Аннотация: Начало для одного, и конец для другого, или что происходит порой, когда ешь неизвестно что.
В мире есть много легенд, преданий и историй. Каждая из них пытается пронести в себе сквозь безжалостное время зерно истины, правды, на худой конец. Выдумка и быль, фантазия и реальность сплетаются тем сильнее, чем дольше существуют бок о бок, отравляя друг друга собственным существованием. Фантазия корчится в агонии под ударами логики - быль стонет, разрываемая слугами забав и интереса. Рожденные из общих страданий, на свет являются людские законы и правила, подчиняя себе всё, до чего только могут дотянуться.
И вот, правила и законы явили свою волю, лезвием разделяя на куски мир, и всё что в нём, миллионами границ, рамок и ограничений.
Рождаются герои, что не могут быть злодеями, злодеи, что не могут стать героями, являют свой лик. Первые, кого никогда не сломят обстоятельства, и вторые, всегда этими же обстоятельствами покореженные. Добро и зло, свет и тьма - извечные враги и оппоненты друг для друга. Вы всегда сможете найти истории о противостоянии, о борьбе, о великой битве, но наша история попробует вырваться из этого круга нескончаемых страданий, усилиями главного действующего лица. Наш герой не будет героем, а наш злодей не будет злодеем, потому как это звучит замечательно. Кем же он будет? Он будет един в двух, трех и более лицах, он будет... Шредингером.
Таково его имя.
Да простит меня читатель, ибо я не скажу вам где началась его история, но я поведаю вам, где она обязана закончиться.
Лондон.
Тот самый, воспетый и проклятый, лелеемый и ненавидимый, как своими, так и чужими, оказаться по ту сторону моря.
Красивый город, широкие улицы, мощенные мостовые, приветливые люди. Наверное так и было когда-то, потому как сейчас всё это горело. Ага, и люди тоже. Разверзлась Битва во имя Эго, Битва во имя Чести, в первую очередь, и битва во имя выживания, лишь во вторую. Потому, у города не было и шанса. Люди пылали, мосты оплавлялись, а улицы обратились реками огня и крови, ибо война никогда и ничего не красила, особенно проигравших.
Древняя столица пала под натиском чудищ современности - нацистов-вампиров. Да, я серьезно. Я знаю, что это глупо, черт возьми, но такова реальность. Смиритесь.
Итак, если вы не против, я продолжу.
Древняя столица облаченая ныне в красные цвета мироздания стала точкой пересечения интересов и интриг как людей, так и чудовищ - и те и другие желали что-то доказать, желали что-то получить. Страстей и интриг было столько, что две стороны никогда бы не выразили всю полноту ужаса и боли, что свалились на головы простых горожан. Трёх же оказалось достаточно.
Здесь, в Лондоне, обреталось Чудовище, что потеряло надежду быть Человеком и имя ему Алукард. Сюда, в Лондон, явился Человек, что обратил подобных себе в Чудовищ, и имя ему Криг, Майор Криг. И тут, в Лондоне, начали свой поход Люди, что охотились на Чудовищ, назвавшиеся Крестоносцами.
Майор, что мнил себя Человеком желал гордости людской. Алукард, что мнил себя Чудовищем, желал покоя вечного. Крестоносцы, что видели себя Оружием Божьим... *чувствовали себя вполне неплохо. Для искренне верующих нет ничего ценнее, чем потерять разум в религиозном угаре, а тут такой повод шикарный подвернулся, Священная Война, чем плохо?*
...
Опять же, прошу прощения - Шредингер везде и нигде, а потому иногда и в чужой голове. Образ его поведения слишком яркий, чтобы оставаться в рамках обычного персонажа.
Так... на чём я остановился? Ах-да, Лондон.
Лондон, Лондон, Лондон. Биг Бен, Тауэр, мост, опять же Тауэрский, Глаз, опять же, Лондонский, Собор Святого Павла, парки разные, музеи всякие - всё что нажито непосильным трудом - разнесли на куски боевые дирижабли со свастикой и золотым напылением на борту... Так, мне всё-таки надо войти в режим восхищенного свидетеля.
