"Я пережил много разочарований." - Никомо Коска, капитан-генерал отряда Щедрой Руки, жестко оперся на локоть, во время своей речи. "Думаю каждый великий человек встречает их. Оставляет мечты, разрушенные предательством и находит себе новые". Он оглядел Малкову, столбы дыма, поднимающиеся над горящим городом и голубые небеса. "Я оставил много мечт."
"Это должно было потребовать огромного мужества", сказал Сворбрек, отрывая взгляд от своих записок, и блеснул очками.
"Именно! Я потерял счет случаям, когда меня преждевременно объявлял мертвым тот или иной враг. Сорок лет испытаний, борьбы, вызовов и предательств. Если прожить достаточно долго ... то потеряешь все, что можно." Коска стряхнул с себя наваждение. "Но по крайней мере, не было скучно! Какие были приключения, а Храмовник?"
Храмовник поморщился. Он лично был свидетелем пяти лет редкого страха, частой скуки, прерывистой диареи, неудачного побега от чумы, и побегов от битв, как если бы это была чума. Но за правду ему не платили. Как раз наоборот.
"Героические", сказал он.
"Храмовник - мой нотариус. Он подготавливает контракты и следит за их выполнением. Один из умнейших сукиных сынов которых я когда ли бо встречал. Храмовник, ты на скольки языках говоришь?"
"Если свободно, то не больше шести."
"Самый важные человек во всем чертовом отряде. Ну кроме меня." Бриз омыл склон холма и встрепал тонкие белые волосы на голове Коски, покрытой старческими пятнами. "Я жду не дождусь, чтобы рассказать вам мои истории Сворбрек!" Храмовник удержал очередную гримасу отвращения. "Осада Дагоски!" Которая закончилась полнейшей катастрофой. "Битва у Афиери!" Позорный разгром. "Кровавые Годы!" Стороны менялись как рубашки. "Кампания в Кадири!" Пьяное фиаско. "Я даже держал козу несколько лет. Упрямая тварь, но верная, надо отдать ей должное"
"Я ведь был Великим Герцогом Виссеринским, знаете ли," - Коска отмахнулся от попытки поклониться, которой так и не произошло. "Не волнутесь, вам не надо называть меня светлость - мы здесь все неформальны в отряде Щедрой Руки, не так ли Храмовник?
Храмовник глубоко вдохнул. "Мы все неформальны". Большинство было лжецами, все ворами, некоторые убийцам. Так что неформальность была не удивительна.
"Сержант Дружелюбный был со мной еще дольше Храмовника, с тех самых пор, как мы сместили Великого Герцога Орсо и усадили Монцкарро Муркатто на трон Талина."
Сворбек поднял глаза - "Вы знаете Великую Герцогиню?"
"Близко. Я думаю не будет преувеличением сказать, что я был ее близким другом и наставником. Я спас ее жизнь при осаде Муриса, а она - мою! Я обязательно должен рассказать вам как нибудь историю ее восхождения, весьма благородное было дело. Есть очень мало достойных людей, против которых, или за которых, я не сражался. Сержант Дружелюбный?"
Безшеий сержант поднял взгляд, лицо как гранитная плита.
"Как оценишь время, проведенное со мной?"
"Мне больше нравилась тюрьма." И он вернулся к броскам своих костей - занятию за которым он мог проводить дни напролет.
"Вот шутник!" Коска погрозил ему костлявым пальцам, хотя не было ни малейшего признака юмора. За пять лет Храмовник ни разу не слышал, чтобы сержант Дружелюбный пошутил. "Сворбрек, наш отряд полон добродушных хохм!"
Вроде кипящих разборок, беспощадной лени, насилия, болезней, грабежей, предательства, пьянства и разврата, от которого бы покраснел сатана.
"За эти пять лет", сказал Храмовник, "Я едва ли прекращал смеяться".
Когда то он считал истории Старика смешными, захватывающими, возбуждающими. Возможность взглянуть, что значит ничего не бояться. Теперь от них тошнило. Либо Храмовник узнал правду, либо Коска забыл, сложно сказать. Наверное всего по чуть чуть.
