Никоноров Александр : другие произведения.

Достичь смерти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.25*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Боевое фэнтези. // Его зовут Сарпий. Он - адепт Ордена Переписчиков, меняющий суть вещей для поддержания Равновесия. По воле судьбы Сарпий высвобождает из заточения темную силу ша-эну, и та вселяется в Переписчика. Не остается другого выхода, кроме как отправиться к тем, кто способен открывать врата в другие миры - Проводникам, - чтобы принести себя в жертву, ведь только покончив с собой, можно избавиться от ша-эны и уберечь мир от разрушения. Путь преграждают армии королевств, собратья по Ордену предают его, император крупнейших земель собирает войско для атаки на Переписчика. И всеми движет одно - желание заполучить ша-эну и обрести власть и могущество. Ша-эна наделяет Сарпия возможностями, что делают из него практически неуязвимого воина и сильнейшего мага. С каждым днем способности растут, контроль над собой ослабевает, однако Переписчик упорно движется дальше, не в силах различить, кто он, - бездушное оружие, всеуничтожающий инструмент ша-эны или человек, идущий на верную смерть ради общего блага.

Александр Никоноров
Достичь смерти

Пролог

  
  

Письмо Сарпия, оставленное им в Ордене Переписчиков

  
  Моя семья!
  Слишком многое произошло за последние два дня. Честно, я и представить не мог, что все закончится именно так. Не буду портить пергамент и переводить чернила на длительную сентиментальную чепуху, но кое-что сказать все-таки следует.
  Я знаю силу. Я познал мощь, которая не снилась даже самым искушенным в искусстве Переписчикам. Я говорил с ша-эной. У меня были видения. Уже сейчас понимаю, насколько я опасен, однако соглашаться на заточение не буду ни под каким предлогом - рискую повторить судьбу пленников Лодронбата. А передать кому-то силу ценой собственной жизни - тем паче. Узнав, что это за брея, я не доверю его никому из вас, при всем моем уважении. С этим надо кончать. И я сделаю то, что требует Кодекс Переписчиков.
  После Испытания я так и не сомкнул глаз. Все взвешивал, гадал, прикидывал... Может, переборю? Может, вы, достопочтенные Жрецы, сможете вылечить меня? Изгнать темную сущность и замуровать в тюрьму понадежнее, раз уж справиться с ней до сих пор невозможно. Но если вы не вытащите ее из меня, то замурованным предстоит быть и мне. А способа бороться с ша-эной у вас нет. В таком случае ей лучше погибнуть. Вместе со мной.
  Остаться рядом с вами мне не позволит совесть. И Кодекс. Я не хочу, чтобы кто-то ночью прирезал меня в лучших традициях небезызвестной убийцы Первой и заполучил ша-эну себе. И дело не в том, что я не доверяю вам - я не доверяю ей. Признаюсь, мне слабо верится в то, что на Испытании именно я смог породить заклинание такой мощности, которое пошатнуло надежные стены не просто тайника, но самого сафекса! Треклятая амфора должна была остаться в целости! Думаю, меня подставили. Поступок останется на совести того, кто заварил эту кашу. Но письмо о другом.
  Я все обдумал и принял решение: я ухожу. Оставаться рядом с людьми опасно до тех пор, пока жива ша-эна. Жаль, что ее нельзя победить. Но можно уничтожить вместе с носителем, и, раз уж мне выпала такая задача, я доведу дело до конца. Спасение мира - большая честь. Большая, но грустная. Я направляюсь к Ондогорану, прямиком к Проводникам. С ними я постараюсь договориться о том, чтобы они открыли Врата и выбросили меня в Бездну.
  Я доверяю вам и надеюсь на ваше благоразумие. Вы вряд ли удивитесь, не обнаружив меня в комнате. Так надо. Пожалуйста, проявите трезвость ума и не следуйте за мной. Так будет безопаснее для всех.
  В последнее время в Ордене творятся странные вещи. Я не узнаю людей. Улыбки все чаще фальшивые, а разговоров в спину стало больше, чем в лицо. Жрецы больше напоминают подростков, нежели опытных мастеров Переписывания, коим следовало бы привносить новые знания и воспитывать последующие поколения Переписчиков. Вы погрязли в недомолвках.
  Прошу, сохраните письмо. Когда-нибудь закончится наша сила, исчезнет Орден, поутихнут войны, мир переполнится и погрязнет совсем в других проблемах... Пускай наши потомки удостоверятся, что в эти времена в Ордене еще не все было потеряно (да простится моя спесь).
  И тем не менее, с вами было тепло и уютно. Спасибо, что заменили мне родителей. Спасибо, что обучили и сделали из меня того, кто не страшится погибнуть. Я не подведу.
  Пожалуйста, не гневайтесь и поймите меня правильно.
  
  Навечно ваш,
  Пока еще Сарпий.
  
  П. С. Альтеро и Талемано ничего не знают, поэтому не мучайте их.
  
  
  Переписчики столпились в Приюте Слов.
  Просторный зал для переговоров никогда не видывал такой толчеи. Его перламутровые стены привыкли к сбегавшим по ним ручейкам, а самым громким звуком был плеск от множества каскадных водопадов. Брызги оставались висеть в воздухе мелкими частицами, отчего в Приюте Слов всегда было свежо и прохладно. Стены помнили, кому принадлежали самые быстрые движения - цветастым рыбам, что юрко плыли вертикально вверх по водяным столбам, подпирающим потолок. С бьющих хвостов срывались капли и, блеснув в свете золотых шаров, падали на пол. Стены помнили. Пожалуй, будь они людьми, им было бы в пору умиротворенно улыбаться. Однако, будь они людьми, сегодня их улыбкам пришел бы конец.
  Толпа пестрела цветными плащами и разномастным оружие; у кого-то из-за спины виднелось древко копья, кто-то нервно натягивал тетиву лука, чья-то ладонь крепко сжимала эфес огромного двуручника. Здесь собрались члены Ордена Переписчиков. Открыто о собрании не сообщалось, но в Приют Слов стеклись практически все. Мест на всех не хватило. Кто помоложе - стоял в толпе и вытягивал шею, чтобы услышать каждое слово и не пропустить ни одного жеста Жрецов. Те сидели за круглым столом, который обступили Переписчики постарше и Провожатые. В центре содеянного из графитового мрамора стола была отлита изящная статуэтка - гладкая, обтекаемая, словно свисающая с козырька крыши сосулька. В ней легко угадывался шар с возложенным на вершину продолговатым бруском. Символ Ордена. Знак Баланса. Его копия, увеличенная в несколько раз, красовалась на центральной площади цитадели Переписчиков. Статуэтка была исполнена так искусно, что издали ее можно было бы спутать с ледяной скульптурой.
  - Спасибо, Талемано.
  Одетый в изумрудный плащ Переписчик тряхнул головой и сложил письмо.
  - Оставь его нам, будь так добр.
  Талемано неохотно засунул руку в карман и достал письмо. Он колебался самую малость, но все же подошел к столу и неуверенно бросил письмо на мраморную поверхность, после чего занял место возле кресла одного из Жрецов.
  - Спасибо. Итак, ваши мнения? - спросил Тарлион, однако столкнулся с непроницаемой завесой тишины.
  Пожилой Переписчик занимал должность Верховного Жреца девятый год и по праву носил причитающийся ему белый плащ. И ему, как самому главному, самому мудрому и самому уважаемому, надлежало проводить собрания под своим руководством. Вряд ли подобное доставляло ему удовольствие - скорее, он шел на это как на пытку. Но завоеванный авторитет - вещь непростая. И тут либо следовать ему, либо распрощаться со всем и вся. А за время правления Орденом он накопил так много...
  - Ваши мнения, Переписчики? - повторил он чуть громче, разрывая полог безмолвия.
  В горле запершило, старик закашлялся. Лицо покраснело, лысина пошла пятнами. Тело сотрясло, но Тарлион подавил приступы. Он гневно осмотрел собравшихся, проклиная их за нерасторопность. Возможный гнев Верховного Жреца побудил присутствующих. Они как с цепи сорвались. Неуверенные фразы начали доноситься со всех сторон Приюта Слов, а после, набрав обороты, робкие выкрики слились в настоящий шквал голосов, который заполнил просторное помещение, словно влетевшие в улей пчелы.
  - Найти!
  - Догнать и схватить!
  - Убить!
  - Запереть!
  - Развоплотить!
  Тарлион вздохнул и поморщился. Ох уж эти крики. Старческое ухо Верховного Жреца давно стало ранимым и очень уязвимым для любого мало-мальски громкого звука. С возрастом он понял, насколько это трудно и неудобно. Жаль только, что орущие оболдуи никак не возьмут это в толк. Старческая немощь сильно контрастировала с возможностями Тарлиона, и это смотрелось особенно странно.
  Пальцы Верховного Жреца схватили письмо и развернули его. Глаза вцепились в написанное.
  Я направляюсь к Ондогорану, прямиком к Проводникам. С ними я постараюсь договориться о том, чтобы они открыли Врата и выбросили меня в Бездну.
  "А ты амбициозен, юноша", - отметил Тарлион.
  Но можно уничтожить вместе с носителем, и, раз уж мне выпала такая задача, я доведу дело до конца.
  "И очень, очень глуп".
  Тарлион оставался бесстрастным, но внутри уже закипал источник раздражения. Острый подбородок ходил влево-вправо, будто маятник.
  Гул не стихал.
  - Да! Привезти сюда!
  - Прихлопнуть его кем-нибудь поадекватнее!
  - Поручите мне найти его!
  - Да пусть идет!
  Тарлион помассировал шею. Плотно сжатые губы никак не хотели размыкаться. Не было никакого желания произносить то, чего никак не избежать. Однако и Верховный Жрец, и собравшиеся понимали, что контроль над ситуацией потерян.
  "Для них потерян, - оговорился Тарлион, оглядывая коллег по цеху. - Я ничего никогда не теряю. Но некоторым, - он посмотрел на Жрецов напротив, - лучше об этом не знать".
  Выстроенный Тарлионом и его друзьями - тут Верховный Жрец усмехнулся - многоярусный план пора приводить в действие, в его заключительную стадию.
  И старик знал, как знали и остальные Переписчики: Сарпия надо остановить. Они рвались. Они были полны сил и желания. Страницы Кодекса заполонили их сознания. Но не всем - Тарлион с легкостью видел тех, в ком взыграла алчность. Желание заполучить лакомое вспыхнуло, точно охапка сена.
  "Прекрасно, - думал Тарлион. - Значит, у вас будет, за что сражаться".
  Он промокнул лысину и с трудом сдержвл снисходительную улыбку.
  Его армия готова.
  Пора начинать охоту.

Глава 1

  

Я не знал, что способен на такое.
Мое путешествие давно превратилось в выживание.
Боги покинули мир, и больше некому воздавать за благие поступки. Струнка, мое верное оружие, моя спутница и соратница, познала слишком много крови. Крови невинной, но неизбежной.
Мне ничего не сделать с ними... Они не понимают. Я просто хочу поскорее закончить это. Я писал письмо и верил в Орден, верил, что они предупредят, остановят... Впереди Тиски Погибели, и, боюсь, встречи с палиндорцами мне не избежать. Как они узнали?
Так смешно.... Переписчикам следует защищать людей, а мне все чаще приходится убивать их.
Я слышу по ночам марш армии, слышу далекие взрыкивания и щелканье кнутов, громкие гортанные выкрики палиндорцев и лязганье мечей.
Они готовы встретить меня.
Но мне этого не нужно. Просто дайте уйти, пока ша-эна не пожрала меня. Последний бой с альфингейлцами был предупреждением... Я рискую быть потерянным.
Никогда не любил магию, никогда не мог осмыслить ее принципов. Я не доверяю ей. Всю свою жизнь я отдал тому, чтобы научиться владеть оружием. Моей Стрункой.
Наконец-то эти умения мне пригодились. И пригодятся еще не единожды.
Они уже в достаточной мере окупили себя, но в последнее время одних моих способностей не хватает. Я вынужден черпать силу, чтобы сохранить себе жизнь и не позволить им завладеть ша-эной. И чем больше силы будет заимствовано, тем быстрее моя личная битва будет проиграна...
Но я еще держусь.
  

1

  
  Еще один дальсий пал замертво.
  Продлись битва немного больше - будет невозможно сделать и шагу. Полутигры-полускорпионы притеснили его к отвесной стене ущелья, не давая шанса убежать. Но животные никогда не зададутся вопросом - а собирался ли он бежать?
  Когти с неприятным скрипом вонзались в землю, оставляя глубокие борозды; растущие из основания шеи клешни за раз могли перекусить и трех таких, как взятый в полукольцо воин в золотом плаще и с серебристой обоюдоострой пикой в руке. Но пока что клешни щелкали впустую. Воздух стонал от молниеносных ударов лап. Дальсии ревели страшнее, чем скот на бойне. Они были злы и голодны. Густые белые хлопья слюны срывались с пастей и падали на взмыленные шкуры. Беснующиеся звери ждали своей очереди, нетерпеливо переминаясь на земле, которая стала похожа ни иссеченную кнутом спину.
  Загнанный мужчина не выказывал страха. На его худощавом лице застыла гримаса нетерпения, рука пригладила короткие волосы, черные, с сединой. Про такие говорили "соль с перцем". Все происходящее скорее раздражало его, нежели пугало. Он небрежно уклонился от хвоста - жало на его конце пронеслось в каких-то полутора дюймах от лица. Высокий воин был скуп на движения и не спешил уклоняться больше, чем следовало, словно насмехаясь над животными.
  Они были яростны как никогда. Даже хозяева не видели питомцев такими безумными. Дальсии остервенели, жажда расправы граничила с помешательством. Глаза налились кровью, хвосты дрожали, тягучие капли яда срывались с жал. Задние ряды животных напирали, им не терпелось растерзать добычу, ведь им обещали дать отведать сладкой теплой крови жертвы. Неподатливой жертвы, жалкой и хлипкой, почему-то убивающей их братьев по роду так же легко, как надоедливых комаров. Дальсии не выдерживали. Бешенство и голод брали верх. Приседая, животные совершали затяжные прыжки, оставляя позади тех, с кем только что стояли рядом. Они рвались отомстить за погибших.
  Места между ним и дальсиями становилось все меньше. От их горячего зловонного дыхания нагрелся воздух. Стало душно. И тогда он приступил.
  Серебристая пика, похожая на остро заточенное с двух сторон перо, начала ткать в воздухе замысловатые восьмерки; оружие двигалось слишком быстро, чтобы заметить что-то, кроме размытого пятна. Капли крови срывались с наконечников, будто они ни на миг не хотели быть испачканными.
  Он работал филигранно. Полы плаща развевались, хотя сухой воздух Таладаса был недвижим. Небо Тиэльмы не знало боя более отточенного и аккуратного, чем тот, что происходил сейчас на багровых землях Тисков Погибели. В этой скупости движений было что-то привлекательное, что притягивало и завораживало. Ошарашенные палиндорцы смотрели на воина со страхом и восхищением. Каждый маневр сражающегося будто бы говорил: да, я уверен в себе, да, я знаю куда бить, нет, они не представляют для меня ни малейшей опасности. Для схватки в этом обилии тел гораздо удачнее подошла бы коса, чтобы ублажать лезвие обильной кровавой жатвой.
  Воин словно танцевал. Он нарочито играл со смертью, подпуская дальсиев как можно ближе к себе. Он хотел показать их хозяевам, что с ним не надо сражаться. Они не осилят. Им надо бежать. И бояться.
  Дальсии боялись. Палиндорцы - нет. Невообразимые глупцы, наивные до мозга костей. Эти неорганизованные, но чересчур уверенные в себе дикари пошли путем наименьшего сопротивления и направили все силы на то, чтобы остановить воина и урвать свое. Ведь добыча так близко... Они хотели изнурить человека в золотом плаще, но просчитались. Сперва с вершин ущелья летели камни, по сколоченным доскам скатывались валуны, шипело вылившееся кипящее масло, дождь из стрел грозился изрешетить его, но короткая вспышка ярко-красного... И от стрел не осталось ничего, кроме наконечников, со звоном упавших вниз. Когда разменные карты палиндорцев закончились, на стол лег козырь, и в бой отправились их преданные друзья и боевые товарищи - дальсии.
  Глаза воина снова на краткий миг вспыхнули ярким кармином. Он принял игру. Он готов назвать цену за нападение.
  Наконечники пики едва касались жертв; они проходили вскользь ровно настолько, чтобы вспороть горло самым кончиком. Небрежные движения несли мгновенную смерть - еще даже не успевала проявиться красная полоска на рассеченной плоти, а животное уже падало замертво. Воин обладал страшной силой. Его оружие не знало преград, под напором стали черепа сминались, словно были сделаны из отсыревшего картона, а конечности сгибались под неестественными углами. Иногда человека окружали, и он переставал церемониться. Не было изящества и грации, но был свист вспарываемого ветра и удары плашмя. Осколки костей летели во все стороны, дальсии переходили на визг и бились в конвульсиях от боли. Перед тем, как умереть, палиндорцы запомнили, как от удара серебряной пики голову животного развернуло в другую сторону, она повисла на коже, а потом с влажным треском, не выдержав собственного веса, оторвалась и улетела под лапы наступающих дальсиев.
  Воин больше не медлил. Он упивался. Его глаза застила багряная пелена, и все, что он видел, это размытые силуэты тех, кому предстояло умереть. Когда бой затянулся, была призвана магия. Глаза воина сверкнули снова. Он изменился. Плащ больше не трепыхался, пика успокоилась, стиснутые челюсти расслабились. Человек больше не переживал. Его охватило спокойствие.
  Теперь за ним присмотрят.
  Дальсии заскулили и поджали хвосты. Они стояли в нерешительности, вся их прыть сошла на нет. Но поздно. Пришло их время. Воин заглянул в сафекс - надмир - и с удовлетворением отметил, что голубоватые оболочки уже покинули не успевшие остыть тела. Души медленно воспаряли к небесам. Человек поднял руки и потянул к себе, вырывая души из иного мира, возвращая их туда, где они пригодятся.
  Животные что-то почувствовали. Они ринулись в атаку, понимая, что все, что от них требуется - умереть, попытаться забрать с собой непобедимого противника. Им помешали - на пути возникли призраки. Совсем недавно они были собратьями - зловещие фантомы, совсем не похожие на тех, кем были при жизни. Тощие, с полыхающими пепельной дымкой глазами, с серым паром, идущим изо рта. И холод. Могильный холод, от которого бросало в дрожь.
  Призраки не церемонились и честно отрабатывали свое время. Им пообещали, что их не задержат надолго; они пообещали, что успеют. Души испугались человека. Точнее, того, что в нем сидело. У них не доставала ни силы, ни воли, чтобы отказать этому. Они рвали дальсиев на куски; каждый фантом впивался длинными клыками в плоть жертвы и отравлял, впрыскивая в тело яд мертвых. Животные жалобно выли и, скользя по мокрой от крови земле, пятились, однако мертвецы неизменно настигали их. Мускулы седеющих дальсиев ссыхались, лапы сморщивались и под тяжестью тела подламывались. Некогда грозные животные падали замертво тщедушными и убогими тушками, которые издали можно было спутать с покрытым толстым слоем пыли ковром.
  Дальсии проиграли эту битву.
  
  

2

  
  Застыло небо, подкрашенное огненными сполохами. Замер ветер; он не осмеливался дуть, не осмеливался потревожить безмолвие смерти. Мир замер, будто увядающий старик, набравший в грудь воздуха в последний раз. Напряжение пронзило каждую частицу, время текло тягуче, словно смола. Попрятались звери, редкие птицы с диким карканьем улетели прочь, ящерицы забирались под камни и уходили в спячку. Они чувствовали. Они слышали. Они боялись.
  Ветер приносил запахи пота, крови и тления. Удушающая волна окатывала Тиэльму раз за разом. Людей рвало. Их тошнило от этого запаха.
  Земля дрожала от топота тысяч и тысяч ног. Трубили в рог, били в барабаны, пели песни... А потом все обрывалось, и на смену приходили крики, лязганье мечей, звуки ударов и несмолкаемый шум битвы. Песнь смерти проносилась над Тиэльмой уже четвертую неделю. Так было здесь, в Таладасе, и точно так же было в суровом Альфингейле десятью днями ранее, в Лакинае и Аратамате...
  То были звуки войны. Войны всех против одного.
  
  

3

  
  Дикий народ Палиндора. Люди, способные удивить разве что недалекостью. Воинствующие, вечно враждующие между собой общины, они так и не смогли отстроить ни одного достойного города и зачастую проживали под открытым небом, кочуя с места на место. В самом крупном городе - Фарадасе - обосновался вожак палиндорцев по имени Фельмис. И сегодня под его начальством палиндорцы объединились, чтобы обрести могущество. Каждому предоставился шанс вознестись и стать правителем мира - так говорил один из Странных, который звал себя Переписчиком. Покрытый татуировками пожилой мужчина с голым черепом явился к ним и воззвал к их силе. Его речи сплотили палиндорцев, и те приняли решение одолеть чудовище. Они не знали военного дела, их ремесло - приручение непокорных дальсиев. Все, что имели, палиндорцы направили против мужчины в золотом плаще.
  Тиски Погибели должны были стать ловушкой, могилой. В представлении палиндорцев ущелье было капканом, а загнанный человек - легкой добычей. Его надеялись застать врасплох и, вероятно, ожидали, что стравленная стая голодных дальсиев сможет остановить его или хотя бы отвлечь, изнурить, но просчитались. Сделай палиндорцы это раньше, хотя бы две недели назад, и их затея, быть может, имела бы больше шансов на успех. Но не теперь. Воин даже не выбился из сил. Он принял бой, и пусть эти люди не надеятся на красивую смерть - им ее никто не подарит.
  Призраки падших дальсиев сделали свое, и человек сдержал слово. Отпустил. Заглянув в сафекс, он увидел, как души жадно потянулись к небесам, боясь, что их снова возьмут в плен и не отпустят. Их живые собратья продолжали стремительно стареть, тела истлевали и вскоре рассыпались темно-серым прахом. В жарком летнем воздухе повис тяжелый запах, напомнивший воину о библиотеке, о множестве полок, прогнувшихся под тяжестью древних фолиантов, туго скрученных свитков и связанных между собой пергаментных листов. Библиотека... Мужчина вновь осознал, что ему больше никогда не сесть в том тихом местечке, не провести пальцем по шероховатой странице книги и не узнать что-нибудь новое о своем Ордене, о ша-эне, о Тиэльме... Переписчик закричал. Переписчик? Нет, сейчас он не хотел быть им. То, что хотел сделать мужчина, не вязалось с Орденом. Вспышка кармина.
  Первой волной палиндорцы пустили самых неумелых - многочисленных рабов, плененных во время набегов на соседние земли. Нелепые, они набежали с двух сторон, закрыв выходы из ущелья. Ни строя, ни тактики... Они и оружие-то держали еле-еле. Их неразумные хозяева только вчера показали им, с какой стороны хвататься за меч. Посмешище! Они бежали, размахивая чем попало. Их натравили на воина как дальсиев, не дав им даже старых доспехов. На что они надеялись? Измотать его? Но только не теперь.
  Воин вогнал пику в землю и взмахнул руками. Невысокие холмики пепельных частичек дрогнули, аккуратные серые горки обрушились, образовывая воронки, что вытягивались и тянулись к человеку. Он призвал на помощь прах. Марать оружие об этих - опозорить его. Оно не простит. Нападающие сбавили бег. Особо впечатлительные с громкими воплями указали на собравшееся над головой воина серое облако, формировавшееся в огромный шар, другие упали окарачь. Им не хотелось умирать, но выбора не было - погибнуть в бою или от руки беспощадных хозяев. Заорав, рабы сломя голову помчались погибать. Они сделали свой выбор.
  Переписчик дал команду.
  Прах разлетелся полчищем мошек. Бесшумный полет серости. Частицы мертвых облепили незащищенные тела и лица людей. Те пытались отмахиваться, лупили воздух дубинами, обмазывались грязью, но разве это могло уберечь их от возмездия?
  Боль пришла сразу и отовсюду. Рабы не понимали, что с ними, пока не взглянули на стоявших рядом - в месте соприкосновения с прахом кожа темнела, вскипала и с шипением капала наземь, оголяя обугленные мышцы и кости. Переписчик видел, как воины орали в приступе безумной боли. Он видел, как им выжигало глаза, как люди таращились на изъеденные конечности, на вылетающие из искореженных тел серые частицы.
  Небольшой отряд, смотревший на битву сверху, с трудом сдерживал себя. Рано. Пока еще рано.
  Палиндорцы пытались взять его так легко? Теперь они будут осмотрительнее.
  А к воину уже бежали новые. Этим волшбы не досталось. Сверху сбросили веревки, и по ним, не жалея кожи на ладонях, спускались ревущие дикаги. Они не чувствовали боли; их разум застлала пелена алкающего боя безумца, не знающего существования без меча, удара и жертвы. Если бы не Горн, поставляющий им качественное оружие в обмен на мясо молодых дальсиев, эти олухи вышли бы против Переписчика с дубинами и заточенными костями. Воин видел их расширившиеся зрачки и полопавшиеся сосуды. Напились своего известного зелья, лишающего чувствительности, и понеслись в атаку. Что ж, он усластит себя и задобрит оружие. Слишком много красных силуэтов. Слишком много ждущих смерти. Он подарит ее.
  Переписчик вскинул пику. Плащ прижался к телу, словно решил обнять, и человек побежал навстречу ближайшим палиндорцам. Целостность мира утонула в алой пелене.
  Наконечник проткнул грудь первого, легко прошел насквозь и нанизал второго. Из его рта алым фонтаном вылетели брызги крови. Мужчина дернул пику обратно; с чавкающим звуком та даже не успела полностью выйти обратно, а другой ее конец уже проткнул замахнувшегося позади Переписчика палиндорца, поломав два верхних зуба. Шиловидное лезвие, точно проклюнувшийся птенец, показалось со стороны затылка. Серебристую пику зажало между не успевшими упасть воинами.
  Их много. Очень много. Для Переписчика время исказило бег, и он успел увидеть, какую армию пустили против него. Они кричали и улыбались. Им было радостно. У каждого палиндорца появился шанс на победу, у каждого имелось право на величие, могущественную силу и безграничную власть. Томимые мучительной жаждой, они шли в бой легко. Неужели они все еще уверены, что смогут победить? Эти дикари верили в успех? Воин в золотом плаще улыбнулся. Палиндорцы увидели оскал смерти.
  Вырвав пику, попутно разворотив грудную клетку первого убитого и челюсть второго, Переписчик бережно воткнул оружие в землю. Сверху полетели стрелы. Плащ затрепыхался, создавая вокруг хозяина защитный купол. Ткань складывалась, выворачивалась, словно живое существо, бьющееся в агонии - складки сжимали наконечники и отбрасывали стрелы, а те все летели и летели, так и не вкусив жертвы.
  - Не мешайте мне! - прорычал Переписчик.
  Воины напирали. Они просятся на смерть. Ему не совладать - напор слишком велик. Ша-эна просила разрешения, она требовала, требовала согласия!
  - Идите же ко мне.
  Переписчик взмыл в воздух. Палиндорцы подняли головы и в растерянности опустили оружие. Человек стал раскручиваться. Он вертелся все сильнее, словно флюгер в день урагана. Покатились по земле камни, из рук мертвых высвободилось оружие и со звоном полетело к Переписчику, а следом за ним летели и камни. Они медленно кружили вокруг вращающегося волчком воина, словно двигались по незримой орбите. У палиндорцев не было строя, они нападали гурьбой. Именно потому никто из них не успел отпрянуть в сторону. Они пошатнулись, им стали изменять ноги - стопы отрывались от земли. Палиндорцы переворачивались вниз головой, как если бы кто-то резко дергал за них и тянул вверх. Падали шлемы, разбивались головы, попавшие на шипастую дубину или торчащий из земли острый камень. Дикарей тянуло к воину, они попадали в смертельную круговерть. Переписчика было не рассмотреть - одно размытое золотистое пятно. Оружия становилось все больше, вокруг воина образовался настоящий ореол железной мешанины...
  Наблюдающие сверху все еще ждали. У их ног валялась целая гора пустых склянок. Мускулы росли на глазах, дыхание участилось, зубы начали стучать друг о друга. Один из наблюдателей стиснул челюсти, и его сотоварищи услышали хруст. Выругавшись, воин выплюнул несколько зубов.
  ...Притягивающимся палиндорцам везло, если они умирали мгновенно или отлетали куда подальше. Иным было хуже - окруживший Переписчика ореол не щадил. Камни выбивали суставы, ломали кости и пробивали дыры в черепе; стрелы исклевывали лица, точно дорвавшиеся до трупов стервятники; лезвия рубили плотные тела воинов, кромсали на мелкие кусочки и полосовали, не обращая внимания на броню, ремешки которой не выдерживали нагрузки и рвались. Кровь лилась водопадом. Переписчик скрылся за кровяной оболочкой, внутри которой плавали останки расчлененных тел, и узнать среди них палиндорцев было невозможно.
  Те, кому посчастливилось избежать притяжения, ринулись в стороны. Они старались убежать как можно дальше от сумасшедшего мясника, лишь бы скрыться и не попасть под гнев помутившегося сознанием Переписчика. Им стало страшно. Обещанный славный бой превратился в кошмарный сон.
  Далеко они не убежали. Воин перестал вращаться. Окружившее его месиво бурлило, кровь вскипала, к небу поднималась жуткая вонь. Со звуком брошенного в воду валуна жижа окатила убегающих палиндорцев. Обжигающая волна повалила их, а топоры и мечи довершили задуманное. Стекла кровь, скатились крупные останки, и все еще ждавшим свой черед воинам открылась картина - сотни распятых на земле соплеменников.
  - Пошли? - спросил один из наступающих.
  Остальные ответили ему кивками и двинулись по краю вдоль ущелья.
  Одинокий воин был уверен, что с палиндорцами покончено. Поспешил. Наверху он увидел десять крупных силуэтов на фоне оранжевого неба. В легких доспехах, скрывающих безупречное тело, в руках - огромное оружие, отличающееся от обычных мечей рядовой армии. Рукояти, пестреющие самоцветами, изящные лепестковые клинки, лук с витиеватой резьбой, а на материалы, из которых было сделано оружие, можно было купить половину торгового королевства Симдолар. Элита. Личная охрана Фельмиса, избранного вожака палиндорцев - того, кто хоть как-то смог объединить множество общин и взять их под свое командование. Где же он сам?
  Они не стали ждать и спрыгнули с вершины ущелья, с громким буханьем приземляясь на пыльную дорогу. Земля вмялась под их ногами, в воздухе застыли клубы пыли. Воины были настоящими гигантами - семь с половиной футов клубка мышц. В них мало осталось от человека. Они - это затуманившийся взгляд, чернота зрачков, оскаленные рты и вздувшиеся вены на разбухших руках. Десять убийц, решивших попытать счастье. Десять человек, которые, втрое сократили себе жизнь, приняв столько снадобий. Десять смертников. Мужчина в золотом плаще усмехнулся.
  - Добро пожаловать в мою реальность! - крикнул им Переписчик и ни с того ни с сего побежал.
  Воины не смутились так и не сошедшей с лица Переписчика усмешки, и побежали ему навстречу, атаковав одновременно.
  Снова серебристые восьмерки, вырисовываемые обоюдоострой пикой, снова стальной веер, отражающий несколько ударов сразу. Движения были слишком быстры, чтобы их смог разглядеть человеческий глаз. Да только был ли среди них хоть кто-то, кого в действительности можно было бы назвать человеком?
  Воин держался. Пока что он мог справиться, ему хватало накопленных знаний. Он почти и не устал. Если он прибегнет к ша-эне еще раз, то рискует потерять себя - слишком он был зол. А злость усиливала ша-эну, и та прочнее укреплялась в сознании Переписчика. Он стал принимать ее помощь непозволительно часто.
  "Нельзя". - Крепко твердил себе Переписчик.
  Но ша-эна призывала. Она сбивала мужчину, мешала ему, уверяла, что он не справится с убийцами. Каждый новый удар отрезвлял Переписчика, но вместе с тем тот убеждался, что ему и вправду не выстоять. Эта десятка стоила целой армии. Он пытался прогнать алую пелену и вел сразу два сражения. И бой с ша-эной был куда серьезнее, нежели с палиндорцами.
  После серии ударов Переписчик все же смог обмануть копейщика. Он ушел от удара и приблизился вплотную, вогнав пику в глаз убийцы, но был вынужден сделать шаг влево, и здоровый меч оставил глубокую борозду на том месте, где Переписчик стоял мгновением ранее. Сбоку в него уже целились из лука, и в следующую секунду мужчина в золотом плаще уже отпрыгнул назад. Не успев перевести дух, воин тотчас поднял пику, дабы отразить не пойми откуда опускающийся топор.
  "Держись, держись..." - то ли вслух, то ли про себя бормотал Переписчик.
  Ты не сможешь. Воспользуйся мной...
  - Нет!
  Провернуть пику вправо, отбить еще один меч, присесть, немного согнуть руки и обманным движением раздробить колено бешено вращающимся оружием.
  Без магии тебе не справиться...
  Переписчик создал ледяную иглу и швырнул ее в раненного в глаз воина. Игла попала аккурат во второй глаз, и убийца испустил дух.
  "Обойдусь", - был ответ ша-эне.
  Он перехватил пику за самый конец и выпустил ее; та подсекла еще одного палиндорца. Почувствовав опасность, Переписчик дернул головой и увидел летящую в него стрелу. Мысленная команда, и плащ взметнулся вверх, складки стиснули стрелу и прервали полет.
  Стоя на одном колене, человек отложил серебристое оружие и припал на четвереньки. Он метнулся к упавшему палиндорцу бешеной пантерой. Стать зверем - единственный шанс заглушить этот голос... А двуногие твари должны заплатить. И они заплатят.
  Переписчик схватил стонущего убийцу и бросил его в приближающихся воинов. Внезапно время застыло. Замер летящий палиндорец, раскинув руки и ноги, замерли и те, кто бежал к нему; медленно плыла стрела, полы плаща трепыхались так медленно, будто находились под водой. Переписчик мог рассмотреть удивление и шок, отпечатавшиеся на лицах врагов. Замерший в воздухе убийца стал разбухать. Конечности словно набили ватой, лицо приняло одутловатый вид, как у вытащенного со дна реки утопленника. Лопалась кожа, ее лоскуты, подобно створкам ворот, раскрывались, и оттуда ярко-красным вылетали капли крови. Под напором взрыва разворотило кирасу. Время брало свое, и Переписчик заметил, как палиндорцы медленно подтягивали не занятые оружием руки, чтобы укрыться, но не успевали. Кровь была у самых лиц. Кровь была на земле и на небе. Из крови состояли палиндорцы, из крови же был плащ Переписчика.
  "О нет..." - только и смог подумать он.
  О да-а-а. С-с-спаси-и-ибо-о-о...
  Он не удержал. Он потерял контроль. Это была не кровь. Это была ша-эна.
  Время вернулось в нормальное русло, и кровь окатила палиндорцев с ног до головы. Переписчик воспользовался замешательством и поднял пику. Усмешки больше не было. Это значило, что пора заканчивать бой.
  С неведомой человеку скоростью он поравнялся с убийцами, но понял, что все еще видит алые силуэты.
  "Уходи! Прочь! Ты мне не нужна!"
  Я всегда нужна тебе.
  "Не сейчас!"
  Ты уверен?
  Удар в челюсть отправил его на землю. Следующий удар мог быть последним, но полы плаща дернулись и обхватили рукоять топора, помешав палиндорцу добить Переписчика.
  Уверен?!
  Переписчик сплюнул кровью и поднялся. От удара кружилась голова. Следующий удар он попросту не заметил - стрела вошла в левое плечо.
  Ну смотри...
  Ша-эна ушла. И пришла боль. Переписчик еле удержался на ногах.
  "Справимся. Вот только бы отвлечься... Вперед!"
  Подбежать, вонзить пику в ногу, рвануть в бок и попасть в горло другому. Отступить, увернуться от брошенного ножа, тут же прыгнуть, перехватить оружие и ударить сверху вниз по незащищенной голове, буквально вминая пику в череп, раздваивая его. Переписчик вспомнил, как однажды пытался порезать помидор тупым ножом: кожица не поддавалась, но когда он надавил на нож, лезвие все-таки победило и с хлюпающим звуком надрезало плод. Брызнула мякоть, а кожица так и осталась сморщенной, помятой и какой-то рваной. То же самое стало и с головой палиндорца.
  Тупой удар в спину опрокинул Переписчика. Он едва успел подставить руки. Быстро прополз вперед и повернулся. Топор опускался на него. Человек не успевал. Прыжок не спас - было задето бедро. Рухнув, Переписчик закрыл глаза. В бок вонзилась еще одна стрела.
  "Кажется, я умираю..." - теряя сознание, подумал он.
  Ну уж нет. Ты не можешь умереть. Только не здесь.
  "Нет... Уходи..."
  И не надейся. Слишком неудачное место для смерти.
  "Возможно, ты права", - замешкался Переписчик.
  Я всегда права.
  Может, ничего страшного, если он воспользуется ша-эной еще раз? Он справится с ней. Кто, если не он? Не мог же он затеять этот поход и проиграть на полпути?
  Палиндорцы расслабились. Они медленно приближались к поваленному Переписчику, втайне решая, кто же окажется первым и завладеет силой. Каждый из них был насторожен. Взгляд старался охватить всех. Яркая вспышка багряных угольков сбила их. Переписчик поднялся как ни в чем не бывало, выдернул из бока и плеча стрелы и откинул их. Раны затянулись.
  - Привет.
  Его атаку встретил воин со щитом и палицей. Удар, еще удар и еще, но наконечник пики неизменно бился об обитый железом щит. Что ж, за ним прятался действительно умелый воин, раз он смог столько продержаться.
  Свист стрелы пронзил ухо. Переписчик отлетел далеко назад, споткнулся о валяющийся меч, но все же устоял на ногах и метнул пику на манер копья, однако палиндорец с рычанием отбил и этот удар, после чего нажал на потайной рычаг. Скрытый механизм щита с громким щелчком отправил в полет массивный умбон. Прямо в голову Переписчика.
  Он видел, как снаряд неторопливо сближался с его лицом, но также отметил, что убийца остался в неудобно позиции - он раскрылся, палица еще не успела занять исходное положение. И когда это время успело загустеть?
  Переписчик подобрал лежащий в пыли меч и небрежным размашистым движением кинул его в палиндорца, использовав инерцию броска, чтобы уйти вбок и увернуться.
  Время стало течь еще медленнее. Воин в золотом плаще не мог дать гарантии, что успеет уйти от железного набалдашника. Меч неспешно вращался в воздухе. Преодолевая густоту, бесцветную патоку времени, тело уходило в сторону; бросившая меч рука закрутила туловище, но этого было недостаточно, ибо летящий умбон оказался быстрее. Переписчик ждал.
  Меч с легкостью преодолел легкий кожаный доспех и пробил легкое палиндорца. Набалдашник задел ухо мужчины в золотом плаще, но особого урона не причинил. Переписчик встал на корточки. Он успел все продумать и рассчитать. Точнее, за него это сделала ша-эна. Времени было достаточно - оно никуда не торопилось.
  Переписчик сделал прыжок в сторону летящего умбона. Он распластался в воздухе и нагнал его. Двигаться было тяжело - словно под толщей воды, но воин смог вытянуть руки, и когда пальцы коснулись холодного металла, воин изогнулся дугой, стараясь перевести траекторию полета в сторону так кстати попавшегося на пути палиндорца-лучника. Снаряд поддавался неохотно, но Переписчик оказался сильнее. С возмущенным рокотом сминаемого воздуха умбон взял немного правее. Время пришло в привычное движение.
  Переписчик приземлился неаккуратно - восстановление времени вышло неожиданно резким. Он больно ударился коленями и расцарапал ладони. Глухой удар, громкий выкрик палиндорца. Он умер, так и не выпустив лук. Набалдашник смял грудную клетку. Убийца рухнул. Вместе с ним упал еще один, с пробитым легким.
  Эти были последними.

Глава 2


Проводники. Одиннадцать существ. Или сущностей. Одиннадцать богов?..
Нет, боги покинули мир, и никаким Проводникам не заменить их.
Они сидят на самом краю мира в одинокой горе, имя которой - Ондогоран.
Пик Неиссякаемости. Его вершина виднеется отовсюду, в какой бы части материка ты ни находился.
Никто никогда толком не видел Проводников. Никто не знает, как они выглядят.
Их доподлинный вид известен только Жрецам, коим, при наличии цели и договоренности, доступно беспрепятственно попадать в обитель Проводников. Но вдруг Жрецы обманывают? Например, мой друг Талемано всегда считает их вымыслом, но мне кажется, что говорит он так смеха ради. И вот я, простой Переписчик, взял на себя смелость отправиться к ним.
Просто так в Ондогоран не пробраться - он защищен пятью защитными рубежами, то есть некими зонами защиты. Пройти каждую - то еще испытание. И одного рубежа хватит, чтобы нагнать жути и страха, а также навсегда отбить какое-либо желание соваться к странным существам, что приносят свежие знания в наш мир и учат Жрецов магии и новым заклинаниям. Возвращаясь с Пика Неиссякаемости, Жрецы доводят полученные знания до всего Ордена. С Проводниками не шутят. Посягнуть на их обитель значит перебороть саму смерть.
Это входит в мои планы.
Я буду просить их помощи. Справиться с ша-эной они бессильны, но кто сказал, что им надо справляться именно с ней? Я осознанно иду на смерть. Верховный Жрец Тарлион учил: чем больше сила, тем больше ответственность, тем тяжелее даются решения.
Смешно принимать их, сидя в башне Аластора Жертвователя.
И все же мне было легко. Я люблю Тиэльму. Она прекрасна. Люблю ли я себя?
Пожалуй, что да.
Именно потому я не намерен быть гнездом для назревающей ша-эны, тем самым становясь потенциальным оружием разрушения мира. Ни за что.
Если я не успею, она сожрет меня и лишит воли. И тогда повторятся события трехтысячной давности, когда мир стоял на пороге гибели, и только сплоченность людей и Ордена Переписчиков помогла спасти его. Сегодня вряд ли кто-то сможет объединиться.
Мое имя - Сарпий. И я избавлю мир от смерти.

1

  
  - Развлекаетесь?
  Именующий продемонстрировал окончательный вариант легенды о сотворении свежеиспеченного мир и теперь смотрел в пространство. Его взгляду предстала еще не оформившаяся до конца планета - сферическая форма сплющивалась, а иногда, когда Созидающий мотал головой и недовольно мычал, сжималась до размера горошины. Подвергнувшись критическому взгляду коллеги, горошина разбухала, как брошенный в воду сухарь. В такие моменты ее формы не были аккуратными и ровными, как, например, те девять объектов одной из систем, зато этот мир принадлежал только Созидающему. И его детище должно было стать не абы чем.
  - Да, коллега, - ответил Созидающий. - А вы что-то подзадержались.
  Он склонил голову и сощурил глаза; между губ показался кончик языка.
  "Почувствуй себя человеком хоть так, коли все равно лишен этой привилегии", - с иронией подумал Именующий, но вслух сказал:
  - Вы поставили передо мной достаточно сложную задачу. Работа вышла нелегкой, пришлось приложить усилия. Все-таки имена - вещь каверзная, но когда делаешь все правильно - они платят тебя красотой и очарованием. Это большая ответственность... Я смотрю, моя помощь может понадобиться снова?
  - Именно. Правда, никак не могу решить, что сделать с формой. После нашего эксперимента с Ферленгом мне захотелось создать нечто нетрадиционное.
  - То есть двух сцепленных между собой половинок вам показалось недостаточно? Или опыт показался вам донельзя банальным? Однако же... - промолвил Именующий и посмотрел на теперь уже ромбическую форму материи.
  Она менялась долго. То принимала голубой цвет, наполняясь водой, то становилась темно-серой, особенно в моменты, когда у Созидающего что-то не получалось и он позволял себе слабину, цокая языком, уничтожая воздвигнутое им же или просто стирая материю. Мир перед ними претерпел бесчисленное множество метаморфоз.
  - Надоело, - буркнул Созидающий. - Пусть будет как обычно. Нечего изобретать велосипед.
  - Верное решение. Не будем выливать плоды экстравагантного мышления в единый промежуток времени, а то потом будет скучно. Куда нам спешить? Впереди бесконечность, если вы вдруг забыли.
  - Вы сомневаетесь в моих способностях, коллега? - поднял бровь Созидающий.
  - Нисколько, коллега. Но мы, напомню, неподвластны смерти, а идеи рано или поздно закончатся. В вечности, знаете ли, тоже есть свои минусы. И если сама она не имеет конца, то все, что попадает под ее, так скажем, опеку, так или иначе придет к завершению. Что сподвигло вас на создание еще одного мира? По-моему, - он кивнул в противоположный конец помещения, - Ферленг вышел очень неплохим.
  - Бесспорно, коллега. Но мы, как я понимаю, оставили его в покое. Дадим событиям набрать оборот. А пока что я не откажусь последить за чем-нибудь еще. Не зря же я сотворил его рядом. Так удобнее наблюдать.
  - Тиэльма, - совершенно ни к месту сказал Именующий.
  - Простите?
  - Пусть будет зваться Тиэльмой. Мне кажется, ему идет.
  Созидающий улыбнулся.
  - Прекрасно.
  - Так чем вы хотите удивить?
  На планете ярко вспыхнула серая точка. Сперва она становилась все больше, но потом Созидающий махнул рукой, и точка вытянулась, вознеслась над всем и стала не то колонной, не то столбом.
  - Есть у меня кое-какие задумки...
  - Хм... Надо полагать, судя по вашей улыбке, коллега, что вы давно вынашивали идею и теперь, наконец, нашли ей применение.
  - В точку. Я... Чуть-чуть пошалил и напакостил, но должны ведь и мы хоть когда-нибудь да бедокурить, пускай и умышленно и не так, как наши дражайшие коллеги из Темного Фрактала, не правда ли?
  - Ах, как негуманно, коллега, - покачал головой Именующий, пребывая в состоянии глубокой задумчивости. Ему было в диковинку сталкиваться с интригой. И не просто с интригой, а с интригой, сплетенной собственным напарником...
  Они давно работали вместе. С незапамятных времен. Кажется, они осознали себя партнерами, уже создавая очередной мир... Как же давно это было. И что было до?.. Сейчас и не упомнить. Память коллег не знала ни провалов, ни забвений, но Именующему не хотелось погружаться в те дали. Все шло так, как шло. На этом все. Нечего бередить прошлое, когда впереди - настоящая пропасть будущего.
  Да, Именующий уже сталкивался с причудливыми порывами Созидающего - то уничтожить один мир в духе их "знакомого" - Дариона, - то внести смуту в другой, то обеспечить какой-нибудь смертельной опасностью третий... Но он всегда действовал открыто и делился намерениями, а все происходящее контролировалось ими двумя. Именующий так и не понял мотива коллеги. Может, правда заскучал и решил поразвлечься таким вот образом? В последние века за ним замечалась странная тяга к эмоциям, к проявлениям чего-то человеческого. Все те, кто был создан коллегой, в той или иной мере повлияли на него... Он стремился соответствовать им. Или это они были частью его, Созидающего? Речь коллеги менялась, повадки становились более людскими. Именующий не мог взять в толк, что послужило причиной изменений.
  ...Поняв, что Созидающий ждет от него фразы, Именующий поспешил пресечь затянувшуюся паузу.
  - Тем не менее, ваше право. Где мне помочь?
  Возбужденный Созидающий перечислил ему ключевые моменты, посоветовался в кое-каких вопросах, в некоторых местах Именующий настоял, чтобы фрагменты тех или иных событий сложились чуть-чуть по-другому, но на общий сюжет, покрытый завесой таинственности, он так и не посягнул, ибо напарник продолжал скрытничать.
  - Итак, - хлопнул в ладоши Созидающий, вызвав яркую вспышку желто-фиолетовых огней в помещении, - пора. Позвольте мне рассказать вам историю, коллега. Вам доведется поучаствовать в ее завершении самым непосредственным образом. Я приглашаю вас в свой мир и, надеюсь, он вам понравится. Добро пожаловать в Тиэльму.
  
  

2

  
  Созидающий едва не лишился речи. Последний раз он видел Распределяющего около сорока семи веков назад. С тех пор произошло много событий, и одно из важнейших - появление Именующего, которого Распределяющий направил ему в пару. Уж он-то, в отличие от коллеги, все помнил как сейчас, ибо был старше.
  Прозрачная капсула висела в пространстве. Царила тишина. В стеклянном зале с плавающими фиолетовыми искорками Созидающий остался один. Его коллега отлучился на некоторое время, чтобы уладить дела в одном из миров вечной темноты.
  У Созидающего появилось ощущение, что возникший рядом Распределяющий только и ждал, когда он останется наедине с собой.
  - Мое почтение, коллега, - склонил голову пришедший.
  - И мое, коллега, - ответил тем же Созидающий. - Чем обязан столь неожиданному и приятному визиту?
  Они звались коллегами. Для посторонних ушей - найдись таковые - не было ничего необычного. Коллеги и коллеги. И только сами говорящие, равно как и их собратья, прекрасно знали поименно каждого, их положение и степень власти. Созидающий прекрасно понимал, кто стоял перед ним, посему выказывал особое почтение.
  - Мы с интересом наблюдали за вашим миром...
  - Ферленгом?! - бесцеремонно перебил Распределяющего Созидающий.
  - Нет. За Тиэльмой.
  - А-а-а... - разочарованно протянул Созидающий.
  "Пожалуйста. Мы столько всего вложили в Ферленг, развернули такие масштабы... И ради чего? Ради того, чтобы появился Распределяющий и похвалил не его, а простой мирок, созданный лишь для того, чтобы скоротать время! Теперь понятно, почему люди жалуются на справедливость. Чего говорить о них, если даже коллегам хочется хоть иногда получить малую часть этой справедливости".
  - Нам известна легенда этого мира, и мне с коллегами показалось, что вашей истории нужна изюминка... Нечто пикантное и, хм-хм, поучительное.
  Он был в образе высокого лысеющего мужчины с пробивающейся щетиной. Мягкие круглоносые туфли, длинная серебряная мантия и зрачки в форме четырех сцепленных между собой квадратов.
  - Интригуете, коллега, - улыбнулся Созидающий, стараясь скрыть волнение.
  "Неспроста. Клянусь... Ага, было бы кому клясться. Что-то меня сейчас ожидает..."
  - Ваши с Именующим хорошие знакомые - Темный Фрактал - допустили несколько ошибок. Я бы даже сказал, нашкодили. Простите мою скрытность, но поведать всего вам не смогу. Они влезли в один из ваших миров и подчистили одну из планет.
  Глаза Созидающего распахнулись так, что заболели веки.
  - Зе...
  - Нет-нет-нет, что вы, - успокаивающе поднял руки Распределяющий. - Соседнюю. Он умерщвил все живое на ней.
  - Обидно. У нас были отличные планы по колонизации и освоению. Люди слишком заждались описанного почти сто лет назад будущего. Мы хотели дать им его.
  - Понимаю, коллега. Но вместе с тем делаю замечание и вам, и Именующему. Впредь будьте внимательнее и лучше следите за своими мирами. Особенно такими масштабными.
  - Конечно, коллега. Позвольте угадать - это проделки Ужасающего? Только у него особая любовь к красному цвету.
  - Он самый. Ну и, конечно же, Дариона. Но речь не об этом. Что касается Тиэльмы... Мы бы хотели поместить туда на перевоспитание весь Фрактал. Пускай посидят несколько тысячелетий, помучаются, глядишь, и задумаются о своем поведении... Вы как, не против?
  - Только за! Нам как раз не хватает таких личностей для полноты истории. Доверьтесь мне. Кажется, я уже придумал, чем они займутся. Это будет очень правдоподобно и душераздирающе. Постараюсь обеспечить их условиями послаще, - с улыбкой закончил Созидающий.
  Распределяющий внимательно посмотрел на коллегу.
  - Да, но только имейте в виду, что использовать ша-эну они не смогут! Вы породили донельзя мощную силу, и если Фрактал завладеет ей - им не составит труда вырваться и продолжить свое дело. Тем более что у вас, я гляжу, намечается история...
  - Да, - довольно ответил Созидающий, - и я найду применение, достойное их.
  
  

3

  
  Созидающий задумался.
  Темный Фрактал. Ему с Именующим было о чем вспомнить. Многовековые распри между ними и одиннадцатью членами нелепого сборища словно сошедших с ума коллег причиняли неудобства. Зарвавшиеся, они воплощали в жизнь самые нелепые фантазии, последствия которых были до того непредсказуемыми, что впору было волноваться и держать ухо востро - отмирание пространства, истребление миров, развитие первобытного ужаса в душах живых существ, многочисленные катаклизмы и апокалипсисы, разрушения целых вселенных, создание таких миров, после которых приходится переводить дух... Они заигрались в богов.
  Появление Распределяющего сперва насторожило коллегу, но вместо неприятного разговора Созидающий получил настоящую порцию почти что детского восторга.
  Именующему новость понравилась.
  - Вы знаете, коллега, при всей моей специализации я вынужден вас попросить.
  - О чем же?
  - Позвольте мне поэкспериментировать с их внешним видом. Раз уж вы создали своеобразную тренировочную площадку, где упражняетесь в именах, я бы хотел пройти практику по вашей специализации. Устроим демонстрацию приобретенного опыта. Как вам?
  Созидающий с пониманием улыбнулся.
  - Не возражаю, коллега.
  - Что нам остается?
  - Как всегда - немного крутануть мир в обратную сторону и переписать его с учетом нашего прекрасного дополнения. Легенду я набросаю.
  Именующий потер ладони.
  - Вперед, коллега. Не стоит медлить.
  - Одно меня тревожит - отчего Распределяющий донес весть не при вас.
  - Так все просто! - Именующий рассмеялся. - Побоялся, услышь я о Темном Фрактале и выкажи свои желания, что неверно распределил меня в Именующие. Уж что-что, а по части наших одиннадцати узников я готов стать таким Созидающим, что...
  Коллеги понимающе переглянулись.
  - Кстати, - вспомнил Именующий, - а почему Переписчики? Всегда считал, что это слово больше подходит нам.
  - Раньше им было дозволено владеть магией времени. В незначительной степени. И да, вы правильно отметили - они творили что-то, похожее на наши манипуляции. Так же их прозвали и люди, еще до появления магов-самоучек. Знаете, когда на глазах людей набегали тучи или рушились горы - это ли не переписывание существующего?.. И нам предстоит увидеть очень, очень много переписываний. С кляксами и...
  - Опечатками? - улыбнулся Именующий.
  - Да.

Глава 3


Я никогда не любил разговаривать. Незнакомый человек прозвал бы меня необычайно молчаливым, где-то в душе сетуя на мой не самый доброжелательный характер и тягу к общению.
Я давно привык обходить ненужные беседы стороной. Далеко не из-за вредности. Я родился глухим.
Родился? Мне, как и многим, привычно считать именно так, хотя никто из нас не помнит раннего детства. Переписчики осознают себя где-то в возрасте пяти-шести лет. Откуда мы приходим? И Провожатые, и Жрецы считают нужным держать тайну при себе и не разглашать ее. А знают ли они эту самую тайну? Поделились ли с ними Проводники такой информацией? Сироты ли мы? Вопросов всегда больше, чем ответов...
Мне же, как лишенному слуха человеку - человеку? - приходилось сложнее. Когда ты еще не умеешь читать по губам, а изъясняешься на бедном языке примитивных жестов, волей-неволей пожалеешь и взгрустнешь по себе-несчастному. Глухота... Сперва мне это доставляло множество проблем - я не мог общаться с другими, кроме как на языке жестов. Учеба в Ордене давалась мне трудно, но я дал себе слово, что решу проблему. Вскоре у меня созрел план - мне нужно было что-то вроде мембраны, по колебаниям которой я смог бы считывать информацию. Я поделился идеей с нашим Провожатым - Валоргом, но тот промолчал, не выказав особого энтузиазма. Оно и понятно - куда мне, ненавистнику любых магических манипуляций, грезить о некой "мембране"?Тогда я пошел к Тарлиону, еще не занимавшему пост Верховного Жреца. Идея ему понравилась, но он сказал, что такая мембрана будет энергозатратной, а с моей "любовью" к магии никаких радужных перспектив Жрецу не виделось. Я не опустил руки. Сперва была задумка пустить мембрану через сафекс, но не потянул... Тогда я подошел к вопросу с другой стороны - создал воздушный купол. Он был грубым, требовал огромного расхода сил, стены его были толстыми, и никакой, даже самый громкий звук не пробивался через его поверхность. Зато он отнимал меньше энергии... Тогда же я познакомился с Альтеро и Талемано. Друзья всячески поддерживали меня и были теми немногими, кто из уважения всегда говорил так, чтобы я видел их губы и мог понять, о чем они. Шли месяцы, заклинание шлифовалось. Я отлаживал каналы, оптимизировал расход магических сил, стенки купола уменьшились, стали хрупкими и очень чувствительными. Я назвал заклинание "воздушной гладью" и учил распознавать голоса друзей. Она запоминала все новые волны и колебания, и вскоре я достиг того, что по вибрациям звуковых волн мог определить не только говорящего, но и его интонацию. Подобно тому, как брошенный камень, упавшая ветка или вынырнувшая из глубины реки рыба колеблет водную поверхность, так и звук нарушает привычное спокойствие сотканного вокруг меня кокона. Вибрации были уникальными, словно морозный узор на окнах. Это было интересно - помехи оформлялись в буквы и слова. Как будто наблюдаешь за растущим ребенком. Кроме того, если в зону действия глади попадал какой-то предмет, я чувствовал его и не сразу, но со временем научился определять их типы. Постоянно поддерживать заклинание было хлопотно, оно истощало меня, зато в те редкие минуты я ощущал себя полноценным.
Друзья смеялись и говорили, что это единственное заклинание, которым я овладел в совершенстве.
Я записываю строки, и с лица не сходит грустная улыбка. Скучаю... По Ордену, по друзьям, по Селине... По тем беззаботным временам учебы, когда самой страшной проблемой было прийти на урок неподготовленным. Как же все поменялось...
Особенно воздушная гладь. Теперь я в силах поддерживать заклинание столько, сколько нужно. И не просто поддерживать, но поддерживать в расширенном виде, когда купол простирается едва ли не на милю во все стороны. И никакого дискомфорта. Я подозреваю, что в этом помогает ша-эна, и чем чаще я буду использовать гладь, тем быстрее сдамся ей, но она меня здорово выручает. Именно так я чувствую засады, слышал армии Палиндора и Аратамата, осязал камнепады и вовремя избегал их.
Теперь это заклинание стало моим спутником и верным другом. Вместе со Стрункой.
Альтеро и Талемано заменило оружие.
Смешно так...
Я становлюсь все сильнее, и меня это пугает. Ша-эна научилась подбираться незаметно.
Но мое сознание все еще при мне и я в состоянии бороться.
Я справлюсь.

1

  
  Высокий худощавый мужчина по имени Сарпий шел через Огневеющую. Размеренный ритм монотонных движений мог бы вогнать в транс, если бы не особенность долины. Бьющие из земли столбы огня заставляли быть все время начеку. Всякий раз Струнка больно била по спине, когда Переписчик отпрыгивал от очередного очага. Плащ не смягчал удары. Он крепко держал пику и не давал ей упасть, но они словно сговорились. Каждое касание оружия словно было укором за битву с палиндорцами. Иногда серебристая пика казалась ему маленькой капризной девочкой, беспомощно стучащей по спине старшего брата, который схватил ее и не желал отпускать.
  "Ничего, Струнка, терпи, - обращался Сарпий к своей спутнице. - Видят Небеса, я стараюсь все реже доставать тебя".
  В дрожащем воздухе с трудом угадывался силуэт Ондогорана - далекий-предалекий, почти призрачный. До него еще идти и идти. Тонкая ниточка, являющаяся могучей горой, зависла между небом и землей, словно шов. Она манила Сарпия, притягивала, и он шел, шел, постоянно удерживая ее в поле зрения. Она - его ориентир, его компас. И Переписчик не потеряется.
  Лицо обдало жаром, и Сарпий всерьез испугался, что его щетина может загореться. Боковое зрение заметило ярко-красную вспышку слева. Переписчик чуть было не спалил легкие. Отскок вправо спас его. В глазах плясали огни, от едких испарений слезы текли не переставая, невозможно было даже проморгаться.
  Смертельно опасная долина протянулась на двадцать лиг, разделяя засушливые земли Таладаса. Мало кто решался пройти здесь: в любой момент земля могла раскалиться до такой степени, что прилипнуть подошвами не составит труда. Чаще всего очаг прорывало, и тогда из недр с гулом вырывался целый столб яростного пламени, возносившегося до облаков. Небо над Огневеющей всегда было смурным, серым, будто подкоптившимся. Сарпий предпочитал пересекать долину ночью, когда можно было разглядеть розоватые участки раскалившейся земли, предупреждающие о зарождении нового залпа огня. Поговаривали, что романтичные натуры забирались на холмы близ Огневеющей и, распивая вино, наслаждались зрелищем. И вправду, чем не красиво, когда багровые колонны поддерживают темное полотно небосвода, озаряя его многочисленными вспышками. Сколько слышал Сарпий заявлений, что отсветы Огневеющей видны из самых дальних закоулков Тиэльмы! Однако, пребывая на Фелианти, ничего подобного он не заметил, так что молва о долине была не более чем красивой присказкой.
  Переписчик не сбавлял темп. Время поджимало. Он не мог позволить себе длительные любования, красивостей больше не существовало. Была цель, была задача. Но не было времени. В последнее время Переписчику часто снился сон, как он превращается в песочные часы и не может сделать ни шагу. Крупинки неумолимо падали вниз и растворялись во тьме. Иногда нижний резервуар лопался, песок высыпался наружу, ураганный ветер подхватывал его и разносил по миру. Песчинки впивались в глаза, забивались под веки, и наступала тьма, сменяемая алыми вспышками. Сарпий просыпался и тер глаза, тяжело дышал, но поднимался и настойчиво шел дальше, даже если поспал всего пару часов.
  Новый столб пламени вынудил его отбежать в сторону и поморщиться - жар был нестерпимым. Сарпий не успел сузить воздушную гладь, и огненный залп пронзил ее стенки. Неприятное ощущение - словно в Переписчика вонзили вытащенное из печи копье. Золотой плащ покорно прижался к телу. На миг ткань окрасилась ярко-оранжевым, но пламя исчезло, оставим после себя противный запах гари и серы.
  Здесь не было земли в привычном понимании - каблуки сапогов глухо стучали об оплавленные камни.
  "Вот бы уже покинуть это место и пойти по мягкой траве..." - мечтательно подумал Переписчик.
  Он ступал осторожно, воздушной гладью ощупывая путь впереди. Поверхность долины была испещрен оскалившимися зевами, в недрах которых что-то шипело и рокотало. Кое-где уцелела почва, но на ней ничего не росло - такие островки напоминали куски обугленного мяса. Трижды Сарпий натыкался на обгорелые останки доспехов, один раз увидел черный, покрытый слоем копоти меч. И никаких следов человека. Трупы тут долго не лежали - уж об этом Огневеющая могла позаботиться.
  Переписчик поднес руку к плащу. Складки плотно держали тонкие металлические пластины. Материя услужливо раздвинулась, давая возможность достать одну из пластин. Взяв в левую руку, указательным пальцем правой Переписчик начал водить над табличкой, и между ней и пальцем появился красный луч. Ни на секунду не забывая об опасности, Сарпий тем не менее сбавил ход. Он выжигал буквы в металле. Они выходили неровными, два раза он случайно прожег пластину до дыр, один раз луч заехал на соседние строки, когда Переписчик избегал нового столба пламени. Табличка нагрелась. Он вынужден был держать ее через рукав плаща. Буквы пылали алым, остывая медленно и неохотно:
  За последнее время я начал уставать все реже. Хоть руки и ноют после затяжных поединков, но это совсем не та усталость. Зато прибегать к магии мне все отраднее и упоительнее. И легче. Ша-эна использует мои ресурсы - сам я никогда не был способен сделать и десятой части того, что наделал в Тисках Погибели. Это пугает.
  Но это не мое! Это не я!
  Нет. Все-таки я ужасно устал. Наверное, не столько физически, сколько морально. Постоянное напряжение изнуряет меня, вечная бдительность в ожидании новой атаки дается тяжело... Но мне НУЖНО устать, ведь я - ЧЕЛОВЕК. Пускай и с небольшими отклонениями, но это не умаляет необходимости вести себя не как бездушное существо. Я - человек. А человек не может идти сутки напролет и не захотеть прилечь и подкре
  Он почувствовал, как нагрелись подошвы.
  "Вперед!" - скомандовал Сарпий и побежал.
  Долину озарило новой вспышкой.
  Всякий знал, что в Огневеющей нет места сну. С обеих сторон путь преграждали непроходимые скалы, кишащие тварями посерьезнее палиндорских дальсиев. И лучше было не трепать судьбу за хвост. Сарпий и так непрестанно оглядывался каждую минуту и вел бой за право жить.
  Он вернулся к табличке:
  питься.
  Где меня настигнет погоня в очередной раз? Много ли людей поджидают меня? Может, и не стоило докладывать Ордену о своих планах? Что если они следят за мной? Зная Тарлиона, я не могу так просто отбросить эту версию. Пару раз в сафексе чувствовались какие-то напряжения, но я очень плохо с ним работаю. Магия - не мое... Поэтому если Переписчики захотят меня убить, им всего-то и придется, что натравить на меня стаю фриссов, чтобы они разодрали мою душу. Какое мне дело до слежки? По сути, никакое. Но те, кто встает на моем пути, погибают. Я не хочу этого. Слишком много крови уже пролилось. Но почему же Равновесие не перекашивается? Почему я убиваю людей, а Балансу становится только лучше? Это тоже повод задуматься. Если такие ощутимые поступки так же ощутимо выравнивают Его, то кто-то учиняет нечто такое же масштабное. На это способен либо Орден, либо очень много людей, связанных одним делом. Как, например, короли-сорвиголовы, надеющиеся одолеть меня своими войсками. Некоторые пытались думать головой, а не мечами, и предлагали сотрудничество, пытались отговорить меня... Видите ли, слухи о моей затеи повергли в шок не только Орден, но и тех, кому невесть как удалось узнать об этом. Хотя болтунов среди Переписчиков всегда хватало...
  В общем-то, варианты взаимодействия со мной на этом кончаются. Убить или отговорить. Третьего не дано. В чьих интересах было говорить, что ша-эна перейдет в того, от чьей руки я погибну? Считается, что так эта сущность выбирает лучшего носителя. И на что надеются эти самые потенциальные носители?.. Без малого пару месяцев побыть всемогущим, а дальше? Клянусь Небесами, я не понимаю этот мир.
  Где же Горн? Может, Сарпий, уходя от очередного столба пламени, свернул не туда? Но нет - вот он, прозрачный силуэт Пика Неиссякаемости. Времени прошло немало, пора бы долине подойти к концу. Но не видать ни города, ни следов человеческой деятельности, ни вообще чего-либо дальше пятнадцати метров. Воспаленные глаза слезились, все вокруг расплывалось и терялось в жарком мареве. Яркие вспышки огня мешали, мир утопал в красных пятнах. Сарпий успевал проморгаться, но возникал очередной столб и...
  И так беспрерывно...
  
