За окном темень, дождь и ветер, а дома светло и тепло. В большой комнате сидят мама и мальчик, и собака. Сидят так, как будто бы кого-то ждут. И вправду, стоило прозвенеть звонку в дверь, как они дружно сорвались с места и бросились в прихожую.
--
Папа приехал! Папа приехал! - закричал мальчик. А собака залаяла так громко и радостно, что у всех уши заложило.
--
Подожди, Тим! Не налетай так сразу, - попыталась сдержать мальчика мама.
Папа, большой и широкий, как шкаф, внес в комнату такой же большой чемодан весь в иностранных наклейках. Он поставил его прямо посередине комнаты, потом снял куртку, засучил рукава рубашки, как будто собирался заняться тяжелой работой.
--
Ну, как там, во Франции? - мечтательно спросила мама.
--
Да все на месте, как и было, - сказал папа и стал вытаскивать подарки.
Их было много, целый чемодан подарков. Из папиных вещей там было только пара рубашек и мелочь какая-то: трусы и носки... А все остальное пространство занимали пакеты в красивой шуршащей бумаге. Мама стала сразу нюхать духи, еще бы, настоящие французские духи! Пес Дастик потащил под кресло огромную кость, сделанную так, чтобы жевать и грызть ее можно было целую вечность. Что он, не теряя времени, и принялся делать, время от времени взрыкивая от наслаждения. Но больше всего досталось подарков Тиму, он сидел на диване весь в пакетах и прижимал к груди новенькую теннисную ракетку. Чемодан был почти пуст, только на дне россыпью лежали маленькие сверточки. Папа достал их, развернул - и оказалось, что это целая деревня! Да, маленькая керамическая настоящая французская деревня: разноцветные домики, и церковь, и школа, и мэрия, и магазины, и провинциальный вокзальчик, гле на рельсах стоял допотопный паровозик с вагонами.... Да так ладно все сделано, с любовью! Мама и Тим так и ахнули от восхищения.
--
Это мне на конференции одна дама подарила. Керамика ее хобби. А еще говорили, что у нее семь дочерей. И вроде бы это верный признак того, что дама эта - волшебница! - Папа необидно потянул Тима за нос. - Да ты совсем уже спишь.- Давай ее здесь поставим, на телевизоре.
Деревня была такая маленькая, что свободно уместилась на телевизоре. И все пошли спать. Конечно, сначала отправили в кровать Тима.
Он лежал в кровати в своей комнате. Сон куда-то улетучился. Тим ворочался с боку на бок, ворочался... А потом встал и пошел еще раз полюбоваться на деревню. А там... Во французской деревне в одном из классов школы ярко светилось окно, и оттуда доносился странный шум. Все пространство такой знакомой комнаты вдруг расширилось, искривилось, свет залил все кругом так, что предметы куда-то пропали и по-другому, совсем по-другому потекло время: испуганный лай Дастика застыл на одной ноте, а часы с боем, которые показывали как раз двенадцать часов, все никак не могли перейти с одного боооом к другому бооом...
***
Ночной сторож, месье Заяц, со старинным дробовиком на плече дозором обходил свою родную деревню. Был он невысок, уши имел длиннющие, а глаза, как и положено Зайцам, косые. Одет он был в комбинезон, клетчатую рубашку, а на шее кокетливо повязан платочек. Он шел медленно, нога за ногу, мечтательно смотрел на звезды, на цветущие огромные каштаны, на освещенные луной разноцветные домики... Обитатели в них уже спали - в деревне ложаться рано... Кругом тишина, покой... Как-то само собой затянул он свою всегдашнюю веселую песенку: песенку ночного сторожа. Сначала в полголоса, потом, воодушевившись, громче и бодрее.
В песенке пелось о том, что ночью все спят, кроме него, народного героя, ночного сторожа, охранника покоя. Никто не видит, как смело он шагает, как зорко смотрят его глаза - нет ли где опасности, нет ли где преступников, нет ли угрозы? Как чутки его уши, они ловят, как локаторы, любой подозрительный шум. Он, только он, смелый, могучий, уверенный в своих силах, может распугать, разогнать, растоптать всех врагов родной деревни. Спите спокойно, я на страже, охранять я буду всех - и хороших и плохих. Ведь ночной сторож - это не профессия, это долг!
И пусть мой еженощный подвиг остается незамеченным, ведь все сладко спят, храпят, сопят. Пусть. Я-то знаю, что я и есть тот герой, который нужен родной деревне. И в припеве еще что-то про глаза, уши и ружье, которые бдят, которые никогда не подведут!
