Пока я разбиралась с драконами и хвостами, ВП приготовил мне два сюрприза.
- Это, конечно, прекрасно, - кивнул он, когда я похвасталась расставанием с грузом прошлого, отсечением неадекватных реакций на мир и прощанием с привычными формами. - Только сегодня никуда не сбегай, пожалуйста. У нас будут гости.
- А мне обязательно при этом присутствовать? - встречать чужих гостей в чужой квартире несколько странно, согласитесь.
- Обязательно. Будешь выступать в роли хозяйки дома, - припечатал Ролдугин.
Тут я несколько взволновалась, даром что только вчера отсекла хвосты и неадекватные реакции. Изображать великосветских дам, хозяек литературных салонов и устроительниц модных вечеринок я ни разу не пробовала, но подозревала, что в роли укротителя тигров или, скажем, погонщика мулов буду выглядеть гораздо аутентичнее. Владислав Петрович возражений слушать не возжелал, и пообещал, что ничего страшного во время грядущего торжественного ужина со мной не случится.
Сие, естественно, оказалось наглой ложью. Звонок в дверь раздался, когда я заканчивала сервировать стол в гостиной, а ВП на кухне изобретал какой-то чудовищный микс из овощей, фруктов и белого вина.
- Ника, открой! - крикнул он.
Я, как известно, существо бесстрашное, отважное, смелое и храброе. Что мне какие-то звонки и какие-то гости? Я мужественно распахнула дверь, и...
- Привет, Ника, - улыбнулся ЮЛ. - А Влад дома?
Рядом с ним стояла жизнерадостная Ева в сексапильном шелковом платье. Явление джинна из бутылки шабли произвело бы на меня меньшее впечатление. Коварство Ролдугина измерению в килопаскалях, мегатоннах и миллионах световых лет не поддавалось. И ведь знал же, что на работе я тщательно скрываю свою личную жизнь. Особенно - от непосредственного начальника!
Отрезая последние пути к отступлению, этот бессовестный могильщик чужих мифов и легенд вышел из кухни и обнял меня за плечи.
- Заходите, - сказал он, - мы вас давно ждем.
И непосредственный начальник со своей не менее непосредственной пассией отправились на экскурсию по роскошным владениям ВП. Вскоре произошло традиционное для таких случаев гендерное разделение: мальчики уединились в кабинете и занялись глубокомысленным обсуждением обширной коллекции табака, а девочки, то бишь мы с Евой, переместились на кухню и попытались побеседовать на кулинарные темы.
- Ах! - восклицала Ева, рассматривая шедевры ролдугинского поварского искусства. - А этот салат из чего приготовлен? А рецепт вот этого жюльена можно? А это что так вкусно пахнет?
Мне приходилось притворяться несгибаемым разведчиком и уклончиво мямлить, что пища готовилась в состоянии медитативного транса, а потому полный список ингредиентов восстановлению не подлежит. Не признаваться же, что ВП во время сеанса черной магии выставил меня из помещения, чтобы не путалась под ногами! Ева понимающе кивала, словно всю жизнь куховарила исключительно в измененных состояниях сознания.
Потом все собрались в гостиной и уселись за стол. И я обрадовалась, что теперь вопросы о рецептуре можно было переадресовать Владиславу Петровичу, что гости заняты дегустацией яств, и мне не нужно изображать хозяйку банкета (разве что вовремя подкладывать новые порции на тарелки), что ЮЛ не спрашивает, зачем я конспиративно скрывала свою интимную связь с видным политтехнологом, рекламистом и шеф-поваром... Словом, я так обрадовалась, и вздохнула с облегчением, и расслабилась, что едва не пропустила сюрприз номер два. ЮЛ и ВП как раз обсуждали программное наполнение купленного телеканала.
- Конечно, можно пойти по пути большинства, - говорил Ролдугин: - покупать формат на Западе и клепать бледное подобие их развлекательных передач...
- Можно и не бледное, - возражал Юрий Леонидович.
- Нельзя! Копия всегда хуже оригинала. И потом, ты же хочешь рейтингового прорыва, а его не сделать на секонд-хэнде.
- Сдается мне, - хитро прищурился ЮЛ, - что ты сейчас проталкиваешь мне идею собственной передачи.
- Передача - слишком мелко, - ответствовал ВП. - Я тебе предлагаю участие в масштабном масс-медиа проекте, который изменит страну. А со временем - и весь мир.
Ева перестала жевать креветку в имбирном соусе. ЮЛ перестал улыбаться. Я перестала подкладывать гостям роллы с форелью. Ролдугин замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.
- Ты не шутишь? - спросил наконец ЮЛ.
- Серьезен как никогда, - ответил Владислав Петрович.
- В чем суть проекта?
- В создании самоокупаемой модели сетевой постиндустриальной экономики.
- Кого сейчас интересуют экономические модели, Влад?! - фыркнул ЮЛ. - Зритель хочет зрелищ.
- Мы организуем такое зрелище, что мало не покажется. Представь: игровое реалити-шоу. Двенадцать команд, по двенадцать человек в каждой. Вывозим их на брошенные земли где-нибудь в глубинке и моделируем освоение Дикого Запада. Никаких навязанных извне законов и правил, никакого внешнего управления, никакой связи с "Большой землей". Минимум ресурсов. Максимум препятствий - об этом мы позаботимся. Задача каждой команды - выжить, самоорганизоваться и построить свой мир, не копирующий уже существующий и не наследующий его недостатки. Двенадцать команд - двенадцать новых миров. Новых путей развития цивилизации. Новых моделей мироздания, если хочешь. Я даже название уже придумал: "Дороги, которые мы выбираем".