  

2

  
  Город основали сразу же после того, как наладилась добыча железной руды. Почуяв новый денежный виток, сюда стали стекаться толпы людей с разных концов Тиэльмы. Кто-то приходил на своих двоих, не имея ничего, кроме прямых рук и умений, другие ковыляли, везя груженную заготовками и инструментом телегу, третьи не жалели лошадей, которые тащили прицепы, доверху набитые собственным материалом. Не все хотели заниматься именно добычей и последующей продажей руды, ибо не каждому хватало денег на оплату людского труда, на организацию непрерывного процесса и на прочие премудрости организации. Обустраиваясь в Горне, простые люди экономили на кузнице или плавильне: они выбирали себе место, откуда регулярно било пламя - такие места горнцы звали источником, - вбивали рядом с ним металлическую табличку со своим именем и адресом, тем самым закрепляя за собой рабочее место. Одним из главных показателей мастерства и искусности кузнецов являлись эти самые таблички - чем ажурнее и профессиональнее они исполнены, тем больше шансов быть замеченным потенциальным клиентом. Сколько же видов табличек Сарпий перевидал на подступах к городу!
  Предприимчивые люди из Суховея, что за перевалом восточнее Горна, проложили тайные тропки, по которым сплавляли горнцам на переплавку материалы и старое оружие, продавая за полцены. Выручка была не такой большой, зато обязательно находился тот, кто покупал, а если бы вдруг началась война, то, по договоренности между городами, жители Горна снабдили бы Суховей товаром со значительными скидками, ибо последнего имелось в избытке - успевай покупать.
  Это и пугало Сарпия. На его глазах куда-то в горы отправились два каравана - семь сцепленных деревянных контейнеров, до отказа набитых оружием. Из-под наброшенного сверху полога выглядывали мечи и топоры. Утащили это добро две упряжки по пять лошадей, и, судя по привязанным в стойле двум пятеркам, готовилась новая партия.
  "Уж не по мою ли душу? Неужели теперь ожидать атаки еще и от суховейцев? Надо спешить, а то ведь нагонят".
  
  

3

  
  Переписчик шел по городку и давался диву. Везде небрежно валялось оружие, у стен домов высились груды заготовок и прочий металлолом, приготовленный на переплавку. Бурная деятельность пронзила Горн: все куда-то ходили, что-то обсуждали, трясли бумагами и обязательно шушукались за спиной Сарпия. Люди здесь обитали крепкие, и даже проходящие мимо бабы могли похвастаться завидной мускулатурой. Переписчик запомнил грязь, забившуюся в глубокие складки жестких лиц - будто каждого награждали своим узором. Чумазые дети выглядели старше своих лет, а их игрушки были сделаны вовсе не из дерева или глины. Зачастую они вытаскивались из нагроможденных куч железа. Сарпий думал, что ему не хватит сил пройти город - слишком жарко здесь было. Стены, дороги, крыши - все пропиталось маревом, сажей и пылью. Ша-эна робко попыталась предложить свои услуги, например, перелетев город или попросту уничтожив его, но путник ничего не ответил.
  Дальние районы Горна отличались стойкой тишиной и мрачными тонами. Темная пыль, смешанная с железной стружкой, покрывала все: полуживые цветы, траву, окна, каменные стены и крыши двухэтажных домов. Она же устилала дорогу и плавала в цвелой воде фонтанов на одной из торговых площадей.
  Воздушная гладь дрогнула. Сарпий узнал колебания - голоса. Они нарушили поверхность купола, вклинились в нее раскаленными иглами со множеством зазубрин. Эти голоса сочились угрозой, злобой, въедливостью и... Переписчик закрыл глаза, чтобы лучше почувствовать волны. Да, он не ошибся - что-то панибратское сквозило в этом импульсивном гомоне... И, как показалось Сарпию, среди них был и женский голос. Вдобавок колебания раздались за его спиной и по цепочке унеслись туда же, к источнику голосов. Эманации отзвуков полнились, все больше колебля поверхность заклинания. Переписчик собрался было пойти дальше, но внезапный крик заставил его переменить решение. Он поспешил на шум.
  Заклинание привело его к мясной лавке. На спрятанном между домами пустыре стояла деревянная конструкция с минимумом составных элементов, чтобы можно было разобрать ее в кратчайшее время. Хлипкая крыша прикрывала развешанные вяленые туши овец, до того тощих, что не поймешь, чего оттуда можно урвать в пищу. Под порывом теплого ветра раскачивались копченые гиены, к мясу налипли пыль и стружка. Рядом с лавкой стоял красивый мангал с орнаментом из железных прутьев, на углях коптились колбаски, источая соблазнительный аромат. У Сарпия предательски заурчало в животе, и Переписчик обрадовался - он хотел есть, значит, не все потеряно, он не сдался! Он - человек!
  Сарпий с удовольствием расстался бы с горсткой фэрро ради двух-трех шампуров с местными деликатесами... Если бы не пять бугаев, притеснивших к стене лавки худощавую девушку в легком светло-коричневом платье.
  - Оставьте.
  Пятерка обернулась. Без испуга, без настороженности. Горнцы имели тяжелый нрав и не привыкли к прекословию, особенно если оно исходило от щуплого парня, не по погоде выряженного в смешной плащ золотого цвета, который шевелился точно живой. Переписчик успел заметить на лице девушки выражение не только облегчения, но и...
  "Удовлетворения?! - удивился Сарпий. - Да вряд ли. Разве что ее так обрадовала неожиданно подоспевшая помощь?"
  Оголенное плечо горнца, поросшее курчавыми рыжими волосами, заслонило девушку. Испачканные копотью мужчины встали теснее. Настроены они были самым решительным образом.
  - Эй! А не ты ли тот самый братец, о котором твердила эта сучка? - спросил усатый детина с жиденьким чубом на голове.
  Переписчик и глазом не повел. Короткий кивок был горнцу ответом.
  - И, стало быть, ты и вправду спасешь ее, а нас... Как там, Украс?
  Мужчина, чье тело покрывала сеть шрамов, но шрамов умышленных, нанесенных либо раскаленным прутом, либо чем-то еще, с радостью подсказал:
  - Подвесит нас за яйца рядышком с гиенками!
  Горнцы рассмеялись.
  - Так аль не так? - нахмурился лысый парень, по виду - самый молодой. Он стоял бок о бок с седовласым, на котором кроме набедренной повязки больше ничего не было. Сарпий же отметил только пятого - настоящего великана, ибо представлять какую-никакую опасность мог только он.
  Что?! - возмутилась ша-эна. - Пять ничтожеств, а ты боишься с ними не справиться? После сражения в Тисках Погибели?!
  "Даже не надейся, что я прибегну к твоей помощи, тварь", - ответил Переписчик.
  - Так что, - повторил лысый, - так аль не так?!
  - Не так, - задумчиво бросил Сарпий.
  Чубатый обернулся к девушке и скорчил гримасу отчаяния.
  - Тю-ю-ю, девка, обломушки! А красноречилась-то как!
  - Ажно заслушаесся! - вторил седой.
  Девушка сникла. Ее грудь начала вздыматься, и по легким толчкам в стенку глади Переписчик почувствовал, что она плачет.
  - Уходите. Будет больно, - сказал Сарпий, чувствуя себя полнейшим дураком.
  Что крикнул великан, Переписчик не услышал, ибо тот благоразумно отвернулся, но воздушная гладь буквально взвизгнула. Заклинание возопило - тревога! Его стенку, прикрывающую Сарпия сзади, будто резануло хирургическим ножом.
  "Давай!" - проклиная себя, обратился Переписчик, и ему ответили.
  Время уплотнилось. Пятерка горнцев застыла: двое из них с открытыми ртами, третий с губами в трубочку и замершим рядом сгустком слюны, еще двое мужчин стояли с закрытыми глазами. Девушка замерла с прижатыми к груди кулачками, глаза смотрели со страхом.
  "Что же произошло?" - Сарпий внимательно взглянул на каждого из пятерки, но не нашел ничего подозрительного. Обернулся. Ничего. Прислушался к глади. Время начинало брать верх: глаза горнцев открывались, грудь девушки начала медленно подниматься от вдоха.
  "Давай же, давай..."
  Переписчик закрыл глаза. Он тщательно ощупывал границы защитного купола. Да, все же что-то было позади него. На последних мгновениях Сарпий обернулся. Под ярким солнцем блеснуло лезвие вылетевшего из тени ножа. Проследив, откуда бросили нож, Переписчик обнаружил шестого члена шайки. Тот бежал к нему, продираясь сквозь густой поток времени.
  Наконец, оно возобновило ход.
  "Действуем быстро".
  Сарпий подсек горнца и резко крутанулся на спине. Державший Струнку плащ не успел перехватить ее, и Переписчик больно ударился позвоночником. Вскочив, воин выхватил оружие и побежал к остальным. Крепкие горнцы встретили его с широкими ножами наизготовку. Очевидно, запас рабочих инструментов мясника был ограничен - самому молодому достались два шампура. Парень так торопился вооружиться, что даже не избавился от подрумянившихся колбасок; он взмахнул руками, и куски фарша с тихими шлепками упали на землю, а на самом шампуре остались висеть несколько розоватых кусочков.
  Рты здоровяков распахнулись, поверхность воздушной глади пошла рябью. Они закричали.
  Давай сотрем их в порошок? - заманчиво предложила ша-эна.
  "Нет! Сиди. Оставь меня!" - отмахнулся Сарпий.
  Первым досталось молодому, к тому же он держал в руках парное оружие. Ненавистное парное оружие! Струнка вошла лысому в живот. Второй конец проткнул брюхо седого, который, несмотря на возраст, успел прытко зайти за спину и почти что вогнать нож Сарпию меж лопаток. Оба горнца уставились друг на друга, не понимая, как это их жизни прекратились так быстро? Старик смотрел на молодого, молодой на старика. Их взгляды опустились вниз: Струнку зажало между двумя горнцами.
  Кто-то прыгнул на спину и принялся душить Сарпия.
  "Небеса! Опять отвлекся!" - бегло подумал воин.
  Он чувствовал поток ругательств, чувствовал неприятное горячее дыхание набросившегося на него, чувствовал возникающую ненависть. Он убивал людей тысячами и выходил живым. А тут...
  Какой-то жалкий червь набросился на тебя, а ты даже не заметил этого?!
  Перед глазами поплыло. Все наполнялось алым. Силуэты. Силуэты будущих мертвецов. Сарпий зарычал. Он рванул руками, перебрасывая горнца с грязным чубом через себя прямо на Струнку. Хруст. Мерзкий хруст, чьи эманации были очень схожими с ломающимися под ногами ветками. Пику опустило вниз, оба ее наконечника пропороли внутренности, и из рваных ран потекла кровь вперемешку с зеленовато-коричневой жижей. Пахнуло сырым мясом и фекалиями. Один конец Струнки застрял в кишечнике, другой же впился в землю. К нему прилип клок вырванной плоти. Сарпий не стал тратить время на то, чтобы привести любимое оружие в должный вид. Он вскинул руки, и воняющие внутренности, частично вывалившиеся из туловища лысого парня, толстой змеей, подобно разматывающемуся шлангу, вытянулись и поползли по земле прямиком к чубатому. Кишечник оплел не успевшего отскочить горнца, и в следующую секунду тот висел в одном ряду с копчеными гиенами - посиневший, с высунутым языком и расплывающимся темным пятном в районе паха.
  - Не так, - повторил Сарпий, вспоминая фразу горнца со шрамами. - Не за яйца.
  Удар в голову.
  Опять он расслабился и не прислушался к глади! И это после стольких-то сражений...
  Позор!
  Тот самый великан, которого Переписчик опасался больше всех - надо было его обезвредить первым! - оказался на удивление шустрым и прытким. Он сбил Сарпия с ног и хотел было расплющить его лицо деревянной колодкой сандалии, но Переписчик успел откатиться. Подошва врезалась в землю, взметнулся фонтан пыли. Горнец зарычал. Воздушная гладь сжалась до нескольких дюймов.
  Опасность!
  Стенку купола взрезало так же резко, как скальпель может надрезать брюшную полость. Нож. Сарпий не успел подняться и в очередной раз отскочил, но просчитался. На совесть заточенное лезвие мясницкого ножа оставило глубокий порез на правом плече. Переписчик не успел осмыслить случившееся. Он уже летел вниз - массивный кулак впечатался в затылок. Сарпий чувствовал приближение удара, но сделать ничего не мог - уход от ножа занял время. Из последних сил, на грани потери сознания, Переписчик дернул рукой, все еще надеясь на удачу и собственные силы.
  Собственные? Точно?! - спросила его красная тьма, вновь вставшая перед глазами.
  Лысый парень давно был мертв. Смерть настигла его настолько внезапно, что он так и не выпустил бесполезных шампуров. Зато ими воспользовался Переписчик, чтобы силой мысли отправить в полет и пронзить шеи оставшихся двух горнцев - здоровяка и метателя ножей. Воздух засвистел. Каждый из шампуров попал точно в ямочку под кадыком. На воздушную гладь словно закапали редкие градины. Предсмертные хрипы.
  Тяжело поднявшись - в который уже раз?! - Сарпий недовольно посмотрел на девушку. И вновь ему показалось, что на милом личике нашли приют совсем не те эмоции, которым должно было бы появиться. Как будто она в последний момент, буквально за миг до встречи со взглядом Переписчика, напустила на себя маску трагичности и страха, стерев победную улыбку.
  "Победную улыбку... - отметил про себя Сарпий. - Да нет, показалось".
  Впрочем, отчего бы ей не улыбаться, коли опасность миновала? Уставший воин не исключал, что ему все это просто показалось после короткой яростной схватки. Возможно, ему просто-напросто показалось...
  "Да. Определенно".
  Сарпий стряхнул с себя цепкие лапы ша-эны, но отметил, что это далось ему еще сложнее, чем раньше.
  "Кажется, неважно, сколько я черпаю сил. Одно только обращение к ша-эне уже делает меня слабее..." - с досадой отметил воин.
  Он злился. Эти нелепые и ненужные драки - затраченное время! А его все меньше и меньше. Чем чаще он будет вынужден пользоваться помощью ша-эны, тем быстрее он сдаст позиции. А обращаться к сущности придется - ловушки подстерегают на каждом шагу. И сам он не справится.
  - Спасибо, спасибо, спасибо! - защебетала девушка, размазывая слезы по бледным пухлым щекам.
  - Идем отсюда. Говори только повернувшись ко мне лицом. Я глухой.
  О запахе жареных колбасок можно было забыть. Сейчас здесь пахло иначе, и лучше всего - покинуть это место. Сарпий увел девушку - впрочем, особо и не смущенную - подальше от страшного зрелища. Струнку он тщательно вытер о рубаху лежащего рядом горнца и закинул верное оружие за спину. Плащ привычно обнял пику и крепко сжал.
  
  Они остановились на небольшой площади под навесом одной из множества палаток, пустующих в ожидании выходного дня. А там начнется ярмарка, на площади будет не протолкнуться, все мертвые палатки примутся трещать и скрипеть от обилия выложенных товаров.
  - Кто ты? - обратился Сарпий к странной девушке.
  После удара горнца голова гудела и грозилась взорваться.
  - Меня зовут Интаоль, - доверительно пролепетала она.
  "Такая хрупкая, такая тоненькая, - удивился Переписчик. - И чего какой-то тростинке делать в этом суровом городе с ужасным климатом и тяжким бытом?"
  Ее белая кожа даже не покраснела от жары, лишь пухловатые щечки окрасились легким румянцем, но не более. Сарпий присмотрелся к ней. Его озарило.
  - Ты...
  Девушка инстинктивно сжалась.
  - Ты - первая...
  - Что?! - Интаоль нахмурила брови и посмотрела на Сарпия как на дурака.
  Он улыбнулся.
  - Первая, кто настолько красив, - продолжил Переписчик. - Откуда ты?
  - Мы с папой недавно переехали сюда из Данзилтона! - неожиданно радостно ответила Интаоль. Словно...
  "Словно ей полегчало..."
  - Из Данзилтона?!
  "Интересно, а что забыли здесь отец с дочерью? До главного торгового центра королевства Симдолар месяц конного пути! Ох, клянусь Небом, не все тут чисто. И эти вибрации..."
  Постоянное легкое потрескивание его охранного купола не давало Сарпию покоя. Как будто кто-то совсем рядом постоянно колдовал или поддерживал определенное заклинание, например, магический огонь... Также беспокоила девушка. Уж не от нее ли шли эти вибрации? В сафексе ничего не отражалось, след рассеивался и клубился вокруг Переписчика.
  "Из Данзилтона, значит? А ведь это место прибыльно в основном для умельцев почесать языком... А еще оно напрочь гиблое для неумех, прибывших в надежде отыскать легкую жизнь. Но Данзилтон куда лучше Горна! По крайней мере если не там, то неужели для девушки не нашлось места в любом другом уголке Симдолара?!"
  Выгодно расположенный на перекрестьи двух рек, Данзилтон очень быстро стал объектом всеобщего внимания. Через него стали петлять старые дороги, новые же прокладывали по возможности максимально близко, а те тракты и нехоженые тропы, которые давно были забыты, расширялись, превращаясь в самые настоящие большаки. Каждый уважающий себя купец рано или поздно выбирался в столицу не только для того, чтобы сбыть товар - и побыстрее, и подороже, - но и с целью обосноваться в торговой столице и зажить припеваючи.
  Тем страннее, что отец с дочерью прибыли сюда. По одеянию девушки Сарпий понял - она не из бедных. Само платье, может, и не могло тягаться в вычурности и сложности покроя, но было видно, что светло-коричневая ткань качественная и дорогая. Проходя через узкий переулок, Переписчик ненароком задел девушку и диву дался - его ладонь будто накрыла детская рука, мягкая и нежная. На запястьях он увидел браслет из редкого морскодонника, добываемого далеко на юге, за самим Арисмалем, в глубинах моря. Стоила безделушка целого состояния, ибо так просто ее не достать. Простым людям.
  - Что, правда из Данзилтона? - уже спокойнее переспросил Сарпий.
  Испугавшаяся было девушка облегченно выдохнула.
  - Да. Папу подставили. Он был вынужден продать все хозяйство за полцены и покинуть королевство. Полгода мы скитались по Тиэльме, ища себе пристанище, но король Дорбалад суров и очень жесток... Он разослал гонцов с велением не пускать меня и моего отца ни в один из городов Симдолара или городов-побратимов иных королевств в ближайшей округе.
  - Чем же твой отец насолил аж самому королю, что его так крепко наказали?
  Интаоль покраснела и отвернулась. Сарпий почувствовал легкие колебания стенок воздушной глади. К ноющему затылку прибавилось монотонное гудение заклинания, что тоже доставляло неудобств.
  - Пожалуйста, смотри на меня, когда говоришь, - напомнил ей Переписчик.
  Интаоль робко улыбнулась и шагнула к Сарпию.
  - Не стоит ворошить дела прошлого, господин... Мне так нравится твоя небритость...
  Воздушная гладь прогнулась в сторону Переписчика. Девушка прошла границы. Ладонь легла на заросшую щеку.
  - Ответь. Должен ведь я знать, кого спас.
  Она сделала еще один шаг. Переписчик напрягся. Девушка убрала светлую прядку волос и смущенно хмыкнула. Вблизи Интаоль оказалась очень красивой. Сарпий вспомнил про Селину, и ненависть захлестнула его.
  "Она не должна была делать то, что сотворила в последнюю ночь! Я не любил ее, но... Нет, любил, но не так, совсем не так. И там, на Фелианти, когда она пришла..."
  После той ночи Переписчик изменился. Тридцать лет он прожил, не зная женского тела. Накануне ухода Сарпия из стен Ордена им овладело отчаяние. Оно окутало его и помутило разум так же легко, как это стала делать ша-эна. И, так же, как с ша-эной, Сарпий протянул руку, принял условия игры. С оправданием, что потом, возможно, ничего уже не случится...
  Интаоль приобняла воина и слегка прижалась к нему. Должно быть, она почувствовала его возбуждение, потому что довольно хмыкнула и начала вести себя еще вольнее.
  - Ты спас ту, которая тебе очень благодарна, - с томной улыбкой произнесла девушка. Ладонь прошла по спине Переписчика и немного царапнула. Даже сквозь плащ и рубашку Сарпий почувствовал остроту ногтей.
  "Проклятие! Я могу сладить с ша-эной, но даю слабину перед девушкой!" - гневно подумал Переписчик, но вслух сказал:
  - Нет. Я спас ту, которая молчит и не хочет говорить правду.
  Интаоль прильнула к нему полностью. Сарпий почувствовал, как большие груди, упругие и крепкие, прижимаются к нему. Исходящее от них тепло было таким нежным, что воин готов был прямо сейчас положить на них голову и забыться сладким сном. Его бедра сами собой подались вперед, чтобы еще теснее соприкоснуться с Интаолью.
  - Моя правда заключается в том, что я хочу отблагодарить своего героя, - жарко произнесла девушка и укусила его за мочку уха. Она чувствовала приближающуюся победу. Сарпию стоило немалых трудов удержаться и не поежиться от волны нахлынувших мурашек. Кажется, Интаоль забыла, что он глухой. Или решила воспользоваться преимуществами своего тела. - Ты устал. Пойдем в дом к отцу. Там ты сможешь вымыться, отдохнуть и утолить голод. Любой голод.
  После каждой фразы она покусывала воина за ухо, делая это все откровеннее и откровеннее. Сначала это были прикосновения сухих губ, после - чуть влажного языка. Самого же Переписчика бросало то в жар, то в холод, но он старался не терять голову и предпринимал последние попытки, чтобы сохранить трезвость ума. Успеха он не добился - руки уже лежали на тонкой талии девушки. Попытайся он соединить большие пальцы рук со средними, они непременно соприкоснулись бы.
  Переписчик нехотя убрал руки и взял девушку за плечи, а после отодвинул, слегка, но настойчиво.
  "Уходи, Селина, уходи. Знай я о последствиях, мы бы распрощались с тобой еще на пороге. Теперь я влип. И все из-за тебя".
  Воин пристально посмотрел на Интаоль.
  - Правду, - жестко произнес он.
  Девушка устало вздохнула, грудь приподнялась. Она больше не казалась той соблазнительницей, минуту назад сводящей с ума. Сарпию тоже было нелегко. Он многое отдал бы, чтобы провести с ней ночь, да не одну, но... Но не мог задерживаться надолго, особенно ради такого, не мог иметь отношений, как бы ему ни хотелось, не мог завести семью или обрести новых друзей...
  "Однако это не значит, что можно предаваться случайным связям с кем попало, не выяснив, кто это! - сам себя одернул Сарпий. - Ну-ка, Переписчик, соберись! Что-то ты совсем раскис под солнцем. На ша-эну уже не спихнуть... Наверное, ты все-таки устал. Об Интаоли не думай - слишком много охотников за твоей головой в последнее время... Не успеешь кончить, а уже будешь валяться со вспоротым горлом".
  - Вот, видишь? - нахмурившись, Интаоль подняла правую руку. Браслет из морскодонника засверкал изумрудно-лиловым цветом. - Отец заполучил этот браслет у одного из купцов, на деле оказавшегося вором. Проходимец обманул своего товарища и стащил украшение перед тем, как сойти с корабля. А отец-то и не знал. Браслет же предназначался королевской дочке. Вот Дорбалад и решил, что тот вор - человек отца, и все это было подстроено. Король разгневался и изгнал его. Ну куда я от него?.. Не останусь же я в Данзилтоне! Меня бы затравили... А того воришку никогда больше не видели.
  - Почему же он не вернул браслет?
  - Король отказался принять украшение после того, как тот был надет на простолюдинку. Сказал, что это оскорбит его дочь... Наверное, та ситуация была предлогом, чтобы устранить отца, потому что его торговая деятельность шла хорошо и пользовалась огромным спросом. Никто не был ему конкурентом, популярные ранее лавки потихоньку мертвели. А в итоге за все расплатились мы... Доволен?
  Сарпий осматривал Интаоль, стараясь не обращать внимания на постоянные колебания глади, легкие, почти незаметные, но ужасно назойливые.
  "Такая худышка... И с такими щеками! - недоумевал Переписчик, приглядываясь к лицу. - Смотрится странно, но вполне мило. Необычно. Напоминает того грызуна, который жил у Селины".
  - Чего молчишь? Доволен? - с нескрываемой обидой, спросила девушка.
  Он кивнул.
  - Тогда пошли?
  Не дожидаясь ответа, Интаоль взяла Сарпия за руку и повела прочь с площади.
  
  

4

  
  Сарпий радовался как ребенок. Он привел себя в порядок: помылся, отчистил любимый золотой плащ и не менее любимую серебряную Струнку от засохших пятен крови, позволил Интаоли перевязать руку и отоспался после долгого перехода через Огневеющую. Проснулся он вечером в отличном настроении.
  "Пожалуй, ради этого можно и пренебречь несколькими часами. Давно на душе не было такой легкости".
  Правда, плечо саднило, зато гудящую боль в затылке как рукой сняло. Переписчик достал металлическую пластину.
  Я поспал. О, Небеса! Никогда не думал, что буду радоваться этому. Спать, есть, пить, отдыхать - это то, о чем я начал забывать. Нельзя.
  Интересно, а эти мои записи тоже делают ша-эну сильнее?..
  Болит плечо. Впервые я получил раны, которые не зажили. Оттого и трачу время на то, чтобы собраться с силами. Наконец-то я понял закономерность: ша-эна лечит меня. Но не всегда. Сегодня меня ранили после того, как я избавился от власти сущности. Позволь я овладеть собой снова, тело мое было бы как новенькое. А так... Хотя я же использовал шампуры... Или это уже мои проснувшиеся способности? Не знаю. Не понимаю. Неужели придется ждать следующей вспышки, прежде чем рана на плече затянется? Уж лучше пускай оно болит...
  Интаоль к нему так и не пожаловала. Забавно, но Сарпий не смог бы ответить, чего он ждал больше: чтобы она пришла или же нет. После сна на все смотришь по-другому.
  Чтобы не отвлекаться на малейший шорох, перед сном Сарпий деформировал воздушную гладь. Он уменьшил ее диаметр до сорока дюймов и часть контура протянул к двери, чтобы чувствовать, когда в нее постучат или откроют. Именно так Переписчик и услышал стук - три удара отозвались легкими пульсирующими толчками. Сарпий отворил дверь. На пороге стоял невысокий бородатый слуга с загорелым лицом и непослушными вихрами на голове. Он представился Форагом. Мужчина держался уверенно и совсем не по статусу. Либо его недавно взяли на службу, либо хозяин дома имел о слугах другое представление.
  - Мое почтение, господин Переписчик, - приятным баритоном сказал он. - Милорд Квартан просил передать, что ужин будет готов через час. Пока что вы можете прогуляться по нашему саду либо...
  - Я предпочту посидеть здесь.
  - Хорошо. Я явлюсь к вам, чтобы проводить.
  Не поклонившись, Фораг ушел.
  Дом отца Интаоли расположился в небольшом, искусственно взрощенном оазисе. Двухэтажный особняк, стены сделаны из крупного камня, который, как успел похвастаться Квартан, были привезены из Нор'Шарана еще в ту пору, когда там жили и работали люди. Дом скрывался в тени ветвистых деревьев, во дворе всегда можно было спрятаться от докучливого солнца. Хозяин с теплотой встретил Сарпия и сердечно отблагодарил его за спасение дочери.
  Квартан мне не понравился сразу. Уверен, я никогда не видел этого человека раньше, но...
  Не знаю. Возможно, я стал слишком подозрительным и недоверчивым, но кто не станет таковым в моем положении?
  Воздушная гладь возмущается, она колышется потоками остаточной магии, и я не могу разобраться, откуда они произрастают. Умел бы я понимать ее получше... Может, все эти люди - маги? А вдруг их прокляли, а гладь чувствует наложенное заклинание? Ох, если и вправду так, то плохи мои дела - я никогда не умел такое распозгавать, а значит, я становлюсь сильнее. То есть, ша-эна побеждает.
  Есть еще одна причина опасаться Квартана. Едва мы увиделись, ша-эна тут же протянула к нему свои... Лапы? Не то в сафексе, путь в который мне по-прежнему труден, не то еще где, я видел, как к Квартану тянулись алые нити. Он. свивались в толстый жгут и распускались, будто пульсировали. Каким-то образом ша-эна стремилась к нему что ли? Не пойму. Сложно. И видел ли это только я, или остальные тоже? Почувствовал ли он прикосновение? Опять вопросы... Но проявление воли ша-эны насторожило меня. И лучше уж я буду чураться людей, как и до этого.
  Да, это куда лучше, чем валяться мертвым, оставив после смерти наследие, которое уничтожит мир.
  
  

5

  
  Ужинали в подвале в свете нескольких факелов. Просторное помещение без комнат - сплошной зал. Сарпия это удивило.
  - Разве вы не знакомы с обычаями горнцев? - разрезая козлиную тушу, спросил Квартан, глядя на сидящего напротив Переписчика. Хозяин не переставал радушно улыбаться, что совсем не успокаивало Сарпия - воздушная гладь все еще нервничала. - Здесь в каждом доме есть либо подвал, либо небольшое углубление в землю, вырытое футов на пять, иногда глубже. Они зарывают в землю бочки с вином, настойками и прочим или так же, как и я, обустраивают место, где можно укрыться от жары. Представьте себе, даже таким заматеревшим людям хочется иногда соприкоснуться с комфортом и побыть в благостных условиях. Не прибегая к помощи каменной настойки.
  Квартан рассмеялся. Его поддержали и дочка, и давний друг семьи - Крон, человек лет сорока, с короткими жесткими волосами и очень выступающими скулами. Он прибыл с холодного Альфингейла, чтобы проведать старого приятеля и погреть кости. Отсмеявшись, собравшиеся стукнули кубками за хорошее настроение и пригубили сухое вино из лучшего сорта красного винограда. Посмаковав прохладный напиток, хозяин одобрительно прокряхтел и начал раскладывать мясо по тарелкам.
  Слуги спускали блюда сверху и ставили перед Квартаном, а тот сам орудовал ножом и вилкой, ухаживая за гостями - в знак почета и уважения. Яства не отличались изысканностью, зато здесь было полно всяких сортов мяса, лежали корзины с фруктами, разлитые по кувшинам настойки и компоты пахли так, что Сарпий с трудом удерживал себя, чтобы не осушить их все.
  Переписчик ел с опаской. Тревога не покидала его. Со Стрункой он не расставался ни на секунду. Квартана это обидело и даже оскорбило, но Сарпий был непреклонен. Он попросил табурет, чтобы было удобнее сидеть - плащ бережно держал пику за спиной Переписчика, и со стулом бы так не вышло из-за мешавшей спинки. Сарпий оказался сидящим спиной к дальней стене.
  - Что привело вас в эти края, Сарпий?
  - Я двигаюсь в Куолану к своему товарищу Ольхе. Орден направил меня ему в помощь. Он вывел новый вид животных, но не справляется с их разведением. Меня, как его друга, отправили на подмогу.
  - Надо же... А что за животные?
  Сарпий едва не выругался.
  - Пакералы. Существо, создающее своих же двойников. Оно в буквальном смысле перебрасывает жертву от места к месту, используя метод жонглирования.
  - Ничего се...
  - Жертву? - подал голос Крон.
  - Квартан, скажите, а что за трагическая судьба постигла вас в Данзилтоне? Днем я разговорился с вашей прелестной Интаолью, и она в общих чертах рассказала мне о королевских кознях.
  Девушка, нарядившаяся в облегающее белое платье, со страхом посмотрела на отца.
  "Наверное, я ляпнул лишнее, и теперь дочке не поздоровится за чересчур длинный язык".
  С тенью виноватой улыбки Квартан изрек:
  - Увы, но не всегда верно следовать искренним намерениям и торговать, отдавая себя своему любимому делу. Я оказался жертвой собственного трудолюбия, и в какой-то момент моя деятельность перешла дорогу одному из высокородных подданных короля. Я стал слишком сильным конкурентом, и меня решили устранить, прибегнув к маскарадной нелепице. Вы только подумайте - вор, похитивший браслет из морскодонника и сплавивший его едва ли не первому встречному за меньшую цену. Да он же мог озолотиться! Уверен, они просто-напросто нашли повод наброситься на меня... А король? Дорбалад всегда славился своей близостью к народу, но в случае со мной почему-то решил выставить себя лютым человеконенавистником. А народ, конечно же, воспринял все иначе, и негодяем стал я. Чего стоит королевский отказ от браслета после того как дочь не проносила его и дня...
  - Па-а-ап! - взмолилась Интаоль, отвернувшись от Сарпия. Она не хотела, чтобы Переписчик видел, как ей неприятна эта история. Квартан улыбнулся, и девушка улыбнулась в ответ, неловко и совсем по-детски.
  - Он открестился от него! Как будто моя дочь - чумная собака или заразная крыса! - ни с того ни с сего разгневался Квартан. - Видано ли, чтобы правитель второго по величине королевства вел себя столь бессовестным образом?!
  - Зачем же вы купили браслет по подозрительно низкой цене? Неужели вы не заподозрили неладное?
  - Я... Я подумал, что Небеса одаривают меня за честность и трудолюбие. К тому же в Данзилтон нередко попадает редкий товар, выкупленный у пиратов. Те падки на наживу и давно пристрастились грабить торговые суда и нападать на путешествующую знать. Так что купленным по дешевке морскодонником удивишь разве что богача, который отстегнул бы за такое вдвое, а то и втрое больше.
  "Ох уж эта вибрация. И слова... Я не верю. Не верю! Потому что чувствую... Но как я могу что-то предпринять, если не понимаю причины? Единственное, что остается - покинуть это место. Как можно быстрее. Я и так засиделся здесь".
  - Господин Переписчик?
  Ша-эна тянулась к Квартану. Почему-то это разозлило Сарпия. Словно... Словно он ревновал.
  Резкий тычок в поверхность глади. Выкрик. Сарпий прикрыл глаза. Он видел стенку купола, дрожащую, точно желе. Сосредоточившись, Переписчику удалось пробраться сквозь колебания и увидеть оставленный выкриком след. Сарпий углубился в сафекс и заметил нить. И она вела не наверх. Кричали здесь. Позади Переписчика.
  - С вами все в порядке? - услужливо спросил Квартан.
  - Разве я говорил, что принадлежу к Переписчикам?
  Квартан ничуть не смутился.
  - Интаоль в подробностях рассказала мне о схватке. Почерк узнаваемый.
  - Правда? Очень интересно...
  - Да. По роду деятельности я имел честь сталкиваться с вашими собратьями по Ордену. Барль запомнился мне как удивительного гостеприимства... Человек. Также он очень тепло отзывался о вас, господин Сарпий, и восхищался вашим умением владеть таким необычным оружием.
  Все вокруг начало краснеть. Сарпий зажмурился. Он всеми силами старался удержаться и прогнать наваждение.
  Он смеет нам лгать?! - гневно спросила ша-эна.
  Переписчик встал и молниеносным движением выхватил Струнку.
  - О ней? - спросил Сарпий и крутанул пикой.
  Интаоль вздрогнула. Молчаливый Крон, не проронивший ни слова, кроме приветствия и собственного имени, испуганно уставился на Переписчика. Квартан остался невозмутимым.
  - Да-да, о ней... О нем...
       Идиот! Я же предупреждал!
      Да кто знал-то?
      Все знают!
      Прекрати. Он просто встал. На из-за нас же...
      Молись Небу, если так. Борлиг, мы готовы! Сигнал прежний?
  - Значит, о ней... - процедил Переписчик, стараясь не обращать внимания на появляющиеся в голове голоса.
  Квартан нерешительно кивнул.
  - Что ж...
  Сарпий завершил восьмерку и метнул Струнку в окутанный полумраком левый угол за своей спиной. С тихим хлопком острие вошло в кладку. Осыпалась каменная крошка, взметнулась пыль, и все присутствующие, за исключением Сарпия, услышали звон, идущий от пики. Ее бросили слишком сильно, и сейчас от нее шла вибрация, как от...
  "Струны", - сглатывая комок, подумал Квартан.
      А-а-а-а!
      Секко!
  - Что такое, любезный Квартан? - язвительно процедил Переписчик.
  Тебе лгут! - упорствовала ша-эна.
  "Нет!"
  Да.
  "Докажи", - сказал Сарпий и только потом понял, на что пошел. Осознанно.
  Взгляд заволокло алым.
  Давай убьем их! Они враги!
  "Н-нет, не смей! Я переборю тебя!" - продолжал сопротивляться Сарпий.
  Туман рассеялся. Вставший из-за стола Квартан замер в полусогнутой позе. Лицо преобразилось; с него словно стряхнули морок, точно пыль с древнего фолианта, и теперь на Переписчика смотрел не изгнанный купец, но властный пожилой мужчина. По одному только виду было ясно - этот человек привык командовать и отдавать приказы. Нижняя челюсть немного выдвинулась вперед, в глазах не осталось и толики угодливости и почтения.
  - Или, быть может, Борлиг? - с нажимом спросил Сарпий.
  Хозяин дома если и удивился, то виду не подал. Он смотрел на Переписчика как на готовый товар, который вот-вот передадут в руки покупателя, или как на потенциальную покупку. Борлиг отвернулся. Воздушная гладь уловила колебания. Он что-то сказал. Внезапно Сарпий осознал, что может распознать речь. До него долетели обрывки: "стойте, атаковать, рано, я скажу..."
  "Такого я не ожидал..." - ошарашенно подумал Переписчик, но спохватился и чуть было не упустил последние эманации.
       Секко, жив?
      Да! Меня не задело.
      Ждать команды. Готовьте арбалеты.
  "Так вот откуда эти голоса".
  Квартан повернулся к Сарпию и как ни в чем не бывало сел обратно за стол.
  - Ты прав, - хозяину заметно полегчало. - Я - Борлиг, пастырь этого края.
  
  - Пастырь?! - забыв о статусе, вскрикнул Именующий, пытаясь побороть приступ смеха.
  - А что? По-моему, вполне нормально, - последовал невозмутимый ответ.
  - Ох, коллега, видно, что игру вы начали без меня. Ну что вам стоило указать на этот момент, когда просили меня подкорректировать вашу затею?.. Мы бы все сделали как следует!
  - Не затею, а историю, - деланно оскорбился Созидающий.
  - Тем не менее. Ну какой же это пастырь? При чем тут религия?
  - А не в религии дело. Если вы забыли, пастырь - это еще и пастух. А что такое власть? Ничего не напоминает? Особенно в этом мире, где уровень развития еще далек от тех времен, когда люди будут обижаться на подобную должность и требовать равноправия.
  - Может, провернем по новой, пока начало?
  - Нет уж, коллега. Должен ведь и я внести лепту в создание имен и трактовок. Я же Созидающий, как-никак. Созидание имен, если подумать, тоже входит в мою юрисдикцию?
  - Это нечестно. С вашей должностью вы так можете обыграть любую прихоть.
  Созидающий поднял руки, призывая к спокойствию.
  - Взамен, коллега, предлагаю вам порезвиться, но ближе к финалу. У вас будет простор для реализации фантазий. Разрешаю даже отомстить мне за пастыря и разрушить мир гигантской космической обезьяной!
  Именующий думал недолго. Он щелкнул пальцами и хмыкнул.
  - Годится. Финал за мной. Вот только разрушать ничего не буду - не забывайте, у нас на перевоспитании находится Темный Фрактал. Какой пример мы подадим им?
  - Да, все никак не привыкну к ним. Все равно, я вам доверяю.
  Именующий кивнул в знак благодарности.
  - Давайте дальше, коллега.
  
  - Пастырь, значит. Оно и видно. И лицо, смотрю, переменилось, и твой известный шрам показался...
  Наконец-то воздушная гладь успокоилась.
  "Наговор! - чуть было не воскликнул озаренный догадкой Сарпий. - Все это время она чувствовала действие наговора. Слова..."
  - Я не такой виртуоз как тот, кто тебе его подарил, да и щека у тебя что-то схуднула с того времени, - Переписчик критично осмотрел шрам в виде птичьей лапы на левой щеке пастыря, - но я могу тебя расписать изнутри. Хочешь? Вот только возьму кисточку.
  Он сделал было несколько шагов к левому углу, чтобы взять Струнку, но Борлиг поднял руки и надрывно крикнул:
  - Погоди! Погоди, Сарпий, не кипятись! Присядь.
  Тот хмыкнул.
  - Твой воин жив, не переживай.
  Надолго ли? А те трое, спрятанные по углам?
  "Не лезь!"
  - А я и не переживаю. Чего переживать, если уже поздно? Но вообще-то я не о том. Выслушай, прошу. Я предлагаю тебе союз.
  - Ну да, почему бы и нет? Убийство все равно сорвалось.
       Какой уверенный, ты смотри!
      Заткнись, Секко! Не подводи нас снова.
  - Прекрати, пожалуйста, - поморщился Борлиг. - Мы взрослые люди, не какие-то там идиоты. Чего юлить, если каждому из нас понятно, что ты - лакомая добыча? В конце концов, я думаю о народе и не собираюсь впускать лису в курятник. На моего человека не гневайся, я только проверял тебя. И не ошибся. Секко, выходи!
  Из тени вышел коренастый мужчина, одетый в черный плащ и такую же маску, скрывающую лицо - сквозь прорези виднелись серые глаза и плотно сжатые губы.
  - Присаживайся, друг. Ох и рискнули мы тобой. Но благодушие Сарпия взаправдашнее в полной мере, в коей о нем говорят. Хвала Небу, что он пощадил тебя.
  Секко склонил голову.
  - Благодарю, милорд.
  - И вам спасибо, что решили оставить прорезь для рта. Это как минимум вежливо.
  Присутствующие, в том числе Интаоль, нервно засмеялись.
  "А не сидела ли она на один стул дальше? - Переписчик постарался припомнить, какое блюдо было напротив, но слуги давно все заменили. - Ага! Тарелку передвинула, но о кубке и не подумала. Учтем".
  Борлиг сел, пригубил вина. От растерянности не осталось и следа. Сделав несколько глотков, пастырь торжественно объявил:
  - Я предлагаю тебе, Сарпий, примкнуть ко мне. Стать вторым пастырем западной части Засушливого Края. Такого еще не было!
  - Это точно, не было. Пастырь ведет самостоятельную игру, избегая воли короля...
  - Реестр королевств - сборище кретинов! Если я буду согласовывать с ними каждый шаг, уйдет вечность, а дела так и не сдвинутся с мертвой точки. Меня выбрали! И пастырем я стал не просто так. Ты только представь: два могущественных правителя на одной земле! Ничто не помешает нам по праву завладеть соседними землями. Никакие короли! Разнесем в пух и прах Андигона с его Андиливией, а после покончим с войнами: больше никаких стычек и пререканий. Люди Тиэльмы возликуют! Сделаем Арисмаль второй столицей материка, чтобы удешевить и одежду, и продукты, возьмем под контроль уровень цен... Наладим толковый экспорт... И все это может быть нашим!
  Сарпий терпеливо дождался окончания праведной тирады.
  - Может. Но не будет.
  - Не горячись. Откажись от своей идеи. - Борлиг говорил торопливо, как будто чувствовал благоприятный исход беседы и просто хотел побыстрее закончить со всеми формальностями и ненужными диалогами. - К чему ты придешь, ступая по выбранному пути?
  Переписчик не колебался ни секунды.
  - К спасению.
  - К своему? - правая бровь пастыря изогнулась.
  - В том числе. Ко всеобщему. К покою. К удовлетворению. Мне продолжать?
  Ноздри Борлига начали раздуваться. Сарпий чисто случайно успел увидеть стискиваемую в кулак ладонь, когда пастырь убирал руку со стола. Все молчали. Секко смотрел в никуда, дальний гость по имени Крон вообще впал то ли в транс, то ли просто испугался так, что окаменел, а Интаоль усиленно буравила взглядом блюдо и лежавшие на нем фрукты. Один лишь Борлиг смотрел на Переписчика. Взгляд потерял былую трезвость и ясность, сквозившая во всех повадках дипломатия истлела вмиг. На Сарпия исподлобья таращился разгневанный человек, привыкший получать все по одному его велению; но тут он столкнулся с непрошибаемой хладнокровностью и неприступностью, и его извечная уверенность дала сбой. Самое обидное для Борлига было то, что он никогда доселе не сталкивался с развитием событий, ведущих не в его пользу. Это сбило пастыря и лишило былого равновесия. Он покраснел, на виске проступила вена, пульсирующая на шее жила бросалась в глаза.
  - Попробуй все взвесить, - Борлиг предпринял очередную попытку. - Богатство, мир во всем мире, вечная жизнь. Ну? Ради чего тебя учили? Не этого ли вы добиваетесь? О чем твердит ваш хваленый Кодекс?
  Заткни его! Как смеет он использовать тебя?!
  - О Балансе, который нам, Переписчикам, необходимо поддерживать, - не обращая внимание на ша-эну ответил Сарпий. - О контроле за Равновесием. Мы изменяем соотношение добра и зла и регулируем его, дабы мир не пошатнулся и не канул в бездну.
  "Ох и наплели им там... - подумал Борлиг, пытаясь совладать с собой. - Кто же вам сказал, что с ним что-то случится?! Люди - самостоятельная раса, которая всегда сама устраняла все неровности. Ничья помощь им не нужна!"
  Но вместо приступа злости пастырь победно хлопнул в ладоши.
  - Вот видишь! Сила, пробуждающаяся в тебе, поможет одолеть темную сторону Тиэльмы! Ты останешься таким же Переписчиком, только мощь твоя будет увеличена стократ. Ты сможешь блюсти Кодекс в разы эффективнее!
  - Чтобы потом по праву Кодекса открыли охоту на меня, - кисло подытожил Сарпий. - Нет, пастырь, меня этот вариант не устраивает, не юли. Эта самая мощь скоро станет неконтролируемой. Чего говорить о тебе, если даже я, ее носитель, следящий за всеми стадиями развития, не в силах совладать с ней?! И правление мое продлится недолго. А становиться вторым Аластором Жертвователем я не намерен!
  "Но кто ты, если не он?" - спросил себя Сарпий.
  - А Проводники?! Тебе никто не воспрепятствует, если ты придешь к ним и затребуешь излечения. Угрозой ли или же красивыми глазками... Ты станешь прежним. Если нет, то наверняка эта кучка старцев-отшельников изыщет способ обуздать силу?
  - Да, я и иду к Проводникам, пастырь. Но не за тем. И это конец, - отрезал Сарпий.
  - Упертый глупец! - Борлиг поднял руку, отдавая команду. - Убить!
  Время остановилось. Застыл брошенный Секко кинжал, продолжала колебаться воздушная гладь, чьи границы были нарушены арбалетными болтами выстреливших из углов наемников. Тут даже не пришлось оборачиваться - Переписчик давно определил их месторасположение. В странной позе застыла и Интаоль - она как будто чесала живот. Крон так вообще распластался в воздухе, как воздушный змей - лицо напуганное, но сосредоточенное, и, в отличие от остальных, он хотел отпрыгнуть подальше от места схватки, а не стать очередным несостоявшимся убийцей.
  Сарпий действовал четко.
  Итак, четверо силуэтов, три арбалетных болта, один кинжал...
  "Силуэтов?! О нет... Когда же ты успела, тварь?"
  О да-а-а!
  Он не будет изощряться и потчевать врагов смертоносными заклятиями. Слишком благородно было бы одаривать их такой смертью.
  Они убьют сами себя.
  Прежде, чем закончить дело, Сарпий резким рывком выдернул алые нити, тянущиеся к пастырю.
  "Так лучше".
  Да...
  Время начало ускоряться, болты летели все быстрее, рука Борлига уже опускалась, а Переписчик взмахнул кистью и отклонился немного вбок. Пущенные из дальних концов зала болты сменили траекторию, и прятавшиеся там наемники рухнули на пол. Секко бросил кинжал метко, но недостаточно быстро - он пролетел на расстоянии ладони от шеи Переписчика и вонзился в глаз стоящего за спиной Сарпия третьего наемника. Воздушная гладь успела возвестить о вторжении за ее пределы, и по месту прорыва Переписчик понял, куда летел болт.
  Так даже проще.
  Болт пробил горло Секко. Его руки дернулись к шее, ощупывая торчащий из горла металлический штырь. Наемник захрипел, вид его был удивленным. Из левого уголка рта потекла струйка крови. Секко кашлянул и усеял стол алыми брызгами. Наконец, он завалился и опрокинулся назад. Задранные ноги так и остались лежать на скамейке.
  Пастырь осел, не сказав ни слова. Интаоль не сдвинулась с места.
  - Ты забыл одну вещь, пастырь. Я - Переписчик. И моих умений уже хватает на то, чтобы почувствовать полет стрелы на расстоянии в четверть лиги, стоит только мне захотеть этого! Неужели ты думал, что тебе удастся провести меня с помощью своих выкормышей?
  - Пощади. Пощади... - навзрыд залепетал пастырь, потеряв былое красноречие. Подбородок трясся, точно готовый вот-вот отвалиться, по щекам текли слезы.
  Какое жалкое зрелище!
  - Ради чего? После нашего разговора мне все стало ясно. Надеюсь, твою кандидатуру займет более подходящая личность. - Сарпий посмотрел на забившегося в угол Крона. - Лучше тебе покинуть это место, гость из Альфингейла.
  Тот кивнул, но с места не сдвинулся. Оцепенел от ужаса. В следующий миг он упал в обморок.
  "Не станет же Переписчик убивать ни в чем не повинного человека? - с надеждой подумал Крон, старательно изображая лежащего без сознания. - Вдруг слух о его мягком нраве всамделишный?.. Император..."
  Дальнейшее прервало мысли Крона.
  Переписчик вскинул руку. Пастырь подскочил. Его горло задрожало. Борлиг замер, нахмурил брови, прислушиваясь к непонятным ощущениям. Шея пошла судорогами. Трясущимися ладонями он потрогал горло - прямо как Секко - и с ужасом обнаружил, что оно разбухло.
  "Как у лягушки..." - бегло подумал Сарпий.
  Горло росло, точно надуваемый мыльный пузырь, и через какое-то время пастырь был вынужден откинуть голову.
  - О... О... Аое... - булькал он, не в состоянии произнести ни слова.
  Пальцы скребли по коже, царапали до крови. Переписчик отметил, что тянувшийся через сафекс алый жгут больше не порывается впиться в Борлига.
  Замершая Интаоль с ужасом смотрела на происходящее выпученными глазами. Рот исказился в немом крике. Сарпий растопырил пальцы на поднятой руке. Горло пастыря с мерзким чавканьем разорвалось. Фонтан брызг долетел даже до Интаоли, уляпав ее белоснежное платье. Самообладанию девушки можно было позавидовать - она не закричала, даже когда ее отец упал и задергался в конвульсиях.
  - А ты... - сказал Сарпий, глядя ей в глаза. - Иди ко мне... Дочка.
  Последнее слово он проговорил с особой насмешкой. Интаоль коротко кивнула и медленно подошла к нему, невинно хлопая глазками. Переписчик прижал ее к себе, рука легла на затылок. Поцелуй был долгим, страстным и вкусным. Подвижный язык девушки творил настоящие чудеса
  "Как?! После всего этого кошмара?.."
  Сарпию стоило немалых трудов не потерять самообладание, не разорвать полупрозрачное платье, чтобы бросить девушку на стол и овладеть ей прямо тут, среди трупов и луж крови. Руки блуждали по стройному телу, изучая каждый изгиб. В какой-то миг рука воина дернулась.
  Поцелуй закончился. Девушка громко охнула и с удивлением посмотрела на Сарпия. Он крепко держал ее в объятиях. Тыльной стороной ладони Переписчик вытер рот. На коже осталась кровавая дорожка.
  Ноги девушки подогнулись. Она упала лицом вниз.
  Из ее спины торчал кинжал, которым две минуты назад Интаоль собиралась убить Переписчика.

Глава 4


Я стараюсь писать при любой возможности. В ожидании боя, посреди Огневеющей, после длительного перехода через степи Палиндора. Неизвестно, как долго я пробуду в созна-нии. Пока я контролирую себя и способен делать заметки - буду писать. Эти буквы вырезаны в железе. Надеюсь, с табличками ничего не случится, и они найдут свое место.
Я стал замечать, что каждая последующая запись является свидетельством моей возросшей силы. Воздушная гладь научилась распознавать звуки, расшифровывать их. Мне теперь необязательно читать по гу-бам... И это страшно. Ша-эна все глубже внедряется в меня. Теперь это не только вспышки, но и незаметная трансформация моих способностей. С этим мне не справиться.
Силы растут. Опасно растут. Такие умения, появляющиеся резко и из ниоткуда, вселяют страх.
Медлить нельзя. Я становлюсь непозволительно сильным. И вместе с тем, я - наживка, лакомый кусочек и главная мишень. Орден Переписчиков не оставит меня в покое - кто, если не он отправил весть обо мне? Откуда эти бесконечные засады? Каждый мало-мальски уважающий себя король, а то и самые наглые пас-тыри, как Борлиг, возжелавшие пойти против верхушки... Слишком много охотников. И все как один думают, что сильнее, умнее, хитрее и убедительнее предшественников. Смешно. Прошло больше месяца, как я покинул Фели-анти, а на меня уже напали восемь раз. Неужели ими всеми движет желание заполучить силу и стать владыкой Тиэльмы? Но все они - недальновидные, жадные до власти болваны. Куда сильнее меня беспокоит тот, чьи об-ширные земли я обхожу стороной и делаю крюк. Андигон. Почему он так и не объявился? Владелец несметного числа земель, в его подчинении колоссальное число воинов. Настоящая империя. С ним не все так просто. Этот зарвавшийся юнец, возомнивший себя чуть ли не богом, норовит подмять под себя все земли. Я подозреваю его в связях с Орденом. Однажды один из Жрецов - Файета - напился и проболтался, что он и еще несколько Жрецов по настоянию Тарлиона были отправлены в Андиливию не только для того, чтобы помочь Андигону с перестрой-кой Эстилота. Он обмолвился о странном месте, расчищенном посреди леса. Вырубили деревья, выкорчевали пни, разровняли землю... Мол, Тарлион просил через сафекс протянуть оттуда нити до Ордена. Что это за площадка - мне неизвестно. Расспрашивать о ней мы с Талемом и Альтеро по понятным причинам не стали. Даже у Ва-лорга. Может, оттого и Баланс не в порядке? Тарлион хитрее, чем кажется... Он вместе со своим пащенком Мордонтом и татуированным Ламином что-то утаивают...
Я чувствую, что близок час, когда сидящий внутри меня зверь сорвется. Падет бесполезный замок, рассохнутся стены клети, сдерживающие ша-эну, и она вырвется, чтобы найти новую жертву и уничтожить мир.
Но пока есть записи, я остаюсь человеком. И я успею.