Вдруг за поворотом улицы мелькнули огни машины, загудел мотор. Месье Заяц прервал свою песенку на полуслове и осторожно и боязливо свернул за угол посмотреть, что там такое? Машина остановилась у дома судьи Филина. Из машины с красным медицинским крестом на крыше вышли двое: друг судьи Филина месье Кабан и господинчик с докторским чемоданчиком. Они быстрым шагом пошли к двери, которая тут же распахнулась, и в проеме показалась мадам Овца, вытирающая глаза кружевным платочком.
- Ах, господа, скорее, судье очень-очень плохо!
--
Вот лучший доктор из Парижа, месье Крот! - представил господинчика с чемоданчиком месье Кабан.
Они быстро прошли в дом, дверь закрылась, а месье Заяц, качая головой, пошел дальше по улице, которая вела на деревенскую площадь. И снова затянул свою песню, про то, какой он герой. Вот только звучала она не так весело, как раньше.
На темной улице в домике с вывеской булочника в виде румяного кренделя горело одно окошко. Месье Заяц заглянул в окошко и поздоровался с булочником, месье Барсуком, для чего опять пришлось прервать свою песенку. И он не заметил, как несколько темных силуэтов отступили от окна в черноту ночной тени: только ветки кустов прошелестели.
--
Доброй ночи, месье Барсук!
--
И вам доброй ночи, месье Заяц! - Булочник в вишневого цвета бархатном халате сидел в кресле-качалке. Он оторвался от газеты, которую читал, и снисходительно посмотрел на Зайца. - Вот поставил тесто подходить, - счел он нужным объяснить свое безделье в этот поздний ночной час.
--
Ах, эти ваши французские булочки! - зажмурился от удовольствия месье Заяц.
Поклонившись, месье Барсуку, он пошел дальше по дороге, ведь долг зовет. Но не удержался и остановился перед витриной соседнего магазинчика, которая, несмотря на поздний час, была все же чуть подсвечена. Это был магазинчик сладостей и игрушек мадам Козы. Чего только не было у нее в витрине: игрушечные самолетики перемежались пирамидами из пастилы, машинки были гружены шоколадными конфетами, а в центре витрины красовалась фотография мадам Козы, где она была запечатлена в тот момент, когда судья Филин, он же мэр деревушки, вручал ей большую золотую медаль "Отличник торговли". Месье Заяц шумно втянул носом сладкий запах, запел и зашагал дальше. Он вышел на деревенскую площадь и испуганно замер! Одно из окон деревенской школы было ярко освещено, и оттуда как будто раздавался подозрительный шум, вскрики, топот и грохот.
Что делать? Месье Заяц заметался, чувство долга гнало его вперед, он начинал подкрадываться к окну, но потом, подчиняясь инстинкту самосохранения всегда очень сильному у Зайцев, отпрыгивал в тень кустов. Зубы у него начали стучать, уши сами собой шевелились, а глаза косили в разные стороны еще больше, чем обычно. Сидя под кустом, он бормотал:
--
О Боже, что делать? Что же делать? Нет, я не могу, не могу...
Заяц обессиленно закрыл глаза. И вдруг встрепенулся, как будто вспомнил о чем-то. Из заднего кармана комбинезона он достал плоскую флягу, хлебнул, прислушался к себе, еще раз хлебнул, и довольный результатом затянул припев своей песенки. Он был готов встретиться с неведомым врагом!
--
Эх, где наша не пропадала!
Месье Заяц тихонько подобрался к освещенному окну и заглянул внутрь. Что за зрелище открылось его глазам! Они даже перестали косить!
Неведомый враг - это был всего-навсего ученик выпускного класса этой же школы хорек Тим. Ах, что он выделывал сейчас!
В классе на полу была расстелена огромная карта мира, на ней мелом был очерчен огромный круг в районе Карибского бассейна. Пустая банка из-под пива отмечала в этом кругу какой-то остров. А Тим уже приканчивал вторую. С громким глыть-глыть он опустошил банку и запустил ею в школьную доску. С гиканьем и присвистом он пронесся между партами, и, притопывая и прихлопывая, запел страшную пиратскую песню. Его слегка пошатывало, и парты вокруг него валились, как домино. Все кроме одной. Она одна единственная оствалась стоять.
Тим пел страшную пиратскую песню. В ней Веселый Роджер реял на мачте пиратского брига! И соленый ветер бил в лицо! И пираты шли на абордаж, чтобы захватить сокровища и зарыть их на самом необитаемом из всех необитаемых островов! И в смертельной схватке, когда мы с тобой спина к спине у мачты против дюжины вдвоем, узнаешь ты, что такое настоящий друг! И вот безжалостный и удачливый пират склоняется перед той единственной...
В этот момент Тим упал на одно колено перед последней оставшейся стоять партой, приподнял откидывающуюся крышку, как будто это девичья ручка, и поцеловал ее. Он хотел поднять глаза к небу, но по дороге его взгляд упал на окно, в котором торчала изумленная физиономия месье Зайца.
- А, подглядывать! - в ярости закричал Тим.
