Николаева Анастасия Сергеевна : другие произведения.

Лесная ведьма

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Князь не имел детей. Он знал, что скоро умрет, и тогда он обратился с просьбой к Богам. Они услышали его, и он нашел в лесу двух Странников. Но судьба жестока,и один не выдержал перехода, а вторая оказалась сущим злом.
  ПЕРВАЯ
  Лесная Ведьма
  Моих прошлых лет порвана нить,
  Я по-новому научился жить,
  Человек исчез, его больше нет,
  А из тела его демон вышел на свет.
  "Хозяин леса"
  Король и Шут
  Гленна шла через болотце, прорываясь сквозь колючие кусты и осторожно ступая по кочкам. Изредка она ошибалась с расчетом шага, и ее нога с оглушительным чавком погружалась в зловонную жижу. Гленна каждый раз молилась, чтобы следующий шаг оказался не последним. Пока что боги, в которых она давно не верила, слышали ее молитвы. Гленна не стала бы утверждать, кто именно ей помог: один из импов или какой-то доброжелательный небожитель. Она наконец добралась.
  ***
  В маленькой избушке в самой чаще леса кто-то жил, по словам лесника, где-то с Верена .
  Целыми днями не умолкали разговоры о том, как же в такой глуши, в старой разваливающейся лачуге, почти на краю света, могла завестись жизнь. Точнее, жизнь регулярно заводилась в заброшенных и не очень домах: клопы, мыши, крысы или же кто-то покрупнее и опаснее. И в целом избушку было бы не жаль отдать крысам или даже нечисти. Но в словах лесника сквозило сомнение и предостережение. Гоблины , как и крысы, не зажигали свет, случайно набредая на человеческое жилье. Да и этих мелких поганцев почти не встречали здесь, так далеко от гор. Разбойники? Лесной народ? Ведьмы? Имп?..
  Старый охотник заметил неладное издалека, перепугавшись не на шутку. Мастер Йозеф жил в деревне уже давно, а в молодости часто оставался в лесу. Но потом зимовья стали не нужны, и большинство он забросил. Старый охотник знал, что такая избушка может спасти заблудшему путнику жизнь, поэтому в каждой хранил огниво и немного еды. Он изредка пополнял этот скромный запас, убирая пропавшее и принося свежее. И вот, когда он по весне проверял все свои оставленные зимовья, он увидел свет. С последней проверки прошел не один месяц, поэтому Йозеф не мог сказать, когда в его схроне появился жилец.
  Он не стал заходить в избу, потому что был уверен, что ему мало обрадуются. Да и разбойники вполне могли облюбовать этот уголок леса для своих целей...
  Вот только зачем? Дальше шли одни леса и ни одной деревни, ни одного города, ни одной дороги. Что там могли забыть люди? И люди ли это были?
  В лесу всегда опасно. Там жили разные существа, о многих из которых не знал даже старик Йозеф. Он хорошо помнил, как в молодости наткнулся на ужасную тварь, еле сумев отбиться от отвратительного существа. Оно не было зверем, оно было самой настоящей бестией из глубин, в которые никто лезть не осмеливался. Эти создания могли быть и добрыми, даже благожелательными, как рассказывалось в преданиях, но проверять и сравнивать их никто не спешил. Да в чаще даже деревья на самом деле могли быть чем-то... кем-то иным.
  Кто знает, что завелось в маленькой избушке? Зачем беспокоить то, что могло исчезнуть само?
  Йозеф был уже стар. Он видел уже сто зим, и едва ли надеялся увидеть еще столько же. По крайней мере, не в охотничьих сапогах и с луком за спиной. В свое время его опасный промысел целиком и полностью окупил себя: он стал уважаемым человеком, его семья ни в чем не нуждалась, и он мог уже сейчас уйти на покой.
  Но лес манил обратно. Своими тайнами и загадками, красотой и тихим шепотом ветвей - он звал охотников в свои чащи, снова и снова.
  Поначалу лесничество было тяжелой и опасной работой, где ты постоянно боролся за жизнь. Потом лес помогал охотникам, открывая им свои тайны. Они учились читать знаки. Конечно, те, кто не умер раньше по собственной глупости. И кто не погиб, пытаясь узнать больше положенного.
  Когда-то и Йозеф был жаден до знаний. Одна бестия, встреченная им далеко от грани, переубедила его раз и навсегда соваться в нутро леса. А избу, облюбованную подселенцем, он построил незадолго до встречи с тварью. Это зимовье, как он теперь знал, находилась в опасной близости от грани.
  Никто не знает наверняка, насколько далеко ему разрешено зайти и сколько раз удастся избежать опасности в виде стаи волков или свирепого медведя. Ни один охотник не смог бы ответить, где пролегает та самая граница, которую нельзя преступить. Поэтому каждый поход был опасен: ты мог шагнуть не туда и уже никогда не вернуться.
  Когда Йозеф был молод, он и не хотел жениться, не думал никогда о семье и даже деньгах. Он жил почти бирюком, все дальше и дальше углубляясь в тайны леса, постигая науку зверей. Вскоре он преступил черту и наткнулся на нее - на бестию. Убить ее было сложно, почти невозможно. Он выжил тогда по одной причине: его не хотели сожрать. Припугнуть, поиграть, и только. Он приполз в деревню через несколько дней, израненный и готовый отправиться на тот свет. Его выходили с трудом.
  А потом он пришел к девушке, подруге детства, о которой думал в бреду и горячке, которую почти позабыл, очарованный скрипом сосен и танцующими солнечными зайчиками, и попросил ее руки.
  С тех пор он редко пользовался зимовьями. Но все же ...
  Да, теперь он исправно возвращался к жене и детям.
  Но влекущее в лес желание подсмотреть чудо, увидеть сказку там, за деревьями...
  Такие вещи не исчезают бесследно, но хороший якорь, то есть любящие тебя люди, не даст уйти. Не даст покинуть привычную жизнь ради чего-то неизвестного, непонятного, почти нереального.
  Охотник пришел в деревню после обхода и в тот же вечер в кабаке рассказал о случившемся. Ему налили огромную кружку грога и внимательно выслушали описание.
  - Там, в лесу, любой свет ночью виден хорошо, особенно с пригорка. Я не стал ближе подходить, - тут Йозеф слегка замялся, - у меня ведь жена... Дочка, в конце концов, замуж не выдана. Но там точно был огонь в домишке. Наверное, запалили очаг. Умело, я бы сказал, там хитрость одна есть, как дым не в зимовье держать, а чтоб он выход нашел...
  Все требовали деталей: старый охотник продолжал рассказывать. Но чем он мог потешить собравшихся? Не в его лета сражаться с чудовищами из-за грани.
  После скупого описания люди все равно загалдели. Такие новости они слышали не каждый день. Пусть охотник был краток, а подробностей дать не смог, на долгое время свет в избушке стал предметом споров и волнений.
  Охотник же долго обсуждал с женой, как ему поступить. В итоге они пришли к выводу, что он через пару месяцев сходит проведать зимовья, и проследит, не остался ли кто в его жилище. Или же разведает, что там творилось до этого.
  На этом для семьи охотника волнения закончились.
  Спустя пару месяцев уже вся деревня, затаив дыхание, ждала его возвращения. Больше всех беспокоилась жена.
  - Оно и понятно, - кивали кумушки, - вы б слушали преданий побольше!
  - А то! Говорят, там в лесу девицы невиданной красоты есть!
  - Ага! Бери шире! У них там волосы зеленые у всех, какому мужику это понравится!
  - Дык охотник же... мало ли, что у него там на уме.
  - Ага, женка вон поизвелась вся. Подозревает, небось!
  - На дочку-то смотреть страшно! Бледная ходит второй день...
  - Так не загуляла ли она с сыном старосты?
  - Что ты говоришь, дурная! Там же свет... какие гуляния?
  - Вот то-то! А вдруг разбойники?
  - Да у молодежи мысли только об одном, какой там о свете в зимовье переживать...
  - Да тебе самой еще и шестидесяти нет!
  - Ой, а себя давно ты записала в мудрые да старые?
  - Обе хороши.
  - На себя посмотри!
  - Вот-вот! Уже семьдесят, а все никак детей не заведете!
  - Ой, было бы зачем! Чтоб как вы, в сорок уже с первенцем?
  В кабаке споры не утихали ни на миг, когда наконец появился кузнец, и объявил, что охотник появился и сразу отправился домой. Толпа зашумела еще сильнее, обсуждая вести.
  - Ой, беда приключилась! Пора вещи сбирать! Вон, охотник как торопился!
  - Он бы об опасности и нас предупредил, мужик-то хороший.
  - И то правда.
  В женском кругу распространялись совсем другие вести.
  - Ну как в воду глядела, девицу себе нашел, змеюку зеленую...
  - И жену-то с дочкой сразу бросать побежал!
  - Уйдет в лес и концы в воду. Не вернется он обратно ради красоты той...
  Шум был прерван громким хлопком. Все умолкли и повернулись к двери. Охотник стоял в проеме, его уже посеребренные у висков сединой волосы блестели на солнце. Он мрачно оглядел сборище, особенно тяжелый взгляд достался кумушкам.
  - Ну, не томи! - не выдержал кто-то из молодых, лет 30, парней, что стояли у входа.
  - В лесу новый жилец, - сурово произнес охотник, снова обводя помещение взглядом, - он не опасен.
  - Кто это? - поинтересовался кузнец, недовольно хмурясь.
  Возникла небольшая пауза. Все затаили дыхание в ожидании ответа. Охотник недовольно потер переносицу, обдумывая дальнейшее повествование. Наконец он вздохнул и продолжил.
  - Она не назвалась, - начал он.
  - Ага! - торжествующе воскликнула одна из кумушек, больше всех настаивающая на версии с зеленоглазой прелестницей и романе дочери охотника с сыном старосты. - Я знала, что девица...
  - Да помолчи ты, Стряпуха! - перебили ее.
  - Она не назвалась, - продолжил охотник. - Но и не должна была. Сказала, что будет жить там, купила у меня еды. Не слишком много. Может, она там ненадолго. Она перебралась ближе к деревне.
  Все испуганно загалдели, страшась возможного соседства с одной из бестий.
  - Спокойно! - прикрикнул охотник, а потом снова заговорил, подбирая слова еще более тщательно, - Она человек. Простой человек. Нелюдимая и странноватая. Она умеет делать... отвары. Может лечить.
  Все снова загалдели, но на этот раз охотник не прерывал их. Он сообщил все, что считал нужным, а обсуждение его не касалось. Он вернулся домой, к жене и дочери.
  Жена его тихо плакала, сразу вытирая слезы платочком и не давая им капнуть вниз. Дочка счастливо улыбалась. Бледность постепенно покидала ее лицо. Она по привычке медленно встала с табурета, будто опасаясь упасть. И улыбнулась еще шире, когда поняла, что это ей не грозило. Мать погладила ее по голове и сунула в руку пирожок, проворно спрятав в кармане мокрый платок и улыбаясь мужу. На столе, рядом с миской супа, впервые за долгое время абсолютно пустой, стояла склянка. Темный небольшой пузырек, который ему дала девушка из лесной избушки, был пуст. А его дочь впервые за долгое время нормально поела. Он вздохнул с облегчением.
  ***
  Смеркалось. Старый охотник долго кусал щеку, решая, вернуться ли на пару километров обратно и переночевать в лесу или же попросту узнать, что в срубе. Он обнаружил свет гораздо ближе к деревне, и это его разволновало не на шутку.
  Он проверил, удобно ли висит его кинжал. Потом снял лук и крепко сжал в руке. Кое-где были видны царапины, оставленные дикими кошками в неожиданно близких стычках.
  Если он не проверит все сейчас...
  Дома ждала жена. И дочь. И они обе знали, что он любит их. Он каждый раз напоминал об этом, покидая деревню. Хороший охотник знает, что иногда лес забирает жизнь, иногда смерть приходит неожиданно, иногда даже у опытного и сильного нет шансов.
  Он был хорошим охотником. И прожил уже сто зим. Ему было боязно умереть от рук бестии, но и смерть в кровати ему претила.
  Он постучал в дверь. Коротко. Быстро. Четко. За дверью послышался шорох. В темноте летнего вечера был виден отблеск лучины за ставнями. Или глаз неведомой твари.
  Дверь распахнулась со скрипом. Ужасающе медленно и неспешно раскрывался темный зев дома.
  Охотник ждал, не подступая ближе. "Так вот каково бывает тетиве на моем луке, пока я медлю", - успел подумать он.
  А потом увидел тьму и два блестящих глаза. Существо улыбнулось ему из темноты, оскалив на мгновение зубы. В этой ухмылке был и оскал озлобленного зверя, и веселье сумасшедшего варвара, не чувствующего ран, и молчаливая угроза импа, вырезанного в дереве колдуном.
  - Пришел убить меня, охотник? - спросила тьма, опуская лучину чуть ниже.
  - Нет, - ответил он, вздыхая, - я слишком стар, чтоб убивать таких.
  Послышался смешок.
  - До границы далеко. Бестии не любят уходить от нее - им нечего есть здесь, а простая дичь им не нужна.
  - А людей они не едят?
  В зимовье кто-то хмыкнул. Послышались неспешные шаги, отдаляющиеся от двери.
  - Людей даже звери есть порой не хотят. Дерьма много. Чего встал? Мне твоя жизнь не нужна. Так что сам заходи, а страх оставь на пороге.
  - А лук?
  - Я удивлюсь, если в этой комнатушке у тебя получится достать стрелу из колчана. Лично я постоянно бьюсь локтями об стены.
  Йозеф медлил. В пасти избушки вспыхнуло пламя. Болезненно яркое мгновение прошло, и в маленькой хлипкой печурке запылал огонь. Теперь охотник лучше видел пространство за дверью.
  Зимовье перестало казаться ему ужасающей пещерой чудес. Он без труда разглядел все знакомое убранство: стол, лавку, лежак, доски, прикрывающие погребок. Увидел он и нового жильца.
  В свете очага тьма приобрела черты простой девушки, чье лицо почти полностью скрывала темная тряпка.
  - Чего встал?
  Незнакомка ловко подсунула к огню небольшой котелок с чем-то жидким. Потом устало вздохнула и потянулась. Ее голова почти уперлась с верхнюю балку.
  Йозефу наскучило топтаться снаружи, и он скинул лук и колчан на специальные крюки у двери. Потом, пригнувшись, прошел к лавке, отмечая наличие на лежанке каких-то вещей. Разглядеть их в неровном свете огня ему не удалось.
  Незнакомка тем временем сняла со стены пучок каких-то трав и засыпала несколько листочков в котелок, растирая их между пальцами.
  - Что ты здесь забыла? - поинтересовался охотник.
  - Твоя хата? - произнесла незнакомка, задумчиво перебирая пучки трав на стене.
  Раньше их там не было. Да и котелок был не его. А вот огниво незнакомка наверняка позаимствовала. Йозеф мрачно посмотрел в угол, где хранил крупы и немного сушеного мяса. Незнакомка увидела его взгляд и фыркнула:
  - Не больно много я взяла.
  - Это ты была в дальней избе?
  - Я, - глухо ответила она.
  Он подождал. Но никаких объяснений не последовало. Он задумчиво почесал подбородок. Что-то в котле закипело, и девушка аккуратно отодвинула его от огня.
  - Это не особенно вкусно, - произнесла она, подавая ему первую чашку и неспешно набирая вторую, для себя, - но помогает восстановить силы.
  Йозеф повертел предложенное в руках, но пить не торопился.
  - Зимовье твое паршивое, - заметила спустя пару мгновений незнакомка, делая неспешные глотки, - хотя в этом хоть печка есть. В том один очаг был. Да лавка.
  Они помолчали, каждый думая о своем.
  - Но у меня тогда сил не было, пришлось съесть твою крупу. И мясо. Там ничего не оставила, ты уж извини. Где мне было в начале Тая еду искать?
  Охотник молчал. Потом задумчиво глотнул из чашки. Незнакомка села на пол, прислонившись к стене и вытянув ноги к печке. Йозеф отметил добротные сапоги, но изрядно потрепанные. Вот-вот прохудятся. Но самое главное - сапоги были теплые, с опушкой. Такие может себе позволить не каждый. Да и не нужны они простому человеку. Эти сапоги были для тех, кто ходил в лес. Зимой. Не для обхода силков, а для долгих переходов и ночевок прямо на снегу.
  Когда он поднял глаза. Девушка внимательно смотрела на него. Он снова глотнул отвара. Глаза у его гостьи были не черными, как ему сперва показалось. Очень большая радужка создавала странное впечатление, а цвет... с одной стороны темная зелень сосновых иголок, а с другой солнечные лучики на стволе дуба. Он раньше не видел людей с такими глазами.
  - С детства такая. Один глаз от мамы по наследству достался, другой от папы. Но мы не об этом, давай к делу.
  Охотник заинтересованно посмотрел на незнакомку. Ему хотелось знать, зачем она здесь и почему живет одна в лесу.
  Но она не сказала ему ничего о себе. Сначала она задавала вопросы. Потом утешала. А потом сказала, что вылечит его дочку. Утром он вышел из избы, уставший и растерянный. За ночь он так и не сомкнул глаз, наблюдая за неторопливыми, почти ленивыми движениями девушки. Она связывала какие-то травы в пучки, вешала на стены и под потолок сушиться. Некоторые она откладывала. Он знал, что утром они тоже будут заготовлены, но в подходящих условиях. Она говорила с травами. Что-то нашептывала, аккуратно перебирала стебли.
  А потом он вернулся к ней, объехав остальные зимовья.
  Ее лицо все так же было скрыто платком, на руках красовались перчатки без пальцев. Под тряпками, как он заметил, скрывалась добротная дорогая одежда. Она, как охотник догодался, намеренно прячет себя от взглядов, делая себя похожей на кучу тряпья.
