работе.
  Мелани резко нахмурилась, но через мгновение вновь просияла.
  - Ах, да, я же ещё и работаю! - воскликнула она.
  До замка мудрецов по крулльским меркам было рукой подать - всего полчаса пешком по лугам через три деревни. Зная это, девушка не слишком торопилась в процессе сборов - нашла самое нарядное платье, сумочку в тон, подходящую косметику и даже распустила пучок и навертела сложнейшую причёску. И то ухитрилась уложиться в час с небольшим - вот что работа с людьми делает даже в расслабленном Крулле.
  К удивлению Мелани, во дворе её дома стояла белая карета, разукрашенная золотыми гербами и вензелями. Присмотревшись, она обнаружила, что вензеля на самом деле состоят из маленьких черепашек, пробирочек и очков. "Личный транспорт хранителя замка мудрецов", - смекнула девушка.
  - Добрый день, госпожа Уэзерс. Вас ждут в замке мудрецов, - подтвердил её мысли кучер. Про себя же подумал: "За одним заедешь, за второй заедешь, пока проснутся, пока час собираться будут - к ночи, глядишь, и до замка доедешь. И всё за один аванс и без вредности!"
  О вредных условиях труда кучеров в научных учреждениях Мелани не знала, потому спокойно разместилась в карете и тут же изумилась: здесь же сидел Джорджио. Фрак, галстук-бабочка, закрученные кверху усы, начищенные до блеска ботинки - чем не юный граф? Очевидно, кучер уже не первый час проводил в ожидании. Однако, в этот момент он гнал изо всех сил, пытаясь выполнить указание хозяйки здешних мест и успеть до полудня. Иными словами, сей энтузиаст всерьёз собирался проделать весь путь до замка по лугам через три деревни за восемь с половиной минут. Хорошо хоть, в Крулле давным-давно изобрели механических лошадей.
  До замка мудрецов молодые люди и впрямь доехали быстро. Механические лошади были в полном порядке, а вот кучер так отдувался и утирал лицо платком, как будто на особо трудных участках сам толкал карету сзади для пущей скорости.
  - Успел, - задыхаясь, выдавил он. - Азар, проводи людей.
  - Прошу за мной, - внезапно появился один из замковых дворецких.
  Мелани и Джорджио последовали за ним в замок. Их встретил необычайно просторный холл и широкая мраморная лестница, но ничего разглядеть не удалось: дворецкий жутко торопился и каждую секунду приговаривал:
  - Госпожа Уэзерс, господин Кьяссо, прошу прощения, но мы, так сказать, немного опаздываем, нам бы самую малость поторопиться. Конференц-зал находится на втором этаже, тут недалеко, прошу вас, проходите.
  В конференц-зале можно было играть в футбол и устраивать симфонические концерты одновременно, не опасаясь помешать друг другу. Он был круглым, просторным и светлым, вдоль стен тянулись многочисленные ложи и вычурные балконы, пол был устлан бордовыми коврами, а в центре стоял круглый стол. Правда, на самом деле ковры прикрывали скрипучие полы, но об этом не знал никто, кроме хранителей. За столом уже сидели пятеро чрезвычайно серьёзных учёных в костюмах с гербами Крулла на груди. За их спинами стояла хозяйка здешних мест, гордо оглядывая зал, а особенно десяток развесистых люстр под высоким потолком. Когда Мелани и Джорджио показались в дверях, взгляды всех учёных устремились на них. Первый деятель науки был невысоким и грузным, он смотрел удивлённо и постоянно краснел. Второй - напротив, был худым, как жердь, с тонкими длинными руками, едва взглянул в сторону двери и побледнел. Третий был подтянутым и спортивным, бросил лишь надменный взгляд. Четвёртый - самый молодой - смотрел исподлобья и едва мог унять дрожь в руках. Пятый же учёный беззастенчиво спал и не смотрел ни на кого вообще.
  Мелани и Джорджио подошли к круглому столу и сели напротив них. Хозяйка вышла из-за спин молодых людей, встала посередине роскошного зала и торжественно заговорила:
  - Уважаемые господа учёные! Сегодня мы собрались по важнейшему поводу: собран отличный батискаф, и теперь мы можем наблюдать за мимикой Великого А'Туина... нет, Джорджио, не спрашивай меня, зачем. Фундаментальная наука живёт ради искусства, а не ради пользы. Так вот, пятеро лучших учёных Крулла изъявили желание спуститься на этом батискафе за Край Диска и провести там целых два месяца. Сейчас я назову каждого из этих храбрецов.
  Мелани и Джорджио переглянулись. Девушка еле сдерживала зевоту, на лице юноши обосновалась скептическая ухмылка. Хозяйка прокашлялась и заговорила вновь:
  - Это Аркт Лассар, астрозоолог в четвёртом поколении. Его теоретические знания бесценны.
  Пухлый учёный приподнялся на стуле. Ухмылка на лице Джорджио расплылась шире.
  - Это Альфредо Диларио. Его отец участвовал в строительстве батискафа.
  Во весь рост вытянулся худой. Мелани едва не поперхнулась.
  - Это Эмиль Эркино. Прирождённый лидер и изобретатель.
  Спортивный тип лишь слегка кивнул головой.
  - Это Дарр Арнос, самый молодой сотрудник своей лаборатории. Вундеркинд, этим всё сказано.
  Вундеркинд поднялся на нетвёрдых ногах, обвёл весь зал мутным взглядом и сел обратно. Влюблённые чуть не прыснули.
  - А это Абд Декост, руководитель работ по строительству батискафа. Господин Арнос, разбудите, пожалуйста, начальника.
  Юный гений со всей силы дал спящему детине под рёбра.
  - Хр-р-р... А? Что? - замотал головой пятый учёный.
  Седовласая женщина вздохнула, выпила воды и продолжила:
  - А это наш специалист по соблюдению режима Джорджио Кьяссо. Господин Кьяссо, расскажите, как должны готовиться к столь важной миссии наши добровольцы.
  Джорджио встал, ещё раз оглядел всех учёных и принялся чеканить голосом сержанта гвардии:
  - Всем добровольцам следует соблюдать жёсткий распорядок дня и режим питания. Для начала, нужно есть только растительную пищу - Великий А'Туин презирает хищников.
  От этой фразы Аркт внезапно нахмурился и помрачнел.
  - Далее, регулярные физические нагрузки - залог успешной экспедиции.
  Первый учёный стал мрачнее тучи, но вместе с ним погрустнел и Альфредо.
  - Потом, ясно дело, железная дисциплина - тренировки, распорядок, никаких пропусков, гулянок, энтих... как их... кутежей.
  На этот раз отреагировал Эмиль - его неожиданно перекосило.
  - Никакой вам укипаловки... извиняйте, никакого алкоголя.
  Дарр печально вздохнул и пригладил волосы трясущимися пальцами.
  - Ну и наконец, - Джорджио склонился над задремавшим Абдом и завопил во весь голос, - постоянная концентрация внимания!
  Начальник вздрогнул и выпучил глаза. Специалист по режиму сел на своё место и пробормотал:
  - Вот энто я загнул.
  Хозяйка снова обвела взглядом присутствующих, широко улыбнулась и спросила:
  - Что скажете, господа?
  - А можно отказаться? - раздался нестройный хор голосов.
  - Нет, - отрезала женщина. - Кто сюда пришёл, тот уже одной ногой в батискафе. Вам это ещё понравится, уж будьте уверены. Для этого я пригласила Мелани, она хорошо разбирается в декоре. Ну что, Мелани, что бы нам придумать для батискафа?
  Мелани встала с места. По правде говоря, меньше всего на свете она представляла себе, как выглядит батискаф изнутри, сколько внутри места и чем там должны заниматься люди. Но два садовника в поместье не зря ели свой хлеб. Во все времена и во всех уголках Диска декораторы использовали один и тот же принцип: не знаешь, что делать - предложи цветы. Их можно вписать куда угодно, они поднимают настроение и подходят всем, независимо от пола, возраста и рода занятий. Словом, Мелани решилась.
  - Ну, можно разукрасить всё цветочками в стаканчиках.
  - Только не надо о стаканчиках, - жалобно произнёс Дарр. - Навевают не те мысли.
  - Хорошо, - согласилась девушка, - тогда цветочками в горшочках.
  - Нет, и в горшочках не надо, - решительно заявил Аркт. - С таким режимом питания любые горшочки вызовут у меня депрессию.
  - Кого набрали - алкоголик со стаканами, горшочек энтот депрессивный, - буркнул Джорджио.
  Мелани поскребла в затылке.
  - Ладно, и горшочков не будет - просто весёлые букеты.
  - Видать, только они и будут весёлыми во всей этой конторе, - возмутился на этот раз Эмиль.
  Не дожидаясь реакции дистрофичного Альфредо и сонного Абда, Мелани резко побагровела. Лицо её приняло настолько зверское выражение, что хозяйка здешних мест решила вмешаться.
  - Остановимся на обычных нейтральных цветах - например, розах, - примирительно воскликнула она.
  Все пожали плечами. Обои с розочками - что может быть оригинальнее! Особенно в исследовательском батискафе с измученными учёными, которые уже сами пожалели, что ввязались в такую авантюру. От такой перспективы по залу пронёсся дружный вздох.
  - Ладно, - хлопнул в ладоши Джорджио, - раз никто не возражает, завтра приступим к тренировкам.
  - А я соберу художников, и мы займёмся батискафом, - улыбнулась Мелани.
  Учёные хором загудели и быстро ретировались, лишь хозяйка здешних мест заметила их красные лица и выпученные глаза.
  
  Вызов редко получается с первого раза. Честно говоря, даже со второго, третьего и прочих разов он мало у кого получается. У Катрин Ветровоск, к примеру, он не получался никогда: она сосредотачивалась, пыталась представить Шона Ягга, от натуги краснела и вся надувалась, но в результате бедолага только икал, как заведённый. Само собой, вспомнить того, кто так над ним издевается, он в это время уже не мог. Король Веренс порой вздрагивал, заслышав Шоновы мучения, но благородно закрывал на это глаза до тех пор, пока парень прилежно нёс службу. Всё решил случай: Шон сопровождал важных гостей и начал было трубить марш, объявляя об их прибытии. На беду, юная Ветровоск в этот момент решила попрактиковать Вызов. Когда несчастный сержант принялся икать прямо в трубу, гости начали кататься по полу со смеху, а король Веренс чуть не надорвал живот. Ещё неделю после этого икали уже все сообща, кто-то даже впал в истерику, потом вроде само рассосалось. Но с тех пор Катрин строго-настрого запретили практиковать Вызов на людях.
  У матушки Ветровоск Вызов получался всегда. Она могла сидеть, сосредоточившись, около суток, пока нужный человек не вспомнит всю её биографию, даже если отродясь таковой не знал. Сейчас для этого было самое время: медленно опускался вечер, потрескивали поленья в камине, вокруг ни души. Сидя в кресле около огня, матушка закрыла глаза и отчётливо представила фигуру ученицы.
  
  ***
  
  Последние несколько дней Мелани одолевало смутное беспокойство. Она спросила всех в округе, кто она такая - естественно, получила ответ, что Мелани Уэзерс, а больше быть ей некем.
  - Уэзерс, - бурчала под нос девушка, - Уэзерс. Короткая какая-то фамилия.
  Волнение невесты передалось и Джорджио, да так сильно, что его соседи смогли увидеть дивную картину: ленивый доселе юноша вдруг начал выполнять невесть откуда взятые физические упражнения. Однажды дошло до того, что он решил завербоваться в армию - насилу отговорили.
  Если бы это были единичные случаи, ничего бы не произошло - местные жители на своём веку повидали и не такое. Тем не менее, события развивались, и крулльцы уже были не на шутку обеспокоены: самая красивая молодая пара страны, похоже, тронулась рассудком. Джорджио, имевший всегда привычки юного отпрыска богатой семьи, от отдельных физических упражнений перешёл к полноценным занятиям спортом, вздумал драться с местными хулиганами, а уж в армию и вовсе пробовал уйти с завидной регулярностью. Правда, из военкомата его всякий раз выгоняли по состоянию здоровья: "Больно умный - к службе негоден", - вот что писала медкомиссия в карте Джорджио, отправляя его восвояси. Более того - он начал пить местную бормотуху, почему-то называя её заграничным словом "укипаловка". И едва избежал скандала, вместо своей невесты Мелани прилюдно засмотревшись на её подругу Рикеллу.
  Мелани тогда тоже была хороша - ей бы расстроиться или оскорбиться, а она даже бровью не повела. Чуть позже, конечно, сообразила сделать кислое лицо, но от того лица все чуть со смеху не упали. В целом же она всерьёз увлеклась философией и подолгу размышляла над тем, кто она такая. Вроде все знали, что она Мелани Уэзерс, а её всё сомнения одолевали - а не врут ли они все, часом? В её голове прочно засела мысль, что она вроде как кто-то другой, но эта же самая мысль любезно забыла сказать, кто же именно.
  Этот вопрос тревожил и хозяйку здешних мест. Она однажды побеседовала об этом с Мелани и Джорджио в своём замке, но ничего вразумительного так и не добилась.
  - Скажи мне, милое дитя, почему ты думаешь, что ты - это кто-то другой? - ласково спрашивала она.
  - Кажется, - отвечала Мелани, - что-то такое вспоминается.
  - Что именно? - продолжала хозяйка.
  - А вот это уже не вспоминается, - растерянно докладывала девушка.
  Хозяйка попробовала зайти с другой стороны:
  - Но ведь что-то говорит тебе о том, что ты - это не ты?
  Мелани нахмурилась, почесала голову и выдала:
  - Нет, я это я. Кто ж я ещё, по-вашему - Джорджио, что ли? Другое дело, что подозреваю я, что зовут меня как-то не так и нахожусь я не там, где надо. Так-то оно, может, и ничего, но ведь, выходит, где-то я должна находиться, а меня там нет, верно ведь?
  Пожилая женщина на мгновение задумалась, отчего глаза её резко сощурились. Затем она обратилась к Джорджио:
  - Ну а ты-то почему милитаристом стал?
  - Чё? - не понял юноша.
  - В армию уйти почему захотел? - начала закипать хозяйка.
  - Так а чё? Служить охота! - повеселел Джорджио.
  - Тьфу на вас! - вконец рассвирепела женщина. - На обоих! Хватит меня позорить! Я из-за вас даже науку стала развивать, нашла этих пятерых разгильдяев, но вас и это не интересует! Завтра же начнём шить вам свадебные наряды - может, хоть это вас образумит.
  Пошив свадебного платья для Мелани превратился в детективную историю. Сначала швея обыскала все лавки и рынки Крулла в поисках подходящих тканей, но во всей стране их почему-то не оказалось. Вдобавок незадачливую женщину кто-то ограбил, так что к хозяйке она вернулась без тканей и без денег. Чуть позже, когда её дочь выходила замуж в восхитительном платье из лучших материалов, она утверждала, что купила всё на свои сбережения, а ткани к тому времени уже вовсю были в продаже. Бывает же такое - кратковременный дефицит. Замуж всем срочно захотелось.
  Потом новая швея нашла-таки ткани, но не успела и стежка сделать, как кто-то их забрал и в добровольно-принудительном порядке обменял на чёрные. Все очевидцы в один голос утверждали, что этот человек был очень похож на Мелани, но никто не мог взять в толк, зачем ей понадобилось чёрное платье. В результате очевидцев объявили нетрезвыми, но хозяйка здешних мест крепко задумалась.
  В конце концов, когда платье было уже почти готово, кто-то вылил на него традиционный крулльский напиток ядовито-зелёного цвета, известный своей абсолютной несмываемостью. Но тут уже долго искать злодея не пришлось: одна из подмастерьев созналась, что проходила мимо с кружкой и нечаянно споткнулась о коробку. Швея ругалась так, что перекрикивала шум Краепада, но с четвёртой попытки платье было-таки готово.
  С костюмом для Джорджио сложилась ещё более запутанная ситуация: швея трижды покупала для классических чёрных фрака и брюк лучшую ткань, но всякий раз она куда-то девалась. У Мелани и Рикеллы между тем появлялись чёрные платья какого-то северного фасона. Тогда никто не почувствовал связи между этими событиями, поскольку у хозяйки здешних мест и швеи было твёрдое убеждение, что дворянки не умеют шить. А уж Джорджио не умеет шить и подавно - какое там, если он даже нитку в иголку вставляет не с той стороны, да ещё у него это получается! Потом, правда, жалуется, что иголки пошли какие-то бракованные, но факт остаётся фактом. Иными словами, никто из троицы молодых людей не умел обращаться с ниткой, иголкой и материалами уже по праву своего рождения.
  На четвёртый раз ткань никуда не делась, и швея с чистой совестью закончила работу над костюмом. Она оставила его на манекене, осмотрела со всех сторон и заключила:
  - Красавец!
  Хорошенько отдохнув в выходные, женщина пришла в мастерскую и истошно закричала: вместо великолепных чёрных брюк на манекене сидели штаны сугубо защитных цветов. Все помощницы наперебой утверждали, что они тут ни при чём - выходные же были, да и с брезентом цвета хаки никто из них отродясь не работал. Тогда выведенная из себя мастерица направилась к хозяйке здешних мест и заявила, чтобы её перевели из одноэтажной деревянной пристройки в замок, а иначе невозможно работать. Та поначалу разозлилась и чуть было снова не сменила швею, но, увидев брезентовые штаны, пошла ей навстречу и перевела всю мастерскую на восьмой этаж одной из башен. Только тогда свадебные наряды удалось полностью закончить, а заодно и улучшить спортивную подготовку швей. Теперь свадьба Мелани и Джорджио стала вопросом ближайших дней.
  
  ***
  
  Матушка Ветровоск знала, что Вызов срабатывает не с первого раза, особенно на больших расстояниях. Она не имела представления, где находятся её ученицы, но для неё сейчас любое расстояние, выходящее за пределы Ланкра, было большим.
  Катрин училась у матушки без малого семь лет, ей оставалось лишь два месяца, чтобы выйти в свободное плавание. За это время она освоила ведьминское искусство настолько хорошо, что ей всегда хватало ума не применять то, в чём она не уверена. Взять, например, зелья и настойки - в них она была уверена, как в самой себе. С самого начала обучения она ненавидела манипуляции с травами и склянками лютой ненавистью, именно поэтому матушка каждое утро выводила её на природу - за ингредиентами. Служба в Страже Анк-Морпорка делала своё дело - с ранним подъёмом трудностей не было. Но полдня искать и собирать травы в позе цапли на водопое - это было слишком. К тому же, каждый корешок надо было ещё и обработать так, как велит рецепт. Лень варить? Сварится гадость. Забудешь высушить? Беги к стекольщику и плотнику за новыми окнами. Насыпешь сушёной травы, а нужно было свежей? Это уже не к стекольщику, а к кровельщику. А поскольку матушкина хижина могла развалиться от любого неосторожного чиха, рецепты надо было соблюдать со всей тщательностью.
  Самыми популярными зельями в Овцепиках были любовные и от насморка. С первыми мучений особых не было. Ведь каков смысл любовного зелья? Заставить пару влюблённых молодых людей пойти и самостоятельно решить свои проблемы. И если без красивой склянки им это не удавалось - что ж, надо было обеспечить их склянкой. Налить в неё можно было, в сущности, что угодно.
  Что же до зелий от насморка, то с ними приходилось попотеть: шестнадцать разных ингредиентов и не самый простой рецепт. Эту сушёную, ту свежую, вон ту варёную, эту пожевать, перемешать, сказать "Тьфу"...
  - А растереть? - уже на автомате слышался в голове голос матушки.
  Ах, да. И растереть. Теперь можно и дальше готовить. Почему нельзя было растереть всё сразу, знает только автор рецепта, но уже ничего не объяснит за давностию лет, а посему - растирать надо было именно после "тьфу" и ни минутой позже.
  С другой стороны, сбор трав и приготовление зелий традиционно делали учениц более внимательными, выносливыми и миролюбивыми - ведь если в первые два месяца практики никого не убьёшь, потом никто не найдёт способа даже разозлить. Весь Ланкр знал: вспыльчивая ведьма - плохая травница.
  Принимать роды Катрин тоже постепенно научилась. Начала с малого - заставила себя сохранять вертикальное положение, а дальше само пошло. Для закрепления навыков ученица была отправлена на пару месяцев в Ломоть, под контроль и чуткий присмотр госпожи Господиеси. Та ведьмой не была, но об акушерстве знала всё, а об её тяжёлом характере разве что стихи не слагали. По стечению обстоятельств, самые первые роды Катрин увидела как раз под её присмотром - тогда девушку пришлось доставлять обратно на повозке. Но прошло время, обзавелись потомством все козы, кошки и мыши, и юная ведьма вновь отправилась постигать акушерское искусство. Вернулась она настоящим мастером: в конце концов, в этом нет ничего сложного, а титановый посох однозначно крепче деревянного дрына, особенно в руках опытной наставницы.
  Когда Катрин усилием воли освоила-таки и Вызов, матушка решила научить её снимать боль. Задача эта, надо сказать, относилась к разряду особо хитрых. Это вам не суставы вправлять - ремесло костоправа, конечно, тоже требовало сноровки, но суставы у всех одни и те же, а боль у каждого своя. По закону сохранения-всего-подряд-на-Диске, просто убрать её было нельзя - ведь если где-то что-то исчезло, где-то ещё что-то должно было появиться. Всё бы ничего, но по другому закону - круговорота садомазохизма в природе - взамен исчезнувшей боли не могло появиться ничего, кроме неё же. Иными словами, если в Ланкре у кого-то ни с того ни с сего перестала болеть сломанная нога, то где-нибудь в Очудноземье кого-то скрутит приступ ревматизма.
  Вот сломанная нога и подложила ученице свинью. Когда она пришла навестить травмированного садовода Джо из Дальних Выселок, у него как раз была сломана нога. Житейское дело: чинил себе крышу, а в это время его жена гоняла по саду сковородкой нашкодившего гуся. Несчастный гусь, почуяв неминуемую гибель, пошёл ва-банк: задел крылом лестницу, на которой стоял Джо, из-за чего та покорно рухнула. В итоге садовод сломал ногу в двух местах и прикусил язык, жена отвлеклась от гуся и поволокла пострадавшего в дом, а расчётливая птица с улыбкой на лице перебралась к соседям. Однако пернатый не слишком-то и выгадал: соседи семьи Джо как раз в это время думали о печёном гусе и прикидывали, кто бы мог им его продать.
  Впрочем, ногу-то Джо и впрямь сломал знатно, а вот язык прикусил плохо, поскольку вся деревня уже знала, что стараниями матушки Ветровоск травмированная конечность совершенно не болит. Вот это и интересовало Катрин - ей требовалось лишь забрать накопившуюся боль, выпустить в воздух, землю или реку, оставить всё остальное как было и вернуться.
  Боль Катрин распознала сразу - почти прозрачный клубок у изголовья кровати поломанно-укушенного. Она аккуратно сняла его, улыбнулась Джо и вышла из дома, сжимая все муки сломанной ноги между ладонями. Пройдя пару шагов, девушка решила избавиться от клубка, но тут в ближайших кустах что-то хрустнуло. Из колючих зарослей показался пятак деревенской свиньи, жадно втягивающий воздух. От неожиданности Катрин вздрогнула, всплеснула руками и упустила клубок. Тот полетел вперёд, в направлении главной деревенской улицы.
  Местные жители и сейчас без смеха не смогут описать, что там было: говорят, что ученица ведьмы припустила за источником боли со всех ног, попутно размахивая титановым посохом и выкрикивая фразы вроде "Ребята, атас!", "Караул!" и "Все разбегайтесь - сломанная нога летит". Вот на последнюю-то фразу отреагировала вся деревня - на центральную улицу высыпали все. Что же до хрюшки, то она снова спряталась в кустах, как будто не о ней разговор.
  Клубок в итоге нашёл своего владельца в лице привередливой пожилой леди, выбежавшей вперёд всех посмотреть на летящую ногу. Не увидев таковой, она громко заскрипела:
  - Тьфу! Нога, нога... Чего только молодёжь шальная от укипаловки не удумает! А эта вон - скачет и палкой размахивает. А ещё в шляпе...
  - Бабуля, посторонитесь! Летит же, - прокричала Катрин, догоняя разочарованную старушку.
  Та только отмахнулась и демонстративно поковыляла вдоль улицы. Через минуту она уже хваталась за главный орган сидячей работы и крыла ругательствами весь Ланкр, вплоть до короля, причём старожилы Дальних Выселок утверждали, что такой звонкий голос у неё был лишь в молодости. Катрин тоже было не до шуток: клубок дал отдачу тому, кто его выпустил, абсолютно честным образом - в ногу. В результате на глазах у согнутых от смеха местных жителей бабуля чистейшим меццо-сопрано выла о своей утраченной возможности сидеть, а Катрин скакала на одной ноге и всё ещё от чего-то отмахивалась.
  Такой знатный случай дошёл до матушки Ветровоск гораздо раньше, чем незадачливая ученица успела вернуться. Наставница под действием обуревавших её чувств ждала возвращения девушки при полном параде, а нянюшка Ягг, заглянувшая в этот момент в гости, была страховкой от несчастных случаев.
  Она-то и начала разговор, едва только запыхавшаяся и озадаченная Катрин, хромая, переступила порог хижины.
  - А, Катрин! - протянула она с улыбкой. - Ты, говорят, по дороге все Дальние Выселки распугала?
  - Не все, нянюшка, только главную улицу, - смутилась девушка.
  - Земля тут, воздух там, река - вон там, - вмешалась матушка, сверкнув глазами. - Что помешало?
  - Рука сорвалась, - выпалила Катрин. Не впутывать же в дело ни в чём не повинную хрюшку!
  Нянюшка покачала головой.
  - Девочка моя, самое страшное в этом деле - кривые руки. Но ты не огорчайся: когда придёт время выбирать тебе ведьминский титул, назовём "криворучка Ветровоск" - и всех делов.
  От такой перспективы руки юной ученицы зафиксировались намертво - никогда больше чужая боль с них не срывалась. Нога, правда, ныла ещё с неделю, но настоящему искусству ничто не помеха.
  Исчезновение Церна Смита в одну цепочку с уходом Катрин и Рамоны никто не ставил. Конечно, за время службы парень явно набрался ума: семь лет службы в армии Ланкра пойдут на пользу кому угодно, особенно если эта армия состоит только из Шона Ягга и, собственно, Церна. Под руководством опытного Шона юноша возмужал, выучил тактику боя в горах и тридцать приёмов смертельного единоборства страны За"Лунь. Он изучил границы королевства и научился грести веслом, не отвлекаясь на разговоры. Мгновенно переучивался из пограничника в стражника, из стражника в почтальона, а из почтальона - в строителя. Невзирая на столь впечатляющие успехи, большинство местных девушек и выпивох до сих пор могло дать дюжину вариантов, куда мог подеваться их приятель. Юные ведьмы, само собой, в их компании не значились. Нянюшка Ягг утверждала, что Катрин надо было выдать Даниэлу Визелю, а учить Рамону и вовсе не стоило браться, но матушка тоже считала, что разбирается в людях. Поэтому она сосредоточилась и представила обеих во всех подробностях, гораздо отчётливее, чем когда-либо.
  