"Да, что за карьера. Столько достойных моментов. Много триумфов. Несколько поражений. Они есть у каждого великого человека. Как говорил Сазайн, сожаления - цена дела. Меня часто обвиняли в непоследовательности, но я думаю, что всегда, на любой развилке, я сделал бы тоже самое. Ровно то, что мне бы захотелось." Переменчивое внимание старого наемника перешло на его выдуманное великое прошлое, Храмовник начал отступать, просачиваясь за сломанную колонну. "У меня было счастливое детство, но безумная юность, наполненная некрасивыми происшествиями. И в семнадцать я ушел из родных краев искать счастья только с свое ловкостью, храбростью и верным мечом..."
Храмовник спустился с холма, выйдя из тени древних руин на солнечный свет, и звуки хвастовства милосердно стихли. Чтобы Коска не говорил, тут было мало добродушных хохм.
Храмовник видел беду. Ему довелось вкусить ее более чем достаточно. Но он редко видел людей настолько несчастнее последней партии пленников отряда - дюжины страшных повстанцев из Старикланда. Нагишом, в цепях, окровавленные, грязные, привязанные к кольям вбитым в землю. Было сложно представить их угрозой величайшей нации в Земном Круге. Было сложно представить их людьми. Только татуировки на предплечьях демонстрировали остатки бесползного сопротивления.
Нахуй Союз. Нахуй Короля. Было написано у ближайшего - линия толстых букв от локтя до запястья. Высказывание, которое все больше нравилось Храмовнику. У него развивалось потаенное чуство, что он оказался не на той стороне. Опять. Но когда выбираешь, сложно сказать. Возможно, что ты оказываешься на не той стороне, как только выбираешь где встать, однажды сказал ему Кадия. Но по наблюдениям Храмовника, все шишки получали неопределившиеся. И его уже утомило получать все шишки.
Суфин стоял около пленников с пустой фляжкой в руках
"Чем занят?" спросил Храмовник.
"Разбазаривает воду", сказал принимающий солнечную ванну Берми, почесывая бороду.
"Наоборот" сказал Суфин. "Я пытаюсь дать Божественное милосердие пленникам."
У одного была ужасная открытая рана в боку. Его глаза сверкали, губы шептали бессмысленные приказы или молитвы. Когда от раны начинает идти запах, надежды уже мало. Но у других перспективы были не лучше. "Если Бог и есть, то он вкрадчивый мошенник, которому нельзя доверить ничего важного", пробормотал Храмовник. "Милостью было бы убить их".
"Я так и сказал", поддержал Берми.
"Но потребуется храбрость." Суфин поднял ножны, предлагая взять меч. "У тебя есть храбрость Храмовник?"
Храмовник фыркнул.
Суфин опустил оружие. "У меня тоже. Поэтому я даю им воду, и у меня даже ее не хватает. Что происходить на вершине?"
"Ожидаем нанимателей. И Старик кормит тщеславие."
"Его тщеславие фиг накормишь," сказал Берми, обрывая ромашки и бросая их.
"Растет с каждым днем. Скоро догонит грехи Суфина."
"Это не грехи", сказал Суфин, глядя на пленников. "Это правдность. Разве жрецы тебя не учили этому?"
"Релизиозное образование здорово избавляет от праведности", пробормотал Храмовник. Он подумал об уроках Хаддиш Кадия в простой белой комнате, и молодом себе насмехающемся над ними. Благотворительность, милосердие, самопожертвование. Что совесть - часть Бога, которую Он вкладывает в каждого человека. Щепка божественности. Та, что Храмовник так долго пытался выкорчевать. Он встретился взглядом с одним и повстанцев. Женщиной с закрытыми волосами лицом. Она тянулась к ним так далеко как позволяли цепи. Он не мог сказать, ради воды или меча. Хватай будущее! звали слова вытатуированне на ее коже. Он вытащил свою фляжку и нахмурился, взвесив ее в руке.
"Тоже замаливаешь что то?" спросил Суфин.
Прошло много лет, с тех пор как он был в цепях, но Храмовник не забыл их вес. "Сколько ты был разведчиком?" бросил он.
"Восемнадцать лет"
"Должен был выучить уже, что совесть хуевый проводник."
"По окресностям он не проведет," добавил Берми.
Суфин развел руки. "Кто же покажет нам путь?"
"Храмовник!" хриплый вой Коски донесся сверху.
"Твой проводник зовет." сказал Суфин. "Придется тебе дать им воду позже".