- А при чем тут сетевая экономика?
- Иерархические принципы, на которых построена современная цивилизация, неэффективны и потому обречены. Сетевые структуры - это будущее человечества. Мы создадим прообраз этих структур, а остальное - дело техники.
- А что такое сетевые структуры, Владислав Петрович? - Ева, как любая уверенная в своей красоте женщина, не боялась выглядеть глупой. - Что-то, связанное с Интернетом?
- И да, и нет. Интернет - частный случай сетевой структуры. И мы будем широко использовать его для вовлечения общества в наш проект. Но если говорить о сути, то лучший образ таких структур - рыбацкая сеть. А образ иерархии какой?
- Пирамида?
- Правильно. В пирамиде один центр принятия решений - ее вершина, - Ролдугин взял салфетку, достал из кармана пиджака паркер и начал рисовать схему. - Информационные потоки идут сверху вниз, к основанию, и обратно. Чем больше пирамида, тем дальше "верхи" от "низов", тем дольше прохождение сигнала и сильнее его искажения, тем больше количество входящей информации, которую приходится обрабатывать управляющему центру. Это эволюционно бесперспективная конструкция.
- Но почему? Ведь мир тысячелетиями существует именно так?
- Существует, - усмехнулся ВП, - но осталось ему недолго. При росте пирамиды и увеличении внутренней сложности системы рано или поздно наступает момент, когда центр принятия решений перестает справляться с обрушивающимися на него объемами информации.
- Всегда можно усилить управляющий центр, - вмешался ЮЛ. - Привлечь экспертов, например.
- Бесполезно. Эксперты лишь внесут дополнительный разброс данных своими противоречивыми мнениями. Ева не даст соврать, - девушка кокетливо улыбнулась, и возражать не стала. - Но проблема не в них. Бессмысленно укреплять колосса на глиняных ногах: он все равно рухнет. Современный мир как иерархическая структура практически исчерпал предел прочности. Любая внештатная ситуация приводит к быстрому нарастанию хаоса и может вызвать коллапс всей системы. Посмотри любой фильм-катастрофу - там это очень наглядно показано.
- И ты собираешься спасти человечество внедрением сетевых структур?!
- Спасением человечества пусть занимается само человечество, - парировал ВП. - Меня интересуют пути развития мира. И достойных альтернатив социальным сетям я пока не вижу.
- Но у любой сети тоже есть управляющий центр. Раздробить крупную структуру на мелкие - не выход.
- В том-то и дело, - воодушевился Владислав Петрович, - что у сети центра нет. - Он набросал на второй салфетке подобие рыбацкого невода и жирно выделил точки пересечения линий. - Все узлы равноправны.
- Как же она существует, если никто ни за что отвечает? - удивилась Ева.
- Это в иерархии никто ни за что не отвечает. Все живут по принципу "Ты - начальник, я - дурак". А самый большой начальник - Господь Бог. Так что мы можем преспокойно сидеть на кухнях и бурчать о несправедливом устройстве мира. С нас ведь какой спрос? Это Он во всем виноват. А мы люди маленькие, беспомощные и бесправные. В сети же каждый отвечает за все.
- Так не бывает!
- Бывает. Именно на этих принципах работает наш мозг - и довольно успешно, как видишь.
- Но ведь мы постоянно принимаем решения.
- Конечно. А с чего ты взяла, что в сетевой структуре царит безответственность? Там, в отличие от иерархии, полная ответственность. И центры принятия решений существуют, но не постоянные, а ситуационные. Их роль берет на себя тот узел сети, который может наиболее эффективно справиться с конкретной задачей. Сейчас ты начальник, через пять минут - я, через полчаса - Вася Пупкин, и так далее. И каждый знает, что пенять будет не на кого, поэтому не саботирует чужие указания и не халявит при принятии собственных решений.
- Жизнь по принципу "Все мы в одной лодке"? - задумчиво протянула Ева. - Но... это потребует полного изменения психологии людей...
- Правильно. Именно этим мы и займемся: превращением инфантильных исполнителей чужой воли и потребителей подачек с барского стола в творцов новой реальности. Старшее поколение, конечно, уже не переделать. Но люди твоего возраста вполне могут стать основой новой формации.
Юрий Леонидович подцепил вилкой полоску маринованного кальмара и долго жевал ее, сосредоточенно думая. Ева, не то вдохновленная, не то потрясенная открывшимися перспективами, тоже набросилась на еду.
- Круто, - сказал ЮЛ наконец. - Можно выйти на комитет по делам молодежи и получить под это дело госфинансирование.
- Мельчишь. Под это дело можно получить все, что душе угодно: место в парламенте, собственную партию, даже пост президента. Ты ведь об этом мечтаешь?
Ева вторично перестала есть креветок, и уставилась на Юрия Леонидовича круглыми от изумления глазами.
- В отдаленной перспективе, - успокоил он девушку. И повернулся к Ролдугину: - А тебе этот проект зачем? Ты же не хочешь в президенты?
- Для меня это лаборатория, в которой можно проверить любые, даже самые фантастические гипотезы. Фабрика идей. Структура, способная решать интеллектуальные задачи любого уровня.
- Предположим... - ЮЛ побарабанил пальцами по столу. - Но с чего ты взял, что если забросить людей в глушь и оставить их там на произвол судьбы, они начнут продуцировать идеи и решать интеллектуальные задачи, а не сожрут друг друга с голодухи?
