Sowelu Nikki : другие произведения.

Свалка

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Постапокалипсис.
       После того как братца Ники продырявили ржавым обломком трубы, привычный ритм жизни полетел коту под хвост. И хоть Свалка никогда не была безопасным местом, чем дальше Крис пытался разобраться в цепочке кровавых событий, тем отчетливее понимал, что малолетку прикончили не случайно. Против банды головорезов, господствующих в Нижнем городе десятки лет, готовилась выступить новая сила, связываться с которой не следовало...
       В процессе. Прода регулярная!

  
1 глава. Смерть Томми
  
  Известие о смерти Томми никого не удивило. Во всяком случае, не меня: малой вечно нарывался на неприятности, начиная от ночных прогулок по докам и заканчивая игрой в "Гайку" с завсегдатаями северной Свалки. То, что его пырнули ржавым куском трубы и оставили подыхать под перерабатывающим баком для отходов - предсказуемый исход. Но Ники плакала.
  
  - Братик... Ему же всего десять было.
  
  Ники сидела на земле, неровно покрытой камнями вперемешку с обломками мусора, в одной шерстяной кофте, которая едва прикрывала бедра. Вид засаленных рыжих волос, сосульками падающих на круглое лицо, подсказывал, что не мылась она давненько. Так что единственным моим желанием оставалось взять подругу за шкирку и отволочь к баку с водой. И отмоется, и в себя придет.
  
  - Вставай. Пойдем в дом. Ты же почти голая выбежала. Замерзнешь, простудишься, -  словно маленькому ребенку сказал я, делая шаг к Ники.
  
  Ярко-голубые глаза зло сверкнули из-под кривой челки, будто я здесь был главным врагом. И я был виноват, что ее братец доигрался.
  
  - Да кака разница, Крис?! Тебе вообще плевать, да? Ты чувствовать умеешь, а?
  
  - Умею. Здесь холодно, и скоро приедут машины. Хочешь под уборку попасть? Идем в дом, - подавая руку, спокойно сказал я.
  
  С недовольным сопением Ники все-таки ухватилась за мои пальцы и сжала изо всех сил. Только силенок было маловато: то ли из-за истерики, что выжала подругу досуха, то ли потому что она давно не ела. Но, судя по отвратному острому штыну, нормально сжать пальцы мешала зашкаливающая доза спирта в крови. Ники в очередной раз нажралась. Хорошо, что в этот раз хотя бы был реальный повод.
  
  Когда подруга рывком поднялась, то чуть не ударилась макушкой о мой подбородок. Все-таки она очень низкая. Едва ли больше полутора метров, несмотря на то, что недавно стукнул двадцатник.
  
  - Его там убили, - хрипло сказала Ники и мотнула головой в сторону закоулка.
  
  Ржаво-коричневые металлические стены полуразрушенных гаражей окружали нас со всех сторон, а от вони разлагающегося мусора даже меня стало подташнивать. Подруга кивком указала на один из синих баков для переработки органических отходов. Если присмотреться, в полумраке можно было разглядеть пару приличных вмятин на пластиковой бочине и даже бурые пятнышки засохшей крови.
  
  - Я догадался, что ты не просто так приперлась в северную часть Свалки перед отбоем, - резонно заметил я, стараясь подавить раздражение.- Ники, идем. Тебе нужно помыться.
  
  - Воды нет.
  
  - У меня есть. Идем. Нарвешься на патруль Суорэ в таком виде - пузырем спирта не отделаешься. Включай уже голову, Ники!
  
  Буквально силком я потащил подругу по проржавевшему лабиринту. В северной части Свалки металлический потолок прогнулся совсем низко. Нет, конечно, метров пятнадцать над головой было, но ощущение, что весь Верхний город готов обвалиться тебе на макушку, не покидало. То слева, то справа слышался гул машин, сгребающих мусор, но я старался различить присутствие людей. Если кого-то сюда занесло, как и нас, то лучше бы нам разминуться. Вляпываться в драку из-за истерики Ники мне совсем не хотелось.
  
  К чести подруги, она почти не спотыкалась и не всхлипывала, хотя под ноги нам попадалось немало острого хлама и битого стекла.
  
  - Тебе совсем плевать? - все не могла уняться Ники. - Крис, у меня брата убили! А ты...
  
  - Здесь постоянно кого-то убивают. По статистике в сутки умирает два человека. Радуйся, что хоть тело смогла увидеть, а не переработанный кубик, - ускоряя шаг, ответил я и кинул взгляд на потолочные лампы. Свет тускнел с каждым мгновением - близилось время отбоя.
  
  - Крис! - возмущенно вскрикнула Ники и остановилась. - Да что, черт возьми, с тобой не так?!
  
  Отвечать на риторический вопрос я не стал, уверенно сворачивая к выкрашенному в ярко-оранжевый цвет гаражу, который по совместительству был моим домом. Когда я открывал засов, Ники уже тяжело дышала мне в шею. И, хвала Верхнему городу, молчала.
  
  ... Вопросом: "Что со мной не так?" задавались все. Мой папаша пытался бы ответить на него до сих пор, если бы не нажрался и не заснул в металлическом коридоре в преддверии уборки. Наверное, пока машина прессовала его в маленький кубик, он тоже с горечью думал, отчего я такой бесчувственный. Мать рассуждала не меньше, но скончалась, не найдя ответа. Глупо скончалась, к слову,  - в нелепой попытке родить мне брата, который тоже не выжил. Да, та еще семейка неудачников. 
  У меня, скорее, вызывало недоумение, каким еще можно вырасти в нашем городе? Каждый гребаный день копошась в отходах под звук перерабатывающих машин и видя нависающий ржавый потолок, сложно научиться сочувствию. Гораздо легче потерять грань между спрессованным телом очередного неудачника и пустой консервной банкой. После переработки они, кстати, мало чем отличались друг от друга. А ценность у консервов больше: если закинуть металлолом в перерабатывающий бак, то получишь литра два воды, а тело в среднем потянет всего на литр. Хотя зависит от массы, конечно, так что жизнь толстяка, может, чего-то и стоила на Свалке.
  
  Ники была чуть ли не единственной, кто не задавал набивший оскомину вопрос. Но сегодня, похоже, даже у нее сдали нервы. Сидя на вручную спаянном железном столе и подтянув под себя грязные ступни, она с осуждением следила за каждым моим движением, пока я копался в проводах, пытаясь включить для нее подогрев воды. Кабели искрили, но подавать ток, чтобы нагреть бадью, отказывались.
  
  - Крис, кто его убил?
  
  Ники, как, впрочем, и многих других, отличала удивительная способность задавать бессмысленные вопросы. Как будто я мог знать ответ! Но, судя по прожигающему спину взгляду, вопрос был отнюдь не риторический.
  
  Тяжко вздохнув и вытерев испарину, выступившую на лбу, я повернулся к ней:
  
  - Видимо, те, с кем он играл в "Гайку". Может, проиграл, а может, выиграл - это в любом случае кому-то не понравилось.
  
  Ники поджала губы, отчего ее круглое личико стало выглядеть еще забавнее и даже милее. Только опухшие от слез глаза и грязевые потеки портили картину. 
  
  - Нужно их найти, - уверенно произнесла Ники, но, подумав, исправилась.- Ты поможешь их найти?
  
  - Зачем? И как? - скептически спросил я, возвращаясь к починке. - Ники, даже если мы их найдем, что ты сделаешь...
  
  - Проломлю им головы! И сброшу трупы в перерабатывающий контейнер! - резко ответила подруга и, судя по звуку, спрыгнула на пол. - Нет, не так! Заживо брошу...
  
  - Ники, ты не сможешь. По твоим же словам, бесчувственный психопат у нас - это я, а ты даже мухи не убьешь, - плоскогубцами выкручивая краник, прокомментировал я и, довольно улыбнувшись, отошел на пару шагов.
  
  Железная круглая бадья, занимающая половину комнаты, начала явственно нагреваться. Процесс сопровождался поскрипыванием и подвыванием, тут же разносившимся по всему гаражу. От вибрации мои картины словно в укоризну чуть накренились, напоминая, что следует закрепить их прочнее.
  
  - Для тебя все шуточки?! Крис! Да что мне делать теперь, а?! - внезапно подскочила ко мне Ники и схватила за ворот куртки. - Скажи! Скажи, а?!
  
  - Помыться. Ты когда последний раз принимала ванну? Вот. А пока шлялась в таком виде, могла подцепить любую заразу. Залезай, расслабляйся, - спокойно убирая ее руки ответил я, - а потом... Потом, если захочешь, будем искать тех, кто убил твоего брата.
  
  - Будем? -  будто не веря, осторожно переспросила подруга и уставилась на меня широко раскрытыми небесно-голубыми глазенками.
  
  - Будем, - устало подтвердил я. - Иди в ванну.
  
  Чтобы не смущать ее, я отвернулся и прошел к одной из картин - ярко-фиолетовыми широкими мазками на полотне был нарисован океан. Не факт, конечно, что реальные соленые воды радовали глаз таким же кислотным цветом. На фотографии, доставшейся от дедушки, океан вообще был сине-голубым. Но на Свалке особого разнообразия красок не найдешь, так что пришлось рисовать фиолетовым. Рисовать, а теперь смотреть по вечерам на волны, пену кислотно-зеленого цвета, на непонятных существ, которые только я гордо именовал рыбами. Эх, а дед, заставший еще времена до Свалки даже умел плавать. Забавно, что мне океан никогда и не увидеть, не то что поплавать.
  
  Судя по звукам, Ники осторожно поднялась по винтовой лесенке, а затем плюхнулась в воду. Блаженный вздох подсказал, что бадья таки нагрелась.
  
  - Как ты оказалась почти без одежды и обуви?
  
  Повернувшись, я мог видеть только растрепанные волосы на затылке, забавно оттопыренные уши и торчащие из воды острые коленки с парой ссадин. От моего вопроса Ники смущенно дернулась. Кончики ушей явственно покраснели, как будто их окунули в краску.
  
  - Не помню... Я пила... потом... В общем, так получилось. Как мы будем их искать?
  
  - Не знаю. Ты мне скажи, с кем Томми общался в последнее время, - послушно перевел я тему. - Он все также сбегал по ночам?
  
  Хлюпанье воды и мрачное сопение означали "да". Конечно, я мог только догадываться, что творилось в голове Ники, но скорее всего она готова была погрузиться в омут самобичевания. Этим подруга и занималась последний год после гибели матери. Как ни старалась она стать для Томми полноценной семьей, заботиться о нем, ничерта у нее не получалось. Тот сбегал раз за разом, ввязывался в переделки и отказывался паковать мусор - классическая история для наших мест. Он хотел казаться взрослым, только вел себя как младенец, не понимающий, что, если не соберешь свою порцию отходов, ни еды, ни воды не получишь.
  
  Глупый, взбалмошный мальчишка мне никогда не нравился. Конечно, я не скажу Ники вслух, что рад его смерти, но теперь жизнь станет спокойнее. Быть может, она сама это понимает.
  
  Из бадьи стали доноситься всхлипы.
  
  ... Или не понимает.
  
  - Ники, я пойду сдам вечернюю партию и принесу нам ужин.
  
  
  Два мешка, набитых металлоломом, оттягивали руки. Но раз придется сегодня кормить и Ники, то надо закинуть на переработку отложенную двойную партию. Перерабатывающие черные контейнеры тускло поблескивали матовыми боками от слабого света потолочных ламп. С трудом откинув тяжелую крышку и чуть не ободрав пальцы, я поочередно вытряхнул содержимое мешков. На заляпанном краской мониторе высветилась надпись: "Сорок четыре килограмма. Железные пластины". Отлично, на ужин нам хватит.
  
  Выбрав на панеле пункт "еда", я закрыл крышку и принялся ждать. Натужное хрипение и малопонятные иероглифы, замелькавшие на экранах, говорили, что началось компрессирование. Как подсказывал опыт, процесс займет не меньше двадцати минут.
  
  Отойдя к ближайшему гаражу, я устало привалился к проржавевшей стенке. Боковым зрением заметил двух пареньков, похожих друг на друга как две капли воды: мелкие, грязные, в затасканных до дыр джинсовых комбинезонах и заводских ботинках. Светлые волосы обоих были завязаны в неаккуратные, растрепавшиеся хвостики. Поморщившись, я с трудом вспомнил имена близнецов: кажется, Микки и Рикки. Двое сирот, нашедших себе местечко в восточной части, недалеко от баков, перерабатывающих стекло, редко появлялись в моем квартале.
  
  Ребята с трудом тащили порванный в нескольких местах холщовый мешок, из дыр которого проглядывались штыри. Увидев, что бак занят, они расстроенно плюхнулись прямо на землю.
  
  Если мне не изменяла память, то эти двое шалопаев частенько играли вместе с Томми на северной Свалке. Учитывая последние события, они могли даже быть замешаны в смерти братца Ники.
  
  - Вы знаете, кто убил Томми?
  
  От звука моего голоса, а быть может, от чересчур прямого вопроса, близнецы одновременно вздрогнули, и их испуганные взгляды остановились на мне. Ребята даже дернулись, в желании тут же сбежать, но с трудом притащенная партия металлолома служила тем еще якорем. Близнецы могли не сомневаться, что смойся они сейчас, я самолично заброшу металл на переработку и заберу положенную плату себе. Честность и справедливость - это не ко мне.
  
  Микки мрачно сел задницей на мешок и обхватил с двух сторон руками, будто готовился в случае чего сдохнуть, но не сдвинуться с места.
  
  - Мы ничего не знаем, - подал голос Рикки, загородив брата и выразительно расправив плечи.
  
  Хоть смейся, хоть плачь - в мальце едва ли было больше двадцати килограммов.
  
  - И с каких пор вы стали таскать металл? - скептически спросил я и медленным шагом направился к ним.
  
  При желании я мог раскидать близнецов одной левой: обоим недавно стукнуло то ли десять, то ли одиннадцать. О мышцах речи еще не шло.
  
  - Хотим и таскаем. Не запрещено, - ответил Микки и заелозил задницей по мешку. - Чего тебе?
  
  Мелкотня вела себя подозрительно. Так что даже у меня проснулся интерес: что же такого они прятали?..
  
  Я быстро обогнул Рикки и оказался прямо напротив так охраняемого мешка. Схватив холщовую ткань, резко потянул на себя, отчего Микки кубарем полетел на землю. В открывшейся горловине я увидел штыри и ровные пластины. Да только явно не железные, а стальные.
  
  - Эй! А ну отдай! Это наше! - как девчонка завизжал подскочивший Микки и вцепился мне в куртку. - Отдай, понял?!
  
  Судя по сопению в спину, Рикки тоже подбежал совсем близко и готов был вцепиться в меня зубами и ногтями.
  
  - Так, мелкотня. Вы мне рассказываете, откуда у вас сталь и что случилось с Томми, а я ухожу. И оставляю вашу добычу, - спокойно сказал я и развернулся к насупленным близнецам.
  
  Ярость отчетливо проступала на их измазанных в грязи мордашках, да только в глазах еще мелькали тени страха. Ребятня понимала, что я не шучу. А ведь навскидку стали в мешке хватит, чтобы неделю набивать пузо и не копошиться на сборе стекла.
  
  - Где нашли, там больше нет, - ответил Микки и попытался схватить мешок.
  
  - А что с Томми - не знаем, - поддакнул Рикки, тоже потянув измазанные ладошки к добыче.
  
  - Так не пойдет, - выразительно покачал я головой и не без труда закинул мешок себе на плечо. - Или вы рассказываете, или я ухожу вместе с этим.
  
  Близнецы переглянулись. Впрочем, мысленный диалог длился недолго, и почти сразу они стали тараторить на перебой:
  
  - Мы играли с Томми на Северной.
  
  - Ага, как всегда. Ничего необычного, а потом пришел этот тип...
  
  - Такой высокий тип, весь замотанный в тряпки...
  
  - Даже лицо замотано!
  
  Поняв, что перебивают друг друга, близнецы вновь переглянулись, и голос взял Микки. Рикки же стал с опаской оглядываться, словно выискивая свидетелей нашей беседы.
  
  - Он сел с нами, сыграть партейку. Играли на цветное стекло, но он очень плохо играл. Продул нам все, что только можно! Но ему как плевать было. Только спрашивал много...
  
  - О чем? - полюбопытствовал я, опуская мешок на землю, что не ускользнуло от взглядов близнецов.
  
  Почувствовав облегчение, Микки затараторил куда охотнее:
  
  - О семье. Кто у нас есть. Как узнал, что у меня и Рикки никого - так все, будто плевать стало. А у Томми про сестру много спрашивал...
  
  - И вы рассказывали? Незнакомцу в тряпках на северной Свалке? - даже я поразился недальновидности мелкотни. До такой тупости еще додуматься нужно.
  
  - Он же цветное стекло нам проигрывал, - пробурчал Рикки. - Вот и рассказывали, чтоб не ушел... Но Томми много говорил. Даже что Ники постоянно пьет...
  
  - А потом тот чудик предложил Томми сыграть на что-то вдвоем.
  
  - На что-то? - скептически уточнил я.
  
  - Мы не видели, - с пыхтением ответил Микки. - Из кармана что-то ему показал, а нам - нет. Томми сразу согласился.
  
  - И вы просто ушли? - не поверил я.
  
  - Мы не хотели. Любопытно было. Да и по лицу Томми было видно, что там что-то ценное. Но чудик с нами играть отказался, а потом и вовсе сказал, где мы с братом можем найти сталь.
  
  - Мы не сразу поверили! - вновь влез Рикки, словно оправдываясь. - Но Томми сказал нам идти. Обещал поделиться, когда выиграет... Мы и ушли.
  
  - Больше мы его не видели. Отдай мешок! - требовательно закончил рассказ Микки.
  
  Я посмотрел на мелкотню: судя по лицам, они не врали. Все их мысли явно занимал мешок у меня в руках. Да и история, хоть и отдавала бредом, была похожа на правду. Незнакомец в тряпках, играющий на цветное стекло, - подобную чушь специально не придумаешь, разве что ширнувшись серым порошком. Кивнув, я швырнул мешок к ногам близнецов. Те, как два маленьких коршуна, тут же вцепились в ткань с такой силой, что даже костяшки побелели.
  
  - Где сталь нашли?
  
  - Там больше нет, - тут же на автопилоте огрызнулся Рикки, но, пожевав губами, смягчился,. - Правда, больше нет... Сам смотри, если хочешь. На южной окраине, там где железные пещеры. В третьей слева, если четыре раза направо свернуть. Грудой лежало - мы и забрали.
  
  Раздался оглушительный писк, и с хрипом отъехала нижняя затворка перерабатывающего бака. Под голодные взгляды ребят, я вытащил из отсека плотный сверток из пищевой бумаги и запихал его под куртку.
  
  Уходил от черных баков я под облегченные вздохи близнецов. Похоже, они до конца не верили, что с трудом найденная добыча останется у них. О смерти Томми они явно не горевали, с жадностью сваливая сталь в открытый бак.
  
  Но Ники называет бесчувственным именно меня.
  
  
  2 глава. Железные пещеры
   Дожидаясь пока я закончу ужин, Ники в нетерпении постукивала железной ложкой по дну тарелки. Капли смеси разлетались во все стороны, наполняя каморку кислым запахом порошкового мяса. Аппетита мой рассказ о незнакомце в тряпках подруге не прибавил.
  
  - Крис! Идем уже!
  
    Ники подскочила и тут же подтянула спадающие холщовые штаны цвета хаки. Выглядела она значительно лучше: чистые волосы ниспадали бронзовым водопадом на плечи, на лице не осталось грязи и пыли, а синяки и ссадины скрывались под мешкообразной одеждой. Только покрасневшие глаза и искусанные до крови губы подсказывали, что истерика не прошла даром.
  
  - Ночью в железные пещеры... - речитативно повторил я, уже не надеясь на адекватное поведение Ники. Отчего-то большинство людей перестает мыслить разумно, когда речь заходит о смерти родственников. 
  
  - Не пойдешь со мной - пойду одна, - с вызовом воскликнула Ники и чуть не притопнула ногой от плохо скрываемого раздражения.
  
  - Что ты хочешь найти? Думаешь, чудик в тряпках сидит там днем и ночью? - с аппетитом забрасывая в рот бумажный хлебец поинтересовался я и с любопытством посмотрел на подругу.
  
  Та заметалась по комнате, то и дело подтягивая спадающие штаны, и нервно проводя рукой по волосам. В глазах появился сумасшедший блеск, а на лбу выступила испарина.
  
  - В железных пещерах уже двести лет стали не видели. Значит, он специально ее туда притащил. Значит, он там был... И мы можем... Не знаю, Крис! Но мы можем там что-то найти! Что-то узнать! Ты же обещал!
  
      Только чтобы не видеть вновь краснеющие от слез глазенки и не слышать всхлипы, я нехотя поднялся из-за стола. Лучше провести одну ночь в железных пещерах, чем весь следующий день вытаскивать непутевую Ники из неприятностей. Хотя пункт для ночевки она выбрала тот еще.
  
      Железные пещеры, еще до эпохи Последних войн, называли промышленным районом. То есть, завод на заводе, каждый из которых пыхтел трубами круглые сутки, выбрасывая в воздух тонны золы и сажи, навсегда отпечатавшиеся на потолке черно-ржавым следом. Во время войн почти все были переформированы, а после - разграблены до последнего винтика. Сейчас, когда воровать стало нечего, железные лабиринты облюбовали ценители серого порошка, от которого легко можно было в припадке вырвать кусок стены и расшибить кому-то башку.    
  
  Послушно свернув четыре раза направо, мы с Ники оказались в заброшенном литейном цехе машиностроительного завода с искривленной крышей и свисающими, наполовину обломанными балками. Неровный свет потолочных ламп пробивался через дыры в крыше, слабо освещая помещение, отчего постоянно приходилось щуриться. На полу отчетливо виднелись пыльные разводы и смазанные отпечатки подошв. Рядом с полуразрушенной вертикальной топливной печью  остался внушительный след - похоже, именно там лежали стальные пластины, доставшиеся близнецам, а чуть дальше валялся скомканный отрез черной ткани.
  
  Ники уверенно подошла к копильнику, в который раньше стекал расплавленный чугун, и, сморщив нос, заглянула внутрь. Что-то заметив, она запустила руку в отверстие и, знатно измазав рукав шерстяной кофты в золе, достала подпаленную по краям синюю трубку, на внутренней стороне которой виднелся серый налет.
  
      Принюхавшись, Ники повернулась ко мне:
  
  - Пару дней назад здесь кто-то ширялся.
  
   Ничего не сказав, я лишь вопросительно вскинул бровь, ожидая продолжения дедуктивной цепочки. Ники  подошла к тканевому отрезу и поддела его носком ботинка. Теперь можно было разглядеть вышитую белыми нитками  надпись "Тоннори С.". Ники повернулась ко мне, но не успела и рта раскрыть, как из-
  за печной шахты вынырнул парень в черном плаще, лицо которого полностью скрывал капюшон.
  
  В полумраке блеснула заточка с перемотанной тканью ручкой. Шип уткнулся в шею подруги в миллиметре от сонной артерии, но не вошел под кожу, а лишь легонько оцарапал. Алая тонкая дорожка выступившей крови извиваясь ручейком, побежала вниз. Ники остолбенела, боясь пошевелиться, только уставилась испуганными глазенками на меня.
  
  - Где Крафт? - глухой голос донесся из-под капюшона.
  
  Незнакомец обхватил Ники второй рукой за плечи и угрожающее вдавил шип в шею. Чутье подсказывало, что я не успею выхватить из-за пояса нож и подскочить к подруге прежде, чем ее зарежут. Да, мне нужно  всего восемь секунд, чтобы всадить и прокрутить лезвие в сердце чужака, но их у Ники нет.
  
  - Мы не знаем, кто такой Крафт, - медленно ответил я. На что чужак еще сильнее вдавил заточку в шею подруги. Та дернулась то ли от боли, то ли от страха, оцарапываясь об острые края шипа. Бледная кожа почти полностью утонула в алой крови. - Убьешь ее - сдохнешь.
  
  - Не тебе угрожать, доходяга - огрызнулся незнакомец, но заточку все-таки отодвинул. - Что вы здесь делаете?
  
  - Ищем того, кто вчера прирезал ее братца. Отпусти ее. Она ничего не знает, - с трудом сдерживая злость, ответил я.
  
  - Вчера на Северной? - в голосе мелькнуло разочарование.
  
  - Ты... - Ники попыталась что-то сказать, но заточка все еще была слишком близко к горлу. Упрямо закусив губу, подруга тихо продолжила. - Ты... что-то... знаешь?
  
  Чужак вместо ответа удобнее перехватил шип и замахнулся - рефлексы Ники в кои-то веки сработали как надо. Она резко ударила ботинком по лодыжке и, чуть пригнувшись, изо всех сил рванулась вперед. От неожиданности захват ослаб, и Ники полетела лицом вниз. Не успев выставить руки, она грохнулась и стесала кожу на левой щеке.
  
  Дожидаться реакции чужака я не стал, а тут же бросился на него, выхватив охотничий нож, и сшиб на пол. Вместе мы рухнули на бетон, да только противник оказался снизу. Замахнувшись ножом, я попытался всадить лезвие в грудь, но получил удар под дых двумя ногами, который отбросил меня в сторону.
  
  Ники уже успела отползти и теперь, забившись в темный угол разрушенного помещения, пыталась остановить кровь. Хоть о дурехе можно было не волноваться.
  
  Резко схватившись за скользкий край плаща противника, я потянул на  себя. Ткань с треском разошлась прямо в руках. Кусок остался у меня, а чужак едва удержал равновесие и на мгновение растерялся, давая мне время подняться. На открывшемся широком черном поясе показался красный матовый кругляш со светящейся цифрой "23". Но это оказалось последним, что я успел рассмотреть - помещение затянул едкий зеленый дым из разбившейся склянки.
  
  Закашлявшись и плотно закрыв глаза, я вслепую наотмашь ударил ножом перед собой. Лезвие вошло во что-то мягкое, а на пальцы полилась теплая вязкая кровь...
  
  Обессиленно согнувшись в раздирающем приступе кашля, я сполз на бетон и потерял сознание.
  
  
  
  Холодный воздух пробивался в нос, принося запах протухших яиц и немытых тел. Надо мной простирался ржавый потолок Нижнего города, а не ожидаемые полуразрушенные крыши бывших заводов. Совсем близко,
  привалившись к стенке и прикрыв глаза, на щебенке сидела Ники. Шея подруги была обмотана отрезом черной ткани, в паре мест пропитавшимся кровью.
  
  - Очнулся? - устало спросила Ники. - Я тебя вытащила, дылда. Можешь сказать спасибо.
  
  Приподнявшись, я зашелся в очередном приступе кашля. По рту и гортани словно растекся расплавленный чугун, который нестерпимо хотелось отхаркнуть. Помотав головой, я  встал, с трудом сохраняя равновесие.
  
  - Можешь извиниться за то, что мы вляпались из-за тебя.
  
  Ники обиженно и немного раздраженно засопела. Сморщив курносый нос, она провела рукой по обмотанной шее и все-таки виновато выдохнула:
  
  - Прости, Крис. Ни черта мы не выяснили, только вляпались. Все как всегда.
  
  Вновь закрыв глаза, подруга устало привалилась к стенке, и стала отчаянно биться макушкой по железной поверхности. Каждый слабый удар отдавался болью в моей раскалывающейся от зеленого дыма башке.
  
  - Кое-что узнали. Я знаю, где мы сможем найти этого психа с заточкой. Переставай заниматься самобичеванием и пойдем домой спать, сегодня прохладно, - монотонно проговорил я и протянул подруге руку.
  
  В опустошенном взгляде Ники медленно расцветала надежда, и она нерешительно схватилась за протянутую ладонь.
  
  - Крис, я тебя расцелую. Как?! Где мы можем его найти?
  
  - На Арене...
  
  Потолочные лампы с протяжным "Пи-и-и" отключились, погружая Нижний город в темноту. Значит, стрелки часов дошли до двенадцати. Если мы не хотели вляпаться еще сильнее, нам следовало как можно быстрее оказаться под крышей моего гаража. Хоть обычно Ники было не заткнуть, дорога до дома прошла в тишине, прерываемой редкими ругательствами, когда нога в потемках цеплялась за булыжник или сваленную кучу мусора.
  
  Говорить об Арене подруге не хотелось. У меня мелькнула надежда, что теперь Ники все-таки отбросит наивные попытки найти убийц Томми. Конечно, чушь - об упрямстве подруги можно было слагать легенды, особенно если она что-то втемяшила в пустую голову. Но напоминание о самой жуткой части Свалки окатило Ники ушатом ледяной воды и остудило пыл хотя бы до утра, ведь об Арене она знала не понаслышке. Именно там сдох ее папаша.
  
  Арена стала достопримечательностью Свалки, когда власть захватила вооруженная толпа братьев Суорэ. Хоть многие и сетовали на произвол, который устроила семейка, я смотрел на них благосклоннее многих. Глупо отрицать заслуги лишь потому что Суорэ - те еще головорезы. Шайка наладила работу перерабатывающих баков, не давая сжульничать: попробуй подкрути что-то в настройках - на следующих день твой переработанный труп отыщут в доках. Братья запустили в работу четыре автоматизированные машины для уборки, делая жизнь на Свалке пусть неудобной, но хотя бы возможной, а еще создали полицейские патрули. Да, те состояли из отбитых на голову головорезов, но лучше одна организованная толпа, подчиняющаяся каким-никаким, но правилам, чем разрозненные банды беспредельшиков. Ники была не согласна.
  
  Как и многие наивные идиоты, не сбросившие розовые очки, она искренне возмущалась распространению серого порошка, хотя сама не брезговала нажираться самодельным алкоголем. Выла о комендантском режиме, который все равно не мешал отбитым на голову отморозкам шляться по ночам. Таким как она сама и ее ныне покойный братец. Ники кричала о вымышленной свободе, цена которой в наше время - проржавевшая пластина. А еще сетовала на Арену - место для боев без правил, до самой смерти, в которых сама же один раз и участвовала по собственной воле.
  
  Отсутстсвие рационального мышления у жителей Свалки и Ники, в частности, меня давно перестало удивлять. К счастью или сожалению, но еще в двенадцать лет до меня дошло, что люди - те еще кретины, так что лучше смириться и получать из этого выгоду. К тому же, я тоже тот еще идиот, раз сейчас чуть не подох от отравляющего зеленого газа ночью в железных пещерах.
  
  До дома мы добрались без приключений - патрули, не к слову помянутых, братьев не шастали в районе заброшенных заводов, предоставив земли местным наркоманам. Последние, к счастью, тоже обошли нас стороной.
  
  Дома Ники без вопросов полезла в медицинский шкафчик, в поисках спирта и бинтов для обработки ран. С отвращением подруга сорвала черный кусок ткани и оголила покрытую бурыми разводами шею. Маленькие ранки, похожие на укусы насекомых, уже не кровоточили, но из точек еще сочилась желтоватая сукровица. В паре мест на кожу налипли грязные нитки, которые Ники, забавно сморщив носик, стала осторожно убирать двумя пальцами
  
  Пройдя к кухонным шкафчикам, я достал маленькую стеклянную колбу с марганцовкой и, под настороженным взглядом Никки, стал готовить раствор, периодически заходясь в приступах кашля. Нужно было как можно скорее очистить организм от химическое дряни, осевшей плотным налетом на внутренностях, пока не стал харкать кровью.
  
  - Ты уверен, что тот... т-с-с... Зараза! Тот с Арены? - обрабатывая шею и шипя от боли, спросила Ники.
  
  Подруга не смотрела на меня, а с головой ушла в процесс. Чутье подсказывало, что не смотрела на меня Ники еще и от смущения - каждый раз, когда речь заходила об Арене, она вспоминала начало нашей дружбы и явственно краснела. Трудно представить, но десять лет назад подруга была еще большей дурехой. И вспоминать об этом, само собой, недолюбливала.
  
  - У него был значок Игрока,- разводя раствор до бледно-розового цвета, ответил я.
  
  - Т-с-с, - вновь зашипела подруга от боли и сглотнула слезы. - Сколько?
  
  - Двадцать три.
  
  Диалог понятный всем жителям Свалки: на счету чудика с заточкой было двадцать три трупа. Впечатляющий результат, учитывая, что руки, ноги, а главное - башка, у незнакомца до сих пор были на месте. Найти его на Арене не составит труда, ведь, как правило, больше пятнадцати мало кому удавалось набрать. Мне следовало радоваться, что чудик не вступил со мной в схватку, а предпочел вывести из строя газом.
  
   - Еще я задел его ножом. Кстати, ты забрала его?
  
  Ники, не поворачивая головы, достала из кармана охотничий нож и бросила мне под ноги. Металл, покрытый уже подсохшей кровью, со звоном ударился о пол в паре сантиметров от ботинка. Делая глоток марганцовки, я устало посмотрел на подругу:
  
  - Не учили не бросать острые предметы?
  
  Ники только отмахнулась и под моим осуждающим взглядом присела на кровать прямо в грязной одежде. Делать замечание ей было, конечно, бессмысленно, да и, что греха таить, я сам не был особым поборником чистоты. Не сегодня уж точно, слишком устал, и слишком жгло горло.
  
  - Как думаешь, кто этот Крафт, которого он искал?
  
  - Не знаю. И знать не хочу.
  
  - Но этот гад точно что-то знал о Томми! Слышал, как сразу спросил про Северную? - нервно облизнула губы Ники и зарылась пятерней в волосы. - Он точно что-то знает...
  
  - Никс, - обратился я к подруге старым прозвищем, которое не использовал еще со времен Арены. Та тут же дернулась, словно ей залепили пощечину. - Ты идиотка. Но скажи мне честно, почему тебе так важно найти убийцу Томми?..
  
  - Потому что идиотка, - огрызнулась Ники и зло дунула на рваную челку. Пару раз вздохнув и пожевав губами, подруга нехотя и очень медленно все-таки ответила. - У тебя не было семьи, Крис. Не было. Тебе не понять, что такое семейные обещания. Я поклялась отцу позаботиться о Томми. И перерезать глотку всем его обидчикам. Обещала - и выполню. Не хочешь помогать - не помогай, но раз нужно, то я отправлюсь и на Арену.
  
   Показав, что разговор окончен, Ники сбросила ботинки и забралась под одеяло.
  
  Когда я отошел разводить вторую порцию марганцовки, то услышал ее тихий голос:
  
  - Только тогда я наконец-то буду свободной...
  
  
  
  Хотел бы в сотый раз повторить подруге, что это редкостная чушь, но уже через мгновение с кровати донеслось тихое посапывание. Денек для Ники выдался тот еще, так что неудивительно, что она отрубилась. Зато у меня сна не было ни в одном глазу.
  
  Подхватив стакан, я уселся за стол и взял раскрытую книгу - словарь медицинских терминов. Та еще нудятина. Но нудятина, не дающая превратиться в идиота. Мягкие и слизкие из-за химической пропитки страницы с трудом переворачивались, а резкий запах неприятно щекотал ноздри. Впрочем, невелика плата за возможность получить хоть каплю информации. Начнись Последние войны чуть раньше, когда книги печатали на обычной бумаге, не приспособленной для дальнейшей переработки в еду, то ничерта бы от прошлого мира не осталось...
  
  На пол вылетел один из вложенных листков, исписанный калиграфиеческим почерком деда: "Свалка".
  
  "...Протяженность подземных территорий с юга на север - 110 км. Конец обжитых земель - на 60 км. С запада на восток - 40 км. За обжитыми землями дальше - плотно сбитые горы мусора. Если Суорэ, как обещают, смогут запустить перерабатывающие машины в ближайшие годы, то на эти завалы уйдут десятилетия. Пройти практически невозможно. На прохождение пары метров уходит полчаса. Патрули ходят вокруг раз в 2-3 дня, выясняя никто ли не отбился. За 2 недели встретился всего один сумасшедший, похоже, сидевший на порошке. Все, что можно съесть, уже вынесли, хотя, быть может, в глубине и можно что-то найти. Судя по технической документации, Свалка полностью выдолблена в земле и за ее пределами только голые бетонные стены. Туннелей нет."
  
  Невольно я ностальгически усмехнулся: дед имел шило в заднице и не умел сидеть не месте, обследуя все закутки Свалки. Конечно, в его время это еще было важно, ведь нужно было искать еду. Ни электричество, ни перерабатывающие баки ведь тогда еще не запустили. Как ни крути, как ни проклинай отбитых головорезов, но они сделали нашу жизнь проще и не дали сдохнуть от голода. Долго бы на одном собирательстве консервов мы бы не протянули...
   Вложив листок обратно между страниц, я вчитался в очередной термин: "Седативное"...
  
  
  3 глава. Знакомство с Ники
  Десять лет назад
  
  Потолочные лампы уже отключили, так что Нижний город почти полностью утопал в вязкой темноте, кроме одного здания - Арены. Полукруглое строение, собранное из разношерстных железных обломков, маняще поблескивало разноцветными диодами. В окнах-бойницах мелькали хаотичные тени, в которых с трудом угадывались силуэты людей - отчего-то они притягивали исполненный любопытства взгляд. А барабанная дробь, прерываемая звоном и хлопками, заставляла сердце учащенно ударяться о грудную клетку. Будто оно хотело с хрустом проломить ребра и рвануть туда - к сияющим багровым цветом бойницам и опьяненным кровью и хмелем жителям.
  
  Нервно облизнув пересохшие губы, я сильнее перегнулся через ободок крыши соседнего с Ареной здания, едва не сваливаясь вниз на щебенку. Шаг вперед - и пролечу два этажа, хвала Верхнему городу, если не расшибу башку. Проржавевший металл под скрюченными пальцами холодил кожу и заставлял зябко передергивать плечами. Но мне хотелось ближе, как можно ближе оказаться к Арене. Да только до шестнадцати лет туда не пускали. Можно подумать, братьям Суорэ было дело до психики детей - ха!
  
  У входа стоял один из головорезов банды - двухметровый амбал с лицом, явно пару раз стукнутым кирпичом. Да только ни свисающие щеки, ни шрамы, ни даже пустоватый взгляд водянистых глаз не могли меня напугать. А вот крепко сжатое в руках ружье остужало пыл, заставляя прятаться на крыше.
  
  Из темноты вынырнула девчонка: низкая, мелкая, с огненной гривой рыжих волос и измазанной грязью мордашкой. На ногах телепались громадные берцы, а на плечах хомутом висела черная куртка с ободком из искусственного кислотно-зеленого куцего меха. Гордо вскинув голову, пигалица уверенным шагом попыталась промаршировать мимо охранника. Да только стоило приблизиться, как громила, резко схватив за капюшон куртки, вздернул ее вверх словно пушинку и сморщил нос:
  
  - Куда?! 
  
  - А я карлик! - пропищала девчонка и забавно замотала ногами в воздухе.
  
  Морда охранника исказилась - только в страшном сне эту конвульсию можно принять за улыбку, но утробный грубый смех подсказал, что головорез Суорэ знатно развеселился. Отшвырнув девчонку как тряпичную куклу, он выразительно показал ей дуло ружья:
  
  - Брысь отсюда!
  
  - Мне шестнадцать! - подскочив с земли, словно ужаленная, пропищала девчонка.
  
  От такой глупой лжи даже я фыркнул себе под нос: как же, шестнадцать! На вид пигалице едва ли стукнуло десять. Даже скудного интеллекта головореза хватило, чтобы это понять.
  
  - Брысь сказал! Пока не пристрелил, дуру, - гаркнул тот.
  
  Девчонка обиженно засопела и вытерла нос громадным рукавом куртки. С крыши мне было не разглядеть, но, похоже, на мордашке заблестели злые слезы. Однако вместо того, чтобы развернуться и уйти, пигалица яростно притопнула ногой, отчего бляшки на берце громко звякнули.
  
  - Я хочу участвовать в драке! С Майки! Я должна убить Майки!
  
  Охранник разразился гомерическим хохотом, чуть не выронив ружье. Отвечать мелкой он даже не подумал, только махнул лапищей, мол, убирайся по добру, по здорову, блаженная. От любопытства я еще сильнее свесился вниз, стараясь повнимательнее рассмотреть чокнутую. Ведь точно чокнутая!
  
  Пигалица резко рванула к арочному входу, стараясь проскочить мимо охранника, однако тот, несмотря на внушительные габариты, неповоротливостью не отличался. Быстро, не раздумывая, он размахнулся и засадил плашмя прикладом по спине девчонки.
  
  Та отлетела от удара и пропахала землю лицом, не успев и руки выставить. Невольно я поморощился, только представив, как острая щебенка впивается в кожу. Но девчонка даже не пикнула, а уже через секунду вскочила. Да только из-за падения она умудрилась расквасить нос: даже с крыши было видно, как кровь залила всю мордашку. Пигалица попыталась зажать ладонями лицо и тут же вскрикнула - похоже, сломала.
  
  Ее заметно пошатывало, а голос прозвучал ниже и грубее:
  
  - Козел!
  
  Головорез Суорэ на секунду остолбенел от подобной наглости, но потом сделал угрожающий шаг на встречу дурёхе. Та резко крутанулась на месте, чуть не упав, и покачивающейся походкой пошла влево.
  
  - Эй! Ты! На крыше! А тебе чего здесь надо?! - гаркнул охранник, да так, что от неожиданности я чуть не полетел вниз. Лишь в последнюю секунду изо всех сил вцепился пальцами в железный ободок. - Тоже карлик?!
  
  Замотав головой, я поспешно стал отползать назад. Однако выдохнуть смог только когда убрался с крыши и сбежал по сколотым ступенькам на улицу, подальше от Арены. Получить пулю совсем не хотелось.
  