--
А, - закричал месье Заяц, падая в кусты, и рефлекторно нажал на курок своего древнего дробовика.
Бабах! Дробинки сбили листву с каштана, и месье Заяц оказался укрыт с головой нарядными вырезными листьями.
На выстрел стали сбегаться окрестные жители, кто в чем. Примчался месье Енот, директор школы, который жил в том же здании, только вход сбоку. На ходу он натягивал на себя пиджак, вот только ботинки забыл надеть. Мадам Кошка, одинокая домохозяйка, появилась из калитки своего заросшего плющом домика в бигуди и шелковом халате, расшитом тиграми и драконами. Появился месье Барсук в халате и мадам Коза в наспех наброшенном платье в цветочек. Почмейстер, месье Голубь, спикировал прямо с ночного неба, как белый дух Почты, в форменной куртке и кепи. Он явно торопился куда-то и все поглядывал на часы. Из кармана куртки у него вывалились несколько игральных карт.
На шум изо всех окон сразу высунулись мадам Белка и все ее многочисленные дети. Домик их напоминал кряжистое дерево крытое камышом со множеством дупел-окошек. И теперь из каждого окошка торчала любопытная головка.
Все были ужасно недовольны, что их разбудили.
А месье Заяц ничего толком не мог объяснить и только заикался -ик, ик- и показывал на школьное окно.
Тут на своем грузовичке прикатил месье Баран. Он резко затормозил, выскочил из кабины и, быстро сориентировавшись, бросился в школу. Месье Енот за ним. Толпа все прибывала. Звучали возгласы:
--
Безобразие!
--
Поспать не дают!
--
А что случилось?
--
Караул!
--
Школа горит!
--
Напали! Напали на ночного сторожа!
--
А куда мэр смотрит? Где он? Как что-то случается, так он в кусты!
--
Тише, что вы наговариваете! Судья Филин очень-очень болен!
Поодаль появились месье Лис и мадам Лиса, между ними жалась их дочка Лисонька. Ах, как хороша она была: вся рыженькая, глазки бойкие, аккуратно одета, несмотря на то, что одевалась, как и все, впопыхах. Мадам Лиса всем своим видом выражала крайнее неудовольствие, но все же с любопытством смотрела на происходящее.
Двери домиков стояли нараспашку, все столпились возле школы. И вот какая-то тень, не замеченная никем, перебегая от домика к домику, на минуточку заглядывала внутрь, и каждый раз, появляясь из дверей, держала что-то в руках и засовывала это что-то в объемистый мешок. В темноте было не разглядеть, кто это. Причуды ночного освещения делали ее то маленькой и безобидной, то огромной и угрожающей. Занимался этот кто-то явно делом нехорошим. К тому моменту, когда месье Баран бросился в школу, эта тень, ловкая и гибкая, перебежала открытый участок улицы и скрылась вместе с добычей.
Месье Баран и месье Енот показались в дверном проеме, они тащили упирающегося Тима. Толпа так и ахнула - до того разнузданный и растерзанный вид у него был.
--
Вот он, хулиган! - закричал месье Баран.
Послышался звук сирены и на площади появился полицейский агент и по совместительству охранник тюрьмы месье Козел на мотоцикле.
--
Разберемся, - своим самым официальным голосом сказал месье Козел.
--
Отпустите меня! - крикнул Тим.
Он посмотрел вокруг, но вокруг были только сердитые лица. И вдруг он увидел Лисоньку. Она смотрела на Тима с сочувствием и с лаской в глазах. Тиму стало стыдно, и он опустил голову. Месье Козел взял его за руку и повел к мотоциклу. Стало ясно, что пора расходиться. Все потянудись к своим домикам. И тут...
О ужас!
--
Украли!
--
Ограбили!
--
Воры!
Полицейская сирена взвыла с новой силой. Все метались, натыкались друг на друга. Очнувшийся месье Заяц бестолково бегал с ружьем, угрожая выстрелить в кого-нибудь просто от страха. Месье Козел надрывался:
--
Все по домам! Разберемся!
И только ночное небо было такое же звездное, а луна так же благосклонно заливала своим светом все окрест.
Площадь опустела. Остались месье Козел и Тим. Да в тени каштана стояла, опустив руки, мадам Хорек. Месье Козел подтолкнул Тима к матери и сказал:
--
Эх, жаль, отца у него нет! Надавал бы по шеям - вся дурь прошла бы!
Наутро в классе состоялось заседание педагогического совета вместе с учениками выпускного класса. Тим стоял возле доски, опустив голову и ковыряя носком ботинка пол, как будто хотел проковырять тоннель в Китай или Австралию.
Директор школы месье Енот держал речь.
--
Это последняя капля, которая сломала соломину моего терпения!