Храмовник кинул ему флягу, и направился наверх. "Дай им. Позже ими займется Инквизиция."
"Всегда выбираешь легкий путь, Храмовник?" Суфин крикнул в спину.
"Всегда," пробормотал Храмовник. И не искал этому извинений.
=====================
"Добро пожаловать, господа, добро пожаловать!" Коска смахнул свою возмутительную шляпу при приближении своих знаменитых нанимателей, едущих тесной группой вокруг укрепленного фургона. Несмотря на то, что Старик бросил пить несколько месяцев назад, он всегда выглядел слегка навеселе - небрежная вязь жестов шишковатых рук, лениво прикрытые сухие веки, бессвязанная музыка речи. Все это и невозможность предугадать, что же он сделает или скажет в следующий миг. Когда то Храмовник считал постоянную неуверенность захватывающей, вроде наблюдения за рулеткой и предвкушением выигрышного номера. Теперь же это было похоже на ожидание молнии в грозу.
"Генера Коска." Наставник Пайк, глава Инквизиции Его Августейшего Величества в Старикланде и самый могущественные человек на полтысячи миль окрест, спустился с коня первым. Его лицо было ужасно обожжено - глаза темнели под маской розовых пятен, кончик рта загнут то ли улыбкой, то ли шуткой изуродовавшего огня. Дюжина его громадных Практиков в черных одеждах и масках встали стражей вокруг руин.
Коска, ничуть не впечатленный, ухмыльнулся виду дымящегося города. "Мулкова сгорела, как я вижу."
"Лучше ей сгореть в руках Союза, чем процветать с повстанцами", сказал Инквизитор Лорсен спешившись. Высокий, сухощавый, с огнем рвения в глазах. Храмовник ему позавидовал - чуствовать себя правым несмотря на участие во всех творимых несправедливостях.
"Именно", сказал Коска. "Утверждение, с которым безусловно согласятся все ее жители! С Сержантом Дружелюбным вы уже знакомы, а это Мастер Храмовник, нотариус нашего отряда."
Генерал Бринт спешился последним, что потребовало значительно большего труда, с тех пор как он потерял большую часть руки в битве при Осрунге вместе со всем своим чуством юмора, левый рукав алой униформы подвернут и пришпилен к плечу. "Как я вижу, вы подготовились к юридическим спорам," - сказал он поправляя перевязь и уставившись на Храмовника как если бы он был первой повозкой с жертвами чумы.
"Во вторую очередь наемнику нужен хороший меч." Коска по отцовски похлопал Храмовника по плечу. "А в первую - юридический совет."
"А под каким номером проходит отсутвие угрызений совести?"
"Пятым", сказал Храмовник. "Как раз после короткой памяти и остроумия".
Наставник Пайк оглядел Сворбрека, все еще корябающего записки. "А этот в чем вам советник?"
"Это Спиллион Сворбрек, мой биограф."
"Не более чем скромный рассказчик историй!" Сворбрек отвесил наставнику вычурный поклон. "Хотя я должен признать, что моя проза заставляла взрослых людей плакать."
"В хорошем смысле?" спросил Храмовник, но едва ли был услышан, автор слишком занят самовосхвалением.
"Я сочиняю истории героизма и приключений вдохновляющие граждан Союза! С широким распространением, благодаря чудесному новому прессу Римальди. Возможно вы слышали о моих Историях Харода Великого в пяти томах?" Тишина. "В которой я освещаю магическое великолепие происхождения Союза?" Тишина. "Или продолжение в восьми томах - Жизнь Касамира, героя Англанда?" Тишина. "В которой я поднимаю отражения прошлой славы, чтобы раскрыть моральный коллапс нынешних дней?"
"Нет." Расплавленное лицо Пайка не выдало никаких эмоций.
"Я посылал Вам копии, наставник!"
"Вы могли бы цитировать их заключенным, чтобы добиваться признаний," пробормотал Храмовник под нос.
"Не затрудняйтесь," сказал Пайк.
"Никаких затруднений! Генерал Коска разрешил мне сопровождать его в этой компании, чтобы он мог передать мне детали своей захватывающей карьеры солдата удачи! Я намерен сделать его темой моей последней самой ожидаемой работы!"
Эхо слов Сворбрека растворилось в оглушающей тишине.
