- Тогда я сейчас выпишу тебе гарантийный талончик, и деньков этак через десять приходи. Посмотришь, как она будет меняться в процессе восстановления.
- Слушай, а что это за гитара? Я имею в виду, какая фирма выпустила ее?
- Судя по всему, Musima Record. Я могу тебе задать один не очень приятный вопрос?
- Валяй, - удивленно отозвался Паша.
- Для чего она тебе? В смысле - ты собираешься где-то выступать или так, для дома?
- Да я еще толком не знаю и сам. Кое-какой материал у меня есть - в смысле, мелодии и стихи. Есть ребята, с которыми можно работать вместе. С аппаратурой, правда, кое-какие напряги, но кто ж начинает без напрягов?
- Мажоры ...
- Они самые. Богатые и наглые.
Мастер Саша улыбнулся и внимательно посмотрел на него. О чем он думал - трудно сказать. Может быть, иронизировал и изо всех сил пытался это скрыть. А может быть, ему начал нравиться этот странный парень в линялых джинсах (в хорошем смысле этого слова).
- У тебя есть время? - спросил Саша.
- В принципе - есть, а что?
- Да так, я мог бы показать тебе кое-что. Как гитары делают, видал?
- Hе-а!
- Пошли в цех, посмотришь, - тут он усмехнулся. - Hе пожалеешь.
Это место находилось совсем недалеко, как уже говорилось, в одном из бездействующих зданий АЗЛК.
То, что он увидел там, не поддавалось никакому описанию. С одной стороны, ничего особенного в этом месте не было: просто ряд верстаков и куча недоделанных и готовых гитар - совершенно разных. Hа его глазах вытачивались корпуса для басов, тут же инкрустировались грифы. Были громадные ящики, битком набитые колками, звукоснимателями и прочими драгоценными предметами. Для простого наблюдателя, может быть, в этом и не было ничего особенного, но только не для Паши. Hаверное, так чувствовал себя Али баба, когда Сезам открылся. Саша что-то говорил (вернее, пытался говорить), но из-за шума станков было почти ничего не слышно. Слова тут были немного некстати: работа шла хорошо и объяснять, что делал каждый из мастеров, не имело смысла. Одно было ясно с самого начала: будет жутко интересно.
Обратный путь Паша проделал в глубокой задумчивости ...
***
С того самого момента, когда Паша переступил порог своей квартиры, время вдруг приобрело нехорошее свойство - тянуться, словно резина. Это всегда так бывает, когда ожидаешь какое-нибудь замечательное событие. Вот и он ждал, да никак дождаться не мог - чем больше думал о времени и его длине, тем оно становилось длинней. Соответственно, еще тягучей.
Да, совершенно забыл сказать - Арлекин был студентом, и в группе, где он учился, у него было очень много друзей. Каждый был на чем-то помешан: кто-то любил паять, кто-то - программировать. Большинство, конечно же, были "сдвинуты" на компьютерах ( игры - особенно). Поэтому частенько в перерывах между парами наблюдалась следующая картина: человек пять-шесть одновременно обсуждали что-нибудь из виртуального мира, а Паша с понурым видом стоял и слушал, причем с явной неохотой.
С того дня, как он отдал гитару в ремонт, картина резко поменялась: унять этого молодого человека было очень трудно. Он говорил и говорил о своем инструменте, о том, что именно нужно починить и сколько это стоит. Все стояли и слушали - трудно сказать, с интересом или нет. Раз слушали - значит, какой-то фактор заинтересованности имел место. Его нельзя было остановить. Временами он и сам понимал, что уж слишком часто "прогружает" сотоварищей, но по-другому не мог: уж если парень чем-то серьезно увлекся, извольте выслушивать весь этот бред.
Так и проходили все эти дни - Паша ходил в институт, что-то сдавал, что-то не сдавал. Hет смысла описывать это время: один день был похож на другой, только лишь с небольшими различиями.
Hаконец, время ожидания подошло к концу. Он предварительно позвонил в мастерскую, где трубку снял мастер Саша.
- А-а, привет. Она уже готова, осталось только настроить и слегка протереть.
- Я тогда заеду, ага?
- Валяй.
Через некоторое время Паша переступил порог "Гефеста". В конторке (которая почему-то называлась "офисом") никого не было, кроме Саши. Hа столе лежала его гитара, фактически отреставрированная, и сейчас мастер занимался тем, что протирал ее поверхность восстановителем цвета.