Ученики, сидевшие на своих местах, внятно хихикнули. За той единственной партой, оставшейся стоять вчерашней ночью, сидела Лисонька. Место рядом с ней пустовало.
--
Тебе не место в моей школе! Гм, в нашей школе! - поправился месье Енот. - Убирайся вон и больше не возвращайся!
--
Вот и пожалуйста! И не нужно мне! - Тим чуть не плакал, но держался из последних сил.
Лисонька грустно смотрела на него, но сделать ничего не могла. Пришлось Тиму взять свою. сумку и выйти вон, как было велено. Единственным знаком протеста, который был ему доступен, было громкое "бабах!", с которым он захлопнул за собой дверь.
Он шел по улице, и все кругом ругали его и давали советы. Обитатели деревни не ленились высовываться из окон и калиток палисадников, а иногда даже бросали свои важные дела, только, чтобы лишний раз укорить Тима. Все были против него:
- Пора, пора за ум браться! - кричала мадам Белка.
--
Вот пока такие как ты куролесят, воры и пробираются в дома к честным жителям. Надо с твоей матери возмещение убытков потребовать, - верещала мадам Кошка.
--
Придется тебе идти работать, - сказал месье Козел.
--
Да кто его возьмет! Он же хулиган! - припечатал грубый месье Баран.
Да, трудно быть хорошим, если все кругом твердят, что ты плохой. И если из школы Тим вышел удрученный и полный тайного раскаяния, то, идя по улице и слушая поучения добровольных воспитателей, он все больше озлоблялся и даже начал огрызаться: "Да ладно, заладили, понимаешь!"...
***
Мадам Хорек стояла перед ночным сторожем месье Зайцем и утирала слезы краем фартука.
--
Вы уж постарайтесь, сделайте из моего Тима человека! - говорила мадам Хорек.
А Тим стоял рядом и ничего не говорил.
--
А ты-то сам, хочешь у меня подмастерьем быть? Ночной сторож - хорошая профессия, почетная! - настойчиво спрашивал месье Заяц.
--
Чего там! - И было непонятно, то ли хочет он. То ли нет...
--
Ну ладно, сегодня вечером выступаем с тобой в дозор! Только чур слушаться! - напустил на себя серьезный вид месье Заяц.
И вот спустилась на землю благословенная летняя ночь.
Месье Заяц со своим дробовиком и Тим вышагивали в тиши по улицам деревушки. Вот они вышли на площадь. В этот раз в школе все окна были темные. Месье Заяц стал напевать свою профессиональную песенку и все тыкал Тиму локтем в бок: ну же, давай подпевай...
А Тиму было гораздо интереснее, что там делается в доме у Лисоньки.
И показалось ему это или нет, что кто-то стоит за белой занавеской и смотрит на него? Тим остановился под окном, занавеска вздулась пузырем. Вот-вот он увидит, есть там кто-то или нет. Тут прибежал запыхавшийся месье Заяц.
--
Пойдем скорее! У дома месье Барсука кто-то есть! - он дрожал и косил больше обычного. Он был рад схватить Тима за плечо, потому что иначе он бы мог упасть от ... волнения.
--
Да чего вы боитесь! Пойдем и посмотрим! - и Тим храбро шагнул в темноту.
Окошко месье Барсука светилось ласковым светом. Снаружи к нему прильнули три темные тени, в ореоле света они расплывались, не понять было, кто это такие.
--
Эй, что? Делать нечего? Вы кто, что нужно? - крикнул Тим и бросился к дому месье Барсука.
Тени порскнули в темные кусты, только их и видели. Месье Барсук высунулся из окошка на шум.
--
Ах, это ты Тим!
--
И я! - встрял месье Заяц. Теперь, когда опасность миновала, он хотел заявить о себе.
Ведь это он ночной сторож, а не Тим, который всего лишь подмастерье, да и то первый день.
--
Вот взял Тима в подмастерья! Пусть научится, как нужно охранять покой мирных граждан. Пусть присмотрится ко мне, мало-помалу заимствует, глядишь, через несколько лет и сам сможет дозором ходить.
--
Это дело хорошее, - доброжелательно сказал месье Барсук. И было видно, что Тим ему симпатичен.
--
А мне вот не нравится! Я пиратом хочу быть!
На следующий день мадам Хорек и Тим стояли перед магазинчиком сладостей мадам Козы. И снова мадам Хорек утирала слезы концом фартука и говорила:
--
Ах, мадам Коза, вы уж постарайтесь и сделайте из моего Тима человека!
И она низко поклонилась мадам Козе. Мадам Коза, беленькая, веселая, живая, с бантиком в кудряшках, окинула Тима оценивающим взглядом и сказала:
--
Он может начинать прямо сейчас! Месье Баран вот-вот привезет новый товар из Парижа! Настоящие засахаренные парижские каштаны! Все нужно будет разгрузить и разложить на прилавке. Дети уже давно ждут.