"Уберите этого человека с глаз долой." сказал Пайк. "Его манера изъясняться оскорбляет меня."
Сворбрек полетел вниз с холма с практически безрассудной скоростью, подталкиваемый двумя Практиками. Коска продложел без малейшей тени смущения.
"Генерал Бринт!" и сжал оставшуюся руку генерала двумя своими. "Я знаю, у вас были некоторые вопросы по нашему участию в штурме-"
"По неучастию, что создало мне проблем!" бросил Бринт, выкручивая пальцы на свободу.
Коска выпятил губы с видом оскорбленной невинности. "Вы думаете мы нарушили наши контрактные обязательства?"
"Я не помню такого пункта в контракте," сказал Храмовник.
"Вам приказали атаковать! Ваша неспособность выполнить приказ стоила жизней нескольких моих людей, один из них был моим другом!
Коска лениво помахал рукой, как будто друзья были чем то преходящим, не подходящей темой для взрослой дискусии. "Мы были заняты тут, генерал Бринт, весьма горячо."
"Бескровной перестрелкой!"
"Вы говорите так, как будто кровавая перестрелка была бы предпочтительней." Храмовник протянул руку Дружелюбному. Сержант достал контракт из внутреннего кармана. "Пункт восемь, если не ошибаюсь." Он быстро нашел место и протянул его для осмотра. "Технически, любая перестрелка является боестолкновением. Каждый член отряда должен, на самом деле, в результате получить бонус."
Бринт побелел. "И бонус? Несмотря на то, что никто не был ранен."
Коска прочистил горло "У нас есть случай дизентерии."
"Это шутка?"
"Не для того, кто пострадал от буйства дизентерии, уверяю вас!"
"Пункт девятнадцать" Бумага зашуршала, когда Храмовник начал листать плотно исписанный документ. "Каждая небоевая потеря в результате болезни во время выполнения контрактных обязательств считается боевой потерей." Таким образом требуется дополнительный платеж для восполнения потерь. Не считая платежа за взятие и доставку арестованных-"
"Вы все меряете на деньги?"
Коска так сильно пожал плечами, что эполеты стукнули по ушам. "А на что еще мерять? Мы наемники, и высокие мотивы мы оставляем высоким людям."
Бринт уставился на Храмовника, положительно мертвенно-бледный. "Ты должно быть обожаешь выкручиваться,гуркский червяк."
"Вы сами подписались, генерал." Храмовник перевернул страницу, и показал Бринту его перегруженную деталями подпись. "Обожаю я это или нет, к делу это не относится. Равно как и мое выкручивание. Кроме того я наполовину дагосиец, наполовину стириец, если уж вы говорите о моем проихождении-"
"Ты черножопый шлюхин сын"
Храмовник только улыбнулся. "Моя мать никогда не стеснялась своего занятия, так чего мне стыдиться грешно."
Генерал вперил взор в наставника Пайка, который присев на покрытый лишайником камень выпавший из стены, достал краюху хлеба, и попытался привлечь птиц с осыпающихся руин легкими чмокающими звуками. "Следует ли понимать, что вы одобряете этот лицензированный бандитизм, наставник? Эту контрактную трусость, эту возмутительную-"
"Генерал Бринт". Голос Пайка был мягок, но где то в глубине его был спрятана визжащая нотка, которая как скрип ржавых петель, вызвала сморщенную тишину. "Мы все благодарны за усердие, проявленное вами и вашеми людьми. Но война окончена. Мы победили." Он бросил крошки в траву и посмотрел на маленькую птичку, слетевшую вниз и начавшую клевать. "Не стоит морочить голову кто и что сделал. Вы подписали контракт. Мы его выполним. Мы не варвары".
"Нет." Бринт яросно посмотрел на Храмовника, а потом на Коску и Дружелюбного. Они, каждый по своему, не обратили внимания. "Мне нужен воздух. Тут отвратительно воняет!" И с некоторым усилиям генераз затащил себя обратно в седло, повернул лошадь и ускакал, преследуемый несколькими адьютантами.
"Не чуствую запаха," сказал Храмовник весело, несколько обрадованный окончанием конфронтации.
"Прошу, простите генерала," сказал Пайк. "Он очень предан своей работе."