  Он ничего ей не сказал. Молча принял флакон, выслушал инструкции и быстрым шагом отправился прочь, не оборачиваясь.
  И его дочь исцелилась. Ведьма сказала ему, что придется пить лекарство часто, но потом все пройдет. Он ей почему-то верил.
  - Денег мне не надо, - сказала она ему тогда, - Лес не принимает золото, сам знаешь. Мне бы пригодилась еда. Не сырое мясо, а крупа. Может, солонина. И ткани бы мне. А лучше - одежду готовую. Жена шить умеет?
  Его жена умела. И даже вязала. Она собрала ему две сумы. В одной было то, что просила ведьма. Ничего дорогого или необычного. Только необходимое. А во вторую жена сложила подарки.
  Зачем?
  Ведьма ведь не только вылечить может. Они еще и проклинать умеют.
  Да и сколько она сделала для них! Обещала дать еще... лекарства. И охотник видел, как порозовели щеки его дочери. Он радовался. Жена плакала. Плакала и шептала благодарности, складывая в сумку новенький гребень, ленты, рубаху с вышитыми на ней незабудками, легкие летние поршни , несколько вышитых поясов, новенькие сапожки, которые были куплены дочке на осень...
  Сама дочка так и рвалась пойти в лес с ним и лично поблагодарить незнакомку. Йозеф обычно баловал свое чадо, но на этот раз желание не исполнил. Опасным казался лес и его ведьма.
  ***
  Гленна не боялась в ту ночь ничего. Жизнь казалась одним сплошным разочарованием. Воздух был слишком холодным. Он с трудом проталкивался в ее легкие и тут же выходил с горьким рыданием. Мир был слишком большим, слишком объемным, и грозил вот-вот задавить ее. Она остро ощущала свою хрупкость, свою слабость. Но упорно шла через болото. Луна светила слишком ярко для ее заплаканных глаз. Но свет был слишком тусклым, чтобы найти путь. Все казалось чересчур. Лес грозился раздавить ее своими звуками, размерами, тьмой.
  Куда она шла? Откуда? Она давно потерялась и не знала, сможет ли найти...
  Зачем она так цеплялась за свою жизнь и не давала трясине отобрать у нее последнее?
  Гленна не знала, что ее толкало вперед. Ноги продолжали идти. Голова то звенела от пустоты, то наполнялась картинами, одна другой отвратительнее.
  А потом ее схватили. Она закричала, задергалась, но сил вырваться не хватало. Гленна захлебнулась криком. Ее колени погрузились в топкую грязь. Она чувствовала холод. Липкая от пота и влаги одежда льнула к телу.
  Гленна почувствовала омерзение. К себе, к лесу, к этой ночи, к схватившей ее руке.
  - Поднимайся, - холодно приказал голос сверху, - и нечего мне тритонов пугать. Я всю ночь их ловила.
  ***
  Пронзительно кричали люди вокруг. Запах дыма перекрывал кровь, железо и вонь чудовищ. Где-то неподалеку рыдал ребенок. Её руки одеревенели, она с трудом волочила ноги. Сумка с травами казалась неподъемной, а мешок с припасами и одеждой она попросту волочила по земле. На нее уже не обращали внимания.
  В какофонии утонуло звяканье котелка об каменные плиты. Иногда она видела, как из-под двери вытекает лужа крови. Рыдания не смолкали ни на секунду в ее ушах. Лишь злобное утробное рычание было способно их заглушить.
  Весь мир она видела, как сквозь толщу воды. Ослабленная, ставшая тенью самой себя, она двигалась к цели. Титаническим усилием воли она подавила желание бросить сумки, схватить оружие и начать бороться за жизни других людей. Но они сами отвергли ее! Она пыталась их спасти раньше, но сейчас слишком поздно. Потухшая и равнодушная, она шла по замку, пересекала утопленный в крови двор, медленно брела к цели. Мрачная. Спокойная. Убившая в себе всякое чувство, чтобы не сойти с ума. Наверное, именно поэтому ей удалось дойти до конюшни незамеченной.
  Во дворе был ад. Напавшие существа растаскивали тела в спираль, заботливо поправляя выпавшие внутренности. Она с трудом вдыхала воздух, едва сдерживая ускользающий разум. Ей хотелось упасть на землю и кричать, подбежать к первой же твари и расцарапать ей подобие морды.
  Но вместо этого она упрямо шла к конюшне, потом медленно и аккуратно оседлала коня, своего Ньёрда. Он страшно хрипел, бил копытом землю. Но ради хозяйки рванулся из замка, прямо через спираль тварей. Сначала ошалевшие враги не разобрались, что к чему, потеряв драгоценные секунды. А когда они опомнились, Ньёрд уже с громким всхрапом преодолел кучу тел перед воротами, покидая замок.
  Тень метнулась им наперерез уже за рвом, но немного промахнулась. Лишь слегка оцарапав бок, тварь пролетела мимо.
  Ньёрд с диким ржанием понесся стрелой через поле. Его хозяйка неловко зажала рану и привалилась к шее коня. На секунду горестный рев чудовищ перекрыл человеческие крики боли, но потом все вернулось на круги своя. Ее не стали преследовать. Ее душа иссохла и забилась в самый уголок измученного разума и истерзанного тела.
  Свистел ветер. Под копытами хрустел лед. Начинался первый день Слата, месяца, в который выйти из дома считалось риском, а пойти на прогулку - самоубийством.
  ***
  - Какой идиоткой нужно быть, чтобы сбежать в лес на ночь глядя?
  Гленна горестно кивнула, вытирая платком слезы. Немного подумала и шумно высморкалась. Ей протянули новый платок.
  - Ну и дура же ты, - резюмировала ведьма и сняла с огня свое зелье.
  Оно приятно пахло и странно булькало. В других обстоятельствах Гленна поостереглась бы брать из рук незнакомки подозрительное пойло. Но она всю ночь бродила по болоту, продрогла до костей, а живот противно урчал. Поэтому она сделала пару глотков.
  Вкус был почти приятным, травяным и пряным, с легкой сладостью и мягкой кислинкой. Поэтому остатки девушка выпила почти залпом.
  Ведьма сидела напротив, укрывшись платком. Свою шаль она вручила девушке сразу, как только та вытерлась и переоделась в сухое.
  Все как один твердили, что ведьма прячет под платком свое уродство, скрывает от мира метки импов. Но на самом деле перед Гленной удобно расположилась на лавке простая девушка. На вид ей было около сорока. Черные волосы были небрежно собраны в огромный пучок. Пара локонов выбивалась и свисала у висков, щекоча шею, поэтому ведьма периодически убирала их за уши. На ней была простая льняная рубашка, широкий пояс с вышитыми еловыми ветками. Гленна узнавала одежду: ее мать при ней положила все это в сумку с подарками для ведьмы. Но платок был ей не знаком. Быть может, им расплатился кто-то из деревни за помощь?
  - Это подарок за лечение дочери охотника, этот пояс, - лениво бросила ведьма, потягиваясь.
  Гленна смутилась. Она знала, что разглядывать ведьму было не очень-то прилично. Но ведь она видела ее первый раз! Про нее все столько говорили... Судя по насмешливому взгляду, ведьма знала эти сплетни. И едва ли половина из них была правдой.
  Не было черепов младенцев. Не красовались на стенах знаки импов. Не было и огромного котла с зеленой густой жидкостью. И хвоста у ведьмы не было. И кота.
  А вот над лежанкой и правда красовалась странная плетеная конструкция. А еще Гленна заметила череп. Но не человеческий. Скорее, это был череп коня.
  - Зачем ты хотела меня отыскать? Помер кто? Или пока при смерти? - прервала молчание ведьма.
  - Нет, но...
  - Тогда ложись спать, раз дело не срочное. Мне еще нужно нарвать листьев вереены. И тритонов маловато... Утром поговорим.
  И Гленна подчинилась. Устроилась на лежанке и тихо засопела. Сквозь сон она слышала, как ведьма прикрывает дверь и негромко напевает какую-то песню уже далеко за порогом.
  ***
  - Зачем тебе тритоны? - поинтересовалась Гленна.
  Когда она проснулась, ведьма уже что-то неторопливо раскладывала на столе. Ее движения завораживали. В них было что-то необычайное. Она двигалась мягко, плавно, без всякой спешки и без малейших ошибок. Казалось, она знает все наперед и уже проживала этот день сотни раз. В ее действиях не было ничего лишнего. По крайней мере, Гленна в этом была уверена.
  Ведьма немного помолчала, заканчивая работу. Потом повернулась и отряхнула руки о широкие штанины. Как ни странно, юбки или сарафана она не носила.
  - Тритоны любят чистую воду. И влажность. Если их мало - значит что-то им помешало расплодиться. Значит, в какой-то реке либо мало воды, либо много грязи. Да и дождей мало было, видно. А если дождей мало...
  Она замолкла, о чем-то задумавшись. Хмурое лицо не предвещало ничего хорошего.
  - Так что же, нам неприятностей ждать? - осторожно утончила Гленна.
  - Нет, что ты, - ведьма удивленно подняла брови и взгляд ее переместился на лицо гости, смягчаясь, - просто небольшие пометки делаю. Вам это урожая не испортит.
  Гленна облегченно вздохнула и принялась переплетать косу. Ведьма достала из очага еще теплый казанок с кашей. Потом на столе появились тарелки и две ложки.
  - Масла нет, - коротко сообщила ведьма, - ледника у меня нет, до деревни далеко. И молока у меня тоже нет. Придется есть, что даю.
  Гленна присела за стол и с благодарностью приступила к пище. На секунду ей показалось, что привычная слабость и тошнота вернулись к ней, но потом все прошло. За это время она почти полностью выздоровела.
  Каша была немного пресной, но все же вкусной. Ведьма добавила туда меда и ягод, а для Гленны еще и поставила кружку с тем же отваром, что и вчера.
  - От простуды, - пояснила она.
  - Да я не...
  - Угу, не ты по болоту шаталась ночью. Вся промокла и зуб на зуб не попадал. Да еще и разнервничалась чуть не до обморока. Что ты мне тут рассказываешь? Пей давай. Силы надо восстановить. Как доешь - приступай к рассказу. Мне тебя жалко стало, вот и вытащила. Но тратить больше время на тебя мне не с руки.
  ***
  Он был красив. По-настоящему хорош собой. Не было на его лице следов оспы, царапин, синяков, веснушек и прочего. По сравнению с остальными он был принцем. Умен, смекалист, красив, богат.
  И он был такой один. Яков заставлял сердца девушек от 18 до 200 лет биться чаще. И он был молод, как и она. Сын старосты, уважаемого человека в селе. Они были бы идеальной парой. Гленна знала, что их с Яковом союз только порадует родителей. Она ждала своего тридцатипятилетия , чтобы в ту же декаду сообщить отцу о том, кто завладел ее сердцем. Она знала, что только болезнь отталкивала от нее женихов. А так Гленна, дочь охотника, была завидной невестой.
  Да, она была тоненькой и худенькой, но как она вышивала! Она даже умела плести кружево. Да и еду готовить, за хозяйством следить...
  Только сил ей вечно не хватало. Она боялась, что Яков отвергнет ее, не решится взять в жены такую слабую. Заезжий лекарь качал головой и предположил, что детей она выносить не сможет. Родители сходили с ума от горя, перепробовали все методы. Мастер Йозеф готов был потратить все состояние на поездку в столицу, лишь бы она выздоровела. Лишь бы Гленна была счастлива.
  Она думала, что Яков и не обратит на нее, худую и слабую, внимания. Вышивала себе платья, плела по-диковинному косы... И тщетно. Он в ее сторону не смотрел. Но на одном из праздников, Яков вдруг подошел к ней. Ее сердце расцвело первой любовью, заставляя глаза лучиться счастьем. Она была прекрасна. В тот вечер они танцевали вдвоем, он начал ухаживать за ней... а зимой не побоялся бегать к ним в дом, несмотря на лютый мороз во время Слата. Потом не остановили его и снежные сугробы. Он приходил и учил ее читать, показывал всякие диковинки, рассказывал небылицы и предания, когда она болела. Он дарил ей цветы и один раз даже сам приготовил ей пирог!
  Она верила, что это и есть любовь.
  Они первый раз поцеловались этой весной. А потом отец принес лекарство и...
  Тогда она была уверена, что все будет хорошо. Она видела их будущее как яркую и счастливую картинку.
  Однажды вечером Гленна решила пойти на их с Яковом место. Недалеко от деревни, укромный уголок между ив. Она прихватила ленты и свечи, чтобы украсить их гнездышко. Мечтала, как на следующий день придет с ним туда. Они будут сидеть и смотреть на звезды. А потом обнимутся, и он поцелует ее, крепко-крепко...
  Но на их месте кто-то был. Гленна слышала голоса и видела огонек светильника. Она ведь хотела уйти. Зачем ей пугать таких же юных и горячих? Прерывать такую встречу? Но потом ей стало любопытно, кто еще ходит туда. Ведь она раньше была уверена, что о месте знает только Яков да она...
  Гленна положила корзину и аккуратно подобралась поближе. Она знала, где ветви ив опускаются недостаточно низко, чтобы скрыть тех, кто был меж деревьев.
  Но она не была готова увидеть там Якова и свою давнюю подружку. Светлые локоны ее любимого перебирала эта белобрысая мерзавка!
  А потом Яков поцеловал. Не её, Гленну, а голубоглазую хохотушку Нику.
  И мир рухнул.
  Она не помнила, что происходило дальше.
  Надо было раздвинуть ветви, закричать на них, пнуть светильник ногой.
  Надо было прийти и рассказать отцу и матери.
  Надо было при всех обвинить Якова в измене. Да, про нее бы тоже судачили, но Ника была бы растоптана: она была помолвлена с рябым сыном купца из соседней деревни.
  Надо было уйти тихо и придумать месть, хороший вариант жестокой расправы над предателями.
  Но Гленна просто убежала.
  Она подумала, что хочет проклясть их. Но она была всего лишь дочерью охотника! И не зналась с импами, не ведала тайн колдовства. Но недалеко от деревни жила ведьма...
  У дочери охотника не было магических сил и специальных зелий, но у нее были деньги.
  Гленна бросилась в лес, стремясь найти человека, который поможет ей. Предоставит орудие мести. Она была готова на все. Ей жизненно необходимо было заткнуть ноющую дыру в груди удовлетворением от расправы.
  ***
  - Нет.
  - Что?! Почему?! У меня есть деньги, есть приданное...
  - Если соберусь замуж за оленя, непременно возьму твое приданное в качестве оплаты за заказ. А теперь уйди и не мешай.
  - Но ты должна мне помочь!
  Ведьма грохнула по столу кружкой. Её глаза опасно сверкали.
  - Я никому, - тихо и свирепо произнесла она, - ничего не должна.
  Гленна затихла на скамейке. Она боялась пошевелиться, пока не увидела, как ее собеседница обессиленно откидывается назад, устало потирая виски. Тогда девушка снова попробовала уговорить собеседницу.
  - Он оставил меня. Изменил. Предал. А она обманула! Забыла все, что обещала! Что мне теперь делать... - расплакалась Гленна.
  - Забудь. И живи. Вот тебе урок, - глухо проговорила ведьма, - так смотри же, не забудь его.
  - А они ... - Гленна судорожно вздохнула, глотая слезы, не в силах справиться с эмоциями, - так и будут ... жить... будут счастливы!
  Ведьма с жалостью посмотрела на нее. От этого Гленна расплакалась пуще прежнего.
  - Да. - сказала она тихо. - Они тебе нож в сердце вонзили. А теперь будут счастливы. А ты - нет.
  Некоторое время Гленна давилась рыданиями, а ведьма молча вертела в руках какой-то листик.
  - Ты не будешь счастлива, пока это все не размоется в твоей памяти, - грустно продолжила ведьма, - пока ты не перестанешь видеть это каждую ночь перед сном. Пока их счастье не прекратит причинять тебе боль. Ты можешь взять у меня яд и подмешать им. Можешь придумать, как разрушить их жизни. Можешь стать жесткой и жестокой. Но в этом мало радости, уж поверь мне.
  - Откуда тебе знать?.. - захлебываясь, произнесла Гленна.
  Ведьма не ответила ей. Когда Гленна посмотрела на нее, девушка поняла.
  Ведьма знала все. Она молча смотрела в окно бездумным взглядом. Зеленый и карий глаз. В каждом отголоски боли и обиды.
  Ведьма не сказала, что она забыла рядом с их деревней и откуда пришла. Может, никому и не надо было знать.
  Гленна видела ее пустой взгляд в распахнутое окно и понимала, что ведьма знает. Знает, что такое боль. Знает, что такое горе. Знает, что такое предательство. И Гленне стало стыдно за свои слова.
  - Прости.
  - А? - будто очнувшись, ведьма взглянула на гостью. - Да ничего. Бывает. Могу дать тебе слабящий отвар. Подлей им, когда на свидание собираться будут. Опозорятся перед всеми, и раз уж у них двоих такое - сплетни пойдут. Ну или вот тебе тошноту вызывающий. Изведется твоя подружка, скандал устроит.
  - Не нужно, - ответила Гленна, - к импу их. С их любовью и нежностями. Пусть подавятся! Меня еще прошлой осенью Ванко на танцы звал.
  - Оно и правильно. - кивнула ведьма. - Было б по кому убиваться.
  Потом ведьма дала Гленне отвара от простуды, узнала про отца и сунула еще пару склянок другого отвара. Наказав вернуть одежду и забрать потом свою, девушка отпустила гостью.
  На прощание Гленна порывисто обняла ведьму.
  - Ну-ну, - хмыкнула та, - зачем такие телячьи нежности?
  - Спасибо, - шмыгнула носом дочь охотника.
