Нифонтова Юлия Анатольевна : другие произведения.

Пим Андреич

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ "Пим Андреич" изложен автором в форме монолога, с одной стороны - это документ, свидетельство уходящих из современной культуры: сибирской "особинки", "старинного" языка, реальных воспоминаний старожилов сибирской глубинки, но с другой стороны такой мистический автор как Юлия Нифонтова не может обойтись без покрова таинственности и необъяснимых происшествий.
Пим [юлия нифонтова]
  ПИМ АНДРЕИЧ
  /бабушкины былички/
  
   Донюшка, тудыличи всё пытала меня, идтить табе к колдовке аль нет. Страшно ведь это - с колдунами-то связываться! Вот хочу рассказать, какой у нас в деревне колдун был. В то времечко в Воскресенке ещё жили старым укладом. Охы хорошо было, даже гражданска война нашу глухомань дальней стороной обошла.
   Хата того колдуна на самом краю села стояла, почитай окнами в лес. Сколько лет деду - неведомо. Называли Пим-Андреич. Ходил в исподнем - в подштанниках, длинной холщовой рубахе и борода до пояса. Ну, чистый Лев Толстой. Да никто не дразнилси. Боялись до ужасти.
   Один раз удумали парняки молодые залезти к нему в огород. Самогонки напилися до усери - вот и раздухарились. Зачинщик, завсегда - Петро-сволота, брательник старшой, а за ним и Панька Кондрашкин увязался - умница, красатуня, а вот поди ж ты... - чего только с дуру-то не вытворишь... Третий у них - Илько-навослятина, хохол-переселенец. Кудрявый статный, да только никто за него замуж не шёл чё-та, и всё тут.
   Ужо шибко на пим-андреевском огороде всё пёрло, как на дрожжах, раньше времени вызревало: овошши диковинны и ягоды навалом. И земля прям пушная, волшебна, не то, что у нас. Бывалыча копашь её, копашь, а она всё, как печерика!* (*Печерика - твёрдая, не плодородная) Одно слово - Сибирь.
   Ну, залезли, значить, наши молодчики. Натрескались от пуза, да ишшо по полному подолу урожаю надёргали. А как повернули назад, домой, тут и встал перед ними забор невиданный - высоченный. Ни обойти - ни перелезти. Уж они и так и сяк... ан нет назад дороги!
   А ночь на дворе. Темень, что твоя сажа в дымоходе! Луна закраснилась, как глаз у быка - кровью налитой. Напал тут на воришек смёртный страх. Овошши побросали и давай дружно молитву вспоминать. А страх не уходит - ишшо пуще их в пот кидат. Тени, вишь, каки-то жутки к ним лезут. Илько и Паньку Кондрашкина тошнит-выворачиват. И хмель прошёл, и жратва дармовая - не в прок!
   Ажно до самых первых петухов их так трясло. А как свётло забрезжило, выходит из хаты сам Пим-Анреич. В рубахе своёй, подштанниках, борода по пояс - всё как положено. Стоит перед ними - белый с ног до головы, что кошка наша Беляночка, и как будто светится весь слегка:
  - Ну, что, - говорит, - ребяты, с чем пожаловали?
   Панька Кондрашкин красатуня да Илько-навослятина для пущего близиру на колени падают:
  - Прости нас, дедушко! Мы больше ни в жисть!
   А Петро-сволота набычился, рычит, что зверина. Не привык, мол, ни с кем милицанерничать*: (*милицианерничать - здесь подлизываться, льстить)
  - Ща каак, - говорит, - заеду тебе по мордасам, старый! Выпускай или огребёшься!
   А Пим-Андреич ему этак тихохонько да хитренько отвечает, словно и не обидемшись:
  - Заедешь, сынок... заедешь...
   Тут заборище энтот страшный стал таять-таять и пропал вовсе. Парни дёру...
   А уж по зиме слова-то энти "заедешь", мол, "сынок, заедешь" так точно сбылися. Пьянушшый Петро в колхозную контору прям на коне и заехал, да хотел всех плёткой стегать. Тогда ужо совецка власть пришла. Ну, а с властями, как известно, шутки плохи, энто тебе не жену батогом вокруг бани гонять. В то время вообче ни за что людей пачками в Нарым ссылали да и гноили там заживо на болоте. А он думал - дальше Сибири не сошлют. Кагбе не так!
  