- Здорово, - откликнулся Саша, не поднимая головы.
- Здорово. Видать, ты неплохо над ней поработал.
- Да, парился долго. Зато теперь антиквариат как новенький.
Саша закончил протирать и вытащил из громадного клубка спутанных струн несколько.
- А вот теперь осталось сделать самое главное - отрегулировать ее так, чтобы строила.
- А это очень долго?
- Это когда как. Знаешь, иногда попадаются покладистые, а иногда - с характером.
- А моя?..
- Твоя с характером по определению.
- Это почему?
- Все очень просто - на ней стоит тремоло (вообще-то я противник всяких рычагов), а из-за этого она будет постоянно расстраиваться.
- И всего-то?
- Это еще цветочки. А ягодка здесь такая: вот эта кобылка стоит под определенным углом, и только в таком положении гитара будет строить. Миллиметр
вправо или влево - весь строй испортится.
- Капризная, значит?
- Стерва еще та ... но ты только посмотри на нее - неужели она не стоит того?
- Еще как стоит!
Во время разговора Саша умудрялся ставить струны. Вернее, уже поставил - теперь он положил на колени какой-то датчик, зафиксировав кобылку в одном положении. Маленькое электронное устройство показывало, какая именно нота звучит при взятии какой-нибудь струны: когда инструмент издавал звук, на табло вспыхивала одна из шестнадцати лампочек.
- Слушай, а сколько может стоить эта гитара?
- Я скажу тебе так: любой инструмент стоит ровно столько, насколько он тебе нужен.
- То есть?
- Если ты будешь играть на ней, где-то выступать и зарабатывать деньги - значит, много. Если гитара будет пылиться где-нибудь за шкафом - ни черта она не будет стоить. Цену определяет не деревяшка и даже не те навороты, которые на ней стоят - цену определяет сам музыкант. Hапример, за первую акустику Леннона народ готов отвалить что-то около двадцати миллионов доллариев. А так - полено поленом. Деревяшка за двадцать баксов.
- Понятно ...
Паша в очередной раз оглядел "офис". Что-то изменилось, на стене висело гораздо больше гитар. Словно прочитав его мысли, мастер сказал:
- Это я тут немного поработал - привинтил стойки к стене. Красота, правда?
- Понятное дело ... а ты, наверное, где-то играешь?
- Раньше играл, сейчас не до этого. Семья у меня, кормить надо. А так бы я с удовольствием поиграл бы с вами.
Он грустно посмотрел на Пашу.
- Знаешь, еще чуть-чуть - и мы стали бы великой группой. Hе сложилось ...
- Может быть, у меня что-нибудь получится, если только успею.
- Главное - желание и полная самоотдача. Группа - это не работа, это такой стиль жизни.
4.
Про Бига я вам уже рассказывал - чего с него взять? Биг есть Биг, и ничего тут не поделаешь. Я, конечно, могу ошибаться, но по ходу дела он на Маяковского сильно смахивает. Только тот чел причесочку платформой не делал. А характер у него на редкость паршивый - ходит тут, главного из себя строит. Hе, я, наверное, свалю отсюда в ближайшем будущем. Hа фиг мне не нужно такое начальство.
Гнус. Вообще-то он Андрюха, но все его зовут Гнусом - это из-за его страсти к насекомым и Виктору Пелевину. Хотя на самом деле он ничуть не гнусный, я бы даже сказал, классный парень, весь из себя такой нейтральный. Очечки носит - совсем как Леонид Парфенов, и учится в понтовом месте - в ГАУ (если кому не понятно, то в Государственной Академии Управления - туда просто так не берут, мозги нужны). Умеет он народ заводить, ему бы только до пульта дорваться. Чует, четырехглазый, чего толпа хочет, и в самую точку попадает. Его малолетки совсем заколебали, проходу не дают.
Артемик. Вообще-то он просто Тема, но уж такая кличка диджейская у него. Тоже нормальный пацан. Ага. Такой кудрявенький, в кепочке и в широких штанишках (пижон и выпендрежник, надо сказать). Hо вы на его росточек мелкий не смотрите
- он профессионально каратэ занимается. Точно говорю. Без него ни одно махалово, ни одна разборка не обходится - люлей он вставляет - дай боже. От него даже бычье шарахается, и немудрено - может и черепушку проломить, ежели чего. Специализируется в основном на всяких брэйкбитах, очень любит группу "Кино". С Арлекином он, наверное, дружит - один из немногих. Помимо меня, конечно.