  - Не за что, - флегматично произнесла ведьма, - только не забудь вернуть рубаху! Очень она мне нравится, люблю лесные вышивки.
  - Я тебе сарафан подарю! С ромашками! И рубаху! Я в вышивках мастер! - обрадовалась Гленна.
  - Ну-ну.
  - А... а можно узнать твое имя?
  - Меня кличут ведьмой, - ответила черноволосая и зашагала к избе.
  Гленна еле слышно вздохнула. Глупо было надеяться, что ей расскажут столько. Или что доверят свое имя. Это же личное: по имени к человеку имели право обращаться только те, кому он сам его сказал. Это являлось критерием доверия, уважения, дружбы.
  Когда Гленна уже начала идти по тропе, она услышала:
  - Но ты можешь звать меня Мэйв.
  - Спасибо. Для тебя я Гленна.
  - Хорошего пути, Гленна. Не теряйся больше.
  ***
  По ночам в ставнях выл ветер. Иногда ей казалось, что она слышит крики. Но каждый раз ведьма вспоминала, кто она и где она.
  - Вы все мертвы, - шептала она темноте, - а мертвые не кричат.
  "Ты тоже должна была умереть".
  - Но я жива. А вы - нет. Вы превратились в пепел. Ваш прах разнес ветер по ущельям. Никто не соберет даже ваших костей. Вас больше нет.
  "Если нас нет, то ты тоже исчезла".
  - Может быть.
  "Мы придем за тобой. Мы заберем тебя с собой, туда, где ты должна быть".
  - В могиле сыро, - пересохшими губами отвечала она, - и холодно. Но я вас жду.
  Это была ложь. Знали о ней и призраки прошлого, и ведьма. Каждую ночь она ждала рассвета, чтобы увидеть первые лучи и вырваться из объятий кошмара. Каждую ночь она тонула в крови, вырывалась из когтей тварей, прижималась к шее Ньёрда и плакала над его коченеющим трупом. В ее кошмарах она вечно пыталась сбежать, но еще ни разу ей это не удалось. Но приходило утро, и битва с мрачными тенями прошлого приостанавливалась. Привычные занятия давали ей шанс успокоиться, расслабиться, забыть. А вечером круг замыкался, и она снова начинала сражение. За свою свободу. За свой рассудок. За свою жизнь.
  Ночью она снова слышала. Помнила. Чувствовала.
  Рана под ребрами ныла каждый раз, когда тьма сгущалась за окном. И ведьме хотелось бросить все и выбежать во тьму, найти то, что звало ее. Одолеть страх и уничтожить угрозу. Но под крышей было легче, было проще. Она помнила, как брела по лесу в Слат . Ее конь еле переставлял ноги, и она боялась ехать на нем постоянно. Да и замерзнуть на смерть было очень легко.
  В тот месяц она не смыкала глаз. Сон в лесу в Слат мог закончиться только одним - смертью. Она упорно жгла костры, хоть как-то отогреваясь, сосала ледышки и пыталась не дать коню умереть вместе с ней. В эти десять дней ада и начались галлюцинации. Она стала слышать в скрипе деревьев крики людей. Стала видеть тени, тянущиеся к костру.
  Обветренными губами и с пересохшим горлом она уговаривала себя:
  - Это все нереально.
  Но ее шепот терялся в лесу и растворялся в ночной темноте. Она подкидывала веток, отогревая замерзшие пальцы. Она знала, что с ней случится, если она не найдет укрытие.
  Стать окоченевшим трупом в тихом зловещем лесу и слушать бесконечный свист ветра и скрип деревьев, так похожий на шаги по снегу...
  Никому она не желала такой судьбы. И себе тоже.
  Поэтому садилась на коня и ехала дальше. Иногда они оба отогревались у костров и могли довольно быстро преодолевать большие расстояния, иногда им приходилось брести через силу. В какой-то момент она решила, что у нее нет шансов...
  Боги Сагара никогда не были милосердны к простым людям. У них были свои заботы, свои войны, свои печали. Они могли бы и помочь ей... Если б захотели.
  Когда Эйда совсем выбилась из сил, ее конь громко всхрапнул. Она устало подняла голову и заметила что-то, напоминающее крышу.
  Её жизнь могла закончиться той ночью в лесу, но кто-то решил иначе. Она смогла найти топор, огниво с трудом справилось с заиндевевшей трухой.
  Следующие два месяца зимы она провела как во сне. Конь не смог пережить ту ночь. Он хрипел уже давно, шел даже медленнее ее, но Эйда не хотела бросать его. Они прошли уже долгий путь вместе, он не раз вытаскивал ее на себе из самых жутких передряг.
  Ее боевой товарищ не пережил бы ту ночь. Ей пришлось самостоятельно перерезать ему горло. Тогда она впервые за долгое время расплакалась, как слабая маленькая девочка. Он спас ей жизнь, заметив жилье раньше нее. А она забрала его.
  Теплая кровь обдала ее замерзшие руки, как только последние слова прощания застыли в воздухе, а соленые слезы капали из глаз уже без остановки. Влажное склизкое тепло было первым, что она почувствовала в новой жизни.
  Она блевала у трупа коня и плакала. А затем начала срезать с него шкуру, пока он был еще теплым. У нее не было времени горевать, Эйда знала. Его жизнь погасла, и она не может выпустить из замерзших скрюченных пальцев свою. Не для этого Ньёрд вынес ее из самой бездны. Не для этого Ньёрд упрямо брел рядом с ней, желая помочь хозяйке. Она видела, много раз видела, как он уже не может подняться. Но в последний момент он собирался с силами и тяжелой поступью удалялся от затухающих углей их костров.
  Он был ее другом. Больше, чем просто товарищем, больше, чем любимым конем, больше, чем соратником. А теперь ей надо было разделать его труп, чтобы дотянуть до весны.
  Она справилась и с морозами Слата, и со смертью Ньёрда, своего боевого коня. Руки Эйда так и не отмыла тогда, еще несколько дней ощущая, как с них сходит ржавчина.
  Это была горькая зима, полная боли.
  Голод. Страх. Холод. Болезнь.
  Ее бок загноился, сукровица не переставала пачкать бинты. Она выпила все прихваченные с собой травы, потом провалялась в горячке пару дней. Зимовье почти остыло и ей, слабой и никчемной, пришлось часами рубить ледяную корку на деревьях. Ее спасли падающие с сосен ветки и сходящие ржаво-рыжие слои коры. Их она жгла, отогревалась, и снова рубила.
  Эйда больше не плакала. У нее уже не было сил. Монотонная борьба за жизнь тогда спасла ее от помешательства. Тени в лесу больше не приходили за ней. Судьба сжалилась. Она перебралась в другое зимовье. Упорно занималась вопросами своего выживания. Искала травы, не давала себе и минуты отдыха.
  А после встречи с охотником все вернулось.
  Страшнее всего была тишина. Перед рассветом, собирая травы, Эйда дергалась, замечая отсутствие звуков. Так бывало тогда, перед появлением тварей из самой преисподней.
  Но лес тут же отмирал, оживал, стоило ей обратить внимание на его мертвую тишину. И она продолжала собирать травы, крепко сжимая одной рукой рукоять своего ножа.
  Холодный метал помогал успокоить нервы. Но проходило время, и игра с призраками в прятки продолжалась.
  Галлюцинации? Настоящая угроза?
  Эйда не знала.
  Она хотела забыть обо всем, остаться жить в глуши, где никто бы ее не узнал, не вспомнил о том, кем она когда-то была. Прошлое всегда отравляло ей жизнь. Никто не помнил, чем она рисковала. Никто не хотел говорить, как сильно она помогла.
  Ведьма.
  Когда они нуждались в ней - они приходили. Но никто не хотел с ней знаться по-настоящему. Ее предпочитали тихо ненавидеть или громко порицать, но никто не чурался принимать ее дары.
  Эйда тоже их не любила. Никого из них. Но она хотела быть... хорошей? Зачем? Небо упало бы на землю прежде чем они полюбили бы ее и признали ее заслуги.
  И вот она снова в такой же ситуации.
  Деревенским она не нравилась. Нет, это неправильное слово. Они ее терпели. Разрешали ей жить, есть, пить, дышать. Пока она была полезной. Никто не говорил ей в лицо, что она ведьма. Но все знали, просто пока предпочитали молчать.
  Но однажды урожай плохо взойдет, и они придут, чтобы сжечь ее, принести в жертву своему божку-покровителю.
  А она помогла глупой девчонке. Мало взяла с той старушки. Зачем-то сказала придуманное имя, предлагая дружбу...
  Да, скажи она настоящее, ее могли бы найти. Пусть не люди, так имп. Настоящее имя прозвучало бы набатом в ушах местных жителей. Но почему не промолчала?
  "Мы найдем тебя..." - шептала тьма.
  - Ищите. - одними губами отвечала Эйда.
  ***
  - Гленна. - внушительно произнесла ведьма, забирая у девушки венок из цветов.
  - Мэйв! Это же такая мелочь! Пойдем, там девок с трех деревень, никто не узнает тебя!
  - А голос? Или все оглохли?
  - А ты со старухами радикулитными не болтай, вот и не узнают!
  - Может, кто-то видел мои волосы из-под платка.
  - Пфф, так они и смотрят.
  - У вас одна баба любопытнее другой. Стряпуха так вообще ходит сюда только на меня посмотреть, рассказывая о придуманных болячках.
  - Ой, да ну ее!
  - А глаза? Зеленый и карий - таких ни у кого нет.
  - Вот и похвастаешь перед парубками! - упорствовала Гленна.
  - Да их любой узнает, дурочка! Пойти в деревню танцевать! Да еще и в честь Эолы. - фыркнула ведьма.
  Эола - богиня женственности - вызывала в душе ведьмы чувство глубокого отвращения. Она помнила, как несколько жриц отказали ей в помощи, ссылаясь на волю этой богини. И Эйда злилась. Но как простая девушка Мэйв, она не могла объяснить причин своей ярости подруге.
  Ей хотелось пойти. Она никогда не присутствовала на празднествах. А сейчас такая возможность! И все же это могло закончиться плохо. Не для нее, о нет. Эйда была спокойна за судьбу деревенской ведьмы Мэйв. Но вот у Гленны наверняка будут неприятности, если все узнают о их тесном общении.
  - Что ж ты Ванко не позовешь, - продолжала бурчать ведьма, - вот кто был бы рад!
  - А он и так придет. Эка невидаль - сын кузнеца на празднике богини Эолы.
  - Эка невидаль - злая ведьма с болота пьет сбитень с дочкой охотника!
  - И танцует.
  - Ну уж нет.
  - А вот и да, Мэйв! Ты мне в прошлом месяце обещала подумать!
  - Я подумала. И мой ответ - нет, ни за что. Тебе все кости выполощут.
  - Мне Стряпуха, - мрачно проговорила Гленна, - и так все мозги выела про старостиного сынка. И про Нику.
  - И что, понравилось? - съехидничала ведьма, но тут же прекратила, мягко сжимая руку подруги в своей. - Не обращай внимания на дуру.
  - На тебя? - слабо ухмыльнулась Гленна.
  - И на меня тоже. - спокойно кивнула ведьма.
  Им обеим хватало проблем с деревенскими последнее время. Эйда, известная жителям как Мэйв, якобы якшалась с нечистью из леса. Все решили, что она не просто так затворницей стала, а из-за своего дурного нрава и внутренней злобы. В ответ ведьма демонстрировала всю скверность своего характера, пугая приходящих, забирая у самых злостных сплетниц больше еды за лекарства и требуя от мужиков дополнительных услуг вдобавок к оплате. Нет, конечно, все было в рамках разумности. Мужики ей чинили стол, лавку, ставили печь, притаскивали досок... К концу лета она собиралась покинуть зимовье лесника и перебраться в другое место. Ей почти достроили маленький уютный домишко с верандой и парником. Конечно, до большой оранжереи и замковых комнат ему было далеко...
  Но место было удобным. В светлице было уютно. А с болот не тянуло сыростью.
  Все было почти готово, осталось только переместить все инструменты (а сын кузнеца постарался на славу, сделав все, что нужно для сбора и приготовления трав) в новое жилье. Вернуть охотнику несколько мер крупы - и можно переселяться.
  Еды было полно, даже ягод она успела заготовить на зиму.
  Все было хорошо в ее жизни. Да, о ней сплетничали и ее не любили. Ее подруга каждый раз выслушивала рассуждения кумушек на тему того, с кем ей лучше водиться и как хорошо она смотрелась бы с сыном старосты.
  Но в основном все было очень даже неплохо. У нее был маленький домик, хозяйство, подруга, уважение, хоть и основанное на страхе, деревенских.
  - Леший с тобой, Гленна.
  Подруга радостно взвизгнула.
  ***
  Ходят слухи, что ведьмой может стать только проклятая. Лес мало кого привечает. Чтобы выжить в Лесу, нужно быть ловким, смекалистым, упорным и очень сильным. И осторожным до крайности.
  Лес постоянно меняется. Нет, на опушке все остается как прежде, туда может зайти любой ребенок. Можно набрать ягод, грибов, хвороста - всего. Но чтобы пройти дальше, нужно хорошенько подготовиться. Вторая часть леса - угодья охотников. Близко к опушке, но достаточно далеко от людей, чтобы встретить зверей.
  Простые звери обитают именно там. Это волки, медведи, лисицы, кабаны, лоси, олени и дикие кошки. Можно поймать зайцев, тетерева подстрелить. Эта часть леса приносит мясо, которое больше ценится из-за сложности добычи, и мех. А также самые разные товары на продажу: заячьи правые лапки, перья ворона, клыки диких зверей, рога лосей и, если очень повезет, оленей. В лесу полно богатств, которые оплачиваются выше любых других ресурсов исключительно за счет лесного шарма.
  Тайна. Чудовищные бестии.
  Изредка люди видят их на ярмарках, если удачливому охотнику удается схватить гоблина или фею. Иногда торговцы показывают необычные товары, якобы являющиеся частями бестий.
  А иногда люди узнают о бестиях через трупы охотников и увечья выживших. (Старик Йозеф так и не рассказал, что за чудовище его так подрало. Но догадок ходило много.)
  Люди, которые проводят много времени в Лесу, тоже меняются. И никогда женщина не становится охотницей. Никто уже и не вспомнит, откуда взялся этот запрет, ведь бывают даже женщины-кузнецы. Но дальше опушки Леса женщины не уходят.
  А Эйда пришла из леса и живет там, где опушка, как считали местные, почти закончилась. Ведьма никогда не боится ходить одна на болото и в самую чащу. Она добывает даже самые редкие травы.
  А еще Эйда носит кинжал в сапоге. Его рукоять слегка истрепана. Его лезвие выдает следы долгого пользования. Травницы носят с собой ножички - небольшие с коротким лезвием и деревянной рукояткой.
  Эйда была другой, не похожей на обычных людей и даже на стандартных ведьм. Она была слишком молода, слишком самостоятельна. Но ни один житель деревни не мог пожаловаться на качество ее помощи. Да, иногда она вела себя как самая настоящая злая колдунья, требуя от людей больше еды или даже заставляя их работать на себя.
  Но местные были готовы простить ей многое за исключительную способность исцелять даже старые болячки.
  И все же когда на празднике Эолы появилась высокая черноволосая девушка в рубахе и длинной юбке с потрясающей вышивкой (по всему подолу шли веточки брусники), деревенские напряглись.
  И натянутость исчезла только после первой бочки браги.
  Костры смазано скользили лепестками в небо. Звездами осыпались искры огня. Ленты в косах девушек взлетали и опадали, похожие на разноцветный дождь, щекотали лица танцующих. Пахло скошенной травой, дымом и цветами.
  Дочь охотника весело крутилась между незнакомкой и сыном кузнеца. Наконец Ванко смог ее утащить в толпу танцующей молодежи, и черноволосая девица осталась одна. Стряпуха тут же подскочила к той и что-то быстро заговорила. Пламя костра оплавляло их лица, они растекались в ночной тьме.
  Никто не знал, о чем они говорили.
  Но многие заметили, как черноволосая девица расхохоталась и пошептала на ухо Стряпухе. Та округлила рот от удивления, неловко распрощалась и исчезла в толпе кумушек. Через минуту те яростно загалдели, поглядывая на Нику, дочь купца. На черноволосую больше никто не смотрел: раз уж Стряпуха не нашла в ней ничего интересного, то они могли быть полностью спокойны.
  Когда Гленна оглянулась проверить подругу, та стояла с чашей сбитня и посмеивалась, лукаво сверкая глазами. Или это костер так освещал их?
  Дочь охотника окончательно успокоилась, поняв, что никто не собирается накидывать на ее подругу. Ванко тоже облегченно вздохнул - теперь девушка уделяла все свое внимание ему, не оглядываясь с опаской по сторонам.
  - А кого ты решила притащить к нам? - задумчиво уточнил он. - Я-то был уверен, что ты только с ведьмой дружишь.
  - Ш-ш-ш, - забавно всполошилась Гленна. - Ванко! Ну ты догадаешься сказать...
  - А по мне, ведьма - баба хорошая.
  - Сам ты баба, - вяло огрызнулась Мэйв.
  - Ну если мне после этого лекарство от боли в мышцах дороже обойдется, то я был прав, - хмыкнул кузнец.
  - Поболтай мне еще, ага. Будешь и за отвары для отца по двойной ставке платить.
  - Не буду. - спокойно сказал кузнец. - Пусть люди говорят, что хотят. А я точно знаю, что ведьма по справедливости берет. Даже со всех этих сплетниц не больно дорого собирает. Хорошая она баба, говорю же.
  - Может, ты и меня бабой называешь? - возмутилась Гленна.
  - А кто ж ты есть, как не баба?