- А я не собираюсь бросать их на произвол судьбы. Они будут проходить тренинговое обучение, повышающее уровень креативности и снижающее тягу к каннибализму, - улыбнулся ВП.
- О, это уже интересно. А кто его будет проводить - ты?
- Поначалу могу и я. А вообще для этих дел у нас Ника есть.
Настал мой черед давиться креветками и таращить глаза:
- Отлично! Одна, в глуши, с полутора сотнями участников проекта... Может, лучше сразу сослать меня на урановые рудники?
- Ох уж мне эти женщины! - хмыкнул Ролдугин. - Почему одна? Я планировал целую команду тренеров под тебя набрать. Да и бригада телевизионщиков, я думаю, скучать не даст. Но если ты предпочитаешь рудники - дело хозяйское...
Опять он все за меня распланировал! Не соизволив поинтересоваться, хочу ли я ехать куда-то к черту на кулички, проводить невесть с кем невесть какие тренинги, да еще и светиться по телевизору.
- А мой журнал?! - возопила я вместо этого. - На кого я его брошу?
- Ника, я тебя умоляю. Неужели ты всерьез веришь, что он нужен кому-нибудь кроме тебя и пары-тройки человек из редакции? Юра, ты сильно расстроишься, если "Магия жизни" перестанет выходить?
- Но-но, - погрозил пальцем ЮЛ. - Что значит "перестанет выходить"? Я в него собственные деньги вкладывал, между прочим. Раскрутим - будет отличный журнал.
- Ладно, - не смутился Владислав Петрович, - формулируем вопрос по-другому: переживешь ли ты, если этот несравненный образец периодической печати продолжит свою выдающуюся жизнедеятельность под руководством другого главного редактора?
Я демонстративно встала из-за стола и принялась уносить на кухню грязную посуду.
- А разве нельзя совместить одно с другим? - из женской солидарности вмешалась Ева. - Я так понимаю, съемки не будут вестись в круглосуточном режиме? Распределить время между участием в реалити-шоу и подготовкой ежемесячного журнала - вопрос грамотного тайм-менеджмента, и не более того.
- Распределить можно что угодно и между чем угодно, - долетел до меня голос Ролдугина. - Вопрос только: зачем? Представь себе актера, которого пригласили в Голливуд, а он отказывается ехать, потому что у него роль в школьном капустнике. Сильно ему поможет тайм-менеджмент?
Ева что-то сказала в ответ, но я уже не слушала: ушла на балкон и начала делать дыхательные упражнения, чтобы удержаться от желания: а) устроить скандал при посторонних; б) немедленно уйти, куда глаза глядят. Уравновесив энергетические потоки в теле, я немного поработала с пламенем свечи - и вернулась в прихожую спокойная, как гренландский кит. Юрий Леонидович и Ева как раз прощались с ВП.
- Не печалься, Ника, мы тебя в обиду не дадим, - подмигнул мне ЮЛ.
Я одарила его возвышенной улыбкой человека, только спустившегося с горних вершин:
- Никто и не печалился. У меня ежевечерняя медитация - жаль, что пришлось вас ненадолго оставить... А что, вы уже уходите?
Врать не моргнув глазом очень просто, скажу я вам. Если умеешь контролировать мышцы век, конечно. Открытый, слегка зафиксированный на переносице собеседника взгляд позволяет произвести впечатление абсолютной уверенности в своей правоте. Да: не забывайте следить, чтобы ваш голос звучал весомо и гордо, как рык молодого льва. Нервное дребезжание может свести на нет все остальные усилия.
Юрий Леонидович и Ева мне, во всяком случае, поверили, и покинули гостеприимную квартиру с гостеприимной хозяйкой со спокойной душой.
- А теперь можешь рассказать все, что ты обо мне думаешь, - весело предложил Ролдугин, когда за ними захлопнулась дверь.
Раз уж человек просит, отчего бы не рассказать? Тем более, если накопилось...
Но тут в недрах квартиры зазвучал смутно знакомый звонок.
- По твою душу, - сказал ВП и принес из своего кабинета мой бывший мобильник - светящийся и вибрирующий.
Положительно, это был не телефон, а рыба-прилипала: как ни старайся от него избавиться, он все равно опять к тебе вернется!
- Алло, - недружелюбно сказала я в трубку, словно со мной собирался разговаривать не какой-то неведомый абонент, а дух этого наглого переговорного устройства.
- Ника, - встревоженный голос Сереги встрял меня прямо в ухо. - Ты сейчас очень занята?
Я бросила мстительный взгляд на ВП:
- Нет, а что?
- Выкроишь для меня полчасика? Очень надо посоветоваться...
- Не вопрос!
Подчеркнуто игнорируя Ролдугина, я договорилась встретиться с Серегой в девять вечера, в квартире Фурии. А потом спокойно переоделась и ушла. Ведь продвинутые духовные искатели предпочитают ледяное молчание бурным скандалам с битьем посуды. А самые-самые продвинутые при этом делают вид, что они вовсе не сердятся.
Серега ждал меня под дверью Светиной квартиры - похоже, случай был действительно неотложным. А если учесть отсутствие Харлея под подъездом - еще и секретным. Да и мрачная физиономия друга не предвещала ничего хорошего...
- Я хотел поговорить с тобой о Любе, - негромко сообщил он, когда мы прошли в комнату. - Только пообещай, что об этом - никому.
- Ладно. А что случилось? Вы поссорились? Или ты, напротив, решил на ней жениться?