1

  
  - Еще. Мажь обильнее.
  Андигон лежал в ванне и наслаждался прикосновениями горячей воды к худому телу. Пожалуй, это было единственным, чем он мог наслаждаться. По рукам и ногам императора неторопливо ползали нариды - существа вроде улиток; они оставляли после себя секрет - кислоту, - который, если вовремя смочить теплой водой и нейтрализовать дальнейшую реакцию, прекрасно размягчал кожу и молодил ее. А нежная кожа - страсть императора, пусть напускная и вынужденная, но именно в ней крылось его превосходство.
  - Не бойся, я тебя не съем. Только если окажешься совсем безнадежной. И добавь еще парочку нарид.
  Юная служанка исполняла обязанности второй день, но уже проклинала Сайку как самого злейшего врага. А ведь когда-то они были подругами - вместе росли, делились женскими секретами и хвастали, у кого грудь побольше, а у кого и зад поокруглее. Когда не стало Сайки, Элика заняла ее место. Прошло два дня, но она все больше поминала подругу недобрым словом, нежели оплакивала. Гнев Андигона обрушился на Сайку страшной лавиной, и тот выбросил служанку вниз. Как мусор, как сдохшую птицу...
  Элика покорно зачерпнула пригоршню мерзкой серо-коричневатой каши и, отбросив стеснение, плюхнула ее на лысину императора Андиливии.
  - Вот так, отлично, - блаженно проворковал Андигон. Он наслаждался работой пальчиков девушки, втирающих мазь в кожу головы. - Хорошая девочка.
  Император прикрыл глаза и постарался сосредоточиться именно на массажных движениях. Но служанка этого, конечно, не поймет и посчитает, что неустрашимый император наслаждается запахом мази и тем, что в ближайшие часы он будет пахнуть просто невыносимо. Ему нравилось видеть напряжение на лицах подданных, нравилось принимать новых людей и наблюдать за их реакцией - когда они входят, а в них бьет аромат концентрированной горечи. Нравилось оставлять за собой шлейф, нравилось резко оборачиваться и заставать прищуренные глаза, сморщенные носы и перекошенные рты тех, кто так и не привык к экстравагантным привычкам правителя. Только один момент омрачал жизнь молодого Андигона - ему самому эта поганая полынь была ненавистна.
  Элика работала аккуратно, стараясь не царапнуть ногтем бледную кожу правителя. Не приведи Небо допустить оплошность, и ее труп присоединится к еще не успевшей разложиться Сайке. Услышав мерное сопение правителя, девушка немного успокоилась. Можно чуть-чуть расслабиться. Умиротворенное лицо императора не внушало такого страха, как невероятно спокойное, пугающе спокойное, способное смениться гримасой гнева в одночасье. Ей невольно вспомнился Кантарт - один из кайсинов императора. Его внешность для многих была отталкивающей: вместо бровей - два широких белых шрама, обветренное лицо, рано избороздившие лицо морщины... Но даже он выглядел добрее и человечнее, чем бездушный император.
  "И симпатичнее..." - бегло подумала Элика.
  Она ополоснула руки в чане с теплой водой и насухо вытерла их. Упасите Небеса, если какая-нибудь капелька соскочит с ладони и потревожит Андигона! Взяла сачок. Неумело, с третьего раза - зато бесшумно, - она таки выловила из небольшого таза двух нарид покрупнее, чтобы на всякий случай не услышать в свой адрес никаких замечаний по поводу размера.
  И что же натворила дуреха Сайка, отслужившая императору более трех лет? Кажется, выпущенные нариды подняли слишком много брызг, а плеск, со слов Андигона, нарушил его сон. За то и поплатилась. Такой он, молодой и вспыльчивый император, принявший бразды правления с малых лет.
  К своему тринадцатому дню рождения он сделал себе первый подарок - завоеванные земли, примыкающие к восточной границе тогда еще малых владений. Огромный ровный кусок плодородной почвы - как и везде в этом краю - стал главным провизионным центром его вотчины. Юный завоеватель упорно отказывался регистрировать земли в Реестре и принимать должность короля. Земли не могли быть незарегистрированными ни на чье имя и должны были иметь хозяина, правителя! Но Андигон смотрел дальше: идея расширить империю ему очень нравилась, чего нельзя было сказать о налогах. Кто получал новые земли, обязан был вносить их в список территориальной палаты, тем самым обрекая себя платить налоги, участвовать в ежегодных съездах королей и пастырей и блюсти еще ряд занудных обязательств. Ничего из этого императора совершенно не устраивало. Зачем быть королем и играть по навязанным правилам, если можно стать императором и диктовать свои? Попытаются отнять земли? Пусть попробуют. Между прочим, Палиндор придерживался той же тактики. Трогать дикарей никто не собирался, вдобавок они вполне довольствовались имеющимися землями.
  Андигон не спал. При виде разнервничавшейся служки, так старательно выполняющей пожелания, ему становилось жаль девушку. Ее глаза метались во все стороны, чтобы заприметить любую деталь, способную издать шум или как-то помешать... Он решил пожалеть беднягу, оттого и прикинулся спящим. Будет прискорбно, если девушка подведет его. Придется убить ее или скинуть вниз, а не хотелось бы - уж больно она хороша.
  Стоя у люка и с улыбкой провожая визжащего человека, падающего вниз, императору не приходилось притворяться. Это ему нравилось.
  "В отличие от поганой дряни на башке! - гневался Андигон. - А как красиво - император блюдет обет, данный им в день кончины отца. Вот только я не блюду, а вынужден блюсти. И идти по стопам папаши не собираюсь".
  Как там говорили о нем? Элинтон, докладывал о всех слухах. Первое, что изменилось, это появление пристрастия к полынной смеси? Все правильно. День смерти отца изменил все. И он стал отличным поводом и отправной точкой. Точкой невозврата. Четырнадцать лет он совершал ненавистный ритуал лишь для одной цели - сбить с толку потенциального противника и собственных людей, каждый из которых мог оказаться предателем. Андигон всегда был убежден, что чем страннее замашки правителя, тем он загадочнее. А если у человека за плечами имеется загадка, то на поле софистики и дискуссии он будет находиться в заранее выигрышном положении. Почему? Потому что столь явное чудачество - давление. Ради этого можно потерпеть и злопахучее дерьмо на лысине, и отвратительных нарид, щекочущих ноги. Как хотелось ему смеяться во время этой процедуры еще тогда, в детстве, так и хочется теперь. Он терпел. Прошло столько лет, а привыкнуть к наридам так и не удалось.
  Будучи узником маскировки, Андигон так и не свыкся с каждодневными ритуалами. Сделать их частью своей жизни - одно. Осознанно тратить на них время, не жалея о нем - другое. Дел хватало и без этого маскарада. Оттого настроение императора менялось так же резко, как погода в южном Арисмале. Надобность и служение собственному образу выводили его из себя, и иногда за это платили человеческими жизнями.
  Но сейчас у него на душе царил штиль. Большая ванна в уединенной опочивальне успокаивала, горячая вода расслабляла, а вполне себе милая служаночка не раздражала и не давала поводов разозлиться. Просто прекрасно.
  "Как же ее зовут? - вспоминал Андигон. - Алика? Илька? Или так звали прошлую?"
  - Подбавь кувшин холодной. Только аккуратно!
  "Никогда не запоминает. Никого и никогда, - обиделась Элика, исполняя поручение. - Второй день, а все никак не обращается. Не то что Кантарт... Ну да, чего ж я захотела-то? Он и Сайку, вроде, так и не назвал по имени. Странная память у императора. Может перечислить каждый городок, каждую деревушку на собственных землях, сколько сражений выиграл, когда и при каких условиях, а ни родословной не знает, ни имен ничьих не запоминает".
  Правитель не считал нужным забивать голову лишним мусором в духе всех его бесконечных родственников или имени какой-то там девки. Еще не хватало! Его голова должна быть заполнена чем-то поважнее. А эти дурацкие имена ему никак не помогут все равно. Каждое лишнее имя, всякая неуместная новость, ненужное событие могли стоить нескольких исторических фактов, военных тезисов или выдержек из древних приданий. А если он забудет какого-нибудь побежденного? А если бы он забыл о легенде про ша-эну и летопись Ордена, сохранившуюся спустя три тысячи лет?! Нет уж.
  Хлопнула дверь.
  - Что?! - взревел Андигон и резко поднялся. Встревоженная Элика чудом успела отдернуть руки.
  В проеме стоял Элинтон - дядя Андигона и по совместительству его главный советник, однако что король Симдолара, что Удорор, король сурового северного Альфингейла, правители Аратамата - Государства Государств, - королева Лакиная, король Таладаса и вообще все, попавшие в список Реестра, упорно называли Элинтона не иначе как десницей Андигона. Дядя вырастил правителя, заменив ему отца и наставника. Советник считал, что ему позволялось больше, ибо помимо тесных служебных отношений с правителем его связывали в том числе и семейные узы. И сейчас он колебался не дольше пары секунд, прежде чем войти в душную, пропахшую полынью опочивальню мало того что без стука - без предварительного уведомления!
  - Мой император, - почтенно склонил голову Элинтон.
  Отличительной чертой приветствия дяди, как всякий раз отмечал Андигон, было умение поклониться и опустить голову крайне низко, но при этом не отрывать взгляд от глаз императора. Вряд ли кто-то еще отважился бы повторить подобное приветствие.
  - Назови имена тех двух смертников, пустивших тебя в мою опочивальню, дядя.
  Внутри Андигон оставался спокойным и даже немного встревожился внезапным визитом, но продолжал старательно изображать гнев. И гнев его был встречен каменным лицом рослого мужчины. Небольшая щетина, прямой нос, зачесанные назад седеющие волосы и безупречная осанка, которую подчеркивало черное облегающее платье с вышитым серебряными нитями на груди и спине знаком сложенных в рупор ладоней.
  - Если я и назову имя, то только свое, - твердо сказал советник. - Я солгал им и велел пропустить меня по твоему поручению. Дело, не требующее отлагательств.
  - Нет, Элинтон, дело, не требующее отлагательств, - вот это! - он показал пальцем на лысину. - А все остальное - не более чем мелочь, решаемая одной-двумя командами. А теперь пошел вон.
  - Но...
  - Вон!
  Брошенный флакон с благовониями врезался в успевшую закрыться дверь. Элика отметила, что теперь в опочивальне будет вонять еще сильнее, на этот раз тошнотворно-сладким, но деваться все равно некуда.
  Император вздохнул и попытался расслабиться снова. Хорошо, что все закончилось быстро. Он умел ругать, умел ругаться, мог переспорить любого - с его-то положением! - однако сцена с дядей не принесла ему никакого удовольствия. Разве что служка пустит еще один слух о его внезапной вспыльчивости, хоть этим никого не удивить. Но старательно поддерживаемый маскарад распространился на единственного родственника императора, самого близкого ему человека. Не сказать, что Андигон так прям раскаивался - временами он зарывался, а то и переигрывал. В такие моменты он не понимал, что же движет им - волна беспомощной злобы, скопившаяся в каждодневных опостылевших ритуалах, простое развлечение или верная служба собственному положению. И самое неприятное, что император все реже мог ответить на вопрос, играет ли он роль или на самом деле становится властным правителем, жестким и непреклонным, в чьем арсенале имелись донельзя странные привычки.
  Андигон так и не смог расслабиться.
  
  

2

  
  Молодой правитель пребывал в бешенстве. Необходимость после короткого разговора с Элинтоном лежать целый час с полынной мазью на голове выбила его из равновесия. Тяжкие мысли довлели над ним, и Андигону не было ни спокойствия, ни умиротворения. Каких трудов стоило ему перебороть желание позвать дядю! Нетерпение жгло, разум успел вынести не один десяток предположений - один хуже другого, - но император упорно соблюдал все этапы, дабы планомерно закончить процедуры. Смыть мазь, вытереться, накинуть халат, вальяжно - вальяжно! - прошествовать к себе, без спешки переодеться, размеренно отужинать и только потом принять Элинтона в личных покоях. И все это время терзаться догадками! Где тут быть спокойным?!
  - Запомни, дядя, ты так же служишь мне, как и все остальные, и ничем от них не отличаешься!
  - Мой император путает службу с прислуживанием. При всем моем уважении, я не заслужил подобного отношения. Ситуация и вправду чрезвычайно важная.
  Мужчина говорил спокойно и без тени обиды. Он смотрел в глаза и не отводил взор до конца фразы. Советник не дрогнул под тяжким взглядом императора - наоборот, приосанился, оправил воротник-стойку и приподнял голову.
  "Я знаю, дядя, знаю. - Андигон подошел к небольшому шкафу и открыл дверцу. - Но тебе приходится отдуваться за мое положение. Всем приходится отдуваться. Хочешь жить красиво? Терпи. Хочешь быть советником самого могущественного правителя самых обширных земель? Терпи".
  Император облачился в любимый костюм - черную кожаную жилетку, облегающие коричневые штаны и цепь, идущую от право плеча к левому бедру. На цепи в районе груди красовался металлический диск с изображением герба Андиливии - вписанного в круг квадрата.
  - Вина? - предложил император, протягивая руку к глиняной ампуле.
  - Благодарю, но нет.
  "Ненавижу. Ненавижу! - свирепствовал молодой правитель, неторопливо надевая чехол из мягкой кожи на горлышко ампулы. Повернул кисть; горлышко ампулы с тихим хрустом сломалось. - Это вино, это неторопливое наливание... Эта невозмутимая рожа. Эта деловая персона, якобы смакующая изысканный вкус. Спасибо Небу, теперь можно и приступать к основной части церемонии".
  - Внимательно, - бросил Андигон излюбленную фразу, устраиваясь на кресле. - Да сиди ты.
  Элинтон кивнул головой, но на ногах остался. Два шага вперед, поворот, прямая спина, руки за спиной, ровный голос.
  - Мой император. Посланный три недели назад караван, который должен был пройти Палиндор по касательной, вернулся. Полным. Если быть точнее, он вернулся из столицы несолоно хлебавши. Палиндор находится на грани паники. В Фарадасе царит самая настоящая разруха и резня. Междоусобицы поглотили всех оставшихся жителей, в том числе и женщин. Женщины взъярились и убили Фельмиса. Те крохи мужчин, сумевших уцелеть и сплотиться в подобии совета, отказали в сделке и запретили въезд на территорию Палиндора, обосновав это заботой о нас же.
  - Что у них случилось? И почему они не отправили гонца?
  Тон императора был спокойным. По мере утоления любопытства из него выходило все раздражение. Или это действие вина? Политическая ситуация не пугала: его войска многочисленны, а земли плодородны и богаты на урожай. Продержаться в полной изоляции для Андиливии не составит труда. Все остальное - дело решаемое.
  - Позволь ответить сразу на второй вопрос, мой император. Салитан по торговым отношениям еще утром донес весть, что в день прибытия каравана через западные ворота Фарадаса въехал гончий палиндорец. Вместе с поклажей к седлу был приторочен мешок. А в мешке...
  - Чья? - хмыкнул Андигон.
  - Гонца. Которого послали в Андиливию сообщить о временном прекращении обоюдной торговли. Подлец дезертировал и попросту сбежал! - пренебрежение честью не оставила советника равнодушным. Андигон смотрел на играющие желваки дяди и готов был поклясться, что зубы его стиснуты так крепко, что, возможно, он даже улавливает тихий-тихий скрежет. Император кивнул, и Элинтон продолжил: - Теперь что касается ситуации: все неоднозначно и противоречиво. Все хором говорят о неком Переписчике, сбежавшем из Ордена.
  "Старая лысая тварь! Ненавижу!" - Андигон поспешил к ампулам с вином, чтобы отвлечься.
  - Но лично мне в это верится слабо, - говорил советник. - Я считаю, действует либо группа Переписчиков, либо вообще не они, а история об одиночке, убийце целой армии суровых мужей, придумана с единственной целью: скрыть реальную причину произошедшего. По словам палиндорцев, за неделю до битвы к ним явился другой Переписчик, пожилой, весь в татуировках, и предупредил о надвигающейся... Хм... Беде. Подкупив их молвой о том, что погибший от руки убийцы Переписчик передаст ему свою силу, король собрал войска.
  "Я убью его! Так и знал, что не следует доверять! Тише, император, спокойно. Помни, что ты не наедине с собой у Изумрудного Озера. Каждый твой вдох - твое оружие и, вместе с тем, главный враг. Не выдавай себя".
  - Так просто? - недоверчиво спросил император.
  Элинтон позволил себе едва заметную улыбку.
  - Оказалось, что далеко не просто. Я так понял, что прибывший Переписчик наплел им об одиночке, который хочет обойти Палиндор с тыла и захватить земли.
  - Ничего глупее не слышал! Только не говори мне, что они поверили!
  - Смотря как взглянуть на ситуацию. Они... Не стали ждать, когда тот приступит к реализации экспансии, мой император. Ему устроили засаду в Тисках Погибели, но проиграли.
  - Любопытно. А что особенного в том Переписчике? Он трахнул мамочку вождя палиндорцев?
  "Как мерзко, - в глубине души скривился Андигон, - но надо".
  Вежливо дернув губой, изображая улыбку, Элинтон нахмурился.
  - В этом и заключается мое недоверие россказни.
  Но так ли это? Или мужчина с аккуратно зачесанными назад волосами не хотел сознаваться в возможности такого исхода? Ведь последствия могли быть непростыми.
  - Твердят об одном: освобождена древняя сила, запечатанная Переписчиками три тысячи лет назад, и она каким-то образом вселилась в этого парня. Не знаю, куда и зачем он направляется, но почему-то вызывает интерес у многих. Там же, в Фарадасе, караванщик разузнал, что за ним ведется настоящая охота. Силы Переписчика растут, но его враги торопятся и допускают одну промашку за другой. Не думаю, что дело в подготовке воинов... Тут замешано что-то иное. Опять же, по словам уцелевших палиндорцев, Переписчик - настоящий сумасшедший, непобедимый в бою. А что они твердили про магию... То ли верить, то ли смеяться.
  Андигон промолчал. Он встал, обошел покои по периметру, мелкими глотками допил вино. Пустая ампула опустилась на стол без единого звука. Элинтон и бровью не повел - он хорошо знал эту привычку племянника. Сейчас последуют яростные крики. Он укрепился в мысли, когда император подошел к нему вплотную.
  "Удивительно, но факт: люди, стоящие выше по званию, даже при низком росте способны смотреть на тебя так, что ты чувствуешь себя карликом, - отметил про себя Элинтон. - Я переносил это и готов переносить дальше, если бы только так сильно не воняло полынью".
  В действительности же гнев Андигона был, скорее, напускным. В глубине души он знал, что Тарлион не будет вытворять глупостей, посему, чтобы не распыляться, император убедил себя, что все хорошо. И теперь он куда больше чувствовал удовлетворение, однако утоленное любопытство сменилось новым, не терпящим отлагательств. Но сперва...
  - Скажи, дядя, мой советник и просто хороший человек, верно служащий своему императору, - голос шел по нарастающей и вскоре превратился в ор, - почему я узнаю о таких новостях последним?!
  Голос сорвался, и "последним" прозвучало так, словно его произнес пятнадцатилетний юнец с еще не сломавшимся голосом.
  Пауза. Движение кадыка вниз-вверх, дернувшаяся щека дяди, кончик языка, облизнувший губы мимолетным движением. Да, вопрос императора заставил советника понервничать, однако железная стойкость возобладала, и Элинтон твердо заявил:
  - Было бы неправильным доносить до правителя нелепицы, толком не проверив их.
  Теперь Андигон злился по-настоящему, ибо вопрос заключался в благоразумии служащих ему людей. Множественные процедуры он еще готов терпеть, но это - ни за что.
  - Нужно было дожидаться, когда на нас нападут и перебьют, и только потом бежать ко мне и заверять в страшной напасти?!
  Советник с честью выдержал напор.
  - Нет, - он едва заметно качнул головой, - но гневить императора выдаваемыми за доклад слухами чревато куда более жестокими наказаниями.
  - Может, мне с тобой именно так и поступить?!
  "Да. Здесь ты прав, дядя. А я в очередной раз произношу пустую фразу, невесомую и безликую. Казнить тебя нельзя, но, клянусь Небом, ты даже не представляешь, насколько дурны твои известия. Если бы ты хоть изредка читал исторические трактаты, а не рукописи полководцев, если бы уделял время всему прошлому, а не одному военному делу, тогда, быть может, ты бы и не стал дожидаться подтверждения слухов".
  - Ладно, - успокоившись, сказал император, делая глоток из очередной распечатанной ампулы, - похвально, что не запаниковал и не побежал ко мне опрометью. Но в следующий раз можешь не стесняться идти ко мне с любой чепухой.
  Элинтон недоверчиво вскинул бровь.
  - Простите?
  - Сейчас наступают такие времена, дядя, когда самая на первый взгляд нелепейшая чушь может оказаться правдивее любой правды.
  - Я понял, мой император.
  Андигон допил вино.
  - Нам надо действовать.
  - Присоединимся к гонке за головой Переписчика?
  Император улыбнулся, вспомнив Тарлиона.
  - Нет. Оставим гонку нашим друзьям. Это лошади пускай бегут по дорогам. Птица всегда летит напрямик.
  "Отлично сказано. Ну, давай, скажи, не разочаруй меня!" - мысленно попросил Андигон..
  - Отлично сказано, - одобрительно кивнул Элинтон.
  - Для Андиливии такое в порядке вещей, - буднично произнес император. - Возьми это за основу, выполняя мои приказы! Собственно, приказываю: отправь несколько человек в Арисмаль, к Барлю, представителю Ордена Переписчиков. Всех на Фелианти не пустят, но против одного возражать не будут. Прошение я нацарапаю. Пускай разузнают про ситуацию с этим одиночкой, выяснят настроение в Ордене, какие меры там собираются предпринять, что уже предприняли... В общем, мне нужен полный набор информации. Отправил бы тебя, но...
  - Мой император! - Элинтон показался оскорбленным. Он не только перебил правителя, но еще и расцепил руки, которые все время держал за спиной. - У меня есть надежные люди. Я в них уверен и готов поручить задание любой сложности!
  Андигон протер лысину платком, не переставая довольно улыбаться.
  - Правильно, очень правильно. Потому что для дяди у меня найдется кое-что повкуснее. Но сперва... Собираешь отряд; небольшой, человека в три-четыре. Пускай последят за Переписчиком, узнают, куда направляется, откуда идет, где побывал. Как они это будут делать - у него спросят лично или найдут свидетелей, - меня не заботит! Опять же, все для информации, то есть никаких открытых столкновений. А лучше всего голая слежка. Через две, нет, через полторы недели жду с докладом. Прознатчиков назначить других. И чтобы они действительно выполняли свою работу, а не прожирали жалованье! Старых собрать со всего материка и привезти сюда. Повесим при всех. Предупреждаю, советник: если хоть еще один слух доползет до меня медленнее, чем до кого бы то ни было, если я еще раз окажусь последним, кто узнает громкую новость, отвечать будешь лично передо мной собственной башкой!
  Советник коротко кивнул, не изменившись в лице - повода не было, ибо его люди, да взять того же Кантарта, не подведут. Собравшись распрощаться, Элинтон набрал воздух, но повернувшийся к нему спиной племянник оторвался от новой ампулы и резко повернулся. Диск с гербом сильно раскачивался, вино стекало по подбородку, словно у императора кровили губы. Сейчас взгляд его принадлежал скорее маленькому ребенку, нежели суровому правителю.
  - Я приказал повесить? Пожалуй, я погорячился. Содрать кожу и бросить в корыто с солью! А теперь зайдем в мой кабинет. Следующий приказ не должен слышать даже этот воздух. Пойдем.
  
  

3

  
  Жители Андиливии так и не смогли свыкнуться, что крепость императора не имеет имени. До правления Андигона она звалась Эстилот, что в переводе с древнелауторнского означало "неприступный дом". Двадцать семь королей бережно хранили имя и, принимая регалии, давали клятву верности предкам. Но появился двадцать восьмой, и все стало по-иному. От Эстилота не осталось даже названия, а внешний вид, взгляни прошлые короли, поверг бы в ужас каждого из них. Теперь это было мощным неприступным сооружением, но совсем не тем местом, где правители Лауторны проводили аудиенции. Император не просто вышел из Реестра, он еще и сменил имя королевства, прозвав империю в свою честь. Он посчитал такое название величественным и вселяющим врагам страх. И нынешнему сооружению тоже было бы под стать что-то громкозвучное, чтобы от одного слова бросало в пот, но молодой император, любящий преподносить все - даже себя - в необычном свете, так и не дал крепости такое же мощное имя.
  
  - Сознайтесь, коллега, вы просто не смогли придумать должного названия? - не скрывая иронии спросил Именующий.
  Созидающий попытался остаться серьезным, но его непробиваемую маску нарушила улыбка, будто трещина, возникшая на стене после удара пушечного ядра. Предательская улыбка свела на нет его потуги остаться бесстрастным.
  - Ну не смог, да. Что с того? Скажете, прочие имена были плохими?
  - Вовсе нет, но я мог бы предложить что-нибудь дельное...
  - Давайте, уважаемый коллега, сочтемся на том, что мне просто было лень, - отмахнулся Созидающий. - Между прочим, от этого имидж императора только выигрывает.
  - Согласен. И не стану вас порицать, коллега. Тем более, для имеющего иную специализацию вы подаете неплохие надежды. Как бы в будущем не открестились от нашего сотрудничества?..
  
  Мрачная постройка. Андиливийцы боялись крепости императора. От нее то и дело разносился запах разложения. В периоды плохого настроения Андигона запах становился сильнее. Жуткое здание, одинокое, враждебное, словно стоящий на поле боя воин-одиночка, у ног которого собралась гора трупов. Со смерти последнего короля крепость преобразилась до неузнаваемости, и старожилы никак не могли свыкнуться с новым обликом Эстилота. Первое, что сделал молодой император, это созвал архитекторов и лучших мастеровых, дабы укрепить место своего пребывания. Проведя переговоры, он понял, что ни за какие деньги даже самые умелые зодчие не смогут воплотить задуманное. Тогда Андигон лично отправился в Арисмаль просить встречи с Орденом Переписчиков. Оттуда и началось знакомство с Тарлионом и последующим тесным сотрудничеством с Орденом.
  Так, здание-кольцо, построенное вокруг Изумрудного Озера, плоской вершины гигантского холма - или очень старой горы, - сочли недостаточно надежным. Поддерживали крепость металлические конструкции-сваи, которые забили глубоко в землю. Андигон распорядился снабдить здание дополнительными подпорками, и сегодня металлические штыри вспарывали еще и середину холма, вгрызаясь едва не до середины.
  "Напоминает изрешеченное стрелами яблоко", - всякий раз говорил Элинтон, глядя на крепость со стороны.
  Никто не поддержал столь смелый шаг императора, ибо не бывало такого, чтобы враг вторгся в самое сердце Андиливии. Особо консервативные посчитали примененные меры оскорблением, неверием в силы народа, но юноша стоял на своем, попрекая историей рода и плюя на традиции.
  Тогда же расширили люки, вмонтированные в пол по всему периметру крепости. Появилась возможность не только вылить котел-другой с кипящим маслом, но и сбросить валун, да побольше. Для этого снаружи к нижнему этажу здания крепились регулируемые желоба. Это поначалу доверчивые люди посчитали, что отверстия люков увеличили с военным умыслом, но истинную причину андиливийцы поняли позже, когда провинившихся регулярно - несколько раз в неделю - с дикими криками сбрасывали сверху. Через люки.
  Самым спорным же изменением признали установку досмотровой клети аккурат в самом центре Изумрудного Озера. Издревле особо важных гостей короли Лауторны принимали в Эстилоте, лично встречая каждого. Сперва им требовалось пробраться через укрытую от посторонних глаз лазейку, попетлять в паутине коридоров и взобраться по винтовой лестнице, идущей сквозь холм. Гость попадал на зеленую опушку, поросшую декоративными деревьями, вьющимися кустарниками и пестрыми цветами. Среди зелени прятались лучники, но приглашенный не замечал их и никогда не чувствовал себя оскорбленным столь открыто проявленным недоверием. Он спокойно дожидался короля, после чего они проходили по одной из устланных самоцветами дорожек вовнутрь Эстилота. Так было в прежние времена. Ныне же, покинув лестницу, гость попадал в клетку, точно зверь, угодивший в ловушку. Его тут же осматривали неустанно дежурившие стражники и только потом, убедившись в безопасности, отворяли дверь и пропускали гостя к Изумрудному Озеру.
  Преподающий в Ордене мировую историю Файета, один из отправленных на перестройку Эстилота Переписчиков, на своих уроках всегда говорил так:
  "Издалека и не скажешь, что с виду тонкий, практически хрупкий корпус здания имеет несколько этажей. Но вблизи крепость удивляет размерами. Пришедший сможет разглядеть пять этажей с высокими потолками и узкими зарешеченными бойницами. Предназначение крепости не позволяет похвастаться красивыми витражами и вычурными окнами из цветного стекла. На пятом этаже, с внутренней стороны здания-пояса, можно найти стеклянный зал, который выходит прямо к Изумрудному Озеру. В солнечную погоду здесь обустраивается император Андиливии. Радикал, переменивший все. Даже имя королевства".
  
  

4

  
  Об этом подземном ходе знали, пожалуй, только короли Лауторны. С незапамятных времен тайна этого хода передавалась от отца к сыну. Унаследовал ее и Андигон. Он спровадил супругу в опочивальню, а сам отодвинул тяжелый сундук и нажал ногой на одну из плит. Поднялась крышка. Император дернул за высунувшуюся скобу и отворил. Дохнуло сыростью и прохладой. Вниз вели ступени. Андигон взял свечу и торопливо спустился в подпол. Времени оставалось совсем немного. Через каких-то несколько минут тот, кто его ожидал, просто-напросто уйдет.
  В подземелье он нашел факел и поспешил зажечь его. Широкими шагами император добрался до одной из потайных комнат. Он вдавил каменную плиту, и, провернувшись на девяносто градусов вдоль своей оси, дверь образовала проход. Андигон протиснулся внутрь и закрыл дверь.
  Помещение было маленьким и очень душным. Спертый воздух проникал в легкие с неохотой, надышаться им было невозможно. Вдоль стены стояли запечатанные глиняные горшки и небольшой молоточек. Император взял его и один из горшков и разбил крышку. В нос ударил острый запах шалфея. Андигон отнес горшок к прибитой к стене полке. На ней лежало несколько гладких, похожих на гальку, камней с вырезанными письменами. Вылив на них жидкость из горшка, император сделал несколько шагов назад и сел на скамейку.
  Ждал недолго. Всего через полминуты от камней повалили жиденькие столбы не то пара, не то дыма. Сизые клубы дрогнули, начали сплетаться, будто в танце, и, наконец, оформились в подобие головы лысого человека. То было лицо старого, облаченного в белые одеяния старика, сидящего в кресле. Виднелась даже ладонь, массировавшая висок.
  - Ты почти опоздал, Андигон.
  - Знаю, - нервно ответил император. - Дела.
  Голова усмехнулась.
  - О, как я тебя понимаю. Только говори потише, прошу тебя. Не переношу крик. Что у тебя?
  - Мне нужна помощь. Мы же соблюдаем формальность, я правильно осознаю?
  - Конечно.
  - Я отправил вам в Орден людей и...
  Лицо сосредоточилось.
  - Ждать, пока они доберутся своим ходом, мы не можем. Инициация Сарпия идет полным ходом. Пусть едут в условное место. Переброшу их поближе к Арисмалю. Извини, ближе не смогу - слишком много подозрений будет. Понимаю, мы все решили и так, но если начнем действовать, Орден, боюсь, не поймет.
  - Да. Хотя это представление и занимает время, но так безопаснее.
  Старик нахмурил брови и посмотрел в глаза императору. Не самое приятное зрелище, хотя сам император видел и пострашнее. Особенно сейчас, когда он готов был разорвать Переписчика на части, его гнев для правителя был ничем.
  - А теперь скажи мне, Тарлион, во имя всех ушедших богов, ответь мне на вопрос, почему ты действуешь без предупреждения? Почему я, я, ключевое лицо нашего плана, узнаю о твоих решениях в последних рядах, будто сижу на отшибе мира и не имею связи с Орденом? Почему твои люди благополучно уведомляют королевства о легкой наживе, а сам я ни сном ни духом?!
  Он таки сорвался на крик. Дымчатый силуэт дрогнул. Тарлион постарался, чтобы император не увидел его усмешки. Усмешки того, кто позаботился, чтобы соглядатаи правителя не смогли донести до своего повелителя такие важные новости.
  - Расскажи мне о Переписчике! - резко сказал Андигон. - Где он и что с ним в действительности? Мне нужна информация от первоисточника, Жрец. Выкладывай!
  Собеседник с готовностью кивнул, обнажая едкую усмешку.
  - С удовольствием и во всех подробностях. Но не сейчас. На меня и без того косо смотрят, что я пропадаю где-то.
  - Но ты же Верховный Жрец.
  - Дв, но не император Андиливии, - парировал Переписчик.
  Андигон стиснул зубы. Как смел этот старый подонок утаивать информацию? От нее зависят все планы императора!
  - Почему ты не предупредил меня раньше?! - не унимался правитель. - Ты же говорил мне, что у тебя есть в планах реализовать задуманное! Почему я узнаю тогда, когда он оставил мои земли далеко за спиной?
  - Во-первых, сбавь тон и не забывай, с кем общаешься! - рявкнул старик. - Во-вторых, умерь свои эмоции и помни, кому ты обязан Эпицентром. Он строился как раз для того, чтобы ты не боялся и не визжал сейчас как баба при родах! Мне не надо, чтобы ты действовал опрометчиво и чересчур открыто для Ордена. Не забывай, Эпицентр строили не только мои, хм, соратники. И если бы ты начал сгонять туда людей без видимой причины, это послужило бы поводом к подозрению. Я должен был выждать. Теперь уже неважно...
  Император готов был взорваться. С ним обращались, как со шкодливым щенком! Хуже всего то, что он не мог проявить гнева, ибо Андигон и вправду зависел от Ордена. Что ж, он потерпит. До поры.
  - Не надо в одночасье рушить наш долгострой, император, - продолжал Переписчик. - Все, что нам остается, это доверять друг другу. Думаю, общими усилиями мы добьемся правды.
  Андигон улыбнулся.
  - Несомненно.
  - Созывай войска.
  - Зачем?
  - Планы несколько изменились. Он идет слишком быстро. Потребуется вся твоя мощь. Созывай.
  - И что, у вас хватит сил перебросить мою армию?
  - Хватит. За это не беспокойся. Строя Эпицентр, я обо всем позаботился. Правда, придется тебе отправить ко мне еще одного гонца. И сделать это, боюсь, нужно будет в самое ближайшее время. Его я не смогу перенаправить ни сюда, ни к Арисмалю. Придется протопать весь путь самому. В Ордене начинают волноваться. Переписчики в городах настороже - я не могу рисковать. Скоро придется проводить собрание. Как раз после того, как уедет твой человек. Кстати, нет вестей от палиндорцах?
  - Есть, - Андигон скривился.
  Старик поджал губы.
  - Я так и думал. Ничего, еще остались те, кого мои люди успели уведомить. Сарпия встретят и задержат. Думаю, твоим войскам хватит времени, чтобы дойти до тебя меньше, чем за две недели?
  - Хватит.
  - Вот и славно, - Переписчик довольно кивнул. - Мне пора.
  Клубы пара закрутились и расползлись по помещению, словно туман. Надолго они не задержались - гуляющий в подполе сквозняк развеял пар.
  Переписчик и император были похожи. Два могущественных правителя. Два серьезных руководителя. Два хитрых и алчных человека, боящихся признаться в этом самому себе.
  Никто не знал, что будет на самом деле.
  Император считал Переписчика дураком.
  Переписчик считал таковым императора.
  Они были похожи.
  Каждый был уверен, что именно он сможет заполучить ша-эну.
  "Если не я, то кто? Уж явно не этот болван". - Так думал император.
  Так же думал и Переписчик.
  
  

5

  
  - Милостивое Небо!
  - Хватит ныть. Дело закончено.
  Два человека в испачканной кровью одежде, с трясущимися руками и подрагивающими губами, смотрели на своих товарищей по отряду. Бывших товарищей.
  Три трупа. Из вспоротого горла последнего еще продолжала хлестать кровь. Двое других умерли раньше, и если бы Кантарт и Валон промедлили в пути или задержались в Ордене даже на пару минут, то не успели бы. И тогда либо возвращаться к императору с ужасными известиями, либо сразу прыгать с обрыва на каменистый берег. Зная Андигона, второй вариант казался подарком. Арисмаль как раз изобиловал скалами.
  - А он еще ого-го, несмотря на возраст, - отметил Кантарт, осматривая обезображенный труп пожилого мужчины в цветном плаще.
  - Пора возвращаться, Кантарт. Не будем медлить.
  Нотки в голосе напарника звучали практически умоляюще, и Кантарту захотелось назло Валону замешкаться и не торопиться, но он понимал, что секунда промедления может стоить им жизни. Каждый вдох увеличивал шанс столкнуться с теми, с кем не следует. Совсем.
  - Возвращаемся в Андиливию. Мы славно поработали.
  - Надеюсь, этой информации императору хватит, - встревоженно проговорил Валон, не глядя на безбрового напарника.
  - Умный человек способен грамотно распорядиться даже песчинкой.
  Воины покинули Арисмаль.
  Один из них не доедет, потому что сломает ногу, и напарник сочтет его обузой. Он не встретится с семьей, не воздаст хвалу императору и даже не удостоится могилы - она могла бы вызвать подозрения. Вдруг за ними увязалась погоня? Этим несчастным будет Валон, и его скормят голодным волкам, потому что так посчитают надежным и безопасным для собственной шкуры. Но это потом.
  А сейчас они оставили дом с четырьмя мертвецами.
  Четыре трупа. Троица их боевых товарищей, погибшая от руки Барля. Его страшно изувеченный труп лежал рядом.
  
  

6

  
  Андигон любил стеклянный зал. Особенно в теплую погоду. Здесь он мог отдохнуть после дурацких процедур, здесь не надо было кривляться и надевать маски. Изумрудное Озеро - вот и вся его близость с природой. Ему редко удавалось насладиться теплыми лучами солнца или полюбоваться переливами цветов с бутонами-хрусталиками. Где-то внизу стояли казармы центрального гарнизона, а с вершины Изумрудного Озера виднелись деревни, снабжающие продовольствием его армию. Как же хорошо, что здесь не было бойниц и император не мог видеть лениво передвигающихся солдат, чью расхлябанность умело скрывали ложными отчетами и докладами. В том было преимущество императора - о нем думали, как о дураке. А это всегда на руку. Но ситуация с армией его устраивала целиком и полностью - очень скоро ему понадобятся те, кого не жалко потерять. Изнеженные, в бою они не представляли никакой ценности и все больше служили на благо репутации Андигона. Кто же нападет на центр Андиливии?
  Все необходимые команды отданы. Осталось только ждать. Так почему бы не подождать в таком приятном месте?
  "Сарпия нужно заполучить любой ценой. Если не его, то его силу. Ошибку Борлига я повторять не намерен. Тупоголовый индюк посчитал, что он умнее всех. - Так думал император, прочитав первое же послание, отправленное с окраин Палиндора. - Но не мню ли я себя сейчас таким же гением? Чем мои мысли принципиально отличаются от мыслей тех неудачников из Альфингейла, Лакиная или Аратамата? Симдолар бы еще, может, как-то и выкрутился, но они прозевали возможность. Чем можно заинтересовать Переписчика... Думай, Андигон, думай, император. Что можешь предложить ты, чего не могли и не смогут другие? Земли? Власть? Богатства? Но все это давно озвучено за меня. И зачем ему подобные мелочи, когда он может добиться этого сам?"
  Он старался быть как все, при этом таковым не являясь. Его задача - обыграть тот виток плана, где он вынужденно идет на сотрудничество с Тарлионом. Императору вспомнился их разговор в этом самом зале, когда строительство Эпицентра подошло к концу:
  - Но ты ведь понимаешь, что ша-эна будет пытаться завладеть и тобой? Она не делает исключений. Наоборот, выбрав такую оболочку, она сделает все, чтобы ты сдался ей как можно быстрее.
  - Более чем, - кивнул молодой император.
  - И ты также понимаешь, что могут воротиться события трехтысячелетней давности? Ты готов поставить под удар Тиэльму?
  Андигон встал и проследовал к шкафу. Надломив горлышко ампулу голыми руками, он осушил ее и повернулся к Переписчику.
  - Не в этом ли суть нашей совместной работы? За то время, что инициация набирает силу, я подомну под себя весь мир. И если ты не лжешь...
  - Я никогда не лгу! - вспылил Верховный Жрец.
  Император широко улыбнулся и склонил голову набок, глядя в лицо старика. Губы того дрогнули, и он ответил такой же улыбкой.
  - Ну, не вру своим партнерам.
  Андигон дернул бровями.
  - Так мы партнеры?
  - Разве Эпицентр и Эс.. Крепость - не лучшие свидетели? И потом, Проводники на нашей стороне. Я нашел способ взять их под контроль. Они помогут нам.
  Стуча полированным ногтем указательного пальца по железному диску с гербом Андиливии, император задумался. Он поймал ритм и прикрыл глаза. Верховный Жрец терпеливо ждал. Старик готов был стерпеть многое, очень многое. Все те вещи - поведение сосунка, его манера общения, вечное подозрения и отвратительнейший запах полыни перевешивали чашу его терпения. Нельзя. Он предстал перед ним фактически просящим и обязан следовать заданной роли.
  - Я не владею магией. Хроники умалчивают о подробностях деятельности простых людей, в коих вселялась ша-эна. Где гарантия моего могущества?
  Тарлион хмыкнул.
  - И правильно молчат. Все экземпляры - у нас в Ордене. Но при реализации плана я вооружусь парочкой экземпляров и прослежу за тем, чтобы народ узнал, какой шанс может ему предоставиться. Они жадные, - Переписчик показал пальцем на область карты, что была расстелена на столе. - Симдолар, Аратамат, Лакинай... Я уверен, они набросятся на Сарпия.
  - На Сарпия?
  - А, я еще не сказал? Я выбрал того, кто станет нашим проводником, да простят меня Проводники. У этого парня очень плохо с магией, а на носу - Испытание. Прикрывшись им, я уничтожу амфору.
  - Но тогда ша-эна перейдет к тебе.
  Старик с шумом вдохнул воздух и закачал головой.
  - Нет-нет-нет, ни в коем разе! Мое сердце не выдержит этого. Да и ша-эна не будет сидеть без дела - как гласят предания, она тянется к тем, кто подходит ей больше. И речь не всегда о физической оболочке, что актуально со мной. Тот, кто выигрывает типом своего мышления и складом ума, характером и стремлениями, всегда будет в приоритете. Он будет на прицеле. Так что долго я не протяну, сколь велики ни были бы мои планы.
  - Тогда как же? Не ваш ли Орден писал, что ша-эна переходит в того, кто убил ее носителя либо освободил из плена.
  - Да. Я... Хм... Я раскрою способности Сарпия. Очень удобно - все годы обучения магия давалась ему с трудом, а во время Испытания она вдруг назреет и прорвется, лопнет, точно нарыв. И мощи этой хватит, чтобы пробраться до недр тюрьмы.
  Император долго смотрел на Тарлиона. Сухие старческие губы, хитрые бегающие глаза, искры задора и азарта, но вместе с тем и алчности, полнили взгляд Верховного Жреца.
  "Ты явно что-то недоговариваешь, Переписчик, - фраза так и хотела сорваться с губ Андигона. - Но говоришь ты очень складно. Это и настораживает меня".
  - Каков твой интерес, Переписчик? Что выигрываешь конкретно ты?
  Император не собирался становиться инструментом Верховного Жреца. На пустом месте такие предложения не делаются.
  Тарлион посерьезнел.
  - Я выиграю заключенную в тебе силу. Ты поможешь мне освободить Проводников.
  - Я не ослышался?
  - Нет. Они, мягко скажем, не совсем заинтересованы в пребывании здесь. Силы, недоступные нашему пониманию, заточили их в наш мир. У Проводников есть знания, но нет способа. Мы станем их инструментом.
  - И ты не боишься их обмана?
  - Нет. Все решено. Такие сущности не станут лгать.
  Лицо императора исказила кривая усмешка. Он смотрел на Переписчика и жалел его. Старый дурак то ли витал в облаках, то ли его попросту обманули.
  "Либо ты очень толково лжешь, старик".
  - Пусть будет так, - отчужденно проговорил Андигон. - И что они тебе обещали?
  Глаза Переписчика распахнулись, будто он только что пробудился. Тарлион подался вперед.
  - Другие миры. Выход за пределы Тиэльмы и могущество. Они смогут наделить меня властью.
  "Фелиту бы понравилась твоя новость", - Андигон вспомнил одного из своих подданных, грезящего об иных мирах. Сам же император постарался сохранить спокойствие и приберечь интерес до лучших времен - лучше выуживать информацию постепенно, нежели набрасываться на Переписчика подобно жадному мальчишке на уроке.
  - Стало быть, власть за власть...
  - Именно! - жарко подтвердил Тарлион. - У тебя Тиэльма, у меня... Еще что-нибудь.
  "Точно свихнулся".
  - Завоевания и власть это прекрасно, - взвешенно сказал Андигон, - но как я воспользуюсь ша-эной? Не закатывай глаза, Переписчик! Я приступаю к делу, только когда владею всей информацией... Итак, я не маг. Что я получу, впустив в себя ша-эну?
  - Многое... - Верховный Жрец понизил тон, - очень многое. Ни магам-самоучкам, ни нам, Переписчикам, недоступны источники ее силы. Ша-эна движима иными материями. Орден... Так сказать, проводил некий, хм, эксперимент. Люди менялись. Не Переписчики, нет! Простые люди творили невообразимое, и если бы не наша подготовленность, а также предусмотрительность - я об устранении случайно попавших в народные библиотеки рукописях, - мир давно подкарауливал бы нас, дабы пробраться на Фелианти. Впрочем, ты все увидишь сам, как только мы реализуем наш план.
  Император успокоился. Даже если россказни о Проводниках не более чем враки, а достигнутая с Переписчиком договоренность - вымысел, Андигон все равно не терял свою выгоду, ведь получается, что он уже будет владельцем ша-эны. Это усмиряло его подозрение и недоверие к облаченному в белый плащ старику.
  - Почему тебе не прибегнуть к своим помощникам помоложе? - вопросы роились растревоженными пчелами. Он - могущественный император, мудрый политик. Как опытный стратег, собирался продумать все до единой мелочи, дабы предотвратить возможные прорехи и бреши.
  Старик усмехнулся и расправил белоснежные рукава.
  - Увы, я не могу положиться на них. Почти. Неизвестно, что они натворят, вдобавок, под удар подозрения могу попасть я сам. Мне не нужна шумиха. Мы в состоянии справиться вдвоем. Главное - выгадать нужный момент, когда он будет в достаточной дали от Ордена. Он крепок духом и будет сопротивляться до последнего. А когда он будет проходить неподалеку от твоих земель, мы сделаем шаг навстречу.
  - Навстречу?..
  - Мечте. Твоей, моей. С минимумом подозрений.
  - То есть, когда я завладею ша-эной, тебя не заподозрят?
  - Вряд ли. Что они мне скажут? Я редко покидаю остров, а деяния правителя Андиливии ни для кого не станут сюрпризом, возжелай он не только расширить свое государство, но и подняться на новый уровень.
  В предвкушении грядущего император забарабанил пальцами по гербу.
  - Почему бы тебе не пойти на сделку с Сарпием? - бесстрастным тоном спросил он, ч душе проклиная себя за созданный образ.
  Вопрос огорошил Переписчика. Андигон понял, что изначально Верховный Жрец хотел действовать именно так.
  - Он не согласится. Как можно обсуждать что-то с решившим покончить с собой?!
  - Разумно. Как я избавлюсь от ша-эны? Становиться вторым Сарпием я не намерен.
  - Опять же, повторюсь, Проводники помогут тебе. А мы поможем им. А они помогут мне. И все в выигрыше. Нужно будет просто подождать, когда ша-эна назреет и отдаст нам как можно больше сил.
  
  Император размышлял. Он подолгу не выходил из стеклянного зала. Нарочито отданный приказ о созыве войск постоянно напоминал, что надо искать выход. Обратного пути уже нет.
  "Но что, если не получится? - терзался Андигон. - Что, если Переписчик окажется сильнее, чем мы думаем?.."
  В один из таких дней раздумий к нему пришел Элинтон с сообщением: из Арисмаля вернулся кайсин Кантарт. Довольный, гордый, но явно обеспокоенный. Узнав причину, Андигон обрадовался - его план укрепился, он стал надежнее.
  "Отступать нельзя, - решил император. - Слишком много всего завязалось".
  Буквально следующим днем в зал вошли снова. Зная, что без разрешения сюда дозволено входить только Элинтону, Андигон не обернулся.
  - Внимательно.
  - Мой император, прибыл докладчик из посланной на северо-запад группы.
  - Отлично. Пора созывать синклит.
  
  

7

  
  Это был необычный синклит. Впервые докладчиков было двое, и говорили они вместе, дополняя друг друга и преподнося максимум развернутой информации. Отрепетированные речи не превращались ни в балаган, ни в сумбурные реплики, а звучали цельно, едино, словно вещал один человек. Андигон не зря создал подразделение кайсинов. В переводе с древнелауторнского это означало "вспышка". Они оправдывали свою должность сполна. Кайсины стояли по обе стороны от восседающего на пьедестале императора, а перед ним сидели его подданные - салитаны, военачальники, советник, экономисты, лучшие умы и знатные люди, которые так или иначе были нужны Андигону. Все они восседали за п-образным столом, и впервые за всю историю правления мест почти не осталось. Над столом низко висела массивная люстра, на ней - полтысячи свечей, коптящих потолок. В и без того душном зале было просто невыносимо.
  - Покинув Орден, Сарпий в одиночку направился к Ондогорану, так называемому Пику Неиссякаемости, чтобы покончить с собой. Насколько я понял Жрецов, которые, неясно, были ли хоть наполовину откровенны со мной, засевшая в Переписчике сила способна завладеть им. Он может стать неуправляемым, - заученно, как на уроке, говорил рослый мужчина по имени Кантарт. Один из лучших шпионов Элинтона, никогда его не подводивший. Незаменимый человек. Настоящий кайсин, пусть и жуткого вида - из-за отсутствия бровей его лицо выглядело ящероподобным.
  - Да-да, - подхватил второй, - потеряет над собой контроль и погибнет. Что он вытворил с людьми Борлига в Горне... Зверь, самый настоящий.
  Вторым докладчиком выступал скуластый Крон, ставший после возвращения из Горна взвинченным и нервным. Его левый глаз дергался, лицевой нерв защемило, отчего на губах кайсина вечно играла неприятная усмешка.
  - Пока что его разум еще способен обуздать мощь, - продолжил Кантарт, - но со временем ша-эна выйдет из-под контроля.
  Император слушал и мрачнел. Все-таки случилось страшное. То, чего он хотел меньше всего. Но в то же время самое худшее можно направить в другое русло, и тогда он осуществит задуманное. Император Тиэльмы. А что, звучит. И звучит достаточно вкусно. Он смаковал свою будущую должность, пробовал ее, будто ребенок, которому родители купили новое лакомство... И ему нравилось.
  Куда меньше Андигону понравилась новость Крона о том, что Сарпий уже выдвинулся из Горна. Этот ублюдок Тарлион так и не сказал точно, где сейчас находится Переписчик. Вкупе с известиями Кантарта услышанное рисовало отнюдь не радостную картину.
  - Сколько у нас есть времени? - хмуро спросил он. Андигон переживал, что может не успеть. Недоверие к Верховному Жрецу не желало оставлять его.
  Ответил Крон, бывший в непосредственной близости от Переписчика.
  - Я опасаюсь, что не более двух недель, мой император.
  Он замолчал, чтобы дать слово Кантарту.
  - Сарпий покинул Орден тридцать шесть дней назад и успел пережить четыре крупных сражения, не считая менее масштабных. Срок инициации ша-эны составляет около пятидесяти дней.
  - Остается только еще раз спросить, - сразу же перебил его император, - почему даже спустя месяц я не узнал ни об уходе, ни о стычках?..
  - Они умалчивали, - сказал в свою защиту Кантарт.
  "Я это прекрасно понимаю и без тебя! Мне просто нужно соответствовать своему статусу и держать вас в узде, кретины!"
  - Мой император, - вмешался Элинтон. - Мы много о чем не знаем. Например, что творится в дальних королевствах. Предполагаю, им было выгодно скрывать это от вас, ведь чем раньше император Андигон узнает о Переписчике, тем больше у него шансов совладать с ним и за...
  - Хватит! - поспешил оборвать его император, лишь бы дядя не выдал истинную причину охоты на Переписчика.
  Поняв все по глазам племянника, советник умолк.
  "Ах, дядя-дядя, не надо было говорить тебе слишком много".
  - Продолжи, Кантарт.
  Тот кивнул.
  - Лучшие роты Аратамата устраивали Переписчику засады на всем пути через королевство, но тщетно. Погибло несколько тысяч солдат. Но что для него несколько тысяч? Тогда он еще не убивал без надобности, а с кем-то даже смог разойтись мирным путем. Орден сам на иголках и только и успевает, что выходить на связь со своими людьми, разбросанными по всему материку.
  Влез Юдинт - салитан армии Андиливии:
  - Мой император, если сейчас напасть на Аратамат, мы не встретим серьезного сопротивления! Они понесли значимые потери, батальоны их армии разбросаны по всем землям. Когда нам представится более подходящий случай?
  - Сейчас речь не об экспансии, салитан! Тебя заносит не в ту сторону!
  Большие зеленые глаза распахнулись от удивления.
  - Но почему, мой император?! - взвизгнул салитан. Император назначил его на эту должность год назад, и Юдинт сполна хотел отплатить императору за возложенное доверие и оправдать надежды. Он был немногим старше Андигона. - Мы столько к этому шли...
  - Что толку завоевывать земли, если под вопросом стоит безопасность Тиэльмы?! Быть богом умирающего мира? Нет уж. В первую очередь нам нужно остановить Переписчика или же завлечь и усадить под свое крыло.
  "А во вторую очередь прихлопнуть его, - про себя продолжил Андигон. - Третья очередь самая сладкая - порабощение Тиэльмы. Четвертая очередь волновать меня уже не будет".
  - Ты рассказал о четырех сражениях, - обратился он к Кантарту. - Что стало с людьми?
  - Погибли. Иные бежали. Находились и те, кто перерезал себе же глотку, лишь бы не вступать в бой. Никаких разговоров об отступлении. Складывается ощущение, что и Пятерне Аратамата, и этой стерве Шалиани просто плевать на число погибших. Только бы дожать, только бы победить.
  Крон подался чуть вперед. От его улыбочки императора начинало тошнить.
  - Люди говорят, он страшный боец. Зверский и кровожадный. Чего стоит его последняя битва с палиндорцами!
  - Знакомое дело, - буднично пожал плечами Андигон. - Этим дикарям не до переговоров.
  - Мой император, как вы уже знаете, мне удалось узнать замысел пастыря тамошних земель. - Крон дернул щекой. Воспоминание о взбухшем горле пастыря вызвало спазм в желудке.
  - Борлига-то? - с кислой миной уточнил Андигон. Ему не нравилось слушать что-нибудь по второму разу. Он предварительно попросил Крона рассказать ему о случившемся, чтобы предстать перед синклитом подготовленным к недобрым вестям и иметь несколько идей наготове.
  Крону же предстояло повторить доклад в присутствии всех. Левый глаз заморгал сильнее.
  - Да. Я узнал, что... Что он на время обосновался в Горне и подумал, что неспроста. Рискнув, я втерся к нему в доверие и напросился в дом служкой. А потом из разговоров понял, что он ожидает Переписчика у себя.
  - И как Борлиг смог предсказать это?! - с недоверием спросил главнокомандующий центральным гарнизоном Андиливии по имени Серек.
  За Крона ответил сам император, стараясь подавить вспышку гнева - в одном из прошлых сражений Серек лишился ушей и с тех пор постоянно кричал, думая, что его плохо слышно.
  - Они проработали ситуацию. Ее исход стал ключевым фактором вербовки Переписчика. Жрецы сетовали, что он отличается высокой нравственностью, честностью и ответственностью. Это в бою он жесток, а на деле же - мягкотел и в какой-то степени раним. Горнские наемники, а на самом деле служащие Вастеи, инсценировали нападение на девушку, по легенде - дочку бежавшего из Симдолара купца. Купцом выступал Борлиг, а его дочкой - Гиралада.
  По залу прошлась волна удивления. У старого больного Бьелта перехватило дыхание. Юдинт крякнул от удивления, а многие залопотали, монотонно, озадаченно, будто им объявили о скорейшем конце мира.
  "Что очень близко к правде", - хмыкнул император.
  Имя самого страшного воина гильдии убийц ужаснуло собравшихся; кто-то не смог сдержать возглас удивления. Один Элинтон остался невозмутимым, как будто вместо него подсунули мастерски сделанную статую.
  - Сама Первая?! - прокряхтел Бьелт. Семь лет назад Гиралада сделала его калекой, и он больше не мог выполнять вверенные ему функции командира отряда. Она напала на них, когда его люди, сопровождающие караван с новым оружием, разбили лагерь неподалеку от Суховея.
  Потиравший лоб Андигон лениво взглянул на Крона.
  - Да, - подтвердил тот, продолжая усмехаться против воли. - Гильдия убийц пошла на переговоры с Борлигом и согласилась на сотрудничество. Условия контракта мне неведомы, но Вастея не просто так выделила лучшего воина.
  - Видимо, им это было очень выгодно, - зажмурившись, сказал император. У него начинала болеть голова. Даже несмотря на то, что кайсины справились со вторым по важности заданием, оставалось еще первое, куда важнее. А еще Орден... Кто знает, чем аукнется случившееся, как только весть дойдет до Фелианти.
  Никто не проронил ни слова. Собравшиеся в просторном зале видели, что сидящему на пьедестале императору нехорошо. Он выглядел злым и уставшим. Или даже замученным. Вряд ли кто-либо рискнул бы потревожить его. Люди ждали.
  - Впрочем, как и Борлигу, - после паузы продолжил Андигон. Говорил он чисто механически, ибо разум работал над другим. - Я слышал, его двоюродный брат занимает не последнее место в гильдии, так что, предоставь он возможность этой татуированной сучке заполучить силу, ему бы воздалось. Вмиг позабыл бы статус пастыря - там бы ему подарили место похлебнее.
  - А как они скрыли ее татуировки? - эмоции Бьелта бушевали. Ненависть и страх перемежались с интересом. - Эта дрянь пренебрегла собственными отличительными знаками? А как же слава и узнаваемость?
  - Бьелт! - рявкнул Андигон. - Брось так пыхтеть! Если тебя это успокоит - она мертва. Считай, что Переписчик отомстил за тебя.
  Бьелт так и осел в кресле. У него была изувечена спина, и в порядке исключения калеке разрешалось сидеть на чем-то поудобнее. Пусть от него и не было практического толка, но стоило признать - старик иногда давал очень дельные советы.
  - Крон, - не глядя бросил император.
  Скривив губы, кайсин кивнул.
  - Под видом служанок Борлига в доме находилась целая команда гримировщиков и пара колдуний-наговорщиц. Все получилось гладко, вот только под слоем косметики, скрывающим татуировки, щеки Гиралады выглядели... Большеватыми. Пришлось прибегнуть к магии. На самого же Борлига тоже наложили наговор, чтобы изменить его внешность. Подозреваю, что Переписчик заметил это. Он глухой и постоянно поддерживает какое-то заклинание. Оно реагирует на звуки, предметы, магию и вообще - как отдельный орган чувств. Наверное, наговор отозвался как-то на его...
  - Ауре, - подсказал Кантарт.
  - Ауре, - согласился Крон и потер глаз, стараясь унять тик. - Или оболочке. Не поймешь. Я... - кайсин сглотнул. - Я чудом выжил: притворился, что упал в обморок. Но Переписчик изначально не хотел меня трогать. А так - Небо его знает, что бы было, попадись я ему под горячую руку. Все прошло быстро. Наемники Вастеи мертвы, Гиралада мертва, Борлиг тоже. Это... Это было страшно! - Крон побледнел, вспоминая события того вечера. Пальцы потерли горло. - На Переписчика напали все разом, а потом бац! И все мертвы. Как будто он остановил время и что-то натворил. Кошмарно.
  Андигон терпеливо ждал, когда кайсин выговорится. Он проделал серьезную работу - пускай поделится переживаниями. Глядишь, полегчает.
  - И где он теперь?
  - Двинулся еще дальше на северо-запад, мой император. К Пику. В своем решении непреклонен.
  "Ну, это мы еще посмотрим, - довольно подумал Андигон. - Я - не они. И топтаться на одном месте, пережевывая пережеванное, не собираюсь. У меня, по крайней мере, появился еще один козырь".
  - Сегодня утром по землепочте было получено послание от моего напарника, Форага. Он проследил за Переписчиком и сообщил, что тот отправился в сторону Нор'Шарана.
  - Нор'Шаран? Непроходимые скалы, куда не сунется даже самый отчаянный беглец? - даже Элинтон не смог скрыть удивления.
  - Но ведь там... - промямлил Серек сорвавшимся на фальцет голосом, что совсем не вязалось с внешностью семифутового безухого великана.
  - Призраки... - прошептал Бьелт, глядя куда-то поверх голов.
  - А что он там забыл? - спросил Юдинт.
  - Сокращает путь, - ответил мужчина лет сорока.
  Неряшливый вид, растрепанная борода, мешки под глубоко посаженными глазами. Этого хватало, чтобы каждый служащий Эстилота узнал Адди - личного посла императора. Андигон знал, что на Адди возляжет очень ответственная миссия, потому пускал его на все синклиты. Пускай впитывает. Пригодится.
  - Идти в обход, - продолжал посол, - гораздо дольше, чем напрямую. Видимо, он слишком уверен в своих силах.
  - Что ему стоит, если в его подчинении сама природа? - сказал Кантарт как само собой разумеющееся.
  - На то он и Переписчик. - Заключил Элинтон, глядя в сторону.
  Общее настроение опустилось ниже положенной отметки. Люди поникли и приуныли. Сидел напуганный Бьелт, Серек задумчиво чесал рубец, некогда бывший его ухом, невозмутимый Элинтон по-прежнему смотрел куда-то в бок, Юдинт злился, что его идеи по расширению границ империи в очередной раз отвергли, кайсины все так же ровно стояли около императорского пьедестала - сосредоточенный и вечно серьезный Кантарт выглядел так, словно готов был прямо сейчас отправиться в бой; Крон же держался неуверенно, но важно - его распирало от гордости, и страшные события Горна лишь подчеркивали значимость случившегося.
  "И так всегда, - с тоской и разочарованием подумал Андигон, - чем опаснее миссия, тем больше потом поводов возгордиться".
  Все смотрели на него и ждали. Что ж, он готов дать им слово. Император поднялся и сошел с пьедестала.
  - Снаряжайте отряд. Элинтон, запоминай: выбираешь несколько человек, которым мог бы доверить собственную жизнь. Единственное требование - они должны быть отличными ораторами. Спросишь у Серека, может, он кого подскажет. Хотя я и без того догадываюсь, кого ты отправишь, - он покосился на кайсинов. - Тем более, что те твои люди...
  "Продолжать не обязательно, - мысленно обратился дядя к Андигону. - Мы оба знаем, что стало с моими людьми".
  "Твои-то люди остались отдыхать в Арисмале. Навечно". - Обратился император к советнику.
  Они не обладали способностями мыслеречи, но прекрасно поняли друг друга. Чтобы заминка не показалась слишком подозрительной, правитель Андиливии продолжил:
  - Цель - переговоры. Успешные переговоры. Эти люди должны быть сметливыми и неутомимыми, потому что им предстоит настигнуть Переписчика в кратчайшие сроки. С удовольствием бы отправился сам, но на моих плечах слишком много забот. И большая часть из них - все о том же Переписчике. Ты помнишь, дядя, как и о чем им надо говорить? Кому, как не тебе...
  - Помню, - оборвал его Элинтон.
  Император улыбнулся, приторно и очень противно.
  - Вот и славно. Вспомни наш с тобой разговор, каждый из его вариантов и поведай об этом выбранным тобой людям. Даю два дня на оттачивание. Лучше десять раз порепетировать, чем один раз допустить промашку.
  - Так точно.
  - Теперь далее. Да, кстати, вы можете быть свободны, - Андигон посмотрел на докладчиков. - Обратитесь к казначею, возьмите себе по десять золотых. Нет, по пятнадцать. За прекрасное предоставление сведений. Код: змей выпил мой нос, морская борода.
  Код.
  Никто не посмел не то что моргнуть - шелохнуться. Хотя было тяжело, очень тяжело. К этой привычке императора - безумнее прочих! - привыкали долго. Не обошлось без бедолаг, которых сбрасывали с вершины Эстилота: смертный приговор им выносил их же смех, который они не могли сдержать. Кодовое сообщение между императором и казначеем Сурианом было разработано лично Андигоном, но звучало комично, чего последний нисколько не стеснялся. Если точнее, ему было наплевать.
  Кайсины удалились. Андигон вернулся на свое место и обратился к присутствующим:
  - Теперь предлагаю поразмыслить над тем, почему Переписчикам так важно поймать Сарпия.
  - Мой император, - влез Бьелт, - я так понял, вы отправите людей на переговоры с Переписчиком. Может, есть смысл поблефовать? Пригрозить чем-то? Допустим, сказать, что у нас есть средства для нападения на их остров. Если понадобится - всех перережем.
  Андигон улыбнулся, широко и открыто.
  "Все же я в тебе не ошибся, мой дорогой Бьелт, - с удовлетворением отметил он. - Вещи ты говоришь дельные, но поздние".
  - На это, Бьелт, я могу сказать тебе одно - ты не зря сидишь на своем месте. Однако вопрос мой задан не по этой теме! Если я спрашиваю о чем-то второстепенном, значит, первостепенное давно решено!
  - Простите...
  Император насупился и еще раз, уже грубее, повторил вопрос. Желающих отклониться от темы больше не нашлось.
  - Они задумали покинуть свой пост, чтобы поработить всех и вся? - воскликнул неунимающийся Юдинт.
  - Чтобы не допустить гибели Переписчика? - спешил реабилитироваться Бьелт.
  - Спорный вопрос, - тихо произнес Элинтон. Говорящие стихли. - Я не верю в то, что они заинтересованы в поимке своего человека, потому что нашли способ его вылечить. Что-то здесь не то...
  - Боятся, что уничтожение Переписчика пошатнет Баланс? - спросил начитанный мужчина по имени Коффер с огромными темными кругами под глазами. Коффер вот уже двадцать четыре года как жил в библиотеке Эстилота и высовывался наружу только для того, чтобы поприсутствовать на синклитах.
  - Скорее, разрушит мироздание, - возразил кучерявый Фелит, его главный оппонент по спорам. - Раз в нем сидят такие ресурсы, неподвластные даже Ордену, то что мешает ей высвободиться и разнестись по всему сущему?
  - Это еще надо доказать, что за пределами Тиэльмы есть это ваше сущее, - насупился Коффер и с вызовом посмотрел на Фелита.
  - Конечно есть! Иначе зачем миру имя, раз кроме него никого нет? Проводники не станут лгать.
  - Проводники - горстка сошедших с ума стариков! Кто их видел, кроме Переписчиков? Кто с ними общался, кроме Переписчиков?! Вся их деятельность - фикция, а разговоры об иных мирах и прочем - не более, чем красивая мистификация!
  Император вперился взглядом в разошедшегося Коффера.
  - Лучше бы тебе умолкнуть, Коффер, пока ты окончательно не заработал на полет. Мне тоже, например, слабо верится, что Переписчики все эти века не имели средств избавиться от нее, а потом вдруг, за какие-то несколько недель, внезапно отыскали способ. Все это нелогично и непоследовательно.
  - С другой стороны, - вклинился Бьелт, - зачем им избавляться от сущности и искать на нее управу, если она была в надежном месте? Вряд ли Орден работал над этим вопросом. Как я понял, никто не ожидал, что ша-эна вырвется наружу.
  - Надежное место, - тряхнул кудрями Фелит, - не может называться надежным, если до него добрался Переписчик одним-единственным заклятием. И это на Испытании! Кажется, так сказал Кантарт?
  Император кивнул.
  - Рискну предположить, что дело не в укрывище, а в самом Переписчике. Значит, что-то в нем не то.
  - Возможно, это одна из причин заинтересованности Ордена, - Элинтон наконец-то повернулся ко всем. - Слишком большой силой обладает Переписчик, чтобы вот так нелепо Орден мог пренебречь им и потерять его. Кто знает, что они замыслили сделать с этой силой? Может, приспособить ее под свои нужды? Но только в теле парня, раз все равно подвернулась возможность.
  - Хорошее предположение, - кивнул император. Он резко встал и хлопнул в ладоши. - Так. Ждем результатов переговоров, дальше действуем по ситуации. С Орденом связь не теряем. Синклит завершен.
  Люди не мешкали и разошлись без разговоров. Только старый Бьелт, которому и без было тяжко передвигаться, сдавленно, но так, чтобы слышал император, прохрипел: "И чего собирал?"
  "Стань более открытым к своим людям, и тогда они тебя возлюбят, - сам себе напомнил Андигон, провожая взглядом ковыляющего Бьелта. - Хотя я бы предпочел избавиться от этого маскарада. Дела с Орденом все равно решены. Но если мой маневр сработает, будет только лучше".
  Как только зал опустел, вошла жена императора. Дилания долго смотрела на мужа, но его взгляд так и остался недвижимым. Где же он пребывал? О чем думал? Женщина прошла к супругу и встала за его спиной. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но поколебалась - полынная вонь чувствовалась до сих пор. Дилания поморщилась, но все-таки чмокнула его в лысину, а после машинально облизала губы, почувствовав горечь. Руки обвили шею Андигона.
  - Милый, - тревожно сказала супруга, скрывая дрожь в голосе, - ты отправляешь дипломатов... Но... Ты же сам не веришь в благоприятный исход?.. Не лучше ли было отправить бравых воинов?
  Правитель молчал долго. Он по-прежнему не шевелился, и Дилания подумала, уж не уснул ли ее любимый? Через пару минут она усомнилась в надобности своего вопроса и почти жалела, что озвучила его. Еще через минуту она вовсю надеялась, что император заснул с открытыми глазами или ушел в транс. Когда истекла очередная минута, женщина испугалась, что разгневала мужа.
  - Прости... - шепнула она на ухо императору и торопливо пошла к выходу.
  Быстрее отсюда. Быстрее. Она боялась его.
  - Ты забываешь, дорогая.
  Слова Андигона вонзились ей в спину тысячей стрел. Они пригвоздили ее, и та была не в силах сделать ни шагу.
  - Ты забываешь, что в Андиливии что конюх, что зодчий, что поэт - лучшие воины по умолчанию. Твои беспокойства напрасны.