  ***
  
  - Ей плохо! - крикнула Мелани, садясь на кровати. В саду испуганно вспорхнули птицы, во всех комнатах подпрыгнули спящие слуги, даже садовников проняло - подавились очередной местной настойкой.
  - Кому? - сонно пробормотала Рикелла, едва разлепив глаза. Её нервами можно было пользоваться вместо троса.
  - Понятия не имею, - стушевалась Мелани.
  Жилистая девушка залилась звонким смехом.
  - Ну ты даёшь, подруга! А кто же знать будет - я, что ли?
  Но невесте было не до смеха.
  - Подруга? Ты сказала "подруга"?
  - Ну да, - сникла Рикелла, - а что, мы с тобой больше не друзья?
  - Не в том дело! - отмахнулась Мелани. - Подруга... Подпруга... Рамона Подпруга! Это ведь ты!
  Рикелла осмотрела себя с ног до головы и произнесла, словно пробуя имя на вкус:
  - Рамона... Рамона Подпруга... Рэм... Постой, это и правда я! А ты Катрин Ветровоск!
  - Кто я? - удивилась Мелани.
  - Катрин, - повторила Рикелла-Рамона. - Катрин Ветровоск, дубина ты стоеросовая.
  Глаза собеседницы заблестели.
  - Точно! Я же говорю, фамилия какая-то короткая! (Примечание автора: "Уэзерс" (Weathers) - сокращение от "Ветровоск" (Weatherwax))
  - Наша хозяйка явно не заморачивалась, - констатировала Рамона.
  - И мы тут, вообще-то, кристалл ищем, - продолжила Катрин.
  - Хорошо ищем, ничего не скажешь, - усмехнулась Рамона. - Тут помню, тут не помню. Если бы все так искали кристалл долголетия, его не надо было бы делить на части.
  В комнате вдруг повисло такое пронзительное молчание, что, казалось, даже скрип мозгов вспоминающих самих себя подруг можно было услышать. Русая девушка застыла на месте, брюнетке стало не по себе.
  - Стоп, Рамона! - выговорила, наконец, Катрин. - А ты-то как здесь оказалась?
  Рамона внезапно почувствовала, что краснеет с головы до пят. Если бы где-нибудь была её метла, после этого вопроса следовало бы пустить её в дело. Тем более, что взгляд Катрин снова выдавал в ней любимую ученицу матушки Ветровоск.
  - Так кристалл же... - выдавила Рамона, но Катрин тут же перебила её:
  - Какой такой кристалл?
  - Знамо дело, какой - кристалл долголетия, конечно.
  Катрин нахмурила брови и прищурилась.
  - А откуда ты о нём узнала? - недоверчиво спросила она.
  Черноволосая девушка отметила про себя, что за отсутствием метлы сошла бы и лопата, но рыть окопы жизнь её не научила. Поэтому, окончательно сконфузившись, она ответила:
  - Из книжки про артефакты.
  - Книжка про артефакты, - голосом Катрин можно было заморозить океан, - лежала в комнате матушки Ветровоск. Как она к тебе попала?
  - Откуда ты знаешь? - сделала круглые глаза Рамона.
  - Оттуда, что я сама её там оставляла, - усмехнулась собеседница. - В общем, Рамона, рассказывай честно: как достала книгу?
  Подпруга, загнанная в угол, фонтанировала идеями.
  - Так матушка сама её выбросила, - оправдывалась она.
  - Ты в своём уме? - Катрин постучала пальцем по лбу. Звук разлетелся по всей комнате, и она слегка смутилась. - Чтоб матушка в принципе что-то выбросила? Не так уж у неё много вещей, а тем более ценных.
  - Ладно, я скажу, - примирительным тоном произнесла Рамона, - я... это... ученица матушки.
  После этих слов она ожидала чего угодно: что разразится гроза, что река Хакрулл выйдет из берегов и смоет всё за Край, что тихая и скромная Мелани вдруг обернётся мегерой и вцепится ей в волосы. Последнего ей особенно не хотелось: гроза - это дело виданное, в Хакрулле тоже ничего необычного нет - Ланкр гораздо страшнее выглядит, как и подобает горной реке. А эта... ну подумаешь, смоет пару замков - замки дело наживное! А вот волосы терять по любому поводу - непозволительная роскошь.
  Но не произошло ровным счётом ничего: на небе ни облачка, реке разливаться не сезон, а Катрин даже рассмеялась.
  - Так я и подумала, - заявила она. - Я-то уж испугалась, подумала, случилось что! Но вот что тебя дёрнуло за кристаллом полететь? Какой тебе в этом интерес?
  Рамона покраснела, как варёный рак.
  - Думала уважение завоевать малой кровью, - пробормотала она, - ведь если кристалл привезти - мало ли, может, и без учёбы дом дадут. А сейчас вот подумала - и что с ним делать, с этим домом, если не умеешь ничего? Я уж лучше как-нибудь сама.
  - Тут можешь остаться, - предложила Катрин. - Хозяйке ты нравишься - облизывать будет, да и дом уже, считай, твой.
  - Эта махина?! - взвилась Рамона. - Да я в нём заблудиться боюсь, как тут вообще можно жить? Да ещё и какая-то сумасшедшая тётка мозг промывает - сама себя еле вспомнила! Нет, знаешь ли. Берём кристалл - и домой.
  - Точно! - подытожила Катрин. - Свадьба отменяется, пойдём кристалл искать.
  - Да что его искать-то - он в замке хозяйки здешних мест хранится, если она его ещё не продала, а деньги не пустила на опыты с памятью, - ответила Рамона. - А вот Джорджио надо всё рассказать.
  Катрин задумалась.
  - Я теперь сомневаюсь, Джорджио ли он.
  - Ничего, сейчас сходим узнаем, - подзадорила Рамона.
  Девушки вышли из своего особняка и направились в сторону владения Кьяссо. Всё было как обычно: светило яркое солнце, на ветвях деревьев выводили рулады певчие птицы, дружелюбные люди сновали по окрестным деревням - только теперь к этому добавилось ощущение, что что-то идёт не так. Подруги рассматривали пейзажи Крулла, как будто впервые их видели.
  - Всё как-то уж больно хорошо, не находишь? - подала голос Катрин.
  - Хоть у людей всё хорошо, - ответила Рамона. - Чему тут удивляться?
  Катрин задумалась.
  - Если всё очень уж хорошо - обязательно жди большой подлянки.
  - Мрачная ты, как твоя наставница, - заявила Рамона. - Кстати, это не твой ли жених навстречу идёт?
  - Похоже, что он, - согласилась старшая из учениц матушки Ветровоск, вглядываясь в фигуру на деревенской дороге. Высокий, статный, сильный. Во фраке. Подошли ближе. Вздёрнутый нос, зелёные глаза, какие-то несуразные усы. Зачем они ему? Ведь это же...
  - Церн! - закричали девушки, увидев Джорджио в свадебном фраке и рабочих штанах.
  - Чё? - раскатистым басом переспросил жених.
  - Церн Смит, - Катрин покатывалась со смеху, - ты-то как здесь оказался? Подумать только, я за тебя чуть замуж не вышла!
  - И то правда, Катрин! - хлопнул себя по лбу овцепикский сержант. - Вот была бы глупость. Тебя я никак не ожидал здесь встретить.
  Рамона и Церн переглянулись.
  - Ты же покинула Ланкр, - заявили они в один голос. - Как тебя сюда принесло?
  - За кристаллом отправилась, - удивилась Катрин.
  - А здесь-то ты как очутилась? - спросила Рамона.
  - На метле прилетела, - пожала плечами Катрин, - не по турпутёвке же приехала.
  - Ты же не умеешь! - усмехнулась брюнетка.
  Младшая Ветровоск фыркнула.
  - Можно подумать, ты умеешь.
  - Я-то как раз умею, - вскинулась Подпруга. - Я сюда на метле и добралась.
  - На метле она летает просто здорово! - подтвердил Церн.
  - Да верю, верю, - согласилась Катрин. - А тебя как угораздило?
  Церн замялся.
  - Действительно, как? - спросила и Рамона.
  Смит вздохнул и принялся рассказывать:
  - У дома матушки Ветровоск стены очень неровные. Я однажды взобрался к окну второго этажа и стал смотреть, как Рэм читает.
  - Это ещё зачем? - сурово спросила Рамона.
  - Это потом, - отрезал Церн, - сейчас я о другом. Помнишь, ты вскрикнула, когда нашла нужную страницу? Тогда я и понял, куда ты собралась, и поехал сюда на повозках.
  - Погоди! - заявила Рамона. - Я ещё помню, как под окном что-то рухнуло и завыло. Это не ты ли был?
  - Я и был, - нахмурился парень. - Ты завопила, я с перепугу и упал, да вдобавок прямо в Травы!
  Катрин рассмеялась в голос.
  - И долго ты добирался на повозках? - поинтересовалась она.
  - Недели две, - гордо заявил Церн. - Повозки при мне так быстро едут! Хотя, энто, конечно, не метла.
  - Ты прав, - грустно протянула Рамона, - сейчас бы на метлу - и домой.
  - И где твоя метла? - осведомилась Катрин.
  - Там же, где и твоя, - пожала плечами Рамона.
  - А где моя? - насторожилась Катрин.
  - А я откуда знаю? - беззаботно ответила Рамона.
  - Приплыли, - развела руками молодая Ветровоск. - Придётся здесь сидеть, пока не найдём мётлы, одежду и кристалл.
  - Прикиньте, - вдруг хлопнул себя по лбу Церн, - мы-то хоть тут сидим, а ведь Лассар с дистрофиком так и жуют кашу в перерывах между забегами.
  - Ага, - мрачно усмехнулась Катрин, - а весь их батискаф увешан обоями в жутких розочках.
  Рамона со смеху рухнула на пол.
  - Ой, ха-ха-ха... На пользу-то хо-хо-хоть пошло?
  - Обижаешь! - отрезал Церн. - Оба чуть не в слезах: на дистрофика не лезут ни одни штаны, а с горшочка сваливаются. Ещё чуть-чуть - и отличить их можно будет только по росту.
  - А розочки подготовили их к тяготам пути, - заявила Катрин. - Теперь они вынесут всё.
  - Нам бы хоть что-нибудь вынести, - пробормотал Церн. - Зря ехали, что ль?
  - Так надо с разведки начать, - взмахнула рукой Рамона. - Делаем так: завтра все вместе идём смотреть ваших дистрофиков с розочками - мол, надо же нам контролировать процесс, а то перетренируются, болезные, или цветочки криво нарисуются. А заодно посмотрим, как можно попасть в замок.
  На следующий день ланкрцы затеяли сборы: Церн снова надел строгий костюм и закрутил усы, Катрин опять выгребла из-под кучи ночных сорочек своё парадное платье, Рамона же осталась как есть - в длинном чёрном платье из ткани, подозрительно напоминающей купленную швеёй для свадебного костюма. Кроме того, девушки взяли в поход на замок мудрецов дамские сумочки, где оказались две маски, перчатки, пара толстых мешков, запасные прутья для мётел и даже альпинистские кошки - словом, всё для небольшого спонтанного налёта.
  Весь путь Катрин, Рамона и Церн проделали пешком, по дороге заглядывая в каждую деревню - в конце концов, если за ними будут гнаться разъярённые дистрофики, надо же знать, где можно спрятаться. Хоть в одной из трёх деревень должно было быть что-то вместительное.
  - Корыто, - Церн указал на обедающую свинью.
  - Ага, корыто, - мрачно откликнулась Катрин. - Во-первых, туда влезет только Рамона. Во-вторых, от него надо сначала оторвать жующую хрюшку, а здесь уже не факт, что ещё и она за тобой не погонится. Короче, спрятаться ты не спрячешься, а вот улепётывать будешь в два раза быстрее.
  - Да, энто я не подумавши, - поскрёб в затылке Церн. - Ну вот, сарай стоит отличный.
  - По-моему, это курятник, - заявила Рамона.
  - Однозначно он, - подтвердила Катрин, - там тебя хозяева быстрей прикончат, чем твои дистрофики.
  - Да что ж такое? - возмутился парень. - В деревне совсем негде спрятаться, что ли?
  - Найдём, если надо будет, - успокоила его Катрин, - уже замок видно, тут уже не спрячешься.
  Замок было видно издалека - величественный, старинный, окружённый хозяйственными пристройками. Часть из них молодые люди узнали сразу.
  - Вон там тренировочное поле, - перечислял Церн, - там батискаф стоит, там швея работает... вернее, раньше работала. Теперь она в замок переехала, ха-ха.
  - Кажется, что-то не так, - заметила Рамона.
  - Кажись, тоже, - сглотнул слюну Церн.
  Путники переглянулись: во внешнем дворе замка их уже поджидала высокая седовласая женщина. Издали она сливалась в сплошное белое пятно из-за идеально белого платья, седых волос и лёгкой бледности. Впрочем, сейчас на щеках её разливался румянец, а голубые глаза горели.
  - Глупые девчонки! - жёстко бросила она. - Всё вспомнили?
  - Местная хозяйка мне кого-то напоминает, - пробормотала Рамона, ткнув Катрин в бок.
  - Знаешь, мне тоже, - кивнула та, потирая рёбра. Рамона была настолько костлявой, что её локтем запросто можно было кого-нибудь заколоть.
  - Надо было следить за вами даже во сне, - продолжила хозяйка ущелья, - но кто же знал, что у сестрицы окажется такое мощное сознание!
  - Постойте! - Катрин вышла вперёд, подняв руки. - Вы ведь Лили Ветровоск, не так ли?
  - Истинно так, - скривилась женщина.
  - Ну вот, - произнесла Катрин голосом заправского коммивояжёра, - а я Катрин Ветровоск. И сейчас мы с Вами это дело как-нибудь потихоньку утрясем...
  - Нет у меня такой родни, ни в этой ветви, ни в побочных! - прервала её Лили.
  - Она однофамилица, - неуверенно пояснила Рамона.
  - В принципе, да, - кивнула Катрин, растягивая голливудскую улыбку и одновременно соображая, чем же она так нехороша, - творческий псевдоним...
  - Больше ты его не вспомнишь, - прошептала хозяйка ущелья, заглядывая собеседнице в глаза.
  Та застыла, как вкопанная, почувствовав в мозгу чужое присутствие. Как она ни старалась, отвернуться не получалось - шея словно затекла. "Я Мелани, - пронеслось в голове, - Мелани Уэзерс. Скоро я выйду замуж за Джорджио и буду жить в славном домике на краю ущелья".
  - Вот молодец! - похвалила Лили Ветровоск. - Что, значит, ты будешь делать?
  - Жить в славном домике на краю ущелья, - повторила вслух Катрин.
  - Правильно, Мелани, - подтвердила Лили. - Так ведь, Рикелла, Джорджио?
  - Так, хозяйка, - согласилась Рамона.
  - Ага, хозяйка, - откликнулся Церн.
  - Вот и отлично, - женщина слабо улыбнулась, - проводите Мелани до дома.
  Солнце клонилось к закату. Ребята подходили к особняку Катрин и Рамоны, уговаривая первую не ругаться особо громко.
  - Хорошо, хорошо, - соглашалась она вполголоса, но тут же снова переходила на крик. - Тьфу! Это ж надо - жить в славном домике на краю ущелья! Вы себе вообще представляете, что за дом может быть в таком дурацком месте?
  - И это Лили Ветровоск, - сокрушалась Рамона.
  - Вот именно, - ворчала Катрин. - Тяпнуть бы её сковородкой!
  - Энто можно! - оживился Церн.
  - Я вам тяпну! - успокаивала друзей Рамона. - А она опять всем мозг промоет - и живи тут до старости.
  - С другой стороны, это нам ещё повезло, - с долей оптимизма заявила Катрин.
  - Это ты называешь везением? - ехидно переспросила Рамона. - Домик на краю ущелья, что ли?
  - Тоже повезло - хоть не в самом ущелье, - ухмыльнулась девушка. - Вдобавок к дару внушения, за Лили числилось умение смотреть на мир через зеркала. Сдаётся мне, после освобождения из зеркальной ловушки она это умение утратила.
  - Даже сама, небось, в зеркало не смотрится, - хмыкнул Церн.
  - Признаться, теперь и я побаиваюсь, - ответила Катрин. - Но у нас в доме толком нет зеркал, а в тех, что есть, я даже не умещаюсь. Если бы она следила за нами через зеркала - от них проходу бы не было, а горничные даже деревянный нужник отполировали бы до зеркального блеска.
  - Ладно, допустим. Но почему же она сразу не поняла, что ты вот-вот всё вспомнишь? - развела руками Рамона.
  - Она не так уж часто меня видит, - ответила Катрин. - Лили хорошо внушает и отлично Заимствует, хоть и обмануть её можно на раз-два. Не зря же я, в конце концов, семь лет тренировалась. Беда лишь в том, что внушить можно, только глядя человеку в глаза. У неё, конечно, прорва времени, но сидеть безвылазно тут и разглядывать меня - сомнительное удовольствие!
  - Но матушка может нащупать чьё-то сознание за несколько миль, - возразила Рамона.
  - Нащупать-то можно, - согласилась Катрин, - что она и сделает, если мы вдруг улетим. Но внушить нельзя. Тем более, что на большом расстоянии от замка поди разбери, кого нащупал. Она может всех птиц в округе переворошить, прежде чем нас найдёт. Можно послать Вызов, но вызовется всё едино настоящая сущность, а не плод её фантазии.
  - Как же она тогда учуяла, что мы идём в замок? - спросил Церн. - Мистика.
  - Никакой мистики, - отмахнулась Катрин, - просто кто-то из слуг сбегал и рассказал ей. Пока мы сидели и пучили глаза друг на друга, даже хромой Иджи смог бы дойти неспешным шагом.
  - Вот его бы точно чем-нибудь тяпнуть! - разозлился Церн.
  - Зашибёшь хорошего человека, да ещё и без толку. Хоть всех их перетяпай, а не узнаешь, кто это был - хозяйка нам наверняка отрядила самых верных. Да и времени у нас на это нет.
  - Хорошенькая энто у ней тактика, - усмехнулся бывший Джорджио, - сама она за нами не следит, вроде бы и ни при чём, но, случись чего, узнает первой.
  Катрин наморщила лоб и сдвинула брови.
  - Не совсем так. Днём у неё своих дел хватает, а ночью она спит, как все нормальные люди. С нами она видится, чтобы проверить, не перекосилось ли чего. Посмотрела, поправила, пошла дальше. И в самом деле, чего ради ей около нас крутиться? Вдруг да и ещё кто-нибудь пожалует, а мы тут чаи распиваем!
  - И надеется она только на силу своего внушения, - подвела итог Рамона.
  - Похоже на то, - кивнула Катрин. - Кого-то это мне напоминает.
  - Ага, мне тоже, - согласилась Подпруга, - нашу наставницу. Всё-таки родные сёстры.
  - Но наши вещи убрала-таки с глаз долой, - отметила младшая Ветровоск.
  - Хорошо, если не выкинула, - подал голос Церн.
  - Тьфу на тебя, голова садовая! - возмутилась Рамона. - Если она выбросила мою метлу, я за себя не ручаюсь!
  - Мою тоже нежелательно, - согласилась Катрин.
  - Будет хуже, если твою она не выбросила, - хихикнул Церн.
  - Наоборот, хорошо, - парировала Катрин, - я тогда улечу с кристаллом куда там полагается, а вам оставлю дом и свадебное платье. Хозяйка вас быстренько поженит - и привет!
  - В том-то и дело, что привет, - помрачнел вдруг парень. - Больно надо, чтоб энта хозяйка в мозгах ковырялась. Да и дом... Ну энти дебри, в общем! Хватаем кристалл, одёжу - и домой.
  Идея всем понравилась, потому решили: раз Церн такой хороший стратег - ему и хватать. Только вот с планом сей хватательной операции сразу возникли сложности. Во-первых, когда именно хватать? Юные ведьмы утверждали, что лучше ночью, поскольку днём можно попасться кому-нибудь на глаза и ничего не схватить, да ещё и самого схватят. Церн же стоял на обратном: кому-нибудь не тому можно и ночью попасться, тем более, что замок охраняет гарнизон, а впотьмах вдобавок велик шанс схватить что-то не то.
  - Днём и только днём! Как мы залезем туда ночью, когда даже посмотреть ничего не удалось? - настаивал юноша.
  - И как ты днём туда полезешь? - не унимались девушки. - В гарнизон, что ли, завербуешься?
  - Днём гарнизон наверняка занимается всякой ерундой, - парировал сержант армии Ланкра, - а вот хозяйка, слыхал я, через три дня устроит смотр для наших молодых, так сказать, учёных. Пока она будет пытаться отличить их друг от друга, мы подойдём к замку и найдём хотя бы потайной вход.
  - Думаешь, он там есть? - спросила Рамона.
  - Учёные - тоже люди, - махнул рукой Смит. - Потайной ход есть везде.
  
  ***
  
  Пятеро молодых подтянутых мужчин в спортивной форме жёлто-белых цветов с гербом Крулла на груди стояли посреди тренировочного поля. Кто-то пытался подтянуть штаны, кто-то силился влезть в штаны, а кое-кто и вовсе старался не упасть в обморок. Вдоль строя медленно шагала хозяйка здешних мест, пристально оглядывая каждого мужчину цепким взглядом колючих голубых глаз.
  - Отлично выглядите, господин Лассар, - с расстановкой произнесла она, - делаете успехи.
  - Благодарю, - расплылся в улыбке первый учёный, едва успев в очередной раз подхватить тренировочные штаны. - Единственное, что: нельзя ли мне форму другого размера? Когда мне выдавали эту, я был немного... хм... полнее.
  - Не положено, - отрезала хозяйка и повернулась к следующему учёному. - Блестяще, господин Диларио. Вас прямо не узнать.
  Второй учёный выпятил было грудь и расставил ноги, но внезапно раздавшийся треск ткани заставил его густо покраснеть и вытянуться по струнке.
  - Глядите, - прошептала Катрин, минуя поле, - хозяйка учёных муштрует.
  - Сразу видна рука опытного тренера, - гордо заявил Церн.
  - Главное, чтобы она на нас внимания не обратила, - покосилась в сторону поля Рамона.
  - Сольёмся с энтим... с пейзажем, - предложил Церн, - вон тут сколько разного народу гуляет - и мы тоже такие гуляем. Можно ещё петь чё-нибудь.
  Ланкрские разведчики приободрились, перестали двигаться короткими перебежками, расправили плечи и лёгкой походкой неторопливо направились к замку.
  - А я иду такая вся... - выводила Рамона.
  - Чужие са-а-а-апоги натёрли ноги, - раскатистым басом вторил Церн.
  - Ещё и репей на подол прицепился, - буркнула Катрин.
  Её спутники хором рассмеялись, чем привлекли к себе внимание прогуливающихся благородных дам и вызвали кривые усмешки на лицах не менее благородных джентльменов. Один из них даже чуть было не расхохотался в голос, но внезапно получил локтем в рёбра от своей исключительно воспитанной супруги.
  - Что вы ржёте? - гневно зашипела Катрин. - Все сейчас пооборачиваются.
  Вытирая слёзы, Церн выдавил:
  - А ты представь картину: ходят энти такие важные, обсуждают погоду да природу, красоты там всякие, а тут ты...
  - Они бы все в обморок попадали, если бы хоть краем уха услышали что-то подобное, - дополнила Рамона. - Ты давай отрывай его быстрей, а то все леди как леди, а Мелани такая с репьём на подоле, как в родном Ланкре.
  - Точно, - хихикнула Катрин, избавляясь от репья, - так будет сложно не вызвать подозрений.
  Репей полетел в ближайшую клумбу, и интеллигентные молодые люди вновь принялись старательно шествовать в нужную им сторону, выводя по дороге лирические рулады. Когда до замка осталось не больше десятка метров, Церн насторожился.
  - Леди, - пробасил он, - с обратной стороны замка я вижу чудный плющ. Не он ли заменит нам потайной ход?
  - С ума сошёл! - припечатала Рамона. - Не лезть ли ты по нему собрался?
  - Ждите здесь, я попробую, - бросил Церн и стремглав помчался к замку.
  - Тут нас и поймают, - запоздало отреагировала Рамона.
  - По-моему, им там не до нас, - усмехнулась Катрин.
  На тренировочном поле тем временем смотр был в самом разгаре: пятеро астрозоологов собирали походный рюкзак на время. Поскольку никто из них даже не подозревал о том, что конкретно должно находиться в рюкзаке каждого путешественника, за отведённую хозяйкой минуту они ухитрились предложить самые невероятные варианты.
  - Господин Декост, - протянула женщина, заглядывая в рюкзак начальника, - чем Вы планируете заниматься в батискафе?
  - Исследованиями, - во весь голос заявил тот.
  - Великолепно, - раздался хлопок в ладоши. - Только вот зачем для этого такая огромная пуховая подушка, беруши и маска на глаза? Заметьте, я не спрашиваю, как вообще в этот рюкзак всё это поместилось, я спрашиваю, зачем это нужно.
  - Хорошие исследования начинаются с комфорта, - отговорился Абд Декост.
  - Всё вынуть и собрать заново, - ледяным тоном произнесла хозяйка здешних мест. - Господин Арнос, а это что?
  - Рюкзак, - невозмутимо ответил самый юный член команды.
  - Я понимаю, что рюкзак, - процедила Лили Ветровоск, - только почему при каждом прикосновении он звенит и булькает, господин Арнос?
  - Кто ж так прячет? Учить и учить, - пробурчала Рамона.
  Девушкам не удалось узнать, что же из местного ассортимента вундеркинд засунул в походный рюкзак: с противоположной стороны замка раздался треск кустов, за ним последовала череда приглушённых ругательств.
  - По-моему, он опять сверзился, - мрачно предположила Катрин.
  - По-моему, тоже, - кивнула Рамона.
  - Бежим спасать, - в один голос произнесли они, переглянувшись.
  Рамона и Катрин обежали замок и увидели барахтающегося в колючих кустах Церна. Отчасти ему повезло: залезть высоко он не сумел, а кусты смягчили удар, но от острых шипов хлипкий костюм не спасал.
  - Как тебя угораздило? - спросила Катрин, помогая боевому товарищу вытряхнуть отовсюду колючки. - Сам же рассказывал, как на стене матушкиной хижины держался, а эта ещё более кривая.
  - Да, энто и впрямь не стена, а брак пьяного строителя, - согласился Церн, - только я и лазить-то особо по ним не умею. К матушке-то залез, потому что Рамону люблю.
  - Что-что? - взвизгнула вдруг Рамона, резко покраснев.
  - Люблю я тебя, - пробурчал Смит, - не хотел, чтобы ты к старухе Ветровоск в ученицы шла...
  Катрин внимательно осмотрела лес, подходящий к замку почти вплотную. "Как в Ланкре, - подумала она, - да и Церн не изменился". В этот момент в лесу что-то треснуло, и на голову несчастному упала колючая еловая лапа.
  - Тьфу ты! - от неожиданности вскрикнул тот. - Что ж тут всё трухлявое такое! Стены кривые, ёлки падают - хоть застрелись.
  - Церн, о чём ты говорил? - тонким голосом напомнила Рамона.
  - А, ну энто... Не хотел я, чтоб ты к энтой, - Церн взглянул в сторону ельника, - к матушке шла учиться. Ты... энто... Рэм, выходи за меня замуж!
  Лицо Рамоны расплылось в широкой улыбке, длинные тонкие пальцы чуть узлом не завязались, наглая дыхательная система подкинула одышку, но она всё же выпалила:
  - Согласна! Только если ты до дома насмерть не расшибёшься.
  - Не расшибусь, - с досадой произнёс Церн, - из энтого не выйдет никакого хода. Так в замок не попасть.
  - Эх, раздави тролль этот замок! - выругалась счастливая невеста. - Вроде ничего особенного, а никак не залезть!
  - Смотри, кошка, - прошептала Катрин, указав на внешний двор, - сейчас я посмотрю, что творится в замке, изнутри.
  Влюблённые проследили за взглядом своей подруги: через лужайку к воротам замка изящно шла небольшая серая кошка. Она прошла полпути, затем остановилась и посмотрела на Катрин.
  - Матрас не нужен? - улыбнулся Церн.
  - Знаешь, Церн, - обернулась та, показывая кулак, - кто старое помянет, тому... птицу на голову. Лучше кинь меня куда-нибудь, где не видно будет, да молока раздобудь.
  Юная ведьма приступила к работе: она приманила кошку поближе и проникла в её сознание. Если бы кошка могла, то пожала бы плечами, но она лишь встряхнула головой, юркнула под ворота замка и прошествовала по холлу первого этажа. Замок оказался сугубо декоративным сооружением - тот, кто задумал его построить, даже мыслей не имел об обороне. Да и от кого обороняться учёным? А вот хозяйство и чистота - нужные даже им вещи, но тот, кто выдумал этот замок, мыслей о них тоже не имел. Катрин не умела читать мысли, а кошка даже не знала, кто такой архитектор, но в данном случае идея была видна отовсюду: всё для продвижения науки в массы. Поэтому массивные дубовые ворота в черепашках, слониках и пробирках вели в необъятный холл с помпезными лозунгами, а дальше было ничего не разобрать. Нет, не из-за темноты - холл освещали два десятка развесистых люстр с несметным количеством свечей. И не потому, что лозунги бросались в глаза - их было всего три: "Великий А'Туин будет изучен!", "Слава зоотехникам Крулла!" и "Сами вы зоотехники, а в Крулле астрозоологи!", причём все они находились на потолке. Дело было даже не в отсутствии лестниц - широкая мраморная лестница вела из холла на второй этаж. Беда была в том, что там она и заканчивалась тем самым огромным конференц-залом с ложами и ярусами, где шли жаркие баталии о цветочках и распорядке дня учёных. Дальше, насколько могла припомнить Катрин, был тупик.
  Разочарованно мяукнув, кошка стала обходить холл по кругу. Позади роскошной лестницы с обеих сторон от неё обнаружились две ниши с коридорами, вдоль которых располагались двери жилых и хозяйственных помещений. Коридоры начинались и оканчивались другими нишами, из которых начинали ветвиться новые переходы и уходили вверх винтовые лестницы угловых башен. Ещё на подходе к замку Катрин разглядела башенные флюгеры и теперь точно знала, что с левой стороны от холла находились обсерватория и склад продовольствия, а справа - апартаменты хозяев и башня для гарнизона.
  Кошка в этот день была чрезвычайно склонна к логике. Она рассудила, что мудрецы Крулла, владевшие замком, вряд ли держали кристалл долголетия в обсерватории, а уж тем более на складе. Старик Сочинилли, написавший гримуар об артефактах, сказал, что кристалл доверили этим самым мудрецам, следовательно, в гарнизонной башне его тоже искать не стоило. Оставалась только башня хозяев - а гарнизон на всякий случай квартировал в этом же крыле замка.
  Кошка осторожно двинулась в сторону башни с апартаментами. Ей предстояло преодолеть пять этажей с комнатами самого разного назначения, при этом постараться заглянуть в каждую и не попасться на глаза Лили. Конечно, она сейчас была занята смотром учёных, но никто не поручился бы, что она не вернётся в замок в любой момент, разыскивая какой-нибудь свой любимый свисток. Не то чтобы матушкина сестра так уж сильно не любила кошек, просто распознать в животном Заимствователя она смогла бы наверняка. Дальше не случилось бы ничего хорошего: сделавшая относительно удачную карьеру феи-крёстной Лили, находясь в добром расположении духа, могла бы попытаться два сознания совместить. В конце концов, Кот в сапогах у неё уже где-то жил. В дурном же настроении любительница сказок могла и вовсе заблокировать лишнее сознание в теле кошки. Для пушистой второй вариант был бы лучше, а вот Катрин не устраивал ни один. Поэтому она решила как можно меньше обращать на себя внимание.
  Впрочем, совсем уж без внимания она не осталась: на втором этаже рыжеволосая девушка в белом переднике заметила её и выставила блюдечко с молоком. Кошка подошла к горничной и принялась есть - подкрепиться никогда не помешает. Правда, при этом она едва не поперхнулась, когда из-за поворота внезапно выбежала строгого вида женщина в таком же переднике и выкрикнула, чеканя каждое слово:
  - Ну и как ты это сделаешь?
  Кошка недовольно оглянулась - чего ради так кричать, если не режут, не нападают, исправно платят и не слишком строго смотрят? Впрочем, рыжеволосую горничную ничего не смутило - наоборот, шум только улучшил её настроение.
  - А я сбегу, - заливисто рассмеялась та, - сбегу с Рейеном.
  - С кем? - покосилась на неё старшая коллега.
  - Ах, с Рейеном, - отмахнулась девушка, - он старшина в нашей охране. И тоже хочет сбежать отсюда. Далеко. В Анк-Морпорк или ещё дальше.
  - Тьфу! - презрительно скривилась старшая. - Не стоит тратить время на дезертира - скользкие они. Да и как сбежишь отсюда?
  Молодая горничная посмотрела по сторонам и вполголоса затараторила:
  - Так же, как полгода назад сбежала Лиона. Она ведь в дыру в стене пролезла около башни обсерватории. Говорят, там сто лет назад ещё обвал был, но это ж замок мудрецов, а мудрецам этим вечно не до хозяйства - стена плющом поросла, да и ладно. Но лаз там есть, точно говорю.
  - Эх, наивная ты, - пожала плечами женщина. - Как знаешь, впрочем.
  Кошка юркнула за поворот, пробежала по коридору, заглядывая во все комнаты. Высокие потолки, суровые каменные стены, а вдоль них жёсткие деревянные скамейки, кое-где длинные массивные столы и везде высокие узкие окна - мудрецы Крулла были явно не по части эстетики. Единственное, что радовало глаз - двери нигде не закрывались. Очевидно, Лили Ветровоск сильно доверяла гарнизону королевской армии, охранявшему замок.
  Кошка прошла ещё два поворота, затем поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. Церн и Рамона в это время оставили Катрин в ельнике и отправились в ближайшую деревню на поиски молока. Идти было недалеко, но уже через десять метров влюблённых обуяли мрачные мысли.
  - Лишь бы ничего не случилось, - философски произнёс парень.
  - Да там и случиться-то толком нечему, - отмахнулась его спутница, - ну кошка и кошка, не шляпу же она нахлобучила сверху. Тем более, и шляпы-то нет.
  - Но ведь Катрин говорила, что хозяйка умеет животным мысли внушать, - не унимался Церн.
  - Говорить говорила, да только зачем ей это сейчас нужно? - успокаивала Рамона. - Ты бы на её месте стал каждой кошке мысли внушать?
  Церн нахмурился.
  - Да я до сих пор удивляюсь, кто мне внушил отрастить такие дурацкие усы! И волосы так к черепу пригладить, что не отдерёшь, не сняв скальпа! Нет, Катрин там явно надо быть поаккуратнее.
  Рамона посмеялась, но согласилась. Молодые люди подходили к маленькой деревушке, где их до сих пор считали Рикеллой и Джорджио, и каждая старушка была просто обязана следить за жизнью хотя бы последнего. Старушек этих там хватало, поскольку в любой сказке в деревенском домике жила чья-то бабушка, матушка или просто престарелая фея. А Лили Ветровоск обожала сказки, и деревни создавала почти что пряничными, штук на тридцать аккуратных миловидных домов, соединялись которые прямыми узкими улочками и старательно выстриженными газонами. Этот посёлок не был исключением.
  Из ближайшего пряничного домика выбежала пухлая добродушная бабуля с голубыми глазами, носом картошкой и румянцем на щеках, одетая в традиционный крулльский расшитый кафтан и длинную плотную юбку. Она подбежала к Церну и залепетала тоненьким голоском:
  - Джорджио, здравствуй, дорогой! Рикелла, девочка, здравствуй и ты. А где же Мелани? Как её здоровье? Я слышала, она захворала перед свадьбой.
  Церн лихорадочно вращал глазами, не зная, что ответить на этот словесный поток.
  - Приболела... Приболела, - шептала ему Рамона, но он так напряжённо думал, что не слышал её.
  В конце концов она не выдержала и толкнула его локтем под рёбра, да так сильно, что у парня на миг перехватило дыхание.
  - Кхе... Ой, простите, - быстро собрался Церн, - приболела она, энто да. Я и сам, видите, как кашляю.
  - Молочка бы нам свежего, - добавила Рамона.
  - Ай-яй-яй, это всегда пожалуйста, - засуетилась старушка, приглашая неразлучную парочку в дом, - для милой Мелани не жалко. Да и у тебя, Джорджио, взаправду кашель нехороший.
  - Я не удивлён, - буркнул Церн, покашиваясь на Рамону.
  Уже через пятнадцать минут они шли обратно к замку. Рамона сжимала в руках горшок с молоком, прикрытый блюдцем. Как сей продукт появлялся в местных деревнях, толком не знал никто. Конечно, теоретически каждая хозяйка держала коров, но все они были настолько сказочными, блестящими и аккуратными, что трудно было вообразить их применение по назначению. Не иначе, молоко местные жители брали из рукомойников.
  Рамона и Церн подошли к замку, налили в блюдце немного молока и присели под кустом. Солнце уже начало припекать, учёные на стадионе выполняли какие-то ритмичные упражнения, благородные леди прогуливались туда-сюда, туда-сюда, туда...
  - Чего спим? - фигура Катрин внезапно появилась перед молодыми людьми, стряхивая с себя еловые иголки. - Лили уже закончила с дистрофиками.
  - Откуда ты появилась? - испуганно воскликнула влюблённая пара.
  Катрин проследила, чтобы кошка нашла молоко, и ответила:
  - С другой стороны замка есть первоклассный ход, причём не только для кошки. Говорят, какая-то Лиона сбежала через этот ход полгода назад. Я посмотрела - ширина вроде приличная и застрявших не наблюдается.
  - Хорошо, а кристалл-то нашла? - поторопила Рамона.
  - Нашла, - ответила Катрин. - В особняке нарисую дорогу.
  
