Аннотация: 3-е место на конкурсе альтернативной истории журнала "Очевидное-невероятное" (2008) Опубликован в журнале "Меридиан" (Ганновер). Номер 5 за 2010 г.
Одних в наш отряд привели слухи о богатствах Истинного Эльдорадо, других - жажда славы, достойной подвигов Кортеса и Писарро. Я же мечтал узреть последний потерянный во времени рай, таящийся где-то там, в туманном сердце Кордильеро-дель-Кондор, куда не дошла еще железная поступь Конкисты. Нет, не золото и не пышные титулы правителя новых земель думал привезти я из дальнего своего путешествия. Не зря давит мне плечи сума, отягощенная лучшей валенсийской бумагой. Пройдут годы и тетради эти превратятся в истинное сокровище, ибо я опишу в них то, чего не узреть больше никому из просвещенных людей. Несомненно, что открытая нами чудесная страна, как уже не раз случалось в Новом Свете, будет уничтожена, и лишь тень ее останется на листах рукописи ...
Жестокосердные мои спутники не оставляли сомнений в подобной участи Эльдорадо, ибо даже к лошадям и мулам своим относились они снисходительней, нежели к дикарям, сопровождавших нас в качестве носильщиков. Сколько из них, истощив силы свои, замерзло в горах, не подпускаемые к кострам, не получая от нас и лоскута ткани, чтобы укрыть нагие тела свои от холода и ветра. Мы же, обнаружив утром умерших или же неспособных подняться даже под ударами, отсекали им головы своими мечами, дабы не медлить, снимая железные ошейники с общей цепи.
Полагая, что с легкостью одолеем любое индейское воинство, мы видели единственное возможное препятствие в трудностях самого пути. Когда же наш отряд вступил, наконец, в столь манившую нас долину, покрытую радиво возделанными пажитями, то вознесли мы благодарственные молитвы Господу Нашему и Деве Марии и расположились на отдых, нимало не заботясь о мерах предосторожности. Нападение застало нас врасплох, так что немногие успели обнажить шпаги или выстрелить из аркебуз и мушкетов. Прежде чем мы успели опомниться, половина наших полегли на месте, прочие же оказались в руках дикарей.
В этих созданиях невозможно было представить подобие людей. Варварски изуродованные лица, голые тела, осыпанные золотой пудрой, покрытые яркими красками - они походили более на чудовищных многоцветных жуков, чем на истинных сынов Адамовых. Чуть погодя дикари приступили к истреблению пленных нашим же оружием, интересуясь, более пытливым испытанием его свойств, чем утолением собственной жестокости. Потеряв скоро интерес к стальным клинкам, индейцы занялись ружьями, многие из которых на нашу беду оказалось заряженными. Удивленные силой мушкетов, пробивающих навылет даже защищенных кирасами, дикари стали ставить в ряд несколько пленников, наблюдая, сколько из них будет поражено единственным выстрелом.
По здравому рассуждению гибель от пули была милосердней обыкновенной участи попавших в плен к дикарям, которые, по доходившим сведениям, подвергали несчастных жесточайшим мучениям. Однако по слабости духа мы упирались, цеплялись друг за друга, когда палачи подбегали за новой жертвой. Среди обреченных, отделенных уже от остальных, шла борьба - никто не хотел становиться первым, каждый надеялся, что на этот раз пуля не поразит его, завязнув в оказавшихся впереди. Вдруг я увидел себя вытолкнутым напротив дикаря, неумело наводящего мушкет мне прямо в живот....
Выстрела не последовало. Дикарь сменил еще несколько ружей, но заряженное оружие, похоже, уже было использовано, а снарядить его по новой индейцы не умели... Ноги будто сами вынесли меня из толпы пленных. Я показал на брошенные ружья, надеясь, что жест мой будет верно истолкован. Вознесенный на украшенных самоцветами носилках индеец, в котором нельзя было не признать главного, велел дать мне мушкет. Я снял зарядную сумку с кого-то из мертвецов. Среди наших, понявших мои намерения, послышались предостерегающие крики, но я уже сноровисто заряжал оружие. Дикари внимательно следили, явно стараясь запомнить мои действия.
Сам не знаю, на что я рассчитывал, совершая этот поступок - на милосердную казнь или на то, что дикари из благодарности сохранят нам жизни. Нас, немногих оставшихся, действительно не стали убивать, а повели, связав, в город, состоявший из великого числа одинаковых каменных зданий, с кровель которых свисали звенящие на ветру золотые пластины. О, если бы мы вступили сюда во всеоружии, а не жалкими узниками дикарей! На городских улицах среди простонародья важно разгуливали вельможи со свисающими из-под носов серебряными дисками. Я вспомнил, что слышал про носящих подобные украшения - так инки описывали луноносых сиппов, что правили в Перу до них, а потом ушли, оставив в наследие свою мудрость.
