Субботним утром город выглядит совсем иначе, нежели в суетные будни. Умиротворенные пустые улицы, редкие сонные прохожие, полупустые троллейбусы, излучающие гостеприимство... Добираясь к месту дислокации Игры и имея в запасе около часу времени, я невольно настроилась на этот лениво-вальяжный субботний ритм, вышла на три остановки раньше положенного, расслаблено шла по улице и смотрела по сторонам, умиляясь распушившимся от свежего инея веткам деревьев и солнечным зайчикам на стенах домов. Где-то на полпути до цели взгляд мой неожиданно зацепился за фигуру неторопливо идущего навстречу мужчины - в нем было что-то мучительно знакомое, и чем ближе мы сходились, тем больше я убеждалась в том, что это - один из моих 'бывших', причем не просто случайный любовник, а человек, 'чиркнувший' в свое время по моей жизни сильно, до душевного ожога. 'Странновато день начинается, - сказала я самой себе. - От одного бывшего да к другому - что-то дальше будет?' Наблюдая за медленно сокращавшимся расстоянием между нами, я лихорадочно придумывала, что ему сказать и как себя повести. Сдержанно кивнуть и пройти мимо? Поздороваться, как ни в чем не бывало, и задать ни к чему не обязывающий вопрос о делах? Тепло поболтать минут пять и убежать, сославшись на занятость? Поговорить по душам? С ним это, помнится, получалось, как ни с кем другим... Пять метров. Совсем не изменился, все та же небрежно заброшенная за ухо прядь давно нестриженых волос, все та же блуждающая полуулыбка, разве что морщинки вокруг глаз стали жестче. Три метра. Странно: смотрит в мою сторону, но как будто сквозь меня. Полтора метра. Я открыла рот, собираясь сказать 'Привет!', но тут случилось нечто совершенно невероятное: по-прежнему глядя сквозь меня, он прошел мимо, не удостоив меня даже кивка головой. Что, черт возьми, происходит?! Ну, положим, не хочет меня видеть (хотя, положа руку на сердце, поводов для этого у него не было: я не изменяла, не предавала, истерик не закатывала, просто тихо исчезла из его жизни, когда стало совсем невмоготу). Так перешел бы на другую сторону улицы, свернул бы за угол, или, на крайний случай, сделал бы вид, что не заметил меня, - ладно, это я как-нибудь пережила бы. Но пройти мимо и даже не поздороваться вот так - глядя прямо в лицо?! Совершенно остолбеневшая, я оглянулась ему вслед. Нет, он и не думал провожать меня взглядом, шел себе как шел, и ритм походки не изменился ни на йоту, и ничто не выдавало внутреннего напряжения, которое просто обязано было присутствовать у человека, только что отколовшего такой безобразный номер. Тут до меня вдруг дошло: ба, да он меня не проигнорировал - он меня... не узнал! Вот это да! Я на всякий случай осмотрела себя со всех доступных взору сторон, как порой приходится делать, поймав совершенно дикие взгляды прохожих - да нет, вроде все в порядке, никаких явных отклонений от нормы. Достала карманное зеркальце и подозрительно уставилась на свою физиономию. Физиономия как физиономия, ничего выдающегося. Во всяком случае, я себя вполне узнавала. Почему же он-то меня не узнал? Мы ведь провели вместе почти полгода - достаточное время для того чтобы человек, не страдающий от тяжелой формы склероза, мог идентифицировать лицо как знакомое. Ладно, была бы я накрашена как в тот день, когда меня угораздило забрести на занятие по визажу - и вопросов бы не было, но ведь в это утро на мне не было и грамма косметики... Неужели во мне что-то настолько изменилось? Но что?!
Это мимолетное происшествие произвело на меня такое сильное впечатление, что я уже не замечала ни деревьев, ни пятен столь редкого зимой солнца на снегу, ни даже того, что район, по которому я шла, мало-помалу становился все круче: панельные девятиэтажки закончились, а на месте кленовой рощицы, которая была здесь еще пару лет назад, теперь красовались помпезные двух- и трехэтажные особняки. В один из таких особняков, как вскоре выяснилось, и лежал мой путь. Оказавшись нос к носу с высокой калиткой, украшенной кованной чугунной решеткой, я на всякий случай вытащила из сумки блокнот и сверилась с записанным адресом. Все было правильно, и я, пожав плечами, нажала на звонок. Почему бы шефу, в конце концов, не быть тайным обладателям такого нехилого 'домика'? Магической силы для завоевания увесистого куска социальной реальности ему должно было хватить с лихвой.
Калитка вскоре отворилась, и моим глазам предстал одетый в выпендрежный кожаный костюм парень, в котором я с некоторым трудом признала самовлюбленного Нарцисса с Игры с раздеваниями.
- Вы ко мне? - вежливо, но несколько напряженно спросил Нарцисс, но уже через секунду, вглядевшись, воскликнул: - А, так это вы... то есть ты... в общем, наш новый тренер? А я тебя сразу и не узнал. Проходи!
'Тренер я уже далеко не новый, - мрачно подумала я, проходя во двор. - А что не узнал - так к этому нам не привыкать. Такая уж я сегодня... неузнаваемая!'
Гигантских размеров прихожая была почти полностью забита обувью, причем большей частью, судя по китайскому качеству, - не хозяйской.
- Петрович решил устроить сборную Игру, - отреагировал на мое недоумение Нарцисс. - На нее, правда, не всех берут, но народу все равно получается много, вот я и предложил Оксане провести ее у меня. Размеры позволяют. Кстати, меня Гоша зовут. А ты, если мне память не изменяет...
- Ника, - подсказала я и начала разуваться, искренне надеясь, что Гоша-Нарцисс забыл не только мое имя, но и все дерзости, которые я наговорила ему во время сексуальных тренингов.
'Отважный он парень, этот Гоша, - невольно подумалось мне минуту спустя при виде открывшейся панорамы безразмерной гостиной в серебристо-серых тонах, почти под завязку заполненной учащимися Программы. - Собрать такую ораву у себя дома... А мало ли какие тренинги шефу в голову взбредут?! Как бы потом капитальный ремонт делать не пришлось'.
Впрочем, народ вел себя раскованно и непринужденно, словно находился среди этой роскоши не первый раз - возможно, так оно и было, и особняк уже давно сдал экзамен на прочность. ВП стоял у окна и о чем-то разговаривал с Оксаной, поэтому мне пришлось усмирить свой порыв немедленно зажать его где-нибудь в углу и допросить, что он со мной сотворил и почему на меня так реагируют люди. Поскольку больше заняться было нечем, я заняла большое кресло в углу и принялась рассматривать присутствующих. Первым мне в глаза бросился шкафообразный Гриша, и я невольно взялась рукой за бровь, недавно пострадавшую если и не по вине этого долговязого субъекта, то при его непосредственном участии. Правда, теперь Гриша уже не производил такого устрашающего впечатления, как раньше - дело было то ли в веселенькой канареечных цветов водолазке, в которую он облачился, то ли в улыбке, которая не сходила с его прежде каменного лица. Потом, проследив взглядом за Гошей, я обнаружила всю компанию 'статуй' с третьей Игры - Геракла-Диму в неизменном спортивном костюме, сердитого хмурившего бровки Мужичка с ноготок и остальных, чьи имена и прозвища так и не вспомнились. Отдельной группкой у противоположной стены собрались аккуратно причесанные менеджеры - глянув на них, я невольно покраснела: первым делом память вытолкнула информацию о 'сексуальных' сосудах, и вместо приличных мальчиков и девочек мне упорно виделись три однотипные вазы с длинным горлышком, чайник, граненый стакан, мензурка, пивная кружка и даже - ужас! - бутыль из-под самогона. Наискось от меня прямо на полу - точнее, на толстом пушистом дымчато-сером ковре - расположились совсем уж древние мои знакомые, собратья по несчастному обнаружению жизненных предназначений. Девица с фиолетовой гривой непринужденно устроилась по-турецки; рядом с ней сидела, по-детски вытянув ноги, домохозяйка лет сорока с виноватым выражением лица; а чуть дальше примостился толстый лопоухий банкир, то и дело вытиравший носовым платком лысину. Помнится, ему было велено не привязываться к деньгам и вообще войти в роль птицы Феникс. Вон как мучается, бедолага!..
