Аннотация: О том, что не все молодильные яблочки - это рулёз.
Жил-был на свете рядовой Великий Инквизитор. Долгими старческими вечерами любил он погреться то у котелка с кипящим маслом в пыточной, то у костра с очередной ведьмой - словом, всегда находил местечко потеплее. Жил он так, не тужил, еретиков принимал, исправлял и на Небеса отправлял - крутился конвейер, только шестеренки сверкали.
Однажды прознал он, что далеко-далеко растут молодильные яблоки. Точнее, это они до него добрались...
* * *
Приехал как-то в один отдаленный монастырь купчина толстопузый, да не просто так, а по делу - привез монахам в дар телегу яблок. А яблоки-то все - как на подбор, краснобокие, сладкие. Расхватали их монахи, да на ужин и схарчили - только огрызки и оставили. Только келарь, отец Игнат, во время ужина осматривал новые хоромы, что строители соорудили, посему довольствовался простой чечевичной похлебкой.
Утром же оказалось, что непростыми были яблочки: вся обитель, от настоятеля до последнего послушника, лежала в лежку и оглашала окрестности здоровым младенческим ревом. В великой горести пребывал келарь от этого, ибо виделось ему, что налетели на монастырь ночью темные силы, добрых монахов похитили, а на их место - темных отпрысков подложили. Совсем, было, уверился отец Игнатий в этом, да заметил на спине у младенца в келье настоятеля точно такое же родимое пятно. Смекнул он тут, что виновны во всем яблочки, послал зов по всей округе, дабы купчину задержать, да все без толку.
* * *
Все бы ничего, да через полгодика повторилось подобное уже в другом монастыре, а через месяц - целый гарнизон на границе выкосило. Собрались тут князья трех городов - Сенежа, Барсова и Каложа-на-Сте, настоятели семи монастырей во главе с самим Великим Инквизитором, да Купеческая гильдия, с тридцати трех сел, семидесяти деревень, да семи городов собранная.
Думали выборные, рядили-спорили, да так ничего и не решили: откуда пришел купец, что ему надобно было - неведомо, а посему и что делать - неясно. Постановили: отныне любой, кто будет торговать сими плодами, должен сперва сам их съесть - дабы никто не ушел от справедливого возмездия.
Успокоились все, и настало в этом краю хрупкое подобие мира.
* * *
Однако Великий Инквизитор ограничиваться полумерами не любил, посему извлек из кладовки рюкзачок потрепанный, посох дубовый да рясу полушерстяную, паству благословил и отправился выяснять, где молодильные яблочки производятся, да и зачем это нужно.
Перво-наперво отправился он к той обители, монахи которой первыми вкусили колдовского плода. Шел он так три дня и три ночи, и на рассвете четвертого дня вышел к деревеньке Малые Попрыгушки.
Ходила про сие поселение слава, что в любое время усталый путник может найти здесь стол и кров - за умеренную плату, а коли денег нету - то сеновал и колодезную воду забесплатно. Решил Инквизитор устроить себе здесь небольшой роздых, ибо пешие прогулки - хороши, когда они для развлечения, а в иное время конь или телега куда как сподручнее!
Зашел старик в первую же избу у дороги, и увидел, что нет там никого - ни взрослых, ни детей, ни даже домашней скотины. Подивился он столь необычной картине, но - делать нечего, пошел в другую избу, а там - та же картина. Словом, была деревенька, да сплыла!
Подумал тут Инквизитор, что добрался до поселения зловредный купчина с молодильными яблоками, а младенцев - соседи разобрали, коих было тут во множестве, погоревал, да и остался ночевать.
* * *
Ночью, как только взошла луна, а вдали прокукарекал какой-то петух-полуночник, заскрипела крышка погреба, и полезли оттуда бочонки на ножках, распространяя вокруг запах рассола.
- Ах, вы, премерзкие создания! - вскричал Инквизитор и огрел посохом близайший бочонок, судя по аромату, с рыжиками. - Не вы ли извели бедных селян?
Алчно чавкнула непокорная посуда крышкой и полезла на печь, где схоронился почтенный старец. Огрел тот ее снова своим посохом, а пока она валялась на полу, дрыгая соломенными ножками, сотворил крестное знамение и прошептал молитву.
Пыхнуло тут ярко, аж все щели с сучочками в стенах высветило, сменился запах рыжиков серной вонью, и обратился бочонок человеком.
- Слава тебе, о старец! - возопил он и пал ниц. - Освободил ты меня от судьбы мерзкой, за что тебе почет и уважение от меня во веки веков! Сослужи еще службу - расколдуй моих домочадцев, соседей и селян, ибо, боюсь, мне сие не по силам!