  В обеденном зале особняка Уэзерс кипела работа: Катрин расстелила на столе огромный лист пергамента, достала железное перо и невыливайку и принялась чертить. За время изображения всех этажей замка со всеми комнатами и поворотами потенциальная жена юного аристократа употребила ряд выражений, которые хозяйке здешних мест явно не приглянулись бы. В частности, если верить народным приметам, изготовитель невыливайки должен был мучиться от икоты и горящих ушей не менее получаса, а потом заполучить в подарок набор сантехники, ничуть не уступающий несчастной чернильнице. Производитель пера явно был точной копией своего изделия, что же до мастера, выпустившего вечно рвущийся пергамент, то он должен был в самые ответственные моменты своей жизни пользоваться только этой продукцией.
  Словом, в процессе черчения досталось всем. Когда был упомянут архитектор, отчисленный, по всей видимости, с первого курса кулинарного техникума, покраснел даже Церн. Но чертёж удалось-таки закончить.
  - Уф, всё, - огласила Катрин, отдуваясь, - идите дорогу смотреть.
  Церн с Рамоной подошли к столу и взглянули на получившееся художество. На первый взгляд, всё выглядело неплохо, если не считать кляксы, прорехи и потёртости.
  - Где ты научилась так чертить? - изумилась Рамона.
  - У матушки, - гордо ответила Катрин, передавая план Церну.
  - Не знала, что она умеет чертить, - Рамона пожала плечами.
  - Вообще-то, у неё изготовление лекарств обозначено кучей схем, - пояснила Катрин, - вот и пришлось их все перерисовывать - поневоле чертить научишься.
  Церн тем временем разбирался с картой замка Лили.
  - Так, энто значит, я иду по энтой вот стрелке сюда... А тут чё такое?
  - А? Где? Ерунда, это клякса, - махнула рукой Катрин.
  - Понял. Прохожу мимо той комнаты, попадаю куда-то. Энто чё, комната пыток?
  - Где? А, тут! Нет, это пергамент порвался.
  - Уф, а я-то даже вздрогнул. Ну лады, иду я по коридору, дохожу до завала какого-то... У них там крыша обвалилась или как?
  - Где? Да нет же, это невыливайка потекла, что ты пристал!
  - Да уж, чертишь ты и правда как матушка, - усмехнулся Церн.
  - Ничуть не хуже, - поспешно добавила Рамона.
  Катрин фыркнула и закончила:
  - И вот тут находится комната с кристаллом.
  - И всё? - залихватски удивился Церн. - Только и делов!
  - Всё-то всё, - уточнила Катрин, - да вот одна незадача: в замок лезть придётся ночью.
  - Ночью? - судорожно сглотнул Церн.
  - Ночью! - хором заявили девушки.
  - Тогда это должна быть очень хорошая ночь.
  
  ***
  
  В эту ночь гарнизон отмечал день рождения командира, поэтому никто не услышал шороха плюща, сопровождавшегося яростным шёпотом: "Да как же драпала эта Лиона?!"
  Едва пробравшись в замок, Церн понял, что припозднился: гарнизон явно выпил все запасы спиртного и готов был погрузиться в сон, выставив перед тем более-менее трезвых караульных. А количество голосов говорило о том, что спиртного было не так и много: либо праздник был так себе, либо командиры при подсчёте запасов сильно промахнулись.
  Церн не стал задерживаться в коридоре около башни обсерватории - рванул сразу в холл, оттуда в другой коридор, а там уже вверх по узкой каменной винтовой лестнице с выщербленными ступенями. Расстояния между этажами замка были колоссальными, но ланкрец на одном дыхании взмыл на лестничную площадку, отмеченную Катрин на карте. Только здесь он перевёл дух и огляделся: вглубь вело три коридора, причём лишь один из них был широким, освещённым и ухоженным, два же других представляли собой тёмные ответвления с низкими сводами. Причина такого контраста была банальной: вдоль широкого коридора шли двери в гостевые покои, где порой останавливались крулльские учёные на время своих слётов, а в узких коридорах было лишь несколько помещений с вёдрами и швабрами. Все эти вещи навевали на мудрецов Крулла ужас, поэтому при строительстве замка они даже не подумали, что к швабрам тоже надо как-то подбираться.
  Церн посмотрел карту: нужная дверь находилась в самом узком коридоре. Он вошёл в него, но не успел и пары шагов ступить, как попал ногой во что-то мягкое. "Гуляш, - тут же опознал юноша, - жалко, мало". Но, как известно, гуляш не приходит один, и вместе с ним Цернова нога намертво застряла в кастрюле. По непостижимым законам Вселенной, именно сейчас размер именно этой посудины совпал с размером ноги диверсанта и даже оказался чуть меньше.
  - Бум... Бом... Дзинь... БОММ! - разлетались по погружённым в тишину этажам звуки отчаянной борьбы овцепикского сержанта с непокорной кастрюлей.
  За несколько секунд до этого в паре кварталов от замка один из жителей Крулла набрал в лёгкие воздуха и что есть мочи крикнул:
  - Йа-а-а-ау!
  В двух районах задрожали стены и зазвенела посуда. Раздосадованные закончившимся спиртным и дежурством солдаты переглянулись.
  - Слышь, Роб, наверху как будто кастрюлей кто-то громыхает, - неуверенно сказал один.
  - Так это Билл там гуляш оставил, - махнул рукой его напарник, - я же говорил, нечего продукты бросать где попало.
  - Но громыхает-то кто? - не унимался боец.
  - Йа-а-а-а-а! - стены снова содрогнулись.
  - Не слышишь, что ли? - раздражённо бросил опытный Роб. - Это Сумасшедший Менестрель распевается. От его воплей что только не громыхает! Видал я даже, как горгулью с постамента сорвало, а ты заладил - кастрюля, кастрюля...
  Молодой солдат пожал плечами и задремал.
  Сумасшедшего Менестреля стоит упомянуть отдельно. Родился он здесь же, в Крулле, став результатом смешения кровей крулльской женщины и клатчского воина. Впрочем, последний был не вполне клатчским, а именно состоял в Клатчском иностранном легионе и сам не мог поручиться за своё точное происхождение. От него юный Менестрель унаследовал родовое имя, которое ни один круллец не мог выговорить, а в архивных книгах оно занимало три листа. В похожую ситуацию в своё время попала Катрин, когда её родные не смогли решить вопрос с фамилией девочки. Тогда во всех документах ей проставили галочку в виде буквы "W", и она долго время представлялась как Катрин В. Сумасшедшему Менестрелю повезло меньше: особо дотошная паспортистка раз за разом полностью переносила его имя во все официальные бумаги. Когда высокий темноволосый мальчик проявил страсть к пению, его знакомые вздохнули с облегчением, залечили сломанные языки и стали звать его просто Менестрелем. Но тут же возникли проблемы: юноша непотребно себя вёл, носил аляповатые очки, пел невесть что, размахивая кудрями, а то и визжал так, что кони падали. Вдобавок ко всему, он освоил игру на барабанной установке и мог не только петь, но и греметь на весь район. За всё это однажды его прозвали Сумасшедшим Менестрелем и махнули рукой. Впрочем, крулльским девушкам нравилось. Что же до прочих, то они упорно предлагали барду переехать в Анк-Морпорк, потому что таким, как он, там самое место. Он бы так и поступил, если бы не был столь теплолюбивым.
  Будучи ещё благородным Джорджио, Церн говорил о нём примерно так: "Сейчас сломаю ему... это... чем вообще можно издавать такие звуки?!" Но именно сейчас Смит был ему благодарен: если бы не прозвучавшее на весь район надсадное "йа-а-а-ау", злополучная кастрюля из-под гуляша подняла бы по тревоге весь гарнизон. Пока же Менестрель распевался, северный диверсант ловко взмахнул ногой и умудрился-таки стряхнуть с себя ловушку. При этом посудина отрикошетила от стены, вылетела на лестничную площадку и, звонко лязгая, запрыгала вниз по каменным ступеням. От такого грохота юноша вжался в стену и постарался не дышать, но тут его настигла другая напасть: на лестнице раздались шаги караульного. Тот собрался с силами после праздника, немного протрезвел от воплей местного барда и решил-таки совершить обход замка. Пошатываясь на нетвёрдых ногах и дыша перегаром на восковую свечу в трясущейся правой руке, капрал местного гарнизона упрямо поднимался по раздваивающимся ступеням и поглядывал в сторону коридора, в котором прятался Смит. Сержант армии Ланкра с детства был не робкого десятка, но тут уж и у него затряслись поджилки и застучали зубы - от такого зрелища, как пьяный крулльский военный, и не такие люди бросались наутёк! Он зажмурился и практически слился со стеной...
  - Бум-м-м-м-м, - запела с лестничного пролёта кастрюля.
  Капрал пошатнулся и рухнул на каменные ступени - он никак не ожидал того, что во время планового обхода из хозяйственного коридора на него сама собой выскочит ёмкость с гуляшом, весело проскачет навстречу и угодит прямо в лоб.
  - Н... не... непорядок, - заплетающимся языком промямлил боец и погрозил кастрюле пальцем. Она в ответ ехидно сверкнула свеженачищенной ручкой.
  На этом сознание капрала взбунтовалось и покинуло его на пару-тройку часов. Заметив это, Церн отлип от стены, шагнул вглубь коридора и рванул на себя первую попавшуюся дверь - к его удивлению, она оказалась весьма хлипкой и вдобавок незапертой. "Не то, что соседняя, - пронеслось в его голове, - вот уж действительно дверь так дверь, даже братец Гордо с наковальней никогда не вышибал такие с первого раза". За дверью скрывалось крохотное подсобное помещение, в котором, помимо пыли, паутины и клочков бумаги, хранился лишь некий массивный пузатый предмет.
  - Вот он! - прошептал парень, потирая руки.
  Не тратя времени на раздумья, он сунул предмет в заранее припасённый мешок из-под зерна и побежал к выходу.
  Путь назад показался ему гораздо короче, невзирая на то, что возвращался он по той же самой карте. Правда, пришлось постараться, чтобы на узкой лестнице обогнуть невезучего капрала, а потом с особой осторожностью обойти стороной боевую кастрюлю. Сделав это, он кубарем скатился по лестнице, преодолел коридор и выбежал в холл. Там он оглянулся по сторонам - не протрезвел ли ещё кто-то? - и побежал дальше, до коридора, ведущего к башне обсерватории. Удивительно, но даже лаз для миниатюрной Лионы показался ему гораздо просторнее, чем раньше. Всю дорогу, невзирая на скорость, Церн старался передвигаться как можно тише, но правая нога иногда издавала предательские чавкающие звуки, а порой даже оставляла смазанные следы. Только на лужайке около замка он наконец-то отчистил ботинок от гуляша и перевёл дыхание. Мешок с пузатым предметом оставлял приятное чувство гордости.
  Естественно, поутру Церн уже сидел в особняке Уэзерс, взахлёб рассказывая восхищённой Рамоне о своих приключениях.
  - Вот так всё и случилось. В итоге чуть не поседел там, пока энтого в лоб не ударило! - закончил он повествование.
  Юноша принялся было показывать свои виски с пробивающейся героической сединой, но Рамона поинтересовалась делом:
  - Ну а кристалл-то ты принёс?
  - А как же! - Смит выпятил грудь, развязал мешок из-под зерна и выложил его содержимое на стол.
  Повисла неловкая пауза, длившаяся, как показалось Церну, часов пять. В конце концов, у Рамоны прорезался голос.
  - Это что такое? - ехидно поинтересовалась она.
  - Ну энтот... кристалл, - ответил Церн, показывая на массивный круглый предмет.
  Рамона, обычно не столь эмоциональная, расхохоталась на весь особняк. На её смех из соседней комнаты вышла Катрин.
  - Что случилось? - спросила она, посмотрев на Церна. - Зачем нам этот шар?
  - Сами просили кристалл принести! - недоумевал парень.
  - Ты... видишь разницу... между... кристаллом... и... шаром? - выдавила Рамона, плача и заикаясь от смеха.
  - Где ты его взял? - уточнила Катрин.
  - Там, где ты мне нарисовала! - возмутился Церн.
  - Да не могла я такого нарисовать, - развела руками Катрин, - я вообще там этого шара не видела.
  Ребята расстелили на столе чертёж и принялись смотреть. Замок Лили Ветровоск был изображён сверху донизу чёрной тушью, каждая комната была на своём месте.
  - Ты должен был идти вот так, - вела пальцем по карте Катрин.
  - Я так и шёл, - прогудел Церн.
  - Потом должен был свернуть направо, в узкий коридор, дойти до буфета и зайти в комнату напротив.
  - Ну да, я так и сделал! Там была маленькая комнатка, а в ней энтот шар.
  - Ты же говорила, что кристалл находится в большом зале, - удивилась Рамона.
  Катрин наморщила лоб и задумалась: что-то явно не клеилось.
  - Точно направо свернул? - уточнила она.
  - Само собой, - обиделся Церн, - чё я, идиёт, что ли? Направо, значит, повернул, а потом сюда.
  - Чего-о-о?! - вскрикнула Рамона, увидев, куда показывает Смит. - Это же кладовка напротив ватерклозета! Буфет гораздо дальше!
  - Ой, Церн, - веселилась Катрин, - я всё, конечно, понимаю, но перепутать буфет с сортиром...
  - Поторопился, - с предательской улыбкой ответил тот.
  Девушки только вздохнули и развели руками.
  
  ***
  
  Наутро все слуги в замке были подняты по тревоге: хозяйка обнаружила, что кто-то украл её хрустальный шар для наблюдения за событиями. Дворецкий, пять горничных, две поварихи и солдаты обыскали все закоулки замка в поисках странного предмета, но всё было тщетно. Лили Ветровоск впервые на своём веку видела столь нелепую кражу: по её данным, единственной ведьмой в этих краях была она сама. Даже если бы завелась ещё одна, ей вполне хватило бы обычного блюдца с водой, необязательно пробираться в замок местной хозяйки и красть магический инвентарь. Ну а чтобы просто зазвездить кому-нибудь по темени, достаточно было взять любой булыжник - в горах этого добра полно.
  В конце концов, Лили решила, что либо кто-то украл шар по ошибке, либо в окрестностях намечается самое дурацкое убийство десятилетия. Тем не менее, она решила перенести в другое место кристалл долголетия - вдруг шар расколется о чью-то чугунную голову или кто-то опять ошибётся!
  
  - По крайней мере, у нас есть шар, - рассуждала Рамона, - он тоже в хозяйстве пригодится.
  - Штука хорошая, хоть и не кристалл, - согласилась Катрин. - Можно посмотреть, чем занята Лили.
  Две ученицы ведьмы поставили хрустальный шар перед собой и вгляделись в него. В это время Лили как раз несла кристалл по коридору.
  - Гляди-ка! - воскликнула Рамона. - Кажись, догадалась.
  - Молодец, ничего не скажешь, - похвалила Катрин, - только куда она его принесёт?
  Лили Ветровоск свернула направо и приблизилась к буфету.
  - Туда же, где стоял шар, - констатировала Рамона.
  - Ха! - воскликнул Церн, стоявший сзади. - А хозяйка-то не дура! Если вор видел, что в комнате ничего не осталось, он туда больше не сунется.
  - Теперь Лили стала запирать двери, - поведала темноволосая ведьма, глядя в шар.
  - Плохо, - покачал головой Церн.
  - Но поправимо, - добавила Катрин. - Раз она запирает двери, значит, у кого-то есть от них ключи.
  - У неё и есть, - буркнул Церн. - Держит их, небось, у себя под подушкой.
  - У неё-то само собой, - возразила Катрин, - только не больно-то ты поспишь с ключами под подушкой - звенят сильно. К тому же, не будет же она вскакивать от любого шороха где-то в дальней комнате, дабы проверить, что там. Она у нас хозяйка, то есть поспать любит. А раз так, то ключи навесят на кого-нибудь из гарнизона, чтобы он с ними наперевес совершал занудные обходы. Не знаю, как у них тут, но когда я служила в Страже, ключами обычно заведовал тот, кому больше нечем было заняться, а именно самый молодой новобранец. Такие ещё и самые пугливые вдобавок.
  - Хо-хо, - довольно потёр руки Церн, - раз так, то мы эту каморку враз откроем!
  - А вот и он, - не отрываясь от шара, произнесла Рамона, - не такой уж и хлюпик.
  В пространстве шара возник старшина, похожий на пару небольших шкафов, стоящих вплотную друг к другу. Он огляделся по сторонам и подал хозяйке увесистую связку ключей.
  - Зачем тут такой детина, если дверь можно плевком перешибить? - всплеснул руками Церн. - Не одну же несчастную связку охранять.
  - Нет, гляди, - подняла вдруг руку Подпруга, - не в ту же комнату она несёт, а в соседнюю. Как раз напротив буфета.
  - Точно, - задумалась Катрин, - и этот молодчик ей дверь открывает.
  Церн схватился за голову.
  - Видал я там такую дверь, - объяснил он, - даже на вид тяжёлая. Одному мне не справиться.
  - Тогда проберёмся втроём, - предложила Катрин.
  - Ну да, - фыркнул Церн, - и поднимем такой шум, что даже глухие посмотреть вылезут. Та Лиона, что делала ноги через дыру, наверное, перед тем месяца три ничего не ела. Чтобы без проблем пролезть в эту нору для скелета, надо, чтоб кто-то поблизости очень уж сильно шумел.
  - Шумел? А это идея! - усмехнулась Катрин.
  - Уж не думаешь ли ты сама вопить? - удивилась Рамона.
  - Зачем? Всего лишь навсего надо пойти к этому местному певуну и уговорить его устроить репетицию в это время.
  С этими словами Катрин встала и вышла из комнаты. Рамона и Церн ещё долго смотрели друг на друга, прежде чем в унисон пробурчали:
  - Всего лишь навсего...
  
  ***
  
  - Какой кошмар! - возмущалась Катрин, рассматривая свою одежду. - Хозяйка явно позаботилась о том, чтобы я никуда не сбежала, не рискуя помереть со стыда.
  - А что не так? - не понимала Рамона.
  - Видишь ли, - Катрин указала на гардероб, - из одежды у меня есть только вот эта ночная рубашка, которую тут зовут платьем, такая же в рюшечках, которую называют парадным платьем, и такая же в горох. Как я в этом к барду пойду?
  Рамона пожала плечами.
  - Иди как есть.
  - Как есть можно только в окрестных деревнях вышагивать. А это богема.
  - Кто?
  - Богема. Ну, знаешь, когда человек витает в облаках и ведёт примерно такой же образ жизни, как мы с Церном здесь.
  - Да? - Рамона выпучила глаза. - А я думала, это у вас амнезия, а это вон чего - богема! Даже звучит как болячка. Тогда тем более иди как есть: сама от этой богемы вылечилась, может, и певуна исцелишь.
  Катрин ещё раз окинула взглядом одежду и поняла, что с Рамоной придётся согласиться. В конце концов, на его концерты приходили ещё и не в таком виде, а в Ланкре его бы и вовсе не так поняли. Поэтому она смело надела ночную рубашку в горох и отправилась на встречу с богемой.
  Эта самая богема проживала у самого Краепада в доме, который едва держался, чтобы не упасть за Край. Очевидно, что Менестрель по матери происходил из рода рыбаков: жилище было собрано из разнообразных даров моря и выкрашено мелом. Для солидности на заднем дворе валялся крупный ржавый якорь. Тем не менее, со временем в доме появились и атрибуты творчества: рядом с якорем красовались два порванных барабана и один сломанный микрофон, а засохшие водоросли на козырьке крыши были собраны в скрипичный ключ.
  Катрин подошла к аляповатому строению и трижды ударила кулаком в хлипкую деревянную дверь.
  - Менестрель! - позвала она. - Эй, Менестрель!
  - Кто там ещё? - неожиданно хрипло откликнулся юноша.
  - Мелани Уэзерс, - ответила Катрин. - Выходи, поговорить нужно.
  На пороге показался долговязый Менестрель, злобно сверкая чёрными глазами. Он оглядел гостью с головы до ног и прохрипел:
  - Чем обязан?
  - Слушай, приятель, - начала девушка, подступаясь к деликатной теме, - нам с Джорджио и ещё некоторым людям очень нравится, как ты поёшь, а твои репетиции - те и вовсе завораживают. Не мог бы ты порепетировать сегодня вечерком? Тебе, небось, так и так это нужно.
  Бард фыркнул и скривился.
  - Я очень рад, конечно, - ехидно ответил он, - но ты не заметила, что я сорвал голос? Связки - дело тонкое.
  - Ох, как жаль! - помрачнела Катрин. - Мы с нашими гостями так на тебя надеялись. Но я могу приготовить тебе убойную микстуру - вмиг вылечит. Тогда споёшь?
  - Неси свою бурду, - махнул рукой Менестрель. - Поможет - посмотрим.
  
  Поутру Катрин и Рамона вышли в поле и огляделись. Мягкий климат Крулла давал жизнь, казалось, тысячам разных видов растений, которые свободно росли рядом и на вид были одно причудливее другого. Одним словом, тут было из чего выбрать: Катрин из-за долгой практики считалась несколько лучшей травницей, чем Рамона, но зато последнюю называли более везучей.
  - Мы же даже не знаем местных трав, - удивлялась Рамона, глядя в поле.
  - Не волнуйся, Рэм, - махнула рукой Катрин, - за редким исключением, везде растёт примерно одно и то же.
  - А если это редкое исключение попадётся нам?
  - Тут-то бард точно запоёт. Ну, или покончит жизнь самоубийством. Одно из двух.
  - Но хуже точно не будет? - Рамона даже выпучила глаза.
  - Куда хуже-то? - поинтересовалась Катрин. - Так он петь не может, по-другому не может - разницы никакой.
  Девушки бросили философствовать и принялись искать травы, хотя бы отдалённо похожие на ланкрские. На вид они были совершенно другими: тёплый климат Крулла способствовал росту трав и буйству красок, в отличие от суровых Овцепиков, где всё пробившееся было либо низеньким, невзрачным и везучим, либо уж сразу сосной. Словом, юным ведьмам надо было что-то выбрать, и муки выбора давались нелегко.
  - На вид вроде ничего, но сок уж больно жгучий, - посетовала Рамона на миловидную травку с четырьмя вьющимися жёлтыми листиками.
  - Давай сюда, - загорелась идеей Катрин, - от жгучей он только громче запоёт.
  - Вот ещё розовенькая есть, - Рамона сорвала стебель с круглым ярко-розовым цветком, потрогала его и с визгом отдёрнула палец.
  - Что, тоже жжётся? - спросила Катрин.
  - Колется, - простонала Рамона.
  - Это ещё лучше! - раздался возглас на всё поле. - Эту можно даже не варить.
  С горем пополам молодые травницы выбрали нужное количество неизвестной растительности и отправились её варить. Собранные для зелья травы поражали своим разнообразием: были и жёлтые кучерявые листья, и ярко-зелёные с зубчиками, наподобие крапивы, и круглые розовые цветы, и скромные бледно-фиолетовые побеги. Всё это кололось, жгло, воняло и даже гудело настолько, что Катрин озаботилась подходящей посудой.
  - Стенки у котла больно тонкие, - задумчиво посетовала она, - как бы наше зелье не прожгло его насквозь.
  - Да уж, - согласилась Рамона. - Я вообще не уверена, стоит ли из этого варить.
  - Стоит! Неважно, что сварится, главное - убедить нашего певуна, что именно от этого у него прочистится глотка, - уверенности Катрин было не занимать.
  - Совсем как матушка, - хмыкнул за спиной Церн.
  - Да что вы так волнуетесь? - пожала плечами Катрин. - Ну если котёл совсем уж расплавится - выльем всё и ещё из чего-нибудь сварим, время пока есть.
  От этих слов все вздохнули с облегчением и постарались не думать о том, какой вред природе Крулла нанесёт эта отрава, если её придётся-таки выливать. Эксперимент длился час с небольшим. В течение этого времени девушки посматривали, не прожгло ли зелье котёл, прикидывали, помешать ли прутиком или лучше сразу чем-нибудь железным, и обсуждали, стоит ли убежать или, может, ещё и не взорвётся. В конце концов Катрин сняла кипящее зелье с огня и дала ему остыть. Оно вышло достаточно жидким, тёмно-зелёным и, главное, не особо вонючим. Из этого следовало, что, с некоторой долей вероятности, его всё-таки можно было выпить.
  Оставалось определить эту самую долю.
  - Ну что? - из-за плеча поинтересовалась Рамона.
  - На вид полная гадость, - скривился Церн.
  - Так это же лекарство, - одёрнула его Катрин, - а не укипаловка. По крайней мере, должно быть лекарством... Но точно, что не укипаловка.
  Церн только рукой махнул.
  - Ничего вы не понимаете в лекарствах. В таких случаях укипаловка только и лечит, особенно если её много. И с сорванным голосом запоёшь, как энтот... филин.
  Девушки не выдержали и прыснули. Церн уставился на них недоумённым взглядом.
  - Как филин, я и сама могу, - пояснила Рамона, - да что толку. А от укипаловки весь Ланкр, что ни скажи, только и твердит: "угу" да "угу". Потом ещё удивляются, на что это они согласились.
  - Никакой укипаловки, пока зелье не попробуем, - провозгласила Катрин.
  Всё, что приготовлено, должно быть опробовано - таково правило любой уважающей себя ведьмы, имеющей дело с зельями, настойками, отварами и прочими жидкостями, а также мазями и даже некоторыми порошками. С самого начала обучения матушка Ветровоск вдалбливала своей ученице эту прописную истину. Нельзя применять новый состав, пока не станет ясно его действие. Конечно, ей-то было легко говорить, ведь все более-менее новые ингредиенты в Ланкре закончились лет за двести до её рождения, а известные с определённым успехом могли нейтрализовать друг друга. Да и то Катрин однажды удалось приготовить любовное зелье с неожиданным эффектом чесотки. Вроде бы всё давно описано - и вдруг такая оплошность! Матушка тогда помогла пострадавшим, не теряя хвалёного самообладания, но на одну парочку было любо-дорого посмотреть. А всё дело было в том, что юная ведьма не разобрала почерк своей наставницы и насыпала одного порошка в котёл гораздо больше, чем было нужно. Итог налицо: несчастные влюблённые очень уж хотели побыть тет-а-тет, но в своём уединении могли разве что почесать друг друга. Даже нянюшка Ягг разводила руками - эффект очень специфический, невзирая на то, что общее дело сблизило пары даже похлеще чистого любовного зелья.
  Сообразив, в чём дело, Катрин за несколько вечеров аккуратно переписала все рецепты своим почерком, после чего снова ошиблась в какой-то мелочи - очень уж болела рабочая рука.
  Здесь же ситуация и вовсе оказалась щекотливой - ни одна трава не была знакомой. Поэтому, что ни говори, а нужно было для начала снять пробу.
  - Может, на мышах испытаем? - предложила Рамона.
  - Ты давно видела поющих мышей с сорванным голосом? - отозвалась Катрин. - Яд тут не получится, слабительное сама распознаешь, остальное мыши тебе не скажут.
  С этими словами молодая Ветровоск взяла в руки кружку.
  - Ну не на себе же! - взвизгнула Рамона.
  - И не на мне, - поспешно вставил Церн.
  - Без паники, - успокоила Катрин, - вы же все пили матушкину настойку от несварения желудка.
  - Пили, - подтвердили два грустных голоса, - более горькой и щипучей гадости на Диске нет.
  - Вот именно, что нет! - заявила Катрин. - Значит, ничего особо страшного у нас не сварилось.
  Девушка смело зачерпнула кружкой изумрудную жидкость и бодро выпила. У Рамоны от удивления глаза расширились на пол-лица, рискуя так и остаться на веки вечные, а у Церна чуть не отвалилась нижняя челюсть. Но это было ещё не всё: в Незримом университете Анк-Морпорка аркканцлер Наверн Чудакулли поперхнулся бренди, ведьмознатка Проникация Тик, выслеживая очередную девочку около Сто Гелита, чихнула пять раз подряд и покрылась гусиной кожей, у Лили в замке от какого-то странного стыда загорелись уши - словом, беспечность Катрин Ветровоск не прошла бесследно.
  - Хлебает, как у себя дома, - прохрипел Церн, приведя лицо в порядок.
  А на физиономии легкомысленной ведьмы меж тем отразилась вся гамма эмоций: сперва на глазах проступили слёзы, потом покраснели щёки, лицо сморщилось, как маринованный помидор, разгладилось обратно, брови взметнулись вверх, и под конец появилась торжествующая улыбка.
  - Пробирает до костей, - звонким дискантом объявила Катрин. - Как будто вулкан проглотила.
  - Заметно, - расхохотался Церн, - теперь ты снова можешь стать Мелани - тебе не хватало как раз такого голоса.
  - Замолкни, - пропищала Катрин, - а то тебе налью.
  Парень на всякий случай отошёл подальше от котла. В глазах Рамоны, услышавшей оперный вокал подруги, появился восхищённый блеск.
  - Сейчас наш певун точно заголосит, - предрекла она, потирая руки.
  Ради спасения лучшего голоса Крулла она даже нашла в доме единственную склянку. Выглядела та, правда, как немытая пару сотен лет чайная чашка, но ведь кому в дворянском доме может понадобиться склянка для зелий, верно? Будь друзья всё ещё аристократами, вообще бы удивились, как она здесь очутилась - не иначе, старшие Уэзерсы в свободное от науки время промышляли алхимией.
  Многострадальный сосуд пришлось отмывать в шесть рук, причём наглухо запершись, да и то время от времени проверяя, не любопытствуют ли слуги. Ученицы ведьмы и сержант армии Ланкра тёрли склянку всем, что попадалось под руку, от соды до железной стружки, но зато результат поразил воображение: двести лет немытая чайная чашка оказалась немытой только пятьдесят, если очень уж придираться. В такую чистую ёмкость и налили забористого зелья, стараясь на всякий случай всё же не пролить его на деревянный пол.
  - Вот! - гордо объявила Катрин, к которой как раз вернулся прежний тембр голоса. - Высший класс!
  - Стекло всё-таки мутное, - скривился Церн.
  - Не мутное, а старинное, - поправила его Рамона, - специально для него держали последнюю склянку. Надо отнести ему немедленно, пусть себе пробует.
  
  - Менестрель! - гаркнула Катрин, с размаху стукнув в дверь. - Зелье прибыло.
  За дверью послышались шаркающие шаги, затем она со скрипом распахнулась, и на пороге появился Сумасшедший Менестрель с ехидным выражением лица.
  - Да ну? - недоверчиво просипел он.
  - Ну да, - ответил Церн, выглядывая из-за плеча Катрин, - последний пузырёк ему принесли, еле достали, а энтот ещё нос воротит.
  - Хотите сказать, что я запою? - всё ещё не верил бард.
  - Как птичка, - кивнула Катрин, протягивая склянку.
  Юноша ещё немного поколебался, но потом осторожно вытянул пробку и понюхал. Запах особого отвращения не вызывал, поэтому он поднёс склянку к губам и выпил содержимое залпом. Вскоре из глаз Менестреля рекой хлынули слёзы, покраснели даже иссиня-чёрные кудри на голове, а из ушей повалил дым. Перепуганный певец попытался что-то сказать, но даже стоявшая рядом Рамона не разобрала, что именно - не то "охрана", не то "отрава". Затем он схватил себя за щёки и принялся выть - громко, звучно, колоритно. Рамона и Катрин от неожиданности переглянулись, Церн же был философски спокоен - на службе доводилось слышать и не такое. Выл бард до тех пор, пока не перестал идти пар из ушей, потом заунывный звук резко прервался: до него дошло, что воет он уже вполне прилично. Тут же он спохватился, подобрался и бросился благодарить своих гостей.
  - Спасибо, Мелани, спасибо, Джорджио, спасибо, Рикелла, - твердил Менестрель. - Теперь я снова могу петь.
  - "Спасибо" в зале не послушаешь, - ответила Катрин. - Ты будешь вечером репетировать?
  - Конечно! - с жаром воскликнул Менестрель. - У меня как раз готовы новые песни. Буду репетировать хоть всю ночь.
  - Мы тебя с удовольствием послушаем, - улыбнулась на прощание Рамона, унося ноги от жилища барда, который уже настроился распеваться.
  - Вот, - сказала Катрин, галопом направляясь к дому, - шум мы организовали, теперь главное - пролезть.
  
