Урок истории подходил в 7-"а" к своему завершению. Мишка, опершись локтями о парту и уткнув подбородок в сведенные в один двойной кулак ладони, смотрел затуманенным взором на Людмилу Петровну, молоденькую учительницу. Она еще училась на последнем курсе педагогического университета и была настолько молода, что в толпе своих учеников вполне могла сойти за одну из своих учениц.
Мишка мечтал о Людмиле Петровне. Ему нравилась ее походка - мягкая и в то же время четкая. Женщина уверенно и точно ставила носки своих туфелек, передвигаясь без лишних движений, но и без намека на скованность. Ему нравился ее по детски нежный подбородок, насмешливый изгиб губ, спокойный взгляд. Сердце у Мишки таяло, когда он видел и слышал Людмилу Петровну. Серьезно к уроку готовиться он не мог - глядя в учебник, он видел меж страниц только одну Людмилу Петровну.
-Ну и что мы видим, Козлов? - прервав себя на полуслове, обратилась к нему Людмила Петровна. - Подробности Синопского боя? Так кто же командовал русской эскадрой? Отвечай.
Она жестом велела ему подняться из-за парты.
- Я к чему это все здесь говорю? - не дождавшись ответа от Мишки, обратилась она к классу. - Если уши ваши не слышат, а вы позволяете себе спать на уроке.
Затем она снова повернулась к Мишке: - Ну хоть что-то из этого урока ты усвоил?
Мишка молчал, переминаясь с ноги на ногу. Его ссутулившаяся фигура делала его значительно младше своих лет.
-Козел! - гоготнул с задней парты Петров.- Шибзик!
Мишка злобно зыркнул в сторону Петрова и выскочил из класса.
Сжав кулаки, кусая губы, он шел по школьному коридору, едва не плача от обиды. Он выскочил из школы, побежал через футбольное поле. В школу он больше не пойдет! Придя к такому решению, он немного успокоился.
Было еще рано возвращаться домой. Да ему и не хотелось сейчас видеть Огарка. Наверняка он сейчас у матери. Опять будет заставлять воровать медные катушки из лифтов.
Мать у Мишки работала водителем в трамвайно-троллейбусном парке. Как-то она принесла с работы пачку зеленых проездных билетов.
-Держи, - она протянула Мишке стопку проездных билетов. - Ты давно о кроссовках мечтал. Вот продашь кому-нибудь и будут у тебя кроссовки.
Мишка набычился: - Ворованные что-ли? Не буду я ворованные продавать! И так в школе проходу не дают. Учителя все братом попрекают - "Родную школу обворовал! Родную школу!"
Старший брат у Мишки давно отбывал наказание за многочисленные кражи, в том числе и за кражу школьных компьютеров. Последнее обстоятельство Мишке в школе простить не могли.
-Ну чего губы-то кривишь! - прикрикнула на Мишку мать. - Ты пока-что мой хлеб ешь.
Тогда Мишка просто убежал из дома, хлопнув дверью.
Но в следующий раз разговор на эту тему завел Огарок. Отца у Мишки не было. И этот Огарок возомнил, что он может быть не только другом его матери, но и его отцом. Огарком его звали за то, что он чуть не сгорел после пьяной попойки в своем доме. Тогда он остался без дома и заработал себе такую кличку.
-Ты видел мою "девятку"? - спрашивал он Мишку.-Так вот, - похвастался он, - эту машину я купил исключительно на эту медь с лифтов.
И добавил доверительно: -Все воруют.
-Такие как ты с матерью, - уточнил Мишка, - Пьянь.
А вот отец у Борьки Пастухова не ворует, а ездит не на "девятке", а на "Лексусе". И это потому, что сумел организовать свое производство.
-Это он то не ворует? - воскликнул обрадовано Огарок. - Да он завод украл. Я - мешок железок, а он - целый завод, где когда-то директором был. Ты что, Михаил? Не будь дурачком.
-Миша! - вмешалась мать, - пойми, сынок, обучение твое в институте сейчас мне не оплатить. И ты никогда не будешь таким, как отец Борьки Пастухова. Тебе никто ничего не приготовил. Ты будешь никем. Если не научишься откусывать себе сам то, что хочешь.
-Да не буду я никогда как вы, пьянью и ворьем! - рассердился Мишка и опять убежал из дома, хлопнув дверью.
Мишка шел по своей улице. Было уже темно. И он думал, как же ему стать таким человеком, чтобы он смог подойти к Людмиле Петровне, и она с радостью пошла бы с ним, куда бы он ее не позвал. Одно он понимал - он должен стать Человеком. С такой мразью, как Огарок, Людмила Петровна, конечно, никуда не пойдет.