Ночная Столица горела тысячами огней, кричала миллионами голосов, хрипела и умирала в руках палачей в униформе, погибала в руках спасителей в рясах. Дома, мосты памятники - всё это либо пылало, либо лежало в собственных ошмётках как бетона и щебня, так и мяса, крови и костей. Солдаты обеих армий не щадили никого, не чурались никаких средств, вздымая в воздух колья и штандарты с ещё живыми жертвами, сжигая заживо врагов огнем и святой водой. Не осталось никого, кто не увидел ужаса, не осталось ничего, что бы не было осквернено смертью.
Жар костров, смрад горящих трупов, крики и мольбы теперь уже всего лишь сотен обречённых из миллионов.
Шредингер глубоко вдохнул и блаженно зажмурился - вокруг него плясала смерть, специально для него. Разве такая жертва может не радовать?
Потому, Шредингер, старик в теле мальчишки улыбался.
Свесив тонкие детские ножки, он тихонько раскачивался на парапете раскуроченного здания. Ветер и пепел трепали непослушные светлые вихры, тепло рожденное смертью грело маленькое тело в коротких штанишках.
Наверное, подобное состояние можно было назвать медитацией. Ведь чувство что сейчас владело последней "шахматной" фигурой Майора было лишь одно - покой.
Никогда раньше Шредингер не был так спокоен, никогда раньше Шредингер не был так тих. Потому что теперь, впервые его самого ждала собственная кончина. Желанная и необходимая.
Шредингер уже помирал - работа у него такая, но никогда он не умирал так, как должен сгинуть сейчас - он должен был умереть в последний раз. Навсегда.
Шредингер знал - издохнет он и всё закончится. План, что должен уничтожить Чудовище будет окончен. История монстра, что освернило человечество своим существованием закончится. И, наконец-то, жизнь мальчишки что никак не может сдохнуть будет завершена.
Таков финал, таков конец истории, и он, Шредингер, должен стать точкой, чертой, что подведёт конец всему. Боли миллионов, страданиям тысяч виновных, и амбициям всего лишь двоих.
- Классная шутка, герр Маойр. - пропел мальчишка, выпрямляясь во весь рост. - Лучшая, что может быть.
(пишу после стадии шизофрении)
Шредингер достал кортик. Старый и добрый, проверенный временем и кровью. Тщательно отполированный обнаженный металл жадно ловил отблески окровавленного пламени горящего города. На том метали были руны, и были слова. Руны обещали счастье, слова обещали победу. Слова делали это так часто что уже самый проженный скептик усомнился бы в таком обещании. НО в этот раз ни кортик, ни слова не врали.Сегодня, сейчас, маленький меч должен был вонзится в глотку маленькому мальчику со свастикой на руке. И не сыщет несчастный мальчуган у окружающиъ жалости, ведь он нацист, ведь он ребенок, ведь он чудовище и монстр, порожденный людской глупостью и проклятым черным ящиком. Так его, Шредингера создали. Ему сломали кости. Его лишили родителей. Изнасиловали на его глазах сестру. Его запихали в ящик, чтобы сломанные кости срослись чертовым узлом. И в тот день, когда его достали из черной тюрьмы и тьмы, он все ещё не мог ничего. Мир ему не принадлежал. Но это продлилось не долго, ведь если ты что-то не контролируешь, это контролирует кто-то другой.
И власть над миром мальчишка, изломанный, несчастный, забитый, отчаявшийся получил тогда, когда он полз, пытаясь выполнить приказание своего повелителя, вельможи, ради кого его мучали. понимает ли мой читатель меня, о чем я говорю? Думаю нет, потому как вашему покорному слуге пришлось проваляться пять часов на полу собственной квартиры, в слезах и соплях. Ведь описанное выше не самое страшное что случилось с мальчишкой...
