Неженец Нина Александровна : другие произведения.

Новое Небо

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.24*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как жить дальше, если тебя бросил муж, ты можешь оказаться на улице и всё летит под откос, да ещё и сваливается вдруг из ниоткуда этот невозможный новый жилец, от которого голова идёт кругом? Когда ты просила у небес дать тебе новую жизнь, ты же имела ввиду немножечко не это! А как жить дальше, если ты ещё даже не умер, но всё равно уже попал на тот свет, кроме багажа из проблем у тебя с собой ничего нет и даже твою профессию здесь ещё не изобрели? Когда ты просил у небес закончить как-нибудь твою старую жизнь, ты тоже думал о чём-то не том. Но - Судьба сделала финт ушами и теперь вы вместе, нравится тебе это или нет. Надолго ли, или, может быть, навсегда? Не так-то это и просто - начинать сначала, преодолевать границы возможного, искать себя и находить рядом с собой другого. Но ведь если звёзды загораются, значит, это кому-нибудь нужно? Теперь в твоей жизни ясно только одно - вас обоих ждёт новое небо над головой.
   Октябрь 2021: автор внезапно отдуплился, куча новых глав, регулярное выкладывание продолжается.
   Добавились главы с 18 по 24.
   1 ноябра: глава 25.
  
  
   В более удобной форме книгу можно прочитать на сайте Литнет. Там обновления чаще (удобнее выкладывать) и можно скачать файл книги для чтения на телефоне/планшете. Новое Небо на Литнет
  
  
  
  
  
  обложка [Нина Неженец]
  
  
  
  
  А между мною и тобой -
  века,
  мгновенья и года,
  сны и облака.
  
  Р. Рождественский
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
   Проклятый трактор во дворе по-прежнему копал эту жуткую яму. Иногда мне казалось, что раскопки будут длиться до тех пор, пока я не отдам богу душу и меня прямо в ней и зароют, в этой яме, так никогда и не докопанной до конца. В более оптимистичные дни - когда на меня накатывало настроение под названием "а хрен вам" - я думала о том, что в яме скорее закопают кучу Вадиковых денег, чем меня, и даже принималась сожалеть, что не уговорила его в своё время сделать прыжковую зону в будущем бассейне. Её ведь копать нужно было бы еще глубже, а это еще одна увесистая куча закопанных в землю денег, которые уже не достанутся этой его Маришке. 
   А чем меньше денег достанется после меня этой двуличной змее, тем лучше. 
   Впрочем, такое настроение находило на меня в последнее время чем дальше, тем реже, а тоска и депрессия, наоборот, занимали все больше и больше моего времени. Даже на работе я уже так достала всех своей кислой рожей и новоприобретенной привычкой плакать в туалете, что Катька (моя лучшая подруга и по совместительству начальница) в итоге придумала, как сплавить меня в бессрочный отпуск. Хоть он был и не оплачиваемый - но зато с сохранением места, и я была ей за это очень благодарна. Пока пучины тоски меня совсем не поглотили, я даже писала ей по паре материалов в неделю, в качестве внештатника под псевдонимом, чтобы не смущать лишний раз бухгалтерию моими сложными отпусками и прочими душевными перепетиями. Они их и так уже не первую неделю со смаком обсуждают. 
   Оплаченные отпускные дни я почти все потратила разбираясь с судом и разводом, да так и не разобралась - хоть детей у нас и нет, но зато совместно нажитого имущества вполне достаточно, и уж не знаю, то ли Вадик купил судье какой-то особо элитный коньяк, то ли я родилась под особо счастливой звездой, но нам дали срок в три месяца на примирение и восстановление ячейки общества. Версию с коньяком я отвергнуть не могла по той простой причине, что отпущенное нашей ячейке "примирительное" время Вадик принялся тратить на примирение меня с идеей, что бумажки надо подписывать не глядя и все подряд, а своё жилье и машина мне вовсе даже совсем не обязательны. 
   И даже не смотря на это мне иногда казалось, что наш развод закончится быстрее, чем выкопают яму... Бассейн этот мы ведь планировали и выбирали вместе, довольно долго, и кто же знал, что после заключения договора на строительство нашей голубой мечты в постели моего благоверного мужа вдруг найдется его секретарша... Уж кто угодно, кроме меня. Вот секретарша скорее всего знала, да. Зуб даю, что ей надоело слушать отговорки почему меня нельзя бросить вот прямо сейчас и она решила как-нибудь ускорить процесс.
   И вот теперь у меня во дворе копали этот чертов бассейн, то ли как последнюю дань от будущего бывшего мужа, то ли как вечное мне напоминание о рухнувших мечтах (за какие ши-ши я его буду обслуживать, интересно?), и я каждый божий день вынуждена была на это смотреть. Стройка затянулась надолго потому, что Вадик пытался её как-нибудь отменить и вернуть деньги, и по этому поводу была даже кратковременная судебная тяжба между ним и фирмой, строящей бассейн, но фирма ничего не нарушала и совершенно не виновата была в том, что Вадик трахал секретаршу чуть ли не на глазах у жены и теперь то ли уже разводится, то ли всё еще не хочет - поэтому фирма суд честно выиграла и бассейн остался там же, где и был. Точнее, где будет. 
   Чертов Вадик. Чертова Маришка. Чертовы гастарбайтеры, которых я сто раз просила не долбить в дверь ногами посреди бела дня, а молча заходить в гостевой туалет через гараж!
   Пришлось искать уличные шлёпанцы и тащиться открывать дверь.
   Несмотря на весеннюю погоду, на улице оказалось недостаточно тепло и вместо шлёпанцев надо было, видимо, искать уличные штаны...
   На крыльце обнаружилось двое испачканных в земле рабочих, что-то взволнованно обсуждающих между собой на своем непонятном мне языке - я, к стыду своему, даже не знала, какой точно они национальности - и от волнения забывших перейти обратно на русский, когда стали объяснять мне, что именно у них произошло. На заднем плане во дворе застыл экскаватор, задрав к небу желтый ковш, а вокруг него царило явное оживление среди оставшихся на месте еще двоих рабочих.
   Тем временем, то ли отчаявшись донести до меня что-либо разумное, то ли озарившись новой светлой идеей, один из работников цапнул меня за рукав халата и потащил в сторону стройки века, ничуть не гнушаясь прокладывать наш общий маршрут прямо по моим же заколосившимся клумбам. Я еще только раскрыла рот, чтобы выразить ему всю степень моего возмущения по поводу такого поведения, как мы уже были на краю котлована и кто-то взволнованно тыкал пальцем вниз, повторяя на ломаном русском:
   - Хозяйка, смотри какой вещь нашли!
   Я стояла на краю и тупо пялилась в яму.
   В яме из грязи торчала наполовину откопанная здоровенная хреновина, по форме сильно напоминавшая какой-нибудь египетский саркофаг, сто раз виденный мною по телевизору. Что это за штука такая конкретнее сказать было сложно, так как она вся была облеплена комьями земли. В яме суетился водитель экскаватора, вероятно докопавшийся ковшом до этой штуки и спустившийся с лопатой посмотреть поближе, не водопроводная ли (а то и, не дай боже, канализационная или газовая) труба ему там попалась. А когда он её, эту штуку, слегка откопал, то сразу стало понятно, что это ни разу не труба...
   Только мне этого для счастья и не хватало, выкапывать из бассейна реквизит со съемок "Звездных врат". 
   Следующие час или полтора мы вместе с рабочими решали, что с этой штукой делать дальше. Один из мужиков поведал длинную историю, из которой я поняла, что однажды он работал на стройплощадке, где на глубине нескольких метров тоже нашли какие-то древние то ли захоронения, то ли развалины. И когда застройщик решил это все по тихому выкопать и выбросить, то откуда ни возьмись раздулась жуткая буча с корреспондентами и целой государственной комиссией, всем круто давшей по мозгам. 
   Никто из присутствующих не был уверен на все сто процентов, но вроде как о таких находках положено было куда-то сообщать, только никто не знал, куда именно и как это вообще делается. Я попыталась найти что-нибудь в интернете и только еще больше запуталась: ведь у меня в будущем бассейне не клад из монет нашли, который положено сдавать государству, и не какую-нибудь там древнерусскую бересту с матерными надписями, которую можно сдать в музей, а вообще непонятно что!
   Единственное, что я поняла твердо - если молча выкопать и оттащить "саркофаг" на свалку, и кто-нибудь потом об этом узнает, то самое радужное на что я могу рассчитывать, это крупный штраф. Поэтому я решила, что лучше не рисковать и находку с участка никуда не вывозить. А поскольку дело было к тому же еще и в пятницу к вечеру, то эта штука должна была провести в моем дворе как минимум выходные, пока я не найду, кто вообще должен заниматься археологическими находками и как до этих людей добраться.
   Потом мне пришло в голову, что вот когда Тур Хейердал раскапывал какие-то исторические развалины под Таганрогом, то на них все дышать боялись, держали под навесами и даже лопатами не пользовались, так боялись что-нибудь там случайно повредить. А мало ли сколько лет может быть этой моей находке, вдруг на выходных на неё пойдет дождь или еще чего-нибудь ей сделается, а про меня потом будут в газетах писать, что я по дурости испортила что-нибудь особо ценное для мировой науки. 
   Поэтому-то мой "саркофаг" (к которому я за время раздумий и длительного сложного подъема его из ямы как-то даже мысленно привязалась и уже представляла, как буду давать о нём интервью центральному телевидению, и какое платье для этого надену) осторожно облили из шланга, чтобы размягчить налипшую землю, поскребли щетками для чистки пола и почти к самому концу рабочего дня торжественно задвинули мне в гараж. 
   Очищенный от грязи, предмет пуще прежнего напоминал саркофаг - немногим более двух метров длиной, шириной он был с человека, выставившего в стороны согнутые в локтях руки, а высотой доставал мне до середины бедра. Поверхность светлого цвета и на ощупь прохладная, хотя из чего эта штука сделана, я так и не поняла. Ясно только, что не из камня - весила она значительно меньше, чем глыба гранита или мрамора такого же размера, и долгий подъём находки объяснялся скорее тем, что её нужно было так подкопать, чтобы запихнуть в ковш экскаватора и при этом еще не повредить. 
   Ну, а чтобы отмыть её потребовалось еще больше часа - в менее отмытом состоянии совать эту хрень в свой чистый гараж меня не заставил бы никакой штраф.
   За всей этой возней и день закончился, я попрощалась с рабочими и, взяв в спальню пару бутербродов, пошла ковыряться в интернете в надежде найти какую-нибудь информацию о том, наследие какой такой затонувшей Атлантиды могло бы найтись на глубине нескольких метров в земле обычного подмосковного поселка, да так и заснула с ноутбуком в постели.

* * *

   Проснулась я посреди ночи от какого-то громкого непонятного звука. Сначала я подумала, что опять забыла поставить телевизор на таймер и меня разбудили звуки очередного боевика, но когда продрала глаза, выяснилось, что телевизор выключен и совсем не виноват, а за окнами непроглядная темень - до рассвета еще долго, значит, соседи с большим громким джипом тоже ни при чем.
   Тут звук повторился и мне стало слегка не по себе, так как я в своей жизни насмотрелась достаточно триллеров и фильмов ужасов чтобы знать, что происходит с наивными неосторожными героинями в пустых домах посреди ночи, когда раздаются какие-нибудь зловещие звуки из подвалов и гаражей. А мой зловещий звук шел явно с первого этажа дома, и я даже машину стиральную на ночь не включала, чтобы она могла так внизу тарахтеть. Я включила свет в спальне, накинула халат и вышла на лестничную площадку, где тоже немедленно включила весь доступный свет и настороженно замерла у верхних перил. 
   Звук повторился снова. Больше всего он напомнил мне ситуацию, когда один из Вадиковых нетрезвых гостей закрылся в туалете, а потом не мог отпереть замок и принялся ломать дверь, со всей дури бухаясь об неё плечом. 
   На этой мысли мне стало совсем не по себе, потому что ломать двери в моем доме было некому, да и сигнализация бы сработала...
   В эту секунду моё "не по себе" перешло уже в панический ужас: я подумала, что сигнализацию с вечера включить забыла, и если кто-то прямо сейчас и вскрывает мои двери, то по тревоге никакая охрана ко мне не поедет. А чтобы вызвать охрану, нужно либо набрать код на пульте управления сигнализацией, либо позвонить по телефону.
   Который я тоже оставила вечером где-то внизу, когда брала в кухне зарядку от ноутбука.
   Поэтому, что бы там где ни происходило, мне нужно побыстрее и понезаметнее спуститься на первый этаж и вызвать охрану и милицию, а потом где-нибудь закрыться и ждать, пока они приедут. Хотя, незаметно уже вряд ли получится - я же ведь свет повключала по всему этажу, с улицы его прекрасно видно... В который уже раз пожалела, что так и не заказала себе тот "полицейский фонарик-электрошокер", спам о котором мне периодически приходил. С ним я бы чувствовала себя намного спокойнее, спускаясь по ступеням и заглядывая в темные комнаты первого этажа. 
   Спустившись, я тут же поняла, что странный звук идет не от входной двери, а со стороны гаража, и если кто-то во что-то и лупит, то не во внутреннюю дверь, отделяющую его от жилой части дома. Какой-то идиот пытается таким странным образом вскрыть ворота, чтобы угнать мою машину? 
   Вместо того, чтобы искать телефон или пробираться к пульту сигнализации, я подкралась к двери гаража и приложила к ней ухо, пытаясь понять, что там происходит. Когда я потом пыталась для себя понять, за каким хреном меня понесло в гараж, то даже для самой себя объяснить это было сложно - я была почти уверена, что меня собираются грабить, а может быть даже и убивать, но против всякой логики, здравого смысла и даже инстинкта самосохранения все равно приоткрыла дверь, чтобы взглянуть хоть одним глазком да хоть в маленькую щёлочку! Конечно, чтобы оправдать собственный идиотизм в своих же глазах я потом свято уверилась, что кроме громкого "бух!" слышала еще и чей-то стон, но так оно было на самом деле или нет, теперь уже без разницы.
   Потому что в тот момент я всё же приоткрыла дверь и заглянула в гараж.
   Ворота были закрыты и даже, оказывается, на сигнализации - красный огонек бодро горел на стенной панели. Это меня сразу же сильно успокоило, потому как если бы кто-то лупил снаружи по воротам гаража с такой силой, что я за закрытыми дверями услышала бы этот звук в своей спальне с другой стороны дома, то уж сигнализация-то бы и подавно сработала. Но если никто не пытается добраться до моей машины, то откуда взялся этот звук?
   И, словно в ответ на мой не высказанный вслух вопрос, "саркофаг" у ворот сотряс глухой, но при этом почему-то очень громкий звук удара, и крышка подалась вверх. То, что там вообще есть крышка, я до этого даже не понимала. Как и то, что подалась она видимо уже тоже не впервые, ибо после первого небольшого движения крышка буквально распахнулась вверх, как дверца положенного "на спину" деревенского сортира, да так в этом положении и застыла.
   А я застыла на ступеньках, не в силах пошевелиться от потустороннего ужаса.
   Потому что из откопанного накануне в моём будущем бассейне таинственного "саркофага", освещённого узким лучом света из приоткрытой мной двери, по локоть показалась бледная человеческая рука и бессильно свесилась прямо через бортик.

* * *

   Пока я тихонько сползала по стеночке, рука втянулась обратно в "саркофаг", внутри произошло некое шевеление и над краем показалась коротко остриженная белобрысая голова, за ней - рука и нога, оказавшиеся явно мужскими, а потом и всё остальное тело с большим трудом перевалилось через край и шлепнулось на пол с противным мокрым звуком. 
   Мужик был молодой и в чём мать родила.
   Причём, подумала я, вполне может быть, что выражение "в чём мать родила" в данном случае можно применить как нельзя более буквально: он был весь покрыт какой-то субстанцией, как всяких новорожденных монстриков показывают в кино. И эта субстанция, подозрительно напоминающая слизь, немедленно принялась растекаться по моему чисто вымытому гаражу. Видимо, слизь эта попала к нему даже в дыхательные пути, потому как едва привстав, парень немедленно надсадно и мокро закашлялся, сплевывая слизь прямо в лужу на мой уже не особо чистый пол...
   Я сидела попой на ступеньках, смотрела, как он пытается откашляться, и совершенно и абсолютно не знала, что мне положено в такой ситуации сделать. 
   В голове метались обрывки воспоминаний о прочитанных книгах и просмотренных фильмах, в которых героини, столкнувшись с какими-нибудь ужасами, пришельцами из космоса и прочими потусторонними явлениями, начинали неистово визжать, временами переходя в ультразвук. Мне как ни странно визжать совершенно не хотелось, во-первых, потому что соседи меня отсюда всё равно не услышат, а во-вторых, я вообще никогда не визжала, даже пролетая вниз головой в кромешной темноте трубы аквапарка, когда все кругом орут, как резаные. Ещё одним вариантом было бы поспешное бегство, но я уже слегка отошла и панически куда-то бежать тоже не хотела. Да и чего это я буду по своему собственному дому бегать от человека, который вон даже вдохнуть со второго раза и то никак не может?
   Можно было бы сейчас встать, запереть дверь в гараж и вызвать милицию. Даже нужно было бы, пожалуй. Но на меня нашло какое-то отстранённое спокойствие - тем более странное после того, как я изрядно напугалась буквально минуту назад - и в этом спокойствии я подумала, что придётся ведь объясняться, откуда у меня в гараже взялся этот здоровенный гроб, и почему в нём был закрыт живой человек. 
   Я им конечно же скажу, что вчера его откопали на дне ямы для бассейна. А что отвечать, когда они спросят, не я ли его там же закопала предыдущей ночью? А если не я, то кто и зачем? Зачем вообще людей закапывают в бассейнах?
   Вряд ли этот парень сам, добровольно, закрылся в здоровенном ящике с целью быть закопанным где бы то ни было. Как он там вообще не задохнулся, кстати, непонятно... Может, был без сознания всё это время, потому и не сжёг весь кислород? Получается, что кто-то его насильно там запер и потом закопал. Или они - эти, которые закапывали - вообще думали, что избавляются таким образом от трупа... 
   Я понятия не имела, кто в наши дни занимается подобными вещами, и почему они выбрали такой странный "контейнер" а не обычный гроб, или, я не знаю, что - хотя бы дно реки с тазиком цемента, как в старые добрые девяностые? Но, может быть, это какие-нибудь сумасшедшие сектанты и им так положено - закапывать на чужих дачах трупы в церемониальных саркофагах? 
   Почему они выбрали для своих темных целей именно мой участок, меня - как ни странно - как раз не особенно удивило, потому что про эпопею с моей ямой знала вся округа и сумасшедшие сектанты вполне могли решить, что чего свою яму копать, когда уже есть готовая и её собираются залить бетоном... Ещё бы пару дней и этого закопанного мужика никто уже не нашел бы не только живым, но и мёртвым... А раз он не успел задохнуться, то скорее всего накануне его и закопали, вряд ли раньше.
   Честно говоря, прошлой ночью у меня в бассейне могли хоть Ленина прямо вместе с мавзолеем похоронить, я бы и не заметила. Вчера Вадик заезжал поскандалить, а заодно и забрать какие-то вещи, для которых у него образовалось место в квартире, и я, в общем, мягко говоря, после этого слегка так приобщилась к его бывшим запасам текилы... Бывшим и в том смысле, что они уже не его, и в том, что их количество с тех пор резко сократилось.
   В общем, итоги моих размышлений оказались не особо утешительными: пока я дрыхла мертвецки пьяная, как деревенский алкаш, какие-то маньяки закапывали у меня на участке потенциального мертвеца. Который, правда, оказался живой и уже даже кашлять почти перестал, а сейчас лежит себе в темноте на полу и хватает ртом воздух, не обращая на меня ни малейшего внимания - ну, я бы на его месте после такого приключения тоже бы не отвлекалась на всякие мелочи... Ну так вот, более или менее правдоподобную версию "откуда" и "как" я для себя уже придумала, но вот как милиции потом объяснять, что я не соучастница, так все-таки и не ясно. 
   Более того, а вдруг те, кто хотели убить этого человека, узнают, что он жив и решат довести начатое дело до конца? А заодно "доведут до конца" и меня, как главного свидетеля? А может, это и не сектанты никакие а вовсе мафия, откуда мне знать, кто там нынче людей закапывает и в каком виде, может, это у них такой специальный звукоизолированный гроб, может, в нём так живыми и закапывают, чтобы другим неповадно было, а в милиции есть своя "мохнатая лапа" и она меня возьмет за какие-нибудь места... На этом месте размышлений моя паранойа со здравым смыслом подрались не на шутку, но в итоге сговорились и решили, что милицию и скорую лучше пока не вызывать, а надо бы привести этого парня в чувство самой и выяснить, кто его решил похоронить и за что, и не грозит ли нам обоим продолжение банкета. 
   Поэтому я взяла себя в руки, осторожно встала, запахнула халат поплотнее и включила свет в гараже.

* * *

   Как только загорелся верхний свет, мужчина тут же спрятал лицо в сгибе локтя, с трудом перевернулся на бок и поджал ноги к животу. До этого он хоть и лежал на спине, но в темноте я его почти не видела, да и теперь тоже не особо разглядела, так как большую часть лица он спрятал, а кроме бледных боков и длинных ног особо ничего видно не было. Всё, что я рассмотрела, это что он молодой и очень худой, хотя далеко не дистрофик - мышцы чётко очерчены и хорошо развиты, как у человека, регулярно посещающего спортзал, вот только рёбра и прочие кости выпирают, будто он не в своей весовой норме. Волосы у него были светлого-русого цвета и не слиплись от покрывавшей всё тело субстанции только потому, что были острижены исключительно коротко. 
   Выглядел он так, как будто его кто-то с ног до головы, простите, обчихал. Я мигом вспомнила сцену с Атрейо в "Бесконечной истории", когда на него чихнула гигантская простуженная черепаха. Хотя ситуация для таких мыслей была совершенно неподходящая, я всё равно улыбнулась сама себе, осматриваясь в поисках чего-нибудь, чем мужчину можно было накрыть и вытереть. 
   Вспомнила о пляжных полотенцах и полезла рыться среди коробок, составленных у противоположной стены, а когда обернулась с большой махровой простынёй в руках, мужчина закрывал лицо уже ладонью и смотрел на меня сквозь щёлочку между пальцами, очевидно, пытаясь привыкнуть к яркому свету.
    Я попыталась улыбнуться ему максимально дружелюбно и подняла повыше свою купальную простыню.
   - С вами всё в порядке, не волнуйтесь, вы в безопасности! Я вас сейчас укрою, вы не переживайте, всё будет хорошо! - как можно более успокаивающе проговорила я, но моя речь вызвала, похоже, обратную реакцию: мужчина попытался отодвинуться от меня подальше, хотя тут же упёрся спиной в "саркофаг". 
   Я в два скачка оказалась рядом и набросила на него махровую простыню прежде, чем его перемещения позволили бы мне рассмотреть что-нибудь не то. Не то чтобы я стеснялась голых мужиков, но человеку и так потом вряд ли приятно будет вспоминать обо всей этой истории, а если еще и дура какая-то на него голого пялилась в такой неприятный момент... Мужчина нерешительно потянул на себя простыню и мы молча уставились друг на друга. 
   У него были большие светло-серые глаза и на вид по лицу лет двадцать пять, двадцать семь, во всяком случае, меньше тридцати. Чтобы прервать эти гляделки, я полезла обратно в коробку - там еще оставалось полотенце для волос, которое я тут же достала и протянула ему, продолжая старательно улыбаться. Мужчина поколебался несколько секунд, но полотенце всё же взял и медленно вытер им лицо, не сводя с меня настороженного взгляда. 
   Тут я впервые подумала, а чем же это таким он может быть вымазан и как я буду это всё потом отмывать и отстирывать.
   - Давайте я помогу вам встать и пойдёмте в дом, - предложила я, вспоминая, что мой гараж - всё же далеко не идеальное место для приведение в чувство жертв сумасшедших маньяков.
   "Жертва" так долго и молча смотрела на меня, что я уж было решила, будто он или не понял, или не расслышал, что я ему сказала, и собралась повторить, как мужчина медленно переспросил:
   - Вы зовёте меня в дом?
   Голос у него был охрипший, но в целом довольно приятный.
   - Ну, не в гараже ведь вам оставаться-то, - растерянно промямлила я, остро сожалея, что полотенца закончились и в руках повертеть нечего. - Там, правда, ступеньки, но давайте вы обопрётесь на меня и...
   - Не надо, я сам, - он вроде бы хотел сказать что-то ещё, но речь вызвала новый приступ мокрого кашля и нам обоим пришлось подождать, пока кашель пройдет. 
   Мужчина собрался было сплюнуть мокроту на пол, но спохватился и аккуратно приложил ко рту уголок полотенца.
   - Давайте я вам всё-таки помогу, - опять предложила я, глядя как он пытается подняться на нетвёрдых ногах. Но тут махровая простыня полетела на пол и я быстро отвернулась. Что ж такое-то, у меня же сейчас, чего доброго, уши гореть начнут, как будто я голых мужиков в жизни не видела. 
   - Простите, я не хотел вас смущать, - извиняющимся тоном сказал "голый мужик", - но мне, наверное, всё-таки потребуется ваша помощь.
   Пока я отворачивалась, он обмотал второе полотенце вокруг бёдер и сидел, покачиваясь, на краю "саркофага", из которого выбрался едва ли двадцать минут назад.
   - Я, кажется, себя переоценил... Колени подгибаются, - еще более виноватым тоном сказал он.
   - Ну, ничего, давайте вместе, - я подняла с пола простыню, с одной стороны уже изрядно перемазанную, и накинула ему на плечи более чистой половиной. - Вы, наверное, хотите помыться? Или может вам попить сначала?
   Когда он поднялся, опираясь на мои плечи, и распрямился в полный рост, то оказалось, что он выше меня больше, чем на пол-головы - а я и сама-то не Дюймовочка, прямо скажем - то есть росту в нём не меньше чем метр девяносто, а то и все девяносто пять. И мышцы у него действительно хорошо развиты, это не офисный планктон, но с другой стороны и не качок, скорее уж, какой-то спортсмен-разрядник... 
   Кто же это его так скрутил, спортсмена этого, что он на ногах еле держится, подумала я, пока мы карабкались по ступенькам из гаража и дальше, по коридору в жилую часть дома. Несмотря на внешнюю худобу, весил он с таким ростом преизрядно.
   Я приостановилась, оглядывая кухню-гостиную (у нас это одна большая комната) и соображая, куда бы это его пристроить, но мужчина сам избавил меня от необходимости выбора какой мебели мне меньше жалко, попросив показать ему, где тут можно вымыться. Я тут же развернулась и потащила его дальше по коридору, в маленькую гостевую ванную. Когда мы до неё добрались, мужчина тут же сел на край ванны, перекинул ноги внутрь и с облегчённым вздохом соскользнул в пустую чашу. Она ему была, конечно, мала - колени торчали над краем - но лечь он в ней вполне мог. Я включила ему горячую воду набираться и ретировалась, пообещав найти каких-нибудь вещей.
   Большую часть одежды Вадик уже вывез и наверняка забил ею все свои шкафы, но вывозил он в первую очередь хорошие вещи, а была еще целая груда всякого старого и дачного барахла, про которую он либо забыл, либо давно заменил чем-нибудь поновее. А я все эти вещи сложила в большие мусорные пакеты, но почему-то так и не выбросила до сих пор, всё обещая себе, что они отправятся на мусорку не позднее, чем будет закончен Вадиков бассейн... И хорошо, что не выбросила, оказывается. 
   Вадик был конечно пониже ростом и пошире в талии, чем мой - даже и не знаю, каким словом этого человека назвать? - ладно, пусть будет "новый знакомый" (нда, в голову тут же лезут дополнения вроде "свеже-откопанный" и прочие неуместные вещи), так что размер вряд ли будет один в один, но на первый случай сойдёт. Я вытрясла вещи из пакетов прямо на пол кладовки, выкопала из груды белье, носки, майку и спортивный костюм поприличнее, и отправилась с добычей обратно.
   Так как в кладовке рылась я довольно долго, мой новый знакомый за это время уже успел искупаться, правда, шампунь и мочалку почему-то брать не стал, а вымылся одним мылом, лежавшим на краю раковины рядом с ванной. Среди мыльной пены плавало "набедренное" полотенце, при моём появлении тут же изловленное и возвращенное на место. Я достала из шкафа новую партию банных полотенец и положила их на стиралку, рядом со стопкой одежды.
   - Вот, нашла вам кое-что... Сами справитесь или нужна помощь?
   - Я уже лучше себя чувствую, спасибо, думаю, справлюсь и сам.
   - Тогда одевайтесь и приходите на кухню, я сейчас сделаю вам что-нибудь поесть, - с плохо скрываемым облегчением сказала я, подбирая с пола махровую простыню и запихивая её в барабан стиралки. - Если нужна будет помощь, зовите. 
   - Хорошо, спасибо. 
   Я улыбнулась и уже собралась уходить, но тут вспомнила, что ещё не спросила его:
   - Да, кстати, а как вас зовут?
   Мужчина, уже начавший осторожно вставать из воды, тоже остановился и, улыбнувшись мне сжатыми губами, ответил:
   - Миршаэль.
  
  
  
  
  
  

2

  
   Что это такое вообще? Что это за имя? Не бывает таких имён, звали бы его там Аладдин уже или Арагорн, еще бы куда ни шло - сразу бы хоть что-то было понятно, первый араб, второй толкиенист. А это - что такое?! Он что, тоже какой-нибудь сектант или сумасшедший, с выдуманным-то именем? И я с ним в одном доме, совершенно пустом... Чуть яичницу не сожгла за такими мыслями. 
   На часах было часа три утра, когда из коридора показался мой, гм, новый знакомый с экзотическим именем, передвигавшийся медленно и исключительно по стеночке. Я даже за кухонный нож перестала хвататься: если он и псих, в таком состоянии я от него и без ножа отобьюсь. К тому же, и так непонятно, как с милицией объясняться, мне вот только бытовухи тут не хватало для полной картины... 
   Мужчина тем временем добрался до ближайшего стула, с явным облегчением сел и стал оглядываться с плохо скрываемым любопытством. Вадиковы штаны были ему коротки (из-под штанин торчали белые носки), зато длинная спальная Вадикова же майка оказалась точно впору, а куртку от спортивного костюма он надевать не стал, наверное, совсем мала. Чистый и одетый выглядел он в целом на порядок приличнее и даже вполне симпатично.
   - Ну, давайте, рассказывайте, как вы докатились до жизни такой, - я расставила на столе тарелки с яичницей, правда, столовый нож положила поближе к себе, а "гостю" невзначай досталась одна вилка. Он, впрочем, на приборы внимания не обратил, а попросил воды. 
   - Достаточно необычная ситуация сложилась, мягко говоря... Если можно, дайте мне ещё немного посидеть, я честно говоря сам не знаю, с чего начать объясняться... - попросил он, принимая из моих рук стакан. 
   Затем пригубил маленький глоток, посидел немного, как будто прислушиваясь, и стал пить воду мелкими редкими глотками, делая большие паузы. Я молча ждала, пока он таким макаром не выпил полстакана, пока не выдержала:
   - Кто вас так... похоронил? Они сюда не вернутся? Вас будет кто-нибудь искать? Вы сможете объяснить милиции, что я здесь совершенно не при чём?
   - В том, что я здесь оказался, не виноваты другие люди, если я правильно понял причину вашего страха... Опасность вам никакая не угрожает, и искать меня тоже никто не будет... - при этом он как-то горько улыбнулся одной стороной губ, допил остатки воды и протянул мне пустой стакан. - Можно ещё? 
   - Можно... Так что это всё означает, вы мне можете объяснить?
   - Спасибо... - мужчина повертел в руках заново наполненный стакан, но пить не стал и вместо этого осторожно встал из-за стола, опираясь на спинку стула. - Я подумал, ну, пока мылся, что же вам сказать в такой ситуации... Если я вам сейчас просто так всё объясню, как я сам это всё понимаю, то вы скорее всего решите, что я сумасшедший. Поэтому я бы хотел сначала кое-что вам показать, а уж потом объясниться. Это долго не займет.
   И он направился обратно в гараж, по-прежнему нетвёрдой походкой и вдоль стены, хотя с ног уже не падал, поэтому до "саркофага" добрался своим ходом и моя помощь ограничилась тем, что я включила в гараже свет. 
   - Подождите, там же грязно, - позвала я, безнадёжно глядя, как он идет по гаражу в одних носках.
   - Ничего, контактный гель уже высох, - непонятно пояснил мужчина и запустил руку куда-то вовнутрь "саркофага". Он что-то там сделал, раздалось несколько громких щелчков и по периметру основания "гроба" сначала появились трещины, которых секунду назад там ещё совершенно точно не было, а потом эти трещины оказались границами пластин, выдвинувшихся из корпуса, как ящики из комода. 
   И были это именно ящики, потому что он пошёл их один за другим осматривать и что-то оттуда доставать. Пока я подбирала челюсть с пола, он уже сделал полный круг вокруг "саркофага" и вернулся присесть на ступеньку. В руках у него были какие-то непрозрачные фольгированные упаковки, которые он рассовал по карманам, и тёмный продолговатый предмет размером с планшет. 
   Видимо, это и был какой-то планшет, только я таких моделей не видела, потому что верхняя панель корпуса у него отошла назад и оказалась подпоркой, так что девайс встал экраном к владельцу. Владелец же заговорил, установив планшет на коленях и тыча пальцем в обращённую к нему часть, которую мне было не видно:
   - Я бы хотел сначала извиниться за доставленные вам неудобства и поблагодарить за ваши помощь и гостеприимство. Надеюсь, когда вернётся хозяин этих вещей, он не будет против? - мужчина поднял на меня светлые глаза. - Я бы не хотел, чтобы у вас в семье был из-за меня какой-то конфликт. 
   - Не будет, не будет, - тут же заверила я, предпочитая не уточнять, что "хозяин вещей" если и вернётся, то явно не сегодня (разве что если с очередным скандалом по поводу раздела имущества), и что я в этом доме нахожусь в одиночестве. Пусть лучше думает, что сюда может приехать еще как минимум один человек.
   Мужчина кивнул и продолжил стучать пальцем по экрану, то и дело поглядывая в планшет.
   - Тогда позвольте представиться. Миршаэль ар Дарган, капитан-лейтенант Третьего тактического подразделения Седьмого объединённого флота. Я думаю, что попал к вам из будущего, и очень даже может быть, что не из вашего.
   Прежде, чем я успела как-то прореагировать на такое вопиющее проявление сумасшествия, этот Миршаэль ар Дарган последний раз ткнул пальцем в планшет и я только и смогла, что сесть, где стояла.

* * *

   Из верхней части этого его девайса вверх ударили несколько ярких лучей света и в гараже появилось... нечто. 
   Я проползла спиной по стенке и случайно выключила свет.
   Прямо в воздухе перед моим лицом будто бы из самой темноты разлетелась пригоршня ярких огней, развернулась в солнца, планеты и мерцающие звезды - и вот уже целый хоровод переливающихся на темном бархатном фоне светил невесомо кружился в полумраке, прямо над коробками с вещами. Выглядело всё это настолько реально, что я не удержалась и потянулась к одной из крошечных планет, пролетавших мимо моего лица. Миниатюрные океаны, завитки атмосферы, игольные уколы света на темной стороне... планета пролетела сквозь мою руку и продолжила своё медленное, беззвучное кружение.
   Это была не Земля. 
   В тот же момент "камера" сново как бы отодвинулась, и вместо звёзд и планет в сфере фокуса (которая, как я вскоре заметила, имела довольно чёткие границы) так же медленно и даже как-то величественно двигалась уже спираль нашей галактики, переливавшаяся всеми цветами радуги, как россыпь крошечных драгоценных камней. 
   Было очень красиво, хотя дыхание перехватило не от этого.
   Мне потребовалось некоторое время, чтобы придти в себя, но вопрос я задала уже голосом, в котором не было предательской дрожи:
   - Что это, какая-то голограмма?
   Миршаэль, всё это время молча наблюдавший за моей реакцией, кивнул. Между нашими лицами мерцал млечный путь. Я сглотнула сухим горлом.
   - Я решил по виду этой техники, что стоит у вас здесь и в ванной, что ваши технологии до голографики ещё пока не дошли.
   Вспомнила виденные в интернете статьи о первых экспериментальных устройствах, которые проецировали нечёткие расплывчатые изображения на распылённую в воздухе водяную пыль, совсем не походившие на развернувшуюся у меня перед глазами красоту, и решила не спорить.
   - Если бы эта штука не заработала, даже и не знаю, как бы стал доказывать вам, что я не псих. А так вы мне, надеюсь, поверите? - он доброжелательно улыбнулся, ещё разок ткнул пальцем в экран своего планшета и кружение галактик перед моим лицом резко сжалось до размеров футбольного мяча, а потом и вовсе пропало.
   Я растерянно хлопнула глазами.
   - Ещё не знаю, может, это не вы спятили, а у меня крыша поехала. Или вообще белая горячка началась после вчерашнего и вы мне тут мерещитесь во всю катушку...
   - Я, честно сказать, сначала сам подумал, что это как раз вы мне мерещитесь. Но ведь оба сразу мы галлюцинациями быть не можем, согласитесь.
   Я поняла, что он шутит, но почему-то именно этот бредовый аргумент меня больше всего убедил в здравии собственного рассудка.
   Мы вернулись в кухню, где стыла на столе забытая яичница. Миршаэль опять стал пить воду мелкими глотками, а я молча сидела и в общем-то даже ни о чем не думала, пока он не допил стакан и не прервал молчание:
   - Можно у вас попросить ёмкость побольше? И, простите, я так и не спросил, как вас зовут.
   - Василика, - ответила я, вынужденная прервать свой транс для выуживания из шкафа одной из гигантских чайных чашек, и добавила машинально, потому что я всегда всем это объясняю: - Это греческое имя, у меня дед грек, который мамин отец. 
   - Очень приятно, - отозвался он, разрывая одну из принесённых им фольгированных упаковок. Внутри был кубик, похожий на готовый бульон, только кроваво-красного цвета. Кубик отправился растворяться в чашку, и вода в ней стала превращаться в неаппетитного вида густую красную субстанцию.
   - Так что с вами случилось, как вы сюда-то попали? - напомнила я о главном своём животрепещущем вопросе. 
   "И что мне теперь с вами здесь делать?" осталось висеть в воздухе. 
   - Да я, в общем-то, сам пока слабо представляю, как я к вам мог попасть... А где вы нашли мою капсулу?
   - Капсулу?..
   - Эта та штука у вас в гараже.
   Я честно объяснила ему про бассейн, яму и рабочих. Миршаэль поболтал пальцем красную субстанцию в чашке, палец облизал и слегка скривился. Интересно, что это у него такое?
   - Всё, что я могу на данный момент придумать... Когда я ложился в эту капсулу, корабль находился в непространстве... Понимаете, это то место между проколами в нашем, актуальном пространстве, через которое корабли переходят на большие расстояние, между разными солнечными системами...
   - Подпространство, что ли? - подсказала я, мысленно перебирая штампы из фантастических романов. - В каждой второй фантастической книжке про него пишут. Так у вас и космические корабли значит есть? 
   - Лучше бы у нас их не было, - фыркнул Миршаэль. - В общем, в том месте нет ни времени ни, собственно, места, и считается, что оттуда можно попасть в любую точку вселенной, если правильно рассчитать точки входа и выхода. Я как-то читал, что при определённых условиях из непространства можно найти выходы не только в "другое место", но и в "другое время", мы просто пока не научились этим управлять. Человеческие чувства ведь воспринимают только четыре грани - три направления плюс время, а их там намного больше. Возможно, именно это и произошло с моей капсулой - она переместилась по какой-то другой грани, хотя у меня не то образование, чтобы понять, почему или как это произошло...
   "Гранями" он, видимо, называет измерения.
   - Ладно, это я пока примерно понимаю, хотя бы одно слово из трех... А куда у вас весь остальной корабль при этом делся? - не поняла я.
   - Не знаю... Для человека внутри время почти останавливается, и воздух, и пища практически не нужны, потому эти капсулы и транспортные, и спасательные. Я мог провести в ней несколько лет и не знать, что происходит вокруг. Если корабль по какой-то причине разрушился, у капсулы есть хороший шанс пережить катастрофу вместе с человеком внутри, их потом собирают спасатели... Если корабль был разрушен сразу после того, как начал переход, то капсулу со мной могло затянуть в воронку перехода - ну, я так думаю, во всяком случае. А вот как капсула могла попасть в грунт планеты, ни малейшего представления не имею.
   - То есть ваш космический корабль вроде как потерпел космическое крушение, а вас выбросило куда-то не туда, я правильно поняла? А обратно теперь как?..
   Он молча передернул плечом и уставился в свою чашку с красной гадостью. Дура, что ли, "обратно как" - а то сама не поняла, что никак?
   Вот это он попал... 
   Вот это я попала! Пятница все-таки был негр, а не грек на четверть, да и этот на Робинзона тоже что-то ни разу не похож...
   Мужчина взболтнул жидкость в чашке, сделал несколько больших глотков, втянув в себя чуть ли не четверть литра разом, и закашлялся. Начал, подбирая слова и не поднимая глаз от чашки:
   - У меня было мало времени, чтобы подумать, где я нахожусь и как себя повести... Здесь всё слишком сильно отличается от моего, то, что я вижу вокруг, даже простые предметы со знакомой функцией - они все очень другие... Поэтому я понял, что нахожусь не на какой-то из наших планет, даже не в прошлом одной из них... Если принять за данность что я не сплю и не сошел с ума, то остается только одна разумная версия: я переместился не просто назад, а еще и куда-то в сторону от своего "сегодня, сейчас". 
   Помолчал, продолжил:
   - Следовательно, о вашем мире я ничего не знаю, кроме того, что он не мой, а какой-то другой. Не зная ваших реалий, притвориться местным и таким образом защититься - невозможно, значит, откровенность о том, кто я и откуда, в моей ситуации - единственный разумный вариант. Но что рассказать, и насколько быть откровенным? Я уже вижу, что вы добрый и отзывчивый человек, с кем у меня есть шанс наладить контакт, и я должен довериться вам. Но вы со своей стороны не можете знать, не причиню ли я вам вреда, и я должен вам как-то дать понять... Сумбурно получилось... В общем, я хотел сказать, что не вижу смысла что-то о себе придумывать или утаивать. В моём мире так получилось, что когда я ложился спать в эту транспортную капсулу, то не ожидал, что когда-либо проснусь. 
   - То есть, как это? 
   - В моём мире, где, как вы правильно заметили, есть космические корабли, идёт война. Давно, уже в течение многих поколений, и не так чтобы удачно для нас. Наши предки когда-то встретили в космосе Других, и с тех пор дела идут не лучшим образом, последние поколения проигрывают войну. Я - кадровый военный. То есть я родился, вырос и выучился специально для того, чтобы с высокой долей вероятности погибнуть, защищая других людей. В моей профессии высокая смертность, но у меня были неплохие способности и мне везло, поэтому я дожил до своего возраста... И в какой-то момент везение, конечно, закончилось.
   Он повертел в руках чашку. Я молча слушала, слегка прифигев от происходящего. 
   Или не слегка. Или не "прифигев", а совсем другое даже слово...
   - Отделение, которым я командовал, занималось разведкой в глубоком тылу противника. Так как воюем мы не со своим видом, им - другим - нужны люди, чтобы понять, как мы устроены и как нас лучше уничтожить. Не знаю, может быть раньше они этим не интересовались, а в последние сто лет начали, но в любом случае сейчас нам всем запрещено попадать в плен. У всех офицеров есть такой приказ... Я его нарушил. Теперь уже не важно, по какой причине. Можно сказать, что я принял решение, посчитав, что есть шанс выбраться, и оно оказалось неверным. 
   Может мне успокоительного пойти накапать? Или "уже поздно пить боржоми" когда "Звёздные войны" начались? 
   - В своем мире из-за этого я стал преступником, что не вижу смысла скрывать, ведь - если подумать - это и было то ключевое решение, что привело меня сюда. И вы сами понимаете, что это не тот проступок перед обществом, из-за которого лично вам нужно меня опасаться. А дальше... Ну, я не хотел бы углубляться в подробности, как я попал в плен, но дела обстоят так, что наши враги пытаются разработать оружие из нас же самих, и получается у них пока какой-то брак. Вот и из меня он тоже в итоге получился. Брак, в смысле. Или просто отбили нас слишком рано - ту систему, где была база Других, захватили свои. Я должен был понести наказание за нарушение приказа. Если бы со мной в плену ничего не сделали, это всё решилось бы просто и быстро. А так...
   - А так?..
   - Ну, скажем так: я послужил ещё некоторое время науке, и это время вышло. Долгосрочных тюрем у нас нет, есть шлюзы и космос... Я не знаю точно, зачем им нужна была еще эта капсула, но думаю, что была бы показательная церемония похорон... Меня многие знали, и вся эта - как бы так сказать, ситуация? - решалась в узком кругу, чтобы не вызвать широкого протеста у рядовых пилотов, и не все командиры поддерживали то, чем все закончилось. У всех нас были достаточно напряженные отношения с... Ну, не важно. Короче, в тот момент я так думал, что засыпаю насовсем. 
   - Зачем же они вам вещи туда положили, если насовсем? - тихо спросила я.
   Нарисованная им картина никак не хотела укладываться в голове. Хорошо, что у меня перед глазами ещё крутилась эта его "голографическая проекция" - не забудешь, что такие вещи не делают ни в Японии, ни в США, что это всё - не горячечный бред сумасшедшего.
   - Традиция такая. Знаете, как в древности воинам на костры клали всё, что может потребоваться в загробной жизни: золото, оружие, коней... Мне вот компьютер положили и запас еды. И правда ведь пригодились, хорошая традиция оказалась...
   Яичница мирно засыхала на столе. 
   Я посмотрела на неё, потом на грустного сероглазого мужчину с коротко обстриженными светло-русыми волосами и застенчивой улыбкой, для которого здесь с чужого плеча не только майка, но и весь мир, и который видимо действительно ложился в эту свою капсулу с твёрдой уверенностью, что вставать ему из неё уже не потребуется, но пытающегося ещё над всем этим пошутить, и я подумала, что он должен быть сильной личностью и что мне его очень, очень, очень жаль. 
   Скорее всего, он в тот момент только на это и мог рассчитывать, ведь он хорошо разбирался в людях и наверняка быстро понял, что мне сказать и какую реакцию его рассказ вызовет. 
   Но и я, как оказалось, тоже не промахнулась.

* * *

   Проснувшись утром я, честно говоря, первым делом ждала, что все ночные события окажутся сном. Дурным или нет - я ещё не знала, но вот что и найденный в бассейне "саркофаг", и его белобрысый обитатель с экзотическим именем и ещё более экзотическими кухонными откровениями - словом, всё это окажется результатом неравной борьбы моего организма с алкогольными парами после очередного посещения Вадиком нашего бывшего семейного гнезда. И я даже пребывала в этой счастливой иллюзии всё то время, пока умывалась и переодевалась из ночного в домашнее. 
   Разбилась о суровую реальность моя иллюзия только тогда, когда я спустилась в кухню и нашла там две неубранные тарелки с засохшей яичницей и чашку с остатками красной бурды. И пустой "гроб" из гаража тоже вовсе даже и не думал оказываться бредом моего воображения, а всё так же стоял себе возле ворот с бесстыдно распахнутой крышкой. 
   Правда, еще оставалась призрачная надежда, что из него всё-таки никто не "вылуплялся", но она рассеялась так же прочно, стоило мне подойти к двери гостевой спальни на первом этаже, в которой я накануне ночью стелила капитан-лейтенанту какого-то там флота. За дверью тихо работал телевизор, я постучала и приятный мужской голос тут же разрешил войти. 
   Тот же самый молодой мужчина, которого я вчера тащила на себе в ванную и с которым сидела на кухне чуть ли не до шести утра, лежал на разложенном двух-спальном диване поверх аккуратно застеленной постели и тут же сел, спустив ноги в белых Вадиковых носках на пол.
   Зуб даю, мне в жизни так доброжелательно ещё не улыбались, даже когда очень хотели что-нибудь продать.
   - Простите, я вас, наверное, разбудил этим аппаратом?
   - Да нет, я сама встала, - рассеянно ответила я, оглядывая комнату в поисках пульта от телека, и упёрлась взглядом в окно. 
   Шторы, гардины и диванное покрывало были сложены слоями одно поверх другого и чем-то прикреплены к стеклу так, что с улицы не пробивалось ни лучика солнечного света. Мне стало нехорошо при мысли, что из доступных средств так всё плотно приклеить можно было только двухсторонней лентой, на которую я в ванной цепляла новое зеркало и пачку которой бросила на раковине... 
   - Я не хотел ничего испортить, но там встало солнце, нужно было чем-то закрыть, - непонятно пояснил Миршаэль, и натолкнувшись на мой ещё более непонимающий взгляд, добавил: - У меня реакция на ультрафиолет.
   - В каком смысле "реакция"? - опешила я.
   - В смысле, прямой солнечный свет вызовет ожог.
   - Что, прямо вот так сразу и ожог? Это что, болезнь какая-то, что ли?
   - Можно и так сказать, я вам потом объясню подробнее. 
   - Ага, потом... А чеснока вы не боитесь, случайно?
   - А что такое чеснок?
   Надо меньше фильмов ужасов смотреть. Может у него витилиго там какое-нибудь в особо острой форме... Но тут до меня дошло другое. Дело-то уже к второму часу дня идёт...
   - Так вы что, из комнаты так и не выходили? Из-за солнца? 
   Мужчина смущённо помотал головой, глядя мне куда-то в район коленок. Так, придётся брать дела в свои руки, а то этот космический герой из параллельных миров и до туалета в новом мире сам не дойдёт... 
   Хотя, на его месте, я может тоже поостереглась бы шататься по чужому дому, пока хозяева спят - откуда ему знать, может это какое-нибудь смертельное оскорбление в нашей неведомой культуре или может, пока он спал, мой муж-космодесантник вернулся утром в стельку пьяный и будет палить из бластера без разбора во всех, кто решит прокрасться в сортир? 
   - Так, я сейчас пойду жалюзи на окнах позакрываю и прямого солнца в комнатах не будет. Ванная и туалет дальше по коридору. Разговаривать будем на "ты", потому что у меня и так вот-вот крыша поедет, не до церемоний. Завтрак мы уже проспали, так что я тебе сейчас выдам зубную щётку и будем разбираться, что ты ешь на обед. Всё понятно? - строго сказала я.
   Мужчина явно проникся и быстро кивнул.
   Я развернулась и пошла по всем комнатам, начиная с кухни, закрывая на всех окнах жалюзи и задёргивая шторы. В гостевой спальне жалюзи сейчас не было благодаря одному инциденту, а повесить новые я как-то не собралась. Когда окна были закрыты, я на всякий случай показала "гостю" где у нас удобства и куда в них нажимать, вспомнив незабвенные фильмы с Жаном Рено про пришельцев из прошлого. Вряд ли мой пришелец стал бы купаться в унитазе, он же как никак из будущего, думала я, роясь в гостевых запасах в ванной, но мало ли как у них там на космических кораблях это дело обстоит...
   От старой жизни с Вадиком, который постоянно приводил ночевать друзей и подруг, у меня остались непочатые запасы зубных щёток и всяких прочих гигиенических атрибутов на любой пол и вкус. Заодно и вчерашние мокрые полотенца наконец-то запустила в стирку...
   - У вас небось зубы каким-нибудь ультразвуком там чистят, нет? - уточнила я, вручая неслышно подошедшему мужчине пригоршню упаковок с гигиеническими продуктами, которые тот стал внимательно рассматривать.
   - Да нет, у нас примерно то же самое... Хоть что-то знакомое... Спасибо. Как включать воду, я вчера уже понял. А это для чего?
   - Это для бритья. Ну, для волос на лице, - пояснила я, встретив непонимающий взгляд. - Чтобы их не было. Или вы там у себя в будущем ультразвуком не зубы чистите, а бреетесь?
   Мужчина хмыкнул и улыбнулся:
   - Что-то типа того. Щетина у меня не будет расти еще несколько месяцев, ваш метод бритья мне не понадобится.
   Я почувствовала себя неловко и, извинившись, вышла на кухню. Пока выбрасывала засохшую яичницу и убирала тарелки в посудомойку, пока наливала воду в чайник, было еще ничего, а вот когда вода закипела и чай был разлит по чашкам, делать вроде как стало нечего - вот тогда мысли-то на меня и навалились.
   Я стала героиней романа о попаданцах наоборот. 
   То есть обычно-то книжки пишут про то, как мега-крутой герой или даже героиня попадают в какой-нибудь параллельный мир, находят себе принца или принцессу, и так устраиваются, что любо-дорого посмотреть. 
   А в нашем случае, параллельный мир, куда угодил "попаданец" - это мой мир, и по логике, "любо-дорого" устраивать в нём "попаданца" должна я, хотя на роль принцессы подхожу примерно так же, как на роль примы Большого театра. Я ведь совершенно обычный человек, и что мне с попаданцем делать, понятия не имею.
   Собственно, почему это я должна с ним что-то делать? 
   Но ведь попал он ко мне...
   Вот сейчас, сидя на своей кухне и слушая доносящийся из гостевой ванной звук льющейся воды, я остро осознала, что этот гость сейчас не оденется, не соберётся и не поедет домой, пожелав мне интересных выходных. Потому что независимо от того, хочет он туда или нет, домой он попасть не сможет. 
   И что-то с ним мне делать придется, так или иначе.
  
  
  
  
  
  

3

  
   Пока я думу думала, Миршаэль закончил с водными процедурами и сел на своё вчерашнее место напротив меня, поглядывая на редкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь жалюзи в тех местах, где серые пластиковые полоски деформированы неаккуратным обращением. 
   Чистоплотный постоялец попался, и то хорошо. Выглядел он в целом значительно лучше, чем накануне - лицо не такое бледное, да и за стены уже не хватается. Хотя, честно говоря, хоть и не белый как полотно, но всё равно худой и даже какой-то заморенный. Или это я после его вчерашнего рассказа так стала воспринимать, потому что мне его стало жаль? Вот умеют же мужики так втираться в доверие, чтобы их тут же пожалели, хоть из какого мира ты их возьми...
    Я пододвинула было ему чашку чая, но он покачал головой и попросил простой воды, с которой повторился вчерашний процесс бросания в неё красного кубика из упаковки. Пока красная гадость разводилась в чашке, он сходил за своим планшетом и положил его на столе между нами.
   - Вчера я вам... то есть тебе... рассказывал про себя. И потом я подумал... Техника - технология - которую я показал, она подтверждает, что я действительно не из вашего мира, и что это правда. Но о себе самом я пока ничего не показал, чтобы подтвердить остальные свои слова. У тебя нет никаких причин верить мне на слово, что я нормальный человек, военный, а не какой-нибудь беглый убийца, например... Ну, в общем, вот. 
   Он включил планшет прикосновением с краю, и тут же в воздухе перед нами развернулось что-то, что, видимо, было интерфейсом операционной системы этой штуковины. Я из него поняла только, во-первых, что хотя мы вроде как и разговариваем по-русски, но письменный язык у создавших этот девайс людей совсем другой - похож отдалённо на кириллицу, но ею не является. А во-вторых, что мужчина - ну вот хоть тресни ты, не могу я его по этому его заковыристому имени называть! - в своём планшете ориентируется со скоростью если и не света, то уж точно звука. 
   Управлялась эта штука движениями пальцев над поверхностью (процесс живо напомнил мне игру на фортепиано) и итогом всех манипуляций, как я поняла, был поиск папки с фотографиями. 
   Которые оказались такими же объёмными, как и всё остальное. 
   Вот блин, и почему у нас такого не делают - да все же со стульев попадают, стоит только одну фотку такую открыть!
   Фигуры людей, растительность, судя по всему здания, какие-то предметы - всё это висело в воздухе, что-то ближе, что-то дальше. Можно было обойти эту сферу по кругу и посмотреть на снимок сбоку. Или сзади. Или сверху, на макушки людей. Деревья правда обрезались, ну и ладно. Граница кадра выглядела как ограничивающая все эти вещи сфера пространства, где просто больше ничего не было, кроме неких деталей интерфейса, висевших в воздухе между планшетом и объёмным изображением. 
   Капитан-лейтенант решил показать мне свою коллекцию фоток. И среди них даже были селфи! Да-да, те самые снимки, на которых ты снимаешь сам себя, держа камеру в руке, и в трёхмерной вариации выглядели они презабавно.
   Детских фотографий там не было, как и семейных портретов. Были люди в странной одежде и предметы, о назначении которых без дополнительных пояснений можно было бы только догадываться. Ну, откуда мне знать, что серо-голубая глыба в красных полосках на фоне улыбающегося Миршаэля, явно лет на десять моложе нынешнего - это "боковое крыло" какого-то корабля? Или что вот это месиво светящихся табло и проекций непонятно чего - что-то вроде тренировочной модели какой-то машины? 
   Я скоро поняла, что Миша - так я его решила называть "про себя" - военный пилот и всю юность учился, чтобы им стать. Львиная доля снимков состояла из сюжета "Миша и кусок какого-нибудь корабля" или "Миша делает что-нибудь с куском корабля". В детали он особо не ударялся, видимо, догадываясь, что я в них всё равно ничего не пойму. 
   Было несколько очень красивых снимков каких-то нетронутых человеком горных пейзажей с ослепительно синим небом и не менее ослепительно белым снегом, и смеющийся, счастливый молодой мужчина на них стоял рядом с другими такими же счастливыми молодыми ребятами и девчатами. Судя по позам, предметы у них в руках - это какое-то оружие. А эти штуки, что торчат из снега, видимо, какие-то их  супер-лыжи из будущего.
   Были еще фотографии, где он примерно в том же возрасте стоял на фоне каких-то невысоких строений, сложенных из красного песчаника, и другие, где он был в чем-то вроде маскировочной формы (похожей на выдумки дизайнеров голливудских боевиков, с броневыми пластинами на каждом свободном сантиметре) на фоне хвойного леса, и другие, где он стоял по колено в красном песке и за его спиной разворачивались до горизонта красно-золотые дюны. 
   Само собой, на всех этих снимках он не был таким худым и каким-то даже изможденным, каким я его вижу сидящим напротив меня. Не сказать, чтобы лицо совсем другое, но разница очевидна. На фотографиях он выглядит даже привлекательно, особенно на последних, где лицо было загорелым и сосредоточенно-собранным. И блеск в глазах, тогда был, а теперь нет. Что с ним случилось, что так заметно его изменило?
   - Эти снимки все с курса выживания, - тем временем пояснил Миша. - Это не реальные планеты, это... не знаю, как сказать... имитация. Как голограммы, только в голове.
   - В смысле, виртуальная реальность какая-то что ли? А почему ты там такой загорелый?
   - Ну, это не настоящий загар, в смысле, не физический... я просто себя таким видел, это часть симулятора.
   Я помотала головой. Что-то это всё пока слишком сложно для моих бедных мозгов...
   - А это что такое?
   Последний кадр оказался плоским и выглядел, как висящая в воздухе страница, выдранная из блокнота или книги - чужие буквы мне ничего не говорили, но среди текста была большая (тоже плоская) фотография.
   - Это не мой, просто снимок сообщения из новостей. Там были друзья, но я был на вылете и не мог сам присутствовать, поэтому сохранил запись.
   На фотографии стояли "рядком" саркофаги вроде Мишиного, и на каждом лежало сверху по развесистому незнакомому флагу. Это торжественные похороны, что ли? И в каждом из них, может быть, на самом деле был такой же живой человек, подумала я. 
   Видимо, моё лицо приняло какое-то особо красноречивое выражение, потому что он быстро убрал кадр и выключил планшет.

* * *

   Посидели молча. Пилот-космодесантник, мамочки мои... Еще и то ли справедливо, то ли нет, осужденный... Господи, когда я тебе говорила, что хочу другую жизнь, я имела ввиду немножечко не такие изменения! 
   Парень тем временем перемешал свою бурду в чашке и стал с большой натугой её в себя впихивать. Было явно видно, что жидкость ему противна намного больше, чем может быть горькое лекарство, например, но выпил он её до конца, хотя и был вынужден делать перерывы. Похоже было, что ему не просто противно пить, а физически  плохо и мутит.
   Меня тоже слегка мутило. Мало того, что у нас по телевизору показывают про войну и всякие зверства, так ведь и в единственном известном мне "соседнем" мире ничуть не лучше дела идут... Что же это у них там за мир светлого будущего такого, что они взяли этого симпатичного парня - который видимо любил кататься на лыжах и пол-жизни провёл на каких-то военных кораблях - и вот взяли его, сунули куда-то, в какой-то адский ад, и за то, что он вернулся оттуда живой, еще попользовались и выбросили, как... Ну, не будем называть, как что. 
   И вот его выбросили и вдруг случилось чудо. 
   Он попал на тот свет. 
   А на том свете - я! И тоже попала. Крупно так. Мне-то что с ним делать здесь? Мне же ведь его жалко. Не могу же я его выгнать просто так на улицу, что он там будет делать сам по себе, если у них даже алфавит другой? А, кстати...
   - Миша, а почему мы с тобой по-русски разговариваем, а буквы у тебя в этой штуке незнакомые? Или там другой язык? - брякнула я прежде, чем успела отфильтровать мысленную речь от устной.
   "Миша", который только что додушился последней порцией своей отвратительной красной бурды (неприятный запах которой доходил до меня даже через стол) некоторые время смотрел на меня поверх пустой чашки, но надругательство над своим именем решил всё-таки не комментировать и ответил по существу вопроса:
   - Для меня язык, на котором мы сейчас говорим, называется по-другому, но буквы, что ты заметила, принадлежат к его письменной форме. Это родной язык моего флота.
   - Ага... А почему мы друг друга понимаем, если ты из другого мира и у вас другой алфавит?
   - Понятия не имею. Если меня забросило к вам, наши миры по какой-то из граней пересекаются, или соприкасаются, я не знаю, должно же у них что-то общее быть, - мужчина сделал движение, как будто хотел запустить пальцы в волосы, но вместо этого провёл ладонью по затылку. 
   На фотографиях у него стрижка была хоть и тоже короткой, но не такой категоричной, видимо, обстригли его не так давно, не успел привыкнуть.
   - Ладно... Ну, раз уж ты мне показал весь свой альбом, расскажи о себе еще что-нибудь. Сколько тебе лет, например?
   - Лет?..
   - Зим? Циклов? Как у вас считают, сколько времени назад ты родился?
   - Стандартных циклов сорок семь, объективных двадцать шесть, - не дожидаясь закономерного вопроса, он тут же сам объяснил: - Биологически мне двадцать шесть... лет, но с того года, как я родился, прошло уже почти пол-века. У вас законы относительности времени известны?.. Ну, вот, они работают. На корабле время идёт иначе, для тебя прошла неделя, вышли в актуальное пространство, а там уже полгода прошло, которых ты не проживал. А тебе сколько лет? - неожиданно закончил он.
   - Девушкам такие вопросы не задают, - возмутилась я. - Но если тебе это так важно, то мы с тобой ровесники. По объективному времени конечно же! 
   Миша смущенно улыбнулся. Я подумала, что выглядит он даже немного моложе, чем эти его "актуальные" двадцать шесть. 
   - Ну хорошо... Давай-ка поставим на паузу эту экскурсию по истории и биографии, и выясним теперь, чем ты питаешься. 
   - Мне ничего не нужно, спасибо.
   - Как это, ничего не нужно? Я не настолько уж отвратительно готовлю, - заметила я, перейдя в поисках сухого завтрака к шкафу, где храню продукты.
   - Я не могу есть еду, но спасибо за предложение. 
   - В каком смысле ты не можешь есть еду? Прямо сейчас не можешь или вообще, в принципе?
   - Вообще. 
   - Почему?! - опешила я. 
   - Так получилось. Кроме проблем с солнцем у меня еще другие, с пищеварением... Ну, это не важно. Мне положили запас концентрата, на какой-то срок его хватит. Если ты не против, я бы хотел расспросить тебя о твоем мире, и когда солнце зайдет, я уйду...
   - Куда? Уйдешь? - переспросила я, для верности оперевшись о кухонную мебель. - В чужих спортивных штанах и босиком, что ли, так и уйдешь? 
   - У меня в капсуле должна быть ещё одежда, там не все отсеки открылись... Что?
   Как-то я на него опять красноречиво поглядела, видимо.

* * *

   Просто представила, как этот инопланетный любитель виртуальных горных лыж шатается без денег и документов в Вадиковых "спортивках" по городу, бьёт морду какому-нибудь приставучему алкоголику и гремит в ближайший "обезьянник", где у него пытаются выяснить, кто он и откуда. 
   Если у него хватит мозгов не показывать всем подряд свой планшетник, а врать что-нибудь более-менее правдоподобное (что ещё не факт, так как наших реалий он знать не может в принципе), то его просто сначала ограбят и посадят за бродяжничество, а что потом с ним будет, совершенно неизвестно и никакому прогнозированию не поддаётся. Может, в психушку сдадут (он же им будет своё реальное имя повторять, а у нас оно на настоящее не похоже ни разу) а могут и в колонию отправить, если его будут реально грабить и он кому-нибудь даст по башке. Что он по башке дать может, тут даже сомнений никаких нет.
   И если он действительно ничего, кроме своих кубиков есть не сможет по какой-то неизвестной мне пока причине, то его там по факту просто уморят, потому что никто разбираться не станет, почему он там ест или не ест. У нас, судя по новостям, и здоровые-то в СИЗО в инвалидов превращаются...
   А уж если какой-нибудь идиот увидит, как работает его планшетник, то его тут же сдадут в ФСБ, и может быть даже как иностранного шпиона, не все же читают фантастические книги, в конце-то концов. Что делает со шпионами ФСБ, я понятия не имела, потому что не читала книжки про шпионов, но рано или поздно кто-нибудь там должен додуматься, что планшет этот не в Китае собрали, и запихнут тогда этого Миршаэля, Господи прости, ар Даргана - с его серыми глазами и экзотическим именем - одному только Богу известно, куда... 
   Хотя нет, общее направление движения к этому месту известно любому русскому человеку. Ход своих размышлений я ему прямо так и озвучила, только что без направления...
   Что такое "ФСБ", "менты", "психушка" и "колония" он, скорее всего, не понял, но даже примерный смысл моей тирады не уловить мог только клинический идиот. Мужчина, сидящий за моим кухонным столом, клиническим идиотом видимо всё-таки не был, потому что с силой потёр лицо ладонями и уставился куда-то в пространство.
   - Я, конечно, нуждаюсь в помощи, но я же не могу просто так взять и навязаться у тебя жить, только потому, что меня угораздило оказаться именно в твоём дворе, - сказал он. - Я не хочу быть нахлебником в доме у одинокой женщины, но ни ваших денег, ни каких-то вещей, чем с тобой можно расплатиться, у меня нет. Кроме планшета, но его я не могу отдать, там всё, что осталось... Если его отберут, это уже другое... Нет, очевидно, что я должен уйти. Если я попаду куда-то, где меня будут изучать какие-то ваши структуры, ну пусть изучают, какая уже теперь разница, не они первые... 
   Я не успела спросить, когда это он успел определить меня в "одинокие женщины" как раздался хлопок со стороны входной двери и мы оба уставились в ту сторону. 
   - Посиди-ка здесь, мы к этому разговору ещё вернёмся, - приказным тоном сообщила я и рванула в прихожую, посмотреть, кого там чёрт принёс. Я же вроде как дверь запирала?
   Чёрт принёс самое худшее, что только возможно: моего уже почти бывшего мужа, который отпер входную дверь своими ключами и уже собрался обутый в грязных туфлях идти в комнаты. 
   - Только попробуй! - предупредила я, занимая стратегическую позицию у него на пути. Не хватало только, чтобы он Мишу в кухне увидел. - Тебе мало было мне засирать мозг, ты еще и дом мне засрать явился? Сколько же можно сюда приходить без приглашения со своим хамством, ты здесь уже давно не живёшь! 
   - Пока суд не определил обратного, это такой же мой дом, как и твой. И да, здравствуй, "дорогая"! - ядовитым тоном ответил Вадик, но слегка притормозил. 
   - Если ты отсюда сейчас же не уйдешь, я тебе ещё дороже обойдусь, уверяю тебя. Тебе не только за новый костюм придётся заплатить, но и за новую морду лица - уж за новые швы на ней так точно!
   - Как только ты подписываешь документы, так я сразу же ухожу и до суда мы больше не увидимся. Можешь даже на суд не приходить, я с тобой сам разведусь, - пообещал супруг.
   - Сто раз уже повторила и ещё раз повторяю: ничего я не буду тебе подписывать, прекрати уже считать меня большей дурой, чем я есть! Не стану я сама себя оставлять на улице, хочешь, чтобы кто-то жил под забором, так посели там свою любовницу, а меня оставь в покое!  
   - Мы оба прекрасно знаем, что ты всё равно подпишешь всё, что я тебе скажу, хочешь ты этого или нет, - решил перейти на угрозы мой неблаговерный, делая шаг в мою сторону. 
   Царапины у него на шее ещё не до конца зажили. 
   Ступила я в прошлый скандал, надо было его не ногтями пытаться хватать, а дать по морде как следует, кулаком, с плеча... В этот раз, когда он попытался опять схватить меня за руку я увернулась, и даже почти успела его стукнуть второй, свободной рукой. Но Вадик увернулся тоже и получил не в глаз, куда я целилась, а всего лишь по уху. 
   Он мигом выкрутил мне руку так, что я вскрикнула от боли, но всё равно честно попыталась его как следует лягнуть. К огромному моему сожалению, не достала.
   - Пусти, скотина! Не смей меня хватать!
   Но меня уже схватили обеими руками и встряхнули так, что зубы клацнули.
   - Подписывай, дура, а то хуже будет!

* * *

   Он бы ударил меня по лицу, уже даже руку занёс, но тут у нашего конфликта интересов весьма эффективно образовалась третья действующая сторона. 
   Настолько эффективно образовалась, что Вадик меня выпустил ещё быстрее, чем схватил, и скорчился в какой-то несуразной, неудобной позе - головой к полу, жопой в дорогом костюме к небу - чтобы снять напряжение с сухожилий в правой, отведённой далеко назад и вверх, руке. Попытка дёрнуться привела только к тому, что Миша, за эту руку его державший, видимо, каким-то довольно болезненным захватом, ещё слегка потянул вверх и Вадик вообще лбом в пол упёрся, при этом производя какие-то совсем уж не мужские звуки.
   Я потёрла запястье и обозрела картину маслом. Как же это он так подошёл и схватил Вадика прямо посреди движения, что я даже и не заметила? А события, тем временем, продолжали успешно развиваться:
   - Вы что-то здесь потеряли? - ледяным тоном спросил Миша у Вадиковой жопы. - Может, вам помочь найти дверь? Василика, как он сюда зашёл?
   - У него ключи от дома и от калитки есть...
   - Сейчас больше не будет, - заверил Ар Дарган. - Ключи, быстро.
   Он это сказал таким ледяным угрожающим тоном, что назвать его "Мишей" в этот момент у меня бы даже язык не повернулся. 
   Вадик видимо услышал то же, что и я, потому что мигом перестал скулить и резко заткнулся. Миршаэль отпустил его и присел рядом на корточки. Вадик ошалело завозился, пытаясь одновременно и принять какую-то более нормальную позу, и отодвинуться от скрутившего его незнакомого мужика, и похлопать себя по карманам.
   - Я жду.
   Ослушаться Вадику и в голову даже не пришло, таким тоном это было сказано. Получив искомое, Миршаэль одним движением встал, обошёл его и остановился рядом со мной. Та же самая рука, только что скрутившая моего будущего бывшего мужа в бараний рог, мягким, но настойчивым движением обняла меня за талию и притянула к худому мускулистому боку, обтянутому Вадиковой же многострадальной майкой. 
   Обалдев от общего хода событий, я только и могла, что уставиться на по-хозяйски приобнявшего меня белобрысого пилота. Вид у него был совершенно невозмутимый и на моего мужа он смотрел со сдержанным холодным интересом, как на диковинное насекомое, залетевшее к нему в тарелку. Вадик, всего этого оборота событий стопроцентно никак не ожидавший, под этим холодным оценивающим взглядом Ар Даргана только и мог, что пялиться выпученными глазами да открывать и закрывать рот.
   Как рыба, без звука.
   Я почувствовала, что по какой-то неведомой мне самой причине вот-вот начну краснеть, как варёный рак и наконец-то взяла у Миршаэля ключи.
   - Василика, сними, пожалуйста, нужные тебе, - не сводя глаз с моего бывшего совершенно другим тоном мягко попросил Миша. - И верни ему лишние.
   Я так и сделала, запихнув оставшиеся на связке ключи Вадику в передний карман пиджака. А у того как раз и звук прорезался. В смысле, у Вадика прорезался, а не у пиджака:
   - Ты кто вообще такой? Ты какого...
   - Ещё раз тебя здесь увижу, и этот вопрос будет тебя интересовать в последнюю очередь, - прервал его Миршаэль, отпустил меня и безо всяких церемоний подцепил Вадика за шкирку. И поднял. На ноги. За дорогой итальянский пиджак. Без малейшего усилия, одним движением. 
   У Вадика самого-то под метр восемьдесят и на вид он явно потяжелее моего "попаданца", а вот поди ж ты, тот его через прихожую протащил, как Тузик грелку, и в одно касание выпихнул за дверь. Я перестала изображать соляной столб и поспешила за ними, чтобы успеть увидеть, как Вадика так же легко и непринуждённо протащили от дома до калитки и выставили уже за неё.
    Вадик видимо пытался сопротивляться, упираться, и даже что-то невнятно орал. Только ему это не помогло. А Миша ему, судя по всему, еще что-то сказал на прощание, но мне было не слышно, что именно. Да я и без того уже в полный осадок выпала. Чего стоила одна только перекошенная рожа моего бывшего, когда за ним захлопнулась калитка! Слава богу, эту сцену никто кроме её участников не видел...
   Избавившись таким образом от непрошеного гостя, Миша широким шагом вернулся обратно в дом и присел на пуфик, чтобы снять грязные и уже далеко не белые носки. Ну да, он же во двор пошёл босиком... 
   - Боже мой, как это ты его!.. Это было что-то с чем-то, спасибо тебе огромное! Если бы не ты, он бы мне наверное губу разбил, в прошлый раз не получилось, но ему... ой, что с тобой?
   - Ничего, пройдёт. 
   - Дай я посмотрю... Да не трогаю я, не трогаю, что ты дёргаешься!
   Вот значит почему он с такой тщательностью закрыл окно в гостевой спальне и с таким подозрением смотрел на пробивавшееся сквозь кухонные жалюзи солнце. Прошёл по двору туда и обратно - всего-то каких-то несколько минут на улице в солнечный весенний день - и кожа на открытых участках тела уже сильно и заметно покраснела, как при ожоге. На руках, предплечьях, скулах, даже сзади на шее, где кончаются волосы... 
   - Не страшно, не обращай внимания.
   - Так, ну-ка пойдём обратно в кухню. Сейчас, где-то у меня была тут пантеноловая пена... Всегда держу её возле плиты, на всякий случай... Да хватит уже от меня отбиваться, это лекарство такое, вот шею побрызгаю тебе и дальше давай сам.
   - Спасибо...
   - Это тебе спасибо. Большое, правда, - еще раз повторила я, наблюдая, как Миша осторожно мажет скулы пеной, набранной в ладонь из баллончика. 
   Ну вот, человек за прекрасную даму можно сказать вступился и пострадал, а дама теперь сидит и думает, как бы не начать над ним по-идиотски хихикать из-за белой пены на лице.
   - Не за что. Этот человек тебя теперь долго не будет беспокоить, я думаю, он здесь достаточно увидел. Это какой-то твой родственник, я правильно понял?
   - Это мой бывший муж. Точнее, будущий бывший... мы с ним разводимся, и он всё мечтает, чтобы я подписала отказ от своей доли имущества. Вот и бегает сюда, сначала уговаривал, потом руки распускать стал... 
   - Извини, что я тебя так... прижал, - нейтральным тоном сказал Миша, глядя куда-то в район моих лодыжек. - Ему нужно было увидеть, что ты больше не одна.
   Не знаю, наверное я все-таки слегка покраснела. 
   А ведь и правда. У Вадика еще вполне может быть копия ключей от дома, но теперь у него железно отпечатается в подкорке, что его поколотил мой новый любовник, который вполне может у меня жить. Так что даже если у Вадика и есть еще ключи, вряд ли он решится ими воспользоваться. Во всяком случае, в ближайшее время и без телохранителя.
   Так что я кивнула и мы ещё посидели молча. Несмотря на заверения, что всё нормально и ничего делать не надо, под действием лекарства Миша постепенно расслабился, из чего я сделала вывод, что солнечные ожоги за такой короткий срок получились не то, чтобы совсем безболезненные. Похоже, если выпустить этого парня в вольное плавание, то его история закончится ещё быстрее и печальнее, чем я предположила всего лишь полчаса назад. Интересно, что же с ним такое? Надо в интернете поискать, что ли... Но сначала - расставим точки над "ё", как любит выражаться моя мама.
   - Слушай, возвращаясь к нашему не оконченному разговору, - начала я, закрывая баллончик с пеной и возвращая его на законное место. - Ты только что оплатил себе неделю-другую постоя с трехразовым питанием. А за неделю-другую, думаю, ты ещё что-нибудь такое полезное придумаешь, чем меня порадовать. Да в конце-то концов, хоть месяц тут живи, если мой бывший муж будет всё это время держаться от меня подальше. Для меня отсутствие здесь этого хамского козла достаточно ценно, чтобы ты мог считать, что живёшь не бесплатно. Ферштейн?
   - Думаю, суть я уловил. Спасибо...
   - Ну вот и славно, а давай я теперь тебе что-нибудь расскажу про твой дивный новый мир...
  