Поравнявшись с домом, в котором жил Борька Пастухов, он решил зайти к нему.
Борька учился с ним в одной школе. Только он в 7-м "а", а Борька- в 7-м "б". У Борьки была простуда. Поэтому он сидел дома, был один и очень обрадовался Мишкиному появлению. Отец у Борьки Пастухова был настоящим крутым. Гонял на классной тачке, одевался тоже круто. В квартире чего только не было! Два компьютера. Один из них, постарше, Борькин. Телевизор огромный. Экран с пол-окна. Видеокамера, музыкальный центр, роскошная обстановка. Даже настоящий камин! Мать у Борьки не работала. В этом вечер она, как обычно, уехала куда-то по своим делам. Когда они наигрались в приставку "СОНИ" до рези в глазах, Борька достал из потаённого места ключик, отодвинул ковер на стене и открыл дверцу встроенного в стене сейфа. Там лежал пистолет. Кольт. Газовый. А ещё-целая куча золота: обручальные кольца, печатка, перстень с камнем. Массивная золотая цепь. Мишка просто глаз не мог оторвать от этой золотой цепи. Такую цепь носят только самые крутые!
Они с Борькой примеряли эту цепь и поочередно хватались за кольт. Затем Борька всё спрятал, а ключ положил на место. И они снова уселись за приставку.
Но Мишке уже было не интересно. Он с тоской думал о цепи и кольте. Глядя, как Борька остервенело давит на джойстик, Мишка вдруг понял, что без кольта и цепи он не человек. Интерес к игре пропал.
Когда Борька отлучился в туалет, Мишка уже был уверен - спрятанный в сейфе пистолет и цепь - его и только его. Он схватил из потаённого места ключик, открыл сейф и схватил пистолет и золотую цепь. Пистолет заткнул за пояс штанов, а цепь спрятал в карман. Едва успел спрятать ключ обратно, как вернулся Борька.
-Ну ладно, - вяло сказал он Мишке,- скоро мать вернется. Давай, до завтра.
Домой Мишка попасть не смог. Мать ещё не вернулась со смены, а ключей от квартиры у него не было. Он уселся на ступеньках лестничной площадки. У него была сигаретка. И он закурил, переживая остроту и новизну момента. Он чувствовал, что становится другим. Человеком. Наконец-то он становится Человеком! В кармане у него кольт, на шее - золотая цепь. Правда, на улицу он выйти уже не решался. Там уже совсем стемнело. И он благоразумно посчитал, что может всего этого лишиться.
Два дня Мишка ходил по своему кварталу, грея в кармане ладошкой рифлёную рукоять пистолета. Цепь на шее, укрытая под рубашкой, грела его душу.
До этого он толком не знал, кем будет, когда вырастет. Для него будущее было расплывчатым и нереальным. И вообще, он был не уверен, будет ли оно, это будущее. Сейчас же он ощутил, что нащупал туда дорожку.
Но вскоре всё кончилось. Вернувшись домой с очередной такой прогулки, Мишка обнаружил, что цепь с шеи исчезла. Он сначала этому даже не поверил. Расстегнул рубашку, расправил майку, рукой пощупал у себя в штанах - всё тщетно. Её нигде не было. Видимо плохо защелкнул замочек на цепи.
А потом Борькин отец отобрал у него кольт и вместе с его матерью перевернул всю их нехитрую обстановку в квартире в поисках цепи.
-Ты хоть знаешь, сопля, сколько она стоит, - вперив в него холодный взгляд, спрашивал он Мишку. А затем, повернувшись к растерянной Мишкиной матери констатировал: - Вашей квартиры не хватит, чтобы расплатиться со мной.
Мать потом долго таскала Мишку за волосы по комнате, колотя кулаком по его худой спине, допытываясь, кому он отдал эту злосчастную цепь. А затем выгнала его из квартиры, запретив возвращаться домой без этой золотой цепи.
Мишка долго ходил по кварталу, заглядывая под кусты, под скамейки, останавливая потерянный взгляд на малышне, играющей в песочницах. Он надеялся на чудо.
Но чудо не произошло.
Цепь не нашлась. Домой вернуться он не посмел. Недалеко от дома у него в коллекторе теплотрассы был тайник. Иногда он там курил, пробовал нюхать клей. Он спустился в колодец, уселся на старую телогрейку, зажег в стакане оплавленную свечку и закурил.
Обнаружили Мишку только через месяц. Следователь назначил судебно-медицинскую экспертизу. Но тщетно. Резкие гнилостные изменения. Причину смерти так и не установили.
Уголовное дело прекратили за отсутствием события преступления.