Где-то в районе входной двери раздался мелодичный звонок. Гоша тут же прервал разговор с Димой и вышел из гостиной, а минут пять спустя вернулся с новой порцией гостей - прибыли Толик с Максом, Анжела - почему-то с Наташей, Саша с Пашей, а также Алеша, Филя и молчаливая девушка Оля, о которой я до сих пор так и не удосужилась составить хоть какое-то впечатление.
- Ника, ты здесь? - почему-то удивилась Наташа.
- А где ж мне еще быть?!
- Да мы тебя все утро искали, думали, куда это ты пропала? На Игру ехать - а тебя нет!
- По делам ходила, - покраснела я. Господи, кто ж знал, что обо мне кто-то станет беспокоиться! Стало неловко и одновременно приятно. Выходит, меня уже начали считать своей?
- Предупреждать надо! - голосом сварливой мамочки сообщила Наташа, и я сразу разозлилась: что она себе позволяет? Это что еще за выговоры, да еще при всем честном народе?!
- Не приставай к человеку, имеет же она право на личную жизнь, - подмигнул Филя, протискиваясь мимо. - Правда, Ника? Колись, как все прошло?
- Не твое дело, - фыркнула я, но на душе неожиданно стало легко. В конце концов, не так уж и плохо, когда тебя воспринимают как члена команды, а не как чудо-юдо неизвестного происхождения. А Наташины придирки я уж как-нибудь вытерплю...
- Ну что, начнем? - довольно потер руки шеф. - Похоже, все в сборе.
- Нет, еще Марины нет. И Вадима. И еще кого-то... - наморщив лоб, возразила Оксана.
- Ты ж знаешь: кто не успел, тот как всегда! - весело оборвал ее ВП и окинул нас взглядом, как полководец - поле брани: - Не понял! Что вы стоите до сих пор? Где отчеты?
Отдав ЦУ, он наклонился к Оксане и начал шепотом обсуждать с ней детали какого-то очередного бизнес-плана. Не дожидаясь вторичного напоминания, участники Игры расселись на ковре (кресло, в котором я так уютно устроилась, было, не считая встроенных в одну из стен стеллажей в стиле хай-тек, единственным предметом мебели в комнате), и принялись строчить отчеты. Подумав, я полезла в сумку и тоже достала тетрадку. Так-с, что же у меня произошло-то за прошедшую неделю? 'Ой, - сообразила с ужасом, - у меня столько всего произошло, что писать об этом можно до конца Игры! Такое ощущение, что не неделя прошла, а, как минимум, месяца три! История с Игорем - раз, отъезд Мишки с семьей - два, переезд в квартиру шефа - три, поединок с диваном - четыре, исцеление плеча - пять, получение 'ключа' - шесть, замерзание в метели - семь, день нерождения Наташи - восемь, начало журналисткой карьеры - девять, самолично написанный эротический рассказ - десять... А самое главное - шеф, нежданно-негаданно оказавшийся Мефистофелем. Одиннадцать! Мама дорогая, как же все это описать?! Да еще постараться ничего раньше времени не выболтать про буклет, а то сюрприза не получится...'
'Никто тебя не заставляет события перечислять, - давно молчавший внутренний голос оказался неожиданно скрипучим, как дядюшка Ау из одноименного мультика. - Ты запиши, что у тебя во внутреннем самоощущении изменилось. Как событийный поток трансформировался. Переоценку ценностей упомяни как-нибудь ненавязчиво. Ну, там что-нибудь про ментальные озарения можешь добавить. Учишь тебя, учишь...'
'Кардинально изменилось внутреннее самоощущение, - исполнительно записала я. - Многократно возросла интенсивность жизни (одиннадцать мега-событий за неделю - это вам не фунт изюму!). Сократилось время эмоциональной реакции на неприятные ситуации - стала рассматривать их как уроки, а не сетовать на судьбу (почти правда). Стало легче общаться с людьми...' Нет, это точно не годится. Негоже тренеру признаваться, что раньше ему сложно было с людьми общаться. Пишем так: 'Повысилось качество коммуникативных контактов'. Вроде бы то же самое имеется в виду, а совсем иначе звучит!..
В общем, весь отчет уместился у меня в одном средних размеров абзаце. Я скосила глаза на близсидящего (близлежащего?) соседа и обнаружила, что он успел исписать почти две страницы. Вот черт, что ж у меня-то такой куцый отчет получился?! Надо срочно что-то добавить. Например, вот это: 'Начали происходить некоторые необъяснимые вещи с идентификацией меня окружающими людьми. Видимо, данный феномен связан с происходящей внутренней трансформацией, хотя до конца механизм ее проекции вовне пока еще не выяснен'. Класс! Почти научно-исследовательский отчет. Также выспренно, таинственно и малопонятно.
Придумать еще что-нибудь сногсшибательное мне не судилось: шеф завершил процесс натирания главноменеджерских ушей и велел зачитывать отчеты, причем крайней, как обычно, оказалась я.
- Что еще за 'необъяснимые вещи с идентификацией'? - заинтересовался он. - Ну-ка, объясни по-людски!
С горьким вздохом я перешла с наукообразного языка на человеческий, с тихим ужасом чувствуя, как с каждым моим словом тает магия утреннего происшествия. Подумаешь, бывший друг не узнал! Может, у него внезапный приступ болезни Альцгеймера. Или со зрением проблемы. Или он вообще пребывал в другом пространстве, а по улице шагала только лишенная воспоминаний оболочка. Да мало ли, каких объяснений можно понапридумывать... То-то сейчас шеф повеселится! Но он отнесся к моему рассказу на удивление серьезно:
- Говоришь, любовники перестали узнавать? То ли еще будет... Кто-нибудь еще заметил, что Ника изменилась?
Мне показалось, что всеобщее внимание, и до того обращенное на меня как на чтеца отчета, удесятерилось настолько, что начало жечь огнем. Если раньше они просто на меня смотрели - больше из вежливости, нежели с интересом - то теперь начали пристально и вдумчиво разгядывать, отчего я немедленно почувствовала себя расплющенной между двумя стеклами амебой, на которую сквозь объектив микроскопа вызверилось сразу несколько десятков пытливых исследовательских глаз.
- Ну? - поторопил шеф.
- Пожалуй, изменилась, - подала голос Оксана.
- А в чем это проявляется? - немедленно спросил въедливый ВП.
- Ну... раньше она была такая... совершенно никакая, все печалилась неизвестно о чем, как грустный ослик Иа, который потерял хвост, а теперь... - я невольно зажмурилась, предчувствуя, что продолжение этой сказочно-психиатрической классификации могу и не пережить, - теперь она уже немного похожа на нормального человека.
Гм. Да. Изысканный комплимент, ничего не скажешь. Ладно, сочтемся как-нибудь. Со злопамятностью у меня все в полном порядке.
- Кто еще что может сказать? - потребовал шеф.
- Теперь с ней можно нормально общаться, - добавила Наташа.
Чего я там писала про качество коммуникативных контактов? Во как боком хвастовство-то вылезло!
- Да она вообще очень изменилась, - неожиданно встрял Геракл-Дима. - И внешне, и... э... внутренне. У нее даже глаза стали другого цвета, - выдав это откровение, он почему-то покраснел. Вспомнил о других частях тела, которые доводилось лицезреть, что ли?
- Ну что, прояснила механизм проекции внутренней трансформации вовне? - развеселился ВП.
- Прояснила... В общих чертах...
- Вот и хорошо. Продолжай в том же духе. Следующий, - скомандовал шеф сидящему возле моего кресла Мужичку с ноготок, и я с облегчением перевала дух. Пусть теперь его рассматривают, пока он не станет фиолетовым в крапинку!
Мужичок ни на йоту не изменил своей обстоятельной манере разговора, даже оказавшись в эпицентре всеобщего внимания. Он долго и нудно рассказывал, как работа над обнаружением вредных привычек помогла ему устранить неполадки в работе его фирмы по продаже удобрений, создать новые структурные производственные схемы и повысить эффективность труда жены-домохозяйки. Отчет как две капли воды походил на один из бесконечных докладов, которыми так любили терзать людей на всяческих общественных собраниях в пору моей юности. Народ начал позевывать, переговариваться и рисовать кривляющихся чертиков на полях отчетов.
