Длинный коридор в полумраке с узкой ослепляющей полоской света в конце. Полоска увеличивалась, расширялась, становясь все больше и ярче, пока полностью не ослепила. Когда глаза привыкли к свету, перед ними развернулся полураскрытый свод ангара, сквозь который поглядывали проплывающие облака. В ангаре были лишь несколько техников и один-единственный самолет. Бомбардировщик черного цвета. Он стоял посреди ангара и напоминал больше всего палача в маске перед выходом на эшафот. Впрочем, так оно и было на самом деле.
Гриффин, все еще щурясь, перевел взгляд на человека, стоящего рядом, в таком же синем комбинезоне, в каком был сам.
- Кого он тебе напоминает, Хоппер?
- Палача? Не обманывай себя, Фил. Палач не он, а мы с тобой. А этот кусок железа всего-навсего наш топор. Инструмент.
- Да, палачи - мы с тобой, Хоппер, - они пошли к самолету.
Возле бомбардировщика к ним подошел пожилой человек в форме воздушных войск. Они отдали честь. Он ответил.
- Генерал, майор Хоппер и майор Гриффин для выполнения задания прибыли.
Генерал заговорил быстро и сухо:
- Инструкции вы получили, джентльмены. Груз прибудет через полчаса. Вы отправляетесь в 11:00. До этого момента вы не будете покидать ангар, и связываться с внешним миром. После выполнения операции вас ждет заслуженный отпуск.
Генерал ушел.
Они сидели и молча смотрели, как из транспортника рабочие загружали полутораметровый, черный цилиндр в бомбовый отсек самолета.
- Эта бомба и есть оружие палача. Одна бомба - один город. Один город - одна победа.
- Победа, Хоппер? - Гриффин повернулся - Эта бомба. Это атомная бомба, которую мы скинем на город, где военных можно по пальцам пересчитать.
- Мне тоже это неприятно, но мы офицеры и должны выполнять приказ. Даже если это нам не нравится. Это принесет победу.
- Победа.... Хоппер, я не знаю, кому нужна такая победа. Убийство тысяч женщин и детей не оправдает ничего.
- Не бери это в голову, Фил. - Хоппер закурил сигарету - Просто скинем ее и полетим домой. Не думай о том, что будет тогда под нами.
- Я тоже так себе говорил, Хоппер. Но сейчас, когда я вижу эту бомбу, у меня все переворачивается внутри.
- Не мы начали эту войну, Фил. И если для того, чтобы эта война прекратилась, нужно стереть с лица земли один город, то оно того стоит. Это спасет больше жизней, чем погубит, - табачный дым клочьями растекался по воздуху. - Мы делаем это для своей страны. Как настоящие патриоты. Именно мы.
- Как настоящие патриоты? А, Хоппер? - Гриффин горько улыбнулся. - Фашисты тоже ведь патриоты. Заметь, настоящие патриоты. Самые лучшие. Для них ничего больше не имеет значения, кроме их страны и их расы. Но ведь то, что для них не имеет значения, они просто втаптывали в грязь. Вспомни Гитлера. Его войска вырезали народы. Разве это не патриотизм? Разве они не преданны своей родине?
- Это совсем другое дело. Гитлер хотел захватить весь мир....
- А мы хотим испепелить всего один город. А какая разница? Один город или весь мир. Миллионы или несколько тысяч?
- Вот именно. Миллионы или несколько тысяч. Фил. Временами нужно делать выбор.
- Только этот выбор сделали за нас.
- Тем более. Успокойся. Если даже ты это не будешь делать, они найдут другого, а тебя отдадут под трибунал. Ты ничего не сможешь изменить. Только себе сделаешь хуже. Черт! - Хоппер обжегся жаром сигареты и отшвырнул ее.
Они сидели в кабине, пристегнутые ремнями, в комбинезонах и шлемах. Панель управления сверкала десятками разноцветных огоньков. Гриффин нарушил царствие предполетной тишины.
- Когда я был ребенком, я видел передачу по телевизору. Рассказывали про пилота, что бомбил Хиросиму. Он сказал, что никогда не жалел о том, что сделал. - Гриффин неуклюже повернулся, насколько ему позволяли ремни, и взглянул на друга. - Хоппер. Я никогда не смогу такое сказать.
- Тогда лучше вообще ничего не говори, Фил.
- А что говорить? Что я патриот? Солдат, исполнивший приказ на благо своей родины?
- Вот именно. Патриот, исполнивший приказ на благо своей родины. И если для того, чтобы обезопасить свою семью, свою дочь, свой дом, мне нужно стать нацистским подонком, то я им стану. Ради них. Я им стану. И ты должен стать. И я буду резать и сжигать, только ради них, - голос Хоппера был холоден. - А теперь тихо. Нам разрешили взлет.
В ночное небо, гудя, взлетел палач.
- Я видел Отаку на снимках. Красивый город. - Хоппер не отвечал.
Хоппер смерил показания приборов.
- Фокусник, это Голубь. Мы выходим на цель. Готовимся к отсылке.
Гриффин тяжело дышал. С трудом. Начал задыхаться.
- С тобой все в порядке, Фил? Что с тобой? Ответь. - Хоппер не сводил глаз с приборов.
Гриффин сорвал маску с лица, глотая воздух.
- Это неправильно. Мы не должны этого делать. Хоппер, опомнись. Там же дети! Тысячи детей!!!
- Заткнись.
- Что это за страна, что заставляет тебя быть... Там же невинные люди!
- Заткнись, Фил.
- Хоппер! Майкл!!! Мы ведь с детства вместе, да посмотри на меня!
- Из-за тебя четыре дивизии попадут в мясорубку. - Хоппер не сводил глаз с приборов.
- И вместо них должны умереть все эти люди? Ты не бог, Хоппер, чтобы решать, кому жить, а кому нет. И эти гады в правительстве.... К черту твой патриотизм...
- Одна минута, - голос Хоппера звучал глухо.
- Я не позволю, Майкл. - Гриффин потянулся вперед. Хоппер сорвал с себя шлем и тот повис на ремнях.
- Фил, убери руки от пульта. Убери руки. - Он выхватил пистолет и навел на друга. - Фил, пожалуйста, убери руки. Я умоляю тебя....
- Ты не выстрелишь, Хоппер.
Заложило уши и запахло серой, запах смерти. Гильза стукнулась о кнопки пульта и упала куда-то на пол. Гриффин все так же сидел в кресле, только руки теперь неуклюже болтались, свисая вниз. Окно около второго пилота забрызгано кровью.
Хоппер перевел дыхание, засунул пистолет в кобуру, дрожащими руками надел маску. На цели. Он нажал тумблер.