Пленивший нас вождь был верховным правителем сиппов по имени Рамануйя. Он призвав многих переводчиков, пока не нашелся говорящий на знакомом нам индейском наречии. Распознав во мне образованного человека, Рамануйя стал расспрашивать о самых различных вещах касательно христиан и их дел в Новом Свете, а потом прямо предложил перейти к нему на службу. Я знал, что иные кастильцы помогали дикарям, иногда даже по собственной воле. Совсем недавно люди Диего де Альмагро обучали мятежных инков верховой езде и владению аркебузами, чтобы направить их против Франциско Писарро. В сравнении с подобным моя вина не казалась слишком большой. К тому же, как знал я на многих примерах, в плену у индейцев христиане могут достигать высокого положения и, впоследствии, немало способствовать покорению этих стран. К тому же, не скрою, мне льстила возможность использовать представленный случай, чтобы детально изучить и описать Эльдорадо. Обдумав всё это, я сообщил о своем согласии...
***
Тогда, десять лет назад, я не мог представить последствия моего поступка. Казалось, никакое человеческое деяние не в силах помешать Божественному предопределению, приводящему языческие земли под власть христианских монархов. Единственное, что я предполагал, обучая индейцев изготовлению пороха, ковке железа, мушкетерии и копейному бою, - что слугам Его Императорского Величества потребуется, быть может, некоторое излишнее время на покорение луноносых. Не более... Возможно, я оказался слишком хорошим учителем.
Несколько направленных к нам испанских отрядов были уничтожены на горных тропах пороховыми минами. Когда же отважный Херонимо Кесада всё же прошел в долину сиппов, те дали ему настоящее сражение, применяя как усвоенное от меня и других пленников воинское искусство, так и собственные коварные измышления. Дикари более не страшились мушкетных залпов, сами отвечая на них ружейной стрельбой. Лобовую атаку конницы индейцы встретили плотным строем пикинеров, уперевших длинные пики в земли. Когда же Кесада задумал решить исход битвы фланговым маневром, то цвет его кавалерии попал в приготовленные дикарями ямы с кольями.
Через многочисленных лазутчиков луноносам было известно о беспорядках в Новой Кастилии, где уже несколько лет шла война между вице-королем и самовольно провозгласившим себя губернатором Гонсало Писарро, братом павшего от рук соратников Франциско. Пока испанцы ослабляли себя междоусобицами, недовольные их притеснениями индейцы поднимали одно восстание за другим, а инки даже возродили собственное государство. Когда сиппы спустились с гор и заняли Сан-Франциско-де-Кито, под знамена Рамануйи собрались многие десятки тысяч индейцев. Из этих диких толп стали создавать боевые полки, обучая их воинскому искусству, по большей части - как копейщиков. Через пару лет половина Новой Кастилии перешла под власть луноносов, установивших, к их заслугам, в этих землях, образцовый порядок. Правитель инков Сайри Тупак признал верховенство Рамануйи, а вице-король Педро де ла Гаско предложил ему союз против Писарро. Я, как мог, уговаривал принять столь лестное предложение. Однако даже искусный дипломат Гаско не сумел опутать луноносов своими сетями, как не раз удавалось прежде с инками. Рамануйя сам расстроил планы вице-короля, переманив золотом на свою сторону адмирала Инохоса, ранее уже перекупленного Гаской у Гонсало.
Ненастным утром в гавани Кальяо, морских воротах Новой Кастилии, заметили плывущие с севера суда. Гарнизон думал, что имеет дело с вице-королевской флотилией. Однако на берег спустились отборные полки Рамануйи. Испанцы никак не предполагали, что индейцы ударят с кораблей. Столица вице-королевства Сьюдадде-лос-Рейес была специально основана вблизи океана, чтобы в случае опасности иметь путь к отступлению. Теперь, отрезанные от моря, испанцы в Перу совершенно пали духом, их отряды один за другим сдались луноносам. Покинутый всеми Гонсало Писарро был пленен, и на триумфе, устроенном в Куско, Рамануйя ступил ногой на его шею.
Испанцев, перешедших на сторону луноносов, лишь только те обучали их своему ремеслу, не медля отправляли в ссылку при щедром содержании. Один я по непонятной причине оставался вблизи Рамануйи, со страхом наблюдая за ростом его могущества. Устроив на Великом океане свой флот, луноносы заняли Тумбес, Панаму, а затем добрались на севере до Теуантепека, уже в вице-королевстве Новая Испания. Сам Рамануйя двинулся через горы в Новую Гранаду, занял Санта-Фе-де-Богота и вскоре уже осаждал Картахену на берегу Моря Каннибалов. Там луноносы встретили французских корсаров, недостойных имени христиан, и те взялись доставлять за золото любое оружие или снаряжение, в котором Рамануйя испытывал еще недостаток, а также обучать его подданных военному и корабельному делу.