- Понятно, - прервал его ВП. - Еще что-нибудь интересное произошло?
Мужичок считал, что все происходящее на его фирме заслуживает самого пристального интереса и попытался было продолжить чтение своей тягомотины, но тут вмешалась Оксана:
- Я думаю, опыт Василия действительно очень интересен, и мы подробно рассмотрим его на ближайшем занятии по менеджменту и маркетингу.
'Вот это самоотверженный поступок! - с уважением оценила я. - Прикрыла собой амбразуру!' Удовлетворенный Мужичок наконец умолк, и чтение зачетов покатилось дальше уже без запинок. Дима рассказал, что 'почти привел' в Программу трех однокурсниц и заинтересовал обучением еще двух знакомых, Гоша доложил, что последнюю неделю работал над вхождением в состояние безусловной любви, Гриша порадовал собравшихся победой над страхами и обретением доверия к людям. 'Сексуальные сосуды' дружно похвастались успехами в соцопросах и бизнес-планах. Шеф невозмутимо кивал и знаком передавал слово следующему. Наконец дошла очередь до банкира, который рассказал о титанической борьбе с собственной жадностью, закончившейся пожертвованием десятидолларовой купюры бомжу.
- А вот это форменная глупость, - отрезал ВП вместо похвалы.
- Почему? - опешил банкир. - Вы же сами говорили, что мне нужно учиться не привязываться к материальным ценностям и впускать в свою жизнь изменения!
- Ну и как, сильно твоя жизнь изменилась после того, как ты подкормил паразита?
- Не сильно... Подождите, а почему паразита?
- Потому что нищие и попрошайки - не что иное, как паразитическая микрофлора социального организма. Они занимаются исключительно несанкционированным отбором энергетики у других членов социума.
- Почему отбором? Я сам ему дал, добровольно...
- Если у тебя есть лишняя энергетика, - пожал плечами шеф, - то ты, конечно, можешь отдать ее какому-нибудь пройдохе, накормить тараканов или просто выбросить на помойку. А можешь пустить ее в свое дело. Разница понятна?
- А если это не просто профессиональный нищий, а какая-нибудь несчастная старушка, которая попрошайничает только потому, что ей есть нечего? - спросила Анжела. - Ей, может, и стыдно просить, только деваться некуда! Почему бы не помочь человеку?!
- Помогай, кто ж тебе запрещает. Просто при этом не мешало бы отслеживать, что происходит. Старушка с помощью несчастного вида вызывает у тебя эмоции - сострадание, чувство вины, страх за собственное будущее и так далее - которые вынуждают тебя раскошелиться. Чем она лучше бандита, который лезет в твой кошелек не с помощью жалобных причитаний, а с помощью ножа, приставленного к горлу? Только тем, что старушка позволяет тебе почувствовать себя благородной и великодушной, спасительницей сирых и убогих.
- Так это что же, мы платим нищим за то, что они помогают нам увеличить свое чувство собственной важности? - поразился банкир.
- Или уйти от решения действительно важных проблем, - кивнул шеф. - Бомж твой от радости напьется до бесчувствия, а завтра опять клянчить пойдет. А ты тем временем себе галочку поставил: дескать, с восходящим узлом разобрался, можно продолжать жить, как раньше, так?
- Пожалуй, так... А что же делать?
- Где у тебя восходящий узел?
- В скорпионе, по-моему...
- А что это означает?
- Ну... - банкир наморщил лоб, - это... отказ от денег, и вообще... Сейчас, у меня где-то записано...
- Бред, - шеф раздраженно махнул рукой. - Кто может рассказать?
Я постаралась максимально слиться с креслом, чтобы выбор шефа опять не пал на меня.
- Я могу, - неожиданно сказала Наташа и затарахтела как по писанному: - Главные задачи для восходящего лунного узла в Скорпионе - раскрыть в себе сексуальность, эмоциональность, вырастить готовность идти на риск и отказываться от устоявшихся схем, готовность пожертвовать всем ради развития, ради постоянной трансформации. Это позиция человека, который постоянно пожирает сам себя - в первую очередь это касается пороков и недостатков.
- О Господи, - севшим голосом прохрипел банкир и принялся вытирать взмокший лоб.
- Никто не говорит, что это нужно сделать за один день, - успокоила его Наташа, - задача, которую ставит восходящий узел, - на всю жизнь.
- Но это вовсе не значит, что ее решение можно отложить до пенсии, - перебил ее шеф. - И если каждый день не прикладывать сверхусилия, ее почти невозможно решить. А откупиться от своей жизненной задачи пожертвованной десяткой можно даже не надеяться. Вопросы есть?
- Есть, - смущаясь, произнесла виноватая домохозяйка. - Только у меня вопрос такой... очень практический. Можно?
- Только такие вопросы и можно, - подбадривающее кивнул ВП.
- Вы вот говорили о социальных паразитах... ну, что они энергетику отбирают, и вообще... А что делать с обычными паразитами?
- С мужем, что ли? - хитро улыбнулся шеф.
- Нет, - она окончательно смутилась, - с этими... ну, тараканами, например. Я как их вижу - так просто вся энергетика куда-то девается, честное слово! Уж чем только не травила, а их только больше становится. А в последний месяц - вообще, будто озверели. Скоро с потолка на голову сыпаться будут. Или взрыв у них демографический случился, или экология повлияла, не знаю. Прямо беда какая-то... Ничего, что я о такой ерунде?
Меня передернуло. Ничего себе, ерунда: тараканы на голову сыплются!
- Да нет, это как раз очень хороший вопрос. Ты правильно заметила, большой разницы между социальными и биологическими паразитами нет. И те, и другие появляются там, где есть утечки энергетики. Если у тебя есть утечки, паразиты тебя находят автоматически. А ликвидируешь утечки - и они автоматически отваливаются. Отправляются искать других жертв. Понятно?
- Не очень, - призналась домохозяйка. - Я думала, нужно заклинание какое-нибудь прочесть, или специальный бизнес-план придумать. А утечки ликвидировать... Разве это может сработать?
- Алеша, это может сработать? - хитро прищурился шеф.
- Еще и как! - авторитетно подтвердил симпатичный толстячок. - Я тоже не верил, что такая тактика может помочь. От соседей тараканы тучами лезли, ничего сделать не мог. А потом я выписал все свои утечки, начал с ними разбираться... и, по-моему, на третьем пункте списка они вдруг все исчезли. И с тех пор не появлялись...
- Может, двинемся дальше? - не выдержала я. Сейчас кто-нибудь ненароком вспомнит, что у него дома муравьи водятся, а кто-нибудь борьбой с комарами и мухами озаботится - и все, пропала Игра!
- Валяй, - разрешил ВП. - Кто там еще не отчитывался?
Следующей оказалась фиолетоволосая Лиля, которая потрясла собравшихся рассказом о работе над собственным словарным запасом. Оказывается, обучение в Программе оказало столь благотворное влияние на эту богемную диву с крохотной сережкой в ноздре и украшенными стразами ногтями, что вечера она теперь проводит не на тусовках и не у телевизора, а в обнимку со словарями - разбирается со значением давно известных слов и изучает новые.
- Ну и как? - иронично поинтересовался шеф.
- Не поверите - интересно! Куда лучше женских романов. А главное, - Лиля интимно понизила голос, - у меня намечается роман с профессором, который у нас философию читает. Раньше он меня взглядом удостаивал разве что на экзамене. Но когда я спросила, не кажется ли ему, что современная наука, формально отрицая божественное присутствие, фактически постепенно склоняется к гилозоизму, он пригласил меня обсудить этот интересный вопрос после лекции. В кафе!
- К гило... чему она склоняется? - немедленно уточнил не скованный комплексами, застенчивостью и условностями Филя.
- К гилозоизму, - ничуть не смутилась Лиля и с энтузиазмом пояснила: - Это такое учение об одухотворенности материи. Некоторые его принципы использовали еще древние греки, а формальные основы учения были сформулированы в семнадцатом веке.