  В поле зрения, справа, попала не к добру помянутая девчонка - она стояла, привалившись к стенке соседнего гаража, запрокинув голову. Кровь из носа не спешила останавливаться и уже измазала алыми разводами все смазливое личико.
  
  Поразмышляв не более пары секунд, я все-таки решил осторожно подойти к ней:
  
  - Эй, зажми переносицу. Так кровь быстрее остановится.
  
  Девчонка зло сверкнула голубыми глазенками, но послушно надавила двумя пальцами на нос. Вблизи ее кукольное личико с пухлыми губами смотрелось совсем еще детским. Конечно, охранник не поверил, что ей шестнадцать! О чем только думала?..
  
  - Ты зачем на Арену рвалась? - замявшись, спросил я. - Еще и через главный вход?
  
  Пигалица обиженно надула губы, словно я ее оскорбил, но после вдумалась в смысл моей фразы и заинтересованно повернула голову:
  
  - А ты знаешь не главный?
  
  Из-за сломанного носа голос звучал глухо, прибавляя все-таки пару лет. Не то что мерзкий писк, слышанный мной с крыши.
  
  - Так зачем тебе на Арену?
  
  Девчонка медленно сползла по стенке и села на землю, то ли от головокружения, то ли просто от усталости. Вытянув ноги, она заелозила задницей по щебенке, пытаясь сесть поудобнее, и до побелевших пальцев надавила на переносицу.
  
  - Уши заложило, что ли? Хочу сразиться с Майки Отшельником.
  
  - У него же девять трупов! - ошарашенно переспросил я, хоть затея была идиотской далеко не из-за этого.
  
  - Десять, - зло ответила девчонка и хрюкнула. - Зараза! Когда же эта кровь остановится!..
  
  Подойдя совсем близко и присев на корточки, я уверенно скомандовал:
  
  - Убери руки.
  
  Как ни странно,  пигалица вновь послушалась и убрала свои пальчики. Нос чуть сместился вправо, всего на пару миллиметров, но было понятно, что он сломан. Если не вправить в ближайшие минуты, то ей придется еще долго хрюкать. Осторожно взявшись большим и указательным пальцев за спинку носа в месте смещения, я посмотрел прямо в глаза девчонки:
  
  - Сейчас будет очень больно.
  
  В ее взгляде мелькнула тень страха, но она упрямо закусила губу и едва заметно, нервно кивнула. Сам внутренне сжавшись, я резко потянул вниз, а затем вбок, возвращая нос в прежнее положение. Хруст заглушил звонкий вскрик девчонки, которая тут же изо всех сил пихнула меня в грудь. От неожиданности я покачнулся и грохнулся на спину, больно стукнувшись копчиком.
  
  Когда я приподнялся, девчонка уже стояла на ногах, вытирая остатки крови рукавом куртки и болезненно морщась. Посмотрев на меня, она как ни в чем не бывало спросила:
  
  - Так ты знаешь, как еще попасть на Арену?
  
  - Ты чокнутая, - ошарашенно выдавил я.
  
  - Обычно меня называют Никс, но можешь называть и чокнутой, - криво усмехнулась девчонка. - Так ты со мной?
  
  - Куда?..
  
  - Посмотреть, как я надеру задницу Майки,- с непробиваемой уверенностью ответила она. - Давай, показывай другой вход.
  
  И не дожидаясь, пока я поднимусь, Никс пошатывающейся походкой вновь направилась в сторону галдящей Арены. Осторожно встав с земли и отряхнувшись от грязи, я поспешил следом. То ли, чтобы посмотреть, чем закончится сумасшедшая затея, то ли в глупой попытке остановить упрямую девчонку. Не может же она быть настолько убийственно упрямой?..
  
  Опередив пигалицу на пару шагов, я обогнул Арену слева, подойдя к соседнему заброшенному двухэтажному зданию, стены которого ощутимо накренились вбок. Теперь между строениями едва ли был зазор больше двух метров. Провалы окон на втором этаже поблескивали осколками разбитых стекол.
  
  - Через те дыры можешь перебраться в бойницу Арены. Ты пролезешь. Но там тебя схватят в два счета, - указал я пальцем вверх: правое окно располагалось чуть ниже бойницы.
  
  Никс кивнула, хоть особой признательности в движении башкой не наблюдалось, и быстро проскользнула к провалу входа. Там на секунду обернулась и, сузив глаза, уставилась на меня:
  
  - А ты, как трусишка, так и будешь с крыши ресницами хлопать? Или вспомнишь, кто из нас девчонка, и пойдешь со мной?
  
  Фыркнув, я покачал головой - только "на слабо" меня не брала какая-то пигалица с опухшим носом. Никс пожала плечами и скрылась в заброшенной постройке, поспешных взбираясь по лестнице. Спрятавшись под козырьком ближайшего здания, я с долей любопытства уставился на окно.
  
  Через минуту там показалась рыжая взъерошенная голова: Никс забралась на подоконник и под ее берцами захрустело битое стекло. Крошево острым дождем посыпалось на землю от резких, угловатых движений. Девчонка, с трудом удерживая равновесие, потянулась руками вперед к узкой бойнице, да только до нее было все же больше полутора метров. А ростом пигалица не вышла.
  
  Упрямо мотнув головой, Никс буквально рухнула вперед, выставив перед собой прямые руки. На мгновение мне почудилось, что чокнутая полетит на землю, но та все-таки уцепилась за край отверстия бойницы.
  
  ...Левая нога предательски поскользнулась на стекле, и девчонка с писком повисла на руках.
  
  - Дуреха! - раздраженно воскликнул я и со всех ног кинулся в здание.
  
  Сердце мощными ударами вновь попыталось пробить грудную клетку, когда я влетел на подоконник и увидел из последних сил держащуюся девчонку. Побелевшие от напряжения пальцы предательски подрагивали, а тяжелое сопение подсказывало, что долго Никс не продержится. Арена взорвалась какофонией визгов и криков, заглушая мой голос:
  
  - Никс, я тебя втолкну внутрь!
  
  Опасно накренившись вперед, я обхватил девчонку за талию и буквально выпихнул ее наверх. Задергав ногами и чуть не заехав подошвами берц мне по лицу, Никс вкатилась к узкое отверстие бойницы. Когда ее колени коснулись поверхности, я облегченно выдохнул.
  
  Слава Верхнему городу, все закончилось.
  
  Пигалица обернулась ко мне и вдруг протянула все еще подрагивающую от перенапряжения руку:
  
  - Давай за мной. Поздно бежать, дылда.
  
  До конца не соображая от выброса адреналина в кровь что творю, я послушно потянулся двумя руками вперед и ухватился за край бойницы. Подтянуться не составило труда. Вместе с пигалицей мы кубарем влетели в узкий коридор и грохнулись на пол. А вот подняться не успели - рядом с нами выросла фигура еще одного головореза Суорэ - мелкий, пузатенький парниша в коричневой кожаной куртке на голое тело и холщовых штанах бордовой расцветки. И все было бы не так страшно, если бы не гребаный заряженный револьвер в пухлых потных ручонках, направленный мне точно в лоб.
  
  - Ну что, долазились? - нехорошо усмехнулся Пухлый, давая понять, что давно следил за нашими поползновениями. - А ну подъем, детишки.
  
  Учитывая выпирающие прогнившие зубы, ухмылка вышла мерзкой. Меня обдало тухлым зловонным дыханием, от которого захотелось выблевать ужин, но я с опаской поднялся. Взгляд приклеился к черному дулу револьвера, которое в издевку колебалось вверх-вниз, но по-прежнему было направлено мне в башку.
  
  - Отведи нас к Палачу! - раздался гнусавый голос пигалицы. Пухлый округлил глаза и перестал ухмыляться. - Я хочу драться с Майки Отшельником!
  
  Как же мне захотелось стукнуть мелкую идиотку! Но здравый смысл, который у меня, в отличие от пигалицы, присутствовал, говорил не дергаться, а послушно стоять на месте. Мысленно молясь Верхнему городу, чтобы выбраться с Арены живым, я наблюдал за разворачивающейся сценкой.
  
  - К Палачу, значит-с, - протянул Пухлый и заинтересованно присмотрелся к Никс. - А откуда ты знаешь про Палача?
  
  - Мой папа - Марвел Штырь! - с гордостью ответила пигалица.
  
  - А-а-а, - задумчиво протянул Пухлый и сощурил глаза. - Это его Майки выпотрошил как тухлую селедку вчера?..
  
  Мне не нужно поворачиваться к Никс, чтобы ощутить, как она вся затряслась от злости. Не успев толком подумать, я одним движением встал перед ней, не давая с кулаками броситься на Пухлого. Если чокнутая полезет в драку, то стрельбы не избежать, и все закончится нашими продырявленными тушками.
  
  - По шестому правилу Арены я требую кровной мести, - серьезно и удивительно спокойно произнесла Никс, похоже, давно заготовленную фразу. - Скажи Палачу, что я требую крови Майки Отшельника!
  
  Пухлый вместо того, чтобы разразиться хохотом, как головорез внизу, вдруг серьезно поманил девчонку толстым пальцем:
  
  - А ну за мной.
  
  И не дожидаясь реакции пигалицы уверенно направился по железному коридору вперед. Никс тут же потрусила следом, хоть походку нельзя было назвать уверенной - видимо, все еще не отошла от удара, потому пошатывалась при каждом шаге. Я кинул взгляд на бойницу, через которую пробрался внутрь Арены, но не успел даже дернуться, как прогремел голос Пухлого:
  
  - Даже не думай! Тоже за мной пошел, мститель.
  
  С объяснениями, что мне кровная месть даром не сдалась, я решил повременить. Пухлый затащил нас в темный закуток, куда с трудом пробивался свет алых диодов, и мощно треснул кулаком по ржавой металлической дверце с покосившейся табличкой "Приемная". С той стороны донеслось шебуршение, затем погрюкивание и наконец недовольный с хрипотцой голос:
  
  - Чего?
  
  - Дочка Штыря за кровной местью приперлась! Выпустишь на Арену? - гаркнул Пухлый без доли иронии в голосе.
  
  - Пусть идет, - раздалось из-за двери. - Через час свободное место, Рыжий скопытился. Майки сам скажи, чтоб готовился.
  
  - Палач, ты бы глянул, - с ухмылкой почесал голову револьвером Пухлый. - Тут дело особое...
  
  Дверца со скрежетом распахнулась, и из погруженной во мрак каморки медленно выкатилось инвалидное кресло. Спицы в колесах угрожающее позванивали под уверенными движениями накачанных рук. Ноги Палача скрывал черный шерстяной плед, а лицо прикрывала треснувшая в нескольких местах белая хоккейная маска. Так что пойди пойми пятнадцать тому или пятьдесят.
  
  - Сдурел? - коротко бросил Палач, лишь увидев пигалицу, и стал прокручивать колеса кресла назад.
  
  - Она хочет, а толпа требует новенького, - развел руками Пухлый. - Выпустишь?
  
  - Я владею ножом! - влезла неуемная девчонка, бесстрашно приблизившись к креслу и заглянув в прорези маски. - Пустите меня.
  
  Палач на пару секунд замер, раздумывая и что-то разыскивая в голубых глазенках пигалицы, а после махнул рукой.
  
  - Выпускай, - хриплый голос обжег полнейшим равнодушием. - Труп девчонки сдашь мамаше, если та еще жива. На переработку не спихивай, я самолично за этим прослежу. Будет возмущение в толпе - сам разбирайся.
  
  После этого Палач спокойно заехал обратно в каморку и с грохотом захлопнул дверь.
  
  - Ну что, мелочь, кровная месть, так кровная месть, - мерзко осклабился Пухлый, продемонстрировав черные из-за порошка зубы, и повернулся ко мне: - А ты, значит-ца, секундантом на дуэли будешь.
  
  Понимая, что как говорил дед, бежать с подводной лодки поздно, я не слишком уверенно кивнул. Мысли уже занимали тщетные попытки вспомнить: убивают ли секундантов на Арене или нет?..
  
  4 глава. Одна минута и сорок восемь секунд
  
  Ники ушла рано утром, не попрощавшись. Только на столе оставила записку корявым почерком с громадной кляксой в конце: "Переоденусь и разберусь с делами. Увидимся на металлоломе". Ручку, к слову, она прихватила с собой, то ли по рассеянности, то ли уже умудрилась растерять весь запас канцелярских принадлежностей, который я ей подарил в прошлом месяце на день рождения.
  Разборки с братцем Ники ненадолго выбили меня из графика, однако следовало возвращаться к привычной работе. Набить брюхо на халяву, как иногда делала Ники, у меня не получится.
  Еще до восьми утра я добрался до северо-восточной части Свалки, в самое крупное скопление металлолома. Знакомые лица копошилась в грудах строительного мусора, органических отходов и битых кирпичей, старательно выискивая ценный металл. Пока я поднимался по тропке к своей негласной делянке, успел нехотя кивнуть на приветствие долговязому Джеку и Рою, которые успели уже сгрести приличную кучу штырей и сейчас устало сидели, вытирая струящийся пот. На северо-востоке работали только те, кто мог дотащить на своем горбу приличную партию железа. Хлюпикам не место на металлоломе. К счастью для меня, такие как Джек и Рой не отличались говорливостью и не лезли с расспросами, а просто делали свое дело, заткнув рты.
  Пусть Ники бы возмущенно меня стукнула за гендерные стереотипы, но на стекле, куда в основном сбредались женщины, стоял тот еще галдеж. Даже под дулом револьвера не смог бы там проработать и суток. Чесать языком не входило и в сотню любимых занятий.
  Сбросив куртку и оставшись в одной майке, я вытер испарину со лба. Похоже, в Верхнем городе ощутимо поменялась температура и наступила жара. Быть может даже пришло лето - сложно следить за временами года, когда над головой неизменный проржавевший кусок металла.
   В такие душные дни наверху жизнь у нас превращалась в баню, так как потолок прогревался за считанные часы и дышать приходилось словно через слой ваты. Горячий, наэлектризованный воздух обжигал гортань, заставляя то и дело делать жадный глоток воды из пластикового контейнера.
  Нацепив перчатки, чтобы не оцарапать ладони, я принялся разгребать ближайшую городу отходов, выуживая железки. Через три часа поясница уже адски саднила, майка пропиталась кислым потом, а на руках, несмотря на всю осторожность, появилась пара мелких порезов. Да только железа толком не нашлось - мелкие запчасти, пара внушительных крюков и всего половина дверцы от автомобиля.
  - Крис! - раздался возбужденный голос Ники, вынырнувшей из-за ближайшей мусорной горки. - Ты как?
  Устало присев на найденную автомобильную дверцу и сделав жадный глоток воды, я оценивающе прошелся взглядом по подруге. Та приоделась и даже прихорошилась: вместо моих не по размеру громадных штанов цвета хаки она нацепила обтягивающие, порванные в паре мест голубые джинсы, а сверху заляпанную в паре мест краской кофту с тем еще декольте. Да и выглядела куда бодрее и даже веселее, в голубых глазах так и сверкали искры. На мою вопросительно вскинутую бровь Ники тут же затараторила, не хуже близнецов у перерабатывающего бака.
  - Я ходила распрашивать. Че так пялишься, как монах, Крис? Как еще думаешь развязать язык кому-то в этой помойке, - будто оправдываясь, воскликнула Ники и жадно выхватила контейнер с водой. Сделав пару глотков, тут же скривила лицо и чуть не сплюнула. - Кх-х... Что-то с водой в последнее время... Так горчит... Странно. Ты что не чувствуешь?..
  Я лишь пожал плечами: когда усталость наваливается чугунным грузом на плечи, будешь хлебать хоть воду из болота с привкусом тины или того хуже - водичку из доков, провонявшуюся бензином и стоками химзавода. Ники с подозрением заглянула одним глазом внутрь контейнера, сморщила нос, но все же сделала еще пару глотков.
  - Двадцать три сейчас у двоих на Арене. Кира Когтя и Неуловимого Джека, - продолжила Ники.- Оба под описание подходят - не амбалы, а юркие парни. Вечером Коготь должен биться. И малыш Рик по дешевке через пару часов притащит мне две проходки. Так что сможем пройти на Арену... Ты же пойдешь... Ты же собираешься со мной туда?
  Судя по смущенно порозовевшим щекам Ники только сейчас додумалась, что я могу послать ее в Верхний город. Нервно закусив губу, подруга уставилась на меня.
  - Не знаю. У меня почти полностью закончились отложенные запасы. Не до Арены, сейчас. И я по-прежнему считаю это все глупой идеей, а тебя - идиоткой, лезущей куда не нужно, - жестко ответил я, чувствуя что жара и усталость окончательно меня доконают.
  К счастью, Ники привыкла к моей периодической грубости. Расстроенно дунув на челку, она вскочила и стала мерить широкими шагами очищенный участок вокруг меня. От мельтешения у меня быстро стала раскалываться голова, так что я прикрыл глаза. К сожалению, от голоса подруги это избавить не могло:
  - Хорошо. Ты... ты и не должен. Тьфу, прости Крис. Сама не знаю, чего тебя впутываю. У меня, похоже, совсем башка не работает в последнее время. Я сама пойду. Тогда сейчас скажу Рику, что нужна всего одна проходка...
  - Это и-ди-от-ская затея, - по слогам, медленно повторил я, с трудом пытаясь побороть раздражение. - Ники, тебя там до сих пор помнят. Если наткнешься на Палача или Пухлого...
  - Ты преувеличиваешь, - недовольно ответила Ники. - Тем более, я сильно изменилась.
  -... они тебя прирежут, а труп сбросят в доках. А я не буду каждый раз спасать твою задницу.
  - Сама спасу свою задницу, если понадобится, - уже с долей раздражения ответила Ники.
  - Как тогда? - скептически спросил я, раскрывая глаза.
  Подруга уже не ходила, а сидела под импровизированным пластиковым навесом, скрестив ноги по-турецки. От моей последней фразы она дернулась и непроизвольно потянулась к вырезу кофты, осторожно нащупывая задрожавшими пальцами грубую, выпуклую полоску старого шрама...
  Десять лет назад
  До боя оставалось не так много времени, когда меня с Никс буквально швырнули в маленькую каморку, неподалеку от центра Арены, и захлопнули дверь. Через тонкие, вибрирующие от каждого неосторожного движения стены, прорывался рев толпы, смешанный со звоном металла. Улюлюканье и хлопки, казавшиеся такими манящими с крыши соседнего здания, сейчас в паре метров от меня вызывали оторопь и желание забиться в угол. Мне хотелось убраться как можно дальше от залитой кровью Арены и от чокнутой знакомой, которая выглядела куда спокойнее меня. Будто не ей предстояла схватка не на жизнь, а на смерть с отбитым наглухо Отшельником, который, по слухам, вгрызался в плоть поверженных противников, как дикий зверь.Отпечатки зубов на трупах - это его метка.
  Медленно и методично пигалица разминалась: наклоны, растяжка рук, затем ног и приседания. Все выглядело бы куда забавнее, наблюдай я за подобным зрелищем не в запертой коморке. Да и что ей, мелкой идиотке, даст разминка? Как будто есть хоть малейший шанс... Разве что толпа сжалится и попросит выставить пигалицу с Арены, отвесив хорошенький пинок под зад на прощание.
  - Если ты так хотела отомстить за смерть отца... - не выдержал я, но запнулся, натолкнувшись на злой взгляд голубых глазенок.
  - Убийство, - жестко поправила меня пигалица.
  - Убийство своего отца, - послушно поправился я. - Почему ты не подкараулила Майки в темной подворотне? Или не швырнула чем тяжелым с крыши? У тебя вообще мозги есть, припереться сюда, на Арену?..
  Никс раздраженно засопела и выудила из кармана безразмерной куртки громадный нож - лезвие сантиметров двадцать пять, не меньше. Задумчиво всматриваясь в свое отражение, она медленно произнесла:
  - Он разорвал его на глазах у всех. И пинал... и жрал... его труп. И я убью его на глазах у всех. Пусть знает, почему он сдох.
  Речь прозвучала угрожающе, только на последних словах у Никс на глазах заблестели предательские слезы. Она жалобно хрюкнула опухшим носом и попыталась поспешно вытереть лицо рукавом, чуть не задевая саму себя заточенным лезвием. На мгновение мне даже стало жаль пигалицу, но раскрыть рта и утешить ее я не успел.
  Дверь каморки отворилась, а на пороге появился Пухлый, все в той же куртке на голое тело, открывающей неприглядное выпирающее пузо с волосяной дорожкой. Ухмыльнувшись, он кивнул Никс:
  - На выход, мстительница. Толпень тебя уже ждет не дождется... Им комедии хочется.
  Никс кинула затравленный взгляд на меня, а потом гордо вскинула подбородок и направилась из каморки.
  Пухлый, настоящее имя которого так и осталось загадкой, проводил нас к железной решетчатой дверце, открывающей проход к главному полю Арены. Сквозь прутья проглядывались покосившиеся ряды трибун, битком набитые разгоряченными предыдущими боями жителями Свалки.
  Воздух, будто пропитанный недавно пролитой кровью, с примесью подгоревшего серого порошка оседал на языке металлическим и чуть горьковатым привкусом, пьяня и дурманя. Заставляя пульс подскакивать за сотню ошеломительно громких ударов в минуту. Песок, бордовый, сбитый во влажные комья, захрустел под подошвами ботинок, когда Никс на подрагивающих ногах вышла на поле под жадные взгляды толпы. "Хрр-р-хр-р-р-с-с-т" стал казаться мне самым громким звуком на Свалке, а фигурка пигалицы в громадной черной куртке - единственным четким пятном. В красном свете диодов казалось, что Никс уже утонула в крови.
  Пухлый толкнул меня в спину и указал пальцем на первый, огороженный бетонным бортиком ряд у самого поля.
  - Место для секундантов, - увидев мой непонимающий взгляд, нехотя пояснил Пухлый и крутанул на пальце револьвер. - Чапай, чапай, малец. Хотел же на бой посмотреть, хех.
  Драться предстояло пигалице, а ноги отчего-то перестали слушаться меня. Путь до положенного места показался самым длинным в жизни. Песок, как живой, обволакивал и цеплялся за ботинки, не давая сделать и шага.То слева, то справа поблескивали валяющиеся ножи, штыри и куски арматуры с уже подсохшими бурыми каплями. Невольно вглядываясь в обдолбанных порошком и покрасневших от хмеля зрителей на трибунах, я старался увидеть во взглядах жалость или сочувствие, но куда там! Звери, а не люди жаждали оплаченного тяжким трудом зрелища.
  Никс сбросила куртку, оставшись в белой майке с тонкими лямками. Сколько в ней килограмм? Двадцать? Тридцать? Пигалица напоминала скелет, обтянутый кожей, а скинь она одежду, наверняка бы сверкнула выпирающими ребрами. По толпе прошлись смешки, а уж когда она показала нож, то и откровенные похрюкивания.
  На другой стороне круглого поля появилась фигура Майки Отшельника: как и у Никс на нем красовалась одна лишь майка, да широкие штаны, но в отличие от девчонки он мог похвастаться габаритами. В мощных руках, покрытых рубцами шрамов, как растяжками, поблескивало лезвием мачете. Черные волосы, завязанные в высокий хвост, колебались при каждым решительном шаге. На лице же - ни одной эмоции, только в глазах неимоверная скука.
  - Кровная месть! - прохрипел из динамиков, подвешенных у потолка, мужской голос. - Дочь по правилам Арены требует крови Майки Отшельника! Ставки на продолжительность боя сделаны. Самый высокий коэфициент - одна минута и двадцать пять секунд.
   Как обухом жахнуло понимание: сейчас толпень ждет не зрелища, а сыгравшей ставки. От того через сколько минут отлетит башка пигалицы на песок, зависит набьет кто-то сегодня брюхо или нет. И судя по прогнозу, Никс осталось жить меньше пяти минут.
  - Отсчет времени пошел! - гаркнули из динамиков, и в тот же миг алые диоды вокруг поля потускнели до темно-бордового.
  Квадратные цифры таймера, подвешенного над центром поля, с шелестом стали переворачиваться.
  00:01
  Между Отшельником и Никс пятнадцать шагов.
  Отшельник, играя на публику, со свистом наотмашь рубанул воздух перед собой. Никс вся сжалась, превратившись в комок, и прижала согнутую в локте руку с ножом к корпусу. С опаской переступила ботинками по песку, будто прощупывая почву.
  00:06
  Отшельник шагнул к девчонке. Шаг. Еще шаг. Никс лишь переступала ногами на месте, покачивая нож в руке влево-вправо. А может у девчонки просто дрожала ладонь.
  00:10
  Отшельник стремительно рванул вперед прямо на щуплую фигурку Никс. Удар от плеча снизу вверх прорезал воздух в месте, где только что стояла пигалица, но та уже сиганула влево, чуть не падая на песок. То ли вскрик, то ли рык, вырвался из груди Никс и она бросилась сбоку на Отшельника, метя ножом в открытое бедро.
  00:14
  Отшельник ловко отвел ногу влево и назад, отчего Никс бессмысленно вспорола воздух и по инерции пробежала вперед. Пинок ногой в поясницу отшвырнул пигалицу на песок. Рухнув пластом, Никс тут же перевернулась и выставила дрожащую руку с ножом вперед.
  00:21
  Отшельник, играючи, плашмя ударил мачете по кисти Никс. Нож вылетел из ослабевших пальцев и упал на песок в нескольких шагах от девчонки, а та оглушительно звонко вскрикнула. На поле брызнули первые алые капли с оцарапанных краем лезвия пальцев.
  00:29
  Под оглушающий рокот толпы, Отшельник наотмашь рубанул мачете перед собой, метя в плечевую артерию. Никс инстинктивно дернулась, заваливаясь назад, и лезвие лишь поверхностно прошлось от правого плеча до груди, вспарывая ткань. На белой майке выступила алая полоса. Отшельник вновь занес мачете для удара сверху вниз, а Никс вдавилась в песок, будто мечтая провалиться под землю.
  00:35
  Не соображая, что творю, я одним скачком перемахнул через бетонное ограждение. Приземлившись на песок, чуть не споткнулся, подхватывая первый попавшийся под руку железный штырь. В три громадных прыжка оказался за спиной поднявшего мачете Отшельника и, со всей дури размахнувшись, треснул в голову.
  
  00:41
  Железный штырь с чавкающим и одновременно глухим звуком проломил висок. Кровь и серая, жидкая масса от заваливающегося на песок Отшельника брызнула мне на лицо, а я остервенением, не останавливаясь, продолжал лупить штырем по черепу. Железо все глубже и глубже вгрызалось в проломленную височную долю. Удар. Удар. Удар. Удар...
  00:52
  Закрыв глаза, я выпустил штырь из рук и медленно, будто готовясь рухнуть в обморок, опустился на песок рядом с неподвижным телом. Сердце стучало в груди барабанной дробью, сливаясь в непрекращающийся грохот, который заглушал крики обезумевших от небывалого зрелища трибун.
  01:21
  Пухлый припал коленями на песок рядом с Отшельником и приложил два жирных пальца к сонной артерии. Затем поднял удивленный взгляд на меня и ощерился мерзкой ухмылкой. Гнилостное дыхание вновь обожгло ноздри, и я закрыл глаза. Голос Пухлого прогремел над Ареной:
  - Майки Отшельник мертв.
  Чья-то рука подхватила меня за шкирку и буквально поволокла по песку в сторону железной решетчатой дверцы. Распахнув глаза, я увидел над собой цифры таймера: "01:48"...
  
  5. Фрай сошел с ума
  
  Джек подошел развалистой походкой, когда время перевалило за полдень. Долговязый с участка, раскинувшегося на пару футов ниже, задумчиво наблюдал, как я копошусь на мусорном склоне, отбрасывая в сторону битые кирпичи. Ладони саднили от мелких царапин, а пара мозолей стерлись до крови. За последний час под руку не попалось ни одной железяки тяжелее ста грамм, и настроение грохнулось ниже некуда. Хвала Верхнему городу, если такими темпами удастся насобирать на завтрашний ужин.
  Долговязый смущенно зарылся пятерней в рыжие, волнистые вихры и кашлянул, стараясь привлечь внимание. Заметив, что я уставился на него, Джек глухо спросил:
  - Мы с Роем займем делянку слева от тебя, без обид? А то у нас железяк почти не осталось.
  - Это место Профессора,- устало вытирая пот, ответил я и сделал жадный глоток воды. Горьковатый привкус обжег гортань, заставляя поморщиться и отставить канистру. Кажется, Ники была права - вода из перерабатывающих баков в последние дни приобрела неприятный привкус. - Сам с ним говори.
  - Фрай ушел, - ответил Джек, смущенно переступив с ноги на ногу. - Ты как бы рядом работаешь. Участок как бы тебе перейти должен. Но Профессор сказал, что мы с Роем забирать можем. Как бы.
  Невольно я глянул на соседний участок: даже поверхностный взгляд давал заметить поблескивающие под потолочными лампами железные штыри и пластины, заваленные полуразложившимися картонками и упаковками. Лакомый кусочек, который Фрай успел отхватить еще до моего прихода на металлолом. Профессор не отличался говорливостью, а потому казался идеальным соседом, пусть и не без странностей. Хотя пойди найди на Свалке того, у кого не поехала крыша.
  - Куда ушел? - я удивленно вскинул бровь.
  Выгоднее металлолома на Свалке местечка не найти, если габариты и здоровье позволяют таскать железки до перерабатывающих баков. Фраю не так давно стукнул полтинник, и хоть скукожившимя лицом, по которому словно прошлись наждачкой, он выглядел на все семьдесят, сил ему было не занимать. Каждый день он приходил около пяти утра, за сутки оттаскивая на переработку три-четыре партии железа. Вечно закутанный в робу, с серыми глазами-щелками, скрытыми за круглыми стеклами очков, и взлохмаченными седыми волосами - за внешний вид он и получил на металлоломе прозвище Профессор.
  - Просто ушел, - ответил Джек. - Страннее, чем обычно выглядел. А уж взгляд такой, что прям жуть берет, пустой и бессмысленный.
  - Профессор на то и Профессор, - пожал я плечами, принимаясь снова разгребать мусор, не обращая внимания на саднящие ладони.
  - Нет, Крис, ты не понял. Совсем странный. Как бы пустой. Будто совсем крыша у Профессора поехала, - прогундел Джек. - Сказал, что работать больше не будет на Свалке, потому что смысла вроде как нет. А у него теперь другой смысл. Особый смысл, как бы.
  Услышав путаное объяснение, я скептически глянул на Джека. Долговязый чувствовал себя неловко, будто силой отбирал у меня делянку спятившего Фрая. Да только мне плевать было. Пусть кусок и лакомый, но места на северо-востоке хватало, а портить отношения с соседями не следовало.
  - Так мы займем его участок?..
  Получив отмашку, Джек с довольным пыхтением поспешил вниз по мусорному склону. А у меня червями в голове закопошились мысли: неужели Фрай сошел с ума? Просто так делянку никто по доброй воле не отдаст. Но по статистике на Свалке вероятность чокнуться была той же, что и сдохнуть.
  У Профессора проблемы начались еще со смерти дочери, которую изнасиловали и избили, оставив подыхать в доках год назад. Девчонку не успели отыскать до такого, как грудь перестала вздыматься от обрывистого, похожего на предсмертные конвульсии, дыхания. Тогда-то Профессор и надел серую робу, которую, кажется, не снимал даже для стирки. Быть может от него еще и воняло, но на Свалке быстро перестаешь различать запахи.
  - Мне паршиво, Крис, - вдруг раздался из-за спины подрагивающий голос Ники, вернувшейся со встречи с малышом Рики.
  Стоило мне обернуться, как я сразу понял, что подругу вновь накрыло. Мимолетная радость и возбуждение от расследования схлынули, как искусственный прилив в доках, вызванный турбинами. Во взгляде осталась только горечь с примесью бессилия. Ники плюхнулась на землю, неподалеку от меня, и я ощутил отвратный штын спирта.
  - Знаешь, а я сегодня обрадовалась... Представляешь? Улыбнулась, когда малыш Рики сказал, что достанет проходку. У-лы-бну-лась. Я улыбалась, хотя мой братишка был мертв, - заплетающимся языком выдала Ники и посмотрела на меня пустыми глазенками.
  Раздраженно выдохнув, я продолжил разбирать хлам. Сил успокаивать Ники и возвращать ее пинком к реальности у меня не оставалось. В отличие от нее, я умел трезво смотреть на жизнь - сейчас следовало думать об ужине, а не заниматься самобичеванием.
  - Зачем я только прусь на Арену, - продолжила нести пьяный бред Ники. - Вот зачем я это делаю, Крис?
  - Незачем, - раздраженно ответил я. - Никс, что ты хочешь услышать? Ты когда работала последний раз? У тебя еда, вода есть? Как ты собрался жить? Или думаешь, что у меня еды на всю жизнь хватит?
  Подруга обиженно засопела, ожидая совсем другого ответа. Хотя, учитывая, сколько лет мы были знакомы, получить иную реакцию она и не могла Уже не раз мы это проходили: Ники не умела жить реальностью, что выводило меня из себя. А ее выводил из себя мой рациональный и приземленный подход. Один и тот же диалог был разыгран по нотам и за десять лет превратился в своеобразный ритуал. Вот и сейчас будто бы включилась заезженная пластинка.
  - Крис, неужели ты не устал? Каждое утро встаешь, копошишься в дерьме, выуживаешь свои железки, несешь на переработку, жрешь, спишь и покругу. Хороша жизнь, Крис, не правда ли? Самому не тошно? Может, есть что-то кроме гребаной еды и воды?
  
  Подавив вспышку раздражения, я повернул голову к Ники:
  - Без воды и еды - не проживешь. А вот без самобичевания и самоубийственных вылазок на Арену - легко. Ники, у меня нет настроения продолжать бессмысленный спор о смысле жизни. Особенно, учитывая, что ты сама не знаешь ответа. Только не нужно снова пытаться меня убедить, что твои сумасбродные выходки - это и есть и настоящая жизнь, а не извращенная попытка сдохнуть.
  Подруга схватила канистру и сделала жадный, но неуклюжий глоток, отчего вода заструилась по подбородку, скатилась ручейком по шее в вырез кофты. В глазенках вспыхнули язычки подавляемой ярости, и вместо того, чтобы заткнуться и заняться делом, с языка вновь стали срываться бессмысленные рассуждения.
  - И есть, - упрямо, будто не слушая меня, ответила Ники, подрагивающей рукой стирая влагу. - По-твоему лучше сидеть на заднице, задыхаясь в кучах разлагающегося мусора, и зная, что каждый день не отличается от предыдущего?..
  - Это называется стабильностью. И после своих стабильных дней я, во всяком случае, проснусь живым, здоровым и с полным брюхом. А твой труп рано или поздно найдут или в доках, или на северной Свалке, - уже раздраженнее ответил я, внутренне жалея, что снова ввязался в спор.
  Ники давно пыталась меня убедить, что именно безумства приносят в жизнь краски. Именно поэтому десять лет назад она поперлась на Арену, именно поэтому бросала вызов непонятно кому, выходя по ночам шляться по Свалке, и именно поэтому сейчас так рвалась отомстить за брата. Хотя все было куда проще - подруге были фигово, ее рвало на куски изнутри, потому что она не знала как и зачем ей жить. Уже давно я понял, что хождение по лезвию - не более чем крик. Иногда мне казалось, что если однажды Ники продырявят штырем, она облегченно выдохнет и улыбнется в предсмертной конвульсии, потому что ее агония наконец-то закончится. Но даже самой себе она в этом признаться не могла, придумывая глупые отмазки.
  - Ну и сиди здесь. Зарабатывай на кусок хлеба - ведь это так важно, - с сарказмом выдохнула подруга, вставая. - А я пойду на Арену и найду тех выродков, которые убили Томми.
  Махнув рукой, я вновь принялся за работу. Плевать мне было на слова Ники, хотя ладони отчего-то сжались в кулаки, когда она бросила в спину:
  - Ты считаешь меня чокнутой, но не надо вешать лапшу на уши, что тебе нравится твоя жизнь. Ты ведь знаешь, что я права. Не зря же каждый гребаный раз вляпываешься вместе со мной. Помни, Крис, ты сам когда-то полез на Арену. Сам. Так что если я чокнутая, то ты тоже...
  Ники чуть покачивающейся из-за алкоголя походкой направилась прочь. Одному Верхнему городу было ведомо, вернется она после очередной вылазки домой или нет. Не знаю, есть ли у человека мифическая душа, но где-то в районе грудины стало хреново. Будто туда знатно насрали. Но в отличие от Ники, у меня депрессии не было. У меня все было хо-ро-шо.
  
  6. Казнь демона
  
  Последнюю партию на переработку я принес, когда время близилось к отбою. Вымотался за день так, что майку следовало хорошенько выжать от кислого пота, который неприятно щекотал ноздри. Обессиленно присев на землю и облокотившись о стенку ближайшего гаража, я лениво допивал горчащую воду из канистры и следил за скачущими иероглифами на экранах перерабатывающего бака.
  Осталось подождать всего пару минут, но время замирает, когда веки налиты свинцом и даже дышать становится в тягость. Планы закончить картину, вернувшись домой, рухнули еще несколько часов назад, когда на участке не нашлось ни одной даже самой легкой пластины. Как же, какие тут картины, хвала Верхнему городу, если хватит сил впихнуть в себя ужин.
  Из закоулка выскочил взмыленный Микки: развязавшиеся шнурки на заводских ботинках волочились по земле, лямка комбинезона слетела с плеча, а хвост на башке растрепался. Что это был не Рикки, я уверен: у того не было привычки постоянно копошиться в карманах. Мордашку Микки перекосило, а глаза, напоминающие блюдца, возбужденно поблескивали.
  - Что стряслось? Эй, Микки! - не выдержав, крикнул я. - Комендантский час скоро, куда полетел?
  Тот притормозил, чуть не споткнувшись на ровном месте, и уставился на меня перепуганным взглядом.
  - Там... Там... - запыхавшись, неразборчиво выпалил Микки и махнул рукой в сторону доков. - Там одного из приближенных Суорэ убили! Да так! Да там такое! Мне Рикки сказал.
  - Кого? - удивленно спросил я, не разделяя возбуждения мелкого. Зарезали и зарезали - велика новость, хоть за членов банды Суорэ мстили жестко. Так что сумасшедших, готовых пойти против головорезов, находилось мало, да и жили они недолго. - Чего так оживился?
  - Мафиози, похоже. Но до конца не поймешь! Видеть нужно, ведь там такое!
  Раздраженно махнув на меня рукой, Микки со всех ног припустил в сторону доков, чуть не падая из-за развязанных шнурков. Да только остановиться и завязать их мелкий времени не нашел.
  С писком отъехало нижнее отделение перерабатывающего бака, отвлекая от Микки и паршивых предчувствий, что Ники окажется причастна к разборкам головорезов. Со стороны доков слышался нарастающий гул голосов, а ведь до них минут пять ходьбы - нужно хорошо рвать глотку, чтобы было слышно у баков. Раздраженно запихнув пищевой сверток под куртку, я поспешил вслед за Микки, с каждым шагом чувствуя как усталость сильнее и сильнее вдавливает в землю.
  Район доков радовал глаз бетонными блоками, а уши закладывало из-за грохота турбин гидроэлектростанций, гоняющих подземные воды. Очередная заслуга банды Суорэ, которую давно стали принимать, как должное. Хоть я в детстве успел застать времена кромешного мрака Нижнего города, когда речи об электричестве еще не шло. Копошиться приходилось в полной темноте, изредка включая фонарик на батарейках, если удавалось найти подобную ценность. Но люди быстро забывают плохое.
  Запах затхлой воды смешивался с острой, разъедающей вонью химических стоков и кислым потом людей, только закончивших смену. Несмотря на приближающийся отбой, у корабельного дока образовалась галдящая, выкрикивающая несвязные фразы толпа. Заметил я и Джека с Роем, и близнецов, а вот рыжая шевелюра Ники в глаза не бросилась, усиливая и без того плохое предчувствие.
  Из возгласов становилось ясно лишь одно: кто-то пришил Мафиози. Не успел я поймать за шкирку одного из мельтешащих под ногами пацанят, как заметил, что взгляды устремлены вверх к грузоподъемного крану с облупившейся оранжевой краской. Запрокинув голову, я смачно ругнулся, чуть не потеряв равновесие от неожиданности.
  В метрах пятнадцати над землей на крюковой подвеске висело тело Мафиози, продырявленное насквозь. Металлический крюк торчал из грудины, поблескивая в свете потолочных ламп разводами крови. Теперь один из приближенных Суорэ, занимавшийся зачисткой недовольных в доках, напоминал пришпиленного мотылька с бессильно повисшими лапками. Но взгляд привлекла не открытая рана на груди, а лицо цвета затасканной бумаги. Если прищурить глаза, то можно было увидеть, что щеки головореза покрывала вязь кровавых букв, а из широкого массивного лба торчали два изогнутых металлических штыря. Будто у Мафиози перед смертью прорезались демонические рога.
  Чтобы насквозь пробить лобную кость и утопить железки в серой мозговой жиже, понадобилась точно не женская сила. А значит, вряд ли Ники приложила руку к кровавой расправе. Но это была единственная хорошая новость за день. Ведь не стоило сомневаться, что после подобной выходки Суорэ выйдут из себя, а их месть не заставит себя ждать. Под горячую руку попадут все, и воды доков забурлят от сбрасываемых трупов.
  Кран со скрежетом пришел в движение, рывками опуская покачивающееся тело Мафиози в толпу. Всего за секунду образовался пустой пятачок, но, в отличие от остальных, я сделал шаг ближе. Мертвенно-белое лицо головореза оказалось совсем низко, и хоть черные патлы мешали до конца разглядеть надпись, я смог прочитать: "Первый демон кОзнен! Воспылают кАстры!".
  Дверца кабинки грузоподъемного крана распахнулась, обрезая разом все звуки. Щелчка замка хватило, чтобы зрители заткнулись и в дружном порыве вскинули головы. Под дребезжание турбин наружу высунулась голова с растрепанными седыми вихрами, и блеснули круглые стеклышки очков.
  - Профессор!
  Старина Фрай одним движением стащил очки и расставил руки в стороны, будто готовый принять град пуль. После чего замер, даже грудь словно перестала вздыматься, а воздух проникать в легкие. Но Профессор точно был жив и здоров, во всяком случае физически.
  Вязкую, напряженную тишину над доками можно было разрезать мачете. Ни у кого и мысли не мелькнуло шелохнуться или раскрыть рот. В голове словно переворачивались цифры таймера, как десять лет назад над Ареной, в ожидании, когда оцепенение взорвется градом криков.
  Пришли в себя ребята Суорэ из сбежавшегося на место убийства патруля, которые разразились обрывчатыми, жесткими командами вперемешку с отборными матами. Угрожающе зещелкали затворы автоматов, готовые прорезать пулями воздух над доками и продырявить тело наглеца.
  Лицо старины Фрая исказила кривая, но счастливая улыбка, открывшая ряд белых крупных зубов. На мгновение мне показалось, что пустой, но донельзя умиротворенный взгляд из-под очков вперился в меня. Хотя вряд ли Профессор смог вычленить мою черную куртку в толпе, и вряд ли я был тем, кого он хотел увидеть в последнюю минуту жизни.
  Фрай сделал решительный шаг вперед в пустоту.
  ...С глухим стуком тело рухнуло на бетон, взрывая толпу перепуганными возгласами. Получив тычок в плечо, от ломанувшегося куда глаза глядят соседа, я тут же стал пропихиваться к выходу из доков. Следовало убраться как можно скорее.
  Фраю уже насрать, а вот невольным свидетелям действа придется расплачиваться за его грехи.
  