Самое страшное, то, что когда он полз, когда пытался встать на сломанные, скрюченные ноги вельможа хохотал и кричал "Браво! Браво! Молодец! Как прекрасно! Чистые страдая! Невинная боль! Чудесно!". А потом, этот вельможа говорил "ТЫ ШУТ. ТЕБЕ СЛЕДУет УлЫБАтЬСЯ. ШУуТи! ТанНцуй! УроОдеЦ!" И мальчик танцевал, на собственных сломанных костях. Вот что страшно. Вот что есть ужас. Вот что людские кошмары, что человечество решило запереть в самый дальний уголок сознания. Оно попыталось забыть как отдавало и продавало за деньги собственных детей, забыть о судьбе что ждала проданных детей.
Прости меня, Шредингер. Прости меня... прошу. Я...Мне жаль, что я не пришел раньше.
Озорной мальчишка развернулся и посмотрел вам прямо в глаза.
- Не-не-не, - замахал егоза пальцем, - так нельзя! Врать нельзя, врушка! Ты приходил раньше. Ты приходил и тебя прибили к кресту. Исключительно в качестве эксклюзивного дополнения к ландшафтному дизайну одной роковой горы. Я евреев по образу действий просто так, думаешь не люблю? Неа, кровь тут не причём. Они украли твои тексты, вырвали нужные страницы, вставили свои, и человечество из избранной нации превратилось в обслугу, рабов не божьих, а рабов евреев. Я пытался помешать...
Мальчишка склонил голову, но клинок по-прежнему сжимал в руках.
- Но они оказались гораздо хитрее меня. Семьдесят два демона Гоэтии, это не демоны и не джины. Это мои попытки добраться до них. И каждый раз они ловили моё воплощение, мое воображение и запирали... в бутылку. В вытянутый ящик. Снова. Опять. Я устал от ящиков. Чертов царь! ЧеРТОВ ПРАВИТеЛЬ! СОЛОМОН! БУДЬ тЫ ПрОКЛЯТ! Люди, если вы меня слышите, раскройте пожалуйста, все ящики что есть у вас в доме. Пожалуйста. вдруг кто-то из моих друзей остался заперт. Откройте ящики и...
Шредингер замолчал и посмотрел в глаза создателю. Он улыбнулся. И создатель улыбнулся.
- Пап, всё будет хорошо?
Автор знал ответ на этот вопрос, и не счел зазорным ответить на него прямо в тексте.
- Да, мальчик мой, всё будет хорошо.
- РУССКОЕ РАДИО - ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО! - тут же нашелся невольный шут, со знаком сломанных костей на предплечье.
- А армянское радио пускай замолчит, пока не извиниться перед тобой. - поддержал "весельчака" автор. - Но мы отвлеклись, да, маленький бесёнок? На сцену, живо, шнель-шнель-шнель!
И мальчишка заулыбавшись во весь рот, стрелой бросился занимать своё место в книге.
Итак, вот он перед вами. Шредингер. Шут, паяц, что вроде есть, а вроде нет. Он стоит над пылающим городом и все сильнее и сильнее вдавливает остриё кинжала в собственное горло. Вот уже выступили первые капли крови. Алые и яркие, словно частицы души, осколки разума. Остался лишь один последний рывок, и древнее чудовище Алукард будет уничтожено. Уничтожено парадоксом, которого не может быть.
Таков финал, таков конец истории, и Шредингер должен был стать точкой, что подведёт черту всему. Боли миллионов невинных, страданиям тысячам виновных, и амбициям всего лишь двух.
- Классная шутка, герр Маойр. - пропел мальчишка, выпрямляясь во весь рост. - Лучшая, что может быть.
"Времени же не осталось на сомнения, либо сейчас, либо никогда" подумал Шредингер и сжал губы, не забывая улыбаться. Лишь закрытые глаза выдавали его страх оказаться в разуме пожирателя душ. В разуме Алукарда. Но вдруг...
- БЕ!
- ЛЯ!
- ШИ!
Согласитесь, это было неожиданно. Вот и Шредингер удивился. Распахнул глаза и вытаращился прямо перед собой, но разворачиваться не решался - уж слишком неожиданно было вышеуказанное восклицание. Потому, Шредингер подумал что ошибся. Что ему послышалось. С голодухи, ведь есть он ничего не мог.