"Я всегда стараюсь снисходительно относиться с слабостям других," сказал Коска. "В конце концов я и сам их не лишен".
Пайк не стал возражать. "В любом случае у меня есть для вас еще работа. Инквизитор Лорсен, не могли бы вы продолжить?" И он повернулся обратно к птицам, как если бы встреча была с ними, а все остальное - досадное отвлечение.
Лорсен начал с видом человека смакующего момент. "Восстание подавлено. Инквизиция выпалывает всю измену короне. Однако, некоторым восставшим удалось бежать, просочившись через перевалы на здешний дикий запад, где они несомненно возбудят новый раздор."
"Трусливые ублюдки!" Коска хлопнул по ляжке. "Могли бы остаться и быть забитыми как настоящие мужчины. Я не против возбуждения, но за восстание надо ебать."
Лорсен сузил глаза, будто ему подуло ветром в лицо, и протянул речь дальше. "В силу политических причин, армии его Величества не могут преследовать их".
"Политических причин..." добавил Храмовник, "таких как границы?"сл
"Точно." сказал Лорсен.
Коска осмотрел свои потрескавшиеся пожелтевшие ногти. "Ох, я их никогда не принимал всерьез."
"Именно." сказал Пайк.
"Мы желаем, чтобы Отряд Щедрой Руки пересек горы и усмирил Ближнюю Страну вплоть до реки Соквайя на западе. Гниль восстания должна быть выжжена с корнем." Лорсен рубанул воображаемую гниль ребром ладони, голос дрожит от возбуждения. " Мы должны вычистить этот нужник, который слишком долго цвел на нашей границе! Эту ... переполненную выгребную яму! Эту забитую сточную трубу, постоянно испускающую миазмы хаоса в Союз!"
Храмовник подумал, что для человека по собственному утверждению борящемуся с клоакой, Инквизитор Лорсен определенно любил сортирные метафоры."
"Ну, никому не нравятся забитые стоки." поддержал Коска. "Кроме золотарей, я думаю, которые выскребают свое грязное золотишко убирая засоры. Прочистка труб - наша спецальность, не так ли Сержант Дружелюбный?"
Здоровяк поднял глаза от костей, только чтобы пожать плечами.
"Хоть наш лингвист - Храмовник, но в этом случае позвольте перевести мне?" Старик подкрутил кончики своих навощенных седых усов между большим и указательным пальцем. "Вы хотите, чтобы мы прошлись чумой по сквоттерам Ближней Страны. Вы хотите, чтобы мы преподали жеский урок каждому повстанцу и каждому их укрывателю. Вы хотите, чтоюы они поняли, что у них есть будущее только под рукой его августейшего величества. Вы хотите толкнуть их в дружеские объятия Союза. Я угадал?"
"Практически," пробормотал наставник Пайк.
Храмовник понял, что покрылся потом. Когда он вытирал лоб, его рука дрожала. Но что он мог сделать?
"Боевой контракт уже подготовлен." Лорсен достал собственную стопку хрустящих документов скрепленных толстой печатью красного воска, украшающей нижний угол.
Коска отмахнулся - "Мой нотариус займется им. Все это юридическая чепуха меня путает. Я - простой солдат."
"Превосходно," сказал Пайк, слегка приподняв безволосые брови.
Измазанный чернилами указательный палец Храмовника ходил по каллиграфическим параграфам, глаза перескакивали с одного важного места на другое. Он осознал, что нервно потирает уголки страниц и заставил себя перестать.
"Я буду сопровождать вас в походе," сказал Лорсен. "У меня есть список поселений, подозреваемых в укрывательстве повстанцев, или в сочуствии к ним."
Коска ухмыльнулся. "Нет ничего опаснее сочуствия!"
"Кроме того, его святейшество архилектор обещает премию в пятьдесят тысяч марок за поимку живым или мертвым главного вдохновителя восстания, называемого восставшими Контусом, также известного как Симок. Призраки зовут его Черной Травой. Во времея бойни в Ростоде он использовал имя-"
"Никаких больше имен, прошу Вас!" Коска потер виски, как будто от головной боли. "С тех пор как я получил ранение в голову при Афильери, я проклят отвратительной памятью на имена. Это источник постоянного стыда. Но Сержант Дружелюбный все помнит. Если этот Коитус -"
"Контус"
"А что, я сказал?"