  
  Быстрый стук оторвал меня от починки бадьи, которая в очередной раз перестала нагревать воду. Кабели искрили и норовили выпасть из подрагивающих от усталости пальцев. Но как недавно Ники, так и мне сейчас следовало расслабиться в горячей воде, смыв с себя вместе с грязью картинку воткнутых в лобную кость железных штырей.
  Дверь гаража приоткрылась и внутрь протиснулась голова Рона. Круглая физиономия, посыпанная веснушками, как железная пластина ржавчиной, едва помещалась в образовавшейся щели. Оттопыренные уши забавно загнулись по бокам и приобрели пунцовую окраску. Но несмотря на это, Рон щербато ухмыльнулся, показав черные, изъеденные серым порошком зубы. Если ты ширялся наркотой больше пары месяцев, то сначала чернела эмаль, а потом появлялись мелкие дырочки. Рон сидел основательно уже больше трех лет, так что зубы напоминали угольное решето, в которое легко можно вставить пару гвоздей.
  - Эй, старик, впускай, давай! - панибратски выдохнул Рон и в нетерпении заерзал головой из стороны в сторону.
  Старый приятель появлялся в жизни по определенному графику: стабильно раз в месяц круглая физиономия протискивалась в двери гаража, после чего также стабильно пропадала. Рона носило по Свалке с такой скоростью, будто кто-то отвесил ему пинок под зад.
  Месяца с нашей последней встречи не прошло, а значит все было просто: приятель пришел из-за убийства в доке. Каждая собака на Свалке знала, что Рон - официальный стукач, вылизывающий задницы приближенным Суорэ. И наша дружба для него стоила меньше, чем проржавевшая консервная банка. Для меня, впрочем, не многим больше. Как и всякую дружбу, нас связывала негласная сделка. Рон иногда стучал мне, докладывая, где место для работы получше, а в каком районе патрули будут зверствовать.
  - Я ничего не знаю о Профессоре, - отмахнулся я, не отрываться от починки. - Уходи, Рон.
  - А чего сразу Профессор? Вот как что, так Профессор! Будто я с другом увидеться не могу! Обижаешь меня, Кристиан, обижаешь, - затараторил Рон, чуть не прикусывая язык. - Да я просто по-дружески, по-братски, по-свойски. Ты же мне как родной, Кристиан...
  - Крис, - устало поправил я, нехотя вставая и подходя к двери.
  - Конечно, конечно, Крис. Крис так Крис. Что я, непонятливый, что ли? Как братишка захочет, чтобы его называли, так и буду. Ты же меня знаешь, Крис, я человек покладистый. Всегда во всем тебе уступлю, - тут же подхватил Рон и задергал головой вверх-вниз, чуть не раздирая кожу на ушах. Кивал он, кажется, еще быстрее, чем говорил, хоть вряд ли это было возможно.
  Открыв железный засов, я пропустил Рона в гараж. Заткнуть приятеля было невозможно, а выставить, не дав объяснений, еще сложнее. Даже не потому, что Рон уболтал бы и мертвого, а потому что не получив ответа, он начинал рыть землю носом. Делать свои секреты достоянием головорезов - последнее, что мне было нужно в и без того паршивый день.
  - Давай быстро, Рон. Спрашивай и отваливай.
   Приятель дернулся, раскрыл рот в деланой обиде, но после передумал. Серьезно кивнув, он выпалил:
  - О Профессоре что знаешь, братишка?
  - Ничего. Работал рядом на металлоломе. Молчал. Дочку год назад у него убили...
  - Ах, рыженькую такую, красивенькую в доках зарезали, да? Да-да, ох, как жаль девочку. Жаль, жаль, кто только на такой ужас способен, - затараторил Рон, с любопытством ищейки оглядывая комнату. Да только ничего, что могло заинтересовать подхалима Суорэ, у меня не было. Во всяком случае, на виду.
  - Это все, - устало ответил я. - Еще вопросы?
  - А с кем он дружил? Ну друзья такие, как братья, вот прям как мы с тобой, чтоб в воду, в огонь, в доки пошли, а? - с любопытством уставился на меня приятель и без приглашения уселся на стол.
  Простой жест, означавший, что быстро сваливать до того, как выпотрошит мне душу, Рон не собирался. А, значит, информация ему была нужна как воздух.
   Со скрежетом отодвинув стул и присев, я вопросительно вскинул бровь:
  - Совсем прижало?..
   Взгляд Рона потускнел, а кончик языка стал нервно проникать во все зубные дыры. Руки приятеля заметно подрагивали от озноба, да и на лбу можно было различить испарину.
  - Три дня без дозы, братишка, - ответил Рон и нервно заерзал. - Дай наводку, а? Ну, по-брат...
  - По-братски, по-свойски, - за него закончил я, утомленно закрывая глаза. Рон был на том еще крючке: серый порошок изготавливали только Суорэ, но за просто так, конечно, не отдавали. Не найдет ничего полезного - не получит дозы. Не примет дозу еще пару суток - сдохнет. Все просто, отлаженная схема вербовки стукачей на Свалке.- С чего его друзей ищешь? Думаешь, что он не один пришил Мафиози?..
  - Не один. Не один, уж точно, ты моему нюху поверь. Нюх он у меня такой, никогда не подводил, Крис, - вновь затараторил Рон и всплеснул руками. - Ты ж сам котелок-то включи, братик! Какое прозвище у него? Профессор! Профессор, а "кАстры" пишет. Не пишут так Профессора...
  - Его за внешний вид прозвали, а не знания.
  - Все равно люди с таким внешним видом с ошибками не пишут, ты мне поверь, уж тут я знаток, мастак и профи, - ничуть не смутился приятель. - Вот символ - символ, это да. Это точно Профессор нарисовал. Тут не поспоришь...
  - Какой символ? - удивленно перебил я, чувствуя как каждая быстро сказанная фраза вбивается гвоздем и в без того раскалывающуюся башку.
  - Рон подскочил, чуть не перевернув стол, и забегал по комнате, как ужаленный. Все это часть ломки, да и точно не худшая ее часть. Припадки с пеной и кровь из ушей - куда более противное зрелище, ожидающее Рона, если тот не шырнется через сутки.
  - А ты не видел? А я видел, под челкой, на лбу. Все видел и тебе расскажу, потому что мы с тобой не разлей вода, Крис, Секретов не имеем, режим поддерживаем...
  Рон без спроса схватил лежащую кисть, одним движением окунул в краску и кинулся к холсту, на котором уже виднелись мои первые мазки темно-синего неба Верхнего города. Не обратив внимание на начатый рисунок, приятель от души махнул кисточкой, вырисовывая косую линию, а затем кружок на конце. Высунув язык от усердия, он вписал в круг маленький крестик и довольно уставился на меня.
  - Впервые вижу, - раздраженно ответил я, смотря на испорченную картину. - Ничем помочь не могу. Профессор всегда один был. Ищи дальше, а я хочу спать.
  Рон расстроенно опустил плечи и еще раз оглядел комнату, выискивая, за что меня можно сдать Суорэ. Да только взгляд после осмотра окончательно потускнел.
  - А подружка твоя, братишка, все также режим нарушает, по ночам бегает? - с надеждой уточнил он и сам себе ответил, прекрасная зная, что Ники я не сдам. - Скажу, что ходит... Ох, ходит по ночам, после отбоя...
  - Тебе не дадут за это дозу, - вставая и приглашающе указывая на дверь, ответил я. - Суорэ только рады нарушению режима. Нарушил - попался на патруль - дал взятку. И без меня знаешь.
  Рон пробурчал под нос тихо: "Знаю, знаю, чего ты только такой умный братишка". Нехотя подошел к выходу из гаража, а затем обернулся.
  - А ты не хочешь подсесть, а? Три дозы бесплатно. И никаких проблем, никаких забот, братик. Легко так на душе и мусора вокруг нет, никакого мусора. И ржавого потолка нет, только это... вот как на твоей картине! Небо такое красивое, братик. Так хорошо тебе будет.
  - Вали, - усмехнулся я, стараясь подавить зевок. - У меня все и так хорошо.
   Разочарованно выдохнув, Рон прошмыгнул на улицу. До меня донесся удаляющийся шум поспешных шагов. Приятелю предстояло оббежать еще много домов, слыша в голове непрекращающийся отсчет до остановки дыхания.
  
  
  7 глава
  Ники пропала. Прошло уже трое суток с убийства в доках, а подруга все не спешила появиться с утра в моем гараже, как часто делала перед сменой, если все-таки шла работать, и ни разу не заскочила перекусить на металлолом. Конечно, думать, что она вляпалась, рановато, но предчувствие было отвратное. В кои-то веки хотелось верить, что Ники, не выдержав, выменяла пару бутылей спирта и ушла в очередной запой. С ней такое случалось раз или два в месяц. К счастью, обычно у подруги хватало мозгов топить горе в алкоголе дома.
  Мысли, что вылазка на Арену прошла не по плану, я гнал от себя в лучших традициях жителей Свалки, носящих розовые очки. Но когда дело касалось Никс, легкая иллюзия даже мне не помешала бы.
  Джек теперь работал рядом. Если раньше сосед казался молчаливым, то после событий в доках его было не заткнуть. Долговязый то и дело пытался втянуть меня в перепалку об убийстве Мафиози: "Чего Профессор, думаешь, того... Мафиози, как бы прибил? За дочку как бы? Думаешь, Мафиози ее?". Равнодушно пожимая плечами, я разбирал завалы на своей делянке. Да насрать мне было, почему у Фрая поехала крыша, обсуждать же головореза желания не было. Суорэ лютовать не начали - и то уже хорошо, хотя это, скорее, напоминало затишье перед бурей.
  Подтянулся Рэй после обеда, и треп усилился. Соседи перемывали косточки приближенному Суорэ похлеще женщин на стекле.
  - ... да как бы он ее изнасиловал! Мне Жанка, ну та самая, которая по часовке за еду... Ты понял. Говорила, что не стоит у Мафиози. Ага.
  - Нашел кого слушать, Жанку. Сплетница, тьфу. Только чесать языком может.
  - Поверь, не только. Ох, не только. Но за Мафиози ручалась. Среди девчонок из их братии даже теория ходила. Пси-холо-гическая! Мол, лютует в доках так, потому что не может. Сечешь?..
  Дальше хлеще - непрерывный бубнеж про то, кого лучше звать: Жанку или Софи, чередующийся с описанием всех зверств Мафиози в доках, окончательно испоганил настроение и вызвал головную боль. Не выдержав, после быстрого перекуса бумажными хлебцами, я потащился в южный район. Там жила Ники. Трехдневный перерыв в общении пора заканчивать, даже если подруга не в духе из-за похмелья или все еще одержима идиотской идеей найти убийц Томми.
  Обрушившееся в паре мест бетонное здание, в незапамятные времена служившее казармой, встретило гулкой тишиной. В окнах-бойницах, завешенных разноцветными кусками ткани, пару раз мелькнули силуэты, но быстро исчезли. Почти все в дневное время отрабатывали свой хлеб. Поднявшись на третий этаж по сколотым ступенькам и закашлявшись от строительной пыли, я подошел к ободранной дверце со свисающими лоскутами кожзама. На стук Ники не ответила, но из комнаты донесся шум и лязганье от передвигаемых по полу чугунных ножек кровати. Затем - тишина.
  - Ники, открывай! - громко сказал я и еще раз ударил кулаком по двери. - Хватит уже прятаться!
  До слуха донеслось перешептывание, а затем поспешные шаги. Лязгнул замок, и в просвет высунулась измазанная в пыли мордашка одного из близнецов. За спиной маячил и второй - в грязных руках была зажата ручная ножовка.
  - Ники нет, она ушла, - мрачно ответил Рикки, не спеша пропускать меня внутрь.
  Да только спрашивать разрешения я и не собирался: резко толкнув дверь и отпихнув мелкого в сторону, прошел в каморку. В полутемной из-за завешенных тканью окон комнате царил полнейший хаос - слишком даже для не отличавшейся чистоплотностью подруги. Пустые полки, вырванные с мясом из стен, валялись металлолом на бетонном полу, щедро посыпанные скомканными вырезками газет и вырванными листами книг. Железные стулья, тарелки, ложки - все было свалено в одну кучу, а кровать перевернута на бок. Полосатый матрас, зацветший по углам и с выбившимся пухом, валялся у окна.
  Одна из чугунных ножек кровати уже была подпилена ножовкой, и, судя по всему, Микки не собирался останавливаться. Малой нервно вытер рукавом мокрый от соплей нос и, с опаской поглядывая на меня, принялся ожесточенно дергать рукой вперед-назад. От противного скрежета ломающегося лезвия ножовки меня передернуло.
  - Ники нам разрешила! - вылез передо мной Рикки, заслоняя брата. - Иди отсюда! Вот! Это наше все!
  - Разрешила распилить ее вещи? - мрачно спросил я и схватил наглеца за ворот куртки. Тот зло задергался и запыхтел, но особо вырваться не пытался. Так - только для вида. - Что здесь происходит, где Ники?
  - Говорю же, ушла! Отпусти меня! - зло ответил Рикки и бросил взгляд на замершего Микки. - А ты - пили дальше, до отбоя нужно успеть...
  Тот испуганно переводил взгляд с меня на брата, но, услышав команду, продолжил работу. Дж-ж-дзынь, дж-ж-дзынь - заполнило каморку и отозвалось болью в висках.
  Нехотя я отпустил Рикки и раздраженно спросил:
  - Что значит "ушла"? Куда она могла уйти?! Где ее вещи?
  - Тебе ничего не оставила, - с долей злорадства усмехнулся Рикки, но, увидев мой мрачный вид, испуганно отшатнулся. - Да не знаю я! Пару часов назад сказала, что уходит с концами. Собрала маленький мешок, а остальное нам оставила. Сказала, что можем забирать, ведь ей уже не нужно.
  На душе полегчало: раз близнецы видели Ники пару часов назад, значит, вылазка на Арену ничем плохим не закончилось. Но в остальном слова Рикки напоминали бред. Я растерянно еще раз осмотрел комнату и теперь в глаза бросились и мелочи, вроде той, что нигде не было и намека на старые игрушки Томми, на портрет, которые я подарил Ники, на шмотки. Ничерта ценного, дорогого сердцу чокнутой подруги.
  - У нее вроде как другой смысл теперь, - пробурчал Рикки, потирая шею.
  - Что? - ушатом ледяной воды окатила уже слышанная фраза. - Что ты сейчас сказал?!
  - См-м-мысл, - заикнулся мелкий от неожиданности. - Смысл какой-то другой! Не знаю, что за чушь. Странная она была, как обдолбанная, со взглядом стеклянным. Но это точно не порошок и не алкоголь. Совсем от нее не пахло.
  - Ага, не пахло, - поддакнул Микки на секунду перестав пилить. - На стекле нас поймала, так спокойно спросила: "Вещи нужны"? и потащила сюда. Дверь открыла и все. Ушла.
  - Пили давай! - раздраженно перебил Рикки и угрожающе расправил плечи. - Ты все слышал, теперь уходи! Мы больше ничего не знаем!
  Мелкие азартно разбирали мебель Ники на запчасти, совершенно не переживая, куда та делась. Хотя, в отличие от меня, подруга не раз вытягивала близнецов из передряг. Все-таки она пыталась заботиться от Томми и тех, кто его окружал. Глупая затея, учитывая, что слово "благодарность" давно превратилось в атавизм.
  - На Арене ее видели три дня назад?
  - Ага, после боя Когтя со Смирным! Там та-а-ак-ая драка была! Прям жуть! - возбужденно воскликнул Микки, вновь отрываясь от распилки ножек, но заметив злой взгляд брата, быстро поправился. - Не, ну мы сам бой не видели, конечно. Так говорят...
  Тайной, что мелкотня получает проходку на Арену за доставку билетов, не было, так что в другой ситуации быть может я бы и усмехнулся. Но не после новостей об обдолбанной непонятно чем Ники. С такой фразой старина Фрай пошел вешать на крюк Мафиози, что могла вычудить подруга - одному Верхнему городу известно.
  - Где ее видели? Она с кем-то говорила во время боя?
  - Не, - замотал головой Рикки. - Она даже на свое место на трибунах не села! Хотя за проходку заплатила - говорю же, странная. После драки на выходе ее видели. У соседних гаражей крутилась, а потом ушла.
  Махнув на близнецов, я задумчиво направился из комнаты. Возглас Микки нагнал уже на лестнице:
  - Рядом с ней один из охранников терся! Такой пузатый, мелкий, еще револьвер на пальце крутит. Как его... Бочонок, вот!..
  Ругнувшись под нос, я ускорил шаг, узнав описание головореза Суорэ. За десять лет тот, похоже, не особо изменился и все также щеголял открытым пузом.
  На мусорном склоне у разрушенного здания стекольного завода, сто лет назад изготовляющего бесцветную стеклотару, стоял привычный шум и гвалд. Ники обычно собирала хлам в бывшем составном цеху, копошаясь в насыпях песка, перемешанных с битым стеклом. В бетонном помещении стоял полумрак, отчего глаза не так уставали, как при работе под постоянным светом потолочных ламп, да и каждый кирпичик впитал в себя крупицы соды - привычная вонь Свалки не резали ноздри. Хорошее место, но только перчатки, рвущиеся при неосторожных движениях, приходилось часто менять.
  Не все стекло шло на обычную переработку. Суорэ уже давно планировали заново запустить отдельные цеха завода, но дальше слухов дело не доходило. Да и с последними событиями вряд ли скоро дойдет. Еще слишком остро стоял вопрос нормальной еды и воды, не отдающей затхлым привкусом и не отравленной химическими стоками.
  Рядом с Ники обычно копошилась Слепая Бэтти: девчушка с возрастом скачущим от пятнадцати до сорока. Вечно одетая в пестрые, ядовитых расцветок ткани, с всклокоченными волосами различных оттенков и подернутым дымкой пустым взглядом. Ники любила чесать языком и спорить с ней о режиме на Свалке. В отличие от подруги, Бэтти была хоть и слепа физически, смотрела на мир куда более трезво. Но, к счастью, стукачом не была, хоть и считала себя должником головорезов. У слепцов в разрушенном мире шансов обычно не было, но Бэтти смогла обустроить себе место под потолочными лампами в Нижнем городе.
  - Бэт, - негромко сказал я, со спины подойдя к закутанной в желтый отрез ткани Слепой.
  Та дернулась, распрямляя спину, и приветственно махнула рукой. Голос, похожий на шелест переворачиваемых книжных страниц, пронесся по полу пустому помещению:
  - Кристиан. Ники ушла. Знала, что вы рано или поздно прийдете.
  Бэтти, пожалуй, единственная из чьих уст мое полное имя звучало гармонично и не резало слух. Для остальных же я был Крисом - коротко и по сути, но не для Слепой, которая сохраняла условную грань "Вы". Да только "выканье" не служило стеной, а наоборот придавала нашим редким разговорам пикантный привкус. Бэтти любила говорить о картинах, щупая их ладонями, принюхиваясь крючковатым носом и будто впитывая каждый элемент кожей как губка. Больше никто на Свалке не любил мою мазню. Наверное, стоит то ли смеяться, то ли плакать раз мой единственный почитатель абсолютно слеп с шести лет.
  - Уже слышал. Куда она ушла? Вы что-то знаете?..
  Бэтти устало присела на бетонный пол, предварительно пошарив ладонями в перчатках перед собой. Пальцы у нее были ободраны и в паре мест обморожены, из-за чего плохо слушались. Большой и вовсе сгибался с тихим хрустом, как будто деталь металлического механизма.
  - Не сказала, думаю, боялась, что у меня окажется длинный язык, - ответила Слепая и чуть улыбнулась тонкими, искусанными губами. - Что-то случилось у Арены, Кристиан. Она изменилась. Сказала лишь, что у Свалки есть и другая сторона, которая в силах приоткрыть завесу тайны о смерти Томми.
  Невольно я усмехнулся: сомневаюсь, что Ники могла ляпнуть так высокопарно.
  - Ничего больше? - разочарованно выдохнул я.
  - Она встретила кого-то. Кого-то пахнущего мазутом, - задумчиво проговорила Бэтти запрокидывая голову и словно вглядываясь в полуразрушенный потолок. - Когда она с утра пришла на смену, то вся пропиталась горчащей вонью, а пальцы в паре мест были влажными и вязкими. Я переживаю за нее, Кристиан.
  - Это же Ники, - зачем-то ляпнул я ничего не значащую фразу.
  Бэтти зарылась руками под отрез ткани и вытащила скомканные, отчасти истлевшие газетные листы, любовно соединенные красными, недавно подкрашенными, скрепками.
  - Нашла кое-что. Почитайте, быть может нечто стоящее. Расскажете мне, как найдете время.
  - Конечно, Бэтти, - кивнул я, забирая из подрагивающих рук вырезки с кричащими заголавками "Экологическая инициатива против!", "Техническая документация проектов Нижних городов", "Волна забастовок во время войны". Бэтти часто откапывала старые документы, газетные вырезки и приносила мне. Если находилось что-то интересное, то я пересказывал вечерами в своем гараже, пока Слепая осторожно ощупывала подушечками пальцев новые картины.
  - Вы рисовали, Кристиан? Не забывайте рисовать. Это важно. Сейчас это очень важно. Чем хуже время, тем ярче картины.
  - Помню, Бэтти, помню, - устало кивнул я, запихивая газетные вырезки за пазуху. - Если Ники появится - скажите.
  Слепая с кряхтением встала и принялась вновь осторожно водить ладонями по песку, выискивая разбитые стекла.
  
  8. Печатные страницы
  
  Дома стояла гулкая тишина. Сколько бы я не обещал Бэтти, что продолжу рисовать, кисть не ложилась в руку. Алые мазки знака, начерченного на картине неба Верхнего города, давно высохли и теперь то и дело притягивали взгляд. Одному только спятившему Фраю понятно, что это было.
  Хотя быть может и следует дать пощупать холст Слепой. Кто-кто, а Бэтти знала многое. Иногда я поражался количеству странной информации о Свалке, которая помещалась в ее голове. Все-таки, наверное, ей было за тридцать или за сорок. Но Бэтти никогда не отвечала на вопросы о возрасте, называя их некультурными по отношению к дамам. К дамам, как же! Тьфу, дамы и джентельмены сдохли от радиации еще сто лет назад.
   До вечера идти на Арену смысла не было - все равно никого не застанешь. Потому, присев на кровать, я достал газетные вырезки. Почти всю информацию об эпохе до Последних войн я нашел благодаря Бэтти. Мы были чуть ли не единственными на Свалке, у кого в душе еще копошился интерес к прошлому. Бессмысленное занятие, но после очередной крупицы информации, мне хотелось вновь рисовать. Рисовать, рисовать, рисовать - лишь бы быть не здесь, не на чертовой Свалке...
  Статьи датировались концом двадцать первого века. Со слов деда, научившего меня читать, это время начала Последних войн, когда биологическое оружие еще не применили, но от боеприпасов, зараженных бактериальными токсинами, ломились склады на всех континентах. Наверное, мало кто знал, но многие чувствовали, что бурлящая ненависть скоро прорвет плотину и поразит население смертельными вирусами, а после финальным штрихом начавшейся агонии посыпятся атомные бомбы. Но люди писали не только о войне - жизнь будто шла привычным чередом, в которой экологические организации боролись с промышленными магнатами, а корпорации пытались отхватить больше денег. Почему-то я так и представлял, как люди по-прежнему ругали детей за оценки в школе и планировали отпуск. Мир рушился, но всем было насрать.
  "Экологическая инициатива против!
  Корпорация "WF" предоставила на рассмотрение строительному комитету планировку первого Нижнего города под территорией г. Пейдж, штат Аризона. Выбор обусловлен уже существующей разветвленной сетью заброшенных тоннелей метро, которые, согласно плану, будут переформированы в самый большой склад бытовых и промышленных отходов.
  Экологическая инициатива выступает радикально против, пытаясь лоббировать дорогостоящий и энергозатратный проект перерабатывающих баков. Однако комментарии сенатора были однозначны: "Риск военного вторжения в предстоящем году высок как никогда, поэтому в первую очередь финансированию подлежат военные ведомства, а не программы защиты окружающей среды. Заявление участников Зеленого движения про отравление почвы и подземных вод сильно преувеличено и не имеет под собой подтвержденной статистической основы. Современные промышленные технологии "WF" полностью соответствуют стандартам SMO, а потому не опасны для экологического состояния территорий". При этом следует отметить, что "WF" , по недавно опубликованным анонимным источником сведениям, стала основным частным спонсором государственной программы вооружения, продвигаемой сенатором".
  Забавно, что Нижние города, против которых тщетно выступали экологические организации, стали спасением. Иногда мне казалось, что Свалки создавали не только как склады отходов, а и как возможное убежище, когда полетят боеголовки. Но так ли это у политиков уже не спросишь.
  "Забастовки во время войны
  Несмотря на разрушительные удары террористических организаций, Зеленая инициатива выступает с митингами против открытия очередного стекольного завода в Нижнем городе. Коэффициент загрязнения воздуха превысил нормативы в 5,6 раз, в частности, выбросы оксида алюминия - в 4 раза, сульфата натрия - в 10. Забастовки стали носить массовый характер, заблокировав движение в столицах штатов. Врачи также бьют тревогу: статистика заболеваний бронхо-легочной системы в городах с Нижними Свалками в детском возрасте возросла в 10 раз, у взрослых - в 5. Корпорация "WF" официально заявила о возможности установки перерабатывающих баков, которые при помощи компрессии сделают отходы пригодными для вторичной переработки. Организация "Искусственная еда" также предложила для реализации патент по переработке органических отходов в пищу".
  
  И без заметки я знал, что было дальше - Слепая Бэтти уже приносила более поздние газеты. Корпорации "WF" все же пришлось пойти на уступки, несмотря на правительственную поддержку, и установить одиночные перерабатывающие баки. Да только сделано это было поздно: Нижние города уже ломились от отходов, а воздух напоминал отравленный кисель из-за расплодившихся подземных заводов. Как я понял из путаных сведений, стандарты и нормативы для промышленных предприятий под землей отличались мягкостью, а потому требовали меньших финансовых затрат. Так что все спешили запихнуть производство под землю. Так спешили, что завалы мусора мы разгребаем до сих пор, хоть с эпохи войн прошло больше ста лет.
  Но с другой стороны это было хорошо. Нет отходов - нечего закинуть в перерабатывающий бак - нет ни еды, ни воды. Можно сказать, что предки оказали нам услугу. Хотя жаль, что им не хватило мозгов, остановить массовый геноцид. Но все неидеальны.
  На последнюю статью с подробным планом Нижнего города я глянул лишь мельком. Разбираться с хитросплетением улочек и воздуховыводящих систем настроения сейчас не было. Но я спрятал заметку под стол, прикрепив кусочком скотча. Моя стандартная заначка, незаметная прохвостам вроде Рона.
  Встав, я направился прочь из гаража. Пора было идти к месту, от которого я старался держаться подальше вот уже десять лет. К слову, вполне успешно держался. Но, как и в прошлый раз, сейчас предстояло тащиться на Арену из-за Ники.
  
  
  Близилось время отбоя и потолочные лампы тускнели с каждым шагом. Налететь на патруль - вещь неприятная, но доставать проходку на Арену, которая давала право шляться даже в полнейшей темноте, ни желания, ни времени не было. В конце концов, потом добраться до гаража окольными путями - не такая большая проблема, когда знаешь Свалку как свои пять пальцев. Вот Ники устраивала подобное почти каждую ночь и ничего, живая.
  На Свалке, одному Верхнему городу понятно почему, действовала странная, но убийственно четкая закономерность: нарушишь режим один раз и по глупости забредешь в металлический коридор - сдохнешь, а вот будешь словно умалишенный рисковать шкурой каждую гребаную ночь - припрешься домой здоровым. Удача явно благоволит то ли смельчакам, то ли идиотам.
  Арена за десять лет не изменилась: все тоже полукруглое строение, обвешанное разноцветными диодами. Подойдешь и сразу вспомнишь хруст песка под подошвами ботинок, металлический привкус крови на губах и горьковатое марево серого порошка.
   В ушах зашумело от звона металла и глухих ударов куска арматуры, врезающейся в череп. Да только вокруг стояла тишина: на Арене еще не пошел обратный отсчет таймера и до первого боя оставался целый час. Так что брызжущие слюной зрители пялились на меня алчными взглядами, в которых сменялись цифры ставок, из прошлого. Прошлого, в котором я был двенадцатилетним мальчишкой, по глупости рванувшим спасать незнакомую пигалицу. Ага, хорошо я изменился и вырос, ничего не скажешь.
  - Рано еще, - буркнул сонный охранник на входе, развалившийся прямо на земле: мелкий, щуплый, да только из-под черного плаща из кожзама выглядывало дуло револьвера. При таком раскладе можно быть и двадцатилетним парнишей, сидящем на сером порошке. Даже сидящим крепо, судя по угольным зубам с парой дыр в резцах. - Жди у гаражей.
  - Мне поговорить. Позови Бочонка.
  Паренек лениво зевнув, показав язык с серым налетом, и почесал взъерошенную макушку дулом револьвера. Вставать не спешил.
  - Проходка и имя.
  - Крис. Нет проходки. Позови Бочонка. Это об убийстве в доках, - нагло соврал я, уже затылком чувствуя, как вляпываюсь в неприятности по самое не хочу. - Давай быстрее! Говорить буду с Бочонком и точка.
  Фраза заставила встрепенуться: паренек тут же дал отмашку, высоко подняв руку, и до слуха донесся поспешный перестук удаляющихся шагов. Теперь головорез с едва пробивающимся пушком над губой, смотрел на меня с любопытством. Да только рот не разевал - похоже, еще не дорос, чтобы совать любопытный нос в такие дела. Мелкий, но не тупой, а значит долго протянет, если порошок не прикончит легкие.
  Пухлого узнал сразу по одному только открытому выпирающему пузу с дорожкой поседевших волосков. Застегивать куртку, чтобы унять рвотные позывы окружающих, он не считал должным. Похоже, даже наслаждаясь гримасами отвращения, которые тщетно пытались скрыть собеседники, заметив крошки искусственного хлебца застрявшие в волосках.
  - А ты, часом, не дружок Ники? - тут же выдохнул головорез и противно осклабился, вновь пинком отшвыривая меня в прошлое. Черные зубы часто являлись мне в кошмарах, а смрад из рта заставлял просыпаться. - Той девицы, что три дня назад приперлась. Хах, знатно всех повеселила! Грозилась, что за ней придет дылда по имени Крис... Не ты, а?
  Мысленно я обматерил подругу, распускающую язык не по делу. Хоть и выдохнул с облегчением: Пухлый, похоже, не узнал ни Ники, ни меня. Оно-то и понятно, целых десять лет прошло, но случится могло всякое.
  Не дождавшись ответа, Бочонок поманил толстым пальцем подальше от ушей охранника, который нет-нет, а посматривал на нас. Только когда отошли в закоулок между гаражей стал серьезнее и продырявил взглядом насквозь:
  - Что о Мафиози знаешь?..
  - Ничего, я пришел поговорить о Ники. Что произошло три дня назад?
  Бочонок поморщился, а интерес в осоловевших глазенках поугас. Показательно достав длинный, заточенный с двух сторон нож, крутанул между пальцев и задумчиво выдохнул:
  - А тебя ведь и прирезать за такую наглость не грех... Эх, не грех... Раз важных людей от дел лживым языком отвлекаешь... Таки хахаль пьяницы, что ль?
  - Друг, - резко ответил я, не двигаясь с места - таким как Бочонок только покажи слабость. Тогда шансов убраться живым не останется. Хотя лезвие ловко мелькающее между толстых пальцев умеряло пыл.
  - Значит, не дала, - подытожил Бочонок и усмехнулся вроде как сочувственно. Крякнув, махнул рукой: - Не переживай парень. Даст. Ты ей налей главное - сразу даст. Бухие девицы - они такие, прямо огонь, только царапаются много.
  - Что случилось три дня назад?
  Бочонок вновь осклабился и резко разрезал воздух перед собой. До меня не достал, но и не хотел - просто следил за реакцией. То, что я не дернулся, ему явно понравилось, и он вновь довольно крякнул.
  - Смелый, смелый, парнишка. Наглый, но смелый. А нам такие нужны. Ты бы кое-кому понравился. Еще и на порошке не сидишь - просто чудо. А что мне будет, если расскажу про твою девицу, которую ты никак не поимеешь?..
  - Скажу, кто языком чешет о Мафиози. Поганые слухи распускает, - понизив голос, ответил я. Совесть меня не мучила. Жанка та еще дура, если раскрывает рот не по делу, да к тому же подобные ей все равно долго не живут. Не заложу я - по глупости не вовремя брякнет Джек или еще кто. Узнать во что вляпалась Ники куда важнее.
  Бочонок задумчиво почесал подбородок, чуть не задевая кожу лезвием, и кивнул:
  - Валяй уж. Хоть настучать и без сделок должен. Да? Да, все ты понимаешь. Умный паренек, умный. Девица твоя пьяная вдрызг завалилась. Как узнала, что Когтя чуток порезал, и он не дерется сегодня, так ор подняла. Под белы рученьки выводить пришлось. Прирезать хотел, но больно милая она у тебя. Худая, конечно, но мордашка запоминающаяся, да и задница неплоха.
  - Что с ней сделали? - стараясь не выдать злость, спросил я, но Бочонок все равно заприметил реакцию и усмехнулся.
  - Не парься! Ничего ей не сталось. К ней мужик подошел, перетер, нас не обидел и уволок подальше. Хороший мужик, щедро за жизнь алкоголички отвалил.
  - Как его зовут? Как выглядел?
  - Как зовут знать не знаю. А ты с вопросами не наглей, парень. Место свое не забывай, а то балаболов и без тебя найдем, - стал серьезнее Бочонок и показательно перехватил рукоятку. - Ладно, влюбленный, дам наводку по доброте душевной: блондинчик, низкий, лупоглазый, в ожогах весь прямо как долматинец. Ха-ха, так его и прозвали. Знаешь, кто такой долматинец? Веселое зверье раньше было... И руки посеревшие. Сечешь?
  Кивнув, я тут же выложил все, что услышал о Жанке. Такие разговоры головорезы Суорэ любили - за них прирезать можно с особой жесткостью. Хотя Жанка и по-другому вину загладить могла, если мозгов хватит.
  Мне больше дела не было, что нужно, уже узнал. Раз руки серые, значит, неизвестный пахал в бумажном районе, где перерабатывающие баки с краской потекшей. Раз тридцать бумагу на переработку притащишь, так руки измажешь, что вовек не ототрешь.
  - Хей, парниша, а у нас поработать не хочешь? Нам такие нужны, - уже вдогонку крикнул Бочонок.
  - Нет, благодарю, - ответил я, чувствуя буравящий спину взгляд.
  Поганое предчувствие, что теперь мной заинтересуются Суорэ, сжало грудную клетку. Легко отпускать людей, которые кажутся интересными, головорезы не привыкли. Но пока Бочонок не спешил догонять, что уже радовало.
  
   9. Подарок под дверью
  Дверь гаража сотрясалась от глухих ударов. Стучали громко и нетерпеливо, то и дело дергая внешний железный засов, словно пытаясь выдрать с мясом. Но голос незваный гость не подавал, лишь глубоко дышал, с хрипом и посвистыванием выплевывая холодный ночной воздух. Достав нож из-под подушки и крепко обхватив рукоятку, я подкрался ко входу, стараясь ступать как можно тише. Мало найдется чокнутых, готовых поднимать шумиху после отбоя, а сейчас, навскидку, было около трех ночи. Потолочные лампы зажгутся приглушенным светом еще не скоро. Невольно я поморщился: на грохот мог сбежаться патруль - только отхватить от головорезов на пустом месте не хватало. Если, конечно, это и не были засланные Бочонком люди Суорэ.
  
  - Кр-ристиан, - прохрипели из-за щелки.- Братиш-ш-шка. Открой. Открой, Верхним городом, молю...
  
  Выругавшись сквозь зубы, я отложил нож на стол и с лязганьем открыл дверь. Внутрь тут же ввалился Рон, едва стоящий на подгибающихся ногах. Правой рукой друг зажимал  открытую рану внизу живота. Белая футболка, заляпанная алой кровью, была разодрана в лоскуты, будто ее знатно подрали когтями. И без того белое от ломки лицо приобрело зеленоватый оттенок, а толстые губы, обычно ярко выделяющиеся на физиономии, полностью слились с кожей.  Шаг, еще шаг внутрь гаража - и друг рухнул на колени, теперь уже двумя руками стараясь унять кровотечение.
  
  Улица пустовала. Повезло, что никто не высунул любопытный нос прежде, чем я захлопнул дверь гаража. Присев на корточки перед Роном, я без лишних слов чуть отодвинул подрагивающие ладони. Лезвие прошло глубоко, задевая петлю кишечника.
  
  - Ложись. Ткань с раны убери.
  
  Глубоко, жадно глотая воздух, будто не мог насытиться, Рон прилег на пол. Пот струился по круглому лицу, а волосы на висках взмокли и прилипли к бледной коже. Раздирая губу сгнившими зубами, он выдавил:
  
  - Ножом... гады... ножом...
  
  Полностью сбросив сонливость, я быстро достал из шкафчика отложенную на подобный случай марлю, бутыль спирта и моток рыболовной лески. Бросил кусок чистой ткани в Рона и, пока искал иглу, раздраженно скомандовал:
  
  - Зажми. Крепко зажми рану. Кто тебя пырнул? Куда ты уже вляпался?
  
  Рон застонал сквозь сомкнутые зубы, когда приложил ткань к ране, и заерзал подошвами ботинок по полу, будто хотел выдолбить яму в бетоне. Но прижимал крепко, через силу, сразу видно по побелевшим от напряжения пальцам.
  
  Когда я присел рядом и осторожно стал обрабатывать края раны спиртом, он захрипел от боли, но не вскрикнул, терпел. Только, когда в руках показалась игла, ненормально блестящие глаза в панике уставились на меня.
  
  - Умру, братишка?
  
  - Печеночную артерию не задело, легко отделаешься. Так кто тебя пырнул, Рон? - завязывая узелки на леске, повторил я вопрос.
  
  - Ты как пытаешь, братишка... Я ж это... умираю... А ты спрашиваешь, - задыхаясь через слово, попытался увильнуть он.
  
  - Не неси чушь! Мне нужно знать - припрется за тобой кто-то добивать или нет. Отвечай давай, - раздраженно ответил я и чиркнул спичками, чтобы разгореть иглу. - Будет больно, но ты говори.
  
  - Никто... никто не придет... У одного... наркоши... в пещерах дозу стырить хотел, братишка... Братишка....- с каждым словом речь становилась все более невнятной, а взгляд покрывался серой, мутной пеленой. Впрочем, когда игла вошла под кожу, он вернулся в сознание и зашипел: - Смерти... смерти моей хочешь...
  
  - Не ной, как девчонка, - раздраженно ответил я, накладывая стежок за стежком. - Если ты наврал и за тобой кто-то припрется...
  
  Рон замотал головой, но вот взгляд отвел, что мне чертовски не понравилось. Хотя вряд ли бы наркоман из железных пещер приперся сюда. Другое дело, если Рон наврал и перешел дорогу кому-то еще. Судя по дрожи, что то и дело прокатывалась по телу, серым порошком друг все еще не ширнулся.
  
  Когда края раны почти полностью сошлись, кровь перестала сочиться, и я облегченно отодвинулся, вытирая выступивший на лбу пот. Отпихнув ботинком моток лески, я встал и направился к бадье с водой. Руки, измазанные в крови, хотелось немедленно отмыть, желательно с наждачкой.
  
  - Зажми рану на всякий случай.
  
  - Кристиан... Крис... Я могу у тебя...
  
  - Оставайся, - отмахнулся я. - Лежи. Жить будешь. Но еще раз припрешься ко мне в таком виде - я не открою дверь. Понял?
  