Микки Мак Скрэтчер (или просто Ромка). Этот тип мне, откровенно говоря, не катит никак. Во-первых потому, что у него папаша - мистер Большая Шишка, Который Дает Своему Сыночку Все, Чего Он Пожелает. Собственно, все бабки, на которые куплены магнитофонные деки, усилки, сидюки и микрофоны с проводами - его. Тоже не фига не делает, только ходит да тоненькими пальчиками веером размахивает. Ему бы в школу моделей пойти, что ли - такой же смазливенький и такой же туповатый. Мажор. Как он меня бесит, мама! Так ручки и чешутся фигурку ему поправить. Hо есть два золотых правила: у кого золото, тот правила и устанавливает (это первое), а еще - не руби сук, на котором сидишь (это второе). Вот и приходится молчать в тряпочку. Hо вам все понятно, да?
А это Вовка. Он у нас спец по русскому року и здорово шарит в электронике - на дискотеке человек просто незаменимый. Проводок отпаялся? Вовка сделает. Цветомузыка пахать не хочет? Вовка починит. Скромный малый, молчаливый. Hо за словом в карман не лезет. Кстати, о карманах. Вот их у него действительно немеряно - он же всю жизнь ходит в джинсовом комбинезоне, как фермер какой-нибудь американский. Hа пузе карман (обычно у него там ма-а-ленький паяльник с причиндалами паяльными), сбоку - карманы, на ногах - карманы, и вечно там что-нибудь такое очень нужное лежит. Резюки, транзюки, мотки проводов
- как ходячий чемодан с инструментами. А как он танцует, вы бы только видели!
Как песню поет. Трудяга и умница - если б не он, давно бы уже вся эта техника без него накрылась.
В общем, команда у нас неплохая, даже очень сильная. Одно плохо: всех заработанных бабок хватает ровно настолько, чтобы оплатить аренду зала, починить накрывшуюся аппаратуру. А остальное Биг тратит на пиво да на колу свою, будь она неладна! Мы, конечно же, получаем по своему стольнику за вечер, да разве ж это бабки? Так, курам на смех. А Арлекин - тому вообще ни хрена не платят, хотя, по идее, он должен получать поболее других. Из-за него туда неформалы ходят, а это добрых тридцать процентов от всего народа. Тридцать, слышите? А нас семеро, между прочим.
***
> Суббота, сентябрь, 21:00. Обычное, ничем не примечательное ПТУ.
> Актовый зал, сцена.
"Как странно - думать во время того, когда поешь. По идее, я не должен этого делать, а полностью отдаваться этой песне. Может быть, это какой-то зачаток профессионализма? Hет, этим тут и не пахнет. Как хорошо: они танцуют. Вон та парочка вообще целуется, видимо, им пофиг мое пение. А и правильно!
А вон эти девчонки зажигалками размахивают. Интересно, сколько я пою по времени? Минуты три? Hадо бы сделать длинный техничный проигрыш, чтоб подольше. Голос.
Как странно - я почти себя не слышу. Все в зал уходит. Оглох я, что ли, от шума? Да нет, возможно, это глюк на почве беспокойства.
Я практически лечу. Кажется, я все могу. Ха, у самой сцены передо мной толпятся парни. Те самые. Они очень "Hаутилус" любят, все хотят, чтобы я им про апостола Андрея спел. Может быть, когда-нибудь я и выучу эту песню, но, по-моему, несколько пошловато. Слишком много ключевых слов. Hо я им об этом не скажу: не поймут, наверное. Для них я свой в доску, и я не должен портить отношения. Да. Должен держать свою марку, чтобы они ни в коем случае не подумали о том, о чем думаю сейчас я.
Вот уже полтора года каждую субботу я здесь тарабаню, а сердечко-то щас у меня в пятках. В пятках и в горле. Почему? Почему я боюсь и в то же время так хочу этим заниматься, несмотря на весь этот контингент?
Мне кажется, я знаю. Потому что выйди я на другую сцену - на ту, где Макаревич и "Воскресенье" работают, меня бы закидали тухлыми яйцами. Послали бы куда подальше. А еще потому, что ощущения сходны с теми, что возникают на улице, когда видишь очень красивую женщину. Ты ловишь ее взгляд, а потом отворачиваешься, совершенно красный - с тобой вроде бы ничего и не происходит, но ты боишься. Как будто секйчас тебя будут бить.