"Коитус"
"Точно! Ну если он в Ближней Стране, то он будет вашим."
"Живым" рубанул Лорсен. "Он должен ответить за свои преступления. Должен быть сделан уроком. "Публичным."
"И весьма познавательным зрелищем, я уверен!"
Пайк бросил еще щепоть крошек растущей толпе птичек. "Выбор инструментов оставляю за вами, капитан-генерал. Нам нужно, чтобы осталось лишь что нибудь пригодное для аннексирования."
"Вы должны понимать, что отряд наемников - скорее дубина, чем скальпель."
"Его святейшество выбрал инструмент и понимает его ограничения."
"Архилектор - душевнийший человек. Знаете ли, мы близкие друзья."
"Его единственное ограничение, оговоренное в контракте, как вы понимаете - избегать любых стычек с имперцами. Абсолютно любых, понятно?" Скрипучая нота вернулась в голос Пайка. "Легат Сармис все еще бродит по границе как злобный призрак. Я не предполагаю, что он пересечет ее, но в любом случае с таким кровожадным противником с руками по локоть в крови шутки плохи. Его святейшество не желает в настоящее время дальнейших войн."
"Не беспокойтесь, я по возможности избегаю битв." Коска радостно похлопал по гарде своего клинка. "Грозить, но не обнажать, ага?"
"Также у нас есть для вас подарок." Наставник Пайк показал на укрепленный фургон - дубового монстра обшитого железными заклепками с восемью мускулистыми лошадьми в упряжке. Это было нечто среднее между домом и крепостью, с окнами-бойницами и зубчатым парапетом на крыше, откуда предположительно защитники должны были стрелять по окружающим врагам. Не самый практичный подарок, но Коску никогда не увлекала практичность.
"Для меня?" Старик прижал свои высохшие руки к позолоченной кирасе. "Это будет моим домом вне дома в диком поле!"
"Внутри ... секрет," сказал Лорсен. "Кое что, что его святейшество очень желает испытать."
"Обожаю сюрпризы! Кроме тех, что включают в себя нож в спину. Вы можете передать его святейшеству, что это будет честью для меня." Коска встал, сморщившись когда его старые колени громко щелкнули. "И как вы находите контракт?"
Храмовник оторвался от предпоследней страницы. "Ну..." Контракт был основан на том, что он составил для предыдущей компании, был четок в некоторых деталях и весьма расплывчат в других. "Некоторые вопросы с припасами," запнулся он, не находя возражений. "Еда и оружие включены, но также пункт должен включать..."
"Детали. Это не причина для задержки. Давайте подпишем - мои люди готовы к движению. Чем дольше они сидят на месте, тем труднее им оторвать задницы. Нет худшего стихийного бедствия для жизни и торговли, чем наемники без работы." Кроме, возможно, наемников с работой.
"Было бы разумно позволить мне еще немного - "
Коска подошел близко, снова положив руку на плечо Храмовника. "Есть юридические возражения?"
Храмовник остановился, пытаясь ухватить слова которые имели бы вес для человека, которому все было равновесно. "Не юридические, нет"
"Финансовые?" предположил Коска.
"Нет, генерал"
"Тогда ... ?"
"Вы помните когда мы первый раз встретились?"
Коска внезапно озарился яркой улыбкой, на которую только он был способен, с глубоко изборожденным лицом светящимся добрым юмором и добрыми намерениями. "Конечно, я был в той синей форме, а ты в коричневом тряпье."
"Вы сказали..." Сейчас это выглядело невозможным. "Мы может делать добро вместе."
"А разве в основном не так? Юридически и финансово?" Будто между этими полюсами был целый спектр добра.
"А... морально?"
Лоб Старика сморщился как будто это было слово на иностранном языке. "Морально?"
"Генерал, прошу вас." Храмовник посмотрел на Коску с самым честным выражением. И Храмовник знал, что он может выглядеть честным, когда верил на самом деле. Или ему было что терять. "Я умоляю вас. Не подписывайте эту бумагу. Это будет не война, а убийство."
Брови Коски поднялись. "Большая разница на похоронах."
"Мы не судьи! А что случится с населением городов, когда наши люди придут туда с жаждой добычи? Женщины и дети, генерал, которые не виновны в каком либо восстании. Мы лучше этого."