  ***
  
  Вечером, едва часы на ратуше пробили десять, ланкрские пленники стояли около замковой стены и прислушивались к каждому звуку.
  - Как только запоёт - лезем, - прошептала Катрин. - Я первая, потом Рамона, потом Церн.
  - Энто радует, - улыбнулся парень, - хоть затащите меня через энтот скелетий лаз.
  - Будь спокоен, - поддержала его Рамона.
  - Йа-а-а-ау!!! - раздался вопль.
  - Полезла! - скомандовал Церн.
  Катрин нырнула в дыру в стене и поползла. Проползти удалось лишь пару десятков сантиметров: дальше юная ведьма поняла, что Лиона была меньше неё раза в два.
  - То-о-о-олько чашка чаю на столе-е-е-е... - фальцетом выводил бард.
  - Катрин, чего застыла? Лезь давай, - шипела Рамона.
  - Народ, я застряла, - предупредила Катрин.
  - Приплыли! - отчаянно зашептал Церн. - Только бы чаи распивать - нет бы с дистрофиками тренировалась! Вот чё теперь делать? Молодые поколения захотят с солдатами бежать - а тут ты торчишь.
  - Без паники, - перебила жениха Рамона. - Наподдать хорошенько, да и всё.
  - А мысль! - пробасил юноша.
  Катрин зажмурилась. Церн разбежался, глубоко вдохнул и отвесил застрявшей ведьме пинка. Та, в свою очередь, проскочила через несчастный лаз, пролетела коридор и впечаталась головой в памятник какому-то особо известному учёному. Дыра в стене от таких спасательных мероприятий значительно расширилась.
  - Бом-м-м-м-м, - зазвучал памятник.
  - Хр-р-р-р-р-ш-ш-ш, - загремели откалывающиеся камни.
  - Дождик пле-е-е-ещет за окно-о-оу-у-уо-о-ом, - запел Менестрель.
  Церн наконец-то выдохнул и отёр пот со лба.
  - Вроде пронесло, - одними губами прошептала Рамона, пролезая в башню обсерватории.
  - Хоть какая польза - я теперь спокойно пролезаю, - обрадовался Церн, - пошли.
  Затаив дыхание и постоянно оглядываясь, герои Овцепикских гор крались по уже знакомому маршруту. Иногда, правда, кто-то из них сворачивал не туда - тогда раздавался приглушённый шёпот:
  - Катрин, куда? Там столовка! Сама же чертила.
  - Пардон, кушать захотелось.
  - Церн, опять буфет с туалетом перепутал.
  - Ой, не туда.
  В конце концов, они дошли до нужной двери и спрятались в углублении. Ждать пришлось недолго - неподалёку послышались шаги и лязг ключей.
  - Всем тихо! - шёпотом скомандовала Катрин. - Пусть поближе подойдёт.
  Шаги раздавались уже в десяти метрах. В пяти. В двух...
  - У, морда! - вполголоса прорычал Церн, выпрыгнув из-за угла, расставив руки и выгнув спину.
  Как и ожидалось, молодой старшина упал без чувств, невзирая на крупные габариты. На всякий случай взломщики задержали дыхание.
  - Ну, что я говорила! - торжествующе прошептала Катрин.
  - И кого только в этот гарнизон берут! - хмыкнула Рамона.
  - В энтот гарнизон хороших солдат не наберут, - объяснил Церн, обыскивая стражника, - чё тут делать-то?
  Приглушённый звон дал понять, что связка ключей у солдата всё-таки была.
  - Всё верно, - снова удостоверилась Катрин. - Теперь займёмся дверью.
  - Вот энто дверь! - в который раз изумился Церн.
  - А что с ней не так? - спросила Рамона. - Я в шаре видела, что Лили её всё время настежь распахивает и подпирает чем-то.
  - Правильно делает, что распахивает, - согласился парень, - а уж тем более подпирает. Если её не распахнуть и не подпереть, она захлопнется, а изнутри её не открыть. Хитрая дверь и тяжёлая.
  - Подпереть нечем, - огляделась по сторонам Катрин. - Церн, давай ты её подержишь, а мы быстро всё заберём?
  - Быстрее только, - кивнул Церн, - а не то энтот очнётся, а я его даже стукнуть больно не смогу.
  Девушки скользнули в комнату и принялись оглядываться. Внутри стояли большие серые мешки, доверху забитые одеждой и длинными предметами из разных материалов: один из них мерцал в полутьме, два других лишь чернели на фоне мешковины. Но один из предметов явно выделялся: крупный продолговатый восьмигранник сиял, несмотря на полумрак и пыль, и, казалось, был самым чистым предметом здесь.
  - Вот и он, - отметила Катрин. - Разберём вещи и засунем в какой-нибудь мешок.
  Рамона начала извлекать из мешков одежду.
  - Моя форма! - изумился Церн.
  - Наши мётлы и платья, - перечисляла Рамона, - посох Катрин. Шляпа. Ну тут и хламовник!
  - Лили спрятала это всё подальше, чтобы мы ненароком ничего не вспомнили, - пояснила Катрин, - Разбираем.
  В этот момент предательская пыль, которую проглядела с утра горничная, попала в нос Церну, всё ещё державшему тяжёлую дверь.
  - А... А..., - обозначил намерение тот.
  - Живо на выход! - скомандовала Катрин.
  Рамона и Катрин в бешеном темпе, не разбирая, взвалили на себя мешки с одеждой, в один из них положили кристалл, засунули под мышку по метле и поспешили к двери. Едва они успели выбежать, как раздалось громогласное "апчхи".
  - Апчхи... пчхи... чхи... хи... - разнесло эхо.
  Затем последовал душераздирающий грохот: Церн, чихая, не удержал дверь, та обрадовалась свободе и хлопнула. В повисшей затем звенящей тишине раздались два голоса:
  - Эк тебя угораздило, - заявила Катрин.
  - Сматываемся! - добавил Церн.
  Ребята оседлали мётлы и полетели по бесконечному замковому коридору, кое-как удерживая мешки с вещами. В боковых ответвлениях слышался топот горничных и охраны, но предусмотрительная Рамона, поднимаясь, не зря распахнула одно из высоких узких окон: две метлы, чуть притормозив, пролетели одна за другой. Даже огромные баулы не застряли.
  - Вот как хорошо всё было, что ж тебя такой чих прохватил? - удивлялась Катрин, пересекая границу Крулла.
  - Ох, не знаю, - покачал головой Церн, - пыль в нос попала, а она там такая ядрёная!
  - У Лили в замке пыльно? Вот это странно, - заявила Катрин.
  - Горничная, знамо дело, с охранниками прохлаждается, вместо того, чтобы а... а...
  Рамона крепче перехватила древко метлы. Стало ясно: закончить разнос горничной Церн не сможет.
  - Апчхи!!! - разнеслось по всей округе.
  От неожиданности Рамона дёрнулась, её метла вильнула, задела метлу Катрин, и обе экстренно спикировали к земле.
  - Апчхи! - послышалось снова.
  Это оказалось финальным аккордом: метла Рамоны зарылась носом в грунт, а Катрин едва не опрокинулась.
  - Ещё раз чихнёшь - пойдёшь пешком! - хором закричали девушки.
  - Ладно, ладно, - закивал головой Церн, зажимая нос руками.
  Девушки, воспользовавшись остановкой, решили распотрошить мешки с вещами и принять привычный вид.
  - Ой, мой любимый свитер! - потирала руки Рамона. - В таких платьях, какие в этом Крулле носят, летать уж очень холодно.
  - Сплошное самоубийство, - подтвердила Катрин, - а вот и моё платье. В этом белом сарафанчике даже в метре от земли в полный штиль мёрзнешь. А уж без посоха и вовсе некомфортно было: вдруг супостат какой, а я как без рук!
  Вскоре Рамона и Катрин надели привычную северную одежду и выглядели как в родном Ланкре, а вот у Церна возникли трудности: форма на него не налезала.
  - Да что ж такое! - раскатисто рычал парень. - Собственная форма не налезает. Энто чем меня кормили-то в этих особняках, что штаны впору на нос надевать?
  В семье Смит никогда не было толстяков, да и Церн таковым не являлся. Присмотревшись, Катрин поняла: крепкий мускулистый парень пытается натянуть на себя китель какого-то дистрофика.
  - Ты чью форму вообще взял? - спросила она.
  - Свою, конечно, - ответил Церн, но вдруг взглянул на погоны и ахнул:
  - Ой! Да это ж офицерская!
  - Ну и офицеры в этом Крулле - чихом сдуть можно, - съехидничала Рамона.
  - Апчхи! - согласился Церн, не успев зажать нос. Китель улетел в сторону гор.
  Втроём ланкрцы принялись перебирать содержимое мешков, но вся форменная одежда в них тоже была офицерской. И только последний комплект принадлежал сержанту-овцепикцу.
  - О! Моя! - завопил Церн, переодеваясь.
  - Ты зачем это всё утащил? - рассмеялась Рамона.
  - Я? - возмутился Смит, - Сами всё сгребли в охапку, не разбираясь, а энто, небось, командира местной охраны.
  - А и ладно, новую сошьёт, - махнула рукой Катрин, - нам ещё в Анк-Морпорк лететь.
  - Зачем? - удивилась Рамона.
  - В книге было написано, что кристалл работает лишь тогда, когда стоит на особой серебряной подставке...
  - А! Я вспомнила! - перебила Подпруга. - Это та, которая на рисунке на кастрюлю была похожа?
  - Она, она, - подтвердила Катрин. - Так вот, там написано, что один особо умный маг отдал эту подставку на хранение правителю Анк-Морпорка. У Витинари ей делать нечего, так что наверняка она в Незримом Университете.
  Церна передёрнуло.
  - Энто где мы тогда того чудика прибили? - уточнил он. - Там ещё архиканцлер такой смешной и декан в три обхвата?
  Катрин кивнула и усмехнулась, закрепляя на поясе лёгкий титановый посох, испещрённый рунами. Ребята перепаковали вещмешки и двинулись в сторону Анк-Морпорка, по дороге сбросив комплект офицерской формы в местную реку. Но не успели они проделать и четверти пути, как случилось что-то совершенно неожиданное: метла Катрин разом утратила все свои летучие свойства и полным ходом устремилась к земле. Рамона, чуть не сбросив Церна, спикировала вниз и сумела удержать метлу подруги, но всё же пришлось экстренно приземляться.
  Ни через десять минут, ни через полчаса метла не взлетала. Ребята стояли на холмистой местности рядом с крупным ручьём или небольшой речкой. Государство было им неизвестно, но весь их внешний вид буквально кричал о том, что они не местные, и это не могло не волновать их.
  - Хорошо стоим, - протянула Рамона, наморщив лоб.
  Катрин недовольно хмыкнула.
  - Не то слово! Видишь же, метла заглохла.
  - А я говорил, что не надо её на холоде держать, - покачал головой Церн.
  - Знамо дело, конденсат образовался, - продолжила мысль Рамона.
  - Тьфу! - выругалась Катрин. - Вы и впрямь нашли друг друга.
  - Ты на неё не плюй, а то вообще не полетит, - одёрнула молодую Ветровоск брюнетка. - Лучше садись на мою - она в идеальном состоянии. А я попробую твою растормошить.
  Девушки поменялись транспортными средствами. Поначалу Церн не хотел лезть на метлу Катрин, но Рамона успокоила его фразой:
  - Спокойно. У меня летает всё.
  Этот факт действительно успокоил юношу, и путь удалось продолжить. Граница неизвестного холмистого государства осталась далеко позади, и до Анк-Морпорка было всего около двух часов полёта, но Катрин опять попала в происшествие: метла под ней завибрировала и полетела вниз, выделяя на ходу такой едкий дым, которого сроду не видывал ни один производитель, даже самый именитый гном.
  Пришлось снова прерывать полёт. На небе уже давным-давно высыпали звёзды, подул вечерний прохладный ветерок, но даже он не смог охладить пыл разгорячённых овцепикских путников.
  - Ты любую метлу умудришься испоганить! - негодовал Церн, пока Катрин слезала с дымящейся метлы Рамоны.
  - Сдаётся мне, не в метле тут дело, - предположила незадачливая путешественница, - тут что-то ещё. Может, Лили чего наслала.
  - Ага, - буркнул Церн, - плохому летуну всегда балласт мешает. Почему Рэм летает, и ничего у неё не глохнет?
  На этой фразе Рамона покачала головой.
  - Катрин права - что-то здесь не так. Моя метла никогда так себя не вела, как ни летай.
  - Так у нас ни одной метлы не останется, - протянул Церн, - а уже вечер давно. Чё делать-то?
  - Ночевать здесь, - отрезала Катрин, - завтра все мётлы полетят.
  
  ***
  
  В Крулле появилась невиданная птица - ушастый филин. Даже старожилы местных гор не могли припомнить, видели ли раньше настолько крупную сову. Впрочем, уже давно стемнело, и невольные свидетели проделок филина наутро решили, что им всё померещилось - не иначе, опять виски в баре разбавили какой-то бормотухой.
  Птица мягко спланировала на шпиль замка Лили Ветровоск, немного посидела на нём и принялась порхать вдоль стен, словно заглядывая в окна. Одно из окон привлекло её внимание: она покружила около него и величественно уселась на каменном выступе напротив.
  Сове открылся интересный вид: за маленьким круглым столиком из красного дерева сидела Лили и сосредоточенно заколдовывала какую-то серо-зелёную жижу.
  - Угу-у-у, - протянул филин, что в переводе явно означало "Ну и бурда".
  Колдунья не обратила внимания на птичье мнение, но уже через пару минут пернатый гость повёл себя решительнее: захлопал крыльями, подался вперёд, мощным клювом разбил оконное стекло и ворвался в комнату. В этот же момент на поверхности жижи начало проступать изображение Катрин, спящей в обнимку с метлой и посохом. Птица прицелилась и справила нужду аккурат в котёл. От неожиданности у Лили Ветровоск дёрнулись обе руки, и она заколдовала бурду на вечный успех.
  
  Поутру путники снова оседлали свои мётлы, стараясь быть особо осторожными и не повредить что-нибудь такое, то могло бы снова задымиться. Как ни странно, обе метлы взмыли в воздух.
  - Ну чё, летят? - прокричал Церн.
  - Летят, - ответила Рамона.
  - Куда им деться, - улыбнулась Катрин.
  - Небось, всю ночь тренировалась, - съязвил Церн.
  Катрин вместо ответа заложила вираж и едва не стряхнула его с метлы мешком с кристаллом. Лёгкий звон напомнил ей о том, что до цели оставалось всего два часа полёта по достаточно тихой местности.
  Тем временем Анк-Морпорк был всё так же похож на себя и на большой муравейник одновременно. Он по-прежнему издавал свой уникальный запах, в котором угадывались алкогольные пары, товары многочисленных лоточников, Стража, долго не менявшая форму на более свежую, а также река Анк, где можно было найти всё, что угодно, но ни за что нельзя было утонуть. Катрин и Церн очень хорошо помнили этот запах, поэтому две метлы старались как можно дольше не приземляться. Тем не менее, за два квартала от Незримого Университета путникам пришлось-таки спешиться. Утирая слезящиеся с непривычки глаза, они торопливо двинулись по извилистой дорожке к университетским воротам.
  - Здравствуйте, - пропела Рамона, - нам срочно нужно к аркканцлеру.
  - Всем нужно к аркканцлеру, - отрезал стражник, - чужаков впускать не велено.
  - Так то чужаков, - беззаботно подключилась Катрин, - а у меня есть анк-морпоркский паспорт.
  С этими словами она протянула капралу свой старый паспорт, с которым когда-то покинула Анк-Морпорк и попыталась перевалить через горы к Пупу. Убегая от наёмного убийцы, она нашла время притормозить в Сто Лате и оформить себе бумагу, имеющую силу в желанных землях - "Удаставирение личнасти жытеля долины Сто, Овцепикских гор и Пупземелья". Стараниями нянюшки Ягг в этой бумаге появилась фамилия Ветровоск, но заброшенный анк-морпоркский паспорт по-прежнему содержал на месте фамилии двойную галочку в виде буквы "W". Она красноречиво говорила любому человеку, знакомому с семьёй Катрин, что знатные и не очень родственники так и не договорились по поводу фамилии девушки.
  Капрал же этой истории не знал. Он взял документ и наморщил лоб, изучая его.
  - Катрин Вэ-э-э, - протянул он, наконец. - Что это значит?
  - Вэ-э-э, - передразнила Катрин. - Вэ-э-этровоск, знаете ли.
  Церн хихикнул, Рамона хмыкнула, капрал просиял.
  - Ах, да, я помню эту фамилию! Проходите, я предупрежу аркканцлера.
  - Вы предупредите! - с сомнением заявила Катрин. - Спасибо, мы как-нибудь сами.
  - Как будет угодно, - капрал отдал честь и открыл ворота.
  Путешественники попали во внутренний двор университета и уверенно двинулись через него к основному входу в замок. По пути они отмахивались от уже знакомых рубашек, простыней и подштанников.
  - Чего ты не дала ему предупредить о нас? - спросил Церн.
  - Совсем ты человека не жалеешь, - откликнулась Катрин. - Помнится, однажды ему уже сказали, что к нему едет Ветровоск, так он нам с тобой и Шоном чуть в бокалы не наплевал, как увидел! Если бы этот болван ему сказал то же самое, а тут опять мы, его Кондратий бы хватил на месте.
  - Энто факт, - рассмеялся Смит. - Слушай, а того декана не уволили часом? Что-то его одёжа ко мне нынче не прицепилась.
  - Этого уволишь! - отмахнулась Катрин. - Из-за него самого кого хочешь уволят. Аркканцлер с ним в своё время намучился - всё его куда-то в другие заведения тянуло.
  - Вообще забавно, - Церн, миновав внутренний двор, свежим взглядом посмотрел на устройство института, - преподаватели, студенты - а порой их друг от друга не отличишь, да и мужики все. Скучно ж, поди, ребятам.
  - Эх ты, - улыбнулась Катрин, - сюда и берут только юношей. Считается тут, что женщина не может заниматься волшебством - отвлекается, знаешь ли, много...
  - Ой, да что они понимают! - возмутилась Рамона. - Нянюшке, например, это отродясь не мешало.
  - Так нянюшка в это учебное заведение не пошла бы, даже если бы предложили, - ответила Катрин, - но вот молодым людям здесь тоже запрещено... хм... отвлекаться. Есть, пить, кутить до утра - это пожалуйста, но только не отвлекаясь.
  Раскатистый смех Церна волной прокатился по сводчатому коридору и разлетелся по полупустым аудиториям, разбудив студентов и преподавателей.
  - То-то я и смотрю, все на нас глаза таращат, - сообразила Рамона.
  - Именно поэтому, - кивнула Катрин, - мы их отвлекаем.
  Молодые люди прошли коридор, поднялись на два этажа и свернули ещё трижды, прежде чем упёрлись в массивную дверь кабинета аркканцлера. Церн размахнулся и ударил в неё.
  - Войдите, - раздался изнутри звучный голос.
  Дверь распахнулась, и вошли Катрин Ветровоск, Рамона Подпруга и Церн Смит.
  - Доброе утро, господин аркканцлер, - уверенным голосом поздоровалась Катрин, прежде чем хозяин кабинета успел опомниться.
  Чудакулли вздрогнул и непроизвольно потёр лоб.
  - Опять вы? Что на этот раз?
  Церн вышел вперёд и пророкотал:
  - Нам нужна кастрюля от кристалла долголетия.
  - Молчал бы, - одёрнула его Рамона.
  - В принципе, смысл верный, - поддержала друга Катрин, когда брови аркканцлера поползли вверх, - видите ли, в чём дело: у нас есть кристалл долголетия, но чтобы он работал, нужна какая-то особая подставка на львиных лапах. Нам сказали, что она есть у Вас. Если бы Вы нам помогли...
  - Секундочку, - перебил Чудакулли, - а почему я должен вам помогать? Вас, госпожа Траймон, я бы предпочёл и вовсе не видеть.
  Рамона подскочила к нему и принялась что-то яростно шептать на ухо. С каждым её словом он менялся в лице: то бледнел, то краснел, то багровел, то принимал какой-то желтоватый оттенок. В конце концов он бессильно поднял руку и сдавленным голосом спросил:
  - Сколько-сколько?
  - Месяца два, - с расстановкой повторила Рамона, - если мы кристалл не привезём.
  - С кастрюлей, - вставил Церн.
  - Как скажете, - согласился Чудакулли и завопил на весь замок:
  - Тупс!
  Думминг Тупс, склонный к полноте заведующий кафедрой высокоэнергетической магии, примчался без промедлений. Аркканцлер, не дав ему даже отдышаться, заявил:
  - Тупс, принеси мне ту вещицу, ну... ту, серебряную, со львиными лапами.
  - Ту самую неведомую штуку, которую мы ещё не поняли, куда приспособить? - уточнил Думминг на весь зал. - Так мы её продали давно.
  - Как продали? - прорычал Чудакулли. - Кому?
  - Так тому гостю из Борогравии, - смутился Тупс, - Вы сами контракт подписали.
  - Ой, - растерянно промолвил аркканцлер, поворачиваясь к гостям и разводя руками, - и правда.
  - Контракт неси, - начал выходить из себя Церн, - сам обмишурился, а теперь руками разводит.
  Весь Ланкр знал, что для Церна Смита практически не существовало авторитетных людей - со всеми он разговаривал одинаково непринуждённо - а вот Наверну Чудакулли только предстояло это узнать. Поэтому он пару минут судорожно хватал ртом воздух, пока не выговорил:
  - Тупс! Контракт!
  Вышло настолько сипло и скрипуче, что Думминг побледнел и бросился в кабинет. Контракт оказался в руках Катрин буквально через мгновение.
  - Эрвин Родденбергер, - прочитала она, - министр обороны Борогравии.
  Церн присвистнул.
  - Придётся посетить забугорную державу, - протянул он.
  - Что поделаешь, - пожала плечами Рамона, - если тут уже всё продали.
  - Всё уже распродано до нас, - кивнула головой Катрин. - До свидания, аркканцлер. У нас очень мало времени. Ждите свою подставку назад.
  Ланкрцы, шелестя контрактом, вышли из кабинета Чудакулли и отправились на свежий воздух. За территорией Незримого Университета две метлы взмыли в небо и взяли курс на Борогравию. Аркканцлер же пару раз прошёлся из одной стороны своего кабинета в другую, с шумом уселся за свой стол и забормотал:
  - Прощайте, прощайте... Самозванка, ходячий скелет и громила - смешно. Надеюсь, я больше никогда не увижу компанию этих прохвостов.
  - Зря, аркканцлер, - прозвучал в дверях кабинета весёлый старческий голос.
  Чудакулли поднял голову: перед ним в полупоклоне застыл коренастый пухлый человечек с белым пушком вокруг внушительной лысины. Он был одет в мантию с гербом университета, но аркканцлер был уверен, что доселе его не видел.
  - Кто ты такой? - устало спросил он.
  - Меня зовут Такинадо Записатис, - представился посетитель, - и я университетский архивариус.
  Верховный волшебник удивлённо вздохнул - оказывается, в дебрях вверенного ему учреждения есть и архивариус!
  - Не удивляйтесь, аркканцлер, - продолжил тот. Его чёрные раскосые глаза смотрели в упор, но лицо вроде бы изучало доброту, - ко мне мало кто заходит. Я и сам почти не выхожу к людям, да вот снабжение сейчас подвело - чернил не прислали. Не будете ли любезны одолжить немного из университетских запасов?
  - Да-да, разумеется, - Чудакулли чувствовал неловкость за забытое подразделение, - сию минуту распоряжусь.
  - Вот и отлично, - улыбнулся Записатис. - Благодарность моя безгранична, господин Чудакулли. Но всё же послушайте старика: зря Вы так относитесь к молодой мисс Ветровоск.
  - Она Траймон, как там тебя... Записамшись?
  - Записатис, сэр, - поправил архивариус.
  - Точно, Записатис! - едва не кричал аркканцлер. - Траймон! Дядюшка её убил аркканцлера Ветровоска, а она ещё смеет так себя называть!
  Старичок поднял руку, успокаивая разбушевавшегося начальника. Улыбка не сходила с его лица.
  - Вы многого не знаете. Старина Гальдер, конечно, был хорошим волшебником - слишком хорошим, чтобы его убил Траймон. Он погиб по несчастной случайности, о чём в наших анналах есть запись. Многое тогда стало с ног на голову.
  - Допустим, - аркканцлер отказывался верить своим ушам, - допустим, он и не убивал. Но она всё равно не имеет никакого права звать себя Ветровоск.
  - И тут ошибаетесь, - покачал головой Такинадо Записатис. - На Диске всё устроено очень справедливо, ничего не происходит зря. Пойдёмте, я кое-что Вам покажу.
  Чудакулли немного поколебался, но всё же был слишком заинтригован, чтобы отказаться. Да и с инспекцией давно не заходил, в конце концов. Вот ведь куда он его ведёт - по тёмным боковым коридорам всё ниже и ниже. Тут явно не всё в порядке с пожарной безопасностью. Ещё ниже. Кухня. Интересно, не с ней ли рядом находится архив? Жаль, но нет, архивариус ведёт в подвалы.
  - Куда мы идём? - спросил Чудакулли, почувствовав смутное беспокойство.
  - Не волнуйтесь, сэр, - ответил Записатис, - архив находится прямо за мастерскими стекальщиков.
  Стекальщиками называют мастеровых, оплавляющих свечи для волшебников, чтобы те выглядели солиднее. Это была низкооплачиваемая работа, не требующая особой квалификации. И рядом с такими рабочими комнатами находится архив всего Незримого университета!
  - Мы пришли, - провозгласил старичок, - прошу Вас, аркканцлер.
  Чудакулли вошёл, едва не ударившись головой - настолько низким был потолок в комнате. Тем не менее, в остальном это было вполне милое помещение: ярко горел светильник, тяжёлые тома с записями лежали в полном порядке и на своих местах, даже пылью не пахло.
  - Что ты хотел показать? - поинтересовался волшебник, осматриваясь.
  - Вот, прошу, сами взгляните, - ответил архивариус, достав с верхней полки небольшого стеллажа огромный том в бордовой обложке. Надписи от времени немного облезли, но всё равно "Г. Ветровоск + Траймон" читалось достаточно чётко.
  Чудакулли открыл том на первой странице и замер: перед ним красовалось обширное генеалогическое древо в виде хитросплетения неровных линий.
  - Давай как-нибудь на словах, - махнул рукой аркканцлер.
  - Как изволите, - пожал плечами Такинадо Записатис, ткнув пухлым пальцем в самый верх древа. - Ветровоск - фамилия довольно древняя, так что концов, вернее, начала нам не сыскать. Но доподлинно известно, что в Овцепиках жили два брата - Симус и Эрл, которые вечно не могли что-то поделить. Однажды им это надоело, и Эрл уехал. Плюнул и уехал.
  - Попрошу без выражений в архиве университета, - поморщился Чудакулли.
  - Какие выражения, только исторические факты! - всплеснул руками архивариус. - Он взаправду взял и на родную землю плюнул. У Ветровосков вдобавок всегда было всё хорошо с Заимствованием, поэтому на месте Эрлова плевка образовалась одна из точек невозврата для овцепикских Заимствователей. Было это, как сами видите, около пятисот лет назад. Симус остался в Овцепиках, Эрл уехал. А куда он мог уехать? Только в Анк-Морпорк, зачем мелочиться. Дальше идут его потомки, это неинтересно... Так, а вот сто лет спустя Билл Ветровоск, внук нашего несдержанного героя, попал в какую-то передрягу и был вынужден бежать в Клатч. Чтобы на бегу ещё и язык выучить, а заодно и тыл прикрыть, он перевёл свою фамилию на клатчский. Его фамилия состоит из двух слов - "ветер" и "воск", верно? Как у нас по-клатчски будет "ветер"? Трайм. А "воск"? Монн. Что получается?
  Чудакулли побледнел.
  - Что же это получается...
  - Траймон получается, если убрать лишние согласные, - продолжил архивариус. - Таким нехитрым способом нашкодивший Билл Ветровоск превращается в Билла Траймона, чистого во всех отношениях. Его потомки ездят туда-сюда, по дороге ухитряясь породниться с Убервальдом и Щеботаном - видите, то здесь какая-то двоюродная тётя, то там двоюродная сестра. И всё им что-то не так. В общем, пятьдесят лет назад Ройлен Траймон с двумя маленькими детьми снова в Анк-Морпорке. Один из них пошёл в волшебники, а второй стал отцом юной мисс Ветровоск.
  - Выходит, Траймон - это и есть Ветровоск? - уточнил Чудакулли.
  - Именно, сэр, только по-клатчски, - кивнул Записатис. - Если б Билловы дети были такими же полиглотами, как он сам, фамилия сейчас и вовсе звучала бы, например, Ни Ий Тан, что нежелательно для приличного человека.
  - Это всё хорошо, - проявил нетерпение аркканцлер, - но при чём же здесь Гальдер Ветровоск?
  - Минутку терпения, сэр, сейчас всё будет, - успокоил архивариус. - Мы ещё не рассмотрели Симуса.
  Чудакулли глубоко вздохнул и закатил глаза. Конечно, он многое узнал, но чуяло его сердце, что история оставшегося брата в пару слов не уложится.
  - С Симусом всё куда как проще - он жил себе в Овцепиках да забот не знал, плохо только, что брат его так близко плюнул. Дочка Симусова, если верить документам, пролетела-таки точку невозврата... Впрочем, мы не о ней. Ему вообще с потомками не везло. Вот, смотрите: один уехал в знакомый уже Анк-Морпорк, и у него там родился сын и две дочери. С дочерьми всё ясно, а вот сын - как раз и есть искомый нами Гальдер, погиб в результате несчастного случая. Вот и всё.
  - И впрямь всё, - с облегчением выдавил Чудакулли, но вдруг взгляд его скользнул к нижней части древа. - Стоп! Эти линии соединяются?
  - Абсолютно точно, аркканцлер! - обрадовался вопросу Записатис. - Отец Гальдера не просто уехал, а бросил в Овцепиках жену - девушку из семьи Экклз, да ещё и маленького сынишку. Не спрашивайте меня, каким мёдом ему было намазано на чужбине, но по дороге он, само собой, потерял в реке документы, а выплыл холостяком. Девушка разозлилась и вернула себе девичью фамилию, каковую дала и мальчонке. Ну а его дочь в том же Анк-Морпорке сошлась с одним из Траймонов. Спустя пять веков уже и не разберёшь, что предки когда-то были роднёй, верно? Таким вот образом наша мисс Ветровоск является потомком обоих братьев по прямой линии.
  - Потерянная наследница? - фыркнул Чудакулли.
  - Вовсе нет, - спокойно ответил архивариус, - её никто не терял, хотя бы потому, что незачем было искать. Согласно Охуланской унии, Траймоны не наследуют за Ветровосками и наоборот. Да и, согласитесь, в роду толком нечего наследовать. Конечно, я отследил только ветвь, идущую от Эрла и Симуса - фамилия древняя, много и других равнозначных ветвей.
  - Но в чём же тут смысл? - растерянно вопросил Чудакулли, пытаясь уловить хотя бы намёк на выгоду.
  Такинадо Записатис покачал головой, улыбнулся и с назиданием изрёк:
  - Смысл, сэр, тут один: Диск чрезвычайно логичен. Он соединяет разъединённое и возвращает туда, где положено быть.
  "Тоже мне, философ! - пронеслось в аркканцлерском мозгу. - Может ему тоже, как казначею, пилюль каких попить?"
  Вслух же он произнёс:
  - Отлично, отлично сказано. А теперь, будь добр, сделай мне копию генеалогического древа.
  - Только древа, сэр? - уточнил архивариус.
  - Да, только древа, - ответил Чудакулли, выходя из архива. - Дальше пусть разбирается сама.
  