Мне почему-то подумалось, что такое лишенное спеси и напыщенности, по-детски радостное объяснение могло родиться исключительно в устах только начинающего приобщаться к таинству замороченных философских понятий прозелита. Специалисты же обычно растолковывают привычные для них термины с таким видом, будто мечут бисер перед свиньями, с трудом перенося исходящий от этих дивных парнокопытных запах. У меня, во всяком случае, был именно такой преподаватель философии. Шефу же почему-то думалось совсем о другом.
- Все, пропал профессор, - весело подытожил он. - Надеюсь, старикан не рассыплется прямо во время... м-м-м... любовно-философской дискуссии?
- Между прочим, ему всего тридцать семь лет, - передернула плечиком Лиля. - Он еще молодой, просто очень умный!
- Ну-ну, - сказал ВП и посмотрел в сторону все еще неподотчетной группки учащихся. - Надеюсь, хоть один из вас использовал открывшиеся магические возможности не для устройства личной жизни, а для чего-нибудь еще?!
- Я использовал для чего-нибудь еще! - широко заулыбался Филя.
- Неужто научился не крушить все вокруг? - притворно удивился шеф.
- Лучше! - победоносно заявил детинушка. - Я наконец освоил мексиканский шаг и теперь передвигаюсь по городу исключительно таким образом!
- Не завидую попадающимся на твоем пути прохожим, - съязвила я.
- А они... это... обычно успевают посторониться, - беззаботно пояснил Филя, ероша свои рыжие волосы.
И то правда: спасение задавленных прохожих - дело самих прохожих, а что сверх того - то от лукавого и к тому же сильно отклоняет от дао.
- А что это шаг такой? - Лиля обнаружила пробел в собственных знаниях о мире и тут же принялась его ликвидировать.
- О-о-о! - мечтательно протянул Филя. - Это такой специальный магический шаг, который позволяет не растрачивать энергию при передвижении и одновременно поддерживать осознанность на более высоком уровне, чем обычно.
- А главное, - подхватил шеф, - мексиканский шаг заставляет некоторых товарищей отказаться от привычных шаблонов поведения и перестать преднамеренно ломать мебель и отаптывать ноги остальных сограждан.
- Да это я вовсе непреднамеренно, - возразил Филя, - это я...
- От любви к искусству, - со смехом закончила Оксана.
Филя только ангельски улыбнулся в ответ.
- Я тоже... по-разному с пространством работал, - поспешил похвастаться Макс, и я невольно покосилась на Толика. Как именно Макс обрабатывал его пространство, представлялось, как назло, очень отчетливо. Толик и глазом не повел, дескать, дурные мысли, лезущие некоторым в голову - проблема этой самой головы, а он тут вовсе не при чем.
- Я съездил в Питер, на людей посмотрел, себя показал. Зимняя коллекция пользовалась большим успехом, - на этих словах Макса большинство девушек повели себя как бандерлоги при виде играющего кольцами удава: приоткрыли рты и придвинулись поближе к гениальному стилисту. - Есть кое-какие задумки по поводу весенних фишек. В общем, всех приглашаю на ближайшее занятие по стилю имиджу. Будет нескучно!
'Не отчет, а сплошная самореклама! - мысленно возмутилась я. - Вот уж кто никогда не умрет от недостатка любви к самому себе!'
- Толик, а у тебя что? - спросил шеф.
- А у меня что? - пожал плечами Толик. - У меня все как всегда. На выставки не ездил, коллекции не готовил. Так, медитировал мало-помалу.
Невероятно, но шеф никак не прореагировал на такой вопиюще минималистский отчет, словно именно такими отчеты и должны быть в принципе. Я в который раз отметила, что его связывают с Толиком какие-то странные отношения, но развивать эту мысль, ввиду отсутствия необходимой информации, было некуда...
Не прошло и получаса, как отчетный период наконец закончился - оставшиеся Алеша, Саша, Наташа и Оля в основном рассказывали о пришедших им в головы новых идеях по поводу создания развлекательного центра, а Женя даже сообщила, что начала делать эскизы декораций. 'Вот это темпы у людей! - запаниковала я. - Тут некоторые еще и подумать ни о чем толком не успели, а они уже декорации рисуют... Так, спокойно: у нас скоро будет Буклет. Тоже ого-го-го!'
- Ну что, Ника, не пора ли нам размяться? - зевнул ВП, поднимаясь на ноги и потягиваясь во всю свою бесконечную длину.
- Здесь? Да мы же и сидя едва помещаемся!
- А кто мешает выйти во двор? Заодно и взбодритесь, а то скоро все заснете.
Выйти во двор - не проблема. А что дальше-то делать? Опять, что ли, 'гусеницей' всех водить? Надоело - и, поди, не мне одной. В прятки поиграть? Тоже банально. Надо что-нибудь такое... в духе будущего развлекательного центра. Экстремально-увлекательное. Жаль, костер развести не из чего. ВП с нами, ясное дело, не пошел: не царское это дело, тренинги на морозе проводить. Оксана почему-то тоже осталась в доме. Должно быть, топ-менеджеры - столь ценные для любого коллектива существа, что их нужно бережно переносить с места на место, не кантовать и уж тем более не принуждать к участию в опасных для жизни экспериментах. Тут мой взгляд упал на огромное ровное заснеженное пространство за домом, и меня осенило:
- Значит, так! Разуваемся! Будем бегать по снегу босиком!
Девушек моя инициатива, естественно, не порадовала: большинство из них были в джинсах, а под джинсами, разумеется, в колготках. Для осуществления моего задания переодеться требовалось кардинально - это я сообразила с опозданием, отправившись в дом разоблачаться вместе с остальными барышнями и бросив мужскому народонаселению:
- Без нас не начинать!
Уже в дверях, оглянувшись через плечо, я обнаружила, что народонаселение послушно замерло, и нечто отдаленно похожее на сострадание коснулось моего черствого сердца: замерзнут ведь, бедолаги, дожидаясь, пока мы вернемся. Всем известно, сколько времени требуется среднестатистической женщине, чтобы с толком и расстановкой переодеться. А если женщин целая толпа?! Решение созрело мгновенно:
- Вы тут не стойте столбами, - велела я мужичкам. - В снежки поиграйте или еще чем-нибудь займитесь. Филя, будешь за главного!
Когда двадцать минут спустя женская часть коллектива все же победила колготки и, повизгивая от предвкушения колючего снега, высыпала на крыльцо в сапогах на босу ногу, нашим глазам предстала диковинная картина: построившись в неровную шеренгу, мужчины, раскачиваясь на манер подвыпивших моряков и плавно поводя руками, дружно топали по периметру двора. Возглавлял эту странную процессию, разумеется, Филя с блаженным выражением на веснушчатом лице. На лицах его 'последователей' отражалась куда более сложная гамма чувств, от недоумения и неловкости до старательной сосредоточенности.
- Это и есть твой знаменитый мексиканский шаг? - догадалась я.
- Ага, - согласился он, топая мимо меня и явно не собираясь останавливаться. - Здорово, правда?
- Хватит топать, давайте уже бегать, а то мы тут замерзнем!
- А вы идите вслед за нами. Мексиканский шаг - он знаешь, как согревает. Идем след в след! - прикрикнул он на ведомых мужчин. Они закачались из стороны в сторону еще непристойнее, одновременно умудряясь высоко, как цапли, задирать ноги.
- Тпру!!! - я перегородила путь шеренге и для надежности растопырила руки в стороны. - Переходим к следующему этапу тренинга: разуваемся и быстро бегаем по снегу, добиваясь чувства наполненности энергией первого центра! Если кто быстро замерзает - возвращается в дом погреться и снова возвращается к нам.
- Вы что же, так и будете просто тупо бегать туда-сюда? - возник на крыльце шеф в наброшенной на плечи куртке.
- А что вы предлагаете? - я так и замерла с поджатой босой ногой и сапогом в руке.
- Цель тренинга какая?
- Так я же сказала: добиться ощущения наполненности первого центра энергией!
- А как именно этого добиться?
- С помощью бега по снегу, - ответила я и невольно улыбнулась: действительно, то еще объяснение.
Пришлось задуматься над более адекватной формулировкой, параллельно изображая стоящую на одной ноге цаплю.
- Когда бегаешь босиком по снегу, - попыталась логически рассудить я, - то ступням становится сначала очень холодно, а потом - обжигающе-горячо. И вот если это обжигающее ощущение поднять до уровня первого центра...