  На этих словах Гленна пихнула кузнеца в бок кулачком. Тот только расхохотался, наблюдая за попытками девушки одновременно оторвать ему ухо и оттоптать ноги. Когда она почти выдохлась, Ванко подхватил ее на руки и со смехом понес к столу с едой, нашептывая злящейся девушке что-то успокаивающее. Та наконец притихла и теперь прятала улыбку.
  Черноволосая девушка с мягкой улыбкой наблюдала за их баловством. Из-за прищуренных глаз никто бы не мог разобрать, куда конкретно она смотрит. И уж тем более догадаться, кто стоял неподалеку от костров, попивая сбитень.
  Но старый охотник замечал плавную мягкость движений. И два необычных, лесных глаза. В одном солнечный лучик плясал по коре дуба, в другом шелестели сосновые иголки. Оба глаза смотрели на его дочь с заботой. Йозеф больше не волновался по поводу долгих прогулок Гленны на опушку.
  А Яков видел только ладную фигурку незнакомки. Он ни раз побывал в соседних деревнях по поручению отца. И, хотя Стряпуха заявила, что эта девица пришла из Вешенок, он прекрасно знал, что это ложь. Но сообщать об этом кому-то он, конечно, не стал. Во-первых, ему было стыдно за случай с Никой и Гленной. Он не хотел обидеть дочь кузнеца еще раз: он еще расплачивался перед отцом за прошлый. Раскрой он личность черноволосой девушки - Йозеф ему голову открутит. Да и сама ведьма вполне могла превратить его в пыль на своих сапожках. Во-вторых, если он кому-то скажет о своих догадках, незнакомку возьмет в оборот Стряпуха, и тогда уж ему никак не прорваться к ней. А это бы помешало его планам на вечер. Поэтому он хранил секрет незнакомки и терпеливо считал выпитые ею бокалы.
  - Мэйв! Ты обещала танцевать! - с хохотом схватила черноволосую за рукав Гленна.
  - Не помню такого, - лениво отмахнулась незнакомка.
  - А вот и обещала! Давай же! Зачем мы сюда, по-твоему, шли.
  Черноволосая в ответ на это со вздохом скинула шаль и шагнула в толпу. Вскоре меж костров замелькали всполохи рукавов ее рубахи цвета винного камня. Появился хоровод. С ним пришел веселый хохот. Хоровод внезапно распался на пары.
  Черноволосая девушка с белоснежной кожей оказалась напротив улыбчивого светловолосого загорелого парня. Они начали свой танец.
  - Так откуда ты, говоришь?
  - Вешенки. Туда недавно приехала с отцом.
  - О, и кто же твой отец?
  - Купец, само собой. А твой?
  - Староста.
  - О-о-о...
  - Да, тяжело быть сыном самого уважаемого человека в деревне.
  - Должно быть, так.
  Пара ловких движений и вдруг перед Яковом оказывается Ника, а незнакомка с разноцветными глазами исчезает в толпе. Он цокает досадливо языком, но партнершу бросить прямо сейчас не может. Им и так хватает кривотолков в деревне.
  Черные волосы с кровавым отблеском костра мелькают на краю поляны. Когда танец заканчивается, Яков не видит новую подружку Гленны.
  Да и дочь охотника куда-то запропастилась.
  И только Ванко лениво потягивает сбитень у столов с едой. Рядом с ним стоит старый Йозеф и о чем-то мирно беседует. Ванко периодически согласно кивает с серьезным видом.
  "Отпустил бы кузнец свою ненаглядную с праздника без надлежащего сопровождения?" - думает Яков, снова оглядываясь вокруг. - "Вот уж нет. Либо они обе здесь, либо..."
  Вокруг костров и среди танцующих не видно ни Гленны, ни странной дочки купца из Вешенок.
  "Либо черноволосая спокойно может приглядеть за Гленной. И не даст ее никому в обиду, даже в лесу. И кузнец ее знает". - заканчивает свою мысль сын старосты. Его догадки верны.
  Над ним светит полная луна, неспешно выплывая из-за туч. Костер бросает охапки звезд навстречу ночному небу. Яков ухмыляется лесным деревьям. Идти недалеко.
  Нашлась пропажа.
  ***
  Тропинка под ярким светом луны неспешно петляла меж стволов деревьев. Над головами девушек изредка говорила что-то на своем языке сова. Последний комариный звон сопровождал прогулку двух подруг. Они шли к озеру, которое нашла ведьма, пока искала тритонов. О нем мог знать только старый Йозеф - местные бы не решились так далеко уходить в лес. Поэтому вода в озере была чистой, водорослей мало, вокруг несколько ив, да и только.
  После танцев Гленна предложила освежиться, дойдя до колодца. На что Мэйв предложила пойти к озеру и последний раз за лето искупаться, пока жара еще не спала. Гленна наморщила носик, выражая нежелание плескаться в лягушатнике, где обычно купались все местные детишки. На что Мэйв ответила:
  - А я тебе и не предлагаю вашу лужу. Я тебя зову на свой пруд.
  Идея встретила горячее одобрение, и они направились сразу после танцев к избе ведьмы - захватить светильник и полотенца. После этого они направились к озеру, о котором знала Мэйв, погасив светильник за ненадобностью.
  - Почему отец не любит, когда я хожу в лес? - спросила Гленна.
  - Потому что в лесу опасно.
  - Но ведь ты тут живешь.
  - Кто говорил, что мне хорошо тут живется?
  - Тогда почему не переберешься к нам, в деревню?
  - Потому что ведьм не любят. Еще больше не любят лесных ведьм. Женщина, живущая в лесу, всегда будет считаться едва ли не хуже всех тех чудовищ, что скрываются в глубине леса.
  - Ты их видела? Хоть раз? Лесных чудовищ?
  Ведьма замолчала. Гленна сорвала листочек, проходя мимо молоденького деревца, и начала его медленно рвать пальцами. Ее подруга все еще не начинала свой рассказ. Когда Гленна со вздохом уже решила сменить тему, ведьма ответила. Ее голос звучал странно. Как будто у нее забрали все эмоции разом. Он не был спокойным, не был равнодушным, не был скорбящим. Просто никаким, будто кто-то другой заставлял ее произносить слова.
  - Да. Я встречалась с чудовищами не один раз. И даже не два. Но вспоминать об этом мне больно. Так что, давай оставим эту тему. Мне не хотелось бы портить тебе праздник. Да и себе тоже.
  - Извини, Мэйв.
  - Ничего. Все в порядке.
  Оставшуюся дорогу они просто молчали. Гленна думала о причинах, по которым ее отец плохо спал по ночам и редко говорил о том, что делает в лесу. Сейчас, повзрослев и познакомившись с ведьмой, она начинала лучше понимать его. Наверное, он не хотел портить ей детство разными историями об опасностях, таящихся в лесу. Может быть, и сам не хотел возвращаться, даже в мыслях, в пережитые минуты, когда его жизнь висела на волоске.
  Эйда вспоминала тени, медленно приближающиеся к ее костру зимой. Вспоминала тишину, которая опускалась на лес, когда она отвлекалась на сбор трав. Голос, нашептывающий ей в ночные часы разные вещи, молчал. Надолго ли?
  Вокруг стояла обычная летняя ночь. Пение сверчков изредка нарушало тишину леса. Шепот ветвей был так привычен слуху, так приятен. То там, то тут появлялись сборища светлячков, освещая стволы деревьев. Под ногами сухо потрескивали ветки. Вскоре под подошвами девушек заскрипел песок, и они наконец вышли к небольшому озерцу. Кое-где в нем виднелись островки ряски, но в основном ведьма успела расчистить его для купания.
  Вода была прохладной. Но после долгой ходьбы погрузиться в нее было приятно. Когда пот и пыль смылись, ночное купание стало гораздо веселее.
  Они долго брызгались и ребячились в воде, пока вконец не продрогли.
  - У тебя губы синие. - сообщила ведьма.
  - Мэйв, не будь букой! - запротестовала Гленна. - Еще не хватало, чтобы ты меня как мамочка из воды выгоняла. Мне же не двадцать лет, в конце концов!
  - Угу. Двадцать пять?
  - Вообще-то тридцать! - вспылила Гленна, медленно выбираясь на сушу.
  Холодный ночной воздух заставлял девушек ежиться и фыркать. Они обе быстро закутались в полотенца, и ведьма ловко развела небольшой костерок.
  - А это неопасно? - вдруг спросила ее подруга.
  - Костер? - задумчиво уточнила Ви. - Нет, не думаю. Мы недалеко от опушки в ночь Эолы. Да и не все бестии хотят тебя убить.
  - А батька говорит, что все...
  - Ну... они все могут напасть, и запросто убьют тебя. Но с ними можно и договориться. Если знать, что им нужно.
  - А ты знаешь?
  - Вы все считаете меня ведьмой, хоть и боитесь это сказать вслух. - произнесла Мэйв, поудобнее устраиваясь у костра. - Но почему-то не знаете, что это значит. Ведьма - это от слова ведать, дорогая.
  Гленна молчаливо устроилась рядом, готовясь слушать.
  - Твой отец был хорошим охотником. Знаешь, что это значит?
  Ведьма неспешно достала из сумки две чаши и наполнила их горячим отваром из своего специального сосуда, который ей помог сделать кузнец. Одну она протянула подруге, другую пригубила сама.
  - Ну... он сильный. И ловкий. А еще он умный и знает лесные приметы. - ответила Гленна.
  - А еще?
  - Эм... он сражался с бестией...
  - Да. А еще он убивал зверей. Он прекрасно обращается с кинжалом, попадет в глаз белки с двухсот шагов... В мой глаз он тоже попадет.
  - Но он никогда... - запротестовала Гленна.
  - Знаю. Он не выстрелит в меня. Но если вдруг захочет меня убить - убьет.
  - К чему ты ведешь?
  - Ведьмы много знают. Очень много. О лесе, о людях, о зверях. И даже о бестиях. Я знаю, где находится сердце человека. Я знаю, как лечить множество болезней, как готовить любые отвары... а еще я знаю, как сделать яд. И как убить человека так, чтобы никто и не догадался, что это была я.
  - Ты никому не желаешь зла. - тихо произнесла Гленна, глядя в огонь.
  - Я рада, что ты это понимаешь.
  Ведьма подбросила пару тонких сухих прутиков в костер. Они мгновенно вспыхнули, выкидывая несколько искр вверх, к звездам.
  - Но если твой отец всем знаком и ему доверяют, то мне не поверят. Я слишком много знаю. Я опасна. Поэтому они меня так не любят. Ко мне можно прийти за отваром от простуды. Можно за зельем бесплодия. Можно за сонной мазью, слишком большая доза которого убьет зверя. Смажь ею кинжал - и твой недруг тоже умрет.
  - Так ты и правда могла убить Якова и Нику? - ахнула Гленна.
  - А теперь вспомни, что я тебе сказала тогда. - вздохнула ведьма. - Само собой, я могла их убить. Могла попросить с тебя столько золота, сколько захочу. Могла попросить тебя отдать мне первенца, как это делают бабки-колдуньи из преданий. Да что уж там, я могла бы тебя убедить в чем угодно и забрать что угодно. Но я не убиваю людей.
  Они снова немного помолчали.
  - А если тебе предложат высокую цену? - уточнила Гленна.
  - Мне ничего не нужно. Еда, кров над головой... Чего мне желать? Золота? Нарядов? Тройку лошадей, чтоб меня от избы до нужника возила? Я не убиваю людей.
  - А если этот человек навредит тебе?
  - Себя я защитить сумею. К отпору он должен быть готов, так что тут уже не убийство, а честное противостояние.
  - А если он нападет на меня?
  На этот раз Мэйв собиралась с мыслями дольше. Было видно, что для нее это тяжелое решение.
  - Я постараюсь не дать никому навредить тебе, Гленна. Вылечу тебя, если понадобится. Смогу поставить такую защиту, что даже колдун тебя не возьмет.
  "Нас ты не спасла..."
  "Ты не смогла нам помочь!"
  - А если не получится? Что, если я умру? - с паническими нотками в голосе спросила Гленна.
  - Я похороню тебя. Как похоронила когда-то брата. И не дам тому колдуну жить долго и счастливо, в то время как тебя нет на этом свете.
  Девушки замолчали, встревоженно наблюдая за пляшущим у их ног пламенем. Над их головами смыкались ветви деревьев, тихо переговаривались на своем языке травы. Едва слышно дышал лес. Звоном комаров, треском сучьев, скрипами деревьев - лес жил.
  - И ты убьешь его?
  - Жизнь бывает хуже смерти. И пока день мести не настал, давай не будем говорить об этом. Но Гленна...
  - Да?
  "Мы погибли из-за тебя!"
  "Ты бросила нас..."
  "Я иду за тобой."
  - Ты не обязана делать того же ради меня. Если вдруг все решат, что я причина бед деревни, если придут Ловчие или еще кто, то тебя не будет рядом с моей избой. Не надо бросаться на вилы ради меня. Я уже давно знаю, что смерть придет за мной, как и за всеми людьми. Я не боюсь ее. И я готова к ней. Как я сказала, бывает жизнь, которая хуже смерти.
  Гленна ненадолго замолчала, вглядываясь в гладь озера.
  А Эйда что есть сил держала сумку на месте. Черная тень руки, плотно вцепившаяся в ткань, не хотела отпускать материю, дюйм за дюймом утаскивая сумку ведьмы с кинжалом во тьму. Пальцы Эйды побелели от усилий. Внезапно Гленна поставила руку рядом с тенью. На несколько мгновений у Эйды перехватило дыхание. Ее пальцы сомкнулись на рукояти ножа травницы. Но тень испарилась, будто ее и не было. От неожиданного отсутствия сопротивления ведьма рванула сумку к костру чуть не вывалив содержимое.
  - Эй, ты чего? - воскликнула Гленна.
  - Извини, я случайно. - промямлила Эйда, доставая из сумки свое оружие.
  - Зачем тебе?..
  - Мне неспокойно, Гленна. Давай пойдем домой?
  - Хорошо, давай. Только чур я у тебя остаюсь!
  - Не страшно спать в одном доме со злой ведьмой? - фыркнула Мэйв, стараясь унять бешено колотящееся сердце.
  - Плохая из тебя злая ведьма! - расхохоталась Гленна.
  Они потушили костер, накинули одежду и пошли сквозь тихий ночной лес к дому ведьмы. Было слишком темно для последней летней ночи. Они обе чувствовали липкий страх. Чтобы избавиться от ощущения чуждого присутствия, Гленна начала разговор. Эйда же знала, что так просто тьму и ужас не разогнать. Сжимая кинжал и готовая к нападению, она все же помогала подруге успокоиться беспечным щебетанием.
  Но в ночном лесу не осталось и следа от шепота и теней, и напрасно ведьма вглядывалась во тьму меж деревьев, вслушивалась в шелест листьев и хруст веток.
  - Если бы у тебя был сын, как бы ты его назвала?
  - Никак. У меня не будет сына.
  - Мэйв, да ладно тебе! Вдруг ты встретишь свою любовь, и вы...
  - Угу, как увижу плешивого волка, так сразу за него замуж и выскочу. Главное, чтоб зубов не хватало - а то загрызет еще... А лучше дождусь, когда бобер посватается. Он как раз почти достроил плотину, как раз...
  - Мэйв! Ну ты же бываешь в деревне, да и за лекарствами к тебе много кто ходит.
  - Вот только из молодых один Ванко не опасается ко мне заходить. Остальных мамки не пускают - соблазню ведь еще, ага. Так они мне и нужны прям - прыщавые юнцы, половина двух слов в разговоре с девушкой не вяжет.
  - А Яков? - делано безразлично спросила Гленна.
  - А что мне до Якова? Деревенский хлыщ, вообразил себя пупом земли. Девки на шею вешаются, разбаловали его. Ремня ему не хватает, а то больно напыжился от гордости, уши ему мало в детстве драли...
  - Ты на него можешь не напускаться только потому, что он меня обидел. Я серьезно, он и мизинца Ванко не стоит. Я даже рада, что он таким кобелем оказался...
  - Думаешь, я тут только ради тебя по нему так прошлась? Истинно говорю тебе, не стоит твой Яков девичьих слез. Мы видали и получше. Читать научился, так возомнил из себя невесть какого ученого. На празднике половине девок объяснял, что такое "драма". То же мне, великое знание!
  - А ты знаешь, что это такое?
  - Да.
  - И читать умеешь?
  Ведьма повернулась к Гленне, на несколько мгновений отвлекаясь от разглядывания теней. Взгляд ее был полон искреннего негодования.
  - Гленна, я же сказала! Ведьма - это та, кто знает. Знает разные вещи. И книги я читать умею также хорошо, как готовить лекарства. Хороша б была ведьма, не умеющая читать!
  Гленна с уважением вздохнула.
  - А меня Яков учил, да только до сих пор не очень хорошо умею...
  - Тут практика нужна. Чем больше читаешь - тем быстрее и легче получается. Так и с письмом.
  - То есть, ты и писать умеешь? - ахнула Гленна.
  - Да. - просто ответила ее подруга. - Но местным знать об этом, сам собой, не требуется. Вообще, имя я тебе тоже сказала не настоящее.
  Гленна потрясенно замерла. Они почти дошли до дома ведьмы, поэтому та почти спокойно кинула на землю все, что несла и тяжело вздохнула.
  - Не потому, что обидеть хочу. И не потому, что не считаю тебя близким человеком. Сама знаешь, я только ради тебя в день Эолы выбралась из дома.
  То ли хмель ударил в голову, то ли ведьме попросту надоело хранить так много тайн от своей подруги, но она внезапно решила быть откровенной.
  - Мое имя, я имею ввиду, настоящее имя, тебе знать не нужно. Во-первых, имени, которое мне дали при рождении, не знает никто в этом мире. Вообще никто. Мой брат помнил, но он погиб. Здесь же меня звали не Мэйв. Я бы тебе сказала, под каким именем я известна в Сагаре, да только это знание тебе пользы не принесет, более того, оно может быть опасно.