  
  
  
  
  

4

  
   - Да нет же, мама, ну с чего ты взяла, что у меня кто-то есть! Да ну какой ещё сон, хватит меня мучать всякой ерундой! Я от старого еще не избавилась, а тебе уже новый снится... Всё, пока, моя очередь подходит, я потом тебе перезвоню!
   Мысленно я утёрла целую реку воображаемого пота, как герой какого-нибудь японского анимэ, где эмоции часто показывают гипертрофированно для большего драматического эффекта. Впрочем, общением с мамой, которая даже из Евросоюза умудрялась вмешиваться в мою личную жизнь, никакого дополнительного драматизма не требовали. 
   Я спрятала телефон и принялась выкладывать вещи из телеги на ленту кассы. Вещей было много и пока их пробивали, я то и дело поглядывала на часы: скорей бы уже выбраться из этого вертепа, ненавижу толпы... Только наличие "попаданца" из параллельного мира и смогло заставить меня заявиться в гипермаркет посреди воскресенья, когда тут Содом, Гоморра, и падение Помпей одновременно. 
   Обычно-то в такие дни я по магазинам не хожу... А теперь в доме опять появился мужик (пусть и посторонний) и у меня мигом включился тот древний инстинкт, согласно которому холодильник должен быть забит жратвой (даже если её ем только я), а полки - ломиться от запасов на случай чего угодно, вплоть до ядерной зимы.
   В бывшую гостевую спальню перекочевала некоторая часть старого гардероба моего бывшего, но так как рост и телосложение у этих двух мужчин были все-таки разными, да и вещей приличных осталось не так уж и много, верхней одежды и обуви подобрать вообще не удалось. 
   Ясно, что денег ему взять неоткуда, а одежда и обувь нужны уже сейчас, да и вещах с чужого плеча выглядел он прямо скажем не комильфо... В итоге некоторых душевных терзаний я решила купить ему каких-нибудь простых и дешёвых вещей - пару маек, спортивные штаны, джинсы, свитер, кроссовки и новое белье. С кроссовками, правда, не была уверена, что не будут малы - размер взяла самый большой, но мало ли... 
   Тем временем, Миша второй день питался этими своими "бульонными кубиками" и какую бы то ни было другую пищу пробовать отказывался наотрез и без всяких объяснений. Понюхав чашку перед тем, как отправить её в посудомойку, я обнаружила запах, подозрительно напоминающий свернувшуюся кровь. Фу, неудивительно, что его от этой штуки воротит, меня бы ещё не так выворачивало... И всё равно только эту гадость и пьёт! Что там у него за проблемы я пока не спрашивала, как-то не дошёл до этого разговор, столько у меня было к нему всяких других вопросов.
   Вообще, стоило только нам начать обсуждать разницу между его миром и моим, как тут же выяснилось, что наш "общий" язык различается не только алфавитом, местами мы так сильно расходились, что переставали друг друга понимать. Причём, незнакомыми могли оказаться самые обычные слова, как, например, это случилось со словом "чеснок". То ли у них просто чеснока в принципе нет, то ли называют его как-то иначе, мы так и не поняли, Миша чеснок никогда не видел, и даже запаха его не знал. А сколько еще он всего на свете не видел, кроме чеснока? Как ему обо всем этом рассказать?
   Ну вот, получается, кроме потенциальной проблемы питания, надо ещё решить ему проблему обучения и словарного запаса. Телевизором тут не обойтись, нужны книги. Школьные учебники для начала... С тех пор, как я закончила школу, уже какого только бреда в них не писали, но лучше всё равно ничего нет...
   До чего же хорошо, когда есть чужие проблемы - о них очень интересно думать вместо своих!

* * *

   За такими мыслями я чуть было не проехала поворот к дому и резко свернула на подъездную дорогу. Не успели ещё ворота на участок закрыться, а я - выключить фары и вылезти из машины, как на крыльцо в одной майке вышел Миша и, помявшись, пошёл в мою сторону. 
   Шлёпанцев его размера у меня не было, поэтому из тапок торчали пальцы и пятки. Меня аж передёрнуло. Месяц май на дворе. Хорошо ещё, что никакого битого стекла или другого опасного для босых ног мусора у меня на дорожках нет. Но ведь холодно, не лето же! И чего ему в доме не сидится? Ну, ладно, раз пришёл...
   Я раскрыла багажник и приглашающе махнула рукой. Раз уж у меня в доме завёлся такой самоотверженный мужик, грех им не попользоваться. Самоотверженный мужик молча кивнул, сгрёб пакеты с покупками и потащил всё в кухню. А я двинулась следом, любуясь картиной. Вадик покупки мне редко носил, в основном закупками занималась я сама, пока он был на работе. Или, вполне вероятно, на любовнице. Тут уж ничего нельзя исключать. Но приятно, чёрт возьми, когда за тебя после стольких лет таскает сумки кто-то другой...
   - Это ничего, что я выхожу на улицу? - тут же спросил Миша, расставляя пакеты по кухонному полу. - Это не вызовет проблем?
   - Почему это у меня должны быть проблемы в моём же дворе из-за того, что в него кто-то вышел? - возмутилась я. 
   - Ну, я не знаю, религиозное что-нибудь... А это что?
   - А это тебе, обувь и одежда, и вот еще учебный материал, вместо телевизора!
   - И зачем? - настороженно спросил мужчина, запихивая пакет со шмотками под мышку и извлекая из второго пакета яркую книжку с огромными яркими буквами и цветастыми зверушками.
   - Букварь... Для маленьких детей, которых начинают учить читать и писать. Извини уж, без картинок их не делают. Я подумала, что лучше начать с самого начала, раз у вас какой-то другой алфавит. Вот тебе еще учебники для детей постарше, их уже в школе проходят - там грамматика, и прочее в том же духе. В общем, разбирайся.
   Он постоял с пакетами, глядя то на вещи, то на меня.
   - Спасибо... Я перед тобой в долгу, но мне нечем...
   - Давай определимся, как тут всё происходит, - прервала я его на полуслове. - Пока ты не появился, я сидела в жуткой депрессии - горе у меня, видишь ли: любовь зла, я вышла замуж за козла. И уже думала, не начать ли мне понемногу спиваться в одиночестве. А теперь вместо моих проблем у меня появились твои, и лучше я буду заниматься ими, тем более, мне первый раз за месяц хочется вообще что-то делать. Если тебя прям так совесть мучает и не хватило поколотить моего бывшего, тогда будешь у меня на должности садовника, когда бассейн закопают.
   - Садовника?
   - Они мне кучу розовых кустов тут затоптали своим трактором, придётся новые сажать. Садовникам у нас платят за работу, так что можешь считать, что это был платёж авансом и натурой. Всё, не начинай больше этот разговор, пожалуйста.
   Мужчина вздохнул и уже другим тоном сказал "спасибо". 
   Пока он ушёл переодеваться в новое, я распихала продукты по местам, определила в духовку замороженные продукты, чтобы лишний раз не возиться, и вышла постоять на веранду.
    Одна сторона дома выходит у нас на въездные ворота (и с этой стороны гараж и крыльцо), боковая - на яму с бассейном, ну а дальняя сторона - на маленькую крытую веранду, внутренний дворик с цветами и весь остальной участок. Уже почти середина мая, да к тому же относительно тёплая для нашей широты (если не считать холодных, промозглых вечеров), так что трава и кое-какая зелень успели вырасти, на деревьях распустились первые нежно-зеленые листья и даже вот-вот начнётся цветение. Жаль конечно, что вьюнок еще не вырос, тогда бы мою веранду было не узнать! А так придется посидеть на пластиковых креслах среди голых шпалер. 
   Я включила свет и зажгла спираль от комаров. Обернулась только на звук сдвигаемого по полу пластикового стула: вся одежда Мише подошла размер в размер, даже кроссовки, во всяком случае он их надел. В одежде своего размера он смотрелся почти нормально. 
   "Почти" потому, что сцены с хороводом планет в гараже мне еще долго не забыть. Какая уж тут нормальность...
   Миша положил на стол стопку детских книжек и протиснулся мимо стульев к перилам. На стропилах зеленели первые бледные листики дикого винограда, вдоль дорожек горели садовые фонари, а в воздухе свежо пахло хвоей и еловой корой от деревьев, растущих поодаль на участке, и ещё немного - влажной древесиной и мятой от молодых кустиков у ступенек. Хорошая погода, почти тёплый вечер. Мы постояли молча и я даже не сразу заметила, что Миша как бы невзначай водит рукой по перилам, будто поглаживает. 
   - А это что, настоящая древесина? - неожиданно спросил он.
   - Ты что, издеваешься надо мной? В доме полы из дерева и на лестнице такие же перила, ты не видел, что ли?
   - Да я как-то... А это всё живое?
   Я не сразу даже поняла, что он имеет ввиду. 
   - Конечно, это всё живые кусты. Что за вопросы странные?
   - Можно сорвать?..
   Боже, пошли мне пожалуйста понимание. Хотя бы чего-нибудь.
   Миршаэль повертел в руках веточку мяты, разгладил листья, поднёс к лицу, вдохнул полной грудью. Сел к столу, продолжая держать листья мяты у подбородка, видимо, чтобы ощущать запах.
   - И что это сейчас такое было?
   - Да так, ничего особенного... Просто никогда не видел вблизи... Ну, то есть, древесину-то я видел, конечно, а вот чтобы живая мята - нет. Всю жизнь думал, что знаю запах мяты, а она, оказывается, совсем другая, когда настоящая. 
   Мяту он не видел, ага. А древесину видел. Тему что ли сменить, а то я уже даже не знаю, чему тут больше поражаться.
   - Книжки посмотрел? Пригодятся?
   - Да, с вашим алфавитом я уже разобрался, спасибо. Интересно было бы узнать, откуда он у вас взялся такой и почему у нас другой.
   - В смысле, ты что, за десять минут что ли освоил алфавит? 
   Перевела тему, называется... 
   - Ну да, а это разве долго? - причину моего удивления он истолковал явно неверно. - Думаю, до завтра я эти детские книги уже прочитаю, разберусь в вашей письменной грамматике, и будет проще. У тебя найдётся потом ещё что-нибудь почитать, что не нужно будет покупать специально для меня? Словарь какой-нибудь?
   - Словарь у меня где-то есть, я поищу... 
   - Спасибо ещё раз, - я молча помотала головой, ничего мол. - Тогда я почитаю? - я помотала головой в другую сторону и он раскрыл верхнюю книгу из стопки. 
   Лучше было бы мне присесть, а то я так перманентно офигеваю, что как бы мне офигевалку не надорвать... Если он усваивает всё с той же скоростью, с которой и читает, то понятно теперь, как он за десять минут усвоил алфавит. 
   На одну страницу у него уходило около секунды, ну может быть две - он листал их медленно, не останавливаясь, даже не пробегая глазами, а просто ровно смотрел на каждую по очереди, перелистывал, смотрел на следующие страницы, перелистывал и так далее, без остановки. Как сканер, ей богу. Интересно, у него голова от этого не кружится? 
   Я не вытерпела и так прямо его и спросила.
   - Нет, не кружится, - ответил он, не отрываясь от процесса. - Вас как-то по-другому учат это делать, а для меня так нормально. Хотя я действительно быстро читаю. 
   - И ты действительно успеваешь там что-то понять и запомнить?
   Он тут же протянул мне книгу (учебник русского за второй класс, в яркой цветастой обложке):
   - Отлистай на одиннадцать страниц назад, в нижней трети страницы написано, "Какова роль предложения в языке? Выражает законченную мысль, содержит сообщение, вопрос, побуждение".
   Я перелистала книжку и там действительно была такая фраза, внизу. Молча отдала книжку обратно. Боже. 
   - У тебя, кажется, там какая-то еда готовилась, - через некоторое время, не отрываясь от уже более чем на три четверти "отсканированной" книги, заметил Миша. - Она не испортится?
   - Когда будет готово, духовка так запищит, что и сюда слышно будет. А что, ты уже дозрел попробовать мою стряпню?
   - Спасибо, я уверен, что ты очень хорошо готовишь, но нет. 
   - А чем ты сам питаешься, кстати говоря? Я же вижу, что тебя чуть ли не наизнанку выворачивает от каждой порции.
   - Извини, я не хочу об этом разговаривать, - ответил он ровным голосом, тщательно не отрываясь от книжки.
   - Почему, собственно? Тебе после этой твоей капсулы нельзя есть несколько дней, или что?
   - Нет. Есть можно, но я не буду.
   - Ну, если дело не в каких-то медицинских запретах, то рано или поздно тебе придётся съесть что-нибудь местное, ты же сам понимаешь, что твои запасы закончатся.
   - Понимаю. Но я не хочу это обсуждать.
   - Тоже мне, космический страус нашёлся!
   - Космический кто?
   Даже от книги оторвался, надо же.
   - Это такая здоровенная птица с длинной шеей и лысой башкой, которую она, согласно народной мудрости, прячет в песке.
   - Зачем прячет? - ещё больше удивился Миршаэль, откладывая книгу.
   - А она думает, что если не видит хищника, то и хищник не видит её!
   - Но она же задохнётся в песке, и хищник её всё равно видит? Какой в этом смысл?
   - А вот в этом-то весь смысл народной мудрости и состоит, что страус ведёт себя как идиот! Птица-то сама, конечно, ничего никуда не прячет - это про неё придумали, для наглядности - но зато некоторые люди вполне успешно занимаются тем же самым вместо неё. В смысле переносном, конечно же.
   Миша закрыл цветастую детскую книжку у себя на коленях, сжал губы и уставился куда в сторону тёмного неба, где на фоне яркой лампочки под навесом едва-едва пробивались редкие звёзды. 
   Может, он обиделся? Зря я так сказала, чего я к нему лезу вообще, мы всего вторые сутки знакомы... Может извиниться... Мужчина тяжело вздохнул и наклонился вперёд, оперевшись локтями о колени.
   - Мне неприятно об этом разговаривать, но и ваша народная мудрость в чём-то права, - медленно подбирая слова, начал он. - Понимаешь, в чём тут дело... Со мной что-то такое сделали. Я не хочу вдаваться в детали - главное, другим людям от меня ничего из этого не передаётся - и основное это реакция на ультрафиолет и реакция на пищу. То, чем я питаюсь последние несколько месяцев, это искусственный комплекс, там жиры, сахара, углеводы и так далее... Никакую другую пищу я есть не мог. То есть я могу прожевать и проглотить, но так или иначе она не усваивается организмом. Почему так происходит, я не знаю. Меня никто особо не лечил дома - освободили, осудили и потом изучали, этим они занимались, да - а вот что со мной не так и почему, если и поняли, то мне не докладывали.
   - То есть, ты думаешь, что и здесь кроме своего пайка ничего не сможешь есть? - осторожно переспросила я.
   - Да.
   - Но ведь паёк закончится.
   - Да.
   - А потом?..
   Вопрос повис в воздухе. А потом - суп с котом. Нашла что спросить! 
   А то так не понятно, что бывает с людьми, когда им нечего есть. 
   Миршаэль откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, молча глядя куда-то в сторону тёмных елей.
   До меня постепенно начало доходить. Бред какой-то, как такое вообще может быть? Надо его показать какому-нибудь врачу... Только вот какому, где и как? У него же нет документов. Можно ли в наше время с улицы, без паспорта, попасть к кому-то и сделать анализы? Никогда о таком не задумывалась, даже не знаю, у кого спрашивать... 
   Тут Миша неожиданно опять заговорил, прервав мои размышления: 
   - Я уже даже с каким-то облегчением воспринял, что всё это наконец закончится и я просто засну. А когда проснулся у тебя и понял, что попал в какое-то совершенно другое место... Мне уже второй день кажется, что либо я по-прежнему сплю и вижу такой длинный интересный сон, либо я попал в айир... ну, место, куда попадают после смерти люди, - пояснил он непонятное слово.
   - Рай, что ли?
   - Может быть, наверное. И вот я здесь сижу, разговариваю с девушкой, смотрю на деревья, сплю в каком-то средневековом доме, читаю какую-то детскую книгу на чужом языке... Так не бывает, это всё сон. То, что я вообще об этом говорю сейчас, уже показатель. В обычном состоянии я никогда не стал бы откровенничать в незнакомом месте с незнакомым человеком. Но ведь это сон такой, во сне можно...
   Я уж не стала его прерывать, чтобы выяснить, почему это мой дом для него "средневековый". Ведь мысль, что мой нормальный мир для этого конкретного человека может выглядеть, примерно как для меня деревня первобытных племён в Африке - с домашними козами и камышовыми мазанками - мне в голову даже не приходила.
   - Интеллектуально я осознаю, что у меня шоковая реакция и нужно что-то с этим сделать, но... Я боюсь из этого состояния выйти, просто потому, что во сне можно продолжать думать "всё будет хорошо". Только я примирился с тем, что нет, не будет, и вот опять всё заново... Я достаточно развёрнуто ответил на твои вопросы?
   Час откровений похоже объявляется официально закрытым.
   - Так, может, действительно всё будет хорошо, откуда тебе знать? В конце концов, сколько людей вместо того, чтобы попасть на тот свет, попадают в другой мир, - заметила я. - Если так подумать, то у тебя просто-таки нечеловеческое везение. С чего ты взял, что оно закончилось?
   Мужчина зябко передёрнул плечами.
   - Если ты не против, я здесь ещё почитаю. А у тебя духовка пищит.
   Это меня так ненавязчиво попросили куда-нибудь деться? 
   Но ведь действительно пищит, зараза, а я даже и не заметила...

* * *

   Остаток вечера мы почти не разговаривали, я поужинала и пошла смотреть кино с торрентов, а капитан-лейтенант углубился в чтение книг по программе младших классов. Перед сном я скачала всяких словарей и учебников в айпад и объяснила Мише, как пользоваться читалкой и что я с ним сотворю, если он случайно купит в аппсторе какую-нибудь хрень на сто баксов.
   И с чувством выполненного долга ушла спать.
   Ночью мне снилась мама, в одной руке державшая портрет Вадика, а в другой - Миршаэля, и потрясавшая этими портретами перед моим лицом со словами "мне снился сон! у тебя кто-кто есть, кто-то есть!", а потом портреты обернулись вдруг живыми мужиками, и Миршаэль тут же дал в табло моему бывшему, который растворился с противным визгом, похожим на скрежет тормозов.
   Проснулась я с твёрдым намерением ничего больше на ночь не смотреть, заняться здоровым образом жизни и вставать не позже двенадцати.
   На кухне сидел Миша с чашкой своей отвратительно-питательной бурды и читал что-то с моего айпада. Скорость чтения у него значительно упала, и, судя по движениям пальцев, он то ли открывал разные документы, то ли периодически возвращался к каким-то уже прочитанным местам. За окном что-то громко тарахтело - пришёл понедельник и рабочие опять вернулись в яму для бассейна, как птицы на место старого гнездования. 
   Я прошла их проведать.
   С вечера пятницы столько всего нового случилось, что заданный рабочими вопрос, куда я собираюсь девать откопанный ими "саркофаг" и не будет ли у нас всех проблем, меня уже даже застал врасплох. Они-то про это, оказывается, все выходные помнили... Ну, вроде бы расплывчатый ответ, что этот вопрос я решила и про находку можно забыть, нас всех достаточно удовлетворил.
   - Я сделал тебе этот ваш, как его... чай, - не поднимая от планшета головы сказал Миша.
   Он даже заварку вовремя достать не забыл, так что чай был не только жасминовый, но и не сильно крепкий, как я обычно и пью.
   - Правда что ли, - удивилась я. - А откуда ты узнал, что надо делать и как?
   - Я же не слепой, ты два раза делала себе этот напиток. 
   Надо бы тебя готовить научить, подумала я, а что, идеальный повар получится, сам готовит и сам же не ест, мне больше достанется... 
   - Спасибо, может ты ещё и вафли мои видел? Мне точно казалось, что я положила их вчера куда-то сюда... Ах, да вот же они...
   Мужчина взболтал свою бурду в чашке, посмотрел в неё страдальчески, но пить не стал и сказал нейтральным тоном, как будто бы ни к кому конкретно не обращаясь:
   - Я тут подумал... Может быть ты и права насчет везения. Чтобы в чём-то повезло нужно это что-то сделать - или начать делать, хотя бы.
   - Мысль правильная! - обрадовалась я. - Давай начнём со списка того, что ты дома уже ел, чтобы не повторяться, и потом попробуешь что-нибудь другое?
   - Я думаю, у вас такого нет... У нас выращивают, я не знаю, как правильно это назвать, "водоросли" наверное? Ну, в общем, их выращивают, перерабатывают и делают другие продукты. Хлеб, сладкое, заменители мяса.
   - В смысле, ты только этими водорослями и питался, что ли? А овощи там какие-нибудь, фрукты?
   - Нет, мне такое не положено по статусу.
   - То есть вы все там едите какую-то дрянь из водорослей??
   - Это сбалансированная диета, в ней есть витамины, микроэлементы, клетчатка... Мне, конечно, не с чем сравнивать, вот разве что кроме мяты теперь, но по идее вкусовые добавки идентичны натуральным...
   - Да-да, у нас на каждой химической дряни то же самое пишут, "идентично натуральному", - фыркнула я. - Ничего удивительного что у тебя проблемы со здоровьем, на такой-то еде. Нормальное что-нибудь тебе дать не догадались, нет?
   - Да я как-то не в том положении находился...
   Блин, иногда лучше все-таки жевать, чем говорить.
   - Ну ладно... А ты всегда одно и то же ел?
   - Примерно.
   - Тогда, значит, чистого эксперимента у нас не получится, - я почесала в затылке и оглядела кухню, прикидывая, чего бы ему такого дать. - Если ты всю жизнь ничего другого не ел, то тебе может стать нехорошо просто из-за того, что эти продукты тебе непривычны или может у тебя непереносимость там чего-нибудь, про которую ты не знаешь... Давай так, я просто сделаю обычный завтрак и посмотрим, что получится. Не пей пока эту свою штуку.
   В один ковшик отправилось пара яиц, в другой - манная крупа. Много крупы. Слишком много! Ну вот, а теперь кажется, что слишком много молока... Каждый раз у меня с этой кашей что-нибудь не то, или она жидкая, или слишком густая. Ну, помирать, так с музыкой! Главное, теперь не отходить никуда, чтобы ничего не убежало и не выкипело... 
   - Я вот когда в Египет езжу - это у нас курорт такой, для отдыха на море - постоянно с желудком проблемы. Каждый раз к врачу бегала, и только на третий раз поняла, что это из-за сырых овощей. То ли они их не моют, то ли ещё чего, не знаю... Все едят и хоть бы что. А я половину сырого помидора съем - и всё, тушите свет, сливайте воду.
   - Зачем? - удивился Миршаэль.
   - Что зачем? - не поняла я, на всякий случай помешивая разбухающую кашу.
   - Воду сливать и тушить свет?
   - А, это просто выражение такое: готовиться надо, в общем, что всему хана. Что, ты и слово "хана" не знаешь? Ну, это когда всему писец... А писец это... Вот блин, видишь, ещё бы чуть-чуть отвлеклась, и каше были бы и хана и писец одновременно! Возьми тарелку, только осторожно, каша горячая...
   Миша с сомнением помешал ложкой в жидкой манной каше, понюхал её, осторожно попробовал на язык и - посчитав, видимо, достаточно безвредной - наконец-то положил ложку в рот. Потом ещё несколько. Потом сел ждать реакции организма.
   Я за это время успела уже пол-тарелки умять и подумала, что не зря поставила вариться всего два яйца, больше одного мне с утра пораньше не съесть. Хотя и утро-то не особо раннее, прямо скажем... Привычка нормально завтракать у меня никогда долго не держалась, а со всякими там стрессами и расстройствами я и вовсе по утрам стала не есть, а спать. 
   Только успела почистить себе сваренное вкрутую яичко, как Миша резко изменился в лице, сглотнул и резво рванул в сторону туалета. Если бы даже в кухню оттуда не доносилось бы никаких звуков, и так было бы совершенно ясно, что с ним случилось: каша решила вернуться обратно. Господи, из-за двух ложек и вот так? 
   - И что, вот так всегда? - решила уточнить я, когда он умылся и вернулся за стол.
   - Да когда как... 
   - Ну, в каше было коровье молоко, может это и из-за него. Или из-за жирности молока... Попробуй теперь съешь яйцо.
   С яйцом, однако, история повторилась. К тому моменту, как он вернулся из второй пробежки, я уже успела помыть тарелки и прикрепить к холодильнику тетрадный лист, на котором красовался короткий список из того, что Миршаэль только что неудачно съел.
   Я постучала по списку ручкой и демонстративно нарисовала по жирному минусу возле каши и яйца.
   - С первого раза не получилось, ничего страшного. Будешь вписывать сюда пробы, пока не появится что-нибудь со знаком "плюс". Рано или поздно оно появится. Сколько там у тебя этой красной бурды ещё осталось?
   - Пока хватит.
   Миша посмотрел в чашку, взболтал и залпом выпил. Его каждый раз так красноречиво перекашивало, что я думала, уж теперь-то точно наизнанку вывернет, ан нет, от гадости этой ему ничего - посидит, отойдёт, и вперёд - а от обычной манной каши ему видите ли плохо! Мужская логика, блин. 
   - Если ты не против, я пойду посплю. Ночью не ложился.
   И всегда почему-то использует в речи такие обороты - как будто бы просит разрешения на каждое действие, которое собирается совершить. Как будто я могу быть против, что он спит или принимает душ. То ли он так понимает вежливость, то ли отголоски какой-то привычки.
   Я взяла оставшуюся от него чашку, сунула палец в красную жижу на стенках, а палец сунула в рот. Лучше бы я этого не делала... Горькое, солёное, с привкусом неясного происхождения - то ли прогоркший жир, то ли протухшее мясо - короче, меня саму чуть кашей с яйцом не вырвало. Боже. Неужели не могли какую-нибудь отдушку добавить или я не знаю, вкусовую добавку... Идентичную натуральному, ага. 
  
  
  
  
  
  

5

  
   День прошёл в сидении за ноутбуком - сначала читала всякое про лечебные диеты и расстройства пищеварения, потом захотелось что-нибудь самой написать и стала просматривать списки тем для следующих номеров, собирать информацию уже под них... За этим процессом как-то незаметно и день пролетел, я даже не заметила сначала через зашторенные окна, что уже темнеет. 
   На улице пошёл дождь. Я сварила кофе, надела тёплую куртку и с пледом в обнимку вышла на веранду. Капли тяжело стучали по крыльцу, по крыше веранды, звонко отбивали ритм по стёклам с наветренной стороны дома. Горячая кружка согревает ладони, ноги - тёплый плед, где-то вдалеке перекатываются в тёмном небе раскаты грома, в воздухе пахнет свежестью... 
   Каждую зиму я скучаю по дождю, по грозе. Каждую весну с нетерпением жду их возвращения. Когда долго не могу заснуть, включаю в наушники шум дождя, то городского, стучащего по крышам, то деревенского, лесного, шумящего ветром в кронах деревьев. Этой зимой звуки дождя в спальне мне не помогали.
   Кто бы мог подумать, как повернётся жизнь... Предыдущей весной мы сидели на этой веранде с Вадиком, пили домашний морс, и я была относительно счастлива - ну, по крайней мере, не несчастна, что уже большой плюс. Думала, что плохие времена остались позади, что дальше всё будет лучше. Что у Вадима отлично идут дела на работе, что теперь у нас есть свой дом, не очень большой, но зато светлый, что в этом доме есть место друзьям, и, если через пару лет нам это понадобится, будет место и детям.
   Может, это всё потому, что Вадим был в их компании новым человеком? Это же Сергей нас познакомил, они заимели какие-то общие дела, потом на лыжах вместе катались или что-то в этом роде, пока Сергей не привёл Вадика в гости, и Вадик не натолкнулся там на меня. 
   Если бы они друг друга хорошо знали, было бы ясно, что Вадик - хронический бабник, да ещё и жениться любит под настроение, так что я у него не первая бегу, штаны теряя, под венец. А так это всё выяснилось слишком поздно. Сергей мне потом рассказывал, как застал Вадима в ресторане с какой-то гламурной брюнеткой. 
   Лучше бы он мне это перед свадьбой рассказал, а не после... Чисто по-человечески его тоже можно понять, конечно. Чужие дела, чужие отношения... Но мне-то от этого не легче. Потом ведь оказалось, что и гламурная брюнетка у него не одна... Что всяких баб у Вадика было много и разных. Пока крашеная змея, известная так же как секретарь-референт Марина Игнатьевна не решила, что в этом хороводе имён и лиц пора поставить жирную точку и не вступила с ними в конкуренцию. 
   Она мне сама так и сказала, когда мы успешно "вышли в финал": что она распугала всех других конкуренток. И осталось ей на последнем уровне победить босса, то есть меня. Ну а я не подкачала, выслала герою-любовнику чемоданы в офис и сменила замки. То, что он от этих замков через неделю где-то достал ключи, это уже совсем другая история...
   Удивительно, какой силой, какой пластичностью обладает человеческая психика. Когда я оказалась одна в доме, мне казалось, что я схожу с ума. Конечно, сначала был шок. Неверие, отрицание, даже понимая интеллектуально, что к прежней жизни нет возврата, я продолжала хвататься за какие-то её обрывки. Сама того не желая, я пыталась оставаться слепой, глухой и ничего не понимающей. 
   Когда вокруг тебя рушится весь мир, когда вместо привычного настоящего и будущего разверзается черная, зияющая дыра, и вместо пола под ногами - бездонная пропасть, единственное, что можно сказать себе - "это не правда, так не может быть". И ждать, когда всё придет в норму.
   А оно ведь не придет. И ты понимаешь это, остро, болезненно - и всё равно ждешь.
   И вот ведь какая штука - в какой-то момент приходит осознание, что даже если всё вернётся как было, если сложится обратно чашка из разбитых осколков, она уже никогда не будет прежней, целой. В душе навсегда останется всё пережитое тобой, пока эта чашка летела на пол, пока рассыпались осколки. Если собрать их вместе, склеить как-нибудь, всё равно трещины останутся. 
   Это простая но вместе с тем настолько убийственно точная метафора, что я часто повторяю её себе, когда мне плохо. Лучше обычно не становится, но мне кажется важным помнить об этом. Есть вещи, которые становятся точкой невозврата. Для меня и "будущего бывшего" таких вещей теперь уже больше, чем одна, можно уже пальцы начинать загибать...
   Я чуть остатками кофе не облилась, когда подпрыгнула на своём стуле, услышав за спиной скрип пластика по полу.
   - Господи, как же ты меня напугал! Как можно так подкрадываться, хочешь, чтобы меня инфаркт хватил?!
   - Извини пожалуйста, я не хотел. Постараюсь ходить громче, - виновато пообещал Миршаэль. 
   По крайней мере, у него хватило совести выглядеть сконфуженным. А сконфуженный мужик под два метра ростом - зрелище слишком забавное, чтобы на него долго дуться. Я выпростала ноги из-под пледа.
   - На, накинь на плечи. Простудишься ещё и как мне тебя потом лечить, если ты ничего не ешь?
   Завернулся в плед и снова его почти не слышно, в молчании стучат капли по крыше, по ступенькам, журчит вода в дренажных трубах. Фонари в саду почти не видно сквозь пелену дождя, и если не поворачивать голову, то можно почти забыть, что рядом сидит ещё один человек. Вот вздохнул тихо - глубокий вдох, медленный выдох - и опять тишина, и шелест дождя в сумраке.
   До чего же странно. Это чужой, посторонний мужчина, которого я не знаю, куда деть. Выгнать жалко - видимо, как когда-то Сергею меня - а что с ним дальше делать, непонятно. Когда там этот снег свалился мне на голову, посреди ночи пятницы? Хорошо, будем считать, что это уже была суббота. Мы с ним знакомы три дня. За эти три дня он успел выставить Вадика взашей и, вот диво дивное, я начала к нему привыкать. 
   А теперь ещё, оказывается, с ним можно замечательно молчать. 
   Мы так долго сидели в тишине, что я уже начала замерзать и подумывала, не пойти ли обратно в дом, ужинать и спать, когда он тихо спросил:
   - Здесь часто так бывает?
   - Как - так?..
   - Тихо. Спокойно. 
   - Бывает иногда. Если соседи в городе или их не слышно из дома. Я люблю здесь сидеть в такую погоду, когда тихо, никого нет и дождь стучит.
   Он сдвинулся вперёд вместе со стулом, чтобы мы видели лица друг друга.
   - Любишь одиночество или дождь?
   - И то, и другое, наверное. Иногда просто хочется от всего отгородиться. А ты? Любишь дождь?
   Миршаэль потянулся вперёд и, не вставая, опёрся подбородком на сложенные поверх перил руки. Рост позволяет, чего уж тут. Вадим все-таки не настолько выше меня был, не привыкла я, что человек может быть такой... длинный. 
   Вздохнул полной грудью. 
   - В тренировках - нет, терпеть не мог дождь, хоть и знаешь, что это всё в голове, но всё равно холодно ужасно, пока высохнешь... А сейчас хорошо. Запах такой... Чем это пахнет, кстати?
   - Ели хвоей пахнут, вон те деревья.
   - Я понял, почему ты любишь здесь сидеть. Мне бы это тоже понравилось...
   Молчание. Гром где-то вдалеке, на пределе слышимости.
   - Расскажи мне что-нибудь о себе, - попросила я. - А то когда я просила рассказать про твой мир вообще, нам общих знакомых слов так и не хватило. У тебя остался там кто-нибудь?
   - Кто именно?
   - Ну... семья... родители?
   - Нет, у меня их не было. 
   - А братья, сёстры?
   Пауза. Подумал, даже губу покусал.
   - Я не уверен, что под этими терминами ты понимаешь тот же смысл, что и я. В моей линии в одном со мной поколении вышло много близких родственников, но мы не воспитывались вместе и я к ним не привязан, если это имелось ввиду...
   - Так, а теперь с этого же места поподробнее, пожалуйста, - прервала я. - В какой твоей линии? Что там с твоими родственниками, куда они все вышли?
   Миша опять вздохнул, сел прямо и сделал этот свой жест, как будто хочет машинально запустить руку в волосы, но не находит их и поэтому просто проводит ладонью по коротко остриженному затылку.
   - Словарь я еще не дочитал, - сказал он задумчиво. - Не уверен, что правильно выбираю слова, но мне кажется, это будет "близкородственная генетическая линия".
   Хорошее начало хорошей беседы. 
   Может, тоже словарём запастись?
   - В моей и некоторых других профессиях людей не просто обучают. Мы рождаемся специально. То есть не как обычно от живых родителей, я имею ввиду. Пилоты, десант - те, у кого особые обстоятельства работы и высокая смертность - специально конструируются, чтобы повысить выживаемость. В зависимости от того, какие свойства и изменения были заложены до рождения, мы делимся по линиям и поколениям. Моя линия относительно новая и нас таких вышло всего два поколения...
   Мужчина сделал паузу, посмотрел на меня и зачем-то отодвинулся вместе со стулом чуть ли не на метр назад.
   - С генетической точки зрения я человек, и вся моя линия мне близкие родственники, как братья и сёстры, родные или сводные. Но у нас нет семейных связей в том смысле, как это понимают обычные люди - в каждой линии могут жить одновременно десятки тысяч человек... Не надо так нервничать, - без всякой связи закончил он фразу.
   - Что? С чего ты решил...
   - Ты собралась раздавить в руках чашку и явно хотела бы сидеть от меня подальше, судя по мимике. Тебя что-то напугало из того, что я сейчас сказал?
   - Ну, знаешь ли, у нас тут как бы "средневековье" ещё, - нервно пошутила я. - Людей клонировать запрещено, ужасы всякие в кино придумывают про солдат будущего, а ты, это, вот...
   - Я такой же человек, как и ты, с некоторыми отличиями, да - но если бы я об этом не сказал, ты бы сама не скоро их заметила. Ну, кроме того, что я быстро читаю, - спокойно сказал Миршаэль, глядя мне в глаза. - Эти отличия связаны в основном со скоростью восприятия, мышления, большей физической выносливостью, потому что пилотирование машин в моём мире связано с большими перегрузками и мгновенным принятием решений. У вас так ещё не умеют и вам это не нужно, а у нас это необходимый минимум, вот и вся разница. 
   Я посмотрела на чашку в своих руках, машинально взболтнула холодный кофе и поставила на пол. Чего это я, собственно. 
   - Есть у тебя ещё какие-нибудь... отличия? Которые я так сразу не замечу? Ну говори уже, раз начал-то.
   Капитан-лейтенант явно поколебался, но всё-таки признался:
   - Ещё импланты.
   - Импланты? - повторила я, прямо-таки чувствуя, как медленно, но верно, мои будущие мемуары превращаются то ли в НФ, то ли в пособие по диагностике шизофреников.
   Когда с ним разговариваешь, главное, помнить ту штуку у него в планшете. Хоровод планет над ящиками в гараже. Главное это ясно себе представлять, это доказывает, что он не псих, и у него не бред. И у меня тоже не бред. Я тоже не псих. С трудом верится, но всё же...
   А может, он мне всё-таки мерещится, а, третий день подряд? Вдруг я проснусь, и будет опять пятница? А я нажралась текилы и проснусь с жуткого бодуна? Вдруг он весь галлюцинация, целиком, вместе с этим его планшетом? 
   "Галлюцинация" тем временем покинула свой стул и присела на корточках перед моим, переставив злополучную чашку с недопитым кофе в сторону. Мужчина наклонил голову боком и отогнул ушную раковину в сторону и вниз, открывая полоску кожи прямо за ней. 
   - Потрогай.
   Я присмотрелась повнимательнее, осторожно прикоснулась одним пальцем, тут же отдёрнула руку.
   - Ничего страшного, я не кусаюсь. Потрогай.
   Плед почти сполз у него с плеча на пол и был ухвачен свободной рукой. Я набралась наглости и таки потрогала. Узкая, гладкая полоска, вроде бы металла, но не холодная, просто прохладнее окружающей кожи. Никаких шрамов по краям, вообще ничего, как будто этот материал является частью живого тела. Я убрала руку, и Миршаэль тоже. Когда он специально не держал ухо, полоску эту было совершенно не видно. 
   - Для чего это?
   - Этот контакт подключается к шлему, там звук, картинка, телеметрия. То есть, конечно, подключался... - он потёр за ухом и улыбнулся.
   Забавно, мочки ушей у него приросшие и, кажется, в правой даже оставалась не до конца заросшая дырочка.
   Почему-то я остро осознала, что он очень близко сидит. Он тут же встал и отошёл на пару шагов, встряхнул плед, сложил вчетверо. Я взяла кружку с пола и тоже встала, чувствуя себя почему-то неловко, как будто мне поведали про какой-нибудь интимный скелет в шкафу. 
   Эво как!
   - А без шлема? 
   - Без шлема теперь только звук с планшета, и то только вблизи.
   - То есть ты радиоволны слышишь, что ли? 
   - Только некоторые частоты.
   - То есть у тебя за ухом встроенные наушники плюс встроенное радио? - еще раз переспросила я. 
   Ещё хорошо, что на пол только челюсть уронила, а не кружку. Челюсть можно хотя бы всю целиком подобрать, не подметая осколки.
   - Я, собственно, когда проснулся, первым делом как раз и заметил, что есть занятые частоты и на них что-то не то...
   О мир, открытий полон чудных! 
   Он проснулся и заметил занятые частоты...
   - Знаешь, что-то мне на один вечер хватит откровений, - призналась я. - Пошли в дом, покажи-ка мне ещё разок ту голограмму, что ты в первый день показывал. А то мне опять начало казаться, что кто-то из нас кому-то мерещится...

* * *

   Утро четвёртого дня началось с того, что меня разбудили. 
   Нагло и можно даже сказать бесцеремонно. Я в общем-то любую побудку считала наглой и бесцеремонной, даже если это были птичьи трели из окна, а уж когда в дверь так громко стучат, что обратно заснуть никакой мочи нет... Что такое? Сколько времени? Зачем он ломится в дверь, когда мы оба не спали до рассвета!?
   - Ты меня слышишь? - громко позвал из-за двери мужской голос. - К тебе кто-то приехал! 
   - Иду я, хватит орать! - заорала я в ответ, шаря по постели в поисках бюстгальтера, который перед сном бросила где-то поблизости. - Оденусь и выйду!
   За дверью притихли. Кое-как плеснув воды в лицо и проведя щёткой для волос по непокорному наследству греческих предков, я взглянула мельком на часы - ох ни хрена ж себе! - и таки открыла дверь. Миша заспанным не выглядел даже ни разу. Он что, по три часа в день спит, что ли, или вообще ещё не ложился?
   - Я уже минут пять стучу, ты не слышишь ни меня, ни дверной звонок? Приехала молодая женщина, твои рабочие её впустили во двор, она звонила в дверь и ходит вокруг дома, стучит в окна.
   - Какая женщина? Какие окна? - пролепетала я, неожиданно озаряясь. - О господи, Катя! Сегодня же вторник, я совершенно про неё забыла!
   - Это что, кто-то плохой? - тут же уточнил Миша.
   - Да нет, это кто-то хороший, подруга моя, но я совершенно не готова с ней разговаривать... Господи, она же тебя увидит... Так! Иди в мою спальню, сиди там и не выходи! Телек посмотри или я не знаю, что, только чтобы она тебя не слышала и не видела, ты меня понял?
   - Понял... - растерянно ответил запихиваемый в комнату Миша. 
   Я захлопнула за ним дверь и как раз в этот момент раздалась трель дверного звонка, судя по длине и настойчивости - уже далеко не первая - так что я буквально скатилась по ступенькам, чтобы впустить Катю в дом. 
   Катя, однако, вместо того, чтобы "впуститься" в дом в полную громкость напустилась на меня:
   - Ах ты поганка такая бессовестная, ты опять полдня дрыхнешь?! Ты почему не позвонила ни разу за неделю? Ни звонков, ни материалов, в скайпе мне и то не отвечаешь! Что я должна думать, что ты тут в своей Мариинской впадине утопилась с горя из-за этого идиота?!
   - Марианской, - автоматически поправила я, и тут же взмолилась: - Бога ради, зайди в дом, нас же соседи слышат...
   - И пусть слышат, пусть все знают, что свою единственную подругу ты ни во что не ставишь и на порог не пускаешь! - тем не менее, громкость она снизила и зашла, наконец, в дом. 
   Пока она разувалась я попыталась убрать оставшуюся от ночных посиделок посуду, но, естественно, не успела.
   - Ого, ты что тут, по ночам горе заедаешь? Так скоро вместе со старым мужем придётся выкидывать и старый гардероб, - заметила Катерина, с порога оглядывая горку грязной посуды в моих руках.
   - Ну знаешь ли, - возмутилась я, запихивая грязные чашки в посудомойку и наливая воду в чайник. - Человеку в депрессии не добавляют поводов для расстройств! Лучше бы я тебя правда в дом не впускала, чтобы ты мне с утра пораньше про лишний вес не рассказывала.
   - А может, тебя это так проймёт, что ты станешь бегать по вечерам, встретишь себе какого-нибудь местного миллионера и пригласишь меня на новую свадьбу, - не моргнув и глазом парировала Катя. - Да и "с утра пораньше" кончилось часа четыре назад. Сколько можно уже по своему идиоту страдать, пора начать искать нового!
   - Нового идиота? Я ещё и от старого не избавилась, нет уж, спасибо! - фыркнула я. - К тому же, и со старым идиотом нас познакомил твой муж, так что чья бы корова мычала.
   - Думаю, он об этом пожалел уже не меньше нас с тобой... Сядь, не мельтеши, я сама всё сделаю, - и меня бесцеремонно отстранили от процесса заварки кофе. - Ну, рассказывай, что тут у тебя происходит? Вадик тебе стекло выбил, что ли?
   - Какое стекло? Почему ты так решила? - удивилась я, принимая в руки горячую чашку с растворимым кофе.
   - А чего у тебя окно какими-то тряпками занавешено? Какая же скотина всё-таки, я его позавчера видела с этой швалью, господи, если бы на швабру повесить "дольче-габанну" и то приличнее смотрелось бы... А ты что, так всю неделю целыми днями и спишь? Как можно было довести себя до такого состояния? 
   Я невольно посмотрела на свою майку и пижамные шорты. 
   - Что такого-то? Я же дома... Не плачу целый день и то хорошо...
   - Ну это хорошо, да, но не повод превращаться в запущенную домохозяйку на всю жизнь. Ты бы ещё халат нацепила, дорогая, или пижаму с начёсом.
   - Что ты имеешь против моей пижамы, у тебя самой такая же, - возмутилась я.
   - Да, но я в ней сплю в мороз, а не в депрессию! - фыркнула Катька, залпом допила кофе и полезла в сумку за маникюрным набором.
   Где у неё был пинцет, которым она тут же принялась выщипывать мне волоски между бровями, не обращая внимания на мои гневные вопли. Вот она всю жизнь такая же бесцеремонная, ещё в школе девчонкам губы красила насильно... Правда, получалось всегда хорошо, поэтому ничем плохим для неё такие вторжения в личное пространство обычно не заканчивались. 
   Даже с Серёжей они познакомились, когда Катя в самолёте увидела, что у мужчины в соседнем кресле отрывается пуговица от пиджака и предложила её быстренько пришить, пока не потерялась. 
   Но это Серёжа, ему нравится, а меня-то за что?! Я же чуть кофе на себя не вылила от неожиданности...
   - Кать, ну перестань пожалуйста, я в салон запишусь, обещаю! - возопила я, безуспешно пытаясь схватить её за обе руки сразу.
   - Лучше я тебя сама запишу, а то ты как обычно или забудешь или передумаешь. А ну, пойдём-ка приведём тебя в порядок! Не могу на это жалкое зрелище смотреть, сейчас же одеваешься и едешь со мной в Ярославль, хватит на жопе сидеть! 
   - Что, какой Ярославль?! Катя, подожди!
   Она так проворно вскочила, что стул чуть было не рухнул, куда уж мне за ней гоняться - пока я выбралась из-за стола, Катька уже взбегала по ступенькам и я поняла, что если даже и успею её схватить, то выглядеть это будет по меньшей мере странно.
   - В Ярославле у меня дела, а ты со мной проедешься, переночуем там вместе, всё ж лучше чем одной в летаргический сон впадать! 
   Я молча прокляла тот день и час, когда Сергей записал её на этот трижды неладный фитнес, и поскакала следом вверх по лестнице, уже на пол-пути услышав ожидаемый возглас удивления. 
   - Ух ты, здравствуйте, молодой человек! Дорогая, ну ты полностью реабилитирована в моих глазах, представишь нас?
   - Это не то, что ты подумала! - поспешила заверить я, преодолевая последние ступеньки. - Это Миша... он будет здесь жить...
   Блин! Что я несу?! Нашла что сказать...
   - Очень приятно, Екатерина! - обворожительно улыбнулась подруга.
   - Здравствуйте... - осторожно ответил Миша, переводя взгляд с Катиного лица на моё.
   Слава богу, он застелил кровать и одет в новые вещи, а не в Вадиково наследие, так он ещё хоть как-то прилично выглядит... Боже, какое прилично, о чём я вообще?! Чужой машины перед домом нет, так что она может прийти только к одному очевидному выводу: этот парень приехал со мной и здесь переночевал. 
   И сидит он на моей постели в моей спальне!
   - Всё, познакомились, а теперь и попрощались, - и прежде, чем кто-нибудь успел сказать ещё хоть что-нибудь, я подцепила Катю под локоть и потащила в обратном направлении. 
   - Чего ж ты сразу не сказала, что у тебя в спальне новый бойфренд? - громким шёпотом возмутилась она, видимо, чтобы "бойфренд" через открытую дверь точно нас услышал. - Я думала, ты тут свою разбитую жизнь оплакиваешь за ведром мороженого, а ты вовсю мстишь бывшему с красивым блондинчиком!
   - Да не мщу я никому ни с какими блондинами, успокойся уже, - не выдержала я. - Он здесь, потому что... потому что... я сдала ему гостевую комнату, вот!
   - Правда что ли? - скептически ухмыльнулась Катя. - А потом он потерял очки и перепутал номера с этажами?
   - В гостевой стены перекрасили, ты же сама видела - окно завешено, это от краски. Вот он и пережидает у меня наверху, пока краска не просохнет.
   - Что-то я не чувствую никаких лакокрасочных паров... Ну, если даже и так, то я бы на его месте пережидала бы там подольше, а то ты уже совсем дёрганая стала без нормального мужика. Где ты его нашла хоть?
   Придушить её, что ли? 
   - В бассейне, - отрезала я. 
   И ведь не скажешь, что это совсем уж неправда. 
   - Ха! Работает метода! Я тебе уже который месяц твержу, что пора сжечь твою пижаму с начёсом как лягушачью кожу и пройтись в купальнике по местным бассейнам! - рассмеялась Катя и шутливо погрозила мне пальцем. - Ну ладно, раз уж ты здесь не одна, в Ярославль со мной, так уж и быть, не поедешь. Но попробуй только не рассказать мне про ваше знакомство всё до последней мелочи!
   - Куда же я теперь денусь...
   - Правильно, никуда... И кстати, чего я тебя от мужчины-то оторвала, - Катя порылась в сумке и выложила на стол несколько купюр. - Вот тебе аванс. 
   - Кать, я не могу, у меня вообще не готов материал, я за неделю и половины не написала, - со стыдом призналась я.
   - Что ты совсем ничего не пишешь, я уже давным-давно заметила, спасибо. Если тебя не пугают голод и разорение, может хоть от твоего квартиранта творческое начало проснётся? Напиши к концу недели хоть что-нибудь, пожалуйста. Мне всё-таки нужно главному редактору как-то показывать, что окончательно увольнять тебя ещё рано. Ты же можешь, дорогая, я знаю.
   На самом деле, выгонять меня окончательно никто не собирался, потому что главный редактор журнала, в котором Катерина работала замом этого самого главного редактора (а я, соответственно, на данный момент - внештатным автором), находился в щекотливом положении - он ей одновременно был и начальником, и подчинённым. Журнал весь целиком принадлежит холдингу, владеет которым Катин муж. Таким образом, в разумных пределах она может принимать в редакции какие-то решения, которые обычно никто не оспаривал, если эти решения никому особо не мешали. Так что если она не захочет, никто меня оттуда не уволит, по крайней мере, вот так с ходу, чтобы не связываться лишний раз с Сергеем.
   Полагаю, по мнению большей части редакции я должна была бы чувствовать себя достаточно погано из-за того, что моя нынешняя карьера держится на протекционизме и блате со стороны подруги детства и её мужа-владельца. Но на самом деле видимость того, что я сижу у них на шее, была действительно только видимостью. А злопыхатели на работе могут идти со своим мнением далеко и надолго, лесом, полем, и опять лесом. Последние пару лет я была достаточно ценным членом коллектива и если бы Вадик со своей стервой и разводом так меня не подкосил, и сейчас бы никаких вопросов не возникало.
   - Ну всё, не буду тебя отрывать, звони! Я побежала, - и, чмокнув офигевшую меня на прощание, Катька вымелась из дома с той же умопомрачительной скоростью, с которой в него влетела.
   Я хлопнула пару раз глазами на закрывшуюся за ней дверь, тяжко вздохнула и поплелась обратно в спальню, прикинуться овощем хоть на полчаса.

* * *

   Миршаэль по-прежнему честно - и тихо - сидел себе в моей спальне, как я ему и наказала, хотя толку от этого уже не было никакого. Я прошла через комнату, как каторжник в цепях - подволакивая ноги - и шумно рухнула на кровать. Вот значит как себя зомби-то чувствуют, когда их поднимают из-под земли... Мужчина резво сдвинулся на самый краешек и сел, спустив ноги на пол. Поколебавшись немного, спросил:
   - Так это была твоя подруга?
   Я промычала было лицом в покрывало, но пришлось всё-таки перевернуться на спину и ответить более внятно:
   - Мы с ней вместе выросли. Её отец и моя мама учились в одном институте, и потом мы с ней ещё жили вместе несколько лет после школы, когда учились в одном городе. Она всю жизнь такая, налетит, как ураган, только уворачивайся...
   - Я так понял, что у тебя в жизни сейчас трудный период и она за тебя беспокоится?
   - А ты что, нас подслушивал?
   - Я был бы рад не подслушивать, если бы твоя подруга разговаривала хоть немного тише, - пожал плечами Миша. 
   - И то верно... Ну, мужа моего драгоценного ты уже видел. Мы с ним разводимся вот уже несколько месяцев. Катин муж поручил своим юристам отсудить у этого гада побольше всего, иначе бы мы с ним намного быстрее развелись, но тогда я бы почти наверняка осталась на улице. Как ты понимаешь, приятного во всей этой истории мало, и Катя меня очень поддерживает всё это время.
   Глядя в потолок нейтральный тон сохранять было намного легче.
   Миша поколебался и я подумала, что он ещё что-нибудь спросит - например, зачем я с этим человеком вообще связалась (а на этот вопрос я и сама очень бы хотела узнать ответ) - но он, видимо, посчитал дальнейшие расспросы на эту тему бестактными и спросил про другое:
   - По какой причине плохо, что она меня здесь увидела?
   - Да как бы тебе сказать-то, чтобы поделикатнее... - пробормотала я, закрывая глаза. - Одно дело, чтобы наглый бывший думал, будто здесь уже есть кому дать ему в табло, и совсем другое - если лучшая подруга детства с таким складом характера, как у Катерины, станет считать, будто у меня тут с тобой любовь-морковь... 
   - Я сейчас половину слов не понял, но речь видимо идет о том, что она будет думать, что у нас какие-то... близкие отношения? - осторожно переспросил мужчина. 
   Я вздохнула и с силой потёрла лицо. 
   Спать надо вовремя ложиться, вот что... и получше прятать инопланетных попаданцев.
   - Суть ты совершенно правильно уловил... Она же меня любит как душу, и потому будет трясти, как грушу - пока не вытрясет, кто, что и откуда... Не буду же я ей рассказывать, откуда ты взялся на самом деле. То есть рассказать-то конечно можно, но максимум через неделю после этого о тебе будет знать половина СМИ Москвы и к нам в очередь выстроятся съёмочные группы с телевидения, и хорошо, если только с него. А если даже ей дать понять, что ты просто обычный парень и что отношений никаких нету, то она начнёт заниматься сводничеством, чтобы они уж точно были.
   - Даже не знаю, что на это сказать...
   - Не переживай, не одному тебе сейчас неловко, - "утешила" я. - Чего от неё теперь натерплюсь я, одному только Богу известно. Это всё, конечно, смешно, но придется придумать тебе какую-то легенду, пока ты здесь живёшь... 
   Видимо, если раньше я себя иногда чувствовала так, что вот-вот покраснею, то судя по лицу, на этот раз так же точно себя ощутил мой собеседник.
  
  
  
  
  
  

6

  
   Кто знает, по какому из знаменитых русских направлений пошла бы моя дальнейшая жизнь, если бы не роковой вирус гриппа.
   Весь вторник после ухода Кати я честно пыталась работать. Ну или, во всяком случае, делать вид, что работаю - перед самой собой и прочим мирозданием. И пока я этим весьма продуктивно занималась - в смысле, вид делала - как-то даже и не заметила, что начинают болеть и горло, и голова. 
   Миршаэль днём ушел спать и проснулся ближе к заходу солнца, потом мы с ним изучали удлинившийся список "негодных" продуктов на холодильнике, потом этот список удлинили ещё на пару пунктов, которые его организм успешно отверг, потом ужинали, а потом мне стало что-то совсем уж нехорошо и я догадалась, наконец, померить температуру. 
   Которая, естественно, тем временем уже пересекла отметку в 38,4 по Цельсию. Отличная температура для попугаев в джунглях Камеруна, но весьма хреновая для меня. Видимо, в выходной подцепила заразу в торговом центре, всегда же стараюсь в толпы не попадать, с моим-то слабым иммунитетом, и вот, на тебе... И аптечкой я, как на зло, давно не занималась, есть ли там вообще жаропонижающее?
   Миша вернулся из ванной и некоторой время молча наблюдал, как я роюсь среди горы лекарств, вываленных на пол из пластикового контейнера. Я все-таки нашла жаропонижающее, даже двух видов - в порошке и в таблетках - и уставилась на упаковки, как буриданов осёл на стога сена.
   - Тебе нехорошо? - наконец спросил Миршаэль.
   - Температура поднялась, - ответила я, запихивая термометр в рот. 
   Ну вот, уже 38,5... Порошок вроде как быстрее действует, но если его заварить, будет ещё долго остывать. А я тем временем не остываю, а превращаюсь в грелку... Ладно, пусть будут таблетки.
   - Тебе лучше лечь. Оставь, я сам всё уберу, иди ложись.
   Не успела я оглянуться, как Миша уже сгрёб всю посуду от ужина в раковину и принялся складывать разбросанные по полу лекарства в контейнер-аптечку. Мне оставалось только выпить таблетку и лечь на диван, потому что в спальню по лестнице идти совсем не хотелось, да и за лекарствами бегать далеко...
   На стол напротив меня поставили стакан с водой, положили термометр и оставшиеся таблетки, а Миша со вторым стаканом присел на подлокотник. Холодно, морозит... Как-то я не заметила, пил он сегодня свою бурду или только чистую воду?.. Скорее бы лекарство подействовало, как же я не заметила, что температура так резко поднялась... 
   Потащила было из-под ног сложенный плед, и Миша тут же достал его, встряхнул и свободной рукой расстелил поверх меня.
   - Спасибо... Ты бы лучше подальше держался от меня, а то и сам заболеешь...
   - Может быть и заболею, но скорее всего нет. У меня хороший иммунитет, не переживай.
   Он поставил пустой стакан на столик и поправил на мне плед. Я опять сунула термометр в рот. Нет, не действует пока лекарство... 
   - Ты не мог бы набрать холодной воды во что-нибудь и дать мне полотенце? 
   - Конечно, сейчас.
   Хорошо, когда есть ещё один человек в доме. Одной болеть грустно и тяжело... Помню, как-то в институте я была в квартире совершенно одна, и с высоченной температурой пошла в круглосуточную аптеку, за квартал от моего дома, посреди ночи - лекарства, как обычно, закончились в самый неподходящий момент. Иду себе потихоньку и думаю, что раньше произойдёт - я рухну от слабости в канаву или на меня нападут гопники? Весёлое было времечко, ничего не скажешь...
   Миша поставил рядом на пол кастрюлю с водой и протянул мне полотенчико. Судя по лицу, в чём цель данных манипуляций, он понятия не имеет. Ну естественно, у них вряд ли такими средневековыми методами облегчают страдания больных... Мокрое холодное полотенце на голове мои страдания временно только усилило - холодное же, просто ужас! - но если потерпеть, то потом всегда становится легче. Главное, почаще макать полотенце в холодное и менять согретую им воду на свежую.
   Миша сходил за моим айпадом и хотел было опять сесть на подлокотник, но я поджала ноги и он сел на край дивана. 
   Жаропонижающее всё никак не хотело действовать, я то и дело макала горячее полотенце в кастрюлю да мерила температуру, а Миршаэль читал что-то и время от времени вставал сменить мне воду. Потом температура наконец-то стала спадать, полотенце оставалось приятной прохладной на лбу, было наверно уже ближе к полуночи и я сама не заметила, как задремала. 
   Проснулась от того, что мне ужасно холодно и на лбу что-то невыносимо ледяное, мокрое и отвратительное. Свет в комнате был почти весь потушен, за исключением лампочки в кухне, за окном тоже темнота, а меня жутко морозит под пледом, прямо по всему телу дрожь. А ужасно холодное и отвратительно мокрое - это то самое полотенце, которое чья-то рука только что намочила ледяной водой и положила мне на лоб. 
   Я протёрла глаза и попыталась было сесть, но тут же пожалела - голова закружилась от резкого движения. Возле дивана сидел на корточках Миша, который меня полотенцем как раз и разбудил. 
   - Мне кажется, у тебя опять жар поднялся, возьми, - и мне чуть ли не прямо в рот сунули термометр. 
   Действительно, жар - 39,5! Даже камерунские попугаи чувствуют себя неуютно на такой жаре, а уж я-то и подавно... В такой жуткой жаре мне всегда ужасно холодно. Так холодно, что это уже какой-то Северный полюс с медведями, а не Камерун... Тут я поняла, что мысли мои благополучно уходят в бред, а бред у меня иногда бывает от высокой температуры, соответственно, логика подсказывает, что пора оставить бредовых попугаев в покое и позвать кого-нибудь поавторитетнее, пока я ещё хоть что-то соображаю.
   - Миша, - сказала я твёрдо. - Нам немедленно нужен телефон. Штука такая с экраном, ты её наверняка где-то видел, ищи. Фас!
   Миша задумался. 
   Про "фас" это я зря, но мысль в целом правильная. 
   Пока он ходил по дому, я с горем пополам добралась до кухонного шкафчика и выудила папку с документами. После этого меня хватило только на то, чтобы вернуться с ней обратно на диван, а тут как раз и телефон принесли. Как бы теперь ещё номер нужный нагуглить, звоню я туда раз в сто лет...  
   - Алло, скорая помощь?.. 
   На том конце линии задали нужные вопросы, я дала нужны ответы. Чёртовы попугаи, что ж мне так хреново-то? И в сон опять клонит, прямо сил нет...
   - Послушай, я вызвала врача, а тебе нужно будет подождать, пока он приедет, и впустить в дом, - слабым голосом выдала я наказ, поплотнее заворачиваясь в плед. - Там возле двери экран и кнопка... Чтобы на калитке открывать замок... 
   - Я разберусь, ложись, - прервал меня Миша. 
   И я легла, и опять тут же заснула. Точнее, просто вырубилась. Разлепила глаза от того, что меня тормошат и суют что-то под руку. Это были врач и термометр, соответственно. Я послушно попыталась проснуться и собраться с мыслями, но что-то они совсем разлетелись. Разлетались. Как попугаи. Опять эти попугаи. 
   - Так, девушка, вы уже с нами? На что жалуемся? Горло болит? - строго спросил врач, трогая меня ледяными руками. - Ну-ка, открываем рот, "аааа"... Давайте сюда термометр. Давно температура держится?
   - Вечером начала подниматься, - откуда-то ответил за меня Мишин голос. - Она выпила вот это, потом спала часа три, потом её стала бить дрожь и мы вызвали вас.
   Врач бегло глянул на мои таблетки и встряхнул термометр.
   - Ничего, сейчас укольчик сделаем, не переживайте. Где тут у вас руки помыть? - спросил он Мишу. 
   Пока врач ходил мыть руки, я с трудом перевернулась на живот и попыталась выпутаться из пледа. Глаза слипались. Поблизости происходила какая-то возня, видимо, с ампулами и шприцами. Звякнула тарелка по столешнице, хрустнуло стекло.
   - Тихо, тихо, ничего страшного! - одёрнул меня врач, когда я попыталась подпрыгнуть на месте от неожиданного прикосновения ватки со спиртом. - Мышцу расслабьте, расслабьте мышцу, уже всё...
   Как только меня перестали трогать, я опять начала задрёмывать. Промелькнула было мысль, что вот, докатилась - инопланетный "попаданец" стоит там и пялится на мою уколотую задницу, а мне и пофигу... Тем временем, видимо, врач уже начал пытаться заполнить бумаги. Нужно не спать, нужно сконцентрироваться...
   - А фамилия? Отчество? Вы что с ней, пять минут назад познакомились, что ли? Документы есть какие-нибудь?
   - Па-паспорт, - пробормотала я. -  В сумке, в прихожей. Полис, он здесь... где-то...
   - Лежите уж, девушка, сами разберёмся, - смягчился врач. 
   Я опять поплыла. 
   Мужчины выяснили мои паспортно-полисные данные и перешли в прихожую, до меня доносились обрывки фраз - "питьё", "компрессы" - но где врач ушёл, а где мне начал сниться сон, я бы не поручилась. 
   Во сне мне было уже не холодно, и в общем-то даже почти хорошо.
   Во сне меня взяли на руки, как в детстве, вместе с пледом. И я уткнулась носом в шею, рядом с ключицей, и вздохнула сонно, вдохнула чужой запах. Ни на что не похожий, смутно знакомый. Мне снилось: вот жилка бьётся, чужой пульс. Тёплое дыхание на виске, тёплые, сильные руки. Перевернулась на другой бок, обняла подушку, и только тогда окончательно провалилась в сон.

* * *

   Проснулась, для разнообразия, от запаха яичницы. 
   Тарелка стояла у меня прямо перед носом, на прикроватной тумбочке. Я протёрла глаза и села в постели, пытаясь понять, что я здесь делаю и что делает здесь яичница. Опять, что ли, Катя приехала? А как я оказалась в спальне, ведь скорую вчера вызывала на ди-...
   ...Ой, бли-ин. Так ведь это он меня действительно на руках нёс...
   Я подтянула колени к груди и воровато оглянулась. Кровать застелена, только подушка поверх покрывала лежит - спала я под "приехавшим" вместе с моей бесчувственной тушкой пледом. На дальней стороне кровати - примятое покрывало и ещё одна подушка, и судя по положению, на неё опирались спиной. И айпад вон он, втыкнут в розетку, заряжается... Аккумулятор значит сел, пока он здесь читал - значит, читал долго. Может быть, даже всю ночь.
   А я что? А я дрыхла себе и в ус не дула. Стыд-то какой, господи...
   Спустила ноги на пол, пошарила в поисках тапок, потом захватила чистые вещи из шкафа и поплелась в ванную. Чувствовала я себя довольно хреново, и под горячими струями воды даже пришлось опереться о стену, чтобы не потерять равновесие.
   Что же меня срубило-то так, от какой-то дурацкой температуры, кому расскажешь, и не поверят - а то и вовсе засмеют. Катя же и засмеёт. Нечего сказать, хороша картина маслом... Может, это из-за нервов? Всё-таки за последние несколько дней я пережила довольно психических потрясений, и если напрочь не желаю реагировать в стиле классических героинь романов и кино - обмороками, воплями и нервными срывами - то организм решил мне за это коварно отомстить. 
   Хорошо ещё, что "попаданец" оказался на диво приличным человеком и, вместо того, чтобы как-нибудь воспользоваться положением, из постояльца переквалифицировался в сиделку. Другой на его месте вполне мог бы воспользоваться ситуацией и моей беспомощностью - и я даже знавала в своё время несколько нехороших личностей, вполне способных так поступить. А вот с этим человеком мне с самого начала даже в голову не приходило, что его стоит опасаться хоть в каком-нибудь смысле. 
   Ну да, он был слаб и вроде как болен, но это же не помешало ему несколько часов спустя протащить Вадима через весь двор - то есть, при желании сделать что-нибудь нехорошее, сил бы ему на это хватило. Я, конечно, поразительную наивность проявила, но... От него прямо-таки веяло... Не знаю, как ещё это описать... Он весь излучал такое чувство безопасного доверия, как будто над ним висит в воздухе надпись "я не опасен", аршинными такими буквами. Что я даже не осознавала, пока специально не задумалась. 
   Сидя на толчке, да. Отличное место для размышлений...
   Яичница стояла всё на том же месте.
   Рядом с тарелкой лежали приборы, хлеб и несколько треугольников плавленного сыра. Что за чёрт,  яичницу жарить я его уж точно не учила. Она, правда, слегка пригорела, но выглядела вполне съедобно, а хлеб ещё не успел зачерстветь. 
   Неужели правда Катя приехала и они там внизу сидят без меня?! 
   От такой мысли меня аж пот холодный прошиб, несмотря на то, что из горячего душа вылезла всего пять минут назад. А уж когда за спиной в дверь постучали, даже на месте подпрыгнула.
   - Ты не спишь? - вполголоса позвали из-за двери. - Я принёс чай.
   - Нет, заходи, - облегчённо разрешила я.
   Если бы внизу была Катя и они услышали, что я проснулась, то в дверь бы уже не Миршаэль стучал, а Катерина бы вламывалась.
   - Доброе утро, как ты себя чувствуешь?
   - Честно говоря, слабо. Да и горло болит, - призналась я, принимая в руки тёплую чашку. - Даже и не знаю, что со мной такое приключилось, обычно я заболеваю не так кардинально. А ты ночью здесь... сидел?
   Миша провёл рукой по затылку. Жест смущения. 
   - Я подумал, что могу своим присутствием нарушить какое-нибудь табу, но если бы тебе опять стало хуже...
   - Господи, откуда ты слова-то такие берёшь, "табу", придумал тоже!
   - Я уже почти дочитал словарь. Ну, ты же только что сама спросила, откуда я беру такие слова, я прочитал тот словарь, что ты мне дала, на семьдесят пять процентов, - добавил Миша в ответ на мой непонимающий взгляд.
   Тут уж я на него вылупилась, как баран на новые ворота. А впрочем, чего это я, видела же, на какой скорости он читает. Пора привыкать, старушка, к чудесам инопланетного образования. 
   Или иномирового. Иновременного? 
   Ну, мы друг друга явно поняли.
   - Извини, что еда остыла, я на всякий случай начал с ней возиться заранее. Видел, как ты готовила, но не был уверен, что быстро разберусь с, эээ... с "плитой"? Ты пей, врач сказал больше пить.
   - На чужом примере учиться готовить, это что-то новое... Спасибо, - я отпила чай: тёплый, но не горячий. - И за вчера тоже спасибо.
   - Ты для меня гораздо больше делаешь. Так что не за что. 
   Только подумать, мужик из другого мира должен был в мой провалиться, чтобы я получила завтрак в постель. Представила, как соплю ему в шею и тут же чуть не подавилась яичницей. Ну, ладно, нечего теперь руки заламывать, пусть даже и мысленно, поздно уже... 
   - Слушай, а вкусно получилось! Говоришь, с плитой разбирался?
   - Ну да, со второй попытки получилось. Или даже с третьей. Первая попытка сгорела, вторая не прогревалась, - признался Миша, и сел, наконец, на край кровати, перестав маячить у меня над головой.
   Я намазала сыр на кусочек хлеба и отправила в рот.
   - Сам-то позавтракал уже?
   - Да. Я вот что хотел спросить... Может быть не подходящий момент, но... У тебя есть какие-нибудь инструменты?
   - Какие, например? - переспросила я с полным ртом.
   - Ну, я не знаю, как они у вас здесь выглядят... хоть какие-нибудь?
   - Какие-то есть, да. Должны быть, - подтвердила я, и мысленно порадовалась, какой у нас "высокоинтеллектуальный" диалог идёт. - А тебе зачем?
   - Хочу попробовать вскрыть капсулу. Я ещё в первый день тебе говорил, что там не все отсеки открылись, но вскрыть их обычными методами мне пока не удалось. 
   Лучше даже не спрашивать, что это за "обычные" методы, которыми вскрывают транспортно-спасательные капсулы космических кораблей, а то я так подозреваю, что "высокоинтеллектуальность" нашего диалога живо потеряет кавычки и я опять начну глазами хлопать, как сельская свинарка на монорельс.
   Вместо этого, сделала себе бутерброд из яичницы и хлеба и помахала рукой в сторону двери.
   - Иди пока внизу посиди, я сейчас доем, волосы просушу и приду.

* * *

   И мы пошли искать инструменты. Начали с гаража, так как он был ближе. За прошедшее время я вымыла там полы, а крышку Мишиного "саркофага" закрыла и застелила плёнкой, чтобы в глаза не бросался. 
   Инструменты - плоскогубцы, набор отвёрток, набор ключей, шуруповёрт и даже одинокий паяльник без припоя, неизвестно от кого доставшийся нам в наследство и с которым никто не знал, что делать - все лежали в пластиковой коробке на нижней полке. 
   Миша всё это тщательно осмотрел, вздохнул, и пошёл освобождать "саркофаг" от плёнки. После того, как верхнюю крышку закрыли, "ящики" втянулись вовнутрь и предмет опять выглядел будто бы сделанным из цельного монолитного куска. Если бы я не видела своими глазами, как оттуда вылезает живой человек, в жизни бы не подумала, что в этой штуке могут быть какие-то крышки и "ящики"...
    Не знаю, что именно сделал Миршаэль, мне вообще показалось, что он просто касается поверхности в случайных местах (снаружи я никаких кнопок и панелей не видела), но крышка опять раскрылась сама собой. Миша заглянул внутрь, поколебался, снял носки, закатал штанины насколько смог выше колена, взял пригоршню отвёрток и полез в "гроб". Я подошла поближе, чтобы посмотреть, что он там внутри делает. 
   На дне капсулы было углубление в форме отпечатка человеческого тела, а материал, который нёс этот отпечаток, распространялся вверх по стенам до самого края и напоминал светлую, бесшовную губку, пропитанную густой вязкой жидкостью. Та же самая жидкость скопилась и на дне, и когда Миша встал в неё сначала босыми ногами, а потом опустился на колени, она покрыла его ноги как густое желе. 
   Видимо это и был тот самый "контактный гель" про который он говорил в самом начале. Мне, конечно, интересно, зачем эта штука нужна, но не до такой степени как то, что Миршаэль собрался делать. 
   Даже про своё слабое самочувствие забыла. 
   Он тем временем подобрал подходящую отвёртку и стал тыкать ею во внутреннюю поверхность стены. Ни панели, ни щели, ни даже просто шва в губчатом материале я не видела - тем не менее, он нашёл какую-то точку и налёг со всей силы, что-то натужно хрустнуло, чавкнуло, "губка" расползлась в стороны и от стенки что-то отвалилось. Это что-то оказалось длинной продолговатой панелью на связке толстых шнуров в светлой оплётке, с которой густыми белёсыми каплями стекал гель. 
   Миша отложил панель, вытер мокрые ладони о собственные локти и запустил пальцы в освободившееся от снятой панели пространство. До этого момента по уверенным движениям можно было сказать, что он знает, что делает, но открывшееся нам обоим сплетение проводов его слегка притормозило. 
   Он потянул по очереди за несколько самых толстых, но те не поддались, и Миша глубоко задумался, сев на пятки прямо на "губку". То, что он сидит в луже геля его, видимо, не особо волновало. 
   - А чего ты хочешь добиться от этой штуки? - наконец спросила я, когда бездействие изрядно затянулось.
   - Панель управления не работает, я хочу понять, как здесь подключиться напрямую. Ты не подашь мне планшет?..
   Его собственный компьютер лежал, оказывается, на соседней стопке ящиков. Миша взял корпус за нижнюю часть, широкой гранью прижал к наружной стенке "саркофага" - компьютер как будто прилип, а экран сам собой зажёгся - и стал двигать пальцами над поверхностью, не касаясь её. Очень удобно, что тут скажешь. Я-то думала, как он его будет грязной рукой держать? 
   Когда над нами раскрылась голографическая сфера со сложной схемой цветных линий, я уже даже не особо удивилась. К чему только человек ни привыкает, надо же... Схема пару раз обернулась вокруг себя, повинуясь жесту, потом один из фрагментов увеличился и занял всю видимую площадь сферы. Миша ещё немного посмотрел на это дело, сунулся в самую глубь месива и стал выуживать из путаницы поштучно провода в разноцветную полосочку, похожие на тонких змеек. 
   Змейки эти были в свою очередь безо всяких церемоний перекушены - зубами, да - собраны в пучок и прижаты к корпусу компьютера, к которому они тоже будто прилипли. Разноцветная схема в проекции сменилась на что-то, что я даже затрудняюсь описать, не то что понять суть или назначение, и судя по лицу, Мише новая картинка тоже особенно родной не показалась.
   - И что теперь? - спросила я.
   - Понятия не имею, - задумчиво ответил он. - Мои знания закончились минуты две назад, а этот интерфейс я вообще первый раз вижу.
   - А это интерфейс?..
   Я обозрела переплетение светлых и тёмных линий, плоскостей и геометрических фигур, похожих больше не абстрактное произведение искусства, чем на что бы то ни было другое. 
   - Здесь есть своя логика, вот эти линии например - энергетическая схема, фигуры обозначают разные функции и элементы, цвет - их состояние. Я просто не знаю кода, какие конкретно функции чем именно здесь обозначены, - пояснил Миша, рассматривая этот шедевр инопланетного интерфейсостроения. - Точнее, знаю, но не помню. Надо подумать.
   Думал он долго и молча, я устала стоять на одном месте и обошла "шедевр" с противоположной стороны. Не знаю, что я себе думала в этот момент. Возможно, что вся эта штука похожа на детскую игру в лабиринт, который проходят на листе бумаги с помощью карандаша. Ну или пальца. Ну вот я его и прошла, лабиринт-то -  от нечего делать попыталась проследить пальцем одну из линий, начавшуюся от края и петляющую через скопление тороидов и кубов, часть которых была белой, а часть - чёрной. И ткнула в итоге пальцем в самую их гущу. 
   Кто же знал, что это штука реагирует на пальцы... 
   Ну, Миша-то наверное знал, потому и не трогал ничего, а вот мне сказать об этом ему в голову как-то не пришло.
   Одна из фигур в самой гуще - похожая на гибрид овала с несколькими треугольниками, углы которых торчали в разные стороны - поменяла цвет с белого на чёрный и тут же всё скопление пришло в движение. Некоторые фигуры поменялись местами, цветами и даже формами. 
   - Что ты сейчас сделала? - напряжённым голосом спросил Миша.
   Я живо спрятала руки за спину и попыталась прикинуться шлангом. 
   Внутри "саркофага" раздались какие-то механические звуки и гель, разлитый по дну, всосался в "губку". Миршаэль дёрнул двумя пальцами в воздухе - схема развернулась к нему другой стороной - и ткнул ещё в несколько фигур, как две капли воды похожих на ту, в которую я ненароком попала пальцем.
   Крышка "гроба" дёрнулась, будто собралась встать на место, но осталась в прежнем положении, "ящики" втянулись и вытянулись обратно, потом раздался какой-то душераздирающий звук (вроде скрипа стекла по стеклу) и на пол торжественно ухнула стопка коробок с обувью, стоявшая между "саркофагом" и стеной. 
   Миша мигом развернулся и заглянул за дальний бортик. Мне пришлось обойти, чтобы увидеть причину падения моей коллекции зимних ботинок: в задней части раскрылись дополнительные "ящики", которых раньше там не было. Мужчина живо спрыгнул на пол и, не обращая внимания на грязные ноги и руки, и оставляемые им липкие следы, полез по ящикам. 
   Надо было видеть, с какой неподдельной радостью он выудил из ближайшего "ящика" фольгированную упаковку пищевого концентрата (я бы его уже ни с чем теперь не спутала) и какой-то тёмный пакет. Концентрат он сунул в карман, пакет прижал к груди и, видимо от избытка чувств, провёл рукой по лбу и затылку... Грязной рукой в остатках липкого белого желе...
   - Фу, гадость! - воскликнула я. - Иди сейчас же вымойся! 
   - Сейчас, только закончу и сразу же, - заверил Миша.
   - Что, ты еще не все ящики выпотрошил?
   - Уже все, но мне нужно еще понять, как извлечь отсюда записи. Она записывает много разной информации - состояние человека внутри, состояние окружающего пространства снаружи, координаты, время... Если ничего другого не получится, то понять хотя бы, сколько я проспал. 
   Интересный вопрос. А действительно, сколько он мог провести в этой штуке? 
   - Ты-то сам как думаешь?
   Я вернулась к ступенькам и села на нижнюю. Миша положил свой пакет на ближайшую коробку, чтобы случайно не запачкался еще больше, чем он его уже захватал пальцами, и полез обратно в "саркофаг". Оторвал от планшета полосатые змейки-провода и выудил из-под панели другие, им на смену. Похоже, что их технике не требуется никаких сокетов, штекеров и прочей ерунды, нужный шнур приложил к нужной поверхности и вот тебе контакт... Я как-то читала, что где-то уже придумали бесконтактный метод зарядки мелких приборов, может и здесь что-то похожее? Даже жаль, что я не инженер-электронщик какой-нибудь, такой простор для анализа новых технологий пропадает...
   - Капсула сама по себе не особенно исправна, хотя это можно списать на сам факт того, что мы с ней пересекли границу миров... Но и ресурсы в ней почти на исходе, а туда закладывают очень большой запас, на очень длительное время.
   - Длительное насколько, на годы? - переспросила я.
   - Смотря в каком режиме. В режиме жесткой консервации на несколько столетий хватит, пожалуй.
   - Столетий?! 
   - Капсулы изобрели ещё в те времена, когда корабли передвигались ниже скорости света, такими их и сейчас продолжают делать, собственно.
   - То есть ты мог в этой штуке пролежать сто лет? - переспросила я.
   - Судя по тому, что капсулу нашли на глубине нескольких метров, то и дольше. Если она попала на поверхность планеты и со временем её занесло грунтом... Может здесь был тогда овраг или русло реки... А, заработало! 
   Планшет развернул очередной интерфейс, Миша что-то ткнул в воздухе пальцем и над "саркофагом" развернулась полоска, постепенно наполняющаяся цветом. Ну хоть что-то знакомое. 
   На полу засыхали белые, липкие следы сорок-какого-то размера.
   - Если ты мне по всему дому разнесёшь эту пакость, то твоя капсула реально превратится в гроб, так и знай, - предупредила я. - И я закопаю тебя обратно в тот же овраг.
   Миша оторвался от созерцания планшета, посмотрел под ноги, потом на свои руки, испачканную одежду, разбросанные коробки... 
   Вздохнул. 
   - Понял, я всё уберу. Иди ложись.
   Цветная полоска в воздухе заполнилась до конца и радостно мигнула ярко-зелёным.
  