Глава 5


Я иду туда, куда в здравом уме не сунется ни один человек. Иду подальше от людей. Так спокойнее. Ша-эна подбирается ко мне все ближе.
Теперь вовсе не обязательно принимать ее силу - почувствовав слабину, она вгрызается в меня, и я теряю контроль. Надо избегать стрессовых ситуаций. Кажется, я опережаю срок инициации... Уж слишком часто ша-эна перебарывает меня. В Горне после той вспышки в подвале мои раны затянуло, и я словно обновился. Но прошло три дня. Я с ужасом отмечаю, что устаю все меньше. Без ша-эны! Или, наоборот, именно с ней? Кто бы его знал...
Что за жгут тянулся к Борлигу? Почему ша-эна так отреагировала на него?
Возможно, указывала, что он опасен или находится под воздействием наговора.
Я тщетно стараюсь заставить себя заснуть. Приходится сильно изматываться. Я бегу. Бегу постоянно. Я стал быстрее лошадей, к тому же там, куда лежит мой путь, и человеку-то пройти - уже подвиг. И похвастаться о нем могут немногие. Но мне все равно. Я иду вперед.

1

  
  Каждый недальновидный богач когда-нибудь разорится. Всякое дерево сгниет и превратится в трухлявый пень. Высохнут бушующие моря с упрямыми волнами и неугомонными штормами. Острые пики гор затупятся, осядут, а протяженные хребты будут уничтожены землетрясением. Купы деревьев и гряды кустарников пожелтеют, опустят ветви к земле, словно в скорбном жесте, и так и погибнут.
  Ничто не вечно.
  Чаша опустеет. Яблоки из корзины разберут в мгновение ока, а если не разберут, то фрукты все равно сгниют, и тогда придется выкидывать испорченную корзину вместе с дурнопахнущим месивом внутри.
  Ничто не вечно.
  Когда-то Нор'Шаран был богатым процветающим городом. Улицы бурлили народом, трактиры забивались до отказа, доски пола трещали под напором сотен ног. Сюда стекались караваны со всех концов материка, огибали Огневеющую с севера, делали крюк, чтобы не приближаться к своенравному Горну. А потом возвращались домой с полными телегами железной руды, ценной и такой дешевой на фоне того, что предлагал беспринципный Горн. Люди любили Нор'Шаран. Но ничто не вечно.
  Запасы себя исчерпали. Нечего было копать, негде было искать новые месторождения и нечем было обеспечивать город... И некем - жители бастовали.
  Нор'Шаран забыли. Сперва оттуда уехали богачи, после - те, кто победнее. Брали все, что можно. Даже дома разбирали по бревнышкам, аккуратно складывали на длинные шаланды, а то и перевозили целыми срубами, и уезжали прочь... Самые преданные горожане, самые старые и верные своему месту, просидели недолго. Ибо деньги, как и все в этом мире, имеют предел. Город потух в сознании людей. Город-миг. Город-вспышка. Он угас так же быстро, как и расцвел.
  После кризиса, после нескольких десятилетий безликого существования, отец отца Фельмиса, вождя палиндорцев, посягнул на ничейные земли и организовал там тюрьму - известную тюрьму Лодронбат, в которой могло содержаться до пяти тысяч заключенных. Над бывшим Нор'Шараном витал смрад грязи и нечистот, запах смерти и крови разносился окрест, а в небе всегда кружили сытые падальщики, знающие, что голодными они не останутся. Но ничто не вечно.
  Сильнейшее землетрясение разрушило сложенные из камня бараки. Крепи не спасли. Оборудованные из шахт камеры наполнила смесь камней, пыли, крови и переломанных тел узников. Где-то погибали в безмолвии, где-то продолжали стонать заключенные, протяжно и тихо. На последнем издыхании.
  Потому что ничто не вечно.
  
  

2

  
  Сарпий смог убедиться, что Нор'Шаран не зря считался непроходимым и одним из зловещих мест материка. Бытовало мнение, что по ночам из шахт доносились страшные вопли и леденящий душу вой мечущихся в агонии душ. К этим звукам примешивался скрежет камней и шорох осыпающейся пыли. И не понять: то ли заблудшие хищники что-то унюхали и раскапывают могилы, то ли это души мертвых силятся поднять огромные глыбы и высвободиться, вознестись к Небу.
  Некогда оживленные дороги поломались, обвалились и рассыпались на куски, канатные тропы висели бесполезными плетями, скалясь редким путникам черно-коричневой улыбкой сгнивших досок. Пройти через Нор'Шаран означало испытать себя не только на крепкие нервы, но и на упорство, целеустремленность и хорошую физическую подготовку. И выживаемость.
  При самом удачном стечении обстоятельств я надеюсь пройти скалы хотя бы дня за три. Но для этого нужно есть поменьше, спать пореже, совсем не отдыхать... Могу ли я себе позволить это? Могу ли все время бежать, не глядя под ноги, применять магию по поводу и без? Не знаю. Это очень тонкая грань, и главное - не переступить черту, когда экономия времени и спешка начнут уничтожать меня.
  Помни, Сарпий, ты - человек. Оставайся им как можно дольше.
  Здесь не росло ничего, кроме цепких колючек, сухих и коварных - того и гляди вцепятся своими жалами в штаны или пройдут через подошву. Истоптанные сапоги Переписчика испытание выдержали - подошва была обита металлической полосой, - но покрылись сетью царапин.
  "Пора менять обувку, - заключил Сарпий. - Еще не хватало задержаться из-за прохудившихся сапог! Вот смеху будет. И вообще - помирать, так при параде".
  Со всех сторон высились острые пики скал. Серые и угрюмые, они будто бы спрашивали: "Чего надо?" Позади них выглядывал, словно прячущийся ребенок из-за спин родителей, Ондогоран. Воздушная гладь пребывала в спокойствии. Царило безмолвие. Каменные гиганты отбрасывали длинные тени, кое-где виднелись лужи, хотя дождей не было давно - некоторых участков солнце не касалось уже много веков.
  Сарпий не доверял Нор'Шарану. Как будто это был живой враждебный организм, притаившийся в ожидании, когда путник потеряет бдительность и расслабится. И тогда можно будет обрушить на него глыбу потяжелее или подтолкнуть к неожиданно появившейся под ногами шахте.
  Переписчик был начеку. Он увеличил радиус действия глади и анализировал каждое колебание. Спусков в шахты хватало. Сарпий то и дело обходил круглые провалы, темнеющие меж камней. Где-то даже виднелось дно, но разглядеть что-то, кроме серых кусков гранита, не получалось.
  "А надо ли?" - спрашивал себя Переписчик.
  Иногда он бросал вниз камушки, и те, прежде чем стукнуться о сокрытое тьмой дно, летели долго-долго. Сарпий плутал. Скалы высились со всех сторон - крутые и не очень, высокие, маленькие, тонкие, точно древко копья, или широченные, обойти которые - потратить несколько часов.
  "Настоящий лес с окаменелыми деревьями-переростками..."
  Бывало, что идти по низу становилось невозможно - обрушившиеся после землетрясения шахты образовывали настоящую пропасть. В таких случаях Переписчик вскарабкивался на скалу и старался двигаться по верху. Иной раз везло, особенно если некогда возведенные переходы между скалами выдержали землетрясения. Он использовал Струнку как шест и перепрыгивал провалы, плащ помогал хвататься за уступы, но от помощи ша-эны Переписчик упорно отказывался. Она предлагала ему попросту перелететь через весь Нор'Шаран, и Сарпий едва не согласился, но вовремя одернул себя:
  "Это все равно что сразу сдаться ей! Такой заем сил разрушит все мои защитные барьеры, и ша-эна овладеет мной!"
  Наступил полдень. Солнце зависло над белоснежными вершинами гор. Переписчик как раз проходил мимо широкого зева и не удержался - посмотрел вниз. Луч солнца коснулся дна ямы робко и неуверенно, точно рука слепца.
  Скелеты.
  Скелеты и небрежно разбросанные кости. Сарпий видел придавленную булыжником грудную клетку с помятыми ребрами и разлетевшимися по сторонам суставами; один скелет так и остался с распахнутой челюстью и цепляющейся за грунт пятерней. Переписчик присмотрелся: нижняя часть узника была прижата плитой. Два обнимающихся скелета, так и не отпустивших друг друга в момент природного буйства и погребения заживо. Конечно, досталось не всем - многие умерли от голода или безумия. Некоторые костяки давно рассыпались и перемешались с камнями и пылью. Навсегда замершие оскалы словно до сих пор исторгали немой крик бессилия и ужаса.
  Переписчик поежился. Его путь устилала не одна тысяча трупов, но именно оно, именно зрелище погибших людей, прикованных и неспособных к спасению, вызвало тошноту.
  
  

3

  
  Я могу быть каким угодно воином хоть с десятком сущностей внутри себя, но рано или поздно есть захочется даже мне. И это здорово, пусть голод и становится редким гостем. Надо довольствоваться людскими желаниями. Пока что это вторая по значимости зацепка. Первая - Тиэльма. И я не отдам ее в лапы ша-эны.
  Он убрал табличку в карман плаща. Та звенькнула, присоединившись к уже исписанным пластинам. Сарпий поскреб щетину, поднялся с обочины и пошел дальше вверх по дороге, от которой, в большинстве своем, осталось только воспоминание. Еще угадывались фрагменты вязи, что тянулась вдоль каменных плит, составляющих тракт; по валявшимся кускам можно было понять, что они когда-то были частью дороги, но время и природа не пощадили.
  Небо хмурилось. Скалы высились точно шпили дворца. С прохладным ветерком пришла тоска. И без того угрюмое настроение испортилось окончательно. Вдобавок желудок заурчал так, что, будь Сарпий на просторах северного Альфингейла, с гор сошла бы лавина.
  - Нет! - решительно заявил он. - Поесть надо. И давайте все восхвалим Переписчика Сарпия за его гениальность! Ведь этот полоумный, способный разделаться с армией Пятерни Аратамата, элементарно не прихватил в дорогу никаких припасов! Покинул Горн и обрадовался. Спасибо тебе, о наш отец-кормилец!
  Позже, сидя за костром и поедая щупальце сиура, Переписчик напишет:
  Спешка... Эта спешка до хорошего не доведет. Продукты были у меня под носом! В конце концов, я покинул дом Борлига сразу же после прерванного ужина! О чем я думал?..
  Сложно. Как же сложно переключиться на новую жизнь! Чуть больше месяца назад я был выпускником Ордена Переписчиков. Я трясся и жутко нервничал перед Испытанием. Теперь я злодей, убийца, воин, предатель и вечный путешественник, а еще ослушник Кодекса. Вечный чужак. Мой плащ - провозвестник ужаса и смерти, а не уважения и трепета, как это было раньше. Я стал первым Переписчиком, которого боятся люди. Все изменилось слишком быстро. Мой разум не готов к такому! Он не успевает перестраиваться. Инакомыслие одолевает! Постоянно мешает эта проклятая ша-эна. Она искушает. Она настойчива и упорна. Но я еще упорнее. Пока еще...
   Живность обходила это место стороной. Последние падальщики улетели полвека назад. Единственные обитатели Нор'Шарана - юркие ящерки с чешуей пепельного цвета да мелкие насекомые, копошащиеся в каменной крошке. Поживиться тут было нечем.
  Сарпий не хотел прибегать к этому способу, но пришлось - он расширил воздушную гладь и начал прислушиваться еще тщательнее. Ящерица, рой мух, осыпавшаяся гранитная крошка, еще ящерица...
  Переписчик спускался в котлован, когда земля под его ногами провалилась. Сарпий полетел вниз. Нор'Шаран потревожили. Сверху на катившегося кубарем Переписчика осыпался камнепад. Воин в золотом плаще успел скроить щит из плотного воздуха и заключил себя в эту оболочку. Сарпий падал, стукался, подпрыгивал, падал, переворачивался и снова падал. Все удары принимала на себя воздушная сфера. Гладь он свел практически на нет, иначе ее активность уничтожила бы Сарпия - заклинание стало невероятно чувствительным.
  Переписчик достиг дна. Камни придавили его, но за счет воздушной оболочки между ними и Сарпием осталось небольшое расстояние.
  - А ведь в другое время я бы запаниковал... - поднявшись, пробурчал Переписчик и раскинул руки.
  Перламутрово-серебряный щит трансформировался во множество толстых колец, которые обхватили воина, точно браслеты. Кольца начали расширяться и утолщаться. Они росли и вытесняли камни. Те протестующе скрежетали. Медленно и аккуратно Сарпий смог расчистить место и выбраться. Он посмотрел на результат своей деятельности и обомлел - из этих глыб можно было отстроить два особняка, превосходящие дом Борлига раза в три!
  Переписчик ухмыльнулся. То ли радуясь собственным способностям, то ли это был победный отголосок ша-эны, вгрызавшейся в него все больше. Плащ за спиной затрепыхал - очищался от пыли. Сарпий достал пластину и записал:
  Только что произошло странное. Я использовал заклинания, которым позавидовали бы даже выпускники Ордена. Никогда не думал, что смогу так... Здесь-то и стоит задуматься - а что придало мне сил? К ша-эне я не прибегал, по-прежнему хочу есть, чувствую усталость, но... Раньше простой огненный шар отнимал у меня больше энергии, чем поддержание воздушной оболочки и последующей ее трансформации в обручи.
  Что же изменилось? Может, за счет ша-эны увеличиваются мои внутренние резервы? Или побочный эффект? Значит ли это, что всякий раз, прибегая к магии, я буду сдавать? Надо ограничиваться. Или хотя бы использовать только то, что умею я сам. Но ведь голод и усталость никуда не исчезли? Вдруг я начинаю познавать магию, как это случилось на Испытании? После того, что творила ша-эна, приспособиться к стихийной магии - дело нехитрое. Если я смогу обуздать ее, мне не придется давать слабину перед алой тьмой. Мне надо работать над собой.
  Дописав, Переписчик стряхнул пыль со штанов, покачал головой и направился вперед. И в этот момент на него набросились.
  Предупреждающие сигналы воздушной глади сработали в самый последний момент, с болью обрушившись на Сарпия.
  "Идиот! Совсем забыл ее увеличить!"
  Реакции воина хватило на то, чтобы отпрыгнуть, но не избежать удара. Гибкое щупальце задело бок. Проехав по камням несколько ярдов, Переписчик поднялся. Поморщился.
  "Кажется, сломаны ребра", - мрачно отметил Сарпий и постарался делать более размеренные вдохи.
  Ничего... Давай я помогу?
  Он проигнорировал и поднял взгляд.
  Сиур.
  Хищная ящерица, размерами превосходящая двух крупных хоботонов южного материка. Сиуры обитали в горах. В населенных животными горах. Удивительно, как он оказался в Нор'Шаране? Судя по тощему телу с тремя парами лап и четырем щупальцам, больше напоминающим канаты, сиура и Переписчика свела одна цель - раздобыть себе ужин.
  Струнка сама прыгнула в руки. Сарпий занял боевую позицию, всячески пытаясь не обращать внимания на ноющие ребра, но не простоял и пяти ударов сердца - молниеносный бросок твари едва не сбил с ног. Переписчик не ожидал подобной прыти, скорости едва хватило, чтобы не быть придавленным. Следующую атаку он встретил Стрункой, уйдя вбок. Сарпий перехватил пику и ткнул ей на манер шпаги, выбрасывая руку далеко вперед. Наконечник повредил сухожилие, брызнула кровь. Лапа беспомощно обвисла.
  "Еще пять. И щупальца".
  Ранение отвлекло сиура, и Сарпий поспешил кинуть огненный шар. Он лопнул о подставленную спину, пламя лизнуло чешуйчатые пластины и исчезло, не причинив вреда. Ход сиура.
  Если бы не натренированная реакция Переписчика, первые три взмаха лап уже разодрали бы его грудь. Как и в поединке с палиндорцами, воин двигался быстро, но скупо, почти не затрачивая энергии. Несмотря на увечья, он отдал себя битве.
  Сейчас-то мы ему покажем!
  "Нет!"
  Как же нет? Ты уже мой. Чувствуешь? Боль отступает...
  "Неправда!"
  Сарпий согнулся, чтобы потревожить сломанные ребра. Почти никаких ощущений...
  Он вел два боя. Это отвлекало, однако выживание волновало его больше. Сиур сделал выпад, но Переписчик ушел в сторону и резко, словно молот, опустил Струнку. С противным хлюпаньем щупальце лопнуло и отлетело. Сиур взревел и дернул обрубком. Со рваной плоти стекали черные ручьи крови.
  "Не заигрывайся. Главное не изуродовать их все, иначе смысл боя?.." - каждую секунду повторял Сарпий, стараясь ухватиться за эту мысль и не дать ша-эне завладеть его волей.
  Он упустил момент, когда начал творить заклинание. Руки двигались, составляя непонятные фигуры, с языка срывались выученные им ранее слова...
  Гигантская ящерица и человек в золотом плаще стояли друг напротив друга. Один зализывал рану на оторванном щупальце и поджимал проткнутую лапу, второй тяжело дышал, и выражение его лица пугало даже такого матерого зверя - ярость, гримаса боли, снова ярость, бессилие, победный лик и все заново. Эмоции сменялись быстрее перелистываемых страниц книги.
  Последнее слово растворилось в воздухе. Сиур яростно взревел. Инстинкты не подводили. Готовый броситься в финальную атаку, он припал к земле, но дернулся и застыл. Выпучив глаза, животное беспомощно смотрело на Сарпия. Пасть раскрылась, наружу вырвался гортанный вскрик. Пошатнувшись, сиур замолк и, прежде чем смежить веки, заметил странный цвет глаз победителя схватки. Тело обмякло.
  Придя в себя, Переписчик недоверчиво посмотрел на хищника. Из его пасти, пронзив нижнюю челюсть, торчал каменный наконечник, весь в черной крови. Еще одно копье, похожее на сталагмит, проросло прямо через тушу сиура.
  Сарпий не мог поверить своим глазам.
  Это было делом рук самого воина.
  Или того, кто завладел его сознанием...
  
  

4

  
  Ночь, костер и укор.
  Переписчик обустроил небольшой лагерь, состоявший из расстеленного на нагретом за день камне плаще и костра. Хоть где-то удача сопутствовала Сарпию - он наткнулся на небольшую пещерку и обнаружил в ней целую вязанку сухих, но очень старых дров. О сидевшем рядом скелете с недостающей левой ногой он предпочел забыть. Дрова горели быстро, но Сарпий не собирался греться или сидеть всю ночь. Нужно было зажарить разделанное щупальце, только и всего. Щупальце - единственная часть сиура, пригодная к пище. К тому же очень вкусная и сытная.
  Переписчик все еще хотел есть, как хотел и отдохнуть. Однако предвкушение еды не радовало. В свете костра он перечитывал то, что выжег на пластине:
  Как тут не клясть себя? Особенно когда хватает поводов. Я не заметил хищника и чуть было не лишился жизни. Всего лишь надо было увеличить радиус воздушной глади... Неужели я начинаю терять контроль и забываю о самом важном? Не ша-эна ли заставила меня уйти из Горна, напрочь позабыв о припасах? Ей-то они ни к чему. Из-за этого я потерял много времени. И это в первый день перехода через Нор'Шаран! И не из-за нее ли я потерял бдительность, что привело к бою и ее очередной победе надо мной?..
  Сарпий поднял взгляд. То и дело темное небо озарялось оранжевыми вспышками со стороны Огневеющей. В этих всполохах череда горных хребтов Нор'Шарана напоминала темные клыки ощерившейся пасти. Сарпий поежился, вспомнив сиура. Плащ заботливо подполз ближе и прижался к плечам, будто подбадривая.
  - Так странно, - заговорил Переписчик. Он просто не хотел молчать и становиться бездушным зверем. - Повелеваю стихиями, поднимаю мертвых, - ухмыльнулся, - а есть все равно хочу... И здорово. Я держусь от тебя подальше, ша-эна. Ты не лишишь меня аппетита. А лишишь - буду есть силком. Потому что я должен оставаться самим собой! Я должен придерживаться всех людских привычек, чтобы не потеряться в этом противоборстве. Понадобится - буду жрать через силу! И спать буду через силу. Принудительно. А если ты будешь еще настойчивее, то и по нужде пойду через не хочу, просто ради факта. Чтобы быть на шаг дальше от тебя.
  Он расхрабрился. Подумал даже съесть полусырое щупальце и пойти дальше без сна и отдыха, но вспомнил, что тогда поставил бы сказанное им под удар. Чтобы успокоиться, он вернулся к табличке.
  Прилив сил может обмануть меня. Это опасное чувство, и поддаваться скоротечному желанию нельзя ни в коей мере, ибо оно покинет меня так же быстро, как и возникло. Все обстоит иначе. Сложнее. Сложно. Противостояние дается все труднее, и я не хочу потерпеть поражение. Я в ловушке. Мне бы идти и идти, брести до самого конца, пока еще могу, но... Не этого ли ждет от меня ша-эна? Я ничего не выиграю, поддавшись на "провокацию". Но мои обычные темпы не приведут меня раньше, чем кончится срок инициации. Боюсь, придется не только воспользоваться пакералами Ольхе... Кажется, придется идти напрямик через Милонарию, по разломанным мостам, чьи останки висят в воздухе мертвым грузом. Видят Небеса, не хотел я прибегать к этому способу, но ситуация вынуждает. Надо успевать. Иначе - конец всему, конец всем. Ни меня, ни Ордена, ни Тиэльмы...
  Переписчик привстал и перевернул мясо.
  "Скоро будет готово", - довольно отметил он и взял табличку.
  Надо уделять магии больше времени. Я умею слишком мало. Умершие под рукой будут не всегда, к тому же эта магия заемная - ее творит ша-эна. А на одной стихийной магии я долго не протяну. Сегодняшняя схватка с сиуром показала, что я способен творить заклинания и даже успешно использовать их, но... Но я никогда так не умел! И если это - внедрение ша-эны, то все очень плохо. Но буду надеяться и верить, что все гораздо радужнее.
  Небеса! Я повторяюсь!
  Что ж, ничего - будем закреплять урок и утверждаться в намерениях.
  Мне нужно обучиться чему-то масштабному, ведь против меня выступают не один-два человека. Чувствую, их будет еще больше. Гораздо больше. Там, куда я иду, мне встретятся те, кто пострашнее дальсиев и палиндорцев вместе взятых. Я должен быть готовым.
  Сарпий дописал и понял, что настроение безнадежно испорчено. Приказал плащу зависнуть над костром, чтобы вобрать тепло - ночь опускалась холодная. Взял пластины, перечитал одну за одной и омрачился еще сильнее. Он без удовольствия съел щупальце и, замотавшись в нагретый золотой плащ, лег спать.
  Без удовольствия.
  
  

5

  
  Каких усилий стоило ему уснуть! Сумбур последних недель перемешал в голове все мысли, события сливались друг с другом и представали перед Переписчиком сумасшедшими картинами. Когда Сарпий проснется утром, он окончательно решит идти вперед без остановки, потому что второй такой ночи ему не выдержать. В Нор'Шаране - точно.
  Сон... Переписчик видел себя со стороны. Он убивал. Расползалась земля, заживо горели люди, дергали ногами лошади с распоротыми животами, истошно кричали женщины, и Сарпий, так и не пересиливший себя, прерывал их стенания. Он перерезал глотки и выкалывал глаза, медленно протыкая их острыми наконечниками пики. Он нанизывал на Струнку человека и поднимал вверх как знамя, а сверху прямо на голову лилась теплая кровь, заливая глаза; она попадала в рот, и Сарпий пил, пил, жадно облизывал губы и подбородок. Он видел, как по его приказу возгорались деревенские избы, истошно вопили люди, им выкручивало руки и ноги, хруст костей заглушал крики, падал скот, взрывая землю копытами, скуля, одна за одной умирали собаки... Рушились стены городов и осыпались бесполезной пылью защитные бастионы, заваливались набок башни и придавливали горожан.
  Сарпий орал. Это было его рук дело! Каждая отнятая жизнь - вина обезумевшего Переписчика, сдавшегося ша-эне. Он чувствовал себя куклой, беспомощным животным, которое связали и ведут на убой. Переписчик словно бы смотрел спектакль, кошмарное представление, но ничего не мог сделать, потому что был зрителем.
  Когда все кончилось и не осталось никого и ничего живого, ша-эна покинула Сарпия. Почему?! Почему именно тогда, когда от людей не осталось даже костей?! Не было больше городов, не было лесов и озер, полей и гор. Он уничтожил все!
  Переписчик расплакался. Рыдал, размазывал по щекам слезы, трясся подбородок, стучали зубы... Ком в горле не давал дышать, Сарпий не мог проглотить слюну и то и дело сплевывал. Он силился успокоиться, но губы дрожали и кривились, глаза застила влажная пелена, лицо горело, грудь подергивалась. Он был один. Горькие всхлипы буквально выбрасывались наружу тяжелыми толчками. Всхлипывания перешли в протяжный вой, вязкий, будто переливаемый в бочку мед. Когда Переписчик силком закрыл рот, он понял. Вой был не его...
  Он находился в центре каких-то горящих развалин. Когда-то здесь стоял город. Несмотря на множество очагов пожара, царила почти кромешная тьма. Багровое пламя было невыносимо жарким, боль вгрызалась в плоть, от которой начинало пахнуть паленым. Переписчик вознамерился убежать, но его внимание привлекло движение слева.
  Небольшой булыжник скатился с горки и упал у ног воина. Куча камней дрогнула, начала осыпаться. Среди осколков булыжников показалась ручка - совсем маленькая, принадлежавшая ребенку. Обломанные ногти, на указательном пальце вообще осталось только мясо с обугленной коркой. Показалась и вторая рука. Сердце Переписчика заколотилось со страшной силой. Он смотрел, не отрываясь, и не сделал ни шагу, чтобы помочь. Камни начали разлетаться в стороны, словно мыльные пузыри, подхваченные ветром. Наконец, Сарпий увидел грязную головку: чумазое лицо, темные волосы по плечи, бежевое льняное платье, перепачканное кровью и сырой землей... Босоногая девочка не старше семи лет медленно поднялась и с какой-то обреченностью одернула подол. Из-за низко опущенной головы воин не видел ее глаз. Переписчик подошел к ней, аккуратно взял за подбородок и поднял голову девочки. Она поддалась. Сарпию стоило гигантских усилий, чтобы не убежать сломя голову, срывая горло в отчаянном крике.
  Девочка смотрела на него пустыми глазницами. Вместо глаз - провалы с запекшейся кровью. Левый висок и часть лба отсутствовали и представляли собой смятое нечто с зияющими костями и неправдоподобно ярким мясом. Волосы пучками налипли к ране. Непрерывно лилась кровь, пачкая платье.
  Воин осторожно сделал шаг назад и стиснул зубы.
  - Тебе... Тебе больно?.. - проглотив комок, спросил он.
  Девочка вперилась в него невидящим взглядом и надула губки.
  - Дяденька, за что?
  Она провела рукой по лбу и вытерла испачкавшуюся руку о платье. Переписчик не нашел, что ответить.
  - За что, дяденька? За что?
  Девочка шагнула к нему. Сарпий развернулся и побежал. Мимо горящих останков дома, мимо упавших колонн и устоявших стен, и только вслед, совсем рядом, доносилось обиженное "за что, дяденька?"...
  Он спрятался от нее. Кажется, в лучшие времена это было театром, теперь же - горящие камни и разрушенная сцена. Сарпий сел, прислонился к ней спиной. Он прикрыл глаза и откинул голову назад, переводя дух. Девочка не выходила из головы. Тоненький голосок звучал так горько... Переписчик стиснул зубы и ударил кулаком в землю. Звук шагов. Сарпий насторожился. Он открыл глаза и едва не закричал.
  Среди горящих лавочек и какого-то реквизита прямо на углях стояла нагая женщина с округлым, измазанным гарью животом. Заметив, что Сарпий смотрит на нее, женщина маленькими неловкими шагами направилась к воину. Ни с того ни с сего живот женщины разорвало. Переписчик охнул, на лицо попало несколько капель крови. Женщина не остановилась. Сарпий видел, как с каждым шагом из раны мелкими толчками била кровь, розовато-белесые внутренности орошало алым.
  И вновь Переписчик хотел удрать. Бежать сломя голову и не оборачиваться. Бежать, пока не откажут ноги. Женщина остановилась в двух шагах от него и положила руки на живот. Грустная и поникшая, она не отрывала глаз от воина. Руки вцепились в края раны и раздвинули плоть в сторону. С хлюпающим треском кожу расходилась в стороны.
  - Разве мы это заслужили? - злобно спросила женщина.
  По лицу текли слезы, вытянувшиеся во всю ширину руки крепко сжимали плоть. Между пальцев сочилась кровь. Сарпия пригвоздило.
  - Разве мы это заслужили?! - еще громче повторила незнакомка.
  Переписчик посмотрел на нее, опустил взгляд на живот и не смог сдержать приступ тошноты. Там, среди кровавого месива, лежал не до конца оформившийся плод. Небольшой, похожий на бобовое зернышко, молочного цвета с коричневыми вкраплениями. Его маленькие ручки с намеком на пальчики были прижаты к груди, большая лысая головка повернулась к Переписчику и вперилась черными глазами-бусинками, подернутыми пленкой.
  Его вырвало еще раз.
  Женщина запустила руку в живот, пошвырялась во внутренностях и ласково погладила пальцем по головке плода.
  - Заслужили?! - закричала женщина и дернула за пуповину.
  Мир поблек.
  Когда Сарпий очнулся, он нашел себя на поле боя. Кругом - изувеченные трупы, повсюду оружие, отрубленные руки, изломанные ноги. И кровь. Земля была влажной. Переписчик сделал шаг, и под подошвой сапога чавкнуло. На поверхности земли проступила кровь, как если бы он шел по болоту. Из-за спины донеслись точно такие же звуки. Сарпий обернулся.
  К нему ковылял солдат. Пожилой мужчина с пышными усами и грязном драном кителе. У военного недоставало правой руки, а левая нога была вывернута под неестественным углом - стопа заворачивалась вовнутрь.
  - Я справился с потерей, - хрипло сказал он и кивнул на болтающуюся культю. - Я даже смог устроиться на работу и содержать родную мать. Теперь я не смогу обеспечить ни ее, ни себя! Ради кого? Ради чего я выжил на войне?!
  В третий раз Сарпий подумал о том, чтобы убежать, но его ноги утопли в багровом болоте по колено. Он попробовал вытащить ступню, но вместо этого провалился по пояс.
  - Для кого мне жить?! Не осталось ни души! - ревел солдат.
  Сарпий почувствовал, что плачет.
  - Прости... - промолвил он.
  - Ради чего?! Все умерли! Умри и ты!
  Он поднял культю. Она удлинилась. Теперь это было подобием щупальца, и оно росла, приближаясь к Переписчику. Отросток обвил шею Сарпия. Тот закричал, но культя заглушила крик - заползла в рот и пошла вниз по пищеводу. Переписчик, содрогаясь в рвотных позывах, ощущаю горькую желчь, чувствовал, как все внутри переворачивается, сжимается и тормошится. Брызнули слезы. Он взвыл. Протяжно и не по-человечески.
  Резкая вспышка боли.
  
  

6

  
  Сарпий вскрикнул и проснулся. Во рту было горько. Кажется, его и вправду вырвало. Слепая девочка и компания еще преследовали его. Дыхание Переписчика участилось, его бил озноб. Костер погас. Сарпий закутался в плащ еще сильнее и резко помотал головой, стряхивая остатки сна. В темноте нашел флягу и сделал пару глотков, споласкивая рот.
  - Что такое... - пробормотал он.
  Что-то было не так.
  Переписчик прислушался к воздушной глади и с неприятным удивлением осознал, что вой не прекратился. Ему стало страшно. Вой шел отовсюду. Надсадны стоны умирающих словно раздавались в голове Сарпия. Он осмотрелся. Нор'Шаран все так же тих и безмятежен, разве что какая-нибудь ящерка пробежит по камню, шкрябая коготками, или осыплется кучка гранита.
  Переписчик встал и подошел к обрыву. Ночь темна, луна скрылась за облаками, языки пламени Огневеющей все еще облизывали небо. Сарпия привлекло молочное свечение где-то внизу. Стоя на краю, он увидел их.
  Средь шахт и разломанных плит шеренгами шагали призраки и тяжко выли. Голые, изувеченные, они медленно брели вдоль разверстых ямин. Оттуда торчали прозрачные руки, которые цеплялись за землю бесплотными пальцами и гребли, гребли, гребли. Вой и крики не смолкали. Воздушная гладь беспрерывно колебалась и вибрировала. Переписчик понимал, как много в них боли и безысходности.
  Легионы призраков волочились через Нор'Шаран. Ямы полнились неумолчными криками. Сарпий с трудом сглотнул и прищурился. Жуткое зрелище пригвоздило его. Он застыл. Изо рта шел пар. Неожиданно температура понизилась, стало холодно. Плащ прижался к телу Переписчика. Воздушная гладь заходила ходуном. Сарпий обернулся и обмер.
  Перед ним стояли призраки. Полусгнившие лица, страшные оскалы с длинными клыками, лохмотья, что изгибались лентами точно туман. Из ощерившихся пастей вырывались облака пара, формировавшиеся в черепа. Их становилось все больше. Молчаливая процессия медленно приближалась к Переписчику. Отступать было некуда. Стараясь совладать с приступом паники, Сарпий принялся перебирать варианты, но ни одна из мыслей не задерживалась хоть на сколько-нибудь - голова опустела, все заполнилось ледяным страхом.
  Трупы светились мутно-молочным. Свечение было противным, и чем ближе призраки подходили к Переписчику, тем холоднее ему становилось, как будто все они были сделаны изо льда. Звенели кандалы на тощих руках, гремели тащившиеся по земле цепи, и в стылую ночь уносилось зловещее эхо. Нор'Шаран заговорил.
  Сарпий сузил воздушную гладь и, всячески отворачиваясь от осклабленных ртов и пустых, наполненных каменной крошкой и пылью глазниц, сосредоточился на заклинании. Купол должен стать его спасением. Переписчик напитывал заклинание, укреплял стенки, но делал все наобум, ибо не знал способа, который помог бы ему справиться с покойниками. Он лихорадочно вбрасывал частицы магии в воздушную гладь, но переживал, что теряет время впустую. Хромая, ползя, подволакивая сломанные ноги, размахивая болтавшимися плетьми руками, светящиеся призраки наступали. Сарпий обернулся и посмотрел вниз. Каменные лабиринты Нор'Шарана заполнились молочной мутью. Призраков было слишком много. Основная масса так и продолжала идти куда-то вперед, но некоторые, обратив внимание на Переписчика, сворачивали и подступали к обрыву.
  "Прыгать - не выход", - обреченно подумал Сарпий.
  Не переживай. Мы справимся.
  Костлявая ладонь с острыми когтями уже тянулась к Переписчику. По пальцам ползали мошки, в сгнившей плоти швырялись жучки. Призрак открыл рот, наружу высунулся язык, усеянный белесыми личинками. Коснувшись стенки глади, призрак отдернул руку и раскрыл пасть еще шире. Глазницы вспыхнули желтым. Труп предпринял еще одну попытку, но результат остался тем же.
  Осмелев, Сарпий сделал нерешительный шаг вперед. Призрак отступил. Сбоку на Переписчика налетел еще один, но воздушная гладь так же не пропустила его. Стиснув зубы, Сарпий пошел вперед, медленно, чтобы не упустить ни одного храбреца. Он должен быть сосредоточен. Если купол падет, призраки разорвут его на части.
  Так он и пробирался - заключенный в защитную сферу, сквозь облепившую его толпу призраков, что не уставали бросаться на Переписчика в надежде найти брешь. По большей части Сарпий старался смотреть себе под ноги. Вид истлевших узников, погибших от камнепада, страшил его. Он дрожал так, словно его облили ледяной водой. Холод сковывал конечности, зубы стучали, а тело содрогалось, но Переписчик упорно двигался дальше, продираясь через полчища светящихся фигур.
  "Лучше побыстрее покинуть эти земли, пока я не сошел с ума".
  Идти через осыпающиеся скалы, поддерживая заклинание и заставляя себя не разразиться воплями, точно девчонка, - дело недюжей выдержки. Сарпий пел под нос те редкие песни, что знал, вспоминал шутки друзей, смешные случаи из учебы в Ордене, но это не спасало. Иногда ему казалось, что он слышит вой и стоны призраков. И не было никакого способа победить эти ощущения.
  Наконец, он вышел на более-менее ровный участок, оставив большинство покойников позади. Он позволил себе расслабиться. Воздушная гладь стала прежней, сам же Сарпий чувствовал себя полным сил.
  "Небеса! Ша-эна!" - выругался Переписчик, осознав, что без ее участия здесь не обошлось.
  Цепочка светящихся призраков, воющих, стонущих, тянулась вдоль скал. Сегодня он насмотрелся достаточно. Сон? О каком сне могла идти речь после всего увиденного?
  Переписчик рванул в ночь. Навстречу рассвету, навстречу новому дню, навстречу новым смертям...
  Перед его взором возникла металлическая пластина. В более безопасном месте он постарается не забыть записать:
  Вой... А ведь во сне я прекрасно все слышал. И именно после этого сна я впервые не пожалел, что родился глухим. Иначе бы не выдержал... Во сне все гораздо страшнее. Гораздо. Наверное, в жизни я услышал бы то же самое. Как хорошо, что я глухой.
  
  Воин в золотом плаще бежал по самым верхушкам скал, прыгая от одной вершины к другой. Призраки жадно тянули к нему свои лапы, но Переписчик был уже недосягаем. Он даже не замечал, что за один прыжок покрывал расстояния, недоступные человеческим возможностям.
  "Как хорошо, что я глухой", - мрачно думал Сарпий.
  
  

7

  
  Он бежал долго. Перепрыгивал разинутые рты старых шахт, вскарабкивался, спускался и снова забирался, оббегал провалы по бокам, несколько раз не разменивался на крюк и, разгоняясь, мчался прямо по отвесным стенам, принимая практически горизонтальное положение. Солнце светило в спину и словно подбадривало.
  Бежать. Бежать. Бежать. От собственных мыслей, ото сна, от Нор'Шарана, от ша-эны. Бежать к Пику Неиссякаемости, ибо, в отличие от Ондогорана, время скоротечно и неумолимо.
  Пробегая над пропастью по очередному отвесному карнизу, Переписчик столкнулся с местью Нор'Шарана. Местью за бегство. Камень под ногой раскрошился, нога попала в образовавшуюся щель. Сапог застрял накрепко, и не рассчитывавший на это Переписчик споткнулся и врезался лицом прямо в скалу. Нога едва не сломалась. Плащ взметнулся вверх по каменной стене, но не было ни одного острого уступа, за который можно было бы зацепиться и спасти жизнь хозяину. Завалившись набок, воин начал медленно сползать в пропасть, сдирая кожу на лице и ладонях. Нога не освобождалась. Падая, Сарпий достал Струнку.
  - Нет! - закричал он.
  Каменный капкан лопнул, и сапог оказался на свободе. Переписчик извернулся и вонзил Струнку в образовавшийся провал. Со скрипом оружие вошло в камень; Сарпий крепко ухватился за пику.
  Перед глазами возникли слепая девочка, покалеченный солдат и женщина с неродившимся ребенком. И все они смотрели на него и чего-то ждали... Падения?
  "Не дождетесь!"
  - Прочь! - крикнул Переписчик и отпустил одну руку.
  Ладонь светилась графитовым. Держась левой рукой за Струнку, правой Переписчик словно начал что-то чертить прямо в воздухе. Под ним образовался каменный нарост, медленно и с недовольным рокотом вытягивающийся в карниз. Воин нащупал под собой поверхность и отпустил вторую руку.
  "Идиот. Неужели нельзя было сделать так сразу?! - спросил себя Сарпий и тут же ответил: - Нет. Мне надо привыкнуть. Я не совсем готов. Сержант тоже не сможет выполнять все обязанности генерала, поставь его сразу же на эту должность!"
  Он выдернул Струнку, закинул ее за спину и разбежался. Взяв хороший разгон, Переписчик довольно быстро пересек пропасть и, видя впереди маленький уступ, обрывающийся через несколько шагов, не стал утруждать себя поиском обходного пути.
  "Пора приступать к тренировкам", - решил он.
  Сарпий оттолкнулся от края собственноручно сотворенного каменного помоста и прыгнул. Сарпий вытянулся как мог, помогая себе бившим сзади потоком ветра.
  Дыхание перехватило. Ударила по лицу пола золотого плаща, и Переписчик, усмехнувшись, распахнул его. Теперь он мог если и не планировать, то пролететь гораздо дольше.
  Свистело в ушах, кружило голову, но Сарпий решил раз и навсегда избавиться от стеснительности перед собственными появляющимися силами. Только так можно познать себя и научиться чему-нибудь стоящему,без помощи ша-эны.
  Он знал, что ждет его впереди. Приземляясь, он сгустил воздух внизу, среди бесчисленных отверстий на поверхности земли. От этого ее кусочек стал мутным и расплывчатым, как если бы на него положили матовое стекло.
  "Надо же, получается! - радовался Переписчик. - Нет ни страха, ни сомнений..."
  Конечно нет.
  "Ты не причем!"
  Конечно нет...
  Сарпий приземлился мягко и очень аккуратно. Ноги все еще дрожали, голова кружилась. После скал, после голой каменной тверди ступить на землю было приятно. И пусть ее почти не осталось, но видеть что-то живое было приятно. Переписчик поднял руку и разогнал собранный в одном месте воздух, и тот унесся ураганным ветром, сдувая с земли мелкие камни и поднимая целые облака серой пыли.
  Переписчик оказался возле Железной Заводи. В простонародье это странное место звали Ситом. Просторный кусок земли, словно специально зажатый скалами со всех четырех сторон. Некогда живой остров, спрятанный от посторонних глаз. Когда-то тут росли цветы, выгуливался скот, выращивалась дикая пшеница, в колосьях которой играли дети, а юнцы затаскивали туда девок и предавались любовным утехам.
  Издавна Железная Заводь славилась особой щедростью на руду, залегшую, однако, глубоко в недрах. Тогда по настоянию здешнего пастыря всех жителей Нор'Шарана отправили сюда, чтобы срезать целый пласт земли для облегчения добычи. Работа длилась долго и выполнялась под чутким присмотром самого пастыря. Результатами общих усилий в скалах образовался огромный карьер. Со временем его поверхность изрыли так, что невозможно было не то что перевозить добытые ископаемые, но и просто ходить без риска провалиться. Проблему решили просто - воспользовались тем, чего нор'шаранцам хватало вдосталь. С помощью смеси на основе гранитной крошки они отлили колонны и возвели их на поверхности Сита; поверх уложили плиты и создали что-то вроде широкого моста. Кое-где они примыкали друг к другу, образовывая целые площадки на опорах. Так, работники стали передвигаться преимущественно по верхнему ярусу.
  Ныне же от него почти ничего не осталось. Несколько чудом устоявших колонн который век охраняли бездушную пустошь, одинокими наблюдателями возвышаясь над пригнанной ветром мертвой землей.
  Передвигаться было трудно. Приходилось чаще прыгать, чем шагать. О каком беге могла идти речь? Да, место не самое легкое в преодолении, зато оно идет в обход непролазного хребта, на преодоление которого Сарпий потратил бы еще полдня.
  "Конечно же можно срастить все дыры и налепить заплаток, чтобы идти по ровной дороге, но это уже будет не моя магия", - с досадой подумал Переписчик.
  Твоя...
  Он действительно старался обходиться без лишней траты сил, ибо понимал, что очередное применение магии может ослабить воздвигнутые перед ша-эной барьеры. В Ордене Переписчиков обучали магии совсем иного порядка, нежели даже то, что сотворил Сарпий, едва не упав в пропасть. И все же это было его.
  "Мне нужны каждодневные практики. Возможно, ждать выхода из Нор'Шарана не стоит. Наверняка меня будут поджидать... Мое сознание не успевает за ростом возможностей. Я не могу предположить, что сумею сделать завтра. Страшно предположить. Значит, надо идти на эксперименты. Но не получится ли так, что я сдам позиции перед ша-эной? Что если она только этого и ждет? Моей капитуляции... Не стоит ждать, что я продамся тебе, тварь".
  Сарпий всматривался вдаль, но там не было ничего, кроме таких же колонн, что окружали его. Прыгая с места на место, он отвлекся, и когда вновь устремил взор, заметил, что колонны стояли совсем не так, как раньше.
  "Нет, - хмуро подумал Сарпий. - Это не колонны."
  Люди.
  - Интересно, - кисло произнес Переписчик, - кто и что мог забыть здесь?!
  "Чего возмущаться и гадать? Само собой они пришли за тобой, Сарпий. Должно быть, это очень отчаянные люди, раз не поленились пробраться аж к Железной Заводи. Из этого следует, что либо разговора не будет, либо эта четверка - не искусные воины-сорвиголовы, а настоящие адепты красноречия, коим невмоготу ждать меня в месте поприятнее. Но что все-таки за идиоты - тащиться сюда с лошадьми? Не пройдут же и часа".
  Они приближались. Переписчик оказался прав - двоих лошадей не хватало. Завидев, что Сарпий обратил на них внимание, люди остановились. Воздушная гладь не дотягивала до них, но и без того было ясно, что они переговаривались. Они покивали, привязали лошадей к колоннам и пошли навстречу Сарпию.
  Впереди - мрачный безбровый Кантарт, за ним - троица рослых мужчин, ухоженных, с располагающей, но вымученной улыбкой на устах, еле превозмогшей усталость. Дипломаты... За спиной у каждого имелось не одно сражение и это при том, что в Андиливии один из них раньше работал на ферме и занимался разведением породистых лошадей, второй считался искусным ювелиром, а третий прославился как художник. Кантарт так или иначе чувствовал свое превосходство, имея множество лет практики в суровых битвах, опасных шпионских вылазках и быстрых ночных убийствах. Не зря же он звался кайсином. Он один являлся истинно воином с самого рождения и служил не только Андигону, но и его отцу. И именно Кантарту предстояло выполнить совсем не характерное для его умений задание.
  Сарпий здорово удивился, когда разглядел их.
  "Целая депутация! Нет, это не куоланцы. У тех кожа бледнее и волосы светлые. Кто-то не поскупился на быстроногих скакунов и обогнул восточнее Горна. Либо же кого-то вновь предупредили, если мои догадки верны. Что ж, это будет интересно".
  - Мы пришли с миром! - поспешил крикнуть Кантарт Переписчику, поигрывающему серебристой пикой.
  Андиливиец не сомневался, что Сарпий прочтет его намерения по губам, однако на всякий случай все четверо подняли руки над головой и растопырили пальцы.
  Переписчик остановился рядом с ними. Злой и раздраженный.
  - Чтобы уйти с войной?
  "Очередные переговорщики и увещеватели, - обреченно заключил Сарпий. - Сколько же их еще будет на моем пути, прежде чем я достигну цели? Меня уже тошнит от них! Каждый хочет помешать!.. Посмотрим на их изобретательность. Даю голову на отсечение, что ничего нового не услышу".
  Вот и не траться... Просто убей их!
  "Не дождешься".
  - Зачем же сразу с войной, - доброжелательно улыбнулся безбровый. - Нет надобности оголять клинки, когда есть возможность договориться на взаимовыгодных условиях.
  - О как! Даже на взаимовыгодных. Пройдите по моему следу и посмотрите, какую выгоду получили те, кто оказался быстрее и настырнее вас. Давайте присядем. Не стоять же нам как дуракам. Все-таки намечаются серьезные переговоры, а это не шутки.
  Пять округлых ямин, пять беззубых каменных пастей срослись, будто покрылись коркой темного льда. Камень зажурчал подобно ручью и стал перетекать, образуя большие плоские валуны.
  "Может, теперь поймут, что со мной лучше не шутить, - гадал Переписчик. - А ведь я даже не сосредоточился на этом..."
  Тем убедительнее...
  - Удобствами не побалую, уж простите.
  Сарпий сел первым и положил Струнку у ног. Четверка могла бы с радостью отметить этот факт, если бы не показанная только что магия. Кантарту не понравилось увиденное.
  "Проклятые доносчики! - злобно подумал кайсин. - Где вы были раньше? В нем же ничего не осталось от Переписчиков. Сволшебничал и не поморщился!"
  - В преддверии всех разговоров позвольте представиться. Мое имя - Кантарт. Я - один из кайсинов Андиливии и представляю здесь самого императора Андигона.
  "Вот оно как. Андиливийцы... Это в корне меняет дело".
  Сарпию стало легче. Разом решилось множество проблем.
  - Мне неловко, ибо меня, думаю, все уже знают, но зовите меня Сарпием. Почему бы не представить остальных участников разговора?
  Кантарт не растерялся - справился.
  - Беседовать буду только я.
  - А как же вежливость? - продолжал язвить Переписчик.
  Надо отдать должное андиливийцу - он вел себя сдержанно и не давал волю эмоциям.
  "А они у тебя бурлят, дорогой андиливиец. Помучайся. Наш разговор служит одной цели - отнять время и у меня, и у вас".
  - Хм... А это ваши телохранители? Или скот на убой?
  - Клянусь Небом, Сарпий, ну откуда такие выводы? - Кантарт напустил на себя расстроенный вид. Его спутники поспешили нахмуриться и посмотрели на воина в золотом плаще обиженно, с изрядной долей оскорбления. - Таков наш обычай: не следует представлять того, кто не будет вести беседу.
  - Но будет вести бой, - хмыкнул Переписчик. - Да, мы не даем кличек мясу, когда хотим зажарить его. Понимаю, но... Впрочем, главное, чтобы ваши спутники, уважаемый Кантарт, понимали это. Жду ваших предложений. В целях укорачивания разговора сообщу, что ни могущество, ни земли, ни сокровища, ни власть меня не интересуют. Не. Интересуют. Надоело слушать одно и то же.
  
  - Тут я вынужден поддержать Сарпия, коллега, - огорченно произнес Именующий.
  - Безусловно. Должен же я - простите, он, - заботиться об остальных. Кормить вас однообразными разговорами не входит в мои планы. Следует уважать слушателя.
  - Отличное стремление. А Кантарт мне очень нравится.
  - Чем же?
  - Именем, коллега. Именем...
  
  - Даже если я сообщу, что все мы выросли и прожили в Андиливии под правлением славного Андигона?
  - О чем мне это должно сказать? О вашей умудренности в боях? Или о богатых и обширных территориях? Кажется, не прошло даже минуты, как я сказал, что это меня не интересует.
  Кантарт опустил взгляд и довольно улыбнулся. Казалось, он давал время Сарпию, чтобы тот не спешил в своем решении и подумал еще раз. Кайсину было обидно - он столько всего вложил в последнюю фразу, надеясь на то, что упоминание империи хоть как-то вразумит Переписчика. Кантарт медленно поднял голову и исподлобья посмотрел на Сарпия...
  - Это значит, что мы обладаем огромной мощью. Наше влияние велико, наши связи простираются гораздо дальше собственных земель и близлежащих государств.
  ...Но вновь столкнулся с абсолютной непоколебимостью.
  "Хорошо, - с наслаждением подумал Кантарт, - пора играть по нашим правилам, раз по твоим игра стоит на одном месте!"
  - Три к востоку, два на юг, между скал и через двадцать миль круг двухмильного диаметра по правую сторону горизонта, - буднично, словно считалочку, проговорил безбровый мужчина.
  Сарпий вздрогнул, что не могло не порадовать Кантарта. Переписчику хотелось прямо сейчас раскрошить зубы собеседника, разорвать в клочья его спутников и похоронить этого безбрового урода под останками его прихлебателей. Он еле справился с порывом.
  "Нельзя. Он знает слишком много, это может быть опасно. Сперва выясню, откуда у него информация".
  - Полагаю, теперь нам будет о чем поговорить? - вальяжно протянул Кантарт.
  - Не задирай нос раньше времени. Как же ты планируешь использовать это против меня? - медленно, скрывая волнение, спросил Сарпий.
  Волновать было о чем: каким-то образом Андигону стала известна формула пути на остров Фелианти. Кроме Переписчиков о ней никто никогда не знал. На картах Фелианти все еще продолжали рисовать, но с реальным местоположением координаты не совпадали. Да и попасть туда просто так нельзя. Из-за этого люди разделились на два лагеря - те, кто не верил в существование Переписчиков, и те, кто верил, принимая за чистую монету слух, что частично остров находится в мистическом сафексе - не то параллельном мире, не то еще в каком...
  Откуда зарвавшемуся молокососу Андигону знать то, что положено знать только Переписчикам?! Лишние глаза Ордену ни к чему, особенно такие, и если люди выяснят, как добраться к спрятанному в пространстве острову, Переписчикам придется искать новое убежище.
  Вот почему Сарпий так отреагировал на слова Кантарта - никто, кроме членов Ордена, не мог знать точный маршрут. НИКТО!
  - Я просто хочу сакцентировать - даже в вашем потаенном Ордене у императора Андиливии есть свои люди. И чуть что, изъяви великий Андигон такое желание, мы вторгнемся к вам на Фелианти и уничтожим всех Переписчиков. Всех до единого! Однако не торопись паниковать - покуда ты не пошел в отказ, они будут жить. Воинов у Андигона много, можешь быть уверенным, и вся хваленая магия и боевые искусства не спасут жалкую горстку монахов-отшельников!
  - И что же ты предлагаешь, о посланник великого и ужасного Андигона? - стараясь скрыть улыбку, спросил Сарпий.
  - Примкни к нам! - выпалил Кантарт. Он ждал этого, долго ждал, и наконец смог сказать. Видно, как ему не терпелось. Подготовленная речь смогла вырваться наружу! - Примкни к Андигону, стань ведущей частью нашей империи!.. Будь...
  - Стой-стой-стой, дружище, - поспешил перебить разбушевавшегося посланника Переписчик. - Вот и снова мы приходим к тому же. Обыденный набор любого повелителя. Не заставляй меня разочаровываться в тебе.
  - Не буду, - принял удар Кантарт, смахивая остатки напыщенности. Пришла пора достать главный козырь. - Либо ты играешь по правилам Андиливии, либо погибаешь вместе со своим Орденом.
  Сарпий находился на распутье. С одной стороны, все говорило о том, что людям действительно стало известно местонахождение Ордена. А это влекло за собой страшные последствия, и если Андигон действительно располагал такой информацией, то дела плохи. Ордену может потребоваться помощь. А ведь у Сарпия остались друзья, преподаватели, Селина... Неужели он допустит их гибель, выбрав путь эгоизма и самоуничтожения, когда на кону стоит судьба всех Переписчиков?!
  Но если не идти на поводу сиюминутных эмоций и пораскинуть мозгами как следует? Слишком все получалось гладко - Сарпий покидает Орден, отказывается возвращаться, отказывается менять свое решение, и внезапным образом одной из самых мощных политических фигур Тиэльмы удается вызнать тайну Ордена, их расположение, после чего они начинают шантажировать Сарпия. Кто не заподозрил бы в этом сговор? Наверное, только дурак. Конечно же, Ордену выгодно вернуть Переписчика, чтобы если не вылечить, то переубедить или запереть вместо амфоры в хранилище понадежнее. Жрецы не дураки, брать на себя ответственность и убивать Сарпия не осмелится ни один из них - слишком много они знают о ша-эне. Устоят ли сами Переписчики перед стертыми границами собственных возможностей? Ведь они, члены Ордена, призваны блюсти Баланс, в том числе нарушаемый самими Переписчиками. Да, Ордену выгодно возвращение Сарпия, и ради него Жрецы могли пойти на что угодно, вплоть до соглашения между Орденом и Андиливией. Но дела могли дойти и до элементарного блефа. Кто знает, вдруг они давным-давно уже поменяли координаты и ведут двойную игру, путая Андигону следы? Например, перебросили остров в другое место сразу же после оглашения местоположения. Разве что император поступил умно и организовал регулярные рейсы до Фелианти, чтобы постоянно проверять актуальность данных?
  Опять одни вопросы.
  У Сарпия имелся ответ, разом перечеркивающий все предположения и туманные непонятки. Он увидел козырную карту Кантарта, но и у Переписчика в рукаве было припрятано кое-что номиналом повыше. Ошибка кайсина заключалась в одном - ни он, ни его хозяин этого не учли.
  "Как можно быть такими самонадеянными?" - задался вопросом Сарпий, но вслух произнес:
  - Я согласен. По вашим правилам.
  Сидевшая четверка будто с самого начала не верила в положительный исход переговоров, и когда Переписчик в золотом плаще принял предложение, их лица, такие важные и серьезные, выдали хозяев радостными улыбками.
  - Мне не зазорно пойти на службу к могущественному императору, чьи люди, вплоть до плотника или виночерпия, славятся своей удалью и боевым умением. Покажите и вы свои способности. Сразитесь со мной!
  - Но... - замешкался не ожидавший этого Кантарт.
  - Никаких "но". Должен ведь я знать, к кому пойду на службу. Резонно?
  Кайсин отвернулся от Переписчика и жестом поманил к себе спутников. При этом сам Кантарт, вытащив из ножен меч, стал быстро стучать эфесом по камню. Воздушная гладь заколебалась и пошла рябью; уловить дальнейшие отзвуки беседующих было практически невозможно.
  "Да и не больно-то хочется", - заметил Сарпий.
  Андиливийцы выглядели смущенными и напуганными. Кантарт сидел к нему спиной и продолжал отбивать мечом ритм. Наконец, он закончил и повернулся.
  - Мы сразимся, но...
  - Клянусь, что оставлю в живых, - твердо сказал Сарпий, неотрывно глядя в глаза шпиона.
  
  Этот бой был недолгим. Глупым, ненужным, но неизбежным. И Сарпий сдержал слово, оставив в живых того, кому он это обещал.
  - На каждую хитрую лису всегда найдется ястреб. Ты - искусный риторик, но отнюдь не единственный, Кантарт. Передай своему императору, что не только он умеет хитрить. И я лучше разрушу мир до основания, чем позволю этому жалкому сопляку завоевывать земли Тиэльмы одну за одной! Делайте с Орденом все, что заблагорассудится. Останься я в живых, и последствия для него будут еще более плачевными.
  Покалеченный Кантарт, шмыгая сломанным носом, отвернулся и захромал к лошадям. Разбитые губы опухли, из рассеченной скулы текла кровь, но все это не волновало кайсина так, как вспыхнувшие алым глаза Переписчика.
  "Беда, - с тоской подумал Сарпий, глядя вслед удаляющейся фигуре. - В очередной раз надеялся столкнуться с настоящей находчивостью, а на деле вышло все то же: наглость, глупость и наивность".
  Зато как мы справились с ними, а?
  "Да", - согласился Переписчик с самим собой.
  Он немного постоял, раздумывая, хватит ли Кантарту сил перейти Нор'Шаран в одиночку и добраться до Андиливии? Сарпий поднял руку и резким движением сжал ее в кулак. Три зева, три отверстия в земле, три могилы с покоящимися на дне изувеченными до неузнаваемости трупами подернулись антрацитовой пленкой, и через секунду их края срослись.
  Железная Заводь стало немного цельнее.

Глава 6


Этот дневник рискует остаться безвестным. Я слишком плохо отзываюсь об Ордене. Мало кому захочется сохранить его и уж тем более дать почитать будущим поколениям - приятных строчек тут мало. Но мне вновь приходится делать это...
Андиливийцы. Никаких лошадей не хватит - как ни меняй, - чтобы выехать из империи и еще обогнать меня по кружному пути. Не уверен, что найдется хоть кто-нибудь способный разубедить меня в моих домыслах, но я считаю, что здесь не обошлось без Ордена. В частности, без Тарлиона. И тут впору припомнить те слухи о таинственной площадке, выстроенной недалеко от центрального гарнизона Андиливии. Мне больно думать, что Переписчики оказывают содействие Андигону, но, боюсь, так оно и есть. Какие цели преследуют они? Может, император - лишь пешка в плане Ордена. А есть ли этот план?
Уверен, мне еще предстоит встреча с ними. И встреча будет не самой приятной.