  ***
  
  - Торгаш несчастный! - ругалась Катрин, разворачивая метлу на северо-восток, в сторону Борогравии. - Неужели им так мало платят?
  - Платят! - расхохотался Церн. - Я бы за такую работу штрафовал.
  - Могли бы разок и поработать ради разнообразия, - фыркнула Катрин.
  - Нельзя им, - вмешалась Рамона, - в гримуаре было написано, что волшебник не должен осквернять себя работой, а уж волшебник-учёный - и подавно.
  - Зато что-нибудь продать - энто пожалуйста, - развил мысль Церн.
  - Продать - это ж не поработать, - согласилась Рамона. - С утра продал - весь год свободен.
  До Борогравии было четыре часа полёта, и каждую минуту этого времени компания ланкрцев не преставала распекать аркканцлера Чудакулли, на чём свет стоит. В итоге, когда внизу промелькнула табличка со словами "Добро пожаловать в Борогравию - страну лесов и строгих нравов", молодые люди были уже ко всему готовы. Правда, конец надписи озадачил компанию, но, увидев, что до самого горизонта их встречают лишь полторы ёлки, путники расслабились: возможно, и со нравами тут точно так же.
  Однако, именно в этом отношении система работала без сбоев.
  - Эй, вы! - внезапно крикнул с земли пограничник. - Тут нельзя летать!
  Две метлы приземлились с внешней стороны линии границы, на территории какого-то мелкого сопредельного графства. Прямо посередине бескрайнего поля стояли два пограничных столба и какие-то ворота, скорее напоминавшие традиционное украшение, чем первый рубеж обороны государства.
  - Прошу прощения, - протараторила Рамона, - но нам нужно найти...
  - Почему Вы в чёрном? - перебил её пограничник, показывая пальцем на Катрин.
  - Стиль такой, - буркнула Катрин.
  - Так вот, знайте, что в Борогравии чёрное не носят, не летают, не выходят на улицу после семи вечера, не приходят на работу позже семи утра, не работают меньше двенадцати часов, не сквернословят, не пьют алкоголя, шумно не развлекаются...
  Ребята переглянулись. Страж границы перечислял разнообразные запреты, как заведённый, даже не думая останавливаться.
  -...не пьют компот перед сном, не ковыряют в носу, не носят кеды с костюмом...
  - Чё-то я не понимаю, - прошептал Церн, - как они работают по двенадцать часов, если после семи нельзя на улицу выходить?
  - Ночуют на работе, небось, - ухмыльнулась Рамона.
  -...не проводят ночей вне дома...
  - Дома работают, значит, - высказалась Катрин.
  - Я ща его убью! - закипал Церн.
  -...не обижают старших, не обижают младших, не обижают женщин с детьми, без детей, а также детей с животными или без таковых. Наказанием за любую такую провинность является сожжение на костре. У вас есть два часа на то, чтобы привести в порядок внешность и одежду. Добро пожаловать в Борогравию!
  С этими словами пограничник открыл скрипучие ржавые ворота высотой ниже метра и сделал широкий жест рукой, приглашая внутрь. Путники спешно вошли, пока он, чего доброго, не передумал.
  - По крайней мере, теперь ясно, куда у них делись все леса, - подытожила Катрин.
  - Пали жертвой строгих нравов, - мрачно подтвердила Рамона.
  Озираясь по сторонам и испытывая тревожные предчувствия, ребята отправились на поиски постоялого двора или гостиницы.
  Суровые северные ветры меж тем несли колкую ледяную крупу по бескрайним просторам Пупземелья. То был край вечной мерзлоты, где редкому человеку случается выжить. Белый снег, доколе хватает глаз, свинцовые тучи, неприветливое тёмное небо - и Кори Челести, самый высокий пик Диска. Он уходил вверх на десять миль, вершина его постоянно была скрыта за облаками, а сам он представлял собой спираль из камня и льда, который никогда не таял.
  На самой высокой точке этого неприступного пика располагался Дунманифестин - дворец богов Плоского Мира. Там каждое мгновение разворачивались судьбоносные события: вот Слепой Ио играет в кости с крокодилоголовым Оффлером над картой Клатча, вот богиня любви Астория выбирает себе новую жертву, а вот и богиня мелкой ревности Крутилия откровенно скучает, когда всем хорошо. Последняя была дочерью вышеупомянутой Астории и Нуггана, Бога Бумагодержателей, Правильного Расположения Вещей на Столе, когда не Хватает Места и Необязательной Бумажной Работы. Тот, в свою очередь, был единственным почитаемым богом в Борогравии, где на фоне его культа появилось множество разнообразных запретов. Юная Крутилия, родившаяся в столь противоречивой обстановке, выбрала для себя нечто среднее между занятиями родителей и стала богиней мелкой ревности. Прошли годы, бледную кожу избороздили морщины, под жёлтыми глазами появились мешки, чёрные волосы навек застыли во всклокоченном состоянии, и без того стройная фигура окончательно ссохлась, а род занятий остался прежним: Крутилия летала над городами и нашёптывала молодым влюблённым девушкам крамольные мысли, переворачивала факты, вызывая небольшие ссоры на пустом месте. Словом, делала то, обо что богиня жгучей ревности, причина некоторых убийств, не стала бы и руки марать. И сейчас у неё появилась новая перспективная жертва: Рамона Подпруга, только что ступившая на борогравскую землю и представшая вместе с двумя друзьями перед суровым лицом столичной гостиничной служащей, отвечающей за приём и регистрацию постояльцев.
  - Так-так, - строго произнесла регистраторша, - две девушки и юноша. Вы женаты?
  - Нет, - хором произнесли все трое. Рамона залилась краской.
  - Вы родственники? - продолжила уточнять строгая дама.
  - Нет, - снова ответили ей.
  - Но мы земляки, - нашлась Катрин. - Туристы из Ланкра.
  Женщина покачала головой.
  - Тогда ничем не могу помочь. Один номер вам не полагается, а трёх у нас нет.
  - Но два-то есть? - не сдавалась склонная к переговорам молодая Ветровоск.
  - Два есть, но в два вас селить нельзя: вас трое, вы не женаты и не родственники, - упиралась регистраторша.
  - Как же так? - недоумевала Катрин. - Девушек в один номер, юношу в другой - только и всего.
  Дама нахмурилась и поджала губы.
  - Девушек в один номер тоже нельзя. У нас страна строгих нравов, мало ли чего.
  - "Мало ли чего" у вас тоже бывает? - воскликнула Рамона.
  - У нас всё бывает! - отрезала женщина, на щеках которой проступил предательский румянец. - Точнее говоря, в нашей стране даже думать о таком запрещено. Посторонние люди живут только по одному, а за разговоры, подобные вашим, можно и на костёр угодить.
  Катрин обернулась и шёпотом спросила:
  - Может, посох ей показать? Говорят, он у меня страх какой убедительный.
  - Бросай это гиблое дело, - махнула рукой Рамона, - уж где-нибудь переночуем, а то мало ли чего, в самом деле.
  Путники вышли из гостиницы и направились к центральной площади столицы Борогравии. О неровную брусчатку то и дело можно было споткнуться, но это не мешало им неспешно идти и рассматривать дома и местных жителей.
  - Улицы прямые, а брусчатка кривая, - заметил Церн.
  - Да и людей почти нет, - поделилась наблюдениями Рамона.
  - Так они же не ночуют вне дома, - напомнила Катрин, - небось, уже по домам все сидят.
  - Нас бы тут не засекли, а то вовек не отмоемся, - заволновалась Рамона.
  Никто не успел ей ответить - внезапно сзади раздался страшный грохот. Он был похож на сход снежной лавины, землетрясение и массовую драку в баре одновременно. Обернувшись, молодые люди увидели позади себя странное существо, хлопающее ужасными руками, одна из которых была длинной и изогнутой, а вторая - идеально круглой и выпуклой.
  - Что это? - выпалила Рамона.
  - Понятия не имею, - прорычал Церн, - не иначе, местный дикий зверь. Катрин, готовь посох, обороняться будем.
  Катрин и сама уже вытащила из-за спины своё титановое орудие и приготовилась держать оборону. Пока выстраивался боевой порядок, странное существо подошло ближе, и путники увидели всего лишь женщину, бьющую огромным половником в чугунную кастрюлю и истошно вопящую:
  - Семь часов! Все домой!
  - Уф-ф-ф, - выдохнула Катрин, убирая обратно посох. - Испугала, зараза.
  - Зато глянь, - Рамона обвела рукой окрестности, - мы стоим одни во всём районе.
  - Правильно! - с жаром откликнулся Церн. - Никто носа из дому не кажет - боится с энтим чудищем встретиться.
  То, что Катрин, Рамона и Церн остались на улице одни, не прошло для них даром - странная женщина их заметила и двинулась прямо на них.
  - Почему вы не дома?! - взвизгнула она, размахивая половником.
  - Мы сейчас, - улыбнулась Рамона.
  - Если вы сейчас же не окажетесь дома, я заявлю в жандармерию! - женщина перешла на ультразвук.
  - Простите, а Вы-то почему не дома? - строго спросила Катрин.
  Женщина возмутилась:
  - Я собираю по домам таких, как Вы!
  - Но это не отменяет того, что Вы сами не дома, - возразила Катрин, - и не на работе.
  - Это моя основная работа! - голосом можно было бить бокалы.
  - Так Вы, значит, ещё и работаете меньше двенадцати часов! А как же личный пример?
  - Кончайте демагогию!
  - Это не демагогия, это головология, - поправила Катрин.
  - Ну и стойте тут, - женщина надула губы, - но под вашу ответственность.
  - Ну и постоим, - заявила Рамона, показав уходящей женщине язык.
  - Жандарм! - прогудел вдруг Церн.
  Путники пригляделись и увидели справа от себя чеканящего шаг рослого верзилу в чёрной форме и фуражке. Они принялись рассматривать окрестные дома в поисках укрытия - знакомиться с остатками местных лесов не хотелось никому. Скамейки, фонари, безупречно прямые улицы, трёх- и пятиэтажные постройки...
  - Подворотня! Драпаем туда! - скомандовал военнослужащий Церн.
  Со всех ног овцепикцы бросились к высокой двустворчатой двери, спрятались за ней и с размаху закрыли за собой. Старая деревянная створка жалобно скрипнула и с оглушительным грохотом вернулась на своё место. Жандарм на мгновение остановился и обвёл улицу настороженным взглядом. Шум больше не повторялся. Страж порядка ещё раз огляделся, пожал плечами и медленно удалился.
  - Вроде уходит, - прошептал Церн, наблюдавший за жандармом через щели в двери.
  - Посидим пока здесь - мало ли что, - предложила Катрин.
  - Вот уж дудки! - раздался за спинами молодых людей скрипучий голос. - Шатаются тут всякие, не дают честным людям нормально поспать - а ну вон отсюда!
  Рамона, Катрин и Церн мгновенно обернулись - перед ними стояла сухопарая старушка, одетая в пёстрое, наглухо закрытое платье из плотной ткани. Правой рукой она гневно указывала на дверь, а левой держала огромный чугунный чайник.
  - Вон, кому сказала! - снова взвизгнула она и замахнулась чайником. Из него вылетела струя кипятка.
  "Хорошо ещё, не кислота", - подумала Катрин.
  "Хорошо ещё, не запустила этой махиной", - подумал Церн.
  - Простите, уважаемая леди, - пропела Рамона, уворачиваясь от чайника, - мы вовсе не хотели Вас потревожить.
  - Чего сказала? - прорычала старушка. - Как назвала?
  Струя кипятка снова вылетела из бездонного чугунного чудовища и едва разминулась с Церном.
  - Пошла отсюда, кикимора! - пробасил тот.
  - Ну наконец-то! - лицо женщины разгладилось. - Хоть один нормальный служивый, да и тот приезжий. А то эти всё - "леди, леди", тю!
  - Что, вам нравится, когда вас кикиморой называют? - выпучил глаза Церн, дивясь неожиданному эффекту.
  До растерявшейся женщины дошло: наглый иностранец произнёс что-то такое, что отнюдь не является комплиментом. Она замахала руками и буквально побагровела от злости.
  - Всё, хватит! - выпалила она. - Живо идите в гостиницу!
  - Нас оттуда выгнали, - с невинным видом прощебетала Рамона.
  - Мало того, что выгнали из гостиницы, - продолжил Церн, - так ещё и какая-то ненормальная до заикания меня перепугала своим стуком в кастрюлю.
  После этих слов старушка встала в позу оперной певицы и приготовилась было звать жандарма, но Катрин примирительно выставила вперёд руки. Известно, что у любой ведьмы руки довольно длинные, поэтому юная Ветровоск нечаянно угодила пожилой даме в челюсть. Однако, так примирение прошло даже быстрее: пока та стойко держалась за зубы и не могла заголосить, Рамона бросила распекать незадачливого Церна и пояснила:
  - Вы его не слушайте - на него в детстве кастрюля упала...
  - И весло, - вставила Катрин.
  - Да, и весло тоже, - согласилась Рамона. - С тех пор он и заикается, когда кастрюлю видит. Детская травма, знаете ли.
  Но бабушка, на своём веку повидавшая в Борогравии и не такое, рассказом не впечатлилась. Отойдя подальше от молодой ведьмы, она снова собралась позвать жандарма, но вновь была перебита хором девичьих голосов:
  - Мы уж пробовали снова на него весло уронить - вдруг само рассосётся, а оно никак! Вы уж не серчайте на парня, не нарочно он. Вот мы вернёмся и снова ему веслом вдарим - для профилактики.
  - И кастрюлей, - добавила Катрин, не сдержавшись.
  Церн, у которого весло вызывало неприятные воспоминания, лишь угрюмо косился на Катрин и фыркал. Женщину же наконец пробрало: она выскочила из подворотни и заявила:
  - Идите за мной - я сама вас сейчас сдам в гостиницу. Но учтите: если вахтёрша увидит меня вне дома - живо жандармов вызову.
  Путники вслед за своей провожатой неспешно выбрались из подворотни и пошли узкими кривыми улочками. Не то, чтобы им не хотелось пройти по широкому и хорошо освещённому главному проспекту, раскинувшемуся буквально через один дом от них - нет-нет, так действительно было бы гораздо удобнее. Мешала лишь маленькая проблема: со стороны проспекта раздавался отчётливый звук топора, да и вид бесчисленных пней вокруг навевал сплошную тоску. В конце концов, часы на ратуше недавно пробили восемь вечера, а старушка и молодые люди были вне дома, да и Катрин по-прежнему была в чёрном, с метлой и оружием. Ни дать, ни взять - закоренелые преступники.
  Тихо, стараясь не спотыкаться о неровную брусчатку и не слишком громко восхищаться особенностями местной природы, ланкрцы миновали ряды низеньких двухэтажных домов с облупившейся краской и плотно задёрнутыми шторами и вернулись к гостинице. Женщина, что вела их, размашистым жестом распахнула дверь и с порога закричала:
  - Лора! Лора, кракозябра тебе на голову, подойди сюда!
  Катрин, Рамона и Церн переглянулись: конечно, люди, знакомые с нянюшкой Ягг, привыкли и к более забористым выражениям, но слышать их из уст благочестивой старушки в стране строгих нравов (и особенно густых лесов) - это было уже слишком. То ли дело от знакомой уже регистраторши - та отреагировала ожидаемо:
  - Кто там опять? Ах, Грета, ты! Заходи, сестрёнка, заходи. А эти что тут делают?
  - Посели их у себя, Лора, - отрезала старушка. - Все расходы оплачу сама, лишь бы больше они не ночевали в моей парадной.
  - Хулиганы? - насторожилась регистраторша.
  - Нет слов! Прячутся от жандармов, ночуют где попало и даже... - Грета наклонилась к Лоре и быстро прошептала что-то ей на ухо.
  Лора переменилась в лице: глаза сверкнули, губы сжались в нитку.
  - Что ж, хорошо, - процедила она, - девушкам двухместный номер, парню - одноместный в другом крыле.
  - Придумали тоже - крылья какие-то, - фыркнул Церн. - После замка-то!
  - Что вы сказали? - прищурилась Лора.
  - Энто... Мы согласны, - выдавил улыбку юноша.
  - Тогда вот вам ключи, комнаты найдёте сами, - сказала регистраторша, хмыкнула и удалилась.
  Спустя четверть часа ланкрские девушки уже рассматривали гостиничный номер и молча удивлялись: посреди него стояло нечто такое, чего им не доводилось видеть во взрослой жизни. Это было настолько нелогично, что даже не укладывалось в голове. Катрин протёрла глаза, посмотрела на это, на свой посох, потом ещё раз на это. Оно не менялось.
  - Ничего я не понимаю в этой жизни, - изрекла наконец Рамона. - Зачем в двухместном номере двухъярусная кровать?
  Катрин уже со всех сторон рассмотрела неуклюжую конструкцию и покатывалась от смеха.
  - Как зачем? - хихикнула она. - Это же страна строгих нравов. Даже если здесь остановятся молодожёны, то пару раз промахнутся и свалятся на пол, прежде чем что-то сделать. А на шум как раз и жандарм прибежит. Так что ты смотри не роняй ничего.
  - Тогда посох свой убери, - заявила Рамона, - а то свалится ночью - позора не оберёмся.
  - Куда ж я его уберу? - пожала плечами Катрин.
  - Да хоть куда, - Рамона была настроена решительно. - Сейчас я его к Церну отнесу - там уж точно ничего не случится. И кстати: чур ты ложишься на верхнем ярусе.
  Катрин махнула рукой ей вслед и пробурчала:
  - Летает лучше всех, а до сих пор высоты боится.
  Она забралась на верхний ярус, кряхтя и стараясь, чтобы ничего не рухнуло. Рамона не вернулась ни через десять минут, ни через двадцать, ни через полчаса. "Видать, заблудилась", - подумала молодая ведьма, засыпая. Правда, посреди ночи ей сквозь сон показалось, что что-то упало, но она не придала этому значения - мало ли, жандарм уснул на посту или молодожёны осмелели.
  Наутро Церн был вне себя от злости. Увидев в гостиничном коридоре Катрин, он едва не набросился на неё, однако внезапно передумал и лишь яростно выпалил:
  - Катрин, чё энто такое? Ты своей палкой меня чуть на костёр не отправила!
  Молодая ведьма огляделась, поправила шляпу и спокойно парировала:
  - И тебе доброе утро, Церн. Я как раз шла к тебе за своим посохом. Кстати, ежели ты снова назовёшь его палкой, вылетит птичка.
  Сержант армии Ланкра поморщился и начал по старой памяти тереть затылок.
  - А то и он сам может случайно выпасть из моих рук и заехать тебе по лбу, - продолжила Катрин.
  Церн бросил тереть затылок и принялся за лоб, попутно бормоча:
  - Ну а если б я на костёр загремел? А если б в тюрьму? И всё из-за него, гада... ой, то есть посоха.
  - А что с ним произошло? - поинтересовалась Катрин. - Неужто ночью он выкатился из твоей комнаты, и об него споткнулся генерал жандармерии?
  - Хуже, - помрачнел Смит, - ночью я мирно спал ровно до тех пор, пока энтот посох не грохнулся на пол и не загремел. Я, как верный солдат его величества, поднял его и поставил на место - мы же им того чудика пришибли по королевскому указу, не мог же я его оставить на полу валяться. И, значит, дальше сплю. Но разве я знал, что тут мыши кругом! Самая жирная мышь толкнула хвостом посох, и он опять упал. Честное слово, сам слышал, как она хихикала!
  Вид хихикающей мыши с хвостом, способным повалить титановый посох, вызвал у самой Катрин приступ хохота.
  - И ничего смешного! - обиделся Церн. - На энтот грохот прибежал жандарм и какой-то тип из местной итицкой... етицкой... в общем, какой-то неприличной комиссии...
  - Этической, что ли? - уточнила Катрин.
  - Ага, - закивал Церн, - я так и сказал. В общем, начали они выяснять, чем я тут занимаюсь. А я стою в чём мать родила да с посохом в обнимку! Бедолага тот из комиссии не знал, что и думать.
  - Извращенцы, - заключила Катрин.
  - Извращенцы, ясно дело! - с жаром согласился Церн. - Но посох свой забери, а то меня самого будут извращенцем считать, а энто, говорят, заразно.
  Катрин пожалела, что поблизости нет нянюшки Ягг - уж она-то знала всё о том, что заразно, а что нет. Тем не менее, посох из комнаты Церна перекочевал обратно в двухместные апартаменты девушек - молодая ведьма сама вынесла его, дабы не смущать больше местных блюстителей порядка. К тому же, именно посох сейчас был нужен больше всего: молодые люди собрались навестить покупателя столь необходимой подставки и, едва управившись с завтраком, вышли на тропу войны.
  - Я тут с утра поспрашивал регистраторшу, - рассказывал по пути Церн, - и она объяснила мне на пальцах, что министерство обороны находится на центральной площади рядом с памятником. Когда я спросил её, чё там за памятник, она посмотрела на меня, как на глупого, и заявила, что его видно из любой точки города. Если я правильно её понял, то нам надо идти во-о-он на ту фигуру.
  Путники присмотрелись: памятник действительно было видно отовсюду, а пройти к нему из любой точки Борогравии можно было практически по прямой. Все мало-мальски значимые дороги в этой стране сходились к гигантскому бронзовому изваянию на таком же гигантском гранитном постаменте. Ни дать, ни взять - историческая личность. По мере приближения к нему молодые люди впадали в ступор, всё больше и больше поражаясь тому размаху, с которым местные жители увековечили своего героя. Оказавшись рядом с ним, они остановились, как вкопанные, и не смогли двинуться дальше или хотя бы оглядеться.
  - Энто чё за тип? - Церн отошёл от оцепенения первым.
  - Сейчас посмотрим, - беззаботно отозвалась Рамона и подошла к постаменту, надеясь разглядеть надпись на нём.
  - Дляъ забугорнен приехайтен... Интересно, что бы это значило? - развела она руками.
  - Для интуристов, чё тут непонятного! - пояснил Церн, проследив взглядом за строчкой, идущей через весь постамент, и отойдя к её концу. - Генерал Вильфред... ладно, пропускаю всю эту муру... Райзенауэр, основатель Борогравии.
  Действительно, причудливые имена мелкими буквами тянулись одно за другим, и чтение их заняло бы полдня. Рамона с восхищением смотрела на Церна.
  - Ты борогравский знаешь? - выдавила она наконец.
  - Так... в школе учил, - смутился Церн.
  Генерал Райзенауэр был вылитой смесью бульдога с носорогом: такого зверского лица и маленьких глаз никто из ребят прежде не видел, а длинный крючковатый нос указывал, не иначе, на городские ворота. Что же до министерства обороны, то на него указывала шпора на левом генеральском сапоге.
  - Проблемы будут, - заключила Рамона, едва увидев нужное здание.
  - Разберёмся, - ответил Церн, тоже бросив взгляд на министерство.
  Здание министерства обороны представляло собой замок в миниатюре, выстроенный больше для помпезности, нежели для обороны. На его центральной башне был установлен флюгер в виде сабли, а массивную дубовую дверь, окованную полосками металла, охранял закованный в латы стражник с алебардой. Одним словом, зрелище было серьёзным, и начать в столь нелёгком деле иностранные гости решили с дипломатии.
  - Здравия желаю, - Катрин чуть поклонилась стражнику, - нам нужно срочно увидеть господина Родденбергера.
  - Кто такие? Пошли вон, - лениво ответил латник. Было видно: дипломатией тут сыт не будешь, поскольку этот детина был явно не специалистом в области международных отношений.
  - Сэр, мы прибыли издалека, - предприняла ещё одну попытку Катрин, - речь идёт о жизни человека, и только господин Родденбергер может помочь. Нам нужна подставка от кристалла долголетия...
  - А больше вам ничего не нужно? - рассмеялся солдат. - Вон пошли, у нас попрошаек не любят.
  - А я говорю, пошёл и проводил нас к Родденбергеру, - внезапно рявкнула Катрин, оказавшись вплотную к стражнику, - пожалуйста!
  Неизвестно, что сработало: то ли волшебное слово, то ли фирменный прищур Ветровосков (а то и фирменный тон!), то ли боевой посох, внезапно сдавивший горло солдата, - но тот резко изменил мнение.
  - Хорошо, хорошо, - прохрипел он, - как вас представить?
  - Я Катрин Ветровоск, - представилась Катрин, - а это Церн Смит и Рамона Подпруга.
  Стражник вдруг резко просиял и пригласил всех следовать за ним. По пути на него нахлынули воспоминания.
  - Ах, точно! Мисс Ветровоск! Я обязан был Вас узнать! У нас был воин из Вашего рода - знатный воин был, Эрвином звали, как нашего министра обороны. Так вот он...
  - Простите, - прервала его Катрин, - я не могу его знать.
  - Да его все знают! - отмахнулся военный. - Это же Эрвин, он знаменит уже тем, что в честном бою одолел дикого кракозябра. Если Вы впервые в Борогравии, Вы явно ничего не знаете о диких кракозябрах...
  - И знать не хочу, - парировала Катрин.
  - Но тогда Вы не поймёте, с каким трудом Эрвин Ветровоск его прикончил!
  - Не стоит вдаваться в подробности, - на остатках терпения процедила Катрин, - я всё равно не знаю этого человека.
  - Но Вы же Ветровоск! - всплеснул руками стражник.
  - Не по крови.
  - Но как же? - удивился дотошный солдат. - Конечно, если Вы живёте с мужчиной этого рода...
  - Да вот как раз с женщиной, - съязвил Церн.
  За спиной сдавленно хихикнула Рамона. Катрин зажмурилась и ударила ладонью по лбу: откуда, в самом деле, борогравский замковый стражник может знать, что в Ланкре ученица ведьмы живёт под одной крышей с наставницей? Он, небось, и не знает, в какой стороне тот Ланкр вообще находится, и живёт счастливо без этого. Это же не дикие кракозябры.
  Взяв себя в руки и показав Церну кулак, Катрин решительно отрезала:
  - И вообще, стану я тут профессиональные секреты разглашать!
  Но было уже поздно: солдат тихо ойкнул и остановился, его лицо сделалось пунцовым, и, казалось, даже волосы на голове зашевелились.
  - В чём дело? - недовольно пробурчала Рамона, едва не влетев в стражника на ходу.
  - Но я думал... - начал было оправдываться тот, но на сей раз его перебил Церн:
  - Ты знай себе веди, думать потом будешь!
  Солдат прошёл ещё с десяток шагов и упёрся в массивную резную дверь. На ней были изображены звёзды, луки и стрелы, револьверы, мчащиеся в бой воины со знамёнами, поверженные враги и прочие батальные сцены. Нетрудно было догадаться, что эта дверь принадлежит явно не министерству культуры, тем более, что на уровне глаз располагалась крупная золочёная табличка с надписью "Эрвин Вольфганг Бастиан Ферстер фон Родденбергер, министр обороны Борогравии".
  - Стойте здесь, сейчас я вас представлю, - заявил стражник и торопливо исчез в дверном проёме, пряча всё ещё красную физиономию, о которую можно было зажигать фонари.
  Через несколько минут он вышел, пробормотал "Можете идти" и поспешно удалился, пока не услышал ещё что-нибудь.
  - Может, ты его... это? - задумчиво предложила Рамона.
  - Что "это"? - усмехнулась Катрин. - Ты же знаешь, что я не умею Заимствовать людей.
  - Тю! - фыркнул Церн. - Рэм, энто точно, она у нас больше по птицам.
  - А ты? - Рамона с надеждой взглянула на Церна.
  - Военный с военным всегда договорится, - заверил тот, заходя в кабинет Родденбергера.
  В следующие несколько минут из-за закрытой двери доносилось только "Ой!" и "Ай!", затем оттуда вышел сияющий Церн с серебряной подставкой.
  - Вот, - гордо произнёс он.
  - Молодец! - восхитилась Рамона.
  - Да, на всём Диске не найти ударной силы лучше, чем наш Церн, - похвалила Катрин.
  Ланкрцы вернулись в гостиницу в приподнятом настроении, собираясь переночевать в Борогравии, а ранним утром вылететь домой. Рамона была так воодушевлена дипломатическими способностями Церна, что сбегала в ближайший магазин и принесла кулёк конфет. Когда она вновь появилась в номере, на её лице сияла торжествующая улыбка.
  - Что это? - удивилась Катрин.
  - Конфеты! - выпалила Рамона. - Подарю Церну, он же у нас такой молодец!
  Ветровоск кивнула головой и отвернулась, представляя себе Церна, грызущего карамельки. Рамона же отправилась прямо в номер юноши, чтобы сделать ему презент немедленно.
  - Церн, - позвала она, пару раз звучно стукнув в дверь, - Церн, выходи, у меня для тебя сюрприз.
  Дверь распахнулась, и выглянул испуганный юноша.
  - Рамона, это ты? Ты... энто... осторожней, а то строгие нравы, знаешь ли.
  - Я знаю, - улыбнулась Рамона, - у меня для тебя подарок.
  - Ух ты! - расплылся в улыбке Церн. - Проходи.
  Рамона вошла в комнату Церна и сразу же перешла к делу: вручила ему яркий цветастый кулёк, обняла и поцеловала в щёку. Смущённый парень вяло сказал "Спасибо" и постарался спиной загородить следы, оставленные ботинками Катрин, когда та забирала свой посох, но было уже поздно: Рамона взглянула на пол и увидела всю картину.
  - Ой, что это у тебя на полу? - изумилась она.
  - Да так, ничего, - Церн даже слегка порозовел, - мелочи какие-то.
  Девушка не стала расспрашивать подробнее и выпорхнула из номера, напомнив заодно Церну время вылета. Как назло, именно в этот момент богине мелкой ревности Крутилии было нечем заняться, поэтому она с громким хлопком появилась перед Рамоной в коридоре, села и скрестила крючковатые руки.
  - Ну что? - проскрипела она, взглядом указывая на дверь комнаты Церна, где остались подозрительные следы.
  - Земля, - побледнела Рамона, - кто-то насвинячил.
  Но Крутилия не унималась.
  - Земля какая?
  Подпруга задумалась: какая может быть земля? Влажная, грязная, противная...
  - Чёрная! - внезапно осенило её.
  - А это значит что? - просияла богиня мелкой ревности.
  - Значит что? - растерянно переспросила девушка. - Земля... чёрная... ну... чернозём.
  - Точно! - согласилась Крутилия. - А чернозём у нас где?
  - Откуда я знаю? - внезапно вскинулась Рамона. - Я что, геолог?
  - Не кипятись ты! - всплеснула руками богиня. - Земли чёрной нигде не видела?
  - Так везде она немножко чёрная, - совсем запуталась девушка, - в южном Крулле, в наших ланкрских лесах, здесь даже такая земля.
  - Вот-вот! - удовлетворённо протянула Крутилия. - Пока ты ему леденцы выбирала, он, неблагодарный, с местными девицами знакомился.
  - Ах, он... Ну я ему! - Рамона завизжала и выбежала на улицу рассматривать землю. Удовлетворённая Крутилия исчезла, растворившись в воздухе.
  В течение последующих двух часов жертва богини мелкой ревности бегала вокруг гостиничной клумбы и пыталась понять, как ей поступить с Церном и землёй. Это продолжалось до тех пор, пока Катрин не вышла подышать свежим воздухом и не застала её за изучением грунта.
  - Рамона? - удивилась Катрин. - Что случилось?
  - Я думала, Церн - нормальный человек! - выкрикнула Рамона. - А он - самый обыкновенный подлец.
  - С чего ты взяла? - поинтересовалась Катрин.
  - Богиня Крутилия открыла мне всю правду! - не унималась девушка.
  Молодая Ветровоск начала понимать, что к чему.
  - Кто? Крутилия? Она богиня мелкой ревности, а не горькой правды. Правда не входит в её обязанности.
  - И ты ещё его защищаешь! - укоризненно бросила Рамона. - Ну откуда, в самом деле, в его номере мог оказаться чернозём?
  Глаза у Катрин внезапно полезли на лоб.
  - Какой чернозём? Где ты в жизни тот чернозём вообще видела, чтоб распознать?
  - Ну как же... Он везде. И тут, и у нас, - принялась объяснять брюнетка, - земля-то чёрная - значит, чернозём.
  - Во-первых, это грязь чёрная, а не земля, - ответила Катрин, - в лужу я вчера наступила. Во-вторых, местная земля - это не чернозём, а суглинок. Ну и наконец - это я там наследила.
  - Как же так? - всплеснула руками Рамона, даже присев от досады. - Выходит, он не знакомился тут с распутницами из южного Крулла и здешних мест?
  Катрин зашлась хохотом, настолько неудержимым, что от него болели рёбра и перехватывало дыхание. Незадачливая ревнивица обиженно наблюдала за тем, как её собеседница судорожно хватает ртом воздух и вытирает рукавом слёзы.
  - Рамона... ты... меня... удивляешь, - выдавила та наконец. - Какие здесь могут быть распутницы? На них все местные леса перевели ещё лет двести назад. Я уж молчу о том, зачем их из южного Крулла сюда тащить. И, главное, каким образом. Можешь мне поверить, в мешке с одеждой, который мы прихватили в Крулле, ни одной распутницы не затесалось.
  - Ты, пожалуй, права, - удовлетворённо произнесла Рамона, но уже через мгновение снова нахмурилась. - Стоп, а ты-то что там делала?
  - Посох свой забирала! Если не ошибаюсь, ночью именно ты боялась, что он упадёт тебе на лоб или на пол. И Церн мне уже все уши прожужжал, что ты заметила мои следы.
  - А вот мне он до сих пор ни слова не сказал! - напоследок Рамона нашла ещё один повод возмутиться. - Я ему со всей душой подарок выбирала, а он хоть бы рожу скорчил.
  - Так Церн же у нас воспитанный, - парировала молодая ведьма, - и стесняется, к тому же. Пока ты тут обследовала клумбу, я сама видела, как он твои карамельки за обе щеки уплетал.
  - Правда? - просияла Рамона.
  - Ну да, - подтвердила Катрин, тайком показывая кулак подошедшему Церну, чтобы он невзначай не выдал, как два часа отплёвывался от вязкой борогравской карамели.
  - Да, карамель отменная, - подтвердил тот. - А чё вообще случилось-то?
  - Ничего, ничего, - затараторила Рамона.
  - Погулять на ночь вышли, пока семь часов не стукнуло, - пояснила Катрин.
  - А-а-а-а, - протянул Церн, - ну тут особо-то и не разгуляешься. Но вы... энто... долго не гуляйте, а то завтра лететь рано.
  С этими словами юноша повернулся на каблуках и отправился в номер.
  - Запомнил, - ахнула счастливая Рамона.
  - Действительно событие, - откликнулась Катрин.
  Влюблённая брюнетка одарила её настолько сердитым взглядом, что она предпочла больше ничего не комментировать и даже, придя в номер, убрала на всякий случай посох подальше от посторонних глаз.
  Кое-как переночевав, путники с первой зарёй были уже на ногах и выскребали из карманов мелочь. Конечно, местная жительница Грета обещала покрыть все расходы гостиницы, но чаевые она явно на себя не взяла. А жизнь на Диске часто способствовала перемене мест.
  Две ученицы ведьмы и военнослужащий насыпали найденные деньги в банку рядом со спящей регистраторшей, стараясь не разбудить её, чтобы та, чего доброго, проснувшись от грохота, не подумала, что её грабят. После этого они на цыпочках покинули гостиничный вестибюль, сели на две метлы и взмыли в небо.
  - Прощай, страна густых лесов и строгих нравов, - прокричала Рамона, миновав границу Борогравии.
  - Тоже мне, страна строгих нравов! - фыркнула Катрин на лету. - Это ж надо было умудриться напридумывать такой ерунды, что аж самой до сих пор неловко!
  - Ты в следующий раз пояснее выражайся, что ли, - заметила Рамона Церну.
  Тот заливисто рассмеялся.
  - Давно я такой рожи не видел!
  - Понабрали скрытых извращенцев, - подытожила Катрин. - Надо будет уговорить нянюшку Ягг провести здесь хотя бы месяц - точно отучатся думать, когда не просят.
  - Много думать вредно, - добавил Церн.
  Путешественники держали курс на Овцепикские горы и планировали добраться до них через неделю полёта.
  