- То получится почти как в мексиканском шаге! - торжественно провозгласил Филя, и все покатились со смеху.
- Холодно, горячо, - фыркнул шеф. - Любое действие можно утрировать до уровня бессмысленного физического упражнения, пусть и с необычными ощущениями, и тогда толку от него не будет никакого. А можно превратить его в ритуал, который будет выводить за рамки привычной реальности. В этом смысле бег босиком по снегу ничем не отличается от того же углехождения.
- Еще и как отличается! - возразила я. - Если во время углехождения не войти в специальное состояние сознания, можно ноги сжечь на фиг, а босиком по снегу можно и так пройтись, без всяких ухищрений.
- Только и разницы, что перепад температур меньше и уровень травматичности ниже. Если ты не используешь бег босиком по снегу для сдвига точки сборки, можешь считать, что просто делаешь зарядку. А ведь это по сути не глупая закаливающая процедура, это подвиг ничуть не меньший, чем падение с подоконника. Точно такой же жест доверии и отдачи себя.
- Ага... - дошло до меня. Точку сборки им сдвинуть надо. Подвиг организовать. Вопрос только, как? Я обула озябшую ногу и потопала для сугрева. - Тогда... Делаем вот что. Расстегиваем обувь, так чтобы от нее можно было освободиться одним прыжком. Настраиваемся, как перед падением с подоконника. Стараемся ощутить снег как необычную, многообещающую, но не враждебную среду. Если кому-то так будет проще, вдохните несколько раз в первый центр, чтобы активизировать его и подготовить к контакту с новой реальностью. Когда почувствуете, что готовы - прыгайте!
- Йая-хху! - как только я покончила с инструкциями, издал воинственный клич Саша, вымахнул из ботинок на нетронутую белизну и понесся по ней огромными скачками. Крик восторга летел за ним следом и расходился дрожащими волнами в морозном воздухе. Как подброшенные пружиной, ребята вслед за ним начали один за другим покидать теплую обувь и катапультироваться на заснеженную поверхность двора с еще более нечленораздельными, но не менее воодушевленными воплями.
- А-а-ах! - Наташа мягко приземлилась в снег и неожиданно замерла, прикрыв глаза и наслаждаясь ощущениями, а потом начала медленно-медленно поднимать руки вверх, подставив лицо солнцу.
Позади меня что-то плюхнуло, и даже не оборачиваясь, я поняла: не иначе как Филя опять что-то учудил. Так оно и было: спец по мексиканскому шагу на вылете запутался в шнурках собственных ботинок и теперь вольготно развалился в сугробе, как Емеля на печи, не обращая внимания на облепивший лицо снег.
Я поняла, что слишком увлеклась наблюдением за учащимися и рискую так и остаться тупо стоящей в обуви посреди разгоравшегося языческого буйства. Полет занял долю секунды. Тысячи снежинок впились в ступни и протянули тонкие иглы не то что к первому центру - прямо к макушке головы. Крик вырвался из горла сам собой, и я помчалась по двору вслед за мальчишками, чувствуя себя вольным конем, несущимся в табуне по бескрайним степям наперегонки с ветром. Кто-то со свистом летел справа и слева от меня, кто-то кружился в центре, разбросав руки в стороны, а кто-то уже и вовсе кувыркался на еще не истоптанном десятками ног пятачке...
Загонять разошедшийся народ в дом пришлось чуть ли не силой. Потом мы с девицами долго переодевались обратно, возвращая на прежнее место колготки и приглаживая взлохмаченные волосы. Мужчины тем временем не дремали: принесли несколько низких журнальных столиков и организовали чаепитие. Раскрасневшиеся, с дымящимися чашками в руках, мы расселись на полу (мое аристократическое место как раз занял вернувшийся с перекура шеф) и принялись балдеть. Потоки жара от ступней поднимались вверх по ногам и встречались с потоками жара от чая где-то в районе пупка. Тренинг явно удался: замерших, ушибленных или недовольных не было. ВП, конечно, как водится, потребует подробного отчета обо всем, что нам удалось отследить, заметить, обнаружить, поставить на вид и принять во внимание - да ведь это когда еще будет! Я закрыла глаза и погрузилась во внутренние ощущения. Тепло в районе пупка незаметно превратилось в легкое покачивание на волнах, и эти волны медленно уносили меня все дальше и дальше из дома Гоши...
- Але! Будем спать или Игру проводить?! - ворвался в мое тихое блаженство резкий голос шефа.
Я вздрогнула и закрыла глаза. Вот черт! Неужели умудрилась заснуть прямо у всех на глазах?! Оно, впрочем, и не мудрено, учитывая, сколько часов я спала этой ночью... Продрав глаза и оглядевшись, я поняла, что паниковала напрасно: все, исключая шефа и Оксану, сидели в таких разморенных, расслабленно-томных позах и с такими ничего не выражающими лицами, что окрик ВП мог относиться к кому угодно или ко всем сразу. Не успела я успокоиться, как в голове шевельнулась вялая мысль: продолжение Игры неизбежно предполагало либо еще одно ритуальное действо под моим руководством, на что я в данный момент сподобиться никак не могла, либо какой-нибудь ментальный тренинг под руководством самого шефа, что было ничем не лучше, ибо думать хотелось еще меньше, чем двигаться. Пока я пыталась разобраться, какое же из этих двух чудовищных зол менее серьезно, народ потягивался, позевывал и потихоньку пробуждался. Хорошо, что тетрадка лежала под рукой - еле ворочающимся языком я напомнила всем о необходимости писать отчет, а сама углубилась в изучение записей, претендовавших на роль заготовок для Игры. Ничего себе, заготовочки! О чем я думала, когда это писала?! 'Рассмотреть главные полюса нашей реальности: маги и обыватели, жизнь и смерть, свобода и насилие, душа и тело, человек и Бог...' Собиралась войти в нирвану прямо на этой Игре, что ли? Эх, как легко и просто было рассуждать об этом, когда я сидела себе на своем уютном диванчике и записывала все, что в голову взбредет. И как неуместно выглядят эти наброски сейчас...
- Давай, - кивнул молча наблюдавший за моей внутренней суетой шеф, когда народ отчитался о босоного-измененных состояниях своего сознания и сдвигах точки сборки в заснеженные области.
- Что давать? - почти искренне удивилась я.
- Как что? Игру давай веди.
- Я?! Э... кхе-кхе... м-м-м...
- Не валяй дурака, - поморщился он. - Ты же к Игре готовилась? Вот и начинай.
Я прокашлялась, опустила глаза в тетрадку, смутно надеясь, что там появится какой-нибудь более удобоваримый текст, но так ничего и не дождалась и провозгласила:
- Предлагаю сегодня обсудить... то есть поговорить... ну, в общем, разобраться... в проблеме взаимоотношений Бога и человека.
- Вот это хватила! - хмыкнул Филя.
Остальной народ просто посмотрел на меня настороженно и счел за лучшее промолчать. Никто почему-то не бросился развивать предложенную тему. Повисла пауза.
- Не тяни резину, начинай обсуждение, - подхлестнул ВП.
- Для начала можем обсудить, как выглядит человек в глазах Бога, - робко предложила я.
- Обсуждайте, - безразлично кивнул шеф.
Снова никто ничего не произнес, и даже болтливый Филя, как назло, держал язык за зубами. Да что ж это делается?! Ишь, нашли клоуна! Совсем самостоятельно работать не хотят!
- Для начала каждый нарисует, как он это себе представляет, - нашлась я. - А потом устроим ментальный тренинг.
Получили, голубчики?! Можете теперь молчать, сколько влезет, только рисуйте! Наиглавнейшим из искусств для нас является живопись!