1

  
  Талемано прочел письмо Сарпия, успели высказаться самые неравнодушные Переписчики, кипящие злобой и желанием поймать сбежавшего. Тарлион внимательно следил за каждым из собравшихся, и все как один галдели, что Сарпия нужно изловить. Почти все. И если Альтеро и Талемано - излюбленных дружков Сарпия - еще можно было понять, то отрешенное выражение лица Валорга немного смущало. Свежеиспеченный коллега, совсем недавно пребывающий в сане Жреца, не удивил бы Тарлиона, оставайся тот Провожатым. Сейчас же Валорг открыто демонстрировал если и не неприязнь, то уж точно несогласие с позицией Верховного Жреца.
  Приют Слов затих.
  Тарлион с наслаждением ловил каждое мгновение тишины. Безмолвие приводило его в чувство, головная боль отступала, становилось легче. Однако взгляды Переписчиков раздражали. Особенно Альтеро и Талемано. Именно они обнаружили письмо Сарпия и первым делом побежали к их излюбленному Валоргу! Более рассудительный Альтеро счел нужным предупредить и самого Тарлиона, который и приказал им молчать. В обмен на это Верховный Жрец пообещал, что соберет всех в Приюте Слов и сообщит о проблеме. Но шли недели, и никакого собрания не намечалось. У Верховного Жреца появились неотложные дела - срочно затормозить Сарпия. Альтеро приходил к Тарлиону еще два раза, Валорг, встречая Верховного Жреца в коридорах Ордена, всегда интересовался, когда же они смогут обсудить случившееся. Тот отнекивался и прятался у себя в кабинете. Иногда его не было даже там. Тогда разозленные друзья начали распускать слух, и буквально через два дня весь Орден гудел, как потревоженный улей. Тогда-то Тарлиону и не осталось другого выбора, кроме как собрать всех. Он максимально оттягивал этот момент, ибо был занят подготовкой к тому, чтобы помешать Сарпию, однако промешкался. Зато не вызвал подозрений. Орден мог запаниковать, узнай он, что ша-эна пропала. А тут еще и Переписчики хватились, что Сарпия не видно целый месяц... Но Сарпий ушел так далеко! Тарлион не ожидал подобной прыти. И вместо подготовки Верховный Жрец разослал гонцов, в том числе и Ламина, которому вручил один из архивных экземпляров летописей Переписчиков, чтобы те предупредили королевства. Вооруженные люди, а также слухи, приправленные небольшим вымыслом, сподвигли людей выступить против Сарпия, но это не вышло так эффективно, как на то надеялся Тарлион. В конце концов, его элементарно могли приплести к сложившимся обстоятельствам и странной вспышке силы от ученика, который и магией-то никогда толком не владел. Он смог отбрехаться от Переписчиков и сообщить, что не хотел поднимать смуту, ибо ничего страшного не произошло, и вопрос поимки Сарпия - всего лишь вопрос времени.
  "Им этого хватит", - решил Тарлион.
  Валоргу же все происходящее нравилось еще меньше. Пожалуй, вот и настала пора пожалеть о его повышении в Жрецы. С какой бы радостью он сейчас присоединился к тому малочисленному лагерю в составе Талемано и Альтеро, которые мужественно и неотступно оказывали всяческое сопротивление общей воле. Ведь Сарпий был ему как сын. Вернее, как сына он воспринимал его сперва, и только потом, когда Переписчик становился взрослым, а разговоры с Валоргом носили по большей части неофициальный характер, он стал другом. И, конечно же, Валорг возражал и пытался оспорить решение покончить с собой, однако не препятствовал. Куда сильнее он был против наклевывающегося сейчас решения о поимке Сарпия.
  - Валорг, вы хотите нам что-то сказать? - спросил Тарлион.
  Хитрый старик в душе ликовал: наконец-то появилась возможность осадить Жреца, дать понять, что управляющий механизм должен быть единым и цельным. Увы, он этого не осознавал или не хотел осознавать.
  - Нет, - Валорг и глазом не повел. - Ведь все и так понятно - его следует привезти в Орден.
  "А ты хитрец, - заметил Тарлион. - Я-то ожидал, что ты покажешь свою удаль перед всеми. Старею".
  Кочевряжиться Валоргу хотелось меньше всего - чего толку поднимать бунт, если его никто не поддержит? Игра не стоила свеч.
  - Замечательно, - удовлетворился Тарлион. Собравшиеся одобрительно загудели. - Прошу вас не поднимать шум и успокоиться! - разраставшийся гвалт снова начал выводить его из себя. - Каждый из вас только что подтвердил наши намерения. Мы отправим Переписчиков по следам Сарпия! Альтеро, Талемано, раз уж вы - его лучшие друзья, я думаю, вы найдете к нему подход и сможете переубедить. У нас есть способ избавить его от ша-эны, но для этого нужны усилия всех Переписчиков, начиная с нового выпуска и заканчивая каждым Жрецом. Придется даже выдергивать всех наших из городов. И, что самое главное, потребуется сам Сарпий со всей его мощью, усиленной ша-эной. Пока он еще в состоянии контролировать себя, необходимо воспользоваться его выросшими возможностями - это повысит шансы на успех. Выступать за ним будете сразу после окончания собрания, - сказал он Талемано и Альтеро.
  Переписчики кивнули. Решение, вылившееся не в сторону радикальной жесткости, их обрадовало и успокоило.
  "Бессовестный лгун... - горько подумал Валорг. - Никакого способа у тебя нет! И я ума не приложу, какие цели ты преследуешь, желая заполучить Сарпия".
  - А это не опасно? - подал голос Чирох, лысый Провожатый странного вида: сухое поджарое тело и предательский, совершенно нелепый второй подбородок. Переписчик очень комплексовал по этому поводу и старался держать голову чуть выше обычного, чтобы неуместная складка не бросалась в глаза.
  Тарлион покровительственно улыбнулся.
  - Поверь мне, Чирох, что пускать дело на самотек еще опаснее. Сейчас за его головой охотятся все, кому не лень. По слухам, он уже начинает терять контроль над собой. Хвала Небу, что эти последствия пока что минимальны и не представляют никакой угрозы для невинных. В том числе и для Сарпия. Он выбирает правильные пути, где почти нет людей, за что его можно только похвалить.
  - Но что будет, когда он доберется до Пика Неиссякаемости? - заслушавшись, Чирох потерял бдительность и ощутил противную мягкость под подбородком. Он поспешил задрать голову и стал выглядеть так, будто смотрел на сцену поверх голов.
  - Для начала ему надо еще добраться туда, - несколько смущенно, будто чего-то стесняясь, ответил Тарлион, прикидывая, что есть еще Нор'Шаран, Куолана и Хиллэнд. И много чего поинтереснее.
  - Что ему может помешать? - насторожился Переписчик в фиолетовом плаще. Правый глаз прикрывала повязка такого же цвета. Альтеро.
  - Пик Неиссякаемости... Прегражден непроходимым барьером, - поглаживая бакенбарды, ответил Провожатый Аоин с курчавой шевелюрой.
  Тарлион закатил глаза. Он не любил Аоина за его медлительную речь. Из-за своего имени он ненавидел гласные буквы и всегда старался говорить так, чтобы слова начинались с согласной. Порой он не мог подбирать слова быстро, отчего всем приходилось ждать. И терпеть.
  - Речь не только о силовой преграде, - продолжал Аоин, сложив руки на плотном брюшке. - Воздвигнутые Проводниками заслоны... Надежны, губительны. Кто допустит своевольное приближение к Неиссякаемому, светочи Тиэльмы?
  - Защитные кольца Ондогорана справятся с ним. Он не пройдет и трех зон, - решительно заявил Тарлион.
  - Но ведь нам, Переписчикам, ничего не известно про защиту Неиссякаемого! - опешил Талемано, злобно сверкая глазами. Его изумрудный плащ яростно взметнулся вверх.
  "Вот и забеспокоились дружочки. Вполне ожидаемо", - отметил про себя Тарлион и коротко взглянул на Мордонта.
  Молодой Провожатый с выбритыми на висках узорами с готовностью влез в разговор.
  - В этом еще одна проблема и опасность для Сарпия, - ответил он, поигрывая желваками. - Ему бы посоветоваться, принять совместное решение, а не бежать сломя голову, строя из себя героя-жертву. Тоже мне, жалкий подражатель Аластора Жертвователя! Тот-то хоть сообщил всем о своих намерениях!
  - В письме его позиция трактовалась под другим углом, - не скрывая неприязни к словам Провожатого, возразил Альтеро.
  - Письмена и созданы для того, чтобы искажать угол обзора, дорогой мой Альтеро, - ядовито улыбнулся покрытый татуировками Жрец по имени Ламин. - В противном случае ваш друг предстал бы перед Жрецами лично и с глазу на глаз объяснил и, быть может, отстоял бы свою позицию!
  Тарлион продолжил:
  - А по поводу Ондогорана... Это послужит вам дополнительным стимулом совершить свою работу как можно быстрее не только ради Ордена, но и ради вашего друга.
  "Не забыть бы связаться с Пиком Неиссякаемости", - напомнил себе Верховный Жрец.
  - Андигон. - Громко сказали слева от него.
  Тарлион повернул голову.
  "Ну да, кто же еще".
  Краснолицый Файета, полноватый, с бородой-клином, громко сопел, уставившись на Верховного Жреца. Импульсивного Провожатого больше беспокоил не Сарпий с его намерениями, а убийство Барля.
  - Простите, Файета? - Тарлион прикинулся дурачком. Откровенно признаться, старику совсем не хотелось поднимать эту тему. Он планировал разобраться с ней в кругу Жрецов без посторонних лиц. Смута была ни к чему.
  Взбешенный Файета думал иначе. Его давнего друга, ровесника, с кем они вместе росли и достигали успехов, наглым образом убили! Даже не наглым, а хамским. Какие-то твари пробрались в дом Барля в Арисмале и зарезали его. Ради чего? За что?! Файету успокаивало одно: его друг продал свою жизнь не за чистую монету. Он обагрил ее кровью троих убийц.
  - Люди Андигона убили Барля!
  - Аргументируйте.
  - Никто больше не знал его расположения! Никто. Только он... Сотрудничает с нами!
  - Это могли быть простые грабители.
  - Простые грабители не в силах убить Переписчика! Это подготовленное и продуманное андиливийцами преступление!
  Тарлион стиснул зубы.
  - Мотив? Три дня назад у нас был посланник Андигона. Император не будет так подставляться. В конце концов, это невыгодно - мы поменяем наши координаты, и тогда ему не у кого будет узнавать информацию. И потом, он доверил нам самое сердце своих земель. Кажется, Файета и помогал отстраивать его крепость?
  Тот был чересчур зол, чтобы ответить.
  "А не слишком ли ты выгораживаешь Андигона? Вступился за него, как мать родная. - Файета смотрел на Жреца исподлобья. - Уроды. Клянусь Небом, здесь все не так чисто и гладко, как ты хочешь нам это преподнести, старик".
  Тарлион чувствовал, что вокруг него, Мордонта и Ламина сгущаются краски подозрения. Собрание пора было сворачивать, пока оно не приняло опасный поворот. Благо, на помощь пришел Роламилиан. Поправив шапочку на голове, он сложил большие ладони перед собой и, как всегда спокойно и не повышая голос, сказал:
  - Я с должным пиететом отношусь к процедуре проведения собрания, - в своей излюбленной манере, длинно и тягуче, начал он, - однако считаю критически необходимым сделать следующее предложение...
  "Долго. Под стать своему имени", - раздражение Тарлиона наступало с новой силой.
  -...Что Провожатого Файету было бы целесообразно направить в Арисмаль для последующего приниятия обязанностей ныне покойного Барля, да примут Небеса его душу, - Роламилиан всегда говорил с легкой улыбкой на лице, и никогда не было понятно, шутит он или серьезен. - Данное решение подарит Провожатому Файете возможность расследовать убийство и, быть может, выйти на след тех неприятелей, что совершили недопустимое. Потому что...
  - Согласен, Файета?! - бесцеремонно прервал Роламилиана Тарлион. Терпеть не было сил.
  Тот кивнул. Верховный Жрец глубоко вздохнул. Можно было заканчивать собрание.
  - Тогда все. Собрание объявляю закрытым.
  
  Приют Слов опустел. Тарлион подманил Ламина, с которым так и не обмолвился словом с того момента, как он вернулся из Палиндора. Ламин прибыл с Кантартом на одном корабле, и времени поговорить толком и не было - то переговоры с андиливийцем, то обсуждение дальнейших действий с императором...
  - Как все прошло? - спросил Тарлион.
  Ламин провел ладонью по затылку с вытатуированным знаком Баланса.
  -Изумительно! - широко улыбнулся Жрец. - Фельмису понравилась идея быстрого способа получения величия и власти...
  - Ай, Ламин, только не говори как Роламилиан!
  Тот улыбнулся еще шире и хрустнул костяшками. Они тоже были покрыты черными, почти блестящими символами.
  - Когда я уезжал из Палиндора, армии уже стекались к Тискам Погибели. Армия огромна, ей удалось бы справится лучше, чем тем идиотам из Аратамата и иже с ним. Но... Я так понял, что и здесь Сарпий вышел нетронутым?
  - Именно. Зато они задержали его. Это тоже было нам на руку. Надеюсь, им это удалось получше, чем тем идиотам?
  - Вы про Аратамат и иже с ними? - подобострастно спросил Ламин.
  - Угу.
  - По крайней мере, они задержали его. Армия Палиндора огромна.
  - Была, - поправил Тарлион.
  Он заметил, как у выхода из зала переминается пятерка выпускников, поглядывающих в его сторону.
  - Ладно, Ламин, давай обговорим все в частном порядке. Пока что ты с задачей справился прекрасно. Иди.
  Переписчик покинул Приют Слов. Пятерка выпускников расступилась, пропуская его, и подошла к Верховному Жрецу.
  - Почтенный Тарлион, - склонил голову мускулистый Намат, поправляя упавшие на лицо волосы. Он вскользь провел пальцем по тонким усикам, как делал всякий раз, когда гневился или принимал серьезные решения. - Разрешите нам отправиться вместе с Альтеро и Талемано.
  - Это еще почему?
  - Возможности Сарпия возрастают... Мы опасаемся, что ребята не справятся, - сказал он и огладил торчащий из-за плеча эфес гигантского красного двуручника, сливающегося с плащом.
  - Вы, наверное, немного упустили из виду, но мы отправляем друзей Сарпия не для того, чтобы убить его или сладить с ним. Они едут на переговоры.
  - Однако не все переговоры заканчиваются благополучно, - веско заявила Эдиль, подруга Намата.
  - Остыньте. Понимаю ваше рвение. Стремление принести пользу Ордену - это здорово. Но нам не надо, чтобы Сарпий чувствовал себя загнанной мышью. Ему и без того сейчас несладко - полконтинента охотятся за ним и жаждут заполучить ша-эну в свое распоряжение. Откуда только слухи ползут...
  
  

2

  
  В этой комнате не бывал никто. Даже его коллеги-Жрецы, даже Ламин с Мордонтом не имели доступа сюда и вряд ли подозревали, что Тарлион обустроил себе такое место.
  Подвальное помещение выглядело небольшим, но обжитым. На украшенных гобеленами стенах - подсвечники, в центре комнаты - удобное кресло, справа небольшой столик, слева в углу - печка. В особо холодные дни Тарлион спускался сюда и хорошенько протапливал комнату. Тепло шло наверх, и тогда его кабинет, находящийся как раз над этим помещением, мог похвастаться теплыми полами и размаривающим уютом. Напротив кресла - стена с большой нишей от пола до потолка. Как будто раньше там стояла статуя. В выемке лежало несколько покрытых рунами камней.
  Жрец растопил печь.
  "Немного тепла не помешает", - решил Тарлион, поджигая дрова.
  Дождавшись, когда печь разгорится, Верховный Жрец взял один из котелков, стоящих подле печи, и, не боясь огня, отодвинул заслонку и поставил его как можно дальше. Дохнуло мятой. Вернувшись в кресло, Переписчик задремал, не устояв перед блаженным теплом.
  Наконец, жидкость закипела. Проснувшийся Жрец взял котелок щипцами и вылил вкусно пахнущее шалфеем варево прямо на камни. Зашипело, пошел пар. Его клубы били в потолок и растекались белесым туманом. Тарлион сел в кресло, поставил котелок на стол и, не удержавшись, вдохнул чудесный аромат. Закашлялся.
  От камней все еще шел пар, но он не спешил рассеиваться. Клубы вихрились, постепенно преобразовываясь в одиннадцать маленьких силуэтов, сгорбленных, прикрытых просторными накидками. Лица странных существ скрывали капюшоны. Силуэты предстали перед Тарлионом в два ряда по пять. Одиннадцатый - сверху по центру. Он засветился ярко-синим, скрипучий голос произнес:
  - Говори.
  Слово наполнило подвальное помещение, и, казалось, даже стоящий на столе котелок задребезжал и немного сместился.
  - У меня немного времени. Сарпий все ближе к вам. Сейчас он на подходе к Куолане- покидает Нор'Шаран. Подготовьтесь и обустройте подступы так, чтобы ему было горячо. Если он все же доберется до вас. Я не могу гарантировать успешные результаты переговоров людей Андигона. Мальчишка уперт и настойчив, к тому же не уведомляет меня о своих планах. Решил отомстить мне... Войти в Ондогоран Сарпий не должен. Не должен.
  - Нам убить его? - насмешливо спросил Проводник.
  - Нет! Вы сведете с ума Равновесие! Убивать не надо. Задайте трепку.
  - Давай-ка я тебе напомню, Переписчик, что случилось три тысячи лет назад. - От голоса выворачивало наизнанку. Внутренности дрожали, словно желе. Тарлион стиснул зубы, чтобы совладать с трясущимся подбородком. - Тогда, три тысячи лет назад, ваши Переписчики умели куда больше, чем можете вы сейчас. С веками эти умения канули в бездну, и мы лишь восполняем пробелы. Мы делаем одно и то же, ибо так нам велели! Мы даем вам знания, чтобы вы блюли ваш любимый Баланс, но все мы топчемся на одном месте.
  - Дарион! - одернул говорящего силуэт справа.
  - Заткнись, Ужасающий. Уже тогда ваши Переписчики не могли ничего сделать! Они принесли нам связанного Цепями Сумрака Провожатого. Избитого, опутанного, точно фаршированного поросенка! Они просили нас помочь, их сил не хватало. Мир не успел даже отдышаться после кровопролитной войны против тварей хаоса. Вы нашли, как обуздать ша-эну, но не сумели справиться. Я лично вызвался помочь, я лично вот этой рукой, - Проводник поднял когтистую лапу, - убил вашего человечка. Мы надеялись заполучить силу и вырваться отсюда, чтобы наказать тех, кто...
  - Дарион! - одернул его женский голос слева.
  - Мы выгнали всех. В помещении остались только мы. Ша-эна вылетела из тела Переписчика, но к нам она даже не смогла приблизиться. Эта тварь улетела в другую сторону и вселилась в первого попавшегося Переписчика! Ты знаешь, что с ним стало? Тебе известно?
  Сглотнув, Тарлион кивнул.
  - Да. Аластор Жертвователь. В честь него мы возвели самую высокую башню Ордена. Он добровольно пошел на то, чтобы его замуровали живьем. Какое-то время он мог дышать, а затем он умер от нехватки воздуха. Стены были оплетены Цепями Сумрака. Двое Жрецов "перегорело" и погибло. По образовавшемуся коридору ша-эна вышла наружу, где ее ждала Сумрачная амфора. Это было единственным способом обуздать сущность. С тех пор амфору поместили в самые недра цитадели, чтобы никто не смог до нее добраться.
  - Но добрались! - не то рявкнул, не то радостно воскликнул тот, кого прозвали Ужасающим.
  - Вы о Сарпии? - улыбка коснулась сухих губ старика. - Такова... Такова официальная версия. В действительности же пришлось ему немного помочь.
  - Почему нельзя было взять ее самому?
  Тарлион рассмеялся.
  - Нет уж, не так-то это просто. Амфора находилась под охраной. Орден лично отбирал тех, кто смог бы справиться с соблазнившимся. Даже с Верховным Жрецом. Мне нужен был носитель. К тому же... Ведь история о том, как благородный старый Жрец жертвует собой и убивает нехорошего Переписчика куда красивее, нежели история о злобном старикашке, возжелавшем стать всемогущественным, заключившим сделку с богами и...
  - Сколько можно повторять, что мы не боги!
  - Какая разница. Нас учили именно так. И уж если я с помощью ша-эны выручу вас, а вы ответите мне тем же, но дадите знания и власть настоящую, а не ту фальшивку, что сулит ша-эна, то кто вы, если не боги? А ваши защитные рубежи... О защитных рубежах ходят самые жуткие слухи. Оправдайте их. Приготовьте ему теплый прием. Так вы не пошатнете Равновесие. Надеюсь, у меня получится вмешаться, если ситуация заставит прибегнуть к этому.
  Засветился силуэт в самом низу левого ряда.
  - Что будет дальше?
  - Трудно сказать. У меня есть несколько вариантов. И хвала Небу, если все повернется так, что мне не надо будет ни встревать с разговорами, ни драться. Но, в любом случае, - если он прорвет заслоны, я надеюсь на вас. Вы же сможете?..
  Все одиннадцать фигур засветились и ответили ему одним мощным гулом. То было скопление раздражения и мощи. Старика чуть не вывернуло наизнанку. Звук не распространялся по комнатушке, нет - он наполнял самого Жреца, проходил сквозь него.
  - Мы не в праве вмешиваться в жалкие дела людей! Это не в наших силах! Хочешь, чтобы мы уничтожили мир, а следом погибли и сами?!
  Внутренности дрожали, кровь словно бы застыла, замерев в страхе, сперло дыхание.
  - Н-нет... Я просто прошу вас отвлечь... Его и... И задержать. Уверен, вам найдется, что сказать ему.
  Тарлион кое-как справился с приступом и задышал размеренно и глубоко. Страх отступал, зато возвращались раздражение и злость.
  - У нас есть одна возможность. Мы еще рассматриваем ее, но она грозит Переписчику смертью. Будешь ли ты рядом в этом момент?
  - Буду! Но если нет, если вдруг... То-о-о... Кажется, вам можно останавливать время? Я бы очень вас попросил...
  - Как ты смеешь!
  Верховного Жреца чуть не вырвало - переносить такое было выше его сил.
  "И эти орут! Моя голова... Нигде нет спасения!"
  - Не думаю, что вам следует когда-либо повторять подобное. У меня слабое сердце, да и лет мне далеко не двадцать. Будьте осмотрительнее. Погибну я - от кого вам ждать помощи? Явно не от ваших... Коллег!
  - Мы покидаем тебя, Верховный Жрец. Докладывай о любых действах Переписчика. От этого зависит наша общая судьба.
  Облако пара развеялось. Кряхтя, Тарлион достал из-под кресла деревянный футлярчик и открыл его. Кубок и небольшая бутылка вина. Он перелил вино в кубок, пригубил и удобно развалился в мягком кресле. Переговоры с Проводниками всегда изматывали его. Он буквально терял силы, и все, что хотелось старому Переписчику - распластаться на мягкой кровати, расплыться, как медуза, и отречься от мыслей. А после такого разговора ему надо было собрать себя в кучу. Неприятный осадок.
  И это несмотря на то, что последние несколько недель он имел над Проводниками... Нет, не власть, но некое превосходство. Его задумка была хороша. Всем. И все, что требуется - отнять у Сарпия силу. В любом из вариантов это так или иначе произойдет: приведи его сюда друзья или перехвати он его на одном из рубежей Пика Неиссякаемости. Имеющаяся договоренность с Проводниками вселяла надежду. Он поймал их на крючок, этих дураков, и теперь они зависимы от него. Кто бы мог подумать, что таинственные сущности окажутся такими жадными до свободы?
  Посвящать в планы Тарлион никого не собирался. Вот еще - могло пошатнуться не только его положение, но и самого Ордена, что совсем некстати.
  Одно он знал точно: лично вмешиваться пока рано.
  
  

3

  
  Днем позже он вновь явился сюда. Император должен был ждать его, как и всегда в это время и в этот день, в чем Тарлион убедился, едва только клубы пара оформились в безволосую голову молодого правителя. Переписчику даже показалось, что он ощущает горьковатый запах полыни.
  - Что с войсками?
  - Они уже на подходе, - заверил император. - Советник не теряет времени. Дело за тобой, Переписчик. Не подведи меня. Помни, что и ты зависишь от меня не меньше, чем я от тебя.
  Тарлион нахмурился.
  - Откуда такое недоверие, Андигон? Твоя империя, как видишь, цела, а Эстилот стоит уверенно, хотя Переписчики прекрасно знают, где он расположен.
  Император поморщился. Ему было неприятно упоминание старого имени крепости.
  Тарлион вспомнил их первую беседу: "То есть, когда я завладею ша-эной, тебя не заподозрят?" - спрашивал Андигон. Переписчик едва не рассмеялся.
  "С человеком, который мажет себе голову полынью, выгодно вести дела - если они примут неожиданный поворот, всегда все можно свести к... Экстравагантности, мой неординарный друг".
  - Мои войска на подходе, Жрец, - повторил Андигон.
  - Мои планы неизменны, император, - холодно произнес Тарлион.
  - Наши планы, - с нажимом уточнил правитель.
  - Да. Наши.

Глава 7


Забавно вспоминать уроки по магическим дисциплинам. Как сейчас помню: Намат, уже тогда самый крупный среди нас, подошел ко мне и указал на тощего парня с соломенными волосами:
- Запомни, этот парень хоть и придурок, но у него большое будущее. Вот увидишь!
Он говорил об Ольхе - сидевшем особняком мальчугане, который разговаривал с кем-то невидимым.
- Он все со своими животными, - хихикнул Намат. - По-моему, он просто чокнутый.
Начался урок, зашел улыбающийся магистр Роламилиан с сине-зеленой вязаной шапочкой на голове и своим спокойным тоном объявил о практическом занятии. Был конец трети, и нам предлагалось продемонстрировать, кто чему научился.
Когда позвали Ольхе, он, все еще разговаривая, начал вытворять непонятное: подбрасывал в воздух орешки, и те исчезали.
- Я так понял, уличные фокусы с исчезновением - это то, чему вы сумели научиться, пребывая в стенах цитадели Ордена Переписчиков, Ольхе?
Тот ухмыльнулся и бросил еще два орешка. Внезапно он изменился в лице, будто разозлился и бросил команду, после чего пошатнулись все собравшиеся. Даже магистр Роламилиан нахмурил брови и одобрительно закивал. В аудитории воцарилась тишина.
Перед Ольхе летали три существа, больше всего напоминающие крылатые пасти.
- Любезно интересуюсь, Ольхе, что же это за чудесные зверушки?
- Это мои друзья, - обиженно ответил он.
Переписчики рассмеялись.
- Должно быть, они тебе очень помогут в сражении, не правда ли, Ольхе? - не скрывая иронии, спросил магистр.
- Помогут. Потому что даже вы их не увидели!
- Что идет тебе только в плюс. Спрятать заклинание - а я догадываюсь, Ольхе, что ты своих, хм, друзей, именно создал - в сафексе практически полностью и контролировать его в двух мирах дорогого стоит. Но на то ли ты делаешь акцент?
Ольхе не ответил. Он завороженно смотрел на летунов и продолжал бросать им орешки. Поймав, они расплывались в улыбке и довольно облетали вокруг хозяина.
- Горфи, а иди-ка сюда, - Роламилиан поманил рукой такого же тощего паренька растрепанного вида. Горфи прослыл самым успешным новичком, владеющим магией, но Роламилиан хотел проверить, не растет ли у юного Переписчика конкурент в лице Ольхе.
- Да? - робко произнес Горфи, сутуля плечи.
- Будь так добр, Горфи, продемонстрировать всем нам и, в частности, Ольхе, что выбранная им стратегия имеет некоторые изъяны.
- Д-да...
Переписчики встали друг напротив друга. Сосредоточенный Горфи против невозмутимого, витающего в облаках Ольхе. Одним неуловимым движением Горфи выпустил из рук золотое копье. Ученики охнули. Даже извечно спокойный Роламилиан не смог скрыть удивления.
Ольхе не пошевелился, лишь крикнул что есть мочи:
- Сожри!!!
Один из летунов проглотил копье и широко улыбнулся. Он вернулся к Ольхе и совершил традиционный круг.
- Однако... - только и смог вымолвить многословный Роламилиан, поглядывая то на Ольхе, то на трясущегося Горфи.
- То же самое я могу сделать с самим человеком. Не только с его заклинанием.
Удивление присутствующих я мог бы расписать на нескольких табличках. Но речь не об этом. После поединка вызвали...
- Сарпий.
Я неохотно встал и, сжимая в руках палку, вышел вперед.
- И зачем тебе эта палка, Сарпий, расскажи нам, пожалуйста? - насмешливо спросил Роламилиан.
- Я привык полагаться на что-то понадежнее слов и что можно потрогать и ощутить.
- Ха! - выкрикнула из толпы Эдиль. Она сидела с Наматом. - Копье Горфи ты бы точно ощутил.
Аудитория разразилась смехом.
- Давай, Сарпий, мы отложим в сторону твою пал... Твое оружие и прибегнем к более магическим методам.
...У меня ничего не вышло. Я владел какими-то базовыми заклинаниями, но в тот момент я был жутко зол на магистра Роламилиана и на всех тех, кто смеялся надо мной. А еще каждый знал, что я несколько застенчив и теряюсь перед толпой. Помню, как новым выпускам Талемано иногда рассказывал, что именно с тех занятий именно я лишил Альтеро глаза, наколдовав что-то из ряда вон.
С тех пор я почти перестал ходить на занятия по магическим дисциплинам и сделал акцент на боевой части обучения. Изначально я уже знал, чем буду заниматься и что мне для этого понадобится...
Когда я уходил из Ордена, Намат, при всем его отношении ко мне, шепнул, что Ольхе обосновался в Куолане, и он со своими пакералами здорово поможет мне, если время будет поджимать.
Я уже вижу стены города. Посмотрим, вспомнит ли меня Ольхе? Он выпустился на два года раньше, ибо его умения опережали программу подготовки Переписчиков. Ольхе попросился в тихое местечко, где смог бы проводить опыты и создавать новые виды животных.
Забавно. Видел бы он сейчас, на что я способен, думаю, его отношение ко мне изменилось бы. Впрочем, то больше заслуга ша-эны. Мне предстоит просить его помощи, уроков. Я должен уметь все сам.

1

  
  В этом необычайно шумном и людном городе, нашедшем себе место чуть севернее и немного западнее Нор'Шарана, было легко ориентироваться. Ровные улочки, ровные дома, четкая нумерация. Дом Ольхе Сарпий нашел очень быстро. Ладный двухэтажный особнячок, огороженный высоким забором, стоял почти что на отшибе города. Трава во дворе была измята и общипана, повсюду кучки навоза и помета. Пахло сараем, хотя сарая нигде видно не было.
  - Ольхе! - крикнул Сарпий, не желая заходить в дом.
  Переписчик терпеливо ждал. Он позвал Ольхе еще раз, но ответа не было. Решив войти, Сарпий таки услышал звук шагов. Сверху сбежал Переписчик.
  - Сарпий! Добро пожаловать! Ты так изменился!
  "Да... А вот ты совсем не изменился", - подумал он, глядя на хозяина дома.
  - Ну ты вообще бородач! Э-э-эй, а седых волос-то сколько!
  Долговязый блондин остался прежним, разве что грязные волосы стали свисать сосульками, да нос стал еще длиннее. Говорил Ольхе в голос, отчего все слова звучали несколько искаженно.
  - Ты тоже, дружище!
  - Заходи, заходи в дом.
  Ольхе повернулся спиной и прошел вглубь дома. Сарпий отметил, что на его бежевом плаще белели пятна не то птичьего, не то еще какого помета, а на плечах сидели...
  - Те самые летуны? - спросил он.
  - Ага, зубрики, - довольно ответил гундосый Ольхе.
  - Зубрики?!
  - Ну, я наконец-то придумал им название. Питаются они заклинаниями, а я посчитал, что мне это выгоднее, чем покупать им корм или выращивать чего-нибудь. Хлопот и без них хватает. А так - загнал их в сафекс, напитал заклинанием помощнее и вся недолга. Мне восстановиться недолго, а им еды хватает на неделю, а то и больше.
      Наконец-то эта встреча!
      Утро ждет нас, а не вечер.
      Заходи же, гостем будь,
      Знаю, трудным был твой путь!
  Сарпий если и оценил стихотворение, то виду не подал. Но лицо выдало его, и Ольхе радостно засмеялся.
  - Я тут со скуки менестрелем заделался. Каждый последний день месяца развлекаю народ в местном питейном заведении.
  - Ну ты даешь, Ольхе. Талантов-то у тебя все больше!
  - Да брось ты... - отмахнулся Переписчик. - Знаешь...
  Проходи, располагайся,
  И меня ты не стесняйся!
  После Нор'Шарана надо
  Отдохнуть, а то неладно!
  Убей его, - встрепенулась ша-эна. - Убей этого проходимца!
  "Заткнись! - одернул ее Сарпий. - Ты говоришь слишком много не по делу. Не смей понукать мной!"
  - Ты голоден? - спросил его Ольхе.
  - Нет... Да, голоден.
  Ольхе подошел к каменному столу, что-то невнятно произнес, и в углублении вспыхнуло пламя. Он поставил на него чугунную сковородку и бросил кусочек сала.
  - Сделаю тебе яичницу из яиц грымзиков!
  Сарпий закатил глаза.
  - Кого-о-о?!
  - Ну, почти родственников зубриков, - воодушевился Ольхе.
  - А это... Съедобно?
  Тебе ли не все равно?
  - Еще как!.. Я могу говорить, только глядя на тебя, или?..
  Сарпий довольно улыбнулся.
  "Вот и я могу хвастануть чем-то".
  - Вовсе не обязательно.
  - Да я уж заметил... Классное заклинание. Намного отличается от того, что я видывал в Ордене. Стало быть, ты по навету Намата?
  - О, ты знаешь?..
  Ольхе пожал плечами. Он разбил яйца, на сковородке зашипело. Желудок среагировал моментально. Ольхе щелкнул пальцами - показушно, - и в специально вырезанной ямке на каменной плите стола пламя буквально загудело. Сарпий с тоской отметил, с какой легкостью Переписчик управляется с магией.
  - Он присылал мне известие через сафекс. Предупредил.
  - А, ну да...
  Сарпий совсем забыл, что отправка вестей через сафекс - в порядке вещей. Для него это было делом недоступным.
  "Хотя я давно не практиковался. Кто его знает".
  - Держи.
  Ольхе поставил перед ним тарелку с яичницей.
  - А сам?
  - Я не голоден.
  - В таком случае, расскажи о Куолане и о себе, как ты тут живешь и кто такие пакералы? - нашпиговав товарища вопросами, Сарпий приступил к еде.
  Казалось, Ольхе не услышал вопроса. Он долго сидел, уставившись в одну точку. Затем, дернув сальными прядями, взглянул на Сарпия, будто только-только увидел его. Сидящие на плечах зубрики с жадностью смотрели, как ест Переписчик, который понял, как истомился по простой домашней пище.
  - В Куолане жить хорошо. Куолана - город-богач. Город сытых людей и красивых одеяний, чудесных красавиц и статных мужей. Самодостаточный и гордый, воинственный и непримиримый... - Ольхе говорил нараспев, словно читал стихотворение. Сарпий старался сосредоточиться на еде, чтобы не рассмеяться. - Здесь буйство денег и лоска сочетается с эталонной подготовкой армии.
  - Надеюсь, они не про мою душу... - прожевав, сказал Сарпий.
  Ольхе отмахнулся.
  - И не рассчитывай! Люди не боятся идти служить, потому что такой город действительно хочется защищать. Эта часть земель принадлежит пастырю Юноку.
  - Об этом я тебя и хотел спросить, - насторожился Сарпий. - Нет ли в городе слухов обо мне? Я подозреваю, что Орден отправил весточки во все города.
  - Почему?
  - Где только мне не чинили препонов... Я уже устал драться и убегать. Эта вечная погоня утомляет. Знаешь, даже сейчас... Сижу, ем, разговариваю, а внутри что-то гложет, гложет, будто хочется чихнуть, но никак.
  Ольхе покивал головой, но было видно, что до переживаний Сарпия ему нет никакого дела.
  - Не переживай. С Юноком я виделся два дня назад. Он ни сном ни духом ни о тебе, ни о случившихся сражениях. Он особо и не интересуется делами внешнего мира. Зачем ему это? Кстати, ты как прошел в город? Без происшествий?
  - Да. Я заплатил стражникам хорошие деньги за их молчание.
  - Ох, зря... - покачал головой Ольхе. - Стражники у нас - самые богатые люди, живущие на подкупах.
  - Я на примере репейника показал им, что с ними может случиться, посмей они ослушаться, - сказал Сарпий, вспоминая, как растение сгнило во мгновение ока. - Сдается мне, я их убедил.
  - Ой, Сарпий, я сейчас отойду покормить пакералов. Ты доедай, я скоро.
      Сарпий сел поесть на кухне,
      Духом он, ребят, не рухнет.
      К Милонарии пойдет он,
      С пакералами полетом.
  Бормоча и напевая, Ольхе покинул кухню. Сарпий проводил его поднятыми бровями. На улице что-то зашумело, упало, скрипнула дверь. Вскоре послышалось пение. Сарпий усмехнулся и вернулся к яичнице. Постепенно за окнами раздавалось все больше голосов, люди перекрикивались, отовсюду звучали звонкие детские голоса.
  Доев, Сарпий достал металлическую пластину и торопливым почерком вывел:
  Мне остро не хватало простого яркого солнца. После кошмаров Нор'Шаран с вечной тенью от скал, после пыльного Горна с тяжелым воздухом и яростной Огневеющей хотелось простых радостей - чистого неба и солнца, не спрятанного вершинами гор или пыльной завесой.
  Сарпий как сейчас видел: предосенние лучи осветили аккуратные домики цвета морской волны с конусовидными нежно-лиловыми крышами. Засверкали янтарные прожилки камней, которыми замостили улицы, радостно залаяли собаки, радуясь появлению народа, никогда не устающая детвора поспешила выбежать во дворы. Вскоре все переулки и тупики были запружены юными куоланцами.
  Хлопнула дверь. Вернулся Ольхе. Пятен на плаще прибавилось, а вместе с ними и запаха.
  "Хорошо, что успел доесть", - подумал Сарпий.
  - Кстати, сегодня ярмарочный день! Вон сколько людей выползло. Тут так всегда: ловят последние летние деньки.
  - Это хорошо. У меня есть пара дел.
  - Ух ты! Каких?
  - Надо привести себя в порядок, - немного смущенно ответил Сарпий. За свой внешний вид ему было стыдно даже перед Ольхе. - Вымыться, подстричься, нанести визит брадобрею.
  - Да, зарос ты неплохо так. И поседел тоже... Пойдем? Как говорится...
      В путь идем мы за товаром,
      Легких троп и с легким паром!
      С Сарпием мы в путь дорогу
      Отправляемся немного!
  Сарпий закатил глаза.
  
  Половину своих скромных ученических запасов Сарпий отдал страже на воротах. Денег осталось прилично, и он твердо решил отдать их беднякам, понимая, что сам не потратит их. Монеты больше не понадобятся, а износить сапоги он точно не успеет - Ондогоран вот он, высится, с каждым днем становится все выше. Сарпий уже мог разглядеть снежную вершину Пика. Но пока что все еще далекая гора была не больше ствола молодого дерева.
  Переписчик ухмыльнулся и с какой-то грустью подумал: "Наверное, сегодня я потрачу деньги последний раз в своей жизни. Каких-нибудь дней десять, и дело с концом".
  На одной из пластин он выжег следующее:
  Я не расстраиваюсь и не думаю о себе как об обреченном. Не думаю о себе, как об Аласторе Жертвователе, упаси Небеса! Я... Не знаю, сдается, что никак я и не смотрю на смерть. Нас обучали смотреть на собственные жизни со стороны, прививали сухую философскую истину - чему быть, того не миновать. Наша главная задача - проделать работу, соблюсти Баланс и не переступить через Кодекс. Остальное не так важно. Никто не знает, откуда мы беремся, никто не скажет, куда мы уходим. Время покажет.
  Время покажет... Перечитываю и смеюсь. Время-то покажет, да только вам, но не мне. Пусть у нас и имеется некое посмертие, но поглощение Бездной лишит меня такой возможности. Грустить? А смысл?.. Когда меня не было, я особо не горевал. Уйду - так же не буду горевать.
  Больше всего я печалюсь по другому поводу. Я скучаю по друзьям. Думаю, лишиться друзей и остаться без кого-либо - страшнее, нежели не иметь таинственного посмертия, о существовании которого никто ничего не знает. Или не говорит. Когда человек растет в компании, а потом буквально за одну ночь становится одиночкой, против которого, вдобавок ко всему, ополчается весь мир, - это сложно. Я склонен считать, что мы - те же люди, пусть и обладаем определенными способностями. Старательно внушаю себе, что я человек. И я верю.
  От стен домов пахло солью и водорослями.
  - Главный промысел Куоланы, - рассказывал Ольхе, пока они шли на ярмарку, - торговля солтоном. Это камень, который они добывают на большой глубине. Сложность добычи в том, что эта порода залегает под руслами рек, а это усложняет его добычу и, соответственно, сказывается на стоимости. Когда идет дождь, на улочках появляются мутные лужи молочного цвета, которые, кстати, очень любят мои зубрики.
  Ольхе улыбнулся и почесал указательным пальцем макушку сидящего на правом плече существа.
  - Со временем, конечно, стены домов теряют цвет и белеют, а потом уходят в какие-то неприятные зеленоватые оттенки. Чтобы этого избежать, куоланцы приобретают солтон, дробят его, а то и покупают готовый молотый, мешают с водой, а потом замазывают стены. Местные жители могут себе это позволить - за вредность, за постоянно висящую в воздухе пыль в сезон работы им предоставлена скидка.
  "И зачем он мне все это рассказывает?" - гадал Сарпий.
  Народ прибывал. Вот уже Переписчики шли в небольшой толпе, и то и дело с переулков на главную улицу выходили все новые и новые куоланцы, все как один светлые и бледнокожие. Одеты они были в легкие платья и просторные шаровары с рубахами.
  - Вот казалось бы, - не унимался Ольхе, - такая неказистая одежда, а стоит ого-го! Это ж такие ткани, что испачкаешь - расплачешься с горя.
  Сильнее всего Сарпию хотелось двух вещей: свернуть с улицы, затерявшись среди построек, и чтобы Ольхе наконец-то заткнулся. Лишние взгляды были ни к чему. В тесных проходах и подворотнях журчал народ. Нет-нет, да кто-нибудь указывал на Переписчиков.
  - Юнок точно не в курсе? - Сарпий с опаской взглянул на Ольхе.
  - Точно. Пока ты со мной, вопросов не возникнет ни у кого. Я тут на хорошем счету.
  "Никогда бы не подумал..." - едва не усмехнулся Сарпий.
  - В таком городке видеть двух Переписчиков - это знаковое событие. И не забывай наше проклятие - вечно они ожидают, что мы будем вытворять чего нехорошего, чтобы уровнять Баланс.
  Это не успокаивало Сарпия. Он все равно был готов к засаде, к внезапному нападению и, что самое неприятное, Переписчик действительно предпочел бы нудным тягучим разговорам одну хорошую драку. Так быстрее. Сарпий давно понял, что более наглядная вещь усваивается гораздо лучше, чем эфемерность слов.
  На площади Переписчики привлекли внимание толпы. Конечно, на них старались особо не глазеть, но зыркнуть считал нужным каждый. И не один раз! Сарпий чувствовал уверенность в своих силах, оттого и не таился.
  "Точно ли тут не знают про меня?.. Что-то уж больно подозрительно косятся", - хмуро думал он.
  Каждый город, подобно Куолане, знал своего Переписчика. И когда жители видели нового, незнакомого, сразу же начиналась паника.
  - Странно, - пробормотал Сарпий, и Ольхе поспешил приблизиться, чтобы сквозь гул слышать, что говорит его собеседник, - вроде бы времена, когда зла не хватало, и приходилось учинять что-нибудь пакостное, но неизбежное, давно миновали. Пусть мы и действовали в рамках Кодекса, но...
  - А вот с тех пор-то и пошло поверье, что просто так Переписчики в города не приходят. А коли завидел - жди беды.
  Ольхе остановился у лавки с сухофруктами и купил большой куль жареных орехов, которые стал подкидывать в воздух, а сидящее на плече существо ловило их и с удовольствием проглатывало.
  Сарпий наспех заплатил за новую пару сапог. Взял без всякого торга, стараясь не прислушиваться к возмущенному визгу Ольхе, что Сарпий-де оставил слишком много денег. Тот лишь улыбался. Помимо сапог Переписчик обзавелся простым мешком и набил его провизией: в основном сухарями, сыром и сушеным мясом. Ольхе порекомендовал взять компотный сбор, заверив, что он пригодится.
  - Возьми-возьми! Хоть вспомнишь меня.
  Сарпий нервничал. Что-то явно ему не нравилось. Словно город ополчился на него. Это напомнило Нор'Шаран. Неприятное чувство, будто он явился сюда через десятки лет после изгнания. Сарпий не хотел медлить.
  - Хорошо. Но давай поторапливаться. У тебя все готово?
  - Да. Пакерал сытый, наверняка уже доел заклинание.
  - Тогда покажи мне, где здесь можно привести себя в порядок.
  Ольхе вывел его на Видную улицу, где фасады домов пестрели яркими вывесками: салоны красоты, массажные, таинственные места для расслабления, бани, цирюльни. У порога одной неприметной цирюльни Ольхе сказал:
  - Ну, ты тогда иди, а я тебя тут подожду.
  Сарпий удивился.
  - Что ты тут будешь делать столько времени?
  - Менестрель не найдет, чем себя занять? - улыбнулся Ольхе и распахнул плащ.
  Складки медленно разгладились, материя изогнулась. В бережно подставленные руки соскользнул странный музыкальный инструмент необычной формы. Подхватив его, Переписчик подмигнул и тряхнул волосами.
  - Что это? - Сарпий кивнул на то, что очень походило на лютню, но ей не являлось.
  - А, это цитоль! - радостно сообщил Ольхе.
  Он ласково провел рукой вдоль грифа, любуясь, словно красивой женщиной. Из-за пазухи Ольхе вытащил помятое индюшачье перо, перехватил цитоль и для пробы взял несколько аккордов. Сарпий узнал мелодию - когда-то они учили ее, едва попав на Фелианти. "Песнь вновь прибывших". Ноты отозвались тяжкой грустью в груди Переписчика. Он коротко качнул головой и вошел в салон.
  В душном помещении пахло сыростью и плесенью. Из укутанного паром коридора выбежала соблазнительная девушка, чьи прелести были едва прикрыты.
  - Что интересует молодого красавчика? - широкая улыбка обнажила белые зубы.
  - Мне побриться.
  - Где? - кокетливо спросила она и посмотрела ниже живота.
  Сарпий разозлился.
  - Здесь! И как можно быстрее. Я справлюсь сам, мне просто нужен инструмент.
  - Но я - профессионал! - обиженно сказала девушка.
  - В какой области?
  Ответа не последовало. В углу стоял стол, из ящика которого девушка достала бритву.
  "Нельзя исключать, что и это маскарад. И если им все про меня известно, то пташка не остановится ни перед чем - вскроет глотку лезвием, как того хотела Гиралада, и дело с концом".
  Побрившись, Переписчик расплатился и покинул заведение. Он приметил баню напротив цирюльни, и решил сразу же идти туда. На улице творилось странное. Ольхе действительно нашел, чем занять себя. Он сидел прямо на земле, скрестил ноги и играл на цитоли. Сладкозвучная мелодия наполняла улицы города теплом и задором. Столпившиеся куоланцы весело кричали и танцевали. Кто-то указывал пальцем на танцующего на голове Ольхе зубрика и заливался смехом.
     - Камни слева, камни справа,
      Это что ж такое, правда?!
      Жаль родился без руки!
      Погибать посредь реки!
  Куоланцы рассмеялись и принялись танцевать еще задористее.
  "Какие-то местные частушки, - решил Сарпий. - В реке точно угадывается Милонария, а в камнях - разрушенный мост".
      - Встретил меня грозный тон:
      "Отчего ты как солтон?!"
      "Вид мой не совсем обычен!
      Я пришел с его добычи".
  Сопровождаемый оглушительным хохотом, Сарпий перебежал улицу и скрылся в бане.
  
  

2

  
  - Что нужно знать о пакералах? Собственно, только одно - бояться не надо.
  Переписчики стояли на заднем дворе дома. Перед ними в воздухе зависло нечто, напоминающее снежный ком. Покрытое белой шерстью шарообразное животное с большими красными, как у альбиноса, глазами, с черным носом-пуговкой и здоровой клыкастой пастью внимательно смотрело на Переписчиков.
  - Даже не знаю, - глумливо проговорил Сарпий, осматривая мощные челюсти животного.
  - Это-то ладно! - заметив, куда смотрит Переписчик, отмахнулся Ольхе. - Главное - не бояться упасть!
  - Дружище, я только что вышел из Нор'Шарана и собираюсь пройти через середину Милонарии... Мне ли бояться высоты?
  Он припомнил свой прыжок к Железной Заводи. Пожалуй, упасть - самое безобидное, что может с ним произойти.
  - Тем лучше. Смотри. К пакералу, а точнее, к его способу передвигать людей, надо привыкнуть. Ты же после яичницы ничего не ел? Отлично, а то пару моих испытателей тошнило всякий раз. Пускай твой плащ сделает что-то типа скобы или любой другой зацепки. Вот так.
  Ольхе продемонстрировал на своем плаще, что он хочет от Сарпия. Тот кивнул и последовал примеру.
  - Отлично.
  - Но зачем это?
  Ольхе расплылся в улыбке.
  - Сейчас увидишь.
   ;   Ой, готовься, пакерал,
   ;   Мы вперед, за перевал.
   ;   Приготовь ты свои лапы!
   ;   Путешествовать нам надо.
  Пакерал взрыкнул и с неохотой опустил две длинные лапы с цепкими пальцами. Все это время он поджимал их, в то время как Сарпий думал, что это просто мышцы.
  - А еще я совместил приятное с полезным, друг мой! Я связал мои драгоценные рифмы и мою обожаемую магию! Теперь я виртуоз во владении словом. Мои песни - волшебны! Именно потому я не боюсь за своих любимчиков, - Ольхе с лаской посмотрел на пакерала, - ибо никто, кроме меня, с ними не управится. Я кормлю их заклинаниями, они и работают от заклинания. Что я хочу от тебя? Пускай твой плащ особо не болтается, прикажи ему облепить тебя. Так будет удобнее. И если ты готов, можем выдвигаться. И не забывай про зацепку для пакерала.
  Сарпий отдал команду плащу и почувствовал, как Струнка прижалась к спине. Мешок с продуктами был под боком.
  - Готов?
  - Да.
  - Хорошо.
  Ольхе поманил Сарпия к себе.
  - Встань рядом...
      Пакерал, бери ты нас, но,
      Аккуратно и прекрасно,
      В путь! Через Лифалию
      К нашей Милонарии!
  Пакерал опустился, взял Переписчиков за плащи и резко поднял вверх. Сарпий глянул вниз. Дома стремительно уменьшались, улочки стали напоминать широкие трещины на иссушенной земле. Люди указывали наверх и махали руками. Для них эксперименты Переписчика не были в диковинку. Вдруг животное замерло. Ольхе глянул на Сарпия.
  - Не беспокойся. В сафексе за мной всегда следуют две воздушные подушки. Мы в безопасности. А теперь приготовься.
  Переписчиков качнуло. Пакерал размахнулся и бросил их вперед. Сарпий чуть было не заорал - животное исчезло!
  - Спокойнее! - перекрикивая ветер, крикнул Ольхе и улыбнулся.
  Какие-то мгновения, и Переписчики бы упали, но неожиданно над ними появился пакерал и снова схватил их, а затем точно так же бросил и снова исчез.
  "Это будет тяжело..." - мрачно подумал Сарпий.
  
  Под ними пестрым полотном раскинулась долина Лифалия. В это время года она была прекрасна как никогда - расцвели ярко-красные, похожие на маки, цветы с огромными куполообразными бутонами, раскрыли лепестки, и в образовавшихся ложах темнели свернувшиеся в клубок дикие коты. Они нежились на солнце и вдыхали дивный аромат. Сарпий видел, как они затевали игру и гонялись друг за другом, прыгая с одного лепестка на другой.
  "Ну как тут скрыть улыбку?" - подумал Сарпиий.
  - Что, понравилось? - гаркнул Ольхе, летя рядом.
  - Очень!
  Сарпий не счел нужным разочаровывать давнего товарища.
      - Дивный зверь, лети пониже,
      Там, где птички, и они же
      Проведут, куда нам надо.
      Путешествие - отрада!
  Пакерал опустил их ближе к макушкам деревьев. Среди густых крон переливчато свиристели птицы, подхватывая друг друга, отчего их трели сливались в звонкую мелодию, непрерывную, бодрую, дарующую силы. Воздух пах свежестью и чем-то сладким - не то цветочным нектаром, не то медом. Когда птицы начинали петь тише, а ветер успокаивался, было слышно, как где-то вдалеке буянит Милонария. Отзвуки долетали до воздушной глади словно капли дождя, совсем не беспокоя ее поверхности.
  Сарпия удивляло, что он так легко покинул город. В окрестностях - ни засады, ни собирающейся армии... Ничего. Радоваться Переписчик не спешил - вдруг решили устроить ловушку где-то еще? В месте понеожиданнее.
  "А что если Орден принял решение пустить дело на самотек?! - мысль пришла в голову внезапно и на несколько мгновений подарила Сарпию надежду и радость. - Быть может, они перечитали мое письмо и одумались? Надеюсь, Аль и Талем, а то и Валорг, помогли им сделать правильный выбор. С Орденом сражаться я не хочу. Сражаться..."
  - Ольхе! Давай опустимся здесь! - тоном, не терпящим возражений, крикнул Сарпий.
  - Что? А...
      Опускайся, пакерал,
      Цель свою ты выполнял!
      Хватит, время отдохнуть,
      И потом обратно в путь!
  Пакерал бережно поставил их на землю. Дикие коты фыркнули и порскнули кто куда. Сарпий отдышался и перевел дух. Необычный способ передвижения немного выбил его из равновесия. Отсюда, с самой высокой точки Лифалии, открывался такой пасторальный вид, что у Переписчика защемило сердце. Как будто он смотрел на часть огромной мозаичной картины - зеленая долина, рослые деревья с кобальтовой хвоей, все те же неизвестные цветки красного цвета и Река. Безусловно, она заслуживала написания с заглавной буквы. Отсюда Милонария простиралась до горизонта, и никому не было под силу увидеть противоположный берег.
  - Что, завораживает? - ухмыльнулся Ольхе и шмыгнул носом.
  Утерев его полой плаща, он провел рукой по грязным волосам и прогундосил:
  - Как там упоенно рассказывал Файета? "Великолепная река западной части Тиэльмы... - подражая магистру Файете, Ольхе заложил руки за спину и выпятил подбородок. И без того занудный голос стал просто невыносимым. - Необъятная, гигантская, она делит материк и отсекает левый верхний угол, фактически являющийся островом. Знайте, ребятки, что в прежние времена две части материка соединял гигантский мост, который отстроили члены нашего Ордена в содружестве с магами в противовес учиненным разрушениям".
  - Да-да, - Сарпий больше не смог сдерживаться и перебил Ольхе. - Тогда Тиэльма была окутана ужасом и бедствиями, разрухой, смертями...
  Пока Сарпий говорил, Ольхе достал цитоль, выпрямил перо и бренькнул по струнам.
      - И гибелью тысяч людей,
      Страшный был там каждый день!
      Орден был тогда сильнее
      И в разы авторитетней!
      Мог влиять на мир он весь,
      Ведь не властвовала спесь.
  - А неплохо, - одобрил Сарпий.
  Пакерал исчез. Переписчик догадался, что его просто "убрали" в сафекс.
  - Спасибо, друг! - Ольхе похлопал его по плечу. - Если бы ты знал... Слышать комплименты к музыке от глухого человека - вдвойне приятнее! Ой... Ну, я имею в виду, ты же слова оценивал, кхм... Э-э-э...
  - Да все хорошо, Ольхе. Моя воздушная гладь позволяет понять характеристику звуков. Я не сидел на месте, вертя одной только Стрункой, поверь.
  У реки высились две башни, больше всего похожих на маяки. Когда-то их величали Правыми Стражами. Сложенные из крупных булыжников с зеленоватым налетом, они будто приглашали войти в темный зев арочных ворот. Между башнями - то ли разломанные, то ли осыпавшиеся от времени каменные ступени.
  "Пора попросить Ольхе об уроке, - решился Сарпий. - Он сможет дать мне то, что нужно. Магия - его родная стихия".
  Убей этого придурка! А заодно разнеси эти башни. Кому они нужны?
  "Снова ты?"
  Скоро мы будем вместе. Если не ты, то я убью его. Он мне не нравится.
  "Это не твое дело!"
  Ша-эна злилась. Ни с того ни с сего мир начал тонуть в багровой пелене.
  - Нет! - крикнул Сарпий и тряхнул головой.
  Наваждение ушло.
  Ольхе с удивлением уставился на Переписчика.
  - Давай присядем, перекусим? - тревожно сказал Сарпий, садясь на землю и доставая мешок с провизией.
  - Все хорошо, Сарпий?
  - Д-да... Вот, угощайся.
  Он протянул Ольхе краюху хлеба и большой кусок копченого сыра.
  За башнями, прямо над Милонарией, висели каменные глыбы. Если присмотреться, можно было заметить, как некоторые из них медленно, точно лодка в озере, плывут по своему пути. На один из камней опустилась птица, и кусок парапета, качнувшись, подлетел к висящей тут же колонне и врезался в нее. Удар спугнул птицу.
  - Ольхе, расскажи об этом мосте. Когда-то же он был еще и акведуком? Ты же наверняка знаешь историю, фактически, из первых уст.
  Переписчик поспешно кивнул. Он видел, что Сарпий ведет себя странно, как видел и панику в его глазах. Ольхе решил, что раз уж это пойдет на пользу, то почему бы не рассказать, при этом не задавая вопросов. Он достал цитоль, выудил перо, недовольно отметил, что оно сломалось пополам, но все же провел по струнам. Так, в сопровождении приятной спокойной мелодии, перемежающейся с тревожными аккордами, Ольхе поведал.
  - Шла война. Раздробленная на мелкие баронства, герцогства, княжества и королевства Тиэльма впервые увидела под своими небесами небывалое - альянс. Только так можно было противостоять темным порождениям ша-эны. Ряды Переписчиков стремительно сокращались, Орден вел войну по всему миру, сражаясь в самых отдаленных уголках. Было решено объединиться, забыть о вражде и встать плечом к плечу с Переписчиками.
  Сарпий заслушался и отчаянно гасил желание разлечься на мягкой траве, смежить веки и забыться. Не мешал даже гнусавый голос рассказчика. Ольхе очень умело снабжал историю музыкальным сопровождением. Он смотрел куда-то вдаль, полностью погрузившись в историю.
  - Не желая оставаться в стороне, король-пастырь Фулирад, хозяин северо-западных земель, отправил войско для присоединения к альянсу. Но только после того, как несколько королей и пастырей во главе со Жрецами Ордена приехали к нему в замок и лично попросили оказать миру эту услугу. Солдаты переправлялись через величественный мост, новенький, красивый... Маги и Переписчики построили его быстро - все же война - и не жалея сил. Воздух трещал от магии. Позже к мосту надстроили акведук. Но когда ша-эне был дан отпор, когда ее заключили в Сумрачную амфору и увезли на Фелианти, война поутихла. Переписчики и войска, разбросанные по Тиэльме, добивали темных тварей, разрушенные города начинали отстраиваться, поля засеиваться, из прудов и рек общими усилиями вылавливали трупы.
  Скоро все повторится. Будь уверен, скоро некому будет даже вылавливать трупы!
  Сарпий задавил вспышку. Ша-эна поддалась и утихла. Переписчик обрадовался и на радостях отхватил кусок солонины.
  - Тиэльма возродилась и задышала полной грудью. Люди, сперва такие дружные и приветливые, стали наглеть. Они жаждали власти. Единое королевство, просуществовавшее менее трех лет, начало покрываться трещинами. Потихоньку от него, подобно краске, откалупывались кусочки за кусочками. Земли начали делить; все пришло к изначальному виду. Круг замкнулся. И на сей раз нелюдимый Фулирад, на которого, к слову, очень походит пастырь Юнок, не остался в стороне. Король-пастырь вернулся на свои земли, захватив с собой значительную часть войска. Кто-то ехать не хотел, другие давно разбрелись кто куда. Фулирад обособился ото всех, не признавая даже соседей. Он слишком возгордился и посчитал свой вклад в победу над недругом куда более весомым, чем тот был на самом деле. Его злило и обижало, что никто не дал ему грамоты или ордена, не наградил привилегиями, не похвалил, не высказал слова благодарности или признания. Вскоре Фулираду наскучило ждать, когда ему, наконец, воздадут почести в том объеме, в каком он, по его мнению, заслужил. Тогда он назначил встречу с пастырем Куоланы и королем земель, чьи границы охватывали и Палиндор, и Таладас, и никому не нужный Нор'Шаран.
  Ольхе замолк. Он отложил цитоль, чтобы откусить ароматного сыра. Быстро прожевал, запил прихваченным вином и снова взял инструмент.
  - Он предложил присягнуть ему, отдать все земли и войска. Конечно же, они отказались. Разъяренный Фулирад приказал выпроводить всех гостей, беженцев и случайных приезжих из королевства, после чего подданные маги разрушили мост, разломав его на несчетное количество частей. Они старались как могли, но одолеть то, к чему приложили руку Переписчики, было не в их силах. Часть моста, однако, ушла под воду, и мощное течение Милонарии давно унесло те обломки.
  - Талемано мне рассказывал, что, Тарлион еще в бытность Жреца проходил тут же и где-то в середине реки видел торчащие из воды колонны и фрагменты плит.
  - Да... Сарпий, почему ты попросил опуститься здесь? - с тревогой спросил Ольхе.
  - Я хотел бы взять у тебя пару уроков магии. Единственное, что мне по-настоящему удалось, так это изобрести и улучшить воздушную гладь. И ее поддержание сил не отнимает.
  Ольхе обрадовался.
  - О! Это можно!
      Мы обучим Сарпия,
      Будет он и магия.
      Возле Милонарии
      Умение поправим!
  И тогда Сарпий увидел.
  Каким-то образом перед ним распростерлись глубины сафекса. Ольхе стоял перед ним призрачным силуэтом, дрожащим от обилия магии. И было в этой серой хмари кое-что странное: от Ольхе тянулись золотые жгуты. С каждой новой строкой стихотворения от него протягивалась нить. Много нитей. Сарпий коснулся одной из них, и его унесло.
  Над Лифалией, через Нор'Шаран и Суховей, через нескончаемые земли Андиливии, через равнины Аратамата и бескрайние степи Лакиная, задевая высокие шпили соборов и каких-то обсерваторий. Через солнечный Арисмаль, через море, туда, где нашлось место острову Фелианти. Сарпий увидел знакомых Переписчиков, пронесся через двор цитадели и очутился внутри здания, пролетев сквозь стены. Золотые жгуты оканчивались в комнате лысого, с пигментными пятнами на коже, старика, кутавшегося в белый плащ.
  Сарпий узнал его. Тарлион.
  В компании верных приспешников - Мордонта и Ламина - он сидел с бокалом вина и к чему-то прислушивался. Сарпий попытался расшифровать, из чего состоит этот жгут. Он углубился в тугие сплетения, нащупал наиболее слабые узелки и потянул за них.
  "Мы обучим Сарпия... Возле Милонарии..."
  Переписчик узнал голос Ольхе.
  Тварь! Эта тварь отправляла известия в Орден! А я говорила тебе, что его надо убить, но ты мне не верил, идиот!
  Рывок. Сарпий открыл глаза. Он был на ногах. Напротив - явно занервничавший Ольхе.
  - Что, заметил? - косо улыбнувшись, спросил Сарпий.
  - Силен, братец... - удрученно проговорил Ольхе. - Ты многому научился.
  - У меня хорошие учителя, - металлическим голосом сказал Сарпий.
  - Что у тебя с глазами?! - ужаснулся Ольхе, отходя назад.
  - В этом мире больше не осталось правды. Ты лгал мне. Я убью тебя.
  Ольхе дернул щекой. Он заморгал и посмотрел на Сарпия.
  - За что?!
  - Ты - лгун.
  Сарпий поднял руку. Из сафекса появился пакерал и подлетел к его ладони. Переписчик склонил голову, и животное уменьшилось в размерах.
  - Как думаешь, - начал Сарпий, - ты ему понравишься?
  - Не пори ерунды, друг! - взвизгнул Ольхе.
  - Даже не собираюсь. Прощай.
  Сарпий был готов отдать команду пакералу, но Ольхе поднял руки и крикнул:
  - Стой! Погоди... - Переписчик дышал тяжело, будто пробежавший четверть лиги толстяк. - Ты - человек чести, да?
  - В отличие от вас - да.
  - Я вызываю тебя на магический поединок!
  Лифалию сотряс приступ смеха, заглушивший даже шум Милонарии. Все вокруг потонуло в алой пелене.
  "Не сдавайся, Сарпий, держись!.." - поддерживал себя Переписчик.
  - Хитрый ты, Ольхе. Что ж, давай сразимся. Выбирай магию?
  - Ты помнишь, о чем гласит Кодекс в случае переадресации выбора оружия?
  - Конечно. Если выбранный метод дуэли не устраивает переадресовавшего по какой-либо из причин, вплоть до полного неумения, ему присваивается поражение. А что на кону?
  - Моя жизнь, - твердо сказал Ольхе.
  - И вновь я соглашаюсь с тобой. Выбирай магию.
  Его товарищ улыбнулся и медленно, тягуче произнес:
  - Магия слова.
  - Годится.
  Сарпию показалось, что Ольхе не ожидал от бойца-неумехи желания сразиться с ним путем магии. Уж от кого-кого, но не от Сарпия! Тот отпустил пакерала, и животное улетело в сторону Куоланы.
  Ольхе взял цитоль и на этот раз пальцами ударил по струнам.
      - Призываю твою душу
      Выползти скорей наружу.
      А ша-эна перейди,
      Для себя меня найди...
       Чтобы...
  Сарпий чувствовал, как внутри него что-то зашевелилось. Ша-эна негодовала. У Переписчика закружилась голова, его тошнило, а от Ольхе остался только невнятный багряный силуэт. Потом все стало темнеть, и каждая последующая строка словно вытягивала из Сарпия последние силы. Он пошатнулся, но устоял. Ольхе напрягся и впился взглядом в Переписчика.
      -...смерть тебя настигла,
  И вонзилась, словно иглы...
  Голос Ольхе становился все увереннее. Переписчик видел, что Сарпий стоит и бездействует. Это придало ему сил.
  И ты вот так просто позволишь ему убить себя?! - возопила ша-эна.
  Сарпий чувствовал, как сущность всеми когтями вцепилась в его нутро. Она не желала покидать это тело.
  "Надо что-то делать..." - бегло подумал Переписчик.
  Конечно надо! Тебя сейчас убьют!
  "Опять ты меня отвлекаешь! Пошла отсюда!"
  Нет уж, с меня хватит. Ты слишком часто пренебрегал мной! Я не позволю какому-то слабоумному лишить меня такой удобной оболочки!
  "Нет ничего более подлого, чем обман. Ты обманул меня, Ольхе. А я считал тебя соратником. Я ненавижу обман. И я ненавижу тебя".
  Сарпий не выдержал. Очередное нападение. Снова предательство. В который раз человек попрекает честью ради собственной выгоды?.. Почувствовав слабину, ша-эна пробралась в самое нутро Переписчика и завладела им.
      -...Быть тебе мертвее мертвых...
  "Значит, магия слова?" - напомнил себе Сарпий.
      -...Обрекаю я...
  - Умри.
  Закончить заклинание Ольхе не успел. Он рухнул на землю. Кожа побледнела, точно Переписчика обескровили днем ранее. Глаза покрылись бельмами, волосы выпали целыми клочьями, нос обвис и стал казаться еще больше.
  - Зато по-честному, - Сарпий пожал плечами и пошел к Правым Стражам.
  Еда была ни к чему.
  "И зачем только брал?"
  Переписчик замер.
  "Что?! Я только что убил собрата, а сетую на то, что взял с собой еду?! Небеса... Что же со мной творится..."
  Жалость кольнула сердце. Но кольнула неуверенно и робко. А как можно по-настоящему жалеть того, кто был готов убить тебя? Жалеть предателя?..
  Сарпий вернулся и накрыл тело плащом. Вряд ли кто-то смог бы узнать в нем Ольхе. Кожа на лице лопнула, туловище оплыло и растеклось. Сарпий смотрел на эту массу и не верил глазам. Еще пять минут назад он слушал историю Ольхе, а теперь...
  "Что же я натворил..."
  Он сам виноват.
  