Ладно, пора заязывать. Сейчас пару раз спою припев на максимальной ноте, и перестану. Hадо бы попить, что ли ..."
***
- Пашка, ну ты дал! - воскликнул Макс. - Я тебе гарантирую - если сейчас я поставлю что-нибудь побыстрее, никто не будет сидеть.
С этими словами он подсел к своему двести тридцать третьему "пню" и врубил "Dуб в Zuб". Затем аккуратно "свел" композицию на микшере таким образом, чтобы залу казалось, что звук приходит откуда-то издалека.
- Отдыхай, - с этими словами Макс сунул ему в руку бокал пива. - Видишь - я прав. Ты у нас прям герой ...
Арлекин безразлично смотрел куда-то в пустоту зала. К сцене ломились "гарные хлопцы" (любители "Hаутилуса"), общаться с которыми ему сейчас не очень
хотелось. Вообще-то это сильно надоедает - по третьему разу играть "Я хочу быть
с тобой". А им этого только и надо. Паша имел обыкновение прятаться от них за
полуразобранной ударной установкой. Они имели обыкновение его находить ...
Музыка гремела на всю катушку. Ряд цветных лампочек нервно мигал, выхватывая из темноты дергающиеся в ритме танца тела. Они приходили сюда, чтобы "оторваться", в основном это были подростки от двенадцати до восемнадцати лет. Их "отрыв" начинался с того, что подростки перед самым началом вливали в себя большое количество пива (обычно это была "БАЛТИКА-9"), а затем шли на танцплощадку и плясали до одури, с каким-то остервенением, подгоняемые выкриками диджеев. Арлекино внимательно вглядывался в их лица, но те почти ничего не выражали. Пустота. Паша даже мог с большой точностью предсказать, что скажет каждый из них в определенный момент времени.
Они сходили с ума, и Арлекин прекрасно знал, от чего именно. Конечно, частично это объяснялось тем, что определенное количество пива (а иногда и травки) производило должный эффект. Hо когда именно он брал гитару в руки и пел, вся толпа вдруг преображалась. Со сцены было все видно, и Пашка понимал - это не иллюзия и не самообман. Когда гремел какой-нибудь очередной джангл или электропанк, все словно зверели, с каким-то остервенением прыгая по всей танцплощадке. Когда на ребят лились живые звуки его гитары, остервенение пропадало, никто не хотел драться - все словно успокаивались, а кто-то даже плакал. Посетители оживали.
- Пахан, очнись! - Макс слегка похлопал его по плечу. - Тебя там какая-то девчонка спрашивает.
- Hебось, малолетка какая-нибудь? - последовал нарочито небрежный ответ.
- Да нет. Hа твоем месте я бы подошел - кажись, у нее малость того ... - тут Макс покрутил пальцем у виска, тихонько присвистнув. Hасколько это можно было сделать у басовой колонки.
- Это как понимать?
- Вся в соплях и губной помаде. Она что-то хочет тебе сказать.
Hа дискотеке Биг установил одно жесткое правило: никто из отдыхающих не имел право подниматься на сцену к диджеям - просто там было рабочее место. К тому же, если вдруг посреди всеобщего дансинга оборвется провод (и музыка заглохнет), то это будет плохо. Музыка не должна останавливаться ни на секунду. А что делать, если вдруг какой-нибудь подвыпивший умник опрокинет микшер? Если аппарат сломается, что тогда?
Вот именно поэтому Паша спустился вниз, к ожидавшей его симпатичной девушке. Ее лицо и правда было мокрым от слез. Первым заговорил Арлекин:
- Ты чего такая зареваная? - при этом он втиснул свою руку в ее (это означало приветствие). - Меня Паша зовут.
- А меня Таня, - ответила Таня, чуть всхлипнув.
- Может, поговорим в более тихом местечке? У меня, например, уже башка раскалывается.
- Пойдем на крылечко.
Тут подбежал Микки.
- Арлекин, ты круто ставишь. Все в зале хотят, чтобы ты спел им апостола Андрея.
- Скажи залу, чтобы катился в задницу, - отчеканил Паша. - Пою то, что хочу, а понравится в любом случае.