  - Понял, понял, братишка, - пролепетал Рон и закашлялся. - Крис... я не о том... мне очень надо, понимаешь?..
  
  Раздраженно повернувшись к другу, я резко ответил:
  
  - Ты ширяться здесь вздумал? У меня порошка нет.
  
  - У меня есть, братик. Крис, Крис, пойми, не могу уже... Дышать уже не могу... - как умалишенный затараторил Рон, будто в миг забыл о продырявленном животе и даже попытался привстать. Но только ожидаемо вскрикнул от боли, а на ткани выступили новые пятнышки крови.- Крис... совсем времени нет... У меня горит все... горит... Не воздух - огонь, понимаешь, братик. Не от раны сдохну, так от отмены...
  
  С отвращением я смотрел, как дрожащими пальцами друг достает из кармана штанов грязный пакетик, в котором виднелись серые крупинки. Выронив его на пол из-за слабости, Рон с отчаянием уставился на меня. Как маленький капризный ребенок, он задергал ногами, чуть не сбрасывая ботинки. Но судя по виду - эта была не блажь, а его действительно добивала ломка. Даже на рану плевать было. Из кармана следом за пакетиком вывалилась пластиковая трубка.
  
  - Спички рядом с тобой. Делаешь, что хочешь. Будешь понимать, что сдохнешь к утру - выползай из моего гаража. Ложись умирать где угодно, но только не рядом со мной. Я спать, Рон.
  
  Больше не слушая бормотания друга, я прошел к кровати и забрался под одеяло. Оставалось еще немного времени, чтобы поспать. Уже через сомкнутые веки я видел, как друг с трудом засыпает порошок в трубку и трясущимися руками поджигает край.
  
  В ноздри проник горьковатый, дурманящий запах. Скривившись, я отвернулся к стене, но успел заметить блаженную улыбку, растекшуюся по физиономии Рона.
  
  - Хорошо... Как хорошо... Так и умереть не страшно.
  
  
  
  Тусклый, едва зажегшийся свет потолочных ламп лился на бумажные горы. Не то что на металлоломе, где раз горка, два и обчелся. Куда ни глянь простирались залежи макулатуры - исписанные детскими почерками листы тетрадей с любовно вырисорванными цветочками и драконами по полям, стопки газет с кричащими заголовками, порваные в клочья книги. Последних было больше всего. Наверное, потому что в конце двадцать первого века, если верить найденным рекламным буклетам, бумажные книги вышли из моды, и их массово относили в утиль. Теперь разноцветные, глянцевые обложки хрустели под подошвами ботинок, пока я пробирался все ближе к скоплению людей.
  
  На бумаге начинали работать рано: чтоб насобирать на приличную пайку и пару бутылок воды, приходилось пахать от первых вспышек потолочных ламп до кромешной темноты. Но с другой стороны - спину не надорвешь. Моя поясница то и дело стреляла острой болью, заставляя морщиться при каждом шаге, а голова раскалывалась из-за недосыпа.
  
  Рон к утру не окочурился, и выглядел куда бодрее. Но идти на своих двоих восвояси еще не мог. Выбив обещание никого не впускать до моего возвращения, я перетащил его на кровать и оставил. Хотелось надеяться, что друг не вляпается во что-то еще пока я разбираюсь с пропавшей Никс.
  
  ...Уже первая чумазая девчонка лет четырех на вид, закутанная в серый пушистый плед, узнала по описанию спасителя Никки: здесь все его звали Шепелявым. Точнее, мелкая с не\полным ртом молочных зубов просвистела: "С-сипилявый". Не многим лучше, чем долматинец. Работал он на одном из северных склонов, прямо у перерабатывающего бака. Девчонка бесстрашно схватила меня за ладонь и потащила туда, приговаривая:
  
  - Сюдя... Сюдя нядо! С-сепелявый холосый. С утля сдесь вс-сегдя. Вс-сегдя-всегдя!
  
  Не обманула: у подножья склона мужичок лет сорока, сгорбившись, собирал в стопки листы обожженными руками.
  
  - Спасибо, теперь беги отсюда.
  
  Девчонка оказалась понятливой, всем бы взрослым так: только услышала мой угрожающий тон, так сразу и рванула прочь. Издалека оглянулась пару раз с опаской и долей любопытства, но задерживаться не стала. На горами макулатуры пронесся ее тонкий голосок: "Мама! Мама!".
  
  Шепелявый оторвался от дел, распрямился и с усмешкой уставился на меня. Хоть раньше мы не пересекались, но пялился так будто узнал. А ведь действительно лупоглазый был, а еще мелкий, но коренастый. Не кожа да кости, но и не свисающий жирок, как у Бочонка.
  
  - Я ищу Ники. Ты ее выкупил на Арене.
  
  - Вы-ку-пил, - задумчиво повторил Шепелявый, будто катая слово на языке и пробуя на вкус. - Все это вы покупаете и продаете. Даже человеческие жис-с-сни. В с-сабавном мире живем-с, Кристофер, да?
  
  - Забавнее некуда, просто обосраться, как забавно, - не выдержав, грубо ответил я. - Где Ники?
  
  - Откуда мне с-снать? Я ее выкупил, как ты ис-сволил вырас-с-ситься, но не неволил. Она и ушла, - все с той же усмешкой ответил Шепелявый. - А я ей не отец и не брат, чтобы с-следить.
  
  - Хочешь сказать, что заплатил за незнакомую девицу и отпустил восвояси? Чушь не мели, - скривившись, ответил я. - Откуда знаешь мое имя?
  
  - Ники у Арены с-столько раз повторила, что оно мне во снах являться будет, - с выразительным зевком сказал Шепелявый и с хрустом размял руки. - Не там ищешь, Кристофер, не там.
  
  От издевки, сквозящий в низком голосе, я потихоньку стал выходить из себя. Еще и насмешливое "Кристофер" било по и без того расшатанным нервам. В два шага сократив расстояние между нами, я резко схватил мужика за ворот куртки - тот и не рыпнулся, а смотрел все с той же ухмылкой. Хоть было видно, как мышцы напряглись. Совсем не задохлик Шепелявый, совсем. Драться с таким не просто будет, если дело дойдет.
  
  - Где Ники? Повторяю в последний раз.
  
  - А то что? Ударишь? Нош-шом пырнешь? Это нецивилис-сованный способ решения конфликтов, не находишь, Кристофер? - вдруг стал серьезным собеседник и спокойно сделал шаг назад, заставляя отпустить куртку.
  
  - Понадобится - ударю.
  
  Шепелявый склонил голову набок, будто под таким углом было интереснее меня рассматривать и молча достал из кармана острую заточку с ручкой, обмотанной алой тканью. Спокойно достал, без резких движений и нервов. Взвесил в руке и покрутил, чтобы я лучше рассмотрел. За реакцией наблюдал все с той же издевкой.
  
  - Крис! Майкл! Стойте! - испуганный голос Ники донесся из-за спины, а в следующее мгновение подруга выскочила между нами и замерла. Умоляюще глянув на Шепелявого большими глазенками, она тихо произнесла: - Майкл, не нужно. Я поговорю с ним. Пожалуйста.
  
  Тот равнодушно пожал плечами и все в том же молчании спрятал заточку в карман. Больше не смотря на нас, с пыхтением подхватил пару стопок газет и направился к перерабатывающим бакам, сверкавшим бочинами вдалеке. Ники с облегчением вздохнула и, нервно облизнув губы, исподлобья глянула на меня.
  
  Выглядела подруга необычно: мордашка не грязная, волосы чистые и не сбитые в привычный колтун, но странне наряд - белое платье в пол без пятен и дыр. Будто где-то на Свалке открыли швейную фабрику, и Ники стырила с полки только что сшитую вещь. Да и если принюхаться, то пахло от нее дегтярным мылом, а не спиртом.
  
  - Что ты здесь делаешь, Крис? - сурово спросила Ники.
  
  - Я? Может, ты объяснишь, куда сбежала не сказав и слова. Твою налево, Ники, я думал тебе зарезали на Арене! - зло воскликнул я. - Что за новый смысл? Куда ты вляпалась?
  
  Подруга нахмурилась и уставилась на меня с осуждением, будто услышала неимоверную тупость. Поправив невидимые складки на платье, она тихо ответила:
  
  - У меня все хорошо, Крис. И нечего носиться по Свалке, как наседка. Никуда я не вляпалась. У меня теперь новый дом и новые друзья.
  
  - А старых, значит, ты вычеркнула? Что вообще происходит? Идиотка, я переживаю за тебя!
  
  Вот тут Ники на секунду смутилась, даже щеки чуть вспыхнули, но вместо ответа она бросила взгляд на Шепелявого, который забрасывал очередную партию в перерабатывающий бак. Взгляд был знакомый: обычно подруга так пялилась на мужиков, с которыми пыталась закрутить роман. Да только дальше пары ночей дело никогда не шло. Западала Ники исключительно на мужиков, мечтающих затащить ее в койку. Заканчивалось все ожидаемо тихими всхлипами на моем плече и очередной бутылкой.
  
  - Что, теперь с ним спишь? - раздраженно уточнил я. - Ты собираешься хоть что-то объяснить...
  
  - Я ни с кем не сплю, - вдруг резко и зло перебила меня Ники и гордо вскинула подбородок. - Я невинна, чтобы ты знал.
  
  От подобного заявления я остолбенел: если бы не злость от тупости ситуации, то расхохотался бы подруге в лицо. Но судя по злобно сверкающим глазенкам Ники не шутила, а говорила предельно серьезно.
  
  - Что ты несешь? Ники, ты в своем уме? Мы с тобой...
  
  - Это было до моего дня рождения, - вновь перебила подруга, будто боясь, что я закончу фразу. - Позавчера у меня было новое рождение, и жизнь теперь заново.
  
  - Какой день рождения? Ники, день рождения у тебя был два месяца назад. Очнись! - резко сказал я, с трудом сдерживаясь, чтоб не схватить чокнувшуюся подругу и хорошенько не встряхнуть.
  
  - Тебе не понять. Ты такой же, как остальные на Свалке, - удрученно покачала головой Ники и отступила на шаг. - Нам не стоит больше общаться, Крис. Не ищи меня. Просто забудь.
   Не дав сказать и слова, подруга крутанулась на месте и поспешно направилась к перерабатывающим бакам. Пока не дошла до Шепелявого, так и не обернулась. А вот он насмешливо пялился на меня, не отводя глаз.
  
  10 глава. Падение
  
  Дверь гаража была приоткрыта. Хоть говори Рону, хоть не говори - а, похоже, друг все равно не смог удержать задницу на месте. Раздраженно толкнув створку, я сделал шаг внутрь и остолбенел, разом проглотив готовые сорваться с языка ругательства. Дома меня ждали гости.
  Рон, сжавшись, лежал на бетонном полу, тщетно пытаясь зажать развороченную рану на животе побелевшими пальцами, а над ним склонился Бочонок. Больше тот не походил на добренького пузатика, который лишь на публику машет ножом: раскрасневшийся, потный, усмехающийся во все зубы. Не обращая внимания на поскуливание Рона, он медленно и с наслаждением погрузил носок ботинка в открытую рану и чуть прокрутил. Друг взвыл и попытался отползти, засучив ногами по бетону, да только рука головореза тут же ухватила его за растрепанные космы.
  Бочонок лишь мазнул по мне взглядом и махнул ладонью - в тот же миг меня подхватили с двух сторон еще двое ребят из патруля. Не успел я даже рта раскрыть, как грубый удар поддых выбил воздух из легких и заставил пошатнуться. Если бы не крепкая хватка головорезов, то я бы рухнул на колени. В глазах потемнело, а воздух со свистом вырвался через сжатые зубы. Раздался оглушающий хруст крошащейся эмали, но, похоже, лишь в моей башке. А вот дребезжание захлопнувшейся двери гаража - это уже гребаная реальность.
  - Рони, Рони, Рони, - покачал головой Бочонок, прокручивая ботинок в ране. Даже осоловевшие глазенки прикрыл, когда друг заорал во все горло, а после жалобно захрипел, выплевывая сгустки крови на бетон. - Как же так, дорогой. Как же так. Так кто нарисовал символ, повтори, для гостей...
  Рон замутненным от боли взглядом жалобно уставился на меня, а после опустил в пол, будто ему действительно было стыдно. Хотя вряд ли прожженный стукач вообще знал значение этого слова. Скорее, ему просто отчаянно хотелось жить.
  - Он. Он. Я ничего не рисовал... Не рисовал... Клянусь. Не убивайте... Я же всегда... всегда служил! Я...
  Бочонок глянул на меня и осклабился во все зубы, но ничерта доброго в этом не было. Только теперь я заметил, что на железном столе лежала плашмя картина неба Верхнего города с гребаным красным символом. Тем самым, что и на лбу продырявленного Мафиози. Закрыв глаза, я мысленно выматерился, поражаясь собственной тупости и предчувствуя, что еще пара секунд и нож одного из головорезов воткнется мне в шею, разрывая сонную артерию. Лживый язык Рона - это не открытие, он просто спасал свою шкуру, а мне нужно было раньше думать, вместого того, чтобы бегать по Свалке в поисках Ники.
  Бочонок вытащил ботинок и с задумчивым видом посмотрел на все еще что-то лепечущего белыми губами стукача, а затем одним движением достал револьвер из внутреннего кармана куртки. Но Рон уставился не на черное дуло. В последнее время все отчего-то спешили встретиться взглядом со мной перед тем, как сдохнуть. В широко распахнутых глазах заплясали тени животного, липкого страха, будто в друге проснулось нечто первозданное и инстинктивное. Даже нечто такое, отчего захотелось передернуть плечами. Невольно я зажмурился, когда прозвучал выстрел. Смотреть, как мозги Рона растеклись по полу, желания не было, хватило и предсмертного вскрика, от которого заложило уши. Названого братишки больше не было.
  До меня не сразу дошло, что Бочонок обращается ко мне:
  - Додумался у нас дозу стырить. Все-таки идиот... Эх, полезный, но идиот. Лучше бы наркошу в железных пещерах прибил.
  Когда я открыл глаза, Бочонок уже методично оттирал белой майкой, похоже, найденной в шкафу, кровь с собственных ботинков. Медленно, тщательно, стараясь не пропустить даже малейшей капельки. Ноздри при этом у него жадно подрагивали, будто он с удовольствием вдыхал смрад, заполнивший гараж.
  "Вырубить, чтоб не рыпался. С этим в другом месте разберемся", - стало последней услышанной фразой, до того как резкая боль обожгла затылок, и я отключился.
  
  Про катакомбы братьев Суорэ ходят легенды: такие, которые пересказывают только шепотом, чтобы не накаркать и не оказаться в проржавевших казематах. Даже если ты не суеверен, разевать рот не стоит, ведь оттуда путь наружу один - вперед ногами.
  В каморке висела всего пара мигающих из-за перепадов напряжения лампочек, а железные стены впитали так много крови, что стали вонять медью. Дышать и то было нелегко: воздух влажный, тяжелый, напоминающий кислую воду доков, будто застревал в гортани. Ребра же саднили от ударов - может, пара даже треснула.
  Голова гудела, а думать с каждым мгновением становилось все тяжелее. Но, как заезженную пластинку, я повторял одно и тоже: "Нарисовал Рон. Пытался вынюхать о Мафиози. Нет, не знал, что этот идиот додумался украсть дозу у вас. Знал бы - сразу сдал". Повторял, повторял, повторял... Уже и самого тошнило от собственного голоса. Хотелось одного, чтобы все закончилось. Но вместо этого меня вновь окатили из проржавевшего ведра ледяной водой с примесью соли, и раны на теле отозвались острой болью.
  Лодыжки, ободранные браслетами кандалов, саднили сильнее всего. Но если дернуться, то будет лишь хуже, так что я даже не дернулся.
  - Крис, Крис, - задумчиво смотрел на меня Бочонок, удобно устроившись на лавке. - А мы ведь, оказывается, много лет знакомы... Да-да. Узнали тебя, узнали. Как был наглым мальчишкой, так и остался. Только я думал, что ты умный. Что жизнь научила. Ведь мог среди нас оказаться, а станешь очередным трупом в доках. Скажешь, что я сентиментален, но жаль...
  "Се-нти-мен-та-лен" глухо застучало в висках, а перед глазами вновь вспыхнули кадры скорчившегося от боли Рона. Вот и все, что стоило знать, о сантиментах головорезов.
  - Я ничего не знаю о смерти Мафиози, - с трудом ответил я.
  - Да-да, уже слышали, - как от назойливой мухи отмахнулся Бочонок. - Сиди, сиди, не рыпайся. Мы уже поняли. Мальчишка, если бы то хоть что-то знал, то давно бы уже выдал...
  - Тогда чего вы ждете?..
  - Кого мы ждем! - поправил меня Бочонок с ухмылкой и вскинул палец вверх. - Нет, все-таки наглец. Думаешь, ты один у нас такой? Ради тебя все дела побросают? Ха.
  Наверное, из-за боли мысли в башке путались. Но одно я знал точно: Суорэ скорее сдохли бы, чем признали ошибку. Живым из катакомб выйти невозможно, даже если затащили тебя сюда по лживому доносу. Так что что какого черта Бочонок тянул время и не доставал револьвер, я не понимал. Впрочем, совладать с языком и задать еще один вопрос не успел: открылась дверь и в комнату со скрежетом заехало инвалидное кресло. Даже смотреть мне было не нужно - звон спиц в колесах забыть невозможно, как и белую хоккейную маску. На Арене время, похоже, превращается в тягучую смолу, обволакивая местных головорезов и оставляя неизменными, как насекомых в каплях янтаря.
  Подъехав совсем близко, Палач остановился и сложил руки на коленях. Нет, все же я ошибся - он постарел. Ладони скукожившиеся, покрытые морщинами и пигментными пятнами, а ногтевые пластины пожелтели и сгнили. Бочонок больше не разевал рот, а только с любопытством пялился на меня. Наверное, Палач по иерархии был выше. А может, и нет. Мне было насрать. Лишь бы уже кто-то нажал на курок. Если это окажется Палач, то будет даже символично. Ведь десять лет назад именно он спас мне шкуру.
  В тупой, всепоглощающей апатии я смотрел, как одна из ладоней Палача скользит под плед на коленях. Глубоко вдохнул вязкий воздух, как в последний раз, и приготовился увидеть дуло револьвера. Но вместо этого Палач достал маленький, полупрозрачный пакетик. Плохо соображая, я уставился на виднеющиеся крупицы серого порошка. А Палач тем временем достал еще и трубку со спичками и швырнул мне под ноги, словно подаяние бездомному.
  - Вместо последнего ужина? - хотел сказать с издевкой, но голос отчего-то дрогнул.
  Не к месту вспомнился животный ужас Рона и убийственное спокойствие Фрая. В их глазах все-таки было кое-что общее: угасающий огонек жизни. Вот был человек, а вот и нет. И вроде бы насрать, но...
  - Подкуривай. Расслабляйся. Завтра получишь первое задание, - донесся глухой, но совсем не старческий голос из-под маски.
  - Эй-эй, что за дела? - тут же встрепенулся Бочонок, подскакивая с места. - Эй, Палач, ты чего несешь?..
  Палач предостерегающе поднял руку. Странно, но одного жеста хватило, чтобы жирдяй закрыл рот, но растерянность с рожи никуда не пропала. Только кто был удивлен больше: я или он - это большой вопрос. Палач между тем медленно достал пистолет и щелкнул затвором.
  - Или принимаешь, или я стреляю. Если готов умереть, то так и скажи. Не трать мое время.
  Словно под гипнозом, не отводя взгляда от прорезей в белой треснутой маске, я потянулся к трубке. Пластик показался очень холодным и тяжелым, а может просто ладони окоченели от душа с солью. Пакетик с тихим "чпок" открылся, и серый порошок посыпался в горловину.
  Кровь набатом стучала глубоко в голове, заглушая все мысли. А может, и не было никаких мыслей. В башке было пусто. Нет, определенно, сейчас я не мог ни думать, ни анализировать. Мне не было дела до "за" и "против". Внутри меня будто подняло голову животное, цель которого одна - выжить. Здравомыслящего человека уже не было, когда в дрожащих руках чиркнула спичка, а кожу лица обожгло тепло маленького огонька.
  Край трубки тут же оплавился, дразня ноздри вонью сгоревшей резины, но всего на мгновение, а потом пришел горький дымок. Все также пялясь на Палача, я приложил трубку к потрескавшимся губами и сделал глубокий вдох.
  Теплый, горячий воздух осел на языке приятной кислинкой, а потом рванул дальше через глотку прямо в легкие...
  - Освободи его, - резко скомандовал Палач. - Это личный приказ Кима Суорэ.
  Что ответил Бочонок, я уже не слышал, ведь все звуки утонули в сером густом мареве. В нем утонул и я, сделав свою первую, роковую затяжку.
  
  Десять лет назад
  Сидя в полнейшей темноте тяжело понять, сколько прошло времени. Вроде бы Пухлый только захлопнул дверцу, швырнув меня на подгнившую солому, а вроде бы гулкая тишина дольше вечности уже давила на барабанные перепонки. Сначала я остервенением пытался вытереть кровь с рук - драл, драл пучками соломы, пока не выдохся. Даже не мог понять получилось ли. Ощущение, что на пальцах навсегда остались бурые брызги, не отпускало, и от этого хотелось выть. До чего же мерзко было! А еще страшно. Страшно, что дверь откроется и мне придет конец.
  Куда запихнули пигалицу и не прикончили ли ее, я не знал. Да и не хотел знать! Из-за глупой девчонки я... Впрочем, даже думать о том, что сделал не хотел. Вместо этого вновь принялся возить пучком соломы по ладоням. Хотелось бы помечтать, что папаша меня уже ищет, чтобы хотя бы схватить за уши и оттащить домой, но вряд ли. Родители в очередной раз даже не заметили, что я выбрался после отбоя и пошел смотреть на огни Арены. Конечно, кому какое дело, когда мама беремена. Папаша только вокруг нее и скакал, уговаривая: "Может, еще не поздно? Через Дика достану таблетки и...".
  Устало привалившись к стенке каморки, я закрыл глаза и зарылся руками в волосы. Все пошло не так. Все испортилось в тот момент, когда мама решила родить. Родители думали, что я мелкий и тупой, но все-то я понял. Понял еще тогда, когда мама в первый раз разрыдалась, а папа упомянул про таблетки. Да и как у других было тоже знал, не слепой. Все просто: скорее всего мама умрет из-за дурацкого ребенка. "Брата" - так его теперь было принято называть у нас дома. Ага, брата. Хорош братец, который собирается прикончить мне мать. Хотя ей все равно на меня плевать - так что вряд ли что-то в моей жизни изменится. Да, и жить осталось недолго. Точно все пошло не так...
  Замотав головой, чтобы выбить из башки глупые мысли, я снова подскочил и стал ходить по каморке. Лучше уж снова думать об Арене. Пухлый ведь точно меня прикончит за то, что сорвал бой. Никогда такого не было. А если и было, то о выживших я не слышал.
  Дверь каморки распахнулась, на мгновение ослепляя бликами диодов и заставляя отступить на пару шагов. Но у входа стоял не Пухлый, а парень в инвалидном кресле. Ничего хорошего ждать не приходилось, если за мной пришел человек по прозвищу Палач.
  - Тебя хотели сбросить на переработку, - после паузы раздался голос из-под маски.- Хотели. Но... поблагодари зрителей. Они не стали бунтовать против аннулирования ставок. Понимаешь?..
  Осторожно покачав головой, я нервно сглотнул.
  - Весь выигрыш достался нам. А это хорошо. Это хорошо для нас... и для тебя с девчонкой. Будете жить, но еще раз появитесь рядом с Ареной...
  Продолжать фразу Палач не стал, но мне и так все было ясно. Поэтому я понятливо закивал, еще до конца не веря в собственное везение.
  Однако осознание, что из-за пигалицы я все-таки не сдохну, пришло только тогда, когда меня вышвырнули на щебенку снаружи Арены. Ободрав ладони и чуть не разорвав штаны на коленях, я прокатился из-за пинка чуть ли не до самых гаражей. Даже не пикнув, тут же встал и кинулся прочь. Дух перевел только когда убрался подальше от света диодов и перестал слышать возбужденный гвалт.
  Чувствуя, как от пережитого дрожат колени, я уже хотел было рвануть домой, как услышал визгливый голосок пигалицы:
  - Эй! Эй! Тебя тоже отпустили?..
  Похоже, девчонка гналась за мной от самого здания Арены: запыхавшаяся, красная то ли от нервов, то ли от стыда, что втянула меня в драку. Никс таращилась большими глазенками и то открывала, то закрывала рот, будто не решаясь что-то сказать.
  - Ты очень наблюдательна, - съязвил я. - Все, исчезни.
  - Подожди... Подожди... ты... Спасибо, - задыхаясь через слово, выдавила пигалица, делая нерешительный шаг мне навстречу. В глазах Никс уже блестели слезы, а губы подрагивали. Похоже, извинения дались ей тяжелее, чем самоубийственная вылазка на Арену. - Просто я должна была это сделать... должна была отомстить...
  - Извини, что помешал, - зло буркнул я и, больше не смотря на пигалицу, быстрыми шагами направился домой.
  Да только отделаться от девчонки оказалось не так просто. Проявив чудеса упрямства, она снова догнала меня и засеменила рядом, продолжая бормотать без умолку. Только смысла в словах было мало, больше походило на то, что пигалица ведет диалог сама с собой:
  - Ты не понимаешь, я должна была отомстить. Это был мой папа... Он... Ты не понимаешь. Он был... То есть я обещала ему заботиться о брате, если его не станет... Но отомстить - это...
  - Замечательно ты бы позаботилась о брате, сдохнув на Арене, - не выдержав, перебил я и остановился. Мрачно посмотрев на пигалицу, оторопевшую от моего ответа, я, не скрывая раздражения, сказал: - Мне плевать, что ты должна или не должна. В друзья мне не набивайся. Хочешь отблагодарить, что я тебя вытащил? Тогда исчезни. Глупая девчонка. Совсем мозгов нет, тьфу!
  Оставив остолбеневшую пигалицу позади, я наконец в одиночестве потопал к дому. Дому, где меня, конечно, никто не ждал.
  
   11 глава. Скользкая дорожка
  Дрожь не отпускала до утра. Впрочем, когда потолочные лампы вспыхнули, освещая Свалку, легче не стало. Мне все еще хотелось метаться по гаражу, в который меня отволокли, как загнанному зверю - может, это было частью привыкания, а может, по еще работающему мозгу било осознание произошедшего. Чтобы организм перестроился раз и навсегда, нужно было три дозы. Это знал и младенец. Потому бесплатно ты всегда мог получить три пакетика и издевательское пожелание удачи от головореза с прогнившими зубами.
  
  Но никто не говорил, что мир меняется уже после первой горькой затяжки. Никто не мог передать, какое гребаное, всепоглощающее спокойствие охватывает, когда серый порошок проникает в легкие. Нет, ты соображаешь. Соображаешь, как никогда трезво, но... тебе больше не хреново. Тебе спокойно и хорошо. И пусть хоть Верхний город обвалится тебе на макушку, ты лишь усмехнешься. Это не страшно. Все не страшно, пока дым не выветрится.
  
  Ужас приходит потом, когда ловишь себя на невольной мыслишке: "Хей, а может, идиоты, садящиеся на трубки не такие уж и тупые. Может, они не тупые, а просто счастливые". Теперь мне хотелось выкорчевать эту мысль из башки при помощи металлического штыря, но я уже не мог.
  
  Наверное, эта первая стадия - психологическая ломка. От отвращения к самому себе желудок сжимал спазм, и хотелось блевать, но вместо этого я наматывал круги по помещению.
  
  Таким меня и застал Бочонок, когда открыл дверь. Головорез теперь пялился по-другому: с любопытством и толикой раздражения. Похоже, его удивляло, что мой труп до сих пор не плавает в сточных водах у доков. Хотя против личного приказа одного из братьев Суорэ он бы никогда не пошел. Никто бы не пошел.
  
  - Ты сорвал куш, парнишка, - криво усмехнулся Бочонок. - Не просри его. Поднимай задницу - тебе пора на охрану. Пожрешь уже на месте.
  
  То ли от порошка, то ли от перемолотых таблеток, которые добавили мне в воду, но вчерашние раны не саднили. Неприятно, когда ткань цеплялась за порезы, но не более того. Так что идти было просто. Тяжелее - думать, что делать дальше. Впрочем, рассуждая здраво, вариантов особых не было.
  
  Бочонок притащил меня в один из цехов, в закрытой части Свалки: здесь под рокот турбин очищались стоки и подземные воды. Обмотанные в десятки слоев полиэтиленовой пленкой большие бидоны гудели от напряжения, а по припаянным к ним трубам с грохотом протекала вода. Отсюда, по подземному трубопроводу, поступала жидкость в перерабатывающие баки по всей Свалке, чтобы любой житель, закинувший хлам, мог получить заслуженную пару бутылей и не сдохнуть от жажды.
  
  Меня подвели к пареньку - тому самому, мелкому, дежурившему у входа в Арену. Только теперь он не клевал носом, а с гордым видом прохаживался между баками. Стоило нам появиться, как он вытянулся по струнке и показал пистолет.
  
  - Следить за новеньким будешь, - поморщился Бочонок. - Вместе теперь на охране торчите. Увидите хоть одну незнакомую рожу - палите. Потом разбираться будете.
  
  Мальчишка тут же с готовностью закивал. Да только его энтузиазм, похоже, лишь раздражал Бочонка. Мрачно глянув на меня, он добавил:
  
  - Тебе еще рано пукалки давать. Шумиху поднимай, в случае чего. Ты у нас на испытательном сроке. В общем, охраняйте, хоть толку от вас...
  
  Головорез разочарованно махнул рукой и направился прочь. Похоже, не сомневаясь, что я останусь на месте. Правильно не сомневался, ведь бежать было некуда.
  
  Попытаюсь рвануть из цеха, куда глаза глядят, так на Свалке меня найдут в два счета и продырявят. Тот же Бочонок сделает это с садистским удовольствием. А бежать за пределы - идиотская затея, даже если забыть о предстоящей ломке, которая меня прикончит. Из Нижнего города существовал только один путь наверх, через охраняемые Суорэ туннели. Даже если поверить, что удача любит идиотов и смельчаков, и мне удастся вырваться за пределы Свалки, то ничем хорошим это не закончится. В Верхних городах жизнь не радовала.
  
  Слишком хорошо я это знал, застав в детстве последние вылазки наверх. Тогда еще был смысл: можно было отыскать запасы, консервы, даже воду в разрушенных строениях и бывших магазинах. А еще можно было притащить что-то из мебели. Но потом, когда выгребли все, что смогли унести, только последний идиот стал бы выбираться на поверхность.
  
  Природа в Верхних городах давно сошла с ума, обрушиваясь на незадачливых путешественников то аномальной жарой, то лютым холодом, то кислотным дождем. Не стоило забывать и о вирусах, и о радиации, которая не так била под землей, но безжалостно убивала лучевой болезнью на поверхности. Долго в Верхнем городе не протянешь. Последние оплоты цивилизации давно оказались на Свалках, скрытые под тоннами земли и железными потолками. Так что все просто: или ты играешь по местным правилам, или роешь себе могилу.
  
  - Вот, это наша еда, - подал голос паренек и указал на пару пакетов. Смотрел дружелюбно, как на своего. - Меня называют Мелкий, но... вообще меня зовут Стив. Мелкий мне не нравится. Так что лучше зови Стив. Но если хочешь, то можешь и Мелкий.
  
  Пока я выуживал из пакетов искусственное мясо и хлебцы, паренек смущенно мялся. Уверенности Стиву точно не хватало, так что прозвище пришлось к месту.
  
  - Зачем мы здесь? - жадно набрасываясь на еду, спросил я. Похоже, дикий голод, от которого подрагивают руки, это одно из последствий отходняка. Хотя следовало признать, что кормили головорезов вкусно. За такой паек пришлось бы долго батрачить на мусорных склонах.
  
  - Кто-то травит воду, - заговорщицки наклонившись ко мне, прошептал Мелкий. - По всей Свалке. Еще и непонятно чем травит.
  
  - Что-то я не слышал об отравлениях водой.
  
  - А никто и не умирает, - отмахнулся парень. - Даже не болеет. Но что-то с водой стало не так. Состав изменился, мне так сказали. Мы тут дежурим, чтобы никто ничего больше не подсыпал. Вот. Это очень важная миссия! А воду мы особую пьем - вот держи, проверенная.
  
  На последней фразе Мелкий протянул мне бутылку, а после расправил плечи и с нескрываемой гордостью улыбнулся. Да только меня гложили сомнения, что нас бы поставили на важное задание - мальчишка и наркоман с первой стадией привыкания, смех один.
  
  Но вода из бутылки оказалась приятной на вкус и не горчила, в отличие от жидкости, выдаваемой перерабатывающим баком. Похоже, в словах Ники, что с водой что-то не так, была доля правды.
  
  Весь день пришлось торчать в помещении цеха. Никто и не собирался сюда пробираться, во всяком случае, мне так показалось. Хотя энтузиазму Мелкого можно было позавидовать. Он носился между баками, как ужаленный, выхватывая пистолет на каждый шорох. Да только шумели турбины, а не незваные гости.
  
  Чувствуя себя отвратно, я привалился к одному из бидонов и постарался расслабиться. Дрожь не отпускала, да и грудь с каждым вдохом сжимало в тиски все сильнее и сильнее. Сквозь опущенные веки я видел, как Мелкий замер рядом и с любопытством уставился на меня.
  
  - Первая доза, да? У всех так. Сначала плохо - потом будет хорошо. Ты главное не отрубайся, а то та-акая башка будет...
  
  Ничего не ответив, я только поморщился. Хотя к опыту Мелкого стоило прислушаться, ведь судя по зубам, он знал о чем говорил. Да и, похоже, искренне хотел помочь.
  
  - Ты как сюда попал? - после затянувшейся паузы все-таки поддержал я разговор.
  
  - О! Моя семья из искателей. Ага, ага, - тут же с готовностью принялся трепаться Стив, даже пистолет отложил. - Мы из последних, кто наверх поднимался. Ты там был?
  
  - Один раз, - пожал я плечами и сделал глоток воды. - Давно, когда еще мальчишкой был.
  
  - О, так знаешь, как там, - тут же закивал Стив и уставился с уважением, как на своего. - А мы до последнего ходили. Но ничерта путного найти уже не могли. От голода, считай, пухли. Стали подземные территории исследовать, но сам знаешь... А тут Суорэ, пусть долго еще правят, и предложили мне работу. Я-то парень умный, юркий, все могу! И не спать долго могу! Знаешь, сколько ночей наверху так провел! Но все равно неожиданно было!
  
  Невольно я еще раз окинул взглядом мальчишку: все-таки тот был очень худым и мелким, да и на психопата совсем не походил. Таких в патруль редко набирали. Потолок для него - стукач на Свалке, но уж никак не охранник на закрытом объекте. Да только мордашка у Мелкого была бесхитростная, не похоже было, что врал.
  
  - И кто предложил?..
  
  - Работу? О, Тай Суорэ, - с гордостью ляпнул Мелкий, но после смутился, будто сболтнул лишнего. - Ну, то есть, папе предложил. Они общались много... ну, про Свалку, туннели всякие. А меня потом взяли... Но потому что я способный! Ты это... никому не говори.
  
  Под напряженным взглядом Мелкого я кивнул, мол, не из говорливых. Тот немного расслабился и, вновь подхватив пистолет, стал обходить баки с водой. Разговоры отвлекали, так что я даже готов был спросить про вылазки в Верхний город - искатели обычно любили травить байки, но не успел. В цех влетел взбудораженный Бочонок. Выглядел тот донельзя довольным, прямо искрился от радости, а раз так, то ничерта хорошего ждать не следовало.
  
  - Эй, ты! Да не ты, Мелкий, - гаркнул головорез и поманил меня пальцем. - Идем, идем. Проверять на вшивость будем. А ты - дежурь дальше.
  
  Вслед за Бочонком под разочарованный вздох Мелкого я направился из цеха. Проржавевшими лабиринтами, в которых заблудиться легче простого, мы вышли к катакомбам. Стоило лишь увидеть мигающие от напряжения лампочки и ощутить металлический запах, как я сразу напрягся, а раны засаднили с удвоенной силой. Но было непохоже, что Бочонок собирается продолжить пытки. Какой смысл, если я выложил все, что знал?..
  
  Распахнув железную дверь знакомой каморки, головорез издевательски приглашающе махнул рукой и ухмыльнулся во все зубы. С трудом справившись с липким страхом, я переступил порог и тут же остолбенел.
  
  К стене были прикованы двое. Незнакомая девчонка лет восемнадцати в ярко-красной кофте с глубоким вырезом и спадающих военных штанах тут же уставилась на меня большими перепуганными глазенками и шмыгнула разбитым носом. Сукровица еще сочилась на измазанную мордашку, но кандалы мешали протереть лицо. Если бы убрать смоляные пряди, налипшие на бледную кожу, и смыть кровавые потеки, то можно было бы разглядеть красавицу. Перепуганную красавицу, которой осталось жить всего ничего.
  
  - Кристиан...
  
  Не в силах пошевелиться, я уставился на вторую арестантку - прикованную к стене Бэтти, оранжевые одежды которой абсурдно смотрелись на фоне проржавевших, заляпанный кровью стен. Слепая смотрела прямо на меня, и от замутненного, пустого взгляда становилось не по себе.
  
  - Ты их должен прикончить, Крис. Понимаешь? Тем более, одной из них ты сам выписал смертный приговор. Но выписать легче, чем исполнить, да? - сочащимся удовольствием тоном сказал Бочонок, наблюдая за реакцией. - Познакомься, это Жанна.
  
  Избитая девчонка попыталась отползти к стене и вжаться в железную поверхность. Да только кандалы жалобно звякнули, не давая сдвинуться даже на пару сантиметров. Бэтти же и не подумала дернуться, но от ее окаменевшего белого лица стало лишь хуже. Уж лучше бы попыталась сбежать или вскрикнула.
  
   12. Верхний город
  
Восемь лет назад
  
  Выход наверх был назначен на рассвет. Каким образом Никс умудрилась уломать бригаду искателей взять нас с собой - одному Верхнему городу ведомо. Но пигалица умела быть упертой. Теперь мы с ней, напялив все теплые вещи, которые только смогли откопать, ждали в конце бетонного тоннеля. Свалка осталась глубоко внизу, и теперь всего лишь один железный люк стоял между нами и верхним миром. Конечно, я был не прочь притащить домой что-то из еды, но больше хотелось увидеть то самое небо, о котором рассказывал покойный дед. Узнать каково это, когда над башкой не проржавевший потолок, а нечто бескрайнее и ярко-голубое.
  
  В бригаде искателей было еще шестеро. Сейчас их было не отличить: лица замотаны в куски ткани, шапки натянуты по самые шеи, а глаза закрыты горнолыжными масками. Говорили, что в Верхнем городе сейчас зима.
  
  - Ну что, дылда, готов? - донесся глухой голосок пигалицы из-под балаклавы.
  
  Я успел только с трудом кивнуть, когда один из искателей дал отмашку, и дверца люка с шипением подалась назад. В бетонный туннель тут же рванули белоснежные ледяные крупицы - снег. Снег увидеть мне тоже хотелось, но пощупать пусть даже в перчатках маленькие снежинки не успел. Вместе с остальной бригадой поспешно стал выбираться на поверхность. Не хватало еще, чтобы единственный рабочий туннель завалило.
  
  Первое, что я увидел, было отнюдь не голубое небо, а молочно-белая пелена и бьющие в лицо острые кристаллики снега. Даже через ткань они умудрялись больно царапать кожу. Воздух изо рта вырывался в виде мутного облачка. Сощурившись, я с трудом разглядел очертания бетонных зданий: такие высокие, что последние этажи тонули в снежном тумане. На Свалке  таких строений сроду не было.
  
  Ники пихнула меня под ребра и схватила за перчатку. Кажется, даже что-то крикнула, но звуки с трудом пробивались сквозь шапку и три слоя ткани. Так что когда пигалица уверенно потащила меня вперед, то я просто послушно поплелся следом. Ботинки вязли в мягком снеге, так и норовя провалиться. Уже через пару шагов я оказался по пояс в белых хлопьях. Остальные искатели разбрелись кто куда, оставив меня с Никс один на один с бушующей стихией.
  
  Вместо того, чтобы завалиться через разбитое окно в ближайший небоскреб, мы потащились дальше. Чокнутая подруга рассказывала, что один раз уже умудрилась выбраться на поверхность. Да только тогда было лето, и весь мир плавился под пятидесяти градусной жарой. Не знаю, что лучше, ботинки, что вязнут в расплавленном асфальте, или что тонут в мокром снегу. Но идти было тяжко.
  
  Сделав пару поворотов, мы оказались у металлической, покореженной дверцы с явными отметинами то ли лома, то ли штыря. Сощурившись, я разглядел неровную надпись краской: "Убежище 17". Ориентируясь на сумбурную жестикуляцию Никс, я вместе с ней ухватился за дверцу и потянул на себя. Та неохотно, но распахнулась. Как можно быстрее мы забрались в темное помещение и сразу же закрыли за собой проход, пока снежная лавина не обрушилась следом.
  
  Неярко вспыхнул фонарик в руках пигалицы, освещая стены с ободранными зелеными обоями и покосившимися полупустыми полками. Не знаю, что тут было раньше, но теперь в глаза бросались только проржавевшие пустые банки от консервов и металлическая стружка.
  