  Стены башен покрывал мох, на карнизах окон птицы свили гнезда, а о стены у самой земли кто-то явно точил когти. В лучшие годы башни-близнецы охраняли въезд на мост и служили пропускным пунктом. Теперь же их главное призвание - приют для бездомных и бродяг. Приют и отхожее место.
  Внутри Стражей было светло за счет разваливающихся стен. Свет проникал через булыжники, впиваясь в пол и стены смешанными с пылью лучами. Пахло сухостью, плесенью и мочой. Башня была пуста. Сарпий дошел до винтовой лестницы и насторожился - под ней, в темном закутке, валялись какие-то тряпицы, которые Переписчик сперва принял за человека. Тут же на полу - миниатюрный частокол из свечных огарков, повсюду разбросаны крошки и мелкие косточки. Придут холода, и братья-близнецы послужат домом не одному десятку сирых.
  Сарпий помнил наставления Ольхе. Он поднялся наверх и вышел на просторную площадку, огороженную высокой зубчатой стеной с широкими бойницами. Здесь было очень ветрено. Как будто Переписчика намеренно хотели скинуть вниз.
  - Ни за что, - злобно сказал он, усмиряя плащ. - Ничего у вас не выйдет.
  Отсюда виднелись стены Куоланы, аккуратные, точно игрушечные. Сарпий подошел к краю. Милонария казалась еще больше - не просто бесконечной...
  "Как будто за ней ничего и нет, - определился Переписчик. - Как будто это край мира, а дальше - небытие".
  Осколки моста плавали в воздухе словно дохлая рыба. Перила-парапеты, обломки ярусов, части арок и лотка акведука, остатки пролетов, похожих на поломанное печенье... Все это держалось в воздухе за счет не рассеявшейся магии.
  У Сарпия захватило дух. Предстоящее мероприятие особо не воодушевляло. Скорее, пугало. Он пересек площадку и подошел к другой стороне. Перегнулся через парапет и нащупал предмет.
  "Обычно я прошу в обязательном порядке возвращать его на место, - говорил ему Ольхе, - но у тебя случай особый. Найду еще один. Или куплю. Или создам. Хы-хы".
  Огромный панцирь черепахи.
  "Тяжелый-то какой!"
  Ухнув, Сарпий вытащил его и положил на камни. Старый, видавший виды, но все еще крепкий панцирь. Его выпуклая часть была изрядно потрепана, роговые пластины расслоились и истерлись. С обратной стороны к панцирю были приделаны две железные скобы, достаточно широкие, чтобы туда поместилась нога в сапоге.
  - Ну что, Сарпий, считал, что прыжок к Железной Заводи был самым сумасшедшим? Пришла пора поставить новый рекорд.
  Он вздохнул и поднял панцирь.
  Что-то произошло. Переписчик пошатнулся. Он не смог бы сказать, что конкретно случилось, но, по ощущениям, как будто лопнула тетива или подожгли фитиль... И след его терялся где-то на той стороне Милонарии.
  Сарпий нахмурился, прислушиваясь к воздушной глади.
  "Странно... Вроде бы не физическое воздействие. Но и на магию не похоже".
  Много ты понимаешь! - встрепенулась ша-эна, но как-то вяло и неубедительно.
  Это обрадовало Переписчика. После Нор'Шарана ему показалось, что он стал увереннее, научился давить сущность.
  Много ты понимаешь!
  Воин в золотом плаще пересек крышу и снова подошел к краю. Прямо перед Сарпием проплывали обломки моста, терракотовой дымкой висела каменная крошка, а плиты и фрагменты акведуков еле заметно покачивались, точно бревна на волнах.
  "Выдержат ли? - гадал Переписчик, вдевая сапоги в крепления. - Лишь бы не упасть. Боюсь, даже я не смогу справиться с мощью Милонарии. Этого нельзя допустить".
  Ну почему же? Я помогу! Верь мне...
  Пожалуй, грамотные стратегам должно устроить засаду именно здесь. Из-за постоянных плесков поверхность воздушной глади рябила и, по правде сказать, действовала Переписчику на нервы. Сейчас к нему могли подобраться и спеть песню целым балаганом - он все равно не услышал бы и вряд ли обратил внимание. Ибо шум Милонарии облепил стенки глади, точно рой пчел.
  "Может, на время убрать ее? - поморщился Переписчик. - Скоро вода будет со всех сторон, и я точно сойду с ума".
  Сделав это, Сарпий удивился тому, насколько сильно он привык к постоянно работающему заклинанию. За все время оно стало его органом, заменило не только слух, но и зрение, и осязание. Многие из ее способностей открылись благодаря ша-эне, но он научился обходиться без нее.
  "Ну, почти, - Сарпий вспомнил неподвижное тело, укрытое бежевым плащом. Ладно, хватит уже медлить!"
  - Пора.
  Он спрыгнул на перекошенную перилу и покатился вниз. Перехватило дыхание. Не так, как в Нор'Шаране, но когда внизу, где-то в четверти мили от него, лежит дно с торчащими камнями, когда течение готово разломить кости, становится не по себе. Плащ реял позади, скорость стремительно росла. Это захватывало дух и вызывало прилив адреналина. Но...
  "Во имя Небес!"
  Перила заканчивалась. Поблизости не было видно ни одной доступной части, на которую можно было бы перепрыгнуть. Ни камушка.
  По случайности где-то слева висел небольшой, не больше кирпича, отколотый кусок моста. Едва не сорвавшись, Сарпий прыгнул, призывая на помощь плащ. Полы потянулись вперед, точно длань утопающего. Ткань обвилась вокруг камня. Тот слегка спружинил, но остался на месте. Использовав инерцию, Переписчик оттолкнулся и прыгнул вперед.
  "Фонарный столб!"
  На сей раз он приземлился более ловко и принялся вовсю глазеть по сторонам.
  "Я опустился слишком низко! Надо срочно наверх!"
  История повторялась. Ничего подходящего рядом не было. Время застыло.
  "Что?!"
  Я могла бы помочь тебе... - каким-то грудным - если это допустимо по отношению к незримой сущности - голосом произнесла ша-эна.
  "Я справлюсь!"
  И как же?
  Сарпий вгляделся вдаль. Ничего. Совсем.
  "И вправду - как?" - пряча мысли от ша-эны, спросил он.
  Еще немного, и он сорвется. Медленно, дюйм за дюймом, перила исчезала под ногами Переписчика. Конец становился все ближе.
  Я не хочу терять тебя.
  "Ондогоран... Тиэльма... Я не могу упасть".
  Да. И ты не упадешь...
  И он не упал. Вместо этого вскинул руку, просто творя. Столб под ним удлинился, словно туловище дождевого червя, и пошел вверх по дуге. Сарпий взлетел выше моста. Панцирь стукнул о длинный желоб акведука, висящий под наклоном, и Переписчик понесся дальше. Из-под панциря летела белая пыль, звук был схож со звуком натачиваемого лезвия.
  Теперь можешь не волноваться.
  "Да", - с облегчением подумал Переписчик, уверенный, что ему ничего не грозит. Впереди части моста лежали кучнее, и выбрать нужный элемент для скоростного маневра будет нетрудно. Что может испугать Сарпия, когда он в состоянии создать опору прямо под ногами? А еще у него был плащ.
  Какое тебе дело до него, когда есть я?
  Осознание случившегося пришло не сразу. Все вокруг потонуло в багряной дымке. И спереди, и сзади что-то давило на Сарпия.
  "Это всего лишь отзвуки воздушной глади, - попытался уверить себя Переписчик, но не убедил. - Ты же ее убрал".
  Он не хотел злоупотреблять ша-эной. Она снова пришла на выручку, и Сарпий просто не мог не принять помощи. Он должен беречь себя.
  "Хватит. Уходи. Убирайся!"
  Туман отступил нехотя. Медленно, нерешительно, словно надеясь, что Переписчик передумает. Но он не передумал.
  "Пришла пора вспомнить юность и передать привет мастеру по гимнастике!"
  Сальто, поворот, длительный прыжок... Вокруг стало чересчур много фрагментов древней постройки. Они мешали. Сарпий достал Струнку и буквально отбивал летящие навстречу камни потревоженного моста. Ладони болели, но так Переписчик хотя бы оставался собой. Он неудачно отшвырнул в сторону кусок арки акведука, и тот улетел вперед, врезавшись в кучу плит. Одна из них вздыбилась и перегородила путь. Сарпий использовал Струнку как шест и перемахнул через плиту, чтобы продолжить леденящие душу виражи, от которых уходила душа в пятки.
  Он кричал. Ему было радостно. Волна адреналина захлестнула его. Сарпий хотел смеяться, танцевать, кричать во все горло, бежать, прыгать, драться, убивать, разрушать...
  "Эй! Что ты несешь?! - одернул себя Переписчик. - Очнись, старина! Не теряй голову!"
  Сарпий чувствовал ша-эну. Она как будто стояла прямо за ним и сверлила спину взглядом, сверлила, тяжко дышала около уха и нетерпеливо шептала: "Давай же, давай же!".
  "Все, больше никакой магии. Мне нужен отдых".
  Он удвоил старания в надежде, что физические нагрузки спасут. Кульбиты, вращения, двойные сальто, взлеты - все, что угодно, лишь бы убежать от нее. Он перепрыгивал через камни, перелетал на соседние перила, а иногда пользовался хватким плащом.
  Это помогло. Отпустило.
  Но расслабиться и спокойно завершить переход через Реку не удалось. Сарпий увидел фигуры. Прыгая с камня на камень, они стремительно приближались. Мелькнули цветные плащи.
  Переписчики.
  Вот сейчас и подеремся, и поубиваем. Все, как ты хотел! - объявила ша-эна.
  Вся ее мощь начала вскипать. Переписчик стиснул зубы и задышал чаще. Побелевшие пальцы стискивали Струнку, а сущность уже затапливала сознание.
  Ты будешь моим...

Глава 8


Я понял свою главную ошибку. Магия. Я должен был учиться ей. Это уберегло бы меня и спасло. До инициации остается неделя, и я всерьез опасаюсь, что этот срок на самом деле меньше обычного. И все из-за магии. Я прибегал к помощи ша-эны там, где справился бы любой начинающий. Я пытаюсь минимизировать обращения к ней, компенсируя Стрункой, но где тут выстоять против тысяч людей? А если это будут Переписчики?
Да одного Горфи хватило бы, чтобы от меня ничего не осталось. А возжелай дружная шайка Намата подключиться к охоте, я... Я не знаю, что со мной станет. Я либо погибну, либо сдамся ша-эне.

1

  
  Мужчина и женщина ехали во главе отряда. Крепко сбитый, плотный, в бою он заставил бы покраснеть самых прытких умельцев. Длинные темные волосы, аккуратно подстриженная ниточка темных усов над верхней губой, нос с легкой горбинкой, за спиной - массивный меч. Намат со спутниками ехал через земли Андиливии. Им предстояла встреча с императором. Намат жаждал увидеть молодого правителя, чтобы подступить к цели еще на шаг. В отличие от Сарпия, его планы были ясны и понятны, а реализовать их - дело хорошей подготовки и времени. Полагаться на удачу? Нет уж. Это он оставил Сарпию.
  По левую руку ехала Эдиль - темноволосая женщина тридцати пяти лет с хорошей атлетической фигурой; по бедрам хлопали убранные в ножны сабли, чьи рукоятки светились ярким ультрамарином. Его женщина. Настолько же вспыльчивая, насколько страстная. Даже сейчас, не стесняясь остальных, она левой рукой держала узду, а правую положила на пах мужчины. Намату нравился ее взгляд, полный восхищения и обожания. Действительно, тот самый случай, когда женщина полностью принадлежала мужчине. Поодаль ехал Горфи, трусоватый, очень осторожный и невероятно хитрый. За столько лет общения Намат так и не смог понять, являлась ли трусость Горфи частью его образа или же нет. Худой, бледный, с клочковатой щетиной, он больше напоминал бродячего пса, не доедающего последние пару месяцев. Не самый надежный товарищ, но очень способный, особенно по части магии. Сзади переговаривались неотрывные дружки Чинтрокс и Мантиз. Странная парочка: сколько Намат за ними ни наблюдал, а так и не смог разгадать, почему эти ребята с каждым годом становились все больше похожими друг на друга. Сперва это замечалось в отдельно взятых повадках, потом стало схожим и поведение, будто Мантиз и Чинтрокс - одна и та же сущность в разных обличьях.
  У Намата были свои цели, но ни Тарлиону, ни остальным Жрецам знать их не следовало. Раз они имели право скрывать многие вещи от Переписчиков, то чем он хуже? Старый хрыч думал, что Намат вызвался помочь от чистого сердца и из-за преданности Ордену? Смешно!
  - Почему смешно? - спросил Горфи, когда они сидели на привале, еще только подходя к границе Андиливии.
  - Чувствую. - Коротко бросил Намат, оправляя красный плащ. - Я не верю, что у них есть способ сладить с Сарпием. Столько лет не было, а тут вдруг что-то появилось. Чушь собачья! Между прочим, судя по лицу Валорга, он тоже недалеко ушел от моей версии.
  - Что, считаешь, будто Тарлион блефует? - низким голосом, куда ниже, чем можно было ожидать от ее внешности, спросила Эдиль.
  - Конечно блефует! Так почему бы не пойти на блеф и нам? Вот только, в отличие от старика, я знаю, что делать. И в первую очередь надо убрать его, чтобы перекроить Орден по-новому. Тарлиону пора на покой, а он все тянется к власти и могуществу, заставляя остальных Жрецов танцевать под его лютню! Чем он лучше Андигона?
  - А ты чем лучше? - поинтересовался Мантиз, доедающий третий кекс из тех запасов, что были пополнены накануне в городе. Последнее из явных отличий с Чинтроксом - полнота первого. - Чем лучше?
  - Ну, если просто предположить, - добавил Чинтрокс, стараясь успеть загасить вспышку гнева Намата.
  Тот провел пальцем по тонким усикам и серьезно посмотрел на Мантиза.
  - Возрастом. Стратегией. Политикой. И у меня план получше. Сколько уже Сарпий носит ша-эну? Сорок дней? Значит, у меня в запасе будет пятьдесят дней, если теория верна, и сущность, попадая в нового носителя, обнуляется. За это время я сделаю то, до чего не додумался чванливый Сарпий.
  - Что же ты сделаешь? - улыбнулась Эдиль, поглаживая мужчину по спине.
  Она смотрела на него как на маленького мальчика, который впервые взял выструганный меч и теперь планировал, как он выйдет на большую дорогу и станет сражаться с ворами и бандитами. Ошибка Намата заключалась в том, что он выдавал свои темные узурпаторские дела за благие, идя на самообман высочайшего уровня - любой лжец обзавидовался бы!
  "Давай же, - думала она, - будь хорошим мальчиком", - взмолилась женщина.
  - Свергну Андигона! - выкрикнул Намат.
  "Умничка".
  - Не очень мудро бросаться такими фразами на его землях, - хмыкнула Эдиль.
  - Но ведь это пошатнет Баланс?
  - Нет, Горфи, не пошатнет, - твердым тоном заявил Намат. - Потому что деятельность Андигона и без того вовсю шатает Его! Я лишь сведу все на ноль и размажу сопляка по всей Лауторне.
  - Андиливии, - ввинтил Чинтрокс.
  - Ага, - с набитым ртом поддакнул Мантиз.
  - В любом случае, даже если уйду в минус и не успею найти средство против ша-эны, я тоже выдвинусь к Ондогорану и уничтожу себя. Я-то хоть попытаюсь послужить во благо!
  - Идиотизм, - прокомментировала Эдиль.
  - Нет. У меня, в отличие от Сарпия, по крайней мере будет большая практическая прослойка между началом и концом инициации. Я принесу хоть какую-то пользу, - повторил Намат. - К тому же как там красиво пел Тарлион? Они нашли средство? Пусть. Лишний повод не отказываться от задуманного.
  "Интересно, кого больше ты пытаешься убедить? - гадала Эдиль, сжимая его естество. - Себя или нас? Ах, наверное, образ начинает таять подобно леднику. Нужно срочно подкрепить его бравыми словечками".
  - Но сперва я свергну верхушку Ордена. Вот для этого мне и пригодятся воины Андигона.
  - Какой ему интерес? - поинтересовался Горфи.
  - Живое орудие в лице нас. А потом мы разделим границы владения, и каждый из вас станет пастырем собственных земель!
  Мантиз отвлекся от еды.
  - А если у Жрецов все-таки есть средство запечатать ша-эну?
  - Хотя бы запечатать, я уж молчу про уничтожение, - как ни в чем не бывало продолжил Чинтрокс.
  - Тем лучше. Сперва мы довершим свои дела, а затем заставим их исцелить меня. И тогда заживем...
  Эдиль чмокнула Намата в щеку. Тот победно улыбнулся, довольный своей речью.
  - Ты забыл кое-что, мой повелитель. Баланс. Ты не представлял, что с ним станется, когда ты пойдешь свергать Жрецов?
  - Я ничего не забыл! Я думал об этом. И пришел к выводу, что правление Андигона, поведение Жрецов, Сарпий, ша-эна - все они стоят на одной половине. Раньше Орден был другим, и его руководство не преследовало никаких корыстных целей, не злоупотребляло положением и не вело себя, как разбогатевшие и получившие власть идиоты. Мы встанем им в противовес!
  - И станем новыми Жрецами? - как будто бы нехотя прошептал Горфи.
  - Нет, Горфи. Мы станем богами.
  
  

2

  
  Она пришла к нему в палатку, когда все остальные разошлись, зевая и сонно обсуждая грядущие планы. Намат лежал с закрытыми глазами, на губах царила блаженная улыбка.
  "Грезит о подвигах и будущей славе, мой вершитель правосудия", - с иронией подумала Эдиль, раздеваясь.
  Заслышав такой знакомый - соблазнительный - шорох снимаемой одежды, Намат приоткрыл один глаз и, убедившись в своих догадках, улыбнулся во весь рот.
  - Это правильно, - важно заявил он и сел.
  На женщине остались только сапоги. Виляя бедрами, она неторопливо прошла к ложу, хихикнула и выпрыгнула из обуви. Эдиль укрылась под одеялом с головой и хотела зарыться как можно глубже, но сильная рука Намата обхватила крепкие плечи женщины и настойчиво потянула к себе. Эдиль подалась.
  - Наслаждайся последними деньками. Кто знает, вдруг я потом буду слишком занят, - сказал мужчина, усаживая ее на себя.
  Она охнула и издала протяжный стон.
  - А я бы хотела... О-о-ох... Тебя попробовать, когда ты станешь могущественным, - томно произнесла Эдиль и закусила губу.
  Намат оскалился и приподнялся. Он укусил Эдиль за сосок. Вскрикнув, она надавила на плечи Намата, заставляя его лечь. Женщина взяла неторопливый ритм, но по лицу своего мужчины видела, что тот, подобно младенцу, витает где-то в грезах. Она ускорилась.
  - Это опасно, - ни с того ни с сего брякнул Намат. Бедра заработали сильнее. - Ох, ты... Ох, ты даже не представляешь, что я сделаю! Вот увидишь. Завтра мы встретимся с Андигоном, - Эдиль задвигалась еще быстрее. Она приоткрыла рот, смешанное со стонами дыхание вырывалось громко, наполняя палатку звуками сладострастия. - И тогда начнется. Я...
  Устав от неуместной и так надоевшей болтовни, женщина наклонилась и поцеловала его.
  
  

3

  
  Андигон стоял в излюбленном стеклянном зале, однако взгляд его, против обыкновения, был устремлен не на Изумрудное Озеро, а в противоположную сторону. Под крепостью стояли военные части с центральным гарнизоном. Император скривил рот.
  - Сонные мухи.
  Нет, с такой армией он ничего не выиграет. И пусть они нужны были ему всего лишь для того, чтобы задавить числом, создать движение, в то время как его кайсины будут заняты настоящим делом. Последние дни Андигон и сам разминался и вспоминал былые дни, когда сражался наравне со всеми. Те триумфальные победы - его заслуга. Бойцы, чувствуя плечом своего императора, сражались, как могли бы сражаться боги.
  "Юдинт думает, что ловко обманывает меня, а я такой идиот. Смешно. Конечно, когда прибудут бойцы с дальних регионов, мне станет спокойнее. Если Тарлион скажет, что уже пора, если Кантарт не смог ничего добиться, и Сарпий уже где-то далеко, то... Мы проиграем. С этими полудохлыми ослами мне не выиграть..."
  Андигон набрал воздух, чтобы позвать стражника, но птичий гвалт заставил его забыть обо всем. С востока летела стая дроф. Поодаль махали крыльями ласточки, сверху кружил орел. Император прищурился.
  "Да", - удовлетворенно сказал он.
  Барабаны. Его армия. Андигону показалось, что стены зала начали вибрировать. Конечно же, это предрассудки, несмотря на то что его армия была очень, очень многочисленной.
  - Юдинта сюда! - крикнул император, не оборачиваясь.
  
  Он вошел в зал, стараясь дышать как можно тише. Юдинт бежал по лестнице что есть мочи. Император стоял у стеклянной стены, скрестив руки. Из-за солнца здесь было невыносимо жарко, и даже гуляющий ветер не смог унести невыносимый запах полыни.
  - Иди сюда.
  Салитан сглотнул. Меньше всего ему хотелось столкнуться с гневом императора.
  "Уж лучше пускай сбросит..." - нервно подумал он, подходя к правителю.
  - Слышишь?
  Ритмичный бой.
  - Взгляни на восток.
  Сперва Юдинт принял это за тень от облака, но когда увидел, что тень движется, понял. Он кивнул.
  - Да, мой император.
  - А теперь взгляни вниз, - Андигон брезгливо указал на казармы. Юдинт невольно отметил ухоженность руки, аккуратность ногтя и про себя усмехнулся. - Что видишь?
  Роты солдат бегали по плацу. Какой-то взвод тренировался возле металлических конструкций, лениво отрабатывая движения, другой проводил сражение на деревянных мечах.
  - Меня сейчас стошнит, - сказал император. - Что это за верхоглядство?!
  У Юдинта все внутри сжалось.
  - Завтра мои войска разобьют лагерь вокруг крепости. Каково будет тамошним офицерам увидеть, как лучший гарнизон - центральный гарнизон! - толком не может держать строй? А ведь им вместе отправляться к Эпицентру. Ты что, салитан, решил подпортить мне репутацию? Я же...
  Пылая гневом, Андигон повернулся к Юдинту. Бедняга не находил себе места. Широко распахнутые глаза смотрели из стороны в сторону, руки нервно теребили камзол.
  - Мой император! - донеслось со стороны двери.
  Элинтон.
  - Что тебе?
  - Это очень срочно, - спокойно сказал дядя, держа руки за спиной.
  Император шумно вздохнул. Он отметил висящий на поясе советника меч. Красивые серебряные ножны гармонировали с вышитым на платье знаком.
  - Ты все понял, салитан?
  Юдинт закивал, обрадованный счастливой случайностью.
  - Да, да, конечно, мой император! Сделаю в лучшем виде.
  - Проходи, Элинтон... Этот лучший вид, салитан, должен быть по умолчанию. Я плачу вам всем жалованье за это? Насчет жалования - иди к Суриану. Распорядишься выдать вновь прибывшим жалованье за месяц вперед и посули выдать еще пять раз по столько же через две недели. Носатая крыша скользила по огню. Иди.
  Юдинт сжал зубы и кивнул. Поколебавшись, он кивнул и Элинтону, после чего удалился из зала.
  - Внимательно.
  - Мой император, - отрапортовал советник, - с Ордена прибыл отряд Переписчиков.
  - Отряд Переписчиков?!
  Император был более чем удивлен. Только вчера он разговаривал с Тарлионом, но по поводу каких-то там Переписчиков ничего сказано не было. Что еще за отряд?
  - И где они?
  - Внизу. Я сопровождал их от самых гарнизонов. Они... - Элинтон замешкался. - Они прошли мимо дозорных.
  Андигон расплылся в улыбке.
  - Не нервничай, дядя. Против Переписчиков нет спасения. Захоти они, от нас, как и от всей Тиэльмы, не останется и пылинки. Правда, замучаются выпрямлять Баланс, хотя, сдается мне, последствия будут необратимы. Пускай поднимаются.
  - Мой император...
  - Что еще?
  - Прибывающие войска... Вы отправите их всех?
  - Дядя. Я правда заслуживаю такую репутацию в твоих глазах? Само собой, я оставлю опытных воинов охранять империю. Зачем им?..
  "...Погибать", - чуть было не вырвалось у императора.
  Дядя удалился. Андигон прошел к шкафу и распахнул створки. Вино. Такие шкафы стояли везде, где он чаще всего бывал. И не приведи Небеса кому-нибудь вовремя не заметить отсутствие того или иного сорта - под крепостью появится еще один труп. Он выпил залпом сразу три ампулы. Крякнув, он покинул стеклянный зал.
  Изумрудное озеро пахло изумительно. Тонкие ненавязчивые ароматы навевали сладкую дрему, а после вина Андигона так и тянуло распластаться на мягкой траве. Переписчиков уже осмотрели и пропустили вперед. Элинтон шел позади. Рука на эфесе.
  "Нет, я таких не знаю..." - подумал император, всмотревшись в лица пришедших.
  - От имени Ордена приветствую правителя Андиливии, - сказал самый крупный из них, в красном плаще и огромным, едва ли не больше самого Переписчика, мечом. - Меня зовут Намат, а это мои друзья: Эдиль, Мантиз, Чинтрокс и Горфи.
  Пятерка склонила головы.
  - Честь имею, - настороженно проговорил Андигон и, поколебавшись, коротко кивнул. - Чем обязан столь неожиданному визиту?
  Намат подбоченился.
  - Юлить не буду. Мы пришли обсуждать дела всего мира.
  Андигон чуть было не рассмеялся. Напускная важность Переписчика забавляла. Но самое страшное, что это не было наигранностью. Он действительно видел себя донельзя важным и деловым. Нездоровый блеск в глазах Переписчика выдавал в нем алчность, а решительный тон с безоговорочным выкладыванием планов говорили как минимум о глупости.
  "Хитрость ли это? Боюсь, что нет. Человек с таким нездоровым видом не может думать дальше собственной гордыни", - отметил император.
  - О, большие дела! Предлагаю пройти со мной в зал, уважаемый Намат. Элинтон, спасибо, я позову за тобой.
  Андигон развернулся и последовал к двери, но следом никто не двинулся. Император посмотрел на Переписчика в красном.
  - Намат?
  - При всем уважении, но я и мои собратья, а также сестра - единое целое. И выступаем мы под эгидой одного дела, так что беседовать будем все.
  - Достойно, - император кивнул и направился к залу.
  Переписчики последовали за ним.
  В стеклянном зале имелся небольшой обеденный стол, за которым и решили собраться. От вина и закусок пришедшие отказались. Говорил преимущественно Намат; он не сразу, но таки решился снять меч и положить его на колени.
  Самое важное, по мнению Андигона, что было во встрече, это женщина.
  "Как ее? Эдиль что ли? Весьма недурна собой. Думаю, она волшебна в постели. А если учесть, что она в каком-то роде и является волшебницей, то... - император оборвал мысли, чувствуя возбуждение. - Интересно, а то, что она спит с Наматом, считается инцестом или нет? Они же называют себя собратьями".
  - Андигон, мы прекрасно знаем о вашей связи с Тарлионом. Но такое общение не преподносит всей информации, не показывает всю картину. Еще только позавчера этот старый пень говорил на собрании, что хочет использовать тебя, чтобы отвлечь Переписчика.
  "У дураков-то мысли сходятся, - подумала Эдиль, глядя на элегантные руки императора. - Какое ухоженное лицо, ты подумай!"
  - Вот это неожиданность... - протянул император.
  - Да! - Намат загорелся. Он с такой радостью отреагировал на удивление Андигона, что присутствующие на мгновение стушевались. - Он хочет использовать тебя! Я же предлагаю не вестись на обман.
  - На его обман, должно быть, - сдерживая гнев, уточнил император.
  Что-то жующий Мантиз поднял голову.
  - Ну зачем уж так... - обиделся он.
  - Да... - поддакнул его дружок.
  - Понимаете ли, господа Переписчики, даже если это и так, мне какой резон верить вам? С Тарлионом у нас давние связи, он успел зарекомендовать себя надежным и деловым партнером. Вас же я вижу впервые.
  Намат упорствовал.
  - Потому что мы - новый выпуск. Мы - те, кто свергнет Тарлиона!
  - Ого! Амбициозно. - Андигон опустошил ампулу с вином. - В связи с чем такое желание?
  - Он ведет Орден ко дну. Его методы устарели. Вместо того чтобы объединиться с людьми, он ведет свою политическую игру, построенную на лжи. Я же предлагаю тебе следующее - мы убьем Переписчика и явимся к тебе. Мы видели твои войска, они подступают. У тебя огромная армия. И нам она понадобится, чтобы атаковать Орден. Все ученики, почти все Провожатые и некоторые Жрецы уже за нас. Мои люди остались там и продолжают мое дело.
  - Может, это ты ведешь Орден на дно? Что-то меня настораживает твоя позиция.
  Император говорил. Говорил, чтобы говорить. Говорил, а сам думал.
  "Идея соблазнительна. Особенно если поднять восстание и прихлопнуть не только тех Переписчиков, но и этих олухов. Силы у него будет меньше, чем у Сарпия сейчас... Другое дело, что как они одолеют его? Неужели такие виртуозы?"
  Словно прочитав его мысли, Намат ответио:
  - Сарпий просто ужасно владеет магией. Мы поборем его на этом поприще.
  - А как же слухи о расправах с целыми армиями?
  - Это все его оружие. Струнка.
  Влез тощий Переписчик с какой-то общипанной бородой.
  - Я знаю все его слабые места. Мы победим.
  Впрочем, уверенности в его словах не было. Чего никто не сказал бы о Намате.
  - Со своей стороны мы предлагаем полную поддержку Ордена. Мы дадим тебе власть.
  - В отличие от Тарлиона, - вмешалась Эдиль.
  "О, Небеса, какой у нее голос... Этот голос стоит всей моей империи".
  - Ну, раз все так плохо с Тарлионом, то...
  - И почему ты соглашаешься так легко? - сощурившись, спросил Горфи.
  Совершенно не помня его имени, император обратился, прибегнув к этикету:
  - Уважаемый Переписчик, я еще моложе вас. Не думаю, что нам следует обманывать. Оба мы зависим друг от друга и...
  - Но мы же еще ничего не предложили! - воскликнула Эдиль.
  - Одно то, что вы хотите свергнуть Орден при нашем участии, уже стоит многого, - император опустил взгляд. - К тому же, я более чем уверен, что вам есть, что предложить мне.
  - Есть, - серьезно сказал Намат. - Мы не станем препятствовать тебе в завоевании Тиэльмы. В наших планах нет надобности становиться правителями мира. Зато мы сможем помочь тебе, снабдим ресурсами и воинами. И все останутся при своем!
  "Если только я осуществлю задуманное, ошалелый", - мысленно обратился император к Переписчику.
  Горфи нервничал. Намат был одержим. Он сочинял околесицу на ходу и мог подвергнуть риску всю команду. А Андигон что-то умалчивал. Он ничего не предложил взамен, зато приветливо улыбался и соглашался с каждым доводом Намата.
  - По правде сказать, меня тоже смущает Тарлион, - признался император. - Он что-то замышляет, но что - неведомо... Не хотелось бы быть марионеткой в его руках. Он предлагает мне помочь ему, но для этого нужно впустить в себя ша-эну...
  - Да старик вообще из ума выжил! - жарко проговорил Намат. - Он вообще пытался натравить Орден на тебя! Он хочет заполучить силу и...
  Переписчик замешкался. Он и сам понял, что замахнулся на то, что не в силах распутать. На помощь пришел император.
  - А что с ней будешь делать ты?
  - Я уберу Тарлиона из сана Верховных Жрецов и заставлю его избавить меня от ша-эны. Если же он откажется, я убью его! А после умру сам. Не без помощи Проводников.
  - Надеюсь, ты будешь благоразумнее.
  Намат сверкнул глазами
  - Не стоит сомневаться!
  А вот Горфи сомневался. Ему все меньше хотелось быть в отряде под предводительством такого человека. И что с ним станет, вбери он в себя силу ша-эны? Страшно представить! Там, где они собрались устроить засаду, может случиться все, что угодно. И в глубине души Горфи действительно верил, что все пройдет лучшим образом. Но не считал нужным не бояться.
  - Тогда по рукам? - спросил Намат.
  - Не просто по рукам, - возразил Андигон. - По документам! Элинтон!.. Неси пергамент и чернила. Составим свидетельство.
  
  Андигон стоял в стеклянном зале и смотрел, как Переписчики удаляются на север.
  - Ну идиот... - только и смог произнести император, глядя на Переписчика в красном плаще.
  
  Намат ехал, довольный собой. В плаще - заверенная императором бумага. Какая ему разница, обманул Андигон или нет? Намат сможет подождать несколько недель, после чего заявится в Андиливию и сравняет ее с землей.
  
  Сидя у костра и стараясь не обращать внимания на стоны Эдили, Горфи гадал. Вся эта затея перестала нравиться еще на начальной стадии помешательства Намата. Он изменился. Завравшийся мальчишка, вот он кто.
  "Это же надо - сидеть над картой и планировать, на кого нападут в первую очередь, и кто какими землями будет владеть..."
  Он ожидал от императора более рационального подхода. А он, как оказалось, такой же дурачок. Но у Андигона получилось сделать это своим оружием. Получится ли у Намата?..
  
  Он взял ее ноги и положил себе на плечи. Эдиль чувствовала, как мощные бедра врезаются в нее. Она чувствовала пыл своего мужчины. Закусив губу, женщина сминала в ладонях плащ, стараясь сдержать крик. Но оргазм приближался. Она приоткрыла глаза и взглянула на любимого. Его взор был устремлен куда-то далеко. На лице воцарилась глуповатая ухмылка. Движения были ритмичны и монотонны. Намат напомнил ей пса, гоняющегося за своим хвостом.
  "Этот урод трахает не меня, а свои мечты!" - гневно подумала Эдиль, с грустью осознавая, что оргазм ушел.
  Она успокоилась быстро. Не только Намату радоваться успешной встрече с Андигоном. Ей стало хорошо. Она чувствовала вытекающее семя.
  "В конце концов, - думала Эдиль, глядя на засыпающего мужчину, - не только ты, мой блистательный партнер, можешь плести заговоры и осуществлять, как ты считаешь, одному тебе ведомые планы. Спи спокойно, мой герой".
  
  

4

  
  Они преодолели колоссальное расстояние. Во многом благодаря Горфи. Умелый Переписчик знал много заклинаний и тайных лазеек, в том числе в сафексе. Орудуя выученными формулами и импровизируя с магией, он, не без помощи отряда, добился своего. Остались позади Нор'Шаран и Огневеющая. Даже великая Милонария покорилась им - Переписчики пролетели над ней и обустроились на той стороне, прямо возле ступеней, ведущих на некогда целый мост.
  Перелет вышел изнурительным. Пролетая над Милонарией, Горфи еле-еле сдержал заклинание. Случилось то, что у Переписчиков звалось "надрывом" - когда злоупотребление магией подрывало здоровье, ухудшая состояние организма. Переписчика рвало, вторую ночь он метался в бреду.
  Чинтрокс и Мантиз ушли вперед со словами "где-то тут малинник". В лагере остались Намат и, как любил ее величать Горфи, "эта нимфоманка Эдиль, которая не насытилась бы, заполучи ее на растерзание вся армия Андигона вместе с палиндорцами и их дальсиями". Горфи спал, то и дело бормоча какую-то неразбериху.
  - Не нравится мне Намат. Дуреет, - сказал Чинтрокс. - Вон, ты посмотри на его поведение.
  Его друг, жуя кусок солонины, кивнул.
  - Ага, заметил. Тут каждый бы сошел с ума, зная, что его ждет такая мощь.
  - А почему мы не сходим? - задумчиво спросил Чинтрокс.
  Мантиз отмахнулся.
  - Не-е-е, это не для меня. Вон, Намату виднее. Еще неизвестно, совладает ли он с ша-эной или нет. А умирать я пока не хочу, спасибо.
  - А я вот думаю... Может, все же следует что-нибудь попробовать там, на мосту? Ну, мало ли...
  - Нет, Чин, иди ты в задницу! - упорствовал жующий. - Я под твое предводительство не встану даже под угрозой Цепей Сумрака или стаи фриссов.
  - Вечно оставаться в тени я не хочу! Хватило... Значит, ты будешь придерживаться его плана?
  - Буду. Четверым будет сподручнее. И Андигон правильно посоветовал - ликвидация одного должна будет сбить Сарпия с толку. Возможно, это подарит нам необходимую паузу... Если в нем еще осталось что-то, кроме ша-эны.
  Чинтрокс пожал плечами.
  - Ну смотри. Я, вроде как, тоже за, но если что - буду действовать по обстоятельствам.
  - Я тебя понял, - бросил Мантиз, выуживая из кармана очередной кусок солонины. Кажется, это заботило его куда больше. - Поддержу тебя, Чин, если все пойдет как надо. Вдвоем не сладим.
  
  

5

  
  Он получил сигнал.
  - Приготовьтесь! - предупредил Горфи.
  Переписчики напряглись. Хрустнула пальцами Эдиль, принялся разминаться Намат, а Чинтрокс и Мантиз стояли и смотрели друг на друга как два спорящих.
  Через десять минут они забрались на мост и аккуратно начали переходить через Реку. Когда Переписчики прошли примерно четверть пути, до них стал долетать странный шум - как будто точили лезвие меча. Звук все нарастал и нарастал. Пока они не увидели.
  Сперва пятерка не могла понять, что же в самом деле там творилось. Потом разглядели - Переписчик в золотом плаще прямо на своем пути создавал камень, удлиняя перилу, и скользил по ней при помощи панциря.
  Воспользовавшись отвлеченным вниманием спутников, Эдиль сбросила в воду одну из сабель. Она едва не забыла, что Сарпий питал нелюбовь к парному оружию и в списке жертв всегда отдавал таким владельцам особый приоритет. Эфес блеснул ультрамарином и скрылся в бурном потоке.
  - Начнем! - гаркнул Намат.
  Пятерка ломонулась навстречу Переписчику. Они ловко перепрыгивали с камня на камень, не гнушаясь помогать себе плащами. Горфи то и дело поглядывал на Намата и недоумевал, как с такой фигурой можно быть грациознее кошки? Сам же Горфи физическим нагрузкам предпочитал магию. Он прибегнул примерно к тому же способу, что и Сарпий, вот только он был умнее и не тратил силы почем зря, а просто сращивал камни между собой, прокладывая себе дорогу.
  Попав в поле зрения Сарпия, Намат дал знак Чинтроксу и Мантизу. Те разошлись по флангам.
  - Давай, - шепнул он Эдиль, и женщина, сделав заднее сальто, оказалась за спиной сосредоточенного Горфи.
  Бледный Переписчик оказался в окружении. Намат прыгнул на соседний кусок плиты, поближе к Горфи, и повернулся к нему. У того глаза на лоб полезли.
  - Что такое? - испуганно произнес он.
  - Прости, Горфи, - без эмоций сказал Намат. - Тактический ход.
  Он достал двуручник с красным лезвием, легко, будто прутик, и шагнул к Горфи. Одновременно Чинтрокс и Мантиз швырнули по заклинанию. Одно ударило в камень под ногами Горфи, второе - огненная сеть - вздыбилась, чтобы опутать тело и сжечь его, но Переписчик по пояс провалился в образовавшуюся дыру. Намат подходил все ближе.
  - Чего ты медлишь, осел?! - взвизгнула Эдиль и побежала по перилам. Кувырок - и она заскользила по накрененному желобу акведука, еще кувырок - и она, плюя на равновесие, побежала по узкой перекладине.
  Намат медленно занес двуручник. От лезвия шел жар, будто оно было сделано из куска солнца. Мантиз и Чинтрокс продолжали плести совместное заклинание. Горфи же не стал ждать, когда его убьют. Он собрал воздух в складки прямо перед Наматом, который уже начал опускать меч, и отпустил пружину. Распрямившийся клочок воздуха ударил Намата в грудь, и тот отлетел. Он врезался в висящую в воздухе арку, которая принялась бешено вращаться. Спина ударилась о поручень. Чтобы не упасть, Намат отдал команду. Плащ обернулся вокруг поручня.
  Эдиль была близко. Ей остался последний прыжок. Она взлетела, выхватила саблю и начала стремительно падать вниз, целясь в голову Горфи. Женщина не паниковала.
  "Сейчас мои напарнички обездвижат его!"
  Руки стиснули рукоять сабли сильнее.
  "Ну же, пора бы! Что вы там плетете, идиоты?!"
  Напарники все так же сосредоточенно стояли и водили руками. Перед ними мерцали вспышки, но никакого эффекта от них не было.
  "Значит, рассчитываем на себя. Эти олухи опять что-то напутали. Всегда говорила, что на их поганую магию нет никакой надежды! Прав был Сарпий..."
  Остались жалкие два ярда.
  Совершенно непостижимым образом Горфи выскочил из дыры и отпрыгнул в сторону. В тот же момент сработало заклинание, которое, по мнению Эдиль, должно было предназначаться Горфи. Мерцание устремилось к ней и вонзилось, точно рой пчел. Женщину парализовало. Следующий удар нанес Горфи. Эдиль отбросило и впечатало в плиту. Больше всего досталось голове.
  Даже отсюда Намат услышал жуткий хруст; так странно было видеть море крови, вытекающее из головы женщины, которая меньше пятнадцати часов назад принадлежала ему. Он до конца жизни запомнит страшную рану - пролом в черепе, заполненный вишневого цвета кровью. Мертвое тело съехало вниз. Плеск. Эдиль навсегда поглотила Милонария. Все, что осталось от женщины, это размазанная на плите кровь.
  "Там тебе будет лучше, сучка, - довольно подумал Намат. - Никогда нельзя считать себя умнее всех. Тем более никогда нельзя считать меня тупым".
  Он все еще висел - плащ удерживал его. Переписчик раскачался и запрыгнул на плиту напротив. Времени он не терял и уже творил заклинание.
  Сарпий поравнялся с ними. Он сбросил панцирь и стоял в пяти ярдах. Стоял и смотрел, растерянный и сбитый с толку.
  - Вы что? Что случилось? Все в порядке, братья? Я не...
  - Ну привет. - Обратился Намат к Переписчику и нанес удар.
  Не ожидавший столь резкой и мощной атаки, Сарпий оттолкнулся от акведука и взмыл в воздух, избегая атаки. Плита под ним взорвалась. Переписчик знал, куда приземлиться, и даже начал готовить заклинание в ответ, однако его рвануло в сторону. Горфи.
  Сарпия должен был убить жгут абсолютной черноты.
  Должен был.
  За Сарпия исход решила ша-эна. Зазудело в боку, его опалила чернота, но он отделался малым - Переписчика просто откинуло.
  Что ж, они сами захотели. Ты видел.
  "Нет! Я справлюсь!"
  Понимая, что рискует, Сарпий расширил воздушную гладь. Ему стоило немалых усилий, чтобы не заорать, срывая горло. Шум был неимоверным.
  - Братья! - попробовал крикнуть Сарпий, но его никто не услышал.
  Переписчик не успел приземлиться, а его воздушная гладь вовсю выла - вторжение!
  И вновь время загустело. Переписчик завис в воздухе подобно каменным осколкам.
  Отдайся мне! Ты не хотел падать в Милонарию живым. Хочешь ли ты упасть туда мертвым?
  "Не хочу", - решил Сарпий, заметив, что перед ним все стало одноцветным. Алым.
  Он перестал соображать. Все, что успел Переписчик - омертвить магию в воздухе перед собой. Удар Чинтрокса столкнулся с его щитом и лопнул, но Сарпия отбросило в третий раз. Он выдернул Струнку и перекинул ее через дугообразную перилу. Ухватившись за оружие второй рукой, Переписчик заскользил вниз.
  Использовав инерцию, Сарпий сделал рывок, правая рука зацепилась за дугу. Тело рвануло назад, и Переписчик подлетел вверх. Он изогнулся, но все же встал на перилу.
  Соперники не медлили. Им хватило времени, чтобы встретить его убийственными заклятиями.
  Эта ваша проклятая магия! Такая излюбленная магия! Я помню ее, помню очень хорошо... Ненавижу вашу магию. Ненавижу магию!
  Сарпий так и не понял, кто это говорил.
  Над ним образовывался ярко-синий купол. Чинтрокс выпустил диск перламутрового цвета, оставляющий за собой серый шлейф, обесцвечивающий все вокруг. Горфи кинул в него целую россыпь мерцающих рун, от которых ослепило глаза и стало дурно. Намат обрушил целый град... Больше всего это было похоже на бусины. Только раз в десять побольше. Они проходили сквозь синюшные стены и били по Сарпию, издавая странные звуки, похожие на звон колокола. Каждая бусина словно выпивала из него энергию. Он хотел было поставить щит, но синий купол среагировал на его попытку, подавил пробуждающуюся в Переписчике магию и засветился еще ярче.
  "Хуже Цепей Сумрака!" - подумал Сарпий.
  Он собрал мысли в кучу и сосредоточился.
  "Главное, не паниковать", - напомнил себе Переписчик и в следующее мгновение обратил внимание на диск, летящий ему в лицо.
  Настала тьма.

Глава 9


Все больше напоминаю себе хозяина охотничьего пса - постоянно надо держать поводок как можно крепче, иначе собака сорвется и растерзает на своем пути всех. А руки уже истерты, сорваны, кровоточат... И рывки с каждым разом все сильнее и упорнее. Странный случай, когда хозяин дряхлеет, а животное, наоборот, обретает мощь.

1

  
  Сарпий думал, что потерял сознание или пал жертвой гасившего магию заклинания в духе Цепей Сумрака. Он даже был готов к тому, что будет пленен четверкой предателей-нахлебников. Однако же воздушная гладь продолжала работать, и если верить ей, то снаружи творилась полнейшая неразбериха. Все еще стоя на шатающейся периле со Стрункой в руках, Сарпий ощутил новые вкрапления колебаний. Они показались ему невероятно знакомыми и неопасными. Чего не сказать о...
  Барьер тьмы исчез.
  Повсюду летали камни, а прямо посреди камней парил сотканный из света единорог. Слишком яркий - Сарпий прищурился и отвернулся.
  "Кто же так постарался ради меня? Неужели наш скромный Горфи расщедрился на свою излюбленную магию?"
  О да, эта излюбленная магия...
  "Прочь".
  Давай покажем им, что такое настоящая магия... - сладко заныла ша-эна. - Ты сегодня быстр. Я не насытилась!
  Привычно тряхнув головой, Сарпий избавился от голоса и...
  - Что?!
  Переписчик охнул. Он увидел своих друзей - Талемано и Альтеро. Талем мельтешил перед единорогом и словно находился в нескольких местах одновременно. Тут и там сверкал его светлый ежик, выбриваемый лично им и никем более. Изумрудный плащ Переписчика не поспевал за хозяином и вот-вот готов был сорваться с плеч. Талемано размахивал сотканным из тьмы клинком. Широко размахнувшись, он пропорол животному брюхо. Из раны забрезжил яркий свет. Единорог вспыхнул и исчез, напоследок ослепив всех. Талем отдернул руку и второй ладонью провел над клинком; от попавшего в него луча "лезвие" надломилось.
  Альтеро, в фиолетовом плаще и повязкой на глазу. Невысокий, но крепкий, с короткими волнистыми волосами, словно покрытыми ржавчиной. Аль, как всегда, выглядел зловеще - приступы ярости искажали лицо. Оно действительно становилось пугающим. Гримасы со злостью различных оттенков сменялись с той же частотой, с какой мерцали его парные копья. Альтеро слыл единственным, кому Сарпий прощал ношение парного оружия. А это было поистине значимо! Даже предупредительная Эдиль, теперь уже в прошлом искусная владелица двух сабель, решила не искушать судьбу. От гнева Сарпия это уберегло ее, от подлости своих друзей - нет.
  Копья Альтеро приковывали к себе взгляд. Каждую секунду они перерождались, воссоздаваясь заново, но уже из другого материала. В этой пляске разноцветных огней находили себя и стихии, и свет, и тьма, и магия мертвых, магия звуков, магия развоплощения и мелких частиц, магия крови, рунная магия, магия времени... У Аля тратились колоссальные силы на поддержание копий, куда больше, нежели у Сарпия с его воздушной гладью, зато его оружие было универсальным и могло похвастаться умением подстраиваться под творящуюся против хозяина магию.
  Он возился с Мантизом и Чинтроксом. Зная, что Сарпий не особо способен на магию, но полон энергии, Альтеро вытягивал из него силы через образованный в сафексе канал. Это позволило удвоить эффективность копий. И если зачастую правое копье принимало на себя удар, а левое уже подбирало контрзаклинание, то теперь на каждого Переписчика было по одному копью. Защита-атака, защита-атака.
  Намат психовал. Кто мог ожидать такого поворота?! Ведь они были так близки к победе! А теперь, получается, Альтеро и Талемано заодно с этим сумасшедшим? Ради чего?!
  Он дрался отчаянно. Ситуация нервировала его; что ни удар, то выплеск несправедливости, злости и досады. Намат всячески пытался помешать Талему расправиться с похожим на увеличенного в несколько десятков раз паука големом. Используя широкое лезвие меча, Намат бил наотмашь по пролетающим камням, метясь в Талемано, но тот был слишком быстрым. С красного лезвия срывались потоки когтистого огня, но сделанный из тени клинок справлялся и с этим.
  Сарпий преследовал Горфи. Бледный Переписчик вознамерился отстояться в стороне и покончить со всем каким-то мощным заклинанием. Колебания сафекса чувствовал даже Сарпий. Он не давал Горфи продыху - все, что угодно, лишь бы отвлечь его от магии. То и дело приходилось отбиваться от снарядов и уворачиваться от простеньких заклинаний. Постоянно отвлекала ша-эна - она не только предлагала воспользоваться ей, но еще и тянулась к Намату, как дитя к матери. Сарпий насторожился и вспомнил Горн.
  "Что общего между Борлигом и Наматом?"
  На этот вопрос ша-эна не ответила, а только усилила попытки, стараясь победить волю Переписчика.
  Альтеро решил рискнуть. Он отбил еще одну атаку и перехватил копья, которые начали выводить одному Алю ведомые символы. Их набралось около пятнадцати, и все они устремлялись вслед за наконечниками копий, за которыми тянулся антрацитовый шлейф знаков. Альтеро размахнулся и запустил иссиня-черную вязь в неповоротливого Мантиза. Тот не успел парировать и попробовал уклониться.
  "Пха! Не с твоей комплекцией, братец!" - заметил Талем, краем глаза следивший за схваткой.
  За миг до гибели Мантиз вспомнил все шутки Чинтрокса по поводу его обжорства и лишнего веса.
  "Когда-нибудь это тебя подведет..." - говорил он.
  "Был прав", - вспыхнуло в голове Мантиза, и его сознание угасло.
  Иероглифы впились в тело Переписчика и высосали из него всю кровь. Напившись, руны разбухли и окрасились в красный цвет. Литеры опали вниз и растеклись алыми лужицами. Рядом рухнула обескровленная кукла с бледной кожей.
  Крик Чинтрокса заглушил звуки боя. Он бежал на Альтеро с коротким пилумом наперевес. Наконечник сиял подобно заходящему солнцу; так же светились и ладони Переписчика. Он видел, что Алю не хватает времени, чтобы уйти от удара.
  Возможно, отвлекшийся на Мантиза Альтеро и успел бы среагировать, но вмешался тот, о котором, казалось, все успели забыть. Бежавший наперерез Сарпий прыгнул. Взмах. Серебряная вспышка. Струнка проткнула бок Чинтрокса. Он взвизгнул и потерял контроль над заклинанием, которое после негромкого хлопка исчезло. Под воздействием мощного импульса тело отбросило в сторону, где оно ударилось об острую глыбу. Послышался хруст позвоночника. Чинтрокс упал в воду уже мертвым.
  - Привет, - хмуро произнес Альтеро.
  - Привет, - улыбнулся Сарпий. - И спасибо! А то...
  Он прыгнул на Аля и придавил его к земле.
  Над головой пронеслось нечто тяжелое и пахнущее серой.
  - Если выживу, то и я с удовольствием поблагодарю тебя, - торопливо сказал Альтеро, по привычке глядя на друга. - Берегись!
  Он выставил копье и отразил свитую из пучков тьмы змею. Горфи самодовольно улыбался; его руки творили невообразимые вещи - между пальцев струились янтарные ленты, а сами ладони окутались едва различимой дымкой.
  - Вместе! - гаркнул Сарпий и помчался к Горфи.
  Бледный Переписчик выругался, пальцы сотворили замысловатую фигуру. Сарпий понял, что Горфи переделывает заклинание. Оно не заставило ждать - едва не провалившись между плит, Переписчик все же смог избежать выпущенную стаю рубиновых черепов. Атака прервалась - одно из заклинаний Альтеро достало Горфи. Он упал на колено. Струнка словно сама прыгнула в руки Сарпия. Ему осталось только добить. Но его левая ладонь разжала оружие. Ее обожгло холодом. Сарпий раскрыл рот, глядя, как с пальцев срывается голубоватое облако и стремительно летит к Горфи.
  "И как я это сделал?!"
  Потом объясню.
  Горфи махнул рукой, и зеленый огонь пожрал облако. Пошел пар. Его стало так много, что Переписчик почти что скрылся в нем. Сарпий прыгнул к Горфи и ударил Стрункой прямо в вихрящиеся клубы пара. Пика врезалась в камень. Никого.
  Краем глаза Намат увидел схватку Горфи с двумя Переписчиками и поспешил на помощь, оставив Талемано на голема. Из его рук выросли призрачные когтистые лапы, сразу напомнившие Сарпию о дальсиях. Черные, непроглядные, они полоснули по воздуху, оставив за собой темные рубцы, словно кто-то прочертил углем. Намат надеялся сразить Альтеро, но его копье, принявшее тот же цвет, отбило удар. Лапа разлетелась на кусочки.
  Откуда-то рядом возник Горфи.
  
  Голем был качественным. С Талема сошло семь потов. Он порывался помочь друзьям, но проклятое создание оказалось сильнее, чем ожидалось. Вдобавок этот мохнатый многолапый урод с острыми жалами на концах каждого пальца на магию не реагировал! Полная невосприимчивость.
  "Сочту Испытанием, - решил для себя Переписчик. - Точнее, выступлением на бис!"
  Талем хмыкнул и подбросил клинок. Теневое лезвие - это не просто фокусы и вспышки. Это - сотворенное Орденом оружие. И тварь успела убедиться в этом: неподалеку валялись три обрубка, еще два унесло течением. Осталось пять лап.
  Талемано поймал клинок.
  "Пьеса затянулась".
  Голем замолотил по камням. Переписчик легко увиливал, даже не прибегая к магии. Он любил драться оружием, хоть и не был таки же радикалом, как Сарпий. Талем подгадал, когда голем начнет отводить лапу для нового удара, и запрыгнул на нее. Используя разгон, Переписчик оттолкнулся от лапы и, крепко ухватив рукоять кинжала обеими руками, вогнал лезвие в горло твари. Плоть поддалась легко. Талема потянуло вниз, но кинжал замедлил падение. Лезвие распороло туловище голема до самого низа. Из огромной раны вывалились вонючие внутренности, вьющиеся лентами вслед падающему в воду созданию.
  Талем побежал к схватившимся с Наматом и Горфи друзьям. В последнего он запустил каменное копье, но его отбили. Сарпий крутанул Струнку и серединой пики ударил по открывшемуся животу Горфи.
  Намат остался один против троих. Он попробовал было создать огненное кольцо, но Талемано враз погасил заклинание, а навстречу уже летело брошенное копье Альтеро.
  - Нет! - взревел Сарпий и поднял руку.
  Копье дрогнуло. Удар пришелся древком, но Намату хватило. Он пошатнулся, но устоял. Талемано и Альтеро уже опутали его подобием Цепей Сумрака, нейтрализуя способность к магии.
  - Почему?! - крикнул взбешенный Альтеро.
  - Я не стану!.. Их убивать... - Сарпий не мог отдышаться. - И вам не позволю!
  Талем с пониманием улыбнулся - с пониманием, какое бывает у людей, только что выслушавших душевнобольного. Сарпий все прекрасно видел, но предпочел не заострять на этом внимание.
  - Намат, одумайся, пока не поздно! - обратился он к длинноволосому. - Ты уже подставил четырех своих друзей. Хватит смертей Переписчиков! Нас и так остается все меньше!
  - Ты поплатишься! - рявкнул Намат и с надеждой взглянул на приковылявшего к ним Горфи. Он тоже был опутан едва заметной, мерцающей светло-желтым, цепью. Помятый Переписчик потерял самодовольный вид и выглядел расстроенным. Трудно было поверить, что этот щуплый, трусоватого вида человек жаждал завладеть ша-эной и бился словно в последний раз.
  - Возвращайся в Орден, предатель! - гаркнул Альтеро, покручивая копьями. - Там ты ответишь за свои поступки.
  - Отвечу. Если будет перед кем отвечать.
  - Будет, поверь мне, - недобро улыбнулся Талем. - Я прямо сейчас отправлюсь вместе с Алем на Фелианти и поведаю обо всем, что вы натворили. Даже не поскуплюсь на визуализацию. Готовьтесь, голубчики, от правосудия не уйти. Мы возьмем вас. Так что лучше бы не скрываться и добровольно отправиться на остров, пока вас не разыскали Провожатые.
  - Горфи, пошли отсюда, - бросил Намат, и отвернулся, не отреагировав на угрозу.
  - Я бы не... - замешкался Горфи, как-то умоляюще посмотрев на Сарпия и его друзей.
  Он понимал, что кампания Намата развалилась на куски. Они проиграли. Талемано не блефовал и мог отправиться на Фелианти так же легко, как и расправиться с Горфи. Он всегда был за справедливость и соблюдал Кодекс как никто иной. Разве что Сарпий относился к Кодексу с особым трепетом. До того момента, как стал инфицированным. Сейчас же Горфи наблюдал, как Талем, верный блюститель свода законов Переписчиков, растоптал его страницы, вступившись за Сарпия и пойдя против собратьев. Клятвопреступник.
  "Да и я не лучше, - с обреченностью подумал Горфи. - Сам сделал так же. Вот Намат умеет смотреть на такие поступки через призму Баланса - якобы, он действует во благо. Оказалось, что без Намата я так не умею".
  И Горфи понял. Понял, что нужно сделать.
  "Спокойной жизни мне больше не видать. Ни так, ни эдак".
  Он бросился на Сарпия, обрушив на него сотканное из нависшего сверху облака копье, больше всего напоминающее исполинское веретено. То был финальный аккорд, апогей его мастерства. И когда заклинание удалось, Горфи с удовлетворением осознал, что жизнь прожита не зря. Он достиг всего, чего хотел. Он увидел предел силы.
  Облачное копье встретилось со своим младшим собратом - Альтеро вскинул руку и отразил удар, превращая копье в белое облако. Короткий тычок - и второе копье пронзило грудь Горфи. Раненый Переписчик опустил взгляд и посмотрел на рану. Оттуда вытекала густая жидкость. Серая рубашка потемнела, она начала тлеть и вскоре обратилась трухой. Лоскуты упали вниз. Переписчики увидели, что кожа на груди Горфи, подобно ткани, начала иссыхать и отваливаться. Сам же Переписчик улыбался. Его план сработал.
  - Спасибо... - промолвил он.
  Ноги подкосились.
  В реку упало черное тело. Друзья с каким-то притуплением смотрели, куда упал Горфи. Внезапно их ослепило. Не сговариваясь, троица образовала вокруг себя защитную сферу, но благодаря воздушной глади Сарпий все понял еще до того, как развеялась белая пелена. Колебания купола и эластичных стенок рассказали.
  Намат ушел и был уже далеко от них, спешно уходя по разрушенному мосту.
  - Тварь! - в сердцах сказал Аль, поправляя фиолетовый плащ.
  - Пускай идет. - Сарпий был озадачен. Предательством, атакой, жадностью, смертями собратьев... - Воевать со своими мне хочется меньше всего, даже если они охотятся за мной. - Он вытянул руки и кивнул на них. - Им достаточно смертей.
  - Надо было его прикончить, - расстроенно произнес Талем. - Вон, Горфи оказался умнее. Понял, что не жить ему как прежде.
  Сарпий не разделил радости друга. Ему все еще было противно.
  - Да прекрати кукситься, Сарпий! Не ты виноват, что все так повернулось.
  - А может, именно я?! - Переписчик поднял голову и пристально посмотрел на друга.
  Альтеро, никогда не отличавшийся словоохотливостью, положил руку на плечо Сарпия.
  - Не кори, - произнес он. - Все свои намерения ты изложил в письме. Не вини себя за ошибки других.
  Сарпий сменил тему.
  - Как вы тут оказались, братья?
  - Все очень просто! - с ухмылкой сказал Талем и провел рукой по своему ежику. - Наш любимый старичишка отправил меня и Аля провести с тобой сеанс психоанализа. Это значит, что мы сейчас же должны пасть на колени, уткнуться тебе в живот... Ну это я в живот - Аль покороче будет... И умолять тебя, умолять, умолять. О, Сарпий, о, разрушитель Тиэльмы и бессовестное создание! Молю тебя, не делай топ-топ к Проводникам! Дедушка Тарлион даст тебе пилюльку, и твоя бо-бо пройдет! Честно-честно! И...
  Его речь заглушил смех Переписчиков. Сам Талемано постоял, подождал немного и захохотал вместе с ними.
  - Кстати, - отсмеявшись, сказал Талем, - меня одного смущает, что мы на высоте тридцати ярдов над Милонарией?! Не лучшее место для светских бесед, ребята.
  - И вправду, - поддержал друга Альтеро и расправил широченные плечи. Размяв их, он повернулся к Сарпию.- Давай, указывай.
  - Мой ориентир только один, дружище. Вон там, - он указал на видневшуюся вдали гору, теперь уже походившую на настоящую гору, только непозволительно далекую. - Благо, его видно все время, пока я иду.
  - Ну пошли.
  - Не понял?
  - Теперь на него будем любоваться вместе, - Талем кивнул в сторону Ондогорана.
  - А как же Орден и ваше задание?
  - Скажем, что ты был слишком упорным и неподатливым, а мы не собирались сдаваться. А если что, всегда можно сказать, будто мы выжидали подходящий случай, чтобы прихлопнуть тебя. Вы ведь вылечите меня, дедуля Тарлион, ведь да? Вы же нам так красиво рассказывали, что знаете способ избавления от ша-эны! Вот теперь давайте, а то мне уже хочется расчленить котенка.
  Под общий смех они убрали оружие и запрыгали по развалинам.
  "А то прогулка над Милонарией что-то затянулась", - подумал Сарпий, радуясь, что стряхнул с себя цепкие лапы ша-эны.
  Почему-то та снова поддалась легко, словно знала, что ее час впереди...
  