Его Императорскому Величеству и королю Испании Карлу давно пора было отправить в Новый Свет сильные подкрепления... Увы, в это время императора больше занимали дела в Италии, где французский король Франциск едва не отвоевал у него Ломбардию. Не ладилось у императора тогда и с турками - посланный против них флот со знаменитым Эрнандо Кортесом был рассеян бурей у берегов Алжира. О, если бы великий Кортес отправился сюда! В его лице Рамануйя встретил бы более достойного соперника, чем малодушный вице-король Антонио де Мендоса, приложивший до того столько усердия, чтобы очернить и удалить из Новой Испании победителя грозных ацтеков.
Видя на границах своего вице-королевства могучего врага, а внутри его - повсеместные мятежи еще помнивших о своем былом могуществе мексиканцев, Мендоса поспешил отступить в Веракрус, надеясь только на междоусобные распри среди победителей. Однако искусные в переговорах луноносы ловко разрешили все возможные затруднения между племенами. Рамануйя вступил в Мехико и был объявлен ацтеками своим тлатоани, наследником Монтесумы и Гватемока. Его империя простиралась отныне от северных областей Мексики до земель свирепых арауканов в Чили, которые хотя и не покорились сиппам, охотно шли к ним наемниками. От недавно еще огромных владений Испании в Новом Свете оставалось лишь несколько крепостей.
***
Прошло еще десять лет. Это время безумно и безумию его нет предела. Быть может, напрасно я подолгу беседовал с Рамануйей о красоте и величии христианского мира, предполагая, впрочем, без особой надежды, приобщение луноносов к сонму просвещенных стран. Кто мог подумать, что у неистового Рамануйи достанет решимости отправиться завоевывать Старый Свет! Были выстроены во множестве каракки и каравеллы, из плотов собирались огромные острова, наподобие устраиваемых индейцами на больших озерах, где проживают иногда, питаясь рыбой, целые племена. Я сопровождал Рамсинуйю на его флагманском галеоне. Не так хотел я вернуться в родные края! Плавание затянулось на долгие месяцы, множество индейцев умерло в пути, однако тех, кто прибыл к берегам Европы, хватило на несколько армий.
Я успокаивал себя, не веря в успех столь дерзкого предприятия. Ведь если в Новом Свете были лишь малые отряды христиан, плохо обученные и набранные часто из всякого сброда, то ныне Рамануйе предстояло встретить войска опытные, многочисленные и прекрасно вооруженные. Соединившись, христианские монархи, безусловно, с легкостью бы разгромили язычников. Однако уже полвека сильнейшие государи Европы сокрушали мощь друг друга в войнах за Италию. И король Франциск был мертв, и император Карл отрекся от обоих престолов, а от Кале до Неаполя продолжались сражения, хотя силы противников истощились до предела. Особенно трудно было Испании и Империи, казну которых не наполняло более золото Нового Света. Доблестные ландскнехты бунтовали, не получая жалования,
а король Генрих Французкий вместе с немецкими князьями-лютеранами наносил имперцам, кастильцам и англичанам одно поражение за другим, грозя стать властелином всей Европы. Узнав о появлении новых врагов, король Генрих готовился уже обрушиться на них со своей прославленной армией, однако по воле Господа погиб на турнирном игрище. Королева-вдова Екатерина не смогла сплотить страну против дикарей. Еретики гугеноты встали на сторону врагов веры Христовой, предоставив им свои порты и крепости. В Париже они устроили страшную резню бедным католикам.
Армия луноносых полнилась желавшими отомстить былым обидчикам, а также теми, кого манила щедрая оплата - язычники хорошо знали о свойственном христианам грехе сребролюбия. Рамануйя привлек к себе и турецкого султана Сулеймана, который рад был досадить католическим монархам. Турки вновь подступила к Вене, мстя императору Фердинанду за поражение, которое он им нанес, будучи эрцгерцогом. Берберийский флот разорял побережье Испании, внутри которой пришлось воевать еще и с вероломными морисками, что коварно восстали, отступив от обманно принятого ими христианства. Испания погибла. Франция пала. Потом пришел черед Германии, развращенной ересью Лютера и крестьянскими мятежами. Курфюрст Мориц Саксонский, даже своими лютеранами прозванный Иудой, осадил императора в Инсбруке. В Англии, Фландрии и Брабанте тоже торжествовали еретики, готовые быть лучше с язычниками, чем с наставлявшей их на путь истинный Святой Инквизицией. Разоренная войнами Италия сдалась, лишь венецианцы надеялись отсидеться в своих лагунах. Когда полчища Рамануйи появились у Вечного Города, папа Павел, не раз прежде сговарившийся не только с лютеранами, но даже и с турками, благословил язычников.