  Никс чуть опустила балаклаву, открывая рот, и, отдышавшись, пояснила:
  
  - Ищи ножи, кусачки, секаторы и прочую полезную фигню. В прошлый раз много любопытного откопала. Еще на аптечки натолкнуться можно - такие кейсы, сумки с кучей таблеток. Все тащи. У нас пара часов на все про все, дылда. Потом застрянем здесь до прихода следующей бригады. Отстающих здесь не ждут.
  
  Пигалица кинулась к полкам и шкафам и с азартом стала отбрасывать в сторону попавшийся под руку металлолом. Зубами стащив одну из перчаток, я тоже включил допотопный фонарик на пружинах и направился в соседнюю комнату с выбитой дверью. Помещение мало чем отличалось от предыдущего - все те же раскуроченные шкафы, в которых до нас уже не раз порылись.
  
  - Это типа одно из последних убежищ было. Ну, до того, как все под землю повалили... Прикинь, здесь еще чудики какие-то всего несколько лет назад сидели. На что-то надеялись. Не пойму, почему на Свалку не шли, - донесся голос пигалицы.
  
  - Не одно из последних, а последнее, - прозвучал низкий мужской голос справа.
  
  Дернувшись и чуть не выронив фонарик от неожиданности, я тут же развернулся. В освещенном пятачке показалась сгорбленная фигура в дутом черном пуховике. Но это был не один из искателей. Старик с растрепавшимися седыми космами, падающими на исчерченное морщинами лицо, затаился в углу и с аппетитом выковыривал пальцами бурую желеобразную массу из консервной банки. Из-за света он недовольно поморщился, но прерывать завтрак не стал. Не было похоже, что незваные гости его удивили.
  
  Никс испуганно влетела в комнату и тоже навела фонарик на чужака. На мордашке, неприкрытой балаклавой, читалось неприкрытое изумление. Оно и понятно: сегодня наверх выбиралась только одна бригада искателей. Откуда здесь мог взяться старик - та еще загадка.
  
  Никс подошла поближе ко мне и попыталась выудить из кармана заточку, но в перчатках это получалось плохо. В итоге железка со звоном упала на бетон под насмешливый взгляд чужака.
  
  - А на Свалку идти не хотели по многим причинам, детишки. Хотя бы потому что это Свалка. Копошиться в мусоре в кромешной темноте, как какие-то паразиты, то еще наслаждение, - как ни в чем не бывало продолжил старик и причмокнул губами от удовольствия, облизнув пальцы. - И хватит светить.
  
  Последняя фраза прозвучала как приказ, и я невольно опустил фонарик. В голосе чудака звучали стальные нотки, будто он привык управлять другими. Такого попробуй ослушаться.
  
  - Т-там есть свет, - заикнулась пигалица и отступила еще на шаг.
  
  - Раньше не было, - спокойно ответил старик, откладывая банку, и уставился на нас будто в ожидании чего-то.
  
  - Вы кто? - наконец я подал голос, справившись с волнением. В отличие от пигалицы, мой не дрогнул, но прозвучал пискляво и жалко. - И что здесь делаете?
  
  - Я? - словно удивился вопросу старик и, пожевав губами, ответил. - Человек. Забавно, что спрашиваете. Это ведь вы ввалились в мой дом. Гости вы, а я здесь живу.
  
  - Как живете? - не поняла Никс, вновь наводя фонарик на чудика. - Здесь никто не живет. Здесь же нельзя жить!
  
  Старик расхохотался - утробно, будто с трудом выплевывал из гортани каждый смешок. На выцветшего зеленого цвета глазах даже выступили слезы. Усевшись прямо на пол, чудик, чуть успокоившись, ответил:
  
  - Ох, нет, дорогая. Это на мусорке жить нельзя, а тут - можно.
  
  - Вы что правда здесь живете? - не мог поверить я. - Вы... почему... идемте с нами! Люк скоро откроют! Вы сможете спуститься в город.
  
  Старик вновь расхохотался, да так сильно, что аж закашлялся. Скорчившись на бетонном полу, он дрожащей рукой вытер слезы.
  
  - Ох, какой ты заботливый, мальчик. Не выродилось еще человечество, похоже. Не выродилось. Я запомню. Только с вами не пойду, детишки. Кто там у вас сейчас главный?
  
  - С-суорэ, - вновь заикаясь, ответила Никс и поморщилась от собственного жалкого тона. - Братья Суорэ.
  
  - Вот оно как... Вот, как значит. Помню их, помню, мальчишек совсем. Такие детишки были... Способные. Один способный, который помладше. А вот старший - Ким, кажется, жесткий был мальчик, - задумчиво пробормотал старик. - И как у вас там? Хорошо?
  
  - Есть и вода, и еда, - ответил я. - Перерабатывающие баки работают.
  
  - Еда, вода, - удрученно покачал головой старик и посмотрел на меня с разочарованием, будто услышал редкостную тупость. - А для души?
  
  - Арена есть, - недовольно буркнула Никс и потерла через куртку уже заживший шрам.
  
  - А церковь? - неожиданно спросил старик.
  
  Пигалица тут же фыркнула, да и я еле сдержал смешок. Теперь уставился на старика как на совсем чокнутого: ведь как умом нужно тронуться, чтобы про церковь спрашивать! Даже я знал, что религия - эта старая сказочка. Да уже во времена моего прадеда никто в лабуду про Бога не верил. Чушь же для малолеток.
  
  - Бог - это сказки. Вы тут совсем из ума выжили?! Просроченные консервы в башку ударили? - съязвила Никс, поднимая заточку и засовывая обратно в карман.
  
  - Религия - это хорошо, детишки. Это важно.
  
  - Ага, ага, из-за этой вашей религии все это и случилось, - раздраженно буркнула пигалица, повторив прописную истину, который знал каждый на Свалке. - Из-за сказочки про Бога идиоты друг друга и переубивали. Крис, валим, он совсем того...
  
  Но я замялся, сам не зная почему. Хоть особой чувствительностью никогда не отличался, а уж по словам папаши я и вовсе был безчувственным гадом, но старика мне стало даже жаль. Совсем одному жить в разрушенном Верхнем городе - тут любой двинется, и не только про церковь, но и про драконов вспомнит. Захотелось утащить старика в безопасность, хоть и не было похоже, что ему нужна помощь.
  
  - Ох, детишки, запомните одну важную вещь. Поверьте уж старику, люди никогда не убивали друг друга из-за Бога или из-за религии. Войны случались из-за алчности, жадности и желания власти, но никогда из-за веры. Даже смертники с бомбой на груди делали это отнюдь не из-за веры, а из-за жажды денег. Да, да, денег. Пусть не для себя, но для родных. А еще ради сиюминутной власти...
  
  Никс потащила меня прочь, не дав дослушать бубнеж старика. Уже в другой комнате подруга натянула балаклаву на лицо и, поправив куртку, указала на входную дверь:
  
  - Все, Крис, валим. Валим, он совсем чокнутый. Сейчас еще за нож ухватится.
  
  Сзади раздался грохот. Подскочив на месте, я тут же развернулся и увидел брошенный к ногам пластмассовый кейс. Серый, поцарапанный, со сломанными замками, который от удара об землю распахнулся. Из кейса выглядывали кисточки с растрепавшимися пучкками нитей и тубы с разноцветными красками, а еще пара скомканных тонких листов бумаги.
  
  - Крис, да? Это подарок. Думаю, тебе понравится рисовать. Надеюсь, к следующей нашей встрече ты уже наловчишься держать кисточку, - донесся из темноты каркающий голос старика, а затем глухой кашель.
  
  Никс буквально силком поволокла меня к двери наружу, но я успел схватиться за ручку кейса. Уже находу кое-как защелкнув замки, я рассеянно подумал: "До какой следующей встречи? Нет, еще раз я сюда не полезу. Нет здесь никакого голубого неба, только больно бьющий по роже снег".
  
  Хотя, говоря откровенно, даже на улице в белом мареве, стуча зубами от холода, мне было спокойнее чем дома. С каждым шагом все ближе подходя к люку, я чуял, как на душе становится отвратнее и отвратнее. Ведь дома меня ждал нажравшийся в стельку папаша. После того, как мама умерла, я уже и забыл, когда видел его без бутыли.
   Кейс с красками под удивленный взгляд Никс я крепче прижал к груди. Хоть рисование - это для девчонок...
   13 глава. Нравы Свалки
  Бочонок замер под дверью и с азартом шавки наблюдал за мной. Головорез, похоже, ждал когда же я дам слабину, но не учел одного - убивать мне уже приходилось. Если он посчитал меня хлюпиком, то крепко ошибся. Выписывая приговор говорливой Жанке, я не напяливал розовые очки, а четко осозновал, что замажу не руки, так душонку в крови. Какой из вариантов - не так уж важно.
  
  - Ты хочешь, чтобы я придушил? - спросил с нотками отвращения: от Суорэ можно было ожидать и такого приказа.
  
  Бочонок довольно прицокнул языком по прогнившим зубам и тут же протянул мне револьвер. В осоловевших глазенках даже не мелькнуло мыслишки, что пуля может быть всажена в его башку. Где-то в глубине души мне этого чертовски хотелось, хотя бы чтобы стереть из памяти мерзкую ухмылку Бочонка, когда тот прокручивал ботинок в корчившемся на полу Роне. Но сейчас не время для глупой мести. Вот когда мы окажемся один на один в темном проулке у доков, а рядом не найдется ни одного стукача, тогда Бочонок получит свое. Путь Рон поплатился за собственную тупость, но он заслуживал лучшей смерти.
  
  Рукоять револьвера была теплой и липкой от пота головореза - даже держать было противно. Но я, не выдав эмоций, навел дуло на покрытый испариной лоб Жанки. Девчонка по вызову испуганно всхлипнула, но уже не пыталась отползти, а окаменела. Только щека непроизвольно дергалась в нервном тике. Жанка все прекрасно поняла и без слов: она мне никто, ни друг, ни брат, ни даже хороший знакомый, а раз так, то шансов спастись никаких.
  
  - Закрой глаза, - сказал тихо, надеясь, что Жанка не станет проявлять своеволие.
  
  Серая радужка с бурыми вкраплениями и так уже прочно засела в памяти. Не удивлюсь, если явится в паре кошмаров или отпечатается мазком на холсте очередного рисунка. Глупое самоедство, ведь на Свалке все просто: жизнь чужака стоит не больше пустой консервной банки. Жаль, что иногда я об этом забывал.
  
  Жанка дернулась будто от пощечины, безрезультатно пытаясь найти сочувствие в моем взгляде. Помедлив пару мгновений, она все-таки крепко зажмурила глаза.
  
  Тишину катакомб разрезал выстрел. Впрочем, привычный звук для этих мест.
  
  Теперь, опустив руки, я смотрел на Бэтти: та даже не вздрогнула от грохота, а сидела прямо, будто проглотив палку. Не лицо, а каменная маска: быть может, ей было страшно, быть может, даже жаль Жанку, но показать слабость - это не про нее. Даже брызги крови, попавшие на щеку, не заставили Слепую в отвращении притронуться к лицу. 
  
  - За что ее?
  
  - Приказ, - пожал плечами Бочонок, но на этот раз уставился на меня с уважением. Все-таки я не ошибся: шавки, подобные ему, ценили только силу, а за слабость сжирали с потрохами.
  
  - За что ее? - раздраженно повторил я. - Я тебе не тупой наркоша, режущих всех без разбора за дозу. Что она сделала?
  
  Бочонок прицокнул языком и усмехнулся:
  
  - А если скажу, что просто так?..
  
  - То я всажу эту пулю тебе в лоб, - чеканя каждое слово, зло ответил я и направил дуло револьвера прямо в башку головореза.
  
  Не знаю, чего было больше в этом жесте: накопившегося раздражения, или желания поставить Бочонка на место.  Да только тот не испугался, а лишь сильнее развеселился. Чуть ли не подпрыгнул от радости и вместо того, чтобы ответить, громко воскликнул, обращаясь непонятному к кому:
  
  - Хэй, причинь! Все как ты предсказывала. Чужую бабу грохнул - в ус не дунул, а за свою мне в глотку вцепиться готов! Во дает, паренек.
  
  Бочонок развалистой походкой подошел к Бэтти. Не обращая внимания на мой удивленный взгляд, он достал из кармана штанов массивный чугунный ключ и, грузно опустившись на корточки, вставил в замочную скважину. С грохотом кандалы упали на бетонный пол.
  
  Хитро глянув на меня, Бочонок с неожиданной галантностью подал руку Слепой, а та без промедлений ухватилась за толстые пальцы. Но в жесте не было нервозности, только хладнокровие, которму мог позавидовать самый отбитый головорез.
  
  - Ну что, парниша. Поздравляю, не просрал. Это хорошо, когда ты понимаешь, кто свой, а кто - чужой. Теперь главное, чтобы дошло, что мы теперь - свои.
  
  Но я практически не слушал, что несет Бочонок, во все глаза уставившись на Бэтти. Та, словно почуяв мой удивленный взгляд, сдержанно усмехнулась и поправила растрепавшиеся синие пряди:
  
  - Добрый вечер, Кристиан. Рада снова вас видеть.
  
  Слепая переступила через распластавшийся труп Жанки, чуть не измазав оранжевую тунику в крови, и подошла ко мне совсем близко. К вони катакомб и медному запаху добавился аромат чистой кожи. Пленники в катакомбах пахнут совсем по-другому.
  
  Продолжая мягко улыбаться, Слепая осторожно забрала револьвер из моих рук и одним движением спрятала в складках одежды. Жест, судя по всему, был привычен.
  
  - Вы рисовали, Кристиан? Вы мне задолжали пару новых картин. Думаю, после сегодняшнего у вас появится вдохновение для создания нового шедевра, - спокойно сказала Бэтти, словно не замечая абсурдности фраз в пропитанных кровью катакомбах Суорэ. - Впрочем, поговорим об этом в другом месте. Труп - в перерабатывающий бак. Идем, идем, Кристиан.
  
  Слепая повела меня прочь из каморки, в которой Бочонок с отборными ругательствами уже взваливал тело Жанки себе на плечо. Похоже, в одном я не ошибся -  Бэтти действительно не была стукачом Суорэ...
  
  Тишину железных коридоров нарушал только глухой перестук шагов: рот не спешили разевать ни я, ни Бэтти, пока очередной поворот не закончился непримечательной дверью, измазанной оранжевой краской. Засов был открыт, но Слепой пришлось навалиться плечом.
  
  В комнатушке, которую можно было обойти сделав всего пару шагов, царил полумрак. Под мигающей одинокой лампочкой на груде сваленных подушек спиной к нам сидела девчонка и монотонно вязала при помощи спиц. Дызнь-дзынь. Отчего-то звон отдался острой болью в висках, будто спицы вгонялись мне прямо в мозг, а от то пропадающего, то появляющегося света захотелось закрыть глаза. Дзынь-дзынь.
  
  Угловатые формы, выпирающие острые лопатки и тонкие ручонки выдавали в девчонке подростка, который только готовился стать девушкой. Но округлившаяся грудь подсказывала, что, быть может, ей уже стукнуло шестнадцать. Черные жесткие даже на вид волосы неровными тупыми прядями падали на шею. Девчонку словно не ножницами стригли, а наотмашь рубанули топором.
  
  Услышав что мы вошли, она нервозно, с испугом оглянулась: на меня уставились раскосые чернющие глазенки, в которых с трудом можно было отличить зрачок от радужки. На меня девчонка посмотрела настороженно, но, увидев Бэтти, расплылась в улыбке, показав неправильный прикус с выпирающими вперед зубами. Работай она на мусорных склонах, давно бы получила прозвище Кролик. И дело даже не в зубах, а скорее в перепуганном виде. Топни ногой - и девчонка рванет со всех ног прочь, чтобы забиться в нору.
  
  - Тоннори, довяжешь потом. Сейчас оставь нас, пожалуйста. Иди к дяде, он тебя искал, - тут же скомандовала Слепая.
  
  Девчонка отбросила спицы и подскочила. Спотыкаясь при каждом шаге и так и норовя запутаться в собственных ногах, она прошмыгнула к выходу. У двери нерешительно замерла и тонким голоском спросила, хотя, скорее пискнула:
  
  - Это о моем выходе на Свалку? Дядя все-таки разрешил?..
  
  - Иди Тоннори, иди, - отмахнулась Бэтти и буквально вытолкнула девчонку из комнаты.
  
  Под разочарованный вздох дверь захлопнулась.
  
  - Присаживайтесь, Кристиан. Присаживайтесь.
  
  В комнатушке не нашлось ничего, напоминающего кресло или стул, так что я устало рухнул на подушки. Синтетический пух, тут же вылетевший из-под наволочки, неприятно защекотал ноздри.
  
  Дрожь в руках усиливалась, вряд ли от того, что мне пришлось прикончить Жанку, скорее из-за подступающей комом к горлу ломке. Да и очертания железных шкафчиков, напоминающих соты на стенах, расплывались перед глазами. Гребанный серый порошок.
  
  - Это хорошая девочка, Кристиан. Дочь Кима, - тихо сказала Слепая, нащупывая что-то на одной из полок. Подумав, она пояснила: - Кима Суорэ. Она шьет мне наряды. Не по просьбе, а просто потому что ей нравится. Хорошо, когда у человека есть любимое дело, не так ли? Жаль, что она никак не может избавиться от навязчивой идеи выбраться наружу. Это мы с вами понимаем, что ничего хорошего в залежах мусора нет, а она нафантазировала себе удивительный и красочный мир. Конечно, в ее глазах мы буквально тюремщики, которые заперли ее в подземельях.
  
  - Зачем вы работаете на стекле, если... - перебил я, не желая слушать сетования на неизвестную девчонку. Хотя имя отчего-то показалось мне знакомым.
  
  Заканчивать фразу не понадобилось, ведь и так было понятно: приближенной братьев Суорэ нет никакой нужды горбатить спину на мусорке. Тем более ежедневно резать ладони осколками битого стекла.
  
  - Чувствую обиду в вашем голосе, - сокрушенно покачала головой Слепая, не отрываясь от рысканья по полкам. Большой палец все также хрустел при каждом движении.
  
  - Приятного мало, когда тебя выставляют идиотом, - раздраженно ответил я. - Вы мне врали, Бэт.
  
  - Не врала, просто не договаривала. Вы должны меня понять, Кристиан. Работая на стекле, я слышала много разговоров, которые не выведать даже стукачам. Но кто бы стал распускать язык, коль узнал бы о моем положении? Впрочем, вы могли догадаться - неужто многие на переработке могли позволить себе краску для волос или такие одежды? Право, Кристиан, меня удивляет ваша реакция. Учитывая сколько интересных заметок я вам, к тому же, приносила. Неужели вы думаете, что такие материалы просто валялись в хламе?..
  
  - То, что говорила Ники, вы тоже докладывали? - мрачно уточнил я, вспомнив радикальные высказывания подруги. Идиотка Ники не умела держать язык за зубами.
  
  Бэтти резко обернулась и оскорбленно поджала губы, будто услышала нечто бестактное. Невольно я отметил, что эмоций на бледном лице было куда больше, чем от смерти Жанки. Да и капли крови уже высохли на щеке. Вряд ли Бэтти не почувствовала или забыла, скорее - ей было плевать на раскраску. Пожалуй, это говорило о ней больше, чем все наши разговоры о картинах и истории вместе взятые.
  
  Хотелось грязно выматериться от собственной тупости. Чтобы не разглядеть в Бэтти психопатку за столько лет, нужно было быть слепцом. 
  
  - Я никому не докладываю, Кристиан. Всего лишь слушаю. Да и как вы думаете, если бы пересказ хотя бы одного разговора дошел до Кима, была бы Ники до сих пор жива? Так что прошу вас, не говорите ерунды. Вы, кстати, нашли ее?
  
  Слепая спрашивала с искренним участием в голосе, однако сложно поверить в заботу, когда речь идет о головорезах. Нет, может, Бэт и считала Ники подругой, но в любой момент могла сдать ее с потрохами. В катакомбах не стоит верить словам.
  
  - Нет, не нашел, - соврал я, прикрыв глаза и попытавшись мысленно унять дрожь в руках. - К чему все это, Бэт? Чего вы от меня ждете? Хотите удостовериться буду ли я лизать зад семье Суорэ?
  
  - Киму. Киму Суорэ, - тут же поправила меня Слепая и даже немного скривилась, словно даже косвенное упоминание второго брата вызвало у нее мигрень. - Мне не по душе ваш слэнг. Лизать - это отвратительно. Вам же я предлагаю лучшую жизнь, в которой не следует горбатиться каждый день, надрывая связки на металлоломе.
  
  - Мне, кажется, и так не оставили выбора, - криво усмехнулся я. - Так что я, по-вашему, должен делать? Дежурить у баков с водой, которые, судя по всему, никто и не травит...
  
  - Травят. Увы, травят. Но мы не можем найти место протечки, - ответила Бэтти и подошла ко мне совсем близко. В ее ладони был зажат маленький пакетик с крупицами порошка. Как приклеенный, я уставился на наркотик, чувствуя, что слюна высыхает прямо на языке. Меня мучила жажда, но, увы, обычным глотком воды утолить ее не получится. - Не похоже, что отравляют в цеху очистки - мы бы уже заметили, а значит, где-то пробиты трубы. К сожалению, точное место пока не нашли.
  
  - И что же не так с водой? - с трудом заставив себя отвернуться, спросил я.
  
  - Вещество синтетического происхождения с седативным эффектом, - спокойно опустилась передо мной на колени Слепая и протянула ладонь.
  
  - Хотите сказать, что люди от него успокаиваются? Это не отравление, а терапия. Многим бы не помешала.
  
  - Не только, а будто погружаются в транс. При длительном употреблении нарушается мышление, практически все действия выполняются без раздумий, а сознание становится уязвимым для внушения. Вы зря иронизируете, Кристиан. Это опаснее, чем вы думаете. Поступок Профессора тому пример. Впрочем, вы сейчас с трудом размышляете - чувствую по вашему сбивчивому дыханию. Возьмите же. Вторую дозу необходимо принять уже сейчас...
  
  Сдержать ухмылку мне не удалось, а впрочем - какая разница? Но сложно без иронии слушать рассуждения об опасности одного порошка, когда тебе запихивают в глотку другой. Пора было развешивать по всей Свалке плакаты: "Не обдалбывайтесь водой, ширяйтесь серым порошком. Наша доза - лучшая", тьфу. Но рука непроизвольно дернулась к пакетику.
  
  - Никаких сложных заданий, Кристиан. Во всяком случае, пока. Я постаралась освободить вам как можно больше времени, чтобы вы нашли Ники... Не знаю уж, кем вы меня теперь считаете, но я искренне переживаю за нее и не шутила на стекле. Мне кажется, она ввязалась во что-то нехорошее. Сейчас на Свалке очень опасно, вам ли не знать.
  
  И вновь я не смог прочитать по лицу Бэт ни одной эмоции. Хотел было даже ляпнуть, что переживать не стоит: "Ники всего лишь втрескалась в очередной раз как кошка", но прикусил язык и с раздражением забрал пакетик. Крупицы кололи пальцы даже через полиэтилен, словно пытались проникнуть к коже и впитаться в поры.
  
  - Сегодня вечером вам предстоит подежурить на Арене. Ничего серьезного, - Слепая, будто опомнившись, достала из кармана еще и трубку. - Быть может, даже развлечетесь. Сегодня дерется Кир Коготь - ловкий боец. Многие мечтали бы попасть на его бой.
  
  Бэтти плавно встала и направилась к двери, похоже, желая оставить меня один на один с серым маревом. Не удивительно, ведь зубы у нее были белые, без малейшего намека на черные отметины. Даже дышать подобной гадостью ей не хотелось.
  
  - Не думал, что вы одобряете насилие.
  
  Слепая ничего не ответила, только глянула с сожалением. Так смотрят матери, когда ребенок их разочаровывает, но объяснять не имеет смысла - слишком мал, чтобы понять.
  
  Дверь захлопнулась, а следом донесся звук задвигаемого засова.
  
  
14 глава. Иерархия братьев
  На Арене стоял привычный галдеж и ругань, готовые перерасти в склоку из-за малейшей искры. Оно и понятно: никто не приходил смотреть на бои без правил в трезвом виде, а головорезы только поддерживали сложившуюся традицию. Ведь ставки - их хлеб, а когда спирт в крови зашкаливает, и сознание мутнеет от дозы серого порошка, каждый готов рискнуть дневным, а может быть, и недельным пайком. Слишком буйным мне предстояло отвесить пинок под зад и выдворить на улицу - не самая приятная работенка.
  
  Очарование диодами Арены выветрилось из моей башки давно, так что теперь я с отвращением поглядывал на завсегдатаев. В кармане лежал так и не открытый пакетик, подсунутый Бэт. Хоть дышать с каждым мгновением становилось все тяжелее, но проклятую дозу я так и не прикончил. Хотел бы гордо ляпнуть, что и не ширнусь, но врать самому себе - дело отвратное.
  
  - Один из новых, значит, - раздался из-за спины знакомый голос. Пусть слышанный всего лишь единожды в железных пещерах, но забыть того, кто чуть не прикончил Ники, - сложная задача. - Защитник девушек. Герой, твою мать.
  
  Как ни в чем не бывало к железной стенке рядом со мной привалился Кир Коготь. Рожа у него запоминающаяся: переносица перебита в нескольких местах, так что кончик носа смотрит влево, а через чуть обвисшие щеки пролегает рубец старого шрама. Но серые глаза отнюдь не водянистые и не тронутые дымкой, как у большинства головорезов. Пялился на меня Кир пронизывающе, будто пытался запомнить каждую черточку. Плохая примета, если тебя так изучает отбитый Игрок.
  
  О нашей стычке ничего не напоминало, хотя, быть может, под черной майкой и скрывался новый шрам.
  
  - Ники - моя подруга.
  
  - Заметил, - криво усмехнулся Кир и достал из кармана военных штанов жестяную фляжку. Поморщившись, сделал небольшой глоток. - Дрянь редкостная, но хорошая. И не нажрешься, и расслабишься маленько. Ты б глотнул, а то больно рожа серьезная для обычного охранника.
  
  Напрягшись, я качнул головой. Мой отказ Кира не зацепил, он лишь пожал плечами и еще раз глотнул. Не было похоже, что Игрок затаил обиду. В конце концов, получить пером под ребра в железных пещерах - дело обыденное. Впрочем, пырнуть друг друга в здании Арены - еще более привычная вещь.
  
  - Она нашла тебя?..
  
  - Та рыженькая? - заинтересованно переспросил Кир, дыхнув на меня перегаром. - Не-а, хотя про ее концерт здесь наслышан. И чего ей понадобилось? Отомстить за поцарапанную шею хотела, что ли? Ишь, какая цаца. Ты мне по ребру черкнул, да и то помалкиваю. Не бойся, вижу, как напрягся - сдался ты мне.
  
  - Ники уверена, что ты знаешь, кто прикончил ее братца, - ответил я, но, заметив как непонимающе нахмурился Игрок, уточнил. - Мелкого. На Северной.
  
  - А. Тогда посоветуй своей девице не рыпаться. Пусть забьется в самый темный угол Свалки и не вякает, а то плохо кончит, - Кир уже без усмешки выразительно провел пальцем по шее.
  
  - Ты ее прикончишь?
  
  Похоже, мое предположение развеселило Игрока, и он даже закашлялся, подавившись спиртом. Посмотрел на меня, как на больного, и выдохнул:
  
  - А она мне на что сдалась? У вас обоих самомнение ого-го, я вам скажу. Крафт ее чик-чик. Хотя пусть ищет. Ты только мне скажи, где ее труп найдешь. Авось хоть так к этой сволоте приближусь. Затихорился же, чует, что я на след вышел.
  
  - Кто такой Крафт? - спросил я, надеясь, что алкоголь развяжет язык.
  
  Хоть и не было похоже, что Кир разглашал большую тайну. В общении с Игроками был большой плюс - они ничего не скрывали и не привыкли держать язык за зубами. На кой черт, если в любой момент ты можешь сдохнуть? Своеобразная свобода, ради которой можно и рискнуть шкурой на потеху публике.
  
  - Тот хмырь, что прикончил и мою сестренку. Похоже, много кого прикончил. Она была той еще шлюшкой, но, поверь, если кто и будет устраивать зачистку на Свалке, то это буду я, а не неизвестный бомжара в тряпках, - спокойно ответил Кир и вновь усмехнулся. - Найдешь его - маякни. Ты ж из наших - за Кима?
  
  - Что значит "за Кима"? - не понял я.
  
  - О, да ты еще совсем зеленый, парень,- фыркнул Игрок - Ничего, скоро дойдет. Со стороной только не ошибись... И да, кстати...
  
  Кулак Кира со всей дури впечатался мне в скулу. Аж зубы хрустнули. Хорошо, хоть на ногах устоял под насмешливым взглядом головореза.Тот же, будто ни черта не произошло, сделал последний глоток и стал спокойно прятать флягу в карман. Ответного удара Игрок не ждал, но и я не спешил выходить из себя - слишком уж хороша реакция у него, и слишком уж заторможен из-за порошка я.
  
  - Это для профилактики. Чтоб знал, как железками махать. Бывай, доходяга, мне на бой пора.
  
  Кир Коготь развалистой походкой направился по коридору: толпа, судя по нарастающему улюлюканью, его уже заждалась. Потерев ладонью горящее место удара, я зло сплюнул на бетон и языком прошелся по зубам. Немного шатались, но не из-за Кира - привычное дело.
  
  Смотреть на бой, несмотря на рекомендацию Бэтти, не стал. Башка была занята другим.
  
  Говоря откровенно, я мало что знал о Суорэ. Да что там, никто о них ни черта не знал, если говорить об обычных собирателях хлама. Ким - старший, Тай - младший. Вот и все. Будешь дальше рыскать, интересуясь делами верхушки, так быстро закончишь путь в сточных водах у доков.
  
  Семейка перебралась на Свалку вместе со всеми, да только они быстро смекнули, что никто нас спасать не придет, и нужно строить общество заново. Суорэ, одному Верхнему городу известно как, быстро собрали вокруг себя свору самых отбитых психопатов и стали устанавливать свои порядки. В этом деле им, конечно, помогли залежи огнестрела. Если кто и мог припугнуть автоматом или револьвером - это были люди Суорэ. Никто и пикнуть не успел, как братья стали во главе нового государства, если Свалку можно так назвать.
  
  Вживую братьев я никогда не видел. Ходили слухи, что Ким совсем отбитый на голову, и любит самолично иногда устраивать зачистки. Но дальше слухов дело не шло - трупы-то не разговаривают. Про Тая даже не говорили, да и терялся он на фоне старшего. Суорэ воспринимались как единый организм, так что мало кто мог предположить конфликт между братьями.
  
  Только теперь, изнутри, привычный мир смотрелся по-другому. Впрочем, мне не было до этого дела: влезать в игры головорезов, рвущих друг другу глотки за власть, желания не нашлось. За Кима, так за Кима - в конце концов, именно он отчего-то захотел сохранить мне жизнь.
  
  А вот информация о Крафте настораживала. Хотел бы я перестать переживать за Ники - в конце концов, она ясно дала понять, что мое беспокойство ей до задницы - но на душе становилось погано. Если подруга найдет чудика в тряпках, то закончит как Томми. Как пить дать сдохнет же.
  
  - И наш победитель - Кир Коготь! Время смерти - четыре минуты и пятьдесят семь секунд! Победили две ближайшие ставки! - разнесся над Ареной голос из динамиков.
  
  Подойдя к бойнице, выходящей на поле боля, я с любопытством глянул вниз: Кир поставил ботинок на грудь лежащего парня и гордо поднял над головой окровавленный железный дрын. Имя второго бойца осталось для меня загадкой, но это точно был не его день: башка паренька оказалась проломлена в нескольких местах. Подыхал он медленно и мучительно.
  
  Кир обхватил железку обеими руками и, размахнувшись, всадил в грудную клетку, пробивая ребра насквозь. Хруст заглушил ликующий рев зрителей.
  
  В голове пронеслась забавная мыслишка: "Все-таки Свалка - это именно то, что мы заслуживаем".
  
  
  
  На следующий день Стив говорил куда меньше, даже не спросил, зачем меня утащил Бочонок. Хотя, судя по настороженному виду, определенные мыслишки в башке роились. Но он просто кивнул на пакеты с едой и ушел гордо маршировать между бидонами. Можно было делать ставки, на сколько еще хватит его энтузиазма. Моя - пара дней. Потом даже до Мелкого дойдет, что наше дежурство - фикция.
  
  Закидывая в рот кусок искусственного мяса, сложно не признать плюсы работы на головорезов. Хотя бы поясница перестала ныть: в кои-то веки не приходилось корячится на мусорном склоне, обдирая пальцы до мяса обо всякие железки. Но чувствовал себя все равно отвратно и физически, и морально. А еще никак не мог выбросить из башки мысли о Ники. Оставалось лишь догадываться, где сейчас носило подругу, которая внезапно решила, что родилась заново. Надо же додуматься до такой чуши, тьфу!
  
  Стрелки часов дошли до восьми - еще немного и смена закончится. После того, как весь день просидел на заднице, пялясь в потолок, хочется размяться и даже прогуляться по коридорам Свалки. Главное успеть убраться домой до отбоя. Неприятностей и так хватало.
  
  - Мог бы и пройтись, - недовольно засопел Мелкий. Весь день он раздраженно поглядывал на меня, но помалкивал, хотя пару раз и разевал рот. Впрочем, решимости сделать замечание не хватало. Однако теперь нервы, похоже, сдали. - Мы же на охране. И ширнулся бы уже - сонный, как муха.
  
  - Здесь никого нет. Ни-ко-го. И вряд ли кто-то проберется, - отмахнулся я, стараясь унять раздражение. Только непрошенных советов не хватало.
  
  - Нас поставили, значит, кто-то может, - с обидой в голосе ответил напарник и с осуждением уставился на меня. - Я не подписывался за двоих работать, между прочим.
  
  - Ты не работаешь. Ты носишься между бидонами. Сядь и успокойся. Какой полоумный сюда попрется, зная об охране? Сам мозгами раскинь, - делая глоток воды из бутыли, лениво ответил я.
  
  У Стива, судя по возмущенному выражению, имелся свой ответ, но ляпнуть очередную тупость он не успел. Слева раздался звон и оглушительный грохот, будто один из бидонов рухнул на бетонный пол и раскололся на пару частей. На лице Стива мгновенно проступило злорадство, впрочем, быстро сменившееся испугом. Даже ручонки с зажатым револьвером заходили ходуном. Того и гляди, сейчас в обморок хлопнется от избытка чувств. Охранник, чтоб его!
  
  Рывком поднявшись, я на пальцах показал Стиву тащиться за мной, а вслух воскликнул, как ни в чем не бывало:
  
  - Да не рыпайся. Один из бидонов, наверное, протекает. Пусть течет - мы чинить ни черта не должны.
  
  Увидев, что напарник понял намек, я быстрым шагом направился к источнику шума. Хотел ступать осторожно, но толку особого не было: Стив шморгал забитым носом и топал так, что и за пределами цеха услышать можно. Крепко зажав охотничий нож, я вынырнул из-за гудящего от напряжения бидона и удивленно замер, чуть не ругнувшись от неожиданности.
  
  У одной из покосившихся труб испуганно замерла уже знакомая девчонка - Тоннори. Широко распахнутые глазенки уставились на меня, а губы предательски задрожали на измазанной в грязи мордашке. Дочка Кима, замотанная в серые, драные тряпки, как дикий зверек жалась к железном бидону и дрожащими руками пыталась приделать обратно отвалившуюся трубу. Под ботинками уже образовалась приличная лужица из протекшей мутной воды, на которой девчонка так и норовила подскользнуться.
  
  Похоже, труба отлетела случайно - оно и понятно, металл давно проржавел и готов был в любое мгновение рассыпаться из-за неосторожного чиха.
  
  Сзади звякнул проворачивающийся барабан револьвера, и Стив грозно, хоть и немного пискляво, крикнул:
  
  - Отойди! А ну стой! Стреляю!
  
  Не успел я и рта раскрыть, как рядом с лицом просвистела пуля, задевая прядь волос. Хорошо, хоть стрелял Мелкий отвратно - выстрел пришелся не в Тоннори, а в один из баков. Тонкий фонтанчик ледяной воды хлестнул мне прямо на ботинки, а девчонка с писком тут же рванула прочь. Но даже бежала она неуклюже, спотыкаясь при каждом шаге и путаясь в длинном куске серой ткани, наброшенном на плечи.
  
  Стив вновь направил револьвер на Тоннори, но я успел подскочить и одним ударом выбить оружие. Ствол с грохотом упал на бетон, а напарник удивленно вскрикнул:
  
  - Ты что творишь?!
  
  - Это дочь Кима, идиот! - рявкнул я. Любоваться на зеленеющую от страха рожу Мелкого, до которого дошло, кого он чуть не подстрелил, не стал, а сразу припустил вслед за девчонкой.
  
  Та уже успела выскочить из цеха очистка, только пятки и сверкнули. Вылетев вслед за ней на пустующую улицу, я быстро огляделся: вокруг, куда ни глядь, простирались проржавевшие основы гаражей, приспособленные под промышленные нужды. Хорошо, хоть чужаки здесь не шлялись. Слева, от собранного из прессованных кусков железа, строения раздался глухой хлопок и дребезжание.
  
  Когда подбежал поближе, то увидел распластавшуюся на земле Тоннори, которая в потемках зацепилась за груду металлических штырей. Девчонку била крупная дрожь, и она неуклюже пыталась высвободить ботинок из завала. Увидев меня, она жалобно всхлипнула и попыталась отползти - судя по лицу, готова была еще и разрыдаться во весь голос. Только девчачьей истерики не хватало.
  
  - Тихо, тихо. Я был с Бэтти, помнишь? - как можно спокойнее сказал я и показательно спрятал нож. Пугать девчонку не следовало, хотя единственным желанием оставалось взять ее за уши и оттащить в катакомбы.
  
  Тоннори чуть успокоилась, во всяком случае, перестала судорожно сучить ногами и даже не вздрогнула, когда я сделал пару шагов навстречу. Только от перестука зубов закладывало уши.
  
  - Как ты здесь оказалась? Тебе же нельзя на Свалку?
  
  - Мне... мне... - залепетала Тоннори и хлюпнула носом.
  
  - Не трясись так! Все будет хорошо - я отведу тебя к Бэт. Обещаю, с тобой ничего не случится.
  
  Дочь Кима доверчиво уставилась на меня и решительно вытерла слезы. Уже куда спокойнее она высвободила ногу и, шатаясь, даже привстала. Ткань, в которую девчонка замоталась, разошлась в паре мест, и теперь можно было увидеть под ней разорванную майку и содранную кожу.
  
  - Мне сказали... как выйти... как я могу выйти. Я просто хотела... хотела увидеть мир. Я ничего не хотела ломать!
  
  Невольно я усмехнулся, окидывая взглядом полуразрушенный район цехов и вдыхая смрад сточных вод и разложившихся отходов. Железный потолок здесь провисал низко, так что можно было заработать паническую атаку от нехватки пространства. Хотя вряд ли Тоннори, прожившая всю жизнь в катакомбах, боялась замкнутых пространств.
  
  - Чудный мир, да? - фыркнув, я протянул девчонке ладонь.
  
  Тишину над доками разрезал выстрел. На груди Тоннори медленно расплылась бурая клякса, а сама девчонка в удивлении дернулась. Расширяющимися глазенками она непонимающе уставилась на меня, а в следующее мгновение рухнула на железные штыри, которые тут же с дребезжанием раскатились в стороны. Выматерившись, я обернулся, уже готовый увидеть съехавшего с катушек Мелкого. Но стрелял не он.
   Под тусклым светом потолочных ламп замерла Ники, одетая все в тоже белое платье - только теперь заляпанное в паре мест грязью. В руках подруги оказался зажат пистолет.
  
   15 глава. Кровная месть
  Замутненный взгляд Ники остановился на мне. Одному Верхнему городу ведомо, что творилось в башке у подруги, но удивление от встречи со мной явственно читалось на мордашке, а вот раскаяние - нет.
  
  Склонившись над Тоннори, я двумя пальцами попытался нащупать пульс. Но стреляла Ники на удивление прицельно: пуля пробила грудную клетку, угодив точно в сердце. Девчонка умерла быстро, похоже, не особо мучаясь.
  
  - Что ты творишь?! Идиотка, совсем крышу снесло?! - зло гаркнул я, разворачиваясь к подруге. - Ты в своем уме?
  
  Ники спокойно подошла ко мне и кинула полный злорадства взгляд на тело Тоннори. Будто не на убитого подстрока пялилась, а на кровного врага. И это подруга, которая даже муху прибить не могла, не устроив концерт. Будто желая окончательно вывести меня из себя, Ники зло пнула девчонку по ребрам. И еще раз. И еще. На мгновение мне показалось, что ее придется силком оттаскивать, но Ники успокоилась, когда тело Тоннори перекатилось лицом вниз. На серой ткани остались четкие отпечатки  подошв.
  
  - Она одна из тех, кто убил Томми. Я обещала отомстить, Крис, и отомстила, - как ни в чем не бывало ответила Ники и сдула с лица рваную челку.- Видишь, не такая уж я и безрукая...
  
  - Ни-ки, - по слогам прорычал я и, схватив подругу, хорошенько встряхнул. - Сбрендила?! Она на Свалку первый раз вышла! Это дочь Кима, твою мать!
  
  - Ткань. Черная ткань, - зло буркнула Ники и ловко вывернулась из моих рук, отступая на пару шагов. - Она причастна. Я это точно знаю.
  
  - Твоего братца грохнул Крафт!
  