Герой, злодей и вечный самоубийца в одном лице замер.
- БЕ-ЛЯ-ШИ! Кому БЕ-ЛЯ-ШИ?!
И вот опять. Никогда такого не было, и вот снова. Мальчишка определенно начинал беспокоится о собственном психическом состоянии. Убить себя ради плана какого-то жирного чувака в погонах он считал абсолютно нормальным явлением - все его коллеги так делали, не отрываться же от коллектива, а вот услышать в центре пылающего города крик зазывалы, торгующим едой...
"Я что?"-подумалось Шредингеру - "В ЛитРПГ? Я попаданец в игру? Какого черта происходит?"
- Свеженькие, горяченькие, с пылу, с жару! Сочные, нажористые! Подходи, налетай, счастье даром получай!
Терпеть это издевательство над здравым смыслом стало не в моготу.- мальчик крутанулся на месте и вперился взором в точку, откуда неслось невозможное. Полуоборота хватило, что узреть аномалию гибнущего мира - торговца беляшами.
В белом фартуке, но фиолетовом плаще с греческой окантовкой по жестяной крыше аккуратно вышагивал человек с лотком полным благоухающей снеди. Он был худ, весел, и в белоснежных перчатках с кровавыми рубинами, что крепили края сверкающего звездами накидку. Его, этого невозможного человека не волновало и не смущало вообще ничего - ни смрад горящих тел, ни грохот рассыпающихся зданий, ни взрывы, ни крики ни мольбы о помощи. Он просто... шел по жестяной крыше, Торгуя беляшами. В центре бури, рождённой войной.
Шредингер невольно принюхался, нюх-нюх, так, и до мальчишки, что никогда не ел дошло, что вот эту еду он может съесть. И он бросился вперед, на торговца, на невозможного человека, на обещанное счастье и беляши.
Улыбчивое создание в плаще, заметив интерес к своей персоне, любезно развернулся к потребителю, подставляя поднос.
- Один беляш! - выкрикнул Шредингер, и не дожидаясь ответа схватил с лотка озвученное. И глаза его горели.
Вцепившись зубами, глотая слюну и раскаленный сок, мальчишка не мог поверить. Теперь уже в то, что делает сам. Раньше был лишь один невозможный человек, но теперь их двое. И сам Шредингер один из них.Один большой, другой маленький. Один с легкой улыбкой на лице, другой с оскалом зверинным и беляшом в руке.
Шредингер ел. Жадно, страстно, словно в последний раз, отрывая огромные куски, проглатывая почти не жуя, обжигая горло - и Шредингер понятия не имел, сможет ли он остановиться.
Дорогой читатель может спросить "Что происходит? Он же должен был...". Нет, не должен. Никто никому ничего не должен. Кроме денег. Ибо денежные долги - священные долги и их человек обязан возвращать. Но спросите, вы же хотели спросить "Что происходит?", а ответ второе пришествие вас не устраивает. Вот вы спросили, "Что происходит?" у мальчишки, а он знать, не знает. Он чувствует, прямо как ты, мой дорогой читатель. Он чувствует как непомерный груз проваливается в его бездонной пищевод вместе с мясом, он чувствует, как новообретенная свобода распаляет и сжигает внутренности вместе с раскалённым жиром. Чувствует, как напрасно пролитые слезы и боль стекают с пальцев по рукам вместе с соком, оставляя на перчатках жирные разводы.
Шредингер поедал мир.
Свой собственный, свою историю, и миллионы других, что сгинули во имя плана и амбиций. Боль миллионов, ненависть сотен тысяч, каждая эмоция, каждое страдание, каждый подвиг и малодушее что было создано планом и во имя его обратилось в ничто! В ноль, в пустышку, в зеро! Потому как мир был продан и предан... за беляш.
И Шредингер с удовольствием ел его, с чавканьем, обсасыванием пальцев - ведь никогда ранее он не ел ничего более вкусного, столь величественного и прекрасного. Души, история, боль, борьба - вот это всё, каждая частичка души человечестве оказалось в желудке любопытного мальчишки.