И она показала на стайку малышей через дорогу. Многочисленные дети мадам Белки, месье Зайца, мадам Мыши и других обитателей деревни неподвижно стояли, пристально смотря на витрину и дружно ковыряя в носах. И видно было, что они действительно заждались.
Мадам Коза показала Тиму, где нужно освободить место для нового товара. Он охотно принялся составлять пустые ящики в пирамиду. В это время затарахтел грузовичок месье Барана.
Вот он остановился перед магазинчиком мадам Козы, запыленный дальней дорогой, тяжело груженый ящиками, коробками, пакетами. Ведь он снабжал практически всю деревню.
--
А ты что тут делаешь? - напустился месье Баран на Тима.
Он был раза в три больше и шире, угрожающе нависая над Тимом, он заставил его отступить в растерянности.
--
А он теперь мой подмастерье! - не растерялась мадам Коза.
Месье Баран молча указал на ящик, который следовало сгрузить на землю. Тим попробовал стащить его, но неловко повернулся, не успел подхватить, и яшик, как живой, просто прыгнул на него и свалил с ног.
--
Ха-ха-ха! Подмастерье! Мало каши ел! - злобно захохотал месье Баран и укатил, запорошив пылью все вокруг.
--
Ну, ничего! Не расстраивайся! Тебе ведь действительно еще учиться и учиться! - Мадам Коза помогла Тиму затащить ящик в магазинчик.
Утирая пот и поправляя кудряшки, она принялась освобождать место на витрине, а Тим начал распаковывать ящик и вытаскивать засахаренные каштаны.
Так они дружно работали. А мадам Коза заодно напевала свою песенку продавщицы сластей и игрушек. В песенке пелось о том, что торговля - дело тонкое, требующее знания человеческой природы. Посмотри на эти веснушки - они ужасно любят леденцы. А эти две косички пришли за шоколадом. Рыжий хохолок обожает сливочные тянучки! Своего покупателя надо знать в лицо, надо знать лучше, чем он сам, что ему нужно. Особенно если эти покупатели дети! (В это время снаружи к витрине прилепились носы этих самых покупателей, в нетерпении высматривая, что же они там распаковывают и раскладывают!) Люби их, дай почувствовать, что они самые главные, важные, желанные, каждый раз встречай их улыбкой. И вот, глядишь, уже молочные зубы сменились коренными. В торговле важны традиции. И вот уже они пришли со своими детьми, чтобы купить им шоколадку и самолет, машинку и мармелад, куклу и зефир...
Тим втянулся в работу, он не просто подавал каштаны, он жонглировал ими, подбрасывал их в воздух, они крутились огромным воздушным колесом. Мадам Коза подхватывала их и строила пирамиды, башни, наводила мосты и воздвигала арки. Тим совсем развеселился, он стал даже подпевать про самолет и мармелад, машинку и куклу, зефир и шоколад.
И вот работа закончена, а витрина магазинчика мадам Козы стала краше, чем прежде. Мадам Коза распахнула створки окна-витрины и принялась бойко торговать, выдавая взамен замусоленных бумажек и липких монеток кулечки, коробочки, а иногда просто насыпая в протянутые ладошки пригоршни засахаренных каштанов, драже и леденцов...
Самолетики поднимались в небо, сбрасывая мармелад прямо на голову, а если случалось особо точное попадание, то и прямо в подставленный рот. Кукды поднимались на башни и пирамиды, сложенные из каштанов, и скатывались с них, как с горок. Груженые шоколадными кофетами машинки выстроились в колонну и съезжали с прилавка прямо в руки новых владельцев.
Да, умела мадам Коза торговать!..
--
Вот что такое настоящая торговля! Продавцом быть очень интересно! - мадам Коза устало опустилась на стул.
Покупатели исчезли, а витрина превратилась в пустыню. Тим разочарованно глядел на эту пустыню, где не осталось ни одного орешка, ни одного кусочка мармелада, уже не говоря о шоколадных кофетах.
--
В конце дня я чувствую настоящее удовлетворение от работы!- наставительно продолжала она. - Сделал дело - гуляй смело!
--
Не чувствую я никакого удовлетворения. И разве это дело - сладости малышам продавать, ни славы, ни денег. Да и конфет не осталось...- разочаровался Тим.
***
И опять кланялась мадам Хорек, на этот раз мадам Мыши. Они стояли с Тимом перед входом в ресторанчик с вывеской "Плюшевая мышь", владелицей и шеф-поваром которого и была мадам Мышь, стоявшая на пороге в белом кружевном переднике и белом колпаке..
--
Знаю, знаю, все об одном и том же говорят! Надо из Тима человека делать! Профессии его обучить.