Хмыкнул инквизитор, зычно свистнул - аж слюда в окнах потрескалась, спрыгнул с печи, как молодой и пошел к бочонкам, жавшимся по углам. Завизжали те премерзко, да и попытались сбежать в подпол - да не тут-то было! Взмахнул Инквизитор посохом - только полетели огурчики да капуста по закоулочкам, а заклятье сгинуло, как и не было его.
Проверил достопочтенный старец подвал, обратил пару крынок котом с кошкой, пук соломы - селезнем, а десяток кадок - поросятами, да и пошел в другую хату.
* * *
До утра усердно трудился Великий Инквизитор, освобождая селян и домашнюю скотину от неизвестного проклятия, и к третьим петухам справился-таки. Загадочный колдун обращал несчастных не только в бочонки и кадки, но и в скамьи, ухваты, веники и даже тачки. Наконец, собрались все освобожденные у дома старосты, и стал старец расспрашивать бедолаг, отчего с ними такая беда приключилась.
- Нету в деревне у нас своего попа, - пожаловался староста, - а то, я так мыслю, он бы до этого не допустил! А пришло сие поветрие из подпола Матрены-искусницы, вдовы, что на выселках живет. Сказывают, что водит она шашни с нечистым, а по весне, как начнут поля засевать, летает на метле на Лысую Гору, где запасается хворями, несчастьями и бедами для нас на целый год! Давно бы извели мы ведьму, да, бают, повадился ходить к ней воеводин сын, вот она и смеется над нами: мол, руки коротки!
- Пойду я тогда, - нахмурился Инквизитор, - проведаю Матрену. Авось, она и скажет что полезное!
* * *
Избушка Матрены-искусницы, что была на выселках, и днем смотрелась дивно, а уж ночью так вообще можно было заикой стать. Устроена она была на белых камнях, что подмалеваны были искусно в черепа, стены же бревенчатые сплетались в слова препохабные, а крышу покрывали волчцы да тернии.
Постучал старец в дверь, да не услышал ничего. Постучал второй, и услышал лишь вой ветра в трубе. Постучал третий - и открыла ему сама хозяйка: волосом черна, лицом бела, нага бесстыдно - только грудь руками и прикрыла, а сама скалится радостно.
- Гляди-ка, и чернецам безбрачие надоело! Ну, заходи, касатик, уж я тебя приголублю!
Взглянул старец в очи ее, на зачарованный омут похожие, да и коснулся плечика ведуньи посохом своим, серебром обитым. Повалил тут дым серный, взвизгнула ведьма голосом нечеловеческим и отпрянула, было, в избушку, да наготове был Великий Инквизитор и не дал ускользнуть нечисти.
- Не за ласками я пришел, черна девица, а за ответами, - сурово сказал старец. - Велики грехи твои, да у каждого есть время покаяться, так что - приступай.
* * *
Долго юлила колдунья, ибо черна была ее душа и сильна тяга ко злу. Но и Инквизитор неспроста был Великим: где крестом, а где и пестом, но убедил он ведьму покаяться. Тяжкой была сия беседа для обоих, но результат стоил того: оказалось, что прямо из подпола избушки ведет в дальние леса потайной ход. По сему ходу и добирается до деревушки зло, а Матрена - лишь помогает ему воплотиться.
Доволен был старец сей беседой, только одно его огорчало: Матрена-искусница не ведала ничего про купчину толстопузого с молодильными яблоками. Хотела она, было, во искупление помочь зло из дальних лесов истребить, да Великий Инквизитор запретил:
- Ныне лежит твой путь в дальнюю обитель, и быть тебе там послушницей семь лет и три года. Смири гордыню, посвяти разум свой молитвам и благочестию - и спасешься. А теперь - иди! - и трижды ее благословил.
* * *
Подпол в избушке смахивал на останки некого замка: выложенный черным камнем, освещался он синими факелами, больше похожими на болотные огни, а смрад в подземелье стоял неописуемый. Ход также был обустроен с изрядным тщанием - ни единой паутинки не было видно на всем его протяжении. Шел старец по подземелью три дня и три ночи и, наконец, очутился на зеленой поляне где-то в лесу.
Дивен был сей лес - и зелен он был не в меру, и цветов на пролесках было - земли не видать, и небо - такое ослепительно синее, что казалось стеклом, изукрашенным лазурью, а не природным порождением. Однако, долго раздумывать Великому Инквизитору не дали: травы у его ног зашевелились, подобно змеям, и явили ему тропинку, ведущую куда-то в заросли. Пошел старец по ней и вышел к замку белокаменному.
Строен был сей градек - как березка юная, тянулся он к небу всеми башенками, окна его сверкали закатом, а ворота были распахнуты.
- Мир вашему дому, - сказал Великий Инквизитор, встав на пороге. Молчание было ему ответом, только вспыхнули факелы на стенах, озарив все вокруг, открылась бесшумно дверь напротив врат, выкатился оттуда красный язык ковра шелкового, и снова все замерло.