Учащиеся без особого энтузиазма, но все же потянулись к своим тетрадкам и склонились над ними. Минуты две я наслаждалась чувством свершившегося возмездия, после чего до меня дошло, что тренеру тоже полагается выполнять собственное задание. Вот засада! Подсматривать в данной ситуации было бесполезно, поэтому я, дабы не вводить себя в искушение, зажмурилась и попыталась увидеть искомую картинку. Ничего, кроме радужных пятен, не увидела, зато вспомнила о всемогущем и безотказном 'ключе', и мысленно уставилась на левую ладонь. Изображение появилось почти сразу, однако ничего мистически-возвышенного в нем не было. Скорее, наоборот: мне представились фигуры людей, карикатурно развалившиеся в позах обожравшихся свиней возле опустевшей кормушки. Обмякшие извилины у этих жалких пародий на человеческие существа почти не шевелились, заплывшие жиром астральные тела вяло похрюкивали от низкосортного удовольствия, а чахлые росточки душ клонились под непосильной тяжестью огромных туш и даже не пытались распрямиться. По сравнению с этой картиной даже мрачные 'Капричос' Гойи казались вполне жизнеутверждающими и человеколюбивыми гравюрами.
Я попробовала отделаться от мерзкого видения и снова воззвать к что-то перепутавшей левой руке, но не тут-то было! Картинка так и стояла у меня перед глазами, и я поняла, что выбор прост: либо изобразить эту жуть, либо не нарисовать вообще ничего. Второй вариант совсем никуда не годился, и я принялась карябать пакостные фигуры в своей тетрадке. Когда труд был близок к завершению, я случайно подняла глаза от тетради и замерла: расположение фигур в точности повторяло расположение людей в комнате, только под другим углом. Слегка повернув тетрадку, я добилась полного совмещения изображения с 'моделью', после чего мне стало совсем плохо: картинка была нарисована так, будто художник сидел не на моем месте, а в кресле вместе с шефом и смотрел на людей в комнате его глазами. Его глазами?! Что он говорил мне тогда: 'Мефистофель - глаза Божьи'?! Это что же, и есть ответ на мой нечаянно вырвавшийся вопрос? Бог смотрит на нас глазами ВП, и выглядим мы при этом вот так?! Единственное слабое утешение перед лицом разверзнувшейся бездны состояло в том, что меня самой на картинке не было. Следовательно, можно было надеяться, что я в этом свете выглядела бы если не восхитительно, то, по крайней мере, не так отвратно. Наивная!
Я захлопнула тетрадку и выпрямилась. Почти все учащиеся тоже закончили свои художества, и я предложила им начать демонстрацию рисунков, по мере сил оттягивая момент, когда мне придется предъявлять собственную карикатуру. Коллекция, надо сказать, получилась знатная. Несколько тетрадок пестрели вариациями на тему лысого дедушки с кучерявой бородой и развесистым нимбом вместо шляпы, сидящего на здорово напоминающем перину облаке и рассматривающего Землю в подзорную трубу. В трех тетрадях по несколько помятому шарику, покрытому лужами воды и кое-где украшенному кособокими пальмами, ходили фигурки с яйцевидными головами и тоненькими прутиками конечностей, а в небе над ними вместо солнца висел гигантский глаз со зрачком размером с пятикопеечную монету.
Филя изобразил огромного йога в набедренной повязке, стоящего на голове в позе лотоса и пытливо разглядывавшего крохотного человечка, копошащегося на большом пальце его великанской ноги. Еще кто-то нарисовал строгого ученого в судейской мантии, глядящего в микроскоп на парочку лежащих в обнимку людишек.
Картинка рыжеволосой Оли схематично, но довольно точно воспроизводила знаменитую сцену из 'Сотворения Адама' Микеланджело: голенький и довольно упитанный мужчинка полулежал на земле и протягивал руку к небу, а оттуда к нему простирал длань парящий в воздухе Бог-отец, тоже в человеческом обличье, но более величественный видом и укутанный в развевающиеся одежды.
Наташа представила крупного дядечку с очками на носу и натруженными рабочими руками, лепящего то ли пластилина, то ли глины ряды маленьких одинаковых человечков. Макс мыслил в том же направлении: его Творец обряжал в платьица и штанишки крошечные кукольные фигурки. Если фигурки были нарисованы тяп-ляп, то над изображением одежек Макс потрудился на славу, скрупулезно прорисовывая воротнички и кармашки - сразу чувствовалось, что собственную деятельность он рассматривает не иначе как одно из основных проявлений божественной активности.
В тетрадке Толика стояли семь разнокалиберных матрешек: все они, начиная с самой большой, смешно скосив глаза, недоверчиво глядели на меньших собратьев, а самая маленькая, которой смотреть было уже не на кого, стыдливо глазела куда-то вниз. Вместо традиционных цветочных орнаментов матрешки были густо изрисованы математическими символами и украшены каждая семью звездочками - видимо, чакрами. Сразу за этим великолепием следовала тетрадка со сложной структурной схемой, в которой соединенные всевозможными линиями квадраты и прямоугольники заключались в один большой, обведенный жирной линией треугольник. Авторство не вызывало сомнений: конечно, сотворить такое мог только Гриша. Впрочем, и он был не одинок, разве что в следующих четырех тетрадках тема сложной структуры была выполнена более искусно и изобретательно. Тонко прорисованная Гошей замысловато-кружевная картинка, напоминавшая иллюстрации к статье по фракталам, мне даже понравилась.
Дима и Паша выразили согласие с учением достопочтенного дона Хуана: в их тетрадках Бога олицетворял исполинский орел с распростертыми крыльями. Правда, если у Паши орел вел себя явно кровожадно и заглатывал одного за другим беспомощных человечков, то у Димы он лишь благодушно наблюдал за парящими вокруг него людишками, по размерам приближающимися к комарам. Пашин псевдо-близнец Саша нарисовал большую пирамиду, на вершине которой сидел Большой Босс, а в основании копошились маленькие подчиненные.
Далеко продвинувшаяся по пути познания Лиля нарисовала Бога сидящим на высокой горе. Рядом с ним стоял мужчина с толстой книгой под мышкой, на которой крупными буквами было написано: 'Философия'. Видимо, это был тот самый Лилин профессор, удостоенный высочайшей аудиенции. Прочие людишки, не удосужившиеся посвятить жизнь изучению абстрактных понятий, дружно копали землю у подножия горы...
Когда подошла очередь показывать мой мрак, я окончательно пала духом: такого пессимизма и отвращения к роду людскому больше ни у кого не было.
- Это что ж у тебя за страшилка такая? - изумился Алеша.
- Люди глазами Бога, что ж еще, - вздохнула я. - Поскольку по имеющимся агентурным данным божественной десницей и по совместительству зеницей работает Вольдемар Петрович собственной персоной, то это, видимо, он нас такими видит...
Алеша уставился на меня с нескрываемым недоумением, но на это мне было наплевать. Опустив глаза и затаив дыхание, я ждала реакции шефа. По идее, он мог либо по обыкновению безучастно согласиться с тем, что именно так мы и выглядим, либо выразить гневное возмущение тем, что я вывела его на чистую воду. Вместо этого он неожиданно расхохотался.
- Ну, Ника, ты сегодня просто сама себя превзошла, - отсмеявшись, сообщил он. - Это ж надо так лихо с больной головы на здоровую...
- Что вы имеете в виду? - насторожилась я.
- А как ты себе Бога представляешь? - в свою очередь поинтересовался он.
- Как что-то такое... большое, далекое... и недоступное, - звучало глупо, зато искренне.
- А когда я говорю, что являюсь Его глазами, ты что воображаешь - увеличительное стекло, чтобы тебя, крохотную, рассматривать? - снова развеселился ВП.
Учащиеся почему-то тоже заулыбались. Можно подумать, что это я великанов с микроскопами и подзорными трубами изображала! Я пожала плечами: дескать, что толку отвечать на риторические вопросы.
- Кто может сказать, кто такой Бог? - прищурился шеф.
- Бог есть дух! - тоном прожженного отличника возвестил Саша.
- Бог - это информация, - выдвинула альтернативную версию Наташа.
- Это эгрегор человечества, - сказал Дима.
- Ну да, - хмыкнул ВП, - вы на свои картинки-то смотрели?
- Так ведь это символическое изображение, а не буквальное! - почему-то обиделась Лиля. - А так-то мы понимаем, что у него нет антропоморфной формы. Бог - это трансцендентное и максимально абстрактное понятие, характерное для монотеистического общества.
- Та-а-ак, - вздохнул шеф. - Порадовали вы меня, ребята, слов нет. А про организм кто-нибудь что-нибудь слышал?