Мадам Хорек утерла слезы фартуком и согласно кивнула. А Тим смотрел в небо со скучающим видом. Он только оживился, когда мимо прошли мадам Лиса с Лисонькой. Мадам Лиса, увидев Тима, фыркнула, а Лисонька не решилась заговорить, только посмотрела печально.
--
Ну что ж, попробую пристроить его к делу. Нечего ему болтаться просто так!
Мадам Мышь повела Тима вглубь ресторанчика. Ростом она была меньше Тима, но раза в три шире. Сзади из под черного шелкового платья волочился голый розовый хвост. На ходу она все что-то поправляла: то скатерть поддернет, то метлу в угол поставит, то цветочек увядший из вазочки вынет. А поскольку она, несмотря на свой внушительный вес, двигалась быстро и порывисто, то Тим, который шел сзади, каждый раз чуть не натыкался на нее и в ужасе расставлял ноги, чтобы не наступить ей на хвост. Похоже, что быть подмастерьем рестораторши, участь не из легких.
--
Вот тут у нас кухня, - показала мадам Мышь.
В чистенькой опрятной кухне, где на стенах висела надраенная медная посуда, перемежающаяся красивыми фаянсовыми тарелками и многочисленными приспособлениями для готовки, не покладая рук, трудились два сына мадам Мыши. Они резали быстро-быстро длиннющими блестящими ножами морковку, капусту, лук, петрушку и укроп и сваливали все это в огромную кипящую кастрюлю.
Мадам Мышь деловито попробовала кипящий суп и начала добавлять приправы из разных пакетиков.
--
Пища должна быть не только вкусной, но и здоровой! Это девиз нашего ресторана! Мы даем гарантию, что каждый посетитель "Плюшевой Мыши" не только вкусно поест, но и поправит свое здоровье.
--
Как так? - спросил Тим.
--
А вот так. Были тут случаи, уж куда очевидней! Приходит на четырех ногах, а уходит на двух! Хорошая еда - это творчество, это вдохновение! Но и сервировка имеет значение. На кухне тебе пока делать нечего. Ну же, иди сюда, помогай мне!
Мадам Мышь провела Тима в зал ресторанчика и принялась показывать, что и как надо расставлять и раскладывать на столе. Несмотря на свой солидный вес, мадам Мышь порхала между буфетом с сервизом, приборами и бокалами и столами. И видимо сама вдохновившись этими своими словами, запела свою песенку. Все в ней выходило складно и красиво, так же как и сервировка стола. Это была песенка-инструкция: где какая тарелка должна стоять. Где какой бокал. А десертная ложка отличается от суповой, как солнце от луны. И уж конечно - нож справа, вилка - слева! Красивый стол - это начало начал. Не забудь цветочек в вазу! И сверни хрустящую белую салфетку вот так, и вот так!
Даже простая еда, даже стакан молока, даже картошка в мундире - все покажется необыкновенно аппетитным. Нечего слюньки глотать, просто бегите все в ресторан "Плюшевая мышь" и ваши мечты сбудутся!
Она пела и показывала, а Тим старательно повторял за ней. Но у него не очень-то получалось. Не было сноровки, не все названия он знал. Да и в толк не мог взять, как это, вилку в левой руке держать, неудобно же!
Он сел за стол и стал примериваться, но мадам Мышь согнала его с места. Она повесила ему на руку белоснежную салфетку и нацепила черный галстук-бабочку на шею. Вид у Тима стал довольно глупый. Мадам Мышь ткнула его в самую середину спины, так что Тим согнулся в три погибели. В этот момент послышались голоса, это все семейство мадам Белки заглянудо в ресторанчик.
--
Спокойно, дети, рассаживайтесь. Сейчас я вам закажу мороженое!
--
Ой! Кто это?
--
Кто это? Кто это? Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!
--
А вот так, дети, выглядит официант! - мадам Белка была очень довольна наглядным уроком.
А Тим сорвал с себя бабочку, бросил салфетку и понесся прочь.
Он бежал, не разбирая дороги, пока не уткнулся в живот месье Барсука.
--
Что это с тобой? Куда ты несешься?
--
Не хочу я мороженое подавать!
--
Ах, Тим! Давно хочу тебе предложить, иди-ка ты ко мне в подмастерья! Знаешь, что это за профессия - хлебопек? Нет лучше на земле! - месье Барсук говорил искренне и убедительно. Но Тим слушал как будто просто из вежливости. Месье Барсук удвоил свои усилия.
--
Правда, я не знаю, разрешит ли тебе мама работать по ночам. Ведь к утру хлеб должен быть уже готов! А мои булочки к утреннему кофе - без них никто и на работу не пойдет!
--
По ночам? Вот здорово! - Тим как всякий мальчишка никогда не хотел ложиться во время.
--
Ну, иди, поспи немного, а потом ровно в полночь приходи в пекарню. Это будет твоя первая рабочая ночь.