  
  
  
  
  

7

  
   Поняла, что вот уже минут десять смотрю в экран ноутбука без всякого толка и думаю о чём угодно кроме того, что нужно писать статью. Нет, не выходит у Данилы-Мастера Каменный цветок... Ну, зато хоть опять начиталась статей про лечебное питание. Сильно они мне помогут, конечно, когда деньги начнут заканчиваться... Надо что ли сделать себе ужин, раз работа не идёт. 
   Вообще, раньше я и любила, и умела готовить, но в последние месяцы - как отрезало, ни желания не возникает, ни сил на это нет, вот и бросаю какие-нибудь полуфабрикаты разогреть и на этом останавливаюсь. Зачем возиться - сама-то обойдусь, а кроме меня это никому и не нужно. Пару раз как-то Катя приходила и я ещё что-то соображала к её приходу, но в итоге окончательно махнула рукой...
   Кстати о Кате. 
   Болеть категорически не люблю, но в этот раз захворала я прямо-таки как нельзя более кстати: когда разговаривала с ней по телефону, голос у меня был такой слабый, больной и жалостливый, что даже получилось соскочить с темы моих взаимоотношений "с этим новым Михаилом" и откуда он вообще взялся, если я не расстаюсь со своей пижамой с начёсом. Можно подумать, будто у меня ещё и "старый Михаил" есть, на каждый день недели по Михаилу! И пижама тоже, далась ей эта пижама, ей богу... А я, может, эту пижаму давно и не надевала вовсе... Уже вот недели две как. Жарко всё-таки, не зимние морозы-то.
   После еды сидела в кухне с чашкой чая, смотрела, как темнеет за окном. Плотный слой туч повис до самого горизонта - вот солнце вынырнуло из-под них, оторвалось, очистилось от темных завихрений и медленно поползло вниз, подсвечивая тучное подбрюшье злым красным светом. Завтра будет ветер... 
   Всё сильнее болело горло, и настроение резко испортилось.
   Сколько вечеров я просидела вот так, одна? Сколько вечеров провела, глядя в телевизор, или в экран ноутбука, или просто в стену, лишь бы только не заглядывать в собственную душу, не возвращаться к своим переживаниям. Моя прежняя жить потерпела крушение, как поезд или корабль в море. Кто-то говорил, что жертвы кораблекрушений умирают в основном не от физических травм, а от пережитого стресса. Ну и как теперь мне дальше жить, если мой корабль тоже пережил крушение? Сколько раз я задавала себе этот вопрос, столько же раз и давала себе на него ответы. И столько же раз - разные. 
   Перестать плакать, жить дальше. Лечь и умереть. Наладить жизнь, чтобы он увидел, как у меня без него всё хорошо и таким образом отомстить. Наладить жизнь, чтобы он увидел, как у меня всё хорошо, и вернулся, потому что у него всё будет плохо. У меня всё будет плохо. Нет, всё будет хорошо. Но это когда ещё будет, если вообще будет, сейчас-то мне плохо... За что? Почему? И так по кругу, бесконечно. 
   Конечно, Катя мне помогает. Она бы даже опять пустила меня пожить у них, только я не хочу. Сколько же можно, у них своя жизнь, своя семья... Сколько можно греться у чужого огня, чтобы не думать о своём, погасшем... Я осталась одна, и теперь нужно как-то с этим жить...
   Прошло уже несколько месяцев, а мне не становится лучше. Надо было пойти к психологу, я знаю, что Катя права, но не могу себя заставить. Да и удовольствие недешевое, теперь нужно экономить... Боже, как я буду содержать этот дом, я же не могу из себя и десяти предложений толком выжать, хоть дома, хоть на работе, а больше я ничего и не умею, кроме как писать... Это если дом вообще останется мне, он же в совместной собственности, а если окажусь на улице - и что тогда, в салон связи телефоны продавать? Как он мог поступить так со мной, за что?..
   - Василика? 
   О боже, я совсем про него забыла! 
   - Ты что, плачешь? Что с тобой?
   - Ничего, - пробормотала я, быстро вытирая лицо руками. - Опять ты подкрался незаметно, я думала, ты спишь.
   - Я уже выспался. Что-то случилось?
   - Ничего, я просто... мысли плохие в голову лезут. Ничего нового. 
   Я высморкалась в ближайшее полотенце и уставилась в окно. Ну здорово, мало того, что он видел меня в полу-бессознательном состоянии, так теперь еще и в соплях застал. 
   Ещё одна проблема на мою голову, с ним-то мне что делать, если я себе ума дать не в состоянии... И зачем только он так тихо ходит! 
   За окном раздались далёкие раскаты грома. Опять будет дождь. Какая дождливая весна, хорошо, что в бассейне уже залили бетон, не страшно, что яму размоет... Мужчина помялся в дверях, прошел куда-то за моей спиной и загремел посудой. Я смотрела в чашку, пыталась успокоиться и слушала раскаты приближающейся грозы. 
   - Тебе ещё нужна эта чашка? Давай, я тоже вымою. 
   Пока я думала о своём, он, оказывается, разгрузил посудомоечную машину и вымыл посуду в раковине. Я слегка растерялась. Предыдущий мужчина в доме такими вещами никогда не занимался.
   - Ну ладно, если хочешь...
   За окном, наконец, пролился дождь. Молния на долю секунды ослепительно полыхнула из тёмных окон и я досчитала до пяти, прежде чем глухие раскаты прокатились, казалось, над самой крышей.
   Миша протёр влажной тряпкой стол и, наконец, сел сам с чашкой своей красной гадости. Список на холодильнике пополнился, но "плюсиков" в нём пока что не наблюдалось, одни сплошные минусы напротив продуктов. Поэтому кроме концентрата есть ему всё ещё нечего.
   - Я понимаю, что это не моё дело, но я бы хотел тебе чем-то помочь.
   - Спасибо конечно, ты уже и так моего мужа напугал и посуду вон помыл, чем ты тут ещё поможешь...
   - Ну, хочешь, я ему в следующий раз разобью что-нибудь? Хотя, он вроде хорошо напугался, следующего раза может и не быть... Но мы всегда можем сами поехать к твоему мужу домой, чтобы я ему там что-нибудь разбил. Лицо, например, - с серьезным лицом предложил Миршаэль, размешивая жидкость в чашке. - Или лучше мебель? Если очень постараться, можно ему вообще всю жизнь разбить. Тебя бы что из этого больше порадовало?
    Я не удержалась и фыркнула.
   - Меня бы больше порадовало, если бы ты ему ничего не разбивал, а то ведь нас обоих тогда посадят...
   - Не успеют. Вот видишь, я ещё даже никому ничего не разбил, а ты уже улыбнулась.
   И действительно.
   - Если завтра не будет дождя, может, сходим куда-нибудь вечером? - предложил Миршаэль, и тут же уточнил, когда у меня начали округляться глаза: - Я имею ввиду, выйти за пределы твоего дома, чтобы посмотреть на ближайший город или что у вас здесь. Я как-то не так выразился?
   - Да вообще-то в такой форме девушке задают вопрос, когда хотят пригласить её на свидание... Поужинать там где-нибудь, потанцевать, и всё такое. Не то чтобы я подумала, что ты зовёшь меня в ресторан, но вот... Короче - да, город посмотреть можно, если не будет опять грозы, - закончила я нервно и не нашла ничего умнее, чем пойти порыться в холодильнике, чтобы скрыть неловкость. 
   Ну, и что тут неловкого-то? Можно подумать, я хотела, чтобы меня кто-то приглашал в ресторан. Налила себе кисель в чашку. Надо бы правда сводить его куда-нибудь, не в ресторан конечно, но в парк какой-нибудь погулять. Жаль, что ему нельзя на солнце, у нас же такие парки, что в темноте и по башке дать могут. Может, выйти сразу после заката, пока еще светло?
   Стоило только присесть с чашкой обратно за стол и отхлебнуть киселя, как за окном опять ослепительно вспыхнуло, грохнуло, зарокотало низко и угрожающе, и тут же вырубился свет. 
   Везде. Вообще. 
   За окном ни одного огня, и соседские окна, и фонари, всё погасло. Только молнии разрывают темноту да косые струи продолжают хлестать по стеклу. Ну прекрасно! Просто-таки отличное завершение дня! Небось молния попала во что-нибудь нужное или трансформатор вышибло. И как я теперь в темноте найду хоть что-нибудь - свечи, фонарик, хотя бы свой телефон?! 
   Я придерживаюсь версии, что в темноте все имеющиеся в доме свечи и фонарики начинают бесшумно расползаться по углам и закоулкам, в надежде, что их уже никто и никогда не найдёт. Во всяком случае, именно эта картина мне представляется, когда я покупаю целую пачку свечей и потом не могу сыскать ни одной даже самой завалящей, пока не переверну вверх дном половину кухни... 
   - Всё нормально, не вставай, - сказал в темноту Миша. - Сейчас глаза привыкнут и я пойду принесу свой планшет, там есть подсветка.
   - У меня должны где-то быть свечи, но я ума не приложу, где их искать...
   - А давай мы не будем зажигать открытый огонь в помещении, где всё покрыто деревом, - попросил мужчина. 
   - Чего это вдруг, - удивилась я. - Всегда свечи зажигают, когда электричества нет, это же не опасно. Ну, если их не переворачивать, конечно, и не ставить возле занавесок, и...
   - Вот и я говорю, а давай не будем. Я сейчас приду, подожди...

* * *

   Пока он ходил по тёмному дому, у меня мурашки по коже пошли от очередного громового раската. Может, правда молния в столб ударила? Или дерево упало? Или молния ударила в дерево, и оно упало на столб? Этак нам и до утра свет не включат... Вадик чёртов жлоб, сколько лет обещал купить бензиновый генератор, и так и не сподобился. Хотя... зачем мне генератор, можно подумать, я смогла бы его сама запустить... 
   Ну, ладно. Холодильник, допустим, постоит, ничего моим "закромам Родины" не сделается, а вот я сама как-то себя очень не очень чувствую в кромешной темноте во время грозы... 
   Когда из глубины дома разлилось призрачное сияние, я уже начала было гусиной кожей покрываться, но это был "всего лишь" Мишин инопланетный планшет, державший над поверхностью небольшую сферу с мягким серебристым свечением, тут же сильно убавившим яркость, как только планшет положили на стол. 
   - И долго у тебя на это батареек хватит? - с сомнением спросила я, разглядывая экзотический девайс.
   - До утра хватит, не переживай, - отмахнулся Миша, беря в руки чашку и отхлёбывая.
   Я тоже взяла и отхлебнула... и тут же бросилась к раковине. Ладно ещё рот занят был, а то кто-то здесь узнал бы для себя много новых слов из тех, что не пишут в словарях. В необычном свете Мишиного планшета жидкость в его и в моей чашках стала почти одного цвета, я взяла не ту чашку и конечно же хлебнула полный рот той гадости, которую он пьёт. 
   И меня чуть не вырвало прямо в раковину. Пришлось набрать в рот воды из-под крана, чтобы перебить отвратительный вкус. 
   Господи! Как же он это пьёт? 
   Да он же вообще ничего другого  не пьёт, только вот это! 
   От такой мысли мне аж совсем поплохело и я с трудом добралась до стула. 
   - Я очень, очень сильно извиняюсь, - проникновенно сказал Миршаэль.  - Я из твоей чашки тоже отпил. 
   Кто пил из моей чашки? Кто ел из моей тарелки? Кто спал в моей кровати? Как там дальше... Или у Маши с медведями на этом ассортимент заканчивался? 
   Что-то у меня как-то опять мысли не туда, может, опять температура...
   - Ну, я бы тебе всё равно дала кисель рано или поздно, раз уж так получилось, посидим, подождём... Ты меня тоже извини, что твоего этого хлебнула... Сколько у тебя порций осталось?
   Он посмотрел в одну чашку, потом в другую, потом ещё помолчал, потом сказал, избегая прямого ответа:
   - Я рассчитываю, что недели на три хватит. Пока что я использовал по одной упаковке в день, чтобы восстановить силы. Завтра начну делать перерывы.
   - В смысле, как это, ты собираешься раз в два дня питаться, что ли?
   - Я хочу хоть немного ваш мир посмотреть, пока есть такая возможность. Может быть, действительно ещё раз напугать твоего мужа, чтобы он тебя не обижал и после меня, - не отвечая мне продолжил Миша.
   - Что это вообще значит "после тебя"? - возмутилась я. - Найдём мы тебе что-нибудь, рано или поздно... То есть рано! То есть... короче, не надо этих вот твоих похоронных настроений, пожалуйста, мне и так тошно.
   - Хорошо, не буду, - тут же согласился мужчина.
   Посидели молча.
   Дождь за окном и не думал прекращаться, хотя гроза вроде бы сдвинулась в сторону Москвы. Раскаты грома стали звучать реже и глуше, их сменил шелест потоков воды. Вот выйду завтра, а у меня там бассейн сам собой набрался, и ведь не искупаешься же...
   Миша удивлённо хмыкнул.
   - Что, тебе худо? - тут же спросила я.
   - Нет. Вроде как уже должно бы, и всё никак, странно... Можно, я выпью ещё из твоей чашки?
   - Да пей, конечно...
   Посидели мы ещё, но так ничего с ним и не случилось. Мужчина постепенно допил свою адскую бурду и запил её моим киселём. 
   - Поразительно, от всего-то тебе плохо, а от воды со смесью крахмала, красителей, ароматизаторов, консервантов и бог знает чего, ещё - нет, - возмутилась я. - Может, тебя надо начать кормить исключительно химической дрянью, и тогда дела пойдут на лад?
   - Начни, я не против, - великодушно разрешил Миша. - У меня сегодня лучший вечер за последние полгода, я не против вообще чего угодно. Никогда не думал, что для счастья мне будет достаточно просто иметь чем перебить вкус этой дряни.
   Список на холодильнике пополнился очередным пунктом, только, в отличие от предыдущих, у этого наконец-то появился жирный плюсик.
   - А почему, кстати говоря, у неё такой мерзкий вкус?
   - Ну, вообще, это медицинский концентрат, его... как это называется, забыл... сразу в желудок он поступает, в общем. А желудок вкус не воспринимает, как ты понимаешь, - объяснил Миша, составляя пустую посуду в раковину.
   - Замечательная у вас медицина, что я могу сказать... Послушай, а ты не мог бы со своим светильником посидеть у меня в спальне? Я как-то не очень себя чувствую...
   - Для тебя - всё, что угодно, - заверил меня Миша. 
   Да, настроение у него действительно хорошее. Надо же, как мало человеку нужно для счастья.
   Обычная его доброжелательная улыбка сменилась с дежурной на настоящую, у него даже глаза стали другие: светло-серая радужка приобрела глубокий серо-стальной цвет... Блин, что я на него вылупилась, глаз что ли серых не видела? 
   Собрала в охапку термометр и лекарства, и мы пошли наверх. 

* * *

   Постель расстилать не стала, просто сунула ноги под давешний плед, и стала мерить температуру. Миша пристроил источник света на подоконник и сел на противоположном краю кровати, ожидая, когда у меня запищит термометр. 
   - Блин, опять 38... 
   Да что ж такое-то! Хоть бы не было как вчера, а то ведь как по темноте вызывать скорую? Им же не покажешь Мишин волшебный светильник инопланетного производства, а я ничего другого и не искала даже... Миша тем временем принёс мне воды и я запила жаропонижающее. 
   Дождь глухо шелестел по крыше. Гроза ушла в сторону города, гром теперь было слышно совсем издалека. Светящаяся сфера над планшетом горела совсем как ночник. Надо же, сегодня среда, ещё и неделя не прошла, как "гроб" выкопали из бассейна, а я уже привыкаю к таким странным вещам, как этот... ну да, "ночник".
   Интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем для обладателя "ночника" мой мир "камышовых мазанок и диких коз" тоже станет привычным? Думаю, если окунуть его как-нибудь в повседневную жизнь, то он довольно быстро сориентируется. Вон, к моему айпаду привык уже почти как к своему, сидит на моей постели с какой-то книжкой, как будто он здесь и жил с самого начала, а никакого Вадика не было и в помине.
   И, честно говоря, лучше бы так оно и было. Странно так думать, мы и недели не знакомы ещё, но... 
   Странные вообще меня сегодня эмоции разбирают, то за своей разбитой одним мужиком жизнью плачу, то в другом - чужом! - мужчине вижу то, чего нет и быть не может...
   Миша будто почувствовал, что я опять его разглядываю, отвлёкся от книги и попросил, чтобы я ещё раз измерила температуру и передала ему термометр. Я послушно измерила и передала. Температура упала на десятую долю градуса, невелик прогресс.
   - Может, попробуешь заснуть? Я убавлю свет.
   - Не знаю. Вдруг я засну и опять будет, как вчера.
   - Я посижу здесь, если проснёшься и тебе станет плохо, просто скажешь мне, - предложил Миша, не отрываясь от книги.
   Я перевернулась на бок, чтобы лежать лицом к нему.
   - Зачем ты всё это делаешь? - неожиданно для самой себя спросила я.
   - Что именно?  - удивился мужчина. 
   - Заботишься. Вчера сидел со мной, сегодня предлагаешь ещё посидеть, утром готовил завтрак, вечером посуду вымыл. Вот это вот всё. 
   - Тебе это неприятно? Ты же помогаешь мне, я живу у тебя в доме, и хотел бы тоже чем-то быть полезен... 
   - Я понимаю, но это же не обязывает тебя сидеть со мной вторую ночь напролёт. 
   Голубой блик на его лице неожиданно погас вместе с экраном айпада, тени обострили черты, глаза совсем потемнели. Он молчал некоторое время, подбирая слова.
   - Если именно насчет "сидеть всю ночь напролёт", то я всё равно не сплю в тёмное время суток, и сидеть с тобой или в другой комнате - мне без разницы. Если ты имеешь ввиду вообще... Мы мало знакомы, но... Я просто ощущаю внутреннюю потребность сделать для тебя что-то хорошее. Конечно, и в ответ на то добро, которое ты ко мне проявила, но и вообще, в принципе. Мне просто это не сложно, и я вижу, что тебе это нужно. Если я сделал что-то, что в вашем обществе допустимо только между близкими людьми, я прошу прощения. 
   Э во как.
   Не могу сказать, какой ответ я хотела - или ожидала, или не ожидала? - получить, задавая ему этот дурацкий вопрос, но уж точно не такой исчерпывающе откровенный. 
   Похоже, что с этим конкретным человеком надо исходить из того, что если о чём-то его спрашиваешь, он тебе ответит по максимуму. 
   Ну да, ведь он же с самого начала так и сказал: "откровенность - единственный разумный вариант". И продолжает этой схемы придерживаться. Потребность у него, видите ли... Вот дёрнул же чёрт спросить, и как это теперь понимать? Теперь я буду анализировать, зачем я задала ему этот вопрос, и почему он ответил мне именно так, и... Нет, только не сию секунду. Вообще даже не сегодня. 
   Я, как Скарлет О'Хара, подумаю об этом завтра.
   Видимо, на этом месте размышлений он что-то у меня в лице или в глазах такое увидел, что его успокоило. Во всяком случае, перестал так пристально вглядываться. 
   Неужели у меня на лице так открыто всё и всегда написано? 
   Ладно, об этом я тоже подумаю потом.

* * *

   Я долго лежала в темноте, укрывшись пледом, и слушала шелест дождя. Миршаэль пригасил свой "ночник" до минимума, повернулся ко мне боком, чтобы не светить айпадом в лицо, и что-то тихо читал, подложив подушку под голову. Сон всё не шёл. Слышно было, как он дышит, как шуршит время от времени под ним покрывало. Дождь почти прекратился и небо начало медленно светлеть. 
   Нет, не могу заснуть.
    Повернулась и подпёрла голову рукой. Миша тут же положил айпад экраном на покрывало и посмотрел на меня. Спросил в пол-голоса:
   - Я мешаю тебе заснуть?
   - Нет. Просто сон не идёт. Давай поговорим о чём-нибудь, может, тогда засну.
   Лица почти не видно в темноте, только на щёку падает отблеск "ночника" с подоконника. У этой штуки аккумулятор, похоже, вообще вечный.
   - Расскажи мне что-нибудь о себе.
   - Что тебе рассказать?
   - Не знаю... Почему тебя так зовут, например? Твоё имя что-то означает? Оно редкое, или наоборот?
   - Нет, обычное имя, - судя по голосу, мужчина слегка растерялся. - Не редкое, и не частое. Женское "Мирша", мужское "Мирш"... Приставка "-аэль" это аббревиатура подразделения компании, создавшей мою генетическую линию. "Авиация, Электроника, Личный состав". Например, к мужскому имени "Раза" добавляют эту же приставку, и получается "Разаэль". 
   - А вторая часть имени что означает?
   - "Ар Дарган"? "Ар" это аббревиатура специализации: "Авиация, Разведка". Ну а "Дарган" это корабль, на котором я родился. По нашим именам сразу понятно при встрече, откуда человек родом, к какой линии принадлежит и в какой сфере специализируется. У других подразделений и специализаций другие аббревиатуры. Когда эту систему ввели, то их специально подбирали, чтобы сочетания букв не звучали особенно глупо и не резали слух. Ну, а ту часть населения, которая не участвует в боевых действиях напрямую, эта система имён вообще не затрагивает.
   - А зачем это всё?
   - Я точно не знаю, но подозреваю, чтобы командирам не приходилось запоминать, кто чем занимается. Как зовут увидел, и всё уже понятно. 
   - Как странно... И что, а если человек начнёт заниматься чем-то другим, он будет менять имя, что ли?
   - Нет. У нас нельзя взять и начать заниматься "чем-то другим". Если родился в армии, то тебя уже обучили какой-то профессии и ты занимаешься ею всю жизнь. Само собой, ты получаешь от этого удовольствие, так... "запрограммировано"? Чтобы не было неврозов, несчастливых людей. Но можно что-то ещё делать для отдыха, для разнообразия... как это слово у вас... "хобби"? 
   - А у тебя было хобби?
   - Было, но я не очень люблю об этом говорить. Я в этом смысле отличался от остальных, моё хобби нарушало некоторые правила.
   - Это какие же, например? - заинтересовалась я.
   - Ну... мне было интересно, как и что устроено... И я получал нелегальный допуск туда, куда другой персонал не допускается. И физический доступ, и доступ к информации, учебникам чужих специальностей. А ты, почему у тебя такое имя? - неожиданно вернул мне вопрос Миша.
   - Я тебе как-нибудь потом подробнее расскажу эту историю, когда названия стран и государств для тебя будут что-то означать... А короткий ответ такой: у моей матери часть предков из Греции, и ещё ум зашёл за разум, и она назвала меня именем из другой культуры. За которое меня пол-жизни ужасно дразнили. Поэтому я часто сокращаю "Василика" до "Лика", это считается вроде как "обычное" имя, хотя вот убейте меня, но я не пойму, чем моё-то хуже. 
   - А оно что-нибудь означает?
   - Понятия не имею, это греческое имя, а я греческого не знаю, хоть у нас и есть там живые родственники. Мама говорила, ей имя понравилось тем, что похоже на название цветка, "василёк". Ну, вроде как я маленькая была похожа на василёк, вот она меня и назвала так. Даже не представляю, где она вообще его могла услышать...
   - У тебя красивое имя, если оно кому-то не нравится, это их личные трудности, - сказал Миша. 
   Я улыбнулась в темноте.
   - А ты, значит, у нас на самом деле Мирш? То-то я думаю, почему ты мою версию своего имени принял безо всяких возражений, даже не возмутился ни разу, что я тебя так зову.
   - Ну, ты его так сократила, что от оригинала не сильно отличается, я не против. "Миша" как-то даже более мягко звучит, что ли.
   - Ага, ещё скажи, "домашнее", - прыснула я. 
   - Не скажу. Я не очень себе представляю, что это слово значит. Послушай, я хотел тебе сказать, насчёт сегодня... Если я переступил какие-то границы...
   - Да ничего, всё нормально, - прервала я на полуслове. - Мне действительно иногда хочется, чтобы было кому позаботиться. Я просто не ожидала такого отношения от... нового человека. 
   Постеснялась сказать "от постороннего". 
   Говорить человеку, который лежит на твоей постели в твоей спальне в (судя по светлому небу) примерно часа в четыре утра, что он "посторонний" - мягко говоря поздновато. 
   - Может, попробуешь всё-таки ещё раз заснуть?
   - Может, и попробую.
   И, правда, заснула.
  
  
  
  
  
  

8

  
  
  
   Во дворе действительно набрался бассейн. Ну, почти... Без голубой плитки и прочей отделки на бассейн эта яма с водой пока не особо похожа, да и набралось там до половины только... Стоишь в грязи у края, и совсем даже не верится, что здесь можно будет когда-нибудь купаться... 
   Да, а ещё - что в этой яме под слоем бетона и дождевого стока мог вполне себе лежать Мишин "гроб", если б мы не решили делать бассейн именно вот такой глубины, или же вот именно на этом месте. Что за невероятная череда совпадений, вот и не верь после этого в высшие силы...
   Тут мне за шкирку попала холодная вода с ближайшего дерева, и я окончательно уверовала, что высшие силы не только следят за нами, как игроки за персонажами The Sims, но что у них ещё и прескверное чувство чёрного юмора. И пошла домой. Дома свет всё никак не давали - всё ещё чинили, хотя уже полдня прошло и дело даже к вечеру. Я попала, можно сказать, в яблочко - вчера молния действительно ударила в дерево, от которого отвалилась чуть ли не половина и рухнула прямиком на линию электропередач. Поэтому и воду из бассейна выкачать сегодня оказалось невозможно, и я сидела без горячей еды. 
   Имея в доме газовую плиту ты как-то не ожидаешь, что она перестанет работать не только без газа, но и без электричества. Какая-то система контроля поджига или что-то вроде того... Терпеть не могу газовые плиты. Моя бы воля, жила бы только с электрическими. От них хоть знаешь, чего ждать: нет света - нет жратвы. Спасибо в холодильнике были какие-то не сильно просроченные йогурты...
   Миша - или Мирш, как теперь выясняется - встал как-то необычно рано (ну, или поздно - учитывая, что спать он ложится утром), выпил с большим удовольствием бутылку киселя и пошёл в гараж, в свете планшета выковыривать ещё какую-то деталь из капсулы.
   Я же маялась от безделья. И интернета без света нет (роутер-то не работает) и батарея у ноутбука совсем не такая вечная, как у Мишиного планшета, и телефон без ночной зарядки почти сел... Пойти, что ли, машину выгнать, да хоть телефон подзарядить? Ещё неизвестно, когда такими темпами электричество включат, не пришлось бы второй вечер проводить в темноте...
   Тут мой издыхающий телефон издал звонкую, противную трель. 
   Вадик. 
   Этот конкретный звонок я специально привязала к его номеру, чтобы не было сюрпризов. Какого хрена ему надо? Некоторое время я делала вид, что я не я и корова не моя, но после того, как он набрал мой номер в четвёртый раз - и посадил батарею аж на пять драгоценных процентов заряда! - я всё-таки решилась и взяла трубку. Пришлось, конечно, сначала взять в руки себя, после последних-то разборок...
   - Что, нельзя было сразу ответить? - вместо приветствия спросили на том конце линии.
   - В туалете была, - холодно соврала я. - Чего тебе надо?
   - Шоколада! - передразнил Вадик. - Чтобы ты приехала, подписала тут кое-какие документы.
   - Тебе в сто пятьдесят первый раз повторить, что я не буду подписывать ничего насчёт дома?
   - Это не за дом, - раздражённо ответила трубка. - Мне нужно, чтобы ты подписала отказ от претензий на мои машины, и согласие на продажу, раз мы ещё не разведены.
   - Что за бред, для продажи машины не нужно моё согласие, в ГИБДД у тебя его не спросят.
   - А ты бы потом меня и за "незаконно" проданную машину по судам бы таскала? Нет уж, мне нужно нотариально заверенное разрешение, чтобы к сделке не было никаких претензий.
   - Ну так разведись и не будет ни проблем, ни претензий, - парировала я. - Это же ты решил, что тебе нужно от меня избавиться, а теперь сам резину тянешь. 
   - Ты прекрасно знаешь, что я не согласен на те условия, что выставил этот ваш... ваш... - видимо, в комнате с ним был кто-то ещё, поэтому Вадик опустил то, что вертелось у него на языке и закончил несколько невпопад: - Специалист ваш этот! Короче, мне нужно, чтобы ты подъехала в офис.
   - Не могу, у нас дерево упало на линию и электричества нет весь день.
   - И что, как это связано? У тебя что, машина в гараже разрядилась? - ехидно спросил будущий бывший муж.
   - Нет, у меня в гараже двери не поднимаются, - ещё ехиднее ответила я. - Я бы пригласила тебя с этими документами в дом, да боюсь, что мой новый друг будет сильно против. 
   - Ну знаешь ли... - начал было Вадик, но я прервала его своим "у меня телефон садится!" и сбросила звонок. 
   И телефон выключила. 
   Ибо нефиг. 
   Ишь ты чего придумал, так я ему и поеду в офис, нашёл тоже дуру. Чтобы он там меня опять запер, как в прошлый раз, когда я ему морду поцарапала и костюм облила чернилами из ручки. 
   Зачем это ему машину продавать вздумалось, интересно? И какую из? У него есть своя, есть служебная, которая тоже своя, и ещё "для души" какой-то кабриолет, который я про себя всегда звала "огузок", потому что марку всегда забываю. Теперь-то ясно, что кабриолет ему нужен был не для души, а вовсе даже для другого органа, баб катать. Ну вот пусть и катится теперь со своим кабриолетом, нашёл дуру... 
   Ох нашёл, правильно он мне всегда говорил, что я такая одна на свете - такая редкостная дура наверняка попадается одна на многие тысячи... И как я не видела этого раньше? Может, просто не хотела? 
   Пока отношения были нормальные не обращала внимания, пропускала мимо глаз и ушей всё, что могло нарушить мою тихую и мирную картину мира... Да и он себя совсем не так вёл, не пытался стукнуть меня, чтоб заткнулась и делала молча, что говорят... 
   Ладно, подумаю об этом завтра. Ещё не хватало опять из-за него расстроиться и плакать в кухне... Мне стыдно этим заниматься при других людях, чужие они или нет, не важно...
   А тут как раз и Миршаэль прошлёпал мимо в ванную, притормозив на минутку возле двери в кухню. Он нашёл в гараже какие-то старые шлёпанцы, меньше него размера на четыре (пальцы из них торчали с одной стороны, а пятки - с другой), и надел на ноги, чтобы не оставлять липкие следы по дороге. Видимо, запомнил угрозу насчёт того, что я его обратно прикопаю вместе с этим "гробом", если он станет пачкать мне дом. 
   - Что-то опять случилось?
   - Да так, бывший муж чего-то там от меня хочет, я не стала с ним разговаривать. А что это у тебя за штука такая?
   В одной руке он держал планшет, а в другой - что-то прямоугольное, похожее по виду на большой пенал, сделанный из белой керамики, с торчащим в одном месте пучком коротких проводов.
   - Да так, бортовой компьютер вынул, попробую соединить его с планшетом, может, получится что. 
   - Совсем ты свою хреновину разорил, то одно, то другое.
   - Всё равно она уже не будет работать, ресурс исчерпан, - Миша хотел было провести рукой по волосам, но вовремя вспомнил, что рука грязная и затормозил на половине движения. 
   Учится на своих прошлых ошибках, надо же.
    - Я бы вообще хотел разобрать капсулу на детали, если получится, чтобы проще было её спрятать. Закопать, например, или увезти и выбросить где-нибудь по частям. От предмета такого размера и веса тебе будет тяжело избавиться самой. 
   - Вот уж что правда то правда... Слушай, я ведь вообще об этом и не думала даже. А ты сможешь её разобрать?
   - Ну, теоретически это возможно, её же не из цельного куска отливают... Давай я сначала вымоюсь, а потом это обсудим. 
   - Что, ты так с планшетом и пойдешь мыться? - удивилась я.
   - Ну да, там же темно. Да и помыть надо, захватал я их, - Миша продемонстрировал мне оба предмета, действительно все в пятнах от грязных пальцев, и пошёл в ванную. 
   Ну, и чего я удивляюсь до сих пор? Почему, собственно, его техника должна бояться влажности, у них небось технология нашей даст фору в тысячу лет... Эх, если бы мой айпад так же воды не боялся, цены б ему не было.

* * *

  
   Когда в ванной перестала литься вода и моё имя проорали из ванной почти что на весь этаж, я как раз доедала очередной йогурт и от неожиданности даже клацнула зубами по ложке. Ну, хорошо хоть только по ней, а не по языку! Что он так орёт, его там таком ударило, что ли?
   - Лика, мне очень неудобно было тебя беспокоить, - напряжённо раздалось из-за приоткрытой двери. - Но я не могу найти ни одного полотенца.
   Ну да. Не может... Ох ты ж чёрт, как же я могла забыть!
   - Мне тоже очень неудобно это тебе сейчас говорить, - начала я. -  Извини пожалуйста, я вспомнила об этом ну вот прямо только что... Большие полотенца я ещё вчера засунула в стирку... 
   - И?
   - И с тех пор они так в стиральной машине и стоят. Без электричества машинка посреди цикла заперлась, а потом я про неё забыла...
   - А мне теперь что делать? - Миша за дверью скорее растерялся, чем возмутился. - Я же не могу мокрый одеться, мне нужно чем-то вытереться!
   - Конечно-конечно... Я вот прямо сейчас что-нибудь и придумаю, подожди только пять минут! Или десять!
   - Как десять?! Мне же холодно здесь стоять, зачем тебе десять минут? - уже серьёзно возмутился мужчина.
   - А ты включи себе пока тёплую воду и посиди там, чтоб не мёрзнуть, - нашлась я. - Я сейчас вернусь!
   Вот уж... Неужели нельзя было вспомнить до того, как человек пошёл купаться? Нет, определённо никак нельзя, это же не в моём стиле - не устроить какой-нибудь конфуз, чтобы уши горели и было, что мне припомнить. Если вдруг станет некому и нечего мне припоминать, значит, либо у Кати случилась глубокая амнезия, либо я уже врезала дуба.
   Ну ладно, вернёмся к нашим баранам. То бишь полотенцам. Что же ему дать-то теперь? 
   Своё большое полотенце для длинных волос я тоже в стирку запихнула. Махровую простыню с запасным полотенцем, которые так замечательно поучаствовали в нашем с Миршаэлем знакомстве, отстирать мне пока не удалось. На них засох весь этот его "контактный гель" и пользоваться ими теперь совершенно невозможно - после такого полотенца придётся опять по новой мыться. 
   А гостевые? А их я почти все (ну, кроме тех, что и так достались Мише) выкинула из окна во след Вадику с чемоданами, уже не помню точно, зачем. Могу предположить, что с целью "пусть теперь любовница всех твоих гостей обустраивает!". 
   Да, неудачно как-то получилось. Выходит, остались только махровые купальные халаты. Учитывая, что свой халат Вадик то ли забрал, то ли я его тоже выкинула, то халат в доме остался всего один... 
   Вот он. Розовенький. Махровенький. Висит себе.
   Вот ведь, по идее мне стыдно должно быть, и сама сконфузилась, и человека конфужу вовсю, ан нет - смешно, хоть ты пополам тресни. Розовый женский халат... На мужика ростом под два метра... По стенке не сползаю, конечно, но... Блин, он же может решить, что я над ним специально так издеваюсь! 
   Василика Владимировна, тебе третий десяток уже пошёл, а ну возьми себя в руки и перестань сейчас же подхихикивать, как девятиклассница! 
   Позвала Мишу из-за двери и сунула халат в появившуюся между створкой и притолокой щель. 
   Повисла пауза.
   - А это что? - с глубоким подозрением спросили за дверью.
   - Халат, - ответила я, стараясь сохранять спокойствие. - Мой. Извини, больше ничего не нашла, всё в стирке.
   Из-за двери раздалось несколько невнятных слов, которые я (к счастью, надо полагать) не разобрала, потом ещё более длинная пауза, потом дверь все-таки открылась и я начала медленно сползать по стенке.
   - Прошу прощения, я забыл взять с собой чистые вещи, пойду оденусь, - ровным голосом сказал Миршаэль, глядя куда-то поверх моей головы, с безупречно прямой спиной и каменным выражением лица прошёл к себе в комнату и тут же захлопнул за собой дверь. 
   Надо отдать ему должное, он даже не очень громко хлопнул, я бы на его месте точно психанула. Ну конечно, мой халат был ему мал. И мало того, что халат был ему мал - уж простите за каламбур - так он ему был ещё и узок. 
   Поэтому, моим глазам предстал не просто мужчина в махровом розовом женском халате по колено, а мужчина в махровом розовом женском халате, надетом на одно плечо и тщательно стянутом в районе пояса, чтоб случайно не разъехался. Ещё хорошо, что у меня халат длинный, до середины моей икры, иначе Штирлица ничто бы не спасло от провала, при нашей-то разнице в росте...
   Я доползла до пола и принялась ржать, по возможности, беззвучно. 

* * *

   Смеркалось.
   Ну да, прямо как в известном юмористическом произведении. 
   Только у меня юмора сразу поубавилось, когда не смогла найти ни свечей, ни работающего фонаря. То есть пару фонариков-то я нашла, да все без батареек. А есть ли живые батарейки в этом доме, или все были, да вышли, я никакого понятия не имею. Не нашла, короче, ничего. Хоть лучину зажигай. И электричество всё никак не включают... Я-то наивно полагала весь день, что вот-вот ещё немножко, и свет уже дадут. Но наши местные электрики оказались не таковы, они вот так вот запросто и кому попало ничего давать не намерены. 
   Похоже, Мишин планшет по-прежнему наш единственный "свет в окне". Да и без планшета неудобно как-то получилось, хоть и смешно, конечно, но извиниться перед ним придётся... 
   После сцены с халатом Миршаэль ар-Дарган то ли на меня так сильно обиделся, то ли совсем застеснялся, не знаю уж, но в любом случае из комнаты он больше не выходил. 
   Я постучала в дверь гостевой спальни и прислушалась. Тишина. 
   Постучала ещё, погромче. 
   - Миша, ты там не спишь? Извини меня, пожалуйста, я правда забыла про эти полотенца... Пойдём поужинаем вместе, а? Миш?
   Что он там, спит, что ли, действительно? Я же только что слышала, как диван скрипел. 
   Дверь всё же приоткрылась - где-то в комнате планшет работал на подсветку, отбрасывая в спину Мише яркий отблеск, а у меня за спиной света мало, так что и лица его почти совсем не видно. Прежде, чем он что-нибудь сказал, я на всякий случай ещё разок проникновенно извинилась:
   - Извини, пожалуйста, что так получилось. Я отвыкла, что здесь кроме меня ещё кто-то живёт, не подумала. Виновата, исправлюсь!
   - Ладно, ничего, пролетели, - вздохнул мужчина, открывая дверь пошире. 
   По полу рядом со мной пролегла серебристая полоска света.
   - Эээ... Ты, может, хотел сказать "проехали"? - осторожно переспросила я.
   - А, ну да, у вас же техника вся ездит... Проехали, значит.
   - Ты ужинать будешь?
   - А кисель ещё есть?
   - Есть, последняя бутылка, как раз для тебя осталась. Но вообще, я хотела предложить на улице поужинать. В доме всё равно скоро станет темно, а там можно разжечь огонь, пока дождя нет. И я бы горячего поела, и тебя научу тебя жарить сосиски с помидорами. 
   - Ты имеешь ввиду открытый огонь? - зачем-то уточнил мужчина.
   - Ну, да... А что, у тебя на огонь тоже какая-нибудь аллергия? 
   - Нет, я просто неспокойно к нему отношусь, не обращай внимания.
   - Ну, тогда пойдём в гараж, посветишь мне, чтобы я вещи собрала, и поможешь мне отнести всё в беседку.
   Вещей для такого простого мероприятия как жарка сосисок оказалось неожиданно больше, чем я предположила на первый взгляд. Во-первых, собственно, всё для розжига и жарки - пачка угля, газеты, жидкость и прочее, которое надо было найти и достать. Шампуры оказались почему-то на верхней полке, и не будь под рукой высокого мужика я бы их вообще не нашла. Во-вторых, на улице не лето, пришлось искать туристическую пенку, чтобы подстелить на скамью в беседку, и подушки для сидения, чтобы положить их на пенку. 
   Беседка у нас специально устроена для барбекю - в центре такая металлическая круглая штука с вытяжкой для дыма, в которой, собственно, и разжигают огонь, вокруг неё узкий деревянный столик, тоже по кругу, а ещё дальше - скамьи для сидения.
   Когда пришла с сосисками, помидорами и бутылкой киселя, Миша стоял возле входа, завернувшись в свёрнутый вдвое плед. Планшет с подсветкой он положил на столик - ну да, в глубине участка нас вряд ли кто-то из соседей рассмотрит, да и окна у них такие же тёмные, как и в моём доме. Наверное, все уехали в город из-за аварии. 
   Потом я ещё довольно долго ковырялась, пока удалось разжечь огонь. Обычно-то этим занимается кто угодно, кроме меня, а в этот раз так вышло, что я главный специалист. 
   Наконец, робкое пламя переползло с газеты на угли, а потом я ещё пару чурбачков подкинула и постепенно они тоже занялись... Ага, и прогорать теперь будут сто лет, для сосисок же нужен ровный жар, а не пламя, и почему я пост-фактум до всего дохожу? Ну, ладно, не заливать же теперь костёр, второго раунда борьбы с огнём (точнее, борьбы за то, чтобы его разжечь) я уже не вынесу. 
   Миша так и стоял всё это время возле входа, оперевшись плечом о деревянную балку. Я позвала его поближе, погреться, и он нехотя сел на скамью, запахнувшись в плед и переложив выключенный уже планшет в дальний угол.
   - Чего ты такой напряжённый, - спросила я. - У тебя какая-то фобия насчёт огня? 
   - Вроде того. По технике безопасности всю жизнь вколачивали, что открытый огонь - это, как ты выражаешься, "всему хана". Если где-то что-то горит, значит, выгорает кислород, хуже этого только сбои систем жизнеобеспечения и прямая разгерметизация. Я прекрасно понимаю, что конкретно здесь и сейчас огонь ни для кого не представляет опасности, но... - он пожал плечами.
   - Что, "привычка вторая натура"? Ничего, заново привыкнешь. Зато чувствуешь, какое от него тепло идёт?
   - Чувствую... Я уже начал замерзать, честно говоря.
   Нормальной куртки у него нет, а в толстовке от спортивного костюма, что я купила, всё-таки холодно. 
   Какое-то время мы сидели молча, я только вставала поворошить в костре, чтобы равномерно горело. Очень люблю живой огонь, могу смотреть в него до бесконечности. Как он двигается, как меняются оттенки в глубине пламени, как он постепенно затухает, пока не останутся тлеющие угли, и тогда я могу наблюдать за ними, как они - сначала тёмно-вишнёвые внутри - медленно покрываются серым налётом, до последнего отдавая свой жар.
   Никаких других источником света, кроме нашего, на улице не видно - ни фонарей, ни свечей в ближних домах. Видимо и правда все уехали в город. Тихо, темно. Шелестят листья на ветру, от земли тянет сыростью, запахом влажного грунта и зелени. Ели после двухдневного непрерывного полива запахли так, что аж голова кружится, и вкусный запах дыма от берёзовых поленьев долетает вместе с жаром от разгоревшегося огня... 
   Миша постепенно расслабился: сначала вымотался из пледа, потом сел ко мне вполоборота спиной, сбросил кроссовки и подтянул ноги на скамейку, прикрыв правое плечо и колени краем пледа. Так как сидели мы рядом, я тут же поспешила воспользоваться случаем и набросила на плечи освободившийся край. Тепло-то от огня идёт, но только с одной стороны, а с другой - холодная весенняя подмосковная сырость. Ей-то огонь ещё целый месяц будет нипочём...
   - Ну что, я смотрю, фобии твои успокоились слегка?
   - Да не фобии это вовсе, - тихо запротестовал мужчина. - Просто я видел когда-то, что делает огонь в закрытом пространстве. Не самые приятные из моих воспоминаний, надо сказать - хуже только когда я выяснял, как на солнце реагирую.
   - Как ты вообще об этом узнал, ты же вроде как в космических кораблях всё время жил, откуда там солнечный свет?
   - А это не на корабле и было... Я же говорил, что попал в плен и там со мной что-то сделали. Если бы я потом постоянно оставался на борту, у меня в жизни бы больше ни разу с этим проблем не возникло бы. Конечно, там нет никакого другого света, кроме искусственного, а между тобой и любой ближайшей звездой с её излучением - метры обшивки с изоляцией. Но...
   Он вздохнул, передёрнул плечами.
   - Это всё происходило на поверхности планеты, там был какой-то исследовательский комплекс и через некоторое время я умудрился из него сбежать, наружу. Я так думал, что в худшем случае или атмосфера окажется ядовитой, или меня на какой-то стадии побега пристрелят, а в лучшем... Ну, так далеко я не планировал. Атмосфера оказалась нормальная, была ночь, меня вроде бы не хватились... Только вот когда встало местное солнце, тут-то и началось самое интересное. 
   Он замолчал, подтянул колени поближе к груди и положил на них голову, глядя куда-то в темноту, в сторону от огня. Я уже пожалела что спросила и думала, что разговор на этом закрыт, но он продолжил:
   - Потом меня нашли. Вылечили. Потом я сбегал ещё не один раз, пытался спрятаться от солнца, как-то переждать световой день. Пока не понял, что это тоже часть программы, что это не я такой умный, а это меня специально отпускают, ловят, и лечат. Иногда кажется, что память раздваивается: очень чётко помню одно, а смотрю на себя, и следов не вижу. Каждый раз, как будто ничего и не было, даже ни одного шрама не осталось. 
   - Извини, я тебе совсем настроение испортила...
   - Ничего ты не портила, я сам мог бы и не отвечать, если бы не хотел, - он потянулся за бутылкой киселя, свернул крышку, отпил. - Какой-то вкус другой, что это?
   - Дай этикетку посмотрю... Чёрная смородина это. 
   - А что, бывает ещё какая-то, кроме чёрной?
   Я углубилась в описание сортов смородины. Потом малины. Потом всего остального, что ещё съедобного растёт на кустах, с чего плавно перешла на ягоды, овощи и фрукты. 
   Мише очень понравилась идея арбузов, которые как бы и фрукт, но на самом деле ягода.
   Тем временем поленья почти прогорели, и я вспомнила, что вообще-то хотела жарить сосиски с помидорами себе на ужин. Всю зиму этим не занималась, надеюсь, сноровку не потеряла... В этом процессе главное правильно пристроить шампура и вовремя их снять, чтобы ничего не сгорело. Ну и сосиски перемежать половинками помидоров, конечно же.  За всеми этими манипуляциями и лёгким разговором ни о чём неприятная тема забылась, Миршаэль даже вытянул ноги к огню. 
   Какой же он длиннющий, как их только в космонавты таких берут? Гагарин вон среднего роста был, а этот... Хотя, почему я считаю, что у них там есть проблема тесноты, как у наших космонавтов? Он же мне говорил, что в одном с ним "выпуске" (или как там) была целая уйма народа, тысячи, они же все где-то размещались. Наверняка их космические корабли должны быть огромными, диаметром в километры. Может быть даже как "Рама" из романов Артура Кларка. 
   Интересно, как люди живут там, в его мире, на этих своих огромных космических кораблях? Когда между тобой (вместе с твоей жизнью, со всеми её мелочами, радостями и печалями) и огромной, бесконечной пустотой - какую человеческий разум даже осмыслить не в состоянии - утлая скорлупка, пусть она хоть десять километров длиной. Как он жил там? И каким он был у себя дома, в нормальной обстановке? 
   Сейчас-то он наверняка себя ведёт так, чтобы исключить любые конфликты и понравиться мне, тут даже сомнений быть не может. 
   Отблески гаснущего пламени падали на его лицо, отражались в серых глазах, под скулами залегли тени. Я как будто в первый раз заметила, какие у него пушистые ресницы. А он, конечно, заметил, что я на него снова пялюсь. И, прежде чем я отвернулась, вскинул глаза и поймал мой взгляд. 
   Не могу сказать, что точно я в этот момент почувствовала. 
   Что-то точно почувствовала, знать бы ещё, что именно...
   Темнота и тишина кругом, догорающий костёр - почти как в юности, когда на даче картошку пекли - и рядом мужчина, вроде ещё чужой, посторонний, а вроде как уже и не совсем. Ничего не делает, просто смотрит. Прямо в глаза. 
   Пронзительно, непонятно. Волнительно. 
   Почему? Он же чужой, не мой. Ничей. Да ведь и я теперь ничья... 
   Нет, что это я, в самом деле, при чём здесь... Не хватало ещё на первого встречного, только потому, что живой и поблизости... 
   Опустил глаза. Я обнаружила, что как вдохнула, так почему-то и не выдыхала. Э во как, бандерлоги, сделайте шаг вперёд. Тоже мне Каа нашёлся, "а ещё они обзывали тебя земляным червяком"... Молча стала снимать сосиски на тарелку, случайно раздавила запечённый помидор, облилась горячим соком, зашипела...
   - Дай, я сам, - у меня из рук бесцеремонно вырвали и шампур и вилку, и Миша стал снимать еду быстрыми, точными движениями, как будто всю жизнь только тем и занимался. - Держи, вот твой ужин. Если тебя настолько нервирует, когда я смотрю в ответ, может быть, для начала не нужно самой так смотреть на меня?
   - С чего ты взял...
   - Ты ешь, а я пойду пока погуляю по участку.
   - Подожди, я тебя чем-то обидела? - совсем растерялась я, стоя с тарелкой горячей снеди в руках.
   - Нет, ты меня ничем не обижала, но эта еда пахнет так, что у меня уже давно слюна течёт, а теперь ещё и сила воли заканчивается. Всё же не думаю, что достойным завершением вечера будет, если я утащу у тебя эту твою сосиску, съем, а потом она, кхм... вернётся на один из твоих кустов. Поэтому я пойду воздухом подышу, пока ты не доешь.
   И пошёл, воздухом дышать. Пока не доем.
   Вот честно, когда я ему розовый халат подсунула, мне стыдно не было ни капельки - а теперь вот стало...
  
  
  
  
  
  

9

  
   Конечно же, свет дали, как только я заснула: по всему дому загорелись лампочки, запищала, оживая, техника. Учитывая, что спать легла с рассветом, появившемуся так нежданно электричеству "рада" я была несказанно. 
   Точнее, сказать мне было что, да боюсь, цензура ни одно из этих моих высказываний не пропустит. 
   Посиделки у костра растянулись на всю ночь. Миршаэль таки не выдержал испытания сосисками и принёс свою дрянь в чашке, чтобы не голодать. Пока он ею душился, я опять развела огонь, мы укутали спины пледом и долго сидели, вытянув ноги к огню. 
   Разговаривали: обо всём и ни о чём одновременно. 
   Рассказывала ему, как детьми пекли картошку в горячей земле, про местности, в которых довелось жить - про степь, про лес - про нашу страну, про мир вообще, что-то из истории вспомнила, что-то из географии, что-то из современного состояния дел. Он вопросы задавал, я отвечала, если помнила. А если нет, то отсылала его к какой-нибудь книжке или просто "ты мне потом как-нибудь напомни, вместе поищем". 
   Что-то его удивляло, что-то воспринималось как должное, что-то он не понимал. У его мира совсем другая история. Ещё бы - там люди давно вышли не просто в космос, но и за пределы Солнечной системы, обжили другие планеты, даже успели потерять их... 
   И подумать страшно! Вон, в Индии есть какой-то свой древний календарь, так по нему на дворе уже восемь тысяч какой-то год, а мы вот только-только первых космонавтов запустили на орбиту - можно сказать, только пальцы в воде помочили, когда в Мишином мире люди уже добрались до дна океана. Даже не представляю, какой между нашими мирами должен быть временной разрыв, две тысячи лет? Пять? Десять? 
   Он рассказывал про свой мир, но теперь я вряд ли смогу повторить что-нибудь более-менее конкретное из этого разговора. Мы проболтали с ним всю ночь, и ко времени его рассказа меня стало клонить в сон, а потом я и вовсе "поплыла" - то включалась в реальность, то выключалась из неё, и тогда оставался только голос, а слова то распадались на звуки, то сливались с фрагментами сна. 
   У него такой приятный, живой баритон, да к тому же ещё и голос поставлен...
   Поняла, что мужчина молчит вот уже некоторое время, а я обо что-то весьма уютно опираюсь. Так ведь о него же и опираюсь, чёрт, чуть ли не голову на плечо положила... Бррр! И "бррр, холодно!" и "бррр, чего это я!". 
   Тут же села ровно, протерла глаза. 
   Огонь опять погас, и уже почти совсем рассвело: облака на светлеющем небе окрасились в розовые и лиловые предрассветные цвета.
   - Я что, заснула? - смущённо спросила я.
   - Ты слегка задремала, я как раз собирался тебя разбудить, - как ни в чём не бывало ответил Миша. - Солнце уже встаёт, пойдём в дом?
   Ну да, ему же нельзя на солнце...
   Так и легла, с рассветом - задёрнула шторы, вырубилась (вроде бы только на минутку!) и тут же по дому врубился свет. Хорошо хоть, что не в самой спальне, а только в коридоре за распахнутой дверью. Пришлось проснуться, встать, идти выключить лишнее хотя бы на своём этаже. Когда я легла спать уже совсем насовсем, если можно так выразиться, Миша внизу всё ещё не ложился, судя по звукам. 
   Вот таким вот образом я и встала после полудня - заспанная, голодная, с затекшей шеей и дурным самочувствием. А ведь даже вчера не бухала, просто сбила режим, засыпая не вовремя. 
   Старею, что тут скажешь... 
   Да, не бухала, а в доме всё равно бардак и разгром.
   Пока ковырялась в этом самом разгроме и бардаке, дела опять незаметно пошли к вечеру, а что я делала всё это время? И рассказать даже нечего... То есть, рассказать-то мне всегда есть что, например, как чистила барбекю в беседке, собирала по дому грязную посуду, перестирывала стоявшие два дня в стиралке полотенца, нагребла из холодильника гору мусорных мешков и тому подобное... Только не интересно про такое рассказывать, про бытовуху всякую. Про это даже думать скучно, не то, что рассказывать.
   Намного интереснее думать вот о таком вопросе: чем же мне всё-таки заморского гостя кормить? "Икра заморская, баклажанная" нам, боюсь, не поможет, хотят по ассоциации в голову и лезет. Не то, чтобы я круглые сутки этим вопросом кормёжки занималась, но всякие диеты для граждан с больной печенью, желудком, язвами и тому подобное я основательно перечитала в свободное время и по большей части опробовала на Мише. По крайней мере то, на что у меня были подходящие продукты.
   И всё это на нём пока что не сработало. 
   Кроме киселя на нём вообще ничего не сработало. И если я правильно поняла, он вообще ни разу не шутил, когда сказал, что будет есть раз в пару дней. Вчера вот (или это уже сегодня? с этими ночными посиделками поди разбери) он есть и не собирался, похоже, пока не нанюхался моих сосисок и все-таки не выдержал. 
   То есть следующие сутки он теперь проведёт голодный. А может быть, и злой. Голодные мужики обычно все злые, ездила я как-то в Египет в Рамадан, когда им жрать нельзя целый день целый месяц, так они все злые были, как цепные собаки... Ну, этот-то себя так вести не будет, понятно - ему надо со мной поддерживать хорошие отношения, даже если бы он этого не хотел, а он вроде как хочет. "Потребность внутренняя" у него, видите ли.
   Запас у него невелик, судя по всему, вот в чём беда. С другой стороны, будь у него в запасе и КАМАЗ концентрата, всё равно, это невоспроизводимый ресурс, мы его изготовить не можем. Его растягивай - не растягивай, рано или поздно он всё равно закончится. И в данном случае скорее рано, чем поздно. И дальше что? 
   Ну, блин, не умрёт же он у меня от голода-то? Не средневековье-то всё же... Но вот что конкретно с ним дальше делать? Вызвать врача? Это явно без толку, врач без анализов ничего не скажет. Сдать в больницу? Даже если без полиса, в платную, то у него всё равно нет документов, а без документов в больницу у нас, по-моему, берут только бомжей. Миша на бомжа как-то не особо похож, но если ему объяснить... Не факт, что согласится, конечно... 
   Да, а что он им там будет говорить? Что память потерял и еда в нём не задерживается? Допустим, и дальше что? Не будут там ничего выяснять про какого-то беспамятного мужика, уколят ему физраствор с глюкозой, сделают рентген и милицию вызовут, чтобы по базе пробили... Ну, дальше про милицию прогнозировать, мы это уже в первый день прошли... 
   Блин, а рентген-то! У него ж импланты! Не зря он мне тот, что за ухом, показал, ох не зря... Может, у него и ещё где-нибудь есть, в других каких-то местах, я же его не разглядывала... Но это не важно - важно, что у нормальных людей таких штук вообще нет, ни в каких местах, и в ближайшие лет -надцать не появятся. То есть, когда ему сделают в больнице рентген - а рентген ему там сделают без вариантов, черепно-мозговую проверять будут обязательно, если человек говорит, что ничего не помнит - то одному богу известно, что там увидит рентгенолог и что подумает об увиденном. 
   Если решат, что у Миши в черепе застряла посторонняя железка и надо срочно её вырезать, пока он не врезал дуба, то вряд ли Мишино здоровье от этого как-нибудь сильно улучшится. А вот наоборот - сильно ухудшиться - ещё как может. Откуда кто знает, как там у него в башке это всё устроено? Выдернут какой-нибудь контакт, а он возьмёт и на всю жизнь оглохнет, или ослепнет, или вообще сразу умрёт. 
   Нет, в больнице ему делать нечего, даже если бы он извлёк вдруг документы хоть из воздуха, хоть из параллельного измерения, как принцы Амбера в книгах Желязны. 
   Да и последний аргумент - если в Мишином мире не очень светлого будущего врачи ничего не сделали, чтобы исправить его состояние, то очень может быть, что они не знали, как. На наших эскулапов в таком случае рассчитывать вообще не приходится. Они здоровых-то залечить могут, а больного, да ещё и такого - ну, давайте скажем, "необычного" - как этот... 
   Ладно, значит, тогда остаётся пичкать его всем подряд, вдруг что и задержится. 
   Во, точно! Надо детское питание попробовать, я как-то в больнице лежала однажды и мне его приносили, для разнообразия, с мясом, рыбой, овощами. Если получится, это будет, конечно, не ахти, но... Взрослый мужик на детском питании всё же лучше, чем мужик без питания вообще... Что же ещё можно сделать? 
   Я себе, конечно, противоречу - насчёт превосходства инопланетной медицины, которая оказалась бессильна - но, может, тупо дать ему что-нибудь противорвотное? "Церукал" там какой-нибудь... Да, как второй вариант действий сойдёт. Надо инструкцию в интернете почитать, вот что. 
   Гм. В интернете? 
   О, чёрт! Интернет! Статья! Катя!!
   В телефоне уже был миллион пропущенных звонков - и это всё звонки только с тех пор, как он зарядился и включился! Ну, не совсем миллион, конечно, но цифра к тому явно стремилась. Звонки в основном от Кати, и несколько от моего бывшего козла. 
   То есть настоящего. То есть... 
   Ну, если так рассуждать, то Вадик козлом был, есть и будет, какое время для него не выбери - прошлое, настоящее или будущее - не ошибёшься. Надеюсь, для меня он всё-таки станет бывшем, и пусть себе остаётся козлом, сколько хочет, только для кого-нибудь другого.
   - Ты куда опять пропала?! У тебя почему целый сутки телефон "выключен или вне зоны"?! Ты что, хочешь, чтобы меня инфаркт хватил?! Я только в командировку уехала, а ты пропадаешь, откуда мне знать, может ты топиться пошла или в больнице лежишь?!
   Я еле-еле вклинилась в поток обвинений - кроме непрерывности вторым осложняющим фактором было то, что я держала трубку сантиметрах в тридцати от уха, просто чтобы не оглохнуть.
   Громкий Катя человек. Громкий, и обвиняющий.

* * *

   Вот честно, мне показалось, что Катя так на меня орала, что даже Миршаэль в своей комнате наверняка проснулся. И теперь она точно приедет в гости, проверять, как тут у меня идут дела. В этом, конечно, ничего особо плохого нет, но вот с мужиком-то в доме что делать? 
   Его здесь нахождение просто по факту бытия выглядит определённым образом, а участвовать в забегах Катиных тараканов на этот счёт меня как-то не очень прельщает. Потому что тараканы у неё в голове весьма резвые. Сама-то она хороший и добрый человек, но эмоциональный и эксцентричный - так что я даже и не знаю, если её опять стукнет, что мне в таком случае сделать? То ли опять прятать "попаданца" по углам, то ли пусть уже будет предметом интерьера и делает вид, что ничего не происходит? У меня и в первый-то раз его спрятать не получилось... Нет, это ребячество какое-то, всё равно она с ним так или иначе столкнётся и разговорится... 
   Надо всё-таки ему какую-то "легенду" придумать, как в шпионских боевиках говорят. А то она спросит его что-нибудь невинное - "а где вы учились, Михаил?" - а ему и сказать будет нечего. Ладно, подумаем и над этим...
   Только сделала себе бутерброд, перекусить после трудов праведных, как в дверях из коридора кашлянули. 
   - О, а ты чего так поздно встал? Я как раз про тебя вспоминала, - заметила я.
   Вид у него был слегка помятый. Или не слегка. Если б шевелюра не была так коротко острижена, то он наверняка был бы ещё и взъерошенный. Налил себе воды из чайника, но вместо того, чтобы выпить, оттянул в сторону штору у окна так, чтобы выглянуть на улицу и при этом не попасть под солнечные лучи. А лучей-то и нету: вечереет уже, весь день проспал. 
   У нас вообще, я так заметила, вся движуха теперь по вечерам происходит. Видимо это потому, что второй человек в доме днём спит, а бодрствует ночью, не очень-то это удобно, хотя и понятно. Тёмное время суток - единственное, когда он может выйти на улицу, посидеть во дворе, так какой ему смысл в это время спать? Правильно, никакого.
   - Когда ты ушла, я стал искать книги, нашёл очень много разных, ну и засиделся, пока выбирал... 
   - В смысле, какие книги? 
   Он допил воду, сполоснул чашку в раковине и поставил обратно.
   - Да в этом вашем, как его... в Интернете? Извини, наверно нужно было сначала спросить твоего разрешения, это же твой планшет... Но я не покупал, я, как это... "скачал"?
   Я чуть не подавилась бутербродом.
   - Как скачал? Откуда? Ты что, сам разобрался, как это делать?
   - Ну, допустим, что не совсем сам... Но я же видел, как ты это делала несколько дней назад. А что тебя так удивило, собственно?
   - Да я как-то посчитала по наивности, что у вас компьютеры работают совершенно иначе, операционная система там другая и всё такое... Когда я вижу, как ты что-то там у себя делаешь, мне вообще ничего не понятно. А ты увидел, что я делаю, и просто вот так вот с первого раза взял и всё понял, что ли?
   - Знаешь, я все-таки ударным тактическим истребителем управлял, в ваших файлообменниках разобраться намного проще, поверь мне.
   Ну да, по его мнению, это всё объясняет. Что это вообще всё значит, "ударный", "тактический"? "Истребитель" - одно слово знакомое...
   - А ты в моём планшете ничего не понимаешь в основном потому, что не можешь ничего прочитать. Если бы этого барьера не было, я уверен, ты могла бы спокойно во всём разобраться.
   Это он сейчас сказал, чтобы я себя такой круглой дурой не чувствовала, или серьёзно? Лучше не выяснять, а то ещё ответит как есть... И так от него голова кругом идёт.
   - Знаешь, что... Шёл бы ты мыться, раз такой умный... Там все полотенца уже на месте. А потом мне нужно, чтобы ты помог мне мусор вытащить, а то его много: пока ты спал, пришлось весь холодильник выпотрошить.
   - Хорошо, нужно, значит помогу, - пожал плечами Миша и ушёл в сторону ванной. 
   Истребителем он управлял, видите ли... Тактическим... Господи, за что?! Я жила себе - спокойно жила, почти никого не трогала, кроме козла Вадика - и вдруг такое. 
   И ни рассказать никому нельзя, ни посоветоваться не с кем... 
   Вот с кем ты будешь советоваться в подобной ситуации? "Алё, это горячая линия психологической поддержки? У меня в доме мужик с другой планеты! Что? А при чём тут вообще шизофрения?".
   Пока "мужик с другой планеты" ковырялся в ванной, сушился и переодевался в чистое, уже и солнце село, и я поужинала бутербродами. 
   Надо отдать ему должное, кстати - эта его удивительная способность учиться на чужом примере сработала не только с приготовлением яичницы и закачкой книг, но и избавила меня от необходимости стирать ему вещи. Что с этой задачей он прекрасно справляется сам, я по началу даже и не заметила, пока не застала стиральную машину за "внеурочной" работой. 
   Похоже, надо иметь ввиду, что когда у тебя над душой стоит Миршаэль наш ар Дарган, и смотрит, как ты чем-то занимаешься, то далеко не факт, что он это делает не с целью перенять полезные скиллы. 
   А вдруг я его научу мусор выбрасывать и он тоже будет это делать сам? Вадик вообще ни одного мусорного пакета в жизни не вынес, спихнуть эту обязанность на мужика - моя голубая мечта. Или розовая? Короче, светлая и пока что почти недостижимая, если не считать тех случаев, когда я набиралась наглости и просила помочь с мусорным мешком его водителя или какого-нибудь охранника. Обычно после этого начинался скандал на тему "я им не за это плачу, не приставай к моим работникам"...
   - Я готов. Ты какой мусор имела ввиду?
   - А вон, в прихожей, - указала я.
   Да, гору из пяти мешков по 120 литров тяжело пропустить - всё содержимое холодильника, морозильника и заодно ещё всякая хрень со всего дома, какая мне на глаза попалась за сегодня. Надо бы ещё старое Вадиково барахло повыкидывать, Мише там всё равно по размеру почти ничего не подойдёт, но это в следующий раз уже...
   В прихожей из-за мусорных мешков резко стало очень тесно, поэтому мне пришлось ждать, пока Миша не обуется и не вытащит их наружу, на крыльцо. Пока обувалась сама и искала ключи, он успел уже дотащить все пять мешков до калитки.
   - Куда ты такой резвый намылился? - позвала я, запирая дом. - Ты же не знаешь, куда идти. Пусти, я калитку открою.
   На улице было довольно прохладно, если не сказать промозгло - днём опять срывался дождь, на асфальте остались кое-где не просохшие после него лужи, хорошо, хоть ветра нет. Я порадовалась, что надела тёплую жилетку, и подумала, что надо бы побыстрее обернуться туда и обратно, потому что Мише в одной толстовке долго по улице разгуливать будет явно некомфортно.
   - А ты что, вот это всё сразу потащишь, что ли?
   - Ты же сама просила помочь.
   - Ну да, просила, только я думала, что мы за два рейса вынесем...
   - Зачем? Возьми вот этот, лёгкий, а я остальные дотащу, ничего тут нет тяжёлого. Показывай, куда идти.
   - Ну, как хочешь...
   Заперла калитку и мы потащились вниз по улице. Солнце каких-то минут десять назад скрылось за горизонтом, так что было ещё совсем светло, хоть книгу читай. До контейнеров идти с пол-квартала, в сторону лесопарка - дом у нас хоть и в черте города, но практически уже на самой границе, участок упирается в последнюю линию домов. 
   - Твой первый выход на улицу не очень-то торжественным получился, - заметила я, когда мы дошли до мусорки. 
   Миша с сомнением осмотрелся, покидал свой груз в баки вслед за моим примером, и отошёл подальше от замусоренной бетонной площадки. 
   - Ну, зато я теперь точно знаю, что не хочу знать, куда вы деваете отходы. А там что? - указал он в сторону деревьев.
   - Лесопарк, не помню, как называется. По факту это просто лес, потому что за ним никто не ухаживает.
   - Мы можем туда сходить?
   - Можем, только в сам парк мы вряд ли пойдём, там грязно и мокро после дождя, а ты ещё и легко одет. Не замёрзнешь?
   - Нет, мы же не будем там час ходить, - отмахнулся мужчина. - И простуду я тоже не подцеплю, можешь не беспокоиться за меня. 
   - Ты-то откуда можешь знать, подцепишь или нет, - возмутилась я.
   - Я же постоянно говорю, у меня хороший иммунитет.
   Мы пошли прогулочным шагом дальше по улице, мимо одноэтажных деревянных халуп с облупившимися заборами и новых кирпичных коттеджей вперемешку. Редкие пешеходы, обгоняя нас на тротуаре, шли со стороны станции домой, к высоткам, что построили за военной больницей. Миша украдкой рассматривал людей, не поворачивая головы, и оборачивался на дома, заборы и столбы с объявлениями, когда рядом никого не было. 
   - И что, у вас здесь всё жильё такое? - спросил он чуть погодя.
   Пришлось пуститься в пространные объяснения, какие бывают дома, и из чего состоит городская застройка и тому подобное. Пока рассказывала, мы дошли уже до военной больницы, прошли мимо КПП. Миша спросил, что это и зачем. Я переключилась на новую тему и опять затарахтела в режиме радио - про больницы, санатории, местное здравоохранение... Как только я думала, что уже хватит про эту скучную ерунду рассказывать, он тут же задавал очередной уточняющий вопрос, и приходилось продолжать. Так мы дошли до высоток, где кончается асфальтовая улица: по правую руку дома, по левую темнеющие деревья лесопарка. 
   - Мы дальше не пойдём?
   Я прикинула, как лучше пойти обратно - как пришли, или по тропинке, которой местные жители срезают дорогу от остановки?
   - Нет, в лесу, пожалуй, сейчас слишком грязно. Видел же, все шли той же дорогой, что и мы. Пошли лучше обратно, хватит на первый раз. Так что ты там спрашивал, я забыла?
   Мы опять миновали КПП больницы и прошли часть домов, когда с нами поравнялась машина. Посторонились было на обочину, чтобы пропустить автомобиль, но вместо того, чтобы проехать, машина прижалась к той же обочине и остановилась напротив нас, слепя фарами. 
   Передние двери открылись и из них выбрались на побитый асфальт двое крепких молодых людей.

* * *

   Я ещё и понять-то ничего толком не успела, как между мной и светом фар вместе с незнакомыми гражданами уже образовался Миршаэль. 
   Хлопнула ещё одна, третья по счёту, дверь. Кажется, я догадываюсь, к чему всё идёт. 
   Нащупала в кармане телефон, бросила взгляд на экран - очень медленно приложение открывается, ну ничего, лучше поздно, чем никогда...
   - Как я рад, что мы столкнулись с тобой прямо посреди улицы! - как обычно, мой бывший пропустил какое бы то ни было приветствие и перешёл сразу к гадостям. - Не уделишь ли мне минутку? А то ты так занята, что даже и по телефону поговорить времени нет...
   - Ты глухой, или особо забывчивый? - спросила я, отодвигая Мишу в сторону. Миша отодвинулся, но недалеко. - Алё, гараж! А ксенон выключить нам не судьба, нет? Вы что тут, по колхозу на тракторе катаетесь?
   Один из двух качков был, видимо, новый водитель, потому что дёрнулся было к машине, но Вадик на него тут же так зыркнул, что тот остался стоять, где стоял. 
   Я прикрыла глаза от слепящего света фар и сделала пару шагов вперёд.
   - Я же тебе битых две сотни раз уже повторила, что подписывать ничего не буду, и разговаривать с тобой не хочу. Что конкретно тебе неясно во фразах "не хочу" и "не буду?" Тем более, я не желаю о чём-то разговаривать с тобой посреди улицы и при свидетелях.
   - А я вот почему-то думаю, что при свидетелях ты, наоборот, будешь больше настроена на серьезный разговор.
   - Да? А твои свидетели вообще в курсе, что у нас есть такие статьи, как "похищение" и "превышение должностных полномочий"? И если кто-то тут слышит об этом в первый раз, то за такие шутки лишают лицензии на работу.
   - А что, разве тебя кто-то трогает? Мы разговариваем, ребята меня сопровождают, - парировал Вадик. Сегодня он был без костюма, в дорогой кожаной куртке, из-под которой торчал капюшон толстовки. 
   Какого хрена ему опять от меня надо? И, ещё более важный вопрос, откуда он тут вообще взялся? Откуда он узнал, что я по улице разгуливаю, мы и ходили-то всего минут двадцать-тридцать. Судя по одежде, он не из офиса приехал, да и приехать из Москвы за такой короткий срок он бы не успел в любом случае. Если только бухал у кого-то из приятелей, ему позвонили, он прыгнул в тачку и тут же примчался... 
   - Ты что, уже за домом следить начал? Какого хрена, Вадим, у тебя совсем крыша поехала? 
   Вадим шагнул было ко мне, но я почувствовала встречное движение на спиной и он тут же остановился, как вкопанный. Боится, значит. Я к нему на удочку не попалась, в офис ехать, а в дом он идти побоялся - после "тёплого" приёма. А поскольку по улице я гуляла тоже не одна, то и сюда охранника с водителем притащил, одного сопровождающего ему мало показалось, взял сразу двоих, чтоб уж точно наверняка. 
   - Я, конечно, хотел, чтобы ты вняла голосу разума. До этого мы с тобой общались по-хорошему, но если ты отказываешься понимать, то моё терпение не безгранично, - пригрозил бывший. 
   - Да, скоро ты не стерпишь и лопнешь от переизбытка пафоса и идиотских угроз, - ядовито парировала я.
   Ещё я буду бояться человека, которому две недели назад расцарапала морду. 
   Ну да, если бы в доме не было Миши, то этот же человек неделю назад разбил бы морду мне, но Миша теперь есть и это не считается. 
   - Лика, не надо с ним препираться, пойдём отсюда, - тихо сказал за спиной упомянутый Миша.
   - Никуда она не пойдёт, пока я не скажу, - заявил Вадик. - А ты давай, иди отсюда, это семейные разборки!
   - Это ты иди, в вендиспансер, с любовницей своей там семейно разбираться, - огрызнулась я.
   Как же меня этот человек бесит, Господи! Как я с ним в одном доме вообще находилась?! Да, он себя вообще-то так не вёл, когда мы были вместе, но сейчас - бесит, бесит, бесит!
   Почувствовала, что меня взяли сзади за локоть, аккуратно, но настойчиво.
   Чёрт, не хватало только, чтобы они опять подрались из-за меня и втроём побили мне "попаданца", которого даже в травму отвезти в случае чего и то нельзя... 
   - Если к следующей пятнице у меня не будет твоей подписи под документами, которые мне нужны, я тебя предупреждаю, разговоры по-хорошему прекратятся, - тем временем продолжил гнуть своё Вадик. - Если ты думаешь, что тебя будет кто-то похищать, то не обольщайся, мне достаточно дать пару взяток и тебе просто отключат газ, свет и воду. И посмотрим, как долго ты продержишься прежде, чем всё подпишешь.
   - Ты не посмеешь, - оторопела я. - Да должны же быть какие-то границы у твоего свинства! Мы же с тобой не три дня вместе прожили, как у тебя совести хватает так поступать со мной? А если бы у нас был ребёнок, ты бы так же со мной поступал?
   - У тебя детей нет, и мы не вместе, так что я не вижу никаких причин, почему ты должна продолжать жить в моей недвижимости. Да еще, - он кивнул мне за спину. - И с каким-то мужиком. Я тебя кормил и содержал, теперь я этим большим не занимаюсь - если так нравится, то теперь его очередь. Выметайся из моего дома, или я тебя сам оттуда выброшу, так или иначе!
   - Но у меня же нет другого жилья, ты же сам уговорил меня продать квартиру! Куда я пойду по-твоему?!
   - Так не продавала бы, кто тебя заставлял? - раздражённо воскликнул человек, за которым я по какой-то ошибке мироздания всё ещё была замужем. - У подруги живи, снимай квартиру, почему это должно быть моей проблемой? У нас с Маришей будет ребёнок, нам нужно много места и меня совершенно не касается, где ты будешь жить. Моя проблема одна: чтобы тебя не было в моём доме, а всё остальное это твои проблемы.
   Поняла, что слёзы текут по лицу. 
   Я не плачу, а они текут. 
   Я не плачу. Нет. Я зла. Я в бешенстве! 
   А они всё равно текут. 
   Перед глазами как будто какая-то пелена сгустилась. 
   Надо вот прямо сейчас вцепиться в эту противную, наглую, бессовестную, бессердечную, отвратительную, самоуверенную, гнусную морду и выцарапать ему все глаза до самого мозга!!! Почему меня ещё кто-то за руки держит?! Какого...
   - Зачем же ты её держишь, не надо, - донёсся до меня издевательский голос. - Свидетели уже есть, останется только побои снять, сразу в суд и наша проблема решается намного проще и быстрее. Ну, что же ты замерла, дорогая супруга? Вот он я, вперёд!
   - Вам самим-то не стыдно так зарабатывать? - раздался над ухом Мишин голос.
   Я не сразу поняла, что обращается он не к Вадиму. 
   Повисла напряжённая пауза. Я со всхлипом втянула в себя воздух и попыталась дотянуться до лица, вытереть слёзы. Мирш тут же слегка ослабил хватку, чтобы позволить мне сделать это движение, но не больше.
   - Вадим Петрович, вы как-то это, действительно... - раздался новый голос, принадлежавший, очевидно, одному из молчавших до сих пор "свидетелей". - Мы не подписывались, нехорошо это... 
   - Вам-то какая разница, я вам достаточно плачу, - одёрнул его Вадим Петрович. - Ладно, поехали обратно. Я уже всё сказал, что хотел. А ты, дорогая жена... 
   Он молча погрозил мне пальцем: тёмный силуэт в резком свете фар, расплывающийся от слёз. Хлопнули двери, машина тронулась, развернулась на узкой дороге в два приёма и укатила прочь. Наверное, за время всей этой сцены кто-то и проезжал и проходил мимо, но люди предпочли держаться подальше, и я их даже не заметила. 
   Я даже не заметила, собственно, как Миша меня отпустил. 
  