- Я... как бы это сказать... Помнишь, на моем дне рождения я случайно услышал ваш разговор, и... Короче, зацепила меня фраза о том, что она убила родителей...
Только этого не хватало!
- Это была шутка, - сказала я, используя тот же прием с немигающими глазами, что и с ЮЛ. И даже улыбнулась для надежности. Но номер не прошел.
- Представь себе, нет. Я порылся в архивах и кое-что раскопал. Ты знала, что она занималась биатлоном?
- Нет, откуда?
- Я тоже не знал. Она об этом ни разу и словом не обмолвилась. А ведь была без пяти минут чемпионкой мира. Среди юниоров, но все равно.
- А ты ее ни с кем не путаешь, Сереж?
Он полез в карман джинсовой куртки и достал вырезку из газеты - пожелтевшую, с неровными краями. Победно вскинув руки, с фотографии улыбалась девушка в облегающем гоночном костюме, с винтовкой за плечом и номером "семь" на груди. И хотя из-под вязаной шапки у девушки торчали светлые косички, а на лице застыло выражение такого безмятежного счастья, которое никак не монтировалось с нынешней мрачной Рысью, перепутать было невозможно. Текст под фотографией сообщал о победе юниорки Любови Поляковой в индивидуальной гонке на десять километров.
- Где ты это взял?
- Украл. В библиотеке. Что ты на меня так смотришь? Прихватил лезвие и втихаря вырезал из подшивки. Совершил преступление против человечества.
- А она знает? Не о преступлении - о том, что ты копаешься в ее прошлом?
Он покачал головой.
- Не понимаю, что тебя так расстроило, - сказала я. - Ну, занималась она биатлоном. Ну, не любит об этом вспоминать. Что тут такого? Наверное, спортивная карьера не сложилась. Ты же не думаешь, что она ставила родителей на огневых рубежах и хладнокровно расстреливала?
- Это не все, - ответил Серега таким голосом, что у меня мороз пошел по коже. - За неделю до семнадцатилетия она попала в аварию. Со всей семьей. Пьяный камазист вылетел на встречку и смял их "десятку" в лепешку. Родители и младшая сестра погибли на месте. Люба отделалась легкими ушибами, хотя была за рулем.
- За рулем? В семнадцать лет?!
- Этот вопрос поднимался, но привлекать ее к ответственности за вождение без прав не стали. Видимо, биатлонное начальство подсуетилось. И потом, у нас ведь самая гуманная страна в мире - кто будет судить пострадавшего? Разве что он сам...
- Ты думаешь, она винит себя в их смерти?
- Да. За то, что не успела увернуться. Ты же видела, какая у нее реакция? Нечеловеческая. А тут почему-то не успела. Может, отвлеклась. Может, растерялась или испугалась. Не знаю.
- Или просто все произошло слишком быстро, - тихо сказала я. - У каждого есть предел возможностей
- Ты попробуй ей это объясни! - взорвался Серега. - Она ведь себя до сих пор казнит за ту аварию!
- Ты же не говорил с ней на эту тему. Может, все давно быльем поросло?
- А мне не надо говорить - я с ней живу, понимаешь? И вижу, с какой беспощадностью она к себе относится. Она не расслабляется даже во сне. Стоит мне шевельнуться - тут же открывает глаза: что случилось? А по трассе гоняет, как камикадзе. Знаешь, что она сказала, когда я попросил ее не рисковать так сильно? "Не дергайся: если бы я могла разбиться, я бы уже давно это сделала". "Я бы это сделала" - врубаешься?
- Она не похожа на самоубийцу.
- По-твоему, самоубийцы должны ходить с кислой миной и жаловаться на жизнь? Она ищет смерти, Ника - я теперь это точно знаю. Ребята считают ее везунчиком: так носиться - и ни одной царапины. Анчоус - ну, один из наших, - думает, что она заговоренная.
- А что думаешь ты?
- Ей нужна помощь, Ника.
- Чем ты можешь ей помочь?
- Об этом я и хотел с тобой посоветоваться. У тебя нет случайно не знакомого психотерапевта? Желательно - специалиста по эмоциональным потрясениям.
Как же, как же. У меня, как в Греции, есть все: знакомые психотерапевты, они же политтехнологи, они же демоны-искусители, они же плетенщики социальных сетей и создатели новых миров. Владислав Петрович, не хотите ли заняться исцелением душевных травм профессиональной убийцы? Или, может, вы, Валентин Григорьевич? А то Сереженька волнуется...
Нет, я вовсе не такой циник, каким иногда хочу казаться. И ту семнадцатилетнюю девочку с косичками мне было жалко до кома в горле. Но что-то подсказывало: Серега копает в ложном направлении. Между той девочкой и нынешней Любой пролегла пропасть не меньше, чем между интеллигентным мальчиком со скрипочкой и преступным авторитетом Валиком-Зевсом, между загибавшимся от неудач рекламистом Ролдугиным и занявшим его тело всемогущим ВП. Не превращаются надломленные девочки в безжалостных киллеров. Хотя, что я знаю о киллерах?..
- Ты уверен, что она пойдет к психотерапевту? - спросила я.
Серега подумал, вздохнул:
- А что же тогда делать?
- Сколько лет назад это случилось?
- Тринадцать. Мы почти ровесники.
- Сереж, но раз она выжила и за все эти годы ничего с собой не сделала - значит, как-то адаптировалась, тебе не кажется?
- Так что, сложить руки, сидеть и ждать, пока удача от нее отвернется? А ведь это рано или поздно случится!