  Гленна все еще потрясенно молчала, но возмущения в ее глазах больше не было.
  - Я хотела бы рассказать тебе все, Гленна. Но еще больше я бы хотела все забыть.
  - Разве ты не можешь сделать какой-нибудь отвар, чтобы...
  - Могу. Конечно могу. Всегда могла. Но никогда не решалась. Память - сложная штука. Воспоминания режут мне сердце каждую ночь. Но отказаться от них слишком тяжело: некоторые люди только и остались, что в моей памяти. Я не имею права отречься о них. Да, тяжело... Но что поделать. Забота ведьмы - знать. И я берегу свои знания, хоть порой мечтаю вернуться домой и стать обычной... просто девушкой. Я бы носила вышитые рубашки с красивыми юбками, вплетала бы в волосы ленты...
  Мэйв откинула голову назад, вглядываясь в темное бескрайнее небо, покрытое тенями деревьев. Гленна видела, что глаза подруги блестят от непролитых слез. Ей бы сказать что-то, ободрить ее... Но как назло, в горле стоял ком, а тело не желало слушаться. Наконец девушка, которую дочь охотника знала исключительно как деревенскую ведьму Мэйв до сего момента, порывисто вздохнула и опустила голову.
  На этот раз в ее глазах не блестели слезы. Она подняла брошенные на землю вещи и нетерпеливо пнула дверь.
  Внутри было сухо и просторно. Все еще не выветрился запах только что заготовленной древесины и глины с паклей, которой мужики заделывали стены. К этим запахам добавлялся еще один, травяной. Ведьма сразу прошлась по дому с котелком раствора, который должен был целиком и полностью обезопасить ее от сквозняков и сырости. Эту ночь Эйда решила провести в своем новом доме, а не в зимовье.
  Во-первых, тут было удобнее ночевать вдвоем, а во-вторых, тень здорово напугала ее. Это был первый раз, когда ее кошмар был настолько реален, что почти смог утащить сумку. Эйда решила не рисковать более долгим переходом и отвела подругу в избу, которую для нее построили совсем недавно.
  - А здесь уютно, - отметила Гленна, - хорошо мужики постарались.
  Так как знахарки или травницы в деревне давно не было, у Эйды было полно работы. Сначала она старалась не брать лишнего - весной она была уверена, что ее может настичь ее прошлое, и тогда снова придется бросать все и бежать. Но к лету она успокоилась и решила воспользоваться обилием работы для себя. Она помогала жителям деревни со всем: со скотом, с детьми, с болезнями, с заготовками и ягодами, через Йозефа она еще и продавала зайцев, многие сплетницы же платили ей исключительно за возможность поглазеть на такое диво, как настоящая ведьма.
  Денег Эйда не брала, только продукты и услуги. В итоге она смогла извести крыс и жаб в погребах во всей деревне, а взамен жители помогли ей отстроить избу. Причем Эйде удалось уговорить Йозефа помочь и с этим: он якобы придумал, как поставить в лесу здание из двух этажей. Ведьме бы только на подол плюнули за такое предложение, но Йозефа все уважали, и в итоге деревенские сделали для нее прекрасную избу. Потом Эйда сама, а иногда и с сыном кузнеца Ванко, обустроила ее по своему вкусу. Ближе к осени Эйда обнаружила заразу на полях, которую сама же и излечила, а взамен ей сложили баню рядом с избой. За помощь с родами деревенские отправляли к ней детишек - помогать копать огород. Ведьма не упустила шанса подружиться с ребятней, показав им пару игр. Те теперь часто к ней забегали и приносили воду из ручья, а иногда и крынку молока.
  Гленна же забегала только в триаду , потому что чаще ведьма ей попросту не разрешала. Если дочь охотника за свою репутацию не боялась, это не значило, что Эйда была готова вот так спокойно испортить жизнь подруги. Ведьма знала, что дружба с ней будет порицаться, и не хотела, чтобы Гленну попросту затравили кумушки.
  Но всю седмицу Гленна готовилась к встрече с подругой. Она каждый раз приносила ей какое-нибудь самостоятельно сплетенное украшение или же вышитую рубашку. Поначалу ведьма ворчала, не привыкшая получать такие подарки, но потом привыкла и стала протягивать свои дары в ответ. Сейчас Гленна заметила свою вышивку на втором этаже. На кровати лежали вышитые ею подушки, а на окнах красовались занавески с цветами, что она подарила.
  - Извини. - сказала ведьма, раскладывая для подруги постельное белье.
  - Нет, все в порядке. Я знаю, что ты это не со зла сделала. Все хорошо.
  Ведьма уселась на пол и устало оперлась лбом на кровать. Гленна подошла к ней и осторожно погладила по плечу.
  - Даже не знаю, - прошептала ведьма, - в какой момент моя жизнь стала так похожа на сплошной кошмар. Вроде сейчас все не так уж плохо, но я ведь оправиться не могу...
  - Ничего, ты справишься. - успокаивающе прошептала Гленна.
  "Всегда справлялась и сейчас справлюсь", - решила Эйда и обняла подругу.
  Так они и сидели на полу какое-то время, успокаивая друг друга. Потом они улеглись вдвоем на одну кровать, благо, она была достаточно широкой. Гленна сообщила, что не собирается спать в постели, пока подруга ютится на лавке. На что ведьма лишь хмыкнула, но спорить не стала.
  - Расскажи мне что-нибудь. - попросила Гленна, устраиваясь поудобнее.
  - Ладно. Давай я расскажу тебе сказку.
  - А она грустная?
  - Нет. Она правдивая.
  - Значит, грустная. - вздохнула Гленна. - Ну ладно уж, давай грустную.
  - Как-то раз пошли сестрица Аленушка и братец Иванушка гулять по лесу.
  - Я раньше не слышала таких имен...
  - Не перебивай, а то не буду рассказывать. Так вот, пошли они гулять. В лес. Не в страшную глухую чащу, а на самую обыкновенную опушку, совсем недалеко от дома...
  ***
  Воздух казался необыкновенно свежим и бодрящим. Пахло весной, только что пришедшей в деревню. Под ногами иногда чавкала грязью лужа, но она знала, что ботинки не намокнут и можно совершенно спокойно идти вперед. До вечера было еще далеко, и они совершенно точно не планировали возвращаться раньше ужина.
  - А ты знаешь, какие следы оставляет заяц?
  - Ну разве что на снегу. Так-то я зайца раза три видела за всю жизнь, и то в поле.
  - А мне папа показывал. И какие кабан оставляет!
  - Ого. - с энтузиазмом поддерживала рассказ брата сестра, с удовольствием рассматривая пробивающуюся зелень и ранние цветы вокруг.
  - Да! А еще... Ого! Ты только посмотри! Как думаешь, чей это след?
  - М-м-м, собака?
  - А может, настоящий волк!
  - Так близко от домов? - засомневалась сестра.
  - Ну а что, я читал, они часто зимой подходят близко к домам, кушать-то нечего.
  - Да ну. Мы еще на опушке, какой там волк.
  - Самый настоящий лесной хищник! - с восторгом продолжал брат. - Ой, а что это тут?
  - Где?
  - Да вот же, смотри...
  ***
  Гленна давно уже уснула, устав за день. А Эйда все так же полулежала в кровати, опираясь на подушку и вспоминая. Гленна едва ли дослушала до момента, когда цветная паутинка упала на брата, а сестра тут же кинулась к нему, помогая снять странное липкое вещество, но в итоге только заляпалась сама.
  История была действительно грустной, и Эйда поначалу даже не особенно хотела ее рассказывать. Но ей давно хотелось поделиться хоть с кем-то. Сейчас она уже корила себя за минутную слабость и обещала себе никогда не начинать этого разговора вновь.
  Глаза снова жгло. Ей уже начало казаться, что она уже давно забыла, успокоилась. Но Эйда слишком хорошо все помнила. А боль из сердца все никак не желала уходить.
  "Мы найдем тебя и заберем к себе..."
  "Ты никогда не сбежишь".
  - Я жду. - прошептала ведьма одними губами, сползая вниз и натягивая одеяло повыше.
  За окном шумели деревья. Ей казалось, что за окном кто-то бродит, с треском ломая сучья. Но Эйда устала и не испытывала ни малейшего желания идти проверять, кто там за окном.
  Когда солнце первыми лучами залезло в комнату, Гленна проснулась. И с удивлением обнаружила спящую подругу.
  Она решила не будить ведьму, но та сама распахнула глаза от скрипа пружин.
  - Доброе утро! - улыбнулась Гленна.
  - Доброе. - пересохшим горлом выдавила ведьма. - Вот уж не ожидала, что столько просплю...
  - Устала, наверно. Распереживалась...
  - Пустяки. Сейчас сварим кашу на завтрак. Надо только воды набрать, я сама схожу. Только оденусь.
  - Да ладно тебе, я и сама могу...
  - Не можешь, - отрезала Мэйв. - пока не узнаешь, где ручей. А еще здесь может водиться зверье. Покрупнее зайца.
  Гленна обиженно насупилась, но спорить не стала. Все же ведьма дольше нее живет в лесу и лучше знает, как следует поступить.
  Девушки спустились на первый этаж и пораженно замерли. Дверь была распахнута настежь. Гленна бросилась к сундукам проверять, ничего ли не унесли, в Мэйв спокойно подошла к дверному проему и присела над порогом.
  - Как будто, так и не зашли, - резюмировала Гленна, поворачиваясь к подруге, - ничего не тронули.
  - Приходил не человек, - отозвалась ведьма, - это была бестия.
  Гленна испуганно охнула, падая на лавку. Мэйв повернулась к ней и серьезным голосом попросила собрать вещи. Дочь охотника не стала перечить и максимально быстро начала собираться.
  - Не торопись. Тот, кто пытался прийти, ушел.
  - Но почему?
  - Потому что я ведьма. Как я сказала, меня и моих близких не так уж легко достать.
  - А твой брат? - тихо спросила Гленна, не решаясь поднять взгляда на подругу.
  - Он умер от болезни, - сухо произнесла ведьма, - когда я еще не обладала знаниями. Я не была ведьмой и не смогла спасти его. Но теперь я сильнее. Жаль, что это ничего не изменит.
  - Жаль. - эхом отозвалась Гленна, подхватывая свою корзину.
  - Готова? Тогда пойдем. С завтраком придется повременить, сейчас не до этого.
  За порогом картина была гораздо хуже - на ставнях были видны следы чьих-то когтей, а над дверью раскрошилась глина, будто кто-то упорно пытался пробиться внутрь.
  - Это медведь? - со страхом спросила Гленна.
  - Медведи не нападают на двери и ставни. - мрачно ответила ведьма, быстро шагая по направлению к деревне.
  На ее голове был платок, а плотная повязка надежно скрывала лицо. Гленна знала, что сейчас Мэйв ужасно жарко, но ведьма предпочитала не показываться в деревне без своего традиционного наряда.
  Когда-то давно дочь охотника спросила, зачем все эти тряпки на ней.
  - Часть из них может стать отличным подспорьем для ночевки в лесу. - ответила тогда ведьма. - Платок и повязку легко порвать на бинты, чтобы перетягивать раны. Шаль и плотная жилетка надежно защитят от холода, если придется ночевать на открытом воздухе. В штанах полно карманов с необходимыми вещами и травами: ножи, маленькая ступка, лекарства. Ну а в этих сапогах можно убежать от чего угодно: они добротные, теплые. Сверху я жиром обрабатывала специальным, чтоб не мокли. Ну и конечно, никто из деревенских не пойдет к ведьме, которой нет и сорока. Приходится добавлять таинственности...
  И действительно, мало кто воспринимал бы Мэйв, если бы она всем показывала свою дружелюбную и заботливую натуру, хоть местами и жесткую. А вот вечно ворчащая незнакомка из Леса вызывала больше доверия, как ни странно.
  Когда они пришли в деревню, их встретил обеспокоенный Ванко.
  - Возле полей ночью видели странных существ! - начал он, едва девушки подошли. - Но ни одна тварь не подошла близко к деревне. Я взял вилы и с ребятами пошел проверять.
  - Идиот. - резюмировала ведьма.
  - Ты мой герой! - кинулась ему на шею Гленна.
  - Идиот и идиотка. - поставила более точный диагноз ведьма.
  - Ну так вот. Твари вроде как перед стеной стояли. Им что-то пройти мешало - я близко подошел, видел, как бесятся и пытаются меня достать. Но как об стенку.
  - Еще и подойти решил поближе? - взъярилась ведьма. - Ты бы еще вилами потыкал!
  - Чего ты бесишься? - недоуменно спросила Гленна. - Они ведь так и не прошли, как и в твою избу.
  - Они рвались и к вам? - тут же отреагировал кузнец.
  - Конечно они не прошли к деревне! - одновременно с ним вспылила ведьма. - Я какого импа над защитой месяц старалась?! Вот только сунь он им вилы, они бы с легкостью его вытащили за пределы круга, к себе! Угадай, зачем, остолоп!
  - Не подумал. - кивнул кузнец. - Извини. Теперь буду знать.
  - Ты не говорила, что что-то делала с деревней. - мрачно вклинился в их разговор подошедший Йозеф.
  - Ничего я не делала!
  - Так это ж защита!
  Девушки крикнули одновременно, поэтому Йозеф едва ли что-то смог разобрать. Вмешался Ванко:
  - Да хватит уже, право слово. Если б ведьма виноватая была... если б смерти желала: давно б померли. Но она защитила. Спасибо скажите и идите своей дорогой. Неча честному человеку имя позорить.
  Йозеф смягчился. Ведьма слегка расслабила сжавшиеся плечи и торопливо начала объяснять:
  - Нужно заменить старую защиту на новую. Потому что у всего есть свой лимит стойкости, и мы не будем проверять, надолго ли хватит этих остатков. Я пока займусь заменой сломанных элементов.
  - Ты думаешь, они еще придут? - робко уточнила Гленна.
  - Я не знаю. - пожала плечами ведьма. - Не придут - отлично. Придут - я постараюсь всех обезопасить заранее.
  - Иди. - кивнул Йозеф. - А мы с Ванко поговорим с деревенскими.
  От этих слов ведьма внутренне сжалась. Она знала, что ни к чему хорошему это не приведет. Но повлиять на течение событий она тоже никак не могла.
  Поэтому она просто пошла к границам деревни, торопливо доставая из штанов мешочки с чем-то. Ребятня, едва завидев, как она уходит от домов, побежала за ней, настойчиво спрашивая, что происходит.
  - Несите ветки вот таких вот растений. - она показала им, как выглядит нужное деревце. - Чем больше, тем лучше. Смотрите только, не надорвитесь. И сухих побольше берите.
  Мальчишки и девчонки тут же прыснули в разных направлениях. Эйда устало вздохнула, вглядываясь в очертания людей за занавесками таверны. Что принесет им всем сегодняшний день?
  ***
  - О, и что же такая, как ты, может знать о войне? - ревел мужчина в доспехах.
  - Побольше вашего! - вспыхнула она. - Ведь...
  Дальше она хотела указать оппоненту, что его сын погиб во время одного из спланированных советом, с которым она сейчас спорила, рейдов. Она внимательно изучила тот случай и прекрасно знала, из-за кого весь отряд сгинул в горах. Но ткнуть носом человека в ошибку, из-за которой погиб его собственный сын...
  Она прикусила язык, умолкая на несколько мгновений в поиске других аргументов. Но ей не дали уже продолжить. В комнате поднялся невообразимый гомон.
  - Бабы в сражения не лезут, и ты сиди в своей светелке!
  - Что, сказать нечего, стервь?!
  - Пошла вон, и чтоб не смела больше перечить!
  - Много ты знаешь! Иди травки перебирай, а в защиту замка лезть не смей!
  Шум давил на нее. Она хотела расплакаться от собственного бессилия.
  - Если вы не послушаете меня, мы все сдохнем за этими стенами! - в конце голос ее сорвался на пронзительный визг.
  Ее грубо схватили за плечо и вышвырнули вон из залы. Она неловко приземлилась на каменные плиты, ушибла локоть и бедро. Платье помешало ей проворно встать. Запутавшись в шлейфе, она снова упала, но на этот раз на колени. Дверь перед ней захлопнулась и из-за нее послышался мужской хохот. Стоявшие рядом стражники злорадно ухмылялись. Она обессиленно легла на каменные плиты. Глаза ее наполнялись слезами, а из горла рвался крик отчаяния.
  "Опять из-за моей ошибки кто-то пострадает", - подумала она, - "но на этот раз жертв будет гораздо больше. И что мне делать? Пожалуйста! Что мне теперь делать?!"
  Дверь внезапно распахнулась, и мужчина в доспехах выглянул в коридор. Найдя глазами лежавшую на полу девушку, он досадливо крякнул. Когда-то они все перед ей заискивали. Не будь ситуация чрезвычайной, никто б не посмел вот так обращаться с княжной. Но опасность была слишком близка, чтобы обращаться с ненавистной девкой с надлежащим пиететом
  - Пошла вон, стерва! Не путайся под ногами. - прорычал он и кивнул стражникам, чтобы они довели ее до покоев.
  "Пошла вон..." - вяло подумала она. - "А это вариант..."
  ***
  Вскоре повсюду вокруг деревни горели маленькие костерки. Ведьма в толстых холщовых перчатках быстро выбирала еще не остывшие угольки из потухших костров. Девочки палочками аккуратно сгребали оставшийся пепел и сажу. В паре десятков шагов у домов мальчишки копали канавки.
  - Это не такое уж редкое деревце, - объясняла ведьма детям, - но очень уж неприметное. Важно, чтобы пепел был только его - никаких былинок или земли. Иначе не сработает.