  

2

  
  Они разбили лагерь в в тихом лесу в двадцати милях западнее Милонарии. В народе его прозвали уютно и ласково - Селемини, что дословно означало "фонарик". Здесь светилось все. Густые развесистые кроны деревьев, насекомые самых разных форм и размеров, цветы и даже мох, который своим теплым зеленоватым сиянием окутывал основания стволов деревьев. Здесь можно было не разжигать костер, ибо света хватало и без того. Увиденное пьянило Переписчиков. Это действительно была красота, достойная того, чтобы ее оберегали.
  С высоты птичьего полета было видно странное разноцветное пятно. Оно светило мягко и, скорее, сгущало мрак, нежели рассеивало его. Под дуновением ветра дивный лес переливался всеми оттенками. В тиши последней теплой ночи уходящего лета лес наполнился гоготом.
  Троица сидела вокруг костра и жарила нанизанные на влажные прутья грибы. Запах шел соблазнительный. Рядом лежали кучи натасканного валежника. Чтобы скоротать время и при этом не захлебнуться слюной, Сарпий попросил Талемано еще раз поведать о потерянном глазе Альтеро. Он очень любил эту историю и относился к ней с большой теплотой - с этого рассказа началась их дружба. С банального ответа на вопрос "почему ты с одним глазом?"
  - Помню, мы учились на пятом курсе. Аль в очередной раз жаловался, что Орден приведет новичков, которые снова будут донимать всех и каждого одним и тем же вопросом - почему вон тот широкоплечий кабан в фиолетовом плаще только с одним глазом? Между прочим, для меня это тоже было нехилым испытанием - у особо наглых и резвых я становился главным источником ответов на сокровенную тайну. Тогда пришлось кое-что придумать, к тому же нытье Альтеро меня просто достало!
  Альтеро скривился и надулся. Конечно, он придуривался, но особой радости от пересказа не испытывал. Кажется, это был двадцать второй или двадцать третий раз.
  - И вот... Новая волна новичков, новые лица, но вопросы почему-то не идут. Аль недоумевает, а спустя неделю спрашивает меня - причем, заметь, спрашивает с некой обидой, - почему это никто не соизволил поинтересоваться о его увечье? Наоборот, младшие сторонились его и боязливо поглядывали, пока он не видит.
  Погрузившись в воспоминания, Талемано весело засмеялся и перевернул прутик. Даже серьезный Альтеро, всегда старающийся остаться невозмутимым, не смог скрыть улыбки. Сарпий же заслушался и внимательно смотрел на друга. Из транса его вывел запах подгорающих грибов. Спохватившись, Переписчик перевернул два своих прутика.
  - А потом наш любезный Намат все и доложил этому пентюху! Видите ли, злой и гадкий Талем пустил слух, что Аль, питая пламенную любовь к Иситии, вырезал себе глаз, чтобы в пустой глазнице хранить ее изображение, самолично выжженное им на дубовой щепочке!
  - А потом я подхватил его слух и разнес новый... - неожиданно для всех заговорил Альтеро. В странном свете Селемини его лицо выглядело немного зловеще. - Что мне действительно пришлось выколоть себе глаз, чтобы хранить там важную мне вещь.
  - Иситию! - прыснул Талем.
  - Вот так обычное детское недоразумение может превратить простого Переписчика в поехавшего крышей психа, - заключил Аль.
  Талемано ткнул друга в плечо.
  - Ты мне по самые Небеса обязан за это! Проучился в спокойствии...
  -...Музейного экспоната.
  Переписчики рассмеялись.
  - Кажется, готовы, - сказал Сарпий и с хрустом откусил от исходившего паром, с аппетитной коричневой корочкой, гриба. - О-о-о! В общем, вы можете болтать сколько влезет, а я есть!
  
  Переписчики не спешили спать.
  - Скажи, Сарпий, - заговорил Талемано, когда с ужином было покончено, - а где ты научился магии? Я молчу про то облако, а вот когда ты с сумасшедшей скоростью создавал камень перед собой...
  - Не знаю, Талем. Кажется, ша-эна идет мне на пользу, если так можно сказать. Может, прорвало во время Испытания?.. Знал бы ты, что я делал с палиндорцами.
  - Мы наслышаны, - сказал Аль. - Ты бы поосторожнее с ней.
  - И так стараюсь, дружище.
  Талемано перестал улыбаться и очень серьезно произнес:
  - Ты был страшен, Сарпий. Я даже на какой-то миг распрощался с жизнью, опасаясь, что ты потеряешь контроль. Твое лицо было слишком...
  - Я хочу вам сказать: в Горне ша-эна тянулась к Борлигу. С тех пор такого больше не случалось. А там, над Милонарией, я снова увидел, как она протянулась к Намату. Почему?
  Переписчики нахмурились.
  - Мне кажется, - ответил Альтеро, - дело в намерениях. И первый, и второй действительно жаждали заполучить ша-эну.
  - Погоди, брат, - поднял руку Талемано. - А как же Ольхе или несколько тысяч, например, аратаматцев? Там же не было такого, да?
  Сарпий покачал головой.
  - Значит, дело в оболочке, - пожал плечами Аль. - Выбирает себе тех, кто покрепче. Тут же главное быть настоящей алчной скотиной.
  - И Намат подходит под описание? - уточнил Сарпий.
  - Конечно! Его хлебом не корми, дай только поиграть в героя. Который прячет свои темные намерения под личиной благородства.
  - Странно... Мне казалось, были кандидатуры и получше.
  Альтеро разогнул спину, хрустнув позвонками.
  - Слава Небесам, брат мой, что не тебе приходится выбирать.
  - Да не кисни ты так, дружище! - Талемано бросил в Сарпия прутом. - В конце концов, помни, что твое главное отличие от ша-эны - такие классные друзья, как мы. Да, Аль?
  - Само собой, - заявил он. - Покуда мы рядом, Сарпий, ты не пропадешь, сколько бы дней ни осталось.
  
  

3

  
  На окраине Селемини, в непролазной глуши, куда редко ступала нога человека, лежит Река Намерений. Сальдосав. Коварный и подлый, страшный и беспощадный. С виду спокойная река с практически незаметным течением обманчива, в ней кроется множество опасностей. В древности считалось, что именно Сальдосав слыл первым рубежом Проводников, ибо нельзя было обойти его по воздуху, нельзя было перейти через сафекс или воспользоваться методом Сарпия, то есть создать мост прямо под ногами. Молва о Проводниках ходила не просто так - река считалась предупреждающим знаком.
  Через Сальдосав способен перейти только искренний человек с самыми стойкими и непоколебимыми намерениями. Переплыть реку нельзя, срубленные деревья тонули, словно их кто-то хватал и тащил на дно. Многие хитрецы пытались обмануть неторопливое течение реки, лгали сами себе, сиюминутно принимались верить во что-то невнятное, надумывали цель и опять заставляли себя поверить в нее. Но самообман - вещь нестабильная. Он честен только с породившим его, и когда приходится врать при ком-то, взывать к нему, вдруг оказывается, что он не такой уж и надежный... И новоиспеченные хитрецы неизменно проваливались в толщу воды и никогда больше не выплывали.
  Никому не под силу выбраться из Сальдосава. Жители Тиэльмы слышали разные версии о том, что происходило с несчастными - от разверстых небес до превращения воды в огонь и полного сжигания жертв. Как можно поверить, если ни одна из них не выжила, а те, кто становился свидетелем, на всю жизнь теряли рассудок?
  Мягкий лиственный покров под ногами путников потихоньку разбавлялся принесенным ветром песком. Растительность стала уступать, и вскоре Переписчики вышли к песчаному берегу. Неширокая река перегородила путь. На противоположной стороне стоял точно такой же лес, что и здесь. Как будто реку проложили, точно новый большак между городами.
  Сарпий повернулся к друзьям.
  - Я не зову вас с собой. Неизвестно, пройду ли я сам. А рисковать вашими жизнями не хочу.
  - Вот и не надо, - ответил Талем. - Потому что своей жизнью могу рискнуть только я!
  Сарпий с надеждой посмотрел на второго товарища.
  - Аль, ну хоть ты... Объясни этому оболтусу.
  - Боюсь, дружище, тебе придется подыскать кого-нибудь еще, - серьезно ответил он, но его голос был полон насмешки.
  Сарпий безнадежно покачал головой.
  - Не вини себя, если вдруг что! - буднично сказал Талемано и похлопал по золотому плащу друга. - Просто так вышло, что твои друзья - те еще доброхоты!
  - Ну смотрите сами. Видят Небеса, я хотел вас уберечь... - Переписчик подошел к воде и громко произнес: - Пусти меня, Река Намерений! Проведи, позволь переступить через тебя, чтобы я смог добраться до Пика Неиссякаемости и попросить Проводников отправить меня в Бездну! Остается мало времени, и я вынужден потревожить тебя. Помоги мне дойти до Ондогорана и покинуть этот мир, забрав с собой всю опасность!
  Его слова подхватил порыв ветра. Он унес их в самую глубь Сальдосава, и тот отозвался.
  Воды всколыхнулась. Поверхность дрогнула, по реке пошли буруны. Сальдосав забеспокоился. Словно подумав и что-то для себя решив, он успокоился.
  Сарпий глубоко вдохнул и сделал осторожный шаг. Подошва сапога соприкоснулась с водой. Переписчик перенес вес. Река выдержала. Он не провалился. Следующие шаги были увереннее. Он начал привыкать, что вода под ним надежна, как настоящая утоптанная дорога.
  Шаг. Шаг. Шаг.
  Все быстрее и быстрее. Сарпий шел как по мягкому одеялу. Сквозь сапоги, сделанные из тонкой кожи, чувствовалась прохлада воды. Переписчик повернулся и посмотрел на друзей. Его переполняли эмоции. Он закричал, не скрывая детского восторга:
  - Вот это да! Так необычно! Чего стоите? Все-таки передумали? Правильно!
  - Не передумали, - твердо заявил Аль.
  - Сарпий! Слушай... - замялся Талем. - Ты точно решил, да?
  - Как никогда!
  Ему не нравилось стоять и кричать. Он хотел идти как можно скорее.
  - Мы просто толком даже и не поговорили об этом. Не обсудили детали...
  - Сейчас не самое лучше время для этого, ты не находишь?
  Талемано пристыженно опустил взгляд. Он вытер вспотевшие ладони об изумрудный плащ.
  - Да, но... Вот так тебя отпустить на верную смерть... Не по-товарищески это. Мы все не любим Тарлиона, но что если у старого осла действительно есть средство помочь тебе? Ты только представь, как заживем потом? Опыт ты получил немалый, магию наконец-то освоил, слухи о тебе в скором же времени разойдутся по всей Тиэльме!
  - Талем, я ценю тебя и уважаю. И с пониманием отношусь к твоему внезапному желанию выполнить поручение...
  - Дурак ты, - вмешался Альтеро. - Несешься сломя голову, даже не зная, помогут ли они тебе.
  - Куда они денутся?! Они не могут не помочь!
  - Ты уверен? Это тебе сами Проводники сказали или кто-то из Жрецов?
  Вопрос окатил Сарпия ледяной водой. Он осознал, что о встрече с Проводниками он никогда особо и не думал: как пройдет разговор, что они скажут, что вообще могут сказать? Все предприятие Сарпия затеялось как нечто само собой разумеющееся.
  "Ну как же? Не могут ведь Проводники взять и выставить меня вон? Это и в их интересах в том числе! Они сидят тут, прикованные, не в силах убежать. Захочется ли им сидеть ровно на заднице и ждать всеобщего конца, чтобы погибнуть вместе со всеми? Вряд ли. А если да, то..."
  - Я убью их! Я разрушу Ондогоран до основания и заставлю открыть врата! Мне хватит сил, чтобы пригрозить им. К тому моменту я даже смогу противостоять всем одиннадцати Проводникам!
  - Ты знаешь, на что они способны? - поинтересовался Аль.
  - Я...
  И Сарпий засомневался. А вдруг ему откажут? Вдруг он не сможет переубедить их? Вдруг вообще все россказни о Проводниках - один сплошной миф?
  Он набрал в грудь воздуха, и это спасло ему жизнь. Сарпий хотел ответить друзьям, ответить в грубой форме и дать понять, что нет никакого смысла сомневаться в нем или переубеждать. Он хотел доказать, что его решение непреклонно. Но Сальдосав решил по-другому. Переписчик ушел под воду.
  Ледяная мутно-зеленая вода - а ведь снаружи выглядела совсем не так - не позволяла увидеть что-то дальше собственной руки. Сарпий падал вниз как камень, как кукла - руки-ноги есть, но нет ни желания, ни возможности грести ими. Он просто шел ко дну.
  "Почему я провалился? Почему так плохо видно? Почему бы не полежать на дне? Что-то я подустал за последние дни... Да еще и этот переход без сна... Надо было использовать ша-эну, чтобы не чувствовать усталости..."
  Так давай! Я всегда готова.
  Долго-долго... Долго он не спал? Да, очень долго. Но ведь он человек.
  Почти человек.
  "И что это за свет? Почему со всех сторон серебристые вспышки? Струнка что ли? - хаотичные мысли Сарпия то сбегались в кучу, то расходились, опустошая голову. Вода, уже не казавшаяся такой холодной, убаюкивала. Как можно о чем-то думать? - Соберись, Переписчик! Не теряйся! Струнку все еще держит плащ, значит, там что-то другое".
  Воздушная гладь гудела как бешеная - бурлящая вода тревожила ее поверхность, но среди эманаций звуков узнвались два знакомых колебания. Его друзья.
  Плащ облепил его, и Сарпий укутался в него, как в кокон. Переписчик почувствовал себя в безопасности. А свет приближался. Яркий, неприятный, какой-то юркий... Он словно был живым.
  "Что они сказали? Что-то про остановить, не дать уничтожить... Конечно! Они решили спасти меня от... От этих тварей!"
  Огромные черви. Длинные туловища покрывали светящиеся серебряным ворсинки. Твари имели несколько десятков коротких перепончатых лап, светящиеся красным глаза, длинные тонкие усы-жгутики, колышущиеся, точно ветви дерева на ветру. И пасти. Гигантские крокодильи пасти с тремя рядами зубов. У каждого червя верхняя губа была приподнята, обнажая клыки.
  От тварей исходило жуткое гудение. Вода вокруг них вскипала, а сами твари, извиваясь, будто проткнутый палкой дождевой червь, неслись к Сарпию. Они окружили его и, быстро перебирая лапами, стали приближаться. Челюсти распахивались и смыкались, из них выходили вереницы пузырьков.
  Все ближе. Страшные красные глаза... Ни зрачков, ни хрусталиков. Сплошная краснота. Прямо как у ша-эны.
  Еще ближе...
  Сарпий не реагировал. Он почти достиг дна.
  "Только не так туго, - взмолился Переписчик. - А то мешаете спать. Не шумите. А не убрать ли мне воздушную гладь?"
  Два червя скрутили руки не желающего сопротивляться Переписчика, а третий неспешно обвивался вокруг его тела.
  "Они хотят меня сожрать! - сквозь пелену тумана подумал Сарпий. - Они хотят сожрать меня, как какого-нибудь малька! И я проделал такой путь, чтобы быть растерзанным этими тварями?!"
  Точно не ради этого!- нашлась ша-эна.
  "Да! Не для этого, - согласился Сарпий. - И где мои друзья?!"
  Мы с тобой перешли Милонарию. Ты просил помощи, и я пришла. Погибать здесь? Нет, мне твои друзья не нравятся.
  Руки почти онемели. Грудную клетку сдавило, Переписчик не мог вдохнуть. Ребра, казалось, с хрустом сошли со своих мест и покрылись трещинами.
  Тебе надо только разрешить мне.
  "Я справлюсь сам!"
  Кого ты обманываешь больше - себя или меня?
  И тогда Сарпий закричал.
  Вырвавшиеся изо рта и ноздрей пузыри уходили наверх. Они набухали, наливались чернотой, их стенки утолщались. Переписчик кричал, истошно и совсем не по-человечески. Так мог кричать раненый зверь.
  Пузыри раздувались. Они стали больше самого Сарпия и, дрогнув, замерли.
  "Ты со мной?" - спросил Переписчик, отмечая, что вода стала алой.
  Да. Даже не сомневайся. Я всегда с тобой.
  Набирая скорость, пузыри поплыли к червям. Те приняли вызов и, распахнув пасти, поспешили навстречу. Они и не думали встретить сопротивления, однако пузыри поглотили их. Сквозь багряную пелену Сарпий рассмотрел, как один из червей забился о стенки темной сферы, но всякий раз его отбрасывало обратно. Стенка пузыря прогибалась так сильно, что вот-вот должна была лопнуть.
  Сарпий вскинул руки. Оказалось, черви не просто оплели их, но уже вгрызлись пастями в плечо и локоть Переписчика, чего последний, к своему ужасу, даже не заметил.
  Потом, - отмахнулась ша-эна.
  Внутри пузырей вода загустела. Масса принялась подрагивать. Она вскипала. Заключенные в пузыри твари задвигались быстрее, забились о стенки, заклацали челюстями, но после в действии червей логики не стало. Вода продолжала закипать, и твари буквально варились заживо. Вскоре все они обмякли. Пузыри лопнули. Черная густота смешалась с зеленью Сальдосава, словно пролитые чернила. Темные щупальца потянулись к избежавшим ловушек червям. Отростки заползали в рты и вылезали через носы и жабры. Чернота пронзала их так же легко, как ткань иголка. Тела покрылись сетью угольных трещин.
  Плащ больше не прижимался к Сарпию. Напротив, он затрепыхался, точно под дуновением ветра, а тело Переписчика засветилось янтарным. Толщу воды озарила вспышка.
  
  - Хотел бы я знать, что там творится... - промолвил Талемано, глядя под ноги. Там, где-то в глубине, творилось настоящее светопреставление. - И ведь не помочь никак... Проклятье!
  - Лучше бы ему выжить, - сосредоточенно сказал Альтеро.
  "Иначе будет худо", - подумал он.
  - Ой, Аль, что это?
  Около них на поверхности воды творилось неладное. Внезапно блики и солнечные пятна, весело играющие на реке, стали стягиваться в кучки и сужаться. Альтеро запрокинул голову.
  - Странно... Солнце на месте.
  Талемано покачал головой.
  - Надеюсь, это Сарпий, а не Сарпия.
  
  Череда вспышек. Сарпий увидел два пятна на поверхности реки.
  "Почему они не помогают?!" - разгневался Переписчик, все еще глядя высоко вверх.
  Колючие лучи, собранные из солнечных бликов на поверхности реки, прошли сквозь червей. Создания раскрыли пасти и зашлись бешеным криком. Красные глаза засветились ярче. В местах, где лучи касались тела, вытекала темно-синяя кровь, смешивающаяся с водой. Синеватых облаков становилось все больше. Сарпий коснулся дна. Ноги провалились в тину.
  Мы не позволим! - взбунтовались Сарпий и ша-эна.
  Синева. Повсюду синева и мертвые тела червей.
  Переписчик оттолкнулся и взмыл вверх, точно пущенная из лука стрела. Он освободился от оков Сальдосава, обнаружив себя на высоте в добрых сорок футов над поверхностью реки. Селемини наполнился звуками тяжелого дыхания Переписчика. Оно колыхало траву, отскакивало от деревьев и возвращалось. Казалось, задыхался сам лес.
  Сарпий опустился и встал на ноги.
  Теперь мы не уйдем под воду!
  "Нет, только не теперь. Теперь никакого сомнения. Ни за что на свете. Никому не под силу переубедить меня или остановить!"
  Стоящие неподалеку Альтеро и Талемано были ошарашены. Вода под ними отливала синим.
  - Аль, ты видишь?
  - Да. Глаза...
  - Быстрее!
  Они подбежали к другу.
  - Сарпий, что за...
  - Прочь! - взревел Переписчик и поднял Струнку.
  Мощная волна воздуха отбросила друзей. Упав, они покатились назад, разбрызгивая воду во все стороны.
  - Какого?! - поднявшись, крикнул Аль и охнул.
  Сарпий стоял на вершине волны, и та несла его вперед, к Переписчикам.
  - Вы все испортили!
  Сарпий резко разогнул локоть. Со дна реки выстрелил камень. Он описал дугу над головами друзей и со свистом полетел вниз, на лежащего Талема. Альтеро вскинул правую руку, и серо-коричневое копье отразило камень, рассыпавшийся мелкой пылью. Второе копье он навел на грудь Сарпия. С его наконечника слетело третье копье, искрящееся и потрескивающее - призрачная копия того, что Альтеро держал в руке. Перед самым столкновением с Сарпием оно резко поднырнуло вниз и растворилось в гребне волны. Переписчика ударило током. Преодолевая судороги, он рубанул Стрункой, и голубоватые разряды закрутились на кончике пики, будто собранная палкой паутина. Сарпий сжал Струнку между ладонями и задвигал ими вперед-назад. На кончике оружия образовался электрический шар, и Переписчик, взмахнув копьем, отправил снаряд в грудь Аля. На этом он не остановился - заключил друга в водяную оболочку, чтобы тот никуда не делся.
  На помощь товарищу пришел Талем. Он вспорол шар сотканным из тени клинком.
  - Ты что творишь?! - заорал он.
  - Заткнитесь! Вы все испортили! Это вы во всем виноваты! - верещал Сарпий, потеряв над собой контроль.
  Они не дали ему пройти. Они заставили его усомниться в своей вере. Зачем? Неужели и они предатели? Ольхе, Намат, теперь еще и эти?..
  Несколько деревьев на берегу опасно закачались. С громким треском их вырвало из земли и подняло вверх. Шум был таким мощным, как будто разламывалась сама ткань мироздания. С длинных корней сыпалась земля, громоздкие комья падали вниз и рассыпались, ветер подхватывал листья и мелкие, давно отсохшие ветки.
  Стволы преобразились: комель каждого из деревьев удлинился, приобретая форму наконечника пики.
  Давай же, не медли! Устраняй ненужные препятствия!
  Стволы обрушились на двух Переписчиков. Сарпий что-то шепнул Струнке и побежал к обороняющимся.
  - Вы пытались сбить меня с пути! Вы хотели втайне убить меня, чтобы самим завладеть ша-эной! Вы такие же, как и все!
  Его друзья не отвечали. Они были слишком заняты, чтобы размениваться на болтовню. Талем начертил кинжалом большой черный иероглиф, и тот, материализовавшись, уберег хозяина от летящего ствола. Но с каждым новым попаданием знак становился все бледнее и бледнее. Сарпий пробрался к Талему.
  "Получай!"
   Он вонзил Струнку в спину друга. Наконечник вышел из груди.
  - Не-е-ет! - закричал Альтеро.
  Талемано взревел от боли и пошатнулся. Вырвавшийся из кинжала темный веер круглых пятен поглотил летящие в него деревья. Затем Переписчик быстро перехватил кинжал и хотел было загнать лезвие в грудь Сарпия, но тот блокировал удар. В то же время Альтеро отвел в сторону очередное древо-копье, развернув его в сторону Сарпия.
  ТРЕВОГА! - взревела воздушная гладь, но Переписчик стоял спиной и не мог переключить внимание. Тогда он влил почти все силы в поверхность глади, укрепляя ее стенки так, чтобы она была готова встретить все, что угодно.
  Купол принял удар и раскололся, но вместе с ним грудой опилок упало и дерево. Увидев, что сферы вокруг Сарпия больше не существует, Альтеро бросил в него ледяную иглу.
  Твои друзья упорны! - недовольно сказала ша-эна, разворачивая тело Переписчика.
  Ладонь Сарпия выбросило вперед, прямо к игле. Клюнув кожу, снаряд треснул и, подобно дереву, осыпался ледяной крошкой.
  Последнее, что смог сделать Талемано, это кинуть кинжал. При взмахе тело окутала тупая боль, и удар вышел неудачным. Рукоятка попала в затылок Сарпия. Талем застонал и рухнул на одно колено.
  - Что ты творишь? Ты хочешь убить друзей?! - гневно орал Альтеро. - Посмотри, что ты наделал! Ты ранил Талема!
  Сарпий смотрел на одноглазого Переписчика, как разъяренный бык - исподлобья, тяжко, с наполненными кровью глазами. Боковым зрением он заметил движение и дернулся. Это не желающий сдаваться Талем подполз к Сарпию и хотел было всадить острый сук в шею друга, но тело ослабло и подвело Переписчика. Он покачнулся, пытаясь устоять на ногах. Не вышло. Падая, Переписчик посмотрел Сарпию в глаза.
  "За что? За что, дружище, скажи мне? - читалось в его взгляде. - Для того ли мы пришли к тебе на выручку, чтобы вот так вот позорно пасть от руки друга?"
  Неожиданно ша-эна отступила. Мир обрел краски.
  Сарпий стоял и смотрел, как его друг падает и начинает тонуть.

Глава 10


Иногда мне хочется, чтобы меня убили. Я не жалуюсь, нет, просто тяжело. Слишком много потрясений. Я нарубил непомерно много дров. Я хочу драться. Андигон, я жду тебя. Пора бы показаться. Клянусь, ты ответишь за все, что произошло. Я уничтожу все твое войско. Я прикончу тебя и отыграюсь за все произошедшее. Баланс не будет против. Как и остальные. Где же ты, Андигон? Ты опытный игрок и в стороне не останешься. Что поведал тебе Тарлион? Что вы замыслили? Неважно.
Я жду. Жду вас всех.

1

  
  Андигон лежал на усыпанном мягкими подушками ложе и улыбался. У него было радостное предчувствие, что все идет так, как надо. Он пребывал в полной уверенности, что вот-вот явится Элинтон и доложит, что отряд Кантарта вернулся в империю. Вместе с Переписчиком.
  "А если не так, - думал император, - то всегда есть Намат со своими дружками. Лишь бы им не встретиться с Сарпием одновременно с Кантартом. Вот будет смеху".
  Думать о чем-то глобальном не хотелось. От серьезных мыслей его отвлекало приятное щекотание по голове - Дилания водила языком по лысине супруга. Она провинилась: в пылу спора - сбрасывать ли Элику вниз за то, что она перепутала флаконы с благовониями или нет - жена позволила себе повысить голос. В наказание Андигон заставил Диланию вылизывать свою голову, и теперь женщина, морщась, водила сухим шершавым языком по горькой лысине мужа. С покорным видом, не касаясь мужчину руками, она методично проводила уставшим языком от основания шеи до лба, изо всех сил подавляя рвотные позывы. Мерзкая горечь впиталась в губы и разъедала их, язык ужасно болел; всякий раз, когда она смачивала его вязкой слюной, во рту становилось еще противнее. Этот привкус возвращал ее в детство: когда-то она мучалась болью в животе и постоянно просыпалась ночью от приступов тошноты. Поскольку она сидела на строгой диете и ничего не могла есть, ее рвало одной желчью, такой же вязкой, как слюна, и такой же горькой, как остатки полынной мази на голове императора.
  "Совсем как тогда", - с неприязнью думала Дилания, оставляя на голове императора еще одну чуть влажную дорожку.
  Это длилось бесконечно. Очень хотелось пить, но она не осмеливалась изъявить желание.
  - Достаточно, - сказал ей Андигон.
  Она так и застыла с раскрытым ртом.
  - Иди уже, ополосни рот, пока меня не вырвало от твоего дыхания, - не поворачивая головы, рявкнул император.
  Женщина повиновалась. В будуаре, в десятый раз ополаскивая рот, она благодарила Небеса. Вырви ее в присутствии Андигона - или, чего хуже, прямо на него, - Дилания отправилась бы к подруге Элики и многим прочим, кто имел неосторожность разозлить императора. В последнее время люки раскрывались едва ли не каждые полдня.
  Она дыхнула на ладонь и брезгливо поморщилась.
  "Нет, еще пахнет!"
  Не спасали ни растворы, ни освежающие пасты. Раскрасневшейся подушечкой большого пальца она водила по зубам и вдоль десен, но продолжала чувствовать поганую горечь. Женщина стояла и смотрела на свое заплаканное лицо. Хотелось сбежать. Навсегда. Она больше не могла выдерживать этих унижений. Конечно, Андигон своеобразен, но последние недели он ведет себя из ряда вон. Это чересчур даже для него.
  Подуло. Сквозняк здесь бывал только в одном случае - когда открывали дверь, ведущую в покои Андигона. Дилания насторожилась и уловила голоса, вмиг забыв о горечи во рту.
  Ее муж беседовал с кем-то незнакомым. Во всяком случае, она никогда раньше не слышала этого голоса.
  - Внимательно.
  - Андигон, ситуация хуже, чем кто-либо мог предположить. Да ты и сам видишь.
  - Более чем. Что произошло? Ты выглядишь просто жалко.
  - К нему на помощь пришли друзья! Я кое-как утащил ноги! Откладывать нельзя, Андигон. Решай вопрос. Если Тарлион не лжет и переместит вас, будет очень хорошо. Но поспеши - он страшен. Конечно, мы бы победили, если бы не эти скоты... А я... Я помогу тебе! Ты же предоставишь мне убежище? Меня не пустят. Я нарушил Кодекс и пошел против своих... - говорящий взмолился, и Дилания представила, как на ее мужа смотрят жалобные глаза, как мощная рука вытирает слезы с верхней губы, с влажных тонких усиков.
  Да! Она вспомнила! Это же тот самый Переписчик, с которым император общались несколько дней назад. В плаксивых нотах узнать уверенного в себе мужчину было невозможно. Вот так поворот. Она ожидала, что все пройдет совсем по-другому. А теперь... Как бы Андигон не разозлился и снова не заставил ее вылизывать лысину. Она не перенесет...
  "Идиоты! Тоже мне Переписчики! Из-за вас мне может так достаться, что.."
  В приступе паники она прослушала несколько фраз.
  - Любопытно. Ладно, я тебя понял, - тон императора был холоднее льда. Он звенел, словно туго натянутая струна. - Займи покои на третьем этаже. Элинтон укажет тебе путь. А как проводит - пускай зайдет ко мне
  Шаги. Стук двери. Тишина.
  Дилания не решалась выйти долго. Ее тело покрылось гусиной кожей. Наконец, робко выглянув из-за проема, она еле сдержала крик - на нее уставился стоявший вплотную император без привычных жилетки и герба на цепи. Он взял ее за бедра и прижал к себе. Дилания ощутила сильное возбуждение супруга. В голове затуманилось, внизу живота сладко заныло. Она не успела даже выдохнуть, а император уже глубоко проник языком ей в рот. Он прошелся вдоль зубов, потерся о ее язычок, словно намереваясь ухватить остатки горечи. Женщина ответила. Их языки слились в дивном танце. Губы увлажнились. Дилания почувствовала, что между ног стремительно становится мокро. Она вильнула бедрами, чтобы твердость императора впилась в нее, и в порыве страсти прикусила нижнюю губу Андигона.
  Испугавшись, женщина на мгновение застыла, но ее мужчине было не до того. Он схватил Диланию и бросил на ложе. Сев сверху, он прижал ее ноги коленями. Руки разорвали платье и стянули нижнюю юбку. Быстро справившись со штанами, супруг резко овладел ей, не соизволив даже снять штаны или хотя бы убрать остатки платья на теле женщины. Сквозь разрывы проглядывала грудь. Император положил на нее ладонь и крепко сжал. Супруга закричала. Андигон прижался к ней, практически раздавил всем телом и схватил ее за шею. Дилания была не в силах сдерживаться - она изогнулась, развела ноги пошире и поддалась вперед. Ей хотелось быть пронзенной императором. Второй рукой он держал ее за лодыжку так крепко, что женщина закричала вновь. Сперва от боли и страха, после - от удовольствия. Такое на мужа не было похоже! Таким она видела его впервые. Она стонала и скулила. Император заставил ее обхватить губами пальцы, и Дилания с готовностью приняла их.
  Андигон отсутствовал. С Диланией остался кто-то другой. В ней был не он. Не он чувствовал сладкое тепло и влажность, не он ощущал сжатие мышц и гладкое трение о лоно... Император пребывал где-то вдалеке. Его мозг строил пути, прокладывал их через непроходимую местность и выравнивал, выравнивал, чтобы не было ни одной кочки, ни одного резкого поворота.
  "То, что Намат вернулся, это хорошо. Но то, что он вернулся один - это практически конец. Значит, и Кантарту не удалось справиться с возложенной на него задачей. Отвратительно! Если сейчас не подсуетиться и не предпринять меры, можно забыть о быстром достижении задуманного. Но ни неудача Кантарта, ни провал Намата не пугают... В конце концов, кем я буду, надеясь на них целиком и полностью. Это так, дополнительные варианты. И они не сыграли. Что ж..."
  Он почти не слышал стонов жены. Андигон был с ней груб, и с каждым толчком вымещал злость и то отработанное, что не позволяло ему разгневаться окончательно. Чем больше фрикций, чем чаще он вдавливал жену в кровать, тем легче ему становилось. Злоба выходила, обида выплескивалась, и их место занимало прохладное спокойствие. Император перевернул Диланию на живот и одним движением поставил ее на колени, спиной к себе. Вторым движением он толкнул женщину в спину. Она облокотилась на руки; император приблизился к ней. Дилания взвыла и закусила губу. Она ощутила, как большая ладонь Андигона хватает ее за волосы и тянет на себя. Боль причиняла ей удовольствие. Дилания тонула...
  ...А потом императору стало спокойно.
  
  

2

  
  Ей было хорошо. Ей давно не было так хорошо. Дилания положила голову на грудь Андигона и рукой обвила шею, но этого женщине показалось мало, и она закинула ногу на живот своего мужчины. Дыхание еще не восстановилось, а низ живота ныл и приятно потягивал. Почему-то супруг не разделял ее наслаждения - лицо отражало вереницу дум, словно и не было никакого постельного сумасшествия. Императора что-то тревожило. Наверняка это как-то связано с коротким разговором между ним и Переписчиком... И долгое отсутствие Кантарта... В последнее время ее любимый был сам не свой - стал еще равнодушнее, жесткие фразы хлестали как удары кнута, а вспомнить, когда он был с ней так близок...
  "И где эти времена? - думала женщина, гадая, согласится ли Андигон на еще один раз. - Теперь у него на уме только империя и все та же мерзкая полынь на голове".
  Долго они не пролежали. Андигон подорвался с кровати, быстро оделся и без слов покинул Диланию. В коридоре уже виднелась приближающаяся фигура Элинтона, словно он следил за повелителем и все это время был наготове.
  - Мой император, что случилось? - воскликнул он, видя торопливую походку племянника.
  - Кантарта ко мне. Живо!
  - Но он еще не вернулся из Нор'Шарана.
  Император поморщился и выругался.
  - Точно... Как это я. Что ж... Где посол?!
  Его трудно было сбить.
  - Спит, наверное, - не то сказал, не то спросил Элинтон, удивляясь странному вопросу. Странному для второго часа ночи.
  - К нему!
  Череда освещенных факелами коридоров, испуганная прислуга, разбегающаяся в стороны, беспокойный шепот за спиной, бегущий спереди мальчонка, который успел промелькнуть мимо Андигона и Элинтона и предупредить остальных, что идет император. Народ тотчас же зажег побольше факелов, бросил играть в кости, оправил камзолы и встал наготове. Император шел, не обращая на них никакого внимания. Металлический диск на груди светился бордовым, отражая свет факелов.
  "Какие молодцы. Выстроились тут для меня! Будто бы я не видел мальчишку. Надо же - и я, и мои подданные играем в маскарад. Вот только они меня боятся, а мне на них наплевать".
  Посол не открывал долго. Андигона отвлек Юдинт - молодой салитан армии подготовил для правителя настоящую тираду. И пока император был занят, Элинтону приходилось отдуваться одному. Пререкания с Адди продолжались уже пять минут. Само собой, было бы проще открыть дверь, но посол умудрялся засыпать через несколько секунд, стоило воцариться молчанию. Советнику приходилось стучать по-новой.
  Наконец, Юдинт выговорился и, хлопая большими зелеными глазами, удалился. Император подошел к двери, на лице читалось раздражение.
  - Они тут что, решили организовать внеплановый синклит? - спросил он, глядя на приближающегося безухого Серека. Андигон поднял руку. - Потом!
  Главнокомандующий центральным гарнизоном рассыпался в извинениях. Андигон отвернулся от него и снова взглянул на дверь.
  - Немедленно открой! Это твой император.
  Пауза.
  "Опять уснул, дурной", - отметил Элинтон.
  - Угу... А чего ж сразу не императрица? - сонно буркнули в ответ.
  - Адди! - громыхнул Элинтон. - Здесь и вправду стоит император! И лучше тебе захлопнуть рот и как можно быстрее открыть дверь, пока ты не наболтал себе на полет.
  Послышалось шлепанье босых ног. Быстрое, недовольное, манерное...
  - Во имя Небес!.. - вскрикнул посол и прижал руки ко рту. - Мой император, клянусь... Простите дурака! Спросонья же!.. Не ведал, что творил... Сами понимаете, случай-то эвон редкий какой.
  - Заткнись и впусти императора! - рявкнул Элинтон.
  - Да-да-да, конечно, мой император, проходите... - протараторил Адди и посторонился. Как только Андигон зашел внутрь, посол поспешил закрыть дверь.
  Деревянное полотно придержала вынырнувшая по ту сторону рука.
  - Эй, а я? - возмутился Элинтон с какой-то детской обидой. Затем выжидающе посмотрел на обернувшегося племянника. - Или?..
  - Проходи. Ты тоже должен быть в курсе.
  Адди был неряшливого вида мужчиной лет сорока. С растрепанной бородкой и глубоко посаженными глазами. И сейчас он испытывал неловкость за царивший в комнате бардак. Он принялся метаться от одного угла к другому: хватать упавшие штаны, по дороге извернулся и задвинул ногой ночной горшок, наклонился и ухватил небрежно валяющийся свиток, который уже давным давно облюбовал паук.
  - Потом уберешься, - устало сказал император. Мельтешение Адди нервировало его. - Тебе подоспело задание. Досыпаешь, и утром - ранним утром! - сразу же отправляешься на Фелианти, в Орден. В Арисмале должны бы уже сменить человека. Мое прошение принесут тебе на рассвете. Задача такова: просишь Переписчиков всеми возможными силами переправить мою армию к Пику Неиссякаемости. Подозреваю, что Сарпий к тому времени будет у самых его подножий, судя по его темпам. Пускай телепортируют нас, по воздуху переносят или еще как-нибудь, мне плевать, но мы обязаны помешать Переписчику выполнить его миссию. Денег берешь столько, сколько потребуется. Самые лучшие кони, самые быстрые корабли, самая питательная еда! Твоя задача - совершить невозможное и добраться до Ордена быстрее ветра. Понял?
  Адди контузило. Он всеми силами старался не показать этого, но, видя реакцию императора и его советника, понял, что получилось из рук вон плохо. Дабы исправиться, посол поборол приступ и на одном дыхании проговорил:
  - Уместным ли будет попросить моего императора написать письмо прямо сейчас? Я мог бы отправиться уже через полчаса.
  - Неуместно. Ты не выспался, и твое путешествие превратится в длинную усталую тягомотину. Никакой эффективности.
  - Боюсь, после этих новостей мне все равно не заснуть, - удрученно промолвил Адди. - К тому же, я как чувствовал и лег пораньше.
  Император прищурился. В искренность слов посла не верилось совершенно, но лучше промолчать. Адди справится. Не зря же он позволял ему присутствовать на всех синклитах.
  - Как знаешь. Пергамент и чернила.
  
  

3

  
  - Тревога!!!
  Истошный крик караульного - кажется, это был Снорд, - перебудил всю роту.
  По ощущениям мечника Фейтиза их подняли раньше обычного. Ну как подняли - с первыми лучами солнца вся казарма наполнилась ором капитана Дрыгало, который сменил стоящего на посту Снорда. Тому только дай волю поорать, этому Дрыгало. Честно заслуженное прозвище человека, сражающегося как паралитик-эпилептик. Да и в обычной жизни он вел себя, по правде сказать, не лучше.
  Надо отдать должное роте - так же, как и Фейтиз, сетовали и остальные, однако поносили капитана, а заодно и Снорда, в движении. Принялись застилать постель. Медленно, но уже достижение!
  "Тревога, значит? - сонно думал Фейтиз. - Это ж, получается, постельки нам надо заправлять так, как будто мы больше не вернемся. И самое аккуратное, что останется после нас, это покрывала поверх матрасов".
  - Шевелитесь, индюки! - верещал Дрыгало. - Я засекаю!
  Из висящей на поясе сумки он выудил промасленную веревку и зажег ее от ближайшего факела. Солдаты называли такие веревки "нормативками", потому как задача бойцов - уложиться быстрее, чем прогорит веревка в руках капитана.
  "Посмотрим, через сколько лет эти недоумки окажутся в пункте сбора", - злорадно думал капитан, громко посапывая через широкие ноздри. Злобы хватало на всех: и на солдат, и на себя. Только сущий дурак поверит, что эти черепахи поспеют хотя бы к моменту прогорания второй нормативки, но именно сейчас задачей капитана было посмотреть, оценить масштаб бедствия и принять меры.
  "То есть нажраться", - подвел итог Дрыгало, видя, как рота, - вся сотня человек, - кое-как разобравшаяся с постелями, побежала вон из казармы. И все как один спотыкались и только и делали, что перебрасывались недоуменными фразами.
  Вот на склад побежали снабженцы, которые сметут с полок все запасы еды; вот они забросили их в мешки и ринулись к стойлам - грузить жратву в телегу. Там их уже будут ждать конные, готовящие лошадей. Дождавшись, они начали запрягать животных, помогли загрузить продукты в телеги и приторочить их к седлам в специальные сумки. Группа бытовников отправилась на склад за палатками, котелками и прочей утварью, без которой любой нормальный поход - не поход вовсе. Основная же часть штурмовала оружейную - солдатам предстояло получить мечи, копья, луки... И капитан всем сердцем надеялся, что его олухи не забудут взять дополнительные комплекты доспехов и оружия для своих собратьев, собирающих им в дорогу припасы, спальные мешки, овес для лошадей...
  Покачав головой, капитан отбросил успевшую не только догореть, но и остыть веревку и двинул на плац - дожидаться своей роты. Времени у него было полно.
  По-прежнему царила суета.
  Хорошо, что Дрыгало решил пощадить себя и не видеть эту медлительность, суматоху, толкотню, мышиную возню. Сколько лишних движений, сколько пустых споров из-за оружия или доспехов - кому-то достался нагрудник с истершимися ремешками, у кого-то был помят наплечник, неудобный и постоянно колющий, а за пару мечей вообще завязалась драка! Оно и понятно - в спешке все четыре взвода кинулись врассыпную и повыхватывали первое попавшееся снаряжение, наплевав на шкафчики, предназначающиеся для каждого из солдат. Тревога же! Куда тут выбирать да рядиться точно девица?! Сперва, конечно, был намек на построение перед оружейной комнатой, на дележ по взводам, по отделениям, но на все это плюнули, стоило только Дрыгало покинуть казарму.
  - Что такое?
  - Какого?..
  - Эй, они там охренели? Запланированные учения только через месяц, ну!
  - Проверка!
  - Война!
  - Горим!
  - Это мой щит, гнида!
  Солдаты выкрикивали все подряд, начиная от версий случившейся тревоги, действительно разбудившую их раньше обычного, до ругательств и оскорблений.
  Рота построилась на плацу достаточно поздно для того, чтобы капитан остался в более-менее спокойном состоянии. Нет уж. Под ногами - девять окурков, а это значило многое...
  Было жарко. И без того взмокшие от перенапряжения солдаты пыхтели, канючили и мокли еще сильнее. Шлемы нагревались моментально, ноги в сапогах вскипали, а кирасы приклеивались ко взмокшим рубахам... Солдаты сетовали, что их подняли слишком рано, жаловались на неудобные доспехи, на меч, который пришелся не по руке, потому что какая-то падла нагло стырила давно облюбованный прямо из-под носа. У, сука!
  Потому что такое для роты капитана Дрыгало было непривычным.
  Однако не только он один стоял и краснел за своих подчиненных.
  "Ага, а подняли-то не только нас! - с воодушевлением отметил Фейтиз, только-только обративший внимание на остальных. - Ну, теперь не так обидно".
  На плацу, помимо их роты, выстроились еще семь. И нужно было постараться, чтобы найти отличия. Четыре роты друг напротив друга. С двух сторон на специально огороженных землях неподалеку от конюшен стояли наготове лошади, запряженные в нагруженные телеги. Сколько поклажи висело на животных!.. Все ждали, когда полк сформируется в колонну и пойдет на выход, замкнутый с двух концов конными обозами.
  Подул легкий ветерок. Дохнуло навозом. Лошади недовольно фырчали, прядали ушами и размахивали хвостами, хлестко лупя себя по бокам. Возле них суетились конные и все подправляли мешки и прочую поклажу.
  За высокими стенами, отделяющими полки друг от друга, слышались крики тамошних командиров. Фейтиз был уверен, что и в первом, и во втором полках солдаты так же выстроились - или выстраивались - в те же две шеренги по четыре роты, вставших лицом к лицу, а между ними - такое же насупленное руководство.
  Командир полка - его величество жалкий суслик Фовг - щуплый, лысый и зубастый. Он отдавал приказы восьмерке собравшихся вокруг него ротных, а те уже отрывались на своих солдатах.
  - К проверке оружия готовьсь! - рявкнул Фовг.
  - К проверке оружия готовьсь! - подхватили Дрыгало и остальные.
  Роты выстроили в четыре колонны по двадцать пять человек. Первой и третьей приказали повернуться направо, второй и четвертой - налево. Все то же самое, будто на конкурсе зеркальных танцев, повторяли остальные роты. Дрыгало встал в проеме между двумя шеренгами и заложил руки за спину. Он кивнул на друга Фейтиза - рыжего лопоухого Донага, - и тот уверенным шагом приблизился к капитану.
  - Оружие на проверку готовь! - заорал Дрыгало.
  Эхом разнеслись команды семерых ротных. Солдаты одним слаженным движением ухватили ножны левой рукой и повернули по часовой стрелке. Выдержав положенную паузу, они приподняли ножны и застыли.
  Дрыгало самолично проверил шеренги и остался недоволен - он успел сорвать горло, раздавая команды "почистить!", "наточить!", "сменить оружие!", "сменить ножны!". Волей-неволей взгляд падал и на доспехи. Приходилось верещать: кому стоило заменить ремешок, кому - выпрямить нагрудник, отчистить от ржавчины, а кому и вовсе получить новый комплект, а это дерьмо сдать в кузницу.
  Фейтиз, как один из хитрейших и, как следствие, сообразительных солдат, сделал вывод - раз им дают время на смену обмундирования, значит, ни на какие учения сиюминутно никто не выступит. Это обнадежило. Однако он не стал делиться догадкой с товарищами, ибо тогда они точно не пошевелятся. А значит, опять оры Дрыгало, опять наряды, наказания и что-нибудь похуже.
  После смотра капитан все в том же сопровождении Донага отправился проверять лошадей, в то время как похожий на суслика Фовг отдал приказ к строевой, и восемьсот человек, за минусом одного помощника ротного, зашагали по периметру, втаптывая в землю горящие подошвы сапогов. Давно плац не видел такого зрелища. Такого жалкого зрелища. Хуже всего было вот что: чем больше солдат, тем больше поводов для расстройства. Хотя хотелось бы, как отметил Фовг, наоборот. Он искренне надеялся, что Андигон сейчас чем-нибудь занят со своей женушкой или намазывает свой кожаный эфес очередной полынной смесью. Да пусть хоть в задницу ее себе пихает, лишь бы не видел этого позора!
  Дрыгало не верещал по двум причинам: его бы все равно никто не услышал, и орать было не на кого, если не считать Донага. Совсем некстати подоспела и третья причина - мерзкий суслик Фовг, отправившийся с ними на проверку. Было ясно, что старались не только конные Дрыгало, но и остальных ротных, и командир полка, скорее всего, просто искал побольше жертв, на которых можно будет выместить гнев.
  - Да-а-а... Однако, - говорил Фовг. - Палатки прохудились, вон те две почти сгнили...
  Лопоухий осел Донаг исправно помогал командиру и, когда было нужно, кивал, принимал скорбный вид и едва ли не плакал, лишь бы угодить Фовгу и дать понять, что его раздражительность возникала не на пустом месте.
  - Заглянем-ка в мешки... Так, что тут у нас? У-у-у, капитан. Та-а-а-ак, сыр заплесневел, колбаса уже на пороге тухлости, все мятое и... Вы что, спали что ли на провианте?!
  - Никак нет!
  - Лошади в неопрятном состоянии. Колеса скрипят, телеги какие-то косые...
  Капитан скрипнул зубами. Как же его все бесило! Половина проблем - не его роты. Ну и что, что он ответственен за конных? Разве тут уследишь за всеми?!
  - И это армия Андигона? Да нас засмеют еще у самых границ! Исправлять! - напоследок рявкнул Фовг и отвернулся.
  Дрыгало отдал честь и показал неприличный жест, не забыв предварительно спрятать его в кармане. Как же все бесило!
  Но в первую очередь его бесило то, что все это - его вина. Дрыгало не сомневался: у других рот царит такой же бардак. Вечерами ротные частенько заседали у кого-нибудь в кабинете и рубились в кости, попивая кислый эль, купленный в ближайшей деревушке. С местными жителями офицеры хорошо контактировали еще и по долгу службы - именно они вели хозяйство, чтобы снабжать полки пропитанием, дровами, шерстью и прочим.
  Капитан сник. Назначив ответственного, он оставил солдат на попечение Донага, уже гоняющего ребят по тренажерам. Дрыгало почуял неладное и на всякий случай решил помуштровать ребят. Вскоре он убедится, что сделал правильный выбор. Капитан побрел к соседним казармам. И в каждой встречал ротного - одного хуже другого. Кажется, у Вантила даже были заплаканы глаза, но в сумерках Дрыгало могло почудиться.
  Разговоры не отличались разнообразием:
  - Что, и у вас такой же кошмар?
  - Ага... Это у тебя еще ладно, а вот что у меня в роте творится!..
  Дальше ротные мерились, у кого же больше проблем, ведь задача каждого - выставить себя как можно несчастнее. А то что - приходит тут и начинает жаловаться. Нашелся бедолага. А ну пусть знает, что есть те, кому хреновее - нечего плакаться ходить. Сами не успеваем слезы утирать!
  
  Игра не шла. Все по большей части молчали и хмуро смотрели на разлинованную доску. В тот вечер эль был особенно противным, а самокрутки - какими-то вонючими и совсем не забористыми. Посиделки закончились упаднически, и ротные разошлись по казармам, пришибленные двумя вопросами: "Как же мы все это допустили-то?!" и "Как же нам выбраться из этой задницы, мужики?!".
  Когда на Дрыгало налипло слишком много вины, он решил поделиться ею. Сперва с командиром полка - сусликом Фовгом. Капитан недоумевал всякий раз, когда видел его: как он смог заслужить это звание?! Ведь только и умел, что отдавать команды. Впрочем, что еще надо уметь в армии, кроме как не отдавать команды? Остальное - удел подчиненных и не твоя головная боль. На Фовге Дрыгало не остановился - за ним по цепочке шел лицемерный ублюдок Харх, окружной, в чьем подчинении были не только три полка центрального гарнизона, но и еще три, расположенные в пяти милях от Эстилота. Харх извечно давал салитану Юдинту искаженную информацию, и тот в полной уверенности за собственную центральную армию был спокоен и непоколебим - вверенную ему область под контролем! Благодаря Харху у Юдинта действительно сложилось мнение, что с армией в Андиливии все прекрасно и безукоризненно. И если на границах империи войска еще как-то оправдывали репутацию, то увидь император царящий прямо у него под носом бардак, всем несдобровать. А виной всему что? Все то же - цепочка, где каждое передаточное звено было спаяно неверно. Лжец лгал лжецу, и тот делал лжецом последующего.
  Капитан сидел у себя в кабинете и курил.
  "Сдается мне, Андигон все-таки решил взяться за голову. А то что оно свалилось разом? Ох, нечисто дело. Не быть мне капитаном, если я ошибаюсь!"
  Дрыгало не ошибался.
  
  

4

  
  Под вечер к капитану явился сам салитан Юдинт. Дрыгало не успел ни умыться, ни сполоснуть ноги. За те короткие мгновения помешательства капитан успел хорошенько поработать головой, но так и не смог найти причину такого неожиданного визита. Шутка ли - первое ответственное за армию лицо приходит к какому-то ротному. В имперской армии не было такого, чтобы вышестоящие люди "прыгали" через голову, особенно если дело касалось младшего офицерского состава. Да и зачем? Отдал приказ и спи спокойно. Главное, отследить потом его выполнение, а там уж либо наказать, либо похвалить.
  - Здравия желаю!
  Капитан вытянулся по стойке смирно и приложился костяшками сжатых в кулак пальцев к солнечному сплетению.
  Встревоженный салитан устало махнул рукой.
  - Оставь. Вольно.
  Дрыгало расслабился, но остался настороже. Ох и неспроста все это. Всего один день, а столько дикостей успело произойти!.. Но зеленые глаза парня и вправду были полны грусти, а разглядывая встревоженное лицо, капитан заметил проступившую на висках раннюю седину.
  - Я ненадолго. Мне еще надо успеть пройтись по остальным ротным. Вот что, капитан, через пять-шесть дней начнется война. Война с Переписчиком. Я пришел напрямую к тебе, потому что так мой приказ распространится быстрее и эффективнее. У тебя - прямое взаимодействие со своими солдатами. Просьба у меня одна: сделай все, чтобы за эти дни твои бойцы хоть как-то вошли в колею. Напомни им, с какой стороны надо брать оружие. Потренируй, погоняй, чтобы мышцы привыкли к движению. Если мы выступим против Сарпия... Я, откровенно признаюсь, слабо верю в то, что все эти навыки понадобятся. Либо накинемся на него всей кучей и задавим массой, либо погибнем. Боюсь, третьего не дано. Надежда на выжившего Переписчика, этого Намата. Глядишь, поспособствует.
  - Я сделаю все, что смогу, - клятвенно сообщил Дрыгало. - И... Спасибо вам.
  Салитан поднял бровь.
  - Спасибо? За что же?
  Он ухмыльнулся, ибо все прекрасно понял и без пояснений.
  - За откровенность.
  И откровенность эта включала многое - и предположение о том, что шансы Андигона и Переписчика равны, и понимание ситуации с солдатами, что подразумевало их уровень подготовки и неудовлетворительное состояние гарнизона в целом.
  - Через пять дней, капитан. Но солдатам знать об этом не нужно. Будет тревога. И на сей раз ни я, ни Фовг, ни кто-либо еще не будет смотреть на этих развалюх сквозь пальцы. Я ушел.
  И Дрыгало понял: никаких потворств больше не будет.
  
  

5

  
  "И что же Андигон? - мысли не покидали Дрыгало даже в кровати. И эль, как назло, совсем не действовал - ни сна, ни расслабленности. Хотелось курить, напиться и... Пойти потренироваться. Снова почувствовать тяжесть меча, ощутить одышку после двух часов отработки ударов на деревянных тренажерах, почесать зудящее после доспехов тело... - Так что же Андигон? А нихрена! О, этот индюк не соизволил ни разу спустить свою императорскую натуру вниз, поближе к люду, и заглянуть в какую-нибудь казарму, посмотреть на уровень подготовки роты, не говоря уж про полк или весь округ. Угу, щас. Вот вроде бы рядом они все - три полка, почти две с половиной тысячи человек под твоей воняющей полынью мордой, а все недосуг. Ну да - когда ж мазаться-то?"
  Капитан злился. Очень злился. Потому как крепко попасть могло именно ему. Чем более низкий уровень занимал человек в руководящей цепи, тем больший гнев обрушивался на него, случись что из ряда вон выходящее. Дрыгало не мог этого оспаривать: он оказался одним из тех, кто и вправду признавал свою вину. Но, как и днем, ему хотелось скинуть часть ответственности за неподготовку, и если когда-то, несколько часов назад, он решил остановиться на салитане Юдинте, то сейчас же, раздраженный бессонницей, замахнулся аж на самого Андигона.
  "Мог бы спуститься-то, а? Ну а что... Так бы хоть стимул какой появился. Сам расслабил нас. Вот был у меня в детстве пес. Хороший был пес, ласковый, добрый. Но потом я случайно наступил ему на лапу, а он меня и цапнул. Я замахнулся было на него поленом, но отец перехватил руку. "Вини себя в том, что не занимался своей собакой. Пес вырос таким, каким ты позволил ему вырасти. Нет нужды отыгрываться на нем за собственную распущенность".
  Капитан помнил этот менторский тон, как и незаметное движение отца, который отобрал полено.
  Этот случай позволил Дрыгало немного успокоиться. Стало легче. Теперь он уверовал, что большая часть вины лежит на императоре. И только потом, пройдя все иерархические фильтры, обвинение дойдет до капитана, по пути растеряв свою мощь. Или нарастив... И, тем не менее, это не исключает одного - как только император узнает о состоянии его едва ли не личной армии, остерегающей сердце Андиливии, головы послетают со всех!
  "Этот юнец думает, что его же люди ни за что не станут лгать своему повелителю? Получается, так. Иначе как объяснить, что он принимал всю ложь за чистую монету? Или он просто не считал нужным иметь под рукой воинов? Может, он чересчур уверен? Да и разве ж кто прорвется сюда? Вряд ли... Пускай Андигон воображает себе все, что душе угодно, лишь бы дал пару деньков. У нас есть кратчайший срок. За это время надо привести дела - и солдат со всем причитающимся - в надлежащий вид".
  В конце концов, он все-таки встал, оделся и вышел на тренировочную площадку.
  