  
  
  
  
  

10

  
   Слезы всё так же текли из глаз, не останавливаясь. Я не плакала, а они почему-то всё текли и текли. Накатила тошнота, перед глазами потемнело... В коленях будто разомкнулись шарниры - ноги сложились сами собой и я села на корточки там же, где стояла. Упёрлась руками в асфальт: влажная грязь. 
   Грудь будто железным обручем сдавило. 
   Как застрявшая пластинка, раз за разом: "мы больше не вместе... у нас с Маришей будет ребёнок..."
   - Лика, что с тобой? Тебе плохо?
   Почувствовала, как обнимают за плечи, гладят по спине. Белый кроссовок возле моей руки, колено, обтянутое джинсами; всё поплыло. Запах бензина. Шум в ушах. Раз за разом: "выметайся из моего дома..."
   - Лика? 
   Оторвал мои ладони от асфальта, вытер своими. Руки холодные. Горло сдавило так, что и слова не сказать, только бы вдохнуть да выдохнуть. И щёки мокрые, всё капает и капает с подбородка, прямо в грязь...
   - Тихо, тихо. Всё будет нормально, успокойся. Постарайся ровно дышать, вдох-выдох. Сейчас всё пройдет, всё будет хорошо. Посмотри на меня, - поднял моё лицо, вытер своими рукавами мокрые щёки. Он рядом совсем, а мне и лица не видно, в глазах как дымка стоит. - Я здесь, ты не одна. Всё будет нормально. Это я во всём виноват, прости меня...
   Втянула со всхлипом воздух. 
   - Ты... Ты-то в чём?..
   - Надо было вмешаться, сделать что-нибудь, а я стоял как столб. Вообще нельзя было его к тебе подпускать... Он к тебе больше и близко не подойдёт, это я тебе обещаю. Ну, тихо, тихо... Успокойся, дыши... Тебе лучше? 
   - Наверное...
   - Пойдём домой? Уже темно. Пойдём. Вставай, я тебе помогу, пойдём, - тут меня поддели под локти и буквально поставили на ноги. - Он специально наговорил тебе каких-то гадостей и теперь ты посреди улицы плачешь из-за какого-то ч у нго. Пошли, забудь про него. 
    Я собралась было покачнуться на нетвёрдых коленях, но меня тут же обхватили за рёбра. 
   - Дойдёшь сама? Хочешь, я тебя понесу?
   - Ещё не хватало, я же не в обмороке, - возмутилась я, вытирая глаза рукавами.
   Не то, чтобы он меня к себе прижимал, скорее, дал возможность опираться для равновесия. Помню, подумала ещё - хорошо хоть, на улице поблизости никого нет, если кто ещё и видел мой позор, то я хотя бы не видела этих людей...
   Поплелась домой - медленно и печально, опираясь на попутчика - прямо как алкоголичка со стажем. 
   - Ну, что ты так убиваешься? Никто же не умер, свои стены вокруг у тебя есть, есть еда, есть вещи... - начал перечислять Миша, когда мы молча прошли уже примерно с пол-дороги.
   - Ну, это пока... Так-то я могу запросто остаться на улице без средств к существованию. И ты тоже, прошу заметить...
   - Ну останусь и останусь, значит, судьба такая. Ты же не одна, у тебя вон подруга есть, и наверняка еще какие-то другие люди, о которых я не знаю. Есть кому тебе помочь. Главное, перестань сейчас его работу делать за него.
   - В смысле?
   - Ты наверняка повторяешь то, что он тебе наговорил и что тебя так задело. А он наверняка сидит где-то и руки потирает, как у него здорово получилось тебя расстроить. Перестань повторять его слова. Я знаю, иногда это тяжело, заставить себя прекратить, но у тебя получится. Просто перестань.
   Мы дошли до дома, я ткнула пару раз ключом в замочную скважину, промахнулась, и ключ у меня отобрали. Руки у него просто ледяные. Тут только до меня дошло, что он, должно быть, изрядно замёрз на улице - сначала, пока я там ссорилась с козлом Вадиком, и потом, пока он меня приводил в чувство и тащил домой. А я даже "спасибо" не сказала... 
   Мы прошли в кухню, мужчина поставил чайник и стал осматриваться в поисках пачки чая. Я по привычке вывернула на стол карманы и нашла телефон, всё ещё работающий на запись. Забыла выключить, про всё забыла...
   - Может, ты пойдёшь, под горячей водой постоишь? Со мной уже всё нормально.
   - Попозже. Ты точно успокоилась?
   Прислушалась к себе и поняла, что таки да, я более или менее спокойна. Колени не дрожат и реветь аки белуга уже вроде не тянет. Миша поставил на стол две чашки и сахар, разлил горячую жидкость.
   - Даже мне понятно, что твой муж говорил о каких-то незаконных делах, и вряд ли у него что-то из этого получится, он просто хотел выбить тебя из равновесия. Не понимаю, чего ты так распереживалась?
   - Так он же сказал, что у них будет ребёнок, - нехотя ответила я, размешивая в чашке сахар. - А у нас это была... больная тема, скажем так. Наверное и бросил меня из-за этого... Из-за того, что у неё...
   - Ты что, серьезно, что ли? Из-за этого и на улице так рыдать? - удивлённо прервал меня Миша. 
   - Да дело же не только... Как он себя ведёт, как поступает... Я жила под одной крышей с этим человеком, просыпаясь утром первым делом видела его, и он говорил - "я люблю", и я говорила... Но прошло полгода, и теперь - вот так? Он что же, всегда мне врал? Или всё так резко поменялось, а я не заметила? То есть, я об этом уже думала, последние месяцы он вёл себя ужасно, но не до такой же степени...
   Помолчали. Я пила из своей чашки и уже почти жалела, что открыла рот. Только опять расстроилась. Мужчина взболтал свою порцию и выпил залпом, несмотря на то, что чай горячий. Что-то я не заметила, а когда он вообще начал пить чай? Наверное, какой-то ночью распробовал, когда я спала...
   - Знаешь... Всё проходит. Ты будешь идти вперёд, и каждый новый день будет между тобой и тем, что с тобой случилось. Рано или поздно ты пройдёшь столько дней, что прошлое скроется за горизонтом. Это не произойдёт ни завтра, ни через месяц, - он встал из-за стола и задвинул стул на место; ножки тихо скрипнули по паркету. - Но всё проходит. И это тоже пройдёт. Это очень банально звучит, но это действительно так. А пока не прошло, считай, что если одна жизнь закончилась, то другая началась. В новой жизни будет лучше.
   - Какой ты вдруг оптимист, однако...
   - Кто?
   - Человек, который находит во всём положительную сторону, - автоматически пояснила я.
   - Нет, до оптимиста мне ещё очень далеко; я стараюсь, как ты выразилась, искать положительные стороны, но они находятся далеко не во всём, - задумчиво ответил мужчина. 
   Я думала, он сейчас уйдёт в душ или куда он там ещё собрался идти, но он постоял молча в дверях, подумал, и предложил:
   - А знаешь, что? Пойдём-ка, я тебе покажу кое-что интересное. И ты по-прежнему расстроена, и у меня самого настроение не очень... Но есть одна штука, которой я его себе иногда поднимаю. Думаю, и на тебя подействует. Пошли, только одежду эту сними, у тебя рукава грязные.
   - Куда идти? - обречённо спросила я, стаскивая толстовку через голову.

* * *

   Не могу сказать, что меня особо заинтересовало, что он там хочет мне показать... То есть, понятно, что это почти наверняка нечто необычное. Но я, честно говоря, лучше бы сейчас легла и поплакала в одиночестве... А с другой стороны, меня искренне хотят отвлечь, и после того, как он самоотверженно тащил меня домой, отказываться тоже как-то неловко... Поэтому и поплелась нехотя к Мише в гостевую спальню.
   Диван как обычно тщательно застелен, и каждая вещь на своём обычном месте, как будто в комнате вовсе никто и не живет. Это если не считать, конечно, залепленного покрывалом окна. Да, надо ведь будет что-нибудь с этим сделать, я совсем забыла. Надо жалюзи обратно повесить или еще что-нибудь придумать, нельзя так насовсем оставлять, в самом деле.
   - Не включай свет, я сейчас настрою кое-что, мне в темноте удобнее.
   - Так что ты мне такое показать собрался-то? - спросила я, садясь на край дивана.
   Через раскрытую дверь попадало достаточно света из коридора, чтобы в комнате образовался полумрак, а не тьма-тьмущая. В этом полумраке Миша нашёл свой планшет, положил на комод и стал в нём что-то делать обеими руками.
   Картинка осталась на экране и была видна только ему, а я видела сбоку, как двигаются над поверхностью его пальцы. Уже несколько раз видела, как он это делает: пальцы так и порхают, из одной формы в другую, и сложная цепочка жестов на взгляд стороннего наблюдателя складывается во что-то среднее между языком глухих и игрой на сложном музыкальном инструменте. 
   Завораживает. 
   Когда мужчина ответил мне, не отвлекаясь от своих действий, я уже успела и позабыть, что задала какой-то вопрос.
   - Помнишь, я тебе показывал объёмную карту? Ну, там где планеты по комнате летают, ты меня ещё потом просила её тебе повторно показать.
   - Забудешь такое, как же...
   - Ну, так вот эта штука будет для тебя ещё интереснее. Я даже готов с тобой поспорить, что ты вообще забудешь о своём расстройстве. Ты, главное, не пугайся только.
   - Да, а будет чего пугаться? - поёжилась я. - Может лучше как-нибудь в другой раз?
   - Пугаться, конечно, нечего, но для тебя опыт новый и всё такое... - тут он взял свой планшет, сделал пару шагов и прицепил его к светильнику.
   То есть вытянулся вверх - при его росте не особо-то и надо тянуться, прямо скажем, у нас потолки не три метра - прижал планшет к светильнику и убрал руки. И аппарат не рухнул ему на голову. И светильник, надо заметить, тоже.
   - Я ничего не сломал, всё будет как было, - быстро заверил он прежде, чем я успела сформулировать и озвучить какое-то конкретное мнение по поводу таких выходок. - Сейчас пройдёт калибровка объёма и начнём. Я пока дверь закрою, чтобы свет не мешал.
   Стоило только щёлкнуть язычку замка, как по полу развернулась сетка из тонких, светящихся красным линий. Это из его планшета, что ли? Ну да, вряд ли у нас еще откуда-то могут исходить такие спец-эффекты. Надеюсь он знает, что делает...  
   Красная сетка тем временем медленно, но верно поползла вверх по стенам, мебели и вещам, на ней стоящим. Когда этот спецэффект добрался до дивана, я живо поджала ноги и собралась было уже вскочить, но увидела выражение сдерживаемого смеха на Мишином лице и волевым решением заставила себя остаться на месте. 
   Отлично, он себе настроение уже улучшил, надо полагать, и когда же теперь моя очередь? Не особо весело покрываться лазерной сеткой, хорошо хоть не как в известном фильме с Милой Йовович...
   Миша забрался с ногами на середину дивана и похлопал рядом с собой. 
   -  Садись рядом, Кай в настройке ориентируется на меня, если ты будешь сидеть слишком далеко, эффект пропадёт.
   - Что, простите, ориентируется? И какой эффект-то?
   - Кай, ну, это.. как ты называла, у вас?.. "Операционная система"? Её так зовут. Его. Короче, не важно, будешь далеко сидеть - будет как с этим вашим аппаратом, когда сбоку смотришь, и всё искажено.
   - Так ты всё-таки смотришь телевизор, а говорил, что не понял там ничего, - заметила я, подвигаясь поближе к Мише. 
   - Я пытался смотреть, но пока что... А! Посмотри-ка вон в ту точку, вон туда, где светится... Ага, готово. 
   Вокруг были горы.
   И снег. И солнце. 
   Там, где в тёмной комнате стояли шкаф, комод и телевизор, всё кануло в сверкающую белизну. Потолок растворился в залитой солнцем неземной синеве - неземной даже не потому, что такого густо-синего цвета на Земле не увидишь, а потому, что среди перьев редких облаков навис в этой синеве над острыми ледяными пиками огромный, невозможный, невероятный диск луны размером с Юпитер...
   Я сдавленно пискнула от неожиданности. 
   - Ты только не бойся. Поднеси руку к глазам и увидишь границу.
   Как это описать? Не знаю... 
   Пальцы левой руки осторожно сжали.
   - Не бойся, это запись. 
   Вижу перед собой всё, как настоящее: и сугробы, и горы вдали, и вблизи какие-то вроде бы камни, припорошённые снегом... и из всего этого торчат мои пальцы. Руку не видно, а пальцы есть, вот, нос ими потрогала...
   - Ты хотел, чтобы меня инфаркт разбил? - пробормотала я, двигая рукой туда-сюда чтобы понять, где кончается настоящая реальность и начинается граница того поразительно реального и ненастоящего, что я вижу. - Нельзя было как-то предупредить, что ли?
   - Ну, не знаю, а как бы я это тебе описал, если ты ещё не видела? 
   - И то верно... Ой, что происходит?
   Показалось на полном серьёзе, будто я иду вперёд. Но я сижу на месте. И вот Миша, я его нащупала, он тоже сидит. Значит, это картинка двигается. "Камера" двигается из стороны в сторону, как будто её несёт человек - то "окидывает взглядом" залитые ледяным сиянием горные пики, сверкающие так, что глазам почти больно, то поднимается к небу, то обращается к снегу под ногами... 
   В буквальном смысле под ногами: ноги тоже попадают в кадр. Штанины серо-стального цвета, обувь с защитой голени, как будто целиком отлиты - ни швов, ни застёжек. Обувь проваливается неглубоко, по щиколотку, слежавшийся снег хрустит при каждом шаге, порывы ветра шуршат позёмкой и завывают, уносясь вдаль. Единственное, чего нет, это тактильных ощущений. 
   Снег есть, но нет холода, нет прикосновений... И звуки, и шорох одежды, и приглушённое дыхание, движение камеры - всё это точно будто это человек идёт и смотрит, а не просто камеру несут. Будто смотришь чужими глазами, за компанию. Я даже различаю какой-то дымок перед лицом, неужели это пар от дыхания? Не от моего же... Но в какой-то момент мне становится не по себе от раздваивающегося восприятия - я прекрасно чувствую свои ноги, которые ни по каким сугробам никуда меня не несут, но не вижу их, а вижу при этом ноги чьи-то чужие, и мне раз за разом начинает мерещиться, что это - мои, что это я иду, хотя и не чувствую... 
   Да, у нас очки виртуальной реальности уже вроде как изобрели, но эта технология по сравнению с ними, как гриль за 600 тысяч рублей по сравнению с костром в лесу...
   Становится понятно, что мы двигаемся к какому-то обрыву. 
   Очень глубокому обрыву.
   Вот и край... Внизу практически пропасть, не меньше, чем в Гранд Каньоне, если не больше. По спине пробегает холодок. Видимость на километры, на сколько глаз хватает атмосфера так же прозрачна, как и прямо перед носом, на Земле так не бывает. Нет, это не Гранд Каньон. Я не готова навскидку вспомнить, какая там глубина - два километра, кажется? - но здесь намного, намного больше. Покрытые льдом и снегом склоны уходят вниз и вниз... 
   Жуткое зрелище, кровь в жилах стынет, жуткое - но завораживающее, не оторваться.
   - Ну что, люди, не пузырим, готовимся!
   Это чужой голос: не мой и не Мишин, и он настолько неожиданно врывается в мой мирок снега и солнца, что я подскакиваю на месте. Голос мужской и идет сзади, но камера не перестаёт заглядывать через край леденящего душу инопланетного Гранд Каньона, чтобы показать обладателя этого голоса.
   Следует ещё цепочка слов, из которых я сначала понимаю каждое второе, потом каждое третье, а потом и вовсе перестаю понимать, и мужскому голосу отвечают теми же непонятными словами другие голоса - молодые мужские и женские - обладателей которых тоже не видно, потому что камера смотрит теперь в небо, на проплывающие на глубоком синем фоне редкие перистые облака, и ветер свистит, и я спрашиваю Мишу шёпотом, что это всё означает?
   - Инструктор отдаёт команды для проверки, - так же тихо отвечает невидимый мне Миша. - А "пузырить" это устоявшееся выражение, знаешь, как в невесомости убежавшая вода висит пузырьками, так и люди зависают в нерешительности... Аналог вашего "не тормози". Сейчас все будут прыгать и готовятся.
   - Прыгать? 
   - Я тебе ещё раз напомню, на всякий случай, что это запись, - Мишин голос вдруг приобрёл заговорщицкий тон и я почувствовала, что он придвинулся ближе и его плечо и нога касаются моих. - А вообще-то это я записывал и прыгать сейчас тоже буду я. 
   - Куда прыгать? ТУДА? - обомлела я.
   Камера резко опустилась и в кадре замелькали пальцы в перчатках и рукава, на которых вокруг запястий выводилась какая-то информация, так же мельком показались ботинки, ракурс изменился - стал ниже, будто человек присел - и тут ветер вдруг налетел резким порывом, завыл протяжно, взметнул пригоршню снега прямо перед глазами... 
   "Взгляд" повернулся налево, задержался на пару секунд: рядом другой человек в серо-стальном костюме, закрывающем всё тело, с яркими красно-оранжевыми полосами - поднятая в секундном приветствии рука - на голове что-то среднее между скафандром и лыжной маской, за тонированным стеклом глаз почти не видно. 
   Поворот. Толчок. Полёт.
   Мне никогда не было так страшно.
   Границы реальности окончательно стёрлись. Это я летела вдоль склона заледенелого обрыва в несколько километров глубиной. Это в моих ушах ветер оглушительно взвыл, когда меня закрутило и мир сложился в калейдоскоп из неба и льда, это мои руки вытянулись навстречу неминуемо приближающимся склонам!
   Выровнялась. В ушах пульс и ветер. Нет, это он! Это его голос, его смех! Он смеётся, он отталкивается от склона - чем, как? Ведь прыгали с голыми руками, и на ногах кроме ботинок - ничего... 
   Но он отталкивается, раз за разом, скользит по склону вниз и вниз, разгоняясь, и скорость умопомрачительна, вот скалы проносятся мимо - были и нету, только уворачивайся. Разворот, и снег взлетает волной, спиной вперёд, как сумасшедший: миллионы снежинок сверкают на фоне синевы, доля секунды; и вот опять движение, стремительное и беспощадное, как лавина. Смех, свобода, полёт. 
   Взлетают для равновесия руки, как взмахи крыльев, как во сне. Скачки по десять, двадцать метров за раз - и сердце замирает то от ужаса, то от восторга. Пусть есть только звук и картинка, но я вижу его руки и колени, его движения, сливаюсь с ним, как будто это я и не я. 
   Оранжево-красные точки остались далеко позади, вверху, когда разворачиваешься, видны снежные волны, что они поднимают. Серфинг наоборот. Не ты идёшь по волне, это волна следует за тобой. Прошло пять минут, или десять, или вся жизнь?
   Скорость постепенно падает, и склон уже почти пологий, движение из стремительной прямой переходит в расслабленные полукружья. Снег взлетает волнами то слева, то справа, всё ниже, хорошо видны ноги - это сама обувь скользит по снегу, не касаясь его, как на невидимой подушке. Какое-то поле, меняющее вектор - то длинное и узкое, то широкое. 
   Отключилось. Стоим. 
   Тяжёлое дыхание. Ветер замер и мир остановился, адреналин стучит в ушах, руки и колени в снегу, тайм-аут длиною в вечность... 
   - Ты в порядке? Нормально прошёл?
   Голос инструктора, края чужих ботинок. Картинка двигается вверх-вниз: кивок. Мишин голос. Молодой, охрипший:
   - Да. Надо повторить!
   И я понимаю, что он действительно будет это повторять, раз за разом. 

* * *

   Долго не могла придти в себя, пока возвращалась реальность - в отличие от мгновенного перехода в момент включения, конец записи остановился на одном кадре и комната проступала сквозь него кусками. То темный потолок, то комод посреди сугробов.
   Когда тёмная комната вернулась вся, целиком, я по-прежнему сидела молча. Мужчина рядом пошевелился и я поняла, что мы всё ещё сидим вплотную, касаясь друг друга. Он слегка толкнул меня плечом и спросил почему-то громким шёпотом:
   - Ну, как? Я выиграл?
   - Ч-что?
   - Спор. Я же с тобой поспорил, что о своём расстройстве ты забудешь. И судя по твоему виду, я выиграл с большим отрывом. У тебя глаза размером с входной шлюз.
   Я потёрла лицо. Да уж. Тут я с ним полностью согласна, даже с таким сравнением, какое бы оно ни было странное.
   - Что это вообще такое было? Что я видела? Мне всё время казалось, что я - там, внутри...
   - Ну, так тебе и должно было так казаться, в этом весь смысл. Если бы у тебя были стандартные импланты, тебе бы не просто казалось, ты бы переживала все ощущения вместе с оператором, как свои. Но тут уж я ничего не могу поделать, у тебя их нет. А видела ты зачёт по скоростному спуску, когда я ещё учился. На самом деле, спусков таких было много, просто этот мне нравится больше других и потому я его храню.
   Я некоторое время переваривала сказанное. Миша слегка отодвинулся и мы перестали соприкасаться плечами. Вот сидим вроде на одном уровне, а ноги у него намного длиннее моих... Интересно, как скоро меня перестанет цеплять это несоответствие роста? Может быть, дело просто в том, что я привыкла видеть рядом другого человека, с другими, так сказать, параметрами...
   - Так ты сейчас пережил всё то же, что чувствовал тогда?
   - Нет, я же уже много раз это переживал, ощущения притупились. А вот ты так хватала меня за руку, что как бы у тебя на ладони не остался синяк.
   - Правда? - искренне удивилась я. - Я даже не заметила. Извини... 
   - Тебе понравилось?
   - Страшно было просто ужас, - призналась я. - Но и здорово тоже. "Скоростной спуск" - вот уж в точку назвали, ничего не скажешь. Теперь рассказывай, что это такое было, где и зачем?
   Мирш сел ко мне в пол-оборота и с силой потёр затылок.
   - Я только что понял, что не встречал человека, которому пришлось бы это объяснять... Наверное, ты себя так каждый раз чувствуешь, когда я спрашиваю что-то, что все знают? Это... часть подготовки пилотов, как ни странно. Есть блоки, где узнают о точных науках, о расчёте курса, о том, как управлять машиной или своим телом. А этот блок учит не бояться скорости и быстро принимать решения. В отличие от других тренажёров, спуски делаются в объективной реальности, а не в субъективной.
   - Это ещё как понимать?
   - Ну вот, например, запись, которую ты видела, это "субъективная реальность". Как я уже говорил, если бы у тебя были импланты, у тебя был бы полный эффект присутствия - запахи, прикосновения, вот это всё, чего не хватало. "Объективная реальность" в данном случае мы с тобой, сидящие здесь. 
   - То есть у вас реально есть где-то такая пропасть, куда всех возят прыгать? - обалдела я.
   - Да не то чтобы возят... На самом деле она тоже не особенно настоящая. Это комплекс, построенный вдоль внешней обшивки, - тут он неожиданно потянулся прямо через меня и включил свет, даже зажмурилась от неожиданности. - Небо это проекция на купол, снеговое покрытие не из воды, атмосфера не из воздуха, даже сила тяжести снижена... Но разбиться там всё равно можно довольно серьезно. 
   - Странная у вас какая-то методика... Если ты пилот, зачем тебе такое? 
   - Я же говорю, чтобы побороть страх, он ведь заложен инстинктивно. Я не знаю, как работают ваши машины - в атмосфере вообще никогда не летал - а в наших внутреннее ухо часто сходит с ума, - Миша встал и, продолжая говорить, осторожно отцепил планшет от светильника. Интересно, как он это делает? - Можешь себя так чувствовать, как будто и вверх летишь, и вниз падаешь, и вбок, и куда угодно. Не самое приятное ощущение, надо сказать. Так что, я выиграл? 
   Сеанс окончен, просьба зрителям покинуть зал.
   - Выиграл, выиграл... - признала я, переползая на край дивана. - Скажи спасибо, что с лампой ничего не случилось от твоих фокусов. Пойду съем чего-нибудь, сегодня какой-то день моральных потрясений, чувствую, пора начать их заедать...
   - У тебя же холодильник пустой, - услужливо напомнил мужчина.
   Чёрт! Ну нет сегодня конца потрясениям. Ведь сама же всё повыбрасывала, и если бы не выносили мусор из холодильника, не столкнулась бы с Вадиком и не было бы всей это безобразной сцены - а что жрать в доме особо нечего, на общем фоне и забыла. 
   И что теперь? Где тут у нас часы-то... Блин, пока я дойду до ближайшего продуктового, он как раз и закроется. Может, поехать в тот, который работает до полуночи? Или... Всё равно же теперь машину выгонять, какая, собственно, разница...
   - Слушай, а ты не хочешь со мной проехаться по ночному городу? 
   Пауза.
   - А можно?
   - А что, тебе что-то мешает? 
   - Я несколько испачкал верхнюю одежду, - смущённо сказал Миша.
   Точнее, это я ему "несколько испачкала", вероятнее всего собственными слезами и соплями... Так, не будем заострять внимание на мелочах!
   - Ничего страшного, в машине сойдёт, в магазине снимешь. Купим тебе свитер и куртку, чтобы не холодно было на улицу выйти, и мне купим пожрать. И кофе. Да, точно, хочу кофе. Какой жутко длинный день, нормальные люди в конце такого употребляют кофе и сигареты, а я не курю, поэтому - кофе!
  
  
  
  
  
  

11

  
   Машина стояла в гараже, тёмная и тихая. Я задержалась у ворот, разглядывая силуэты вещей - стопки коробок и ящиков, темные тени на полках, "саркофаг" под слоем плёнки... Кто бы мог подумать, что у меня в гараже образуется такая диковина! 
   А у меня в жизни - такой "постоялец".
   Ворота медленно поползли вверх, на полу засветилась полоска света от уличного фонаря, а наружные ворота поехали в сторону с тихим лязгом, открывая проезд на улицу. Миша стоял у входа в гараж, не зная что делать; открыла ему пассажирскую дверь и приглашающе махнула рукой. Мужчина осторожно забрался на сиденье и стал осматриваться. 
   Я объяснила ему, как отодвинуть кресло назад, чтобы ноги не упирались, но на указании "застегнуть ремень" он что-то затормозил. Ворота уже совсем открылись и, чтобы ускорить процесс, я перегнулась через оба сиденья и потянула за ремень. 
   Наши лица оказались совсем близко. Взгляды пересеклись и он тут же опустил глаза, отгородился от меня ресницами. 
   Мы сидели с ним рядом всего десять минут назад, но теперь я вдруг почувствовала себя неудобно, как будто нарушила границу, хотя ничего и не сделала.
   Завела мотор, выехала на улицу, удостоверилась, что все ворота закрылись обратно. Вечер. На улицах редкие фонари, светятся окна в пятиэтажках за частным сектором, подмигивают жёлтым светофоры, переведённые в "ночной" режим. 
   Пустые улицы с редкими прохожими, спешащими домой, сменялись ярко освещёнными дорогами. Мужчина на пассажирском сиденье сначала сидел смирно, но быстро расслабился и начал вертеть головой по сторонам, пытаясь рассмотреть всё, что сейчас было видно в свете шоссейного освещения. 
   Пробка из возвращающихся с работы людей, которая каждый день стоит от развязки, к счастью уже рассосалась, мы проезжали улицу за улицей, тёмные одно- и двух-этажные дома изредка светили нам яркими окнами, и вот уже я проехала город насквозь и свернула в сторону Москвы. Другие машины то проносились мимо, обгоняя меня наперекор камерам и неминуемым штрафам, то ещё быстрее неслись навстречу. Я вышла на шоссе, то резко прибавляя скорость там, где были ровные прямые участки без камер, то сбрасывая её согласно указаниям знаков там, где камеры стояли.
   По моим прикидкам в такое время мы должны были доехать до МКАДа минут за пятнадцать. 
   - Тебя не укачивает? Не тошнит, то есть? - спросила я, притопив газ и бросив на пассажира взгляд краем глаза. Тот только головой помотал.
   Дорога раздалась вширь: вот уже в стороне остался и заметный на фоне яркого освещения мытищинский храм у шоссе, днём нарядный и голубой, а теперь потерявший яркие дневные цвета. Голубые витрины спортивного гипермаркета с очередной акцией и здоровенная жёлтая вывеска ресторана быстрого питания так же быстро пролетели мимо.
   Я включила музыку и машина тотчас наполнилась электронными звуками, ритмами, то сливающимися и затухающими, то разгорающимися и направляющими, как биение пульса, ритмами города, манящими голосами. Я очень часто слушала одну и ту же музыку, особенно когда ездила куда-то одна. При посторонних я её не включала - у всех свои вкусы - но сейчас это показалось мне уместным.
   Мы пересекли МКАД и пост ГИБДД за ним, и мимо потянулся уже большой город: с россыпями светлых точек-окон в громадах жилых многоэтажек, с фонарями, яркими светящимися рекламными щитами, и поток редких машин потёк по расширенному после реконструкции Ярославскому шоссе, влился в Северянинскую эстакаду и перетек на проспект Мира. Проплыли мимо цветастые конструкции вывесок торгового центра и жилые небоскрёбы, которые в народе прозвали "башнями-близнецами", Рабочий с Колхозницей гордо стояли в перекрестье ярких белых лучей, светилась вдалеке и в вышине Останкинская башня, и бился в колонках пульс ночного города.
   Мы добрались до третьего транспортного кольца и я повела машину дальше, с севера на юг, к Павелецкому вокзалу. Довольно долго было особо не на что смотреть, мы ныряли в тоннели и пролетали по мостам над железной дорогой, но если дойти до противоположной половины кольца, то там-то интересное и начинается.
    Дорога вышла на широкий мост над тёмной Москвой-Рекой, по обеим сторонам которой вдаль уходили светящиеся громады офисных комплексов, гостиниц и прочих высотных домов, и в воде вместо звёздного неба во все стороны отражались серебристые огни окон, и змеились в темноте яркие полоски набережных. Тогда я двинулась по второй части окружности, обратно на север Москвы, ещё трижды пересекая петляющую через город реку, в каждом месте - ту же самую и одновременно совсем другую.

* * *

   Большую часть наших "покатушек" мой пассажир молчал, а я рассказывала ему, где именно мы проезжаем и что там находится, а если не знала - говорила о чём-нибудь постороннем. Иногда он спрашивал что-нибудь, но в основном смотрел по сторонам. Мне показалось, что из моей трескотни он слышит с пятого на десятое, а думает о чём-то своём, и поэтому я не пыталась специально вовлечь его в какой-то осмысленный разговор.
   Подъезжая к Алтуфьевскому шоссе, я свернула на развязку в область. Хватит на сегодня экскурсий и обмена впечатлениями, поехали-то мы изначально не кататься, а в магазин. А тут как раз он и есть - круглосуточный гипермаркет. Когда мы повернули и проехали немного по тёмной дороге, мимо целого ряда грузовиков, я свернула на парковку магазина и встала на место недалеко от входа. Не смотря на поздний (или уже даже ранний?) час парковка не пустовала и машин стояло несколько десятков.
   Миша очнулся от своих мыслей и удивлённо посмотрел на меня. 
   - Приехали. Пойдём, зайдём.
   Мы прошли через автоматически раздвигающиеся стеклянные двери, мимо сонного охранника и редких ночных покупателей. Миршаэль осматривался, но сдержанно и без фанатизма (хотя я по глазам видела, что ему всё интересно) и на фоне других людей я не смогла бы сказать, что этот парень первый раз в жизни попал в гипермаркет, полный незнакомых ему товаров, выставленных на стеллажах от пола до потолка. 
   Правда, на фоне других людей было заметно, какой он худой и бледный, да и черты лица каким-то неуловимым образом отличались от местных жителей, хотя я бы не взялась точно описать, в чём именно состоит отличие.
   - Это магазин, - сказала я на всякий случай. - Здесь товары обменивают на деньги. Просто так ничего брать нельзя.
   - Я знаком с этой концепцией, - спокойно ответил мужчина. - Я все-таки из далёкого будущего, а не из далёкого прошлого.
   - Ну извини, я так, на всякий случай. Откуда мне знать, есть там у вас деньги или вы их упразднили давно.
   Мы прошли через секцию бытовой техники, мимо посуды и я собралась уже было пройти мимо отдела фруктов и овощей, когда Миша ненавязчиво потянул меня за рукав. Мы зашли в отдел и двинулись между двух рядов полок, заваленных экзотическими импортными и местными тепличными "дарами природы". 
   Миша внимательно читал этикетки и иногда брал в руки то, что там лежит (если это не была упаковка или что-нибудь большое, вроде качана капусты), вертел в руках и клал обратно. Апельсины он даже понюхал. Я тоже взяла апельсин и поднесла к носу - запаха почти нет. Конечно, ведь их сорвали ещё зелёными и зрели они по дороге к нам. 
   - Что ж дома-то не сказал, у меня этого добра в холодильнике было полно, изучал бы себе на здоровье... Эх, жаль, что пекарня ночью не работает, запах свежего хлеба тебе бы ещё больше понравился, - посетовала я, подхватывая с полки сетку с апельсинами.
   - Уж лучше без этого вашего хлеба, - отрезал Миша. - Мне уже твоих сосисок хватило, как они пахли.
   - Ничего, мы и тебе что-нибудь подыщем вкусное, - пообещала я.
   Овощной отдел остался позади, мы прошли мимо колбасного и рыбного (видимо, то, что было у меня в холодильнике до отключения света, интерес к этим отделам у него пригасил) и пришли, наконец, в отдел детских товаров. Куда я специально не собиралась, честно говоря, но я вечно путаюсь, где что находится в этих магазинах, а потом делаю круги и по три раза через одни и те же места прохожу. Но раз уж пришли, я же всё равно собиралась попробовать на нём детское питание...
   Миршаэль взял с полки пачку импортных подгузников, всю в замысловатых розовых иероглифах и стал внимательно разглядывать.
   - Положи на место, ты из них уже вырос, - серьёзным тоном посоветовала я, изучая товары на другом стеллаже и изо всех сил пытаясь не захихикать. - И вообще, это для девочек.
   - А что это за символы на упаковке?
   - Не знаю, китайский или японский, зачем тебе? Хочешь ещё один язык выучить, начни лучше с английского.
   - Почему с него?
   - Ну, у нас это вроде как международный язык. Все говорят на каком-нибудь своём и на английском, хотя у нас народ тёмный и многие на родном-то языке грамотно писать не умеют, не то, что ещё на втором каком-то. Вот, смотри, на каждой пачке есть описание товара по-английски, а перевод по-русски сверху на этикетках приклеивают. 
   - Почему же сразу не писать по-вашему? - удивился он. - Я явно вижу тут много разных языков, почему вашего нет?
   - Производителям этих товаров важны люди, которые говорят на тех, других языках. А мы им не важны, на нас они плевать хотели, вот поэтому.
   - Странно как-то у вас устроено. Как могут быть не важны люди? У нас мы все учим семь базовых языков из-за того, что на них говорят в разных флотах, их когда-то создавали по национальному признаку. А у вас бы, пожалуй, выбрали какой-то один язык и все бы учили его.
   - Разве так не проще? - удивилась уже я, читая описание на большой банке с улыбающимся младенцем.
   - Проще, конечно, но ведь каждый язык несёт свой образ мышления. А если другие языки забудутся и останется только один, все будут думать одинаково, что же в этом хорошего? То есть, конечно, управлять такими людьми будет проще, но снижение разнообразия всегда ведёт к снижению выживаемости... Что ты так на меня смотришь?
   - Я думала, ты военный лётчик, а ты оказывается, настоящий интеллигент! На такие темы рассуждаешь...
   - Ты так говоришь, как будто у вас "лётчик" - это синоним "идиота".
   Мне почему-то стало неловко.
   - Извини, возьми лучше вот это и пошли мне еды купим. Что-то я без кофе засыпаю уже, а ещё домой ехать, - и я всучила ему несколько больших упаковок, а себе набрала пригоршню разных маленьких банок.
   - Что это такое?
   - Детское питание.
   - У тебя есть ребёнок? - опешил ар Дарган.
   - Это для тебя, балда! Пошли уже. Раз нормальная еда в тебе не задерживается, попробуем детскую.
   Мы еще разок обошли магазин, чтобы попасть наконец в бакалею, молочный и мясной отделы и купить мне пожрать. Мясной отдел опять навёл фурор среди капитан-лейтенанта. Пока я подбирала себе кусок говядины и куриные ноги, он смотрел через плечо, а потом, когда выбранное оказалось в корзине (корзину, естественно, нёс он), ещё раз внимательно осмотрел. 
   - Что на этот раз? - спросила я.
   Он замялся.
   - Да не буду я над тобой смеяться, говори уже!
   - Я вижу, что здесь написано, что это такое. 
   - Ну, написано. И что?
   - Это действительно мясо? И ты можешь его себе позволить?
   - Могу, конечно. А что тебя удивляет, ты и мяса никогда не видел?
   Миша молча помотал головой.
   - Ну, всё бывает в первый раз, - утешила я. - И посмотришь, и попробуешь, рано или поздно. Пойдём, посмотрим тебе одежду, она как раз перед кассами.
   Ещё немного плутаний по магазину.
   Я уже думала было что пора удивлений наконец-то прошла - вроде весь магазин обошли и всё, что можно, уже увидели - но жизнь как обычно показала мне фигу, а Миршаэль - удивлённое лицо. Точнее, он мне ничего специально не показывал, конечно. 
   Просто опять удивился. 
   Поразительно, сколько у этого человека в душе по-настоящему детского удивления. Как будто он его всю жизнь копил и теперь вот решил истратить по полной. С одной стороны, его можно понять, для него здесь всё чужое и незнакомое... Но и смотреть на него, когда он переходит в режим "а что это такое новое?" тоже удивительно, ведь увидеть взрослого человека, поражающегося обыденным, общеизвестным и повседневным вещам, очень необычно. 
   Тем более, когда это мужик под два метра ростом.
   - Ну что, выбирай, какой ты хочешь, - предложила я, широким жестом показывая на стойку со свитерами. И приготовилась наблюдать.
   Миша провёл рукой по нескольким вещам, от плеча до конца рукава, взял один из свитеров в руки и потянул в стороны. Понюхал. Ещё раз погладил.
   - Что это за материал такой?
   - Не знаю, скорее всего шерсть с синтетикой. Ну да, она и есть, - удостоверилась я, прочитав этикетку. - Шерсть с акрилом.
   - Настоящая шерсть? И я могу им... пользоваться? Как странно... Вы обладаете настоящими сокровищами, и даже не понимаете этого, - неожиданно сказал он. - В моём мире овощи, фрукты, мясо, шерсть - невыразимая ценность. Чтобы вырастить животное на мясо или на шерсть, нужен корм, нужно пространство, нужна энергия. Чтобы вырастить овощи, нужна почва. Это очень дорого, очень немногие люди имеют доступ к такой роскоши. А у вас... У вас всё это есть и доступно для всех. Для меня это всё - огромная ценность, которую я если бы и увидел, то раз в жизни и издалека... У вас же есть целая планета чтобы вырастить всё это, и для вас это обыденность... 
   Даже и не знаю, что сказать на такое. 
   Выбрали легкую ветровку и в молчании прошли на кассу. Я расплатилась карточкой и мужчина, не дожидаясь указаний, понёс пакеты обратно в машину. Пока я делала себе кофе в автомате, он внимательно прочитал описания на свежекупленных упаковках с детским питанием. Потом спросил с явным сомнением:
   - Ты думаешь, это подойдёт?
   - А почему нет? Сейчас приедем домой и попробуешь.
   - Я же взрослый, а это какой-то детский корм...
   - Во-первых, корм бывает только для животных, - наставительно поправила я, прихлёбывая горячую горькую жидкость из пластикового стаканчика. - А во-вторых, да почему нет-то? Я читала, что этой штукой кормят больных после операций на желудке, например, а они тоже почти ничего не могут есть, бедные люди. Вполне может быть что и тебе подойдет. Давай, загружайся, поедем домой.
   Я допила кофе и завела машину. 

* * *

   Когда мы вернулись к дому, уже серел рассвет. Я загнала машину в гараж и Миша молча понёс пакеты на кухню. Мне кажется, поездка в магазин произвела на него не меньшее впечатление, чем на меня показ его записи со спуском с горы. Во всяком случае, по дороге домой он большей частью молчал, только задумчиво вертел в руках какую-то банку, взятую из пакета с детским питанием.
   Когда продукты оказались в холодильнике, я уже так устала, что есть совершенно перехотелось. Просто попрощалась с ним и ушла к себе, отсыпаться. Мне снилось, что я еду на машине по тёмной дороге и город маячит впереди, вроде бы и приближаясь, но всё никак не становясь ближе. А потом машина растаяла и я летела вперёд, среди завихрений снега, и город летел навстречу миллионом ярких огней. Проснулось с памятью о чувстве полёта.
   Солнце лежало на ламинате яркими полосами. Потянулась, зевнула, спустила ноги на коврик. Утренние ритуалы прошли привычно, и тут я поймала себя на мысли что думаю, а как там мой... "гость"? Долго ли не спал после того, как я ушла? Скоро ли встанет?
   Вот так вот. Я подсчитываю время до того момента, как он проснётся. То есть... Мне хочется с ним общаться. Я привыкла к нему, получается? Выходит, что так. А он, привык ли ко мне? Вот уж вряд ли, к новому миру так быстро не привыкнуть, а я - только одно из многих его, мира, проявлений...
   Спустилась в кухню, чтобы приготовить себе завтрак. 
   И застала Мишу спящим на диване.
   Он замотался в плед, как в кокон, из которого торчали поджатые ноги в относительно чистых носках, да свешивалась обнажённая по плечо рука. Айпад лежал тут же, рядом, на полу. Видимо он читал и заснул, а аппарат выронил на пол.
   Я постояла в нерешительности, не зная, что делать. Кушать хочется, а будить его - нет... Ну что ж, я ему не нянька, взрослый мужик, не переломится. Не могу же я целый день ходить вокруг него на цыпочках, в самом деле!
   Стала жарить яичницу, стараясь, тем не менее, не шуметь.
   Миша тихо спал.
   Я села за стол. Он перевернулся на другой бок и подтянул под себя руку. Надо же, я ещё его разбудить боялась, а он спит, как убитый. Во сне лицо расслабилось, и он выглядел моложе, спокойнее. Хороший парень. 
   Неужели он мне нравится?
   Это из-за того, что я потеряла "своего", и теперь мне хочется заменить его на другого, пусть даже и "чужого". Нельзя давать этому ход. Это очень, очень плохо закончится для всех участников. Тем более, что мне нужно помочь ему как-то пристроиться в жизни, а я даже о себе не знаю, смогу ли позаботиться.
   Мне хочется, чтобы кто-то заботился обо мне. И он это делает, вот что ужасно... Ужасно потому, что я могу к нему привязаться только поэтому. И сказать ему "не веди себя так" я тоже не могу. Как это будет выглядеть? Живи у меня в доме, только не делай для меня ничего хорошего, а то ты мне ещё больше понравишься и мне придётся от тебя избавиться?
   Нет, так нельзя. Нужно просто смотреть, чтобы не перейти случайно невидимой границы. Признаться себе, что мне понравился этот парень, и... не делать следующего шага. Какие у меня сегодня умные мысли!
   Я горько себе усмехнулась и пошла на улицу.
   Бассейн стоял себе, затвердевал. Кусты и дикий виноград обрастали себе листьями, ели тихо шумели и по обыкновению пахли хвоей, соседи шумели намного громче и пахли шашлыком. Ну да, сегодня же утро субботы. Неделя прошла, надо же! Мне нужно выдать медаль за выдержку и крепость противостояния сумасшествию.
   Хотя, не исключено, что я на самом-то деле уже давно спятила и сейчас лежу в психушке, куда меня упёк козёл Вадик. 
   Но не будем о грустном.
   Поковырялась немного во дворе, прорыхлила грядки, так сказать. На улице стояла отличная солнечная погода, на небе ни облачка - даже не скажешь, что последние дни была такая мерзкая, дождливая погода.
   Когда вернулась в дом, Миши на диване уже не было, только лежал аккуратно сложенный плед и на нём сверху айпад.
   Открыла посмотреть, из интереса, что же он там читает. Мировая История. Ну да, он пошёл по школьным учебникам... Я представляю какого бреда туда сейчас напихали, придётся потом его воззрения как-то корректировать, вот только не знаю ещё, как. Или не трогать? Да ведь я по другим учебникам училась, может, удастся их найти?
   С такими мыслями я уселась за компьютер и не заметила, как втянулась не только в поиск книг, но и в написание статьи, за которую мне дала аванс Катя.
   В Скайпе мигнуло новое сообщение.
   - Ну как ты там? Куда опять пропала?
   Это Катя. Я обещала ей позвонить и опять нарушила обещание. 
   Пришлось описать в подробностях встречу с Вадиком; Мишино участие в конфликте и его разрешении я в описании свела к минимуму. Не рассказывать же ей, как я летела с горы вместе с ним и как мы потом колесили по Москве от избытка адреналина.
   Катя, естественно, ужасалась и возмущалась. И метала громы и молнии. И звала меня в гости. А потом...
   - Знаешь, что? Приходи-ка ты на наш званый вечер в издательство!!!
   Вот так, с тремя восклицательными знаками. Пишет, как разговаривает. Какой ещё званый..? А! Это ежегодное мероприятие, раньше мы туда ходили с Вадиком, он, как рекламодатель Сергея, каждый год приглашался. Вместе со мной, понятное дело. 
   Но в этом году...
   - Что я там делать буду, одна? Да и Вадик на нём наверняка будет, - отпечатала я в ответ.
   - Конечно будет. А ты приходи не одна, вот этот козёл надуется, что ты вместо того, чтобы плакать, цветёшь и пахнешь!
   - Я, может быть, и пахну, - угрюмо написала я. - Но вот чтобы цвела, что-то я пока не заметила.
   - А ты что, плесневеть хочешь или цвести? Бери своего нового мужика, и приезжайте, я даже машину за вами пришлю чтоб вы могли спокойно выпивать.
   Я поняла, что разговор заходит куда-то не туда и нужно вежливо отказаться, пока Катя не втянулась в эту идею с головой и не побежала делать приготовления.
   - Я бы очень хотела пойти, но он не может, а я без него не пойду одна, - отпечатала я.
   - Почему не может?
   - У него нет подходящей одежды.
   - Что, костюма что ли нет? Вообще ни одного?
   - Неа. Поэтому он никуда не идёт и мы лучше дома кино посмотрим, - с облегчением написала я.
   Рано радовалась, как выяснилось уже через секунду.
   - Так какие проблемы, найдём ему костюм из "съёмочных", у нас модели как раз высоченные и худые, его размер будет стопудово! - "обрадовала" меня Катя. И понаставила кучу мерзких улыбающихся смайликов.
   Знает же, что загоняет меня в угол. Я ещё раз попыталась вывернуться:
   - Нет, ты знаешь, он не согласится, ему было бы очень неудобно что-то брать чужое.
   - Глупости, это всё равно, что напрокат. Решено, на следующей неделе жди приглашение!
   И, прежде чем я успела что-то ещё дописать в ответ, она вышла из приложения.
   Вот так.
   Попала, милочка, по полной программе! Как я поведу "на бал" попаданца из другого мира?! Что это вообще такое, мелодраматический женский роман, а не жизнь! Что я там буду с ним делать? Что он вообще там может делать, о чём ему разговаривать с другими людьми, а если он ляпнет что-нибудь не то... 
   Нет, успокойся, подожди. Я же объяснила ему, почему никто не должен знать о том, откуда он и кто на самом деле. И он всё понял, он не дурак, он не будет делать глупостей и рассказывать всем встречным и поперечным байки о своём истребителе и пришельцах. 
   Никто ему из психбольницы наряд не вызовет. И мне тоже.
   Хотя иногда у меня такое чувство, что наряд бы мне этот не помешал.
   Ну, или хотя бы, Катин пресловутый психолог. Этот-то мне нужен как раз всё больше и больше!
  
  
  
  
  
  

12

  
   Миша нашёлся в гараже. Не то, чтобы он терялся, просто пока я занималась работой, не заметила, что он уже встал и тоже чем-то занят.
   Занят он был по уши, хотя что именно он делал, сказать было тяжело. На полу возле капсулы лежало несколько тряпок, вокруг которых медленно растекалось белёсое пятно контактного геля, а сам Миршаэль ковырялся в "гробу". Топлесс. Тут до меня дошло, что его майка - это как раз и есть одна из мокрых тряпок на полу... Он что, продырявил свой "саркофаг" насквозь и пытался срочно заткнуть течь?
   Я постучала в притолоку. Миша тут же обернулся на звук и я слегка зависла.
   Да, между ним и Вадиком есть огромная разница, но теперь она - эта разница - в моих глазах ещё больше увеличилась. 
   - Чем это ты здесь занят? - спросила я, изо всех сил стараясь не пялиться.
   Он встал в полный рост. Наверняка же заметил, как я смотрю - вон как глаза заблестели! Потому что хоть он и недокормленный, но у него есть на что посмотреть: широкие плечи, плоский живот с кубиками мускулов, мышцы груди и предплечий будто вылеплены скульптором... Такое я видела только на зарубежных календарях, на которых снимают раздетых пожарных и прочих спасателей.
   - Я пытался понять, можно ли разобрать капсулу, ну и вот, собственно... - он показал рукой в сторону лужи на полу. - Случила небольшая неожиданная протечка. Но я всё уберу, не переживай.
   - Да я вроде как и не переживаю, - соврала я, стараясь не отрывать взгляда от лица мужчины. - Зачем было майкой-то вытирать, другого ничего не нашёл?
   - Я нашёл полотенце, но его оказалось мало. Ничего, я сейчас отнесу в стирку... - Мужчина выбрался на пол из капсулы, сунул ноги в шлепанцы и нагнулся, чтобы собрать грязное с пола. - Извини, я не думал, что ты так смутишься, если случайно увидишь меня. Ты же уже видела меня раздетым.
   - Ничего я там не видела! - возмутилась я. - Было темно и ты что думал, я тебя разглядывала, что ли? Можно подумать, мне заняться больше было нечем! Ой, а что это у тебя на спине такое? 
   - Что именно?
   Он вывернул шею, безуспешно пытаясь посмотреть себе же за плечо. Запустил свободную руку за спину, провёл пальцами вдоль верхней части позвоночника, где достал.
   - Ты про это? Не обращай внимания, это контакты.
   - Контакты? Какие контакты?! - испугалась я, мигом вспоминая первую "Матрицу". 
   Ну, когда у них Нео просыпается в полном ахтунге, весь такой модный в трубках и проводах.
   - Это профессиональная особенность. У меня вдоль позвоночника идёт тактическая шина, а это её контактные выходы для подключения, например, вон туда, - он ткнул пальцем куда-то внутрь "саркофага". - "Шина" имеется ввиду как "подсистема, передающая данные между функциональными блоками", если мне не изменяет память.
   - Так ты что, киборг, что ли? - слабым голосом спросила я, опираясь о ближайшую стопку коробок и хватаясь за голову. Если бы волосы не были завязаны в хвост, я бы запустила в них пальцы и стала похожа на деревенскую истеричку. - И много у тебя еще такого железа внутри?
   - Если бы у меня был протез вместо руки, ты бы такой же вопрос задала?
   - Протез-то тут при чём?
   Вздохнул.
   - Я тебе специально уже показывал один имплант, чтобы посмотреть, какая будет реакция. Понимаю, что у вас такого не делают, это непривычно, это странно. Но почему тебя это так пугает, я искренне не понимаю. У вас вообще какие-то странные предрассудки, например в том фильме, что ты смотрела, как его, забыл...
   Продолжая говорить, он прошёл мимо меня и я автоматически потянулась следом - вышли из гаража, дошли до ванной и он прервался, чтобы поставить вещи в стирку. 
   - Всем пилотам ставят эти шины. Мы большую часть жизни проводим под такими перегрузками, от которых нормальные люди становятся инвалидами - если бы у меня не было шины, меня бы скорее всего парализовало от первого же перелома позвоночника. 
   Некоторое время я молча переваривала новую информацию. Что значит "от первого же перелома"? Фраза построена так, как будто этих переломов было много. И сказано к тому же с таким обыденным пренебрежением, как будто для него это обычное дело, спину сломать как палец порезать. Миша зашёл к себе в комнату и достал из комода чистую майку.
   - Если тебе так проще, думай, что это протез для нервов позвоночного столба, или как там это может называться у вас, - сказал он, выворачивая майку с изнанки на лицо.
   - Я не знаю, как с тобой что-то вообще может быть "проще"... - пробормотала я себе под нос. - И много ты спину ломал?
   - Я не считал, но для меня это не так уж и страшно. Есть более неприятные вещи, - он остановился, рассматривая предмет гардероба у себя в руках. - Если хочешь, можешь потрогать.
   - Нет, спасибо, я как-нибудь обойдусь, - резво отказалась я.
   - Да ладно, мне совершенно не жалко, - сказал он, поворачиваясь спиной. - Тебе же интересно, я прекрасно разделяю это чувство. Давай, не стесняйся.
   Да его же забавляет моя реакция. 
   Он развлекается, вот что он делает! 
   Вот паршивец!
   Ах так, ну ладно! Взяла и положила ему ладонь на позвоночник, между лопаток. 
   Кожа тёплая. Металл такой же тёплый, как и кожа вокруг... Как и с той штукой, что у него за ухом, ни шрамов, ничего. Просто тело переходит в металл и металл переходит обратно в тело. 
   Если это вообще металл, конечно же, мне-то откуда знать, что это?
   Провела ладонью вверх-вниз. Он чуть вздрогнул от прикосновения - мышцы под кожей сократились, как объемные жгуты - но тут же опять расслабился. Да ведь его просто давно никто не трогал, с удивлением поняла я. Убрала руку. Он натянул майку через голову, не поворачиваясь. Повернул голову через плечо, опять отвернулся. Мне кажется, мы оба смутились. Я-то понятно почему, а он? Он же сам захотел, чтобы я к нему прикоснулась и теперь сам не знает, что дальше делать? 
   Мирш провёл рукой по стриженому затылку. 
   - Я пойду, доразберу то, что я там разбирал... Пачкать больше ничего не буду, обещаю.

* * *

   Пока он ковырялся с капсулой я успела приготовить поесть и посмотреть немножко сериалы с ноутбука. Катя больше ничего не писала в Скайпе - даже не отвечала на то, что писала ей я - и телефон тоже не брала, так что отговориться от навязанного приглашения пока не представлялось возможным. А ведь чем быстрее мне удастся это сделать, тем лучше.
   Наверняка она уже послала кого-нибудь искать варианты, что можно напялить на моего "попаданца", высокого и худого. Журнал периодически публикует модные фотосессии, и если я не ошибаюсь, в последней как раз должны быть женские платья и мужские костюмы. 
   А что их на один лишний вечер позаимствуют, так рекламодатель не сильно расстроится, они эти вещи всё равно списывают, ведь на съёмочной площадке всякое может случиться. Так что в Катиной возможности найти костюм я нимало не сомневалась.
   Гаражная дверь открылась и закрылась, потом хлопнула дверь ванной: "попаданец" закончил свои инопланетные дела и пошёл мыться после трудов праведных.
   Я вообще заметила, что он любит купаться. Когда его спросила об этом, он ответил, что у него дома воду на мытьё не тратили и для него это экзотическое, но очень приятное времяпровождение. И тут же спросил, не разоряет ли он меня своими регулярными душами? Слава богу, пока ещё я не до такой степени обнищала, чтобы экономить на чьём-то купании...
   Полилась вода по трубам. Когда Мирш закончил с водными процедурами и пришёл в кухню, я уже выставила на стол свежезакупленный потенциальный провиант в виде детского питания. Он сел за стол, ладонью стер с лица оставшиеся капельки воды и с сомнением посмотрел на бутылочки детского питания.
   - А ты не сомневайся, ты попробуй, - подбодрила я. - Сам небось ничего не ел сегодня?
   - Из чего это сделано? - вместо ответа спросил он. 
   От темы уходит, значит, опять голодный. Хорошо хоть не злой, а то мужики обычно когда голодные ещё и злые...
   - Овощи, мясо, крупы какие-то, не знаю точно. Ничего необычного или страшного. Только может быть невкусно, потому что соли в детском питании нет, но ты можешь посолить по вкусу.
   - Ничего, и так обойдусь. Уж не настолько это невкусно как то, к чему я привык, - заверил он, отправив в рот первую ложку мясного пюре. - Я бы даже сказал, что мне нравится, как ни странно.
   - Ты вчера так на мясо реагировал забавно... Правда никогда его не пробовал?
   - Нет. Мой рацион всю жизнь состоял из искусственных продуктов, овощи и зелень я пробовал несколько раз в жизни, но это было исключительно в честь повышений по службе.
   - Так ты, выходит, вегетарианец! - додумалась я.
   - Это ещё кто? - подозрительно переспросил мужчина, отправляя в рот ещё одну ложку пюре.
   - Человек, который не ест мяса. Часто они ещё и рыбу с молочными продуктами не едят, это наверное тоже про тебя... Ты настоящий, закалённый в боях веган!
   - Я полагаю, что это выбор этих конкретных людей, что им есть. А меня никто никогда не спрашивал, хочу я мясо или не хочу, - возразил он, очищая ложкой стенки баночки. - Может быть, добровольно я бы всю жизнь мясо ел, откуда мне знать. 
   - Я смотрю, мясное пюре тебе понравилось.
   - Да, ничего так. Что угодно лучше моего концентрата.
   - Как ты вообще выдерживаешь эту пакость?
   - Хочешь жить, умей крутиться, - процитировал Миша. - И потом, дело привычки. Нельзя сказать, что я всю жизнь питался чем-то особенно вкусным. То есть это всё стараются делать приятным на вкус, конечно, но получается когда как... А ты всю жизнь ешь, что дают. Какая партия попалась, такую и терпишь.
   - Как у вас всё... 
   - Сложно?
   - Странно.
   Он покачался на стуле: туда, сюда, опять туда.
   - Для меня здесь тоже всё странно. У вас в книгах такое пишут о жизни... Я что-то такое слышал или читал по курсу истории, о том, как люди жили в глубокой древности - а у вас это было всё чуть ли не вчера. Очень странно. Но интересно.
   - А ты хотел бы вернуться домой? - неожиданно для себя самой спросила я.
   Он помолчал, обдумывая. Потом пожал плечами.
   - Независимо от моего желания, это невозможно. Я бы хотел изменить прошлое, чтобы обстоятельства сложились иначе, но это невозможно тоже. А что толку хотеть невозможного. Хотеть нужно чего-то, что в твоих силах сделать, добиться. 
   Мы посидели молча. 
   Солнце за окном село, слышались трели какой-то ночной птицы, вставшей для разнообразия пораньше. Где-то далеко прокукарекал петух. Соседей опять не было слышно: устали от шашлыков и то ли затихли в доме, то ли поехали обратно в город. 
   Каждый думал о чём-то своём, никому не хотелось нарушать молчания. Я думала о том, как было бы здорово, если Мише подойдёт хотя бы детское питание. Потому что иначе я уже не знаю, чем его ещё можно кормить, а если больше вариантов нет, то как-то его нужно в больницу, и я не знаю, как... Это очень странная мысль, что с кем-то в двадцать первом веке и за пределами Африки может случиться смерть от голода, но угроза вполне явная. Он ест не каждый день и не говорит, сколько осталось доз концентрата. Их и было-то с самого начала немного.
   Вот было бы хорошо, если бы...
   Но нет. Он как обычно метнулся в сторону туалета, а я продолжила сидеть, как будто меня оглушили. И что теперь делать?
   Вернулся, молча сел. Я хотела было сказать что-то вроде "ну ничего, сейчас попробуешь что-нибудь другое" но слова встали поперёк горла. В молчании он съел содержимое другой банки, и через какое-то время всё повторилось.
   Когда он вышел из ванной, то в кухню заходить не стал, а ушёл к себе в комнату и тихо прикрыл за собой дверь. Я не решилась его трогать, а он из комнаты больше не выходил. 
   Даже айпад оставил лежать на диване.

* * *

   Таким образом, вечер мой прошёл в одиночестве - за просмотром сериалов. Я даже и не заметила как привыкла, что есть собеседник, а когда его нет, то очень даже скучно становится.
   Зато следующий день не подкачал на развлечения, уж вы мне поверьте. Я встала для разнообразия пораньше - не сидела же накануне до пяти утра, вот и проснулась в нормальное, человеческое время - позавтракала себе спокойно и тут пришла Катя.
   Опять без всякого предупреждения.
   И с ней пришёл ворох платьев. Столько, сколько она вообще была в состоянии унести из машины, вот столько и принесла.
   - Господи, куда это всё?! - оторопела я, открыв дверь и вылупившись на Катину цветастую добычу.
   - Как куда, я же пригласила тебя на бал, принцесса моя! Уже забыла, что ли? Видела я что ты мне в Скайп пишешь, что у тебя платья нет! Ну вот тебе и платья, придумай теперь другую отговорку, пожалуйста.
   Отговорка и правда была слабовата, придётся действительно выдумать что-то ещё. 
   Охапка платьев заняла весь диван.
   - Ну что, где твой кавалер? Ещё спит? Ну и славно, сюрприз будет. Какое примеришь первым?
   - Никакое, я не собираюсь ничего мерить вообще, - категорично заявила я. - И ни на какой бал не пойду. Мне даже отговорки для этого не нужны. Там будет Вадик и я туда не пойду после того, что он мне устроил.
   - Ой, подумаешь, устроил. Нашла кого бояться! Он просто хочет тебя запугать, чтобы ты сбежала прятаться от него в какую-нибудь деревню. А ты возьми и ему наперекор пойди!
   - Но я не хочу его видеть, - растерялась я, не зная, как ещё ей объяснить.
   - И он тебя тоже наверняка совершенно не хочет видеть. Вот именно поэтому ты просто обязана принять моё приглашение. Ты только представь, как он разозлится, когда ты, вместо побега в доярки, придёшь вся такая красивая с симпатичным парнем под руку. Да он тут же поймёт, что тебя голыми руками так просто не взять!
   - Ты думаешь? - ещё больше растерялась я. - Но...
   - Никаких "но"! Померяй хоть парочку, вот увидишь, тебе понравится.
   - Ладно, но только пару, - сдалась я. - И не здесь, не буду же я посреди кухни раздеваться...
   Мы поднялись в мою спальню. Дверь в Мишину комнату была плотно закрыта, это я увидела по дороге. То ли всё ещё спит - для него время на самом деле очень раннее, первая половина дня - то ли сидит, закрывшись. Очень он вчера расстроился, видимо, и я его понимаю. 
   Катя свалила охапку платьев теперь уже на кровать, села рядом и стала разбирать их по цветам. Я выбрала жёлтое приталенное с оборочками и принялась раздеваться, чтобы его померить.
   - Ну, рассказывай, что там у вас с этим парнем, как его... Михаилом? Где ты с ним познакомилась, все-таки?
   - Я же говорила: "в бассейне", мы просто с ним там... встретились, вот и все, - не раскололась я, пытаясь затянуть молнию на спине. Катя встала и застегнула её так резко, что я ойкнула от неожиданности.
   - Нехорошо обманывать единственную подругу, - наставительно сообщила она. - Если ты даже и встретила его в бассейне, то это не ответ. Зная тебя, он должен был бы свалиться тебе прямо на голову, чтобы ты заговорила с посторонним незнакомым мужиком. Нет, тебя этот цвет бледнит, давай попробуем другой...
   - Ну... примерно так оно и было, - задумчиво ответила я, выпутываясь из жёлтого платья и влезая в длинное красное. - Знакомство было неожиданным, как бы это сказать... нас свели обстоятельства. С ним интересно и, ну, в общем, у нас с ним ничего нет, просто он не может вернуться туда, где жил раньше, и вот поэтому я предложила ему пожить пока у меня.
   - Что, вот так вот прямо ничего и нет? И ты предложила ему у себя пожить? Парню, которого увидела первый раз в жизни и с которым у тебя к тому же ничего нет? - не поверила Катя.
   - Ну, мы сначала пообщались, - не сильно покривила душой я, застегивая платье на боку. - Он был у меня в гостях, разговаривали о жизни, ну и мне стало его жалко. И потом, он дал в рожу Вадику в первый же день, ещё когда был у меня в гостях, да. 
   - Да ты что?!!
   Я пересказала картину маслом "Бурёнка" - "Миша вытряхивает из Вадика ключи и затем вытряхивает Вадика из дома". Катя долго охала и восхищалась. 
   - Тогда ничего удивительного, что бывший на тебя так напал. Ему вожжа под хвост попала, после такого приёма, уж будь уверена.
   - Да я поняла, но что мне теперь делать с домом, совершенно непонятно...
   Обернулась вокруг себя. Нет, это платье мне тоже не нравится, слишком длинное и парадное. Взяла в руки третье, чёрное, с узкой талией.
   - Да ничего не делать, - меланхолично ответила Катерина. - Ждать, когда будет очередной суд и довериться нашему адвокату. Ты вроде говорила, что записала этого козла на диктофон? Ну вот и славно, если будут какие-то штучки с отключениями, напишешь заявление в прокуратуру. Ему там быстро сделают козью морду. Слушай, а в этом ты вполне ничего смотришься! Может, оставим это платье?
   Строгий наряд, но вместе с тем праздничный: светлый верх переходит в чёрную юбку-карандаш и такие же чёрные короткие рукава, а талию подчёркивает вторая прозрачная юбочка, висящая тёмной вуалью поверх первой. Какой-то корейский фасон, у нас так не шьют. Я повертелась перед зеркалом и отлучилась в ванную за расчёской, чтобы нормально расчесать волосы и уложить их поверх платья.
   Когда я вернулась, Катя просияла. 
   - То, что надо! А ну-ка, пойди глазки накрась и губки подведи, будем делать репетицию праздника! Давай-давай, не отнекивайся!
   Пришлось вернуться в ванную и достать тушь и помаду. Только успела второй глаз докрасить и тут вдруг из ванной услышала вопль Кати:
   - Михаи-ииил! А Миха-иииил! Вы нам нужны! Идите скорее сюда!
   Ну что ж такое-то! Этого ещё не хватало, я чуть глаз себе не выколола щёткой для туши. Хулиганы зрения лишают! Она то ли забыла, то ли не поверила, что Миша спит, и орёт как резаная, он теперь точно проснётся. 
   И действительно, стоило мне стереть лишнюю помаду с щеки и выскочить из ванной, как на площадке мне попался Миша. Он как раз поднимался по лестнице и уже достиг конца первого пролёта, заспанный и, судя по лицу, не очень понимающий, что вообще происходит. 
   Тут-то на глаза ему и попалась я. 
   Было явно видно тот момент, когда до него дошло, что он видит, и я сама поразилась контрасту. Сон с него как рукой сняло, глаза широко раскрылись, он резко затормозил и замер с ногой, уже поднятой на следующую ступеньку. Ступор длился какое-то мгновение, но он был и я всё видела.
   С самого начала-то он видел меня какой угодно - заплаканной, расстроенной, не накрашенной, в пижаме, в домашнем, даже в халате видел. Всю неделю смотрел на меня такую. 
   А теперь я накрашенная (не бог весь как, на скорую руку, но тем не менее) и к тому же в платье. А в платье он меня ещё ни разу не видел и шаблон у него в этот миг порвался прямо-таки с оглушительным треском. 
   Мужчина тем временем поднялся до конца лестницы, постоял, глядя на меня большими прозрачными глазами в обрамлении пушистых ресниц и вдруг ни с того ни с сего выдал неожиданное:
   - Ты похожа на капитана.
   - Чего? - опешила я.
   Он понял, что сказал что-то не то. На скулах появились едва заметные розовые пятна.
   - Ну, ты такая... парадная... - беспомощно сказал он, явно понимая, что говорит опять что-то не то.
   - Надо было просто сказать "красивая" - раздался за его спиной Катин голос. - Вы ведь это имели ввиду?
   - Да-да, конечно, - быстро согласился Миша. - Я именно это и хотел сказать. Очень красивая.
    - Ну вот, видите, как всё славно получается, - проворковала Катерина, подхватывая Мишу под один локоть и меня под другой. - А моя подруга уже сказала вам, что я приглашаю вас обоих на праздничный вечер? Не говорила? Ай-яй-яй, так ты наверное просто закрутилась и забыла, у тебя же столько дел!
   - Катя...
   - Ничего-ничего, я за этим здесь и нахожусь, чтобы тебе напомнить. На следующей неделе у нас званое мероприятие, и я зову вас вместе с Василикой принять в нём участие.
   Я попыталась высвободиться из Катиных цепких лапок, но она стащила нас вниз по лестнице и затормозила только перед стенным шкафом с зеркалом во всю стену. В зеркале отразились растерянный Миша, растерянная я и довольная, улыбающаяся во все 32 (или сколько их там у неё) зуба Катька. 
   Миша ошалело посмотрел на меня. Не знаю даже, что его больше выбило из колеи - мой вид или перспектива идти со мной в таком виде непонятно куда. Потому что и ежу ясно, что разоделась я не просто так.
   - Осталось только вам костюм найти, но простите уж, сегодня я только платья привезла. Но мы непременно что-нибудь подберём, времени ещё полно! Вы же не откажете Лике в удовольствии пойти на праздник? - и Катя слегка встряхнула нас обоих, чтобы мы подумали об удовольствии Лики, видимо. 
   - Я, конечно... - пробормотал Миша.
   - Но я же не согласилась никуда идти, - возразила я.
   - Ты надела платье вместо пижамы, а большего согласия от тебя и не требовалось, - парировала Катя. - Ну всё, я сейчас соберу вещи и оставлю вас, а ты походи пока в платье, а то небось и забыла уже, как это.
   Не прошло и пары минут как она прошмыгнула мимо нас с цветастой охапкой одежды, лучезарно попрощалась и выкатилась во двор.
   Я зависла перед зеркалом. Как же это так опять всё прошло мимо меня, надо было сказать что-нибудь, или сделать... Но мне самой так понравилось это платье, что я попалась на Катину удочку... А Миша, тоже хорош! Мог бы и отказаться! Но он тоже растерялся, у него вообще одно моральное потрясение за другим. Вот так оно и сходит Катьке с рук, на муже натренировалась за прошедшие годы, а мы теперь страдаем...
   - Я ничего не понял, что это было, - честно признался Миша. - Но тебе действительно очень идёт. 
  
  
  
  
  
  

13

  
   Слова складывались в предложения и фразы словно бы сами по себе. Я будто нанизывала их на воображаемую нить, одно за другим. Стройные ряды букв, мерцание монитора ноутбука на коленях, тихий стрёкот клавиш под пальцами... Мне всегда нравилось писать, но в последнее время получалось редко. Что-то сломалось и нитка рвалась раз за разом, и я бросала и делала перерывы, уговаривая себя, что - вернётся, что - нормально, что - не насовсем. 
   Когда в доме появился новый человек я сама не заметила, как снова стала работать. 
   Слова полились, и текст складывался легко и просто, подчиняясь правилам, по которым составляются статьи. Хорошо, что я пишу не новостные сводки! Иначе давно потеряла бы всякую надежду на работу. А то, что я делаю - статьи о косметике, отношениях, кухне - можно писать в любое время и в любой номер.
   Миша читал книгу на айпаде, я писала статью. Тихо бормотал какой-то фильм в телевизоре, горели лампы. За окнами пробегали изредка лучи от фар проезжающих мимо моего дома машин.
   - Так ты собираешься пойти туда, куда тебя позвали? - как будто бы ни к кому конкретно не обращаясь спросил Миша.
   Вопрос повис в воздухе.
   - Не знаю, - честно ответила я, сохраняя на всякий случай текст. - Если не пойду, она очень на меня обидится. Но и пойти вроде как тоже нельзя...
   - А почему, собственно, нельзя? Тебя что-то конкретное не пускает туда?
   - Да как бы тебе сказать-то... Нельзя же, чтобы кто-то узнал, что ты из другого мира. По-моему, это очевидно.
   - Я понимаю, что нельзя. И? - Мирш посмотрел на меня поверх айпада. - Ты считаешь, я буду начинать знакомство со слов "здравствуйте, я из другого мира"? 
   - Да о чём ты вообще будешь разговаривать там с этими людьми?
   - Не знаю. Но я же нахожу, о чём с тобой поговорить. Мне было бы интересно туда сходить, да и случай окунуться в вашу культуру мне может больше не представиться. Поэтому я спрашиваю, есть ли какие-то конкретные причины, почему нельзя принять приглашение твоей подруги?
   Ну и что тут ответишь, причины мои в основном сводятся к тому, что я не хочу кому попало показывать попаданца и самой показываться кому попало (Вадику и даме его сволочного сердца) тоже желанием особо не горю. 
   Я попыталась, как смогла, сформулировать эту мысль.
   - Я бы хотел пойти, - ещё раз повторил в ответ на мои попытки Мирш, откладывая айпад. - Понимаю, что ты боишься моего взаимодействия с другими людьми, но в этом нет ни для кого ничего опасного. Я прекрасно осознаю, что меня сочтут сумасшедшим, если я скажу о себе что-то, что является полной правдой. А что сказать вместо правды, если кто-то спросит чем я занимаюсь или, например, где я учился - я найду, уж поверь.
   Я закрыла ноутбук и отодвинула его в сторону. Миша повернулся боком чтобы видеть меня и вместо стриженого затылка я смотрела теперь в его лицо. Вид у него был весьма задумчивый.
   - Ты точно уверен, что ты туда хочешь? Там будет очень скучно и наверняка на нас нападёт Вадик, - ещё раз попыталась я.
   - Вот уж кого я точно не боюсь, так это твоего мужа, - фыркнул мужчина. - Если его боишься ты, то я уже сказал, что теперь даже и близко не подпущу его к тебе. И я говорил это совершенно серьёзно.
   - И как же ты собираешься его не подпускать? Там нельзя никому выкручивать руки, у всех на виду.
   - Я могу и не на виду, - заверил меня Миша. - А могу и не выкручивать, так обойдусь. Он тебя обижать там не будет, просто прими это как данность.
   - Ну, хорошо... - устало ответила я. - Если тебе так хочется, пойдём. Но тебе придётся терпеть Катю весь вечер.
   - Это, конечно, страшная угроза, - задумчиво сказал мужчина. - Но я как-нибудь и это переживу. Спасибо.
   - Да ладно, чего уж тут... Она всё равно не оставит меня в покое, если даже я не пойду.
   - Мне кажется, тебе иногда полезно, чтобы тебя не оставляли в покое.
   Ещё один на мою голову...

* * *

   Фильм на экране дошёл до той стадии, когда и я, и Сандра Буллок расплакались. 
   Сложно было нас обвинять: очень жалко было Джорджа Клуни, но до этого нам с Сандрой плакать было просто некогда, надо было выживать и спасаться - вот мы и держались. А теперь не выдержали и заревели, она на экране, я на диване.
   Миша, в начале отнёсшийся к фильму с энтузиазмом, по дороге заметно скуксился и принялся периодически комментировать происходящее, казавшееся ему с каждой сценой всё менее правдоподобным. Когда я начала уже было размазывать сопли вслед за героиней, он тоже не выдержал и пренебрежительно фыркнул. 
   Это пренебрежительное фырканье и вырвало меня на секунду из эмоциональной карусели под названием "Гравитация" и вернуло на грешную нашу матушку Землю.
   - Да что тебе теперь-то не нравится? - раздражённо спросила я.
   - Да ты посмотри, - возмутился Миршаэль. - Это в невесомости-то так плакать! У неё слёзы по щекам текут!
   - Тоже мне кинокритик нашёлся, как ей ещё плакать-то? - возмутилась в ответ я.
   - Никак не плакать, - категорично отрезал мужчина. - В невесомости вообще нельзя плакать, физически, никак. Вода из слёзного канала без силы тяжести не уходит, просто слепнешь из-за неё, и в глазах жжение. Если бы эта Райян заплакала, то на этом бы она и закончилась.
   - Опять ты нашёл к чему придраться, в Супермене тебе, видите ли, не нравится как девушку ловят, здесь тебе не нравится, как актриса плачет... Ну ведь это же всё выдуманные истории, это всё не важно!
   - Что, и законы физики теперь тоже выдуманные, что ли? - слегка повысил голос Миша. - Если ваш выдуманный Супермен сделан из выдуманного криптонита, это сколько угодно, это пожалуйста, но когда он ловит девушку со скорости свободного падения на вытянутые руки - да её разрезать должно было этими руками из криптонита, на три части, и всё.
   - Но тогда не было бы фильма! - тоже повысила голос я. - А Супермену пришлось бы убиться об криптонитовую стену с горя, и тогда DC Comics с голоду бы померли на одном Спайдермене!
   - Вообще не понимаю, в чём смысл этих ваших супер-героев и за что их так все любят, - проворчал Миша, слегка остывая.
   - Они не наши, они американские, у нас такой традиции тоже нет... Ну что, поздравляю, фильм ты мне испортил, доволен? Смотреть до конца уже всякое желание пропало.
   У него хватило совести тут же окончательно сдуться и пойти на попятный.
   - Извини. Я... не хотел. Настроение плохое, но это не повод, конечно... Извини меня.
   - Ты голодный, что ли, поэтому? - смягчилась я, выключая телевизор.
   Он вздохнул, потёр лицо. 
   На улице громко залаяла какая-то собака.
   - Не думал, что будет так заметно. Собирался себя в руках держать... Извини, - в третий раз повторил он, вставая. - Пойду чаю поставлю.
   Мы перешли в кухню. У меня было желание сделать бутерброд, но не делать же это на глазах у человека, который хочет есть... В общем, я воздержалась. 
   Сделаю попозже, когда он займётся чем-нибудь и не будет на меня смотреть. Мирш стоял возле чайника, терпеливо дожидаясь, пока тот закипит, потом разлил кипяток по кружкам - у него на тот момент уже образовалась "своя" кружка, которую он брал чаще других - и полез в шкаф за упаковкой с чайными пакетиками.
   - Лика, кажется, у тебя чай закончился.
   - Да? Пусти-ка, я другую пачку поищу, может ещё есть, - отодвинула я его и полезла в шкаф.
   В шкафу было всё, что угодно, вплоть до кокосового молока в банке - ну вот вообще всё, кроме чая. А это что такое? Растворимый суп в пакетиках... Я даже и не знала, что он у меня есть... 
   Тут у меня возникла некая мысль и я вгляделась в крошечный шрифт, которым написан был состав супа. Естественно, никакого супа как такового в этом супе нет, есть крахмал, сухарики, много химии и немного сухих овощей... Но ведь и в киселе кроме крахмала почти ничего не было, правильно, а он кисель пьёт и всё нормально?
   - Чай отменяется, сейчас мы опять будем ставить на тебе эксперимент во имя науки, - "обрадовала" я Мишу, разрывая по очереди пакетики с супом и размешивая их содержимое в наших чашках.
   - А может не сейчас, а?
   - Ничего-ничего, не привередничай, сейчас как раз всё может получиться. Хотя бы не будешь такой злой.
   - А может и не получиться, и я явно не стану добрее, - возразил Миша, но чашки принял и сел за стол. - Что это такое?
   - Это, мой инопланетный друг, чудеса нашей химической промышленности: суп с курицей, в котором нет ни супа, ни курицы. Тебе понравится. Только сухарики не ешь, для чистоты эксперимента обойдёмся пока без них.
   Я выловила ложкой сухари из Мишиной чашки и переложила в свою. Он пожал плечами и осторожно отхлебнул горячую жидкость.
   - Так что там у тебя с капсулой, получается что-нибудь? - спросила я, в основном, чтобы его отвлечь.
   - Да как сказать... Бортовой компьютер повреждён, пока из него ничего внятного вынуть не получилось, но я ещё не всё перепробовал. А вот чтобы капсулу разобрать, с этим у меня дела идут намного лучше. Я почти понял как это сделать, нужно только разобраться, как слить из неё жидкость. Ты знаешь, мне нравится ваша химическая промышленность, - невпопад закончил он, попивая суп из чашки. 
   - Я за тебя рада. А что делать с деталями капсулы, когда ты её разберёшь?
   - Ну... Нашими силами уничтожить их не получится. Я бы попробовал закопать где-нибудь, только не у тебя на участке, конечно.
   - Можно в какую-нибудь лесополосу поехать, наверное, - рассеянно предложила я, тоже отхлёбывая суп. 
   Прошло наверное уже минут пять, а Миша всё не порывался никуда бежать. Но потребовалось ещё некоторое время, прежде чем он сам это заметил. 
   - Ну как, вроде всё хорошо?
   - Вроде... - посмотрел на меня удивлённо. - Как у тебя это получилось? Вчера я думал, что всё уже пробовал, ничего не подходит... А сегодня ты из ниоткуда взяла и достала мне еды.
   Я не знала, что на это сказать, поэтому просто улыбнулась - и он улыбнулся тоже, одними краями губ.
   - Можно ещё?
   - Конечно. Давай покажу, как заваривать.
   Мы встали из-за стола и я опять включила чайник. На этот раз не стала дожидаться, пока он закипит, ведь достаточно просто горячей воды, чтобы растворить суповой порошок из пакетика. Размешать как следует... 
   Миша встал позади меня и опёрся рукой о столешницу. Настроение у него меняется очень быстро, вот только пятнадцать минут назад ему всё не нравилось и всё было плохо, но тут появился новый фактор и он мгновенно переключился, как будто в компьютер загрузили новую программу. Мне бы так...
   Я скосила на него глаза и обнаружила, что смотрит он вовсе не на то, как я завариваю суп из пакета, а на меня саму. И когда я слегка повернула голову, чтобы украдкой посмотреть на него снизу вверх, мы с ним столкнулись взглядами. Он тут же отвёл глаза, но уже через миг передумал и снова зацепился взглядом за мой взгляд. 
   Он больше не улыбался, но мне показалось, что радужки его глаз снова потемнели, как уже однажды было, и во взгляде что-то такое... На самом дне его глаз... Что-то, что я не могу с уверенностью назвать, но чувствую это что-то буквально подкоркой, и от этого безымянного "чего-то" ускоряется пульс, а дыхание перехватывает. 
   Затих звон металла о керамику - это моя рука остановилась и перестала мешать ложкой в чашке.
   Он потянулся и, продолжая смотреть мне в глаза, обхватил чашку ладонью. Вместе с моими пальцами. Крохотная заминка, пауза, пока рука задержалась там, куда легла. Он перевёл взгляд на наши соприкасающиеся пальцы... Пауза закончилась, я убрала руку, он забрал чашку.
   Наполненный выдуманным мной притяжением взгляд прервался, как будто бы его и не было, и он отошёл, сел за стол. 
   Наваждение прошло, как и не было.
   Просто показалось.