  - А почему спираль? - спрашивали копающие канавки дети.
  - У всякой фигуры есть своя цель. Звезда для призыва, круг для защиты, треугольник для сочетания сил. Линии и точки для нападения. Спираль же самая сильная фигура, потому как бесконечная. Она продолжается, хоть ты этого не видишь. Спираль можно использовать для всего. Защитный круг у нас есть, я его подновила ветками, а спираль сделает его во много раз крепче и сильнее.
  - Так она ж внутри и далеко...
  - Это не имеет значения. Не волнуйтесь, у нас все получится. Но возьмите себе по угольку, да начертите им в подполе круг.
  - Зачем?
  - На всякий случай. В этом кругу будет безопасно.
  "Еще какое-то время..." - про себя договорила Эйда.
  - Только не высовывайтесь ни на секунду из круга, - добавила она, - вы с легкостью преодолеете его границу, а вот зло не сможет. Будьте осторожнее. И если придется прятаться в подпол, ведите себя тихо, как мышки.
  - Мышки громко скребутся...
  - А еще пищат по ночам...
  - А вот вам придется сидеть тихо и ни единого писка.
  Когда приготовления были закончены, уже почти наступил вечер. Эйда видела, как недовольно на нее смотрели выходящие из таверны крестьяне. Некоторые из них даже собирались забрать детей, но многие поняли, чему ведьма учит их отпрысков, и отступили.
  Когда она отпустила ребят по домам, на ужин, к ней подошли несколько людей. Среди них был староста, Ванко и парочка матерей.
  - Надолго защита? - прямо уточнил Ванко.
  - Надолго, если вилами махать много не будешь. - огрызнулась уставшая Эйда.
  - Ведьма, - мрачно произнес староста, - ты знаешь, что происходит.
  - Вечереет. А больше я ничего не знаю.
  - Ты дала детям угольки... - начала одна женщина.
  - Да, и вот еще. Очертите вокруг кроватей круги пошире, да поставьте под кровать воды и хлеба.
  - Зачем?
  - Никогда не помешает.
  - А кто на печке спит...
  - Тот сегодня спит на лавке или на полу.
  - Надолго защита? - повторил вопрос Ванко подошедший Йозеф.
  - Смотря сколько бестий, сколько часов будет темно и что им конкретно нужно.
  - А что им может быть нужно?
  - Не знаю, кто тебя по молодости подрал, охотник, но ты уж должен знать, что сюда они пришли уж точно не поздороваться. А что им нужно, один имп разберет.
  - Но ты о них знаешь побольше моего.
  - Не первый раз их вижу. Но до сих пор не понимаю, что ими движет.
  - Они могут идти за тобой? - мрачно произнес Ванко.
  - Мальчик мой, - ядовито произнесла Эйда, - если они идут за мной, я завтра на рассвете покину деревню. Сами обновите защитный круг.
  - Далеко уходить собралась? - фыркнул Ванко.
  - На сколько лошади хватит. - пожала плечами ведьма.
  - Ну-ну... - хмыкнул староста и ушел в сторону домов.
  - Что делать будем? - флегматично поинтересовался Ванко.
  - Заголять и бегать! - фыркнула Эйда. - Спать ложитесь, я посторожу. Заодно попытаюсь понять, чего им надо.
  - Зачем за пределами круга еще одна спираль?
  - Для меня. Я буду не в деревне. Если им больше понравится ко мне рваться, значит, за мной.
  - Ты детям сказала, что круг и спираль сильнее просто круга или просто спирали. - педантично отметил Ванко.
  - Само собой.
  - А у тебя там только спираль.
  - Круг некогда было делать.
  - К тебе проще прорваться.
  - Само собой.
  - И если они всем скопом ринуться на тебя, долго ты не проживешь.
  - Если меньше тринадцати, до рассвета.
  - А если больше?
  - Сожгите мой труп. - пожала плечами Эйда. - И развейте по ветру у лесного ручья, что недалеко от твоего самого близкого к сердцу Леса зимовья, Йозеф. Там красиво. Цветет все постоянно, а зимой еще и редкая лесная ягода появляется. Молитв не надо.
  - Понятно. - серьезно кивнул Ванко.
  - С ума сошла? - сказал Йозеф. - Импа с два я тебя отправлю на смерть, ты...
  Еще до того момента, как он успел договорить, Ванко ловко стукнул ведьму по голове. Она успела дернуться, но недостаточно проворно. Потерявшую сознание девушку кузнец взвалил на плечо и деловито спросил:
  - Бать, у тебя в подполе место есть? А то у нас погреб забит, развернуться негде.
  - Есть. - ошеломленно ответил Йозеф. - А она тебя не проклянет?
  - Пока нет. - пожал плечами Ванко, придерживая тело. - А как проснется - может быть.
  ***
  - Идиоты! - ревела ведьма, отчаянно пытаясь сдвинуть крышку погреба.
  - Сама такая. - флегматично отзывался Ванко, сидящий по ту сторону крышки.
  - Как, по-вашему, я должна опознать этих тварей, если вы меня заперли?!
  - Не волнуйся, - откликнулась Гленна, - папа придет и обо всем расскажет.
  На мгновение возня в погребе стихла.
  - Он же не догадался встать в спираль, что я себе чертила?
  - Он же не такой дурак, как ты. - произнес Ванко. - Ему уже сто лет, да еще один год. У него семья, он не полезет в самое пекло.
  - Я, вообще-то, думала, что мы семья. - обиженно вставила Гленна. - Как ты могла хотеть такое провернуть?!
  - Ничего со мной бы не случилось.
  - А если б их было больше тринадцати? - уточнил кузнец.
  - Тогда их было бы двадцать шесть, и они бы сломали мою защиту. Защиту деревни можно проломить за одну ночь, только если наберется больше семи стай.
  - Так ты знаешь, кто это? - нетерпеливо спросила Гленна.
  - Не знаю, но догадываюсь. Они уже пришли? Выпустите меня, я должна сама посмотреть.
  - Нет! - воскликнула Гленна. - Да ни за что!
  - Прости, милая. - тихо произнес кузнец, но ведьма услышала. - Ведьма может помочь мне защитить тебя. И если ради этого ей или мне придется умереть, то я...
  - Идиот! - взорвалась Гленна.
  Судя по звукам, она пыталась отвесить ему пощечину за такое самопожертвование.
  "Я же говорила", - вздохнула про себя Эйда, - "все герои - те еще идиоты. И в смерти за правое дело нет никакой чести и благородства. Смерть - это смерть. Всегда."
  Тем временем возня наверху усилилась, и ведьма услышала шаги. Она попробовала поднять крышку, и та с легким стуком поддалась. По-видимому, пал табурет, на котором до этого сидел кузнец. Сам он стоял неподалеку от хода в погреб и гладил по волосам беззвучно плачущую Гленну. Та совершенно обмякла в его руках. Возле печи сидела мать Гленны, неспешно выкраивая что-то. Эйда знала, что женщина сейчас волнуется за мужа, хоть и вида не показывает. Ей наверняка стало легче, когда кузнец выпустил ведьму на волю. Как-никак, она вполне могла помочь охотнику.
  Эйда быстро кивнула всем находящимся в избе, погладила Гленну по руке, шепнув пару успокаивающих слов. Затем несильно ткнула кузнеца под ребра за шишку на голове и вылетела из дома на свежий воздух. Вокруг деревни на отдалении мерцали белые огоньки глаз бестий.
  - Дерьмо. - резюмировала Эйда, быстро шагая к виднеющимся спинам мужиков.
  Йозеф как раз закончил считать тварей и доставал лук.
  - Стой! - крикнула ему Эйда. - Не стреляй в них!
  В слабых отблесках факелов были видны очертания тел бестий. Конечно, они не подходили близко к источникам света, но и не прятались в тенях.
  "Смерть пришла за тобой..." - снова зазвучал голос в голове Эйды.
  Настойчивый шепот мешал сосредоточиться. Эйда видела, как опасно клубились тени у ее ног. Она была вовсе не уверена, что они были обычными. Сейчас она больше всего боялась, что тени попытаются вытащить ее за пределы круга.
  - Двигайтесь за спираль. - приказала она деревенским. - Тут вам делать нечего.
  - Правда? - насмешливо поинтересовался староста. - А где же нам лучше быть, о великая и мудрая ведьма? Может, ты еще подскажешь, где мой сын?!
  - Иди к импу, Рене! - взорвался Йозеф. - Мэйв и так много сделала, чтобы твой зад не погрызли!
  - Охотник, ты забываешься! - воскликнул староста.
  - Не хочу вмешиваться, но как-то много вы думаете о себе и своем сыне. - ядовито процедила ведьма. - Старост все-таки легко можно и переизбрать...
  - Ты что, пытаешься угрожать мне? - прошипел староста.
  - Ну что вы. Как я могу? Просто говорю, что глупо строить из себя династию королей, когда вы правите деревней с окраин. Тем более, мало кому понравится, что вы считаете себя особами голубых кровей. Ведь не далее как три месяца назад твоя жена, Рене, слезно умоляла меня сделать зелье для вытравления плода. А ведь мог бы твой сын сейчас стоять у алтаря с одной из обманутых девушек...
  - Не смей так говорить о моем сыне, ты ... !
  В следующе мгновение лицо старосты оказалось в пыли. На его месте теперь стоял Ванко, степенно поправляя ворот рубахи.
  - Ну что ты. - сообщил кузнец. - Если захочешь еще что обсудить по поводу подруги Гленны - милости прошу. Мне несложно откручивать головы всяким петухам...
  - Заткнитесь оба! - прикрикнул Йозеф.
  Ведьма опасно зашипела, сверкая глазами в темноте. Это заставило старосту поумерить пыл. Он все же продолжил:
  - Яков проходил обучение в...
  - Да что ты говоришь, голубчик? - с ухмылкой голодного импа произнесла Эйда. - Думаешь, он может знать больше моего? Может, мне прямо сейчас броситься на его поиски?
  - Уж точно не тварей рассматривать! - вспылил Рене. - Даже я знаю, что...
  - Что это упыри, прислужники импов? Надеюсь, ты нам сейчас еще и расскажешь, какой это подвид упырей и как от них избавиться.
  - Все упыри одинаковы! - подскочил к девушке другой мужик, грозно нависая. - Достаточно чеснока...
  Ведьма с хохотом показала пальцем за пределы круга:
  - А ничего, что они вам весь чеснок на огородах потоптали, пытаясь прорваться? Ну ладно, ладно. Сбегай, принеси пару зубчиков, да протяни этим тварям. Не хочу показаться скептичной, но что-то мне подсказывает, что они сожрут чеснок вместе с твоей рукой.
  - Они боятся осины!
  - Брехня. Могут об нее спины чесать спокойно.
  - Им страшен свет!
  - Не совсем. Они могут его терпеть, даже рассветный. Они его не любят, но, если понадобится... - ведьма сглотнула. - то они даже зарева пожара не испугаются. В прошлый раз оно им ни капли не помешало.
  - Так что нам делать? - спросил Йозеф, тактично не акцентируя внимания на фразе "в прошлый раз".
  - Найти их хозяина-импа и убить. Все твари тут же исчезнут.
  - Где его искать?
  - Где-то в очень надежном месте, куда не добраться, не пройдя множество таких стай.
  - Сотни? - переспросил Рене. - Я читал, что у них максимум три стаи бывает...
  - Да. - устало вздохнула ведьма. - Если их своевременно уничтожать, то имп не может за месяц поднять больше тринадцать штук, то есть одной стаи.
  - И сколько же их сейчас может бродить здесь? - уточнил Ванко.
  - Я насчитал двадцать шесть. - ответил Йозеф.
  - В прошлый Слат, - тихо произнесла ведьма, - я уничтожила около десятка стай и импа. Но я знаю, что был еще один имп на тот момент, он в замок не пришел. То есть он мог продолжить создавать армию.
  - И с какой скоростью?
  - У него сейчас может быть примерно девять стай. - ответила Эйда.
  - И две из них тут. Защита... - решил подсчитать Ванко.
  - Заткнитесь. - оборвала его ведьма. - Упыри передают всю инфу хозяину. Если хочешь обсудить план их уничтожения или количество стай, что выдержит моя защита...
  - То не зде-е-е-есь... - страшно прохрипела тварь за пределами круга, заканчивая ведьмину мысль. - Но двух не хва-а-а-а-атит, ве-е-е-ерно?
  - Не хватит. - спокойно ответила ведьма.
  - И все стаи я не отпра-а-а-а-авлю к тебе.
  - Не отправишь, если сдохнуть от рук Ловчих не хочешь.
  - Он не найду-у-у-у-ут. - ухмыльнулась бестия, обнажая иглы клыков. - А тебе никто не пове-е-е-е-е-ерит, как и тогда-а-а-а-а...
  - Ну это мы еще посмотрим.
  - Посмотри-и-и-и-и-им.
  Белесые глаза снова отдалились от круга, подальше в темноту.
  - Чего не ломитесь ко мне? - с неподдельным интересом спросила ведьма, подходя чуть ближе.
  - Заче-е-е-е-е-ем?
  - Убить? - предположила Эйда, делая еще один шаг.
  - Из тебя вышел бы прекра-а-а-а-а-а-а-асный упырь.
  - Но для начала вам нужно отнести мой труп к хозяину. Не растерзанный.
  - Это сло-о-о-о-ожно...
  - А Ловчие далеко? - почти по-дружески поинтересовалась Эйда.
  - Не-е-е-ет. - ответила тварь. - К утру приедут. Хозяин сказа-а-а-ал, чтоб ты не ушла-а-а-а...
  - М-м-м, - протянула Эйда. - так мы ждем гостей?
  - Да-а-а. А это тебе-е-е, пода-а-а-арок.
  Несколько тварей с рычанием и поскуливанием притащили к самому краю круга сверток.
  - Что, чистое железо несли? - удивилась Эйда. - Хорошо же вас хозяин вышколил.
  - Да-а-а-а. Он сказал, чтоб ты не уме-е-ерла слишком быстро. Ему будет ску-у-у-у-учно.
  - Ну спасибо. - фыркнула Эйда. - С утра заберу.
  Твари за оградой отошли чуть дальше в темноту.
  Ведьма неспешно добрела до охотника и негромко сказала ему:
  - Стрелять можно. Защита спокойно будет держаться до рассвета. А у тебя в подвале я поставила много защитных меток - никто в него не прорвется, если что. И еды много. Но за пределы круга и спирали не выходите ни в коем случае. Это будет ослаблять защиту сильнее, чем просто стрела. Ванко, тебя касается.
  Кузнец кивнул. Мужики начали медленно разбредаться по домам.
  - Только факел мне дайте. - негромко попросила Эйда после того, как большая часть людей уже ушла за спираль.
  Возле границы круга оставалась только она, Ванко, Йозеф и староста. Последний с неохотой протянул ей факел. Она аккуратно воткнула его в землю неподалеку от свертка.
  - Следите, чтоб не утащили. - с улыбкой объяснила она мужчинам.
  В следующую секунду раздался странный звук, будто камень прорвал водную гладь. Ванко коротко ругнулся. Затем по ту сторону круга вспыхнуло голубое пламя, освещая пространство вокруг.
  - Какого импа! - вдруг воскликнул Рене.
  - Вот именно! - прорычал кузнец, смотря на фигурку ведьмы, освещенную всполохами синего пламени.
  - Да нет же! Их больше двадцати шести!
  - Неси из дома еще стрел! - крикнул Йозеф. - Я попытаюсь ей помочь!
  Ведьма покинула круг. Никто не успел даже заметить, как она оказалась в десятке шагов от границы. Твари завизжали. Сначала это был радостный победный крик, затем к нему добавились предсмертные хрипы. Йозеф торопливо пускал стрелы. Действительно, к свертку подбирались отвратительные серые тела со следами гниения и синюшными разводами на коже. Их игольчатые зубы едва успевали клацнуть возле материи свертка, как древко стрел вырастало из их глаза.
  ***
  Ведьма лежала в спирали, что она изначально чертила для себя. Вокруг нее медленно тлели на солнце трупы упырей. Ванко морщился, раскидывая горку тел, чтобы достать ведьму.
  Она лежала с открытыми глазами и не шевелилась.
  - Вот и что я скажу Гленне? - сетовал кузнец. - На кой ляд ты полезла в две стаи сразу?!
  - За трупами. - еле слышно прошептала ведьма.
  - И как, набрала?
  - Сколько я убила?
  - Двадцать три штуки. - откликнулся Йозеф.
  - Эх. - Эйда закрыла глаза. - Немного не хватило до двух стай.
  До ее слуха донесся стук копыт по основной дороге.
  - Вовремя. - произнесла ведьма и попыталась приподняться на локте.
  - Сверток. - крикнул Яков. - Подать?
  - Не тронь! - отозвалась ведьма. - Кто знает, что с ним сделал имп.
  Кузнец помог ей встать, не переставая ворчать. Йозеф с раздражением вытаскивал свои стрелы из трупов.
  - Что здесь творится? - Эйда повернулась и увидела мужчину в доспехах, обращающегося к ним.
  Разглядеть его лица она не смогла, так как рассветное солнце светило прямо из-за его спины. Ведьма плюнула на попытки разобраться, кто к ним пожаловал, и поплелась к свертку, ради которого и затеяла резню.
  Пепел рябины не выявил никакой магии, поэтому она спокойно развернула материю. Внутри лежал ее собственный короткий меч, который она когда-то оставила в ущелье.
  ***
  - Ненавижу! Ненавижу! - она не могла вырваться, как ни пыталась.
  Ее легкие горели огнем от усталости, вони и дыма. Рука, крепко державшая ее под живот, чтоб не вывернулась, и не думала ослаблять хватку.