- Бог есть вселенский организм, - тут же нашлась Женя, - а мы клетки этого организма.
- И что из этой модели следует применительно к нашему тренингу? Как вы рассматриваете клетки своего организма?
- Да никак мы их не рассматриваем, пока не припечет, - ответила я. - Живут себе - и ладно.
- А если припечет?
- Ну, тогда начинаем прислушиваться, чего это там ноет и болит... Подождите, вы что хотите сказать? Что пока мы ведем себя ниже травы тише воды, Бог нас вообще не замечает?! И только если начать разрушительные действия, Он может обратить на нас внимание?
- Пока ты ведешь себя адекватно - не ниже травы тише воды, а адекватно, то есть в соответствии с правилами организма, в котором ты живешь, Бог относится к тебе равнодушно, то бишь с любовью.
- Так равнодушно или с любовью?
- Равнодушно - это и значит с любовью. Я уже сто раз объяснял, что это только с точки зрения человека любовь в виде страстей-мордастей проявляется, а божественная любовь - это равнодушие, то есть ровное состояние души. Или же безразличие, то есть отношение ко всем без различения, без деления на плохих и хороших, умных и глупых, приятных и неприятных. Может здоровый человек сказать, что клетки печени для него важнее клеток селезенки? Или что он без ума от клеток левого уха?
Все дружно согласились: не может.
- А вот если определенная группа клеток начинает вести себя неадекватно и в результате этого поведения у человека что-то болеть начинает, тогда, конечно, он обращает туда более пристальное внимание. И начинает эти клетки лечить, чтобы вернуть в здоровое состояние.
- Так может, такое пристальное внимание и есть божественная любовь? - усомнилась я, поскольку чувствовать себя ничем не выделенной клеткой среди миллиардов подобных совсем не хотелось.
- Может, - легко согласился шеф. - Только человек с неадекватным поведением, на которого Бог обращает пристальное внимание и которого начинает возвращать на путь истинный, обычно жалобно пищит и верещит: 'И за что все эти неприятности на мою голову?! Чем я заслужил эти удары судьбы? Что теперь делать?' А для прекращения неприятностей всего-то и требуется - признать допущенные ошибки, исправить их и жить в соответствии с собственным предназначением.
- Безразличие все-таки лучше, - скрепя сердце согласилась я. - Но почему вы говорили, что я перевела все с больной головы на здоровую?
- Потому что я - как и Бог, заметь, - отношусь к людям с любовью. Да, эта любовь лишена аффектов и драматизма, зато полна вниманием и сопереживанием. Она никого не выделяет, зато никого не обделяет. А то, что ты изобразила, - это вовсе не мой взгляд на людей. И уж тем более не Божий.
- А чей же еще? Мой, что ли?! - возмутилась я и вдруг с ужасом поняла, что это правда.
Что-то предательски защипало в носу, а глаза начали наполняться непрошенной влагой. Да не может же такого быть, чтобы я - я! - была такой распоследней сволочью.
- Не расстраивайся ты так, - похлопал меня шеф по плечу. - Ты не первый мизантроп на свете, и далеко не последний. Среди русских интеллигентов это модно, знаешь ли. Кстати, заметь, что это, - он небрежно указал на мой рисунок, - не только на твоих отношениях с людьми сказывается. Именно из-за этого ты и с Богом не общаешься.
- Боюсь слишком паршиво выглядеть в Его глазах? - усмехнулась я. - Может, вы и правы. А с другой стороны, если разобраться... кто у нас действительно с Ним общается, кроме вас? Мне мизантропия мешает, другим - представление о чрезмерном величии Бога или о Его максимальной абстрактности.
- А кто вам доктор, что вы вцепились в свои ограничивающие убеждения и не желаете с ними расставаться?
- А доктор нам известно кто! - улыбнулся Толик. - Так что придется тебе, Петрович, заняться экзорцизмом и изгнать этих упирающихся бесов ограничивающих убеждений.
- Слушайте, а может, правда? - вслух подумала я. - То есть не насчет экзорцизма, а насчет ограничивающих убеждений? Мы же обычно о Боге упоминаем, подразумевая, что все уже ученые и всё прекрасно понимают. А на поверку оказывается вот что, - я кивнула в сторону разложенных тетрадей. - Может, надо просто поговорить об этом как следует и детально разобраться?
- Поговорить? - загадочно усмехнулся ВП и выдержал эффектную паузу. - Поговорить, конечно, можно, только в новом формате, а то вы опять покиваете с умным видом, слушая меня, а на следующей Игре снова сделаете вид, что ни о чем ни сном ни духом. Предлагаю устроить ток-шоу.
- Настоящее ток-шоу? Как на телевидении? - распахнула и без того огромные глаза Наташа.
- Это не больно, - успокоил ее Толик. - И потом, мы же все равно собираемся развлекательный шоу-центр устраивать. Заодно и потренируемся.
- А вы будете типа Фил Донахью или типа Познер? - со смешком поинтересовалась у шефа Оксана.
- Нет, Филом Донахью у нас будет... да хоть Ника. А я буду заморской аудиторией, которую вы можете расспрашивать о неведомой вам реальности.
- Внимание, внимание! - провозгласил Толик, изображая руками объектив нацеленной на шефа камеры. - Работают все теле- и радиостанции страны! Сенсационный, первый и единственный в своем роде телемост между Петровичем и простыми смертными! Самые острые и животрепещущие вопросы и самые неожиданные ответы прямо с того света! Мнения авторитетных экспертов, специально приглашенных в студию! Голосование в прямом эфире! Оставайтесь с нами!
- А кто у нас будет авторитетными экспертами? - растерялась я.
- Можем Лилю взять, как видного специалиста по философии, - сориентировал меня Толик, который, судя по всему, чувствовал себя как рыба в воде. - И Фили, как главного представителя славянско-мексиканской общины. Еще для баланса нужен какой-нибудь человек из народа.
- Давайте я буду человеком из народа! - неожиданно предложила Оксана.
- А вопросы от народа, от сохи, так сказать, сможешь задавать? - строго спросил Толик.
- Дэк это мы, милок, завсегда до вопросов охочие, - скрипучим голосом древней деревенской бабки ответила она.
- Сойдет для сельской местности, - разрешил он.
- Слушай, Толик, - воодушевилась я. - Ты ведь... как настоящий человек с телевидения... все знаешь, все умеешь. Может, ты и будешь Филом Донахью вместо меня?
- Нет, девушка, и не надейтесь так просто слинять с базара. Я буду четырьмя камерами в студии и голосом за кадром. Ну еще, так и быть, заставкой и рекламными паузами. Итак, - он снова перешел на трубный глас, - дорогие телезрители и гости студии, основные темы нашего ток-шоу - человек и Бог.
- Бог, маг и человек, - уточнил шеф.
- Точно, - согласился Толик. - Передаю слово ведущей.
- Э... - растерялась я. - Начнем, пожалуй, вот с какого банального, но необходимого... м-м-м... в контексте нашего ток-шоу вопроса: собственно, кто такой Бог?
- Вопрос, действительно, оригинальностью не отличается, - прокомментировал 'закадровый' Толик.
- Да нет, это вполне естественный для современного человека вопрос, - спокойно ответил ВП. - Еще пять тысяч лет назад этот вопрос показался бы нелепым даже ребенку. Но с тех пор язык изменился настолько, что определения, которые были известны, ясны и понятны тогда, в настоящее время неприемлемы. Сейчас Бог для большинства людей - это полная абстракция, которая не имеет узнаваемых конкретных признаков. Поэтому человеку очень трудно без этих конкретных признаков представить себе кто же такой Бог? Нужно так же учесть, что материализм, который имел тенденцию развиваться не только в нашей стране, но и во всем мире, очень сильно дискредитировал это понятие. Я определяю Бога, как сознание организма, клетками которого являются люди. Как любой организм, он имеет в себе различные органы. Можно сказать, что органами Бога является и человечество в целом, и такие социальные структуры, как государство, этнос, нация, любая другая социальная общность. Это достаточно точное определение, которое легко понять и применять на практике. В данном случае человек называет Богом сознание именно того социального организма или органа, который ему ближе всего, членом которого он себя четко и ясно представляет. Все люди понимают, что они являются составной частью человечества, но при этом каждый человек часть человечества определяет, как 'мы', 'свои', а часть - как 'они', 'чужие'. В качестве Бога человек чаще всего воспринимает тот организм или орган, клетки которого он считает 'своими'. Вот такой простой и лаконичный ответ.