* * *

   Когда стало понятно, что напротив химического супа в нашем списке продуктов можно ставить жирный "плюс", перспективы Мишиного существования, вероятно, начали казаться ему слегка более радужными, чем в предыдущие дни. Во всяком случае, он выдул три чашки супа и потребовал продолжения банкета: гулять так гулять, так почему бы и не в городе?
   - В смысле, ты хочешь пойти в город? - уточнила я. - Пешком?
   - Ну да, солнце уже давно село, ты не заметила?
   - Не знаю, в прошлый раз, когда мы ходили куда-то пешком, это закончилось не очень весело... Хотя, с другой стороны, не будет же Вадик сторожить меня круглые сутки... Ладно, одевайся, пойдём гулять, - решилась я.
   Ну, хочет человек за ворота выйти, почему бы и нет? Погуляем по центральному проспекту, там яркие фонари и люди, время не три утра, ничего не случится... Поначалу-то, конечно, ничто действительно и не предвещало.
   Я надела джинсы поприличнее, свитер и кожаную куртку, положила в сумку телефон, проверила, лежит ли там кошелёк, и вышла за ворота вместе со своим кавалером, одетым в новую куртку и отстиранную от моих эмоций толстовку. Не могу сказать, что под руку вышла, так как "кавалер" о подобных прелестях этикета и понятия не имел, но в общем гулять мы пошли в невинное время - половина одиннадцатого вечера - я сто раз возвращалась электричкой из Москвы на несколько часов позже. 
   Прошлись по переулкам частного сектора, мимо светящихся окнами маленьких домов в сторону железнодорожной станции, спустились в переход и вышли к началу центрального проспекта. 
   Магазины почти все уже закрылись, кроме маленького продуктового у самого спуска в переход - мне говорили, что лучше возле него не задерживаться, если рядом кто-то стоит, то могут и по голове дать, но сейчас там как раз никого не было. Мы перешли через дорогу и пошли гулять по городу. 
   Городок, в котором я жила в Подмосковье, был небольшим - за час можно из конца в конец пройти, пожалуй, хотя я и не пробовала - и с моей точки зрения смотреть в нём особо не на что. 
   Горели фонари, шелестели свежими листьями деревья, редкие машины тормозили у мигающего жёлтым светофора и сворачивали дальше в центр, редкие пешеходы спускались в переход и поднимались из него, торопясь домой или на последнюю ночную электричку. Миша осматривался и читал вывески и рекламу в витринах закрытых магазинов - продовольственного, обувного, детского - и мне пришлось самой взять его под локоть, чтобы идти с одной скоростью.
   Дошли до площади перед кинотеатром, где зимой ставили городскую ёлку, а в тёплое время года работал небольшой фонтан в окружении лавочек и цветов, и этот самый фонтан так заинтересовал моего спутника, как будто по меньшей мере являлся вершиной инженерного искусства. Хотела было посмеяться над ним, но потом одёрнула себя - это ведь для меня фонтан норма, а для него нормальны совсем другие вещи. Ещё неизвестно, как бы я бросалась на каждую банальную железку в его мире, если бы мы поменялись местами.
   Миша воровато оглянулся по сторонам, дотянулся до струи воды и подставил под неё руку, не обращая внимания на разлетающиеся капли и брызги, летящие во все стороны. Он улыбался, и я почему-то подумала, что если бы не эта ужасная стрижка "под ноль", то был бы вполне себе симпатичный парень. 
   Хотя он и так симпатичный. 
   На фотографиях, что он мне показывал, он был либо в каком-то головном уборе (в шлеме или еще в чём), либо коротко пострижен, и мне вдруг стало интересно, как бы он выглядел с отросшими волосами?
   С другой стороны, какое мне до этого дело, вообще? Мне бы бассейн достроить, а не на посторонних мужиков пялиться, одёрнула я себя и, чтобы отвлечься, позвала его:
   - У нас тут есть и другие чудеса цивилизации, пошли, посмотрим?
   - Пошли, - невозмутимо согласился мужчина, вытирая руку о влажную куртку, как будто это не он только что изображал из себя школьника на прогулке.
   Сам взял меня под руку и мы пошли дальше к центру города, мимо небольшого торгового центра и высокого офисного здания с большой яркой вывеской, в котором светился на первом этаже очередной закрытый уже продуктовый магазин. Через дорогу, у высотных новостроек, трепетал на ветерке вечный огонь над газовой горелкой. Вечер был тёплым, и у памятника, вокруг огня, сидела на лавочках группа молодых людей с жестяными банками в руках.
   В прежние времена они бы пили здесь пиво или чего покрепче, курили и плевали на плитку, но после того, как несколько лет назад ввели закон, запрещающий продавать алкоголь по вечерам, нравы "нынешней молодёжи" несколько замедлили своё печальное падение. 
   Ар Дарган, естественно, пожелал узнать, что означает традиция держать зажжённым огонь, и мне пришлось пуститься в рассказ о мировых войнах и целом периоде истории нашей страны, который привёл к этой традиции и до которого он в скачанных книжках по истории ещё не дочитал. 
   За этим разговором мы посидели немного на лавочке, передохнули и пошли дальше, по мосту через местную речку. 
   Перила моста были все увешаны буквально гроздьями запертых навесных замков, расписанных узорчиками и именами влюблённых, оставивших их висеть здесь в знак своей вечной и нерушимой любви. 
   Миша тут же затормозил и долго разглядывал эти самые замки, а мне пришлось объяснять, для чего они используются вообще в принципе и с какой неведомой целью висят конкретно здесь. О вечности и особенно нерушимости любви я много чего могла бы рассказать, но меня, слава богу, до этого не спрашивали, да и теперь я придержала эти горькие познания при себе.
   Оторвать его от изучения очередной аборигенской традиции удалось только обещанием ещё одного фонтана, который уже был виден в окружении цветочных клумб на другой стороне. Видимо, эффект новизны от невиданных чудесных фонтанов притупился, потому как во второй раз мочить руки мой кавалер уже не стал. 
   Я подумала, что надо бы свозить его на ВДНХ, но тут же резонно возразила сама себе, что там такой большой фонтан, от которого Мишу вполне может хватить кондрашка.
   Ведущая дальше аллея освещалась плохо, лавочки и дорожки скрывались в обширных пятнах темноты под деревьями, и идти туда у меня не было никакого желания, поэтому мы развернулись и пошли обратно домой той же дорогой.
   Возле круглосуточного магазинчика у перехода под ж/д несколько мужчин курили, сбившись плотным кружком. Сначала я их даже не заметила, так как они стояли позади рекламной конструкции на тротуаре, и обнаружила я их присутствие только когда один из них нас окликнул:
   - Эй, закурить не найдётся?
   Миршаэль обернулся на голос и я по инерции сделала ещё шаг прежде чем поняла, что он зачем-то остановился и рассматривает любителя халявного курева. Тот сделал несколько шагов в нашу сторону.
   - Извините, ничего нет, - вежливо ответил Миша.
   - А время не подскажешь? - тут же спросил другой мужик, и тоже двинулся в нашу сторону, вместе с третьим, который пока молчал. 
   У них не было никаких особо зверских лиц, обычные мужики лет под тридцать, обыкновенно одеты, но мне скорее захотелось домой и я настойчиво потянула Мишу за локоть. 
   Тот обернулся ко мне, не понимая, в чём дело.
   Курильщик и его товарищи в два шага добрались до нас, и я поняла, что третий, молчаливый мужик, не просто так тянет руку в нашу сторону, а у него в ней что-то блестит. И логика подсказывает, что блестит по ночам в вытянутых руках незнакомых мужиков обычно только какое-нибудь холодное оружие.
   Миршаэль тут же сдвинулся, перенося вес на другую ногу, и я оказалась у него за спиной. Он продолжал дружелюбно улыбаться наступающим на него людям.
   - А ну, все карманы вывернули, быстро! - грубо потребовал тот, который просил закурить, и добавил, обращаясь к кому-то из товарищей: - И у бабы сумку отбери! А ну, стой, сука!
   Это уже предназначалось мне, потому что я сделала несколько шагов назад и замерла, не зная, что делать дальше. Тот, который спрашивал про время, стал обходить Мишу с явным намерением отобрать у меня сумку, а я всё никак не могла решить - стоит ли попытаться убежать, или будет хуже? - и почти пропустила тот момент, когда Миршаэль начал двигаться. 
   Любитель женских сумок как раз поравнялся с ним, хотя и на расстоянии метра, но Миша это расстояние преодолел одним шагом и с разворота впечатался в гопника локтем и плечом так, что тот повалился на землю, вскрикнув от неожиданности. 
   Продолжая то же движение и делая широкий шаг уже в другую сторону, Миша развернулся вокруг своей оси и поймал за руку владельца ножа, решившего, что сейчас самое время этим ножом кого-нибудь пырнуть и тоже резко шагнувшего в сторону Миши. Пропустив его мимо себя, ар Дарган в ту же секунду так выкрутил захваченную конечность, что нож полетел на асфальт, а его бывший владелец взвыл. 
   Что-то громко хрустнуло и грабитель скорчился в неестественной позе, прижимая к себе повреждённую руку.
   К этому моменту первый гопник, просивший до этого закурить, уже поставил рекорд в забеге на сто метров.
   Миша со всей силы пнул нож так, что железка со звяканьем отлетела на добрый десяток метров, и развернулся к последнему не обезвреженному участнику событий, как раз поднявшемуся с земли. Этот тоже было решил сбежать, но моя сумка так не давала ему покоя, что он бросился ко мне и попытался сорвать её на бегу. 
   А я ремень всегда вешаю не на плечо, а наискось через голову. Так что сорвать с меня сумку можно было, только порвав ремень, а он рывок выдержал, зато я рухнула на асфальт вместе с грабителем. Хорошо хоть просто рядом, а не на него, или - хуже того - не он на меня...
   Поняв свою ошибку, вор отпустил ремень и попытался вскочить, но стрекача дать не успел, потому как Миша дал ему хорошего пинка, сбивая с ног, а потом ещё по рёбрам пару раз добавил от души. Но когда грабитель всё-таки встал и на подгибающихся ногах рванул по переходу, гнаться за ним уже не стал, а присел возле меня. 
   Я, как обычно, неудачно растопырилась во все стороны и изрядно ушиблась об асфальт. Хорошо хоть куртка не порвалась, вроде бы... 
   Выброс адреналина прикрыл было боль, но стоило мне попытаться подняться, как на глазах тут же сами собой навернулись слёзы.
   - Не надо, не вставай, - тут же остановил меня Миша. - Сейчас, держись лучше за меня.
   И он осторожно подсунул под меня руки и бережно приподнял, чтобы было удобнее обхватить его за шею. Потом встал и понёс меня домой на руках, через переход, и дальше - по тёмным улицам и переулкам. 
   На асфальте остался всхлипывать брошенный подельниками неудавшийся грабитель, которому Миша, наверное, сломал запястье. И мне его было ну совершенно не жалко.
  
  
  
  
  
  

14

  
   Ушиблась я не насмерть, конечно, но всё равно неприятно: разбила локоть в кровь, а на рёбрах и по спине разошлись большие и, главное, болезненные синяки, ну и пара ссадин ещё поверх всего этого. До кучи, так сказать.
   Обработать всё это благолепие сама я, понятное дело, толком не могла. Ну, то есть я может и смогла бы, если бы села напротив зеркала и держала бы второе в руках, но где взять второе зеркало, которое можно держать, вот прямо сейчас никакого ума не приложу... Поэтому пришлось сжать зубы и раздеться до лифчика. 
   Стянув майку, автоматически прижала её к груди и стала ждать, когда начнутся медицинские процедуры. Что для чего нужно и как с этим обращаться Миша понял почти сразу. Хорошо, что я просто для себя люблю носить красивое бельё со всякими кружавчиками. Никакого особого конфуза с лифчиком а-ля "назад в СССР" (как часто бывает с героинями комедийных фильмов) по этой причине не произошло, если только не считать таковым рисунок в виде сердечек, но вот сам факт что меня в одном белье лицезреет посторонний мужчина...
   И то сказать: он только на этой неделе видел мою, гм, "нижнюю половину" когда врач скорой делал этой половине укол. И я это совершенно спокойно пережила. А теперь, после этого - вдруг, вот так вот неожиданно - решила начать переживать, что теперь он увидит ещё и верхнюю половину меня? Уж какой из него теперь "посторонний мужчина"...
   Миша, кстати, никаких особых взглядов на меня бросать не стал, даже наоборот - когда взялся промывать ссадины хлоргексидином попутно пытался смотреть мимо меня, куда-то в окружающее пространство. 
   Каким-то непостижимым образом моё смущение от этого тут же преобразилось в лёгкое возмущение: можно подумать, у меня грудь не красивая, что ли? 
   Ну, пусть не четвёртый размер, а только третий, но я всю жизнь согласна была с утверждением, что "грудь" - это то, что помещается в мужской ладони, а всё остальное - уже излишки. И пусть я не в кружевах за десять тысяч, а в китайском белье, но оно же очень милое... 
   И вот тут я себя резко одёрнула, потому что начала уже впадать в крайний идиотизм. То смущаюсь, что смотрят, то возмущаюсь, что - нет. Не хватало ещё, чтобы он меня и правда разглядывать начал! 
   Вадик вот как раз с этого и начинал наше знакомство, будучи в гостях изрядно "подшофе". И позволил себе не только меня разглядывать, но и даже вообще нахально приставать. Потом правда приехал к Сергею домой, извиняться за своё нехорошее поведение, и даже уговорил меня пообедать в дорогом ресторане, чтобы окончательно загладить свою вину. 
   Теперь-то он меня по дорогим ресторанам не водит, хотя вина намного более тяжкая...
   Тут мысль опять прервалась, потому что Миша неудачно ткнул в одну из моих ссадин тампоном, пропитанным антисептиком, и тут же принялся извиняться в ответ на моё шипение.
   Я подтянула колени к груди и положила сверху заклеенный пластырем локоть. 
   Мог бы и посильнее этих гадов отметелить, главный у них вообще сбежал.
   Хотя, тут я несправедлива. Не так много ребят на месте Миши поступили бы так же, многие из тех, кого я знала и с кем работала молча вывернули бы карманы, и меня бы поторопили сделать то же самое, а потом ещё радовались бы дома за стаканом горячительного, что так легко отделались... 
   Мише, само собой, никакое горячительное после такого приключения не требовалось. Для него это и не приключение было вовсе, а так - мелкая досадная неприятность, и если бы я не пострадала, он бы эту "неприятность" вообще через час бы забыл, скорее всего. 
   Никакого дискомфорта ему всё это наше мероприятие не доставило от слова "вообще". Донёс меня сначала до дома - без видимых усилий, кстати, даже не запыхался ни чуточки - потом так же дотащил до спальни, и даже двери как-то умудрился отпереть сам со мной на руках. 
   Ещё и разулся по дороге. 
   Только недавно был больной и слабый, а теперь на нём пахать можно, как бык, ей богу, даром что голодный... Какой же он бывает когда сытый?! Так даже и в голову не придёт, что на улицу днём выйти не может и питается растворимым супом. И откуда только силы берутся? 
   Миша тем временем прилепил на место последний пластырь и подложил мне поближе подушку, на которую я с облегчением легла наименее пострадавшей стороной, то есть другим боком. 
   Дело было хорошо за полночь, но спать мне не хотелось ни в одном глазу.
   Мужчина оглядел мою залепленную пластырями спину с кокетливой, в розовых сердечках, лентой лифчика посередине, и смущённо ретировался. Слышно было, как он спускается вниз и хлопает шкафчиками на кухне.
   Через пару минут он явился обратно, вручил мне таблетку обезболивающего и поставил рядом с кроватью стакан сока и тарелку с аккуратно нарезанными хлебом и сыром.
   - Спасибо, - искренне поблагодарила я, тут же запив таблетку и складывая одной рукой бутерброд. - Может, посидишь со мной? Только дай из шкафа кофту какую-нибудь, что ли...
   Миша раскрыл створки платяного шкафа и поводил пальцем вдоль висящей внутри одежды, пока не наткнулся на свободную блузку. И хотя он битых десять минут мазал меня хлоргексидином и йодом, всё равно тут же отвернулся в сторону, когда я эту блузку надевала. 
   Неужели я настолько смущённо выглядела, что он теперь на меня и посмотреть боится? Обычно я не такая стеснительная, с чего бы это...
   - Мне как-то не по себе стало, - призналась я, и набила рот бутербродом, чтобы самой не развивать эту тему дальше.
   - Это нормально. Твой организм приготовился бороться за жизнь, а теперь отходит от этих приготовлений. Скоро это пройдёт. Хочешь, телевизор включу?
   - Не хочется мне что-то сейчас телевизор смотреть... Давай лучше поговорим?
   Миша кивнул и сел на край по другую сторону кровати.
   - Хорошо, давай. О чём бы ты хотела?
   - Ну, я даже и не знаю... Сейчас бы тебе самое время попросить разрешения пожить у меня ещё подольше, я бы тебе не отказала. 
   - Почему ты заговорила именно сейчас именно об этом? - растерялся он.
   - Ну как, ты же меня опять спас, как в самом начале нашего знакомства. И мне кажется, что вот именно сейчас с моей стороны в качестве благодарности было бы неплохо предложить тебе пожить у меня ещё. 
   - Я... гм. Я бы сам не решился поднимать эту тему, скорее, я должен был бы попросить у тебя прощения за то, что потащил тебя гулять и всё закончилось вот так, - видно было, что я выбила его из колеи. - То есть, я уже прошу прощения, вот сейчас. Но если ты так ставишь вопрос... Если это возможно?
   - Возможно, возможно. Только когда будешь отбиваться от гопников в следующий раз, делай это как-нибудь так, чтобы мне за компанию не прилетело, пожалуйста.
   - А у вас такое часто бывает? - озадаченно переспросил Миша, и тут же спохватился: - То есть, я хотел сказать, спасибо...
   - Да пожалуйста... Днём вряд ли, а по ночам меня как-то раньше никогда не трогали. Хотя что-то мне подсказывает, что местный криминалитет скоро от тебя сам будет по ночам прятаться, как от мстителя в плаще, - и я захихикала, представив Миршаэля в костюме типичного супер-героя: плаще, трико и ярких трусах поверх всей прочей одежды.
   Пришлось объяснить, от чего меня так разобрало, кто такие американские супер-герои он примерно уже видел в фильмах, но что они бывают одеты очень смешно - пока ещё не в курсе. Понятия не имею, понял ли он всё так, как я хотела объяснить, но в итоге всё же весело фыркнул.
   - Надо посмотреть на этих ваших супер-героев в трико, надо же, такое придумать... И что, говоришь, этой традиции уже лет сто?
   - Я точно не помню, это всё-таки не у нас, а у американцев придумали... Но лет восемьдесят точно есть. А у вас такой культурной традиции нет?
   - Да нам-то зачем, у нас каждый второй такой "герой", - отмахнулся Миша. - Хочешь, фокус покажу?
   - Какой?
   Он взял с тумбочки монету в пять рублей, демонстративно поднял её, потом сжал ладонь и положил на покрывало то, что получилось. 
   Я закрыла рот и выпучила глаза. Ну как обычно, короче.
   Он только что, у меня на глазах, согнул вдвое монету, просто голыми руками. 
   Да что там руками, просто пальцами. Я видела на ютубе ролики про фокус с гнутой монетой, и как он подготавливается: берут по плоскогубцам в каждую руку и гнут ими монету... А у него такие пальцы. Как плоскогубцы. Матерь божья.
   - Как же эти гопники у тебя так легко отделались? - спросила я, беря в руки погнутую монету.
   Миша только пожал плечами.
   - Они бы нам ничего не сделали, зачем зря калечить? 
   - А если бы он тебе нож не показывал, а просто сразу ткнул в печень? - не отставала я.
   Может, это какая-то неправильная монета? Не гнётся... Не могу обратно разогнуть! Миша молча взял у меня из рук монету и так же молча разогнул её обратно, почти как было. Правда, сделал он это уже двумя руками. 
   - Я же тебе уже рассказывал, что таких, как я, не просто готовят, а специально выращивают для войны. Неужели ты думаешь, что я не в состоянии отбиться от какого-то мелкого хулигана с перочинным ножом? 
   - Честно говоря, я понятия не имею, что ты в состоянии, а что - нет, - ответила я. - С тобой это просто невозможно предугадать. А что ещё ты можешь?
   - В каком смысле, вообще? Ну... У меня есть базовое образование навигатора и инженера-техника по ремонту истребителей, например. Не думаю, что эти знания пригодятся мне на Земле... Что ещё? Куча имплантов, влияющих на работу организма, часть ты уже видела. Благодаря им я могу делать некоторые вещи, которые без них сделать невозможно. Ещё? - я кивнула. - Даже не знаю... Боевым искусством занимался в юности. Это-то мне у вас как раз и пригодится, похоже.
   - Я всегда считала, что боевые искусства годятся только для соревнований, - засомневалась я, доев последний бутерброд и поставив тарелку подальше на тумбочку за Мишиной спиной, чтобы случайно не задеть. - А когда обычная уличная драка, чемпионов по дзюдо в ней бьют за милую душу...
   - Я не знаю, что такое дзюдо, но то, чем мы занимаемся в свободное время, как раз и предназначено в основном для решения обычных конфликтов, а не только для соревнований. Ну то есть соревнования тоже есть, конечно, куда же без этого. Но основная цель другая.
   - Какая?
   - Когда все умеют одно и то же, и мужчины, и женщины, причём хорошо умеют, то количество насилия в быту резко падает. Все знают, что могут получить сдачи, безнаказанности нет нигде, - несколько цинично объяснил ар Дарган. И спросил, пытаясь сменить тему: - Как твой адреналин?
   Я прислушалась к себе и сообщила, что почти отпустило. Он кивнул и забрал с тумбочки пустую посуду, но прежде чем он встал, я протянула руку и взяла его за запястье.
   - Спасибо, - сказала серьёзно. 
   - Нет, - так же серьёзно ответил он. - Я обещал, что тебя не обидят, а получилось, как получилось. Я виноват и благодарить меня не за что. 
   - Да ведь ты же не знал, что так получится, и я не знала. "Если б знал, куда упадёшь, соломки подстелил бы", так у нас говорят.
   Моя рука по-прежнему лежала на его запястье. Он держал в руке пустую тарелку, но руку не убирал и не пытался встать.
   - Я чувствую себя неадекватно, - сказал он после паузы. - Я виноват, но ты не злишься и сама предложила мне продолжать у тебя жить. Я для этого ничего полезного не сделал. Так неправильно. Я подумаю, что могу сделать и мы вернёмся к этому разговору.
   Встал и ушёл по лестнице вниз.

* * *

   Вот скажите, зачем мне выдаются такие активные вечера и ночи, и такие скучные утра и дни? А иногда ещё и болезненные, и неприятные. Когда встала с утра, вчерашние синяки и ссадины ныли пуще прежнего, и пришлось скрывать дурное расположение духа в разговорах и с мамой, и с Катей.
   Мама рассказывала о делах на дедушкиной ферме и не очень-то допытывалась чем я занимаюсь, что было удивительно и необычно. А когда все-таки спросила, я с чистым сердцем рассказала ей, что собираюсь пойти на Катино мероприятие. Когда же позвонила Катя, то пришлось вкратце рассказать ей историю о гопниках, правда, приуменьшив мои повреждения - надо же было ей объяснить, что платье придётся взять другое, иначе мои синяки будут видны всему обществу.
   Катя ушам своим не поверила, когда я начала рассказывать, и тут же рассыпалась в охах и ахах. А потом приказала мне не сходить с места и сообщила, что немедленно выезжает. И я хоть и согласилась на это без энтузиазма, но в общем-то была не против. После такого приключения моральная поддержка не помешает, а Миша и так уже сделал всё, что было в его силах. 
   Пока Катя не приехала, я сидела с кислой физиономией и читала новости в интернете. К счастью, было уже далеко от раннего утра, московские пробки временно рассосались и добралась Катя довольно быстро. 
   Поплелась открывать ей дверь и, прежде чем открыть створку, громко предупредила, чтобы с улицы слышно было:
   - Только не надо меня хватать, пожалуйста, у меня всё болит!
   Обнаружившаяся за дверью Катя, уже расставившая руки для своих фирменных медвежьих объятий, озадаченно зависла. 
   - У меня ушиб на боку и спина в ссадинах, ты не забыла? - решила уточнить я. - Так что жалей меня на расстоянии, пожалуйста, а то знаю я тебя...
   - Да поняла я, не бухти, - отмахнулась подруга, проникая в прихожую и присаживаясь на пуфик. - И как тебя всё время что-нибудь настигает, то одно, то другое? То ты с бывшим сталкиваешься, то с гопниками...
   - И не говори, самой страшно, - вздохнула я. - Хорошо ещё, что я не одна была. 
   Она натянула гостевые тапочки и мы перешли в кухню, где Катя тут же нашикала на меня "сиди-сиди" и принялась варить себе кофе.
   - А кстати, что слышно от твоего бывшего после вашего последнего Эпического Столкновения? - спросила она, стоя у закипающего чайника.
   - Пока, слава Богу, ничего. Если бы я ещё что-то от него услышала, меня бы вывернуло на изнанку, пожалуй, - скривилась я. - Хватит и того, что ты уговорила меня идти на эту вашу сходку, где он будет. Мне придётся идти туда как побитой собаке.
   - Не преувеличивай. Он же не будет знать, что у тебя под платьем пара ссадин, а придёшь ты по-прежнему с симпатичным парнем на перевес. Где он, кстати говоря, этот парень?
   - Спит. Не буди его, Бога ради, давай вместе посидим.
   - Как хочешь, дорогая, - на удивление покладисто согласилась Катя, раскладывая кофе по чашкам. - Будешь?
   - Полчашки и слабого, пожалуйста. Я и так вся как на иголках после вчерашнего... Ты права: то одно, то, блин, другое! То Вадик со своими гопниками-охранниками, то грабители... как будто они за мной толпами ходят!
   Катя расставила чашки по столу и полезла по шкафам, смотреть, есть ли чего перекусить к кофе.
   - Вот уж не удивилась бы, если б узнала, что и этих грабителей подослал тоже Вадик, - меланхолично заметила она.
   Я чуть кофе не подавилась.
   - В смысле?! Откуда ты такие мысли берёшь?
   - А что такого? Угрожать тебе он уже угрожал, избить - пытался, я так и не поняла, почему ты на него заявление не написала, кстати... А попытка запереть тебя в его кабинете и не выпускать, пока не подпишешь документы... Это вообще уголовная статья, если правильно подать! Киднэппинг!
   - Да ну тебя, какой ещё киднэппинг, - возмутилась я. - Не на что там заявления писать, можно подумать, ты сама не знаешь, как наша полиция реагирует на такие вещи - "это ваши семейные дела, решайте их сами, а вот как вас убьют, тогда и приходите", - передразнила я противным голосом. - Пока женщину не зарежут вместе с пятью детьми, всем натурально пофигу.
   Катя села за стол рядом со мной и грустно вздохнула.
   - Знаю, конечно. Но всё равно, надо было на него что-нибудь написать... Ну так вот! После всего этого, я бы не удивилась, если бы узнала, что он дал денег этой шпане на вокзале чтобы они на тебя напали.
   - Мне кажется, ты перегибаешь, - возразила я. - Одно дело, дать бабе по лицу, у нас это вообще-то вариант нормы до сих пор. И совсем другое дело то, что ты говоришь. Это действительно статья, без всяких преувеличений.
   - Ну сама подумай, - не отступилась Катя. - Ты тысячу раз бывала на вокзале и даже намного позже, чем вчера, и никто тебя не трогал. А так же там ходят десятки тысяч людей, и их при тебе тоже не трогали. Но вот именно в тот вечер, когда ты идёшь обратно домой вокруг вдруг никого, кроме этих граждан, нет? И они решают отобрать у тебя сумку? И всё это после того, как твой бывший тебе угрожал и мы знаем, что он следил за твоим домом? Я не верю в такие совпадения, ты уж извини. Если бы они украли у тебя паспорт и отдали Вадиму, то он мог бы оформить всё что нужно с домом и без тебя, уж не сомневайся.
   Тут уж я совсем скисла.
   - Но ведь я не смогу никому ничего доказать... Это же только предположение...
   - Дело не в том, чтобы доказать, а в том, чтобы вести себя аккуратно и осмотрительно, - неожиданно серьёзно сказала Катя. - Всё это выходит за рамки обычного развода. То есть твой муж, безусловно, ужасный козёл, но если правда что он имеет отношение к этому инциденту с нападением, то это уже слишком. 
   - И что мне делать, из дома не выходить следующие полгода? - расстроенно вопросила я. - Ну хорошо, я могу, но если это и правда он, то ведь придумает ещё что-нибудь, лишь бы выжить меня из дома.
   - Я бы на твоём месте вот о чём подумала: зачем ему сдался этот ваш дом?
   - В смысле? Он хочет здесь жить со своей новой мадам...
   - Ой, я тебя умоляю, - отмахнулась Катя, ополовинив свою кофейную чашку. - У него столько денег, что он может хоть завтра купить такой же точно дом и у него от этого не убудет. А ведь это только то, что мы нашли, спрятано наверняка ещё раза в два больше, а то и в три. Может быть он здесь что-то спрятал? Что-то ценное? И поэтому хочет тебя выселить, чтобы это что-то достать?
   Я бы сказала ей, что на моём участке была "спрятана" капсула с живым человеком, а теперь ещё "спрятан" попаданец из другого мира, но вряд ли Вадик так жаждет заполучить что-то из вышеперечисленного. Вместо этого я сказала:
   - Если бы это можно было просто так взять и забрать, ему достаточно было бы выманить меня из дома и всё. Нет, дело не в этом.
   - Или это что-то спрятано таким образом, что нужно бить стены или пол чтобы это "что-то" достать, - глубокомысленно возразила Катя. - Ты уверена, что у вас в фундаменте нет лишнего трупа?
   - Ну это уже слишком! - возмутилась я. - Вадим всё-таки козёл, а не киллер.
   - Я бы на твоём месте так просто не отметала подобные предположения, - серьёзно возразила Катя. - Есть вещи, которых мы о нём не знаем не то, что наверняка, а вообще, в принципе. Например, его раннее прошлое, чем он заработал свои первые, да и не совсем первые деньги. Например, когда ты квартиру продавала, откуда он потом взял деньги? 
   - Не знаю, у него что-то там срослось в бизнесе... Но он же проходил проверку в вашей службе безопасности...
   - Проходил, да если чего-то не нашли, это не значит, что этого не было. Они же при тебе предупреждали мужа, что не могут ничего найти вообще, то есть такая чёрная дыра у человека в прошлом и всё тут. Забыла?
   - Я никогда не придавала этому значения, - сокрушённо ответила я. - И что теперь делать?
   - Да ничего, смотреть по сторонам и выбирать новое платье. Хватит о грустном. Расскажи мне лучше о своём блондине.
   - С чего ты взяла, что он блондин? - удивилась я. 
   - Ну о русом, какая разница. Давай, не увиливай. Где вы познакомились?
   Я помешала жидкость на дне чашки.
   - Да ведь я уже три раза говорила! Ну, мы... Просто так совпало, мы оказались в одно время в одном месте. Вот и всё. А потом я тебе уже рассказывала про Вадика.
   - Да, только я бы не отказалась послушать про это ещё раз, да-да, и с большим количеством подробней! - обрадовалась Катя.
   Пришлось ещё раз пересказать ей, как Миша выставил Вадика взашей. А потом - как дал сдачи гопникам. А потом...
   - Только вот есть у него одна проблема, с желудком, - осторожно добавила я. - Он в армии служил, в какой-то... в горячей точке, да. Вот и осталось. Не может толком ничего есть, я уже всё что смогла перепробовала, даже детское питание в нём не задерживается толком.
   - Да ты что, так плохо? А что же он тогда ест? А к врачу ходил? - заинтересовалась Катя.
   - Врачи понятия не имеют, что с ним такое. А ест какой-то армейский концентрат, но он уже почти закончился, а новый достать нельзя. Это закрытая часть была, - нашлась я.
   - Знаешь, что, пусть купит вэллинг, - предложила подруга.
   - Что пусть купит? Что за слово такое незнакомое?
   - "Вэллинг". Это такая каша в порошке, ну типа сухой смеси, только для детей постарше. Взрослым её тоже можно, я читала про такую диету. И когда тёте Вале делали операцию на кишечнике, ей нельзя было твёрдую пищу и мы покупали ей вэллинги - они очень питательные. Пусть попробует, пока не найдёт нормального врача. 
   - Слушай, я даже не знала, что такая штука бывает. Спасибо за совет!
   - Всегда пожалуйста. Так расскажи мне ещё про этого парня, чем он занимается?
   Как бы так соврать, чтобы и Мише потом выкрутиться, и мне?
   - Ну, он бывший военный... Бывший военный лётчик, да...
   И пошло-поехало. Главное теперь не забыть, что я говорю, чтобы потом повторить можно было!
  
  
  
  
  
  

15

  
   - Я всё понял, не нужно повторять, - заверил меня Миша. - Всё, что делать нельзя, и что можно, я запомнил ещё с первого раза.
   - Лучше перебдеть, чем недобдеть! - отрезала я. - Мало ли, что у тебя там переклинит, от волнения, например.
   - Не думаю, что я буду сильно волноваться. 
   - Ну как же, а выход в новую для тебя культуру? Куча незнакомых людей, вещей и обстоятельств?
   - Я привык ориентироваться в боевой обстановке, там тоже полно незнакомых обстоятельств, знаешь ли. А уж люди меня и подавно не беспокоят, с ними я тоже привык справляться, я же командовал своим отделением, забыла? А у меня там было больше двадцати человек.
   Я бы присвистнула, но не умею. 
   - Ты не говорил, что так много. А что ты там делал с этой толпой?
   - Много чего, руководил в основном и показывал личный пример. Не думаю, что у нас сейчас есть время для обсуждения моих командирских тактик; мне кажется, машина уже подъехала.
   - С чего это ты взял? 
   На улице просигналили.
   - Ну ладно, так уж и быть, идём. Но в следующий раз я тебя обязательно допрошу с пристрастием, чем ты там ещё занимался на своей инопланетной службе, - пообещала я.
   У ворот стояла Катина машина, с водителем в комплекте. Кати в ней на этот раз не было, поэтому мы забрались на заднее сидение, поздоровались с водителем и погрузились в неловкое молчание. 
   Ну то есть это для меня оно было неловким, водителю-то было пофигу, а что по этому поводу думал Миша я даже и не знаю. Мне не хотелось ничего серьёзного говорить при постороннем человеке, а Миша просто молчал, когда я его не затрагивала. 
   Сев в машину, он потёр лицо, но на глаз заметно ничего не было - закатное солнце не настолько на него действовало, чтобы оставить видимые следы, вполне можно было и потерпеть, как он говорил. 
   В прошлый раз, когда я возила Мишу кататься, была уже ночь и глубокая темнота. Сейчас же солнце ещё горело закатом, а мы неслись в сторону Москвы мимо освещённых последними лучами солнца домов и улиц, людей и машин. 
   Всё это было для него очень интересно - видно, как глаза блестят, когда смотрит в окно. Но молчит, как партизан. Правильно, ему ещё версию легенды для Кати запомнить пришлось - из того, что я ей наплела про него, поставленная перед прямыми вопросами - так что пусть лучше об этом думает.
   Я надела новое выходное платье под длинную куртку и уложила волосы, ну а Мирш был в новом свитере, который мы ему купили во время "покатушек". Костюм ему будем подбирать, когда приедем, прямо сразу перед мероприятием. 
   Честно говоря, не нравилась мне вся эта затея. Идти с "попаданцем" в свет не очень-то здравая идея, и я уже жалела, что пошла на поводу и у него и у подруги... Она-то не знает о нём, а я чем думала, когда соглашалась? Что ему посмотреть будет на что? А если что-нибудь пойдёт не так, если он что-то не то скажет? Но он взрослый человек, и далеко не дурак, не будет он ничего говорить... Или будет?
   Вот так я всю дорогу и маялась сомнениями. Несколько раз даже порывалась сказать водителю, чтобы разворачивался, но мы к первому моему спохватыванию а-ля "остановите Землю, я сойду" уже проехали почти пол-дороги и после этого я каждый раз брала себя в руки. 
   А когда подъехали к нужному зданию в центре Москвы и подавно было поздно. Водитель вышел из машины чтобы вежливо открыть для нас дверь и проводить до холла.
   Миша не выдержал и задрал голову. Масса из бетона и стекла возвышалась над ним на много светящихся этажей вверх. Москва-Сити в любое время суток у меня лично вызывает желание раскрыть рот и пялиться в высоту, а сейчас ещё и рабочее время не закончилось. Окна офисов горят и в них видны занятые своими рабочими делами люди, во всяком случае, на нижних этажах их ещё можно различить.
   Мы зашли в холл и я поймала Мишино запястье. Он сразу же умерил шаг и сделал вид, будто бы ему совсем даже и не интересно. А глаза всё равно блестят себе так лихорадочно, как у подростка. 
   Нравится мне, когда он так делает, он такой живой сразу...
   Водитель сказал что-то охраннику, видимо, чтобы тот впустил нас к лифтам. Вздохнула свободнее, когда створки лифта захлопнулись и отгородили нас от холла и посторонних людей.
   - Что ты так нервничаешь, всё же нормально, - сказал Миша.
   Я передёрнула плечами. Лифт пошёл вверх, заложило уши. Миша тут же приоткрыл рот, выравнивая давление, и я последовала его примеру. Вот и нужный этаж. 
   В холле офиса творился какой-то беспорядок, куча народу бегала туда-сюда с вечерними тряпками в руках - такое впечатление, что половина редакции решила обнести запасники и пойти не в своём, а в казённом. 
   Интересно, как они собираются приводить всё это в божеский вид, если кто-то как обычно опять нажрётся и всё испачкает? 
   Ну, хотя это совершенно не моё дело, пусть как хотят, так и приводят.
   Я опять взяла Мишу за руку и потащила сквозь столпотворение. Некоторые сотрудники замечали меня и здоровались, я здоровалась в ответ, Миша вежливо улыбался и кивал. Поймала несколько завистливых женских взглядов, но мне, честно говоря, было сейчас не до них.
   Катя нашлась в примерочной фотостудии - большой загородке, где помещалось сразу несколько человек. Костюмера не было, она сама перебирала мужскую одежду.
   - А вот и вы, как быстро доехали! У нас тут такой бардак, как будто новый год на носу, - вместо приветствия пожаловалась она. - Главный редактор уже уехал, а без него как без рук.
   - Что ж ты их не поставишь на место?
   - А что их ставить, я же сама запасники обношу, - простодушно поделилась Катя. - Ну что, молодой человек, я вам тут выбрала по росту, будем мерять?
   - Будем, - покладисто согласился Миршаэль. - А что именно?
   - Вот это, и вот это, и вот это тоже. Выбирайте, что вашей душе угодно! Если не подойдёт, у нас есть ещё размеры, но я думаю, один из трёх точно на вас.
   - Ага. Спасибо... Лика, куда идти?
   Я потянула его в сторону кабинки.
   - Я не знаю в каком порядке это носят, - прошептал он так, чтобы Катя не слышала.
   - Рубашку застегни на все пуговицы и заправь в брюки, сверху пиджак и его не застёгивай, а галстук я тебе сама выберу и завяжу, - так же тихо протараторила я и запихнула его в примерочную. 
   - А что такое галстук? - чуть громче спросил он сквозь ткань шторы.
   - А это такая удавка которую мужики зачем-то носят на шее как часть костюма, - ответила я первое, что пришло в голову. - Ты сам хотел на официальное мероприятие, вот и расхлёбывай теперь.

* * *

   Поглядывая на часы, я стояла возле примерочной и думала, что всё это большая ошибка. Катя задёрнулась в соседней кабинке и рассказывала что-то о других сотрудниках, но я мыслями была далеко и не сильно-то вслушивалась.
   Что, если Вадик скажет мне опять какую-то гадость? Или сделает? Нет, сделать не посмеет, там полно чужих людей... Но я с ним там почти наверняка столкнусь. И с его новой... женщиной. Змея она, конечно, но технически - всё-таки женщина, поэтому будем так её и называть. Без всяких прочих коннотаций. 
   Хоть с коннотациями, хоть нет, но встречаться с этой парочкой у меня нет ни малейшего желания. 
   Из-за шторы позвали:
   - Загляни, пожалуйста.
   Выглядел он странно.
   - Это не твой размер, попробуй следующий. Штаны тебе поменьше нужны... Ка-ать? А где другие брюки взять?
   - На стойке висят! Я сейчас, через пять минут выйду и дам!
   - Да не надо, сама найду... А галстуки? Слушай... - тут меня осенило великой мыслью. - А туфли? У него же туфель нет, только кроссовки.
   Катя высунула острую мордочку из-за занавески, проверить, не смотрит ли кто лишний, а потом выскользнула и повернулась ко мне расстёгнутой  молнией на спине. Лицо у неё было сокрушённое. 
   Ясно, что про туфли она забыла, придётся идти в гардероб и искать, а время уже поджимает. Ведь раньше мы не могли выехать, солнце ещё не село - хоть я и не могла назвать Кате эту причину, но придумала какую-то другую, чтобы оттянуть поездку и выйти как можно позже. А оттянутая поездка означает, что мы вот-вот опоздаем и мне нужно срочно найти ему туфли.
   Так и получилось, что я моталась туда-сюда по этажу в толпе такого же растрёпанного народа, "разложила" обратно свою укладку в этой беготне, вспотела и запыхалась. Пока я бегала, Катя уже оделась и привела себя в порядок, да ещё и Мише успела помочь, а Миша... 
   Видимо, Миша так себя и чувствовал, когда увидел меня первый раз в платье. Потому что, когда я, запыхавшаяся, уставшая и нервная, увидела его в костюме (правда, без туфлей и галстука) то у меня с непривычки слегка подкосились коленки.
   Для меня он уже достаточно привычно высокий и так же привычно недокормленный, но в костюме его тощая фигура внезапно превратилась в элегантно подтянутую и стройную. Пиджак облегал широкие плечи, брюки отлично сели на узкие бёдра, обрисовали очертания стройных голеней. Пока он обувался, я всё поглядывала то украдкой, то не очень. 
   Он заметил и улыбнулся. 
   - Ну, как я смотрюсь?
   - Знаешь, здорово, - честно ответила я. - Тебе идёт.
   - Спасибо. В форменном кителе я тоже хорошо смотрелся. Так мне говорили, - добавил он. - Как-нибудь покажу тебе снимки.
   - Встань-ка к свету, осталось ещё добавить один штрих, - позвала я. - Галстук.
   - А, та самая традиционная удавка?
   Я перекинула вокруг его шеи полоску ткани. Движение вышло как будто незавершённое объятие (откуда такие ассоциации? что за фигня лезет мне в мозг?). 
   Он слегка наклонил голову, наблюдая за моими действиями, фиксируя их, как обычно, разбирая на шаги, пытаясь научиться, понять, как их повторить.
   Галстук я хорошо умею завязывать, пусть тоже учится, действительно. Слегка несимметричный узел, как и положено. Серо-стальные полосы отлично оттеняют выразительные серые глаза.
   Повернула его к зеркалу. 
   Я в чёрном облегающем платье с рукавами и вышитым лифом, он в тёмно-синем итальянском костюме, пиджак по-молодёжному притален и застегнут всего на одну пуговицу... Ему действительно идёт. Да и я неплохо смотрюсь. 
   Он протянул руку, слегка приобнял меня за талию и показал отражению большой палец. Это не его "родной" жест, это он научился от меня, паршивец. И улыбается во все зубы, прямо светится от удовольствия.
   Мы красивая пара.
   То есть, если мы были бы парой... То есть...
   Хватит уже путаться в мыслях и каблуках. Пора уже и в ресторан, на шестьдесят пятый этаж.

* * *

   В ресторан я входила с настоящей дрожью в сердце.
   Сложно сказать, в чём именно была причина. В том ли, что где-то на территории находился Вадик со своей новой пассией и готовил мне какую-то неминуемую гадость? Или в том, что я изнервничалась вся из-за "попаданца" и боялась, что всё это мероприятие кончится для него - или для меня, или даже для нас обоих - чем-нибудь печальным? Или от того, что так давно нигде не была, что большое количество людей в одном месте начало теперь вызывать у меня подсознательный страх? 
   А может быть и потому, что рядом со мной был сейчас другой мужчина, а вовсе не тот, что был до этого, и уже стал привычен? Всего понемножку, наверное...
   Однако же Миршаэль ар Дарган был хорош. За ним поворачивались женские - и не только - головы. Взгляды стекали с него словно вода, а вот меня рядом с ним оценивали и взвешивали буквально что по грамму, хотя я и обратила на это внимание далеко не сразу. 
   Мы прошли в зал, где большое пустое пространство было очищено от столов и предназначалось для медленного кружения людей, присоединяющихся то к одной маленькой группке знакомых, то к другой. 
   Издатели, рекламодатели, приглашённые гости, сотрудники журналов, фотографы, даже их модели в небольшом количестве - всех собрали в одной огромной комнате чтобы они могли друг с другом пообщаться. 
   Ближе к стенам расставлены были столы, а в центре располагались бар и закуски. Играла негромкая спокойная музыка, как раз такая, чтобы не слышно было, о чём вполголоса говорят люди в двух шагах от тебя, но и чтобы не пришлось повышать голос самому. Сквозь толпу то и дело сновали официанты с подносами, уставленными маленькими - на один укус - бутербродами или бокалами с искрящимся шампанским. 
   Миша тут же взял бокал с ближайшего подноса и ненавязчиво понюхал.
   - Не думаю, что тебе стоит пить алкоголь на голодный желудок, - мило улыбаясь толпе, тихо сказала я.
   - Не знаю, что такое алкоголь, но сейчас я не голоден, - так же негромко ответил Миша. - А это... так, из интереса.
   - Пойдём пройдём по кругу, раз уж я здесь, мне нужно поздороваться со знакомыми, - предложила я.
   У Кати и Сергея много близких знакомых в этих кругах, в связи с работой, а поскольку я жила у Сергея довольно продолжительный промежуток времени, то и я знакома со многими из этих людей. Отвлекать их надолго в мои планы не входит, но не поприветствовать их было бы как минимум невежливо.
   Миша вежливо улыбался и здоровался, как я его научила - с мужчинами твёрдо за руку, с женщинами легким пожатием пальцев. В его культуре приветствие другое, касаются несколькими пальцами либо запястья другого человека, либо предплечья, поэтому пришлось учить его даже такой простой, казалось бы, привычной всем мелочи... 
   Когда я спросила, почему у них такое странное приветствие, он тоже слегка растерялся, прежде чем выдвинуть свою версию. Для него-то как раз нормально то, что делают они, а не мы. 
   Если мы пожимаем друг другу правые руки чтобы удостовериться, что в этих руках нет оружия, то Мишины соплеменники начали вместо этого касаться гаджетов друг у друга, которые носят или на запястье, или на рукаве в районе бицепса, чтобы этим прикосновением передать новому собеседнику всю необходимую информацию о себе. 
   Мишин гаджет, к слову, остался в мире светлого будущего, а жаль, я бы с удовольствием на эту штуку посмотрела.
   Здороваясь со знакомыми и поддерживая короткие, ничего не значащие вежливые беседы длиною в 2-3 минуты, я вяло размышляла о способах приветствий. 
   Интересно было бы узнать о нём что-то из этой "необходимой" информации, которую они там друг другу передают. Да и вообще, сама идея... Вот здороваешься ты с человеком, и тут же мгновенно узнаешь, где он работал последние пять лет, что у него за это время родился ребёнок и что лучше не заводить разговор о любимой тёте его жены, потому что та умерла ещё два года назад. Очень было бы для всех удобно. 
   Хотя, зная, что дело происходит в очень отдалённом военизированном будущем, вряд ли они передают друг другу именно такого рода информацию. Скорее уж список военных наград и порт приписки корабля, на котором этот человек служит...
   - Извини, можно, я сделаю паузу? - попросил Миша. - Из этих бокалов ты мне пить запретила, пойду что ли простой воды поищу.
   - Конечно, сходи к бару, там должна быть, - я показала украдкой, куда идти, и он немедленно канул в толпу.
   Хотя, "канул" не слишком удачное слово, учитывая, что его макушка торчит над головами. Он почти как атомный ледокол, вышедший из северного порта: идёт к цели и по дороге разрезает льды, медленно, но методично.
   Убедившись, что ледокол знает, куда идёт, я вернулась к своей рутине.
   И конечно же, не прошло и пяти минут, как мне на глаза попались Вадик со своей ручной сколопендрой. Сколопендра, оправдывая эпитет "ручная", висла у него на правой руке и пошло хохотала над какой-то шуткой. 
   Смех её был мне не слышен, но я даже на расстоянии ощущала, какой он гнусный и противный, а пока она эдак себе хохотала, тем временем бокал с шампанским в её руке грозил вот-вот перелиться на ближайшего стоявшего к ней спиной дядечку.
   Я развернулась и двинулась в обратную сторону прежде, чем они меня заметили. Миша, который должен был быть на приколе у барной стойки, возле неё почему-то не обнаружился, и беглый обзор ближайшей толпы его торчащую над всеми башку тоже не выявил. 
   Куда он мог подеваться? Вот же, нашёл ещё момент когда пропасть! Неужели нельзя было просто постоять на одном месте?!
   Пока я озиралась по сторонам, из толпы вновь выплыли Вадик и его сколопендра, и я вынуждена была вновь ретироваться. Может быть, Миша пошёл высматривать меня и бродит по залу? Я попыталась встать на цыпочки, но поскольку и так была в туфлях на каблуке, то выше от этого не стала. А спутника моего всё одно не видно. Может быть, он просто пошёл в туалет?
   Туалет, хорошая идея, вот куда мне нужно пойти прямо сейчас! Там можно спрятаться от Вадика, хотя бы минут на десять. 
   Или на двадцать. 
   Как пойдёт, короче говоря.
   Я начала проталкиваться в соответствующую сторону. Ну конечно же, там была очередь! Но уж лучше очередь в сортир, чем сколопендра... ой. Меня грубо отпихнули в сторону, мимо прошелестело золотистое платье в пайетках "а-ля змеиная чешуя" и сколопендра, ничтоже сумняшеся, вклинилась в глубину очереди в туалет. 
   Меня она то ли не заметила, то ли проигнорировала, вместе с массовым возмущением очереди. Правда, ближе ко входу в кабинки создалась некая сутолока, но громкий голос Марины Игнатьевны безапелляционно известил всех присутствующих о её беременности и в связи с этим её несомненных правах занять здесь хоть вообще все кабинки сразу, если ей вдруг так заблагорассудится. 
   Я развернулась и выбралась из очереди. Пытаться спрятаться в туалете теперь не имело ни малейшего смысла, при такой-то толпе меня быстро оттуда попросят, да и столкнусь я с выходящей оттуда сколопендрой прямо лицом к лицу...
   Вместо этого столкнулась с Вадимом, который, естественно, мне тут же прегнусно ухмыльнулся. 

* * *

   Конечно же он ждал свою пассию у начала очереди. Деваться было некуда; я попыталась сделать вид, что не узнала его и пройти мимо, но он ещё шире растянул свою противную ухмылку и поймал меня за локоть.
   - Какие люди! И вдруг без охраны! - издевательски протянул он. - Надеюсь, ты уже все свои вещи собрала, что ходишь по светским мероприятиям? А то смотри, не хватит времени сумки упаковать.
   - Пусти, - негромко огрызнулась я, стараясь сохранять на лице благожелательное выражение, чтобы на нас не смотрели все окружающие. - Кого с собой привёл, ту и лапай!
   Несмотря на мои протесты, Вадим намертво вцепился в мою руку и потащил меня в сторону от входа в туалет, к углу, заставленному кадками с огромными фикусами в рост человека.
   - Что это за история до меня доходит, что ты записываешь наши разговоры на диктофон? - неприятная улыбка его превратилась в ещё менее приятный оскал. - А потом отдаёшь запись адвокату? Нехорошо так делать, милая жена.
   - А ты чего ожидал, что я буду просто слушать твои бесконечные угрозы? - ответила я, всё ещё пытаясь вырвать руку. - Пусти, ты мне делаешь больно!
   - Я ещё даже и не начинал, - пригрозил бывший муж.
   - Ок, можешь не отпускать, - тут же согласилась я. - Наставишь мне синяков, пойду сниму побои, будет что к заявлению приложить кроме записи твоих угроз!
   Вадик тут же разжал пальцы, но сбежать мне по прежнему не удалось, потому как прежде чем выпустить он прижал меня к стене между парой фикусов и перегородил собой все пути к отступлению.
   - Зажимаешь меня по углам, как в старые времена? Не боишься, что секретарша решит, будто ты собрался вернуться ко мне? - Не ахти какая попытка его отвлечь, но всё же...
   - Она знает себе цену, в отличие от тебя, - небрежно парировал Вадим. - И что такие как ты меня больше не интересуют.
   - Ну да, теперь тебя интересуют только записные дешёвки, - я начала примериваться, как бы так дать ему коленом между ног, и чтобы при этом половина очереди на нас не уставилась. - Что тебе вообще надо от меня? Устроить сцену у всех на виду?
   - Нет, напомнить тебе, что покоя тебе здесь не будет, - прошипел он, понизив голос. - Ни здесь, ни где-либо ещё: ни дома, ни на улице, ни на работе. Пока я не получу то, что хочу. Чтобы ты помнила об этом везде, даже когда идёшь домой. Что неприятность может ждать тебя где угодно. Тем более, улицы ведь теперь стали такие неспокойные, неправда ли?
   - На что это ты намекаешь?
   Он опять осклабился, белые зубы напоказ, как у волка. 
   Или вампира. 
   Волка жалко, он ничем не заслужил сравнения с Вадимом.
   - Вот вы где, а я-то вас везде ищу!
   Вадим обернулся, удивлённый. 
   Кавалерия наконец-то прибыла. Ну, уж лучше поздно, чем никогда. И что же теперь?
   - А, так ты с собой и эскорт-сервис привела, я должен был догадаться, - пренебрежительно бросил Вадим, поворачиваясь навстречу новому участнику разговора.
   Игнорируя оскорбление, Мирш вежливо улыбался.
   - Уже в третий раз с вами встречаемся, а всё никак не представлены друг другу. Очень приятно, Михаил, - не дожидаясь, пока его протянутую руку пожмут (чего, скорее всего, не произошло бы) ар Дарган сам схватил Вадима за ладонь и энергично затряс. 
   Зная силу Мишиных пальцев, вырваться из этого рукопожатия теперь нереально. Вадик явно попытался, но не смог. На лице у него отразилось лёгкое недоумение.
   Миша же, как будто продолжая здороваться со старым другом, свободную ладонь положил Вадику на предплечье.
   - Я как раз хотел пообщаться с вами в неформальной обстановке, так сказать, по-дружески.
   Поскольку я стояла у Вадика за спиной, мне было очень хорошо видно, как длинные Мишины пальцы смяли ткань дорого итальянского костюма. Это было ни разу не дружеское приветствие, а крепкий захват.
   - Лика, будь так добра, вызови "скорую помощь", пожалуйста, - спокойно сказал Миша, как будто бы без всякой связи с предыдущими своими словами.
   - Зачем, кому-то стало плохо? - не поняла я.
   - Пока ещё нет, но уже вот-вот может, - так же спокойно ответил он, не сводя глаз с Вадима. 
   - Это что, угроза? - фыркнул Вадик, пытаясь стряхнуть чужие руки. - Ты вообще соображаешь, что несёшь, урод?
   - Это всего лишь констатация факта.
   - Попробуй только тронуть меня хоть пальцем, я тебя на Магадан отправлю, лес валить! - ощерился бывший и вроде как вырвался из навязанного рукопожатия... Но пальцы на его предплечье резко сжались, прежде чем отпустить захват. Вадим подался в сторону и чуть не рухнул, споткнувшись о фикус. Я еле вывернулась из-под него и быстро отступила в сторону, спрятавшись за листьями.
   - Ты что делаешь? Крыша поехала?! 
   Правая рука его висела плетью.
   Мирш улыбался. 
   Он легко перехватил Вадима за левое запястье, приблизился вплотную и свободной рукой как будто бы приобнял за плечи, словно помогая удержать равновесие. Только потому, что я стояла от них так близко, мне было видно, как Мишины пальцы легли на основание шеи моего бывшего мужа. 
   - Что такое, тебе нехорошо, приятель? - не переставая улыбаться спросил ар Дарган. Вадик слегка побледнел, и почему-то сразу замолчал. - Ты же хотел мне подробнее рассказать про Магадан, разве нет?
   У Вадика приоткрылся рот и слегка подкосились ноги.
   - А если нажать посильнее, то ты потеряешь сознание, - тем же спокойным благожелательным тоном сказал ему ар Дарган. - А я могу тебя и не удержать. От неожиданности, знаешь. Разобьёшь себе голову об пол... 
   Я сглотнула. 
   Ар Дарган приблизил лицо к лицу Вадима и заговорил очень тихо и спокойно, как будто биржевую котировку ему зачитывал:
   - Очень неприятно. Кровь, сотрясение, испорченный костюм... Лика вот скорую так и не вызвала, пока ещё та приедет... Будешь лежать здесь, на полу. В луже крови. У всех на виду. И я буду... здесь... совершенно... ни при чём, - медленно закончил Миршаэль.
   Нужно было видеть выражение беспомощности на лице Вадима. Человек, который привык, что ему всё в жизни сходит с рук, потому что он хищник и не стесняется применить силу, вдруг оказался один на один с другим хищником. И что в таких случаях принято делать - когда в твой лес забрёл второй медведь, причём ничуть не меньше тебя самого? А может быть и больше. А может быть даже и злее?
   Я прямо мурашками на коже почувствовала, что зря Миша это всё сделал. Что бы он там себе ни думал, теперь Вадим не успокоится, пока не сотрёт моего попаданца в порошок. Желательно, максимально при этом унизительным способом.
   - А, простите, нашему другу стало нехорошо, пока он вас ждал, - вдруг сказал Миша в полный голос куда-то за мою спину. - Я как раз хотел попросить Лику сходить позвать вас.
   Я обернулась. За спиной у меня стояла растерянная сколопендра с сумочкой в руках.
  
  
  
  
  
  

16

  
   Картина Марине, думаю, представилась довольно красноречивая: Вадим, на котором лица нет, еле стоит на ногах и покачивается, опираясь на какого-то незнакомого ей мужика. И я, с растерянно-испуганным выражением лица, рядом с ними.
   Не знаю, что бы я стала говорить ей (или она - мне) но Миша не дал нам обоим и рта раскрыть.
   - Меня зовут Михаил, пойдёмте, я помогу ему добраться до выхода. Вы на машине?
   - Н-нет, - растерянно пролепетала Марина. - А что случилось?!
   - Духота, давление, сердце, возможно. Мы разговаривали когда ему стало плохо. Сказал, в глазах потемнело. Пойдёмте, лучше ему выйти на улицу, на воздух.
   - Да-да, конечно, спасибо вам... Я сейчас вызову такси...
   Она бросила на меня взгляд, полный целого набора эмоций, но не сказала вообще ни слова, а Мирш уже тащил Вадима в сторону выхода, и она последовала за ними.
   Надо полагать, пока ар Дарган его физически не оставит в покое, лучше Вадику не станет. Сонную артерию он ему пережал, что ли? О чём Миша вообще думает? А если всю эту эскападу сняли камеры? Я украдкой огляделась по сторонам. 
   Нет, вроде угол с фикусами под камеры не попадает... наверное, поэтому Вадим меня в него и запихнул, чтобы самому охране на видео не попасть. Но всё равно... Люди кругом... И как только Вадик очухается, он тут же может рассказать о том, что случилось... Заявление напишет, или...
   Да я же свидетель. Скажу, что ему действительно плохо стало. Перенервничал, там, или я не знаю. И пусть попробует доказать, что это не так! Со стороны все выглядело невинно. Во всяком случае, мне хочется так думать...
   Да какое там заявление, о чём я думаю вообще? Этот намёк на опасные улицы... Это значит, что он знал про нападение на нас? Или это было просто совпадение, ничего не значащие слова? Что это вообще такое было? А если теперь после Мишиной эскапады нас просто зарежут посреди ночи?!
   Я попыталась найти Катю, но её нигде не было видно. Может быть, тоже уже стоит в очереди в сортир. Проверять мне не захотелось.
   Выбрала пустой столик поближе ко входу и заказала виски со льдом. Терпеть не могу шампанское, а после такого фиаско надо успокоить нервы. Сходили на светский раут, называется... знала же, что всё плохо кончится, и всё равно поддалась на уговоры!
   Мирш вернулся минут через пятнадцать или двадцать, спокойный, как ни в чём не бывало. Я выпила к тому моменту виски на два пальца и уже слегка успокоилась, хотя и поплыла немного. Совсем чуть-чуть. Чтобы поплыть как следует мне надо выпить раза в два больше.
   - Ты где был?
   - Сейчас или раньше?
   - Вообще?
   - Сначала искал тебя по залу, потом провожал твоего бывшего до машины. Сделал так, чтобы он заснул. Жена его распереживалась, правда...
   - Она ему не жена, - несколько более резко, чем следовало, возразила я.
   Миша запнулся.
   - Да, конечно. Извини. 
   - Не нужно было его... так.
   - Этот человек боится только физической угрозы, по-другому он видимо вообще не понимает. Только язык грубой силы. Есть такие люди, иногда до них даже так не с первого раза доходит...
   - Ну прекрасно, если до него дошло, то теперь ты стал его личным врагом и он спать спокойно не будет, пока тебя не сотрёт в порошок!
   Миша фыркнул, как будто я сказала что-то смешное.
   - Как будто мне есть, что терять и чего бояться? Что конкретно он может мне здесь сделать? 
   Я слегка растерялась. 
   Конкретные приложения желания кого-то уничтожить, если у этого "кого-то" нет ни родственников, ни собственности, ни карьеры, мне в голову навскидку не пришли.
   - Максимум, на что он способен, это найти кого-то, чтобы меня избить. В моей жизненной ситуации эта перспектива пугает меня меньше всех прочих вариантов. И кстати, объясни мне, почему нельзя было пить из этих фужеров? Газировка вполне себе ничего.
   Фейспалм. Вот просто полный. 
   - Ты пил шампанское? 
   - Мне понравилось. 
   - Это многое объясняет...
   - В бар была очередь. К тому же ты тоже пьёшь не воду.
   - Я не ломала никому руку на глазах у полного зала народа, - резко парировала я. - После того, как выслушала три раза лекцию на тему "не надо выделяться и создавать нам проблем" и сказала, что мне всё в ней понятно.
   - Ты что, подумала, что я его покалечил? - удивился Миша. - Нет, конечно! Я просто, как это сказать... выключил? Есть такие точки, если нажать определённым образом, то на несколько минут мышцы перестают слушаться. Максимум, что у него останется, это синяк. И то ещё не обязательно. 
   Мимо проходил официант с полным подносом бокалов и Миша встал, чтобы взять себе порцию шампанского (очевидно, уже не первую на сегодня), а потом вернулся на место. Я угрюмо проследила за ним взглядом.
   - А что касается привлечения внимания, - продолжил он прерванные оправдания. - То больше людей заметило тот момент, когда он тебя в фикусах зажал, чем то, что я потом с ним делал. После того, как я провёл его через зал все просто думают, что он был пьян.
   - Ты-то откуда это взял, пьян, не пьян... Ты вообще час назад говорил, что не знаешь, что такое алкоголь!
   - Ну, по описаниям я и правда не мог никак понять, что же это такое и зачем, просто надо было самому попробовать.
   - Нет, не надо было, - отрезала я. - Ты вон сам уже не трезвый...
   - И слава Богу! Вы же так говорите, "слава Богу"? Я первый раз больше чем за год могу выпить и расслабиться... Если б я раньше понял, что у вас это тоже есть, только по-другому называется, я бы ещё раньше так сделал. 
   Я оторопела. 
   Никогда мне в голову не приходило, что инопланетный попаданец втайне мечтает надраться. А потом подумала и махнула на него рукой - я сама даже не на его месте, а на своём собственном, и то периодически бухаю. А он взрослый человек, в конце-то концов, пусть делает, что хочет. Нянька я ему, что ли? Сам потом и будет всё расхлёбывать, что из-за него приключится... надеюсь.

* * *

   Тем временем, в толпе образовалась долгожданная Катя, с мужем на буксире. Сергей выглядел устало и явно был рад возможности присесть - наверняка он пришёл сюда после длинного рабочего дня, затянувшегося для него ещё дольше. 
   Я встала, чтобы поприветствовать их и Миша последовал моему примеру. Мужчины подали друг другу руки и представились по имени, после чего Сергей посчитал знакомство уже достаточно состоявшимся и с облегчением сел, вытянув ноги под стол.
   - Староват я для этих мероприятия стал, - пожаловался он мне. - Раньше, бывало, до утра как загуляем с женой, а потом сразу на работу, и как с гуся вода; а сейчас даже не гуляли, только работали - и уже хочется домой, ты представляешь?
   - Не выдумывай, ты просто не хочешь с этим итальянцем общаться, вот и отмазываешься, - отмахнулась Катя, и стала махать в воздухе рукой, чтобы привлечь внимание ближайшего официанта. - Ну, ребята, как тут ваши успехи?
   - Я напоролась на Вадика, как того и боялась, - кисло пожаловалась я. 
   - Я тоже с ним немного пообщался, - меланхолично добавил Миша. - После этого он решил, что ему лучше поехать домой и покинул наше общество.
   Официант наконец-то заметил Катины ужимки и подошёл к столу. 
   - Меню на всех, пожалуйста, - приказала Катя и официант тут испарился в толпе. - Ну и хорошо, что он ушёл, мне тоже неприятно было его здесь видеть, честно говоря.
   - Если бы я мог его не позвать, я бы не позвал, - с сожалением сказал Сергей. - Но ты же знаешь, у нас с ним договор до конца года оплачен. Я просто не мог его не пригласить.
   - Да всё нормально, просто было неприятно...
   - Ну, видишь, хорошо же, что ты пришла не одна! Так что, мальчики, проголодались? Может, по стейку? - жизнерадостно предложила Катя.
   Отлично, если сейчас все соберутся есть, а Мише нельзя... Он один будет сидеть без еды, это и странно, и жестоко по отношению к нему. Поэтому я вклинилась прежде, чем он успел что-то сказать:
   - Я даже не знала, что здесь кормят, честно говоря! Мы дома очень плотно поели, думали, здесь один фуршет.
   - Ну, может хоть ты со мной перекусишь? Мне одной будет неловко есть, - взмолилась Катя, обращая на мужа умоляющий взгляд из-под накладных ресниц.
   - Да подожди ты, пусть хотя бы меню принесут... Еда здесь, конечно, есть. Мы же арендовали ресторан с кухней, а не просто помещение. Кстати, ты знаешь, что на восьмидесятых этажах открылся каток? - обратился ко мне Сергей. - Понятия не имею, как они там умудрились получить разрешение, но теперь мы в обеденный перерыв можем там ходить кататься.
   - Это он так намекает, чтобы ты в офис возвращалась побыстрее, - тут же перевела Катя. - У нас теперь больше плюшек, чем когда ты здесь в последний раз была.
   - Ну, я всё-таки надеюсь, что не в последний... - попыталась пошутить я, но тут появился официант с меню и спас меня от необходимости отвечать что-то более осмысленное.
   Все уткнулись каждый в свою копию, даже я, хотя и сказала, что не буду есть.
   - Жаль, что у них здесь нет киселя, - задумчиво сказал Миша, листая меню. - Я бы выпил что-нибудь такое.
   - Возьми молочный коктейль, если есть не хочется. Не пожалеешь, - посоветовал Серёжа. - Я пожалуй действительно что-нибудь съем, принесите мне вот это, пожалуйста, с овощами.
   - А мне то, что он сказал, коктейль, - добавил Миша.
   Я чувствительно пнула его под столом, но он только мельком глянул на меня и продолжил улыбаться. Не соображает, что ли, что на публике не надо пробовать новую еду? А если плохо станет, бежать через весь зал, что ли? Катя тоже сделала свой заказ и официант снова удалился.
   Столы вокруг нас постепенно заполнялись людьми. Разговор опять вернулся к катку на восемьдесят-каком-то этаже - никто не помнил, на каком конкретно, были разные варианты - потом немного обсудили рекламодателей, Сергей рассказал с кем сегодня виделся и до чего договорился. Потом принесли заказы и они с Катей приступили к еде, а Миша принялся вертеть на месте высокий бокал с молочным коктейлем.
   Из бокала торчала кокетливая соломинка с зонтиком, как в алкогольном коктейле. Я опять попыталась как следует пихнуть Мирша под столом, чтоб не вздумал пить, и опять он только мельком посмотрел на меня в ответ. 
   Делает вид, что не понимает. Интересно, сколько шампанского он уже выпил, пока я не видела? И как вообще на него действует алкоголь? 
   Учитывая, что он постоянно голодный и, по его словам, уже год как не пил - и что они там пьют у себя, тоже совершенно неизвестно (может, оно по крепости как кефир?) - действует всё вполне себе отлично.
   - Ну, что мы всё про свои дела, а тебе и слова вставить не даём, да? - а это Серёжа обратился к Миршу, пока я витала в алкогольных облаках. - Жена рассказывала, ты военный?
   - Да, я лётчик, - тут же откликнулся Миша, сжимая в пальцах соломинку от коктейля. - Правда, бывший. 
   - Говорят, бывших лётчиков не бывает, если уж полетел, то это на всю жизнь?
   Какая скользкая, однако, тема...
   - В каком-то смысле так и есть... Но я своё уже отлетал, уволился. По состоянию здоровья. 
   - После заграничных командировок, - вставила я. - Ему нельзя это подробно обсуждать, к сожалению.
   Все закивали. Теперь они думают, что он служил в Сирийском корпусе, и не будут лезть глубже в эту тему. А то если ему зададут вопрос, на какой машине он летал, например, то случится конфуз.
   Миша прикусил край соломинки и начал медленно его жевать. Пинать его, очевидно, бесполезно. Он или игнорирует меня, или действительно не понимает, чего я хочу. Сергей отправил в рот какой-то запечённый овощ, прожевал и продолжил:
   - Чем собираешься теперь заниматься?
   - Пока ещё не знаю. Всё, чему я научился, вне армии довольно бесполезно, а другой профессии у меня нет.
   - Ну, всегда можно научиться чему-то новому, приобрести другую профессию... Вот Лика, например, пишет нам статьи, а по-профессии она должна совсем другим делом заниматься. Но вот так жизнь сложилась.
   Миша посмотрел на меня, не вынимая из угла рта погрызенную соломинку.
   - Мы с ней вместе учились, она наверное рассказывала, - добавила Катя.
   - Да, рассказывала, что учились, но не говорила, чему.
   - Правда, что ли? Ха! Ну, сейчас я тебе раскрою тайну из её тёмного прошлого! - обрадовалась Катя. 
   Ну конечно, всем весело вспоминать о моём академическом образовании, кроме меня.
   - Ты не поверишь, но она пять лет училась на художника.
   Миша приподнял брови и вроде как даже посмотрел на меня новыми глазами. Я же резко пожалела, что поддалась излишнему человеколюбию и не заказала себе пожрать, потому что сейчас можно было бы уткнуться в тарелку и ни на кого не смотреть, а у меня кроме полу-пустого стакана с виски ничего нет. Надеюсь они не станут развивать эту тему дальше.
   - По ней и не скажешь, что творческая натура, правда? В институте она совсем другая была, далеко не такая серьёзная, как сейчас. Пока рисовать не бросила.
   - Ну, не смущай её, если Лика захочет подробно рассказать ему про свои институтские годы, она это сама сделает, без нашего участия, - притормозил жену Серёжа. 
   Я нервно ему улыбнулась. 
   Не только у меня проявляется человеколюбие, к счастью.
   - Ну что, я предлагаю выпить, - Сергей продолжил тактично уводить нас от неприятной для меня темы. - За знакомство?
   - И за вечер, который не удалось испортить Вадиму! - дополнила Катя.
   Кажется, тот факт, что она начала говорить о чём-то, что кому-то из нас неприятно, её ни разу не покоробил. Похоже, не только Миша среди нас сегодня злоупотребил шампанским.
   Все подняли, у кого что было - Катя и Серёжа бокалы с пузырьками, я стакан с остатками виски и подтаявшего льда, а Миша свой коктейль - и смачно чокнулись. Миша хлебнул мимо соломинки чуть ли не половину порции, а я мысленно махнула на все рукой и выпила виски до дна. Поперхнулась, закашлялась. 
   Миша тут же сунул мне остатки своего коктейля, чем я и запила американскую сивуху, перекривившись от неожиданной сладости. Коктейль виски не перебил, конечно, но хоть давиться перестала.
   - Оооо! Серж, музыку включили! Пойдём? - вдруг встрепенулась Катя.
   - Ну, зачем... Хорошо же сидим? Я ещё не доел даже...
   - Ну пойдём, потом доешь, ну пожалуйста-а-а? Мы сто лет не танцевали, давай, не превращайся в старого деда, тебе ещё даже не сорок!
   - Ну ладно, ладно... - тяжело вздохнул Серёжа и принялся выбираться из-за стола. Катя издала какой-то радостный звук и подскочила, будто её со стула пружиной подбросило. - Если вы нас извините, ребята, то мы идём на танцпол.
   И они ушли в сторону центра зала, где между баром и столами включили направленное освещение и уже собирались пары, вознамерившиеся потанцевать. Я даже и не заметила, как музыка стала громче.
   Мирш допил коктейль и достал трубочку, чтобы погрызть её уже с другого, нетронутого пока, конца.
   - А если тебе станет от него плохо у всех на глазах? - спросила я.
   - Это же не еда, - рассеянно ответил он. - Когда я ничего не ем, а только пью, ничего плохого со мной не случается.
   Свет в зале приглушили, и лишь на танцполе остались яркие лучи прожекторов, осветившие двигающихся людей. Звучало что-то танцевальное, почти клубное. Сидевшие до этого вокруг нас пары то и дело поднимались и присоединялись к густеющей толпе в центре зала.
   - Твои друзья довольно милые люди, - продолжая жевать соломинку сказал Миша.
   - Да, особенно если бы Катя не болтала языком лишнего...
   - А ты правда училась рисовать?
   Я поморщилась. Он смотрел на меня поверх бокалов: опять эти глаза в полумраке. Зря я выпила. 
   - Да, училась, и даже как-то до конца выучилась. Давно это было.
   - Хорошо получалось?
   - Неплохо...
   Сейчас он спросит, почему я не рисую и я совершенно не хочу открывать дверь в тот тёмный чулан памяти, в котором прячу эту часть своей жизни.
   Но вместо этого мужчина посмотрел в зал.
   - Мы с тобой намного больше похожи, чем я мог бы предположить, учитывая, что мы родились и выросли в совершенно разных условиях, - сказал он с некоторой рассеянностью. - У нас обоих есть такие вещи, которые мы больше не можем делать и о которых не хотим ни с кем говорить.
   И эти его слова прозвучали неожиданно серьёзно. Как легко и быстро он прочитал мою реакцию и сделал какие-то свои далеко идущие выводы... У него, значит, тоже есть такая запретная тема, а может быть даже и не одна, и он мгновенно увидел это сходство. 
   И вместо того, чтобы пытаться выяснить, что, где и почему, или сказать что-нибудь пустое вроде "как я тебя понимаю", или просто молча всё проигнорировать, он обозначил это просто как имеющийся в природе факт, притом объединяющий нас. Сходный признак нашёл, если можно так выразиться. И сделал это не просто в своей голове, лично для себя, а посчитал нужным озвучить. 
   Музыка - живая, танцевальная - казалась лишней на фоне этих сложных слов. 
   И она сменилась. 

* * *

   Зазвучали медленные, размеренные ударные, вступили лёгкие клавишные и хрипловатый женский голос зазвучал тихо и даже слегка задумчиво:
  
   Я лишь хочу уйти со мною если 
   Рядом будешь ты, и всё,
   Что здесь дано мне обрести
   Всё связано с тобой,
   С тобой.
  
   - Как вовремя, - сказал Мирш, поворачиваясь ко мне.  - Пойдём?
   - Куда? - не поняла я.
   - Как куда? Танцевать, конечно же, - он наклонился через стол и завладел моей рукой с явным намерением вытянуть меня из-за стола.
   - Нет, ты что, я же не умею! - запротестовала я, мигом забывая про серьёзные рассуждения и впадая в лёгкую панику. 
   - Ну вот и замечательно, я ваших танцев тоже не знаю, не будем друг другу мешать, - он невозмутимо встал из-за стола и потянул меня за собой, второй рукой застёгивая пиджак на одну пуговицу. - Пошли давай, не упрямься.
   Аккуратно, но настойчиво, потянул.
   - Я же тебе все ноги поотдавлю, - взмолилась я уже по дороге к танцполу. - Каблуками, острыми! Ну, Миша!
   - Ничего страшного, наступай сколько хочешь, я разрешаю! - ответил он, аккуратно распихивая толпу. 
   Я тащилась за ним как буй за буксиром, только волны расходились. 
   Пока мы пробирались к центру танцпола, мне было видно только его отведённую назад руку и затылок. Вокруг мигал свет, выхватывал двигающихся вокруг под звуки музыки людей, и над всем этим женщина продолжала петь:
  
   Держись крепче, держи меня,
   И вознеси меня туда, куда
   Уходит прямо на орбиту,
   Уходит спутник в небеса, 
   Уходит в небеса.
  