  Эта рука тащила ее подальше от отряда, который сейчас умирал ради нее. По ее просьбе. Все эти люди когда-то согласились отдать свои жизни. Она сказала им в тот день:
  - Вы знаете, что я держу свои обещания. Однажды мы защитили наш дом. Я сказала, что никто не умрет в тот день, и все вы здесь, рядом со мной. Но я прошу вас... Я молю вас! Если мы пустим тех тварей через ущелье в соседнюю долину, погибнут люди! Сотни, тысячи тварей восстанут из их костей. Я пойду защищать ущелье, даже если мне придется стоять в одиночестве. Но я прошу вас... Знаю, что не имею права просить о таком, но у меня нет выбора... Я не знаю, много ли наших смогут живыми выбраться из этого ущелья, но каждый, умерший там, спасет одну деревню на пути к сердцу Сагара.
  И они попрощались с женами и детьми тогда из-за нее. Зная, что она будет стоять в авангарде и не раздумывая бросится в пасть твари, если это спасет им жизнь. И они пошли за ней, хотя она каждому лично сказала, что он вряд ли вернется домой.
  И теперь ее утаскивали от них, в то время как их жизни обрывались. Она слышала их предсмертные крики. Она видела, как твари когтями выпускают кишки ее соратникам, ее друзьям. Ее меч блестел у камня. Рядом на земле валялся её красный плащ, уже затоптанный в грязь лапами тварей. Она оставила на поле боя свою латную перчатку и наручи, что содрала с нее какая-то тварь, чуть не откусив левую руку. Теперь это место страшно саднило, а глубокая царапина с внутренней стороны вызывала нестерпимую боль.
  Она должна была умереть, убив еще парочку тварей. Спиной к спине со своими боевыми товарищами.
  Но появились Ловчие, хватая ее за шиворот. Она вывернулась из рук и продолжила сражаться за свою жизнь, за жизнь близких и за жизни тех, кто даже никогда не узнает о ее существовании.
  Они с Хорстом бились спина к спине, прикрывая друг друга. В момент передышки он внезапно обернулся к ней. Его борода пропиталась черной вонючей кровью. На ноге было видно алые следы его собственной боли и изодранную поверхность бедра.
  - Мала ты еще, - сурово произнес он, глядя на нее сверху вниз, - чтоб так умереть. Здесь, в общей могиле, тебе не место.
  Он поднял ее, как пушинку, пока она еще была в шоке и не сообразила вырваться. И швырнул на руки одному из Ловчих.
  - Уходите. - сказал он, поворачиваясь к ней спиной. - Да позаботься о мелкой.
  И ее утащили. Их уход прикрывал ее отряд, не давая тварям прорваться. Защитников становилось меньше и меньше.
  Последнее, что она запомнила в тот день: улыбающееся лицо Хорста.
  Он стоял на пригорке и с отеческой улыбкой смотрел, как ее уносят в портал. А потом упырь впился ему в шею, вырывая гортань. В то же мгновение прогремел взрыв и на тварей, как и на ее еще живых людей, посыпались камни.
  Кажется, она кричала. Может быть, даже плакала. Она не помнила, или попросту не хотела помнить. Она вынесла из того боя одно: Ловчие приходят, когда им вздумается, и делают то, что нужно им. Человеческие потери уже не трогают их каменные сердца. И она возненавидела черную форму так называемых "защитников людей от магических тварей".
  ***
  - Леди, немедленно положите меч.
  - И не подумаю.
  - Леди, не вынуждайте нас применять силу.
  - Ловчий. - сказала Эйда, поднимаясь с колен и направляя свой холодный взгляд в лицо мужчины, которого до сих пор не могла разглядеть из-за солнца. - Не смей мне указывать. Лучше займись своей работой. Ликвидируй магических тварей, тревожащих покой честных жителей Сагара.
  Хотя солнце буквально выжигало ей глаза, она продолжала смотреть на него, стараясь не щуриться. Когда она уже почти ослепла, из деревни прибежала Стряпуха, отвлекая все внимание на себя.
  - Наконец-то вы приехали! - вопила она. - Из-за этой твари... - кивок на Эйду, - ... на нас напали те твари!
  - Молчать, женщина! - одновременно прикрикнули Ванко, Рене и Йозеф.
  Последний, как самый старший, принялся рассказывать Ловчим о произошедшем.
  Эйда же подхватила с земли свой меч и неспешным шагом направилась в лес. Никто и не пытался ее остановить, с жаром участвуя в обсуждении минувшей ночи.
  - ...именно она убила...
  - ...ничего бы и не случилось!..
  - ...смогла поставить защиту...
  - ... знала заранее...
  - ...чуть не погибли...
  - ...защитила от...
  Все эти возгласы совершенно не интересовали ведьму. У нее появилось очень много неотложных дел.
  Она всегда думала, что во время Слата у нее были галлюцинации. После праздника Эолы она поняла, что они могут быть очень даже реалистичными и опасными. Но она всегда думала, что ее преследуют духи и призраки умерших по ее вине людей. Она не знала и не могла догадываться, что конкретно им было нужно от нее. В ее воображении они снова появлялись в зимнюю пору, чтобы наконец убить ее, отомстить за причинённый им вред.
  Но она была неправа. Когда она вышла из защитного круга, проливая вокруг себя алхимический огонь и убивая упырей одним лишь кинжалом, несколько раз тени помогли ей. Руки тьмы скользили под ее ногами, хватая лапы адских псов импа. Она не знала, зачем им это. Но собиралась выяснить.
  До избушки она почти бежала, чтобы сохранить время на возвращение. Ночевать в зимовье или в ее новом домишке было дурной идеей. Во-первых, у нее не было достаточно рябины, чтобы защитить дом от нескольких стай. Во-вторых, она боялась за Гленну. Да и за Ванко, как бы он на нее не ворчал. Йозефа тоже бросать не хотелось. Не в его годы воевать с бестиями и импами.
  В избе она ловко и неторопливо чертила пятиконечную звезду. В каждой вершине стояла свеча из пчелиного воска. На каждом пересечении линий размещался фитиль и масло. Каждая линия проводилась три раза: мел, уголь, кровь.
  В центр села она сама. По правилам все должно было быть наоборот - она отправлялась за пределы звезды, а в звезде появлялся призываемый. Но эти правила были придуманы слишком давно, а Эйда знала, что иногда они могут меняться. После первого же зова в комнате появились черные сверкающие оболочки людей, которых она когда-то знала. Один из них стоял обособленно. Ниже остальных, более хрупкого телосложения...
  - Брат.
  "Сестра..."
  - Прости, я... - ведьма остановилась, подавившись слезами.
  "Сестра, ты не должна была. Не обязана. Все в порядке. Как только мы уничтожим импа, я вернусь домой."
  - Живым?
  Лица тени было не различить, но Эйда знала, что сейчас он грустно улыбается ей. Она и сама понимала, что так легко всего не исправить, но ей очень хотелось верить в лучшее. На минуту ей снова было двадцать, и она чувствовала свежее дыхание весны. Но мгновение прошло, и вот уставшая ведьма сидит на полу, а перед ней неупокоенная душа ее брата. За окном начинается осень.
  "Я смогу вернуться. И это главное. Не печалься о моей судьбе, ты не виновата..."
  ***
  - Я не знаю, как нам выбраться. - тихо прошептала она, лежа на своей кровати.
  Князь с трудом согласился выделить им одну комнату на двоих. Он считал это неприемлемым, но ей удалось доказать необходимость такой меры. Она сказала, что им нужно привыкать к новому дому, а вместе будет проще. Он лишь поджал на это губы. Но вечером им предоставили смежные покои, где они быстро сдвинули кровати в одну комнату.
  - Ничего, сестра. - откликнулся брат. - Придумаем. Ты не виновата, что мы здесь оказались, скорее уж я...
  - Не говори глупостей. - фыркнула она.
  Следующий месяц она потратила на разговоры с князем и обустройство их быта. Здесь все было иначе, не как дома. Они вместе преодолевали эти проблемы, но основной груз все же пришелся на нее, как на старшую. Никто не объяснил им, зачем их привезли в замок и откуда такая необходимость в их присутствии.
  Но князь был относительно добр к ним и даже поощрял увлечение брата стрельбой из лука. На это она только фыркала и шла на кухню, объяснять кухарке, как правильно готовить мясо, которое им вечно подавали полусырым. За месяц она успела многое сделать: исправить ошибки местных в приготовлении еды, объяснить горничным, как часто требуется стирать простыни, доказала местному доктору, что просто необходимо иметь в замке побольше мыла и вытребовала у князя яблок (как альтернатива чистке зубов). Помимо этого, она успела связать теплых одеял и сшить им с братом жалкое подобие носков. На ее чудачества никто не обращал внимание. Даже брат в какой-то момент перестал ее слушать и регулярно мыться.
  Она по ночам плакала от бессилия. Это заметила добрая старушка, которая была приставлена к ней в качестве няньки.
  - Дитятко, помолись Эоле. Она защитница наша. Глядишь, и тебе поможет.
  Поначалу она отмахивалась от ее советов, но затем решила все же попробовать. В храме жрицы встретили ее достаточно радушно.
  Но Эола не ответила ей. Если честно, девушка и сама не знала, что ей нужно и как правильно это попросить. Поэтому не особенно огорчилась, не получив ответа ни на один из своих вопросов. И отправилась обратно, в замок.
  Там ее ждали дурные вести: брат слег в лихорадке. Местный лекарь уже трижды успел пустить ему кровь, на что она совершенно рассвирепела и выгнала слуг князя.
  - Когда успел? - спрашивала она у брата, принося ему вишневый сок из погребов и горсти малины.
  Он не отвечал, беспокойно ворочаясь во сне.
  Никогда в своей жизни она не лечила никого своими силами. Для этого всегда была мать, доктора, лекарства. А сейчас у нее не было ничего, а брату становилось все хуже. Все следили за ее метаниями. Она бегала в деревню и выпрашивала мед и ягоды, потом сама на кухне варила что-то...
  Но ничего не помогало. И не могло помочь. Она никогда не была специалистом по болезням детей и уж тем более не была готова к тому, что у нее не будет возможности получить помощь.
  Брат сбивал капустные листья со лба, с трудом найденная горчица только жгла его кожу, мед и ягоды в конце концов перестали сдерживать болезнь, а обильное питье вообще никак не действовало.
  Она плакала ночами, стараясь вспомнить, что еще можно сделать для брата. В один день болезнь обострилась до предела: в комнате стократно усилился запах болезни, а его лоб буквально горел. К концу того дня пища и питье уже не задерживались в его теле.
  Князь пришел, чтобы силой вытащить ее из комнаты, где умирал больной. У нее не было сил сопротивляться. Местный лекарь сетовал, что он выпустил недостаточно крови и вредные миазмы все же остались в теле пациента.
  - Кровопускание окончательно ослабило его организм, - прошептала она, едва шевеля сухими губами, - и ему не хватило сил справиться с болезнью.
  В ту ночь она не спала, болезненно прислушиваясь к ночным звукам. Ей казалось, что она отчетливо слышит стоны брата.
  А утром они пошли его хоронить. Она не дала поставить символ Эолы над его могилой, заменив его простым крестом. Даже не позволила мужикам полностью выкопать яму, предпочтя сделать это самостоятельно.
  Князь хмуро смотрел, как она выбрасывает комья земли на поверхность, как аккуратно укладывает тело на дне. Он сам помог ей выбраться, предложив руку. А потом вместе с ней бросал землю на то, что когда-то было ей самым родным человеком.
  - Ты не виновата. - сказал князь, а его седые волосы окрашивал багровым закат. - Его осматривал лекарь Ловчих, у него было заражение. Такое может вылечить только он, Ловчий.
  "Он не успел, не приехал вовремя, а мог спасти моего брата!" - думала она, со злостью рассматривая мужчину в черной одежде.
  Он подошел к ней после ужина и неторопливо объяснил.
  - Леди, вам стоило сразу послать за мной. Вы правильно сделали, что остановили кровопускание и не дали применить пиявок, но почему не послали за мной?
  - Я не знаю, кто такие Ловчие. - просто ответила она.
  "А надо было знать. Это стоило твоему брату жизни". - подумала она.
  ***
  "Голоса в твоей голове не принадлежат нам".
  - Тогда кто меня зовет?
  "Сестра... ты сама этого не замечаешь, но ты уже давно больна. Лихорадка съедает тебя."
  - Этого не может быть! Как я могла не заметить?
  "Ты лечишь других, но не себя".
  - Жара нет, только галлюцинации после Слата.
  Ведьма устало потерла виски. Она помнила урывками все, что говорил ей лекарь Ловчих после смерти брата.
  Лихорадка была неестественного происхождения. Ей должны были переболеть упыри, призванные из нави, а также все импы, пришедшие сюда, в явь. Её брат заболел этим. А теперь и она.
  И никто не мог дать внятного ответа, почему они наравне с отродьями из нави болеют этим. Но лекарь Ловчих ей сказал, что они знают, какой обряд необходим для полного выздоровления упыря или импа. Князь стоял за его спиной и хмурил брови, внимательно разглядывая ее бледное осунувшееся лицо.
  После визита Ловчих она была отправлена в дальнее крыло замка, рядом с заброшенной библиотекой и рыцарскими казармами. А затем и вовсе сослана в дальнее поместье.
  - Неужели я такая же, как упыри? Как импы? - задумчиво произнесла ведьма, вспоминая события давно минувших дней.
  "Импы способны лишь уничтожать, но ты можешь и созидать. Если захочешь".
  - Может, они тоже могут. Если захотят.
  "Так почему бы тебе не спросить у одного из них?"
  - Что? Заявиться к нему и... - ведьма так и не смогла договорить, согнувшись от пронзившей виски боли.
  Казалось, будто ее мозг разлетелся на тысячу осколков, а затем неловкими руками был собран обратно в неправильном порядке. Не в силах бороться с болью, ведьма закричала. Она не запомнила, что происходило дальше, но, кажется, она неловким движением сбила свечи и флаконы с маслом и горящими фитилями.
  Эйда пришла в себя уже на руках у человека в черной одежде Ловчего. Он, неловко придерживая обгоревший рукав ее рубахи, втирал в саднящие участки кожи легкую мазь с мятным запахом.
  - Черт... - ругнулась Эйда.
  - Что? - переспросил удивленно Ловчий.
  - Вот же имп рогатый! - повторила она, неловко сползая на землю.
  - Что здесь творится?
  - Туши! Туши!
  - Мэйв!
  Ведьма пришла в себя, и мир тут же наполнился звуками, яркостью, запахами.
  Она быстро догадалась, что к чему. Ловчие сновали туда-сюда, неторопливо гася то, что осталось от ее дома. Эйда мечтала прожить в нем еще лет пятьдесят, не меньше. Лечить хвори деревенских, собирать травы. Смотреть, как взрослеет Гленна. Оберегать своих новых друзей от печалей и скорбей.
  Но дух ее брата ясно выразился: она не доживет до старости. Либо сойдет с ума от галлюцинаций, либо ее убьет тот имп, пополняя свою коллекцию упырей, либо...
  Есть много вариантов развития событий, но ни в одном из них Эйда, девчонка из замка Рейгель, не живет долго и счастливо. Поэтому оттягивать конец не имело смысла.
  - Я узнала, как убить тварей и защитить деревню.
  - Они вечером уже будут на дороге. Единственный путь отхода - через Лес, а деревенские дальше опушки ни ногой, - мрачно ответил Ловчий, - что бы ты там не придумала, ведьма, мы в этом не участвуем.
  - О, опять уйдете? Бросите нас здесь? Подыхать? - гневно сверкнула глазами Эйда.
  Один карий, другой зеленый. Оба принадлежат Лесу. Оба нездешние. Таких глаз не бывает у нормальных людей.
  Причин доверять ведьме у Ловчих не было.
  Причину повесить ее на ближайшем дубе и искать бы не пришлось.
  Но Ловчий отпустил ее и медленно встал. Он смотрел сверх вниз, и взгляд его был полон жалости.
  - Ну и проваливайте. - равнодушно отвернулась Эйда, выглядя по-детски комично.
  - Не тебе нам указывать! - взорвался мужчина.
  - Я не указываю. Это были напутственные слова вам в спину, пока вы бежите от опасности.
  - Идиотка.
  - Ловчий. - плюнула Эйда.
  ***
  Слова и образы отпечатались в ее черепной коробке, проступая в нужные моменты столь явственно, что ей даже не приходилось напрягаться.
  Эйда чертила спираль, уходящую в бесконечность. Ей не нужно было никаких ингредиентов. Просто идеальная спираль с ровными стенками и правильно отмеренным углом.
  Ведьма трудилась над ней с тех пор, как очнулась. Готовилась к наступлению ночи, не отвечая на вопросы Гленны и Ванко.
  Голова ее гудела от дыма, кожа саднила от ожогов. Она даже не заметила, как Ловчие ушли. Она слышала, как кричал от горя староста. Видимо, Яков пошел за ней и Гленной. Видимо, он остался ждать их в зимовье. Видимо, до него псы импа добрались.
  На закате вся деревня будто вымерла. Эйда не обратила внимания на то, куда делись местные, ей сейчас и так было не до этого.
  - Что-то вы опаздываете! - яростно крикнула она в сгущающиеся сумерки.
  Ответом ей была тишина.
  - Я знаю, кто ты! - продолжила она. - Мой брат сказал мне! И я тебя не боюсь, знай! Я сильнее тебя, в сотни, в тысячи раз. Я уже убила такого, как ты, взорвав замок...
  - И убив своих же людей?.. - ответила темнота.
  - Я не виновата, я пыталась их спасти, до последнего пыталась! Но нельзя помочь тому, кто не желает быть спасенным. И гибель его - лишь его ответственность. Я делала то, что должно...
  - А сейчас?..