  ***
  
  - Проникация! - нянюшка Ягг окликнула мисс Тик, беззаботно идущую в сторону Ломтя. - Какими судьбами?
  Ведьмознатка, повидавшая на своём веку многое, чуть не подпрыгнула. В последнее время она стала чересчур нервной и ведь было из-за чего: то едва не спускают с лестницы, то невесть почему нападает чих, то просто не везёт. Но ведьма как всегда решила предстать самой невозмутимостью.
  - Дела, Гита, дела, - прощебетала она.
  - Ах, дела, - нянюшка прищурилась, - они могут подождать. Я с тобой... как бы это помягче сказать... давно потолковать хотела.
  - О чём же? - Проникация Тик захлопала глазами.
  - Неужели ты даже не догадываешься? - притворно удивилась нянюшка. - О тех девочках, которых ты подыскиваешь Эсме на обучение.
  - Вот как? А что с ними не так? - ведьмознатка стремилась тоже изобразить удивление. При этом она взяла настолько фальшивую ноту, что даже соседский мальчишка, которого три раза оставлял на второй год заезжий учитель музыки, ощутил прилив гордости за себя.
  - Проникация, в своём ли ты уме? - нянюшка Ягг перешла к делу. - Понимаю, мы все переживаем за Эсме, но ты хотя бы думай, кого ей предлагаешь. Она и раньше не намерена была никого брать, но ты ещё и пыталась ей подсунуть девчонку с явными задатками свиной ведьмы! С твоим-то опытом проглядеть такие способности...
  - Я всё замечаю, - хмыкнула Проникация, резко подняв голову, - а уж талант к лечению свиней - такая редкость, что не увидеть его нельзя.
  - Допустим... Но зачем ты отправила её к Эсме? Свиная ведьма настолько полезна, что её взялись бы учить все хоть сколько-нибудь хозяйственные ведьмы.
  - В том-то всё и дело, - выпятила грудь мисс Тик, - что в последнее время она вдруг увлеклась травами и думать забыла о свиньях. Я отправила её на перевоспитание - там ей было бы за кем присмотреть.
  Нянюшка Ягг чуть не села посреди дороги, раскрыв рот и выпучив глаза.
  - На перевоспитание? - переспросила она, давясь смехом. - То есть для лечения свиньи не нужно разбираться в травах - она выздоравливает только от одного решительного вида? Да и чему, ради всех богов, могла бы научиться она у Эсме, если у той одни козы? Ты козу от свиньи хотя бы примерно отличаешь?
  - Какая ей разница... - попыталась было защититься ведьмознатка, но была жестоко перебита:
  - Ты хочешь, чтобы и она их не различала?
  - Ну ладно, - сдалась, наконец, мисс Тик, - пожалуй, я и впрямь погорячилась. Посоветую её в ученицы матушке Черночепчик - вот уж кто знает толк в свиньях.
  Нянюшка Ягг едва успела вздохнуть с облегчением, даже слова "Вот и славненько" готовы были вырваться из её уст, как вдруг собеседница продолжила:
  - У меня ещё есть на примете неплохая повитуха.
  - Я ею займусь, - выразила готовность нянюшка. - И вообще, Проникация... где ты их берёшь?
  - В Сто Лате и предместьях Анк-Морпорка, - созналась Проникация Тик, отчаянно перебирая складки на подоле.
  - Оставь ты это гиблое дело. Это равнины, там нормальных ведьм сроду не бывало, - с гордостью в голосе заявила нянюшка Ягг, не раз бывавшая в Анк-Морпорке. - И потом, это ведь не твой район.
  Сказав это, ведьма не стала дожидаться ответа и ускорила шаг настолько, что её собеседнице пришлось бы догонять её бегом. Но та не спешила в погоню: она стояла посередине дороги, вспоминая, зачем ей нужно было в Ломоть.
  - "Не твой район", - доносилось сердитое бурчание. - "Сейчас там нет нормальных ведьм", да "не твой район", а как заявится опять какая-нибудь взрослая девица, так будут судачить, что проглядела.
  Но никто уже не мог парировать эту фразу - нянюшка Ягг на всех парах мчалась в тот же Ломоть, чтобы лично привести на сбор у короля Веренса госпожу Господиеси. Побеседовав с Проникацией Тик и скрывшись с её глаз, она пересела на метлу и взмыла в воздух.
  
  В районе Охулана метла Катрин вздрогнула, задымилась и заглохла. Уже довольно опытная полётчица, она сумела спикировать на землю без особых потерь, за исключением вывихнутого пальца, который тут же сама себе и вправила.
  - Не летится и не едется? - пробасил Церн, слезая с метлы Рамоны.
  - Говорила ж я: прогреть надо было перед полётом, - причитала Рамона.
  - Уберите этот ходячий сервис-центр! - огрызнулась Катрин. - Наша бывшая хозяйка, небось, опять что-то сварила, причём отнюдь не щи.
  - А зря, - заявил Церн.
  - Согласна, - кивнула Рамона, - но что поделаешь, если она такая непредусмотрительная: тьму хороших продуктов переведёт, а сварит какую-то гадость.
  - В прошлый раз превратить её гадость в радость помогли совиный помёт и эффект неожиданности, - поделилась опытом Катрин, - а теперь это вряд ли поможет.
  - Теперь-то точно, - согласилась Рамона, - а что у неё тогда из помёта сварилось?
  - Зелье вечного успеха, - ответила девушка, прикидывая, сколько им ещё оставалось лететь.
  Церн фыркнул.
  - Какое зелье, такой и успех.
  Ланкрцы переглянулись, поняли, что даже такого успеха в полётах им больше не видать, и вышли на дорогу в ожидании повозки. Редкий экипаж проезжал через Охулан в сторону Овцепикских гор и ещё более редкий транспорт ехал в Ланкр, но перспектива идти пешком была гораздо менее привлекательной как с точки зрения ног, так и с точки зрения времени. Тем более, что одна столь нужная повозка в этот день всё-таки была. Пока молодые люди на чём свет стоит ругали хозяйку некоего замка, она неспешно проезжала Сто Лат, и кучер планировал быть в Охулане часов через шесть.
  
  В замке мудрецов Крулла раздавался леденящий кровь смех. Даже не просто смех - хохот близкого к истерике человека. Это радовалась Лили Ветровоск, выливая из высокого окна зелье вечного успеха. Горячая серо-зелёная жижа устремилась вниз, а на замену ей уже была приготовлена новая: такого же противного цвета, заколдованная на неудачи в воздухе, поломки, потери имущества, икоту и аллергический насморк (впрочем, вероятнее всего, последнее вызывал сам вид этой бурды) - Лили постаралась на славу.
  Пока она ликовала и потирала руки, успешная жижа разом ухнула на землю... точнее, должна была ухнуть на землю, а на самом деле ухнула на одного из офицеров королевской армии, командующего гарнизоном охраны замка. Несчастный окольными путями возвращался домой с длительных учений, где ему пришлось ползать в болоте и вести отряд по предгорьям. Пока он это делал, выяснилось, что кто-то унёс весь комплект его формы, так что бравому военному пришлось отправляться домой злым и перепачканным. И каково же было его удивление, когда на него приземлились пять литров жутко горячей гадости! Ругаясь и отплёвываясь, офицер пообещал это припомнить и ушёл восвояси.
  На следующий день хозяйка замка мудрецов Крулла была объявлена вредительницей и диверсанткой. К ней пришёл взвод прапорщиков королевской армии и вычистил замок до такой степени, что варить стало нечего, не из чего и не в чем. Старший прапорщик Конфискатус, бравый вояка с лицом и комплекцией довольного жизнью, лично описал всё имущество Лили вплоть до чугунных сковородок и трав.
  - Шар хрустальный неясного назначения, травы кулинарные, набор посуды неясного назначения, - бормотал самый юный прапорщик взвода, загружая самые разные предметы в телеги, - котёл неясного назначения с жидкостью...
  - Выливай, - скомандовал Конфискатус.
  - Без жидкости, - поправился парень, пока очередная сомнительная жижа впитывалась в землю. Лили, увидев это, от досады чуть не взвыла.
  Различные котлы, шары, склянки и даже зеркала вытаскивали из замка без малого четыре часа, сразу же складывая на телеги, одна из которых принадлежала лично старшему прапорщику Конфискатусу. Затем взвод быстро расселся по тем же телегам, и они, позвякивая плохо закреплённой посудой, двинулись к королевскому замку.
  - Вы ещё заплатите за это! - сквозь зубы шипела Лили Ветровоск вслед уезжающим военным.
  Тем не менее, она знала, что навредить не получится. Во-первых, все принадлежности для вредительства стремительно ускользали под власть короны Крулла, а новых в ближайшее время не предвиделось. Во-вторых, старшего прапорщика Конфискатуса в стране знали все. Он начинал службу на королевских складах и прославился тем, что постепенно оттуда пропало абсолютно всё, кроме стен. Параллельно этому лицо его краснело и расширялось, а размер формы увеличивался. Когда король оценил масштабы пропажи, молодому Конфискатусу грозила виселица, но в последний момент при дворе решили, что грех губить такой талант. Его рвение направили в другое русло - с тех пор он возглавлял взвод королевских аудиторов, и от этого казна неуклонно богатела. Впрочем, и не только казна. Исходя из этой истории, всем было ясно, что имущество в цепких лапах старшего прапорщика исчезает сразу и без следа.
  Хозяйка замка вздохнула, осмотрела внезапно опустевшее пространство и отправила горничную купить хотя бы пару чайных чашек.
  
  ***
  
  - Герцог Борогравии, - голос Веренса дрожал от возмущения, - прислал мне письмо о том, что наши беглецы украли аж у самого министра обороны Родденбергера некую ценную вещь! Мало того - по его информации, они направляются обратно в Ланкр.
  - Вот те раз, - присвистнула нянюшка.
  - Можно сказать, они прислали нам ноту! - продолжал возмущаться король.
  - Какую именно? - уточнила Агнесса Нитт.
  - "До", мисс Нитт, - ответил правитель. - Ежели мы ДО Страшдества не подвергнем преступников самому суровому наказанию, Борогравия объявит нам войну.
  Веренс обвёл присутствующих суровым взглядом, однако подданные тут же принялись обсуждать новость.
  - Хе! - крякнул Гальта Смит, старший брат Церна. - Где находится та Борогравия? Они со своей войной не дойдут даже до Охулана - начнут учить песенник равнины Сто где-нибудь в Сто Лате, этим всё и кончится.
  - Тю! - фыркнула нянюшка Ягг. - Ноту они прислали! Что там у них красть-то? Ладно б ещё, набили тому Родденбергеру морду... Что? Они и набили? Сразу видно - наши, особенно Цернчик. Тогда хоть понятно, из-за чего сыр-бор.
  - А какой ценности была вещь? - уточняла Маграт. - Серебряная подставка? Сгодится.
  - Наказание? - скептически переспросил Шон Ягг. - Какому суровому наказанию мы можем их подвергнуть, если в наших подвалах давно заржавели все орудия пыток? Они помрут со смеху сами, если мы вздумаем их сурово наказать.
  - Чтобы их поймать, нужно выставить дозоры, - госпожа Господиеси была сурова и непреклонна, как всегда.
  - Прошу всех успокоиться, - Веренс поднял руку. - Шон, необязательно наказывать слишком уж сурово - можно просто голову отрубить.
  - Чем рубить-то, Ваше величество? - полюбопытствовал Шон. - Мы даже зарубки на деревьях королевского парка давным-давно ножами обновляем - во дворце ни одного острого топора.
  - Почему? - спросил король.
  - Не нужны никому, Ваше величество, - пожал плечами сержант. - Последним, кого интересовали пытки с казнями, был герцог Флем, да и тот особо не смотрел за этим делом. За арсеналом ещё я приглядываю, а за пыточными палач должен смотреть. А у нас и палача-то нет.
  - Да полно вам, мальчики, - вмешалась нянюшка Ягг, - было бы, из-за чего головы рубить. У нас такие дела решают за бутылкой хорошей укипаловки, а мы этих дикарей слушаем.
  - Но дозоры не помешают, - гнула свою линию госпожа Господиеси.
  Дозоры всегда казались крайне сомнительным решением. Во-первых, туда шли самые активные подданные короны, но если уж никто сильно не рвался, набирали из не самых активных. Во-вторых, каждый дозор должен был сопровождать солдат, но таковой в Ланкре был только один. А в-третьих, большинство жителей вообще не понимало, чего ради из-за каких-то заграничных франтов выставлять дозоры. Люди вернутся - вот и поговорим, а в дозорах только время тратить, да вилы с собой без толку таскать.
  Но король Веренс на этот раз решил согласиться с госпожой Господиеси.
  
  Повозка медленно подъезжала к Сто Гелиту. Солнце клонилось к закату, и всё говорило о том, что ночь придётся коротать здесь же - равнина Сто исчерпала все свои гостиничные возможности ещё километров двадцать назад. Катрин начинала волноваться. Ещё бы! Ценой стольких трудов и временной амнезии добыть кристалл с подставкой и потерять время из-за черепашьей скорости повозки до Ланкра - удовольствие на любителя. Рамона тем временем обнималась с Церном, но на очередном повороте дороги не выдержала и она.
  - Мы не может так плестись! - раздражённо проворчала она. - У нас каждая секунда на счету.
  - Может, чё взлетит? - с надеждой спросил Церн.
  - Это вряд ли, - покачала головой Катрин, - пока Лили экспериментирует с кулинарией, у нас тут даже шляпа с головы в ураган не слетит.
  - Но попробовать-то можно, - возразила Рамона, слезая с повозки и разгоняя метлу.
  Через пару минут все пассажиры позадирали головы на истошные вопли худощавой брюнетки:
  - Она летит! Смотрите! Летит!
  - Бросаем этих тормозов, по машинам! - вторил ей бас Церна.
  - Рэм, жениха не забудь, он на моей не поместится, - вопила вдогонку Катрин.
  Рамона развернулась и мягко спустилась вниз, давая Церну возможность сесть и удержаться. Катрин в это время сделала пробный круг на своей метле. Ланкрцы скрылись в вечернем небе как раз в тот момент, когда извозчик и пассажиры повозки начали интересоваться, кого тут назвали тормозами.
  От Сто Гелита до Ланкра было всего два часа пути на метле, так что не успело ещё как следует стемнеть, а путешественники уже вернулись домой. Подлетая к границам королевства, они увидели какое-то непривычное движение.
  - Что это? - прокричала на лету Рамона.
  - Дозоры, - ответил Церн.
  - Какие ещё дозоры? - удивилась Катрин. - Война, что ли?
  Церн рассмеялся.
  - Не, не война, но если нас заметят, то будет. За последнее время у них сбежала пара не последних граждан, и дезертировал сержант - как думаешь, по чью душу король выставил дозоры?
  - А кто стоит в этих дозорах? - спросила Рамона.
  - Добровольцы, - просветил Церн, - подданные. С любым оружием, которое найдут.
  Катрин немного снизилась и осмотрела арсенал одного из таких дозоров.
  - Дрын, дрын, коса, грабли, дрын, ухват, - перечисляла она. - Что-то мне не хочется здесь приземляться.
  - Не хочется - так сделай круг по часовой стрелке, - посоветовал Церн, - в той стороне живут люди победнее - глядишь, дозоры там будут не такими лютыми.
  Две метлы развернулись и полетели в ту сторону, куда указывал сержант-дезертир. По пути молодым людям попались ещё два хорошо укомплектованных дозора, а вот третий вселял надежды.
  - Камни, снова камни, лопата, рогатина, армейский ремень, - перечислила Катрин.
  Церн присвистнул.
  - Здесь садимся. Камни - энто ерунда, они скоро кончатся, да и промахнутся всё равно. С армейским ремнём ещё добежать надо, но уж если добегут - прощай, жизнь. А бежать мы будем быстро, тем более, что до матушкиного дома отсюда ближе всего.
  Девушки послушались и направили свои мётлы к земле. Тут же в их сторону полетел град камней, но ни с одним из них им повезло не встретиться.
  - Что-то не рады нас видеть на Родине, - пожаловалась Рамона, уворачиваясь от камня.
  - Это точно, - подтвердила Катрин, увидев приближающуюся толпу, в которой были и знакомые лица.
  От толпы отделились нянюшка Ягг и госпожа Господиеси.
  - Только не госпожа Господиеси! - испугалась Катрин. - Рука у неё тяжеловата. Нянюшка, мы сейчас всё объясним.
  - Потом объяснишь, - дергала её за рукав Рамона, - времени совсем нет!
  - Всё из-за метлы твоей, - заявил Церн, - глохла постоянно. Не метла, а ведро с прутьями!
  - Нормальная метла, - прокричала Катрин, - сейчас-то нормально летим. Вон, хижина матушки прямо по курсу, даже бежать не пришлось.
  Перед входом в хижину путники спешились и начали рыться в дорожных мешках в поисках кристалла долголетия и подставки к нему.
  - Кастрюля у меня, - сообщил Церн.
  - Вот кристалл, - Катрин достала из сумки сияющий продолговатый предмет с восемью гранями.
  - Как им пользоваться? - спросила Рамона.
  - Если б я знала, - буркнула Катрин.
  - Нет бы хоть инструкцию прочитать, - пробасил Церн.
  - Можно подумать, там все стены были инструкциями увешаны! - огрызнулась Катрин.
  - А по книге? - не теряла надежды Рамона.
  - По книге - это тебя надо спрашивать, ты её последней читала, - парировала Катрин.
  - Думаешь, я помню? Я своё имя-то еле вспомнила, если что! - возмутилась Подпруга. - Кто вообще должен был обучение закончить два месяца назад - ты или я?
  - Ох, две склерозницы! - взвыл Церн.
  - Замолкни! - хором гаркнули обе ученицы матушки Ветровоск, затем Катрин махнула рукой и заявила:
  - Пошли, там разберёмся.
  Но не успели они сделать и шага, как произошло нечто неожиданное:
  - МОЁ ПОЧТЕНИЕ, - раздался рядом голос, который не спутаешь ни с чем.
  Катрин обернулась: к хижине направлялась высокая худощавая фигура в чёрном балахоне. Под тканью капюшона скрывался череп с пустыми глазницами, в глубине которых можно было увидеть маленькие голубые огоньки, время от времени вспыхивающие, подобно двум сверхновым. Челюсти этого черепа именно сейчас осклабились в приветственной ухмылке. Правая рука крепко сжимала косу, барабаня пальцами по древку.
  - Добрый вечер, - коротко кивнула Катрин. - Сюда?
  - СЮДА, - неспешно произнёс Смерть, - ВЫ, КАК ВСЕГДА, ВОВРЕМЯ.
  - Мы, как всегда, стараемся, - парировала девушка. - Вряд ли здесь у тебя что-нибудь выгорит. Не в этот раз.
  Смерть злорадно рассмеялся. Его смех походил одновременно на грохот чугунной посуды, скрип ногтей о школьную доску и вопль того, кому пришлось услышать всё это одновременно. Рамона и Церн поморщились, продолжая вертеть в руках кристалл и подставку, а Катрин укоризненно заметила:
  - Ни в чём не повинных людей напугал!
  - ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, - ответил Смерть, - ОДНАКО ЖЕ, ВЫГОРЕТЬ СЕГОДНЯ МОЖЕТ МНОГОЕ. ЕСЛИ ЭТИ ЛЮДИ ТАК И БУДУТ СВЕРЛИТЬ КРИСТАЛЛ ГЛАЗАМИ, ВАС ПОСАДЯТ НА КОЛ. ИТОГО ЧЕТВЕРО.
  - Ну уж нет, - отрезала Катрин. - Рамона, дуй за гримуаром.
  - Я не помню уже, куда его положила, - жалобно ответила та.
  - У матушки в доме так много мебели? - удивился Церн.
  - Нет! - едва не визжала Рамона. - Но я так волновалась...
  От досады Церн чуть не выпустил из рук кристалл.
  - Церн!!! - закричали два женских голоса.
  - Они там, у хижины! - раздались крики преследователей. - Деваться им некуда, ловим их!
  - Эти ещё, - пробурчала Катрин. - А мы тут стоим, как непонятно кто.
  - Да что ж делать-то? - взвизгнула Рамона. - Церн, придумай что-нибудь!
  - А чё я? - возмутился Церн.
  - ПРЕКРАТИТЕ ПАНИКУ, - вмешался Смерть, - ТАКОЙ АРТЕФАКТ ПРИВЕЗЛИ И ДВА РАЗА ЧУТЬ НЕ СЛОМАЛИ! СОБРАЛИ И ДАЛИ ПОДЕРЖАТЬ.
  - Только и всего? - удивилась Катрин.
  - ДА. Я ПОДОЖДУ.
  Ребята вмиг собрали все части артефакта и бросились в хижину. Катрин на мгновение задержалась и произнесла:
  - Спасибо.
  - НЕ ЗА ЧТО, - прогрохотала фигура в плаще, медленно удаляясь и исчезая. - Я НИКОГДА НЕ ПРОИГРЫВАЮ.
  - ПИСК! - еле слышно раздалось из травы.
  - КТО СКАЗАЛ, ЧТО ТАК НЕЧЕСТНО? - с ветром донёсся шелест последних фраз Мрачного Жнеца. - НИЧЕГО Я ИМ НЕ ПОМОГАЛ. ТЕПЕРЬ У МЕНЯ БУДЕТ ЗАСЛУЖЕННЫЙ ОТПУСК. НО ДЛЯ НАЧАЛА НУЖНО ЗАКОНЧИТЬ ОДНО ДЕЛЬЦЕ В КРУЛЛЕ.
  К хижине матушки Ветровоск прибежали, запыхавшись, госпожа Господиеси с рогатиной, нянюшка Ягг с армейским ремнём, некоторое количество активных граждан с ухватами из других дозоров и армия Ланкра в лице Шона с дудкой. Они сделали самые грозные лица, на которые только были способны, и собирались было выкрикнуть что-то столь же грозное, но на пороге их встретила сама матушка Ветровоск. Она опиралась на плечо Катрин, но о грядущей смерти уже и думать забыла. Рамона и Церн стояли позади и держались за руки, не забывая при этом высматривать пути к отступлению.
  - Эсме? - удивилась нянюшка, жестом останавливая людей. Для особо разбушевавшихся была заготовлена ещё длинная фраза, но такое зрелище напрочь выбило её из нянюшкиной головы.
  - Они нашли кристалл, - пояснила матушка.
  - Тот самый? Кристалл долголетия? - ахнула госпожа Господиеси.
  Матушка кивнула.
  - Но как? - спросил Шон.
  - По описанию в гримуаре, - Катрин и Рамона ответили в один голос.
  - Вот, Эсме, - поучающим тоном произнесла нянюшка Ягг, - а ты ещё хотела его в нужник отнести, когда Ещегодники закончились.
  - Интересно, его величество ещё не лишил их подданства? - задумалась госпожа Господиеси.
  - Восстановит, - лихо заявила нянюшка и, немного подумав, добавила:
  - Что ж, теперь у тебя целых две ученицы.
  - Одна, - откликнулась Рамона, всё ещё держа глухую оборону на пару с Церном.
  - Что? - не поняла нянюшка.
  - Я решила оставить ученичество, - запинаясь, пробормотала Рамона.
  - Мы решили пожениться, - пророкотал Церн.
  Лицо нянюшки приобрело добродушно-хитрое выражение.
  - Дети мои, это в корне меняет дело, - заявила она. - Эсме, ты ведь не против?
  Матушка скривилась - как всегда, когда речь шла о замужестве! - и отрезала:
  - Держать не буду.
  - Вот и славно, - улыбнулась нянюшка, потирая руки.
  Молодые люди сделали шаг назад, в дверной проём, и украдкой поцеловались.
  
  Наверн Чудакулли беспокойно мерил шагами свой кабинет, время от времени останавливаясь и заламывая руки. Периодически он подходил к своему рабочему столу, размашисто садился в кресло, брал в руки перо и бумагу и начинал писать. "Министру обороны Борогравии", - было выведено на очередном листе пергамента, но не успели чернила обсохнуть, как аркканцлер скомкал лист и бросил его себе под ноги. Лицо его было мрачнее тучи, он растерянно качал головой.
  Внезапно в дверь постучали.
  - Войдите, - меланхолично произнёс глава Незримого университета.
  Дверь медленно открылась, и вошёл Думминг Тупс. В руках он нёс небольшой высоты широкую картонную коробку и конверт.
  - Господин аркканцлер, Вам посылка и письмо, - объявил он.
  - От кого? - нехотя спросил Чудакулли.
  - Анонимно, - пожал плечами Тупс.
  - Ладно, давай сюда, - согласился аркканцлер, - это всё уже не имеет значения.
  Думминг подошёл ближе и поставил коробку на массивный стол аркканцлера. Внутри посылки что-то глухо грохнуло, но вроде бы не упало и не покатилось. Наверн Чудакулли протянул руку, распечатал конверт без обратного адреса и погрузился в чтение. С каждой строчкой лицо его приобретало всё более и более добродушное выражение, и любознательный Тупс не преминул узнать, что же такое там прислали. Через плечо начальника он увидел написанный неаккуратным убористым почерком текст: "Сэр! Настоящим сообщаю Вам, что Эсмеральда Ветровоск жива и здорова, а подставка для кристалла долголетия найдена. Автор гримуара, где описан этот артефакт, величайший волшебник древности, пожелал, чтобы подставка хранилась у правителей Анк-Морпорка. Я не вправе нарушать ход вещей, поэтому возвращаю подставку Вам. Храните её и никому не продавайте. Если уж с деньгами будет совсем туго, отправьте своих лодырей работать - всё равно они ничего не делают..."
  - Да-да, Тупс, это и про тебя тоже, - внезапно обернулся Чудакулли.
  - Сэр, - обиделся молодой учёный, - но ведь наша лаборатория...
  - Ваша лаборатория да ваша лаборатория, - проворчал аркканцлер, - толку-то. Отправь лучше в ответ вот этот лист.
  - Но тут нет обратного адреса, - несмело напомнил Тупс.
  - Я уже написал адрес на конверте, - парировал верховный волшебник, протягивая бумаги.
  Думминг взял в руки конверт и аккуратный лист пергамента, на который сплошь были нанесены линии и написаны имена. Он поворачивал лист, как только мог, но результат оказывался одинаковым: от линий рябило в глазах.
  - Ничего не понимаю, - встряхнул головой Тупс.
  - А тебе не надо понимать, - побагровел Чудакулли, - тебе надо отправить. Там пускай понимают.
  - Сию минуту, аркканцлер, - торопливо пробормотал молодой человек и выскочил из кабинета верховного волшебника.
  Оставшись наедине с собой, Наверн Чудакулли лишь покачал головой и медленно произнёс:
  - Тут ты права - надо бы им поработать...
  