   - Просто следуй за мной, хорошо? Я умею, - он без всякого стеснения прижал меня к себе, положив мою руку себе на талию, а свою ладонь - мне на поясницу. - Я знаю, что делаю, и не бойся ты наступить мне на ногу, всё нормально.
   Я почему-то даже через платье почувствовала, какое тепло исходит от его руки.
   - Расслабься и получай удовольствие, - он вдруг, совершенно неожиданно, подмигнул мне - и повёл.
   И ничего страшного не случилось. Да, я тут же действительно наступила ему на ногу, и ещё раз, но крыша не рухнула мне на голову, а мужчина на это только хитро улыбнулся, как будто мы с ним разделили какую-то тайну, известную только нам двоим.
   Он вёл легко и свободно, и я быстро поняла, как мне двигаться, чтобы следовать за ним, не путаясь в ногах. Это оказалось намного проще, чем казалось поначалу. Или это его танец был такой простой - проще, чем наше какое-нибудь танго?
   Мои пальцы лежали в его ладони, и наши сложенные вместе руки как будто что-то тянуло вдаль, а мы будто бы позволяли этому чему-то увлекать нас снова и снова, круг за кругом. Он вёл и я будто летела за ним в невесомости, не чувствуя под собой ног.
   Закружилась голова. 
   Всё волнение сегодняшнего дня, выпитый алкоголь, случайные прикосновения кружащихся вокруг людей, мигающий свет, торжественно гремящие аккорды музыки - всё слилось воедино и поплыло, потекло, словно тёмная краска под растворителем. 
   Остались только мы двое, в движении и в неподвижности одновременно, его лицо напротив моего, его глаза - яркие, живые, завораживающие. 
   И никому не было дела до того, что я, неумеха, пытаюсь первый раз в жизни танцевать. 
  
   Оставим гравитацию Земле
   И мы с тобой горим, 
   Мы все в огне.
  
   Дай мне почувствовать себя 
   Живой,
   Возьми меня на небо,
   За собой.
  
   Он наклонился ко мне и сказал в самое ухо, чтобы перекрыть музыку:
   - Вот видишь, здорово же, а ты боялась!
   И мир вокруг совсем сжался. Угол белого воротника рубашки перед глазами, шея, щека без следа щетины. Тепло рук. Легкий запах мускуса и сандала - с ноткой апельсина, кажется? У него нет одеколона, значит, это его собственный...
   И меня как что-то толкнуло. Переклинило, можно сказать. Может быть, потому что я выпила сегодня. Или перенервничала. А может быть, потому, что я просто живая? Потому, что тоже хочу почувствовать себя живой, как девушка в песне? Не знаю. Но я потянулась и прижалась щекой к его щеке. В тот момент это казалось совершенно естественным... И он не отстранился, не выпрямился, не остановился на месте - мы продолжали всё так же двигаться в танце - и его пальцы сжали мои в ответ, и он прижал меня к себе чуть крепче, чем прежде.
  
   Возьми меня на небо, 
   За собой,
   Дай мне почувствовать себя
   Живой...
  
   Я положила голову ему на плечо.
   И тут у меня подломился каблук.

* * *

  
   ***В тексте используется вольный авторский перевод композиции "Beam Me Up Tonight", ATB feat. Boss & Swan***
  
  
  
  
  
  

17

  
   Конечно же, было бы странно ожидать какой-нибудь подлянки мироздания в такой момент, и - конечно же! - она, подлянка, случилась именно в тот момент, когда её и не ждёшь.
   Я даже ойкнуть не успела от неожиданности, когда подо мной подвернулась нога, и только Мишина мгновенная реакция не позволила мне вовсе рухнуть на пол: успел подхватить. Я растерянно застыла посреди танц-пола, как цапля в пруду балансируя на оставшейся туфле и вцепившись в мужчину для равновесия, но потом всё-таки догадалась разуться. 
   Песня, под которую мы танцевали, тем временем закончилась, и вместе с ней ушло соответствующее настроение.
   Миша посмотрел нам под ноги и наклонился, чтобы подобрать мою обувь и отвалившиеся от неё детали. Увидев раскуроченную туфлю я чуть не расплакалась. Каблук напрочь сорван, под ним даже гвоздиков никаких нет, один голый клей - и значит, теперь я осталась босиком... Мрачно подумала, что да, практически, как Золушка посреди бала. 
   - Знаешь, что? Давай вернёмся наверх, где я переодевался, там наверняка есть другая обувь, - предложил Миша. 
   - Там наверняка никого нет и заперто, - ответила я, впадая в отчаяние. - А у меня нет ключей, когда мы пришли, там было открыто.
   - У Кати есть ключи?
   - Не знаю, может быть... 
   - Я сейчас, постой на месте.
   Он канул в толпе. Я застыла, как дура, посреди двигающейся массы людей, босиком и с туфлями в руках.
   И что на меня нашло, прижиматься к нему? Всегда так: сначала сделаю что-то, а потом начинаю искать причины и рационализировать... Тем более, будто бы вот прямо сейчас других проблем нет. 
   Да, но если я буду себя так вести, проблем будет больше.
   Прежде чем я успела углубиться в эту мысль, моя самая главная проблема вынырнула из толпы и потащила меня куда-то в сторону выхода. Только когда мы вышли из зала в лифтовой холл я заметила, что у него в руках початая бутылка какого-то алкоголя.
   - Ты где это взял? - с подозрением спросила я. - И главное, когда успел?
   - Проходил мимо мебели, на которой официанты держат бокалы и бутылки, там стояло, - не моргнув и глазом ответил Миша.
   - И ты просто так взял?
   - Ага. Если мы покидаем праздник, ещё не обязательно, чтобы праздник покидал нас. 
   Походу, Остапа понесло. А тут как раз и лифт подошёл.
   Ну собственно, а почему бы и нет? За всё уже заплачено, так какая разница, кто это будет допивать? Нехорошо, конечно, пить на понижение градуса... Но туфли я уже, можно сказать, станцевала... Так что гори оно всё синим пламенем! Живёт же Вадим в своё удовольствие с этой мымрой, а я чем хуже? Отобрала у Миши бутылку и приложилась к ней, прямо из горла. Винище. Ну, теперь я прямо как декадентствующая молодёжь в Татьянин день. Хотя я в этот день никогда особо и не бухала, и уж тем более, не пила вино из горла, едучи босиком в лифте в компании мужика из параллельной вселенной. 
   Всё бывает в первый раз, что тут скажешь.
   Мужик из параллельной вселенной отобрал у меня бутылку и тоже хлебнул из горла. Если б в лифте была музыка, я бы, пожалуй, ещё с ним потанцевала. Но лифт уже давно остановился на нужном этаже и мы пошли отпирать офисы, пустые и тёмные. Свет решили не включать, потому как... Ну, а вдруг охрана думает, что там никого не должно быть, и придёт проверять? 
   Что мы двое, шатающиеся по раздевалке фотостудии в темноте, для охраны намного более привлекательны, мне как-то в голову не пришло. 
   К тому времени как мы нашли мне другие туфли, половины бутылки уже как и не было. Хотя, на самом деле, сначала Миша предложил поискать, чем бы можно было приклеить мой каблук назад, но кроме канцелярского клея в офисе мы ничего подходящего не нашли, а от такого клея толку было ноль, он не держался, так что в итоге мне пришлось надеть казённые туфли. 
   Надеюсь, никто не подумает, что я их украла... 
   Потом Миша решил переодеться обратно и пошёл искать свою одежду, в которой пришёл. Но одежды в раздевалке не было. И мы пошли по второму кругу, осматривать все места, где вообще может быть одежда. К тому времени, как эти места кончились а Мишин гардероб всё-таки нашёлся, от вина осталось уже хорошо так меньше половины. 
   Он в очередной раз приложился к горлышку бутылки и передал мне её на хранение, а сам снял пиджак, расстегнул пуговицы на рубашке и попытался было развязать галстук, но что-то не заладилось - галстук не развязывался. Должно быть, мы оба были уже "хорошие". Он - потому, что к нашему алкоголю не привык и давно не пил, а я - потому, что шибко умная и смешала вино с виски. В общем, я поставила бутылку на тумбочку и полезла помогать ему развязывать галстук. И вместо того, чтобы вытащить его из кабинки раздевалки, где тесно, влезла туда сама. 
   А он высокий, нужно голову запрокинуть и руки поднять, чтобы достать до узла на шее. И рубашка на груди распахнута. И я касаюсь его обнажённой груди локтями, и узел действительно затянулся как-то очень уж сильно, поэтому прикосновение всё длится, и длится...
   И тут он кладёт ладони поверх моих рук, наклоняется.
   И - нет, не то, что вы подумали.
   Он наклоняется и упирается лбом в мой лоб. Закрывает глаза.
   И мы стоим с ним так, молча. И время совсем не идёт.
   А потом что-то изменилось и он сам отстранился, насколько можно было в тесноте, шагнул наружу. Я осталась стоять в кабинке, одна. Узел галстука всё-таки ослаб и он стащил "удавку" через голову, посмотрел на полоску ткани у себя в руках. А потом сказал - тихо так, почти шёпотом - и совершенно трезвым голосом:
   - Я сегодня выпил последнюю порцию концентрата. Больше нет. Дальше... Дальше ничего нет. 

* * *

   Молча вышла из кабинки, взяла бутылку с тумбочки и отхлебнула. На дне осталось совсем немного; передала ему, он допил. Мы оба посмотрели на пустую бутылку. Очень символично. Мне стало тошно, надо было две бутылки с собой брать, что ли. Или даже лучше три.
   Мирш уже переодевался в своё - сбросил рубашку и натягивал через голову майку. Я ушла на ресепшн офиса, чтобы ему не мешать, и плюхнулась на диван с пустой бутылкой в руках. В помещении был полумрак, свет падал через дверь, и в панорамных окнах светилась ночными огнями Москва. Думать ни о чём не хотелось, в голове тихо гудело. 
   Через некоторое время Миша присоединился ко мне и сел рядом, вытянув ноги в кроссовках поверх ковра. Я повернулась к нему и уставилась прямо в глаза.
   - Ты поэтому такой сегодня? - спросила я. - Выпиваешь и всё вот это прочее, это как, напоследок? Раз ты заявляешь мне, что "дальше ничего нет". Что это значит вообще, это твоё "нет"? 
    Отводит взгляд, отворачивается. Я взяла его рукой за подбородок и повернула лицо к своему. Думала, стряхнёт руку, но нет. И взгляд такой, даже не грустный... просто уставший?
   - Всё у тебя есть, - сказала я настолько раздельно, насколько вообще позволял мой уровень промилле в крови. - Мы всё исправим. Я всё исправлю в своей жизни. Ты всё исправишь в своей. И она будет, эта жизнь. И у тебя, и у меня. Ты меня понял? Нормально всё будет. Ты понял?
   - Да. Я понял.
   Конечно, он это сказал, чтоб я отвязалась. И я отвязалась. 
   Посидели молча в темноте.
   За окном горел город: светящиеся нити автострад, горящие искры машин, россыпи светлячков в окнах зданий... Он был весь как на ладони. Я так давно здесь не сидела, как будто это было в другой жизни. 
   - Знаешь, я никогда не думал, что увижу что-то подобное, - сказал Миша таким тоном, как будто мы только что обсуждали что-то очень тривиальное: погоду и ставки на футбол. - Никогда не думал, что вживую увижу города древности. У нас ведь это всё давно пропало, я только в учебном курсе видел, как люди жили когда-то. Жили практически так же, как и у вас.
   - А сейчас как вы живёте?
   - На планетах у нас больше нет колоний, кроме временных, где добывают ресурсы. Люди живут в космосе... Есть огромные корабли, построенные как часть астероидов, длиной в десятки километров - и в них живут сотни тысяч. Те, кто ушли и со старой Земли, и с других планет. А такие как я защищают эти корабли. 
   Он взял в руки бутылку и повернул этикеткой к себе. "Каберне совиньон"...
   - Мой командир в училище говорил, что наши суда как искры в темноте, летим, пока не погаснем. И мы все думали о себе, что так и должно быть. Гореть, пока есть чему. Молодые были...
   Я фыркнула.
   - Ты и сейчас-то не сильно старый.
   - Ну, мне уже давно не четырнадцать.
   - Ну да, можно подумать, тебе за пятьдесят уже, что ты так говоришь.
   - У нас столько не живут, - просто сказал Миша. - А я шестнадцать лет уже летаю при том, что мне двадцать шесть биологических. Это большой срок.
   - Подожди, ты хочешь сказать, что ты с десяти лет этим занимаешь? - опешила я. - Как это вообще возможно?
   - Да так... У нас дела там не особо хорошо идут. В старые времена лётчиков выпускали в двадцать с чем-то, а сейчас столько времени просто нет ждать. Потери не позволяют. Мы взрослеем намного быстрее, чем природа задумала. Помнишь, я показывал тебе снимки в самом начале? Там корабли всякие, люди? Это и была лётная академия. Ты, скорее всего, подумала что мне там лет шестнадцать или восемнадцать, на этих снимках. Я уж не стал тогда говорить... На самом деле мне там намного меньше, раза так в два.
   В холле заработал лифт, кто-то куда-то поехал.
   - То есть у тебя и детства не было, одна война.
   - Было, почему. Не такое, как у вас... Кондиционирование у вас наверняка не проходят...
   - Это ещё что такое?
   - "Психологическая обработка с целью установления искомых моральных ориентиров и характеристик", конец цитаты. Мои моральные ориентиры ты наверняка замечала уже не один раз, - он растянул губы в улыбке, чтоб показать, что это шутка, и подкинул бутылку в руках.
   Что-то вообще никак не смешно.
   Тут вдруг загорелся свет и мы, не сговариваясь, закрыли лица руками. 
   - Пардоньте, - сказал пьяный мужской голос и свет погас.
   - Пойдём на улицу? - попросила я. - Здесь уже нечего делать.
   Миша молча поднялся и подхватил куртку. Пьяного мужчины нигде не было, мы вышли в пустой холл и сразу же зашли в лифт, стоявший на нашем этаже. Опять уши заложило и слегка затошнило. В нижнем холле дремали охранники. Интересно, сколько сейчас времени? Я даже не помню, взяла ли с собой телефон, сумочка просто болтается на мне весь вечер, как ключи от дома положила в неё так и не заглядывала больше...
   Прошли через турникеты и оказались на улице. Я поёжилась: хоть и накинула свою куртку, но первый же порыв ветра подхватил подол платья и обдул ноги ледяным воздухом. Зато тошнота почти прошла. Вокруг поднимались глыбы из стекла и бетона, где-то в высоте над нашими головами горел свет на этаже ресторана. Мирш запрокинул голову и пошёл спиной вперёд, пока не споткнулся о тротуар. Охранник смотрел на нас сквозь стеклянные стены.
   Я взяла Мишу за руку и повела в сторону набережной. Хорошо, что стройка в этой части комплекса уже закончилась, иначе пришлось бы пробираться окольными путями, а так мы прогулочным шагом прошли всю территорию насквозь, перешли через дорогу и упёрлись в парапет набережной.
   Я перегнулась через камни парапета, насколько смогла. Меня опять тошнило, несмотря на холодный воздух. 
   - Если ты собираешься туда упасть, то имей ввиду, что я не умею плавать, - предупредил Миша, опираясь локтями о парапет рядом со мной.
   Тёмная река несла свои воды из ниоткуда в никуда. Точнее, в куда-то, где я никогда не была и вряд ли буду. 
   - Что же, у вас и плавать совсем негде, бассейнов нет?
   - Есть, но туда очередь, как ты понимаешь. А быть во всех очередях сразу нельзя, я записывался в другие комплексы.
   - Это куда же, например?
   - Ну... В стрелковый... Там было всякое ретро-оружие, с настоящими пулями, стреляешь и чувствуешь отдачу. Было интересно. Борьбой ещё занимался, но это я уже рассказывал, кажется.
   - А я в институте однажды попала на соревнование по спортивному ориентированию, - призналась я. - Наш физрук, чтоб мы не разбежались, решил никого не предупреждать, просто привёз нас на полигон, в грязищу. Четыре девочки и парня. Выдали нам карты и говорят, идите, ищите на них какие-то точки. Парень нас сразу бросил, и никогда бы мы ничего не нашли, если б не сталкеры.
   - Кто?
   - Реконструкторы. Ребята, которые разыгрывают там какие-то бои времён войны, мы на них натолкнулись и они решили нам помочь. Протащили нас по этим точкам на карте самым коротким путём и мы пришли первые. Мне потом сертификат за это дали, "Молодые звёзды"...
   - Занятно... Тебе не холодно?
   - Не знаю, меня тошнит, - мрачно ответила я. - Нельзя было мешать разный алкоголь.
   Почувствовала, как на плечи поверх моей опустилась чужая куртка и хотела было её тут же стянуть, но Мирш настойчиво прижал её ладонями.
   - Я не замёрзну, не снимай. Если начну замерзать, я тебе скажу, а пока согревайся.
   - Спасибо...
   Мы повернулись спинами к реке и я задрала голову, кутаясь в Мишину куртку и глядя на громады небоскрёбов впереди. Даже с такого расстояния они поместились бы не в каждый фотообъектив.
   - Ты же вроде говорил мне, что у тебя запас концентрата недели на три?
   Миша молчал. Я посмотрела на него и он нехотя ответил:
   - Я несколько преувеличил.
   - Несколько?
   - Там изначально было бы на три недели, если бы я с самого начала не использовал по несколько порций в день... И вообще бы не каждый день его пил... 
   - Я просто думала, что есть больше времени в запасе, - вздохнула я. - Я что-нибудь придумаю. Тебе же от киселя и супа в пакете не плохо, а там одна химия, но ты их пьёшь. Должно быть и что-то другое.
   - Может, поедем обратно? Праздничное настроение нас уже явно покинуло, - заметил Мирш. - Я лично уже почти протрезвел.
   Ну что ж, наш совместный вечер на официальном мероприятии можно официально объявлять закрытым. Я вздохнула, отлепилась от парапета наперекор своей тошноте, вернула Мише куртку и пошла ловить такси. Дорога предстояла дальняя, и проведём мы её почти наверняка в тишине...

* * *

   Постояли немного в темноте у ворот. Хотя, в какой уже темноте? Рассвет уже занимался над деревьями и крышами, дымка стала из чёрной бледно-серой. Такси скрылось за поворотом, проехала мимо какая-то другая машина. Миша глядел на светлеющее небо, я же глядела куда-то внутрь себя.
   Надо было идти и ложиться спать, но спать совершенно не хотелось. Мирш прошёл в дом, не зажигая нигде света, а я поколебалась и пошла на веранду. Свет и здесь зажигать уже смысла не имело никакого, было слишком светло. Я села одна в сумерках. Без пледа было холодно и совсем уже трезво. В голове ничего не укладывалось.
   Мне хотелось, чтобы он там меня поцеловал. Когда мы стояли с ним вместе в этой тесной кабинке, и я не слишком-то много отчёта себе отдавала в тот момент, но наверное всё-таки ждала, что он это сделает. А вот когда он этого не сделал, поняла: хотелось... И вот как теперь? А ему - хотелось ли ему? Если бы хотел, он бы и сам... а с другой стороны, может потому и остановился, что тоже хотел? 
   Хотел да и не захотел. Бывает. 
   Рядом с привычным уже звуком отодвинули стул. Если бы я курила, затянулась бы сейчас, и так иногда жаль, что я не курю.
   - Я уже подумал, что не заметил и ты осталась там, за воротами.
   - Надо воздуха глотнуть, - ответила я. - А ты чего вышел, солнце уже скоро взойдёт. Иди в помещение.
   - Ещё не сейчас, ещё есть время, - отмахнулся он. Мы опять сидели рядом, и я подавила приступ лёгкой дрожи, от холода, не иначе. - Я по дороге протрезвел и подумал. Не надо было так себя вести, мне теперь стыдно.
   - За что-то конкретное?
   - Не за всё, но... Есть за что. За то что потащил тебя танцевать - вот за это не стыдно совсем. 
   - Да, это было круто. Может ещё и повторим с тобой как-нибудь... Ты же не собираешься на самом деле куда-то уходить?
   Он не отвечал и я посмотрела на него, а он наклонился и опёрся локтями о колени, положил голову на руки. Видно было, что он хочет уже спать, и глаза слегка покраснели, но хочет - и не уходит.
   - Не знаю. Я правда не знаю, как поступить, - сказал тем временем Миша. - Зачем тебе вообще эта проблема, зачем тебе я со своими этими... сложностями. 
   У меня было такое чувство, как будто этот вопрос о двух вещах сразу. О том, о чём он спрашивает прямо, и о чём-то ещё втором, не менее важном и для него, и для меня. 
   - Не знаю, зачем, - сказала я. - Просто мне тоже хочется сделать для тебя что-то хорошее. Внутренняя потребность у меня, видишь ли.
   Мы опять встретились глазами, и на этот раз уже не случайно - не как раньше, когда он замечал, что я его рассматриваю, и перехватывал этот брошенный украдкой взгляд. 
   Теперь он сам искал контакта, смотрел открыто и вместе с тем внимательно. Что он там хотел такое увидеть? После совместной-то пьянки, закончившейся в общем-то ничем.
   Что-то хотел и что-то увидел. 
   Я тоже смотрела, только ведь я его прочитать не могу, а он меня - почему-то - с лёгкостью. 
   Потёр вдруг лицо руками, с неожиданной силой. 
   Солнце уже вставало над елями.
   - Пойдём в дом, - сказала я, поднимаясь. - Хватит тут сидеть, пойдём спать. 
   Уже новый день, вот отоспимся и возьмёмся за свершения - надо проблему решать, а не сопли мотать. Мотать сопли это я мастер, что говорить, но и с проблемами бороться тоже иногда могу. Тем более, Катя что-то такое упоминала в качестве идеи, надо только выспаться как следует и хорошенько вспомнить...
   Мужчина тоже встал, но не сдвинулся с места. Нас разделяли каких-то полшага, стояли зачем-то почти вплотную, как два идиота. Я собиралась уже поторопить его, но он заговорил опять прежде, чем я открыла рот:
   - Мне стыдно в основном за то, что я испугался.
   - Да, и чего же это?
   - Тебя поцеловать.
   - Вот так новости! А ты что же, хотел меня целовать? - не удержалась я.
   - Да. И по-прежнему хочу. 
   Нужно было сейчас сказать что-нибудь, вот прямо сейчас. Я сказала:
   - Солнце почти встало.
   - Я знаю, - сказал он и наклонился ко мне.
   Губы у него были сухие и горячие. И целовался он так, как будто это было последнее, что у него осталось. С жаждой, с жизнью, с напором. Дыхание перехватило, некогда было вдохнуть, меня словно снесло потоком: я и тонула в нём, и пила его, как умирающий от жажды в пустыне. 
   Затопило его вкусом, его теплом. 
   Он был живой и он был настоящий, и я была тоже живая, и волосы у него на затылке, оказывается, были неожиданно мягкими, а руки - очень бережными, очень нежными, когда он касался моей щеки, шеи, затылка. 
   Солнце все-таки встало. 
   Но нам было всё равно.

* * *

   Этот поцелуй продолжался миллион лет, не иначе. И закончился только потому, что он отнял руку и я открыла на секунду глаза, посмотреть, почему. А это он, оказывается, пытается локтем закрыться от падающих на щёку косых рассветных солнечных лучей. 
   Пора было идти в дом, хотим мы того или нет.
   Остановились на пол-пути между моей и "условно его" территориями - у основания лестницы - и он опять потянулся меня поцеловать. Только теперь, во второй раз, с его стороны уже не было этого голодного, сбивающего с ног напора, поток уже не ревел и не бурлил, грозя унести меня в неведомые дали; было тихо, и было хорошо. 
   Потом он обнял меня, зарылся носом в волосы, тихо и глубоко вздохнул. Я обняла его за талию и положила голову на грудь. Над краем воротника свитера билась жилка под кожей.
   - Каждый раз, когда ты рядом, мне всё время хотелось сделать вот так, - задумчиво прозвучало над ухом. - Хоть один раз, но сделать. 
   - Давно?
   - Да. Почти с самого начала.
   - Что же не попытался? Заметил, наверное, что понравился.
   Мужчина отстранился, не размыкая объятия посмотрел сверху вниз. Глаза его опять стали серо-стальными, и очень-очень серьёзными.
   - Я... заметил. Но я боялся, потому что... - он сделал паузу, начал заново, с нуля подбирая слова: - Хотя, нет, не только поэтому, но... Я не хотел бы, чтобы ты подумала, что... Что это связано с тем, насколько я тебе благодарен.
   Он смотрел так же пристально, как когда задавал мне тот вопрос, про две вещи сразу. Но в этот момент, сейчас, в его лице, в его глазах как будто что-то раскрылось... Такого выражения я ни разу ещё не видела у него: как будто на закрытом окне на минутку распахнулись ставни, и сквозь стекло стало видно то, что находится внутри - то, что за этими самыми закрытыми ставнями было спрятано от посторонних глаз: эмоции. 
   Надежда. Желание. 
   Уязвимость. 
   - Я не хочу, чтобы ты подумала, что я пытаюсь...
   - Я не подумаю, - вполголоса прервала я его. - Ты не похож на человека, который бы так поступал. Я не буду думать о тебе плохо, пока ты не дашь мне для этого серьёзный повод. 
   - Я обещаю, что не дам тебе такой повод, - сказал он, глядя мне в глаза с тем же выражением и тихо, но твёрдо. - Ты сказала мне такие вещи... Что всё будет хорошо. Что впереди есть жизнь. Что всё можно наладить. Это очень простые вещи, очень простые слова, но... Ты себе даже не представляешь, какое значение они для меня имеют. Какое значение для меня имело сейчас услышать, что ты не хочешь, чтобы я уходил. Что кто-то не хочет, чтобы я... перестал быть.
   Я опустила голову: показалось, что меня сейчас затопит румянцем и я зардеюсь, как спелый помидор. Но мужчина разомкнул кольцо рук и осторожно, но настойчиво поднял мой подбородок своими пальцами так, чтобы я опять посмотрела ему в лицо. 
   - Я не слышал ничего подобного уже так давно, что успел забыть, что так может быть, - сказал он настолько тихо, что это уже был практически шёпот. 
   Как будто он боялся сказать это вслух, но не потому, что это услышу я, а вообще, в принципе. 
    - Мне, наверное, очень было нужно услышать именно эти вещи и именно сегодня. У меня же здесь нет ничего, кроме меня самого... Но есть твои слова, ты уговариваешь меня действовать, не сдаваться. И это очень, очень много. 
   У меня перехватило горло и я молча кивнула. 
   Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. 
   Ох уж этот длинный, во истину бесконечный день, растянувшийся вот уже на вторые сутки - что только он в себе не вместил, чего только в нём не произошло! 
   - Пойдём спать, - сказала я, размыкая объятие и отстраняясь.
   Он кивнул и хотел уже повернуться в сторону "своей" комнаты, но я потянула его за одежду. 
   - Только спать, ничего другого, - сказала в ответ на его приподнятые молча брови. - Переодевайся, в чём ты будешь спать, и приходи. 
  
  
  
  
  
  

18

  
   Выскользнув из платья, я только в этот момент опять вспомнила про свои ссадины и синяки, оставшиеся от прогулки по городу в компании местных гопников. 
   Ни пока мы были на вечере в ресторане, ни пока шарились по темноте в офисе, ни даже по дороге обратно - а уж тем более в последние полчаса! - никакая ссадина не обратила на себя моего пристального внимания. Не до них мне было. А вот когда зашла в ванную и стала переодеваться ко сну, то увидеть себя в зеркале стало лёгким шоком, как будто я ожидала, что никаких следов на мне уже не осталось - а следы-то вот они, все на своих местах...
   Если мой бывший муж каким-то боком причастен к этому инциденту - но нет, об этом даже и думать не хочется! 
   Ведь такая перспектива открывается, что только держись. Только вот непонятно, за что именно держаться и насколько крепко, чтобы не затянуло под винты этого "Титаника", несущегося прямиком на жирный айсберг.
   Когда вышла из ванной, Мирш уже переоделся в домашнее и стоял возле противоположного края кровати - того, на котором он размещался, когда я спала с температурой. Свет в комнате не горел, шторы я задёрнула от прямых солнечных лучей, но всё равно стало уже так светло, что и читать можно. 
   Подавила зевок. С большим, большим трудом, но подавила. И попросила, забираясь в постель, чтобы Миша хотя бы снял ношеные весь день носки, прежде чем лезть в постель самому. Миша тут же извинился, присел на край кровати и начал стягивать указанную часть гардероба.
   Интересно, а если бы я сказала ему в той же форме снять футболку, он бы так же безоговорочно мне подчинился? Ага, а потом я бы опять зависла, разглядывая его грудные мышцы, как будто бы он - ожившая статуя с экспозиции в Пушкинском музее. Ну, нет уж.
   Носки полетели на пол, но сам Миша с места не сдвинулся, то ли не зная, что бы такое сделать теперь дальше, то ли сомневаясь, стоит ли это вообще делать.
   - Если ты сейчас вместо того, чтобы лечь спать, задашь мне хоть один дурацкий вопрос про то, можно ли тебе или нельзя, и уверена ли я, что можно, и не нарушишь ли ты этим ещё какое-нибудь табу... То я тебя побью, предупреждаю, - пригрозила я, отбрасывая в сторону край одеяла с его стороны кровати.
   Судя по выражению лица, Миршаэль ар Дарган собирался задать именно как раз один из этих животрепещущих для него вопросов и я очень точно выбила у него почву из-под ног.
   Но он всё равно попытался её нащупать:
   - Раньше мы с тобой так не делали, поэтому я...
   - Раньше мы с тобой не целовались никогда, - перебила я. - И раньше у тебя не было такого, чтобы ты напился на вечеринке и потом тебя болтало бы из крайности в крайность буквально через каждые десять минут. Я не собираюсь проснуться и обнаружить, что пока я спала у тебя там опять маятник качнулся куда-то в другую сторону или ещё что-то где-то переклинило, и ты ушёл в неизвестном мне направлении. Так что давай, не капризничай, я спать хочу, - и похлопала по постели рукой.
   Мирш посмотрел на мою руку (как будто бы я пытаюсь этим движением строптивого кота приманить, в самом деле), потом на меня, потом пожал плечом - отвечая каким-то своим мыслям, видимо - и полез в постель. Ну наконец-то лёд тронулся, господа присяжные заседатели!
   - Я действительно себя веду не очень... стабильно, - признал он, засовывая босые ноги в домашних спортивных штанах под одеяло. - Но вот уж не думал, что таким поведением доведу тебя до того, что ты позовёшь меня в свою кровать.
   - Ну, когда у меня была температура, я тебя сюда не звала, но тебя это почему-то вообще не остановило, - заметила я, устраиваясь поудобнее лицом к нему.
   - Я, вообще-то, в тот раз лежал у тебя на кровати, а не в кровати, - возразил он, ложась на спину и подкладывая руку под голову. - И, чтобы ты знала, в тот раз я здесь не спал.
   - Вообще нисколечко не спал?
   - Нет. Я же не за этим тогда пришёл, а чтобы тебе было спокойнее.
   - Ну, вот! И теперь ты пришёл точно с той же целью: чтобы мне было спокойнее. Только в этот раз мне будет спокойнее от того, что ты здесь спишь. И не на кровати, а в , чтобы я уже абсолютно точно заметила, если ты решишь куда-то уйти, пока тебя не отпустило.
   Тут он посмотрел на меня эдак оценивающе, с таким себе хитрым прищуром, с которым ну вот совершенно не вязался абсолютно невинный тон его следующих слов:
   - Может быть, тебе будет ещё спокойнее, если ты положишь голову мне на плечо? Тогда я уже абсолютно точно от тебя никуда не уйду.
   И руку свободную так отставил в сторону, ожидая, что я приму приглашение.
   Паршивец. 
   - У тебя же плечо онемеет, - засомневалась я.
   - Если и онемеет, то это моё плечо, я с ним как-нибудь сам разберусь, Давай, не капризничай, я тоже хочу спать.
   Вот паршивец!
   - Тебе, я смотрю, только палец покажи, так ты вместо руки сразу же всю голову откусишь, - пробормотала я, пододвигаясь ближе к нему под одеялом.
   Мужчина на это только осклабился, демонстрируя ровные белые зубы. 
   Здесь вообще хоть кто-нибудь собирается спать?
   Поколебавшись, я подвинулась к нему так, чтобы не прижиматься вплотную, чтобы между нашими телами осталось небольшое расстояние. Но когда я положила голову ему на то мягкое место, что между плечом и грудью, жар от его тела чувствовался так, как будто бы мне подложили в постель грелку.
   Он не стал ни прижимать меня ближе, ни придвигаться вплотную. Просто положил руку позади меня, касаясь моей спины ладонью, и закрыл глаза.
    Вздохнул - глубоко и ровно - и я почувствовала, как расслабляются его мышцы под моей щекой. Услышала в относительной тишине просыпающегося за окном города, как мерно бьётся сердце. 

* * *

   Свежая футболка еле слышно пахла кондиционером для белья, но через этот запах пробивался запах лежащего рядом со мной мужского тела. От него не пахло ни потом, ни чем-то другим неприятным. Запах был ровно такой же, как когда мы с ним танцевали: горьковатый, как цитрус, и с ноткой мускуса. Он, этот запах, казался мне и чужим, и знакомым одновременно - как запах понравившегося когда-то очень давно одеколона, который довелось почувствовать мельком, например, на улице или в лифте, и больше ни разу не попавшегося.
   Ну, то есть это я позвала к себе в постель мужика, чтобы нюхать его, пока он спит - так получается? И это вот вместо того, чтобы делать с ним что-нибудь другое или уж хотя бы просто заснуть самой. Дожила, ничего не скажешь. Вадик бы от смеха с кровати упал - может быть, даже вместе со своей любовницей.
   Тут мне пришло в голову, что Катя, когда сватала мне эту вечеринку, скорее всего как раз и рассчитывала, что мы с Мишей нажрёмся и окажемся в одной постели. Только, полагаю, её расчёт строился на том, что в постели мы с ним окажемся с несколько другими намерениями. 
   Мирш вздохнул ещё раз и повернул голову чуть на бок, отворачиваясь от окна. Под закрытыми веками задвигались зрачки: за эти пару минут он успел не только задремать, но уже погрузился в фазу быстрого сна. Хорошо ему, он, поди, умеет спать в любой обстановке, независимо от того, что вокруг происходит и чем он был занят минуту назад.
   А ведь я же думала о том, что меня к нему тянет. Всего несколько дней прошло, как я об этом размышляла - что я готова для себя признать, что он мне нравится, но что делать по этому поводу ничего не стоит. Потому что это кончится плохо для нас обоих. И вот мы с ним потанцевали, выпили, и я поняла, что хотела, чтобы меня поцеловали. Все эти уговоры облетели с меня, как листья с осеннего клёна при первом же порыве ветра.
   И - о, чудо! - меня взяли и поцеловали. 
   И мне это понравилось. 
   И сейчас, лёжа с ним рядом, слушая, как стучит его сердце, ощущая его тепло и его запах, я раз за разом прокручивала в голове эти два поцелуя - такие разные: один, как бурлящий поток, и второй, как тихая заводь. И такие одинаковые - в том, что оба они были естественными и простыми. 
   Как будто так и должно быть, как будто так и надо. Как будто так всегда и было в моей жизни, просто я забыла об этом, а теперь вот вспоминала постепенно - его полузабытый запах, его губы, его пальцы на моей щеке... 
   Никогда в жизни я не сближалась ни с кем так быстро и просто, как с этим человеком. Никогда я не чувствовала себя так спокойно и так безопасно рядом с человеком, которого практически не знаю. 
   Да, я не самый лучший в мире анализатор человеческих характеров и предсказатель удачных поступков - иначе не оказалась бы в этой ситуации развода - и не стоит, наверное, слепо доверять своим ощущениям, но...
   Но чему же тогда ещё доверять? 
   Сделать что-то и ошибиться, поставить на что-то и проиграть - это, наверное, всё же лучше, чем ничего не сделать и не узнать, сыграла ли твоя ставка или нет. 
   А если всё закончится плохо? Ну, тогда это будет уже не в первый раз. Наверное, это всё же не то, чего стоит бояться. 

* * *

   Проснувшись и приоткрыв глаза, первое, что я заметила - это свою вытянутую перед лицом руку, торчавшую из-под края подушки. 
   А второе - чьё-то тёплое и прерывистое дыхание на своей шее. Точнее, дыхание-то известно чьё... Я зажмурилась и некоторое время просто лежала, не шевелясь. 
   Потом все-таки приподнялась, обернулась: Мирш лежал позади меня, не вплотную, но достаточно близко для того, чтобы доставать до меня своим дыханием. 
   Во сне он полностью вытолкнул из-под себя подушку и спал теперь положив голову себе на согнутый локоть. И судя по лицу, ему опять что-то снилось, но теперь это был гораздо менее приятный сон.
   Ресницы подрагивали на его щеках, пока под веками дёргались из стороны в сторону зрачки. Мышцы челюсти то и дело выступали под кожей, губы сжались в жёсткую линию, брови собрались к переносице. 
   Дышал он тоже как-то неравномерно, то как будто бы с трудом втягивая в себя воздух и выталкивая его не через нос, а через сжатые зубы, а то и вовсе замирая, выбиваясь из ритма, пропуская и вдох, и выдох. Вероятно, именно это меня и разбудило - его сбивающееся дыхание. 
   Миршаэлю снился кошмар. 
   Кошмар настолько живой и яркий, что сон пересёк для него границу между воображением и физической реальностью, и заставлял теперь его тело реагировать так, как будто ему угрожает опасность. Что бы ему ни снилось сейчас, это что-то так отпечаталось в его памяти, в его психике, что его разум раз за разом проигрывал эту ситуацию, снова и снова переживая её по той или иной причине. 
   Я и сама знаю кое-что о кошмарах: и тех, что приходят во сне, и тех, что преследуют наяву. Поэтому-то я пододвинулась вплотную к лежащему рядом мужчине, и обняла его за плечи под одеялом. 
   В тот момент, когда он только почувствовал моё первое прикосновение, он дёрнулся всем телом и замер. Сон прервался. Я, как смогла, прижалась к его груди щекой, ведь лежал он почти полностью на боку. Его сердце стучало так, как будто он сейчас только что пробежал довольно длинную дистанцию, а не лежал в постели. 
   Прошло какое-то время и он начал расслабляться, сердце снизило темп и стало биться ровно и медленно, как накануне, когда я сама засыпала под его мерный стук...
   - Я тебя разбудил, - прозвучало хрипло над ухом.
   Подняла голову: на меня смотрели два ни разу не сонных серых глаза.
   - Хочешь, завтрак тебе приготовлю? - спросил он, не дожидаясь какого-либо ответа с моей стороны и тут же приподнялся, начал шарить по постели в поисках сбежавшей подушки. Подушка нашлась аж на полу с его стороны кровати. - Наверно, завтрак мы уже проспали... Может, обед? Ужинать вроде пока рано, обед будет в самый раз.
   - Если уж на то пошло, то это я должна тебе приготовить обед, - заметила я, пока он отряхивал подушку и устраивался на ней поудобнее. 
   Вместо ответа он похлопал рукой по своему плечу. 
   Мне, конечно, хотелось уже больше в душ и покушать, чем валяться дальше - но варум бы, как говорится, и нихт?
   - Спасибо, что позвала меня спать здесь. Я очень давно так хорошо не высыпался, как сегодня рядом с тобой, - сказал он вполголоса, когда я положила голову на предложенное место.
   - Тебе же только что снился какой-то ужас, вон, аж подушка улетела?
   Он опять не ответил, только слегка пожал плечами.
   - Я заснул почти мгновенно, проспал вместе с тобой больше десяти часов и ни разу не просыпался, это для меня... ну, рекорд, что ли. Обычно я вообще не засыпаю, пока не вымотаюсь напрочь.
   - Ага... А заснуть ты не можешь, потому что будут сниться кошмары?
   Он молча посмотрел на меня. Похоже, что отвечать на вопросы о кошмарах ему не хочется от слова "совсем". Я посмотрела на него в ответ. И опять обняла его под одеялом, положив руку ему поперёк груди. 
   Теперь деваться ему особо некуда - встать и уйти он не сможет, даже если захочет, а молчать вечно тоже не получится.
   - По разным причинам, - он всё-таки ещё раз попытался уйти от ответа. Мы опять смерили друг друга взглядами.
   - Миршаэль, мы живём с тобой в одном доме, и мы уже участвуем в проблемах друг друга, это уже данность, здесь ничего не сделаешь, - проникновенно сказала я, придвигаясь к нему максимально близко и стараясь игнорировать исходящий от его тела жар, как обычно достающий меня даже сквозь одежду. - И раз уж мы с тобой друг для друга люди, вроде как, не посторонние... 
   Показалось, или по его телу прошла волна дрожи?
   - ...То я бы очень хотела знать, что с тобой происходит и что ещё с тобой может произойти. Меня ведь это тоже касается. Ты же вчера собирался просто взять и молча уйти, ну признайся мне честно?
   Нет, ни единого шанса выкрутиться я ему не дам, пусть даже не надеется. Моя расслабленно лежащая рука мерно двигалась вверх-вниз вместе с движениями его грудной клетки. Мы молча смотрели с ним друг на друга до тех пор, пока он не перевёл взгляд на потолок и не кивнул.
   - У меня была такая мысль. В какой-то момент я думал, что лучше так и сделать.
   - А потом ты передумал?
   - Если бы я ушёл, ты осталась бы там один на один с этим... человеком, а я пообещал тебя защитить от него. И кроме того, я ничем не отплатил за твою заботу, за твою доброту: просто молча уйти после этого было бы... Ну, это было бы скотство с моей стороны. А потом я ещё и выпил, и меня повело уже в другую сторону... За это всё мне и было стыдно перед тобой. 
   Я как следует ущипнула его под одеялом свободной рукой, вот прямо от души так, по-братски. Он ойкнул от неожиданности и уставился на меня округлившимися от удивления глазами. 
   Воскликнул возмущённо:
   - Ты же сама только что попросила сказать тебе честно!
   - А это тебе не за то, что сказал сейчас, это тебе за то, что не говорил вчера! Ну и где же эта твоя "единственно возможная" стратегия, м? Которая в чём там у тебя заключалась, я забыла, прости? 
   - Я же уже два раза сказал, что мне перед тобой стыдно! И я не был с тобой неискренен, я не говорил тебе неправды! Да, я умолчал о чём-то, возможно, это было неправильно...
   - Да-да, "умолчал", вот именно! Обо всём умолчал, о чём прямо врать тебе не захотелось! Даже и не надейся, что тебе это в следующий раз сойдёт с рук. Только попробуй, и узнаешь, что я с тобой сделаю, - предупредила я и сгребла в кулак майку на его груди, чтобы подчеркнуть серьёзность моих намерений.
   Что конкретно я намеревалась с ним сделать, я в тот момент и сама не знала, но очень, очень старалась смотреть ему в глаза и не переводить взгляд ниже, не смотреть на его губы. 
   Потому что лица наши были настолько близко, что если бы я просто вытянула шею, то коснулась бы его губ своими. А к тому, к чему это действие могло бы привести прямо здесь и прямо сейчас, я была пока морально не готова.
   Судя по лицу, Мирш в этот момент тоже взвешивал все варианты дальнейшего развития этого разговора, и среди прочего в списке был так же вариант попытаться снять мою руку с себя, встать и уйти, но в итоге он всё-таки не посмел.
   Вероятно, победила мысль о том, что дальнейшие приглашения на совместные ночёвки могут больше и не поступить, если после первого же раза он себя будет вести слишком резко. Сам же только что сказал спасибо, что я его позвала сюда спать. 
   Так или иначе, но капитан-лейтенант сделал над собой усилие, медленно и глубоко вздохнул, и сказал уже более спокойным тоном:
   - Хорошо, я признаю, что у меня есть такая черта характера. И мне действительно очень неприятно и не хочется обсуждать какие-то вещи, и я их, соответственно, и не обсуждаю. Я не сказал тебе, что у меня кончается концентрат потому, что не мог решить, что мне с этим дальше делать и не хотел об этом говорить. Просто хотел хотя бы несколько дней провести спокойно, без мыслей обо всём об этом.
   Не очень-то они прошли спокойно, эти несколько дней - я бы даже сказала, что вообще-то наоборот!  
   - Но о некоторых вещах я не хочу говорить не только потому, что мне это неприятно, но и потому, что я не знаю, как об этом говорить. То есть вообще, в принципе... - Мирш опять отвернулся и стал смотреть куда-то в потолок. - Я рассказывал другим людям об определённых событиях и фактах, когда мне нужно было об этом отчитаться, но я ни с кем и никогда не обсуждал, как эти события и факты отразились лично на мне. А об этом обо всём мне придётся рассказывать, просто чтобы начать объяснять тебе, что со мной не так и почему. До этого я даже не знал, стоит ли мне вообще что-то говорить или нет. Как ты вообще будешь реагировать... на меня и мои странности.
   Он пожевал губу и, прежде чем я смогла что-то вставить, продолжил:
   - Я, например, не могу лечь и нормально спать, как все люди, хочу я того или нет. В том числе из-за того, что эти самые события, о которых я сейчас не хочу прямо говорить, мне снятся. Я выключаюсь только от усталости, а потом просыпаюсь из-за того, что мне опять что-то приснилось. Иногда я не сплю по несколько суток, потому что физически недостаточно устал... И если ты в это время не спишь, то я сижу тихо и читаю, или смотрю ваши видео в Интернете. Я просто не хотел, чтобы ты заметила мой режим, потому что я уже и так слишком странный для тебя...
   Я отпустила ткань его майки и разгладила её у него на груди. Он по-прежнему смотрел в потолок, избегая моего взгляда.
   - И вчера ты как раз не спал несколько суток, да к тому же ещё и концентрат этот твой кончился. 
   - Да, и я так и не определил для себя, какое принять решение. Сначала я думал одно, потом другое... Потом ты сказала мне, что всё будет хорошо, и я очень, очень хочу в это поверить, понимаешь... - он помотал головой из стороны в сторону, не отрывая глаз от потолочного светильника. - Как бы я себя ни готовил морально, сколько бы времени ни прошло...
   - Так, у нас готовят только гуся к Новому году, ты на гуся не сильно-то похож, так что давай ты не будешь там ни к чему себя готовить, - попросила я твёрдо и потянула его за подбородок, чтобы он повернул ко мне голову. - Здесь нет ничего из твоей старой жизни, всё плохое сталось там . Здесь для тебя новый мир, здесь ты новый человек и жизнь у тебя здесь тоже новая. Только ты сейчас определяешь, какой она будет. 
   Мирш прикрыл глаза и молча кивнул. Хоть он и взрослый человек, и пережил я даже ни малейшего понятия не имею, что именно - но нуждается, видимо, в этих уговорах. 
   Даже не потому, что сам не знает того, что хочет от меня услышать. Он достаточно разумно уговаривал меня, когда я была расстроена козлом Вадиком, и вряд ли не в состоянии додуматься до чего-то, чем мог бы уговорить и сам себя. 
   Нет, уговоры с моей стороны нужны ему потому, что он хочет услышать эти слова от кого-то ещё. 
   Хочет, чтобы был кто-то ещё, кто эти слова может сказать. 
   Как он практически напросился, чтобы я погладила его по спине, а потом вздрогнул и смутился... Как признался, что уже очень давно никто не говорил ему, что всё будет хорошо... 
   Некому было делать для него эти простые вещи, которые делают друг для друга близкие люди. Но ведь у него же были какие-то близкие, он не в вакууме жил, были же фото с молодыми улыбающимися ребятами - неужели ещё задолго до того, как он попал к нам у него не осталось там вообще никого? Он там, у себя, остался вообще один, что ли?
   А потом оказался один - здесь, у меня.
   - Прости, что я на тебя так надавила, - сказала я.
   Он открыл глаза и нахмурился. Потом приподнялся, чтобы опереться на локоть - и я уже, конечно, не мешала ему отодвинуться для этого.
   - Нет, тебе не за что извиняться. Если мы друг для друга люди, вроде как... не посторонние, - эхом повторил он мою фразу. - Это я поцеловал тебя, я сделал этот шаг - и ты меня не оттолкнула. Но ты имеешь полное право знать, с чем имеешь дело. Я возьму себя в руки и расскажу тебе всё, что важно, чтобы ты могла понимать, нужен ли тебе этот шаг, или мы будем дальше жить так, как будто бы его не было. Хорошо?

* * *

   Ну, хотела откровенности? Вот тебе откровенность, всё как заказывали - получите и распишитесь, как говорится. 
   При этом он ведь ни слова не сказал о каких-то своих правах, не обозначил их существование в данном контексте. Ни разу вообще не спрашивал ничего сверх того, что я рассказывала о себе сама, а я ведь особо-то ничего и не рассказывала. 
   Ни о себе, ни о своей жизни, ни о том, где я училась и чем занималась до того момента, как в моём доме не очутился "гроб" с попаданцем из другого мира. Почему мне так неприятно вспоминать о том периоде моей жизни, когда я получала профессию, и почему я об этом не хочу ни с кем говорить, и все окружающие знают, что это для меня неприятная тема. 
   Я не рассказывала ему ничего кроме обрывков, случайно сказанных слов - сама ведь спрашивала его о том, осталась ли у него в том мире семья, но не рассказала, почему сама жила с подругой и её мужем, а не со своей семьёй, например. Или о том, почему связалась с козлом Вадиком и почему попала от подобного человека в подобную зависимость, почему этот дом - теперь моё единственное жильё.
   Почему никто из родственников не отговорил меня от того, чтобы связать свою жизнь с человеком, знакомство с которым началось с того, что он пьный приставал ко мне в гостях у своего нового коллеги. И вообще, где во всей этой ситуации были - и прямо сейчас есть - мои близкие люди, моя семья, и почему их сейчас даже и близко нет рядом, чтобы помочь мне и поддержать. 
   Почему я не собрала сумки и не ушла жить к маме, например, как всякая приличная разведёнка, а продолжаю цепляться за этот чёртов дом, который Вадим даже с боем отдавать не намерен. Почему никто кроме Кати и Сергея моей жизнью за эти две недели даже не поинтересовался, если не считать одного дежурного звонка. 
   Он ни разу не спросил, с чем имеет дело сам. В новом для себя мире, где от девушки, которая ничего толком о себе не рассказала, практически полностью зависит его жизнь.
   Вот и сейчас он просто молча продолжал смотреть на меня. 
   Поэтому я так же молча кивнула. 
   Но тут мне пришла в голову другая мысль и я озвучила её прежде, чем успела додумать до конца:
   - Но если ты не можешь спать, ты не думал, что может быть ты не можешь есть по той самой же причине? 
   - В каком смысле?.. Ты имеешь ввиду, что это тоже что-то... психическое? - с сомнением уточнил Мирш.
   - Ты вроде говорил, что непонятно было, почему с тобой происходит эта фигня насчёт еды.
   - Да, я говорил... Физически со мной всё более или менее нормально, ну, в том смысле, что я ни от чего конкретного не умираю вот прямо сейчас, - медленно сказал он. - Но насчёт моего морального состояния никто действительно не беспокоился. Так что я просто не знаю, но такое, наверное, возможно. Это может быть причиной, чисто теоретически...
   - Если это возможно и может быть причиной, значит, теоретически, в твоих силах это исправить, - осторожно предположила я.
   - Значит, получается, что теоретически - возможно, да, - так же осторожно согласился мужчина.
   - Значит, если ты не будешь отчаиваться, то всё можно наладить. Теоретически. Я даже отдалённо представить себе не могу, что ты чувствуешь, что думаешь в такой ситуации - когда ты физически зависишь от чего-то, а оно взяло и закончилось... Но если у тебя просто будет больше времени, я думаю, ты сможешь с этим справиться. 
   Мирш сел рядом со мной в постели и подтянул ноги к груди, обхватил их руками и положил голову щекой на колени. Этот простой жест внезапно сделал его... моложе. Гораздо моложе, как на его старых снимках.
   - Может быть, это не со мной что-то сделали, - сказал он задумчиво. - Может быть, это со мной сделал я сам... Мне даже не приходила в голову такая мысль, и мне нужно это обдумать.
   Я потянулась и похлопала его по спине.
   - Давай ты подумаешь об этом чуть позже, потому что прямо сейчас нам надо заняться другим важным делом.
  
  
  
  
  
  

19

  
   Конечно, "прямо сейчас" не означало в буквальном смысле, что я немытая и нечесаная сразу же прыгну в машину и Мишу загоню туда же и в таком же виде. Ведь тем самым вышеупомянутым "важным делом" на данный момент была закупка в гипермаркете провианта для испытаний на Мишином несчастном организме - но прежде чем ехать в гипер, предстояло не только привести себя (и его) в товарный вид, но и составить планы - и закупок в частности, и дальнейших действий вообще, в принципе.
   Об этом я и думала принимая душ, обсушиваясь и переодеваясь в чистое. Ссадины мои, кстати, за ночь уже полностью покрылись защитной коркой, а вот синяки стали выглядеть ещё хуже прежнего, постепенно превращаясь в "желтяки" и прочие неприятные оттенки. 
   Хорошо, что Миршаэль меня не видит, а то в таком дурном настроении он вполне мог бы пойти искать тех самых гопников, которые оставили на мне эти замечательные следы... Ведь когда он обрабатывал мои ссадины, таких ужасных синяков на мне ещё не было.
   Но хватит о грустном, делами надо заниматься, а не ерундой.
   Для начала, я ещё раз изучила список продуктов с холодильника - тот самый, куда мы вписывали, что принял и что отверг придирчивый Мишин организм. Действительно, как Миша и обратил моё внимание (когда пил молочный коктейль в ресторане) - организм его в основном благосклонно принимал жидкости, а с твёрдыми продуктами ему пока ещё ни разу не повезло. 
   Ну и поскольку попаданцу удалось так хитро обвести меня вокруг пальца, что я думала, будто бы еды у него своей ещё хватает, то в основном я предлагала ему пробовать то же, что ела в это время сама. 
   То есть, не предпринимала каких-то особо осмысленных попыток перепробовать разные группы продуктов, например. И поскольку этот его мерзкий инопланетный концентрат был-был, да весь и вышел...
   Короче, пришла пора подойти к поиску подходящих продуктов с какой-никакой, но методичностью. 
   И мы с попаданцем сели в кухне писать другой список - по методу перебора, что обязательно нужно на нём попробовать. Точнее, список писала я, и вслух рассуждала тоже я, а попаданец сидел за столом и то ли внимательно слушал, то ли делал вид и думал в это время о чём-то своём. Рассуждения я начала примерно с того, что раз уж просто обычная еда не зашла ему вообще ни разу, то тратить на неё и время и деньги смысла нам нет, сконцентрируемся мы сразу же на жидких продуктах. 
   Манная каша на молоке не задержалась? 
   Хорошо, но ведь молочный коктейль-то обратно не запросился - значит, дело было не в молоке. А если дело было не в молоке, то молочные продукты нужно проверить - можно и йогурт жидкий попробовать, и жирные сливки, и ту штуку, которую Катя называла, как бишь её? Какая-то детская каша, в которой нет крупы, забыла, на полке увижу - вспомню. 
   Что дальше? Не получилось с детским питанием? Ладно, но есть ведь ещё спортивное, какой-нибудь протеиновый порошок, который можно развести водой и попробовать выпить. 
   Протеин это по-русски белок, а на белке организм вполне может функционировать, есть даже специальные высокобелковые диеты, когда человек не ест углеводы и нормально себя чувствует. Хотя, кисель и суп из пакета зашли Мише нормально - да, это не особо питательные продукты, но как минимум, в них есть углеводы и надо купить их ещё. 
   А как максимум - попробовать закрепить успех и сварить дома и собственный кисель, и собственный бульон. Супы из пакета теперь вообще на основе пальмового жира делают, но эту дрянь Мишин организм решил почему-то не отвергать, может быть, и бульон из курицы ему подойдет.
   Короче говоря, список постепенно удлинялся. Осталось еще подобрать источник клетчатки, который можно испытать на Мише... Ну, где там клетчатка содержится, я как-то вообще внимания не обращала, поэтому пришлось тупо загуглить список продуктов, в которых она есть. Всяческую крупу он точно есть не сможет, от манки вон его как вывернуло... Да и овощи с фруктами тоже, надо полагать... 
   И вот, внезапно, в этом списке есть шиповник! В жизни бы даже не вспомнила про этот продукт, если бы не прочитала где-то его название. А он ещё и в порошке бывает, а вот ещё пишут, что он к тому же и достаточно калорийный - 100 калорий на 100 грамм...
   Ну, поскольку свои поиски я тоже более-менее озвучивала вслух, то при слове "шиповник" Миша вышел из своей задумчивости и пожелал узнать, чем это таким я собираюсь его травить. Пришлось объяснить, что это такая фигня, которая на шипастых кустах в лесу растет. Миша только хмыкнул. Объяснение, конечно, так себе. Мало ли какая фигня растет в лесу на шипастых кустах? А от крыжовника это всё чем отличается, если и то, и другое - и на кустах, и шипастое?
   Такого коварного вопроса я не ожидала, и даже не сразу нашлась, как объяснить, чем один вид растений отличается от другого. Но в итоге собралась с мыслями и объяснила, что шиповник растёт в лесу, а крыжовник - на даче! 
   Мирш подпёр голову кулаком и задал внезапно ещё более коварный вопрос:
   - А ты сама-то поесть когда собираешься?
   Я ещё от крыжовника с шиповником не отошла, поэтому просто слегка зависла и только хлопнула на капитан-лейтенанта глазами.
   - Я бы подумал, что ты просто увлеклась и забыла, но у тебя от обсуждения разной еды сейчас слюна начнёт на стол капать, - заметил мой мерзкий попаданец, после чего поднялся из-за стола и как ни в чем не бывало пошёл рыться по кухонным ящикам. Где стоят сковородка, масло и яйца он уже прекрасно знал. - Кстати, надо ещё яиц купить, у тебя последние четыре штуки остались.
   Слюна у меня начнёт на стол капать, ну это ж надо!
   - И как тебя только дома терпели, с таким характером? - не утерпела я.
   - Ты знаешь, с очень большим трудом, но терпели, - проникновенно ответил мужчина, разбивая яйца о бортик глубокой сковороды. - К тому же, у моего характера есть и неоспоримые плюсы. Ты же заметила уже, наверное, что я заботливый, ответственный и прекрасно готовлю, даже когда ничего не пробую?
   - Ты ещё скажи, что скромный, - фыркнула я. 
   - Да, безусловно и это качество тоже можно добавить в список моих достоинств, спасибо, что напомнила, - совершенно серьёзным тоном согласился Мирш. 
   Глядя на его затылок было непонятно, то ли он надо мной издевается, то ли... Нет, конечно же издевается, какие тут могут быть сомнения?
   - И в каком же это, интересно узнать, месте ты ответственный? - не удержалась я.
   - Ну, как же. Я ведь взял на себя ответственность защищать тебя? И эта ответственность в итоге пересилила во мне все остальные соображения. Даже, собственно, желание сбежать от этой ответственности.
   Тут уж он обернулся, чтобы я увидела, как в глазах у него блестят искры смеха. Я не выдержала и рассмеялась тоже.
   - Если честно, то у меня просто совести не хватает есть одной, пока ты голодный, - призналась я.
   Яичница со сковородки перекочевала на тарелку, а тарелка - на стол рядом со мной. Мирш налил себе воды в стакан и оперся о край кухонной столешницы возле раковины.
   - А мне как-то должно стать лучше на душе от того, что ты тоже не ешь? Или что ещё должно произойти, пока ты голодаешь из солидарности? - спросил он поверх края стакана, отпив чуть ли не половину одним большим глотком.
   - Слушай, мы же не всегда себя рационально ведём, уж ты-то сам тому яркое доказательство! - возмутилась я.
   - Ну да, - согласился он и залпом осушил остатки воды в стакане. - Но кто-то же из нас двоих должен вести себя рационально? Тебе это сделать сейчас всяко проще, чем мне. Так что давай, ешь спокойно, а я пока тебя там подожду. 
  

* * *

   Пока мы спали, на улице уже прошёл дождь и теперь погода была пасмурная, солнце ещё не село, но спряталось за плотным слоем низких облаков, местами переходящих в дождевые тучи - и Мирш, видимо, решил, что при таком раскладе заката можно и не ждать. 
   Поэтому, когда я наконец-то справилась с яичницей, то в комнате его не нашла, а увидела стоящим за окном на веранде. 
   Было достаточно промозгло, качались верхушки сосен под порывами холодного ветра, кусты отряхивали ветви от тяжёлых капель. Мужчина стоял возле перил, положив на них ладони и уже привычным движением пальцев поглаживая влажное дерево. Поверх толстовки он надел куртку, купленную в первый наш совместный визит в магазин, и поднял капюшон - то ли от ветра, то ли (на всякий случай) от невидимого нам солнца.
   - Ну что, собралась? - спросил он не оборачиваясь.
   Вот что за несправедливость, он ко мне может подкрадываться совершенно незамеченным, а я к нему подойти так же тихо - не могу!
   - А ты обгореть не боишься? - задала я встречный вопрос.
   Мирш обернулся и оказалось, что в зубах у него прикушена травинка. То есть он даже успел походить по участку, а не просто стоял тут на одном месте.
   - Нет, я тут погулял немного, - подтвердил он мою догадку. - Руки прячу в карманы, а лицу под капюшоном вроде нормально. Может, прогуляемся, пока солнце не село?
   - Ты знаешь, после наших последних двух "прогуляемся" мне как-то вообще не хочется за ворота выходить, честно говоря.
   - Думаешь, снаружи кто-то следит, когда мы выходим?
   - Почему ты так решил?
   Он пожал плечами.
   - Слышал через дверь, как вы разговаривали в кухне. 
   - Слышал или подслушивал? - спросила я прямо.
   Он пожевал травинку, потом вынул изо рта и повертел в пальцах.
   - Давай скажу так... Я не слушаю никакие разговоры специально. Но у меня более острый слух, чем у вас, ввиду некоторых моих физических особенностей. И это не только один слух. Это как бы... Ну, побочное действие, что ли - для тех качеств, которые хотели получить, создавая мою линию. Я с этим ничего не могу сделать, у меня в принципе несколько более острые чувства, чем у стандартных людей, так скажем. 
   Я вздохнула и подошла встать рядом с ним, чтобы тоже можно было опираться на перила. Ну, хорошо хоть он об этом вообще сказал, а то мог бы не упоминать и слушал бы себе спокойно мои разговоры - даже те, которые, возможно, не предназначены лично для него. 
   Если я когда-нибудь решу обсудить его у него же за спиной, то лучше это всё-таки делать так, чтобы он не слышал данное обсуждение. Безусловно, я не собиралась кому-то рассказывать о том, откуда он взялся и кто такой на самом деле, но если абстрагироваться от этих фактов и в общении с подругой перемыть ему кости просто как мужику с его мужицкими повадками, например - этого же никто не отменял?
   - Ты знаешь, когда я в первый раз услышала от тебя объяснения про твою "линию" и что кто-то "создает" людей, мне было это ужасно дико слышать. А теперь... 
   - А теперь?
   - Просто дико. Без "ужасно".
   - Я тебе кажусь очень странным, - это было сказано не как вопрос, а как утверждение. - Но это просто физиология. Как другой цвет кожи, или волос, например. 
   Другой цвет кожи или волос, например, не подразумевает, что у тебя куча железяк внутри, а то и вовсе компьютер к мозгам подключён. Нет, к такому я, пожалуй, никогда не смогу привыкнуть. 
   Но вслух этого говорить не буду - ему видимо чем-то это важно, в какой степени странности я его оцениваю, раз уж эта тема поднимается уже второй раз за одно утро. Или за один день? Ну, в общем, за один период бодрствования, не важно, на какой период суток это бодрствование уж пришлось.
   Поэтому я ответила на вопрос от предыдущей темы, с которой мы начали уходить куда-то в дебри степей, где на вольном выпасе гуляет старушка шизофрения (не могу же я каждый божий день просить его включить что-то в его инопланетном планшете, чтобы напомнить себе, что я в своём уме - а подобные разговоры как раз и вызывают во мне подобное желание).
   - Я не знаю, следит ли кто-то за домом или нет, но совпадение действительно какое-то странное, в этом Катя совершенно права. Я годами ходила через этот переход, и по ночам в том числе, и никто никогда на меня даже не смотрел косо. 
   - Думаю, этот человек вполне способен на подобный поступок, - тихо сказал Мирш. - Во всяком случае, то, что я видел из его поведения, не противоречит подобному выводу.
   Ну, уж если даже попаданец так считает... Только я одна здесь птица наивняк, желающая видеть хорошее в людях. Ну, оно и не удивительно, ведь если хорошего в моём бывшем муже кот наплакал, это ведь ставит ребром вопрос о том, как я с ним связалась и чем в этот момент думала. Хорошо, всё-таки, что этот вопрос мне никто не задаёт вслух.
   Поёжилась под очередным холодным порывом ветра.
   - Ладно, поехали уже в магазин, чего тут стоять? Простудишься ещё.
   - Не простужусь, - задумчиво сказал мужчина, отлепляясь от перил и направляясь в сторону гаражных ворот. - Я же всё время говорю: у меня иммунитет хороший. А ты возьми с собой ещё одни ключи от дома, пожалуйста.
   - Зачем тебе? - удивилась я.
   - Хочу кое-что проверить на обратном пути. Тебе же не сложно их взять?

* * *

   Второй наш визит в гипермаркет не стал для нас менее "фурористым", если так можно выразиться. 
   Во-первых, это был уже другой гипермаркет - не круглосуточный за МКАДом, а местный, так сказать, "обычный" - куда съезжается вся ближайшая (и даже не очень) округа. Но это он для меня обычный, этот магазин, а для кого-то ничего обычного в огромной площади и ряда из без малого сотни касс нет даже и близко. 
   Когда мы заехали на парковку, Мирш уже начал подозревать, что его ждёт что-то интересное - ведь такого количества машин в одном месте ему пока не доводилось видеть. А когда мы прошли через стеклянные двери внутрь корпуса гипермаркета, он окинул взглядом уходящую вдаль линию касс и я увидела, как глаза у него заблестели, то уже моя очередь была начинать что-то подозревать. 
   Не прошло и десяти минут, как подозрения мои перешли в твёрдую уверенность, что я пустила козла в огород. Если я чувствую себя в толпе неуютно и стараюсь её всячески избегать, то Мирш попал туда, где ему было легко и спокойно. Может быть, он и в ресторане так же себя чувствовал, но тогда я сама слишком нервничала и не замечала, а сейчас прекрасно видела, что быть посреди кучи народу вокруг - пусть даже в непривычной для него одежде - это его стихия. 
   К тому же, проталкиваясь среди вечерней толпы нацелившихся на покупки людей, Мирш мог вдоволь вертеть башкой во все стороны разом и не выглядеть при этом странно: все вокруг что-то рассматривали, трогали, искали. И мы среди других покупателей не выделялись совершенно ничем. 
   Пока я не заметила, что изучает Мирш в этот раз не товары - он изучал тех, кто за этими самыми товарами пришли. Заметила я это совершенно случайно, надо сказать, потому что сама искала вещи из своего списка и сначала больше смотрела на полки и на свою бумажку, чем на толкающего рядом со мной тележку с товарами мужчину или, тем более, на окружающих. Но что-то меня то ли отвлекло от магазинных полок, то ли привлекло в Мише, но я обратила на него внимание и стала смотреть за ним, а не за своим списком.
   А он тем временем смотрел на людей.
   Нет, конечно же он не пялился в открытую, не привлекал внимания окружающих беспардонным интересом. Но он впитывал в себя каждый образ, провожал глазами и мужчин, и женщин, и особенно детей. 
   При том что он, видимо, специально старался сохранять нейтральное выражение лица, отпечаток удивления ему всё равно скрыть не удавалось. Точнее, даже не так - не удивления. Это неверное слово в данной ситуации. Ведь мы удивляемся, когда видим что-то неожиданное. А он - он видел что-то чудесное, что-то невероятное, словно бы сошедшее внезапно со страниц и экранов, как целая рота сказочных единорогов, причём на каждом из них - по не менее сказочной принцессе на спине. 
   И я вдруг поняла, что такого удивительного он внезапно увидел.
   Наших детей.
   Вот мужчина - с крошечным сыном, только начавшим держать головку; мужчина держит ребёнка на одной руке, крепко прижимая своё маленькое сокровище к груди, пока свободной рукой берет с полок вещи и кладёт к себе в корзину. 
   Вот женщина - настойчиво держит за руку маленькую дочку, чтобы та не убежала в толпе, пока ещё один ребёнок постарше сидит у неё в тележке, болтая просунутыми  сквозь прутья ногами.
   Вот младенец, в коляске возле стойки с макаронами, и молодая пара рядом выбирает спагетти.
   Вот дети постарше носятся между рядов, делают круг за кругом, пока родители отвлеклись или просто устали за ними следить.
   Вот брат с сестрой школьного возраста, проходят мимо нас и мальчик исподволь дёргает девочку, пока родители не видят - то за одежду, то за волосы - а девочка теряет терпение и начинает громко жаловаться маме.
   Каждую сценку я замечала, прослеживая Мишин взгляд. И каждый раз в его глазах было это выражение - отражение роты сказочных единорогов и принцесс. Я не отвлекала его, не задавала вопросов. Мы проходили из конца в конец - и по магазину, и по списку, а он всё смотрел и смотрел на людей, как будто не мог поверить своим глазам. 
   Может, он никогда не видел детей? Иначе откуда бы такая реакция?
   Он, конечно же, знал об их существовании - это как минимум, ведь мы же смотрели с ним фильмы, в которых было полно детей. Но он знал, что на экране выдумка, а не хроника реальных событий. В фильмах показывали много чего, что не соответствует существующей реальности - и фоны, и персонажи нарисованные художниками, всякие там спецэффекты, созданные с помощью компьютера. Может быть, он и наличие детей на экране относил к тому же - к изображению фантазий?
   Может быть, на родине он тоже знал, что дети в принципе существуют где-то, но никогда не видел их сам, вживую? 
   Похоже на правду. Иначе реакция была бы совсем иной. 
   Если его вырастили так, что он никогда не видел ни одного ребёнка... Либо они все там находились в изоляции до определённого момента, либо физически это был настолько короткий период, что он просто не помнит - ни себя, ни других? Каково это - помнить себя сразу уже во взрослом теле? И как выглядит его мир, если такая простая, обыденная, незаметная и незаменимая часть жизни общества выглядит для него... вот так?
   Мир, в котором нет детей, нет им места. 
   Он сказал мне, что из своих двадцати шести лет летает уже шестнадцать, и это у них большой срок. Это и большая редкость, и большое везение. Как выглядит мир, где физическая зрелось достигается не за двадцать лет, а за четверть от этого срока? 
   Наши далёкие предки не доживали даже и до тридцати лет, они умирали практически детьми по нашим теперяшним меркам. Наши - или не наши, но это не важно - далёкие потомки умирают взрослыми, но только потому, что нажали кнопку перемотки на своём волшебном пульте. Мир, в котором люди уже появляются физически взрослыми, потому что у людей нет времени на детство...
   Если ему биологически двадцать шесть лет, но он пропустил и детство, и взросление, и - возможно? - даже подростковый возраст, то сколько же ему лет на самом деле ? Меньше... или больше? Пережитый опыт делает нас теми, кто мы есть - делает нас более зрелыми, более "взрослыми" по сравнению с другими людьми, родившимися в тот же год, но не имевшими аналогичного опыта. 
   Даже по тем обрывкам информации, что я знаю о нём - уже ясно, что он пережил много чего такого, что должно было бы сделать его гораздо более зрелым по сравнению со средним человеком из моего мира. Да, это если не брать в расчет людей, переживших реально ужасные вещи, например, как дети некоторых стран Африканского континента, которых крадут из семей, ломают, и превращают в вооружённых до зубов солдат.
   Но ведь мир, породивший капитан-лейтенанта Миршаэля ар-Даргана, давно уже оставил подобные ненужные сложности в далёком-далёком прошлом. Никого не нужно красть и ломать, они делают их на конвейере уже сразу готовыми, только коробку открой и достань.
   Они выращивают своих детей так же, как мы - своих кур-бройлеров.
   Выращивают их на убой.
   И от этой мысли стало невозможно избавиться с того момента, как она сформировалась у меня в мозгу.
   Я смотрела украдкой на Мирша. 
   Мирш смотрел на людей. 
   А люди... Люди смотрели в светлое будущее.

* * *

   Как бы ни закончилась эта история, она не сможет закончиться хуже, чем сложилась бы его жизнь в его собственном мире. К этой простой мысли я пришла, пока тележка в гипермаркете медленно, но верно наполнялась продуктами.
   Что бы ужасного ни произошло вследствии нашего с ним общения - это не может закончиться для него ни смертью, ни увечьями, ни любыми другими физическими травмами. Да, невозможность питаться это прямая угроза жизни, но её создала не я, она появилась не здесь - эту угрозу он принёс с собой, из своего мира. 
   А человек, никогда не видевший в своей жизни детей своего же собственного вида, да к тому же ещё и попавший в параллельную вселенную, все остальные потрясения сможет уж как-нибудь пережить. 
   Прежде, чем мы отправились на кассу, Мирш подошёл и тихо, но настойчиво попросил меня найти и купить ему алкоголь. 
   - Не обязательно крепкий, - сказал он. - На пустой желудок, в принципе, подойдёт любой слабый.
   - Тебе зачем, опять хочешь нажраться и буянить?
   - Нет, ни тем, ни другим я заниматься не планирую. Но я думаю, что с алкоголем мне проще будет рассказывать. Рассказать тебе о себе.
   Я вздохнула, но повернула тележку в сторону отдела с алкоголем.
  
  
  
  
  
  

20

  
   По дороге домой ничто, как говорится, не предвещало - я оплатила покупки, Мирш загрузил их в машину и после этого мы, в принципе, больше не разговаривали. Очередной светофор мигал красными цифрами, считая секунды до нуля. 
   И тут вдруг - как снег среди ясного неба. То есть гром. То есть, чёрт знает, что такое.
   - Мне нужно, чтобы ты остановила машину за пару кварталов до дома, я выйду. И ключи от дома дай мне, пожалуйста. 
   Это прозвучало так внезапно и таким будничным тоном, что я мигнула и скосила глаза на раскомандовавшегося пассажира. 
   - Это зачем ещё?
   - Я хочу проверить, следует ли за тобой кто-то или нет. Когда я выйду, сделаешь круг и проедешь ещё раз через этот же перекрёсток, потом можешь ехать домой. 
   Светофор мигнул в последний раз и переключился на зелёный. За пару кварталов? Не так уж много времени осталось, чтобы решить, подчиняться моему попаданцу или нет. Собственно, поэтому он и выдал мне указание внезапно, чтобы не было времени с ним об этом поспорить. Уже темно, и это центр города, здесь мы ходили пешком - но внезапно оставить его одного?
   - Я точно знаю, где твой дом и я точно знаю, что делаю, - уверил меня Миша как обычно ещё прежде, чем я успела что-нибудь сказать против. Тут уж кто не успел, тот опоздал: либо я его успеваю перебить и заговорить так, что он сдастся, либо он успевает меня заткнуть каким-нибудь железобетонным доводом. - И если ты хочешь со мной поспорить, то представь, что рано или поздно мне всё равно понадобится ходить по вашим улицам. Чем раньше я начну делать это без сопровождения, тем мне самому будет комфортнее. А комфортнее мне начать это делать прямо сейчас.
   Можно было бы начать с ним спорить, конечно, но... В данном случае довод действительно железобетонный. Какая, в сущности, разница - сейчас его выпустить или потом? Ну, технически разница была бы в том, что я бы поводила его сначала по округе, чтобы он изучил хотя бы ближайшие улицы... А с другой стороны, мимо перехода под "железкой" он всё равно никак не пройдёт, "железка" же город пополам делит, а переход под ней только один. Ну и за переходом он с обоих сторон тоже уже был. Не заблудится поди.
   Я меланхолично пожала плечами и сообщила ему, что ключи лежат в бардачке, а я приторможу вон у той автобусной остановки. 
   Мирш кивнул и улыбнулся мне, забирая ту самую связку ключей, которую всего каких-то пару недель назад отобрал у Вадима. Когда я притормозила, он выскользнул из машины и резво захлопнул за собой дверь. Уже через секунду позади меня нацелился подъехать полный автобус, а когда я освободила место и перестроилась, то в зеркале заднего вида мужчину уже не было видно у остановки.
   Вот что он за человек такой, а? Поганец он, а не попаданец! 
   И да, я сделала круг вокруг четырёх или пяти кварталов, чтобы проехать мимо той же самой остановки - как мне и сказали сделать - но свой высаженный десант опять не увидела. Куда он девается с таким ростом вообще? Он же должен из толпы торчать на пол-головы как минимум, не так уж много вокруг рослых мужиков.
   Припарковаться было совершенно негде, даже притормозить как в предыдущий раз невозможно - автобусы стоят один за одним. Пришлось поехать домой. Тоже как мне наказали сделать.
   Поганец-попаданец, так теперь и буду его называть.
   Загнав машину внутрь дома, опустив ворота и заглушив двигатель я ещё долго сидела за рулём и думала, чего я в данный момент боюсь больше - что он заблудится или с ним что-то ещё случится, или что он придёт и скажет, что за домом действительно следят.
   Сидя в тишине и в темноте, нарушаемой только мигающей лампочкой иммобилайзера автомобиля, я не знала, который сейчас час и могла не думать о том, сколько прошло времени с момента моего возвращения. Могла прикрыть глаза и представить, что сейчас вечер той самой пятницы, когда рабочие копали яму, и что ничего они в ней не откопали, никаких "гробов", никаких попаданцев и никаких лишних проблем на мою голову, задницу и прочие не менее нужные части тела... 
   Мне почти уже удалось это сделать, когда в гараже загорелся ослепительно яркий после темноты свет и знакомый мужской голос спросил удивлённо:
   - Ты что там, заснула что ли?