- Что скажут по поводу этого определения наши эксперты? - спросила я, протягивая воображаемый диктофон Лиле.
- Бог, о котором вы только что рассказали, имеет имя, употребляющееся в одной из мировых религий? - поинтересовалась она. - Кто это - Сущий, Иегова, Аллах, Кришна, Иисус?
- Каждый Бог имеет множество имен и наименований. Абсолютно точно можно сказать - и во всех святых писаниях, религиозных мировоззрениях это подчеркивается, - что нет одного-единственного имени, определяющего личность Бога. Эта личность многогранна и имеет множество имен. В Библии и Торе есть такая заповедь: 'Не произноси имени Господа своего всуе'. Дело в том, что чаще всего определять Бога по имени для посторонних и окружающих необязательно, более того - вредно. Например, для многих людей единственно доступный Бог - это Бог той или иной семьи, родовой эгрегор. Все члены семьи воспринимают эту личность по-разному. Называя Его одним именем, они лишают Его многообразия, отказываясь признавать всю полноту Его власти.
- Интересно, какое имя имеет Бог семьи с фамилией Козявкины? - с озадаченным видом произнес Толик.
- Напрасно ты ерничаешь, - сказал шеф. - Даже самый крошечный Бог - это все равно Бог, и никакого отношения к фамилии Козявкины он, конечно, не имеет. Для членов этой семьи он может называться сколь угодно высокопарно - да хоть Сущий, например, или Всеблагой.
- Ну хорошо, - снова включилась я. - Если не называть своего Бога конкретным именем, или называть его каким-то максимально отвлеченным именем, но при этом пытаться установить с ним контакт... 'Сущий', - так ведь к любому Богу можно обратиться, и неизвестно к кому такое обращение дойдет. И дойдет ли вообще. Надо же представлять себе хотя бы в общих чертах именно того, к кому обращаешься...
- Естественно, чем точнее адрес, по которому человек выходит на связь с Богом, тем более точную он получает информацию. Если ты обращаешься неизвестно к кому, то тебе и ответит черт знает кто.
- Но ведь для того чтобы знать точный адрес, нужно его откуда-то взять... Следовательно, нужно найти некую... адресную книгу, что ли, в которой прописаны разные боги и их контактные координаты. И при этом нужно иметь доказательства, что это правильные адреса, скорректированные с учетом прошедшего времени, ведь даже за пару-тройку тысячелетий реквизиты могли поменяться. А все же мы должны знать, что наши послания не уходят просто в никуда!
- Вообще говоря, это необязательно, просто в нашей культуре предполагается именно такой путь. Второй путь называется верой, на нем в общем-то ничего знать не нужно, достаточно верить.
- Итак, знать или верить? - я начала понемногу входить в роль ведущей. - Сейчас мы узнаем, что думают по этому поводу участники нашего ток-шоу. Вот вы, молодой человек, что думаете? - 'диктофон' направился на Гошу.
- Я думаю, что вера обычно либо выращивается с детства, передается как система определенных знаний и определенного образа жизни из поколения в поколения в рамках того же родового эгрегора, то есть родственники просто приучать человека верить в определенных богов и поклоняться им... Либо вера возникает в результате какого-то мощного переживания, когда человек получает опыт такой силы, что игнорировать его и вернуться в к прежнему мировоззрению он уже не в состоянии. Скажем, жил много лет атеистом, потом пережил клиническую смерть, увидел ангелов в светящемся туннеле - и уверовал.
- Или там грибов галлюциногенных обожрался, - добавил Филя. - Тоже опыт может быть очень даже ничего...
- Вот-вот, - подхватила я. - И когда современному человеку, выращенному предками-атеистами и не имеющему какого-либо запредельного опыта, говорят: 'просто надо верить' - а откуда он может эту веру взять? Что ему делать? Искусственно создавать ситуацию, которая приведет к клинической смерти, или психоделики принимать для расширения сознания?
- Между прочим, - 'эксперт' Лиля не стала дожидаться, пока я дам ей слово, и решила поделиться имеющейся информацией по собственному почину, - некоторые апологеты ЛСД, как Тимоти Лири, например, именно этим и предлагали заниматься: принимать психоделики для познания себя и Бога.
- Я же говорил, есть разные способы, - сказал ВП. - Можно верить, можно экспериментировать с психоделиками, а можно искать логические доказательства. В нашем наукообусловленном обществе, где наука во многом заменила христианский миф, необходимо научное обоснование того, кто такой Бог и по каким законам он живет. Потому я и ввожу эту модель с организмом и клеткой.
- То есть современному человеку просто нужно через понимание дойти до того, что мир устроен так, а не иначе, что в нем есть Бог? - уточнила я. Шеф кивнул - Ну хорошо, допустим, мы это поняли. Но как представить себе Бога?
- А как ты представляешь себе вселенную?
- Через описание, навязанное физической научной парадигмой, - как бескрайнее скопление галактик, разлетающихся в бесконечном пространстве, искривленном гравитирующими массами, - я решила тряхнуть университетской стариной и заодно слегка повыпендриваться. Донахью я, в конце концов, или кто? - Но совместить это представление с понятием Бога достаточно сложно...
- А ты представь себе, что галактики - это некие функциональные органы системы, которая может называться вселенной, а может называться Богом. Что же тут сложного? Бог - это тот самый организм, внутри которого ты живешь. Каждый представляет себе этот организм по-своему. И это хорошо. Как в мистике, так и в магии стандартизация и унификация просто вредны. Еще Иисус говорил: 'Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их'. Чем индивидуальнее твое представление о том мире, тем гарантированнее попадание туда. Но есть и другие пути. Я уже несколько раз говорил о том, как сам это делал: можно просто оказаться в такой ситуации (и человек достаточно часто оказывается в такой ситуации), когда пришел гаплык.
- Кто пришел? - насторожилась Лиля.
- Кирдык пришел, то есть, - радостно просветила ее Оксана голосом 'человека из народа'. - Кондратий хватил. Концы отдал. Копыта отбросил.
- И если не бежать к врачу, - перебил ее шеф, - не стараться уйти от этого, а сформулировать самый главный вопрос: для чего? Для чего я жил? Для чего я умер? Для чего вообще это все со мной случилось? Если в момент умирания действительно искренне сформулирован этот вопрос, а не сожаления по поводу того, что долг от какого-то не получил или кому-то не отдал, то в этом случае человек обязательно получит ответ на свой вопрос, прежде чем предстанет перед Богом и прежде чем его спросят: а чего же ты хочешь дальше? А если человек до последней минуты накачивается всякой гадостью, лишь бы не отойти в мир иной, изо всех сил удерживает свою уже распадающуюся плоть на этой земле, тогда, конечно, он мало того что ответа не получает, так еще и деградировать будет с чудовищной скоростью.
- А с какой стати человеку должен прийти ответ? - спросил банкир. - Мы же говорили о том, что Бог на человека практически вообще внимания не обращает?
- Потому что это автоматизмы, работающие на уровне организма. Человек просто не может не получить ответ, потому что так устроен мир, потому что этот ответ существует изначально и является смыслом существования этого человека как клетки организма.
- Но это же будет ответ не от Бога?
- А это неважно, от кого. Важно лишь только принять этот ответ как ответ высший. Неважно, может быть, там какой-то демон мерзопакостный этот ответ подкинул. Значит, этот демон и есть твой Бог, твой Учитель. Когда ты его примешь как своего Учителя, тогда он враз перестает быть мерзким демоном и становится заслуживающим уважения учителем. Вопросы есть?
Все сокрушенно молчали: видимо, представляли мерзких демонов в качестве своих гуру. Я почувствовала, что во вверенном мне ток-шоу разрастается не предусмотренная регламентом вопиющая пауза, и именно мне предстояло срочно заполнить ее чем-нибудь подходящим. Развивать демоническую тему не хотелось категорически, поэтому я совсем уж собралась поговорить о жизни после смерти, тибетской 'Книге мертвых', состоянии бардо и прочей экзотике, но Толик меня опередил: