Давным-давно случилось то, что сокрыто от множества людских глаз. Лишь немногие могут узнать то, что тогда произошло.
Жил Человек, но не в нашем мире. Абсолютно в ином. Там время не господствует. Там нет ни дня, ни ночи. Лишь постоянный сумрак. Там вечная зима. Там нет ничего. Лишь снег. Лишь лед. Кем создан был? Наверное, никем, но там жил этот человек. Кругом пустота, тишина. Настолько глубокая тишина, что слышно как идет снег, как замерзает лед.
Был тот Человек настолько красив, что не описать. Он был, словно изо льда: прозрачно-белая кожа, белоснежные волосы, едва достающие до подбородка, легкими волнами спадали вниз, узкие запястья с длинными пальцами, бледные нежно-розовые губы и прозрачно-синие глаза, на ресницах же его были замершие снежинки и кристаллики льда.
Жил он там один, практически один. Были с ним лишь ледяные, словно из стекла, цветы. Он сам их вырезал изо льда. Бывало, что он ощущал себя одиноким. Но в эти моменты он тут же брался за создание нового цветка. Особенно почему-то любил розы, лилии да фуксии. Оберегал он их бережнее, чем мать новорожденного ребенка. Эти цветы были так хрупки, лишь их он любил.
Сколько было ему лет? Никто не знает, даже он сам. Как там оказался? Неизвестно. Все скрыла метель. Известно то лишь, что он только выглядит как человек. На самом же деле это почти что кукла. Слух ходит, что он - лед, просто оживший лед. Бродит сам по себе в своей же стране. Правит он льдом, сугробами, вьюгами да дорогами.
Говорят, что нежною таинственной улыбкой мог он привлечь любую, заворожить мог. Казалось, он сама доброта и нежность, но обратное твердили его глаза - абсолютно пустые, манекенные глаза. Жесток он был, не зная почему. Казалось, иначе и нельзя. Жил он, не зная доброты, любви и сострадания. Жизни иной он не знал, не знал, а может, и не помнил о мире другом.
Не знает и о боли он. Не знает, не помнит ни о чем. Лишь о льде, снеге и цветах, стеклянных, ледяных цветах.
Глава 2.
Обходя в который раз владения свои, смотря в который раз в глаза метели, он улыбался. Улыбался лишь губами. Глаза были пусты, как впрочем, и всегда. Но вдруг увидел он иное. Увидел он дома, увидел он людей, упавший под ноги листок. В тот же миг наваждение ушло. Удивлен был Человек, никогда не было подобного.
Пошел в свой сад, охраняемый надежнее всего на свете. И вдруг увидел он у входа в сад робкую фигуру. Поближе подошел и...не увидел никого. " второй уж раз подряд " - себе сам шепнул Человек. Войдя туда, забыл о наважденьях и, получая наслажденье, бродил он вдоль знакомых и любимых им фигур.
Затем бродил он среди скал, смотрел с вершины на снега, смотрел с вершины он на льды. Лишь сад не мог видеть он, настолько сад был огражден. Следов своих не видел он. Нет, не замело, настолько легок был, что не оставлял он за собой следов.
Еще любил смотреть на звезды, слегка лишь мраком перекрытые. Любил смотреть и в отражение свое - собою восхищался он. Цветов помимо, лишь себя любил. Любил морозный свежий воздух и снега тихое паденье.
Не помнил он, чтоб было лето. Нет, не бывало здесь такого. Лишь был тот снег, лишь те цветы.
Сел Человек на скалы край, любуется видом, наслаждается тишиной, едва ощущая легкий морозный воздух. " Надо же, никогда не замечал, что бывает прохлада " - рассеяно подумал он, смотря вдаль. Увидел Человек необычную снежинку, поймал ее в ладонь и заметил, что она едва различима на его ладони. Снег едва отличался от цвета его ладоней. Они были такие же белые, такие же холодные.
Все в этом мире было таким: холодным, белым, хрупким, красивым, но красивым какой-то неживой, замершей красотой. Человек наслаждался этой застывшей, безжизненной красотой. Время здесь было бессмысленным, как и день, как и ночь.
Глава 3.
Он сидел все так же на краю. А снег, все так же кружась, ложился на его лицо, ладони. Вдруг среди сумрака раздалась вспышка. "Огонь! Откуда он здесь?! Его здесь НЕ может быть! Это невозможно! Люди! Как тут появились люди?!" - вихрем пронесся этот ворох мыслей за несколько секунд. Потом все это резко пропало. Человек встал и в абсолютной растерянности отправился в свой сад.
Вырезав из куска сияющего льда очередную изящную фуксию, он поставил ее среди прочих цветов, которые безумно любил, и с обычным ледяным спокойствием посмотрел на свое царство.
Пошел он к навсегда замерзшей реке, невольно ловя на ходу снежинки. Подойдя к берегу, он в испуге отшатнулся: лед на реке его растаял, росли там заросли камыша. Но, глянув туда же в следующий миг, он вновь увидел абсолютно гладкий хрупкий лед. Подойдя ближе, он посмотрел на свое отражение и замер, едва подавив крик. На его лице и груди отчетливо виднелись светло-бежевые снежинки.
"да что же это такое? Откуда они появились? Ведь снег не бывает такого цвета, он ведь белый! Такой же белый, как и я!"
Тут же эти снежинки пропали. Так же внезапно, как и появились. Человека стала охватывать паника. Он снова взглянул на свое ледяное отражение. Все было таким же, как всегда. Те же белоснежные волосы, лицо, губы, руки, ресницы. Лишь в глазах таился странный, непривычный, несвойственный испуг.
Глава 4.
Человек все никак не мог найти себе места, везде ему было не по себе. Абсолютно везде: и на скале, и у реки, и даже в его отраде, в саду. Он впервые в жизни, в этой жизни, боялся. Боялся того, что его снова будут посещать видения. Его кристально-синие глаза сияли лихорадочным блеском. Казалось, что такое невозможно: этот Человек не может быть чем-то взволнован, кто угодно, но только не он.
Он пытался прийти в себя, но даже уйма цветов, его лекарство от всех эмоций, даже они не спасали его на этот раз.
"Этого не может быть! Это бред! Абсолютный бред! Я просто сошел с ума! Но такого не может случиться! Это может произойти с кем угодно, но только не со мной!" - непрестанно стучало у него в висках. Его чуть длинноватые белоснежные волосы больше не лежали легкими волнами, а были растрепаны, словно он был в пути уже много дней, а навстречу ему дул сильный ветер. Хотя в этом мире никогда не было ветра.
"Нет! Это всего лишь сон! Сон разума! Точно! Я всего лишь сплю! Черт! Я ведь никогда не сплю! А мой разум всегда в порядке! Что же случилось?!..."
Он мерил шагами свою страну, не переставая думать. Со временем он довел себя до того, что ему казаться стало то, что кто-то следит за ним. Он буквально чувствовал на себе взгляд узких вертикальных зрачков. Но жил он ведь один, совсем один. Это был лишь его мир, мир гладкий, хрупкий, без единого изъяна. Он лишь один хозяином там был. Хозяин был и разуму своему, но что-то стряслось, что-то изменилось.
Решив, все же еще раз отправится в сад, в надежде, что это приведет все его чувства в норму, он пошел вдоль реки, покрытой таким знакомым льдом, на котором не было ни единой трещинки.
Вот и сад увидел Человек, вошел и ахнул: увидел, что его цветы, которые прозрачнее слезы, теперь цветны, ярки, пестры. Вскрикнул он и...провалился в бездну.
Пришел в себя и рухнул на колени - все цветы его ледяные, словно из стекла, разбиты были.... До одного все, ВСЕ разбиты. Крик, исторгшийся из горла, разрезал воздух, словно меч. Ему захотелось разорвать свою грудь, свое горло ногтями - настолько невыносимой была эта боль, эта потеря. Вне себя от потрясения он поднял свой взор к небу и увидел птиц... огромных черных птиц.... "ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ?! ОТКУДА ВЫ ЗДЕСЬ?!" - вырвалось у него. Тут же птицы пропали.
Паника охватила Человека: мороз по коже, дрожь, затравленный испуганный взгляд, нетвердая походка. Это даже походкой было трудно назвать, он едва мог сделать шаг. С трепетной нежностью он взял в руки лепесток фуксии. Единственный относительно целый лепесток этого хрупкого цветка и посмотрел в него, словно в зеркало. Вокруг глаза его левого явно просматривалась светло-бежевая снежинка. Совсем как те, какие он видел у себя на лице и груди у реки.
"Это снова лишь иллюзия! Да! Не может быть такого изъяна на моем лице! Оно ведь бело, как этот снег!" - с надеждою подумал он, и снова в "зеркало" взглянул. Но ах. Увы и ах - снежника с лица не исчезла. Человек вновь и вновь смотрел на себя, но не исчезала она.