* * *

   Похоже, что я правда задремала сидя в машине, потому что пролетевшее в Мишино отсутствие время не казалось мне таким уж долгим - а отсутствовал он, в итоге, почти два часа.
   - У меня есть для тебя две новости, - сказал попаданец после того, как помог мне вынуть пакеты из машины и растолкать по холодильнику всё, что должно было в нём быть растолкано. 
   Он разулся и снял куртку, но по-прежнему был в джинсах и толстовке. Я поставила греться чайник и стащила через голову свитер, в котором ездила в магазин, оставшись в футболке. Мне в свитере было жарко, а он, видимо, успел замёрзнуть на улице не смотря на свою куртку.
   - Сейчас ты спросишь меня, с какой начать, с хорошей или с плохой?
   - Ну, если бы был такой вариант, то я бы его сразу и озвучил, - пожал плечами Мирш и полез в шкаф за чашкой.
   Вариант, что обе новости внезапно окажутся плохими мне так-то сразу в голову не пришёл... Лучше мне, наверное, присесть на всякий случай. И помнить, что всё-таки Миша благополучно и сам вернулся домой, а это хорошая новость, хоть она в списке его новостей и не значится.
   - За домом кто-то действительно следит? 
   - Да. Мне казалось, что я вижу похожие модели машин, но сказать точно я не мог не увидев полностью их номера. В потоке мне не удавалось это сделать. К тому же, это могло быть просто совпадение. Поэтому я и попросил тебя сделать круг и вернуться ещё раз.
   - И?..
   - И за тобой проехал по кругу один и тот же автомобиль. Можно, конечно, предположить, что ему нужно было сделать тот же круг, что и тебе, но это достаточно натянутое объяснение.
   Да, это объяснение было бы примерно такое же натянутое, как сова на глобусе. И как бы мне ни хотелось в данном случае натянуть эту метафорическую сову на этот метафорический глобус, она на него явно не налезет. Никак. Замечательно, что я могу сказать. 
   - А вторая новость?
   - Вторая новость в том, что они следят не только за твоей машиной, но и за домом. Причём они выбрали такую точку, которая из окон не особо видна, но им оттуда вполне видно твои ворота и там стоит та же машина, что делала за тобой круг. То есть когда мы выходили тогда на улицу, кто-то действительно предупредил твоего мужа.
   - Бывшего, я бы попросила! Бывшего мужа, - повторила я ещё раз, для верности. Больше чтобы уговорить себя, а не Мишу. Муж-то пока бывший только на словах, документы о разводе до сих пор ведь не подписаны. 
   Час от часу не легче, ну что ему надо-то от меня, этому гаду? Это же он решил уйти - когда я узнала об измене, он не стал отрицать, наоборот, обвинил в своём собственном поведении меня и устроил такой скандал, что мне ничего другого не оставалось, как собрать его вещи и отправить их в офис. И поменять замки в тот же день, пока он не объявился меня саму выгонять.
   Чайник закипел и щёлкнул, отключаясь. Я поднялась из-за стола, огляделась по сторонам. Только секунду назад знала, что мне что-то нужно сделать, а как только начала двигаться - сразу же забыла, зачем. 
   Ах, да...
   - Мне нужно позвонить. Я... Я поговорю и вернусь.
   Нашла телефон - он был в кармане куртки, с тех пор, как расплачивалась на кассе в магазине. Но вместо того, чтобы звонить, я накинула куртку поверх футболки и вышла во двор, пошла в сторону беседки, глотая влажный весенний воздух. Опять капал дождь и я забилась под крышу, села на край скамейки у мангала. 
   Телефон лежал в руках и то светился в темноте, когда я поднимала ладонь, то опять гас, когда режим энергосбережения отключал экран потому, что никаких действий с ним не происходило.
   Зачем ему это? Ну, Вадиму. Зачем? Приставить кого-то - то ли из своей охраны, то ли нанял отдельно, кто его знает - чтобы следовать за мной, смотреть, когда я уйду из дома... Что ему нужно от меня? 
   Почему он так хочет, чтобы меня в доме не было? 
   Ведь если дело просто в том, что ему нужен сам по себе дом, он мог бы просто подождать, чем дело кончится между нашими адвокатами. Ему же есть где жить, он сейчас действительно совершенно не бедный человек. В конце концов, я могу проиграть борьбу за эту собственность, хоть я здесь и зарегистрирована как в единственном жилье, но такой шанс существует. 
   А если эту борьбу проиграет Вадим, то он мог бы просто купить у меня этот дом, я не знаю, или обменять его на какое-то другое жильё, которое он бы мне отдал. Он мне квартиру, а я ему - дом, например. 
   Я же не держусь за это жильё потому, что мне нужен именно этот конкретный дом и больше я не хочу нигде жить. Я держусь за это жильё по той простой причине, что любого другого жилья у меня в данный момент нет, а без дома я бы уж обошлась как-нибудь. И Вадим об этом знает прекрасно.
   Но он ведёт себя как гангстер средней руки и пытается запугать меня угрозами, чтобы я просто отказалась от своих притязаний и ушла в белый свет, как говорится. К друзьям или на съемную квартиру, без разницы. Хотя мы оба понимаем, что я этого делать не буду. 
   Да, такой вариант как съёмная квартира существует, как последняя крайность - не под мостом же мне жить, в самом деле - но уйти и обходиться без своего собственного жилья после того, как оно у меня уже было, я не собираюсь. Там более из-за какого-то бессовестного мужика и его хотелок.
   Но он пригрозил, что со мной что-то случится - и вот что-то действительно случилось... 
   Скорее всего, это не совпадение, как Катя и боялась. Ведь если бы сумку украли, то украли бы и паспорт... А дать его в руки другой какой-то женщине и подделать подпись не так уж и сложно... 
   Безусловно, я ничего не смогу доказать, и если попытаюсь обратиться в полицию, то там меня никто и слушать не станет. Скорее всего, даже заявление принимать откажутся, а если даже примут, то ничего не будут делать и придумают какую-то отписку, чтобы не приставала. Но если эта связь существует в реальном мире, а не в нашем с Катей воображении, то дела мои хуже, чем мы могли предположить... А вот зачем вот это всё вообще делать, ввязываться в такие дела? Вот чего я никак не могу понять.
   Он что, не может подождать эти несколько месяцев, пока будет идти суд? Ему так срочно нужен этот дом? Или ему действительно нужно что-то, что в этом доме находится? Но если и за мной и за домом следят... Вадиму же меньше недели потребовалось для того, чтобы выяснить, какая фирма мне меняла замки в дверях и получить дубликаты ключей от этих вот новых замков. У него был ключ. 
   Может быть даже и сейчас есть, вообще даже не факт, что та отобранная Мишей связка у него одна. 
   Короче, имея доступ в дом и зная, когда я отсутствую, он мог совершенно спокойно забрать отсюда всё, что только ему нужно. Если предположить, что здесь, в доме, спрятаны какие-то очень нужные ему предметы - будь это деньги, документы или прочие драгоценности и тайные сокровища, не важно - то он мог их спокойно забрать. Но Вадима никак не отпускает, он становится всё более настойчив - если это состояние вообще можно сравнивать с настойчивостью у нормальных-то людей, конечно же.
   Значит, ему что-то надо. И это не вещь, которую можно унести.
    Может быть, тут какой-то сейф в стену замурован? Или под полом тайная комната, как в кино... И он боится, что я это место внезапно обнаружу? 
   Сундук с сокровищами найду, ага. Даже два. 
   Ну нет, это же всё бред какой-то! Господи, за что мне это всё?
   Попаданцы из другого мира - вообще-то тоже бред полнейший, но мне вот одного послала Судьба за какие-то прегрешения... Так что и сундук с Вадиковыми сокровищами со стопроцентной вероятностью тоже исключать нельзя...
   Боже, либо у меня сейчас бошка треснет напополам, либо я превращусь в сосульку!
   Так ни до чего умного и не додумалась, но придётся всё равно позвонить Сергею и рассказать наши обе новости: и плохую, и ещё хуже...

* * *

   - Я уже думал, ты там всю ночь просидишь, - встретил меня ещё по дороге к кухне Мишин голос. 
   Слышал, видимо, что дверь входная хлопнула.
   - Нет, чтобы сидеть там всю ночь мне нужны огонь и сосиски, - ответила я, подходя к холодильнику и распахивая двери настежь в поисках чего-нибудь, что может утолить мою тоску. 
   Опять что ли начать мороженое потреблять банками? Нет, надо что-то нормальное поесть, а то кроме яичницы, которую в меня Мирш впихнул, я ничего другого за сутки так и не поела. Да и попаданец у меня ещё не кормлен, если на то пошло...
   - Я, кстати, перекусил, пока тебя не было. Спасибо тебе огромное за продукты.
   Ну вот, даже попаданец уже покормился чем-то, одна я осталась, как дура. А ведь он мне достаточно ехидно запретил голодать. 
   - А что ты, кстати, поел? - решила уточнить я, не отрываясь от холодильника.
   - Заварил себе суп из пакета. Точнее, я не один пакет заварил, конечно, а несколько. Ну и киселя ещё сверху выпил.
   - Ну и как?
   - Пока нормально, хотя скоро опять есть захочется, я подозреваю.
   - Как ты вообще это терпишь, я не понимаю, - пробормотала я, захлопывая холодильник и открывая шкаф. - Ты же сколько не ел уже ничего, часов тридцать?
   - На самом деле, ничего страшного не происходит, если не есть сутки. Наши дикие предки примерно так и питались, скорее всего, потому что чувство голода быстро проходит и сил меньше не становится. Вот если не есть дольше - тогда да, тогда уже плохо. А ещё хуже, когда ешь чаще, но не наедаешься. Тогда и сил нет, и настроение дурное, и думаешь всё время про еду...
   - Я тебе очень сочувствую, правда, - сказала я проникновенно, ставя сковородку-гриль на плиту и оглядываясь в поисках ножа, чтобы вскрыть вакуумную упаковку. - Но пока ты кушать не хочешь, я правильно поняла?
   - Пока да, у меня всё замечательно, можешь спокойно готовить себе еду, если ты про это, - так же проникновенно уверил меня мужчина. - Можем даже алкоголь открыть, если ты не против.
   - Да ради Бога. Алкоголь только сам будешь открывать, я покажу, как. А ты не боишься, что тебя развезёт с голодухи? На, вот, держи вино, а вот эта штука называется "штопор". Её нужно вкрутить в пробку и потянуть...
   - Я не буду столько пить, чтобы меня, как ты выражаешься, развезло, - заверил меня попаданец, ставя бутылку на стол и принимая в руки вышеупомянутый штопор. - Я просто хочу снять напряжение, а это самый простой способ.
   Пока он его рассматривал, я вернулась к приготовлениям своей еды: вскрыла пачку со стейком, помыла мясо под краном и начала было сушить бумажными салфетками, но потом опять отвлеклась, чтобы показать, как правильно вкручивать штопор в пробку - со вкручиванием у меня особых проблем нет (если не считать проблемой то, что пробка может разломиться пополам, потому что я не до конца его вкрутила и не заметила), а вот выдернуть пробку из бутылки для меня гораздо сложнее. Поэтому вино я пью обычно или в пакетах, или в компании.
   - Что это такое вообще? Не похоже на то, что давали в ресторане, - Миша понюхал запах из бутылки и наморщил нос. 
   - А это, друг мой иностранный, называется "вино полусухое"... В ресторане мы пили шампанское и другое вино, полусладкое.
   И вот пока разогревалась сковородка, пока я досушивала стейк и мазала его маслом с обеих сторон, пока он шипел на сковороде и покрывался аппетитными полосочками - рассказывала попаданцу, что такое вино, из чего его делают и с чем употребляют. 
   - Ладно, это я всё понял, а вот что ты сейчас готовишь? Об этом теперь поподробнее, - перебил он меня на полуслове.
   Ну да, какое уж тут бухло, когда есть мясо. Хоть он его и не пробовал никогда.
   Переложила мясо на тарелку и поставила на стол.
   У Мирша было такое выражение лица, как будто я принесла на тарелке бомбу, и она вот-вот взорвётся прямо ему в лицо. Я начала разрезать стейк на кусочки и из-под коричневого внешнего слоя потёк на тарелку розовый мясной сок.
   - Ты правда никогда не ел мяса?
   - Нет. Это слишком дорого, его очень мало, даже выращенного из ДНК животных, - он принюхался, наблюдая за мной: ноздри дрогнули, как у охотничьей собаки. - Можно я... попробую? 
   - А плохо станет?
   - А не станет. Я глотать его не буду.
   - Хитрый какой... Ну на, пробуй.
   Он принял в руки вилку с наколотым на неё кусочком мяса, который я сверху присыпала чуть-чуть солью. 
   Стейки я обожаю, и жарить их умею не хуже любого мужика - так, как люблю сама. А люблю я стадию обжарки medium rare: это когда снаружи мясо приготовлено тонким слоем, а внутри, в самой сердцевине, оно еще почти сырое - только крови уже нет, но мякоть всё ещё нежно розовая и полу-сырая. И чтобы дополнить  мясо обязательно посыпаю его солью, смешанной со специями, чтобы лучше раскрыть вкус и аромат.
   Кому-то такой способ употребления мяса кажется противным, потому что оно не прожарено насквозь. Ну а мне наоборот, противно есть прожаренное насквозь мясо, которое - как мне кажется - теряет весь сок и превращается в подошву. 
   Миршаэль повертел в руках вилку, рассматривая кусочек стейка со всех сторон, потом понюхал его так же тщательно, как рассматривал, и только потом аккуратно положил в рот.
   Ну и бомба там, видимо, всё-таки где-то разорвалась. Он замер с каменным выражением лица и глаза даже закрыл, только выступили челюстные мышцы под кожей. Зубы сжал, чтобы подавить рефлекс и не начать жевать, видимо.
   - Ты там живой вообще? - спросила я где-то через полминуты его ступора.
   Он кивнул, не открывая глаз и не расжимая зубов.
   - Долго так сидеть будешь?
   Ещё один кивок.
   Я пожала плечами и принялась есть своё мясо, пока не остыло. Ещё несколько минут прошло, прежде чем Миша очнулся от своего ступора - пока он сидел, только челюсть время от времени медленно двигалась когда он, видимо, переворачивал мясо во рту языком. Но в итоге он всё равно не выплюнул его просто так, а встал за салфеткой. Какой-то прямо сокральный процесс, он что, второй раз этот кусочек обсасывать собирается?
   - Ну, как? - спросила я его, отправляя очередной кусок мяса в рот.
   - Я себя так чувствую, как будто у меня только что был секс, - огорошил меня Мирш. - Причём очень, очень удачный секс. Я, наверное, опять что-то очень странное сказал, да?
   - Да нет, не особенно. То, что ты сейчас мне описал у нас называется "гастрономический оргазм". Поздравляю! Теперь он у тебя был. Представь себе на секундочку, что если эта ерунда с едой у тебя действительно в голове, и если ты с ней разберёшься, то подобные ощущения у тебя могут быть хоть каждый день, - я ткнула в его сторону вилкой с наколотым на неё последним кусочком мяса. - Да хоть два раза в день, пока не надоест.
   Ну или пока у меня деньги на мясо не закончатся, но это я не буду вслух говорить, а то он со своей ерундой так никогда и не разберётся - это если она у него и правда в голове, а не где-то ещё.
   - Сделаю-ка я себе, пожалуй, еще суп, - задумчиво сказал мужчина. - А то у меня так слюни текут, что я сейчас сам весь стол закапаю. 
   Ну вот, есть в мире справедливость, всё-таки.
   - Ты вино-то будешь пить? Раз уж открыли, жаль, если пропадёт.
   - Буду. Только сначала суп. 
   Суп и вино, осталось только добавить кино и домино. 
   Отличное будет сочетание, ничего не скажешь.
  

* * *

   Хотя Мирш вроде как и собирался выпить, чтобы что-то там мне рассказать про себя, но после супа, мяса и нового супа мы действительно сели смотреть кино.
   Я перебрала в голове список хороших (по моему личному мнению) фильмов и не нашла ничего лучше, чем включить старую экранизацию книги "Дюна" Френка Герберта, снятую в середине восьмидесятых Девидом Линчем. Поскольку у Мирша к моменту выбора фильма было такое настроение, что ровно с тем же успехом он бы смотрел и в стену, я включила то, что хотелось посмотреть мне - без оглядки на погрузившуюся в свои собственные мысли аудиторию.
   Для тех, кто не читал книгу, фильм запутанный и может быть не особо интересный, но есть в нем свой шарм, и в нем прекрасно играет молодой Кайл Маклахлен (к которому я испытываю не меньшую слабость, чем к некоторым современным накачанным актёрам Голливуда). "Дюна", если кто не в курсе, это эпичная история про невероятно далекое будущее, где космические полеты возможны только благодаря Навигаторам, употребляющим особое вещество из пустынь с планеты Арракис, где никогда не идёт дождь. В центре сюжета Пауль из дома Атрейдесов, родных которого убивают враги, но он спасается, преодолевает все трудности, становится для местного населения Арракиса мессией по имени Муад'Диб (они так же зовут маленькую неистребимую песчаную зверушку родом с Земли) и к концу истории побеждает всех врагов. 
   Пока шёл фильм, мы сидели на диване в зале, и Мирш в основном продолжал думать о чём-то своём, глядя куда-то в сторону телевизора и по чуть-чуть отпивал из стакана откупоренное им самим вино. 
   Как Мирш это вино успевал себе доливать, я, честно говоря, не замечала, но к моменту, когда любовная любовь просит у главгероя "расскажи мне о водах твоего мира, Муад'Диб" в бутылке, стоявшей на полу возле дивана, уже было заметно меньше половины. 
   Я это заметила потому, что мои полстакана вина закончились и я собралась долить себе ещё столько же.
   А ещё постепенно заметила, что Мишино колено то и дело касается моей ноги: то как бы случайно то прижимается, то отстраняется, пока он "как бы" смотрит фильм и покачивает лениво ногой туда-сюда. А на самом деле, конечно, медитирует на свои проблемы, втихаря бухает и, возможно, проверяет, не против ли я такого прикосновения. Странная проверка, надо сказать. 
   Он же мне уже прямо сказал, что испытывает ко мне симпатию, и я уже не была против того, что он меня поцеловал. Да и спали мы с ним в одной кровати, прямо как закадычные друзья. 
   Вадик на его месте бы меня уже хватал за всякое, как там америанцы говорят со своими спортивными метафорами - дошёл бы уже до второй базы, а то и до третьей.
   Когда Мирш в очередной раз коснулся моего колена своим, я так же будто бы совершенно случайно положила на его ногу ладонь.
   Поняла, что он на меня смотрит - точнее, на мои пальцы поверх его колена. Потом он поменял руку, в которой держал стакан с вином - а сидел он от меня слева и, соответственно, передал стакан из правой руки в левую - и положил свободную ладонь поверх моей.
   Ладонь была тёплая и шершавая.
   И я почувствовала себя так, будто я лет на десять с чем-то младше и сижу где-то на последних рядах в кинотеатре, на первом свидании с мальчиком из параллельного класса. И да, когда Вадик шёл со своим напором прямиком от базы к базе, подобных нынешним эмоций я не испытывала от слова "совсем".
   Фильм шёл себе к концу, а я украдкой смотрела на наши ладони - одна поверх другой - и его такая большая, закрывающая мою почти полностью... Очень глупой себя почувствовала в этот момент.
   Особенно когда поняла, что он тоже смотрит на меня, а не на телевизор. На лице играют тени и свет с экрана, глаза блестят в полумраке, как это у него иногда бывает... Показалось, что сейчас он придвинется и опять меня поцелует, как вчера, но он опустил глаза и отпил ещё вина из стакана.
   Актёры отыграли последние сцены фильма и по экрану поползли финальные титры, а мы так всё и сидели - без движения, откинувшись на спинку дивана, он со стаканом в руке, я с его коленкой. Как будто мы нашли какое-то хрупкое равновесие между собой и каждый из нас боялся первым пошевелиться и разрушить его. 
   Последние строчки титров уползли за границу экрана, музыка утихла и воспроизведение остановилось, телевизор теперь просто светился чёрным - а мы всё сидели. 
   В тишине Мирш залпом допил вино со дна стакана и потянулся, чтобы встать. Но руку мою не отпустил, а сгрёб в свою ладонь и потянул, чтобы я тоже встала:
   - Пойдём. Я тебе кое-что покажу.
  
  
  
  
  
  

21

  
   Мы молча прошли с ним в гостевую спальню, где он взял с комода свой планшет, и так же молча поднялись в мою комнату. Только там, за порогом моей спальни, он отпустил мою руку. Как будто бы боялся, что либо я могла от него сбежать, либо он сам - от меня.
   Мирш тихо прикрыл за нами дверь, сел на кровать, положил планшет рядом с собой и похлопал по одеялу, приглашая меня присоединиться.
   Я присоединилась.
   Он включил планшет, но когда между нами начал разворачиваться в воздухе трёхмерный интерфейс, сделал что-то и развёртка выключилась, интерфейс остался только на самом экране. 
   Пальцы мужчины задвигались над экраном, и только сейчас я могла детально рассмотреть, как это управление жестами работает - что он делает - ведь до этого настолько близко к его планшету именно в момент работы с управлением я ни разу не находилась.
   Он открыл какой-то элемент интерфейса, требовавший, видимо, финального подтверждения, и пальцы зависли над экраном - как будто ожидая чего-то и не давая это самое подтверждение.
   - Самое главное, что я тебе должен рассказать о том, чем я отличаюсь от тебя и всех других людей здесь... Это мне нужно не просто рассказать, но и показать тебе, - медленно сказал Мирш. - Я уже показывал, что у меня в голове и в позвоночнике есть импланты. Но те два, что ты видела - это ещё не все мои отличия. И даже не основные. Смотри внимательно, сначала на экран, потом на меня.
   Его пальцы сдвинулись и компьютер получил подтверждение, которого ожидал. На экране появилось изображение комнаты.
   Моей комнаты.
   Точнее, её куска.
   Я перевела взгляд на сидящего рядом мужчину - он смотрел в противоположную стену, мимо меня.
   Перевела взгляд на экран его планшета. На тот фрагмент комнаты, что было видно на экране. Ракурс этого фрагмента, лёгкое смещение в сторону, небольшое подрагивание... 
   - Это что? То, что ты сейчас видишь?..
   - Да, - он медленно перевёл взгляд на свои руки, и изображение в планшете сменилось.
   То, что было в кадре проползло со стены на пол, потом на кровать и в итоге показало его ладони, пальцы, сложенные в полу-расслабленные кулаки. Качество и цветность изображения были прекрасные, как будто снимали даже не на 8К камеру, а выше. И то ли он не мигает, то ли... Нет, он сам все-таки мигает, но этой паузы экран не показывает. И картинка не дрожит, не дёргается вместе с мелкими движениями глаз. Видимо, компьютер обрабатывает изображение... 
   Но как это?..
   В кадре опять всё куда-то поползло и я увидела там сначала своё собственное растерянное лицо, а потом опять кусок стены - на этот раз, вместе с зашторенным окном.
   - У меня в голове есть ещё кое-что, практически это полноценный компьютер, - ровным голосом сказал Мирш, продолжая смотреть то на одну, то на другую стены. - Всё, что я видел, слышал или как-либо ещё воспринимал в своей жизни, остаётся со мной. Вся информация, которую я за свою жизнь накопил, хранится в памяти этого компьютера, и доступна моему мозгу. 
   Всё, что он когда-либо видел, слышал или воспринимал... Всё это хранит в своей памяти какой-то встроенный ему в мозги чип?..
   Боже... 
   - Ту запись, что я тебе показывал - со спуском с горы - я сделал и храню именно таким образом.
   Господи Боже.
   Ничего удивительного, что он не может спать! Мы забываем постепенно то, что произошло плохого - а он может все эти события вызвать из файла и переживать опять, как в первый раз - раз за разом за разом за разом...
   - Эта система называется "Кай" и он - неотъемлемая часть меня, он связан не только с моей памятью, но и с другими функциями организма. Я получил его настолько рано, что практически не помню себя "до", - он опять посмотрел на свои руки, и тут картинка в планшете сменилась.
   Поверх того изображения, что передавалось компьютером как увиденное Мишиными глазами, наложился новый слой, и я поняла, что это компьютер показывает какую-то дополнительную информацию. 
   Я так этим заинтересовалась, что даже забыла спросить, почему он говорит о своём компьютере в мужском роде и является ли название "Кай" какой-то аббревиатурой. Скорее всего является, если у них там так принято - может быть, это "кибернетический ассистент" какой-нибудь, ну, не важно...
   Вот это, в углу - это явно часы, причём цифры не наши, в смысле - не европейские, но всё же я их знаю; знаю, что это цифры, потому что такие же символы используются в арабских странах и я их там видела. А вот это - уже какой-то другой набор цифр, и они возникают, только когда он смотрит прямо на свою ладонь, и пропадают, когда взгляд ложится чуть в стороне... 
   - Я вижу сейчас точно то же самое, что ты видишь на экране. Цифры в середине это температура, на краю поля зрения - это время.
   - А вот это что с краю, почему тут какое-то пятно цветное появляется?
   - А это ты двигаешься у меня в поле периферийного зрения и я получаю об этом предупреждение.
   - И ты всё время так видишь?..
   - Нет, только когда захочу. Я могу практически любую информацию вывести в поле зрения. Когда я управляю машиной... - он запнулся на полуслове, сделал паузу и начал заново: - Когда я управлял машиной, весь нужный поток выходил сразу на зрительный нерв. Поэтому у наших пилотов глухие шлемы, а в машинах нет никаких экранов - если бы нас показывали в ваших фильмах, смотреть было бы практически не на что.
   Опять он со своим юмором - пытается разрядить обстановку. 
   Я вдохнула поглубже и потёрла лицо руками.
   - Поскольку я был командиром, моя система даёт мне больше прав и возможностей, чем рядовым пилотам, - тем временем продолжил мужчина. - Система собирает все данные с органов чувств, анализирует и даёт подсказки, указания. Компьютер замечает все мельчайшие детали и видит то, что сознание пропускает. Например, я вижу, когда кто-то нервничает или, скорее всего, мне врёт - у человека меняется сердцебиение, меняется язык тела, кровь приливает к определённым участкам лица... 
   Вот значит как оно ему удаётся - вот почему я для него как раскрытая книга, в которой только и остаётся, что перелистывать страницы. И так оно и будет с ним всегда, это же наверняка не отключается - а даже если бы и отключалось, он бы на это не согласился если всю жизнь живёт с такими возможностями. Без них он бы, наверное, чувствовал бы себя неполноценным.
   - Ну или, например, если у человека под одеждой есть оружие, система заметит это и покажет мне, где и что находится. Однажды мне это спасло жизнь, когда нас отправили подавлять мятеж... Но с вашим оружием это не сработает, конечно, я же не знаю, как выглядят у вас такие предметы...
   У них там ещё и мятежи какие-то, то есть он не только истребитель пилотировал в своей жизни, получается?.. Нет, на это пока не будем отвлекаться - пусть сначала рассказывает то, что решил рассказывать, а уж потом объясняет мне про всё остальное.
   - А слух у тебя острее тоже из-за этой системы? 
   - Нет, это врождённое, как и некоторые другие вещи, - он прикрыл глаза на пол-секунды и изображение на планшете вернулось к элементам интерфейса. - И да, мне на самом деле не нужно касаться планшета, чтобы им управлять, но я делаю это при тебе для того, чтобы ты видела, что я что-то с ним в принципе делаю и не нервничала, когда появляются результаты моих действий. 
   Он окинул меня взглядом и я не смогла отделаться от мысли, что в этот момент компьютер в его голове замеряет мои температуру, пульс и количество крови, прилившей к "определённым участкам лица". Зачем он мне вообще это рассказал? Не проще ли было бы нам обоим, если бы всё это оставалось для меня тайной?
   - Когда я в ресторане тебе сказал, что на нас никто не обратил внимания, я этот вывод сделал именно на основе вот этих вот своих возможностей. И то, как я учусь новому - это тоже оттуда. Я пробежался по вашему словарю, по вашим учебникам, Кай собрал базу данных, и теперь подсказывает каждый раз, когда мне это нужно. Но и это тоже - только часть функций этой системы... Когда мне нужно, он может контролировать и моё тело - не только сердцебиение, например, но и то, какие вещества вырабатываются в теле. Может произвести антидот при отравлении, или подавить боль, если я ранен... 
   При этих словах он провёл пальцами правой руки вверх от запястья левой почти до самого локтя. 
   - Вот в этом месте я однажды потерял руку.
   Я, как заворожённая, посмотрела на то место, кугда легли его пальцы. Абсолютно обычная, ровная кожа, с редкими светлыми волосками. Никаких следов - никаких шрамов.
   - Мне её вот здесь срезало и рана запеклась вместе с композитом от рукава. Культя сплавилась в единое целое со скафандром и воздух остался внутри... Я не терял кровь, Кай отключил мне нервные окончания от плеча и ниже, чтобы я не чувствовал боль, и так накачал меня эндорфинами, что к прибытию медиков я был уже практически счастлив, что мне не пришлось участвовать в финале боя да еще и в медсанчасти можно будет спокойно отдохнуть.
   При этих словах мужчина слегка улыбнулся своим мыслям, как будто бы рассказывал мне, как на рыбалке однажды поймал особенно жирного карпа. Я сглотнула сухим горлом, не в силах отвести глаз от его руки. 
    - Когда от меня потом стали отрезать скафандр, радости у меня, конечно, быстро поубавилось. 
   - А рука?..
   - А руку вырастили, как видишь, разницы никакой нет, - он сжал пальцы левой в кулак, и мышцы прокатились под светлой кожей. - Кай много раз спасал мне жизнь, это одна из его прямых функций. Но он может и забрать жизнь. Отключить сердце, если ранения слишком тяжелые или кончается воздух: человека не успеют спасти, но он может мучиться в конце. Кай - это машина, и он делает то, что ему говорят. Но дело в том, что... Он может исполнять не только то, что говорит ему его носитель.
   Мирш замолчал, продолжая пальцами правой касаться своей левой руки. Я поняла, что он смотрит сейчас не на свою конечность, не на себя, а куда-то внутрь: в свои воспоминания. 
   А вот в смысле перенесном или действительно, буквально смотрит - с ним это, как теперь выясняется, не угадаешь.
   Пауза затянулась, экран лежащего рядом с нами инопланетного планшета мигнул и погас. Что означает эта его фраза, о том, что компьютер в его голове может делать не только то, что компьютеру говорит носитель? Означает ли это, что компьютер может выполнять и чьи-то другие указания?
   Компьютер, который управляет телом человека так, что может остановить сердце, может подчиняться не только своему владельцу, но и кому-то ещё... "Поскольку я был командиром, моя система даёт мне больше прав и возможностей"... Может ли она по приказу командира взять и остановить чьё-то сердце, убить своего носителя потому, что такой приказ дал старший по званию - имеющий больше прав и возможностей?
   По спине пробежали мурашки и я почувствовала, как на мне начинает выступать холодный пот.
   В самом-самом начале, когда мы в первый раз с ним говорили сидя за кухонным столом (как же давно это было, Господи!) он говорил, что стал в своём мире преступником из-за того, что по их законам должен был что-то сделать с теми, кем руководил, чтобы они все не попали в плен. Но не сделал. 
   Он должен был отдать приказ их внутренним системам, как командир, но не сделал этого. Должен был убить своих друзей вот таким вот образом - отдать приказ на отключение. Но он не смог, и потом, когда его спасли из плена, то сделали из-за этого виноватым. 
   Вот зачем он мне обо всём об этом рассказал. 
   И вот о чём он сейчас вспоминает. 
   Он продолжал молчать и я никак не решалась прервать его молчание - не знала, что ему сказать. 
   Говорить что-то просто чтобы подтвердить свою догадку, спрашивать что-то мне казалось в этот момент невозможным.
   - Я влюблялся в жизни несколько раз, - сказал он задумчиво и как будто бы безо всякой связи со всем предыдущим. Я даже вздрогнула от неожиданности, когда внезапно услышала его голос после такой длинной паузы. - Не смотря на все отличия, мы всё равно остаёмся людьми и какие-то вещи никогда не меняются. У нас нет родителей, нет семьи и не может быть детей, эти возможности мы потеряли из-за войны - но мы находим для себя близких людей. Это то, что не изменится, то, что мы не потеряем, я надеюсь, никогда. Мы находим близких не для того, чтобы построить с ними будущее, а для того, чтобы разделить настоящее, сколько бы его ни было...
   Он в последний раз провёл пальцами по предплечью, потом как-то так передёрнул плечами - как будто бы ему стало зябко, хотя в комнате было тепло - и откинулся на постель, глядя в потолок. 
   - И я любил, и меня любили, - сказал он тихо потолочному светильнику. - Но они погибли, а я нет. Моя линия из новых, в нас вложили что-то, чего раньше не пробовали, чего у других нет. Что-то не получилось, что-то - наоборот... Я получился живучий, понимаешь. А они - они все... нет.

* * *

   Он получился другим - не таким, как те, что были до него. 
   Он был сильнее, умнее, быстрее. Он был лучше - как новая версия, новая модель, новая прошивка.
   В его мире новые версии людей появлялись постоянно, этого требовало их выживание, этого требовали сотни лет войны на уничтожение.
   Когда-то, когда его предки только повстречали Других, ничего подобного не происходило в их мире. Люди жили, конечно, уже совсем не так, как живём сейчас мы - всё-таки они уже открыли для себя межпланетные просторы и должны были к ним адаптироваться, но технологий, позволявших создать взрослого человека практически с нуля, тогда не было.
   Когда только началась война, это было практически одностороннее истребление человечества - медленное, но верное.
   Методичное, даже можно сказать. Другие могли бы уничтожить наш вид в его мире одним хлопком, как муху, но по какой-то причине они не торопились с этим, и у людей было время осознать происходящее, осознать, что отдельные колонии или нации не смогут ничего сделать. Не смогут выжить. Что не будет тех, кто сможет тихо отсидеться за углом, пока соседей добивают.
   Миршаэль рассказывал мне об этом, подложив под голову руку (ту самую, о которой только что говорил) и глядя в потолок - голос его звучал спокойно и размеренно, ведь то, о чём он конкретно сейчас говорил, не вызывало у него никаких особых эмоций. В этот момент он всего лишь рассказывал мне то, что рассказывали ему самому на курсе истории его мира.
   Может быть, он даже читал мне это со страниц учебников, которые услужливо вынимал из бездонной памяти и подсовывал ему перед глазами его внутренний компьютер. А может быть, Мирш просто смотрел в пустой потолок и видел там образы, не имевшие ничего общего с работой техники будущего, но возникавшие исключительно в его воображении...
   Первым поколениям пришлось тяжелее всего. Они должны были не только спастись сами, но и спасти будущее человечества как биологического вида - когда стало ясно, что речь идёт именно об этом. Не позволить человеку как виду исчезнуть, как это произошло с намечавшимися побочными ветвями развития Homo Sapiens: с теми людьми, которые жили вдали от гравитационных колодцев больших планет и хотели измениться для вечной жизни в невесомости или в условиях низкой гравитации. 
   С теми, кто населяли базы в поясе ледяных астероидов и колонии на спутниках Сатурна, Юпитера и Урана. Они, эти люди, не смогли управлять техникой, способной хоть как-то противостоять ударной технике Других - они не выжили бы даже при стандартной гравитации на поверхности Земли, не говоря уже о перегрузках, которые испытывали пилоты во время боевых манёвров. 
   Они и не выжили, все эти бесчисленные миллионы давно забытых всеми людей. 
   Земля теряла колонии Солнечной системы одну за другой. 
   Ни искусственный интеллект, ни удалённое управление, ни любые другие известные на тот момент технологии не позволяли человеческим машинам того времени бороться с машинами Других. На это хоть как-то были способны только живые пилоты. 
   Только человеческий разум, только его реакция, изворотливость и способность принимать решения давали возможность хоть как-то противостоять пришельцам и их технологически превосходящим силам. Давали время, выигрывали его, чтобы человечество могло осознать происходящее и сгруппироваться, принять какие-то решения. Но пилоты-люди тоже гибли, и людей в принципе становилось всё меньше и меньше - и вот уже гасли в вечернем небе звёзды окружавших Землю орбитальных станций... 
   И тогда предки Мирша приняли решение уходить. 
   Оставить Землю и увести флот в дальний космос. Сделать вид, что все ушли и никого нет дома, что людей на планете Земля больше нет. 
   Перевести всю планету в режим такой полной маскировки, такой изоляции, при которой ночью не горят огни ни одного города, не делает выбросов в атмосферу ни одно предприятие промышленности, не излучают в эфире радиоволны телевидения и связи...
   Они могли только погрузить остающихся на планете в темноту Средних веков и надеяться, что этого будет достаточно. 
   Что останутся те, кто сможет выйти из этой тьмы на свет, когда пройдёт время и Другие потеряют к Земле интерес. Когда Других поманят и уведут за собой те, кто уйдёт в вечную ночь межзвёздного пространства, чтобы никогда больше не вернуться к отпускающей их в дорогу планете. 
   Как уводили за собой опасность во все времена люди, жертвовавшие собой ради родных и близких. Семь флотов уходили с Земли, чтобы никогда не узнать, увенчался ли их план успехом. Кому было сложнее - тем, кто уходил в неизвестность, или тем, кто должен был в ней остаться? Кто знает? Предки Мирша могли говорить только о себе. А им было так тяжело, как никому и никогда прежде до них. 
   Они не знали, выживет ли кто-то из тех, кто остался на Земле и должны были исходить из того, что кроме них нет никаких других выживших представителей человеческого вида. Они должны были преодолеть сложности, с которыми Homo Sapiens не сталкивался еще никогда за всю свою историю существования. 
   Не было никакой волшебной палочки, позволившей бы им спасти всех, кто нуждался в спасении и принять такие решения, которые не приводили бы к ошибкам и ещё большим потерям. Голод, болезни, жёсткая нехватка ресурсов, постоянные атаки Других, массовая гибель целых поколений, когда из миллионов находящихся на кораблях людей оставались в живых жалкие тысячи - на одной чаше весов, и желание сохраниться, желание выжить любой ценой - на другой. 
   И они использовали все свои технологии, все знания и возможности для того, чтобы сделать это: просто выжить. 
   Общество менялось до неузнаваемости, его резали по живому, отбирая всё, что мешало выживанию. В какой-то момент людей разделили на касты - на тех, кого защищали и тех, кто защищал. 
   Потому что так было проще выжить. 
   Одну часть населения принесли в жертву для того, чтобы другая половина могла существовать. Дети рождались и шли на фронт едва достигнув нашего школьного возраста, с младенчества обучаясь только одному - пилотированию боевых машин. Им не нужно было даже уметь читать и писать, потому что они слишком быстро гибли в попытке защитить других детей, которые должны были вырасти и стать учёными, инженерами, исследователями. 
   Вырасти, потому что их обучение невозможно было впихнуть в пару коротких лет жизни - им нужно было время. И одни оплачивали своей жизнью время жизни других, чтобы те успели вырасти и найти что-то, что даст преимущество в выживании следующего поколения. 
   И следующего. И следующего...
   В надежде, что когда-нибудь что-то всё-таки изменится, и этот кошмар прекратится.
   И они находили их, эти преимущества. Через кровь и смерть многих миллионов своих предшественников, они нащупывали их и выцарапывали по крошечной толике, чтобы в следующий раз всё могло сложиться иначе.
   Вот это был действительно страшный мир, сказал Миршаэль, и я искренне рад, что не застал этого тёмного периода нашей истории. Я себе не представляю, как они пережили всё это и даже не хочу этого себе представлять.
   Но прошло время, и их общество нащупало-таки точку равновесия, научилось существовать в тех условиях, в которые его поставили обстоятельства и Другие.
   Чего они хотели, эти Другие, откуда они пришли? Никто этого не знал. Это та тайна, которую никто так и не смог разгадать за долгие сотни лет, что люди боролись с Другими, бежали от Других, выживали под атаками Других. Они то появлялись снова, то оставляли людей в покое - на несколько месяцев, несколько лет, иногда даже на несколько десятилетий разом. И тогда люди пытались придти в себя, воспользоваться передышкой чтобы вздохнуть свободно. 
   Но Другие всегда возвращались, и вновь начиналась война, вновь флот уходил всё дальше и дальше от Земли. Никто не знает, откуда Другие пришли и почему решили не возвращаться насовсем туда, где бы ни лежала породившая их земля. 
   Или вода. 
   Или адская дыра, наполненная жидким озотом или кипящей серной кислотой или чем ещё угодно другим - никто не знал даже толком, атмосфера какого мира породила эту форму жизни и была ли у этого мира вообще какая-то атмосфера. 
   Их язык не поддавался расшифровке, их биология ставила учёных в тупик. Их машины были живыми существами и каждая их новая волна приносила новые изменения, которые невозможно было предугадать. Всё, что смогли сделать люди, это научиться противостоять Другим в том объёме, который позволял гражданскому населению флотов Земли не уменьшаться резко в количестве и надеяться, что когда-нибудь будет сделано какое-то новое открытие, способное изменить ситуацию.
   Переломить ход вечной, нескончаемой войны. 
   В которой они все научились жить.
   Ситуация с войной значительно улучшилась после того, как были заложены первые генетические линии - люди отобрали у эволюции рычаги управления и начали жать на те кнопки, которые нужны были здесь и сейчас; нужны были им а не слепому случаю или естественному отбору. Но это исключало для всех людей, создаваемых с заранее заданными характеристикамим, любую возможность рождения детей. 
   К моменту появления Мирша, в их обществе не просто закрепилась кастовая система защитников и защищаемых - эта система, фактически, поделила людей на разные подвиды. 
   Они по-прежнему имели обратную генетическую совместимость, то есть и солдаты, и пилоты и гражданские теоретически могли бы иметь жизнеспособное потомство и внутри каждой касты, и между кастами, если бы вдруг возникла такая необходимость, но на практике такие союзы были невозможны. 
   У общества не было возможности ни дать женщинам выпасть из процесса боевых действий на эти нужные им девять месяцев, ни позволить случайности определять качества следующего поколения касты воинов, гарантировавших жизнь всех остальных. Ведь качества тоже менялись, технологии не стояли на месте. 
   Иногда Другие давали им передышку, и тогда, вроде бы, можно было немного расслабиться - но Другие всё равно возвращались, и снова возвращаться к жёстким мерам контроля для людей было ещё хуже. Они попробовали - и от этого пришлось отказаться.
   Семья как понятие, пришедшее со старой Земли, перестало существовать в касте военных. 
   Со временем, они нашли ему замену.
   Они жили сегодняшним днём и общим будущим - будущим тех, кого не видели ежедневно (или даже вообще никогда не видели, ведь касте гражданских проще было не видеть тех, кто создавался с одной целью: умереть, чтобы они смогли жить), но знали, что все эти люди есть и что эти люди - это смысл их жизни, смысль их существования. 
   Воинов их мира создавали таким образом, что потребность к самопожертвованию больше не была случайным совпадением генов - она была их неотъемлемой частью. 
   Их основой. 
   Иначе такое равновесие невозможно было бы удерживать, человеческая природа взбунтовалась бы.
   Она и бунтовала иногда, это всё-таки случалось, хоть и редко. 
   Всё же они оставались людьми, что бы ни происходило с их природой, как бы её не меняли. А человеческая природа никогда не могла оставаться в заданных рамках, ведь человек это существо, стремящееся за рамки - за любые рамки, с тех самых пор, как в нас появилась искра разума. И несколько сотен лет генетических и социальных экспериментов не могли изменить миллионы лет эволюции человеческого разума.
   А параллельно всё ещё шёл поиск - вечный перебор новых вариантов, новых преимуществ. Поиск того самого открытия, которое сможет изменить всё. Сможет стереть, словно ластиком, всё их сложившееся общество и даст им новый, чистый лист. 
   На котором уже не будет Других.
   Но пока этот момент не настал, воинам нужно было продолжать жертвовать собой ради функционирования общества - такого, каким оно смогло сложиться ради выживания, ради этого нового будущего с чистого листа. 
   Им давали эмпатию, им давали желание защищать других, или агрессию, или ум, или спокойствие, или одно из множеств других качеств - кому-то больше, кому-то меньше, и смотрели, какое сочетание в этот раз вышло лучше для всех. 
   Они изменились и физически, и психологически, они получили машины, расширяющие их возможности до таких пределов, которые их предки на Земле не смогли бы себе и представить - но они по-прежнему оставались людьми. 
   И вот, пришло время - и кто-то создал линию, в которой родился Миршаэль ар-Дарган.

* * *

   Он действительно не помнил ни себя, ни кого-либо ещё рядом с собой ребёнком - тут я угадала - но он рассказывал всё-таки о другом, и не заострял внимания на таких деталях, как "что у меня было вместо детства" и что он об этом обо всём помнит.
   Я почти не задавала вопросов, чтобы не мешать ему рассказывать. Не зря же он весь вечер думал, как мне обо всём об этом рассказать, чтобы я ещё и сбивала его с мысли.
   Его и таких как он - биологических братьев и сестёр - создали защитниками, как и многих других до них. Его линия поначалу вроде бы не была особенно успешной относительно других попыток, их не так уж и много родилось (с тестовыми линиями так оно всегда и бывало) и в начале многие погибли. Мы вообще были проблемными, сказал Мирш, у некоторых из нас случались срывы и многие сходили с ума. Он не стал сразу уточнять, в чём конкретно выражалась эта проблемность и что именно делали его биологические родственники, что их считали сумашедшими.
   Но те, кто пережил юность, кто прошёл отбор боями и жизненными трудностями, и имел достаточно стабильную психику - как и сам Мирш - эти люди превосходили своих предшественников как минимум на голову. Они сражались с Другими на равных, один на один - чего никогда не удавалось людям из предыдущих поколений. 
   В бою они выдерживали перегрузки, которые убивали более слабых пилотов. Они выжимали из своих машин такое, о чём инженеры-конструкторы не имели даже представления, что такое вообще возможно на этой технике и с людьми, остающимися после таких выкрутасов живыми. И для них начали создавать новые машины - более совершенные, более смертоносные, которые уже теоретически смогли бы повернуть ход этой бесконечной войны. 
   Ещё бы чуть-чуть, и уже почти смогли бы. 
   Но в его линии оставались серьезные недостатки, не позволявшие просто сделать всех последующих пилотов такими же, как он сам. Он не думал, что эти недостатки линии касаются лично его; он всегда относил себя к "стабильным", к тем, кто этих недостатков по какой-то причине лишён.
   Но он стал взрослым, он стал мужчиной, и жизнь взяла своё.
   Он был "живучим" - а все остальные вокруг него нет. Они же принадлежали к другим генетическим линиям, они не имели его недостатков - но и его преимуществ тоже.
   Он переживал смерти тех, к кому привязывался, кого любил. Он понимал, что это неизбежное следствие той реальности, в которой он живёт, и продолжал в ней жить, потому что никакой другой альтернативы этой жизни у него не было. А умирать он не хотел никогда.
   Но эти смерти, эти потери... Они как будто бы подтачивали что-то в нём - в том, что было центром его личности. Разработчики его линии заложили в неё чуть побольше таких качеств, как верность, самоотверженность и стремление защищать, оберегать кого-либо. 
   Сделали это стремление не только инстинктивным, но и в чём-то непреодолимым. Представителям его линии так же дали высокий интеллект - ведь мы становились командирами, а командиры должны быть умнее подчинённых, и нашему второму поколению этот параметр ещё подкрутили, сказал мне Мирш. А чем умнее человек, тем менее стабильна его психика, потому что гениальность и сумасшествие - это две стороны одной медали и работают за счёт одних и тех же генов. Одно сложилось с другим.
   Теперь, рассказывая о себе самом, он говорил уже не таким будничным тоном. Да, он сохранял спокойствие и говорил вполне ровно, даже отстранённо - но за этим отсутствием эмоций уже стояло определённое усилие.
   Мирш осознавал свои стремления, но и осознавал так же, что исполнить их он не может. Его подсознание требовало одного, а сознание, хоть и понимало, откуда что берётся, противостоять этим требованиям не могло - но и исполнить их так, как это было нужно для спокойствия его психики, тоже было невозможно. 
   Ему недостаточно было знать, что где-то на соседних кораблях флота живут какие-то люди, которых он защищает. Рядом с ним были совершенно конкретные люди, ставшие для него близкими - и его приоритетом стали они. Его инстинкты требовали защищать тех, кого он видел рядом с собой, кого знал лично. Но сделать этого он не мог. 
   Не мог уберечь их ни от травм, ни от увечий - и от гибели спасти тоже не смог бы, особенно тех, кто летал в других звеньях. Они умирали раз за разом, а он ничего не мог с этим сделать.
   Если бы над теми, к кому он привязывался, не висела постоянная и неустранимая угроза физического уничтожения, его психика бы с этими стремлениями вполне справлялась и не мешала ему жить. 
   Ровно так же, как те же самые (но менее выраженные) устремления не мешали жить до этого многим поколениям защитников человечества его мира. Собственно, пока он ни к кому особенно и не привязывался, у него проблем и не возникало. Но не привязываться вообще ни к кому он не мог.
   Вот что сводило с ума его биологических братьев и сестёр - заложенное в них предназначение защитников, которое они не могли исполнить. И не было никакой таблетки, которая смогла бы это исправить, смогла бы это облегчить. Их уже создали такими, и они ломались, когда осознавали это. 
   Они тоже умирали - но уже по своей воле, прямо или косвенно.
   Мирш не хотел умирать и уж точно не собирался ломаться. 
   Вся сила его интеллекта начала работать только над одной задачей: как?
   Как сделать так, чтобы уберечь их - своих близких? 
   Он разрабатывал новые тактические приёмы, новые фигуры пилотажа для использования в бою и учил им своих подчинённых - и всех остальных, кто тоже хотел знать. Он требовал от инженеров улучшений и доработок для их боевых машин - и получал эти доработки, любой ценой. Он находил способы улучшить не только "железо", но и "софт" - то, что было зашито на чипах у каждого из них в головах - и добивался исполнения этих улучшений несмотря на все препятствия.
   Его не любили в одних кругах и уже практически ненавидели в других. Восхищались и обожали в третьих.
   Он добился перевода всех своих друзей к себе в звено. 
   Добился того, что в этом звене было нестандартное для звеньев количество человек. 
   Он смотрел в потолок и говорил, говорил - забыв о том, что хотел удерживать голос бесстрастно-спокойным, и глаза его светились лихорадочным блеском, когда он вспоминал свою старую жизнь.
   Я слушала, затаив дыхание. 
   Это был всего лишь отблеск - но я догадывалась, каким огнём горел этот человек, когда проталкивал свои убеждения в уши тем, кто даже не хотел их слышать. Проталкивал - и преодолевал сопротивление. И уходил, получив то, за чем пришёл.
   Он был своего рода новым экспериментом и ему спускали это с рук - потому что, ну, ведь кто знает, а вдруг этот Миршаэль ар-Дарган и есть то самое открытие, которое сможет всё изменить?
   В то время бои были тяжёлыми, "передышка", которую им давали иногда Другие, была уже давным-давно позади и никто не знал, доживут ли они до следующей. 
   Будет ли вообще она когда-нибудь, эта следующая "передышка".
   Его звено начали считать бессмертным. Потому что из каждого боя они возвращались в том же составе, в котором на него выходили. Это давало надежду многим людям, которые не летали с ним непосредственно в одном звене, но изучали его боевой опыт, перенимали его наработки.
   Девушка, которую он в тот момент любил, так же перешла к нему в звено. Он не рассказывал ничего ни об этой девушке, ни о своих близких - просто обозначал их существование, что эти люди просто были, не называя ни сколько их было, ни кем они были, ни как их звали или какие отношения их связывали друг с другом. 
   Звучало только раз за разом это обезличенное "они".
   Возможно, так ему было проще говорить. Возможно, если бы он убрал этот фильтр, если бы это безликое "они" превратилось бы в конкретных людей со своими конкретными лицами, голосами и историями, он не смог бы вообще о них говорить. 
   Поэтому он рассказывал так, как мог.
   Он собрал в одном месте всех своих близких (сколько бы их там ни было) и оберегал их, как мог, и чувствовал себя более или менее счастливым. 
   На тот момент он уже знал, что теоретически может сложиться такая ситуация, когда ему самому же придётся их всех убить. Система у командиров по этому поводу имеет защиту "от дурака" - ну, или скорее от тех, у кого дрогнет рука, или глаз, или как там они этот приказ у себя в голове отдают, Мирш эту деталь тоже не уточнял. 
   Короче говоря, если бы Мирш не отдал приказ об отключении своих подчинённых сам, то -при выполнении определённых критериев - система бы всё равно отдала бы этот приказ вместо него, такая уж установка в неё была заложена.
   Командиры об этом знали все, а рядовые пилоты - нет. 
   Рядовым пилотам было неположено знать, что все их судьбы в случае чего лежат вовсе не в руках у человека, которому они всецело доверяют (и который защищает их и будет защищать, в том числе, возможно, что и ценой своей собственной жизни), а где-то в настройках искусственного интеллекта, зашитого в какой-то невидимый никому из них чип. 
   Который может и дать сбой, и ошибиться в оценке ситуации. 
   Это знание и невозможность им поделиться (что было не только категорически запрещено, но и в принципе нецелесообразно) не давало ему покоя. Не позволяло чувствовать себя в моменте просто счастливым, без "более или менее".
   Эта установка на уничтожение, само собой, убила бы и самого Мирша тоже - а он, повторюсь, умирать не хотел - но дело было в другом. Он осознавал, что ситуация может быть действительно такой, что никакого другого выхода может и не остаться - но он хотел иметь возможность принять это решение действительно самостоятельно. 
   Реально нести эту ответственность, зная, что никакая автоматика не примет это решение вместо него. Для этого нужно было влезть в систему и отключить там всё лишнее.
   У него уже были контакты с разработчиками Кая, и он начал выжимать из этих контактов всё, что только мог. 
   Когда он находил новые способы улучшить истребители, на которых летало его звено, эти озарения не падали на него с потолка каюты ровно так же, как и озарения по поводу улучшения функционала Кая. Это были результаты учёбы - изнурительного изучения, сопоставления и анализа больших объёмов данных, которые были ему совершенно не положены по статусу. Но которые он тем не менее всё равно где-то находил и выбивал (или выманивал) угрозами, обещаниями, лестью, да чем угодно. Даже если речь шла о сексе, оно того стоило.
   (Меня слегка передёрнуло на этой фразе, но прерывать его вопросами я не хотела и не собиралась. Хотя мне было дико услышать от него такое - от человека, с которым мы только что смотрели вместе кино, пока он невзначай касался моего колена своим и при этом делал вид, что это всё чистая случайность - я вообще не могла бы представить его себе в роли коварного соблазнителя... 
   ..Или всё-таки могла?)
   Когда ему потребовалось решить эту задачу с Каем - он подумал и взялся за неё ровно так же, как брался до этого за все другие задачи.
   Он добывал информацию - всеми правдами и неправдами, всеми доступными и недоступными способами тоже. Добывал, изучал, анализировал. Он получил копию инструментов, предназначенных для изменения этой системы и научился работать с ними на базовом уровне. Он понял, как в неё влезть, куда именно надо лезть и как сделать так, чтобы предпрошитые установки не исполнялись безусловно. Как сделать так, чтобы эти внесённые им изменения не были никому заметны.
   И это получилось у него практически ровно перед тем, как всё пошло под откос.
  
  
  
  
  
  

22

  
   Мужчина замолчал и прокашлялся, прочищая охрипшее от долгого разговора горло. 
   Свет в спальне мы не включали, и пока он рассказывал, постепенно становилось всё темнее и темнее - солнце угасало за плотно задёрнутыми шторами - и вот, комнату затопила полная темнота. Но пока он говорил, я этого даже не замечала. А теперь, когда его голос затих, оказалось, что мы лежали с ним и в темноте, и в тишине, нарушаемой только нашим с ним дыханием.
   За окном уже явно была глубокая ночь, не слышно ни соседей, ни проезжающих по улице машин, ни даже лая уличных собак. Я поняла, что ни малейшего понятия не имею, сколько времени прошло, пока он говорил. 
   Мужчина пошевелился в темноте и лёг на бок, подложив руки под голову и поджав ноги - его колено слегка коснулось моей ноги. 
   - Эта ситуация, которой я так боялся, она в итоге всё-таки случилась, - сказал он слегка охрипшим голосом. - Наши машины не предназначены для атмосферных полётов и максимум, что мы можем, это скользнуть по верхним слоям, пока не началось горение... И вот так получилось, что они нас загоняли в атмосферу, так складывался тот бой. Я видел, как наши истребители уходят вниз и загораются, один за другим, как метеоры. Я сам там горел, я терял сознание от перегрузки... Но меня они забрали, просто выдернули из горящей кабины. Другие умеют управлять гравитацией, поэтому мы и не можем с ними справиться - иногда они делают с полем, что захотят... 
   Я видела только очертания его тела, более тёмные тени на фоне теней. Он вздохнул в темноте, и ещё раз. 
   Голос его звучал ровно, но не спокойно:
   - Это был последний раз, когда я видел своих. Я не знаю, забрали ли кого-то так же, как и меня, или нет. Я столько раз пересматривал свои воспоминания, чтобы заметить или понять что-то, что пропустил тогда, в моменте - но я просто этого не видел... У нас же глухие шлемы и глухие кабины, а внешние камеры горели одна за другой и я ослеп вместе с ними... И я до сих пор не знаю даже, нашли ли кого-то вместе со мной или я там был один, мне этого не сказали. Я не знаю даже этого, понимаешь? А теперь и не узнаю уже никогда.
   - Почему так получилось? Почему тебе никто не сказал? - спросила я шёпотом.
   - Я думаю, что это была такая месть со стороны некоторых знакомых мне людей из нашего общего командования - изолировать меня от любой важной для меня информации. Ну и добиться для меня торжественных похорон не дожидаясь, собственно, моей кончины. Были там у нас такие, для кого я стал чем-то вроде катетера на размер больше нужного. Это когда в...
   - Не надо, я догадываюсь, - перебила я его. - У нас говорят "как кость в горле", но твой пример я тоже поняла. Что ты им такого ужасного сделал, что они так с тобой поступили?
   - Однажды мне сказали, что если с меня сбить спесь, дурь и окалину, то останется тот металл, из которого отливают капитанов. Чаще всего у нас кораблями командуют чистокровные, но линейные (то есть родившиеся в какой-то линии) капитаны в истории тоже бывали, так что чисто технически такая возможность для меня существовала. Некоторым людям подобная перспектива была и как кость в горле, и как кость в катетере, и как где угодно ещё. И когда они поняли, что я не только потерял всё своё звено, с которым так носился, но ещё и законы наши нарушил - аж два раза, получается, если считать взлом - то у кое-кого был дома настоящий праздник.
   - И от тебя решили избавиться?
   - Да. И я, на самом деле, даже не был против. Я был в таком состоянии на тот момент, что мне было просто всё равно. Переживал раз за разом доступные мне воспоминания и пытался понять, остался ли кто-то в живых... А потом были те же воспоминания, но уже другие вопросы - а можно ли было как-то по-другому, а что я сделал не так... То, что я их не спас и они просто погибли, это бы ещё одно горе. А вот если их забрали и они пережили то же, что и я... А если их и не спасли, и не убили, если они там так и остались?.. Тогда отдать приказ на отключение было бы милосердием, а я даже этого не сделал - ещё и влез, дурак, защиту снял... Ответственности так хотелось...
   Он замолчал и пошевелился в темноте - зашуршала постель - но я не видела, что он сделал. Может, просто позу поменял? 
   Голос зазвучал и тихо, и глухо:
   - Я мало что помню из примерно семи месяцев своей жизни. Из первой части этого периода вообще почти ничего. Другие что-то сделали и Кай отключился, запись не велась. А я сам по себе не помню даже, ел ли я что-то за эти семь месяцев. Видел ли Других или нет. Это уже не говоря о том, где я в начале был и что там со мной происходило... Помню только, что была физическая боль, и чувство беспомощности, горя. А потом идут куски, которые я уже достаточно хорошо помню, но вообще не уверен, происходили ли они со мной в объективной реальности или нет.
   Пауза, опять какое-то движение. Тут он слегка задел меня локтем и я поняла, что он касался рукой лица. 
   Вытирал в темноте лицо, скорее всего. 
   Я сделала вид, что ничего не заметила.
   - Не помню, где был до этого и как вышел туда, но помню, как иду по коридору и прохожу через шлюз. То есть это всё не выглядело, как человеческие понятия "шлюз" и "коридор", естественно, но я выхожу через что-то куда-то и там - поверхность планеты, и открытый воздух. И я им дышу и думаю, что если я сейчас отравлюсь, то так мне и надо. Но ничего не происходит, а выход позади меня закрылся, и я просто куда-то иду, в произвольном направлении... Ах да, и представь себе ещё, что я при этом совершенно голый, как идиот, а почему я голый - я и этого тоже не помню, - добавил он ядовито, как будто самому себе в прошлом делал замечание.
   Я тут же приложила максимальные усилия для того, чтобы не представлять себе эту картину, как он выглядит в таком виде - хоть посреди пустыни, хоть нет.
   - И вот я куда-то бреду с голой задницей, простите, а там позади скалы, и во все стороны просто какая-то пустыня, ни дерева, ни камня, вообще ничего, кроме песка, нет... Ночь, но при этом не холодно. И я помню, что вроде бы не голоден, но при этом чувствую такую слабось, что даже быстро идти не могу. А потом начинает вставать солнце, по этой пустыне разливается солнечный свет. И я начинаю в нём гореть, хотя там нет огня, только свет... Но то что со мной происходит - как термический или как химический ожог, такая же боль... - прошептал он в темноте. - И я не могу её никак погасить, потому что Кай не работает, и мне некуда спрятаться от этого солнца... И я же реально живучий , понимаешь? Даже без защиты системы, прежде чем наступает болевой шок, проходит уйма времени. И я успеваю не только почувствовать, но и увидеть , что именно со мной происходит, как будто бы меня кислотой облили... 
   Я очень, очень постаралась, чтобы и эта картина тоже не возникла передо мной в темноте. Это оказалось даже сложнее.
   - А потом я прихожу в себя, и нет никаких следов. Вообще никаких. И опять рядом этот шлюз, и так раз за разом, десятки раз. Я бросил считать через какое-то время. Был ли это какой-то конструкт, в который они поместили мой разум? Было ли это объективной реальностью? Я не знаю, ведь вылечить можно без следов, даже мы это давно умеем. Но там всё повторялось, куда бы я ни пошёл, всё повторяется - нигде нет укрытия, даже просто тени. Даже если зарыться в песок, то он разогревается, как сопло двигателя и это невозможно вытерпеть. А если я просто остаюсь там, не выхожу из шлюза или пытаюсь идти в обратном направлении то блуждаю по каким-то бесконечным коридорам и со временем теряю сознание от жажды. А потом просто опять прихожу в себя там же, на стартовой точке. И опять всё сначала, и я уже знаю, что будет дальше... Если б я тогда верил в Ад, то подумал бы, что в него и попал.
   В темноте я потянулась вперёд и коснулась его руки: пальцы были холодные и влажные.
   - Теперь тебе всё это и снится?..
   - Да мне много чего хорошего снится, но и это среди прочего. Но, по-крайней мере, у меня вроде бы нет психоза, а это уже большой плюс, - добавил он с мрачным юмором. - Хотя мне иногда кажется, что всё-таки я окончательно рехнулся и ты мне мерещишься вместе со своим домом и всем, что тут есть вокруг. 
   - А ты есть хочешь? - спросила я внезапно.
   Он замолчал, удивлённо.
   - Хочу...
   - Вот если бы ты действительно рехнулся и я бы тебе мерещилась, то есть бы ты уже точно не хотел, - сказала я наставительно.
   - Да, тут ты права, - согласился он после паузы. - Голодать в своих же собственных галлюцинациях, ну, это уже совсем через чур. 

* * *

   Ну и оказалось, что уже опять часа два до рассвета осталось, когда мы спустились вниз и сначала допили вино - там оставалось-то по два пальца каждому - а потом Миршаэль заварил себе еще пару пачек супа и я подумала, что надо в следующий раз ехать в какой-то оптовый магаз и сразу целую коробку ему брать.
   Вот проснуться бы завтра, да сесть и поработать, потому что брать эту коробку надо на что-то, а это что-то сначала придётся заработать. Не хочу я просто так ни у кого деньги брать, хоть они на меня и не обидятся, если я "займу" и не верну. 
   Может, действительно попробовать предложить Вадиму забрать дом в обмен на квартиру или на деньги? Мы об этом вроде начинали говорить, но каждый раз дело переходило в жуткий скандал - может, если ему юрист это предложит, он как-то по-другому среагирует...
   Мирш сидел за столом, обхватив горячую кружку ладонями и смотрел, как над жидкостью из неё поднимается лёгкий пар.
   - Прости, что я практически заставила тебя всё это вспоминать, - сказала я тихо. - Я не думала, что всё настолько... ну, вот так.
   Он медленно покачал головой, не отрывая взгляда от кружки.
   - Ну, я рано или поздно должен был бы тебе как-то рассказывать о своём прошлом, - сказал он медленно. - В общем-то, проще, чем сейчас, мне уже не станет это сделать. Практически два года уже прошло. Да, несколько месяцев из них я вообще не помню, но тем не менее...
   Мне хотелось задать ему просто-таки огромное количество вопросов. Но я спросила:
   - Ты скучаешь?
   Он покачал чашку туда-сюда в вытянутых пальцах, глядя, как внутри перемещается горячая жидкость.
   - Я стараюсь об этом не думать. О людях, я имею ввиду. О своём мире в целом: нет, не скучаю. 
   Этот ответ сразу же отсёк кучу других вопросов, которые вертелись у меня на языке. Я бы, возможно, спросила, не похожа ли я чем-то на ту девушку, которую он упоминал - потому что если похожа, то это бы объяснило кое-что из его поведения... Но я не имею права заставлять его только ради моего интереса вспоминать тех, кого он так тщательно обходит в своей памяти.
   Он подул на суп и начал пить небольшими глотками, не прерываясь, пока не выпил всю жидкость. Точно так же, как пил до этого свой концентрат. Опустевшая чашка тихо звякнула по столешнице. 
   И я задала совершенно другой вопрос:
   - Я вот чего не понимаю... Ты говоришь, что твои предки двигались прочь от Земли, и это было сколько лет назад, сотни? То есть, ты в своей капсуле должен был быть в сотнях световых лет от Земли, если я правильно понимаю, но в итоге ты оказался на самой Земле. Вы что, сделали круг и где-то недалеко от неё были, или как так могло получиться?
   Миша нахмурился и опять посмотрел в чашку. Чашка была пустая и ответа он в ней явно не нашёл.
   - Умеешь ты каверзные вопросы задавать, вот ни отнять, ни прибавить, - сказал он задумчиво. - Хватит меня мучить, я уже так вымотался, что готов заснуть не смотря на свою бессонницу.
   - Хорошо-хорошо, пошли ложиться тогда... Надень только что-нибудь чистое, а то в этом ты на улицу ходил, - вздохнула я, вставая из-за стола.
   - То есть... мне опять к тебе наверх подняться?
   - А что, тебе там плохо спалось? - ответила я вопросом на вопрос.
   - Мне? Как раз хорошо. Но я же честно сказал уже, что никуда не ухожу? - спросил он с лёгким подозрением. - Ты же из-за этого меня позвала в первый раз, разве нет?
   Я окинула его скептическим взглядом.
   - Это ты сейчас так причину какую-то ищешь чтобы не пойти, или чтобы, наоборот, пойти? Я не пойму, тебе какую именно подать, а то они у меня на разных полках лежат.
   - И она же ещё что-то про мой характер говорит... - хмыкнул мужчина. - Я же не знаю, что у вас допустимо, а что уже лишнее. По фильмам вижу, что вместе спят только пары, даже дети у вас отдельно, а у нас, например, нет таких условностей, мы вповалку по десять человек вместе спали и всем было нормально. 
   - Что, вот так прямо и по десять? - не поверила я. - На одной кровати, что ли?
   - Нет, на спальных матах, на полу. Бывает так, что с вылета возвращаешься и у тебя физически сил нет никуда идти, вылезаешь из машины и где упал, там и заснул. Поэтому на палубах для дежурных пилотов такие зоны, ты в лифт зашёл, вышел - и там сразу этот пол мягкий... Мне вообще тяжело заснуть одному в том числе потому, что я привык, что непосредственно рядом со мной спят другие люди. У меня это с безопасностью ассоциируется... Гм. А у нас воды нет.
   - В смысле, нет?
   - Не в смысле, а в кране. Сама попробуй...
   И правда. 
   Я ещё раз открыла и закрыл кран и выругалась. Что ж за напасть-то такая постоянно, а? То света нет, то воды, то счастья в личной жизни... Даже зубы на ночь теперь не почистить...
   - Ну, это уже точно явный знак, что пора ложиться спать, - вздохнул Мирш. - Давай, какая там есть причина, ты говоришь, чтобы меня к тебе в спальню позвать? Я на неё согласен, не хочу сегодня спать один.

* * *

   Проснулась от того, что голова вибрирует. Точнее, под головой вибрировал телефон на тихом звонке: вибрировал, и вибрировал, и - мерзость такая подлая - вообще даже не думал прекращать это делать.
   Какая-то гадина всё звонила и не отвязывалась... Я нащупала аппарат и выпростала руку с ним из-под подушки, пытаясь разлепить сонные глаза.
   - У тебя фейстайм на видео звонке, камеру от щеки убери, пожалуйста, - раздалось из трубки.
   Чисто на автомате я отняла трубку от лица и пришурилась в экран.
   - Я даже и не сомневалась, что ты опять дрыхнешь, - меланхолично сообщила мне Катя вместо приветствия.
   - Который час? - я услышала свой хриплый заспанный голос и прочистила горло, свободной рукой протирая глаза.
   - Да уж обед у работающих людей, так-то, - всё тем же меланхоличным тоном сказали из телефона. - Ты же вроде как собиралась пораньше встать и с юристом пообщаться?
   - Я много чего в жизни собиралась, - сказала я, отводя руку с телефоном подальше от себя и пытаясь принять сидячее положение с помощью свободной руки.
   Катя в телефоне внезапно приблизилась - точнее, она со своей стороны поднесла аппарат ближе к лицу и заняла таким образом всё пространство поля зрения камеры.
   - А это что у тебя там такое? Это что, чья-то рука?
   - В смысле, рука? - не поняла было я и растерянно уставилась в экран, точнее, в ту его часть, где показывалось видео с моей камеры. 
   И только потом догадалась посмотреть вокруг.
   И рядом, действительно, была рука. Мужская, естественно, чья же ещё? Раскрытой ладонью вниз лежала рядом с моей головой на моей же подушке, прекрасно видна в камеру телефона... Конечно, я же ведь сама его вчера зазвала опять спать вместе - вот он и делает то, ради чего его позвали: спит... 
   - Доброе утро, - сказал рядом сонный мужской голос и Миша убрал руку, чтобы перевернуться на спину и зевнуть.
   Чёрт! Блин! Ещё одно любое ругательство, но только уже нецензурное!
   - Вот именно! Доброе утро! - обрадовалась из телефона Катя. - Ну, хотя бы теперь понятно, почему ты на этот-то раз трубку не берёшь. Вы там что, с самого ресторана так из постели и не вылезаете?
   - Я это не буду ни обсуждать, ни комментировать, - отрезала я, окончательно садясь в постели. 
   Катя понимающе ухмыльнулась. 
   - Я вообще-то хотела тебе про сегодняшнюю встречу с юристом рассказать, которую ты проспала, но это подождёт до нашего другого разговора, - она нарочито мне подмигнула одним глазом и мне показалось, что скрип моих зубов должен быть слышен не то, что у неё из телефона, а вообще на улице. - А пока что Серёжа просил узнать, ты не хочешь ли у нас переночевать несколько дней? Я ему сказала, что ты не согласишься, но он всё равно хотел, чтобы я спросила.
   - Ты правильно ему сказала, что не захочу. Ещё не хватало, чтобы Вадик в доме замки поменял, пока меня здесь нет. Я же не знаю, вдруг у него есть ещё ключи...
   - Ну вот, я так примерно Серёже и сказала. И второй вопрос: может быть тебе охранника прислать, ну, для общего спокойствия?
   - Спасибо, но нет, спасибо! Ещё не хватало мне постороннего мужика здесь!
   - Ну да, у тебя уже есть один мужик, и явно не посторонний, - кивнула Катя и я чуть не застонала, но вовремя прикусила язык. - Он, кстати, ещё рядом? 
   Господи, ну вот за что мне это всё, а?
   - Да, я здесь, я слушаю, - ответил невидимый ей Миршаэль, который убрал конечности из кадра, но из комнаты убираться даже и не подумал. Хотя бы в туалет мог бы встать и уйти, что ли, но нет - продолжал себе спокойно лежать на соседней половине кровати. 
   - Михаил, у меня тут деловое предложение... Ну ты камеру-то поверни к нему, мать, я так и буду с твоим носом разговаривать, что ли? Ну, так вот, у меня к вам деловое предложение. Вы не хотите ли у нас немножечко денёк моделью поработать?
   - Чего? - опешила я, от удивления поворачивая экран вместе с камерой телефона обратно к себе. - Какая ещё модель?
   Мирш ненавязчиво попытался вновь повернуть телефон в свою сторону, но я не поддалась и он просто сдвинулся ко мне вплотную, чтобы и влезть в кадр, и видеть при этом Катю. 
   - Короче, у нас Колявасия опять ушёл в полный отказ, скорее всего какой-нибудь новой таблеткой для похудения траванулся, или я не знаю, что там с ним опять не слава Богу... А все остальные участники у нас уже расписаны и если сейчас съемки отменить, то этих лентяев опять всех по два месяца ждать, сезон уйдёт и рекламодатель оху... ждать устанет, в общем-то, - поправилась Катерина, видимо, из уважения к малознакомому для неё персонажу в кадре. - А на Михаила как все посмотрели, так вот и возникла идея его попробовать вместо мужской модели, он и по росту, и по размеру, и по типажу всем подходит.
   - В смысле "Михаила все посмотрели", где они его все смотрели и кому это он всем подходит? - не поняла я. - И зачем вы вообще с этим Васниным опять связались, он же уже подводил и нас, и агентство...
   - Ну, он же такой прикольный в этих шмотках, и они его предлагают всегда фоткать, - Катя на экране пожала плечами вместе с телефоном и камера скакнула туда-сюда. - А Михаила и рекламодатели и фотограф в ресторане видели, вы же там вместе ходили, как приклеенные. Рекламодатели подумали, что он тоже какая-то наша модель, и готовы его оплатить вместо Коли. Я им не стала сразу отказываться, мало ли, вдруг Михаил согласится моделью побыть.
   Миша приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, и я толкнула его локтем свободной руки, чтобы заткнулся.
   - Он не модель, это раз, и он не сможет вам подписать релиз для фото, это два. Если их юротдел запросит у нас релиз, съемка всё равно сорвётся.
   - А чего не сможет-то?
   - Ну, он же это, военный, - попыталась я выкрутиться прямо на лету. - Ну вот, знаешь, как в спецслужбах работают, им даже в соцсетях свои фото нельзя выкладывать.
   - Да чёрт бы с ним, с релизом, а вот лицо на фото что, показывать вообще нельзя? - расстроилась Катя.
   - Можно, - опять влез Миша, отстраняясь от моего локтя и настойчиво поворачивая камеру телефона к себе. Вместе с моей рукой, не смотря на моё отчаянное тому сопротивление. - Лицо показывать я могу где угодно. Документы - нет.
   Конечно, у него же их нет, документов, чтобы он их где-то и кому-то показывал!
   - Ну и чёрт с ними, с документами, так обойдутся, - тут же отмахнулась Катя. - А деньги в бухгалтерии через Лику проведём, если ты согласен, она их тебе налом в руки отдаст.
   - А в руки не надо, если что, пусть у неё и остаются, - изящно предложил Миша. - Я, в принципе, ничем не занят и готов помочь. Это всё в помещении планируется, кстати, или на улице?
   - Нет, натурных съёмок не будет, это всё в нашей студии планируется снимать. Да вы там с Ликой были уже, в их раздевалке по крайней мере.
   - Ну тогда я согласен в любое время, просто объясните, что нужно сделать и я готов.
   Я чуть рот не разинула от такой прыти. Да ты же, гад такой инопланетный, три минуты назад только ещё десятый сон видел - и тут же работу себе нашёл, ну, вы посмотрите только! Хоть бы на минуту своими мозгами бы подумал, что говорить - а если своими не получается, то хотя бы моими уж тогда! 
   - Ну вот, какой же вы молодец! - тем временем Катя уже расплылась в радостной улыбке и послала ему воздушный поцелуй в камеру. - Я тогда перезвоню чуть попозже, согласуем время, чтоб вы на примерку подъехали. Ты с ним приедешь или как? - а это уже мне, так и сидящей с приоткрытым то ли от удивления, то ли от возмущения ртом.
   Запретить взрослому мужику делать что-то, на что он только что согласился, я не могу - буду выглядеть, как сумасшедшая истеричка без малейшего права на подобное поведение. Но и это "или как" у нас тоже не получится, хоть Миша от своей самостоятельности поди и в полном восторге, одного его я не могу там оставить. А то эта его самостоятельность живо мне боком выйдет, и хорошо, если только боком и только мне.
   Поэтому я взяла себя в руки и сказала спокойным тоном:
   - Мы приедем вместе, я его привезу и увезу.
   - Ок, тогда может заодно в офисе поработаешь немножко. Стариной тряхнёшь, так сказать, - не удержалась и съехидничала она.
   Ну, есть всё-таки такие границы, которые я не намерена переходить!
   - Вот уж чего я не собираюсь сейчас делать, так это хоть чем-то трясти и окунаться в женский коллектив. Нет, нет, и ещё раз нет! Я же могу просто посидеть в студии в каком-то углу, где об меня спотыкаться не будут?
   - Конечно, можешь, - уже без издёвки и совершенно другим тоном сказала подруга. - Если тебе так будет комфортнее то, конечно же, сиди в каком хочешь углу, никто не будет против. Если ты из всей этой ямы выбираешься потихоньку, то никого не касается, какими темпами ты это делаешь, Васенька, только выбирайся давай. Ну всё, детки, развлекайтесь дальше, не буду вас отвлекать! 
   Сделала мне ручкой и сбросила звонок.
   - Васенька? - повторил Мирш, приподнимая одну бровь.
   Я смерила его испепеляющим взглядом.
   - Только посмей за ней это начать повторять, и узнаёшь, что будет, - предупредила я его ледяным тоном.
   Он осклабился во все свои белые, ровные и явно ему не нужные (и вообще даже скорее всего лишние) зубы, потянулся так, что суставы хрустнули и полез вон из кровати.
   - Вот зачем ты это сделал, а? Объясни мне, пожалуйста. Ты вообще хоть понял, чего от тебя хотели?
   - Что же непонятного, какой-то человек не может фотографироваться, ей нужны фотографии, я буду на них вместо него. Ты за это получишь деньги. Всё предельно ясно. Кроме того, почему у него такое странно звучащее имя.
   - Ты мне зубы-то не заговаривай про чужие имена. Предельно ясно... Зачем было в это влезать вообще?
   - А почему бы и нет? Если уж мне предложили сделать что-то, за что тебе заплатят - то я этот шанс упускать не собираюсь, не смотря ни на что, - пожал плечами мужчина, остановившись в дверном проёме ванной комнаты. - О такой удаче я даже и не думал, что она может произойти. Ты меня одеваешь, кормишь, я у тебя живу, воду твою трачу, в конце концов... Я должен быть чем-то полезен, как-то компенсировать это всё со своей стороны. Если бы предложили носить тяжести, я бы так же точно сразу согласился, а как же иначе?
   На этих словах он посчитал свои объяснения достаточно исчерпывающими, ушёл в ванную и закрыл за собой дверь. Раздался звук спускаемого унитаза и затем льющейся в раковину воды - ну, хотя бы эта напасть миновала, пока я спала.
   А ведь он даже себе не представляет, похоже, для какого огромного количества людей фраза "а как же иначе" относительно работы это не объяснение отсутствия альтернативы, а как раз запрос на её поиск. 
   И какое бесчисленное множество вариантов они находят по этому запросу - да выдача Гугла бы позавидовала таким результатам! Тяжело же ему будет жить в нашем мире с такими представлениями. 
   Ох, тяжело...
   - Так почему у этого парня такое имя странное? - спросил Миша, выходя из ванной и вытирая об майку влажные руки.
   - Это не имя, это прозвище... - вздохнула я. Хочет тему перевести, да ради Бога. - Его по паспорту зовут Коля Васнин, а Колявасия это прозвище по аналогии со словом "катавасия" - это когда неразбериха какая-то, суета. Очень на него похоже, с ним вечно что-то такое происходит. Как фотомодель он сам по себе прекрасен, его можно хоть с бодуна левой пяткой снимать, результат будет офигенен. А как человек, ну... Вот сейчас он так основательно срывает работу целой кучи людей, что вместо него в последний момент просят найти уже ну хоть кого-нибудь, даже если этот кто-нибудь просто мимо проходил... 
   - Ну, я со своей стороны постараюсь, чтобы об этой замене они не так сильно жалели, как могли бы, - пообещал Мирш. - Можно где-то посмотреть, как результат работы этого парня выглядит? Ну, кого мне заменить нужно.
   Я почесала макушку и попыталась вспомнить, в каких номерах нашей подшивки можно посмотреть на Васнина в образе и в каком шкафу, если уж на то пошло, весь этот архив сейчас запихнут.
  