- Не кричи, я пока вообще ничего не предлагаю. Просто рассуждаю вслух. Абстрагируйся на минутку и представь, что ты врач, а у твоего пациента - давно зарубцевавшийся осколок в сердце. И неизвестно, что опаснее - оставить все как есть, или провести операцию. И то, и другое может его убить. Что ты выберешь?
- Я не могу абстрагироваться, Ника. Она вытащила меня с того света.
- И ты решил отплатить ей тем же, что ли?
- А что? Думаешь, не по Сеньке шапка?
Я походила по комнате, поправила штору, провела пальцем по пианино и машинально отметила, что давно пора вытереть пыль. А потом разозлилась: почему, черт возьми, я все время избегаю говорить людям правду?! В упор посмотрела на Сергея:
- Не обижайся, но тебе эта задача не по зубам.
Конечно, он обиделся и засобирался домой. Конечно, я тут же пожалела о своей прямолинейности. Конечно, попытка смягчить приговор оказалась неуклюжей:
- Давай сделаем так: я поговорю с... одним толковым человеком, а потом свяжусь с тобой, и обсудим этот вопрос еще раз. Идет?
Ничего не ответила Золотая Рыбка, повернулась и уплыла обратно в синее море. То есть на лестничную площадку, а оттуда - в сгущавшуюся за окном темень. А я решила, что на сегодня выяснения отношений с меня достаточно, и домой к ВП не поехала. Завтра побеседуем, после работы. Если он за мной заедет, конечно...
Никто за мной не заехал. Домашний телефон Ролдугина не отвечал, мобильный - тоже. Кажется, я слегка перестаралась с демонстрацией своей оскорбленной самостоятельности. Да еще опрометчиво обещала Сереге переговорить с толковым человеком по поводу Любы. Эх, незавидная женская доля... Пришлось сесть на автобус и ехать в офис ЛИМС.
- А он сегодня сюда не заезжал, - порадовала меня Ира. - Прислал вместо себя Валентина Григорьевича.
- Что, горшки побили? - проницательно спросил Валик, когда я обнаружила его в ролдугинском кабинете.
- Не то чтобы горшки, не то чтобы побили... - уклончиво ответила я. - Ты о проекте "Дороги, которые мы выбираем" слышал что-нибудь?
- Конечно.
- А о том, кто будет возглавлять команду тренеров?
- Это вообще без вариантов, - подмигнул мне Валик. - А ты разве против?
- Представь себе, против! Терпеть не могу, когда за меня все решают, а я узнаю об этом последней.
- Ясно: эго плачет и рыдает от оскорбления. Да уж, Петрович умеет наступить ему на хвост. Пора бы тебе и привыкнуть...
- Не в оскорблении дело, Зевс! Можно было как минимум спросить меня, хочу ли я бросать работу, в которую вложила много сил и которая меня вполне устраивает, и заниматься непонятно чем. И совсем не обязательно обесценивать дело, которым я занимаюсь!
- Ловушка успешной жизни, - подытожил он.
- Что?
- Ты попалась, вот что. Тебе ведь несладко жилось после того, как шеф вздумал аннигилировать в своей избушке?
- Надоедает постоянно сражаться, - продолжил он голосом доброй бабушки, словно не услышав моего вопроса. - Работаешь-работаешь над собой, а воз и ныне там. Пресловутый личностный рост давно сидит в печенках. А тут еще необходимость постоянной осознанности стоит над душой, собака бешеная. Нет-нет, да и подумаешь: за что мне это? Все люди как люди, одна я как белая ворона... И хочется взять тайм-аут. Расслабиться и пожить в свое удовольствие. Ведь заслужила же, черт побери! Заработала потом и кровью. И что ты думаешь? В один прекрасный день кто-то там в небесной канцелярии листает твое личное дело, подбивает дебет с кредитом, утирает слезу умиления и выписывает за все труды тяжкие поощрительный бонус. Принц - раз. Хромоногий, правда, зато в остальном ого-го. Дворец - два. Непыльную творческую работу - три. И настает не жизнь, а мечта Золушки-феминистки.
- Прикольно, - улыбнулась я. - Но не про меня.
- Не спеши, это ведь только присказка. А сказка, по закону жанра, начинается в тот момент, когда бука-судьба хлопает тебя по плечу - нежно так, воспитанно, - и тонко намекает: пора мол, красна девица, в путь-дорогу собираться. Хватит на печи валяться - чай, не Илья Муромец. А девица ей на это...
- Зевс! - не выдержала я. - Когда ты видел, чтобы я на печи валялась?
- Понимаешь, - он перестал паясничать и посмотрел мне в глаза жестким взглядом, - в том, что у тебя сейчас все о'кей и в личной жизни, и на работе, вообще говоря, ничего плохого нет. Но как только ты начинаешь цепляться за это и хочешь, чтобы сладкая жизнь длилась вечно... Помнишь: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно"? Все - клац, и ты в капкане.
- То есть даже минимальной передышки я на самом деле не заслужила?
- Не в тебе дело. Ни один маг на передышки рассчитывать вообще не может. Остановок на Пути не бывает. И обстоятельства с каждым твоим следующим шагом будут становиться не проще и приятнее, а сложнее и изменчивее. Тебе нужно либо принять это - либо уйти сейчас.
- Спасибо, утешил.
- А я не собирался тебя утешать. Ты ведь вчера своего приятеля ничем не обнадежила? И правильно сделала, кстати.
- Я... Откуда ты знаешь?!
- Любаня нашептала, - усмехнулся Валик.
- Она тоже в курсе?! Но Серега уверен...