  Ники дернулась словно от пощечины и впервые за сегодняшний вечер в ее взгляде появилось нечто осмысленное. Будто имя чудика в тряпках было ей знакомо. Да только вместо того, чтобы включить голову, она упрямо вздернула подбородок. Хотела что-то ляпнуть, но из цеха не вовремя вывалился Мелкий. Похоже, он наконец отошел от шока и теперь оглядывал район доков, выставив перед собой револьвер, словно не стрелять готовился, а отдать на милость победителя.
  
  Даже не попрощавшись, Ники рванула с места, быстро скрываясь в темном проулке двух ближайших гаражей и оставляя меня один на один с трупом и ворохом проблем. Через пару секунд до слуха перестал доноситься быстрый перестук шагов.
  
  - Что произошло? - запыхавшись, испуганно выдавил Стив. Теперь по цвету лица он сравнялся с бумагой, а револьвер заходил ходуном в руках - пойди кого пристрелит случайно. Ники, похоже, он не успел заметить.
  
  Устав от игр, я обхватил ствол двумя ладонями и выдернул: Мелкий и пикнуть не успел, как оружие оказалось у меня. Впрочем, напарник был так зачарован зрелищем убитой Тоннори, что даже внимания особого не обратил. Как рыбешка, выброшенная на берег, он открывал и закрывал рот. Указав дрожащим пальцем на дечонку, он шепотом спросил:
  
  - М-мертва?
  
  - Да. Не знаю, что случилось. Когда подбежал, она уже лежала, - соврал я, мысленно костеря Ники на чем свет стоит. Похоже, избавиться от привычки покрывать подругу - не так просто. Даже когда понимаешь, что она совершенно слетела с катушек.
  
  - Да? Ты же давно выбежал... - с подозрением уставился на меня Мелкий.
  
  - Не туда побежал. Здесь темно, как в заднице, - огрызнулся я, благо потолочные лампы, и правда, работали слабо. Пусть не темно, но свернуть пару раз не в ту сторону между гаражами, легче легкого. - Что смотришь? Из чего я бы ее застрелил?
  
  - Отдай револьвер, тебе не положено, - опомнился Мелкий и протянул ручонки. Похоже, только сейчас до бравого охранника дошло, что оружие пропало.
  
  - Пусть у меня побудет, на случай если убийца вернется,- покачал я головой, пряча пистолет за пояс.- Давай, вызывай кого постарше! Тебе рацию оставили? Что замер?! Дочь Кима убили!
  
  Окрик подействовал. Мелкий тут же рванул обратно в сторону цеха и только пару раз на ходу обернулся, чтобы посмотреть с надеждой на Тоннори. Но оживать девчонка не спешила: оно и понятно, с пробитым-то сердцем.
  
  Опустившись на корточки, я осторожно перевернул тело, стараясь найти зацепку или оправдания действиям Ники. Ладони девчонки, не державшие ничего тяжелее спиц, оказались чистыми, даже без намека на мелкие царапины или налет краски. По коже каждого жителя можно определить, в какой части Свалки, он надрывал спину: если хоть раз покопаешься в мусоре, то как пить дать оставишь отметины. С Тоннори все было просто: ни-где. Вряд ли Бэт обманула, когда сказала, что дочь Кима не покидала катакомб.
  
  Только после слов Ники до меня наконец-то дошло, почемо имя девчонки показалось знакомым. Да только вряд ли вышитая белыми нитками надпись на куске ткани, найденном в железных пещерах, служила доказательством вины Тоннори. Нет, даже идиотка Ники не стала бы размахивать пистолетом из-за подобной мелочи. Нет, нет, нет, в такую дурость поверить невозможно. Ведь кусок ткани мог оказаться там по сотне причин!
  
  Другой вопрос, не желающий выходить из башки: "Откуда у Ники пистолет? И с каких пор она научилась стрелять?". На Свалке все было просто: огнестрел - только у головорезов Суорэ. Благодаря разграбленным военным складам, они и смогли когда-то давно устроить зачистку и усадить свои задницы на трон. Нет, конечно, один-два револьвера могли заваляться где-то или быть украдены у грохнутых головорезов, но Суорэ идиотами не были и вели строжайший учет. Воров довольно быстро отлавливали, и ничерта хорошего их не ждало.
  
  Так что нужно совсем уж тронуться мозгами, чтобы украсть огнестрел и хранить у себя.
  
  Позеленевший от страха Мелкий, которого колотила крупная дрожь, едва переставляя ноги подошел ко мне. С обреченностью смертника он прошептал:
  
  - Ким. Сюда лично идет Ким. Нас убьют, да?..
  
  Мое молчание Мелкого не порадовало, но сказать что-то ободряющее язык не поворачивался. Все было хуже некуда.
  
  Ждать Кима долго не пришлось, впрочем, напарник успел навернуть пару кругов вокруг здания цеха и пропотеть до нитки. Теперь, телепающуюся на нем футболку, можно было выжимать от пота. А уж когда он увидел первых головорезов, которые выбрались из катакомб, то еле устоял на ногах и громко клацнул прогнившими зубами.
  
  Меня и Мелкого быстро оттеснили в сторону, но направленные стволы автоматов явственно намекали, что лучше нам не дергаться. Сколько ни вглядывайся в рожи личных охранников старшего Суорэ, ни черта хорошего не увидишь. Одного я даже узнал, когда мы пересеклись взглядами. Здоровенный бугай с квадратным лицом и выпирающей челюстью устраивал зачистки в доках в прошлом месяце. В отличие от Бочонка с явными садистскими наклонностями, этот убивал просто и без всяких эмоций. Такой услышит приказ пристрелить - пристрелит и пойдет дальше обедать. Впрочем, мое внимание привлекли отнюдь не охранники.
  
  Впервые я увидел Кима вживую: не слишком высокий, но крепко сбитый - такой и голыми руками мог сломать шею. С Тоннори общего было мало, разве что глаза, напоминающие угольки, и будто измазанные в саже короткие волосы. За версту от Суорэ несло опасностью, из-за которой даже мне хотелось забиться в угол и не высовываться, чтобы не попасть под раздачу. Только оказавшись рядом с ним я понял: он презирал всех вокруг. Для Кима все мы - шавки, только и умеющие, что вилять хвостами и подобострастно заглядывать в глаза.
  
  Старший Суорэ замер над телом Тоннори и спрятал руки в карманах куртки, небрежно наброшенной на плечи.
  
  - Доложить, - спокойно приказал он.
  
  Стив на ватных ногах сделал шаг вперед и, заплетающимся языком, выдавил:
  
  - Мы.. Мы д-дежур-р-рили...
  
  - Заткнулся. Пусть говорит второй. Надеюсь, хоть один из вас не заикается, - не меняясь в лице, сказал Ким, продолжая пялиться на убитую дочь.
  
  Мелкий жалобно глянул на меня и попятился, впрочем, далеко не отошел: в вспотевшую спину уткнулся ствол автомата. Всем видом напарник молил, не упоминать выстрел, да только прикрывать еще и мальчишку, рискуя шкурой, желания не было. Тем более, тогда возникало слишком много вопросов. Сам стрелял - сам пусть и отдувается.
  
  - Двадцать минут назад раздался грохот в цеху у одного из бидонов. Это оказалась Тоннори, которая случайно оторвала одну из трубок. У нас был приказ стрелять по всем чужакам, так что Стив, не зная, что это ваша дочь, открыл огонь, но попал в бак. Девочка испугалась и рванула на улицу, а я, остановив Стива, побежал следом, чтобы вернуть ее. К сожалению, она уже успела скрыться за гаражами. Затем прозвучал еще один выстрел. Когда я подбежал, то она уже лежала вот так... Пульса не было, - стараясь говорить коротко и по делу, не выдавая эмоций, ответил я.
  
  Ким молчал, и от гулкой тишины, давящей на нервы, делалось только хуже. Просчитывай, не просчитывай пути отхода, но смыться мне вряд ли бы удалось. Оставалось лишь надеяться, что Ким не просто так пару дней назад отдал приказ сохранить мне жизнь.
  
  - То есть, ты потерял время, - наконец с расстановкой произнес он и повернул голову, но посмотрел не на меня, а на Мелкого. Тот весь сжался и втянул голову в плечи, будто хотел провалиться под землю.
  
  - Я... я не знал... Тай с-сказал стрелять по всем... - нарушив приказ заткнуться, залепетал Мелкий. - Жизнью клянусь, я не знал, что это ваша дочь!
  
  Ким, все также не вынимая руки из карманов, подошел к Стиву. Пялился прямо в глаза, а напарник, будто попав под гипноз, даже не мог опустить голову. Так и стоял с жалобным выражением на роже. Теперь на лице Кима проступило неприкрытое отвращение. Ох, не ту тактику выбрал Мелкий. Совсем не ту.
  
  - Ты мало того, что стрелял в мою дочь, так еще и не смог попасть в девчонку с пары шагов. Как ты думаешь, нужны ли мне люди, которые не умеют ни включать голову, ни стрелять?..
  
  Стив хотел было что-то ляпнуть в свое оправдание, но не успел: заточенный хирургический ланцет, мелькнувший в ладони Кима, одним движением вскрыл глотку поперек. Из открытого рта донеслось лишь жалкое бульканье, а кровь потоком хлынула из разорванной гортани. Пошатнувшись, Мелкий рухнул на колени и нелепо попытался зажать дрожащими руками шею. Скривив уголок рта, Ким добавил удар ногой по ребрам.
  
  Будто больше не слыша жалобных хрипов поваленного на бетон Мелкого, старший Суорэ, вытерев о рукав куртки ланцет, повернулся ко мне. От проницательного взгляда не ускользнула выпирающая из штанов рукоятка револьвера.
  
  - Ты забрал оружие. Что же, хорошо. Пусть будет у тебя. Пока ты меня окончательно не разочаровал. Писать умеешь? - дождавшись кивка, Ким продолжил: - Чтобы сдал полный отчет. Все, что слышал и видел. Тебя сейчас отведут в комнату. Брай - обыщи здесь все. Мне нужно знать, кто это был. Вызови бригаду зачистки, чтобы они убрали это, когда он наконец-то сдохнет, а тело моей дочери отнесли в шестую комнату.
  
  Ким крутанулся на месте и все тем же спокойным шагом направился в сторону цеха. Мне же зарядили стволом в спину, намекая шевелить ногами.
  
  Каморка, в которую меня запихнули, мало чем отличалась от той, где обосновалась Бэт. Разве что здесь нашлось подобие стола, вручную спаянного из железных пластин, а вот о стуле никто не позаботился. Так что пришлось писать, подбирая каждое слово, скрючившись в три погибели. Когда листы оказались исписаны грубым квадратным почерком, дверь открылась, позволяя заподозрить, что за мной неотрывно следили.
  
  Глубоко внутри я с отвратным предчувствием ожидал увидеть очередного головореза, готового тумаками выбить все мыслишки, что залетели мне в башку, но пришла Слепая.
  
  В отличие от непроницаемой физиономии Кима, на лице Бэт в кои-то веки читалась искренняя печаль. Верить или нет - другой вопрос. Устроившись на сваленных подушках, Слепая обратилась ко мне:
  
  - Мне уже все рассказали, Кристиан. Это ужасная трагедия. Просто чудовищно.
  
  Наверное, к лучшему, что Бэт не видела скептическую ухмылку, невольно вырвавшуюся у меня. Причитания той, что пела оды насилию, смотрелись откровенно смешно.
  
  Ощущение, что чем дольше я нахожусь в катакомбах, тем больше измазываюсь в дерьме, усиливалось. Так что мне хотелось скорее убраться домой и с грохотом захлопнуть дверь гаража, отстраняясь от Свалки и отвратной реальности. В последнее время все вокруг меня дохли как мухи. Хотелось признавать или нет, но очередной труп выбил из колеи, навалившись жуткой и всепоглощающей усталостью. Осталось только Ники захлебнуться кровью - и все, на Свалке не останется никого, кто бы вызывал во мне хоть какие-то чувства.
  
  - Жаль, что вы не успели заметить убийцу, - между тем, сказала Слепая. Сказала будто с намеком и сделала выразительную паузу. Но разевать рот и ляпать что-то про подругу я не собирался. Даже если у нее поехала крыша, то я скорее самолично ее пристрелю, чем дам на растерзания головорезам.
  
  - Как Тоннори оказалась на улице? - чтобы разорвать затянувшуюся паузу, спросил я.
  
  - Это мы и пытаемся выяснить. Сама бы она не смогла. Кто-то ей рассказал про тоннель в цех очистки. Теперь главный вопрос - кто. Поверьте, Ким это выяснит, чего бы это не стоило.
  
  - Охотно верю. Я могу идти домой? Тяжелый выдался день, знаете ли.
  
  Бэт задумчиво пожевала губами, а затем тихо выдохнула:
  
  - Конечно, Кристиан. У Кима возникли некоторые вопросы, но я поручилась за вас. Не забывайте об этом. В последнее время я уже не ощущаю той связи, что была между нами. Отчего-то вы отстранились... Мне остается лишь надеяться, что вы не злоупотребляете моим доверием и никого не покрываете. Вы же не покрываете?..
  
  Посмотрев прямо в затуманенные глаза Слепой, хоть в этом и не было особого смысла, я уверенно ответил:
  
  - Нет, я же не идиот, чтобы скрывать убийцу дочери Суорэ.
  
  ... И поспешно покинул каморку, оставляя тяжело вздохнувшую Бэт один на один с исписанными листами. Чувствуя как пульс зашкаливает за сотню, но глаза при этом слипаются от усталости, я подумал, что вряд ли мне удастся поспать. Нужно было срочно найти Ники, а в этом мне могли помочь только люди, копошащиеся на бумажных склонах. Хоть кто-то да должен был распустить язык.
  
  В конце концов, многие заприметили меня на Арене. Слухи же на Свалке разносятся быстро - наверняка уже каждая собака знает, что я стал одним из банды. А им не врут, а докладывают, чтобы не найти неприятности на задницу. Если же не захотят говорить, то теперь у меня за поясом находится револьвер Мелкого. Хоть чем-то да удружил.
  
  До отбоя оставалось меньше часа. Оценив количество пуль в барабане, я кратчайшей дорогой поспешил к бумажным склонам. Спиной чуял чей-то прожигающий взгляд, но как ни оборачивался - никого.
   Похоже, после случившегося у меня развилась паранойя. Но паранойя на Свалке - это хорошо.
  
   16 глава. Уборка
  На бумажных склонах все еще копошились люди, но большинство столпилось в очереди у перерабатывающего бака. Под конец смены образовалась привычная толкотня, где каждый норовил недовольно побурчать на нерасторопного соседа и посетовать на всего один медленно работающий контейнер, дышащий на ладан. Оно и понятно: торчать после отбоя в темноте, чтобы закинуть партию, никому не хотелось. Взятка патрулю обойдется дороже, чем дневной паек.
  
  Приглядевшись, я увидел девчонку, которая в прошлый раз провела к Шепелявому. Теперь она стояла, вцепившись в измазанную типографской краской руку матери, и недовольно канючила: "Хосю домой! Домой! Мама, домой!". Мамаша, сутулая, грязная и прибитая усталостью к земле, только плечом дергала и шикала - до них очередь еще не дошла. Стоило мне приблизиться, как она заголосила нетрезвым голосом:
  
  - Куда прешь?! Наше место!
  
  - Мне нужен Шепелявый. С ним еще должна быть низкая рыжая девчонка - Ники, видели? - спросил я, поморщившись от перегара, и прежде чем получить посыл в задницу, распахнул куртку. Пустой взгляд мамаши остановился на револьвере, и она прикусила язык.
  
  - Не знаю такого, - раздраженно буркнула и отвернулась.
  
  Зато мелкая бесхитростно вновь дернула мать за руку и громко воскликнула:
  
  - Знаесь! Ма, это же Сепелявый! Ма!
  
  Мамаша зло выдернула руку и тут же отвесила девчонке подзатыльник, от которого та едва устояла на ногах. На детской мордашке тут же выступили слезы обиды, а губы задрожали. Невольно я поморщился: только детских визгов не хватало.
  
  - Повторяю еще раз: где мне найти Шепелявого?..
  
  - Не знаю! Че мне нянькой за ним бегать? - зарывшись подрагивающей рукой в сбитые в колтун волосы мышиного цвета, ответила мамаша. На лице читалась одно желание, чтобы я отцепился и убрался подальше.
  
  Рядом стоящий мужчина, тоже не отличавшийся трезвостью, отхаркнул и вставил слово в защиту:
  
  - Хэй-хэй не трожь ее, парень. Где Шепелявого носит, никто не знает. Он с нами не живет.
  
  - Но где-то же живет, - нахмурился я.
  
  - Где-то живет, - абсолютно серьезно, без издевки, ответил местный, но развить мысль не спешил. Даже выразительное постукивание пальцами по револьверу не дало ожидаемого озарения. Тот только нахохлился весь и примирительно выставил грязные ладони. - Хэй, парень, нам неприятности не нужны! Знать не знаем, где этот чудик ночует.
  
  - Он уже ушел?..
  
  - Он и не приходил. Пару дней уж не появлялся. И рыжую тоже, что за ним хвостиком бегала, ни одним глазком не видели. Не там ищешь, парниша.
  
  Девчонка все еще обиженно дула губы - даже от мамаши на пару шагов отошла и, пыхтя, сложила ручонки на груди. На фразе местного вся аж задрожала и закусила губу. Похоже, хотела что-то да ляпнуть, но вместо этого под мрачный взгляд мамаши испуганно вжала голову в плечи.
  
  - Эй, милая, - опустившись на корточки и постаравшись говорить как можно мягче, сказал я. - Ты что-то знаешь? Мне сказать можешь. Я хороший - просто подругу ищу, переживаю за нее. Ты же тоже за своих друзей переживаешь, когда найти не можешь?..
  
  - У меня неть друс-сей, - тут же буркнула девчонка.
  
  - Но мама есть. Вот ты бы переживала, если бы она пропала, - стараясь сохранять терпение, которого мне чертовски не хватало при общении с детьми, сказал я. Даже шалопаев вроде Микки и Рикки переносил с трудом. Увидев неуверенный кивок, продолжил: - Так скажи мне, что знаешь...
  
  - Слысала. Ма, я не хотела слысать!
  
  Мамаша уже стояла мрачнее тучи, но, судя по лицу, о тайнах дочери даже не подозревала. Хотя, скорее, ей было просто насрать. Махнув рукой, мол, рассказывай, она подхватила несколько стопок книг и пошла к перерабатывающему баку - как раз подошла ее очередь.
  
  - Сепелявый про бах-бах масины говорил, - тут же выдала девочка и выразительно раздвинула руки, показывая размер тех самых "масин". Судя по всему, речь шла об автоматизированных машинах для уборки. - Седня ночью они к масинам на металл идут.
  
  - Кто "они"? - уточнил я, еще ничерта не понимая.
  
  Суорэ смогли починить где-то с пяток машин для уборки, которые помогали разгребать завалы. Вещь полезная, учитывая, что еще лет двенадцать назад на Свалке ни о каких железных коридорах и улочках речь не шла. Сплошные горы мусора до самого железного потолка, с которыми в ручную при всем желании не справишься. Сейчас машины запускали не так часто, хотя бы потому что ломались они исправно. В основном, работали они по ночам, чтобы алкаши вроде моего покойного папаши не отправлялись на тот свет раньше времени. Так что на кой черт идти ночью к машинам, рядом с которыми всегда крутились головорезы, - одному Верхнему городу ведомо.
  
  - Они, - между тем, ответила девчонка и пожала плечами. - Сепелявый и рыжая.
  
  - Понятно. Ты молодец, - выдавил я из себя улыбку и встал. Уже обращаясь к местному алкашу, спросил: - Значит, ни в общежитии, ни в ближайших гаражах Шепелявый не ночует?
  
  - Неа. В канаве какой-то, наверное, ночует, ха, - ответил тот и осклабился. - Так воняет - жуть. Даже мне хреново.
  
  Уже поворачиваясь, чтобы уйти, я вдруг спросил, припомнив старый разговор с Бэт:
  
  - Мазутом?..
  
  - Ага, ага, типа того. Горечь такая - тьфу, - дыхнув перегаром, довольно закивал местный, словно не замечая иронии ситуации.
  
  На бумажных склонах стоял тот еще штын из-за пропитки листов. Нет, конечно, хорошо, что бумага почти не гнила, но от вони тянуло блевать.Впрочем, может, дело еще было в том, что нюх у меня в последнее время обостроился, и от каждого резкого запаха передергивало. Организм всеми силами требовал гребаную дозу, ни на секунду не давая забыть о закрытом пакетике в кармане штанов.
  
  Мой уход восприняли облегченными вздохами и перешептываниями. Все-таки головорезов  никто не любил, а я перестал быть для местных своим, когда показал револьвер. Но сейчас мне было не до того. 
  
  В последнее время из башки не выходила мысль, что на Свалке происходит нечто странное, и дело уже не только в спятившей Ники...
  
  
  
  Машину для уборки заметить не трудно, и дело даже в поблескивающих фарах, которые синими пятнами выделялись в кромешной темноте Нижнего города, а скорее в громыхающем гусеничном шасси. Стоило железной громадине с необъятным баком сдвинуться с места, как уши закладывало от рокота и отвратного поскрипывания, будто детали последний раз смазывали еще до эпохи Последних Войн. Да и от масляного бака несло за километр.
  
  Затаившись в одном из отвевлений железного коридора между изъеденными коррозией гаражами, я наблюдал, как массивные лопасти машины сгребают попадающийся на земле хлам. Хрум-хрум. Картонные коробки, пропитанные вязкой черной жидкостью, полетели в утробу. Хрум-хрум. Может, давал о себе знать пропущенный ужин, но грохот сдвигаемых пластин гидравлического пресса, напоминал работу желудка. 
  
  В который раз, поморщившись, подумал: как же знатно нажрался папаша, раз не услышал подобный гвалд и не учуял вонь масла. Впору предположить, что он сам сиганул в лопасти, чтобы раз и навсегда прервать свою никчемную жизнь, которая летела под откос с момента смерти матери. Не удивлюсь, если папаша действительно подкинул мне такую свинью, оставив одного в грудах хлама...
  
  Обычно у машин для уборки крутились один-двое головорезов Суорэ: автоматизированная машина или нет, а лучше за ней приглядывать. Но не сегодня. Ни одной живой души у склонов, заваленных металлоломом. Можно было предположить, что все сейчас были заняты расследованием убийства Тоннори, да только на кой черт тогда запускать машину?..
  
  Перестук шагов вырвал из полудремы где-то через час. Из-за ближайшего гаража, всего-то в нескольких метрах от меня, вынырнул Шепелявый: на его лбу был закреплен круглый фонарик, тускло освещающий дорогу. Быстрыми перебежками, не смотря по сторонам, он добрался до машины.
  
  Двумя руками он надавил на черную квадратную панель закрепленную на круглом баке. Пластина тут же поддалась и выпала, давая возможность Шепелявому запустить руку с зажатыми плоскогубцами внутрь. Одному Верхнему городу ведомо, что он подкрутил, но машина неожиданно замигала фарами. Синие блики заиграли на стенах железного коридора.
  
  В то же мгновение из-за гаражей выскочила Ники: ее я бы узнал в любой виде. Как ни в чем не бывало, будто и не застрелила девчонку всего пару часов назад, подруга опрометью кинулась к кабине. Белое платье она успела сменить на неприметный комбинезон мышинного цвета, который не стеснял движений. Под массивными подошвами военных ботинок хрустело битое стекло.
  
  Закрытая дверца, которую в любой другой день было не открыть даже самому накаченному головорезу Суорэ, легко распахнулась, стоило Ники потняуть ее на себя. Под мой удивленный взгляд, подруга одним прыжком заскочила в кабину. До слуха донесслось поскрипывание, а затем нос уловил отчетливый запах гари.
  
  Машина протяжно взвыла и сбавила ход, а лопасти нелепо замерли, так и не донесся до утробы партию хлама. Даже в темноте было заметно, как Шепелявый довольно ухмыльнулся и кинулся к кабине.
  
  - Двигай-с, я за р-руль. Щас все порешаем и вернем-с... Давай-давай, малышка, скоро домой вернеш-ш-ся.
  
  Ники выпрыгнула на ходу из уже разворачивающейся машины и облегченно вытерла со лба выступивший пот - похоже, угон шел точно по плану. Удивляться тому, как чокнутым удалось перенастроить механического монстра на ручное управление, времени не было.
  
  Крепко зажав револьвер в ладони, я вышел из своего укрытия. Стоило моей ладони опуститься на хрупкое плечико, как подруга подскочила на месте. Голубые глазенки испуганно расширились, но стоило Ники разглядеть меня, как она ошарашенно выдохнула:
  
  - Что ты здесь делаешь?..
  
  - Я?! Что здесь происходит? - одними губами раздраженно сказал я и показал сбрендившей револьвер. Подруга затравленно посмотрела на кабину, но Шепелявый нас, похоже, не заметил, продолжая уверенно направлять машину прочь из железного коридора. Тащилась та, правда, медленно. - Никс, не дури.
  
  - Уходи. Быстро, - зашипела она. - Он тебя пристрелит...
  
  - Ну уж нет, - резко ответил я и, схватив подругу за плечо, отволок в сторону. Та послушно переставляла ноги, не забывая оглядываться. - Какого хрена здесь происходит?! У вас совсем крыша поехала? Сейчас головорезы набегут...
  
  - Не набегут! Крис, ты ничего не понимаешь! - яростно восклинклуа Ники и притопнула ногой. - У нас все схвачено. Мы знаем, что делаем...
  
  - Ты. Застрелила. Тоннори, - делая паузы выразительно сказал я и хорошенько встряхнул подругу. - Ники, я прикрыл твой зад! Хоть это ты понимаешь? И ты с места не сдвинешься, пока все мне не объяснишь, поняла?..
  
  - Не лезь, - упрямо замотала головой Ники и закусила губу с такой силой, что на ней выступили капельки крови. - Крис, по-хорошему прошу... Ты не понимаешь, что делаешь.
  
  - Я не понимаю, что вы делаете! На кой черт вам переработанный металл? Бункер строите?!
  
  - А это уш-ше не твое дело-с, - раздался из-за спины мрачный голос Шепелявого.
  
  Мне и оборачиваться не пришлось, чтобы понять, что оказался на мушке. Лишь мазнув взглядом по остолбеневшей Ники, я рухнул на колени и тут же перекатился в бок. Воздух справа разрезала пуля, влетевшая в железную стенку ближайшего гаража. Черная дырка маячила перед взглядом, намекая, что следущий выстрел может размазать башку.
  
  Разернувшись, я вдавил курок - но Шепелявый с неожиданной прытью уже скрылся за бочиной поскрипывающей машины, которая осталась без водителя. Стрелял я к тому же отвратно: даже не понять, куда улетела пуля. Хорошо, хоть не себе в ногу. Но рассуждать времени не было. Подбежав к баку автоматизированной машины, быстро выглянул, выставив револьвер. Шепелявый как сквозь землю провалился.
  
  
  
  Чувствуя, что играю в кошки-мышки, я осторожно направился вперед. Вновь заработавшие лопасти угрожающе поскрипывали совсем близко, будто готовясь меня сцапать и затащить внутрь на переработку. Шаг. Еще шаг. От напряжения волосы на затылке взмокли, и капельки пота теплыми ручейками заструились по шее. Из всего освещения - только мигающие голубые огоньки фар.
  
  Шепелявый вынырнул прямо из-под лопасти. Два выстрела прогремели одновременно - может, мой запоздал на милисекунду. Левое бедро обожгло огнем, и по инерции меня занесло назад. Припав на землю, я глянул на багровеющую штанину. Похоже, повезло и пуля прошла по касательной. Шепелявому удача улыбнулась слабее: он оказался опрокинутым на землю. Хахаль Ники отчаянно зажимал дрожащей рукой рану в груди, зато второй уже вновь целился в меня.
  
  Я вскинул револьвер... и пошатнулся.
  
  Тупая боль разлилась от затылка и мурашками прошлась по всему телу. Заваливаясь на грязную землю, я увидел дрожащую всем телом Ники, незаметно подкравшуюся со спины, которая еле держала в руках окровавленный дрын. Она стояла все еще замахнувшись, словно раздумывая добить меня или нет?.. Теплая кровь залила лицо.
  
  - Не трогай его! Прошу! - то ли шептала, то ли кричала Ники - звуки доносились урывками, будто через слой ваты, которую запихали в уши.
  
  По Свалке разнесся еще один выстрел. Но, уже окончательно проваливаясь в темноту, я осознал, что стреляли не в меня. Вскрикнул от боли Шепелявый. А затем еще раз. И еще.
  
  Под подошвами черных мужских ботинок рядом с моим лицом захрустело битое стекло.
   Сам не зная отчего подумал, что конец пришел отнюдь не мне, а Ники. 
  
  17 глава. Игрок
  Скулу обожгло. Звуки все еще пробивались с трудом, а вот смрад чужого дыхания просочился в ноздри, вырывая из полузабытья. Первое во что уткнулся взгляд - кривой рубец, пересекающий щеку. Кир Коготь наклонился так низко, что едва не поцарапал трехдневной щетиной. Судя по ощущениям, он уже успел садануть мне по лицу: то ли чтобы вернуть в сознание, то ли, как и в прошлый раз, для профилактики.
  
  - Очнись, доходяга. Хватит бока отлеживать! - голос Игрока прозвучал глухо.
  
  Приподнявшись и тут же схватившись рукой за раскалывающуюся башку, я с трудом осмотрелся: все тот же железный коридор и заглохшая автоматизированная машина для уборки. Рядом с гусеничным шасси в голубом свете фар распласталось тело Шепелявого. Не похоже, чтобы тот подавал признаки жизни. Да и это было бы странно, учитывая пробитую в трех местах пулями грудную клетку. Но я скользнул взглядом дальше, стараясь разглядеть убитую или, если чертовски повезло, раненную Ники. Однако в железном коридоре кроме Кира никого не было.
  
  Резкий приступ кашля скрутил тело, заставляя выпустить сквозь сжатые зубы не только воздух, но и сгустки крови. По языку растекся странный горьковатый привкус.
  
  - Вставай. Вставай. Твоя стерва химку швырнула... Тварь, - выплюнул Игрок и тоже зашелся в приступе. - Убираемся живо пока не отъехали... Пошел!
  
  Уже вставая, разглядел, что Кир тоже зажимает разбитую башку. Покрасневшие глаза с лопнувшими сосудами и красная сетка на лице не оставляли сомнений - Ники швырнула склянку с отравляющим зеленым газом прямо в рожу головореза. Ироничная месть за события в железных пещерах.
  
  - Она... сбежала?..
  
  - А что, не видно? Давай, шевелись - тащи к себе домой. Там мне все расскажешь... Расскажешь, расскажешь про эту рыжую дрянь. И заодно какого хрена тут вообще происходит!
  
  Кир не просил, а приказывал, на всякий случай показав дуло моего же револьвера. Не долго мне пришлось побегать с огнестрелом. Впрочем, даже без угрожающего дула спорить ни сил, ни желания не было. Механически переставляя ноги, я лишь облегченно думал, что Свалка все-таки благоволит идиотке Никс. Теперь уж точно можно говорить, что она родилась заново...
  
  Одному Верхнему городу было известно, который час, но потолочные лампы и не думали зажигаться. Так что в гараж мы ввалились в кромешной темноте. Кир, покачиваясь из-за отравляющего газа, тут же рванул к бадье и, свесившись через железный бортик, смачно блеванул. Закрывая засов, я, поражаясь собственному равнодушию, отметил, что теперь точно придется менять воду.
  
  - Марганец в шкафу. Там... - махнул рукой, медленно сползая по стене. Желудок скрутил спазм, но в отличие от Игрока, я сдержался и лишь закусил разбитые губы. - Как ты нас нашел? И где все остальные?
  
  Мысли в башке ползали как сонные мухи, но даже в таком состоянии я понимал, что ночная перестрелка и угон автоматизированной машины не могли остаться без внимания. Да и Кир вряд ли приперся один.
  
  - Да я за тобой от лежбища Слепой чапал! Нутром чуял, что не на Крафта, так на девку свою выведешь, - уже вываливая содержимое полок на стол, кинул Кир. Завидев бутыль спирта, он тут же сделал жадный глоток и даже не поперхнулся. Только крякнул довольно. - И какие остальные? Крепко долбанулся, что ль? А то, я смотрю, твоя подруга мастер железкой махать... Я сам по себе, уясни. Где другие шляются - не мое дело.
  
  Ничего не понимающим взглядом я уставился на шатающегося Игрока. Кровь запеклась у него затылке и частично на шее. Ники, похоже, не стала оригинальничать и вывела Кира из строя также, как меня, хорошенько приложив дрыном.
  
  - Ну, ты говорил, что твоя девица охотится на Крафта, так какого хрена она теперь за него? Только не вешай мне лапшу. Я это дело быстро пресекаю...
  
  - За него? - бессмысленно повторил я.
  
  - Ты всегда такой тупой или только после отключки? - раздраженно переспросил Игрок, но, присмотревшись ко мне, вдруг расхохотался. - Да ты совсем плох, смотрю... Девка твоя с Шепелявым машину угнать пыталась. А Шепелявый с Крафтом якшается. Уж это я точно уже знаю. Донесли, добрые люди. Только их обоих я выловить все никак не мог. Сечешь теперь?
  
  Отрицательное покачивание головой Кира вряд ли не устроило, но он лишь раздраженно глотнул спирта. В этот раз уже поморщился и уселся на пол. Взгляд уперся в меня, будто желая прожечь насквозь. Да только знал бы Игрок, насколько мне сейчас было насрать. Говоря откровенно, давно меня накрывала такая всепоглощающая апатия. Да какая уже разница: сбрендившая Ники, Крафт, Шепелявый?.. Хотелось просто послать всех в задницу.
  
  - Так ты не знаешь... И что за чертовщина с угоном тоже? - разочарованно выдохнул Игрок, когда пауза затянулась.
  
  - Понятия не имею, - честно ответил я, устало прикрывая глаза. - И даже не знаю, где носило патруль...
  
  - Да, это та еще задачка. У машины же Дрын дежурить должен был... Сегодня у нас что? Четверг, да? Вроде как Дрын. Он при Тае хвостом носится... Тьфу, кому рассказываю. Эй, задохлик! Ты когда ширялся-то? Доза есть? Ты сейчас отъедешь! А ты мне живой нужен! Эй!
  
  Возмущенный голос Кира пробился до слуха с трудом. По шее полилось что-то теплое и вязкое, быстро залившееся за воротник. Притронувшись пальцами, я увидел алые капельки крови. Похоже, кровотечение было из уха. А раз из уха... долбаный серый порошок.
  
  Плохо соображая и готовясь вновь отключиться, я почувствовал вкладываемую в руку пластиковую трубку. Зловонное дыхание изо рта Когтя вновь заставило поморщиться, когда тот стал рыться в моих карманах, выискивая дозу.
  
  Огонек чиркнувшей спички стал последним отчетливым воспоминанием.
  
  - Давай, давай. Ты меня на девку свою еще выведешь... Ох как выведешь. Из-за тебя Шепелявого грохнуть пришлось. Так что ты, доходяга, у меня в долгу. Дыши, давай...
  
  Рот заполнил горьковатый дым, быстро убирающий боль из разбитой головы. С каждой затяжкой на душе становилось все спокойнее и спокойнее. Будто мне действительно удалось послать в задницу Свалку вместе со всеми жителями. Жаль, что скоро придет похмелье...
  
  В дверь не стучали - скреблись. Звук настолько тихий и будто испуганный, что даже странно, что он смог вырвать меня из сна. Найдись на Свалке хоть одно дерево, решил бы что ветка колыхалась из-за ветра. Но в этом проклятом месте даже ветра нет. На полу оглушительно похрапывал Кир, не выпустив револьвер даже во сне. Пальцы рассеянно перебирали по стволу, а щека со шрамом непроизвольно дергалась.
  
  Мне было хреново. После часа счастливой отключки пришел отходняк.
  
  С трудом поднявшись с бетонного пола и чувствуя, как затекла поясница, я подошел к железной двери. Незваный гость перестал скрестись, зато в щель протиснулся черный, продолговатый диктофон, обмотанный грязным обрывком бумаги. Нахмурившись, я развернул лист: "Прости, Крис. Я не хотела. Это все, что тебе стоит знать. Больше не ввязывайся, прошу". Подписи не было, но и не требовалось: корявый почерк Ники я узнал сразу.
  
  Резко открыв засов, я толкнул железную дверь и выглянул: улица, утопающая в кромешной темноте, пустовала. Лишь издалека донесся быстрый перестук удаляющихся шагов. Но не успел я и дернуться, чтобы рвануть наружу, как он стих. Если это была и Ники, то она смылась. Снова.
  
  Скомкав бумажку и посмотрев на сопящего Игрока, я отошел в угол гаража и уселся на пол. Хуже пояснице уже не все равно не будет. Покрутив в руках диктофон быстро нашел клавишу громкости, сбавив до минимума, и включил "Запись первую". Голоса звучали тихо, так что пришлось приложить к уху.
  
  " - Ники, так почему ты хочешь отомстить за смерть Томми? - незнакомый мужской голос прорвался через хрипы.
  
  Раздался шум передвигаемого стула и недовольное сопение Ники. Так тяжко подруга выдыхала воздух только тогда, когда с трудом удерживала себя в руках.
  
  - Вы идиот? - раздраженно буркнула она. - Он - моя семья. Я должна отомстить. Зачем это все? Вы сказали, что скажете, кто убил...
  
  - Он мертв, Ники. Что тебе даст месть? - все также спокойно спрашивал неизвестный. - Прошу, задумайся. Ты получишь все ответы...
  
  - Мозгоправ фигов, - пробурчала Ники, но, судя по усталому вздоху, сдалась. - Хорошо, мне будет спокойно. Все? Устраивает? Я сюда приперлась только из-за Майкла! Кто убил Томми?
  
  - Спокойно. А что будет дальше, Ники? Ты отомстишь, убийца получит по заслугам, но что будешь делать ты?..
  
  Возникла пауза. Молчание длилось так долго, что я даже глянул на матовый экран: "Не закончилась ли запись?", но времени еще хватало.
  
  - В каком смысле? Жить буду. Счастливо. Ага. На этой чертовой Свалке.
  
  - Уверена, что счастливо? Раньше у тебя была цель отомстить за отца, потом заботиться о брате, теперь - найти убийц Томми. Но что будет потом? Как ты собираешься быть счастливой? Какова твоя дальнейшая цель?
  
  - Вам-то какое дело, а? - вышла из себя Ники и, судя по грохоту, вскочила, опрокинув стул. Почему она разозлилась, я догадывался: ответа на простой вопрос у подруги не было.
  
  - Мне есть дело до всех. Потому что Ему есть дело до каждой заблудшей души, - не выдав эмоций, ответил мужчина, особенно выделив слово "Ему".
  
  - Ага, Богу. Угу, - с фырканьем заметила Ники. - Вы все чокнутые. Майкл, конечно, хороший парень, но вы все сошли с ума, если верите в эту чушь о Боге и душе. Хотя мне плевать! Просто назовите мне убийц Томми!
  
  Собеседник, похоже, поднялся и подошел к подруге:
  
  - А если я смогу доказать тебе, что, поверив в Бога, ты обретешь не только смысл жизни, но и счастье? Ты вообще хоть когда-нибудь была счастлива, подумай? Дай нам всего пару дней. Если затем, ты захочешь уйти - уходи. Мы назовем тебе имена убийц. Клянусь своей душой.
  
  Ники, похоже, сомневалась. Тихо ругнувшись сквозь зубы, она наконец буркнула:
  
  - Лучше бы недельным пайком поклялся... Ладно, два дня".
  
  Запись закончилась. Но в плей-листе было еще несколько. Посмотрев на Кира, который и не думал просыпаться, я щелкнул на следующую запись.
  
  "Звяканье стаканов и шум наливаемой воды. Затем нерешительный глоток и громкое сглатывание.
  
  - Ты говорила с Наставником. Слышал, что ты задавала много вопросов, и вы спорили. Что теперь ты думаешь?
  
  - Да, мне было о чем подумать, - удивительно спокойно ответила Ники. Голос подруги было не узнать: куда-то испарилась нервозность, исчезли истеричные нотки. Не удивлюсь, если подруга уже не дергалась на стуле, будто у нее в заднице шило, а расслабленно развалилась. Но это точно была она. - Я много думала о Свалке.
  
  - Говори, не бойся. Что именно?
  
  - Об убийствах, - словно смутившись, нерешительно сказала подруга. - Раньше ведь... до всего этого... считалось плохим убивать? То есть, это и сейчас плохо... но нормально. Если хочешь выжить на Свалке, нужно доказать силу. И никто не рассуждает, что это неправильно.
  
  - Так и есть. Люди перестали верить в Бога и потеряли ориентиры. Раньше Он диктовал, что хорошо, а что плохо - был некий абсолют зла и добра, а сейчас все погрязли в хаосе, не понимая, что правильно, а что нет. Каждому приходится разбираться самому, но люди всего лишь люди и склонны заблуждаться, - с явным довольством ответил собеседник, как учитель, который хвалит ученицу.
  - То есть, убийства - плохо? И я не должна мстить за Томми? - тихо спросила Ники. Причем говорила с таким доверием, будто спрашивала у родного папаши: чтобы тот не сказал, она явно была готова принять на веру.
  
  - Мы живем в смутные времена. Это не так просто. У нас есть миссия, благословенная Им. Но об этом ты узнаешь только пройдя посвящение. Кажется, ты уже готова к новому рождению, раз задумалась о таких вещах и перестала спрашивать про имена убийц Томми.
  
  Вновь возникла пауза, прерывая лишь звуком сглатываемой воды. Наконец, Ники вновь подала голос:
  
  - Мне все еще сложно верить. Но... мне хочется. Мне кажется, что мир будет правильнее, если Он есть.
  