   А вота ишшо случай. В соседях у нас жили муж с женой. Она-то - Палагея - баба путная, но волка-волкой, и всё ей не так и всё ни эдак. Да и будешь тут сердитой, ежли мужик-то пьюшшый да гуляшший. Он, вобче-то, когда тверёзый то ишшо ничего. Дельный - руки откудова надо растут. Но кааак нажрёцца - всё! Изголялси.. гонял... изменял её...
   Ну, а пройдёт энтот заскок - снова человек. Но, тут уж Палагея вызверяицца и за все непотребства мстит мужику. Гнобит, тигра. Его даж по деревне прозвали Гараська-занурёный.
   Надоела Палагее така жизня и пошла она у Пим-Андреича помошши просить. Принесла с собой бутуляку медовухи. Колдун пошептал-пошептал прям в горлышко и велел споить её мужу-ханыжке.
   Долго ждать не пришлося - на энтой же неделе родительский день выдался, Гараська за помин души родителев всю бутуляку-то и приголубил прям на кладбишше.
   Возврашшался с могилок, а до дому не дошёл. Упал в лужу и валялси там вместе с поросями. А лужа огроменна, что твоё озеро. Свиноматки с поросяточками лежат, как на пляже. К вечеру малёхо оклемался Гараська. Хочет встать - ан не может. Поднял рожу из грязи... и язык у болезного отнялся от ужаса...
   Свиньи вдруг стали меняться на глазах - и вот уже настояшши бесы, как рахиты синюшные, в луже близёхонько - только руку протяни, крутятся веретеном! А уж верешшат такими мерзкими письлявыми голосами - ажно кровь в жилах стынет!
   Гараська зараз поседел бедный. Ползёт, как наш пёс с перебитыми ногами, изо всех сил - а токма на граммулечку подвигается. Кричит со всей дури, а звука не слышно...
   С той поры никада не пил больше - как рукой сняло. Токма Палагея-волка не угомонилася. Гараська ужо и в бригадиры выбилси, а она всё пилила его по старой памяти, вот он к Марьяне-молодухе и убёг. Гараська с ней и раньше гулял. Добрые мужики-то завсегда в Россее редкось, на вес золота.
   Ничо, донюшка, главно - не отчаивацца. Ну, ушёл и ушёл, да и хрен с ним. И нечего плакать. Бог даст, найдёшь ишшо порядошного человека. И шибко не рассупонивайся, да все коленочки не показывай! Как ты перед дролечкой-то своим выворачивалася. Ничё он не оценил. Ведь хорошего мужика выбрать - всё равно, что бусинку в горе навоза отыскать! Но некоторые всё ж находят! Ты, главно, верь!
  
   Вот тебе ишшо пример штоли. Была у нас в деревне девчушка Зоя Митина - певунья да плясунья. Сама из себя пикушечка, а голосяка звонкий. На свадьбах песнями зарабатывала, да так успешно, что ейный тятя на те заработки новый плуг купил. А это в то время - большое достижение!
   Стала совецка власть церкву ломать. Когда кресты с колоколами снимали - бабы голосили, словно война пришла. Батюшку с матушкою и детями увезли. Народ святые иконы по подпольям да чердакам прятал. Стены били, ломами, кувалдами, да ни кусочка не откололи. Ну, тады порешили храм в клуб переоборудовать.
   На открытие "нового" клуба согнали всю деревню. Пожилые стоят - казнятся, на сцене Зоя Митина отплясывает, аж каблучки выговаривают. А ведь приказывал ей тятя, чтоб не смела сквернить святые стены:
  - Чои-то там есть наверху, смотри, накажет!
   Но уж такая Зоя на свет туготитяя* (*Туготитяя - здесь упрямая) народилася.
  - Я, - говорит, - тятенька, комсомолка, а религия - мракобесие и адман. Не тормози, - говорит, - мировую революцию.
   Вот и наделала себе делов - революцию. Наплясалась, напелась, дунаиха безголовая, а как пришла домой, так и слегла - ноги отнялись. Стали, как ватны - не дёржут, нету силов и всё тут!
   Два ведра слёз вылила Зоя Митина и её родители. Пим-Андреич к ним сам пришёл. В аккурат на пасхальную седьмицу. Молились всей семьёй день и ночь, потом он ноги ей обмыл и удалилси восвояси, ниччо не сказал, ниччо не пообешшал. Но с того дня начала Зоя вставать потихоньку, а как окрепла - ушла, говорят, в монастырь. Но энто под большим секретом.
  
   Вот такие ранешние колдуны-то были, не то что совремённые энти... элетросексы* (*Электросексы - здесь экстрасенсы). Обдирают дураков доверчивых, да и всё! Нету щас таких - настояшших, один адман везде! Не ходи, доня, не трать зазря деньги! А лучче сходи в церкву, щас можно - щас свобода!
   Я ведь, как почуяла неминучий конец, что уж шибко долго на свете зажилася, попросила, чтоб меня в церкву свезли. А там, на одной иконе, которая слева от входа - вылитый он, Пим-Андреич, и борода така же и взгляд, как у ребёнычка, а можа показалось сослепу.
   Вот ты спрашивала меня вчера привораживать тебе дроличку своёва или нет, не делай, донюшка... не грешись. Подойди лучче к той иконочке, попроси...
   Да приходи скорее ко мне на могилочку, как навроде рядушком посидим, словно бы мы снова - едина семья. Да подай милостыньку дедушке без ног, что у главпочтамта побираицца, пусть помолицца за меня - его молитва светлая, быстрая. А щас спи, доня, я к табе скоро ишшо в гости приду, спи...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"