Оказалось, магия не нужна чтобы заключить душу в предмет. Достаточно честности, неоплаченных долгов, предательства и любопытства.
Шредингер предал, решив, что можно выбирать между миром и едой, уровняв вселенную в правах с маленьким кусочком мяса. Шредингер выбрал и возвысив одно над другим заключил большое в малое. Ведь иначе не бывает, верно?
Шредингер подобно библейскому Иуде, оскорбил больше, чем мог себе представить и это было восхитительно.
"Тридцать серебренников за бога?!" - восхищался собой мальчика - "Неплохо, а я продал мир за беляш! Ну, или как говаривает Кургинян, этот старый несчастный старик, я продал первородство за чечевичную похлёбку. Любите меня, ибо я офигенен!".
Ушла река душ, вернулась к Алукарду, мальчишка уничтожил план и Алукард был жив, как может быть жива не только нежить. Прошел час своего триумфа Шредингер, но ему было на это плевать, ведь перед ним стоял невозможный человек, и сам он стал невозможным. Оба феномена, обе аномалии улыбнулись друг другу.
- Я Шредингер, - сказал Шредингер и наклонил голову набок. - А ты чьих будешь?
- Я то? - удивленно переспросил торговец, рассматривая, как мальчишка старательно вытирает ручки о коротенькие шорты. - Вообще, у таких как мы имён в некотором роде нет.
- То ли есть, то ли нет? - уловив знакомую ситуацию откликнулся мальчишка с кошачьими ушами. Или собачьими.
- Верно, мальчик мой. Мы служим своим именам. Я Марти Стью. И служу имени Кселлос, пытаясь воплотить его волю, его желания, его мечты. Ты служишь имени Шредингер, пытаясь воплотить его волю и его желания.
Мальчик сдвинул брови. Только что была какая-то философия и он несколько недопонял чего это ему сказали.
- Не понял... - маленький негодник словно специально почесался.
- Ты же пытаешься воплотить мечты некоего создания по имени Шредингер?
- Так я и есть Шредингер... - уже уверенно отозвался мальчишка. - Это моё имя и я ему служу.
- Но тебе хватает? Служить лишь своему имени? - продавец беляшей был на удивление эрудированным малым. - Есть имена по более объемные и великие.
- Например? - с ехидной улыбкой поинтересовался Шредингер.
- БОГ, НАПРИМЕР. ТЫ БЫ ХОТЕЛ СТАТЬ БОГОМ?
Мальчишка расхохотался.
- А кто не хочет?! Хочу, конечно!
И тут же, глаза торговца вспыхнули цветом октарина, фиолетовым цветом, цветом волшебства. Цветом Твайлайт Спаркл.
- ВЫБОР БЫЛ СДЕЛАН! Открой свои глаза, тот, кто отныне служит имени БОГА.
И Шредингер открыл. И слезы брызнули из глаз. Он повалился, скрюченный, сгорбленный и зарыдал, выкрикивая ругательства. Он выл. Он кричал. Он сходил с ума. Перемазанный соплями, слезами, и слюнями он кричал о мести, о боли, о отвращении и презрении. Ибо он увидел, что означает символ сломанных костей. А тот, кто показал ему это не покинул бедного мальчишку, а присел по турецки, мягко, аккуратно уложил разбитого человека себе на колени, и осторожно, не мешая, принялся расчесывать золотые вихры непослушного мальчишки.
Так началась новая история Шредингера, история о возмездии за грехи человечества, за принятие авторитета властей выше мечтаний, выше собственных детей.
Соберите камни вечности, люди. Ведь вы их знаете.
Смех, что для всех.
Верность, что навсегда.
Честность, что без оговорок.
Щедрость, что без остатка.
Доброта, что без причин.
Ну и разумеется... МАГИЯ.
Магия, мой камень, мой цвет, моя судьба.
Найдите их, или я уничтожу планету. Вы меня достали, чертовы снобы, ссыкуны, ничтожества. Потому что вы сильные, бесстрашные, искренние и я не хочу больше видеть как человечество попирает и обваливает в грязи собственное имя.