  - Ты уверуюешь. Всех нас иногда раздирают сомнения, но никогда не бойся исповедоваться. Записывай все мысли, что приходят к тебе в голову. И прослушивай, прослушивай. Рано или поздно придет ответ. Ты ведь уже чувствуешь, как внутри зарождается гармония?
  
  - Да, - уже куда увереннее ответила Ники. - Я... кажется, я впервые счастлива.
  
  - Отлично. Значит, готовься. Завтра будет твой новый день рождения.
  
  Запись закончилась вновь звуком наливающейся в стакан воды".
  
  Устало потерев виски, я посмотрел на диктофон. Мысли в башке роились осами, но их было слишком много. Только одно я знал точно: мне чертовски не нравился пустой и спокойный голос Ники. Это была уже не та чокнутая девчонка, которая вляпывалась в неприятности. Может, и к лучшему, но как можно за пару дней настолько промыть мозги, что подруга стала всерьез рассуждать о Боге?..
  
  Из-под закрытой двери гаража стал пробиваться свет. Похоже, вспыхнули потолочные лампы. Щелкнув следующую запись, я прислушался. В этот раз обошлись без предисловий.
  
  " - Сегодня я встретила Криса.
  
  - Того самого, - с пониманием заметил тот же голос. - Ты выглядишь очень обеспокоенной. Что случилось?
  
  - Я... переживаю за него. Я попыталась поговорить с Наставником, чтобы тот взял Криса к нам. Он ведь хороший, просто запутавшийся, как и все на Свалке... - встревоженно воскликнула Ники. Похоже, к ней наконец-то вернулись эмоции.
  
  - Но ты же говорила, что Крис бесчувственный? Ведь именно из-за этого у вас не сложились более близкие, чем дружеские отношения, - с сомнением заметил собеседник.
  
  - Да... то есть, нет... Это совсем другое, - смутилась Ники. - Мы друзья. Да, вы говорили оставить прошлую жизнь позади, что всех не спасти. Но это же Крис...
  
  Раздался грохот выдвигаемого стула и перестук шагов. Дыхание Ники участилось, похоже, она держала диктофон совсем близко к лицу.
  
  - Открою тебе тайну. Мы давно наблюдаем за ним, но не уверены, что он готов. Как только мы заметим свет в его душе, так обязательно пригласим к нам. Но тебе не стоит беспокоиться об этом. Ты слишком взволнована. Эмоции мешают гармонии. Выпей воды, успокойся.
  
  Ники послушалась совета. Но после паузы продолжила - давал о себе знать упрямый характер.
  
  - Он не успокоится. Я его знаю. Не хочу, чтобы с ним что-то случилось...
  
  - Мы никогда не причиним вреда невиновному. Главное для него - не связаться с Суорэ. Неужели ты можешь допустить иное?..
  
  Ники не ответила, но можно было догадаться, что она покачала головой. Собеседник довольно хмыкнул".
  
  Включить следующую запись не удалось, хотя руки и чесались узнать, что же произошло дальше и во что вляпалась Никс. Не вовремя проснулся Кир.
  
  - Хэй, доходяга, кажется пора на доклад, - потянувшись, заметил он. Хорошо, хоть диктофон заметить не успел. Игрок не церемонясь сразу подошел к початой бутыли спирта и стал переливать содержимое в флягу. - Если тебе есть что рассказать...
  
  - Ты не собираешься говорить про угон? - уловил я намек во фразе, поспешно засовывая диктофон в карман куртки.
  
  На роже Кира появилась кривая ухмылка, и он глянул на меня.
  
  - А ты вроде не совсем не тупой. Хрень какая-то творится в последнее время. А мне не нравится хрень. У машины должен быть патруль, а его не было - пахнет плохо. Если ребят пришили, а я раскрою пасть, что там ошивался, то собак ведь на меня спустят. И тебя. Но твоя шкура меня не особо волнует.
  
  - С чего бы думать на тебя?
  
  - Нет, тупой, - подытожил Кир, пряча флягу в карман. - Говорил же вчера, Дрын - из шавок Тая, а я с этим хмырем в очочках не в ладах. Как пить дать, захочет отыграться. Так что прежде чем языком чесать, лучше башку включить и вынюхать, что стряслось. Сечешь теперь?
  
  Получив кивок, Игрок довольно крякнул. Поразмыслив, он крутанул револьвер на пальце, проверил барабан и швырнул на кровать.
  
  - Ты далеко не сбегай. Хотя куда тебе деться... Вечером пересечемся. И ты поможешь найти рыжую. А сейчас, на твоем бы месте, я бы бегом чапал к Слепой. На испытательном сроке опаздывать - плохая примета.
   Говорить, что понятия не имею, где носит Ники, было бессмысленно. Да и Кир уже не слушал, направляясь прочь из гаража. Похоже, кроме боев у Игрока хватало других забот.
  18 глава. Разговор с Богом
  Семь лет назад 
  
  Папаша не спешил возвращаться. Не особо-то я и хотел знать, где его носит: всяко лучше быть дома одному, чем с пьяным телом, дышащим перегаром. Тем более, мне не нравилось, когда спину буравил осуждающий взгляд. А именно так папаша пялился, когда видел в моих руках кисть.
  
  Рисовать мне нравилось: чаще всего я пытался создать картинки, описанные дедом. Бумагу только приходилось экономить, ведь попробуй найди на Свалке белые чистые листы, пригодные для рисования. Кем бы ни был тот чудик наверху, но подарок он сделал щедрый. Белоснежные ватманы с незаметной пропиткой: краска ложилась на них легко и не расплывалась. Не то что на тетрадях, найденных на мусорных склонах - на них попробуй порисуй!
  
  Сумасшедший из Верхнего города сейчас и пялился на меня с неоконченной картины. Растрепанные седые лохмы, крючковатый нос и глубоко посаженные глаза, утопающие в морщинах. Только цвет начисто вылетел из башки. Да что там, я даже не был уверен, что в потемках убежища смог разглядеть.
  
  Дверь гаража распахнулась. Закрывать засов я не стал, зная, что папаша вот-вот должен вернуться, как-никак до отбоя оставалось меньше часа. Но на пороге стоял не он. Чужак, одетый на удивление прилично: комбинезон порванный всего в одном месте - на плече, футболка чистая, даже ботинки без капель засохшей грязи. На вид ему было не больше двадцатки. Юркий, щуплый, с загорелым лицом, усыпанном родинками. Но в моей памяти отпечатались торчащие уши - офигеть, какие огромные уши.
  
  - Где твой отец?
  
  Прежде чем ответить, я нащупал в кармане нож. Холодный металл придавал уверенности.
  
  - Не знаю.
  
  Короткий ответ чужака не смутил: он осмотрел гараж, особенно задержав взгляд на недорисованной картине. Переступил с ноги на ногу и хмыкнул. Неприятно так хмыкнул. На друга отца он совсем не походил. С тех пор как скончалась мать, папаша якшался только с алкашами с окраин. Этот же был трезв.
  
  - Ему что-то передать? - не выдержал я и на всякий случай показал нож.
  
  Чужак и в ус не дунул, даже наоборот сделал шаг внутрь, продолжая изучать мои наброски.
  
  - Нет, не стоит. Хорошая бумага. Очень хорошая. Знаешь, на таких часто оставляют послания. Слышал о медном купоросе? Нет?
  
  - Что нужно? - мрачно уточнил я, закрывая собой холст. Только всякую чушь слушать не хватало.
  
  - Сульфат меди хорошо растворяется в воде, - между тем продолжил чужак, но, наконец-то рассмотрев угрюмое выражение на моем лице, примирительно вскинул ладони. - Не любишь химию, так не любишь. Да только на твоем бы месте, я подержал холст над нашатырным спиртом, мальчик.
  
  - Убирайся! Это мой дом!
  
  Чужак вновь хмыкнул, но развернулся и послушно направился на выход. Только уже переступив через порог, обернулся и кинул:
  
  - Серые глаза. Се-ры-е. С маленькой точкой в правом. И не забудь - нашатырный спирт.
  
  На этот раз дверь гаража я на всякий случай захлопнул. Пусть папаша стучит, не перетрудится. Или даже ночует на улице: в конце концов, может хоть это вставит ему мозг на место. Пахать за двоих на бумажных склонах я откровенно устал, а от папаши не было никакого толка.
  
  В одном странный чужак был прав: до химии мне не было дела. Дед смог привить только любовь к медицине, да и то просто потому, что навык полезный. За вправленный нос можно получить пару хлебцов. Но странные слова про спирт пробудили в душе любопытство. В последнее время из-за неумной Никс я стал даже слишком любопытен - пигалица будто заразила идиотским желанием совать нос не в свое дело.
  
  Скорее всего слова про спирт - редкостная чушь, но почему бы не рискнуть?..
  
  Бутыль у нас всегда валялась на полках. Откупорив крышку, я подхватил один из ватманов и подставил под горькие пары. Глаза мгновенное заслезились, а нос зачесался. Спустя пару минут, отодвинул бутыль и присмотрелся. Ничего. Никаких посланий.
  
  Фыркнув, отставил идиотские попытки и снова взял кисть. Серые, так серые глаза. Кажется, у сумасшедшего действительно был такой цвет радужки. Но окунув кисть в краску, я не выдержал и снова глянул на бутыль.
  
  Не зная, какого жду чуда, вывалил все листы ватмана, доставшиеся от сумасшедшего из Верхнего города, на бетонный пол и стал водить под ними открытой бутылкой с нашатырем.
  
  На обратной стороне картины заснеженного небоскреба медленно начали проступать ярко-синие буквы...
  
  Наше время
  
  Сложенные в стопку картины полетели на пол. Впрочем, долго рыться не пришлось, и довольно быстро под руку попался набросок заснеженного небоскреба. Невольно на лице появилась ухмылка: все-таки первые работы - та еще мазня. Хоть чему-то за годы да научился.
  
  На обратной стороне ватмана все также виднелись ярко-синие корявые надписи. Как и семь лет назад я подумал, что кем бы ни был написавший, но рука у него явно тряслась, да и лист, похоже, лежал на коленке. Чем еще объяснить скачущие вверх-вниз квадратные буквы. На душе на мгновение стало погано - именно в ту чертову ночь папаша так и не пришел домой. Но я быстро отбросил мрачные мысли, горевать о горе-отце было уже поздновато, и вчитался в текст.
  
  "Человечество напоминает малого ребенка. Вспоминает о Нем лишь в момент нужды. Как нахальные дети, которым давно уже пора повзрослеть, мы взываем о помощи родителя, страстно желая, чтобы Он пришел и решил все наши проблемы, причина которых - наши собственные поступки. С чего бы? Ни в одном Писании не сказано, что Бог - наша нянька. Тем более, всем нам следует поразмыслить: как часто мы, видя нечто плохое, ропщем на Бога, и как редко, случись нечто хорошее, признаем Его заслугу. Какое лицемерие постоянно обвинять Его, отрицать существование, требовать доказательств и помощи, но считать, что за все хорошее в наших жизнях, нужно говорить спасибо лишь себе самому".
  
  В памяти всплыл презрительный смешок, когда я в первый раз прочитал эти строчки. Нет, и сейчас особого пиетета перед философскими бреднями во мне не появилось, хотя промелькнула мысль, что вряд ли подобное смог бы написать полный идиот. Впрочем, думать о Боге у меня желания не было - я искал знакомую строчку.
  
  "Никогда не забывайте, что отрекаясь от Бога вы теряете моральные ориентиры. Вы добровольно выключаете свет и начинаете искать истину в темноте. Быть может вы и сможете самостоятельно понять, что есть добро, а что зло, да только задумайтесь, зачем усложнять задачу? Ведь Он уже знает ответы и готов их нам сказать".
  
  Конечно, это было отнюдь не дословное повторение слов Ники, но общий смысл уловить не составило труда. Да только сложно поверить, что сумасшедший из Верхнего города, которого мы встретили восемь лет назад, имел отношение к творящейся хрени. А творилась именно хрень - тут с Киром не поспоришь.
  
  Запихнув рисунки обратно, я быстро выскользнул из гаража. Следовало поторапливаться к Слепой, но мысли были заняты диктофонными записями Ники. Пусть мне было понятно далеко не все, но картинка потихоньку обрела четкость.
  
  Еще от деда, вместо сказки на ночь, мне приходилось слышать о религиозных сектах, которые пудрили людям мозги и превращали в безвольных идиотов. Судя по голосу Ники и тому, что она без раздумий пристрелила девчонку, подруга вляпалась именно к ним. Да только на Свалке сроду не было сект. Суорэ - единственная власть и точка. Во всяком случае так было до событий последних дней.
  
  Интересно, скольких они успели завербовать? Вспомнилась самоубийственная выходка Профессора, который прикончил Мафиози - теперь фраза "Первый ДемАн казнен" приобретала смысл, перестав напоминать бред сумасшедшего.
  
  - Кристиан, - прошелестел голос Слепой, вырывая из раздумий. Погрузившись в нерадостные мыслишки, я чуть не влетел прямо в приближенную головорезов.
  
  Она стояла у входа в железный, покосившийся ангар в Южной части Свалки. Место сбора для новичков выбрали то еще: на отшибе у разлагающихся склонов органики. Впору радоваться, что мухи остались в Верхнем городе, а то здесь бы бросались в лицо при каждом шаге.
  
  - Вы не слышали о ночных событиях? - сходу спросила Бэт - и не будь она слепой, то я готов был поклясться, что она изучающе прошлась по мне взглядом.
  
  - А что произошло?
  
  - Ясно, - мрачно выдохнула Слепая и поджала губы.- Кристиан, вы выполнили мою просьбу? Вы... нашли Ники?
  
  Спина у нее - натянута как струна, а подрагивающие ладони крепко сжаты перед собой. Уже давно я перестал воспринимать Бэт как начитанную чудачку, но сейчас меня невольно передернуло. Потому что, всматриваясь в замутненные серые глаза, я внезапно все понял. И это понимание жахнуло обухом, выбивая воздух из легких, похлеще удара в грудину.
  
  Бэт все знала. Знала, что на Свалке появилась секта. Знала, что Ники туда вляпалась. Знала, что я, как умалишенный буду рыть носом землю и в итоге смогу найти подругу. А значит - выведу головорезов к чертовым фанатикам, которые устроили зачистку в рядах Суорэ. Вот на кой черт мне сохранили жизнь в катакомбах и подсадили на порошок, и вот почему не застрелили вместе со Стивом, когда мы облажались на очистке воды. Впору было хохотать во все горло от собственной наивности: неужто хоть на мгновение я посчитал себя гребаным везунчиком или смог допустить, что Слепая переживает о подруге? Ха-ха.
  
  - Нет. У меня не было времени. Очень устал, - криво усмехнувшись, ответил я.- Мне снова отправляться на охрану баков с водой?
  
  - Нет, - резко ответила Слепая и будто сжалась. Лицо и вовсе приобрело зеленоватый оттенок, то ли от нервов, то ли от злости. - Вы сегодня свободны.
  
  - Свободен?
  
  - Да. Но, я думаю, вы знаете, что вам следует делать, - жестко отчеканила Слепая и, крутанувшись на месте, поспешно направилась вглубь ангара. Мне недвусмысленно дали понять, что чаша терпения Бэт, была переполнена.
  
  На мгновение я замер. Ухмылка будто приклеилась к лицу и не спешила исчезать. Что же, картинка, действительно, обрела четкость, что не могло не радовать: нет ничего хуже неопределенности. Теперь можно было не мучить себя догадками, чего от меня ждут Суорэ. Но куда важнее: теперь я знал, что делать. Пора было выбираться из дерьма и спасать свою шкуру, а заодно и Ники.
  
  А для этого необходимо сначала забрать из дома спрятаный под столом план Нижнего города.
   Апатия исчезла, оставляя лишь раздражение: засиделся я в роли безвольной марионетки.
  
  
19 глава. Спроси у искателей
  Глупых иллюзий, что карта Свалки поможет отыскать затаившихся фанатиков, у меня не было. Раз люди Суорэ их до сих пор не накрыли, прятаться те умели. Вспомнились заметки деда: хоть перерабатывающие машины и запустили еще в моем детстве, но на окраинах Свалки мы не особо продвинулись. Быть может, теперь обжитые территории простирались не на шестьдесят километров, а на восемьдесят но все равно, отходя от центра, ты рано или поздно утыкался в непробиваемую стену мусора. Ага, попробуй протиснись и не напорись на штырь.
  
  Допустить, что секте удалось пробиться сквозь завалы и создать оазис среди мусорных монолитов, казалось редкостной чушью. Во-первых, патрули никуда не делись и отрабатывали свой хлеб: увидят новую тропку - все, мгновенно доложат наверх, а желающих создать свою общину быстро нашпигуют пулями под завязку и сбросят в воды у доков. Во-вторых, все перерабатывающие баки установили в обжитых землях. Сомневаюсь, что Бог дал возможность своим последователям не жрать и не пить.
  
  Нет, все должно было быть куда сложнее...
  
  Бывшие искатели обосновались на южной окраине - конечно, чапать до перерабатывающих баков долго, но зато нетронутые мусорные залежи рядом. На худой конец, можно и попытаться отрыть что-нибудь на перекус, если на делянке не повезло.
  
  Пока я сюда добрался, то успел взмокнуть до нитки - наверху, похоже, разбушевалась жара. Рюкзак, набитый под завязку, оттягивал руку: кроме карт из дома пришлось прихватить все заначки еды и воды. Не так уж много, но должно хватить, чтоб развязать языки местным. Это не тот район, где есть смысл грозить револьвером.
  
  Покосившиеся, спаянные, а в некоторых местах и скрепленные веревками железные шалаши еще меньше напоминали приличное жилье, чем мой гараж. Большинство домов собирались просто: раз - пластина, когда-то бывшая крышей беседки, два - дверца от машины, вот уже и есть укромный уголок. Места, конечно, не хватало. Так что, сделав всего пару шагов по импровизированной улице, я успел насчитать с десяток выглядывающих наружу черных от грязи ног. Если кто и дрых на Свалке, так это старики, доживающие последние дни. Во всяком случае, хотелось думать, что они хотя бы еще живы.
  
  Не любил я этот район: здесь витал дух полнейшей безысходности, мешающий нормально дышать. Люди не жили - ждали смерти. Просто гнили заживо в своих железных шалашах и мучились в голодных конвульсиях, когда пустые желудки переварили сами себя. Таковы реалии: у стариков не оставалось сил добывать себе еду. Желающих поделиться заработанным пайком было мало.
  
  Один из местных - старик со сбитой в колтун длинной бородой, в которой копошились вши, сидел прямо на земле, подвернув под себя левую ногу. Вместо правой была культя, обмотанная грязные тряпками.
  
  - Я ищу отца Стива. Он должен быть здесь, - поймав заинтересованный взгляд водянистых глаз, выдал я. И прежде чем старик потерял ко мне интерес, достал из бокового кармана рюкзака припасенные на этот случай хлебцы. Было отвратно видеть, как жадно расширились зрачки, почти полностью поглотив радужку, а ладони затряслись от голода. - Это вам.
  
  Старик тут же набросился на еду и уже, обсасывая кусок хлеба беззубым ртом, махнул на крайний слева сколоченный из прутьев шалаш. В спину мне донеслось: "Лэсли не любит вас. Вы - твал-ли. Твали - убийцы!".
  
  Отец Стива выглядел не лучше. Замотанный в застиранные тряпки до самой макушки, так что его можно было принять за груду мусора, он сидел у входа в жилище. Сложно сказать, был ли Мелкий похож на него: морщинистое лицо Лэсли целиком и полностью состояло из перебитых хрящей и костей, сдобренных слоем налипшей грязи. Вода для мытья в таком районе - невиданная роскошь. Тут, хвала Верхнему городу, если жажда не прикончит.
  
  - Вы - отец Стива? - спросил я и, дождавшись подозрительного кивка, показал содержимое сумки. Как и у бородача, указавшего дорогу, у Лэсли жадно расширились глаза. - Мне нужна информация.
  
  Бывший искатель с трудом поднялся и прошел в шалаш. Сочтя это за приглашение, я протиснулся следом, осторожно пригнув голову. Стоять в полный рост здесь было невозможно, так что пришлось сесть на пол, застеленный тряпьем. Кожа почти сразу начала зудеть. Похоже, на меня перебрались вши.
  
  Лэсли примостился у стенки, но между нами едва ли осталось больше, чем пара шагов.
  
  - Ты был другом сына?
  
  - Да, - лишь немного покривив душой, ответил я. Невольно обрадовался, что отцу уже доложили, что его  сына прикончили. Нести дурную весть не хотелось - от Лэсли тогда было бы мало толку.
  
  - Ты, значит, один из этих, - злобно выплюнул Лэсли и алчно глянул на рюкзак.
  
  -  Вы не любите Суорэ? Стив был добрее. Они же дали вам работу...
  
  - Хах! Люблю! - презрение читалось в каждой произнесенной букве. - Вот чем мне отплатил ваш хваленый Тай Суорэ! После всего, что я сделал... Тварь, оставившая меня гнить здесь. У тебя есть спирт?
  
  Увидев бутыль, Лэсли без спроса тут же ее выхватил и приложился к горлышку. Сглотнул будто обычную воду и вытер лицо затвердевшим от грязи рукавом.
  
  - Знаешь, что он мне сказал, когда я заикнулся о пайке? Просто ведь пожрать просил. Нихрена мне больше от него не нужно было! Он сказал, что, видите ли, мне жизнь сохранил. О как! И сынишку на работу взял. Ха-ха, на дурь подсадил и взял. Вот я прям по гроб жизни благодарен должен быть! Твари вы, вот и все. Зачем приперся?
  
  - Ищу одно место. Где-то на Свалке, куда не суют нос Суорэ. Что-то тайное. Там должен быть мазут. Судя по всему, очень много мазута, - выдал я не слишком понятный запрос,  расстилая на полу подробную карту.
  
  Не удивился бы, если бы Лэсли послал в задницу, но у того из груди вырвался смешок. Бывший искатель затрясся будто в припадке, но это был всего лишь смех. Покачав головой, он сделал еще один жадный глоток, а после без всяких вопросов ткнул грязным пальцем в восточную часть Свалки.
  
  - Тебе на Эн-Пэ-Зэ надо. Что смотришь? Эх, молодежь... Нефтеперерабатывающий завод.
  
  - Откуда на Свалке нефть? - искренне удивился я.
  
  - Тьфу. Пе-ре-ра-батывающый. Не рабочий, понятное дело, на Свалке нихрена работающего нет, - вновь приложился к бутыли Лэсли. - Вы только и делаете, что пожираете, пожираете и нихрена не строите. Хоть бы у кого мозгов хватило сообразить, что когда весь хлам переработаете - что жрать будете? Хоть бы один завод запустили...
  
  - Это на необжитых территориях? - присмотревшись к карте, уточнил я - к сетованию не особо прислушивался. Подобное бурчание - привычная вещь для стариков. Нет, не полный бред, но что толку от разговоров?..
  
  - Какие там необжитые... Никуда продираться не надо. Или кем ты себя возомнил? Покорителем мусорных джунглей? Ха-ха. Два шага вглубь сделай. До окраины органики доходишь и усе, будет тебе мазут.
  
  - Но там нет никаких заводов!
  
  Короткие фразы бывшего искателя потихоньку начали выводить из себя. Информацию приходилось доставать словно клещами. Тому, похоже, нравилось подобное внимание, и он с превосходством поглядывал на меня уже осоловевшими глазами.
  
  - Не туда смотришь! Видишь вот эти черточки? Это значки вентиляционных труб. Во-во. Они из земли торчат - не сильно выпирают, так что не споткнись. И прикрыты чем-то, наверняка. Тебе туда нужно - по одной из них вниз и спустишься. В самый низ. Что думал будто все о Свалке знаешь? Шиш вам! Это моя семья все знает!
  
  - Еще один уровень Свалки? Но почему этот завод оказался там?
  
  - С-секретный проект. Еще во время Последних войн был секретный. Нефть - штука важная. Хрен теперь пойми, то ли это вояки чудили и от кого-то прятались, то ли просто от налоговой скрывались. Ха-ха. Вот и запихнули в самую что ни на есть задницу...
  
  - Вы не удивились моему вопросу, - напряженно спросил я, вглядываясь в ухмыляющееся лицо. - Вас уже об этом месте спрашивали? Сектанты? Вы знаете про них?..
  
  Раскрыть пасть и ответить Лэсли не успел. Снаружи раздался глухой хлопок выстрела и мужской вскрик, прерывая наш разговор.
  
  Тут же достав револьвер, я осторожно высунул голову наружу. Бородач, встретивший меня на входе в район, валялся на земле, теперь напоминая груду окровавленного тряпья. Стрелявший не скрывался, сразу выдавая себя повадками головореза. Бугай с отмороженной рожей, по которой не раз прошлись кулаками - типичный вид ребят, занимавшийся зачистками. Примечательным был лишь темноватый цвет кожи, будто ему посчастливилось позагорать под солнцем. Пялился он прямо на шалаш Лэсли.
  
  - Испанец, - выдохнул над ухом Лэсли с невероятной горечью в голосе. - Всех моих порешит... Подонок.
  
  Местные попрятались в свои жилища, прямо как перепуганные вши. Высовывать нос или поднимать шум никто и не подумал, слишком уж тряслись за свои жизни. Испанец же развалистой походкой направился к нам.
  
  - Бежим, - резко скомандовал я, запихивая карту в карман. Лэсли же вцепился в бутылку со спиртом, будто ни черта дороже для него не нашлось.
  
  Между Испанцем и нами оставалось не больше пятнадцати метров. Высунувшись наружу, я выстрелил. Метил в голову, но пуля бессмысленно прорезала воздух. Не ожидавший такого поворота событий головорез тут же пригнулся и заскочил за ближайшую груду железных обломков.
  
  - Давай, давай!
  
  Мы с Лэсли выбежали из шалаша. Удирать пришлось со всех ног, не разбирая дороги, но время от времени петляя из стороны в сторону. Со спины донеслись выстрелы очухавшегося головореза. Пока - мимо. Но только пока.
  
  Свернув за очередое покосившееся жилище, прикрытое истлевшими тряпками, на мгновение перевел дух и спросил у запыхавшегося Лэсли:
  
  - Кто он? Что нужно?
  
  - Тай. Тай, - с трудом выдавил побелевший отец Стива, все еще прижимая к груди бутыль.- Он насрал на нашу сделку!
  
  Рядом прозвучал выстрел, заставив пригнуться и отложить вопросы до лучших времен. Из семи патронов осталось всего три. Стрелять вслепую - та еще дурость, но Испанцу не стоит знать, что еще немного и он возьмет нас голыми руками. Так что, высунувшись из укрытия, я пальнул, впрочем, без особой надежды попасть.
  
  - Что там? - указал на виднеющийся справа заброшенный амбар с покосившимися стенами и изрешетченной крышей.
  
  - Общежитие. Наше. Для лежачих.
  
  Подтолкнув остолбеневшего Лэсли, снова рванул вперед до следующего железного шалаша. В ушах стоял грохот колотящегося сердца, а пот струился по спине уже не столько из-за жары, сколько из-за адреналина. Соображать, быстро переставляя ноги и то и дело втягивая голову, получалось плохо. Просто отвратно. Еще и сбивчивое дыхание Лэсли, прерываемое хрипами, под самым ухом мешало сосредоточиться и придумать, как избавиться от Испанца.
  
  Влетая в покосившийся ангар, я невольно подумал, что сейчас бы мне не помешала помощь того самого Бога. Но судя по приближающемуся топоту, Ему было на меня насрать.
  
  В темном помещении вповалку валялись люди. Впрочем, понять, что перед тобой не просто груды тряпья, а живые существа, можно было лишь прислушавшись. Похоже, у многих поехала крыша, и они бормотали без умолку бессвязный бред: "... А мой сыночек картошку помогал садить... Капусту! Капусту!" или "Диван, такой удобный диван. Хочу диван! Дайте диван!". Оно и понятно: в таких условиях я бы тоже захотел чокнуться и помахать реальности рукой. К всеобщему гамму примешивались песенки и натужный кашель, будто кто-то пытался выхаркать легкие.
  
  Подталкивая Лэсли вперед, я разглядел бесхозную груду тряпья, рядом с которой лежали бормочущие старики, устремившие пустые взгляды в потолок.
  
  - Ложись, укрывайся!
  
  И не дожидаясь пока дойдет, сам рухнул на пол, поспешно обматываясь тряпками. В темноте теперь попробуй отличить от старика в маразме. Истлевшая одежда была отвратительной на ощупь и даже склизкой, а уж несло от нее так, будто прошлый владелец прямо в ней и скончался. Но вонь волновала меня меньше всего: уперев взгляд во вход в ангар, я ждал появления Испанца.
  
  Тот не заставил себя ждать.
  
  Запыхавшись, он влетел в помещение и замер. Отборный мат прорвался через бормотание стариков, когда до Испанца дошло, в какую дыру он попал. Перезарядив пистолет, гаркнул на одного из лежащих:
  
  - Эй, куда побежали двое?!
  
  Услышать ответ мне не удалось. Но Испанец в следующий момент спустил курок, похоже, прикончив несчастного. Лэсли, лежавшего рядом, ощутимо затрясло. Мне показалось, что из-за страха, но встретившись с обезумевшим взглядом карих глаз, понял - тот беззвучно смеялся. Только истерики мне не хватало. Или того хуже, абсолютно съехавшего с катушек соседа!
  
  Сквозь прорези в тряпье, которым было обмотано лицо, я наблюдал за приближением головореза. Тот шел медленно, не теряя бдительности и крепко сжимая пистолет. Вглядывался в каждого, при этом на роже читалось лишь отвращение. Не дойдя до меня всего пару шагов, он пригляделся к затаившемуся у стенки старику...
  
  Лэсли с животным вскриком подскочил и, как умалишенный, кинулся в центр амбара. Испанец тут же выстрелил. По ушам резанул не крик, а звон разбившейся бутылки со спиртом. ННо отметил я это мельком, даже не повернув головы, и тоже вскочил, вдавливая курок. Первая пуля лишь поцарапала головорезу плечо. Зато вторая - точно в грудь.
  
  На роже Испанца проступило удивление, когда, закашлявшись, он рухнул на колени. Из ослабевшей руки выпал пистолет. Похоже, мне удалось наловчиться прицельно стрелять.
    
  Больше не глядя на него, я кинулся к распластавшемуся на земле Лэсли. Тому, похоже, повезло и пуля прошла по касательной, лишь немного задев бочину. Зато бутыль со спиртом разлетелась вдребезги, оставив в грязной руке "розочку". Лэсли держал ее мертвой хваткой.
  
  - Эй, ты как?!
  
  Лэсли приподнялся и уставился на меня. Если до этого еще оставались сомнения в его вменяемости, то скачущие смешинки в направленном сквозь меня взгляде не оставили других вариантов. Отец Стива усмехнулся и показал покрасневшие от крови зубы:
  
  - Хах, живым не дамся, тварь!
  
  Не успел я сказать и слова, как Лэсли одним широким жестом перерезал собственное горло. Капли крови брызнули прямо мне на лицо. В ушах же зашумело от надрывного хохота, который медленно превращался в несвязное бульканье...
  
  На Свалке вероятность сойти с ума такая же, как и сдохнуть. Но иногда эти события совпадают, чтоб его...
  
  
20 глава. Карты на стол
  Испанец все еще был жив.
  
  Впрочем, оставалось ему недолго, хоть он и отчаянно пытался зажать рану. Подхватив валяющийся пистолет, я опустился перед ним на корточки. В отличие от Бочонка, пытать умирающих мне не приходилось. Хотелось надеяться, что и сейчас удастся обойтись без подобного дерьма.
  
  - Почему ты пришел за Лэсли?
  
  Испанец по цвету кожи сравнялся с покойником, вряд ли от испуга, скорее от потери крови. Но откровенничать перед смертью не спешил. Мог бы - явно плюнул мне в рожу.
  
  - У тебя, похоже, пробито легкое. Сейчас оно медленно наполняется кровью. С каждой гребаной секундой тебе будет все больнее и больнее дышать. Если думаешь, что сдохнешь быстро - ошибаешься. Это будет медленно и мучительно. Думаю, ты много знаешь о мучительных смертях. Но я могу все закончить, - смотря прямо в замутненные от боли глаза головореза, с расстановкой произнес я и показал пистолет. У Испанца, благо, оказалась почти полная обойма.- Просто скажи, зачем ты пришел за бедным стариком?
  
  Губы Испанца изогнулись в кривой ухмылке, а по подбородку заструилась кровь из открывшегося рта.
  
  - Ты... не... понял, - захлебываясь, выдал головорез - и даже так мне почудилось довольство в голосе. - Ты... за... тобой. Ты - цель... При-дур...
  
  Лицо Испанца окаменело. Похоже, с медленной смертью я просчитался, и он сдох, даже не закончив последней фразы. Хотя и так все ясно: какого-то черта люди Суорэ открыли охоту именно на меня.
  
  Труп Испанца пришлось спрятать в ангаре. Механически перетаскивая тело в угол под непрекращающийся гомон стариков и забрасывая его тряпьем, старался ни о чем не думать. Просто делать то, что нужно, а именно оттягивать момент, когда меня смогут связать с убийством.
  
  Если раньше было лишь ощущение, что на мою шею набросили удавку, то теперь веревка обмоталась несколько раз, превратившись в морской узел. Я оказался в полнейшей заднице, из которой не было выхода. Хотя нет, пуля в собственную дурную башку - отличный выход!
  
  Но пока возвращался обратно к шалашу отца Стива за рюкзаком, мрачные мыслишки, хотел я того или нет, упорно всплывали в башке. Главный вопрос: Испанец пришел по мою душу, потому что у Бэт лопнула чаша терпения, или спятивший Лэсли был отчасти прав - и дело все в личном интересе Тая Суорэ? Первый вариант был отвратен тем, что покровительство Слепой, которая уже не раз спасла мне шкуру, испарилось как серое марево порошка. Меня решили слить, не получив ожидаемого результата, а именно - сектантов на блюдечке. Второй вариант, впрочем, тоже не особо радовал. Чем бы я не насолил Таю, но бегать и отбиваться от его шавок у меня долго не выйдет. Правда, учитывая, что братья явно не в ладах, то можно попробовать рассказать все Слепой, понадеявшись на ее защиту...
  
  Мне чертовски хотелось сбросить оковы тупой марионетки, но пора было признать - я мелкая рыбешка на крючке. Теперь еще и рыбешка, по уши увязнувшая в дерьме. Не стоило забывать, что после смерти Шепелявого, на меня, наверняка, точат зуб сектанты. И они уж точно будут не рады, если попробую вытащить из их лап Ники. А еще... еще мне скоро понадобится новая доза.
  
  Мне бы чертовски не помешала помощь. Но на Свалке никому нельзя доверять.
  
  В шалаше Лэсли уже успел кто-то побывать. Пропал не только рюкзак с пайком: из жилища вынесли все, вплоть до прогнившего матраса. Вроде и понятно, как никак, еда в этом районе на вес золота, да только старики по-прежнему прятались в своих лачугах, боясь показать нос. Похоже, один смельчак нашелся. Быстро же тут.
  
  Желудок сжал отвратный спазм. Быть может сейчас еще жрать не хотелось, но в кои-то веки острый вопрос еды вернулся, пинком отбрасывая в годы голодного детства. Уж на что у меня сейчас точно не было времени, так это на копание в мусорных склонах. А головорезы вряд ли выдадут паек по доброте душевной.
  
  С четким намерением обшарить собственный гараж в поисках съестного, а после отправляться к вентиляционным трубам за Ники, я направился домой. Все, что оставалось - это уповать на несуществующего Бога или хоть каплю собственного везения.
  
  ... У гаража меня поджидал Кир Коготь. Выглядел он мрачнее обычного, да к насупленному виду прибавилась пара синяков на роже. Одежда Игрока потрепалась - похоже, он совсем недавно вляпался в драку. Что же, не у одного меня день не заладился. Еще недавно я бы попытался смыться подальше, но, пораскинув мозгами, внезапно поймал за хвост шальную мыслишку: может, учитывая творящийся бедлам, именно вместе с Киром и удастся выбраться из задницы?
  
  В конце концов, после неудавшегося угона машины, о которой тот не доложил, мы оказались в одной лодке. Лодке, идущей ко дну. Хотя мне пока было совершенно не ясно, на кой черт в нее запрыгнул Игрок? Слишком много вопросов, на которые пора было получать ответы.
  
  Кир в нетерпении дождался, когда я открою засов, и прошел внутрь. Оглядев мою каморку, он жестом показал захлопнуть дверь и рухнул на пол, начисто игнорируя стул или кровать. В руке Игрока показалась извечная фляга, и он сделал жадный глоток. Пил молча, будто мы были закадычными друзьями, и он просто заглянул на огонек.
  
  - Ты говорил, что сам по себе? - прервав затянувшееся молчание, спросил я и, дождавшись ленивого кивка, продолжил. - И все, что ты хочешь, отыскать и зарезать Крафта, так? Мне нужна информация. Много. А я могу сказать, где прячется Крафт, если ты на сто процентов уверен, что он заодно с Шепелявым...
  
  Вместо ответа Игрок вновь приложился к фляге, но в этот раз прошелся по мне заинтересованным взглядом. Губы Кира расплылись в кривой ухмылке:
  
  - Что, доходяга, дружить предлагаешь? Может, еще мизинчики соединим? Хех.
  
  - Сотрудничество, - раздраженно ответил я, уже начиная думать, что это не такая уж хорошая идея. - Ты же сам не просто так сюда приперся.
  
  Игрок хохотнул и примирительно поднял ладони.
  
  - Да ладно тебе, доходяга. Дружба - неплохое словечко. Веселое. Че тебе надобно, а? Вываливай.
  
  - Испанец - это один из людей Тая, ведь так?
  
  - Оба-на. Уже и ему на хвост наступил, что ли? Парень, да у тебя шило в жопе. Да, этот идиот - одна из шавок Тая. Тупой, как пробка. Только и может, что детей и стариков чикать. Но тупые люди тоже нужны. Они вопросов не задают.
  
  - Что вообще происходит между Кимом и Таем? Я ничерта не понимаю...
  
  - Потому что тупой, - с готовностью подсказал ответ Кир, но без злобы, почти что по-доброму и протянул флягу. - Тебе нужно это дерьмо?
  
  - Ага, - честно ответил я и, подумав, сделал глоток. Спирт обжег горло, но в миг стало спокойнее. Усевшись напротив Кира, настроение которого, похоже, улучшилось, выжидательно вскинул бровь.
  
  - А что тут знать, доходяга... Нормалек все у них было. Ким - наш Ким - он голова. Все, что видишь на Свалке, его заслуга. Он - хороший мужик, живущий одним днем. У него все просто и понятно. Потому все за него. Почти все. А Тай... очкарик мелкий. У него прихлебатели тоже есть, но поменьше. А все потому что он слишком умный. Вечно ноет о будущем, открытии заводов, спрашивает, что будут жрать наши потомки, когда хлам закончится, и бла-бла. Какая нахрен разница, что будет после нас? Говорю же, горе от ума у очкарика. Из-за этого у него с Кимом и терки начались. Тогда все в банде и разделились. Но, говорю же, не особо равно.
  
  - Почему я об этом не слышал?
  
  - А нафига обычным собирателям хлама о таком знать? Не, ты туповатый все-таки. Одно дело, когда верхушка по-тихому собачится, а если все узнают, что Суорэ между собой договориться не могут, то черти что на Свалке начнется. Бояться их перестанут. Во власти усомнятся. Не, плохо дело будет. Власть сильна пока едина, хотя бы в глазах таких говнокопателей, как ты...
  
  - И сильно вы собачитесь?
  
  - А ты еще не понял? Хорошего от ребят Тая не жди, если ты за Кима. И наоборот. Не, открытых стычек нет, но вот подставить - это всегда горазды. Так что все ждут подложенной свиньи. Ты че думаешь я про машину не доложил и тебя не спалил сразу? Таки той ночью должны были дежурить шавки Тая. Если бы их грохнули, а меня там заметили - усе, Тай бы на меня всех собак спустил бы. Мне разве что к Киму пришлось бы бежать и на колени падать, чтоб защитил, но это - не про меня, - тут же жестко отрубил Кир и, забрав у меня флягу, глотнул.- Но они, кстати, живы - те ребята из патруля. Их какого-то хрена на допрос очкарик вызвал в ту ночь, прямо когда угон совершался. Видишь фингал у меня? Это я у Дрына спросил, чего он работенку свою фигово выполняет...
  
  Задумчиво зарывшись рукой в волосы, я внезапно кое-что понял. Осталось лишь подтвердить догадки:
  
  - А Мафиози - он за Кима был?
  
  - Агась. Доверенное лицо. Хотя, скорее, рожа. Ох, какая рожа у этого психопата была.
  
  - А Тай в открытую против Кима может пойти?
  
  - Тьфу, каким местом слушаешь? Очкарик-то? Не пойдут братья друг на друга. Не полные же они кретины, чтобы войну развязывать... По-доброму просто собачатся.
  
  - А не в открытую? Мог Тай создать свою тайную секту и по-тихому убирать людей Кима, чтобы ослабить?
  
  Вот тут Кир Коготь перестал ухмыляться и куда серьезнее уставился на меня. Даже флягу отставил.
  
  - Вот сейчас не понял, доходяга, что за мыслишки? Че несешь?
  
  Выхватив флягу и сделав жадный глоток, я махнул рукой на осторожность и все выложил. И про секту, в которую затянули Ники. И про зачистку в рядах Кима, и про искателя, которого пытался грохнуть Испанец, похоже, таки засланный Таем. Только про прямую причастность подруги к смерти Тоннори умолчал. Сложить два и два было не сложно, если пораскинуть мозгами: похоже, именно Тай сел мне на хвост, как только я вышел на искателей. Он отдал приказ меня убрать и заодно Лэсли, так как я почти добрался до секты.
  