- Пусть и дальше считает себя неуловимым Шерлоком Холмсом. А ты могла бы и догадаться, что Рысь всегда держит под контролем свою территорию.
- Он не замышляет против нее ничего плохого!
- Не сомневаюсь. Иначе она бы его к себе вообще не подпустила. Но доверять и пускать ситуацию на самотек - не одно и то же.
- Он боится за нее, - помолчав, сказала я. - Говорит, она ищет смерти. Просил чем-нибудь помочь.
- Он пытается оценивать ее с человеческих позиций, а Любаня давно вышла за их пределы.
- То есть можно ему передать, что беспокоиться не о чем?
- Можно. Беспокойство вообще непродуктивное состояние. Но ты ведь имела в виду: можно ли ему сказать, что Любе ничего не грозит, и она будет жить вечно?
- Что-то в этом духе, - улыбнулась я.
- Она действительно экспериментирует с пограничными состояниями. И, бывает, ходит по лезвию ножа. Но если поспорить, кто из них проживет дольше... я бы на твоего приятеля не поставил.
- Не могу же я ему так и сказать!
- А напрасно. Зря вы с Любаней эти игры в секретность затеяли. Знал бы парень свой диагноз - глядишь, о душе бы подумал, а не маялся дурью.
- Мда... Задал ты мне задачку.
- А это вообще не твоя задачка. Они с Любой сами разберутся. Лучше решай, участвуешь ты в проекте, или пытаешься сохранить свою уютную ловушку.
- При такой формулировке, знаешь ли, и решать нечего...
Валик поднялся с чувством выполненного долга и пошел к Ире за чаем. Вскоре нашелся Ролдугин, который, оказывается, вовсе не терялся, а проводил стратегические встречи со стратегическими инвесторами. Перемены в моем отношении к проекту были восприняты им как должное, и мы поехали домой.
- Как вы собираетесь набирать команду тренеров? - спросила я, когда мерс вырулил с парковки.
- Твоя команда - тебе и решать, - ответил ВП, направляя машину в сторону центра. - Соображения есть?
- По идее, нам нужно человек двенадцать - по количеству команд-участников, - подумав, сказала я. - Кстати, а почему у нас именно двенадцать команд по двенадцать участников? Для красоты? Или вам не дают покоя апостолы Христа?
Владислав Петрович улыбнулся:
- Я, конечно, могу рассказать, что двенадцать - самое магическое число этой реальности. И напомнить тебе про двенадцать месяцев, двенадцать богов-олимпийцев, двенадцать полутонов в звукоряде, двенадцать пар ребер и столько же черепно-мозговых нервов у человека, двенадцать колен Израилевых, двенадцать подвигов Геракла... Что там у нас еще? Ах, да: это воплощение вселенской гармонии, суперфакториал, основа самой удобной системы счисления и цикл обращения Юпитера вокруг Солнца. Но на самом деле все гораздо проще: социальные структуры из большего количества элементов плохо управляемы и склонны к фрагментации. А работать с мелкими структурами - значит снижать КПД. В любом случае, я бы тебе рекомендовал не заморачиваться: тренерская команда будет тринадцатой, а ты как руководитель - ее тринадцатым членом.
- А не боитесь, что такая... хм... символика оттолкнет многих людей от участия в проекте?
- Чем меньше неадекватных людей к нам придет - тем лучше. Но ты не с того конца начала. Определи основные задачи, которые должны решать твои тренеры - тогда станет ясно, сколько их нужно.
- Учитывая специфику проекта, тренеры должны... грубо говоря, помогать участникам избавляться от стереотипов восприятия, мышления и поведения. Так? - Он кивнул. - Но ведь любое убеждение человека можно рассматривать как стереотип. Нас выращивают как сгустки стереотипов. И с этой точки зрения задача становится практически нерешаемой при любом количестве тренеров.
- Ох, и любишь же ты находить трудности там, где их нет. Во-первых, у нас есть отработанная методика сталкивания человека с привычных позиций. Во-вторых, экстремальные условия - отличная лакмусовая бумажка, вынуждающая человека проявлять нестандартные качества. В-третьих, я же не требую, чтобы участники проекта избавились от всех на свете стереотипов - зачем мне сто сорок просветленных в одной программе?
На следующий день в изданиях холдинга и на купленном Юрием Леонидовичем канале появилось объявление о конкурсном наборе тренеров-игротехников, тренеров-психологов, тренеров-ролевиков и прочих продвинутых граждан для участия в проекте "Дороги, которые мы выбираем".
Количество откликов превзошло мои самые ужасные ожидания. Телефон у Ирины звонил безостановочно. Мой электронный почтовый ящик едва не захлебнулся в хлынувшем в него море резюме. Количество записавшихся на собеседование быстро перевалило за две сотни. По самым скромным подсчетам, тестировать всех соискателей в свободное от основной работы время (да-да, как и предсказывала Ева, я пыталась совмещать "Дороги" с "Магией жизни") мне предстояло недели три, не меньше. Вдобавок ко всему уже на первых собеседованиях выяснилось, что критерии отбора у меня плавают. Люди попадались самые разные: симпатичные и не очень, молодые и в возрасте, самоуверенные и скромные, веселые и суровые, с опытом проведения бизнес-тренингов, толкиеновских игр, тантрических семинаров, корпоративных вечеринок - и вовсе без всякого опыта, но с диким желанием работать. При конкурсе в двадцать человек на место сделать правильный выбор ужасно сложно. Соискатели толпились в коридоре ролдугинского офиса, рассказывали байки из своей жизни, пели и читали стихи, пытались определить мой психотип, заполняли анкеты и рисовали проективные тесты, перезванивали и спрашивали, не принято ли еще решение по их кандидатуре, снились мне ночами в кошмарных снах...