- Любезный тут хозяин, - молвил старец, - но стеснительный. Что ж, приму приглашение!
* * *
Дорожка ковровая привела старца во внутренний двор замка, а в другом конце его возвышалась яблоня, вся спелыми плодами усыпанная. Понял тут Великий Инквизитор, что добрым было его желание попутешествовать, и, наконец, достиг он своей цели.
В кресле же, что стояло под яблоней, сидел хрупкий человечек, и волосом он был бел, лицом черен, и в ржавые латы закован.
- Знамо, не осталось рыцарей в сем краю, - молвил он, - коли ко мне уже и старцев засылают! Ныне путь твой закончен - как и жизнь, впрочем, ибо - хоть яблочки эти и молодильные, да не про тебя!
- В чем же состоит твой план? - спросил Великий Инквизитор. - Зачем ты обращаешь жителей нашего края во младенцев?
- Таков порядок вещей, - ответствовал незнакомец. - Время людей в сем краю ушло, и отныне я - Балкус, заведую здесь жизнью и смертью!
- Но какой тебе толк, если не останется в твоей стране ни единого подданного? - удивился старец. - Или ты - вождь некого народа?
- Мой народ изгнал меня, заклеймив тираном, - ощерился Балкус. - Но это оскорбление уже давно смыто их кровью. Ныне я не совершу такой ошибки: лично я из младенцев воспитаю покорное мне племя, а они за это назовут меня богом!
- Черен ты, черны твои слова, но еще чернее - мысли, - сурово ответил Великий Инквизитор. - И не могу я позволить им воплотиться!
- Ты не убьешь меня, старик! - вскричал Балкус и обрушил на старца потоки пламени.
Ничего не ответил злодею Инквизитор, лишь перехватил посох поудобнее и пошел вперед. Многие струи огня летели в него, но посохом своим старец отбивал все. Наконец, когда до яблони оставалось менее пяти шагов, понял колдун, что противник его неуязвим для волшбы, сунул руку в дупло яблони, извлек оттуда заклятый меч, полыхавший фиолетовым, и кинулся на Инквизитора.
Трижды взлетал меч в воздух, и трижды отлетал назад, отбитый посохом. Семь раз устремлялось темное оружие к сердцу старца, но каждый раз посох был ему надежной преградой. Наконец, ударил колдун изо всех сил, разлетелся посох вдребезги, и упал тот на землю.
- Вот и кончено, - захохотал Балкус. - Ты силен, старик, и сражался намного лучше любого из витязей, что приходили истребить меня - но этого было недостаточно. А теперь - умри! - и темный клинок, брызгая фиолетовыми искрами, ринулся вниз.
Понял Великий Инквизитор, что неминуема его смерть, и принялся, было, читать молитву, как вдруг услышал грохот молнии, хрустальный треск раскалывающегося клинка и полный муки вой Балкуса. Быстро поднявшись на ноги, увидел он Матрену-искусницу в одеждах иноческих, восседающую верхом на метле, а метла сия была с монастырского подворья: ручка у нее была ореховая, прутья дубовые, сносу ей не было, а посему келарь, отец Игнат, зело ей гордился.
- Простите меня, святой отец, - сказала она. - Готова я выполнить свой обет, да сказали мне селяне, что в соседнем монастыре в женских руках потреба великая, вот я и пошла! Однако в первую же ночь было мне видение, что вы - в беде великой, вот я и оседлала метлу, и сюда полетела!
- Сие было провидение, дочь моя, - ответил Великий Инквизитор и глянул на горстку пепла, что осталась от Балкуса и его зачарованного меча. - Ибо с твоей помощью извели мы врага всех, живущих в сем краю! А с гибелью его, надеюсь, кончились и его заклятия!
- Воистину так, - кивнула Матрена-искусница, - чары на яблоне рассеялись. Тогда, может, и младенцы вернули свой истинный облик?
* * *
Долго праздновали в том краю избавление от невиданной доселе беды. Хоть младенцы не стали обратно взрослыми, но прочие чары злого колдуна исчезли. Многим от этого было избавление - ибо, как оказалось, не только Малые Попрыгушки пострадали от черных заклятий.
В замке же Балкуса была устроена обитель Яблочного Спаса, и вошло в обычай там чествовать всех паломников сидром с вареньем. Матрена-искусница, прослужив десять лет в послушницах, постриглась в монахини, и дожила до преклонных лет, наставляя паству словом и делом. А что же до Великого Инквизитора...
Завершив поход, вернулся старец в родной монастырь, где и продолжил поиски теплых местечек. Подвиг же его вдохновил многих братьев на борьбу со злом, как явным, так и скрытым, но об этом - уже совсем другая история...