  
  
  
  
  

23

  
   Поиск журналов завёл меня в итоге в подвал. 
   До этого момента Миша, судя по лицу, даже и не знал, что это помещение у нас в доме вообще есть. Что внезапно дало мне понять - дом он в то время, когда я его не вижу, сам по закуткам не осматривал и в комнаты, в которые его открыто не приглашали, видимо, вообще не заходил. И дело тут вовсе даже не в отсутствии у него любопытства к чужим комнатам и вещам. 
   Честный какой, надо же. Не устаю ему поражаться.
   Итак, мы спустились в подвал и там Миша открыл для себя наличие огромного количество новых увлекательных вещей: отопительного котла, канализационных труб, системы очистки воды и обширных стеллажей и шкафов, забитых несчитаным старым барахлом. 
   Как моим, так и Вадиковым - из тех сортов барахла, которые запихиваются в шкафы с глаз долой не столько от общей жадности, сколько от повсеместной лени и нежелания это барахло хоть как-то сортировать и тащить на мусорку. Поразительно, сколько всего можно напихать в подвал дома всего за каких-то пару лет жизни...
   У меня самой аж зубы заныли при одной мысли, что всё это говно рано или поздно придётся перебирать и тащить вон, хотя бы просто потому, что здесь будет лежать не просто забытое барало, а барахло, забытое теперь уже посторонним для меня человеком - что уже совсем ни в какие рамки не лезет. 
   Может, просто сказать попаданцу, чтобы всё подряд отнёс на мусорку? Сам же ляпнул, что не против и тяжести поносить, если ему такую работу закажут. Хотя нет, всё подряд не надо... Я же сюда за журналами пришла, как-никак, они ещё имеют хотя бы историческую ценность. Вполне возможно, что среди залежей невиданных говн здесь может быть и что-то другое, не менее ценное.
   Лампочка под потолком мигнула и погасла, и я уже приготовилась к тому, что она перегорела и мы сейчас останемся в кромешной темноте, подниматься обратно к свету по такой же тёмной лестнице - но лампочка передумала и зажглась себе обратно. Я выдохнула весьма неиллюзорно и пошла вдоль бездонных хранилищ, читая ярлыки на том, что было надписано и пытаясь заглядывать в то, на что ярлык в своё время не прилепили или он просто отвалился. 
   - Я смотрю, любите вы хранить вещи, - заметил Миша нейтральным тоном, следуя за мной по пятам и заглядывая время от времени в коробки и пакеты. - В половине видео у вас у всех или гараж, или вот такое помещение.
   - Это наш национальный спорт, второй по популярности после литрбола. Ещё на балконах и на дачах то же самое делают, но у нас, слава богу, балконов в доме нет.
   - А дача это что такое? Никак понять не могу, что вы с ней делаете.
   - Это типа дом такой, в котором не живут постоянно, но может быть и просто участок земли, без дома. Туда городские жители приезжают на лето, заниматься литрболом и третьим по популярности спортом - огороды копать. Ну там, картошку всякую, морковку сажать, помидоры выращивать, вот это вот всё...
   - Я думал, у вас все продукты в магазине продаются, - озадаченно спросил Миша.
   Слава богу, что он уже знает, что такое картошка и помидоры благодаря нашему с ним первому визиту в супермаркет, так что я хотя бы избавлена от необходимости объяснять, что это в принципе такое.
   - Продаются, - согласилась я покладисто. - Но то в магазине. А вот вырастить свои собственные хилые помидорчики, в десять раз дороже магазинных... Батрачить всё лето на их выращивание, стоять каждые выходные по четыре часа в пробке только в одну сторону, чтобы эти самые помидорчики полить потом и кровью всех своих детей и родственников... Ну, для русского человека это практически бесценно, наши предки же все из деревень. От сохи, можно сказать, не так уж и давно оторвались. У нас даже миллионеры в коттеджных посёлках строят себе теплицы для овощей, что уж о простых людях-то говорить.
   - Да, ваши культурные традиции мне ещё изучать и изучать, - пробормотал себе под нос Мирш.
   Тут я как раз наткнулась на нужные коробки и попросила его помочь мне вытащить их на пол, а потом стала выкладывать из коробок стопки журналов, перевязанные шпагатом. 
   Навскидку нашла пару номеров, в которых должны были бы быть искомые мной фотографии беглой модели... Или правильно уже говорить "беглого моделя"? Если феминитивы к мужским профессиям приделывают, типа "блогерка" и "терапевтка", можно ли женские  подвергнуть обратному процессу? Похоже, наши культурные традиции не только Мише ещё изучать и изучать... 
   Мирш присел рядом на корточки и, пока я думала на отвлечённые темы и рылась в стопках, стал брать в руки отдельные журналы и бегло их пролистывать.
   - А это не ты написала? - спросил он неожиданно. - Здесь, вроде, твоё имя стоит?
   Я мельком глянула на раскрытую им страницу и кивнула.
   - Да, ты правильно заметил, это моя статья. Старый номер, ему много лет уже. У меня тогда с регулярностью написания материалов всё было прямо зашибись как прекрасно, не то, что сейчас, - вздохнула я. - Ладно, вот тебе журналы, этих вполне хватит, я думаю. Тут вот тебе и Коля, и прочие мужики, и баб красивых полно до кучи, наслаждайся. 
   Мирш хмыкнул и прочистил горло, принимая в руки стопку глянца. Я подумала, стоит ли всё запихивать как было - но в командном забеге победила как обычно лень, прикрытая мыслью о том, что вынутые номера в подшивку же всё равно обратно возвращать, так чего её лишний раз прятать куда-то? 
   - Кстати, а ты там свою капсулу-то разбираешь, или как? А то я всё мимо хожу, а под брезент что-то не заглядывала давно, - спросила я мужчину, когда мы пошли обратно к лестнице.
   Он остановился возле дверного проёма в соседнее подвальное помещение и заглянул внутрь, не включая свет.
   - У меня как раз сейчас появилась мысль, может быть я не буду её целиком разбирать, а по частям спущу сюда? 
   - Ну спусти, я тут всё равно бываю раз в месяц, а посторонние сюда вообще никогда не заходят, - пожала плечами я, поднимаясь по лестнице к выключателю. Мирш ещё раз оглядел подвал и поднялся вслед за мной с журналами в руках. - Лучше действительно если этот твой реквизит со съёмок "Звёздных врат" будет в подвале лежать, там если даже он кому-то когда-то на глаза и попадётся, то всегда можно сказать, что это от дедов военные трофеи остались.
   - Я сомневаюсь, что в ваших войнах бывают такие трофеи, но зная тебя, люди скорее поверят в то, что это действительно с каких-то фантастических съёмок реквизит, - заметил Миша, когда мы вышли в коридор через дверь, отделявшую подвальную лестницу от всего остального дома.
   - В смысле, "зная меня"? - не поняла я.
   Он демонстративно раскрыл одной рукой ту самую статью, которую так удачно выискал пролистывая первый же попавшийся журнал - в журнале у него, оказывается, остался заложен палец, чтобы не потерять.
   - Ну, и? Это был редакционный эксперимент. Я там исследовала уже конкретно не помню, что именно, но это было не хобби, а работа. 
   - Это же ты здесь, на фотографии, или нет?
   - Ну, я, и что? Что эти инсинуации должны означать? - возмутилась я. - Участвовала я тогда в тематической выставке и писала, как общаться с мужиками, которые этим всем плотно интересуются.
   Мирш повернул к себе журнал и ещё раз рассмотрел обозначенное фото.
   - То есть это ты здесь стоишь рядом с девушкой, одетой в костюм космического кота-пирата из японского анимационного фильма? Если я всё правильно прочитал? - спросил он. - Не указано, правда, в костюме кого именно ты сама, но судя по тем фильмам, что мы с тобой регулярно смотрим, это тоже что-то космическо-фантастическое? 
   - Ой, уж сказал бы спасибо, что я подобные фильмы смотрю, а то на моём месте стандартная домохозяйка какая-нибудь тупо убежала бы, куда глаза глядят, когда ты из своей капсулы решил вылупиться! 
   - Лика, да я же не пытаюсь тебя подколоть, - вдруг рассмеялся Мирш, проходя из коридора в кухню и выкладывая журналы на кухонную столешницу. - Точнее, я пытаюсь, конечно, потому что у тебя иногда уж очень смешное лицо становится, но ты всё время забываешь, что я про вашу культуру ничего практически не знаю. Я сейчас тебя просто спросил, ты ли это на фотографии и правильно ли я прочитал подпись под фото. А ты так реагируешь, как будто я тебя на чём-то предосудительном поймал, хотя это фото в журнале, который у вас, судя по офису, читает куча народа. 
   Я села на ближайший кухонный стул, прикрыла глаза и тяжко вздохнула. Опять я сама себе же злобный Буратино - всё как обычно, короче. 
   - У нас здесь многими считается несерьёзным для взрослых людей, особенно женского пола, интересоваться всяким таким вот... ненастоящим и выдуманным, как сказки для детей, - попыталась я объяснить таким образом, чтобы избежать лекций по поводу японской культуры анимации и прочих не менее обширных тем. - Многие считают, что бабе надо бы поскорее детей родить, а не всякой дурью маяться. Так что у меня по старой памяти защитная реакция включилась, или типа того.
   - Я максимально далёк от того, чтобы осуждать здесь чьи-либо интересы, - на всякий случай ещё раз заверил меня Миша, раскрывая настежь холодильник. - А фотография меня заинтересовала больше тем, что у тебя на ней совершенно не такие волосы, как сейчас. 
   Нашёл, как выкрутииться. 
   Ну, хорошо ещё не стал спрашивать, жив ли мой костюм из фото - где из-за каблуков и особенностей кроя нижней части у меня ноги примерно из ушей начинаются.
   - Это называется "парик". Если бы я свои в розовый цвет покрасила, меня бы в институт не пустили в таком виде.
   - А ты ещё училась тогда? - небрежно спросил Мирш.
   Каверзный вопрос, хоть вроде бы и невинный... 
   Видимо, как-то так он себя и чувствует, когда я начинаю касаться неприятных ему тем. Да только сама и подставилась, вот зачем про институт сболтнула-то сейчас? 
   - Это был тот год, когда я как раз заканчивала, - решила всё-таки ответить я. - Катя уже была с Серёжей, а меня позвали в журнал стажёром, потому что я хотела тогда накопить денег на одно важное событие, и - внезапно! - писала грамотно, потому что много читала. В основном я писала им тексты для блога в интернете, для молодёжи... Ты потом сам посмотри, что такое блог, я сейчас не хочу объяснять... Ну и несколько популярных материалов вышли тогда в печатном тираже.
   - Но ты вроде училась рисовать, а не писать? - тем же небрежным тоном уточнил Миша. 
   Решил моей сговорчивостью воспользоваться, не иначе.
   - Да, я училась рисовать, но по рисованию нормально оплачиваемой работы с вменяемыми часами тогда не было. Мне надо было дипломную работу делать, я не могла столько работать, но деньги были очень нужны... А Серёжа, дай Бог здоровья ему, летал на крыльях любви и готов был вокруг Кати хороводы водить, даже подругу-художницу пристроить хоть куда-нибудь. Мы с ними тогда даже в разных городах жили ещё, он меня и видел-то всего несколько раз, больше от Кати слышал, и вот так помог замечательно...
   Миша тем временем выудил из холодильника упаковку йогурта и, поколебавшись, взял в другую руку точно такую же вторую. 
   Протянул мне.
   - Ты хочешь на моём примере посмотреть, не отрава ли это? - ехидно спросила я.
   - Нет, хочу на твоём примере посмотреть, чтобы ты тоже что-то ела, а то твои Катя с Серёжей мне голову оторвут, если решат, что я о тебе плохо забочусь, - парировал Мирш. - Я бы на их месте именно так и поступил, им же явно не всё равно, что с тобой происходит. А с этим своим мужем ты тогда ещё не была знакома?
   - С этим - нет, ещё не была.
   - А с другим была? - невинно спросил он. 
   - Что это за вопросы такие, - возмутилась я после некоторой паузы, осознав, как была построена фраза.
   - Откуда мне знать, может, у тебя их было больше одного, мужей этих, - с тем же невинным выражением лица пожал плечами мужчина, откупоривая свой йогурт. - А на что ты тогда накопить-то хотела?
   Я вот его дожимаю каждый раз, на правах хозяйки, так сказать - а он каждый раз и сам дожимается, и со мной так делать ещё ни разу до этого не пробовал, хотя гораздо раньше мог бы начать... Было бы и некрасиво и неумно с моей стороны просто оборвать его после всех моих собственных расспросов.
   Поэтому я сделала паузу, подавила недовольство и ответила, как мне показалось, более или менее нейтрально и обтекаемо:
   - У меня были планы на одно важное жизненное событие, которое я хотела, чтобы со мной обязательно произошло, но жизнь потом пошла другим путём.
   Свернула крышку йогурту и стала пить нарочито мелкими глотками, как будто он то ли очень горячий, то ли прямо совсем ледяной. Мирш этот намёк, слава тебе Господи, понял и отстал: занялся своей порцией и ожиданием реакции на неё его организма. 
   А потом нам и Катя опять перезвонила.

* * *

    - И вот зачем ты ей сказал, что мы сейчас приедем? 
   На улице - внезапно прекрасная, тёплая и солнечная погода. Прекрасная практически абсолютно для всех, кроме Миршаэля ар-Даргана с его специфическими, как он это сам называет, "сложностями".
   Поразительно, как у этого человека - который только вот в буквально смысле накануне рассказывал мне из каких произошедших с ним событий складываются мучающие его кошмары - не сформировался страх перед солнцем вообще и последствиями, которые оно может для него иметь, в частности.
   Если бы со мной (не дай Боже, конечно) произошло нечто подобное, я бы не то что как пуганая ворона куста бы боялась или, к примеру, на молоке обжёгшись дула бы на воду - я вообще жила бы в подвале и кусала бы каждого, кто хотя бы просто предложит мне из него выйти раньше полуночи.
   У Мирша же перспектива выйти на улицу, где солнечный свет может принести ему как минимум серьёзные проблемы, никакого видимого страха не вызывает. Вот и сейчас - сказал Кате в нашем общем с ней телефонном разговоре, что взять и приехать вотпрямщас, чтоб застать фотографа между работой и пробками, для нас вообще не проблема. 
   - Я-то заеду на подземную парковку, чтобы тебе по улице не идти, но в машину же всю дорогу будет попадать солнечный свет - через лобовое стекло, даже если ты будешь сидеть сзади... 
   - Лика, я вижу, что тебе так кажется, будто я делаю глупости, - проникновенно сказал мне Мирш. - Но к тому моменту, как я раскрываю рот, я обычно уже как-то оценил риск, подумал, как мне его снизить и принял решение: надо мне это или нет. Мне вот прямо-таки невыразимо приятно, что за меня кто-то переживает, но в таких мелких ситуациях для этого повода нет. И проблемы никакой тоже нет.
   Ноу проблем - ноу комментс. Поганец-попаданец, что тут можно добавить ещё? Как он там вчера сказал, что у некоторых людей был дома праздник когда он попался на проблемах с законом и стало можно от него легально избавиться? Да он, похоже, даже не шутил. С таким-то характером там поди народные гуляния случились и очередь из желающих выпихнуть его в ближайший шлюз. Ну, это я шучу, конечно же... Но в каждой шутке, как говорится, есть доля шутки...
   Я молча умыла руки и пошла одеваться.
   Когда вернулась, в гараже меня ожидало прямо-таки душераздирающее зрелище.
   Я это ему так и озвучила - как только проржалась до состояния "уже могу хоть как-то сквозь смех и слёзы говорить". 
   Ну, вот уж снизил риск, так снизил! 
   Пока я одевалась, кто-то наведался опять в подвал и добавил к единственному своему комплекту уличной одежды зимнюю кепку с козырьком и клапанами для ушей, садовые резиновые перчатки, а так же мой старый алиэкспрессный шарф.
   Причём из этих трёх предметов гардероба два он взял из каких-то моих пакетов, потому что были эти вещи в жизнеутверждающий такой яркий цветочек. Только кепка мужская и потому просто синяя.
   Шарфом он в несколько слоёв замотал лицо так, что между слоями ткани оставалась только узкая полоска кожи вокруг глаз, а на переносице и по бокам от глаз шарф был хитроумно склеен сам с собой лейкопластырем. Поверх всей этой конструкции сверху восседала гордо кепка - с опущенными на уши клапанами, всё, как положено. Ну и перчатки он, естественно, тоже надел, чтобы закрыть кожу на руках.
   Выражение Мишиного лица в тот момент, когда я его увидела и оборжала, для меня так и осталось тайной. На беду или уж на счастье, не знаю, но шарфом он замотался так, что черты лица под цветочками рассмотреть стало невозможно. 
   При виде такого модного прикида Мумия (из вообще абсолютно любого фильма с этим персонажем) бы принялся нервно курить в сторонке свои же собственные нестиранные бинты. 
   Я представила себе эту картину и вторично зашлась в приступе хохота. Да, всё-таки это хорошо, что выражение Мишиного лица от меня скрыто. Если там что-нибудь угрожающее мне убийством, то лучше этого не знать. В любом случае, к тому моменту, как он размотает своё "снижение рисков", и я уже ржать прекращу (наверное...), и он на меня злиться перестанет. 
   Если он там в этих цветочках вообще злится, конечно же.
   Миша, надо отдать ему должное, спрятав лицо решил лица всё-таки окончательно передо мной не терять (простите за каламбур, но он тут прямо напросился!) и со своей стороны начал держаться версии, что внешний вид его в принципе не особо-то и волнует, если предметы выполняют свою функцию. 
   В любом случае, когда мы заедем на подземную парковку башни, где солнца уже точно нет, он этот свой "защитный костюм" снимет, ну а до той поры если у меня от этого его внешнего вида ещё и настроение поднялось - так это же только хорошо, такой себе приятный бонус получился. 
   Таким образом, он избавил себя от любой необходимости хоть как-то комментировать мои продолжающиеся приступы неконтролируемого хихиканья, которые периодически пробирали меня до самой Москвы-Сити - он-то сел сзади, конечно, но в зеркало-то я его всё равно периодически видела.
   Не то чтобы я это хихиканье хоть как-то пыталась контролировать на самом деле.
   Право же, совершенно верно американцы говорят, что если жизнь твоя штука не сладкая и подкинула тебе лимоны, то надо начать делать из них лимонад - но ей Богу, вот эти конкретные лимоны он подкинул себе сам, особенно со своим этим рассуждением про оценку рисков. 
   Так что я даже и не пыталась взять себя в руки и прекратить над ним ржать.
   Сам же напросился.

* * *

   В лифте я над Мишей уже, конечно, не смеялась.
   В лифте вместе с нами ехали люди, да и предметы, так меня веселевшие весь последний час, действительно остались в машине. Миша продолжал делать хорошую мину при плохой игре и даже предложил надеть тот же прикид в следующий раз, когда у меня будет дурное настроение.
   Я подумала, велики ли шансы что к следующему приступу моего дурного настроения он сам будет иметь прямое и непосредственное отношение, но решила этот вопрос вслух не задавать.
   Когда мы поднялись на искомый этаж, рабочая обстановка не так уж сильно отличалась от праздничной в наш прошлый визит - люди так же ходили по коридору из конца в конец и из помещения в помещение, просто их было меньше.
   На самом деле, когда я говорила про "журнал" я, конечно же, имела ввиду одно конкретное издание с одной конкретной редакцией. Но занимать целый этаж в Москве-Сити одной-единственной редакции, да ещё при такой рыночной ситуации как нынче на дворе, не реально ни при каких раскладах. 
   Ну так вот, редакция там была и не одна - холдингу Сергея принадлежало несколько изданий, причём довольно разной направленности. Среди них были и глянцевые журналы, и не глянцевые издания (про детей, рецепты и сплетни из жизни "звёзд"), и даже что-то на газетной бумаге выпускали. 
   Что-то даже я сама иногда читала, что-то вообще никогда не открывала и понятия не имела, что за аудитория это потребляет, но главное, что какая-то аудитория покупала то, что здесь писали и сдавали в печать, а большего и не требовалось - когда одни издания давали в продажах просадки, другие держали всю эту ораву на плаву. Вот им всем вместе на офисы в Москве-сити и хватало. 
   Ко всему прочему, здесь же была оборудована и фото студия - в ней снимали сессии и для внутреннего употребления, то бишь издания, и для внешних клиентов, и даже сдавали иногда каким-то блогершам, пофоткаться на фоне панорамных окон с высоты в десятки этажей над Москвой. 
   Вот в эту-то фото студию мы в итоге и пришли - хотя место было уже знакомое, но при свете дня Миша тут был впервые.
   И ему всё-таки не пришло в голову, что в помещении могут быть эти самые панорамные окна от пола и до потолка. 
   Свою ошибку он осознал, видимо, только когда мы зашли в холл студии и он увидел эти окна сквозь жалюзи на стеклянной перегородке у ресепшена - в прошлый-то раз мы были здесь ночью, да к тому же ещё торопились поскорей переодеться, вот он и не обратил внимания. Ну или просто забыл.
   Так как я наблюдала Мишу ежедневно уже на протяжении пары недель, то заметила, как он сбавил шаг и как в его движениях появилась лёгкая неуверенность. 
   Придётся мне сделать как-нибудь так, чтоб мы находились только во внутренних помещениях, а в эти, которые с окнами, вообще даже не заходили.
   Я поздоровалась с дежурным администратором. 
   Девушка была новая: появилась здесь уже с тех пор, как я перестала регулярно появляться на работе. Заметила, как она окидывает Мишу в его толстовке оценивающим взглядом, пока звонит по внутреннему телефону. 
   Уже через пару минут из соседней двери вышли несколько человек, с которыми мы поздоровались и тут же попрощались - общаться остался только Павел, собственно, штатный фотограф.
   - Слушайте, я даже не представлял, что когда Катерина Робертовна мне говорит "я тебе модель нашла, будешь смотреть?" то это реально будет уже через час, - растерянно сказал он, представившись и пожав Мишину руку. - Я ещё даже не закончил, а она вас уже вызвала зачем-то. 
   - Как будто ты впервые в жизни видишь нашу Катерину Робертовну, - фыркнула я. - Она тебя хоть предупредила, что он без опыта?
   - Честно? Она предупредила, но мне на данном этапе уже фиолетово. После того, что мы здесь выслушали от заказчика мне надо просто чтобы любой красивый мужик просто влез в костюм, красиво в нём отсидел и сделал мне сложные щщи в закат. Можно без заката даже, - Паша оглядел Мирша раза в три более оценивающе, чем админша за рецепшеном и на всякий случай уточнил: - Сложные щщи умеешь делать?
   - Справлюсь, - вкрадчиво пообещал Мирш.
   - Ну, посидите тогда тут, я минут через двадцать освобожусь и приду с его костюмом. После того скандала я уже боюсь даже одежду кому-то в руки давать, а то ещё что-нибудь испортится, а орать будут опять на меня, - пояснил он, приглашающе открывая дверь в то самое помещение с панорамными окнами.
   Миша вопросительно посмотрел на меня, не двигаясь с места.
   - Слушай, мы тогда лучше в кухню зайдём, я кофе попью пока, - тут же выкрутилась я. - Ты в какой студии будешь?
   - Я в третьей, можете тогда через полчаса сразу к раздевалке сами подходить, я уже точно закончу. Лен, впусти их, ладно? Ну, всё, - и он махнул рукой, скрываясь за дверью, из которой пришёл.
   Мы прошли через ту же дверь и по короткому коридору завернули в помещение кухни, где стояли холодильник, кофе-машина и несколько стульев со столиками как в институтском кафетерии.
   - Ну что, как твоя оценка рисков поживает? - не удержалась я, проверяя кофе-машину на наличие или отсутствия в ней зерна и воды.
   - Смеяться - смейся, а вот злорадствовать уже нехорошо, - укоризненно заметил Миша, присаживаясь за дальний от входа стул.
   Я достала бумажный стаканчик и подставила его под кофе-машину. Кофе-машина угрожающе заурчала и вылила мне в стаканчик струю пустого кипятка. 
   Ах да, она же сначала проливается, надо срочно другой стакан, пока мой кофе не полился в сливной лоток вместо кипятка... Избежав всё-таки "мгновенной кармы" с потерей порции живительного кофе, я набухала в стакан побольше сахара и долила молока. 
   - Надо было тебе йогурта с собой взять, что-то я не догадалась, - посетовала я, размешивая жидкость в стакане.
   Мужчина молча продемонстрировал мне пустую руку, потом сунул её под расстёгнутую куртку и, как завзятый фокусник, вынул откуда-то оттуда бутылку йогурта. Хитрый какой!
   - Хорошо, что тебе от него не плохо, - искренне порадовалась я. - Когда я тебе кашу на молоке варила, видимо, всё-таки дело было в крупе, а не в молоке.
   - Я бы всё-таки хотел найти для себя какие-то более сытные продукты, - ответил он, понемногу отхлёбывая из бутылки, пока я так же медленно пила свой кофе. - В том, что я ем, не так много энергии, как мне нужно. А худеть мне особо тоже некуда, лишних запасов у организма вообще нет. У меня уже даже ногти расти перестали.
   - Что, правда? - удивилась я.
   - Я уже практически две недели, как проснулся. Ты же не думала, я надеюсь, что я их по ночам сгрызаю всё это время?
   Я сконфуженно посмотрела на протянутую мне под нос мужскую руку. Миша активно пошевелил пальцами, привлекая моё внимание, а потом резко и внезапно чиркнул одним пальцем по кончику моего носа. От неожиданности я издала какой-то ойкающий звук и отшатнулась назад вместе с лёгким стулом. К счастью, стакан с кофе в этот момент стоял на столе, иначе я бы не только облилась сама, но и облила бы им всё вокруг.
   Миршаэль, явно довольный произведённым эффектом и, вероятно, считая себя уже достаточно отомщённым на сегодня, вернулся к своему йогурту.
   Я пригладила волосы и вздохнула.
   - Честно, я вообще забыла, что тебе тоже нужно обрезать ногти. В книжках о попаданцах про такие мелочи жизни не рассказывают...
   - В каких-каких книжках?.. У вас здесь что, много таких, как я? - растерянно спросил мужчина, практически замирая на месте. Он даже бутылку до рта не донёс, так и завис с ней, поднятой к лицу.
   Через секунду и до меня дошло то, о чём он в этот момент подумал.
   - Нет, это не то, то есть, ты не так понял, то есть нет, это я не так сказала, - смешалась я. - Это не про настоящих людей, это такой... Такой жанр, когда придумывают историю про человека, который из одного мира попал в другой. Это не про настоящее, это про выдумку.
   - Как вы это вообще различаете, выдумка это или не выдумка? - возмутился Миша. - Вот ты сама как можешь это определить?
   - Ну... Истории же в основном про то, о чём всем ясно, что этого не существует в реальности... А в историях про попаданцев люди в основном из нашего попадают в какой-то другой мир...
   - А если это история про то, как я попал из своего в ваш? Если другой человек расскажет такую же историю - откуда ты тогда знаешь, что это не правда?
   Я хотела сказать "потому что это невозможно" и замерла с открытым ртом. Ага. Невозможно. Вот оно, невозможное, сидит. Аж бутылку в руке сжал так, что её сплющило и сейчас йогурт наружу потечёт, как из йогуртового вулкана извержение.
   Я закрыла рот и пожала плечами: не знаю, мол, и всё тут.
   - Что ты так реагируешь-то?
   Он посмотрел на сжатую бутылку в своей руке и допил, наконец-то, то что в ней осталось. Вулкан обезврежен, во всех смыслах. 
   - Мне просто ещё не приходила мысль, что здесь могут быть ещё... такие же. Люди из моего мира, - сказал он задумчиво.
   Я хотела сказать, что не думаю, что они здесь есть. Но опять промолчала - он же здесь есть.
   С одной стороны, каковы шансы, что подобное событие повторится? Ну а с другой, каковы они на то, что это событие и в первый-то раз произойдёт? Я даже названия цифр таких не знаю, скорее всего, чтобы этой вероятности дать оценку. Но это событие произошло как минимум один раз. 
   - Пойдём уже, время подходит, - сказал Миша, поднимаясь со стула и оглядываясь в поисках мусорного ведра. - Куда там он сказал нужно идти?
  
  
  
  
  

24

  
   В третьей студии я занята была в основном тем, что обливалась потом. 
   В ней всегда было довольно душно из-за того, что комната располагалась во внутренних помещениях - это означало, что у неё вообще нет окон, никаких - а световое оборудование при отсутствии естественной вентиляции греется практически так же, как сковородки в центре Ада. Из-за чего все, кто в студии работают, одеваются легко и пьют много кофе, чая, да и просто воды. 
   И потеют. Много потеют. Больше всего потеют конечно же те, кого здесь фотографируют, потому что выбирать костюмы моделям не приходится. Естественно, кондиционирование никто не отменял, но из-за особенностей расположения и количества света сделать тут прохладно не получалось никогда. 
   Я раньше сюда на правах подруги жены владельца в холодное время года греться приходила (ну, когда уже достаточно холодно но отопление город ещё не дал) так что сидеть в углу на стуле и прикидываться ветошью научилась просто идеально. Вот и сейчас я только периодически ходила доливать в бутылку воду из кулера в коридоре, да наблюдала за работой фотографа. 
   Паша, как любой творческий человек, первым делом поставил себе дедлайн и обозначил, что у него есть примерно минут сорок для оценки Мишиной профпригодности на почве модельного бизнеса. 
   А вторым делом, как любой творческий человек, Паша на свой дедлайн торжество забил. Позвонил кому-то куда-то, на кого-то где-то слегка наорал, отправил вместо себя к чёрту на рога какого-то помощника и углубился в творчество.
   Начали ребята с того, что Миша переоделся в костюм, в котором должен был сниматься так некстати сбежавший от работы Колявасия - одежда подошла, но впритык, и будь Миша хоть чуть ближе к своей весовой норме, он бы в пиджак этот просто не влез. 
   Пиджак на Мишу почему-то надели без рубашки, что уже должно было бы меня насторожить, но я была больше занята тем, что как обычно старалась на него не пялиться в открытую, а планы по съёмкам мне никто не озвучивал. 
   После нескольких установочных кадров для настройки света и прочей калибровки Мирш попросил показать ему, что же там получается. С камеры кадры сразу же попадали в рабочий ноутбук, так что проблемы в этом не было: смотри, не хочу. Он и посмотрел. 
   Получалось, судя по кислому Пашиному лицу, пока не ахти что. 
   Миша тем временем энергично похвалил Пашины компьютер и камеру, хотя абсолютно ничего ни в том, ни в другом он, естественно, не понимал от слова 'совсем'. А я не понимала, зачем ему это надо, но молчала себе в тряпочку и не вмешивалась. 
   Следующим шагом Миша попросился попить воды, ибо жарко с непривычки, и пока он пил, стал расспрашивать Пашу о том, как эта его замечательная камера снимает, как тут с ней свет синхронизируется и тому подобные вопросы, задаваемые исключительно с целью дать отвечающей стороне шанс как следует поумничать. 
   Паша, которому в рот заглядывали в принципе довольно редко и уж точно без заходов на комплименты его рабочему ноуту, перестал кислить, развесил под эту лапшу уши и даже дал Миршу понажимать на камере затвор пару раз. В руки, правда, не дал - недостаточно ещё лапши у него на ушах висело, видимо. Миша всё выслушал, осмотрел и с должной степенью благоговейности понажимал затвор, глядя в видоискатель камеры на то место, где сам должен был потом стоять в кадре. 
   Потом поблагодарил Павла за интересную информацию и пошёл на место. Встал, куда ему сказали, но позу принял уже совершенно другую. Если на первый кадрах он стоял просто как ему 'стоится' - по команде 'вольно' - то со второго захода начал принимать какие-то осмысленные позы. 
   Выражалось это не в том, что он как-то кривлялся или выставлял куда-то на камеру руки или ноги - нет, он вроде бы по-прежнему свободно стоял на месте, как ему и сказали, но при этом то поворачивал корпус определённым образом, то наклонял голову под определённым углом. 
   Паша сделал несколько кадров и слегка оживился. Через некоторое время Мирш опять попросился попить воды и снова подошёл с бутылкой посмотреть на экране Пашиного ноута, что там получается. И снова пошёл позировать, и опять стал это делать несколько по-другому. Через разок-другой таких заходов я поняла, наконец, чем он занят: он сознательно корректировал своё позирование так, чтобы смотреться в готовом кадре максимально выигрышно. 
   Ну и судя по всему, ему это начало достаточно хорошо удаваться. 
   Паша оживился до такой степени, что плюнул на свой какой-то дедлайн, позвал из соседней студии визажистку и посадил Мишу делать грим, как будет на той самой рабочей фотосессии. 
   Тут стало понятно, что раз уж в дело пошла косметика, то Миша ему подошёл и модельная карьера уже не за горами. 
   Пока визажистка намазывала попаданца, Паша успел куда-то сходить и вернуться вместе с другим фотографом, девочкой-администратором и здоровенным резным креслом с позолотой, которое они втроём еле умудрились затащить в студию и водрузить прямо в кадр. Потом фотограф попытался было зачем-то усадить в это кресло админа, причём ногами на подлокотник, но та наотрез отказалась (сославшись на работу и узкую юбку), и быстро свалила. 
   Паша огляделся в поисках другой жертвы и тут его взгляд удачно упал на меня. Ну, как удачно. Смотря для кого. 
   Для Паши - так очень даже, а как для меня - так ещё не знаю... 
   - Так, Владимировна, хватит там мебелью прикидываться, ты мне здесь нужна как женщина, - приказным тоном сообщил мне фотограф. - Иди сядь вот сюда, а ноги положи вон туда. Давай-давай, быстренько! 
   Я чуть водой не подавилась. Паша он конечно Паша, мы уже довольно давно знакомы, но блин, должна же какая-то совесть быть! 
   - Ну, долго тебя ждать-то? - он совершенно проигнорировал как моё возмущение, так и нежелание вставать и куда-то идти. 
   Поняла, что он не отвяжется и пошла села, куда сказали. 
   - Её тоже красить будем? - спросила от своего столика визажистка. 
   - Её не надо, она реквизит, - отмахнулся Паша. - Я сейчас хочу в целом понять, как будет этот кадр выглядеть. Вы скоро уже там? Хватит ему стрелки рисовать, Надь, не бликует уже и хватит. Так! Михаил! Я вам щас покажу, как сесть, только смотри, чтобы она с тебя не свалилась, а то мы потом конца этому не услышим. 
   - В смысле чтоб я с него не свалилась?! - возмутилась я, резко вставая. - Ты как это хочешь чтобы я сидела-то?! 
   - Так, ты давай сюда садись и ноги разведи пошире, типа ты тут самый главный, а ты садись ему на колени и ноги положи вот как ты до этого сидела, - Павел моё возмущение то ли принял за просьбу выдать инструкции, то ли просто очень удобно прикинулся, что так подумал. 
   - Не буду я ему на колени садиться, ещё не хватало, - ещё громче возмутилась я. - Почему я вообще должна это делать? 
   - Ну а кто это делать должен, я что ли? А снимать это кто будет тогда? - возмутился мне в ответ Паша. - Не в обиду ей будь сказано, но Надю я тоже попросить не могу, знаешь ли! 
   Я посмотрела на Надю и да, попросить сесть Мише на колени он её никак не мог: она бы там тупо не поместилась. 
   - Да что ты как сахарная, что ли? Не разломишься, садись давай уже, - прикрикнул на меня фотограф. 
   Посмотрела на Мишу, который уже сел в кресло, как ему сказали. 
   Миша посмотрел на меня и я по глазам поняла, что он сдерживается. То ли чтобы не заржать, то ли как минимум чтобы не начать ухмыляться. 
   Если бы я не слышала со своего места все разговоры в этой студии, то решила бы, что они между собой сговорились самым подлым образом. 
   Скрипя зубами, я приземлила пятую точку попаданцу на колено и, подгоняемая Пашиными окриками, закинула ногу на подлокотник. 
   Почувствовала, как под спину мне легла ладонь - для поддержания равновесия. 
   - А вторую ногу согни и положи себе на голень, типа ты такая расслабленная вся, и откинься подальше. Вот! Вот, тяжело что ли было? - обрадовался Паша. - Можешь ещё руки за голову закинуть? Во, молодец, Владимировна, жжёшь! А ты ей руку на бедро положи так по-хозяйски и давай делать сложные щщи! А ты давай рожи не строй ему, ты же расслаблена, у тебя кайф, сиськи вон выпяти лучше! 
   - Я тебе покажу кайф, гад ты такой бессовестный, - сказала я, как оказалось, вслух. 
   - Ой, да ладно, ты же разводишься, тебе полезно, - поржал от камеры фотограф. - Всё, молчи, не отвлекай его! Сделай лучше какой-нибудь вид томный, можешь даже глаза закрыть! 
   Да уж, лучше закрыть глаза, чтобы не видеть этого позора... 
   Но закрытые глаза мне не помогли: моя задница покоилась на Мишиных бёдрах, а на моём собственном бедре всей плоскостью лежала его ладонь. И каждая точка контакта с его телом буквально прожигала меня через кофту и джинсы так, как будто их на мне сейчас вообще не было. 
  

   * * *

  
   - Не пойму, что тебе не нравится? И попробовать было интересно, и фотографии красивые получились. Ну, хочешь, я опять в шарф с кепкой замотаюсь? - предложил Миршаэль пока мы шли по полутёмной парковке к машине. 
   - А тебе так и так в него опять заматываться, не важно, хочу я или нет, - угрюмо ответила я. - Солнце не село ещё, до заката больше часа. А не нравится мне то, что эти фото Катя увидит, это же она тебя ему сосватала в модели, вот он ей теперь и будет показывать результат. 
   - И что? - не понял мужчина. 
   Пикнула сигнализация: мы дошли до авто и я дёрнула за водительскую дверь. Где-то в другой части парковки заехала внутрь чья-то машина, скрипнула шинами по дорожному покрытию. 
   - И что... И то, что она увидела, что мы в одной постели спим, а теперь ещё и фотосессия эта, Господи прости... 
   Мирш распахнул заднюю дверь, но забираться туда не стал, а забрал свои вещи с заднего сиденья, захлопнул дверь и сел рядом со мной на переднее. 
   - Всё равно я не понимаю, почему тебя это так беспокоит. Ну увидела и увидела, какая тебе разница? Что от этого её 'увидела' изменится лично для тебя? 
   - Так она же думает, что мы с другими целями вместе спим! 
   - И на это я могу только повторить свой вопрос: тебе-то какая разница? 
   Мимо нас к лифту прошли люди из свежеприпаркованного где-то в стороне чужого автомобиля. Мирш подождал, пока они не скроются за дверями лифтовой группы и начал заматывать голову в цветастый шарф. 
   На этот раз эти его манипуляции смеха у меня уже не вызывали, к сожалению. 
   - Ты боишься, что она о тебе плохо подумает из-за этой ситуации? - речь его зазвучала слегка невнятно из-за того, что к губам оказалась прижата ткань. - А вот если бы мы с тобой действительно именно с этими, как ты выражаешься, 'целями' спали вместе - а не потому, что кому-то скучно или у кого-то кошмары - тебе бы легче стало от этого? 
   Я мрачно уставилась на него. 
   Он ответил на этот взгляд невинно приподнятыми бровями и вернулся к заматыванию верхней части лица. 
   - Нет, мне не стало бы легче, - ответила я со степенью мрачности, соответствовавшей моему взгляду. 
   - Тогда перестань об этом беспокоиться, - посоветовал он сквозь шарф и открыл зеркало в переднем козырьке, чтобы примериться и закрепить пластырем те куски ткани, что лезли ему в глаза. - Твой бывший муж с первого дня думает, что мы вместе, но это же тебя не беспокоило, так? Твоя подруга давно тебя знает, как я понимаю. Если она думает, что ты спишь с кем-то с теми самыми целями, то скорее уж за тебя порадуется, чем что-то другое. 
   - Для человека, повторяющего 'я ничего не понимаю в вашей культуре', ты делаешь очень много всяких далеко идущих выводов, - пробурчала я, убедившись, что попаданец достаточно надёжно превратился в мумию и уже можно выезжать с парковки на свет Божий. 
   - В некоторых аспектах ваша культура не настолько уж сильно отличается от нашей, - огорошил меня попаданец. - Вы же не запрещаете своим женщинам или мужчинам участвовать в жизни общества, например. Или не убиваете людей посреди улицы просто так, ради спорта. По крайней мере, как я вижу, конкретно здесь где мы живём с тобой ни то, ни другое не принято. В этих базовых ценностях и твоя и моя культуры вполне схожи. 
   Ворота парковки автоматически поползли вверх и я выехала с территории комплекса. Углубляться в культурологические сравнения мне совершенно не хотелось; на ноге то и дело как будто горело то место, где некоторое время лежала его рука. Я постаралась отвлечься от этого ощущения и сконцентрировалась на дороге, а Мирш надел поверх платка кепку и стал вертеть головой по сторонам. 
   Ему действительно было совершенно до фонаря, смотрят ли на него люди из соседних машин (они смотрели) и какое у них при этом выражение лиц (об этом уж догадайтесь сами). В Москве начинались вечерние пробки, но нам повезло и мы успели выскочить из центра перед тем, как 'бутылочное горлышко' как следует закупорилось потоками машин и навигатор начал показывать красный. 
   В колонках играла какая-то электроника, я отвлеклась и наконец-то расслабилась, а попаданец так же молча смотрел в окно. Мы вышли на шоссе и двинулись на север - по-прежнему чуть-чуть обгоняя вечерний поток двинувшихся с работы людей. 
   - Ты бы меня хотя бы поздравила, что ли, - сказал вдруг Миша не отворачиваясь от окна. - Я в вашем мире получил свою первую работу, а ты так ничего мне и не сказала. 
   Блин, и правда! А мне-то, клуше, даже в голову это не пришло! 
   Вот как мозги ему выносить или выпытывать что-то, что он рассказывать или обсуждать не хочет - так это пожалуйста, это я сразу же надумаю, как сделать, а вот как нечто очевидное и нужное сказать - не, не слышала даже про такие мысли! 
   Вон он чего всю дорогу-то молча сидит - дожидается, бедный, пока я не отдуплюсь. А я всё не отдупляюсь и не отдупляюсь, ему уже и ждать надоело. Стыдобища-то какая, Господи... 
   Не удивительно что у меня навык выкручивания из созданных моей же дурью ситуаций прокачан примерно до восьмидесятого уровня. 
   - А чего тебя поздравлять, я думала, лучше сразу взять и отметить, - решила я прямо на ходу активировать свой вышеупомянутый навык. - Ты же всё просишься гулять, да? 
   - Всё прошусь, да, - заинтересовался Мирш. 
   Даже от окна отвернулся. 
   Да, 'гулять', есть такое слово на табло, вращайте барабан! 
   Но где гулять-то его? Пешком по городу шляться я категорически больше не хочу, даже ради попаданца. 
   - Сегодня такая погода хорошая, уже почти тепло... Можно ещё по дороге взять поесть что-нибудь, для тебя литр йогурта, например, - начала я тянуть время, судорожно перебирая в мозгу варианты дальнейшего развития мысли. - Правда, вот в городе нашем гулять не интересно, ты там уже был... 
   - Уже был, действительно, - на меня выжидательно уставились два ярких серых глаза в обрамлении цветочков. 
   - А не хочешь ли за городом погулять? - нашлась я. 
   - Хочу, - тут же ответил попаданец, не давая мне даже последние звуки договорить. - И йогурт хочу, и за город. Всё хочу. 
   Тут же до меня дошло, что он прекрасно видел, как я застыдилась от его слов и пытаюсь теперь придумать, в какую бы сторону мне выкрутиться. Он же ради этого и сидел молча, и заговорил - всё ради того, чтобы мне стало стыдно и я что-нибудь бы такое придумала, чем его ещё развлекать. 
   Как будто ему в студии было мало развлечений! Вот же гад какой инопланетный! Злиться-то я на него, конечно, опять не могу - не с его этими серыми глазищами... Эх. 
   Я прикрыла на секунду глаза и обречённо вздохнула. 
   Мирш, явно очень довольный собой, откинулся в кресло поудобнее и включил музыку чуть погромче. 
  

   * * *

  
   Уж если выложила на бочку карту с загородной прогулкой - то  теперь надо ей соответствовать. 
   Решить проблему с провиантом в данном случае было проще всего, я просто съехала с шоссе к ближайшему от МКАД торговому центру и последовательно посетила сначала закусочную с фастфудом, а потом собственно и сам ТЦ, в котором, конечно, и продукты тоже продавались. 
   Для Мирша развлечения как обычно начались ещё до входа в магазин - он и процесса заказа фастфуда в жизни никогда ещё не видел, и самого фастфуда ни разу не нюхал (есть он его, конечно, не мог и не собирался) а уж в торговом центре так вообще одно чудо за другим: магазины, шмотки. До этого-то он только в гипермаркетах со мной был, и в них были отделы для обуви и одежды, да - но не отдельные магазины, в которых кроме различного шмотья больше ничего нет. 
   Так как день сегодня будний (да ещё и среда - середина недели к тому же) и ТЦ не шибко центральный, прямо скажем, то людей в шмоточных почти не было. Это дало Мише фору спокойно пялиться на всё, на что его душе было угодно попялиться.  
  
   То есть вообще на всё вокруг, включая пол, потолок и эскалаторы. Даже те, которые стояли не двигаясь. 
   И да, он попёрся за мной в этом своём платке. 
   Я поначалу готова была под землю провалиться от смущения, когда на нас чуть ли не сворачивали (как мне казалось) голову редкие посетители и продавцы магазинов почти что прилипали к витринам изнутри (на самом деле нет, но у меня было именно такое чувство). 
   Но потом плюнула и постаралась забить. 
   Миша их всех как полностью игнорировал, так и продолжает игнорировать, а я вот почему-то вместо него мучаюсь. Для такого поведения даже специальный термин есть: 'испанский стыд' называется. 
   Когда я его спросила, почему он в первые выходы вёл себя так, чтобы из толпы не выделяться, а теперь внезапно плевать хочет на общественное мнение, он ответил мне, что общественное мнение его и раньше не особо-то волновало, просто он не знал, как у нас реагируют на тех, кто отличается от толпы. 
   А пару раз в этой самой толпе побывав он дескать уже понял, что дальше игры в гляделки народ особо не реагирует, и своим комфортом (или потраченным на достижение оного временем, как в случае с заматыванием в платок) он из-за чьих-то выпученных глаз поступаться не собирается. 
   Я не стала пока что лопать его радужный пузырь и рассказывать, что некоторые граждане у нас и в табло дать могут, если что не так. Но решила пока, что лучше отложить этот разговор до другого раза. Да, попаданец и сам прекрасно может в табло дать при желании, но у этого действия есть свои последствия, и ещё известно, что хуже - если он огребёт эти последствия или просто огребёт. 
   На входе в супермаркет с продуктами мой лимит на дозу 'испанского стыда' оказался исчерпан и я попросила Мишу постоять с пакетом фастфуда за линией касс, под тем предлогом, что охранникам не нравится, когда в магазин заносят лишние пакеты. 
   Миша покладисто припарковался возле опорной колонны второго этажа и пообещал ждать меня вот прямо здесь. 
   Когда я вернулась на то же место минут десять или пятнадцать спустя с пакетом в руках, ни 'здесь', ни где-либо в поле зрения этого инопланетного гада не было. 
   Я как следует осмотрелась по сторонам: поблизости ни души, даже охранники ушли в противоположный конец зала. 
   Ну что ему опять стукнуло, куда он мог деться? 
   Не ушёл же он просто куда глаза глядят, в самом деле? 
   Не ушёл же?.. 
   Ну нет, он же только что работу нашёл, мне кажется, это на него не похоже - кого-то так взять и подвести; бросить что-то, что уже пообещал сделать. На всякий случай постою на месте несколько минут, если он просто куда-то отошёл и вот-вот вернётся. 
   Но минуты шли, а мужчина не появлялся. 
   Он ведь обещал, что никуда не уйдёт. И в бытовом смысле, прямо сейчас, и в глобальном - тоже ведь обещал! 
   Или не обещал? 
   А что он мне вообще говорил? Он обещал, что не даст меня в обиду, а ещё обещал не давать мне повода плохо о нём думать... 
   Чёрт! Да это ведь не то же самое! Совсем не то же самое... 
   Я покрылась холодной испариной, комкая пакет в руках. 
   Неужели он мне так запудрил мозги, чтобы отвлечь? И просто взял и свалил под шумок в неизвестном направлении?! Господи, где же его искать-то теперь? Сколько я ходила и сколько ещё простояла тут как идиотка, сколько времени прошло? Куда он мог уйти за это время, в каком направлении и на какое расстояние? 
   Дура, Господи, какая же я ду-... 
   - О, ты уже здесь! Не думал, что ты так быстро вернёшься. Всё купила? 
   У меня чуть колени не подогнулись от облегчения. 
   Медленно, стараясь сохранять спокойствие, я развернулась на месте, надеясь, что на моём лице не написано крупными кроваво-красными буквами 'УБИЙСТВО'. 
   Он стоял как ни в чём не бывало, и отряхивал в воздухе руки (пакет висел у него на предплечье, а перчатки остались в машине - это был наш с ним компромисс). 
   - Ты где был? - максимально ровно спросила я. 
   - Туалет искал. Думал, дождусь тебя и спрошу, где это, но срочность быстро нарастала. Пришлось разобраться самому. 
   Я неверяще уставилась на него. 
   - Тебя что, внезапно понос прошиб?.. 
   Хорошо, что рядом по-прежнему не было людей, иначе, возможно, я бы протестировала границы способности Миши игнорировать реакцию окружающих. 
   Но поскольку нас никто не слышал он только укоризненно прищурился на меня и внезапно забрал пакет из магазина, который я так и сжимала в потных руках. Заглянул внутрь, вынул литровую бутылку и стал внимательно рассматривать этикетку. 
   - Если тебе так уж жизненно необходима эта информация, - ответил он, не отрываясь от изучения йогурта. - То я, вообще-то, питаюсь только жидкими продуктами. Сложно в подобных условиях ожидать чего-то иного. 
   - Я подумала, что ты куда-то ушёл. 
   - Я же уже сказал, что... 
   - В глобальном смысле, - перебила я его. - В глобальном смысле куда-то ушёл. 
   Он засунул йогурт обратно в пакет и вздохнул. 
   Лица его под платком по-прежнему видно не было, а по одним глазам понять, что у него там за выражение - совершенно невозможно. 
   - Пошли уже в машину, а? - сказал он, разворачиваясь в направлении выхода. 
   Я поймала его за край рукава, не двигаясь с места. 
   - Пообещай мне, что ты никуда не уйдёшь. 
   - Даже в туалет? - спросил он с иронией, продолжая начатое движение. 
   Рукав толстовки, в который я вцепилась, потянулся из-под куртки и он вытянул руку, медленно и будто бы даже демонстративно отклоняясь от меня в противоположную сторону. 
   - Ты прекрасно понял, о чём я говорю. Пообещай открытым текстом, - потребовала я, сцепляя пальцы покрепче и упираясь ногами, чтобы он не утащил меня за собой волоком. - Прямо сейчас! 
   - Я это тебе пообещаю, а ты потом возьмёшь и не позовёшь меня больше вместе спать? - прищурился попаданец. 
   Кроме глаз от него по-прежнему ничего не видно. Но совершенно очевидно: он опять надо мной издевается! Да что ж за день-то такой сегодня, а? 
   - Если не пообещаешь, за город не поедем, - парировала я. - Хватит мне голову морочить, развлекайся как-нибудь иначе. 
   Он наклонил голову на бок. 
   Я подавила нарастающее желание ему её свернуть. 
   - Ладно, договорились, - сказал он гораздо более мягким тоном, сделал шаг в мою сторону и взял мои пальцы своими прямо через ткань рукава. - Я тебе обещаю, что никуда я от тебя не уйду, ни глобально, ни ещё как. А если даже так получится, что на какое-то время и уйду, то обязательно к тебе вернусь. Обещаю. Ну, теперь ты довольна? Теперь-то уже можно за город поехать? 
   Господи, вот что я тебе такого сделала, а? 
   Я же в тебя, Господи, не верила даже до этого всего. 
   А теперь вот верю - верю, что если вдруг Бог где-то существует, то чувство юмора у него прескверное... 
  
  
  
  
  

25

  
  Солнце медленно клонилось к закату, и тени тянулись прочь от него - всё длиннее, всё темнее. 
  Разгорались алым сиянием облака, и плескало расплавленным золотом на молодую зелень травы, на листья деревьев, на первые распускающиеся полевые цветы. Пробегали мимо дома посёлков, и чужие машины проносились так же мимо, и идущие куда-то люди оставались позади. Ветер врывался в открытые окна: запахом свежей травы, запахом весны. Запахом перемен и свободы.
  Дорога вилась и петляла, то мимо жилья, то через открытые поля - и вспаханные, и покрытые дикими травами, отдыхающие в ожидании своей очереди. Метались в небе стайки птиц, кричали громко чайки у водораздела, и несколько уток поплыло прочь от берега когда я проехала по узкой дорожке от моста и дальше, по накатанной колее - на покрытый молодыми луговыми травами холм и к самой кромке леса.
  Машина повернулась боком и встала, затих рокот двигателя. Я нажала кнопку стеклоподъёмника и Мирш, как заворожённый, втянулся из открытого окна обратно в салон авто.
  Как только мы покинули шоссе и въехали в то, что уже можно было условно назвать природой, он впал в состояние, близкое к трансу. Забыты оказались все подколы, настроение у него переключилось мгновенно - и застряло в новом режиме надолго. 
  Постепенно он начал открывать со своей стороны окно - сначала сделал маленькую щель, потом побольше, потом опустил стекло полностью и обнаружил, что в окно можно высовываться и что в нём - ветер. Я не то чтобы очень быстро ехала и до этого, а как он опустил стекло - так вообще сбросила скорость до сорока километров, чтоб с него платок не сдуло. 
  Так что к моменту, когда мы доехали до нужного мне места, солнце уже начало прятаться за деревьями и Мирш, в принципе, уже мог размотаться из мумии обратно в человека. 
  Что он и стал делать в полной тишине после того, как я погасила зажигание и выключила электрику в машине.
  - Ты не боишься открытых пространств? - спросила я на всякий случай. Он отрицательно помотал головой, но с места не сдвинулся, держа уже ненужный ему платок на коленях в одной руке. 
  Я припарковалась так, что в лобовое стекло была видная уходящая к темнеющим деревьям колея, да небольшой кусок покрытого молодой травой поля. Дорога, мостик через запруду, дома в низине по ту сторону от холма, за совсем уже тёмными деревьями - всё это осталось с противоположной стороны.
  Мирш всё так же молча смотрел сквозь стекло на деревья и я подумала, что если его не трогать, то 'гулять' он видимо так и будет сидя сиднем в машине. Выражение лица у него было спокойным и о чём он в этот момент думает, угадать совершенно невозможно.
  Я открыла дверь и мужчина рядом как будто даже вздрогнул от этого звука и неожиданного движения.
  Ну ладно, раз идти он никуда не хочет, будем гулять в машине, для такого случая у меня тоже всё предусмотрено. Я обошла авто и раскрыла багажник, полезла по отсекам, расположенным в его днище, под резиновым ковриком. Мирш обернулся на меня с переднего сиденья и я попросила его убрать пакеты с задних сидений на пол чтобы можно было сложить задний ряд.
  - Что ты делаешь? - спросил он, наблюдая за моими манипуляциями.
  - Место тебе освобождаю для твоего гуляния, - ответила я, разворачивая старый пододеяльник. - Или так и будешь сидеть там как пень и смотреть в один дуб? Бери пакеты и иди сюда.
  Он поколебался немного, но достал оба пакета и открыл дверь со своей стороны. Медленно вылез наружу и ещё медленнее, с тихим хлопком, закрыл за собой дверь машины. 
  Я застелила всё пространство салона до самых спинок передних сидений старым пододеяльником, который вожу с собой на случай, если нужно защитить обивку при перевозке чего-нибудь, и вынула из закромов маленький плед и диванную подушку. 
  Если вы думаете, что женщины только в сумочках таскают с собой кучу всякого неизвестного барахла, то представьте, сколько всего может поместиться в целой машине - а я этим барахлом ещё и пользовалась иногда, когда уезжала из дома за город во время очередного скандала.
  Миша обошёл автомобиль и остановился в нерешительности рядом с открытым багажником. 
  - Ну что, гулять так гулять, - я вытянула ноги в кроссовках и похлопала рядом с собой по днищу багажного отделения. - Лезь сюда.
   Он нагнулся и сел на край, отдал мне пакеты. Посмотрел с холма вниз, в сторону запруды и дальше, на силуэты деревьев в лучах заката. Небо горело уже не алым, а тёмно-золотым, низкие облака отсвечивали лучами солнца и ласточки метались по небу чёрными точками, гоняясь за весенними комарами. 
  Вечер был неожиданно тёплым для конца мая, градусов пятнадцать, наверное. Мы оба были в куртках поверх нижнего слоя одежды, но в расстёгнутых и без шапок. Мирш, поколебавшись, сдвинулся поглубже в багажник и начал разуваться. Когда обе его кроссовки упали на траву, он подтянул ноги внутрь салона и сел, положив руки и голову на согнутые колени. 
  Я достала из пакета с фастфудом упаковку с бургером и сок, и начала тихо есть. Кричали ласточки, шелестела бумажная упаковка бургера, шумели деревья. В домах в низине где-то, на пределах слышимости, кричали дети. Солнце скрылось за кромкой деревьев, потянуло сыростью из низины, и только горела ещё золотом узкая полоска в небе - всё вокруг медленно погружалось в голубоватую мглу. 
  Бургер закончился и я вытерла руки и лицо салфеткой, убрала мусор в пакет. Мужчина зашевелился, как будто проснулся от дрёмы, посмотрел, что я делаю и полез в пакет за своей едой. Свернул крышку у бутылки и приложился к горлышку.
  - У меня такое сильное чувство ирреальности происходящего, как в первые дни, - признался он внезапно. - Как так может быть, что и я здесь, и вот это всё - вокруг?..
  Он сделал какой-то неопределённый жест рукой с зажатым в ней литровым йогуртом, который (жест, а не йогурт) должен был, видимо, выразить всю его гамму эмоций по поводу происходящего и окружающего.
  - Опять такое чувство, как будто этого всего не может быть в принципе и я либо вижу галлюцинации, либо умер и попал на тот свет.
  - Что ты заладил, 'умер' да 'умер'! Не умирал никто, успокойся уже. Давай-ка я тебя ущипну как следует!
  - Это ещё зачем? - возмутился Миша, на всякий случай отгораживаясь от меня плечом.
  - Тем, которые умерли, уже не больно, это широко известный факт, - я скомкала пакет с мусором и сунула на пол, рядом со сложенными сиденьями второго ряда. - А если бы у тебя были глюки, ты бы не хотел есть, это мы уже тоже обсуждали.
  - Я же не говорю, что действительно так думаю, я сказал, что у меня такое ощущение. Перестань к словам цепляться, - попросил он и сдвинулся вглубь салона, вытянул ноги, растягиваясь во весь рост. 
  Запихнул полу-пустой йогурт туда же, куда я спрятала мусор.
  Солнце зашло и температура быстро начала опускаться, я застегнула куртку и размотала небольшой дорожный плед - укрыть ноги. Чтобы поместиться под пледом нам обоим пришлось бы сдвинуться вплотную. Мужчина подложил под голову мою диванную подушечку и похлопал себя по плечу уже знакомым жестом. 
  Я придвинулась к его боку и накрыла нас пледом.
  
  

#

  
  
  В сумерках за раскрытым зёвом багажника было уже почти совсем темно и очень тихо, даже ласточки затихли в отдалении. Звёзд пока не было видно, они прятались за облаками, но в любом случае город не настолько далеко, чтобы его зарево бы отступило и стало видно сильно больше звёзд, чем у нас во дворе.
  Мирш бесшумно вздохнул рядом - поднялась грудь под моей щекой и медленно опустилась. Он положил руку мне на поясницу и поддёрнул угол пледа повыше.
  - Когда я к тебе вот так приближаюсь или касаюсь тебя, мне всё время кажется, что ты горячий, как печка, - сказала я тихо.
  - Тебе не кажется, - ответил он рассеянно. - У меня температура тела где-то градусов... тридцать восемь, тридцать девять по вашей шкале.
  - Ты что, правда?! Почему так много-то?
  - Иммунная защита работает, а это побочное действие... Борется со всей вашей заразой, которую никогда не встречал мой организм...
  - И что, у тебя так всегда теперь и будет лихорадка? - испугалась я.
  - Нет, конечно, - он усмехнулся в полумраке. - Пройдёт со временем, когда иммунитет адаптируется. Я сам жду с нетерпением, когда уже этот период закончится, очень утомительно - я и так мало ем, а энергия вся просто сгорает...
  Он замолчал и опять стало тихо. 
  Где-то далеко заурчала двигателем машина, звук нарастал медленно, приближаясь, пока не показались фары - чиркнули вверх на подъеме два ярких луча, повернули в сторону и опять канули в сумерки, звук отдалился и постепенно стих...
  Почувствовала, как моих волос легко касаются губами. Дыхание такое тёплое... У меня перехватило в горле.
  Что это, почему это? 
  Через два дня будет всего две недели, как этот снег свалился на мою голову. А это - вот это вот, что бы это ни было такое - зачем мне? 
  А ему - зачем? Причин может быть множество.
  - Я на неё похожа?
  И замерла, испугавшись. 
  Это даже не просто вырвалось, нет - у меня и в мыслях даже не было такого, я об этом и не думала. И вдруг, не думая: взяла и сказала. Вслух. Подсознание как будто выплюнуло этот вопрос, как недожёванную жвачку... Он молчал, просто дышал мне теплом в волосы и я начала уже надеяться, что он либо не понял, либо не услышал, но он вопрос и услышал, и понял.
  - Я-то всё думал, спросишь ты или нет, - сказал он тихо и задумчиво, не меняя позы. - Нет. Это не потому, что вы похожи. Вообще ничего общего, совсем.
  Вы ходите по офигенно тонкому льду, госпожа Василика Владимировна, сказала я себе. Давайте не будем проваливаться в этот омут, ни с головой, ни даже с жопой. Не нужно туда лезть, а. Вот не стоит ничего больше спрашивать - ни про эту девушку, о которой он тогда обмолвился, что любил её, ни про других, кем бы они ни были.
  - Я не знаю, почему, - сказал он внезапно, хотя я ничего не спрашивала. - Я не знаю, просто меня к тебе так тянет, что я не знаю, куда от этого деваться.
  На пояснице, через куртку, двигалась его ладонь, ткань натягивалась и разглаживалась; в задумчивости он повторял, видимо, какой-то жест.
  - Дело не в том, что кто-то на кого-то похож и не в том, что я давно ни с кем не был физически, сейчас мне вообще не до этого. Я просто, ну, я даже не думал... - рука на моей пояснице отстранилась, как будто он делал какой-то невидимый мне жест в воздухе. - Я думал, что всё выгорело. Что эмоций там уже больше не может быть, никаких и ни к кому. Но вот... Мне самому странно, что так... Как если бы я думал, что навсегда онемел - а я, оказывается, могу с кем-то говорить...
  - Мне тоже странно, и меня тоже к тебе как будто тянет что-то, - призналась я неожиданно для себя. - Меня предали и бросили, и мне плохо, но на самом деле даже не столько потому, что я как-то сильно его любила... Эта история была про другое; про то, что я собрала для себя какую-то жизнь, чтобы 'как у всех', и старалась быть хорошей, потому что 'хоть какая-то' семья это лучше, чем вообще никакой - а из-под меня это всё взяли и выдернули, как табуретку... 
  - У тебя что-то случилось, ещё до всего этого, - сказал он шёпотом и это не был вопрос. - То, о чём ты не хочешь вспоминать. Я не буду тебя спрашивать. Но тебя это и ранило, и изменило... Потом пришёл он. Но если бы он вылечил тебя от этой раны, ты бы могла об этом говорить, а ты - не можешь... Потом и он ушёл... А теперь вот ещё я.
  Мне не требовалось на это ничего отвечать, я и не отвечала.
  - Тебе нужна опора, нужна стабильность, а я... Всё, что угодно, кроме.
  И горечь эту в голосе даже темноте не скрыть. 
  Почувствовала, как обратно на спину легла ладонь - горячая, как всегда, даже через одежду. 
  Он же действительно горит, его каждый день лихорадит, и он толком не ест, ещё и не спит нормально - и шутит, подкалывает меня, поиздеваться даже силы находит иногда, я и злюсь на него, и веселюсь одновременно. И учится же ещё чему-то, читает наши учебники, когда не можешь заснуть, адаптируется как-то, пытается зацепиться - и отвечает на мои идиотские вопросы, когда я лезу к нему в голову и к нему же в жизнь... 
  Стоило только кому-то на верёвочке подёргать конфетку перед носом - вцепился в неё практически зубами, чтобы только не быть у меня на шее бесполезным грузом: за съёмку эту вон уцепился, как пьявка, не оторвёшь. 
  Другой бы на его месте просто лёг и сдох молча, или погрузился бы в нескончаемое нытьё, утонул бы в жалости к себе, в которую и меня иногда затягивало, как в зыбучие пески...
  - Ты что, плачешь? - спросил он обеспокоенно и коснулся моей щеки рукой.
  Нет, я не плакала. Я подняла на него лицо.
  Не знаешь ты, что мне нужно. И я не знаю. 
  Может, мне вот это как раз и нужно. Откуда же мне знать? 
  Я не сказала ничего вслух, просто смотрела на него. А он приподнялся на локте и тоже смотрел на меня, сверху вниз. Глаза ясные такие и блестят, как будто в них искра гуляет - из одного в другой... 
  Он наклонился ко мне, глаза так и глядят в глаза; остановился очень близко, почти лицом к лицу. Пальцы по-прежнему касались моей щеки - тёплые, сухие. 
  Взгляд скользнул ниже.
  - Можно, я тебя поцелую? - спросил почему-то шёпотом.
  - В прошлый раз ты не спрашивал, - тоже почему-то шёпотом ответила я. Как будто нас кто-то может здесь услышать.
  - В прошлый раз я был пьяный.
  - А говорил, что протрезвел...
  - От алкоголя протрезвел. А от тебя - нет, - прошептал он.
  Нас разделяла какая-то пара сантиметров воздуха. 
  А потом... потом перестала разделять. Я сама преодолела этот барьер, сама потянулась к нему и коснулась губами его губ. 
  И он ответил, и это было совсем не так, как в тот день, когда это случилось впервые. Не было никакого напора. Он не брал, он отдавал. 
  Он был как солнце, зашедшее за горизонт, но всё ещё согревающее своим теплом. 
  Как море, накатывающее волна за волной. И меня подхватило этой нахлынувшей волной, и понесло: всё отступило прочь. Всё.
  Был только он, была только я. Время опять остановилось. 
  Была дрожь ресниц на щеке когда он закрыл глаза. 
  Был вкус лёгкой горечи с ноткой цитруса, и как будто холод пробегает по губам когда он их касается своими, когда чуть-чуть прикусывает нижнюю зубами и потом проводит по этому месту языком; и это и странно, и приятно, и щекотно разом, и не хочется, чтобы это прекращалось. 
  Были его руки, движения пальцев: на моей щеке, вдоль подбородка, по краю уха так, что мурашки пробегают от затылка по шее; и вниз, по плечу, вдоль спины - чтобы прижать к себе и не отпустить, не потерять - и снова, наверх, сначала, по кругу... 
  Он не брал того, чего ему не предлагали. 
  Не нарушал тех границ, что выставлял не сам. 
  Море накатывало и отступало, и возвращалось - снова, и снова...
  И я касалась его щеки, шеи, затылка - когда притянула его ближе к себе, и он подчинился, оттолкнулся от чего-то и сдвинулся одним движением, так, что он был надо мной, но наши лица теперь вровень. 
  Коснулась зубами его губы в ответ и почувствовала, как он улыбается сквозь поцелуй. 
  А за ухом - та полоса, где сливаются его кожа и то, другое, металл или не металл - и если проводить по ней пальцами, то по всему его телу пробегает дрожь, сбивается дыхание и он приоткрывает глаза, издаёт на выдохе какой-то еле слышный звук горлом, почти совсем как стон...
  Второй рукой скользнула ему под куртку: пальцами по краю воротника, по груди, по боку - чувствуя, как сокращаются мышцы под тканью, как будто бы в ответ на прикосновение - до края толстовки и под него, чтобы уже не по ткани, чтобы кожей по живой коже. И снова этот не-металл, где он сливается с живым и тёплым телом - границу не различить, когда касаешься его легко, одними подушечками пальцев...
  - Что ж ты делаешь, ты же меня с ума сведёшь, - прошептал он хрипло, прерывая поцелуй. 
  Не хватало воздуха, но ещё больше не хватало другого. Его.
  Только его-то мне и не хватало, оказывается.
  - Сам виноват, нечего было так целоваться, - ответила я, притягивая его к себе. 
  И вдруг он рассмеялся. Уткнулся мне между шеей и плечом и просто начал ржать. В первую секунду я оторопела, но это был такой смех - я ещё ни разу не слышала, чтобы он так смеялся, как будто его не накрыло, а наоборот - отпустило. Он не надо мной смеялся, а от своего внутреннего напряжения - или, точнее будет сказать, от того, что это напряжение перестало быть. 
  Высвободила руку из-под его одежды и погладила его по спине через куртку, он аж вздрагивал от смеха. Несколько раз громко втянул в себя воздух, чтобы успокоиться, и сказал мне в шею, глухо и непонятно:
  - Матерь моя человеческая, до чего же я докатился... 
  Потом отстранился и ещё раз вздохнул глубоко, потёр глаза и лицо свободной рукой. Попытался сесть, и я отпустила его.
  - Ты же не знаешь, каким я дома был, - сказал он, принимая сидячее положение со скрещенными ногами и опираясь спиной о стенку багажника. - В тот период, когда был один, всё ходил да выбирал: ту я сейчас хочу или вот эту. Там много было из кого выбрать... Если представить, сколько всяких кар они призывали на мою голову... А теперь ты меня трогаешь - за контакты, не за что-то там - и кажется, что я сейчас сознание потеряю. Сам виноват, вот это прямо в точку, уж просто точнее и не скажешь...
  Я тоже села и постаралась привести растрёпанные волосы в какое-то подобие порядка.
  - А ты что же, дома бабником был? Я думала, у тебя там трагическая любовь и глубокая моральная травма, - не удержалась всё-таки. 
  Язык враг мой, что ли прикусить его прямо сейчас, прежде чем успею опять ляпнуть что-нибудь? 
  Но вопрос мужчину не обидел, он только провёл обеими руками по затылку - были бы там отросшие волосы, взъерошил бы их себе. Тот самый привычный жест, который он время от времени пропускает, хоть волос и нет. Они у него, видимо, тоже не отрастают.
  - Одно другому не мешает, - ответил Мирш. - Я в своей жизни и влюблялся, и пытался этого не делать. Периоды разные были, не всеми поступками я горжусь, что ещё тут скажешь. Прости, я... Я не должен был...
  Вот теперь я точно знаю, какое у него выражение лица, когда он действительно - прямо ну вот совсем-совсем действительно - смущается или стыдится. Полезно это было увидеть хотя бы раз, чтобы понять, в чём разница между этим выражением и теми, которые он делает, когда хочет казаться смущённым или пристыженным. 
  Разница, как говорится, на лице. За это во истину бесценное для моей спокойной дальнейшей жизни открытие я ему даже простила то, что он оборжал в лучших чувствах такой романтический момент.
  Тем не менее, я продолжала молча смотреть на него, чтобы успел занервничать, компьютер уж у него там в голове меня оценивать или не компьютер.
  - Это не из-за тебя, это... Нервное... Я перенервничал сегодня и вот так... Я правда не хотел тебя обидеть, - попытался он ещё раз.
  Я потянулась и потрепала его по руке, прежде чем начать вылезать прочь из машины. Он понял намёк и пересел на край, подобрал кроссовки с земли. Я подождала, пока он обуется и встанет, чтобы захлопнуть крышку багажника.
  - А ты нервничал сегодня? 
  - Конечно, нервничал. Я же никогда не делал того, на что сегодня вызвался. 
  - По тебе и не скажешь даже, что ты когда-то нервничаешь, - поделилась я своим наблюдением, занимая водительское место. - Окна не открывай только по дороге, холодно уже.
  - Хорошо, не буду... То, что я делать умею и делал всю свою жизнь, у вас это даже ещё не изобрели и очевидно, что я должен научиться чему-то другому. Но это не значит, что я по этому поводу не испытываю вообще никаких эмоций. Просто я так же умею не выставлять свои эмоции напоказ. 
  Я выразительно посмотрела на него и завела машину. Заработало радио, загорелись фары.
  - Иногда умею, - поправился он. - А иногда, как видишь, не очень.
  
  

#

  
  
  'Очередной день в раю', как говорят американцы. 
  Слышу иногда это выражение в фильмах, но никогда не понимала толком, что они подразумевают под этим - иронию, сарказм или чьи-то оптимистичные надежды? Смысл может быть абсолютно любой.
  Вот и сегодня так же. С этим попаданцем в один день успевает вместиться столько впечатлений и эмоций, как я раньше за несколько недель могла не испытать. 
  Не знаю уж, хорошо это или плохо, но мне определённо нужен отдых... 
  - Иди спать, я же вижу, что ты устала, - сказал обозначенный попаданец, как будто на лбу у меня прочитал, что я сейчас подумала. - Я сегодня внизу побуду.
  - Да? Ты же вроде так переживал, что я тебя наверх к себе не пущу больше?
  - Я всё равно сегодня не засну, - сказал он честно. - А в таком настроении и тебе спать не дам, зачем тебе это? 
  Ну, если уж он хочет меня спровадить и побыть сам с собой, то ему это зачем-то нужно и лучше его оставить в покое. Ну и ладно, зато в кои-то веки лягу спать пораньше.
  Есть после бургера я не хотела, душ уже приняла и даже переоделась в пижамный костюм и домашний плюшевый халат поверх пижамы, так что кроме как составить Мише компанию на первом этаже делать мне было больше нечего. 
  Пожелала ему спокойной ночи и пошла к себе. 
  Когда начала подниматься по лестнице услышала, как открылась дверца холодильника - но больше из кухни не раздалось ни звука. Я остановилась на лестничной площадке. 
  Он там холодильник с телевизором не перепутал, часом? Вот уже и писк звучит, которым холодильник жалуется, что дверь слишком долго открыта и кому-то пора бы отвалить. Тут как раз и дверь захлопнули, с силой так. 
  Мирш вышел из кухни и направился к лестнице, а увидев меня, прибавил скорости и молча взбежал по ступенькам. Остановился напротив меня. 
  Просил же: иди спать, а теперь сам внезапно передумал. Ну, и что там у него замкнуло на этот раз? 
  - Не могу терпеть, сделай так ещё раз, - выдал он.
  - Что? Как сделать? - опешила я.
  - Положи руку, как ты это сделала в машине, - попросил он напряжённым тоном.
  И, видимо, потому что я не сделала в ответ на это никакого движения, он буквально схватил меня за запястье и сунул мою руку себе под футболку в район поясницы. 
  Под пальцами была кожа, горячая и чуть влажная. И не кожа тоже. 
  Он нахмурился, но смотрел не на меня, а мимо - в сторону, в себя. Зрачки двигались, как будто он видел что-то, чего не вижу я. 
  - Сделай точно, как ты это делала, - ещё раз попросил он. - Мне очень, очень надо. Пожалуйста!
  Ну, одно из двух: либо у него совсем крыша потекла, либо это не блажь. Я убрала руку с его поясницы и встряхнула обеими ладонями. 
  Сделала шаг к нему и постаралась воспроизвести позу, в которой мы с ним были в машине. Положила одну руку ему на затылок - и он нагнул голову к моему лицу, но не затем, чтобы начать опять целоваться, а чтобы мне было удобнее. Второй рукой провела той же дорогой что и раньше: от выреза воротника по его груди вниз, через бок, под край майки и вверх...
  Глаза у него округлились и он пробормотал что-то непонятное, вроде 'пута де мадре', но я могу ошибаться. Кто его знает, что он там сказал и на каком это языке...Ругательство какое-то, что ли? По тону вроде не похоже, хотя одно слово звучит как-то смутно знакомо, хоть и не по-русски явно. 
  - Не двигайся, - попросил мужчина и на всякий случай довольно сильно прижал мою руку своей. - Сейчас, калибровка только пройдёт...
  - Что с тобой такое, ты можешь мне объяснить? - взмолилась я. - Какая ещё калибровка?
  - Нет, я не спятил, - даже как-то удивлённо сказал Мирш, больше даже сам себе, чем мне. - Ещё пару секунд, и я от тебя отстану...
  И правда отстал. 
  Я потёрла руку: схватил он меня прямо сильно. Он отступил по ступеням назад и вниз, и мы оказались с ним лицами примерно на одном уровне.
  - Я этот сегмент несколько лет не чувствовал, - сказал Миша.
  На моём лице, очевидно, не отразилось никакого понимания и он начал пошаговые объяснения:
  - В спине шина, я тебе её показывал. Ты её трогала только что. Шина идёт сегментами, кусками. Куски сделаны так, что для меня всё это работает, как и остальное тело вокруг. Так понятнее?
  Я кивнула.
  - Был такой кусок, который я не чувствовал. Он в остальномработал, поэтому его не меняли, но прикосновения я там не ощущал уже давно. А потом ты стала меня трогать, и меня как будто током пробило - я думал, это из-за того... что момент такой, ну, особенный... Короче, я стал пересматривать, а там это ощущение, которого раньше не было.
  - В смысле, ты стал пересматривать? - я, как обычно, уловила самую главную часть информации и зацепилась именно за неё. - Свою эту запись в голове, как мы с тобой целуемся, что ли? 
  Судя по лицу, Штирлиц понял, что в шаге от провала он был примерно уже где-то как три шага назад.
  - То есть, ты решил меня спровадить спать и... Так ведь я же ещё даже не ушла, ты когда же это успел начать-то? - возмутилась я. - Ты мне тут Ваньку-то не валяй, я теперь знаю, как ты выглядишь, когда тебе реально стыдно! Вообще не похоже даже!
  Мирш, который только что начал пытаться выглядеть сконфуженно, бросил это дело и пожал плечами.
  - Пока ты в душе была, - сказал он. - Но не это же главное, как ты не поймёшь? Я внезапно начал чувствовать кусок спины, там что-то само исправилось, что раньше не исправлялось.
  - Ты мне зубы-то не заговаривай, вот дождёшься, когда у меня терпение лопнет! - пригрозила я. - Кусок спины... Если у тебя есть ещё какой-нибудь кусок, который плохо работает, давай уж сразу я и за него подержусь? Уж раз я сегодня наложением рук лечу, получается...
  - Есть, но я его тебе трогать на дам. Мы ещё не в таких близких отношениях, чтобы я тебе абсолютно все свои неработающие куски показывал, - с серьёзным видом заявил мне мужчина.
  И на этом он просто развернулся и ушёл обратно в кухню. Раскрылся опять холодильник, и (судя по звуку) из него что-то стали вынимать, потом загремела посуда в кухне.
  Вот каким образом вся эта дурь может сочетаться с тем, что он о себе рассказывает?
  Что у него там целая толпа народа была в подчинении, что он-де пропихивал какие-то разработки 'железа' и 'софта' для их техники - ну вот как, КАК это сочетается с подобным поведением? 
  Я постояла на лестнице, переваривая только что произошедший эпизод и, бормоча себе под нос всякое нецензурное, поплелась к себе с твёрдым намерением заснуть и прекратить этот бардак ну хотя бы уже до следующих суток.
Оценка: 8.24*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"