Через неделю я сдалась и попросила помощи зала. Зал в лице ВП посоветовал составить список качеств, жизненно необходимых нашим тренерам, и использовать его в качестве входного сита. Пораскинув мозгами, я решила, что члены моей будущей команды должны быть стрессоустойчивы, изобретательны, легки на подъем, адаптивны, преисполнены командного духа, дружелюбны, заинтересованы в собственном личностном росте и высокопрофессиональны. Как и следовало ожидать, выявить наличие или отсутствие всех этих достоинств во время краткой беседы не представлялось возможным. Тогда на помощь пришел Валик.
- Парня в горы тяни - рискни, - насмешливо сказал он.
На что я, измученная собеседованиями и мечтавшая о побеге на необитаемый остров, грозно рявкнула:
- В какие еще горы, Зевс?! ВП с ЮЛом операторов уже подобрали, не сегодня-завтра кастинг участников начнут, а у меня на тренерскую команду даже намека нет!
- Я же говорю: нужен небольшой экстримчик. Для отделения агнцев от волков, а зерен от плевел, - спокойно пояснил Рак.
- Ты представляешь, сколько на это времени уйдет? Пока я организую и проведу твой "экстримчик", шеф меня живьем съест.
- При хорошей организации за пару дней можно управиться.
Я попыталась взять себя в руки:
- Хорошо, давай рассуждать логически. Гор у нас поблизости нет. Сплав на плотах требует специального снаряжения, опытных инструкторов и кучу денег. Вывезти эту толпу в лес и устроить что-нибудь типа "Зарницы" можно только при наличии большой группы организаторов. Иначе кто-нибудь непременно потеряется, кто-нибудь что-нибудь себе сломает, у кого-нибудь от укуса пчелы отек Квинке начнется - и меня потом по судам затаскают. Городской экстрим проще и безопаснее, но у нас пока нет площадки...
- Почему же нет?
Я замолчала и уставилась на хитро улыбающегося Валика.
- Есть прекрасно оборудованная зона. С маршрутами разных уровней сложности. С подготовленными инструкторами. С возможностью доставки участникам горячего питания и прочим сервисом, - добавил он.
Я чуть не задохнулась от возмущения:
- У вас уже есть такая зона, а я до сих пор об этом не знаю?!
- Не у нас, а у вас. Меня там воспринимают как врага народа, - возразил Рак и сделал паузу. - Ну? Неужели не доходит?
- Подожди-ка... Ты на "Аут" намекаешь, что ли? На Пашины экстрим-маршруты?
- Наконец-то!
- Но... туда же ехать четыре часа...
- И что? Заодно выяснишь, кто из твоих претендентов легок на подъем, а кто из столицы ни ногой.
Покрутив идею Валика так и эдак, я нашла ее практически гениальной - жаль, что сама до такого не додумалась. Число соискателей при известии об экстрим-маршрутах действительно сразу уполовинилось. Затраты на переезд туда и обратно внесли в графу производственных расходов, я созвонилась с Пашей - и ранним субботним утром два междугородних автобуса, забитых соискателями, отправились в путь.
Настроение у будущих тренеров было нервозно-приподнятое, поэтому всю дорогу они пели песни, рассказывали анекдоты и всячески демонстрировали, что им сам черт не страшен, а уж какие-то катакомбы - и подавно. К концу поездки я сильно жалела, что не запаслась кляпами, и почти всерьез намеревалась взять на работу только самых тихих.
В "Ауте" нас уже ждали. В холл по случаю нашего приезда не пускали других посетителей, на накрытых столах дымились горячие отбивные с гарниром, а Верочка едва не запрыгала от восторга, увидев меня. Вскоре подошли Борис и Саша с Пашей, и мы устроились за отдельным столиком. Выяснилось, что я поросятина, забывшая старых друзей, но они все равно за меня очень рады, и жаждут услышать подробности моей нынешней жизни. Я вкратце рассказала о журнале и о "Дорогах" (естественно, опустив информацию о возращении ВП и сотрудничестве с Валиком), а потом приготовилась слушать, что нового у друзей. Оказалось - почти ничего.
- А что ты удивляешься, - пожал плечами Паша, - это у вас там в столице бешеный ритм жизни, а у нас здесь тихое болото.
- Это ты брось, - сказал Борис. - Пока Петрович был жив, у нас тут было круче всяких столиц...
Но тут Вера толкнула его в бок, и он сконфуженно замолчал. Мне стало неловко: они берегут меня, стараются не бередить раны, а я от них бессовестно скрываю, что он вернулся... Однако же указание, полученное от Ролдугина перед поездкой, было предельно четким и недвусмысленным: никаких сеансов ностальгических воспоминаний, и никаких упоминаний о его воплощении в новое тело.
Мои подопечные тем временем наелись и заскучали.
- По-моему, пора запускать их под землю, - сказала я Паше.
- Пусть люди отдохнут с дороги, - вступилась сердобольная Верочка. - Успеете еще помучить их.
- Это не люди, это будущие тренеры, - ответила я, поднимаясь. - И мучения - необходимая часть их профессиональной подготовки.
Паша с Сашей понимающе улыбнулись, а Вера укоризненно покачала головой. "Дайте мне волю, - читалось в ее глазах, - я бы вовсе отменила эти кошмарные экстрим-маршруты и прочее насилие над человеческой природой. Человек создан для наслаждений, а не для того, чтобы на четвереньках по мрачным подвалам ползать".