Поистине, наступили последние времена. Еретики твердили, что нашествие дикарей - знак Господней немилости к "папистам", а верные сыны Церкви думали о конце Света, предвосхищаемом по Писанию приходом из-за края мира нечестивых народов. Люди ужасались грозным предзнаменованиям, а еще более принесенными из Нового Света страшными болезнями, возродившими память о Черной Смерти. Все опустили руки, оплакивая собственную участь, лишь португальцы уплыли со своим флотом в Индию. Может быть там, в Гоа, еще блистает отсвет прежнего величия христианского мира.
***
Я не знаю, какой сейчас год от Рождества Христова. Время остановилось, оно умерло. Скоро умру и я. Едва ли мне пережить моего злого гения, хоть и Рамануйя достиг глубокой старости и стал похож на мумии своих предков, привезенные из долины луноносов, где пересеклись наши судьбы... Когда-то я льстил себя надеждами, что нашествие - только волна, откатывающая прочь, оставляя уцелевшим шанс начать всё сначала.. Я думал, что рано или поздно сиппы исчезнут, как исчез некогда другой бич Божий - гунн Атилла, а Европа возродится к новой жизни. Нет, вокруг меня другой, чужой мне мир, и край его необозрим...
Как всё же удалось луноносам сокрушить великие христианские страны? Сиппам было чуждо наше благородство. Храбрейших воинов, взятых в плен, прилюдно пытали, сдирали с них заживо кожу, чтобы изготовить барабаны, срезали пластами мясо и пожирали на глазах у жертв своих. Трусов же отпускали на свободу. Доносчиков щедро награждали, тех же, на кого доносили, губили изощренно, со всеми семьями. Женщин вешали за волосы, дав в руки их грудных младенцев. Когда же несчастные, не имели сил больше держать детей своих, роняли их на землю, луноносы натравливали псов...
Но не одним страхом держится власть язычников. Еще и покоем. Простой народ сыт и доволен. Что с того, что вместо прежних десяти заповедей осталось две - "не ленись" и "будь послушен". Простолюдинам не на что жаловаться, каждый трудится на своем месте, получая всё, что ему необходимо - не больше, но и не меньше. Те же, кто лишился по возрасту способности работать, имеют надлежащее содержание, а больные излечиваются умелыми лекарями. Нет больше надменных господ и алчных начальников, ибо теперь все властители надзирают за всеми, а золото потеряло свою цену. Даже бывший король Филипп Испанский, ныне наместник западных пределов, много хвалит новый порядок за аккуратность ведения дел. Иные же священники, к которым луноносы, при их покорности, милостивы, восторгаются индейским "Городом Солнца", в которм царит истинная справедливость, нет ни богатых, ни бедных, и всякий человек доволен и счастлив.
Мир стал пресным и скучным. Где прежние прекрасные города с дворцами и соборами? Они застроены по-новому - чисто и одинаково. Рим ныне не отличишь от Парижа, а Толедо от Кёльна. Да и прежние названия этих городов почти забыты, как забыты имена былых государств - Франции, Германии, Испании. Луноносы уничтожили письменное слово. На площадях громоздились горы книг, превосходившие высотой строящиеся рядом ступенчатые пирамиды. И все эти книги, древние рукописи, хранящие тысячелетнюю историю нашего мира, были сожжены в один день, когда по всей Европе от моря и до моря падал снег из пепла и копоти. Нет у нас более ни благородных искусств, ни школ, ни грамотеев, нет и письма, а только узелковое вязание, чтобы считать и учитывать, а не читать и восторгаться. Те же науки, что сочли необходимым сохранить для воинского дела, укрыты и известны немногим.
Рамануйя не забывает обо мне. Вот прислал на обед вареные кисти рук безумца, принесенного сегодня в жертву. Тот говорил, будто земля наша обращается вокруг Солнца, а оно лишь одно из множества звезд. Экий, однако, был выдумщик. Но мне пора. Я единственный, кому милостью Правителя разрешено вести письменные записи. Мне надо успеть записать еще многое, чтобы когда-нибудь читатель, коль найдется в будущем разбирающий кастильское письмо, узнал бы не только мою историю, но и то, что я вспомню о былом моем мире, чтобы не сгинул он без следа во тьме грядущего. Мое же имя, читатель, пусть останется неоткрытым, ибо не желаю я брать на себя груз лишних проклятий. Прости меня, если можешь! Пусть простит меня и Всемилостивейший Господь Бог, Чего Страшного Суда я ожидаю. И молюсь в последней надежде моей о величайшей милости Всемогущего Творца, прошу Его - пусть всё, что случилось, лишь пригрезилось мне в миг, как дикарь выстрелил в живот мой из мушкета.