"Разве? В Кадире ты этого не говорил. Если не изменяет память, ты убедил меня подписать контракт."
"Ну - "
"А в Стирии, разве не ты убедил меня вернуть свое обратно?"
"У вас были законные права -"
"А перед тем как мы сели на корабль на Север, ты помог мне убедить людей. Ты можешь быть чертовски убедителен, когда что то задумал."
"Тогда прошу вас убедить вас сейчас. Прошу, генерал Коска. Не подписывайте."
Затем была длинная пауза. Коска глубоко вдохнул и морщины еще глубже врезались в лоб. "Совестливое возражение."
"Совесть," с надеждой пробормотал Храмовник, - "щепка божественности?" Не считая того, что она дерьмовый навигатор, заведший его в опасные воды. Он понял что он нервно щиплет край рубашки под взглядом Коски. "Я просто чуствую, что эта работа ..." Он искал слова способные отразить волну неизбежности. "Закончится плохо," просто закончил он.
"Для хороших дел редко нужны наемники." Рука Коски увеличила нажим на его плечо и Храмовник почуствовал присутствие нависающего Дружелюбного сзади. Неподвижный, тихий, и именно там. "Совестливые и убежденные могут заниматься другими вещами. Инквизиция Его Величества предлагает правое дело, не так ли?"
Храмовник сглотнул, глядя на наставника Пайка, который снова привлек щебечущюю крылатую толпу. "Я не уверен, что мне по душе их сорт правоты."
"Ну, такова правота." пробормотал Коска. "у каждого свой сорт. Золото с другой стороны - универсально. По моему богатому опыту, лучше заботится о том, что хорошо для кошелька, чем просто ... хорошо. "
"Я просто-"
Коска усилил нажим. "Не хочу показаться грубым, Храмовник, но на тебе свет клином не сошелся. Мне нужно заботиться о всем отряде. Всех пяти сотнях."
"Пятисот двадцати," сказал Дружелюбный.
"И одном с дизентирией. Я не могу заставить их страдать изза твоих чуств. Это будет.. аморально. Ты мне нужен, Храмовник. Но если ты хочешь уйти..." Коска выдал тяжелый вздох. "Несмотря на все свои обещания, не смотря на мою щедрость, не смотря на все через что мы прошли, а ..." Он вытянул руку к пылающей Мулковой. "Думаю дверь всегда открыта."
Храмовник сглотнул. Он мог бы уйти. Он мог бы сказать, что не хочет принимать в этом участия. Хватит значит Хватит, черт побери. Но это потребовало бы мужества. Это бы оставило его без вооруженных людей прикрывающих спину. Один, слабый, снова жертва. Это было бы тяжело сделать. И Храмовник всегда выбирал легкий путь. Даже если он вел не туда. Особенно не туда, потому что легко и неправильно всегда дополняют друг друга. Даже когда он был уверен, что потом будет тяжко. Зачем думать о завтра, если сегодня та еще заноза?"
Возможно Кадия нашел бы способ прекратить это. Что то с отчаянным самопожертвованием, скорее всего. Не стоило говорить, что Храмовник не был Кадией. Он вытер свежий блестящий пот, вымучил тошнотную улыбку на лице и поклонился. "Я рад служить."
"Прекрасно!" И Коска выхватил контрак из ослабшей руки Храмовника и расправил его, чтобы подписаться в пустой колонке.
Наставник Пайк встал, стряхивая крошки со своего бесформенного черного пальто и заставляя птиц разлетется. "Вы знаете что встретите на западе?"
Он позволил вопросу повиснуть в воздухе на секунду. Снизу раздавался слабый звон, щелчки и кряхтение Практиков уводящих пленников. А потом ответил сам себе.
"Будущее. И будущее не за Старой Империей - их время прошло тысячу лет назад. И не за Призраками - дикарями. Равно как и не за мерзавцами: преступниками, искателями приключений и авантюристами, пустившими загребущие корни в эту девственную почву.Нет. Будущее принадлежит Союзу и мы должны забрать его."
"И не должны бояться сделать для этого все, что потребуется," добавил Лорсен.
"Без страха, джентльмены." Коска ухмыльнулся выцарапывая последний завиток своей подписи. "Мы возьмем будущее вместе."