"что же это стряслось?"
- откуда этот след?! - раздался крик, но нет ответа, лишь эхо вторит вопрос.
Глава 5.
- да что же тут такое??? Почему не проходит тот след? Почему я все время вслух говорю?! Не могу даже цветок сделать! ЛЕД ТАЕТ В РУКАХ МОИХ! ПОЧЕМУ?!
Так твердил он, наверное, суток трое. Жаль, что время там нет, точно сказать вам нельзя. Виденья, спросите вы? Как же они? Почти он привык к ним. Теперь очень часто видел он то, чего не было раньше здесь, как, впрочем, и следа на прекрасном лице его до времени сего.
С интересом даже ждал он нового виденья. Надеясь обрести в нем всего объясненье. Видел он людей хмурых, картины в галерее, серые улицы узкие и, впрочем, всё. Догадываться начал он, что это - жизнь его на земле среди прочих людей. Как понял, что именно его жизнь? Чувствовал он, что часть это жизни его. Не понимал лишь он, как оказался здесь он: в хрупком ледяном мире.
Не понимал он так же, от чего горит язык его. Не понимал, от чего постоянно говорит. Не важно, с собою, со снегом, со льдом.
- зачем я говорю все время? Раньше мне же это было не нужно! Черт! Как же все ужасно! Почему я не в ладу с собой?! Какой кошмар.... Нет! Снова виденье!
Увидел он на этот раз все, словно, со стороны: черноволосый молодой человек, сидящий за рабочим столом в каком-то темном помещении, освещаемом лампой, среди кучи бумаг, провел ладонью по замученному уставшему лицу. В следующий миг он, как показалось, посмотрел на самого Человека и криво улыбнулся, словно увидел его. Взгляд его говорил: "ну что, парень, попался? Лучше беги обратно в свой мирок и постарайся обо всем позабыть. Так нам обоим будет лучше".
Тут он вылетел из этой реальности, словно пробка из бутылки шампанского.
"Шампанское. Когда-то я, похоже, пробовал его. Каково оно на вкус?"
Отправился Человек тот к реке, к которой боялся давно уж ходить. Теперь за ним оставалась неровная строчка следов на снегу. По дороге думал он:
"если юноша тот я, то почему же там черноволос? Ведь здесь волосы мои, словно первого снега горсть".
Подойдя, он, с тревогой косясь на гладкий лед, подумал:
"а может, все прошло? Может, теперь я смогу жить, как жил раньше? Может этот дурацкий след, наконец, прошел?" - и впервые за долгое время взглянул на себя.
- ох! - протяжно раздалось из уст его. След не только не исчез, но и появился новый: около губ. Снова в форме снежинки. И снова бежевого цвета. От отчаянья сжал он кулаки и упал на колени, низко опустив голову.
Глава 6.
Здесь Человек наш провалился в забытье - сном называют его люди. Сон для него в новинку был - как помните, не спал он никогда.
Увидел он в чудесном сне всю жизнь свою, как на листе:
вот первый смех, вот первый сон, вот велосипед, а вот и в зоопарке слон. Первое "отлично", а после двойка, как назло. Вот первая любовь, вот выпускной. А вот в любви, в друзьях разочарованье. Вот слезы - первые, такие горькие. Вот просто жизнь, такая, как у всех. Вот надежда на жизни измененье но, увы, не удалась.
А вот прошенье роковое: от боли и от слез освобожденье - в холодный хрупкий мир души своей проникновенье. Испуг, а после - наслажденье. Вот заклинанье на успокоенье и освобожденье - по льдинке в глаз, язык и сердце: не видеть жизни той, не говорить, не чувствовать. Льдинки эти - части маски, что скрывает слезы, чувства и эмоции. Следствие - оледенение души и внешности.
А дальше - первые цветы изо льда, первое в речке любованье обновленным собою....
Очнулся Человек тут ото сна. Взор поднял в небо, где стая воронов кружилась. Слеза скатилась по щеке, касаясь губ и груди, на которой тоже проявилась льдинка, превращая кожу из белоснежной в по-человечески бежевую. Вместе со слезой скатились и кристаллики льда. Ветер унес волос белизну, превратив в смолу, глаз синеву, делая их темно-серыми, давая взамен первый озноб. Прямо перед ним возникает грязно-серый город. А птицы, кружась, уносятся прочь, все дальше и дальше...