  ***
  
  Свадьба Церна Смита и Рамоны Подпруги стала долгожданным событием для всего Ланкра и повлекла за собой череду не менее весёлых мероприятий. Молодые собирались пригласить священника из самого Анк-Морпорка, оттуда же выписать свадебные наряды, музыкантов, вина и прочее, а развлекательную программу распланировать на весь день. Но, как водится, в дело вмешался случай, заставивший изменить планы: шестеро старших братьев Церна со своими семьями собрались вместе в семейном доме и намеревались оттуда направиться на свадьбу младшего брата. Более прожорливую и удалую компанию трудно было найти не только в горах, но и на равнине Сто, поэтому приготовления пришлось ускорить. Пастора пригласили ближайшего, из Сто Гелита - приземистого пожилого пухлого человека, разучившего в своё время традиционный равнинный сборник свадебных гимнов. Учитывая, что у Церна от воспоминаний о боевых и походных гимнах равнины Сто сводило зубы, идея была неудачной, но один из старших братьев, горный рабочий Гальта Смит, любезно одолжил ему на свадьбу свои беруши. В них, правда, был риск прослушать самый главный для жениха вопрос и ни на что в итоге не согласиться, но и ни одного равнинного гимна тоже не могло долететь до нежных сержантских ушей.
  Пастором дело не ограничилось: семья Ягг тоже решила внести свой вклад в общее дело.
  - Анк-морпоркские вина? - нянюшка не верила своим ушам. - Дети мои, послушайте человека, кое-что понимающего в винах. То, что варят в Анк-Морпорке - слабая кислятина, после неё даже можно в этот же день выйти на работу! Ну разве это вино? Вот то, что вам будет нужно - забирайте всё.
  С этими словами она выставила молодым целый бочонок своей фирменной укипаловки. Её сыновья Джеймс и Шон организовали музыку: младший принёс свою служебную дудку, а старший собрал находившийся в очередном творческом отпуске народный ансамбль "Моррис". В такой компании однодневный праздник неизбежно растягивался на неделю.
  Свадебные наряды тоже нашлись быстро: Церн наспех вытряхнул пауков из своего единственного фрака, а Рамоне нянюшка торжественно презентовала собственное платье, в котором она впервые выходила замуж. Его, правда, пришлось подгонять по фигуре тощей невесты, но с этим отлично справилась жена старшего из братьев Смит - портниха Джоанна. В процессе подгонки даже удалось сшить ещё одно свадебное платье, которое нянюшка торжественно обещала пустить в дело.
  Неугомонная Гита Ягг взяла на себя и самую щекотливую вещь во всей предсвадебной подготовке - меню. При участии многочисленных дочерей и внучек она приготовила салаты, в которых чрезвычайно удобно было лежать после укипаловки. Всё, что могло стать закуской к этому главному ланкрскому напитку, стало ею. Кроме того, она собственноручно испекла для молодожёнов персональный торт, предупредив их о том, что делить его ни с кем нельзя, а надо съесть только вдвоём.
  - В конце концов, свадьба-то ваша, - напутствовала ведьма молодых людей, - стало быть, и торт ваш. Остальные пусть по салатам лежат да закуску делят, а торт должны есть только вы. Поняли?
  - Конечно, нянюшка, - улыбнулась Рамона.
  - Ага, нянюшка, - выпалил Церн. - Всё будет как надо.
  С таким размахом свадьба Рамоны и Церна неизбежно проходила в королевском дворце Ланкра - одного из двух военнослужащих страны решили женить со всеми почестями. По этому поводу (а быть может, и потому, что фрак окончательно облюбовали пауки) от фрака пришлось отказаться: Церн в итоге был одет в парадную армейскую форму со всеми возможными медалями. Рамона же не спешила показываться ему на глаза. Когда гости уже потихоньку собирались, и жених начал беспокоиться, священник из Сто Гелита объяснил ему:
  - Сын мой, согласно свадебной традиции долины Сто, жених не должен видеть невесту до свадьбы. Особенно сильна эта традиция в Охулане: там ни жених, ни невеста не знают, с кем они вступают в брак, пока не встретятся на собственной свадьбе.
  - То-то я и гляжу, там особо занудные песни, - съехидничал Церн.
  - Сын мой, - обиделся священник, - я бы на твоём месте не стал особо придираться: для вас я проведу самый быстрый и лёгкий вариант церемонии, который пришёл как раз из Охулана. Видишь ли, молодожёны там и так достаточно ошарашены, чтобы их ещё мучить долгими церемониями. А в Сто Гелите, например, свадебная церемония длится трое суток, потому что меньше двухсот песен на свадьбе - плохая примета. Так что, сын мой, не в песнях счастье, а в их количестве. Но тебе, как герою Охулана, я разрешаю их проспать.
  Церн вздохнул с облегчением и посмотрел на медаль, которой его наградили в Охулане. Такие же медали были у Шона Ягга и Катрин Ветровоск, для которой предстоящее событие было не просто свадьбой лучших друзей - для неё это был момент истины. Окончив обучение, она должна была получить своё собственное жилище, и от того, как она проявит себя на свадьбе Рамоны и Церна, зависело, где именно она будет дальше жить. Вариантов было два: дом тётушки Вемпер и хижина мадам Аскетти. Первый всегда принадлежал ведьмам начитанным, образованным, более-менее умеющим поддержать порядок. Именно поэтому там всегда лежало около пяти книг, с которых иногда смахивали паутину. Кроме того, за этим домом всегда очень хорошо смотрели, поскольку читать книги в капитальном строении всяко легче и солиднее, чем на развалинах. И этот красивый классический дом в лесу со всеми его книгами и новой соломой на крыше мог бы достаться Катрин.
  Альтернативу - дом мадам Аскетти - много лет никто не видел, но ходили слухи, что это воплощение ужаса в строительстве. Кто-то говорил, что древнее жилище держится на честном слове и уже почти разрушено, а кто-то утверждал, что там ещё полвека назад остались одни руины. Но все сходились на одном: жить в той постройке было невозможно. Тем не менее, и она могла достаться Катрин при неблагоприятном стечении обстоятельств.
  Помня об этом, молодая ведьма с самого утра наводила марафет: отгладила летнее чёрное платье, выбрала самую высокую шляпу, отчистила годами не чищенные армейские ботинки и причесала даже метлу. Однако тщательнее всего она тренировалась удерживать серьёзное выражение лица дольше двух минут. Через три с лишним часа ей удалось продержаться целых четыре минуты с четвертью - могло бы быть гораздо больше, если бы в этот момент хижину матушки Ветровоск не огласил бы вопль нянюшки Ягг:
  - Дорогие мои, нам пора идти, а то опоздаем.
  Катрин не выдержала и улыбнулась во всё лицо. За этими тренировками она напрочь забыла порядок входа в королевский замок и, пропуская вперёд матушку с нянюшкой, не огляделась по сторонам в поисках старших в радиусе пары километров. Естественно, рядом тут же оказалась вездесущая Проникация Тик, лично вызвавшаяся наблюдать за Катрин в течение праздника.
  - Эсмеральда Ветровоск, - объявил вошедших Шон Ягг, исполнявший в этот раз роль дворецкого. - Гита Ягг. Катрин Ветровоск. Проникация Тик.
  - Вообще-то, молодой человек, старших нужно объявлять первыми, - ожидаемо возмутилась мисс Тик.
  - Пардон, - выпалил Шон. - Катрин, выйди.
  Ученица ведьмы вышла обратно в коридор, там развернулась и снова вошла в зал.
  - Проникация Тик, - снова объявил Шон. - Катрин Ветровоск. Изольда Господиеси.
  - Вообще-то, юноша, я её учила, - отчеканила последняя.
  - Всё понял, - пробормотал несчастный Шон, густо краснея. - Катрин, выйди.
  Катрин, изобразив улыбку голодного вампира, снова шагнула в коридор и едва не налетела на Маграт.
  - Прошу прощения, - буркнула молодая Ветровоск.
  - Ну ты даёшь! - изумилась Маграт. - Тебе уже почти дали дом, а ты даже не помнишь, в каком порядке надо заходить. Если вдруг опять решишь зайти вперёд старших, попроси Шона особо громко тебя не объявлять, а то твоя наставница уже не очень рада.
  - Но ты-то тоже вошла не первой, хотя королева, - попыталась оправдаться Катрин.
  - Ох, дубина стоеросовая, а ещё ведьма, - всплеснула руками Маграт. - Король и королева как раз и не входят в зал первыми во время праздников и общественных приёмов - первыми входят старшие подданные и ведьмы. Потом уже мы, потом молодёжь и старшие ученицы ведьм. Последними входят младшие ученицы и подростки. Вспомнила?
  - Точно! - хлопнула себя по лбу Катрин. Лицо её начало потихоньку проясняться.
  - У нас тут принято уважать старших, - назидательным тоном продолжила Маграт. - А вот и Веренс.
  С этими словами королевская чета вошла в зал.
  - Его величество король Веренс Второй! Её величество королева Маграт Первая! - изо всех сил закричал Шон.
  Прежде чем гости встали, чтобы поприветствовать королеву, Катрин заметила лицо матушки, побагровевшее от злости.
  - Как с гуся горох! - выругалась ведьма. - Ладно бы ещё был нормальный выбор. Но дом Вемпер и дом Аскетти - да чтобы не поселиться в последнем, я бы съела свою шляпу, а она не в силах запомнить, что должна пропустить почти всех.
  - Ах, Эсме, успокойся, - откликнулась нянюшка Ягг, - девочка же не виновата, что откуда-то набежали все эти пенсионеры. Что ж ей, до ночи в дверях стоять?
  Катрин в этот момент пыталась охватить взглядом гостей и сообразить, остался ли перед ней кто-то ещё, но тут в коридоре появилась совсем юная ученица одной из ведьм.
  - Проходи, - зашипел Шон, - не стой в дверях, проходи. Эту ты не пропускаешь.
  - Ну хоть эту не пропускаю, - обрадовалась Катрин и в третий раз торжественно вошла в зал.
  - Катрин Ветровоск. Амелия Розен.
  - Ну наконец-то, - выдохнул десяток голосов.
  - Наконец-то, - вполголоса повторила матушка, - только сдаётся мне, что не всё так просто - Проникация просто не будет собой, если не подкинет Катрин какую-нибудь свинью.
  - Эсме, ты проницательна, как всегда, - ухмыльнулась нянюшка. - Она невзлюбила нашу молодую Ветровоск с того самого момента, как та ступила на ланкрскую землю. Но и я тоже не лыком шита - ещё в твоей хижине предупредила Катрин, чтобы та, в случае чего, отправлялась припудрить носик.
  - Что это даст? - фыркнула матушка.
  - О, поверь мне, это даст ей ответы на все вопросы, - ответила Гита Ягг, и глаза её хитро заблестели.
  Катрин, войдя в зал, огляделась и обнаружила, что рядом с её наставницей и нянюшкой Ягг есть свободное место. Она направилась было к ним, аккуратно продираясь сквозь толпу и вежливо извиняясь перед всеми, кому армейским ботинком отдавила ногу. Именно вежливость в конечном итоге её и сгубила: пока она расшаркивалась с одной солидной гостьей, которую невзначай задела шляпой, на весь зал разнёсся голос единственной овцепикской ведьмознатки.
  - Дамы и господа! - внезапно поднялась со своего места Проникация Тик. - В этот день свершится ещё одно радостное событие: самостоятельной ведьмой станет наша юная Катрин Ветровоск. Давайте поздравим её с окончанием ученичества и покажем место, приготовленное специально для неё. Катрин, моя дорогая, прошу сюда.
  Мисс Тик расплылась в елейной улыбке и подошла к Катрин. Та, предчувствуя какую-нибудь мелкую пакость, направилась к своему месту за столом и обомлела: в то время как все орудовали ножом и вилкой, ей предлагалось пятнадцать различных приборов, не говоря уже о трёх тарелках и пяти бокалах.
  - Что это? - обернулась новоиспечённая ведьма.
  - Как что? - мисс Тик вскинула брови. - Всё приготовлено по последним правилам этикета, каковые, сударыня, Вы должны были изучить. Прошу, прошу.
  - Благодарю, - выдавила Катрин. - Прошу меня простить, одну минуту.
  С этими словами она двинулась прямиком к уборной.
  - Молодец, не растерялась! - одобрительно заявила нянюшка Ягг.
  Матушка Ветровоск в этот момент была мрачнее тучи.
  - Зачем ей столько вилок и ножей, когда у неё всего-навсего две руки?
  - Обычные дела, - махнула рукой нянюшка, - наша находчивая Проникация решила обставить место для Катрин по всем правилам этикета, действующим в королевском дворце. Думает, что она попадёт впросак. Ха! Не на ту напала. В уборной она найдёт всё, что нужно.
  И действительно: на полочке одной из тесных кабинок Катрин обнаружила солидную стопку книг.
  - Так, что это у нас? - принялась она судорожно перебирать увиденное. - "История земли ланкрской", "Знаминитые валшебные фамилии", ага, вот! "Афициальный итикет Ланкра". Так-так... Приветствия, одежда, стража - всё не то. Та-а-а-ак... Сервировка стола - то, что надо. Вилка с четырьмя зубцами - для мяса, с восемью зубцами - для жёсткого мяса, с двумя длинными зубцами - если сосед по столу позарился на моё мясо. Колоть сюда или вот сюда. Нож короткий, нож длинный, кинжал, топор... Всё понятно.
  Лицо молодой Ветровоск озарилось счастливой улыбкой, она захлопнула книгу, водрузила её обратно на полочку и твёрдым шагом вернулась за стол. Понятное дело, с первого раза всё это было не так легко запомнить, поэтому Катрин то и дело отлучалась. В зал впорхнула хрупкая, стройная невеста в белоснежном платье - Катрин извинялась и направлялась припудрить носик. Молодожёны выслушивали длинную проповедь святого отца - Катрин бежала туда же. Даже поцелуй - и тот свершился под аккомпанемент её "пардона".
  Тем не менее, пользы это не принесло, если, конечно, не считать того, что девушке ещё полгода порой снились столовые принадлежности. Нянюшка Ягг по дороге говорила ей: "Чтобы точно никто не придрался, ешь маленькими порциями и только то, с чем однозначно справишься". Как выяснилось, сказать было легче всего: мясо было настолько жёстким, что так и норовило от приложенного к нему усилия отскочить соседу в глаз, рыба в реке Ланкр имела в своём составе сто граммов мяса и килограмм костей, у местного моллюска в раковине сегодня был явно неприёмный день, а за грибами в масле и вовсе было не угнаться. Единственное, что могло бы спасти ситуацию - это салаты, но их уже освоили любители укипаловки. Зато теперь она знала, что делать с обилием приборов и куда колоть соседа, если тому вдруг не хватит мяса. Впрочем, о мясе она решила позаботиться позже или забыть вообще, начав с выбора напитка. "Укипаловку не бери, - вспомнила она нянюшкины напутствия, - редкая ведьма, а тем более ученица Эсме, умеет её пить по окончании ученичества. Переберёшь, начнёшь колобродить - и плакал твой дом горючими слезами". Отсюда следовал нехитрый вывод: надо было выбирать что-то безалкогольное.
  Скрепя сердце, Катрин потянулась к соку, который своими заботливыми руками приготовила и принесла лично Проникация Тик. Не прошло и пары секунд, как она уже стояла за спиной и вопрошала:
  - Что пьём?
  - Сок, мисс Тик, - ответила молодая ведьма. - Сок из клюквы и еловых иголок.
  Проследив за наполнением бокала, ведьмознатка испарилась и встала за спинами других ведьм.
  - Что-то нашу бывшую ученицу перекосило сверх нормы, - ехидно отметила она, когда Катрин выпила содержимое бокала.
  - Ты меня не удивила, Проникация, - матушка Ветровоск чеканила каждое слово. - От этого сока меня тоже перекашивает, когда я имею неосторожность выпить его.
  - Да и иголки ты, небось, взяла самые поздние, - вставила нянюшка Ягг. - Хотя чего спорить? Возьми да и выпей сама хоть десять капель своего шедевра - посмотрим, не перекосит ли тебя.
  Мисс Тик покачала головой.
  - Да, пожалуй, я ошиблась - её перекосило только на тридцать пять градусов, а нормой на всём Диске является сорок.
  - А от укипаловки - и вовсе до девяноста, - с гордостью произнесла нянюшка Ягг, выпятив грудь, - но это рекорд, от моего лучшего бочонка один раз такое было.
  - Но укипаловка нашей дорогой Катрин не светит, - пропела ведьмознатка, - как и еда, кажется.
  Ехидная Проникация Тик была права: так и не справившись ни с рыбой, ни с мясом, Катрин напряжённо думала, куда бы исчезнуть из-за стола. Гости тем временем разбились на пары и направились танцевать под медленные мелодии, которые специально для свадьбы Рамоны и Церна за ночь разучил ансамбль "Моррис". Впрочем, некоторые из гостей так и не смогли расстаться с салатами, а сами молодожёны принялись за десерт - необыкновенных размеров торт с орехами, шоколадом и кремовыми розочками. Этот кулинарный шедевр был заметен отовсюду, и голодная Катрин увидела его одной из первых. Сообразив, что костей в нём нет, вряд ли он будет жёстким или скользким, а уж вилка для его поедания точно не понадобится, она встала-таки со своего места и практически мгновенно оказалась рядом со своими друзьями.
  - Ух ты, Церн, а это что у тебя? - подойдя поближе, удивилась девушка.
  - Классная штука! - ответил Церн. - Попробуй!
  С голодухи Катрин взяла с блюда кусок побольше и ушла в самый дальний угол, чтобы никому уж точно не попасться. Однако этот манёвр заметила матушка Ветровоск и накинулась на нянюшку Ягг.
  - Гита, ты хоть представляешь, что сейчас будет? - зашипела она.
  - Эсме, я уверена, что ничего страшного не случится, - отмахнулась нянюшка, - ведь ты учила Катрин на совесть.
  - Ты сказала молодым, чтобы они никому не давали твой шедевр? - уточнила матушка.
  - За кого ты меня принимаешь? - притворно возмутилась нянюшка. - Два раза сказала, но ты же видишь, что Рамона смотрит в другую сторону, а у нашего молодого Смита мысли в голове не задерживаются.
  - Может, у него уже все мысли в другом месте, - фыркнула матушка.
  - Не исключено, - игриво ответила кулинарно одарённая ведьма, - да и невеста поглядывает в сторону выхода.
  Гита Ягг обладала несомненным талантом в плане приготовления блюд, стимулирующих молодожёнов на скорейшее продолжение рода. И не только молодожёнов, и не всегда дело приводило к продолжению рода, но эротические порывы были обеспечены каждому. Поэтому уже через четверть часа Церн куда-то испарился, прихватив с собой Рамону, а Катрин так и осталась сидеть в самом дальнем углу, стиснув зубы и гадая, чем таким умудрился отравить её бывший сослуживец. Там её и застал во время перерыва обескураженный лидер ансамбля "Моррис" Скот Возчик. Только поселившись в Ланкре, Катрин пробовала танцевать в его ансамбле, но с лёгкой руки матушки Ветровоск освоила другую профессию. Танцевать хоть что-то из репертуара ансамбля ей было строго запрещено под угрозой ссылки в Пупземелье. Поэтому появление опального худрука в столь ответственный момент заставило девушку подумать о бегстве.
  - Катрин, выручай! - затараторил Скот издалека, пока Катрин собиралась с духом, чтобы дать дёру. - Нам сейчас выступать, а Портного, как назло, скрючило. Говорил я ему: куда столько укипаловки хлебаешь? А он только хлещет и отмахивается - нет, мол, я всё контролирую. Ну и перекосило болезного. Замени, а?
  - Ты в своём уме? - сквозь стиснутые зубы уточнила Катрин. - Матушка мне голову снесёт.
  - Ты же вроде уже сама по себе, - парировал Возчик.
  - Так-то оно так, - объяснила Катрин, - но свой дом я ещё не получила. Сейчас за мной наблюдает группа ведьм и, если я допущу хоть одну оплошность, мне дадут не нормальную хижину, а нужник, да и тот без крыши. И что мне с ним делать?
  - Да... Ситуация, - прыснул Скот. - Но мы ведь не танец с палками и ведром заявили, а всего лишь танец пьяного моряка.
  Танец пьяного моряка ничего сложного собой не представлял - знай себе качайся в такт музыке, художественно ходи восьмёрками и периодически так же художественно куда-нибудь падай. С другой стороны, некоторые члены ансамбля могли при этом что-то выкрикивать, а это уже поднимало степень неприличия танца, особенно в глазах матушки Ветровоск. В её глазах, впрочем, неприличной выглядела даже голая муха, так что нечего было и думать выйти на подмостки без последствий.
  - С этим и Портной справится, - пожала плечами девушка.
  - Моряк, конечно, пьяный, но не настолько же! Зачем нам сейчас этот скрюченный пропойца, если он даже в ритм не попадает?
  Молодая Ветровоск уже не знала, как бы спровадить назойливого худрука, пока в голове не прояснится. Не разжимая зубов, она процедила:
  - Договоришься с матушкой - станцую.
  Скот Возчик радостно удалился, но не успела Катрин спокойно выйти на свежий воздух, как он вернулся, довольный жизнью.
  - Чего стоишь? - на ходу бросил он. - Иди репетируй.
  У девушки аж челюсти разжались от изумления, а глаза едва не заглянули под шляпу.
  - Неужто договорился?
  - А то! - Возчик гордо выпятил грудь. - Я же вежлив и дипломатичен!
  - Ну смотри, - засомневалась Катрин, - а я вот пойду и проверю.
  - Катрин, стой, ты куда? - худрук заламывал руки. - Времени уже совсем нет - через десять минут на сцену выходить. Я ж ходил, сама видела.
  - Видела, видела, - согласилась ведьма, снова стиснув зубы. - Ладно, сейчас за посохом сбегаю.
  Посох девушка предусмотрительно спрятала всё в той же уборной, на случай, если случится традиционное для ланкрских праздников побоище. Забежав за ним, она немного отдышалась и пролистала книги - не написано ли что насчёт свадебного торта? Но про особенности угощения не было написано ровным счётом ничего, и несчастная жертва десерта поспешила назад, к подмосткам, где уже стоял весь ансамбль, кроме Портного. Завидев Катрин, парни заулыбались и начали потирать руки, а Скот Возчик засиял, как начищенный пятак.
  - Дорогие друзья! - громогласно объявил он. - Для наших любимых молодожёнов танец пьяного моряка исполняется золотым составом ансамбля "Моррис" - с нами танцует Катрин Ветровоск.
  Братья Смит и компания взорвались аплодисментами. Катрин вышла на деревянную сцену, побрякивая посохом, окинула взглядом зрителей и обомлела: вокруг её бывшей наставницы словно сформировался сгусток живой ярости, выражение её лица способно было устроить пару месяцев тропической жары в Пупземелье, а у Проникации Тик резко покраснел нос, что само по себе было плохой приметой. На нос главной овцепикской ведьмознатки уже несколько десятилетий безошибочно ориентировались все подданные Ланкра: когда он краснел, она чуяла либо бесплатное угощение, либо крупные неприятности. "В рюмку глядеть или с лестницы лететь", - поговаривали старожилы, издали завидев горящий алым нос мисс Тик. Учитывая, что в рюмку она с начала свадьбы глядела почти безостановочно, цвет этой тревожной сигнализации Катрин совсем не радовал.
  - Ты точно со всеми договорился? - прошептала она.
  - Точнее некуда, - успокоил лидер ансамбля, - приступим.
  Ткач расправил аккордеон и принялся наигрывать хромающую, спотыкающуюся мелодию. Танцоры начали отбивать ногами ритм, Катрин помогала себе посохом.
  - Раз-два-три, пошли, - командовал Возчик, - давайте восьмёрками. Кровельщик, восьмёрками, я сказал, а не тройками. Халтуришь?
  - Что ты, Скот, - заявил Кровельщик, - я просто считать до таких не умею.
  - Грамотей! - выругался худрук. - Как бы тебе объяснить-то... В общем, восьмёрка - это как баба в два обхвата.
  - А-а-а-а! - заулыбался Кровельщик, выписывая правильную фигуру.
  - Вот молодец, - отреагировал Возчик. - Джейсон, а ты-то чего в ногах запутался?
  Джейсон Ягг, один из основателей ансамбля, немного покраснел.
  - Это самое, Скот... Сучок какой-то под ногу попал.
  - Сучок, стручок... Мы раскачиваться-то думаем или нет? - ворчал Возчик.
  Танцоры, не забывая отбивать ритм и ходить восьмёрками, начали ещё и раскачиваться. Ткач затянул песню:
  - Ай-люли, ай-люли,
  Дайте мне пилюли...
  При первых звуках сиплого голоса музыканта Катрин перепугалась настолько, что посох чуть не выпал у неё из рук. Ещё не покинувшие зал ведьмы бросали на неё какие-то чересчур яростные взгляды, а матушка и вовсе могла пригвоздить к месту, а тут ещё и песни непристойного содержания! Ведь всем было известно, что если нянюшка Ягг начала подпевать с первой же ноты - значит, из более-менее приличного в песне есть только музыкальное сопровождение, да и то не всегда. Поэтому девушка хорошенько размахнулась и заехала Ткачу рукой прямо в челюсть.
  Он прервал песнопение и стал отплёвываться, размахивая аккордеоном во все стороны. В это же самое время Кровельщик заложил слишком крутой вираж и, чтобы сохранить равновесие, замахал руками. Сама по себе фигура вышла неплохая, если бы неугомонный танцор не запутался левой рукой в ремне аккордеона и не дёрнул бы его на себя. Ткач по инерции плюнул в обидчика, пошатнулся и завалился на Джейсона Ягга, выписывавшего особо сложное па. Тот тоже не удержался и подшиб идущую впереди Катрин. Последняя полетела головой вперёд, впечаталась макушкой аккурат в висящий на стене медный гонг и под раскатистый звук удара упала за деревянную сцену, где у танцоров стояли бутылки про запас. Вслед за ударом гонга раздался оглушительный звон стекла, металлическое позвякивание рухнувшего титанового посоха и, наконец, относительно цензурный вопль изумления.
  Эта какофония вкупе со смолкшей музыкой привлекли к себе внимание всех гостей, в том числе видевших до того седьмой сон и, естественно, ведьм. Три десятка пар глаз были устремлены на сцену, где взъерошенный Скот Возчик подсчитывал потери.
  - Ты цела? - вопил он.
  - Я-то цела, - доносилось снизу, - а вот бутылки ваши - не очень.
  - Ой-ой-о-о-о-о-ой! - завыл Кровельщик.
  - Молчал бы, олух! - одёрнул его Ткач. - Какие тебе бутылки, ты и без них на ногах не держишься!
  - Сам-то каков? - возмутился Кровельщик. - То пел не в такт, то гармошкой своей во все стороны размахивал!
  - Кто пел не в такт? Что ты назвал гармошкой? - не выдержал музыкант.
  - Ты, Ткач, и сам-то на ногах не шибко стоишь, - заметил вдогонку Джейсон Ягг.
  Послышались первые звуки ударов, сопровождаемые криками Возчика:
  - Ребята, вы только не деритесь особо, разнимать вас некому!
  - Помочь? - ехидно отозвалось пространство за сценой.
  - В каком смысле? - не понял лидер ансамбля.
  - Во всех! - отрекламировала себя Катрин. - Могу, например, вправить вывихнутые конечности. Могу разнять драчунов знатным ударом посоха по черепу, только для этого мне надо залезть обратно, держа посох в зубах.
  - Почему в зубах? - удивился Возчик.
  - Потому что третью руку я пока не отрастила, - огрызнулась девушка, - а пояса на этом платье нет. И да, ваши бутылки порвали мне шляпу.
  Последнее замечание привело парня в такой ужас, что он не сразу додумался протянуть Катрин руку. Пока она залезала на сцену, артисты ансамбля закончили драться и начали оплакивать разбившиеся бутылки. В этом деле помощь им не требовалась, поэтому девушка быстро спрыгнула со сцены, надеясь затеряться в зале и чем-нибудь зашить порванную шляпу. Безуспешно: не дойдя даже до стола, она почувствовала, что её спину пытается прожечь чей-то взгляд.
  - Как это понимать? - отчеканила матушка Ветровоск, когда Катрин обернулась. Её голос в этот момент звучал ничуть не хуже голоса Смерти.
  Катрин растерялась - ведь Скот Возчик лично ходил получать разрешение на её танец.
  - Но, матушка, ведь ты разрешила мне танцевать, - озвучила она свои сомнения.
  - Я? - на лице ведьмы от злости даже проступил румянец. - Я бы никогда не разрешила своей ученице такое бесстыдство. Кто, позволь узнать, это тебе сказал?
  - Не я, - на всякий случай откликнулась Проникация Тик.
  - И не я, - заявила нянюшка Ягг, - и, надеюсь, не Джейсончик.
  - Скот Возчик сказал, что он обо всём договорился, - созналась Катрин.
  Нянюшка сразу всё поняла и зашлась тихим утробным смехом. А вот матушке было не до шуток - все многолетние усилия Катрин, по всей вероятности, пошли прахом.
  - Да я бы молодого Возчика и за километр к себе не подпустила, - заявила наставница. - Неужели торт Гиты так сильно действует на голову?
  - Ещё как, - совершенно искренне ответила Катрин, понимая, что её обманули.
  Последней надеждой мог стать какой-нибудь свидетель, и скучающий дворецкий, ни на секунду не отлучавшийся с поста, подходил на эту роль лучше всего.
  - Шон! - Катрин окликнула самого молодого Ягга. - Скот Возчик к матушке подходил?
  - Кто? - в голос рассмеялся Шон. - Скот Возчик? К матушке? Да он её обходит за километр.
  - Куда ж он тогда ходил? - удивилась юная ведьма.
  - Знамо дело, куда, - ответил сержант, - до ближайшей бутылки добежал и вернулся.
  Это стало последней каплей: разъярённая Катрин Ветровоск вихрем помчалась искать обидчика, на все корки ругая Церна с его отравой. Не возникни у девушки внезапных проблем личного характера, она бы не позволила так запудрить себе мозги!
  Скот Возчик обнаружился во дворе - вышел проветриться после танца, но привлёк к себе внимание местной осы. Помня про свои сложные отношения с насекомыми, он яростно отмахивался и не заметил подошедшей Катрин. Не успела она раскрыть рта, как он неудачно махнул рукой и заехал ей в глаз.
  - Смотри, куда руками размахиваешь! - возмутилась девушка.
  - Прости, Катрин, оса вот привязалась, - извинился Скот.
  - Ты мне осой зубы не заговаривай, - ледяным тоном ответила Катрин. - Говорят, ты о моём танце с ближайшей бутылкой договорился?
  - Ну надо ж было для храбрости! - попытался отговориться Скот, но снова махнул рукой и попал Катрин в другой глаз.
  На этом дипломатия кончилась: началась атака. В анналах семейства Ягг сохранилось предание, согласно которому, юная Ветровоск бегала за Скотом Возчиком вокруг Смитовской кузницы и вопила страшным голосом:
  - Только попадись мне, вредитель ты членисторукий! Ни осу согнать, ни с человеком договориться не можешь, чтобы не обошлось без лишних жертв!
  - Выдержки не хватает, - прокомментировала Проникация Тик, - у девочки опыта маловато.
  - С выдержкой у неё всё в порядке, - ответила матушка Ветровоск.
  "Что Вы понимаете в выдержке!" - мысленно ответила ведьмознатке Катрин, наконец позволив себе слегка разжать зубы.
  Только чудом Возчик в тот день ускользнул от разъярённой Катрин. Когда же гости уже разошлись по домам или остались лежать под столом, особо сильно устав от поздравлений и тостов за здоровье молодых, к ней подошла Проникация Тик.
  - Мисс Тик, - слегка поклонилась девушка, пытаясь соблюсти остатки приличий и сделать так, чтобы шляпа не развалилась окончательно.
  Ведьмознатка елейно улыбнулась, протянула небольшой свиток и произнесла:
  - Здесь наше решение. Прими мои поздравления с началом самостоятельной жизни.
  Катрин взяла бумагу из рук Проникации.
  - Большое спасибо, мисс Тик, - ответила она, разворачивая свиток, хотя по выражению лица одной из самых главных сплетниц Овцепиков было видно, что дом тётушки Вемпер достанется кому-то другому.
  "Дорогая Катрин! - гласил свиток (орфография и пунктуация были приведены в нормальный вид). - Мы, Эсмеральда Ветровоск, Гита Ягг, Изольда Господиеси и Проникация Тик, припомнили тебе результаты твоей учёбы и решили, что ты можешь окончить ученичество и с сегодняшнего дня стать полноправным членом ведьминского ковена Ланкра. Для этого тебе выделяется отдельный дом. Просим тебя быть завтра в 10:00 на опушке около западной точки невозврата".
  - Эх, - покачала головой Катрин, - дом тётушки Вемпер находится совсем в другой стороне.
  Теперь она точно знала, какое именно жилище ей достанется и кого привлечь к его благоустройству. В назначенный момент она прибыла на опушку леса между точкой невозврата и трёхсотлетней сосной. Это место нельзя было спутать ни с чем: лысую опушку было отлично видно с воздуха, а о покосившемся доме, стоящем посреди неё, давно ходили легенды. Приземлившись на краю опушки, Катрин пошла к этому дому, рядом с которым уже стояла целая делегация из ведьм: Проникация Тик с торжественным видом, матушка Ветровоск с красноречиво поджатыми губами и нянюшка Ягг с мыслями о банкете - иными словами, около жилища мадам Аскетти собрался весь цвет ланкрского общества.
  - А вот и Катрин, - расплылась в улыбке нянюшка Ягг.
  Юная ведьма присмотрелась к своей новой недвижимости и поняла, что радоваться тут нечему - непонятно, зачем мадам Аскетти вообще был нужен дом, если весь его вид напоминал старое гнездо. Навскидку удалось определить, что гнездо было как минимум двухэтажным, к тому же что-то было скрыто провалившейся черепичной крышей. Поверх черепицы когда-то была устлана солома, но за давностью лет провалилась и она. В покоробленных оконных рамах местами сохранились стёкла, некоторые комнаты облюбовали птицы, а пристроенный к дому сарай держался исключительно на счастливых воспоминаниях. Вдобавок ко всему хлипкая конструкция жалобно скрипела при малейшем дуновении ветра, а при его порывах даже пыталась накрениться.
  Тем не менее, на крыльце между декоративными столбиками была торжественно натянута красная ленточка, и Катрин вряд ли решилась бы её перерезать.
  Заметив сомневающийся взгляд девушки, Проникация Тик набрала в лёгкие воздуха и заговорила:
  - Дорогая Катрин!
  "Эдак её перекосило!" - подумали все собравшиеся.
  - Вчера ты наконец-то закончила ученичество и стала самостоятельной ведьмой. Одна из главных вещей для ведьмы - её жилище...
  - Это она называет жилищем? - пробурчала нянюшка Ягг.
  Катрин усмехнулась. Мисс Тик слегка смутилась, но тут же откашлялась и продолжила:
  - Поэтому сегодня мы передаём тебе этот замечательный дом, ранее принадлежавшей настоящей мастерице своего дела.
  На этой фразе скривилась от сдерживаемого смеха даже матушка Ветровоск. Что же до нянюшки, то она в своих попытках сдержаться раздулась до устрашающих размеров.
  - Мы все надеемся, - продолжала невозмутимая Проникация Тик, - что здесь ты найдёшь всё, что тебе нужно, и даже больше. С новосельем тебя!
  Поздравления никто не услышал - обе ведьмы и Катрин едва не рухнули от смеха, создав такой шум, что у ехидной ведьмознатки зазвенело в ушах.
  - Всё, - выдавила матушка Ветровоск, - и даже больше. Разрази меня гром, если хоть одна живая душа знает, что вообще находится в этой лачуге.
  - Эсме, осторожно, - предупредила нянюшка Ягг, - ты так воешь, что это недоразумение вот-вот развалится. А-а-а-ха-ха!
  - Гита, ты воешь сильнее,- заметила матушка.
  - Я меж тем могу остаться без дома, - напомнила Катрин.
  Одна лишь мисс Тик спокойно стояла и криво ухмылялась. В конце концов, её вид подействовал на остальных ведьм: Катрин вытерла слёзы, матушка поправила шляпу, нянюшка развела руками.
  - В общем, Катрин, прими, - подвела итог матушка.
  - И мучайся, - беззаботно вставила нянюшка.
  - Гита! - возмутилась бывшая наставница.
  - Ой, прошу прощения, - исправилась нянюшка, - и радуйся.
  - Нянюшка! - укоризненно воскликнула Катрин.
  - Что ж вы такие привередливые! - всплеснула руками жизнерадостная ведьма. - Прими. И смирись.
  Новоиспечённая ведьма ответила поклоном - единственно возможным выражением чувств среди себе подобных. У неё на языке крутилось много разных слов по поводу свежеприобретённого жилища вперемешку со словами благодарности всем, кто её учил, и только поклон мог выразить всё это более-менее цензурно. Матушка Ветровоск и нянюшка Ягг переглянулись, отмечая про себя сдержанность бывшей ученицы, а Проникация Тик отчаянно захлопала в ладоши. Среди нормальных людей это считалось бы проявлением радости, но именно она умела каким-то невообразимым образом любое своё действие превращать в намёк на банкет. Впрочем, ведьмознатке не суждено было с размахом отметить новоселье Катрин - отмечать в этом доме никто не решился. Даже символически перерезать ленточку не стали, потому как опасались, что вместе с ней перережется и паутина, склеивающая стены и потолок.
  Через три дня Катрин окончательно собрала и перевезла все свои вещи в новый дом. Его внутренний осмотр подтвердил все опасения: действительно новым он был пару веков назад, да и то совсем недолго, сейчас же он даже не выглядел как новый, а местами вообще никак не выглядел, хотя и должен был. Свою фамилию мадам Аскетти оправдывала с лихвой: мало того, что дом стоял в самой глубине леса, так ещё и целой в нём сохранилась лишь одна комната, в которой она и прожила последние десять лет своей жизни. В остальных комнатах и даже в крыше тут и там зияли прорехи, а то уже и выросли молодые деревца. Мебели и посуды, конечно же, практически не было. Единственной радостью в этом доме был набор склянок для изготовления зелий, особенно любовного характера. Эти зелья были настолько популярными, что рецепт их изготовления прочно засел у юной ведьмы в голове. К тому же, у неё сохранилась толстая тетрадь с переписанными матушкиными рецептами, так что раритетный набор можно было сразу пустить в дело. А уж когда рядом со склянками обнаружились неплохой змеевик и перегонный куб в неплохом состоянии, Катрин поняла: на самом деле, этот дом - золотое дно, не оценённое по достоинству только из-за отсутствия капитального ремонта. Для оценки возможностей перегонного куба и прочих находок девушка решила пригласить нянюшку Ягг, а вот для капитального ремонта - всех, благодаря кому ей достался этот дом: Скота Возчика, Ткача, Кровельщика, остальных артистов и особенно Церна.
  Следы Церна обнаружились только к концу недели. Он сидел около кузницы в безнадёжно помятом кителе и с выражением тоски и безысходности на лице. Его братья и даже некоторые их жёны сидели или лежали неподалёку, страдая тем же загадочным недугом.
  - Привет, Церн, - поздоровалась Катрин.
  Молодой муж поморщился.
  - Привет, Катрин. Рад тебя видеть, только говори потише.
  - Нянюшка Ягг говорила тебе, чтобы ты тортом никого не угощал? - Катрин явно проигнорировала последнюю фразу.
  - Говорила, - кивнул головой Церн.
  - Так что ж ты не предупредил? - атмосфера накалялась.
  - Слушай, - парень хлопнул себя по лбу, из-за чего его голова чуть не разлетелась на куски, - забыл!
  - Понимаю, не до того было, - съязвила Катрин, - но раз уж ты такой склеротик, то ты мне и поможешь с ремонтом дома.
  - А чё я-то сразу?! - возмутился Смит. - Это Лайонел мне анекдоты травил, вот из головы и вылетело.
  Один из средних братьев приподнялся на локте и хриплым голосом возразил:
  - Нормально! Вообще-то это Гальта их травил!
  - А Возчик со своим ансамблем, значит, сухими из воды выйдут? - попытался взвалить вину на других Гальта Смит, самый трезвый из всех братьев по причине самой строгой жены.
  - В общем, Церн, бери всех, - махнула рукой Катрин.
  Сидевшая неподалёку ворона заглянула в глаза младшего Смита и ободряюще каркнула. "Сама, честное слово!" - позже говорила по этому поводу Катрин, но ей никто не верил, потому как её считали ответственной за поведение едва ли не всех птиц Овцепиков. Поскольку Церн уже несколько лет боялся птиц, он с протяжным стоном согласился.
  Уже на следующий день в доме мадам Аскетти закипела работа. Церн лихо разбирал гнилые полы, Скот Возчик с важным видом осматривал перекрытия, Кровельщик снимал оконные рамы, а Гальта Смит засел на крыше. Остальные беспорядочно сновали туда-сюда и пытались сообразить, с чего вообще начать ремонт столь прогнившей рухляди. Жёны братьев Смит, включая Рамону, разбрелись по комнатам и начали рассматривать горы хлама, оставшиеся после предыдущей владелицы. Наконец, все сошлись в едином мнении.
  - Катрин, это неремонтопригодно, - говорили в один голос парни, - проще сломать это всё и построить что-то новое.
  - Для жизни это не подходит, - вторили им девушки, - весь дом - один сплошной хламовник, а ничего полезного даже близко нет.
  Однако, Катрин только пожимала плечами.
  - Вот видите дом тётушки Вемпер? Агнесса Нитт уже сто лет как получила новый, но там почему-то до сих пор никто не живёт. Посмотрите, как он построен, - говорила она.
  - Но я-то только женился, мне бы своим жильём заняться, - стонал Церн.
  - Строительство - лучшее лекарство от склероза, - парировала Катрин.
  - Да говорю же, Гальта меня отвлёк! - не унимался парень.
  - А ещё строительство дисциплинирует и учит концентрировать внимание, - отвечала юная ведьма.
  - Так-то оно так, - раздался голос Возчика, - но я-то тебя не угощал тортом.
  - Вдобавок ко всему строительство вмиг развивает честность.
  - Но ты же на меня и так уже осу натравила! - не соглашался худрук ансамбля.
  - Но на них-то нет, - Катрин показала рукой на остальных танцоров, - а ведь, поди, вместе всё придумывали.
  Скот Возчик покраснел и сник, весь ансамбль опустил головы.
  Через несколько дней работы возобновились. Стены, как выяснилось, были не такими уж хлипкими, под грудами старых вещей и слоем пыли местами обнаружились вполне приличные полы, а рамы были поломаны только в двух окнах. А вот с крышей возникли сложности: то решето с элементами леса, под которым жила мадам Аскетти, годилось только для созерцания звёздного неба. В дождливую или снежную погоду такая крыша была равносильна её полному отсутствию.
  - Да, крыша тут явно поехала, - мрачно заметил Лайонел Смит.
  - Не то слово! - согласился его брат, Гордо Смит-младший. - Теперь я понимаю, почему старуха жила только в одной комнате - в другие она просто не могла пробраться из-за снега.
  - Так-то оно так, - подключился Возчик, - только вот откуда на полах столько пыли, раз тут постоянно то снег, то вода?
  - Я слышала, - со знанием дела заявила Рамона, - что ведьмы специально себе делают бардак и состаривают дом, для солидности.
  - Чуть-чуть не помешает, - улыбнулся Лайонел, опытный строитель, - но, в основном, снаружи. Зачем при такой крыше делать ковёр из пыли - чтобы сорвать черепицу своим чихом, что ли?
  - Видать, местами так и было, - рассмеялся Возчик.
  - А остальное деревья держат, - добавил Гальта.
  - АААПЧХИ! - раздалось от Церна.
  Вслед за этим крыша громко треснула, и на пол упала сухая ветка. Рамона охнула, братья переглянулась.
  - Насчёт деревьев я бы не был так уверен, - подытожил Лайонел.
  Церн густо покраснел и сразу же скрылся на крыше. В течение следующей недели вся ремонтная бригада занималась только ею, за исключением Гальты Смита, приводившего в порядок оконные рамы, и девушек, занимавшихся уборкой. Казавшийся безнадёжной рухлядью дом на глазах стал преображаться, принимая очертания солидного особняка.
  - Ох, и надоело мне это всё! - внезапно воскликнул Кровельщик, неспешно забивая гвоздь.
  - Не трави душу, - простонал Возчик, - если бы Ткач не затянул свои частушки, а ты не запутался в ремне его гармошки, ничего бы не было.
  - Молчал бы! - огрызнулся Ткач. - Во-первых, у меня не гармошка, а аккордеон. Во-вторых, ты б хоть подумал, кого на сцену зовёшь. Так нет же - "золотой состав хочу" да "танцора нормального хочу"! Вот и дотанцевались...
  - Ох, как мне всё надоело, - снова взвыл Кровельщик.
  - Да не ной ты! - оторвался от оконных рам Гальта Смит. - Хочешь, я тебе руку сломаю? Больничный гарантирован.
  - Себе сломай, - бросил Кровельщик.
  - Нет, а серьёзно, - обернулся Возчик, - пара травм - и мы свободны.
  Хитрая улыбка расплылась по его лицу, чёрные глаза загорелись.
  - Ткач, ну-ка двинь мне в глаз.
  - Ты серьёзно? - выпрямился Ткач. - В прошлый раз на гулянке я тебе двинул, так ты потом меня чуть не прибил, на дерево от тебя залезать пришлось.
  - Ну и дубина же ты! - разозлился Скот. - В тот раз ты мне двинул, потому что по пьяной лавочке хотел у меня парадные сапоги отобрать, вот и пришлось от тебя отмахиваться. А здесь-то для дела надо. Бей давай, тебе говорят!
  Ткач, рослый сильный детина, размахнулся и от всей души ударил худрука ансамбля кулаком в левый глаз. Тот проявил задатки заправского мазохиста: с воплями "Ох, хорошо!" и "Знатный синяк будет!" принялся кататься по траве. Братья Смит и остальные танцоры не отставали: половина из них прыгнула ласточкой с крыши и теперь дружно завывала, вторая половина уронила на себя оконные рамы, кирпичи из дымохода или штабель досок и лишь уныло кряхтела. В конце концов Скот Возчик оглядел придирчивым взглядом здорового глаза получившуюся команду инвалидов и заявил:
  - Отлично! Пошли покажемся.
  Постанывая на ходу, хромающая бригада отправилась к Катрин, которая приладила себе гамак меж двух деревьев неподалёку. По пути они старались создавать максимально возможный шум, посему ничуть не удивились, когда обнаружили юную ведьму на середине пути.
  - Привет, ребята, - взмахнула она рукой.
  - Ох, Катрин, привет, - завыл Возчик, показывая на лиловый заплывший глаз. - Смотри, что со мной приключилось.
  - Не слушай этого симулянта, - проковылял вперёд Кровельщик, - сам специально на доску напоролся, а теперь жалуется. Я вот вообще с крыши упал.
  - Как же, упал он! - укоризненно заявил Гальта Смит. - Полчаса высматривал, откуда легче упасть, а сверзился с таким стуком, что я оконную раму на себя опрокинул.
  - Ага, на себя, - обиженно прогудел Церн. - На себя любой дурак опрокинет, а на меня-то зачем? Я теперь с такими синяками да шишками неделю работать не смогу, а ещё руку вывихнул. Брат, называется.
  - Так, всем тихо! - объявила Катрин, ехидно посмеиваясь. - Ушибленные направо, с вывихами - налево, вывихнуто-ушибленные - стойте как стояли.
  Толпа разбрелась на три небольших скопления. Катрин подошла к работникам с вывихами, закатала рукава и принялась вправлять конечности, приговаривая:
  - Ничего тут и не было, иди назад... Не вой, Церн, оно у тебя так и было. А у тебя, Гордо, вообще ещё лучше, чем раньше - не понимаю, чем ты недоволен... Кровельщик, с этой крыши бесполезно падать, в следующий раз попробуй сигануть с нянюшкиного дома... Ну и дела... Вроде всё, ребята, больничный вам не полагается.
  - Катрин! - окликнули девушку, едва она закончила лечебные процедуры.
  Она оглянулась и увидела Шона Ягга, облачённого почтальоном. Раскрасневшийся парень пробирался через лес к бывшему дому мадам Аскетти. В руках он нёс большой конверт со штампом королевской почты Анк-Морпорка и кучей марок со всех сторон.
  - Тебе письмо, - выпалил Шон, протягивая начинающей ведьме загадочный конверт.
  Катрин взяла его в руки и стала пристально разглядывать.
  - Так-так... Почта Анк-Морпорка, почтовое отделение Охулана - видимо, там письмо потерялось. А, вот, нашли и отправили в Сто Гелит - самим в Ланкр тащиться было недосуг. Сто Гелит, само собой, тоже поставил штамп, и, наконец, руку приложил и Ланкр. Та-а-ак... Симус Ветровоск, Эрл Ветровоск... Кто ж так криво пишет? Ладно, чем там всё кончается? Ройлен Траймон-младший, Элизабет Экклз, дочь - Катрин. Ого, вот это поворот! Будем разбираться. Спасибо, Шон!
  Шон Ягг дотронулся до форменной фуражки и отправился обратно. Разочарованные строители тем временем осматривали недавно вывихнутые руки и ноги и понимали, что теперь они полностью здоровы. В скором времени к ним присоединились их коллеги с ушибами и подбитыми глазами: мази, запас которых Катрин держала неподалёку от стройки, давали такой быстрый эффект, что всё заживало, как на собаке. Вот и глаз Возчика уже раздосадовано смотрел на мир, точнее, на Ткача. Тот, в свою очередь, с недоумением рассматривал свои кулаки - неужто силу потерял? Потом немного подумал и с облегчением выдохнул: сила-то осталась, просто хитрости как не было, так и нет.
  - Вот и всё, - радостно подытожила девушка в чёрном платье, - вы все здоровы. Будьте осторожнее.
  - Спасибо, Катрин, - раздался хор печальных мужских голосов. - Что бы мы без тебя делали.
  - Уж точно вы бы меньше работали, - заявила ведьма, - вам надо немного отдохнуть.
  В итоге хоровое пение сделало то, что не удалось тяжёлым травмам: молодые строители были распущены по домам на два дня. По возвращении оказалось, что каждый так сильно хотел побыстрее закончить работу, что дом был уже практически готов. Оставалось лишь покрасить пару стен, доделать оконные рамы и закончить крышу, а внутри и вовсе был идеальный порядок. Отдохнувшие артисты и семейство Смит принялись за дело с воодушевлением и сделали даже больше - вполне исправный дымоход оказался полностью обновлённым руками Лайонела Смита.
  Спустя месяц дом Катрин Ветровоск стал одним из самых роскошных ведьминских жилищ в Овцепикских горах, уступая разве что особняку нянюшки Ягг в столице Ланкра. Когда отремонтировали два этажа и перестелили крышу, под ней нашёлся ещё один этаж, который, естественно, тоже был отремонтирован. Массовых травм больше не случалось, работа шла быстро, поэтому заселиться в новое жилище удалось ещё до осени.
  Вспоминая добрым словом своё ученичество, Катрин постаралась обустроиться с максимальным комфортом. Перво-наперво народный ансамбль "Моррис" выкосил две удобные тропинки: от её дома до хижины матушки и от её дома до столицы Ланкра. Вдоль каждой из этих тропинок аккуратно стояли столбики со стрелками, указывающими направление - времени, конечно, такое чудо дизайна отняло много, зато можно было не вздрагивать от мысли о необходимости обновлять зарубки на деревьях, чуть только снег припорошит дорогу. Правда, эти тропинки молодой ведьме приходилось самостоятельно обновлять летом и расчищать зимой, но это она поняла уже значительно позже. Ещё Катрин забрала себе добытый Церном в Крулле шар - невзирая за скепсис матушки Ветровоск, он оказался удобной вещью. Ведьмы Овцепикских гор для наблюдения пользовались, по большей части, блюдцами с водой, матушка и вовсе принципиально смотрела только через них, но её ученице почему-то хотелось дышать, отчего вода жутко рябила и не давала ничего разглядеть. Поговаривают, что однажды матушка наблюдала за неким купцом полчаса, при этом вода ни разу не зарябила. Катрин могла поручиться только за двенадцать минут с четвертью, но всё равно недоумевала, как можно не дышать столько времени. Шар же снимал все проблемы, главное, чтобы не запылился. Единственный его минус заключался в том, что он передавал не только изображение, но и особо едкие запахи, так что, пока матушка спокойно наслаждалась картинкой, юная ведьма чихала и отплёвывалась. "Вот и для чего в этот момент дышать, если всё равно дышишь всякой дрянью?" - неоднократно спрашивала наставница, но ответ "Всё равно ж задохнусь, так хоть с удовольствием" её всякий раз раздражал.
  Шар девушка пристроила на каминной полке, ещё выше повесила часы. Как и полагается ведьме, хотела выбрать самые древние, но с одним условием: без боя и кукушки. Не то чтобы в Ланкре не умели делать часы, просто и то, и другое напоминало звуки нашествия врагов, причём, в случае неудачной кукушки, ещё и нетрезвых. А душа молодой Ветровоск, почувствовавшая лёгкий бриз независимости, настойчиво требовала тишины.
  За той самой тишиной Катрин направилась в лавку Эдварда. Тот был лучшим часовщиком Ланкра и ещё немалой части Овцепикских гор, за свои золотые руки получив прозвище Волшебник Времени. С юных лет он пошёл в подмастерья к старому часовщику из Сто Гелита и за каких-то четыре года научился искусству ремонта. Ещё через десять лет Эдвард начал создавать свои шедевры, а потом вернулся в Ланкр и открыл небольшую лавочку, в которой можно было найти настенные, напольные, наручные и любые другие часы, а сломанные ходики именно здесь обретали вторую жизнь.
  Иными словами, со своей проблемой молодая ведьма могла прийти только к Эдварду, благо, его лавка находилась на главной улице столицы, недалеко от дома нянюшки Ягг. Скрипнула невысокая деревянная дверь, звякнул колокольчик - и вот Катрин уже рассматривает тикающую братию на бревенчатых стенах.
  - Здравствуйте, госпожа Ветровоск, - привлёк её внимание Эдвард. - Ищете часы в новый дом?
  - Здравствуй, Эдвард. Ты прав: мне нужны часы, но немного необычные. Старинные, без боя и кукушки.
  - Так не бывает, - растерянно ответил мастер, - старинные часы ведь для чего нужны были? Графов там пугать до полусмерти, убийц наёмных и прочий сброд. Так что в них кукушка самая забористая, а уж бьют - заслушаешься! Такие часы без звука - что укипаловка без градуса: сам себе не купишь, да и не нужны никому.
  Катрин на мгновение задумалась.
  - Чем же мне украсить новый интерьер?
  - Раз интерьер новый, то и часы должны быть новыми, - резонно ответил Эдвард. - У меня как раз есть одна поделка - надёжная, удобная, а, главное, патриотичная.
  С этими словами мастер нырнул под прилавок и принялся чем-то шуршать и грохотать. В это время позади Катрин зазвонил дверной колокольчик, и в лавку Эдварда вошли ещё двое посетителей. Они спорили на ходу.
  - Эсме, не думаешь же ты отказать девочке в такой мелочи? - прощебетал голос нянюшки Ягг. - Она достаточно умна, чтобы разобраться без нашей помощи.
  - Гита, я должна быть уверена, - отрезала матушка Ветровоск, - поэтому она возьмёт только те часы, которые я ей подобрала, и никаких других.
  - Ты несправедлива к ней, - покачала головой нянюшка.
  - Отнюдь, - промолвила матушка. Всем вокруг показалось, что в этот момент стены покрылись инеем.
  Тем временем Эдвард закончил рыться на полках и извлёк круглые плоские часы около полуметра в диаметре с гербом Ланкра посередине. На светло-коричневом фоне выведенные чёрной тушью цифры буквально бросались в глаза, а крупные резные стрелки можно было увидеть даже из Охулана.
  - Самые тихие часы в королевстве! - гордо произнёс мастер Эдвард. - Никакой кукушки, не бьют - сами видите, бить тут нечему - даже стрелки не скрипят!
  - Отличная работа, Эдвард, - протянула из-за плеча Катрин матушка Ветровоск, - я возьму эти часы.
  - Да, госпожа Ветровоск, - испуганно закивал головой часовщик.
  - Нет, Эдвард, я возьму эти часы, - твёрдо заявила Катрин, глядя на матушку в упор.
  - Да, госпожа Ветровоск, - совсем растерялся мастер, переводя взгляд с одной ведьмы на другую.
  - Матушка, но дом теперь мой, и я могу выбрать себе что угодно, - принялась спорить Катрин.
  - Эти часы мои, и это не обсуждается, - закрыла тему пожилая ведьма. - Тебе нужны другие.
  - Может быть, сейчас я уже в состоянии понять, что мне нужно?! - взорвалась девушка.
  - Когда-нибудь, разумеется, будешь. Но не сейчас, - парировала матушка. - Пока что у меня есть для тебя неплохие часы, надеюсь, ты их примешь. А ты, Эдвард, всё-таки заверни мне эти.
  Последнюю фразу матушка буквально выкрикнула. Эдвард вышел из оцепенения и принялся проворно заворачивать спорные часы в бумагу. Через пару минут они были в руках необычной клиентки.
  - Благодарю, Эдвард, - кивнула матушка, направляясь к выходу.
  - Да-да, всего хорошего, госпожа Ветровоск и госпожа Ветровоск, - затараторил вслед часовщик.
  Матушка сдержала своё слово и взамен часов Эдварда прислала ей массивный свёрток со старинными ходиками - то, что и нужно было в таком доме. Итак, Катрин приладила крупные резные часы над камином в гостиной. Ей не верилось, что они, такие величественные и древние, действительно не бьют, и внутри у них не прячется внушительных размеров кукушка, способная чуть свет завопить, словно отряд разбойников. То ли матушка слукавила, то ли Эдвард ошибся - ночь покажет.
  Ведьма отошла от камина и взглянула на часы издалека. Потом подошла снова, посмотрела справа, слева, снизу - всё бы хорошо, но...
  - Что-то они мне напоминают, - с подозрением в голосе буркнула она.
  Как ни странно, ни этой ночью, ни следующей они не издали ни звука. "Матушка действительно знает толк в старинных вещах", - подумала Катрин, высматривая на улице сову. Та коротко ухнула и слетела на подоконник третьего этажа, прямо к изголовью кровати. Приманив птицу, девушка приняла удобную позу и закрыла глаза. Сейчас можно расслабиться и полетать. Она давно мечтала увидеть весь Диск глазами птицы, когда никто не будет отвлекать, когда с утра не надо будет идти собирать травы, а всю ночь можно будет провести в своё удовольствие. Она хотела ощутить свободу в полной мере, и теперь ей это удалось. Сова расправила крылья, взмыла в небо и понеслась навстречу ветру.
  Катрин гнала сову всё дальше и дальше, в закатные огни, к Пупу, а, быть может, и ещё дальше - через Пуп к Краю. Она не знала, как далеко удастся улететь, но перед глазами простирался лес, над головой сияли звёзды, а впереди манили к себе горы. Сова то опускалась в поисках пищи, то вновь взмывала к облакам, не ощущая ни тревог, ни сомнений. Все эти дали были словно созданы для неё...
  - БУМ! Чпок... Дилинь-дилинь-дилинь, - внезапно раздалось в мозгу птицы.
  Катрин чудом заставила себя не запаниковать, в то время как её тело на кровати чуть не подпрыгнуло. Она оглядела совершенно дикие леса на предмет источника шума. Бесполезно: звук явно шёл из дома.
  - БУМ! Чпок... Дилинь-дилинь-дилинь, - раздалось снова.
  Сова бросила взгляд вниз: буквально в трёх метрах впереди мерцал столб, обозначающий точку невозврата для Заимствующих овцепикцев. С этой стороны столб был самым отдалённым - до Пупа оставалась всего какая-то пара километров. Усилием воли Катрин заставила птицу заложить такой вираж, что даже голова закружилась, но столб перестал приближаться.
  - БУМ! Чпок... Дилинь-дилинь-дилинь, - напомнил о себе звук.
  Ведьма поспешила домой, ориентируясь только по памяти птицы. Грохот и звон не давали покоя, с каждым взмахом крыльев становясь только громче. Наверное, около её особняка уже собрались все жители Дурного Зада, как минимум, а то и Ближние Выселки тоже сбежались.
  - БУМ! Чпок... Дилинь-дилинь-дилинь.
  Удивительно, но королевство мирно спало, даже около свежеотремонтированного дома никого не было. Сова влетела в открытое окно и приземлилась на подоконник. Катрин резко села в постели, пытаясь отдышаться и сообразить, откуда идёт звук. Наконец, до неё дошло: это часы! Те самые, которые мерно тикали три дня подряд, вдруг прорвало на четвёртые сутки. Причём прорвало качественно: было не до подсчётов, но пробили они никак не меньше пятидесяти раз.
  Чувствуя, что этот звук скоро поднимет на ноги весь лес и преодолевая желание полететь, Катрин подбежала к часам и попыталась открыть их. Внезапно они замолкли, лишь из окошка для кукушки выскочила резная деревянная фигурка волшебника, постучала Катрин по лбу и басовито осведомилась:
  - Ку-ку?
  - Ку-ку, приятель, ты совершенно прав, - ответила ему девушка.
  Волшебник укоризненно посмотрел перед собой и снова скрылся в окошке. Медленным шагом Катрин вернулась на свежий воздух, держа в руках два блюдца - с едой и питьём для совы. Опасливо глядя на недальновидную ведьму, птица спорхнула с подоконника и принялась поглощать припасы. Хозяйка дома тем временем села на ступеньки крыльца, пытаясь справиться с дыханием. Свобода могла обойтись ей слишком дорого.
  
