Она приходит к нему ночами.
 Целует волосы, гладит лоб.
 В окошко курит. Включает чайник.
 Даёт забыться. Берёт тепло.
 И вышивает ему кисеты
  - Собака чёрная греет бок - 
 Сама с собою ведёт беседы:
 Мол, надо как-то сменить замок - 
 Ключи ржавеют. Ржавеют жала.
 А прошлой ночью пропал клубок.
 Она старуха. Она устала
 Перелицовывать одеяло,
 Взбивать подушки. Взводить курок.
 Мелькают пальцы - в узлах артритных
 Сокрыта вечность, которой нет.
 На чёрном бархате: "Маргарита",
 "Сафо", "Офелия", "Нора", "Vita".
 Рассвет слезится. Готов кисет.
 Она уходит. Скамейка в парке - 
 Дощатый, крашеный в зелень трон.
 Царицей сядет твоя кухарка.
 Буханкой чёрствой. Кормить ворон.
 И думать, думать... О том ребёнке,
 Во сне зовущем тихонько мать.
 Любовь откликнется тонкозвонно
 В словах, которыми `должно звать
 Туда, где кануло всё земное,
 Где иней высох в седой песок.
 И вместе сели бы с ним в каноэ - 
 На остров чёрный, на Вечный сон.
 ...А он стареет. А он находит
 Везде мешочки, надеясь: там - 
 Конфеты, краски, июли, ноты...
 А там - то пусто, то просто хлам:
 И букв щепотки, и ветер в поле,
 И пепел цвета молочных рек.
 А он не знает, что жив и болен
 Любовью - кровью на серый снег.
 И вот он курит. И вот он дышит.
 Тем самым светом, который - тот.
 Мешочек славный: узорно вышит.
 И день проходит. И ночь придёт.
 ...Она не станет греметь ключами - 
 Такая глупость. Людская блажь.
 Шитьё приносит. Включает чайник.
 Отдать надежды. И взять тепла.
 ...Рассветы-Леты-туманы-манны.
 Шагнуть привычно в вороний грай...
 Она старуха. Её романы - 
 Не знать романов, не строить планов,
 Уйти до света. Одной. Румяной.
 Оставить осень. Косу забрать.