  - И сейчас я не отступлюсь. Убить тебя - мой долг!
  Лоб Эйды горел. Темнота молчала, плотно укладываясь вокруг ее спирали, которая с приходом темноты начала светиться зеленовато и пугающе. Где-то вдалеке послышался мрачный вой.
  Эйда нетерпеливо поглаживала рукоять своего короткого меча. Она могла бы оставить себе лишь кинжал, но память о событиях в ущелье требовала принести клинок с собой.
  - Хорст бы гордился мной. - произнесла она, и слова ее неловко выкатились из пересохшего горла.
  - Или проклял бы тебя. - на пределе слышимости зазвенел яростный голосок.
  - Или проклял бы меня, - согласилась Эйда, - но этого мы уже никогда не узнаем. Твои твари разорвали ему горло у меня на глазах. Твое появление подписало смертный приговор мне и моему брату. Кишки моего супруга ты развесил на дубе гирляндой. Моих людей принесли твои упыри в жертву, чтобы ты набрал силу. Если ты не сдохнешь вместе со мной сегодня, Тебя убьют Ловчие завтра.
  - Деревня будет уничтожена.
  - Нет, если я изгоню нас раньше.
  - Для тебя нет пути назад.
  - Зато для тебя всегда остается открыта дверь в ад.
  - Если бы так просто можно было отправить меня на тот свет, Ловчие бы не ушли.
  - Они просто не знали, кто я, а кто ты. Духи мне все рассказали. Мой брат приходил ко мне, и он сказал мне, что делать.
  - Он или твои галлюцинации? - насмешливо переспросила темнота.
  - А вот сейчас и узнаем. - зло оборвала разговор ведьма, кидая в спираль горсть странного вида пыли.
  Та на секунду приобрела зловещий фосфоресцирующий цвет, а затем, вспухнув красным напоследок, исчезла. Яростно взвыли упыри во тьме. Обряд начался.
  "Один неверный шаг, одна случайная мысль - и ты не убьешь импа, а усилишь его, сестра. Если в тебе проснется твоя злая сторона, ты не сможешь вышвырнуть чуждую сущность, но сама станешь ее частью. Любая сила нуждается в противовесе".
  Эйда сжимала рукоять меча так, что костяшки пальцев неестественно белели. Ее глаза, освещенные зеленым цветом лесной магии, яростно полыхали.
  "Мы здесь появились из-за князя. Нас не должно здесь быть. Но и ты, и я принесли бы этому миру много пользы".
  - Мы нарушили равновесие, - пересохшими губами прошептала Эйда, - хоть это случилось и не по нашей воле...
  "Но это не оправдание. Мир уравновесил наше присутствие двумя импами, демонами, которые могут лишь разрушать. По сути, мы тоже демоны в этом мире - чужие непонятные существа, которых будут бояться, если узнают о них".
  "Я убила импа, что уравновешивал мое пребывание здесь. И теперь у меня та самая лихорадка. Я должна умереть и исчезнуть из Сагара. Но имп брата все еще жив. И без противовеса... Скольки он сможет еще убить?" - думала Эйда.
  Спираль начала своё движение, втягивая в себя тьму. Бешено выли псы за пределами зеленого свечения. Что-то яростно орал имп. Спираль медленно становилась колесом, не защищая, но запирая.
  ***
  - Гленна...
  Девушка украдкой вытерла слезы и поднялась с колен. Ванко держался на почтительном отдалении от своей невесты.
  Ловчие вернулись на рассвете и обнаружили лишь дерево, в котором искусно вырезанная Мэйв. Мастерство статуи в дереве поражало: изящные кисти рук были разведены в стороны, будто она кого-то стремилась обнять, маленькая ножка небрежно попирала чью-то скорченную в агонии морду. Лицо Мэйв из дерева привлекало отдельное внимание. Лукавая улыбка нераскрытых губ заставляла нервно отворачиваться проходящих мимо Ловчих. На месте глаз красовались два камня. Один был похож на солнечные лучи в ветвях дуба, второе напоминал зелень весенней травы. На Гленну они смотрели доброжелательно.
  - Это ее могила, да? - бесцветно спросила дочь охотника.
  - Нет, - хмуро ответил Ловчий, запретивший своему отряду вздернуть ведьму на ближайшей ветке. - Она все еще жива. Как и имп. Он постепенно растворяется в ней, я полагаю.
  - Что?! - изумленно сказали Ванко и Гленна.
  - Она подавила его волю и почти уничтожила. У него нет шансов. И все его приспешники уже мертвы - нет сил поддерживать заклинание.
  - Что будет потом? - спросил старый Йозеф, рассматривая напускную браваду на лице ведьмы в дереве.
  - Не знаю. - пожал плечами Ловчий. - Быть может, однажды она проснется.
  - И вы примчитесь уничтожить ее? - всхлипнув, спросила хмурая Гленна.
  Ловчий какое-то время смотрел на Мэйв. Запертую, истерзанную, но не сломленную вечной борьбой. Он знал, что ей хватит сил поглотить импа. Если имп обладал энергией со знаком минус, то она однозначно была плюсом... Что даст в итоге это слияние?
  - Не знаю. - еще раз пожал плечами Ловчий, наблюдая, как солнечные лучи пробегают по лицу статуи.
  На секунду ему показалось, что он слышал ехидный смешок. Но, скорее всего, Это Лес так шутит с пристроившимися на его опушке людьми.
  Он последний раз окинул взглядом изящное дерево с фигурой девушки в нем, а затем твердым и быстрым шагом направился к дому старосты. Ему нужно было многое обговорить, дать новые инструкции...
  На его пути попадались дети, их уставшие и заплаканные матери, суровые мужики. Они скрывались в своих домах, всю ночь слушая жуткий вой тварей и грохот творившегося заклинания. Они помнили, как Ловчие открыли портал и ушли. Ведьма игнорировала их мольбы о защите, но упорно что-то делала до заката.
  В какой-то момент селянам просто пришлось довериться ей. И с призрачной надеждой на защиту злобной и непонятной лесной ведьмы уйти спать.
  А утром пришел новый день, новые заботы...
  Ведьма и ее жертва быстро забылись всеми, кроме семьи охотника и молодого кузнеца. А вот предательский поступок Ловчих запомнится навсегда.
  ***
  "Что, убьешь нас обоих?" - негодовала тварь в углу ее сознания.
  - Да, если придется.
  "Теперь мы вместе заточены! Возможно, на много веков! Я могу нас вытащить, просто заключи со мной сделку!"
  - Вот еще!
  Темнота вокруг сгущалась, становясь непроницаемой. Эйда знала, что близится рассвет, и тени должны разойтись...
  - Не для меня. - грустно сказала она пустоте.
  "Из-за тебя мы оба в ловушке!"
  Ласковый ветерок гладил ее по коже. Хоть она не видела света, но ласковые лучи по коже ее убаюкивали. Она медленно погружалась в сон, глухая к окружающему миру.
  "Мы умрем из-за тебя! Погибнем!"
  В ответ Эйда только хмыкнула.
  ***
  Мрачный Ловчий неспешно шествовал по коридору своего замка. Он направлялся в библиотеку, собираясь изучить такое явление, как слияние импа со смертной.
  Хотя, технически импы тоже смертны. Просто они очень тяжело смертны.
  Ловчий вздохнул, вспоминая события прошедших недель. В его работу входило выслеживание случайно попавших в Сагар... личностей. И их водворение обратно, либо же убийство. Мир давал Ловчим месяц на устранение проблемы, а затем самостоятельно восстанавливал равновесие.
  Старый князь либо не знал тонкостей, либо просто сошел с ума, но, когда орден обнаружил брата и сестру, один был уже мертв, а вторая пробыла больше месяца в их мире. Вернуть ее не представлялось возможным. Оставалось лишь найти импов и убить, а затем забрать девушку под опеку ордена, чтобы присматривать...
  Но судьба распорядилась иначе. Первый прорыв тварей останавливала черноволосая девчушка с малой личной гвардией. Бывший Ловчий Хорст сам швырнул ему в руки брыкающееся хрупкое тело, прикрывая отступление бывших братьев.
  Почему этот суровый мужчина так пекся о мелкой? Почему выбрал ее жизнь, а не свою? На многие вопросы ответа не находилось. А потом девчонка сама убила импа. Зная устройство замка ее супруга (как Ловчий полагал, за него ее выдали почти насильно, даже свадьбы как таковой не было, а вдовой она вообще стала через пару дней после заключения контракта) и особенности местных вояк...
  Конечно, развалины и кучи трупов вызывали тоску, боль, отвращение. Ловчий думал, что Эйда и себя в этих камнях похоронила. Он даже чувствовал жалость по отношению к бедной маленькой девочке - ведь ей было лишь 20, хотя выглядела она как вполне совершеннолетняя юная леди.
  - Идиотка. - сказал он, увидев развалины.
  "Идиотка", - подумал он, узнав наконец разворачивающую меч нахалку.
  - Идиотка, - произнес он, отыскивая книги по магии слияний и превращений.
  В конце концов, орден ей должен еще. За содействие. Будет неправильно оставить ее гнить в мелкой деревушке на кромке Леса, медленно становясь обычным деревом и теряя последние крохи сознания.
  ***
  - Чертов Ловчий.
  - Идиотка. Ведьма.
  Прошло уже несколько лет с момента уничтожения пары импов и заточения Эйды в дерево. Ловчий тщетно пытался найти способ высвободить девушку. В конце концов он настолько погрузился в свои поиски, что ведьма стала являться ему во снах.
  Сейчас он снова спал, но даже во сне продолжал метаться по библиотеке.
  - Прекрати мельтешить, - раздраженно произнесла ведьма, падая в ближайшее кресло. - а то у меня от твоего мельтешения голова кружится.
  - Я тебя не звал! - огрызнулся Ловчий, неловко приглаживая взлохмаченные волосы цвета жженой карамели.
  - Да? - вспылила Эйда. - Ну так дай мне уйти! Меня от твоей компании тошнит!
  - Ах вот как!
  - Вот так!
  - А думать надо было, - ответил ей Ловчий, слишком поздно осознавая, что говорит с галлюцинацией, - когда в дерево себя заточила!
  - Сам знаешь, - устало возразила Эйда, - только импа запереть не получилось бы.
  - А он еще жив? - поинтересовался Ловчий, сам удивляясь своей реакции.
  Он не хуже остальных знал, что ведьмы здесь быть не может. Огромное количество охранных заклинаний, да и само дерево с кругом не отпустили бы дух на беседу с ним...
  Тем более, у Эйды с ним были старые счеты. Будь это действительно она, они бы только дрались, как в первый их сон. Уж точно не переругивались бы, как старые друзья.
  - Зачем?! - снова начала она. - Зачем тебе это? Почему ты хочешь освободить меня? У тебя на это и жизни не хватит! Просто смирись. Я знала, что умру. Я была готова к такой жертве.
  - Вот только Гленна была не готова. Да и Ванко. - пробурчал мужчина, усаживаясь в соседнее кресло.
  "И я..." - закончил он про себя, - "Я ведь тоже не был готов. Хорст мне голову оторвал бы".
  - Отпусти меня. Мне хорошо в древесном плену. - устало сказала ведьма. - Я только-только нашла покой!
  - Наверное, я бы отпустил, - задумчиво произнес Ловчий, - но совесть, знаешь ли, не позволяет...
  - Ого! Сразу две сенсации! - саркастично отозвалась Эйда, откидывая волосы с лица. - У Ловчих есть совесть! И бросать в беде они могут только три раза! Потом приходится помогать, видимо. Ну и жизнь у тебя, мужик.
  - Сама ты...- пробубнил ее собеседник, - ...баба.
  За что тут же получил звонкую пощечину. Эйда покосилась на дверь и торопливо поднялась с кресла. Полы ее вышитого брусничными веточками сарафана задели записи, которые он бросил на пол за неимением места на столе. В другой раз он бы недовольно заворчал, но это ж сон...
  Ведьма потянула какую-то книгу за корешок и со вздохом уронила на пол. Он смотрел на это безобразие с драконовским спокойствием. Просто сон, чего нервы на эту...ведьму тратить?
  - Почитай на досуге, - сказала она и исчезла в воздухе снопом золотых и зеленых искр.
  Ловчий резко проснулся и оторвал свою голову от мягкого фолианта, на котором уютно дремал. Зевнув и потянувшись, чтобы размять затекшие мышцы, он осмотрел комнату. Это Ловчие делали почти рефлекторно, подмечая изменения обстановки. Это не раз спасало ему жизнь.
  В следующее мгновение его челюсть со стуком упала на стол...
  На самом деле, нет. Он просто изумленно таращился на лежащую на полу книгу. Как раз рядом с тем местом, где стояла девушка во сне. Чуть ближе к столу, рядом с креслом, были неловко разбросаны оставленные им бумаги.
  - Черт! - выдохнул мужчина сквозь зубы.
  В комнату вошел его друг и недоуменно поднял бровь.
  - Черт? - сказал он вопросительно. - От кого-то я уже это слышал...
  ***
  В Лесу было тихо. Где-то на периферии едва заметно переговаривались птицы. Задумчиво поскрипывали вековые сосны, изредка роняя на землю свои сокровища: аккуратные маленькие шишки, которые позже станут началом жизни для других таких деревьев. Лес шел к Югу, мерно продвигаясь по Сагару. Ученые, Ловчие, политики истерично строили догадки о внезапном распространении массива. К опушке приходили целые делегации, тщетно вопрошая, зачем Лесу их земля.
  Крестьяне крутили пальцами у висков, глядя на величайшие умы эпохи.
  Лес задумчиво молчал, перебирая ветвями.
  Гленне было тяжело смириться с потерей подруги. Они с Ванко жили в деревне, привязанные к ней тяжелыми воспоминаниями. Гленна каждую триаду ходила в домик лесной ведьмы, ее бывшей подруги. Иногда она вытирала пыль и перебирала вещи Мэйв. Порой она устало сидела на одной из скамеек, разглядывая колышущиеся во тьме занавески и вспоминая.
  Лесная ведьма так и не покинула дерева. Оно разрослось, раскинулось ветвями среди леса. Его корни полностью поглотили фигуру импа. Мэйв же все еще выделялась на фоне ствола, лукаво улыбаясь проходящим мимо детям.
  Жители деревни носили к могиле Мэйв цветы и пресные лепешки, которые съедали птицы и зверьки. Дети притаскивали веточки, а позже и угольки, благодаря которым деревня спаслась от упырей в тот год.
  Прошла осень. Минула зима. Выпорхнула из рук синицей весна. Лета шли, оставляя Гленне лишь блеклые воспоминания о подруге.
  Ее семья оставалась единственным, что поддерживало ее. Ванко приходил к избушке ведьмы с женой, когда та указывала на какую-нибудь поломку. Кузнец не верил, что Мэйв выберется из дерева, но ради Гленны... Впрочем, нельзя сказать, что первые годы он надеялся.
  - Слушай, мне правда жаль, - неловко говорил он, осматривая ствол дерева и очищая его от вредителей специальным отваром, - но мы не можем ничего поделать. Ты либо просыпайся...
  Тут он хмуро посмотрел в глаза-каменья статуи, будто ища в них ответы. Глаза равнодушно поблескивали. Сквозь ветви древа проглядывали солнечные лучи.
  - Ты все же лучше просыпайся, - со вздохом продолжал кузнец. - Ты ведь из сильных баб. Давно бы уже скинула всю эту требуху и вернулась к нам. Но если не хочешь... Мэйв. Если не хочешь возвращаться, то спи спокойно. Я позабочусь о Гленне, да и батьку не брошу. Горюем мы по тебе, конечно...
  Юркнула меж корней тень лисички. С ветки с оглушительным возмущенным криком вспорхнул ворон, размахивая крыльями в голубизне неба.
  - Но я того... - отер лицо кузнец. - Я понимаю. Не хочешь - не надо. Ты только о себе там позаботься, где б ты ни была. Но если все ж надумаешь вернуться - хата стоит все там же. И мы тебя ждем. Я поставил нам с Гленной новую избу, неподалеку от дома Йозефа. С черепицей. И на ставнях роспись. Не пройдешь мимо. В общем, ты заходи, когда надумаешь.
  Статуя молчала. Ее улыбка больше не казалась кузнецу лукавой или даже насмешливой. Он отер глаза и все вернулось на свои места. Да, Мэйв вряд ли б улыбнулась ему мягко и грустно. Мэйв была не из таких. Она ругалась и язвила, могла и в нос дать. Вредная ведьма, но все ж добрая. "Хорошая злая своя лесная ведьма", - подумал лесник и хохотнул от количества противоречий.
  - Ладно. Пойду я. Там Гленна у тебя ставни просила смазать, скрипят.
  Ведьма смотрела ему вслед, все так же улыбаясь и сверкая разноцветными глазами.
  Годы шли своим чередом.
  У Гленны и Ванко появились свои дети.
  Потом умерла мать девушки, а за ней и старый Йозеф.
  Гленна и Ванко похоронили родителей.
  А потом и их детям пришлось хоронить их.
  Годы все шли.
  Ловчий пришел к дереву лишь однажды, оставшись там навечно.
  После его ухода прошло несколько десятков. Орден распался.
  На поляне в Лесу, на самой опушке, стояло дерево.
  Грустная лесная ведьма с легкой улыбкой смотрела, как последний старик из деревни приносит к ее ногам пресных лепешек, готовясь покинуть этот край навсегда. У ее ног, опершись на ствол, сидел Ловчий, задумчиво глядя в никуда. Его глаза сверкали камнями, как и ее. Мох покрывал основание двух статуй, постепенно на их одеяниях появлялся лишайник. Годы неумолимо неслись вперед. Вскоре они остались в Лесу лишь вдвоем: Ловчий и Лесная Ведьма. Им было, что обсудить.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"