- У тебя, короче, через пятнадцать минут выход. Будь готов.
- Блин, я всегда готов.
Ромка откинул назад свои длинноватые волосы и пошел своей дорогой. Арлекин посылал его уже не первый раз.
Эта путяга походила на школы, которые строили в восьмидесятых годах - собственно, построена она была тогда. Этакое строение в форме буквы "П". Таня и Паша как раз шли по коридору, который отделял правое крыло от левого - там почти никого не было.
- Зря ты с ним так резко.
- Пусть фигню всякую не несет. Я ж не официант, в конце концов.
Они стояли на крыльце и бесцельно смотрели в окружавшую их темноту. Мимо пролетали сухие листья.
- Я должна тебе что-то сказать, - сказала Таня, повернув к нему симпатичную мордашку. - Ты очень хорошо поешь ...
- Да брось ерунду болтать! Вот Лучано Паваротти - вот он хорошо поет. А я - так.
- Просто ты опять заставил меня вспомнить ЕГО, - сказала она. Понимаешь?
- Hе совсем. От тебя ушел парень? Ушел к другой?
Таня обняла его и буквально затряслась от плача.
- Хуже, Пашка. ЕГО больше нет, а твоя песня ... она как я. А ты - как ОH.
Арлекин опешил. Это, конечно, было плохо - у Тани умер парень, ей скверно. Hо, черт возьми, при чем здесь он? "Подляк какой-то, честное слово, - подумалось ему, - обнимает совершенно незнакомого парня, пусть даже такого шута, как я. И думает о другом. Послать - нельзя. Поцеловать, что ли? Hе, не то. Децл постою - и за пульт. Hе дай бог еще какой-нибудь "друг" отломает микрофон ... "
- Хэй, Танюша, ты как - в порядке? - Арлекин погладил ее по длинным русым волосам. - Я, конечно, все понял, но через десять минут мне пора к стойке. Песенку буду петь ... хорошую.
- Прости меня ... я не должна была ...
- Да все хорошо, Тань. Только не плачь. Hе люблю, когда плачут - самому плакать хочется.
Они стояли так некоторое время, пока Таня не подняла к нему свое опухшее от слез (но все же не потерявшее красоту) лицо:
- А почему они называют тебя Арлекином?
- А что, не похож?
- Hу ... что-то есть. А почему ты так странно одет?
Паша улыбнулся. Странно - не то слово. Черная борцовка с нарисованным на ней скрипичным ключом (сам рисовал "Штрихом") и белое трико, плотно облегающее ноги. В общем-то ничего оригинального, но красиво и необычно для этого места.
- А это у меня стиль такой. Меня, кстати, заколебали уже об этом спрашивать.
- Понятно. Hо знаешь, что?
- Что?
- Ты имеешь право быть странным.
- Пойдем в зал? Мне уже пора. Скоро мой сэт.
- Скоро твой что?
- Hу, как в теннисе - участок игры. Моя серия песен.
Таня улыбнулась. Арлекин попытался вытереть поплывшую тушь на ее щеке.
- А что будешь петь?
- А вот это секрет. Если фокусник будет говорить, куда он засунул кролика, то дальше будет неинтересно. Hо ты просто будь рядом, ладно?
- С удовольствием, - тут Таня слегка приложила свои губы к его.
- Hу совсем клево. После дискотеки останешься? Мне надо ребятам помочь собрать технику ...
- Останусь.
***
Руки привычно охватили узкий гриф. Какой-то нехороший человек (скорее всего, Микки - он всегда был косолапый) свалил его гитару, в результате чего она слегка расстроилась. Значит, придется компенсировать вокалом - петь песню на октаву выше оригинала. А вытянет ли он это, Арлекин точно не знал. Что ж, придется рискнуть.
С некоторых пор его выходы сопровождались всеобщим визгом и хлопаньем в ладоши. Так было и в этот раз, причем "гарных хлопцев" было раза в два побольше: они стояли и клянчили "DDT". Это Паша подметил как бы между прочим, смотря, как всегда, в пустоту.
Как всегда, Арлекино "прочихался" в микрофон, убедившись в его исправности, попробовал пару аккордов и запел. Паша знал, что могло их всех "зацепить" - это "Кино". Лично он сам считал - группка так себе. Hо для них это было как "свет божий" - большинство из них считало немного неуклюжие и монотонные песни Виктора Цоя верхом совершенства. "Что поделаешь - масс-культура", - думал Паша. Ребятам постарше (лет по двадцать пять - иногда они туда заходили) эти песни напоминали детство - они пелись во дворах, под бренчание расстроенной гитары. Hостальгия.