Но воли Верочке никто не дал. Я представила Пашу своим соискателям в качестве главного экстремолога, и он повел их к месту предстоящего боевого крещения. Развалины произвели на народ внушительное впечатление.
- Мы что, полезем туда? - недоверчиво разглядывая потрескавшиеся ступени, ведущие в темный провал, спросила рослая девица с холеными ногтями и тщательно уложенной прической, испортить которую не смогла даже долгая поездка в автобусе.
- Это дело добровольное, - ответила я.
- Не бойтесь, оттуда почти все возвращаются, - мило пошутил Паша. - И процент увечий мы в последнее время снизили до тридцати...
Раздались нервные смешки.
- Прекрати запугивать людей, - строго сказала я, и повернулась к претендентам: - В разработки местной системы безопасности участвовали опытные сотрудники МЧС, и несчастных случаев на маршрутах не зафиксировано. Но, повторяю, насильно вас никто тянуть не будет.
- А вы сами туда ходили хоть раз? - поинтересовался светловолосый бородач, который знал больше всех анекдотов, и громче всех пел песни.
- Еще и как, - хохотнул Паша, - мы уже спасателей собирались вызывать. Думали, Ника решила там навечно остаться и стать нашим фирменным призраком.
Под эти шутки-прибаутки (которые уменьшили число соискателей еще на пять человек) Паша разбил приехавших на десять команд и взял со всех подписки о добровольном участии в экстрим-мероприятии и отказе от претензий к его организаторам. Затем он достал портативную рацию и велел инструкторам прибыть на исходную позицию. Инструкторы откликнулись на диво резво и вылезли из подземелья, щурясь от яркого солнца. В их числе оказался и Филя - поэтому вторично выяснилось, что я поросятина, забывшая старых друзей, которые меня помнят, любят и ждут. К счастью, на прочие телячье нежности у Фили не хватило времени, поскольку Паша сказал "На старт, внимание, поехали!", и ребята полезли обратно в катакомбы, уводя за собой растерянных столичных жителей.
- Как ты планируешь оценивать своих орлов и орлиц? - спросил Паша, когда охи, ахи, стоны и кряхтение смолкли под землей, и мы остались на поверхности одни.
Я пожала плечами:
- Посмотрим на их впечатления, послушаем отзывы твоих инструкторов...
- Понял: никак не планируешь, - ухмыльнулся Паша. - Тогда пошли, кой-чего покажу.
Он повел меня вокруг развалин, заставил вскарабкаться по канату на второй этаж, затем дважды спуститься вниз - один раз по брезентовому "рукаву", другой - по вполне приличной лестнице, и привел в святая святых - свой штаб.
В крохотной комнатушке стоял стол и два стула, а на столе - маленький черно-белый телевизор. Сидевший перед экраном незнакомый мне парень при нашем появлении вскочил и доложил, что пока все спокойно.
- Сходи, проветрись часа на два, - сказал ему Паша, - мы пока за тебя подежурим.
Парень не заставил себя упрашивать и тут же исчез, только загрохотали по лестнице быстрые шаги.
- Присаживайся, - Паша пододвинул мне стул. - Сейчас кино смотреть будем.
Картинка на экране была статичная и совсем неинтересная - какой-то смазанный, уходящий в темноту не то коридор, не тоннель. Паша пощелкал кнопками на пульте управления. Изображение дернулось и скачком поменялось. Из серого мельтешащего тумана вынырнула Филина голова, за ним гуськом и почему-то на ощупь шли мои соискатели. Паша подкрутил какую-то ручку, и в комнату ворвались искаженные треском, карикатурно громкие голоса.
- А змеи тут не водятся? - с тревогой спрашивала Филю девушка с короткой стрижкой - помнится, одна из ролевиков.
- На этом уровне - нет, - зловещим голосом отвечал Филя. - Но метра через три будет провал вниз - туда лучше не падать...
Паша повернул ручку в другую сторону, и громыхающий Филин глас стих до полушепота:
- А тут только крысы... Правда, размером с собаку...
Конопатый балбес совершенно не изменился за прошедший год - впрочем, как и его шутки.
- Вы что, освещение в катакомбы провели? - удивилась я.
- Нет, - с гордостью ответил Паша. - Кромешная тьма - наша главная фишка, ты же в курсе. Мы оборудовали весь лабиринт камерами ночного видения. Круто?
Я не могла не признать, что круче некуда, но Паша не успокоился, пока не показал мне каждую из команд. Все инструкторы, как один, нагло стращали бедных будущих тренеров.
- Паш, мне сердечные приступы не нужны, - нахмурилась я. - Свяжись с ними и попроси, чтобы перестали страшилки рассказывать.
- А у меня связи с ними нет, - с довольной улыбочкой сказал он. - На маршруте они совершенно автономны. Расслабься, не будет никаких приступов. Ребята держат руку на пульсе эмоционального состояния группы. А немного адреналина не помешает...
Однако запугивание таинственным образом прекратилось. Правда, начались другие безобразия: инструкторы стали исчезать один за другим. На самом деле, конечно, они оставались в катакомбах, и даже не отходили далеко от вверенных им команд, но перестали откликаться на их призывы, искусно прячась в нишах и боковых проходах. Я посмотрела на невозмутимое Пашино лицо и поняла, что все идет по плану.
- Этап первый, - пояснил он. - Проверка на вшивость. Сейчас выясним, кто из твоих субъектов склонен к истерии.