  ***
  
  В хижине матушки Ветровоск было необычайно многолюдно - к ней на чашку чая одновременно заглянули нянюшка Ягг и Катрин. Тем не менее, во время чаепития не было слышно ни разговоров, ни смеха: опытные ведьмы с любопытством наблюдали за своей младшей коллегой, в то время как та откашливалась, изучала потолок, сосредоточенно жевала печенье, морщила лоб - словом, явно хотела спросить что-то важное и прикидывала риски.
  Нянюшка Ягг не выдержала первой.
  - А как идут дела у нашей младшенькой? - добродушно поинтересовалась она. - Говорят, ты окончательно переселилась в дом старой мадам Аскетти.
  Юная ведьма поперхнулась чаем.
  - Нор... кхе-кхе... мально, нянюшка. Кха-кха... дом - высший класс, - выдавила она, одновременно показывая руками, насколько удачно вышел дом.
  - Я так и знала - братья Смит не подведут, - заявила нянюшка, - а уж наш ансамбль - прирождённые строители.
  - Станешь строителем под чутким руководством, - пробормотала матушка Ветровоск. - Но привело тебя сюда не это.
  Катрин чуть было снова не поперхнулась, но вовремя сдержала порывы организма и смекнула: лучше выяснить всё здесь и сейчас, чем потом, будучи прижатой к стене.
  - Матушка, - неуверенно начала она, отхлёбывая из чашки, - я бы хотела спросить тебя о часах.
  - А что с ними? - мягко уточнила матушка. Нянюшка насторожилась.
  - Видишь ли, - попыталась объяснить Катрин, - ты говорила, что они не издают звуков. Сначала так и было, но вчера они чуть не перебудили всё королевство!
  Брови матушки взметнулись вверх, она резко опустила чашку на блюдце, едва не пробив стол. Нянюшка всплеснула руками и выплеснула чай, но вовремя ухитрилась поймать его обратно в чашку.
  - Что-то не так? - растерялась Катрин, переводя взгляд то на одну ведьму, то на другую.
  - О боги! - Гита Ягг совладала с чаем и с голосом. - Ты всё-таки это сделала?
  - О чём ты, нянюшка? - невинно прощебетала девушка. - Ничего я не делала, никого не трогала, спала.
  - Ничего не делала? - со стальными нотками в голосе переспросила матушка.
  - Н-ничего, - покачала головой Катрин.
  - Ты, Эсме, хоть бы врать её научила между делом, - усмехнулась нянюшка.
  Матушка Ветровоск поднялась со стула, встала во весь рост, поправила шляпу и рявкнула:
  - Если ничего не делать, эти часы никогда не будут бить! Ты, верно, не заметила, но они всё время висели в твоей комнате и ни разу не ударили!
  Тут Катрин поняла, почему часы показались ей настолько знакомыми: несколько лет они висели в той комнате матушкиной хижины, где жили ученицы. Но и впрямь - они ни разу не били, не говоря уж о том, что деревянный волшебник в них всё это время находился в беспросветном отпуске. Девушка призналась самой себе, что окончательно запуталась, а соврать больше не удастся.
  - Да, я действительно на днях несколько переборщила кое с чем, - призналась она, - но при чём тут эти бешеные часы?
  - Они называются часами Заимствователя, - объяснила матушка. - Если при Заимствовании ты не надеешься на себя, то просто вешаешь их в своём доме - они устроят хороший концерт, когда ты приблизишься к точке невозврата или начнёшь терять себя.
  - А ещё говорят, - добавила нянюшка, - что их создатель хотел, чтобы кукушка спрашивала у такого болвана, дорога ли ему жизнь, но так и не придумал, на каком языке. Спрашивает?
  - Гита, это полная чушь, - ответила матушка.
  - Матушка, - снова обратилась Катрин, пока ведьмы не принялись спорить, - а ты знала вот про это?
  Она протянула лист, присланный из Анк-Морпорка. На него было аккуратно перенесено генеалогическое древо из архива Незримого университета.
  - Догадывалась, - матушка расправила лист и разложила его на столе.
  - Как не догадаться! - воскликнула нянюшка, разглядывая переплетения родственных линий. - Вся суть Ветровосков - это голубые глаза, жуткое везение и доброе сердце, скрывающееся за желанием кого-нибудь убить. У нашей Катрин всё это есть, не так ли, Эсме?
  - Истинно так, - кивнула матушка, - особенно везение.
  Катрин выяснила всё, что хотела. Кроме того, она смутилась и покраснела до корней волос - пожалуй, не надо было так уж подробно рассказывать о своих подвигах. Выждав момент, когда её наставница вышла проверить ульи, она торопливо попрощалась с нянюшкой Ягг и постаралась уйти незаметно. Девушка бесшумно проскользнула к выходу, однако в дверях хижины матушка Ветровоск обернулась и спросила:
  - Волшебник до сих пор бьёт прямо в лоб?
  - Ещё как! - с жаром ответила Катрин.
  Несколько мгновений они смотрели друг на друга в упор, затем матушка с расстановкой произнесла:
  - Тогда я надеюсь, что ты учтёшь это на будущее.
  Катрин улыбнулась, пробормотала "Спасибо за урок" и зашагала в сторону дома по утоптанной братьями Смит тропинке. Матушка вернулась в хижину.
  - Скверно, что у неё пока нет практики, - подытожила она всю беседу.
  Нянюшка только махнула рукой и усмехнулась.
  - Практика, Эсме, никуда от неё не денется. Поговаривают, что юная Рамона Смит вот-вот родит первенца, и я готова поставить пинту пива на то, кто будет принимать роды.
  
  ***
  
  В воздухе пахло ранней весной и свежим деревом, из широких окон был виден бледно-жёлтый ранний месяц. Весело потрескивали дрова в камине, над которым был накрепко пришпилен лист пергамента, испещрённый именами и линиями. С кресла-качалки встала невысокая стройная фигура, подошла к камину и протянула руки к огню. Яркое пламя отражалось в голубых глазах и поблёскивало искорками в русых волосах, выдавая раннюю седину. Фигура пару минут постояла у огня и вернулась обратно в кресло. Армейские ботинки, чёрное платье, воротник-стойка - всё выдавало не слишком консервативную ведьму. Стояла тишина, только старые часы мерно отсчитывали секунды. В аккуратно убранной комнате сидела молодая, но уже вполне самостоятельная ведьма Катрин Ветровоск, ожидая своего первого посетителя
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"