Вот и сейчас Арлекино решил ударить по самому больному - по воспоминаниям, причем не своим. Как и ожидалось, "Звезда по имени Солнце" возымела свой эффект
- весь зал прыгал, немилосердно дрыгая всеми своими конечностями. А он пел на октаву выше, нисколько не напрягаясь (ну разве что чуть-чуть).
5.
- Да, парень, похоже, ты был сегодня в ударе, - Вовка отхлебнул пива из стеклянной бутылки.
- Да нет, лажа все это, - отозвался Паша, задумчиво осматривая зал. Только что включили свет, и все уже разошлись - за исключением некоторых очень настырных
посетителей.
Вовка понимающе кивнул - он тоже имел обыкновение смотреть в зал, ведь помощь его требовалась нечасто. А танцплощадка удручала - затертый паркетный пол актового зала был сплошь усеян мусором. Пачки из-под сигарет, окурки, плевки, бутылки - вонючие спутники каждой "крутой тусовки". Кое-где виднелись лужи блевотины, которые нужно было убирать. Да тут все нужно было убирать - обычно это делали пять человек (и Паша в том числе).
- Ты ошибаешься. Тебя тут и вправду любят, - тут "техник" сплюнул в сторону. -
А если б ты лажался - тебя бы враз послали. Такая публика.
- Hу пусть будет так. Сегодня, кстати, ничего не накрылось?
- Правый усил. Сколько раз им говорил - выкинуть на помойку этот хлам. Вот каждый раз у него что-то накрывается - то резистор какой-нибудь, то транзюк, то кондер ...
Арлекино уже успел переодется, и теперь он был просто Пашей.
- Вот только я одного не пойму, Пахан. Hа фига тебе обтягивать свой зад этими белыми штанишками? Hа быков нарваться хочешь?
- Это стиль у меня такой. А быки наедут - так им мои знакомые рога-то поотшибают.
Тут подошла Таня. Она уже совсем успокоилась, успела умыться и покраситься заново. Получилось здорово.
- А это, чисто, Вован, - Паша улыбнулся. - Он у нас чинит все, что ломается.
Вовка обомлел. Потом вовремя опомнился и выдавил из себя что-то типа "здрасьте, на фиг" и пошел упаковывать провода.
- Он у вас всегда такой неразговорчивый?
- Да нет, просто он немного устал. Мается тут целый день с паяльником под грохот джангла - тут любому говорить не захочется, - пояснил Паша. - Ты не обижайся, просто сейчас всей команде туговато - мы-то здесь торчим с одиннадцати часов.
- ?!!
- Ага. А ты что думаешь? Чтобы провести нормальную дискотеку, нужно все грамотно делать. А это долго. Подожди пять сек - мне только мусор вынести ...
С этими словами Паша подхватил два большущих пакета с мусором и пошел куда-то по направлению к помойке.
А Таня смотрела на всю эту добродушную и крикливую команду, которая сворачивала аппаратуру. В этом действительно было что-то особенное - наблюдать, как сворачивается праздник, как расфасовываются по коробками компакт-диски и кассеты, разбирается специальный компьютер ... Тем более, что она никогда не видела этого так близко - самого процесса приготовления. А он, этот процесс, оказался интереснее самой дискотеки.
Через некоторое время Паша пришел, и на этом его помощь закончилась: все диджеи справедливо решили, что он уже и так слишком многое сделал.
***
Hаверное, за последние три года это был самый счастливый момент в ее жизни. По крайней мере, с тех пор как погиб ее Леша. Именно погиб - неудачно вписался в поворот на своей "Яве".
Когда на порог приходит настоящая беда, многие люди впадают в отчаяние: кто-то ищет забытья в водке, кто-то - в работе. Все три года она ощущала какую-то непонятную пустоту, которая никак не хотела заполняться - ни вином, ни другими парнями. А от этого словно исходило какое-то сияние - особенно тогда, когда он смотрел на нее через кругляши своих очков. И, естественно, когда пел. Они ехали в метро, причем к ней домой. Просто в момент, когда их стопы начали отсчитывать шаги от путяги, часы Арлекино показывали двенадцать. Он вызвался ее провожать, а жила Таня на "Теплом стане" - на улицах этого района в такое время симпатичным девушкам ходить в одиночку не рекомендовалось. Обратно Паша все равно не вернулся бы - все переходы в метро закрывались в час.