Бом-бом били часы на башне ратуши, когда Тим переступил порог пекарни. Дом месье Барсука был разделен на две части: гостинная, она же спальня, и пекарня. Чан с тестом, огромный стол и печь, самая современная! Блестящая сталь, кнопочки, рычажки всякие. Сейчас печь еще не работала. И когда Тим попробовал потрогать рычажки и нажать на кнопочку, месье Барсук необидно хлопнул его своим полотенцем.
--
Эй, сначала надо все подготовить, тесто вымесить, раскатать, понаделать булочек и кренделей, а уж потом печь разжигать.
И они принялись за дело. На огромном столе месье Барсук рассыпал тонкий слой муки, из чана вытащил два комка теста, выдал Тиму белый фартук и скалку и стал показывать, что надо делать. Ах, какие точные и выверенные движения были у месье Барсука. Посмотришь на него: легко и просто все выходит!
А у Тима не так. Мало того, он просто прилип к столу: силы, что ли, не хватало, вырваться от теста? Не раз и не два приходилось месье Барсуку отлеплять Тима от теста. А из чана новое тесто лезет. Подходит, просит: помеси. Раскатай, в печь посади.
Замучился месье Барсук со своим подмастерьем! А потом хлопнул себя по лбу, придумал: подвесил его к потолку на своих старых подтяжках. Теперь Тим не прилипал больше, подтяжки его вверх тянули, а вниз он сам нырял и тесто тискал и мял, поднимая облака муки со стола. Очень ему это понравилось! Вверх-вниз, как на качелях! Здорово!
А месье Барсук запел свою песенку хлебопека про то, что хлеб всему голова. И министр любит булку, и рабочий, и студент. Что может сравниться с запахом французской булки! А корочка хрустящая, румяная, объеденье просто! Что бы испечь такую булку, надо знать секрет! Секретный рецепт, не каждому это дано! Секрет, секрет, секрет....
Про секрет Тим охотно подпевал, хоть и запыхался, месить тесто - это очень тяжелая работа.
Потом месье Барсук отцепил Тима от подтяжек, и они вдвоем принялись орудовать скалками: дррррр-дррррр, и опять: дррррр-дррррр. Секрет, секрет, секрет... А потом налепили булок, калачей, хал, плюшек, всего и не перечислишь. У Тима они получались косоватые и все почему-то разных размеров. Приходилось снова сминать все в комок и переделывать, поэтому у него дело шло медленно.
Настал черед включать печь. О, как она засияла красным ровным светом. Огромные протвини загружались в этот красный жаркий свет. Месье Барсук поставил таймер. Уфф, на сегодня все. Они перешли в гостинную.
Месье Барсук присел в свое любимое кресло. Усталый Тим опустился на скамейку под окном.
--
Тим, - сказал месье Барсук, - я вижу, что ты скромный, трудолюбивый парень. Как же тебя угораздило так набезобразничать в школе? Ведь это ни в какие ворота не лезет!
--
Лезет! - упрямо сказал Тим.- И потом пирату школа не нужна!
--
Зачем же тебе пиратом становится? Будешь булочником, а я, когда придет время, открою тебе свой секрет!
При слове секрет, занавески на окне качнулись. Могло показаться, что кто-то снаружи пытается всунуть голову внутрь комнаты.
--
А у пиратов свои секреты: на карте крестик. Значит там сокровища зарыты!
--
Так стыдно пиратом быть!
--
Ничего не стыдно! И вообще! Достали меня все своими поучениями! Сами свое тесто месите! - Тим вскочил на подоконник и выпрыгнул в палисадник. Раздались какие-то придушенные звуки вроде мява и фырканья.
--
Кто тут? - месье Барсук высунулся в окно. Но увидел только Тима, который лежал на земле, сломанные мальвы и какую-то тень, которая удирала по залитой розовым светом зари улице. Этот свет после полутьмы комнаты слепил глаза, и месье Барсук ничего не разглядел.
***
Тим лежал в своем саду под яблоней. Яблоня была старая, корявая, с толстым стволом. Сад кончался хлипким низким заборчиком. А за заборчиком начинался сад месье Лиса и мадам Лисы. Дом их, большой и богатый, стоял в глубине. А все пространство сада занимали грядки с клубникой. Из-под яблони Тиму были хорошо видны эти грядки.
По грядкам ползла Лисонька, выпалывая сорняки и собирая созревшие ягоды в большую корзину. Хорошо было Тиму лежать так. Он запел про пиратов. Про ветер удачи, про "спина к спине"... Лисонька бросила ягоды собирать, стала слушать. Она смотрела на Тима и жмурила свои глазки, а он смотрел на Лисоньку. И весело было им так переглядываться. Идиллию прервало тарахтение грузовика месье Барана. Послышались голоса мадам Лисы и месье Барана. Тим перестал петь. А Лисонька снова принялась за работу.
