В степи, как известно, живут тушканчики. Лохматые, гладкошерстные, всякие. Маленькие и большие, коричневые и серые. С невыносимыми характерами и с нормальными. Задиры и пофигисты. Совершенно разные. Но объединяет их одно. Все они абсолютные трезвенники. Не потому, что воспитаны непьющими родителями и не потому, что у них болят желудки, а потому что пить бедолагам нечего.
Так было до тех пор, пока в степи не появился Стёпка. Веселый, жизнерадостный, с огромным чувством ответственности за себя и за других. Приехал он сразу, как услышал о беде степных зверьков. Взял на работе двухнедельный отпуск, заправил двухсотлитровую бочку самогоном и поспешил на выручку.
Степь Стёпка любил (это он понял сразу, как увидел необъятный, вольный ее простор), а работать − не очень. Еще Стёпка любил женщин, порой даже взаимно. Но отпуск − на то и есть отпуск, чтобы на все махнуть рукой и плюнуть с высокой, как говорят, колокольни. Да и женщины на таком раздолье не обитали, а водились только тушканчики. И те трезвые, аж противно!
Поставил он палатку прямо посреди степи. И в первый же день расклеил объявления с очень вежливым приглашением придти к его скромному столу. Ошарашенные тушканчики не могли поверить своему счастью. Приобщиться к культуре распития самогона − самое главное для неискушенного степного зверя. О чем еще можно мечтать, когда ветер в спину и уши по ветру?
− Ну что, ребята, поможем вашему горю! − радостно сообщил Стёпка, когда вокруг его палатки чинно расселось несколько сотен животных.
− Разливай! − махнул лапой самый смелый и, как выяснилось, самый разговорчивый.
Стёпка достал пластиковые стаканчики, аккуратно сложенные один в другой, и открыл краник на бочке. Прозрачная горючая жидкость полилась полноводным ручьем, готовая осчастливить все местное зверье.
После двух часов активного приобщения и знакомства Стёпка узнал о тушканчиках все: чем они живут, куда прыгают, как далеко заносят их прыткие ноги. И тушканчики, рассмотрев в Стёпке своего в доску, назвали его не много, не мало, братом.
− Да мы, да мы! − махал кулаками, со свистом рассекая воздух, порядком окосевший активист. − Умеем все! А теперь еще и пить самогон умеем, как другие нормальные! Спасибо тебе, Степан! Выручил!
Невменяемое стадо разрозненно поддакнуло и невпопад угукнуло. Стёпка раскраснелся от гордости за себя и за новых своих братьев. Долг, что называется, был выполнен. Груз с плеч упал. Стало легко и вольно. Эх, степь, степь, красота!
И вдруг посреди шумной компании увидел он одного трезвого зверя. Тот сидел и с интересом рассматривал остальных, как те веселятся, подпрыгивают вверх, подливают в стаканы. Тревога овладела Стёпкой. Если хоть один из всех не окультурится, не распробует напитка, получается, все усилия приложены напрасно. Дело надо было поправлять.
− Эй ты! − подозвал Степан. − Иди сюда!
Тушканчик послушно подошел.
− Чего это ты еще трезвый?
− Не могу пить, − ответил зверь. − Я прыгаю выше всех и дальше всех собратьев. А если напьюсь, то и лапы переставить не смогу.
Стёпка вместе со стадом вдрызг пьяных тушканчиков стал убеждать упрямца. Но тот продолжал стоять на своем. Когда вечер уговоров не дал результата, Стёпка сдвинул брови и нахмурился. Однако наутро решение пришло само собой.
Тушканчики со слезами на преданных глазах провожали Стёпку с пустым бочонком из-под самогона.
− Ты еще вернешься к нам? − всхлипывая, спрашивал активист, держась лапами за больную голову.
− Конечно, куда мне деваться! − рассмеялся Степан. − Через год, в следующий отпуск. Заодно верну вам чемпиона, − он искоса взглянул на маленького сердитого зверя, который высунулся из дорожного рюкзака. − Человека из него сделаю!