  Жаль, что папаша Стива не вовремя полоснул себя по горлу, но факты и так собирались.
  
  Тай когда-то вышел на семейку и в обмен на какую-то информацию, сохранил Лэсли жизнь, а Стива устроил на работу. Какой информацией могли обладать бывшие искатели? Конечно, закоулками Свалки и Верхнего города. Видимо, именно они подсказали место, где в дальнейшем смогла обосноваться секта. А, благодаря власти Тая, они могли хорошенько прятаться и доставать не только воду и еду, но и металл из перерабатывающих машин. Он просто снимал охрану в определенные ночи, прямо как во время угона Ники и Шепелявого. Не было же совпадением, что Дрына вызвали на допрос именно тогда, когда чокнутая подруга с дружком решили украсть металл?..
  
  Конечно, оставался вопрос, как вообще родилась подобная идея о Боге, как вербовали людей и пудрили им мозги - но это все мелочи. Определенная картинка уже вырисовывалась. И она была хреновой. Судя по мрачной роже Кира, он был со мной согласен.
  
  - Да, доходяга, это все жопа. Полная жопа, если из-за Тая грохнули и Мафиози, и Тоннори. Если все вскроется и Ким узнает - всем хана наступит...
  
  - Ты ему не доложишь? Ни ему, ни Слепой? - мрачно уточнил я, сам еще не решив, делать подобное или нет. Совет головореза, который давно варился в этом котле, мне бы не помешал.
  
  Игрок задумчиво пожевал губами, а потом махнул головой.
  
  - Не, доходяга. Меня в эту хрень не ввязывай. Мне это нафиг не сдалось. Я хоть и за Кима, но сам по себе. За наводку спасибо - линять к чертям собачьим отсюда нужно будет, пока открытые военные действия не начались. Приближать же этот гребанный момент я не собираюсь...
  
  - И куда ты линять собрался? - не смог сдержать скепсис я, вновь делая глоток спирта и, чувствуя, как страх окончательно исчезает. В конце концов, будь что будет. Все мы на Свалке смертники с самого рождения.
  
  - Наверх. Значит, пора выбираться в Верхний город, доходяга. Там, конечно, хреново, но... Я везучий, какой ты - не знаю. Хоть ты еще и на порошке... Да, парень, ты покойник! Не повезло, - вдруг хохотнул Игрок, а потом вновь стал серьезнее. - Но для начала закончу последнее дельце. За сеструху отомстить обещал, а Кир Коготь слово держит. Тебе, так понимаю, туда же надо? За рыжей девицей?
  
  Кивок Игроку понравился. Он оценивающе прошелся по мне взглядом, отметил пистолет и довольно крякнул, вставая.
  
  - Мне пару дел закончить нужно, а потом - пойдем вырежем пару сектантов. Ты, кстати, ширнулся бы, мне ты такой вялый нахрен не сдался...
  
  - Порошка нет, - почувствовав неприятную дрожь в руках, поморщился я.
  
  - Не-не, доходяга. Тут ты сам. Грохни какого наркошу в пещерах. Чтобы был готов к отбою. Все, бывай.
  
  Уже на выходе из гаража Кир усмехнулся и выдал: "А ведь чуйка меня не подвела. Таки выведешь меня на Крафта. Лады, твою девицу не трону, хоть и стукнула она меня крепко. Я человек добрый...".
  
  Дверь захлопнулась. Посмотрев на свои руки, еле сдержался, чтобы не выматериться: ладони ощутимо подрагивали. Мысли в башке напоминали сонных мух, но при этом хотелось метаться, делать хоть что-то, лишь бы не сидеть на месте. Даже алкоголь будто в мгновение выветрился. Сам того не заметив, я навернул несколько кругов по гаражу, пока не остановил самого себя. Это просто ломка. Просто ломка.
  
  Кир был прав, без дозы соваться в логово сектантов - отвратная идея. А раз так, то вариант один: навестить кого из наркоманов, затаившихся в железных пещерах. Не самый приятный расклад, но выбора нет.
  
  Задвинув засов гаража, быстро, будто боясь передумать, поспешил по пустым улочкам. Чтобы заглушить мысли в башке, достал диктофон и включил следующую не прослушанную запись. В конце концов, мне чертовски хотелось понять, как же сектанты смогли запудрить Ники мозги?
  
  Нет, вбить какую-то мысль в башку подруги не такое уж сложное дело, но она не доверяла чужакам. Когда первый раз Ники услышала про Бога, то хохотала до слез и уж точно была готова поклясться, что не пойдет сносить голову в его честь.
  
  И вновь запись началась со звука наливаемой воды. Буль-буль-буль. Голос Ники звучал взволнованно и искажался из-за сильного эха:
  
  -  Мне стыдно, но... я все еще с трудом верю. Просто ведь нет никаких доказательств, что Он есть! Почему Он не докажет, что существует, не даст знать? Не понимаю.
  
  - Мы можем жить, потому что в воздухе есть кислород. Ты не видишь эти атомы, а люди долгое время не могли даже доказать их существование, - издалека начал собеседник. Но это был уже не тот парень, который вправлял мозги подруге в прошлый раз. Голос был низкий, хриплый и словно старческий.-  Кем бы ты посчитала человека, который бы сел и стал требовать, чтобы атомы кислорода сами стали доказывать, что они не выдумка? Отвечали ему, приводили аргументы.
  
  - Пф, сумасшедшим! - тут же бойко ответила Ники, на секунду напомнив себя прежнюю, а не девицу со стеклянными глазами и безразличным голосом.
  
  - Именно. Человек разумный сам стал искать доказательства, но не требовал их от атомов. Зачем им что-то доказывать? Им нет дела верит ли в них человек или нет, ведь они спокойно проживут без людей. Это мы нуждаемся в них, чтобы жить. Так почему с Богом ты ведешь себя как сумасшедшая и требуешь предоставить доказательства, которые нужны тебе, не Ему?
  
  Ники замолчала, только настороженно посапывала носом. После затянувшейся паузы, она нерешительно протянула:
  
  - Но я пока не могу найти доказательств.
  
  - Ищи, если это для тебя так важно. Потому что вера в Него нужна тебе, а не Ему. Тебе ведь плохо без Бога? Вспомни свою жизнь до того, как первый раз уверовала. Хорошенько вспомни, - с явно усмешкой заметил старик и закашлялся. Так утробно, что того и гляди чуть не выплюнул легкие.
  
  - Жизнь не имела смысла, - вдруг очень тихо ответили Ники, так что мне пришлось приложить диктофон к самому уху. - Просто агония в ожидании смерти, которую я, кажется, хотела приблизить.
  
  - Если Он не существует, то ты была права - жизнь не имеет ни ценности, ни смысла. Мы - ошибка или случайность. Мы рожденны просто для того, чтобы умереть, и не имеет значения что мы делаем в течение жизни, будь то хорошее или плохое. Такова жизнь без Бога. Сможешь ли ты провести хоть один день с таким осознанием? - явно манипулируя, выдал старик.
  
  И Ники тут же с жаром воскликнула:
  
  - Нет. Ни секунды. Не знаю, как я смогла прожить так долго с этим чувством безысходности, -  запнувшись, она громко сглотнула воду. - Вы правы Наставник, мне не нужны доказательства. Если Его нет, то я просто не смогу дальше жить.
  
  ...Запись закончилась. Нахмурившись, я посмотрел на маленький экран: оставалась еще одна. Но перед самым носом уже маячили железные пещеры, так что диктофон пришлось запихнуть в карман и достать пистолет.
  
  От записи стало только хуже, ведь мне совершенно не понравился фанатизм Ники в последней фразе. Будет чертовски сложно вытащить ее из секты, если она уже жить не хочет без вымышленного Бога. А еще мне все больше не нравились сектанты. Они заставили Ники признать то, что она скрывала даже от самой себя много лет. Мне же подруга так ни разу и не заикнулась, что депрессия ее скоро прикончит.
  
  20 глава. Психопат
  
  Семь лет назад
  
  Тело папаши похоронил на окраине обжитых земель. Если телом можно было назвать прессованный кубик. Меня все еще мутило от отвратного вида и горького штына, впрочем, может, это было от голода.
  
  Прощаться с ним никто не пришел, но оно и понятно: у собутыльников хватало других забот. Рядом только жалостливо посапывала носом Никс. Самое забавное, что у нее были глаза на мокром месте, у меня - нет. Папаша для меня сдох еще пару лет назад вместе с матерью. Так  что в душе копошилось лишь раздражение, что пришлось тратить время и силы на поминки.
  
  С утра во рту ни черта не было, и желудок сжимал спазм. А еще было больно в грудине, будто там пристроилась наковальня и мешала нормально дышать. Но это ведь тоже наверняка от голода. С чего бы еще?..
  
  - Крис, ты как? - дернула меня за рукав Никс и уставилась своими небесно-голубыми глазенками. - Мне так жаль...
  
  - Нечего жалеть, - раздраженно буркнул я и быстро направился прочь, мысленно представляя, где можно  достать еду.
  
  Никс засеменила следом, прямо как несколько лет назад у входа в Арену, и не спешила затыкаться.
  
  - Но... Тебе, наверное, очень больно... Просто ты не хочешь показывать. Я понимаю. Но мы же друзья! Крис, он был твоим отцом.
  
  - Я ничего не скрываю, - резко остановившись, я раздраженно уставился на оторопевшую подругу. - Никс, я и тело его закопал только потому, что ты над ухом выла. Все, мне плевать. Пле-вать, уяснила?
  
  Никс обиженно поджала губы. Но, в целом, на мордашке проступило отнюдь не осуждение, а жалость. Жалость, чтоб ее! Похоже, талдычь ей не талдычь, а поверить до конца она не могла. Вновь ускорив шаг, я быстро оставил Никс позади. Брошенную в спину фразу: "Врешь ты. Я знаю, что ты хороший, Крис" - просто проигнорировал. Было совсем не до того. Да и жалость глупой пигалицы мне была не нужна. Не нужна и точка.
  
  Вчера я закинул в рот всего один бумажный хлебец и весь день мотался по Свалке как бешеный, пытаясь найти отца. Тот уходил уже в запои, но этот слишком затянулся. Сам не знаю, с чего решил в кои-то веки проявить заботу. Видимо, нытье Никс, которая только и могла, что говорить о непонятных семейных ценностях, подействовало.
  
  Нашел только ближе к вечеру, когда приперся к перерабатывающей машине, сгружавшей металлические кубики у закрытой зоны. Там, один из головорезов Суорэ - жирдяй с квадратной рожей, и ткнул пальцем. Опознать удалось только по сломанному крестику.
  
  За сегодня тоже ничерта не съел. Как же дрожали руки! Да и железные развалины расплывались перед глазами. Несколько раз споткнувшись на ровном месте, я, не выдержав, устало плюхнулся на задницу. Раздражение заполонило все. Пнув валяющийся камешек, постарался собраться с мыслями и успокоиться.
  
  Дома из еды точно ничего. Заначек мы с папашей не делали. Идти на переработку - уже поздно, скоро потухнут потолочные лампы, а в темноте много не насобираешь. Даже за несколько бумажных хлебцов придется батрачить, как минимум, пару часов. Но не ложиться же умирать от голода? Будет обидно уйти прямо вслед за горе-отцом, чтоб его!
  
  С трудом поднявшись и поцарапав ладонь о кусок битого стекла, поспешил к удаленному контейнеру для переработки железа. Там никогда не было много народа, не то что на бумаге или стекле. Если повезет, то натолкнусь на одинокого и не особо проворного собирателя хлама. Будет еще и пьяным в стельку, то вообще замечательно! У такого весь паек можно украсть и быстро сбежать. Тот и  рта не успеет открыть, как я доберусь до гаража.
  
  Мне чертовски повезло.
  
  У перерабатывающего бака замер неизвестный мальчишка на пару лет младше меня. Худой, как щепка, конопатый и грязный настолько, что цвет кожи не разберешь. На экране сменяли один друга друга иероглифы, и, судя по нарастающему гулу, из нижнего отсека вот-вот должна была вывалиться партия еды.
  
  Присмотревшись к мальчишке повнимательнее, облегченно отметил - чужак. Похоже, кто-то из сирот. Были бы родные, то одного бы сюда не отправили, да и хоть немного, но отмыли бы. Значит, мне повезло вдвойне. Подхватив с земли булыжник поувесистее, чтобы в случае чего припугнуть, я медленно направился к нему. Слишком хотелось есть, чтобы думать. И слишком сильно бурлило раздражение внутри. Ох, как же хотелось на ком-то сорваться!
  
  Мальчишка заметил и настороженно оглянулся. На мордашке уже отпечаталась пара шрамов: один на лбу от какой-то железки, а второй - на скуле. Похоже, парень был боевым и в потасовках участвовать ему было не впервой.
  
  - Хэй, долго еще?
  
  Булыжник спрятал за спину и постарался выдавать самую приветливую ухмылку. Но паренька было не обмануть: он весь нахохлился и угрюмо буркнул:
  
  - Скоро. А где твой металл?
  
  К счастью, отвечать не пришлось. С писком отъехала нижняя заслонка бака и показался увесистый паек, обмотанный пищевой бумагой. Мальчишка насобирал металла на славу, ничего не скажешь - килограммов тридцать железяк притащил.
  
  Прежде, чем он успел просунуть руку и сцапать паек, я кинулся вперед. Голод придавал сил и выветривался из башки глупые мыслишки: как никак, но грабить мне приходилось всего пару раз. Наши руки одновременно вцепились в паек. Мальчишка не сдрейфил и тут же попытался двинуть меня в скулу, но я уклонился и пихнул его плечом. С ругательствами тот отлетел на землю, давая мне шанс выхватить еду и одним движением запихнуть под дутую куртку.
  
  Мальчишка с рыком бросился на меня, сбивая с ног. Кувырком мы покатились по камням и битому стеклу. От удара башкой о землю у меня на секунду потемнело в глазах, но отмашка в нос быстро привела в чувства. Ощущая теплую струйку крови потекшую на губы, я размахнулся булыжником и вмазал по виску мальчишки. Еще раз. И еще. С трудом удалось подавить неожиданную вспышку ярости и остановиться. Пихнув мальчишку ногами, чтоб скинуть с себя, быстро отполз подальше. Булыжник полетел в сторону, и я дрожащей рукой вытер кровь с лица.
  
  Мальчишка грудой тряпья валялся на земле, не спеша вставать. Кровь из расквашенной башки, залила грязную мордашку, так что нельзя было понять, жив ли он вообще или нет. Но подползать и проверять пульс желания не было. Меня начала бить крупная дрожь. Прямо как тогда, на Арене...
  
  - Крис! Что ты наделал?! - резанул по ушам вскрик Никс, а в следующее мгновение подруга подскочила к мальчишке и рухнула перед ним на колени.
  
  Глазенки Никс напоминали блюдца, а ладони от нервов подрагивали. С трудом совладав с собой, она наклонилась к телу и прислушалась.
  
  - Дышит... кажется, дышит...
  
  С трудом скрыв облегчение, я поспешно поднялся и, не отряхиваясь, поспешил прочь. Пакет с пайком приятно грел карман, но в груди нарастала тяжесть. Вес невидимой наковальни увеличился, как минимум, вдвое. А кинутые в догонку слова Ники, которая чуть ли не рыдала, заставили споткнуться:
  
  - Ты психопат! Бесчувственный психопат, Крис! Я ошибалась!
  
  Не оборачиваясь, я лишь ускорил шаг. Как же было погано. Чертовски погано. Черт возьми, мальчишка вряд ли жилец... Зачем только полез? Мог же просто отдать по-хорошему, но нет. Тьфу, я же просто хотел припугнуть...
  
  Всхлипы Ники, которая, похоже, пыталась привести мальчишку в чувства, стояли в ушах до самого утра, хотя я и забился в самый темный уголок гаража. Хотелось не рыдать, а выть. То ли из-за мальчишки, то ли из-за отца. Но не мог. Кажется, разучился, когда умерла мать. Потому просто сидел в темноте, закрыв глаза и закусывая губы с такой силой, что они быстро стали напоминать месиво.
  
  Бумажные хлебцы с трудом пропихивались в горло.
  
  Наутро пришла успокоившаяся Никс и сказала, что парень умер. Сил что-то сказать не было, да и зачем? Только в голове барабанной дробью застучала фраза: "Нет, больше никогда. Никогда, чтобы не случилось, я не нападу на ребенка".
  
  Наше время
  
  Железные пещеры пустовали. Но только на первый взгляд - местные жители выползали тогда, когда потухали потолочные лампы. До отбоя же оставалось еще пару часов. Но опыт говорил, что никуда они делись, хотя бы потому, что идти им было некуда. Местные наркоши - те еще скатившееся людишки, которые уже давно плюнули на добычу еды и воды, все их мысли занимал лишь порошок. И раз за разом они его доставали, находя за что настучать на соседа.
  
  Здесь когда-то жил и Рон. Так что территорию заброшенных заводов я знал на отлично.
  
  Сжимая пистолет и прислушиваясь к каждому звуку, я обходил одно заброшенное помещение за другим. В одном из цехов застал вповалку валяющуюся парочку, но явно без дозы. На душе же с каждым шагом становилось все тяжелее и тяжелее. В одно мгновение навалилось осознание, что сам-то стал не лучше. Как последний наркоша искал кого бы ограбить ради чертовой дозы. Тьфу ты! Еще неделю назад, когда жизнь не полетела кувырком, даже представить себе не мог, что докачусь до подобного. Как только умудрился вляпаться...
  
  Но руки подрагивали.
  
  Из топливного цеха раздался шум. Отогнав мрачные мысли, осторожно выглянул из-за сломанной дверцы. На полу сидел мальчишка, совсем еще ребенок: низкий, щуплый замухрышка с взлохмаченными волосами. Да только зубы уже были черными и прогнившими, а в дрожащих ручонках был зажат полупрозрачный пакетик. Вытирая струящийся пот, он пытался разорвать полиэтилен. На бетонном полу рядом валялась трубка.
  
  Под моей ногой хрустнуло битое стекло. Мальчишка, как дикий зверек, тут же вздрогнул и сжался, а заодно уставился на меня большими голубыми глазенками.
  
  - Не двигайся, - резко скомандовал я и показательно снял пистолет с предохранителя. Только чтобы напугать. Даже у малолетнего наркомана должно хватить мозгов не бросаться на дуло. Медленно двигаясь к мальчику, следил за каждым его жестом. Но тот будто окаменел, только и пялился на пистолет. - Отдай. Просто отдай.
  
  Замутненный взгляд ребенка остановился на протянутой ладони. Пялился всего пару секунд, но время будто замерло, чтобы затем резко рвануть вперед. Мальчишка по-звериному взвыл и кинулся прямо на меня. Маленький кулак врезался в живот, но слабо и едва ощутимо. Не обращая внимания на посыпавшийся град ударов и пыхтение, я быстро схватил ребенка за плечо, отодвигая подальше, а второй рукой выхватил зажатый пакетик.
  
  Больше никогда я не нападу на ребенка...
  
  - Ар-р-р! - взвыл мальчишка и забил руками пуще прежнего, чуть не попав по стволу. Палец на курке едва не дрогнул. - Ар-р! Мое!
  
  Оттолкнув его, я поспешно отошел на пару шагов. Силу не рассчитал, так что мальчонка отлетел на пару метров и грохнулся на спину. Но не особо стукнулся и тут же подскочил. Во взгляде голубых глаз не осталось ничего осмысленного, только одно животное желание - отобрать дозу. Ему уже было насрать не пистолет.
  
  Больше никогда я не нападу на ребенка...
  
  Мальчишка не давал  шанса уйти. Он вновь кинулся на меня и повис на руке. Обломанные ногти с силой впились в кожу, а в следующую секунду у меня в глазах потемнело от боли укуса. С трудом отцепив мальчишку, я вновь отпихнул его на бетон. По руке потекла кровь.
  
  - Стой! - гаркнул, наведя на него пистолет. - Стой!
  
  Окаменев, я смотрел на замершего мальчишку. Мелкий, совсем мелкий. Едва ли стукнуло больше десяти. Совершенно спятивший от порошка. Он же не уйдет.
  
  Больше никогда я не нападу на ребенка.
  
  Выматерившись, быстро спрятал пистолет в карман. От отвращения к самому себе захотелось вырвать, даже желудок скрутил спазм. Но вместо этого только швырнул пакетик к ногам мальчика. Тот тут же его схватил и поспешно спрятал, не отводя настороженного взгляда от меня.
  
  Но я не собирался продолжать. Развернувшись, почти бегом рванул прочь, как можно дальше от железных пещер. Слишком далеко я зашел. Слишком сильно вляпался. Нет, пора было заканчивать.
  
  Мне будет чертовски плохо. Очень плохо. Но нет, насрать. И без порошка смогу вытащить Ники. Но ребенка из-за долбаной дозы точно не пристрелю.
  
  21 глава. Под самым дном
  Коготь не опоздал, будто держал под рукой таймер. Стоило потолочным лампам с протяжным звуком отключиться, как Игрок показался у гаража. За плечами у него висел набитый под завязку рюкзак, а из-за пояса выглядывала пара стволов. Похоже, подготовился к вылазке он основательно.
  
  Скользнув по мне взглядом, он недовольно поморщился, но ничего не сказал, только рукой махнул.
  
  - Давай, доходяга, показывай дорогу к своим чудикам.
  
  - Они не мои, - раздраженно ответил я, быстро направляясь в сторону предполагаемого убежища. Хотелось надеяться, что Лэсли не подложил мне свинью. Сомневаюсь, что Кир станет слушать объяснения, если после спуска в шахту, мы ни черта не найдем.  - И переставай называть доходягой.
  
  - А ты жри побольше и перестану, - хохотнув, ответил Кир и включил маленький налобный фонарик. Свет не настолько яркий, чтоб нас заприметили головорезы, но достаточный, чтобы не убиться в кромешной темноте.
  
  Не став огрызаться, я лишь ускорил шаг. Волнение нарастало, а от мыслей башка начинала трещать. Мне нужно было думать о будущем: что черт возьми делать, когда вытащу Ники? Бежать наверх вместе с Когтем? Наверх, где ни людей, ни воды, ни еды? Тот еще бред, но выбор невелик. Вариант, что вытащить подругу не удастся, упорно гнал из башки. Ну уж, нет. Пусть Ники даже сама не понимает, в какую задницу попала, бросать ее я не собирался. На то и нужны друзья.
  
  Десять лет назад, я тоже не просил о помощи, а наоборот послал пигалицу ко всем чертям с ее дружбой. Но она не ушла. Просто каким-то чутьем поняла, что еще немного и у меня поедет крыша от безысходности, и осталась рядом. Ники всегда оставалась. С маниакальным упорством пыталась держать меня за руку и когда умерла мать, и когда сдох папаша. Чтобы я не творил, глупая пигалица была на моей стороне и пыталась отвлечь. Потому что, как она говорила: друзей не бросают, а всегда вытаскивают. Сейчас был мой черед.
  
  - Пс! - шикнул Кир и резко пихнул меня в бок, заставляя спрятаться за стенку покосившегося гаража. Сам затаился рядом, вглядываясь в пустующую улицу.
  
  Впереди показались светлые пятна фонарей и донеслись громкие переругивания. Слишком громкие и наглые для времени после отбоя, а раз так, то это точно патруль. На всякий случай я положил руку на пистолет.
  
  Как назло, ребята из патруля замерли не так далеко и убираться не спешили. Судя по возгласам, нарастала склока. Можно было попытаться сделать крюк, но риск нарваться был слишком велик. Лезть на рожон не хотелось.
  
  - Твою же... Похоже, застряли, - раздраженно буркнул Коготь, присаживаясь на землю и выключая фонарик. - Ну че, ждем-с.
  
  Раздалось звяканье открываемой фляги и жадное сглатывание. Ноздри защекотал горький запах спирта. Кир пихнул меня по ноге, предлагая глоток, но я замотал головой. В отличие от Игрока, мне хотелось оставаться трезвым.
  
  - Ты как наверх собрался идти? Там же охрана в тоннеле, - тихо спросил я.
  
  - Меня пропустят, - буркнул он.
  
  - С чего бы? В Верхний город сейчас никого не пускают. Даже искателей.
  
  Кир не стал отвечать, а вновь сделал жадный глоток. На душе появилось отвратное предчувствие - ох, не нравилась мне такая недосказанность.
  
  - Ты знаешь другой путь? - уточнил я.
  
  - Нет другого пути, - раздраженно пояснил Коготь. - Тебе-то зачем, доходяга? Тоже туда собрался, чтоль?
  
  - Может быть...
  
  - Ну, доживешь до своего "может быть", тогда и будем языками чесать. О, кажись, ушли. Давай-давай.
  
  Голоса, и правда, отдалились. Оставив вопросы до лучших времен, я выскользнул из укрытия и перебежками направился вперед. Кир передвигался едва слышно и не включал фонарь, так что оставалось лишь догадываться идет он за мной или нет.
  
  Говоря откровенно, на его бы месте никогда бы не поперся в логово сектантов, а давно бы попытался сбежать. Месть - слишком глупый повод, чтобы рисковать собственной шкурой, особенно если учесть, что мертвым давно насрать. Мне никогда не понять подобную одержимость. Но у Ники и Кира было, похоже, много общего.
  
  Через пару часов мы вышли к окраине обжитых земель. Кир вновь зажег фонарик.
  
   Впереди показалась непрошибаемая стена мусора до самого потолка. Никакой системы в складировании отходов не было: вповалку валялись и металлические крюки, и пластиковые огрызки, и порванные книги. Только на еду здесь мало что было похоже - ее утаскивали первой, даже сюда не поленились тащиться.
  
  - Ну и? - уточнил Кир, наблюдая как я достаю карту.
  
  На бумаге все еще остался отпечаток грязного пальца Лэсли, невольно напомнив мне отвратную сцену самоубийства. Впрочем, сейчас было не место и не время думать о спятившем искателе. Осмотревшись, я не слишком уверенно вплотную подошел к мусорной стенке: по идее, нам нужно было пройти немного вглубь, как и говорил Лэсли.
  
   Кир отпихнул меня плечом и уверенным шагом направился к металлической дверце машины, которую привалили сбоку. Блики фонаря заиграли на проржавевшем боку, когда Игрок одним движением оттащил ее в сторону: за ней оказалась пробитая в залежах мусора тропка. Конечно, в полный рост не встать, но, пригнувшись, можно протиснуться вперед.
  
  - Ты знал? - напряженно уточнил я, пытаясь разглядеть хоть что-то на роже Кира.
  
  - Не, просто прикинул. Дверцей хорошо прикрыть дорогу, да и больно подозрительно она стояла, - отмахнулся он, но, заметив мой настороженный взгляд, усмехнулся. - Вот и да, а я думал, что у меня с доверием хреново! Парень, ты не чокнись со своими заговорами. 
  
  Выразительно крутанув пальцем у виска, Игрок протиснулся вперед. Ступая следом, я старался не стукнуться башкой о выпирающие металлические штыри и не порезать руки о многочисленные осколки. Получалось так себе - уже через шаг неудачно стукнулся башкой.
  
  Все-таки чертовски неприятное чувство, когда мусор угрожающе нависает со всех сторон. Сдохнуть под завалами отходов - та еще смерть, хуже и не представить. Впрочем, достойная нашей жизни на этой гребаной Свалке.
  
   Идти пришлось недолго. Вскоре в земле показался выпирающий квадратный металлический люк, плотно закрытый решеткой.
  
  Кир, крякнув от напряжения, вцепился в сетку и потянул на себя. Со звоном та поддалась уже через пару секунд, открывая вид на чернеющий спуск шахты. Ничерта не видно. Даже когда Кир посветил, блики заиграли на железных стенках, но не более того. До дна было прилично. Прыгать - чистое самоубийство.
  
  К счастью, на такой случай я и прихватил веревки и скальные крючья. В этом плане наши мысли с Киром сошлись - тот с извечной ухмылкой достал подобный скалолазный набор и стал озираться, где бы его закрепить.
  
  - Вон, - указал я пальцем на вбитые в землю железные ручки. Похоже, сектанты использовали их как раз для спусков.
  
  Довольно кивнув, Игрок тут же присел на корточки. От резких движений дутая куртка на секунду задралась: на поясе у Кира был закреплен черный матовый куб с мигающей красной лампочкой. Впрочем, показался всего мгновение и потом снова оказался скрыт за тканью.
  
  Нахмурившись, я невольно положил ладонь на рукоять пистолета.
  
  - Эй, ты чего замер, доходяга? - обернулся Кир. - Я что один полезу? Ага, как же!
  
  - Что это у тебя на поясе?
  
  Веселости на роже Игрока поубавилось и он напряженно уставился на мою ладонь.
  
  - Ты чё совсем сбрендил? Это? Тьфу на тебя! - фыркнул он и задрал куртку. Черная фиговина по-прежнему подмигивала красным огоньком. - Это от радиации, идиот. Красным мигает - фигово, но терпимо. А вот синим начнет - хана.
  
  - Ты меня за придурка держишь? - мрачно уточнил я. - Думаешь, что я дозиметры не видел?..
  
  - Не доверяешь - хрен с тобой. Мне, знаешь ли, насрать, -  резко поднялся Кир и вплотную подошел ко мне. - Отчитываться не собираюсь. Короче, я вниз. Хочешь - спускайся за мной, только пистолетиком своим не размахивай. Еще внимание подземных придурков привлечешь...
  
  И не обращая на меня внимания, Игрок застегнул на животе широкий страховочный пояс. В напряженном молчании, которое можно было разрезать мачете, он подошел к краю шахты и сбросил вниз две веревки. Ругнувшись сквозь зубы, я быстро стал цеплять свой крюк. Доверия к Киру у меня не осталось, впрочем, верить отбитому Игроку - изначально плохая идея. Но вроде бы сейчас у нас была одна цель, да и вряд ли бы я смог заставить его уйти. Не открывать же пальбу на ровном месте...
  
  - Эй, лови. Этот с глушителем, - вдруг сказал Кир и швырнул к моим ногам один из своих пистолетов.
  
  Ничего не сказав, я поднял ствол и проверил магазин - под завязку.
  
  Первым спускался Кир. Двигался он уверенно, отталкиваясь ногами о стенки шахты, одной рукой придерживался за веревку, а вот во второй зажал оружие. У меня опыта в спусках не было, но это оказалось не так сложно. Только руки быстро начали гореть.
  
  Скольжение вниз. Оттолкнуться. Скольжение вниз. Оттолкнуться. Скольжение...
  
  Хоть бы веревки хватило. И хоть бы прямо внизу не было засады.
  
  Кир внезапно замер и, запрокинув голову, приложил палец к губам. Дождавшись, когда я поравнялся, он ткнул вниз: был отчетливо виден бетонный пол. Около двух метров.
  
  - Лучше прыгнуть. Если кто внизу, - шепотом сказал Кир. - Увидишь кого - сразу пали. Если совсем хреново, то у меня есть зеленая дрянь.
  
  Хотел бы я сказать, что, может, не стоит открывать стрельбу, а сначала попытаться поговорить, но никакого отсчета: "Один...Два...Три" не было. В следующее мгновение Игрок уже расстегнул пояс и рухнул вниз. Хоть я замешкался всего на секунду, ее хватило - раздался глухой хлопок выстрела.
  
  Ступни обожгло от удара об землю, но я сразу распрямился и выставил пистолет. Но смысла в этом уже не было: в широком полупустом зале, утопающем в вязкой темноте, был всего один человек - паренек в белой робе, уже валяющийся на полу. Ткань в районе плеча краснела на глазах, но ко всему прочему, неизвестный еще и хорошо приложился башкой.
  
  - Отключился, - резюмировал Кир, посветив на него. - Пойдем глянем, что за птица.
  
  Парню оказалось едва ли больше двадцатки. Худощавый, с рыжими вьющимися волосами и громадным носом - внешность довольно примечательная. Увидел бы хоть раз на Свалке, запомнил бы. Но нет, где бы не копошился паренек, явно не в моем районе. Ткань, если не считать алого пятна, была чистой и новой, ни единой зацепки. Да и пахла приятно. Мой нос чертовски отвык от запаха мыла.
  
  На голове крови не было. Похоже, просто сильно приложился о выпирающую трубку. Не смертельно, отделается обычной шишкой. Да и пуля Кира важных органов не задела.
  
  Кир направил пистолет на паренька, но тут я успел среагировать. Ударив по руке, раздраженно прошипел:
  
  - Зачем? С ума сошел?
  
  - А че с ним делать? - не менее зло огрызнулся он.
  
  - Допросить! Ты здесь вслепую тупо перестрелять всех хочешь? - едва не повысил голос я, но в последнюю секунду сдержался. Идея брать отбитого Игрока, которой привык лишь рвать глотки врагам, с каждой секундой казалось все более отвратной. Того еще союзника я нашел на свою голову! - На резню я не подписывался. Хочу по-тихому забрать Ники - и все.
  
  - Я пришел за Крафтом.
  
  - Вот и спроси у этого, здесь ли он! - теряя терпение, прошипел я. К счастью, Кир включил голову и согласно кивнул.
  
  Мы оказались в транспортном цеху: замершие ленты покрылись слоями пыли и частично съехали вбок. Кир, оглядываясь, оттащил паренька за квадратный железный блок, на разбитом экране которого еще можно было разглядеть полустертые цифры. Присев на корточки, Кир надавил дулом пистолета на открытую рану. Со вскриком паренек распахнул глаза и испуганно начал озираться.
  
  - Только крикни еще раз. Пристрелю, - очень тихо и спокойно сказал Игрок. Увидев, как паренек нервно кивнул, он продолжил: - Как звать?
  
  - С-сай.
  
  - Сай, Сай, - фыркнул Кир. - У вас тут секта?
  
  - Н-нет, - заикнулся паренек и тихо вскрикнул, когда ствол глубже вошел в рану. Испуганно замотав головой, он выдавил. - Н-нет, мы... Общество Благого дня...
  
  - Э-вон оно как! Слышал? И где ж этот ваш благой день? Ха-ха...- Паренек непонимающе захлопал глазами, и Кир сжалился. - Забудь. Сколько вас тут? Только голову не морочь! И у вас стволы есть? Автоматы и прочая хрень?
  
  - В-вы меня убьете? - жалостливо протянул Сай. - Я.. мне нельзя умирать... Я не окончил Путь Просвещения... Мне нельзя еще...
  
  - Нельзя еще умирать? То есть, после Просвещения, тебе уже можно продырявить башку? - удивился Кир. - Ну у вас и порядки... Сколько людей, повторяю в последний раз.
  
  - Тридцать шесть... Семь. Ор-ружие только у высших Посвященных... И тех, кого благословляют идти на миссии.
  
  - Сколько их?
  
  - Пять, - затрясся Сай. - Вы не должны... Мы никому не желаем зла! Мы хотим всех спасти!
  
  - Ага, ага. Крафт - он из Посвященных, да? - проигнорировал лепет Кир.
  
  - Крафт? Старший Брат Крафт? Да-да...
  
  - Где он сейчас? Ну! - ствол вновь вошел в рану.
  
  - У себя. У себя! - нервно выдавил Сай, закусив губы до крови. На его белом лбу выступила испарина. - Отсюда по коридору вперед! Третья его!
  
  - А Ники? Ники здесь? - вмешался я, подходя к пареньку совсем близко. Затуманенный от боли взгляд остановился на мне. Пару секунд Сай соображал.
  
  - Да-да... Она у Наставника сейчас! Это в главном зале. Но у них Встреча. Их сейчас нельзя прерывать...
  
  - Где этот ваш главный зал? - зло спросил я, чувствуя как раздражение закипает внутри. Как назло, еще и руки начали подрагивать, а желудок скрутил спазм. Как же, черт возьми, не вовремя.
  
  - На втором этаже! - пискнул Сай и перевел умоляющий взгляд на Кира. - Послушайте, вы просто не понимаете! Мы можем всех вас спасти! Мы хотим лишь помочь!
  
  - Ага, конечно, вы просто лижите зад Таю. Хочешь чтоб я поверил, что этот очкарик жаждет спасения? Не смеши, придурок, - отодвигая пистолет, буркнул тот.
  
  Лицо Сая в удивлении вытянулось, а в следующий миг он словно забыл и о ране, и о риске смерти. С яростью, только пена из рта не захлестала, он воскликнул:
  
  - Суорэ? Тай Суорэ? Он - убийца! Порождения зла! Он - главный демон! Да как вы смеете!
  
  Паренек так зашелся в праведном гневе, что перешел почти на крик. Кир не стал ожидать окончания концерта и резко схватил Сая за растрепавшиеся вихры и со всей силы саданул его башкой о железный блок. Паренек заткнулся на полуслове и отключился.
  
  Помрачневший Кир же повернул голову ко мне:
  
  - Так, а вот сейчас я не понял, доходяга... Ты мне тут про братца Кима лапшу вешал, а паренек в истерике от одного его имени зашелся. Ничего объяснить не хочешь?..
  
  Ответить я не успел: из другого конца зала раздался скрежет открываемой двери.
  
  В освещенном проеме появилась фигура. Выглянув из-за железного ящика и сощурив глаза, я только и смог, что различить белое пятно балахона. Из-за яркого света глаза с непривычки заслезились.
  
  - Младший послушник! Сай! - разнесся низкий мужской голос по транспортному цеху, а следом по ушам резанул быстрый перестук шагов. Сектант двигался прямо к нам. - Куда ты запропастился... Через полчаса общий сбор! Срочно!
  
  Говоря откровенно, мне совершенно не хотелось влезать в очередную драку, так что в душе теплилась надежда, что неизвестный просто пройдет мимо и уберется по добру по здорову. Но, как назло, он замер совсем близко и непонимающе уставился на выглядывающий ботинок Сая. Оттаскивать паренька в сторону было поздно.
  
  Коготь вынырнул из-за спины сектанта и прежде, чем тот успел раскрыть рот, со всего махну треснул его по башке прикладом. Незванный гость рухнул как подкошенный на бетонный пол, а Кир навел на него дуло пистолета.
  
  - Стой! - рыкнул я, выходя из-за укрытия. Наткнувшись на непонимающий взгляд Игрока, пояснил, понизив голос: - Мы можем использовать его как заложника. Хватит уже махать пушкой, как поехавший!
  
  Кир внезапно кивнул:
  
  - Твоя правда. С заложником будет проще.
  
  Но не успел я облегченно выдохнуть, как по ушам резанул хлопок выстрела. В башке лежавшего сектанта появилась дыра, а Кир спокойно переступил через тело.
  
  - Ты же...
  
  - С заложником - отличная идея. Ты не такой уж тупой, - хмыкнул он, перезаряжая ствол. - Но у нас и так есть один. Этот Сай-Сай мне больше нравится. Че так побелел? Только не чеши, что кровушки раньше не видел... А, ты не ширнулся таки. Ох ты и дурак.
  
  Отмахнувшись, я раздраженно вернулся к валяющемуся без сознания Саю. Последний удар был куда крепче, и на его лбу теперь виднелся кровавый подтек. Попробуй приведи его в чувство!
  
  - Тебе действительно так нравится убивать? - неожиданно для самого себя спросил я, мрачно глянув на невозмутимого Когтя.
  
  Тот усмехнулся во все желтые зубы и, достав флягу, сделал жадный глоток. С наслаждением облизнувшись, он крякнул:
  
  - Ты за психа меня не держи. Я просто логик. Так легче, доходяга. Чем меньше вокруг живых людей, тем меньше проблем. И ты это... стрелки не переводи. Что за чухня с Таем?
  
  - Не знаю, - отмахнулся я, опускаясь на корточки перед Саем и нащупывая пульс. Сердце паренька колотилось, хоть и очень тихо, отрывисто. - Может, я и ошибся. Не знаю, Кир! Все выглядело логично.
  
  - Не-не, мне твое "выглядело" не катит, доходяга, - вдруг вышел из себя Игрок и угрожающе навис над мной. - Ты сам сказал, что это делишки Тая. Вся эта хренотень по его вине. Давай теперь доказывай, что это очкарик.
  
  Теперь уже настал мой черед хмуриться:
  
  - Ты чего завелся? Тебе какое дело? Ты сюда за Крафтом пришел же? Вот, Крафт здесь. Что обещал, то и выполнил. Помоги с парнем.
  
  Кир с ругательствами опустился рядом и, хорошенько размахнувшись, вмазал Саю по скуле. Только зубы и клацнули. Метод, чтобы привести в чувство, был тот еще, но паренек хотя бы застонал. Еще пара моих хлопков по щекам, и он приоткрыл затуманенные глаза.
  
  Рана на плече все еще кровила. Так что я быстро оторвал кусок балахона снизу и, пока паренек не начал раскрывать пасть, перетянул руку. Кир фыркнул над ухом: "Заботливый какой. Даже к будущему трупу", но я пропустил мимо ушей. Только помог Саю подняться.
  
  - Ты идешь с нами. Показывать дорогу будешь. Пикнешь или заведешь не туда - сразу пристрелю. Ты же хочешь дожить до этого своего Просвещения? Вот и будь паинькой, малец.
  
  Сай лишь испуганно кивнул и с надеждой глянул на меня. Похоже, Кир ему нравился куда меньше.
  
  - Ты же Крис, да? - шепотом вдруг спросил паренек.- Ты же...
  
  - Потом языками чесать будете! Ать два, пошли уже! - перебил Игрок, подталкивая паренька вперед к выходу из цеха.
   На душе появилось отвратное предчувствие, что неприятности только начинаются. Мерзкий характер Кира, привыкшего сначала стрелять, а потом разбираться, грозил вылиться в полнейшую катастрофу. Но что-то менять было, черт возьми, поздно.
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"