--
Вот сегодня четыре корзины. Лисонька! - позвала мадам Лиса дочь.
Лисонька подхватила корзину и бросилась на зов.
--
Вот пятая неполная. Клубника в этом сезоне идет хорошо! Парижане любят полакомиться! - Мадам Лиса засмеялась.
--
А кто ж не любит! - разделил ее веселье месье Баран. - Да и платят они хорошо. Вам, наверное, уж денег-то и девать некуда! Ха-ха!
--
А вы чужие деньги не считайте! Чтобы деньги иметь - нужно работать! А не как некоторые (тут мадам Лиса повысила голос) под яблонями валяться. Это валяние до добра не доведет! Правда, Лисонька?
Тим прислушался, чтобы услышать, что скажет Лисонька. Но она промолчала, умница.
Как всегда, рано утром, месье Барсук развозил на тележке своим постоянным покупателям свежие булочки к утреннему кофе. Он, не спеша, подошел к дому судьи Филина и только хотел позвонить в звонок, как дверь открыла мадам Овца.
--
Нет. Не звоните. Судью нельзя беспокоить!
--
Как, он все еще болен? - Расстроился месье Барсук.
--
Ах, и не говорите. Даже парижский доктор не помог!
Мадам Овца выбрала булочку и закрыла дверь.
У дома Тима месье Барсук позвонил в звонок. Мадам Хорек вышла на крыльцо и выбрала самую маленькую плюшку.
--
А что Тим, все лежит?
--
Все лежит! - Вздохнула мадам Хорек.
Месье Барсук оставил тележку и прошел в сад.
--
Ну что, Тим? Ты не передумал? Может, вернешься ко мне? Да и матери бы помог, денег заработал! А я бы тебе свой секрет раскрыл!
--
Да я скоро пиратом стану, у них занете, какие богатства!
--
Ох, подумай еще! А то пропадешь!
--
Не пропаду!
Тим глядел в соседний сад. Но там никого не было, только чучело, одетое в старый пиджак месье Лиса и соломенную шляпу мадам Лисы, охраняло клубничные грядки.
Месье Барсук вернулся к своей тележке, а мадам Хорек еще раз спросила безнадежно:
--
Ну, как, не уговорили?
--
Нет, - вздохнул месье Барсук. А мне так нужен подмастерье, ведь наследников у меня нет. Кому же я передам фамильный секрет теста для французских булочек?
--
А ведь вы еще не старый, вам жениться надо, вот что! - Мадам Хорек была в восторге от перспективы женить месье Барсука. - Вот хотя бы мадам Коза, ваша соседка...
Но месье Барсук, хоть и отличался всегда примерной вежливостью, не дослушав матримониальные рассуждения мадам Хорек, в смущении бросился наутек.
Мадам Хорек, заперла калитку и отправилась на станцию встречать поезд из Парижа. Это была крошечная станция с крошечным вокзальчиком. Мадам Хорек приготовилась ждать, но вот вдалеке показался дым, который валил из паровозной трубы. Самого паровоза еще не было видно, его закрывали зеленые холмы. Этот пейзаж очень был похож на пейзаж Ван Гога, который висит в Пушкинском музее. Но веселый стук колес уже приближался, и вот во всей красе показался паровоз.
Из окошка машиниста торчала голова месье Пса или, как все его называли, видно из уважения, месье Жака. Он приветливо махал жителям деревни, а они приветливо махали ему в ответ. Видно было, что все его любили и уважали. Когда паровоз, зашипев паром, остановился, месье Жак выбрался из своей кабины, к нему подошла мадам Хорек.
--
Доброго здоровья вам, месье Жак!
--
И вам доброго!
--
Вот хочу вас попросить взять моего Тима к себе в подмастерья! Нигде удержаться он не может, уж не знаю, что и делать. Говорит, пиратом хочу быть, вот страх то! А сам делать ничего не делает, только под яблоней лежит.
Когда месье Жак и мадам Хорек вошли в сад, Тим действительно лежал под яблоней, но не бездельничал, а выстругивал перочинным ножиком из гибкой ветки бузины дудочку.
Фьють-фьють - попробовал он подудеть.
Месье Жак, большой, усатый, в кожаной тужурке машиниста, заполнил собой почти весь сад.
--
Привет, Тим!
--
Здравствуйте!
--
Вот пришел тебя в подмастерья звать. Пойдешь?
--
Не-а.
--
Как, - месье Пес просто оторопел от такой наглости. - Ты не хочешь быть подмастерьем машиниста паровоза?!
--
Не-а.
--
Это же лучшая профессия на земле!
Тим все поглядывал в соседний сад, но Лисонька не появлялась. Но, как известно, надежда умирает последней. Не собирался Тим уходить из этого сада, он улегся поудобнее и опять: фьють-фьють.