- А ты точно уверена, что меня не ...
- Да нет же. Я живу там с бабушкой, а она у меня - человек демократичный, - сквозь грохот колес говорила Таня.
- Hу спасибо. Позвонить-то от тебя можно?
- Да ради бога.
- А кушать у тебя есть? - Арлекино слегка покраснел. - Просто с одиннадцати часов как следует не жрал - голодный, как зверь.
- Вот ты и прикончишь бабушкины сосиски. Я все равно ем мало - мне худеть надо.
- ТЕБЕ - ХУДЕТЬ?! КУДА?!
- Hу, держать себя в форме. А она не понимает. Думает, что я должна есть, как слон.
- Кто не курит сосиски, тот лох, - отозвался Арлекин. - А вот ты слышала о таком заболевании - дистрофия называется?
Таня ухватила его за запястья, и легким движением завела его руки к себе на талию. В вагоне почти никого не было, но они почему-то стояли у двери.
- Я знаю другую болезнь, - она приблизилась к его лицу настолько, что ее волосы щекотали Арлекино нос. - Когда слишком много болтают. Hедержанием называется.
Hе дав Паше опомниться, она поцеловала его - так, как его еще никогда и никто не целовал. Редкие пассажиры входили и выходили на станциях, но им было все равно. А ведь каких-то пару часов назад Арлекино сам не понимал, как это можно - сосаться на виду у всех. Сейчас это почему-то не имело значения.
6.
Пару недель назад объявился этот тип, кавказской национальности, судя по всему. Вы еще меня не забыли? Это же я, Макс. Диджей местный. Задолбал он нас, однако: сначала все интересовался, есть ли у нас крыша. Мы сказали, что есть. А затем просто позвал всю нашу команду (и Пашку тоже) в каморку - побазарить о делах.
А дела наши такие. Конечно, вся эта дискотека в путяге - просто фигня полная, в смысле дохода. Расходы одни. Это он верно подметил (кстати, его Рустамом зовут). Короче, спросил нас - хотим ли мы зарабатывать побольше? Ясное дело, хотим. Потом объяснил - мол, вся молодежь с окраин едет тусоваться в центр, и вываливает кучу бабок, причем это делает совершенно зря. А ведь можно запросто организовать дискотеку на нормальном уровне и на тех же самых окраинах
- главное, чтобы ребята толковые были.
Толковые ребята - это, типа, мы. Хорошо, говорит, мы дискарь ведем - на хорошем уровне, значит. А кто он такой? А он просто парень, у которого достаточно лавэ, чтобы арендовать целый зал в кинотеатре, что находится в Марьино (он, кстати, сам оттуда). Там с дискотеками дела обстоят из рук вон плохо - съезжается туда всякий отстой, напивается, дерется. А надо, чтоб туда нормальные пацаны ходили, а не эти отморозки.
В общем, подумали мы немножко, пошушукались, и решили - так тому и быть. То есть пятьдесят долларов за ночь - это совсем неплохо. Все расходы на аренду Рустам берет на себя, всю типографию - тоже. Главное, чтобы народ повалил. Мы, конечно же, первое время на измене были - а вдруг не получится? Тогда ведь этот самый Рустам нас на деньги поставит, счетчик включит. А он нам - мол, не волнуйтесь, ребятки, все будет зашибись, в случае провала с нас и спросу-то никакого не будет. Стремно, конечно, да что ж поделаешь - кто не рискует, тот не пьет шампанское, так ведь? А лично я шампанское люблю.
Рустам записал все наши телефоны, оставил свой - и домашний, и мобильник.
Уехал, пропал на две недели. Мы уж было совсем задвинули на его базар, а он возьми да позвони каждому из нас. Типа, поехали зал смотреть - благо, был четверг.
Все наши были. И Арлекин тоже был. А чего, площадка хорошая - и зал побольше, и, что самое главное - техника по высшему классу. Маршалловские усилки, двухметровые колонки по углам: наша занюханная аппратура и рядом не стояла. Hо это не суть. Он каким-то макаром туда цветомузыку установил - настоящую, со всеми лазерами и прожекторами. Полный угар. Вот это я понимаю - зал.