  

6

  
  Фейтиз пошел на второй круг. Бег вокруг крепости императора - задача почти что невозможная. Не так пугали мили, которые наворачивали солдаты, полностью оббегая Эстилот. Скелеты. Скелеты и полуразложившиеся трупы. Они валялись на земле тошнотворным месивом, над которым кружили рои мух. Если присмотреться, можно было увидеть сломанные шеи, вылезший позвоночник, вывернутые конечности и размозженные головы. Вонища стояла жуткая.
  "И не поймешь, чем дышать! - сетовал Фейтиз, стараясь не смотреть на трупы. - Если носом, то хоть волком вой от запашины, а если ртом, то потом появится привкус мертвечины и не даст покоя до самого ужина. И жрачку проглотишь без удовольствия - как будто тухлое мясо дали. Но ничего, компотом запьешь, и оно уже нормально идет. А иных рвет. В основном новобранцев. Аппетит как отшибет на день-два! Ходят бледные, а кто и зеленым, и все морщатся, морщатся. Подойдешь так, хмыкнешь, башку задерешь и спросишь: "Чего харю крючишь? Газики?" И рассмеешься так, довольно, победно что ли. Зато в следующий раз юнцу будет легче. И на ужин пойдет, и рядом сядет, и ничего".
  Бытовало мнение, что император растирался для того, чтобы своей вонью перебить вонь мертвечины. Оттого и заседал извечно в своем стеклянном зале, нюхая цветочки.
  Вряд ли мысли и задачи мечника чем-то отличались от мыслей остальных солдат: в сотый раз почистить оружие, наточить, забежать к кузнецу со своими корявыми доспехами... Эти три дня бедный Хурн одуревал от навалившейся работы. К такому кузнец не привык. Всех встречал копченой красной мордой, сам из себя недовольный, смурной - поспать не дают, все прут и прут, как на свадьбу!
  Снабженцы суетились и вертелись как ужи. На следующий день после взбучки парни отправились в деревни и давай трясти тамошний люд. В одной из вылазок участвовал и сам Фейтиз, но там все обошлось тихо-спокойно. Отдали несколько мешков картошки, огурцы-помидоры, семь коровьих туш, четыре свиные. Мелочь, а зато сразу. Деревенские были предупреждены, чтоб к следующему дню готовились основательно, мол, распоряжение самого салитана. Не веришь, так сходи да вызнай, а не хочешь, так на в пятак!
  Сперва молодой солдат силился разгадать причину внезапно навалившихся тренировок после срыва тревоги: "Неужели нас заставят-таки служить как положено?" Но когда объявили приказ о незамедлительном снабжении полков припасами, когда приказали зашивать палатки, приводить их в нормальный вид, некоторые, в том числе и Фейтиз, смекнули - что-то не так. Ох и неспроста командиры затеяли эту суету! Видать, быть беде. То есть войне, что, по сути, одно и то же. Ну, коли война, оно не так обидно будет.
  Кто-то намеренно обмолвился о войне в большой компании, но того быстро высмеяли. Другие болтали про какую-то экспансию, мол, решил император владения свои необъятные сделать еще больше, поглотив пару соседних королевств. Все может быть, тут Фейтиз не отрицал и не ржал вместе с остальными. Но мысль о войне засела накрепко. Все шло к тому самому.
  "А может, - думал он, пытаясь успокоить самого себя, - Андигон лично решил спуститься с Эстилота, чтобы насладиться мощью своей армии, отметить выучку солдат, полюбоваться строем, посудить учебные поединки..."
  "Ну-ну, - сам себе возражал мечник, - надейся".
  Эти дни превратились в череду нескончаемой боли в мышцах от постоянного бега, силовых нагрузок и тренировок, рутинных обихаживаний оружия и доспехов, повторений команд... В общем-то, занимались тем, чем подобает заниматься обычному армии. Каждый вечер - строевые, отработка команд, муштра днем и ночью, утром перед завтраком обязательны зарядка и бег. Один раз их отправили на пробежку прямо в латах и при оружии. Как назло выдался необычайно жаркий день, хотя ночами осень уже начинала покусывать за высунувшуюся из-под одеяла пятку.
  Как-то во время обеда Фейтиз сквозь шум бьющих о тарелки ложек и многоголосого гула столовой услыхал разговор, вернее, его отрывки:
  - Разрушил Нор'Шаран!
  - Ага, просто по кускам раскидал.
  - Да это что! Вот я слышал, что он Огневеющую залил, а Ондогоран вчера не в тумане был, а его пар застилал, идущий от долины.
  - Ого!
  - Да ладно вам заливать. Вот в то, что он голыми руками перебил палиндорцев, я верю больше.
  - Смысл нам тогда идти против него?
  - Кто сказал, что против него?
  - А кто сказал обратное?
  - Э! Считаешь нас хуже палиндорцев?
  - Считаю его сильнее нас!
  - А ну иди сюда, ты!
  Подрались. Это, как оказалось, перекрикивались ребята с его роты с солдатами второй. А им только дай повраждовать - и Переписчик не нужен.
  Долго они мусолили сомнительные достижения Сарпия. В свободное время Фейтиз и не знал, куда деться. Туда сунешься - перемывают кости Переписчику, туда сунешься - что-то про магию брякают, про могилы размером с город, куда Сарпий скидывал тела убитых. Что оставалось? Да ничего. Напрыгаться до устали и рухнуть на кровать, кимарнуть, покуда минутки есть.
  Как-то раз двоюродный брат Донага Уррик, такой же рыжий, но заметно крупнее, бесстрашный бравый боец и немногословный человек, высказался:
  - Не по чести это против паренька идти такой оравой. Вот один на один я б его да, это другое дело, а так - не знаю. Гурьба гурьбой, и бой не бой.
  - Скажи-ка, а ты что, до этого находился в спячке и не слышал, что...
  - А ты вообще в курсе о...
  И понеслось. Опять перечисление сомнительных достижений Переписчика, опять его жуткие подвиги, помноженные на очередные враки очередного сказителя... Фейтиз закатил глаза и покинул казарму.
  Он сел на бревно около тренажера и закурил.
  "А я и позабыл, что существует столько команд. Забыл, как здорово ходить в строе, петь песни и слышать звон мечей. А когда-то все было именно так. Эх. Сейчас мы отточили все по новой, вспомнили былое, почувствовали вкус службы и.. И мне это стало нравиться! - его отвлекли звуки тяжело дышащего человека. Это щуплый Фирси подтягивался на турнике, смешно дрыгая ногами. - И не только мне".
  За пять дней все как-то успокоилось. Поутихли трели говорунов, солдаты вошли в привычный армейский ритм, втянулись и уставали так, что не было сил почесать языками. К исходу пятого дня и вовсе решили, что ни на какие учения их не отправят, потому что попытка устроить их на месяц раньше показала, как плохо обстоят дела с солдатами.
  "Ну да, не успели подготовиться. Кто ж знал? Раньше-то оно человечнее было, раньше предупреждали. Наверное, и не будет ничего - ни войны, ни учений. И Дрыгало что-то ходит сам не свой. Видать, получил за свою расхлябанность, а теперь на солдатах отыгрывается. А окружной и полковник Фовг, этот генерал Суслик, так вообще носу не высовывают".
  Огребли, значит.
  Значит, поделом.
  
  

7

  
  На шестой день их опять подняли той самой ненавистной командой, которую не ожидал никто.
  - ТРЕВОГА!
  "Да что ж такое-то! - гневно подумал Фейтиз. - Две тревоги за одну неделю - слишком много. Это же перевыполнение плана на целый год!"
  А дальше было одно сплошное мельтешение, шебутное и какое-то паническое. Над каждым зависли тучи напряжения. Они наполняли пространство между солдатами и нагнетали обстановку, готовые разразиться грозой. Настроение у всех отшибло напрочь.
  Полковник Фовг собрал всех на плацу, как и в тот раз, а после бразды правления взял сам окружной генерал Харх. Полкам приказали построиться по ротам, выстроиться в пеший порядок и двинуться вперед. В голове, в конце и в промежутках, отделяющих полки, шли груженые обозы.
  Их отправили в Эпицентр. В место, которое сами солдаты считали легендой. Самые старые ротники, в молодости служившие вместе с Дрыгало, вместе с Переписчиками успели поучаствовать в заложении и дальнейшем строительстве этого места. Но в открытую об этом никому не сообщалось, отчего и пошла молва, что Эпицентр этот - не более чем миф.
  Гигантская площадка, залитая кладочной смесью. Вокруг - частокол резных колонн не то с рисунками, не то с письменами какими... На подступах к ней солдаты прошли через три поста охраны и три высоких забора. Эпицентр был устроен в середине леса, старые ветви и сучья остались валяться в бурьянах еще с прошлых времен. На площадке могло поместиться три тысячи человек разом.
  Никто не знал, что это такое. Никто, кроме императора и салитана Юдинта. Они, между прочим, тоже были здесь, что настораживало вдвойне. Все при оружии и в доспехах.
  "Может, все-таки учения..." - взмолился Фейтиз, поглядывая на остальных. Солдаты были растревожены.
  Никто не знал, что такое Эпицентр.
  Позже узнали.
  И поняли: началась война.

Глава 11


Осталась неделя.
Я все еще держусь...

1

  
  До того, как сектоны покинули Хиллэнд, он был полон жизни. Холмистые земли с увядающей травой выглядели как заброшенный город. Переписчики проходили через высокие муравейники, видели оторванные конечности насекомых или прозрачные фрагменты тонких крыльев.
  - Невольно и сам почувствуешь себя букашкой, - выдавил Талемано, подавляя боль.
  Небольшие чащи были опутаны паутиной вдоль и поперек. Серые полотна трепыхались, будто паруса. В одном из оврагов друзья наткнулись на настоящий склад старых коконов. Их давно уже покинули. Они были похожи на серые стручки гороха, вспоротые ножом.
  Это было хмурое утро. Тучи висели низко, будто присматривались, чтобы понять, что же там такое происходит внизу. Вдали громыхало. Небо давило. Хотелось согнуться, вжаться в землю и ждать, когда тебя расплющит.
  - Я что-то чувствую, - сказал Альтеро.
  - Оу, заварушка? - наигранно спросил Талем.
  - Они впереди, - как ни в чем не бывало проговорил Сарпий. - Там, впереди, ждут нас. Их много, братья, очень много. Еще не поздно свернуть.
  Талемано прыснул.
  - Так это ж классно! Ну... Что много, я имею в виду. Развлечемся. Никогда не любил насекомых.
  - Не горячись, Талем, - одернул его Сарпий. - Давайте-ка мы заночуем здесь. Они все равно ждут нас, и никуда не двинутся.
  Альтеро положил руку ему на плечо.
  - Ты же чувствуешь их своей воздушной гладью? - Сарпий кивнул. - Послушай. Может, уберешь ее? Ну что это за отдых, когда знаешь, чем заняты твои враги? Когда ощущаешь их каждое мгновение. Да и дальность... Это заклинание слишком сильное, Сарпий. Ты прекрасно знаешь, что не смог бы его осилить, если бы... Если бы не...
  - Да, ты прав.
  Сарпий сузил радиус действия заклинания до пяти ярдов. Тучи опустились еще ниже. Они были похожи на синяки.
  - Давайте поедим и ляжем пораньше. Завтра трудный день. Талем, ты как?
  Бледный Переписчик криво усмехнулся и показал большой палец.
  
  На них напали открыто и смело. Едва только бледное солнце окропило покрывшуюся инеем траву, в Переписчиков полетели первые залпы катапульт.
  Друзья все видели и знали об атаке - под утро ша-эна разбудила его и чуть ли не заставила его расширить гладь. Это спасло. Переписчики могли бы попетлять и избежать битвы, располагай они большим временем. А ночью у Талемано случился припадок, и теперь их другу становилось хуже. Сарпий твердо решил выйти против сектонов в открытую, не таясь, не убегая. Он убедился, что это лучший способ. В глубине души Сарпий клял себя за нанесенную другу рану. Это было дополнительным аргументом в пользу сражения - он расчистит путь и выместит всю злобу. Лучше на этих тварях, чем на собратьях.
  - Все будет хорошо, - пообещал Сарпий, прекрасно видящий, каким взглядом смотрят на него друзья.
  Альтеро опасался за друга. Особенно после того случая на Сальдосаве. Не нужно было присматриваться, чтобы понять - Сарпий начинает терять голову. Он утрачивал над собой контроль, и это наблюдалось в каждом резком движении Переписчика, в каждом жесте и каждой фразе. Сарпий внушал страх, настоящий животный страх. Что говорить про слухи о зверских расправах с палиндорцами и остальными, когда он чуть было не прикончил друзей?..
  В них летели полыхающие огнем каменные ядра. Огненные метеоры будто вспарывали само небо. За ними тянулся черный жирный дым, оставляя в воздухе изломистые каракули. Хиллэнд содрогнулся. Ухо Альтеро уловил стрекот, смешавшийся с отдаваемыми командами. Сарпий тоже чувствовал шевеление огромной массы. Очень скоро в Переписчиков полетели сваленные и склеенные жуками комья травы, земли и фекалий. Земля дрожала, каменные ядра падали на землю и продолжали свой путь. Булыжники избороздили ходивший ходуном Хиллэнд, в одночасье превратившийся в невозделанное поле.
  Талемано не желал оставаться в стороне. Раненый Переписчик умудрялся не только разрубать ядра на мелкие куски на самом подлете, но еще и поспевал ставить заклинания отражения, и тогда снаряды врезались в незримую эластичную стену. Та прогибалась и выпускала ядра обратно в ряды атакующих.
  Альтеро вертелся как ошалелый. Его копья мелькали как вспышки и так же стремительно избавлялись от камней. Иногда он насылал в ответ огненные дожди и пепельные вихри. Когда Аль обратил внимание на Сарпия, было поздно. В глазах Переписчика тлели багровые угольки, но он еще был вменяем.
  - Аль, прикрой! - крикнул он.
  Сарпий замер. Он всматривался вдаль, его взгляд проникал в ряды сектонов, которые готовились к новому залпу. Переписчик воткнул Струнку в землю и протянул руки, совершая странные движения.
  "Будто тесто в лепешку раскатывает", - бегло подумал Альтеро.
  С то стороны холмов чуть слышно прозвучала команда. Поморщившись, Сарпий широко раскинул руки. Взлетели ядра. Их было так много, что на землю легла густая тень. Воздух раскалился, запахло горелым маслом. Внезапно снаряды столкнулись с преградой - почти такой же стенкой, что сплетал Талемано. Ядра оставили на ней следы копоти и рухнули вниз. Даже здесь, на расстоянии в триста ярдов, Переписчики услышали крики вперемешку с хрустом ломающихся костей, сочленений и панцирей. Гул насекомых взбаламутил воздушную гладь мощной волной. Сарпий ухмыльнулся, представляя, какой воцарился переполох в рядах врагов.
  - Делаешь успехи, брат! - хрипло крикнул Талем, так легко и непринужденно, будто не Сарпий напал на него два дня назад, а кто-то другой.
  - Не узнаю тебя, - восхищенно сказал Аль, скрывая тревогу.
  Сарпий пожал плечами и улыбнулся. Очень скоро улыбка исчезла - обстрел на расстоянии закончился. С вершины холма на поле боя спускались рати сектонов.
  Недолюди, противные и мерзкие создания - помесь человека и насекомого. Пародии на существ, насмешка создателей. Некоторые сохранили человеческие признаки, другие же были сродни помеси жуков. И никакой закономерности.
  Сарпий обернулся, чтобы посмотреть на воинственного Альтеро и квелого Талемано. Он не одобрял их присутствия, но в душе у Переписчика было тепло.
  "У него есть друзья. Настоящие..."
  И они не отвернулись от Сарпия тогда, когда он покинул Орден и стал изгоем, лакомой добычей жадных до наживы правителей земель и просто алчных людей, желающих получить силу, с которой наверняка даже не подозревали, что делать. Друзья не отвернулись от Переписчика и теперь, когда он ранил - возможно, смертельно - одного из друзей и чуть не убил их в порыве ярости. Слепая ненависть обуяла его, запеленала, как мать младенца, да так, что Переписчик, как тот же завернутый младенец, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Все стала делать ша-эна.
  На мир опустился алый туман. Сектоны? Он не знал. Он видел контуры. Контуры, внутри которых была жизнь.
  Это ненадолго.
  Сарпий шел в бой легко и с улыбкой. Его друзья с ним, а значит, все хорошо. Однако теперь, позволив им пойти с собой не просто на поле боя, но и до самого Ондогорана, Сарпий почувствовалсебя в ответе за их жизни. Как бы они ни проявляли стремление стать спутником Переписчика, это все-таки в первую очередь было проявление дружбы. И Сарпий собирался ответить взаимностью.
  Да, мы ответим. Мы же в ответе за их жизни?
  "В ответе, - твердо заявил Сарпий, продолжая идти. - Особенно за жизнь Талема".
  Где-то в складках плаща звенели металлические пластины. На одной из них было написано:
  Бедный Талем...
  Ему нездоровится. И с наступлением нового утра становится все хуже. Меня... Меня разъедает его болезненный вид, прожигает оболочку моей надежды на выздоровление, не оставляя шансов. Меня преследуют слипшиеся от пота волосы, впавшие глаза друга и бледная кожа. Лицо Талема стоит перед глазами. Горячечный бред по ночам стал ядом, чьи миазмы окутали и меня, начиная отравлять вместе с Талемано. Я УБЬЮ ИХ ВСЕХ! Я не могу ничего предпринять! Ничего! Я обращался к ша-эне и просил у нее помощи. Я просил ее излечить Талема, но она молчала. Молчит и сейчас.
  И я бы мог отправить свою копию на Фелианти через сафекс, но тогда буду уязвим в этом мире - ша-эна никуда не денется. И Аля никак не отправить - Орден вычислит местоположение по оставленным в парамире. следам...
  По-прежнему единственной надеждой остаются Проводники. Признаюсь, пока не представляю, как буду проходить защитные рубежи у подножия Пика Неиссякаемости, но я преодолею, чего бы это мне ни будет стоить. Теперь я ответственен и за Талема. Я донесу его до Ондогорана! Если потребуется, буду нести на руках, на закорках. И Проводники вылечат его!
  А сейчас прочь с нашего пути!
  Сперва к Переписчикам вылетели гигантские пчелы с чудовищными головами - в них в равной степени сочетались и человеческие, и пчелиные черты. Этим не было нужды волочить с собой мечи или топоры - их главным оружием были футовые жала. Крылья работали с тихим шелестом перелистываемой книги. Сектоны летели подковой, но, приблизившись, успели окружить Переписчиков.
  Жужжание нервировало. При взгляде на эти недоразвитые лица по телу пробегали мурашки - фасеточные глаза с человеческим зрачком, подобие носа и шевелящиеся жвала. Под мохнатыми брюшками виднелись шарообразные мускулы. Поговаривали, что укус этих тварей убивал незамедлительно - тела раздувало так, что опухшие щеки перекрывали доступ кислорода, накрывая собой и рот, и нос, глаза лопались, а кожа рук и ног трескалась.
  Пчел было много, слишком много для трех Переписчиков.
  Давящее, нагнетающее гудение убыстрялось. Сектоны принялись раскачиваться вверх вниз.
  - Дружище, лучше бы ты тренировал что-нибудь масштабное, а не эти твои багровые глаза, - одышливо проговорил стоящий по левое плечо Талем, нашедший в себе силы улыбнуться в столь трудную минуту. От него пахло кислым потом, а губы приняли неприятный желтоватый оттенок. - Клянусь Небом, это нам пригодилось бы больше!
  Последнее слово он сказал надломленным голосом, ибо пчелы, перейдя уже не то на писк, не то на вой, не то на боевой клич, полетели в атаку.
  - Пора размяться, - хихикнул Талемано, перебрасывая сотканный из тени клинок в левую руку.
  - Держимся! - гаркнул Альтеро и хлопнул Сарпия по плечу.
  Они схлестнулись.
  Бой напоминал зарождающуюся воронку - пчелы кружили над Переписчиками, им было тесно, чтобы напасть всем скопом. Пустое место в облепившем друзей рое незамедлительно занималось подлетевшим сектоном. Поток не прекращался. Но Переписчики неизменно давали отпор: отлетали жала, вырывались крылья, панцири проминало страшными по своей силе ударами. Земли Хиллэнда наполнились нестерпимым гудением.
  Сарпий не стал убирать воздушную гладь - ша-эна помогла ему приглушить жужжание, но все еще чувствовать движения и колебания.
  Давай же, давай, покончим с ними!
  "Нет! - возразил Сарпий ша-эне, почувствовавшей слабину в воле Переписчика, - я могу сам!"
  Глупец.
  "Зато принадлежу себе!"
  Пока что...
  Струнка вертелась и описывала даже не круги - неожиданные диагонали и спирали. Там, где проносилась пика, воздух превращался в кипящее озеро боли и смерти. Все свободное место заполнялось рубящим и сминающим всех и вся металлом. Хиллэнд осквернился чавкающими звуками, криками и то и дело прерывающимся жужжанием пчелиных особей. Среди них были и мужчины, и женщины. Сарпий призвал собственную магию. Он шел аккуратно и в обход ша-эны, намеревающейся подсунуть ему свою силу, но Переписчик отбрасывал предлагаемое. Найдя свои резервы, он бесцеремонно заставил пламенеть сам воздух. Дальние ряды сектонов загорелись; тонкие крылья и ворс на брюшках вспыхивали как пучки сухой травы, а исходящая от обугленных останков вонь пропитывала легкие, отчего слюна приобретала отвратительный привкус.
  Пчелы были повсюду. Монотонное жужжание давило. Талемано и Альтеро справлялись с трудом. Это гудение подавляло их, ослабляло. Сарпий все еще поддерживал заклинание горения и даже не заметил упавшей на него тени. Она чернела и увеличивалась. Воздушная гладь сигналов не подавала - для таких фокусов личный уровень владения магией был слабоват.
  - Бра-а-а-ат! - взревел Альтеро и начал рубить пчел с удвоенной скоростью, превратившись в размытое пятно постоянно меняющегося цвета.
  Он орудовал копьями так быстро, что глаз не успевал понять, из-за чего упал на землю очередной сектон. Переписчик прорвался через заслон и прыгнул, отбивая летящий на Сарпия навозный шар. С тихим хлопком снаряд взорвался.
  - Спасибо! - бросил Сарпий и протянул Струнку, помогая другу подняться.
  Жало почти коснулось шеи Переписчика. Он отломал его и вонзил в глаз сектона. Крылья остановили движение. Тварь упала.
  - Слушай, если даже я устал, то каково же Талему? - спросил Альтеро.
  Переписчики обернулись.
  Непостижимым образом Талемано сложил около себя настоящую гору трупов и стоял, оперевшись на нее рукой. Увидев друзей, он помахал им и лучезарно улыбнулся. Это обрадовало Сарпия, ибо означало, что друг выздоравливает.
  - Сдается мне, отдохнем мы нескоро, Аль...
  ...Потому что к ним бежали сколопендры.
  - Приглядывай за Талемом, если я... Если я... - Сарпий замялся.
  Альтеро кивнул и отступил назад, поближе к раненому другу.
  Лапки скребли по земле, оставляя за собой борозды и вырывая траву. Туловища поблескивали черным и с виду казались то ли мокрыми, то ли маслянистыми. В отличие от пчел, эти твари был вооружены. Сколопендры имели человеческий торс, неприятные жесткие волоски по всему телу, темные, без белков, глаза и выпяченные челюсти с мощными жвалами... И переговаривались сектоны между собой каким-то клекотом.
  Сарпий крикнул Аля и Талема; те сгрудились вокруг него. Сам Переписчик, экспериментируя прямо на ходу, взялся за волшбу. Он не отвлекался на дерущихся со сколопендрами друзей, хоть они постоянно маячили перед носом.
  Талемано справлялся с трудом, клинок казался ему тяжелее кузнечного молота. С первым же сектоном у него возникли трудности, которые могли стоить ему жизни - он успешно отражал атаки сколопендры, но, переключившись только на человеческую часть, напрочь забыл о нижней части, принадлежащей насекомому, и заостренные лапки неоднократно пытались проколоть ногу Переписчика. Сделать им этого не удалось - ловкость уберегала Талема, но ему становилось хуже. Он терял силы и сдавал. Вездесущий Альтеро вынужден был приглядывать за обоими друзьями.
  Сарпий все видел. Но ничего не мог поделать. Он ускорился, доплетая заклинание, и на последних его витках помогала Сарпию сама ша-эна. Он впустил ее в себя ради друга.
  Да... Ради него, да, - словно насмехалась сущность.
  Земля под ногами забилась в судорогах. Сектоны в удивлении остановились и посмотрели вниз; часть попятилась, другая часть, более чувствительная к магии, что-то застрекотала и бросилась наутек. Миг - и почти всех сколопендр пронзили выросшие из земли глиняные колья, сплетенные из чернозема, туго скрученных корней и мелких корешков, с каменными "наконечниками", раздробившими незащищенные подбрюшья тварей. Брызнула желто-зеленая жижа, из раскрытых ртов сектонов потекла густая смолистая субстанция. Кое-кто продолжал трепыхаться в предсмертных судорогах и трястись. Твари агонизировали. Уши Переписчиков заложило от писклявого стрекота.
  - Сарпий!
  Воздушная гладь различила крик Альтеро. Она знала его.
  Переписчик отыскал глазами друга. Тот сражался с тремя тварями одновременно - Сарпий не стал рисковать и бросать заклинание так близко под ноги, чтобы ненароком не задеть друзей. Все-таки маг он никудышный и ненадежный, если не принимать силу ша-эны.
  "Кажется, я научился брать взаймы силу и не терять себя!" - обрадовался Сарпий.
  Альтеро отбивался как мог. Два его копья больше походили на крутящиеся во всю мощь мельничные лопасти; от третьего сектона Переписчик просто уворачивался.
  Сарпий бросился на помощь. Он вонзил Струнку в спину твари, рассчитывая пронзить сердце. Аль благодарно кивнул и усилил натиск на первого сектона. Второго взял на себя Сарпий, но расправился с ним слишком быстро. Альтеро же ринулся на сколопендру врукопашную и буквально разорвал тело человека. Конечно, здесь не обошлось без применения магии.
  - Три ступени! - гаркнул он и побежал в сторону падших сектонов. Туда уже подбегали новые, петляя между земляными колоннами. Где-то посреди трупов мелькнула фигурка девочки в бежевом платьице...
  Стоящий без дела Сарпий сжал губы, рыкнул и трижды - правой рукой, левой, правой - бросил светло-серые сгустки. Они обогнали Альтеро и зависли на его пути, выстроившись в ряд. Каждый последующий сгусток был чуть выше предыдущего. Аль бежал с потрясающей воображение скоростью, размахивая руками. Кисти светились оранжевым. Сарпий приготовился и резким движением провел рукой по воздуху. Сгустки превратились в полупрозрачные плиты, будто сотканные из тумана. Альтеро взбежал по ним и прыгнул.
  Взлетев на добрых двадцать ярдов, он раскинул руки, охваченные оранжевым свечением уже по плечи, и закрутился. Нет, даже не закрутился, а словно принялся вкручивался в пространство. С кончиков пальцев во все стороны слетали мелкие шарики цвета заходящего солнца. Они падали на землю, на столбы, и те воспламенялись, сжигая подоспевшую волну многоногих тварей. Но их, в отличие от пчел, пламя брало неохотно. И тогда Сарпий побежал к еще не рассеявшимся ступеням. Он взбежал по ним и сиганул в воздух, только, в отличие от друга, падать не собирался. Переписчик завис в воздухе и, положившись на интуицию, довершил заклинание.
  Или довершили?..
  Земляной частокол затрясся. Колья потеряли форму и принялись расширяться. Комки земли сплетались над головами сектонов, образуя непроницаемое покрывало. Тень накрыла сколопендр; им было некуда бежать. Сарпий охватил все поле боя и проделал то же самое с остальными столбами. Сектоны оказались зажатыми между пластами земли. Переписчик полетел вниз и с шумом врезался в землю. Сапоги на несколько дюймов вмяли траву под собой, и одновременно с приземлением Сарпия нависшее земельно-каменное покрывало обрушилось на сектонов.
  Ловушка захлопнулась.
  Даже здесь через подошвы сапог Переписчики почувствовали хруст расплющенных тел и приглушенные толщей сырого чернозема крики.
  - Однако! - одобрил Талемано.
  Он сидел, облокотившись спиной на лежащих друг на друге сектонах. Выглядел Переписчик совсем плохо. Белее мела, мокрый как мышь, ладони тряслись...
  - Талем, ты отдохни пока, а мы с Сарпием посоревнуемся, кто кого ловчее.
  - Не стоит.
  - Талем...
  - Все равно проиграете! - рассмеялся Переписчик. - Мне вести счет или как?
  - Веди, если не собьешься, - улыбнулся Аль.
  - Ты как, дружище? - взволнованно спросил Сарпий. Взволнованно и виновато.
  - Ну пару мохнатых задниц еще готов надрать.
  - В следующий раз, брат, - тревожно проговорил Альтеро. - Сарпий, к нам гости! Пошли.
  - Талем, ты только держись! - обронил Сарпий и побежал навстречу новой порции сектонов.
  
  Долгий бой.
  У Сарпия ныли руки, но он продолжал валить одного за другим. Ему постоянно приходилось сдвигаться в сторону, чтобы не спотыкаться о наваленные трупы. Он не замечал ничего, кроме новых насекомолюдей. Переписчик провожал взглядом жала Струнки, входящие в плоть, выходящие из плоти, уляпанные густой черной кровью. Оба заостренных наконечника пики были его глазами. Драка слишком поглотила Сарпия.
  "И никакой ша-эны!" - восторженно думал Переписчик.
  До поры...
  ...Трижды ему казалось, что среди шевелящихся тел проскальзывали разноцветные плащи.
  "Провожатые?!"
  Сарпий вспомнил, как входил в сафекс, и попробовал сделать это вновь. Подобное для него было в диковинку, но он все-таки предпринял попытку и утвердился в мысли.
  "Так и есть. Следят", - отметил Переписчик.
  Копии Провожатых - и даже двух Жрецов - дрогнули и растворились.
  Обозленный, Сарпий поднял пику и бросился в самую гущу.
  "Вот почему мне никто не мешал! Они следили за мной. Они предупреждали... Вот почему мне не давали покоя - Тарлион задумал убить меня и присвоить ша-эну себе! Или... Что если Орден хотел, чтобы я быстрее добрался до Ондогорана? Но почему бы им в таком случае не перенести меня туда? Нет, все правильно. Слишком большой соблазн прикончить меня. Меня-прежнего. Они хотели заполучить ша-эну! Обойдутся! Я бы на их вместе ни за что не согласился бы сопровождать кого-то... Или?.."
  Изменить мне?!
   Сарпий упорно не замечал надвигающегося грохота. Алю ничего не осталось, кроме как протиснуться через кольцо сектонов и юркнуть к другу. С помощью копья, принявшего молочно-белый цвет, Альтеро отбросил Сарпия воздушным толчком. Переписчик опрокинулся на спину и увидел, что, если бы не друг, Сарпия бы расплющило колоссальных размеров земляным - а скорее, навозным, если судить по запаху - шаром, сброшенным с холма. Там, наверху, виднелся силуэт жука-великана.
  Альтеро поднял перед скатывающимся на бешеной скорости шаром второе копье, наклонился чуть вперед, что-то зычно выкрикнул, и тот взорвался.
  Медленно, лениво... Неаккуратные комки земли плыли по воздуху точно снежинки, так неторопливо, что можно было подойти и внимательно рассмотреть каждый из них. Преодолевая завесу времени, Сарпий окрикнул Альтеро и показал пальцем сначала на его левое копье, затем на самого Аля, покачал головой и описал пальцем широкую дугу. Друг кивнул.
  - На! - проревел Сарпий.
  Руки поднялись над головой, пальцы растопырились и изогнулись так, словно их переломало. Остатки шара заколебались. Постепенно они заострились и приняли форму арбалетных болтов и шипов, какие бывают у булав.
  Альтеро проткнул копьем зависшую перед ним пчелу. Другим копьем, белым, словно вырезанным из слоновой кости, начертил в воздухе пентаграмму. Перед Переписчиками возникла тонкая стенка с радужными, прямо как у мыльных пузырей, переливами.
  Миг - и время потекло с привычной скоростью. Снаряды со свистом разлетелись, сбивая сектонов и пронзая их насквозь. Подлетевшие пчелы падали, как яблоки с дерева. Возведенная Алем стена уберегла друзей.
  Когда ряды сектонов поредели, Переписчики столкнулись с новой напастью - со всех сторон на них катились земляные комья. Хиллэнд изобиловал крутобокими холмами, и в тот момент на каждом из них Переписчики заметили по два-три гигантских жука-навозника. Слишком много шаров, чтобы расправиться с ними. И времени на то, чтоб убежать, у друзей не было.
  Сарпий дважды стукнул Стрункой о землю. Образовались узкие продолговатые ямы в виде колбы.
  - Прыгай туда! - гаркнул он, обращаясь к Алю.
  - Я могу быть полезным! - ответил он, вскидывая копья.
  - Можешь! Уведи Талема и спрячь его!
  Аль послушался. Их друг задремал в той же позе, в какой проводил друзей в бой. Взяв Талема на руки, Альтеро пошел к ямам. Перед тем как спрыгнуть, он услышал одно единственное слово:
  - Ша-эна.
  
  Вот он Переписчик, одетый в грязный золотой плащ. Вот он стоит и смотрит на приближающиеся навозные шары. Струнка воткнута в землю рядом с ним. Сарпий поднимает руки. Издали его можно принять за огородное пугало. Переписчик кружится, неуверенно переставляя ногами. Он еще не знает, сработает ли или нет.
  Конечно сработает! - заверяет его ша-эна.
  Увядшие лепестки цветов и ссохшаяся трава начинают водить вокруг Сарпия хоровод. Переписчик видит, как его окружил настоящий темно-коричневый пояс, шелестящий по притоптанному ковру пырея и клевера. Изрытый тысячами лап чернозем присоединяется к хороводу. Правая рука Сарпия выводит странные резкие движения, как будто раскручивает над головой невидимый кнут.
  Земляные комья, катящиеся вокруг Переписчика, подпрыгивают, как трясущаяся на кочках телега. Они резко поворачивают и взлетают в воздух, зависая над головой Сарпия и продолжая нарезать круги, словно лошадь на привязи.
  За шарами, что вот-вот должны раздавить Переписчика, оббегая беременную женщину с распоротым животом, бегут сектоны - на этот раз гибриды богомолов и светлячков. Их синие панцири красиво блестят на солнце. Сектоны готовы к самым неожиданным поворотам. Именно потому вслед шарам посланы войска богомолов.
  Но Переписчик еще раз доказал, что умеет удивлять не только себя, но и самых подготовленных.
  
  - Интересный момент, коллега. Вы только не обижайтесь, если вдруг я скажу что-то не то, - медленно проговорил Именующий.
  - Конечно, коллега, о чем может идти речь?
  - Меня немного смущает Сарпий. В том плане, что он ведет себя как бессмертный. Выходит один против армии, расправляется с ней... Но самое смешное, что он, по-моему, сам всякий раз удивляется тому, что творит. И что насчет его смертности? Ведь ша-эна, как я понял, делает его неуязвимым - он не устает, может не спать, не есть, раны затягиваются... Стало быть, он не может и умереть! Но Сарпий все равно не тревожится об этом! Как-то нечестно, знаете ли.
  - Понял, о чем вы. Да, действительно, если подумать: почему бы ему не стать бессмертным? Однако же он данном случае он может погибнуть от руки простого человека и вовсю опасается этого. Почему? Сперва надо заглянуть в самую суть Переписчиков. Кто они? Те, кого обучают в Ордене.
  - Это люди? - жадно спросил Именующий.
  - Может быть. Вы же не станете играть в карты с человеком, который показывает их вам. Почему? Потому что неинтересно.
  Именующий кивнул.
  - Хорошо. Откуда они берутся?
  - Этого никто не знает, - лукаво улыбнулся Созидающий. - Но они смертные, хоть и живут подольше простых людей. Да, его тело стало выносливее, плоть регенерируется быстрее, и все же - если его, к примеру, ткнуть ножом, Переписчик умрет.
  - Как же так?
  - Суть в нарушении его оболочки. Тем более - оболочки ша-эны. Это защитная философия. Раз простой человек в состоянии сладить с Переписчиком, значит, этот Переписчик никуда не годится. Оно же относится и к остальным Переписчикам. То же самое с самоубийством. Ша-эна вырвется на свободу и залезет в первое попавшееся на ее пути разумное существо.
  - И все эти пчелы, дальсии, жуки с их комьями...
  - Не более чем отвлекающий маневр и попытка изнурить воина.
  - То есть, убей Сарпия пчела, и...
  - Ну вы представляете, какой будет смех, переселись ша-эна в душу пчелы, пусть и с личиком человека. Комедия! Нет, уважаемый коллега, ша-эна - субстанция разумная и для качественного симбиоза ей необходим качественный носитель, коим и является Переписчик. Лучше не придумать! Раз попав в оболочку, она не может вырваться наружу, как бы ей ни хотелось. Разве что протягивать, хм-хм, лапы... Так бы она с радостью покинула Сарпия. Тот регулярно обеспечивает ей головную боль и ведет внутреннюю борьбу.
  - Заметил. Получается, она выбрала бы Альтеро?
  - Конечно!
  - Я понял вас, - кивнул Именующий. - А вы, однако, кровожадный, - продолжил он, показывая на бойню у Хиллэнда. - Вы не в духе?
  - Есть немного. Хочется чего-то такого... Воинственного. А как нам, вечно сидящим и смотрящим, воплощать свои желания, если не посредством создания миров и прилагаемых к нему сцен?
  - Ваша правда, но, согласитесь, смута некогда братских народов была излишней. Последствия вышли чересчур резкими.
  - Вы про тех? - Созидающий указал пальцем себе за спину, где вдали виднелась голубоватая сфера. Именующий кивнул. - Там слишком долго был застой. Это должно расшевелить их и отрезвить. Но, кажется, мы отвлеклись. Или, - Созидающий прищурился, - вы потеряли интерес?
  - Ни в коем разе, коллега. Наоборот, я жажду продолжения. Я почему-то не сомневаюсь, что бедным сектонам достанется по первое число. Я уже хвалил вас за это слово?..
  - Наблюдайте, - загадочно улыбнулся коллега.
  
  Двадцать семь шаров зависли над Переписчиком. Двадцать семь здоровенных, размером с избу, дурно пахнущих шаров ходили по построенным специально для них орбитам. Один десяток медленно, второй - быстро. Остальные семь петляли между двух десятков шаров по путанным витиеватым траекториям. Сектоны были все ближе. Их морды отражали удивление.
  "Вот и попрактикуемся", - довольно подумал Переписчик.
  Раздался хлопок, и все шары рассыпались грязным облаком. Переписчик взял Струнку широким хватом и резко опустил ее. Земляное облако - несколько тысяч фунтов чернозема - полетело навстречу сектонам. Их смыло настоящей волной, которая обрушилась на авангард и поглотила насекомых.
  Погибли не все - выжившие всеми силами старались выбраться наружу, рыхля землю шустрыми лапками. Среди упавших Сарпий увидел искалеченного воина, что снился ему в Нор'Шаране. Он тщетно пытался подняться - вывернутая нога подкашивалась, и мужчина падал, пачкая камзол кровью сектонов.
  Подбежали новые твари. Они перекрикивались и будто согласовывали план атаки. Трупов было слишком много. Запах смерти царил везде. Даже утренние небеса потемнели и выглядели ужасно неуютно, словно надели траурное облачение. Солнце потускнело.
  Пока сектоны формировали строй, Сарпий убежал в тыл, на место первого сражения. Он припал к земле и посмотрел на дно созданной им ямы. Талемано спал, свернувшись калачиком. Один глаз закрылся не до конца, и Сарпий увидел болезненную красноту. Но не это ужаснуло Переписчика - Талем разрезал рубашку в области груди, и взгляду Переписчика открылась страшная рана, чьи края потемнели и источали неприятный запах. Сарпий стиснул зубы. Прерывистое дыхание друга отдавалось в голове болезненным эхом.
  Это все они. Сектоны! Они виноваты!
  Он посмотрел на приближающихся насекомых. Уже знакомые сколопендры и богомолы бежали по земле, только теперь к ним присоединились те самые гигантские жуки и еще несколько десятков странных особей. Сверху их сопровождали пчелы вперемешку со стрекозами. Они залетали с флангов и брали Переписчиков в полукруг. Сектоны перебирали многосуставчатыми лапами и клешнями, пауки прямо на ходу ткали паутину, а клопы и прочие непонятные создания активировали железы, испуская парализующее зловоние.
  Воздушная гладь бесновалась. Для собственного успокоения Сарпий убрал заклинание.
  Вы меня задержали! ВЫ МЕНЯ ЗАДЕРЖАЛИ!!!
  "Мне надо добраться до Ондогорана! - хаотично думал Переписчик, вскипая и едва контролируя себя. - Мне надо спасти друга и убить себя! Проклятые твари! Проклятые твари! Клянусь всеми ушедшими богами, я заставлю вас поплатиться за эту задержку! За эту ненужную, никчемную, жалкую задержку!"
  - Сидите и не высовывайтесь! - в бешенстве крикнул Сарпий Алю. Талемано, вздрогнув, проснулся и схватился за рану, но его друг этого уже не увидел.
  Сарпий перестал существовать. Теперь это был просто носитель ша-эны. Тот, чьи глаза сверкали рубинами. Тот, кто принял силу.
  Потемневшие небеса как будто опустились еще ниже. Подул ветер. По Хиллэнду пронеслась холодная волна, принесшая весть о надвигающемся ливне. Мир затаил дыхание.
  На сектонов опустились первые капли дождя. Раздался визг. Там, куда попадали капли, закипала кожа, дымились панцири, отваливались крылья. Сектонам выжигало глаза, сквозь продырявившиеся щеки полулюдей-полусколопендр Сарпий видел зубы и красные языки.
  Кислотный дождь.
  Кто имел возможность - закапывался в землю, иные прикрывались погибшими или умирающими товарищами.
  - Дохните! Дохните! - исходился Переписчик и разрождался леденящим душу смехом.
  Они заплатят. За все. За то, что происходит сейчас, за то, что произойдет потом. Именно они будут виноваты, что тут никогда больше не взойдет новая трава, не вырастут цветы и не поселится живность. Земли Хиллэнда обречены на смерть от отравления.
  "Держись, Сарпий, держись. Помни об одном - Ондогоран. Он ждет тебя. Вон, смотри, его даже видно отсюда. Теперь он еще больше, еще шире. Значит, ты все ближе, как ближе и помощь Талему. Давай же, не теряй себя, Сарпий!"
  Пусть они потеряют себя!
  Он воссоздал воздушную гладь и расширил заклинание до двух миль. Где-то на самой его границе Переписчик почувствовал целый океан шумов и по звуковым эманациям понял, что это - еще одно войско. Одновременно стенки глади прощупали рельеф. Сарпий удовлетворенно отметил, что осталось недолго. Он стрелой пронесся через неаккуратные ряды сектонов, то и дело размахивая пикой. Серебряная Струнка мелькала как солнечный зайчик. Переписчик оставлял за собой кровавую дорогу, усыпанную трупами.
  
  - Конечно, коллега, не совсем хорошо, что ваш герой такой непобедимый. Никакой интриги, никакой острастки!
  - То есть вы всерьез считаете, что главное здесь - победа в рукопашном бою? - улыбнулся Созидающий.
  - Нет. Я прекрасно понимаю, в чем соль, и с интересом слежу за противостоянием Сарпия и ша-эны.
  - В конце концов, не забывайте, коллега, что именно сражения провоцируют ша-эну, делая ее сильнее. Любая победа в битве - поражение для Переписчика.
  Именующий кивнул.
  
  Сарпий бежал, не чувствуя ничего, кроме эманаций приближающихся сектонов. Они не двигались - сидели в засаде, копошась и обустраивая место. В отличие от него, насекомые не чувствовали Переписчика. Трех разведчиков он уничтожил издали, просто-напросто смяв им внутренности. Чисто, быстро и беззвучно.
  Он остановился перед ними на вершине холма. Вот оно - войско в три тысячи сектонов, обосновавшееся в продолговатом ущелье между двух гор.
  Пора.
  
  

2

  
  Некогда во времена альянса все земли существовали и сражались за общее дело, а на макушках гор располагались маяки. Те горы прозвали Видящими. Здесь подавались сигналы дальним землям в случае начала войны, в качестве приглашения и прочее. Ныне же деревянные конструкции давно сгнили, крыша обвалилась, а сено растащили горные козы, прирученные местными жителями. У подножий Видящих расположились две деревушки - Златоземь и Красноводная. Испокон веков здешний народ - зрячие - считал эти земли своим домом. Самые сорвиголовы то и дело забирались наверх и часами сидели, наблюдая за миром. Весной с гор стекали ручьи, чья вода считалась настоящим лакомством. А какое из нее получалось вино! Раз попробовав, люди навсегда теряли интерес к другим винам.
  Вторым промыслом жителей была добыча золота. Видящие изобиловали им, но отдавали драгоценность с неохотой. Надо сказать, что зрячие очень ревностно относились к своим занятиям и никого к Видящим не подпускали, боясь кражи, разгрома или чего похуже - например, если какой-то чужак выведает секрет добычи золота или изготовления вина. Их безопасность и неприкосновенность подкреплял местный пастырь, регулярно получающий некую часть золота в качестве платы за спокойствие. Златоземцев и красноводцев ценили и уважали. Никому и в голову бы не пришло тронуть их или с боем отвоевать золотые жилы.
  Добыча золота стала главной причиной скрытой вражды между деревнями.
  Златоземь и Красноводная...
  
  

3

  
  Сарпий простоял недолго. Он протянул руки вперед.
  Мир встряхнуло. Видящие задрожали, их трясло, как может трясти человека при лихорадке. С вершины посыпались камни, останки маяка покатились вниз по склону, бревна подпрыгивали на кочках. Жители выбегали из домов и хватались за головы.
  Стонали недра земли.
  Сарпий смотрел и наслаждался. Он колдовал. Механически, бездумно, отстраненно... Это был не он.
  "А кто же?" - спрашивал себя Переписчик.
  "Не меш-ш-ш-ша-а-а-ай!" - отвечали ему.
  Сарпий хлопнул в ладоши.
  Со стороны это было похоже на давнюю игру в строителей: игроки поочередно клали маленький деревянный брусок поверх другого до тех пор, пока башня не рушилась. В случае с Видящими вышло так, будто кто-то резким движением выдернул подножия гор и столкнул их вместе.
  Ладони сомкнулись.
  Сомкнулись и подножия Видящих.
  Сектоны даже не успели разбежаться. Гигантские тиски сжались, и горные челюсти поглотили все три тысячи.
  
  

4

  
  Все случилось слишком быстро.
  Тень. Тень накрыла их. Она удлинялась и удлинялась. Жители не слышали друг друга. Беспомощны были крики, неуместна была суета. Убежать не успели даже перепугавшиеся лошади.
  Верхушки гор обрушились на Красноводную, распавшись на пласты. Затем досталось Златоземи. Кому повезло - умер сразу, те, кто считал свою персону находчивее и умнее прочих, забились в погреба и замуровали сами себя. Теперь они обречены умереть от голода или нехватки воздуха.
  Их придавило толщей камня, и меньше чем за минуту две деревни превратились в братские могилы. Склепы, полные вина, припрятанного золота и древней утвари. И кучи трупов.
  С сегодняшнего дня зрячие прекратили свое существование. А деревни осыпало настоящими грудами золота. Старатели могли бы умереть от радости, но умерли они не от этого.
  А золото больше никого не интересовало.
  
  

5

  
  Дайте нам еды! Дайте нам свежего мяса!
  Мы насытились живыми сектонами, нас тошнит от мертвых людишек - они слишком сильно воняют землей и вином. Мы хотим теплой плоти, горячей крови и еще бьющегося сердца! Это наше любимое блюдо.
  Хозяин утратил контроль, не удержал и отпустил. В последний путь. Это будет лучшим пиром, какой не видывали ни короли, ни покинувшие наш мир боги! И пускай нам завидуют, ибо никому не постичь тех яств, что ждут нас.
  Мы чувствуем мясо. Мы чувствуем его. Большое скопление мяса! Зачем нам та жалкая кучка насекомых, когда впереди такое лакомство? Дайте нам его или мы возьмем это сами, и вы пожалеете, что не отдали его добровольно.
  Мы оставляем за собой увядшую траву и гибнущие деревья, скрючившиеся и содрогающиеся, позади наших спин впредь не будет жизни, ничего не вырастет и ничто не оживет. Мы пришли, чтобы уйти! Такова была воля подъявшего нас, но он оказался жадным. Он не справился с нами. За его ошибку поплатятся другие.
  Куда же ты убегаешь от нас, мясо?! Вас тут много! Вы прожили здесь несколько веков. Вы отстроили город, родили детей и обустроили хозяйство. И все ради того, чтобы погибнуть. Быть сожранными. Какие же вы вкусные! Ваши крики услаждают нас, кровь пьянит, а трепещущие сердца дарят запредельное наслаждение. Мы только насытимся и уйдем. И вы вместе с нами.
  
  

6

  
  Что же я натворил?!
  О Небеса, нет той провинности, которая смогла бы искупить мои злостные деяния. И не найдется ни одной отговорки в мою защиту! Сам не сладил. Пенять на ша-эну равносильно тому, чтобы пенять на себя. Не сладил. Не удержал. Не удержался.
  Я очень смутно помню все произошедшее после разрушения Видящих. Учиненный мной катаклизм уничтожил Красноводную и Златоземь. Зрячие жили здесь более тысячи лет... Да какая разница, сколько они жили?! Я стер их народ с лика мира, и нет этому оправдания.
  Смыкание двух гор... Потом подъятие призраков. Там были и сектоны, и люди, и даже несколько дальсиев. Все те, кто умер в этих землях. Они расправились с остатками насекомых, но заклинание было чересчур сильным, чтобы я смог его удержать. И эта тварь, поганая сущность! Она специально пустила их. Она отправила призраков в Сакири! Все, что я успел сделать, на миг преодолев алый заслон ша-эны, это отдать команду не трогать моих друзей. А после... А после призрачная армия удалилась на восток, пожрав еще не умерших под завалами Видящих.
  Как бы я хотел избавиться от этого воспоминания! Вот бы вычеркнуть сегодняшний день из памяти раз и навсегда. Удалить, ампутировать, как пораженную гангреной ногу! Да, это не умалит моей вины, ни в коем случае, но так хоть было бы легче... Слишком много дров я нарубил, чтобы тащить их на своем горбу.
  И этот столб мутного зеленого цвета, что вонзился в небо, точно моя Струнка... И как раз в том месте, где стоял славный город Сакири. Не думаю, что кто-нибудь из сакирийцев остался в живых. И это еще один груз на мои плечи. Ведь если быть честным перед собой, получается, что я уничтожил целый город. Винить ша-эну - все равно что винить себя.
  Чьей-то вины, кроме твоей, здесь нет, Сарпий. Вспышки гнева, расправа с сектонами. Но что мне еще оставалось делать? Как победить?!
  Ведь Талем умирает. И Алю становится сложно.
  Быть может, именно потому Равновесие молчит и пока что никак не отразилось на моих действиях? Или все те смерти - во благо Равновесия? Известны же случаи, когда нашим предкам доводилось стирать с лица земли целые поселения. Землетрясение или страшное наводнение... Но там по крайней мере было, за что! Кому могли помешать простые жители деревеньки - старатели да виноделы?!
  Стыдно, но я не мог ничего поделать. Надеюсь, в посмертии, если Бездна не лишит меня его, я по праву отвечу за свои злодеяния. А ответить мне есть за что.
  
  

7

  
  Они шли по опустошенным землям. Когда-то здесь простирались поля, жили люди, росли фрукты и овощи, пасся скот. Пока нещадное наводнение не затопило все, до чего смогло добраться. Один из оттоков Милонарии круто забирал на север и огибал этот край с запада. В тот страшный год выдался сезон дождей. У местных были мысли, что это - последствия работы Переписчиков, ублажающих свое проклятое Равновесие. Ливни напитали реку, насытили ее, и та разлилась, вальяжно, неторопливо, словно переваливающийся на другой бок обжора. Воды поглотили все живое на семь миль окрест. Три года здесь стояли болота, а в небе кружили стервятники. Пастырь отдал распоряжение захоронить людей, чтобы избавиться от смрада разлагающихся тел, но предать их земле удалось лишь после зимы, когда почва хотя немного отмерзла. И то - мужики срывали мозоли, долбя ломами и кирками непробиваемую твердь. Сперва они рыли братские могилы и скидывали в ямины по десять-пятнадцать человек, но силы истаивали, тела изнемогали. Ждать еще месяц, значит, обречь себя на работу в условиях невозможной вони... А там, кто его знает, - вдруг мор или еще какая инфекция?! Нет уж, лучше они сразу разделаются и забудут про это. Стали спешить и откровенно лениться. Могилы рыли уже не такие глубокие, а выкладывали в них все больше и больше трупов, изъеденных, разбухших, фиолетовых, наполовину съеденных-склеванных. К тому же повторно ударили холода, земля стала прочнее каменной стены. Ломы гнулись! Чего там говорить о труде людском? Для порядку выдалбливали какие-то канавки не больше фута - от силы двух, - клали туда тела да и закапывали, а сверху присыпали кто чем - землей, сеном, всяким хламом-мусором... Прошел год. Река разлилась по новой. Она размыла все те нагромождения, сложенные поверх тел.
  Именно теперь Переписчики, ошалело крутя головами из стороны в сторону, расплачивались за последствия труда ленивых рабочих. Повсюду были трупы, почерневшие, похожие на обугленные манекены... Молодой парень с оголенной грудной клеткой, длинноволосая девушка со страшной ухмылкой скелета - зверь сожрал ее щеки, губы и нос. Даже сейчас от мертвецов веяло какой-то гнилью, затхлостью и безнадегой. Мир, казалось, стал серее и тише. Зловещие шорохи гуляли по пустынной земле, утопая в цвелых колодцах и зеленых лужах. Отток Милонарии принес с собой камни и бревна. Они были раскиданы по всему краю. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не провалиться в бучило или не споткнуться о корягу и не рухнуть в зыбун.
  Альтеро и Сарпий несли своего друга на сколоченных носилках - Талемано стал совсем плох. Он перестал справлять нужду, дышал тяжело, от еды отказывался. Пульс его колебался между тридцатью и сорока ударами в минуту, а потом внезапно начинал колотиться, готовясь выпрыгнуть из груди. Он потел и очень мерз. Плащ не помогал - он увядал вместе с хозяином, повиснув бесполезной тряпкой. Альтеро укрыл его своим плащом, но все понимали - никакому плащу, никаким одеялам не согреть раненого Переписчика. Ночью, отправив Аля передохнуть, Сарпий взял металлическую пластину.
  Талем... Живое напоминание того, каким я стал страшным. Живым кошмаром. Выбрав путь одиночества, я должен был следовать ему, а не радоваться появлению друзей. В итоге все обернулось тем, что мой друг умирает у меня на глазах. Есть ли надежда на Проводников? С такими темпами - вряд ли. И лучше бы мне подготовить себя к неизбежному. Вина изъедает меня, не дает покоя - подобно Талемано я не могу спать. Я путаю явь со сном, не нахожу себе места...
  Я недостоин жить.
  Я потерялся.
  Время, что Сарпий проводил рядом с другом, насмехалось над ним, зачитывало обвинение и неустанно тыкало пальцем. Переписчик пребывал в самом мрачном расположении духа. Он всегда шел сзади и не отрывал взгляд от Талема. Все чаще ему стало казаться, что они несут гроб. Каждый вдох Талемано был для Сарпия обвинительным приговором, каждый выдох - укором. По ночам к нему приходила та девочка с провалами вместо глаз. Иногда ее сменяла женщина с недоношенным плодом, которая, иной раз, являлась вместе с изувеченным солдатом. И все они ругали его, сетовали, что теперь ряды жертв пополнит еще и друг Переписчика. Зачем, дяденька?
  Но больше всего Сарпия ранило то, что Талемано не терял бодрости духа и вел себя как обычно. По крайней мере, старался.
  - Подстрелил зайца. - Аль бросил на землю небольшую серую тушку.
  - Чем подстрелил? Молнией? - притулившийся у камня Талем попробовал улыбнуться, но вместо этого рот искривился, будто схваченный судорогой.
  - Почти. Сарпий, зажаришь?
  - Конечно, - отрешенным тоном ответил он.
  Когда заяц был готов, Сарпий, как всегда, выделил для Талема самый аппетитный кусок - побольше и помягче. Он помог другу сесть и облокотиться о ствол дуба.
  - Держи, дружище.
  Дрожащие руки перехватили кусок мяса и едва не выронили его. Бледный Переписчик, моргая от стекающего со лба пота, посмотрел на Сарпия, и тот чуть не подавился.
  Глаза.
  Это были глаза прежнего Талемано, того задиристого и азартного парня, с которым они когда-то познакомились.
  "Неужели выздоравливает?" - подумал было Сарпий, но поостыл, увидев, что рана почернела еще больше, поразив не только плоть, но и края рубахи.
  Конечно, он не выздоравливал. Его друг храбрился и держался как мог, охваченный только одной мыслью - лишь бы не ранить Сарпия своим внешним видом. Главное - не угаснуть окончательно, иначе он совсем сникнет. И Талем держался, не ради себя - ради него.
  - Официант, а можно мне что-то, кроме зайчатины? Боюсь, у меня от нее запор.
  Искренняя улыбка Талемано. Искренняя и такая мучительная. Фальшивый смех Альтеро. И предательское жжение в глазах.
  - Проклятый дым! - выругался Сарпий, сморгнув слезу.
  Как же больно было видеть эту улыбку! Ту самую. Будто и нет никакой раны. Талем общался с ним как ни в чем не бывало. Ни крупицы злобы или обиды. Все как обычно.
  "Может быть, ты винишь меня... - думал Сарпий, глядя на уснувшего друга. - Небеса, ну само собой ты винишь меня! Или нет... Но я бы хотел, чтобы винил. Так мне будет спокойнее".
  На следующие сутки они остановились раньше обычного. Сарпий сидел вне круга света и смотрел во тьму.
  "Гора рядом. Может, успеем? Мы не имеем права не успеть после стольких усилий!"
  Воздушная гладь заколебалась. Аль. Сарпий повернулся и взглянул на друга.
  - Сарпий... - он выглядел подавленным. - Может, нам самим, а? Чего он будет мучиться?
  - О чем ты? - тупо спросил Сарпий.
  - Не доживет ведь. Сам видел, как тяжело ему было сегодня.
  - О чем ты?! - переспросил Переписчик, глядя мимо друга.
  - Пойдем.
  Альтеро привел его к их спящему товарищу. В свете огня он выглядел кошмарно - ввалившиеся глаза, впалые щеки, заострившийся нос, поджатые губы...
  - Взгляни... - Голос Аля упал.
  Он распахнул рубашку Талема. Там, в глубине зева, чернела воронка. От нее под кожей разливалась темная муть, отчего казалось, что по венам пустили чернила и изрисовали тело синей краской. В воронке копошились черные личинки.
  Их друг умирал.

Глава 12


Остался Орден. Вот уж кто действительно пока что не выступил против меня. Открыто не выступил.
Я хочу этого меньше всего. Я не могу драться против своих.
Если Переписчики встанут против меня, я... Я знаю, что сделаю. Не знаю только, выпутаюсь ли потом...
Мы чувствуем приближение войны. Они все ближе. Смерть наступает.

1

  
  - И я от имени императора Андигона прошу вас об одном: помогите нам. Отправьте наше воинство к Пику Неиссякаемости! Активируйте портал, чтобы мы могли воспрепятствовать Сарпию!
   В Приюте Слов наступила тишина. Умолкли Провожатые, задумались Жрецы; на лбах проступили морщины, сдвинулись кустистые брови. Каждый из них в душе надеялся, что этого момента не настанет. Все, кроме одного.
  "Ну наконец-то, - подумал Тарлион. - Я рассчитывал, что Андигон будет порасторопнее. Но времени еще хватает. Лучше поздно, чем никогда".
  - А вы слышали, уважаемый Адди, - вслух сказал он, насупившись, - что Сарпий, разбираясь с сектонами, уничтожил Златоземь, Красноводную и Сакири? Как бы невзначай. Случайно. Мои люди передали информацию. Три населенных пункта! И ни в одном из них вы не найдете хотя бы одного живого!
  - Мы слышали об этом, - невозмутимо ответил посол.
  "Интересно, откуда?" - задался вопросом Валорг и взглянул на старого Жреца. Он мог поклясться, что в последний миг тот отвел взгляд в сторону, но бывший Провожатый успел заметить хитринку в глазах Тарлиона.
  "Сволочь", - Валорг стиснул зубы и сжал кулаки. Один из суставов пальцев громко хрустнул.
  Уголок рта Тарлиона дрогнул.
  - И вас это не смущает? - как всегда играя желваками, спросил Мордонт.
  - Даже если мы согласимся... - добавил Чирох.
  - Пока пройдут все необходимые организационные моменты, - вставил Ламин, - Сарпий станет еще сильнее, и тогда не то что армии твоего любимого императора - нашему Ордену не справиться с ним!
  Адди выдерживал нападки стойко. Он стоял с каменным лицом и высоко поднятой головой. Всеобщая враждебность не смущала его - у него были планы. Вдобавок посол прибыл сюда за делом. И дело надо было довести до конца, а уж потом браться за задуманное. Император говорил, что в рядах Жрецов сидит тот, кто поможет ему - человек с большим авторитетом и мнением, к которому следует прислушиваться. Они поняли друг друга даже без предварительной встречи и теперь играли очень слаженно. И тем не менее, пока что надо парировать атаки.
  - Однако если мы попробуем настичь его своими силами, то не успеем вовсе, - заметил Адди. - Даже самая нелепая попытка лучше, чем ее отсутствие.
  Тарлион приподнялся и разгладил плащ. Сел, откашлялся и интонацией, требующей неукоснительного ответа, спросил:
  - Откуда у Андигона такой интерес к Переписчику? Он что, тешит себя мыслью завладеть его силой? Вы не думали, уважаемый Адди, что исполняете волю алчности? Я - представитель Баланса. Вы уверены, что готовы взять на себя перекос Равновесия?
  Это был удар. Хлесткий и резкий. Но он прошел мимо.
  - При всем уважении... Вы смотрите на планы императора слишком поверхностно. Он солидарен с мнением, что сущность, поселившуюся в Переписчике, нельзя отпускать за пределы мира. Еще неизвестно, чем это обернется. Погибнет ли она или там, на воле, пожрет миры - тоже неизвестно. И вряд ли кто-то сможет ответить на этот вопрос, кроме Проводников.
  "Какими вопросами задается Андигон, даже удивительно", - подумал Валорг.
  На этот раз он решил не коситься.
  - И как мы можем быть заинтересованы в сделке? - не унимался Мордонт.
  - Это требует огромных сил, - ввязался в разговор Валорг. Уж он-то, в отличие от остальных, прекрасно все понимал и только подтверждал свои выводы. Сидящий рядом с ним Чирох лишь кивал, соглашаясь с каждым словом Валорга. - Тем более что мы в состоянии справиться сами.
  - Так что же вы медлите?! - не удержался посол.
  - А это уже не вашего разума забота! - неожиданно для всех рявкнул доселе спокойный Тарлион.
  Адди даже не шелохнулся от такой бесцеремонности. На фоне того, какой путь он проделал за три дня, что явился даже раньше назначенного срока, заключил головокружительные сделки и потратил невероятную сумму денег, какой-то хам для него - мелочь. Посол слишком нервничал, чтобы заострять внимание на резком тоне или не очень почтительном отношении. Страшнее гнева императора и быть ничего не могло.
  - Прошу вас, - взмолился он, гадая, а не переигрывает ли. - Переписчик набирает силу. Что если он вообще не дойдет до Ондогорана? Вдруг его сила выйдет из-под контроля?! Переместите нас! Встаньте с нами плечом к плечу! Не одолеем мы, так поможем отвлечь его для вас!
  Последние предложения Адди добавил от себя лично, ибо судьба мира была ему небезразлична. Ему не было интереса полностью следовать приказу императора, если через три дня Тиэльма перестанет существовать. "И помни еще раз - ни слова про их участие в битве!" - напутствовал его Андигон.
  "Разбежался!" - подумал Адди перед тем, как попросить помощи Переписчиков.
  "С каких это пор заносчивый император думает об общем благе? - гадал Валорг, все меньше горя желанием присутствовать на этом маскараде. - Почему он не явился сам или не связался с Орденом? Почему этот вариант не был отработан заранее? Почему такие вопросы решает какой-то посол?! Чтобы собрать все силы и просто переместиться? Нет, нас дурят. И ладно простых Переписчиков или Провожатых... Но Жрецов!"
  "А ведь ты прав, посол,- со злобой подумал Тарлион. - Умения Сарпия непредсказуемы и абсолютно стихийны. Еще неизвестно, чем он встретит нас".
  - Мы вас услышали. Идите отдыхайте, вам нужен покой и сон. Завтра на рассвете мы огласим решение, - промолвил он и указал на выход.
  - Я могу не спать! И не отдыхать! - гаркнул Адди, давая понять, что затягивать с решением не стоит.
  - Мы. Вас. Услышали, - отчеканил Тарлион и сжал кулаки. Поскольку руки он не прятал, его жест увидели и поняли. - Все-таки зал вам придется покинуть.
  Посол удалился.
  Валорг решил не медлить. Действовать, так сразу.
  - Ну что, предлагаю послать его куда подальше!
  Сразу три Жреца, собравшиеся сказать следом за Валоргом, шумно выдохнули и застыли, не сводя взгляда со смельчака. Тот успел распрощаться с новой должностью, успел понять, что можно было бы сформулировать предложение более дипломатично и согласно статусу, но его неожиданно поддержали. Тут же нашлись и Чирох, и даже Роламилиан. Деловито поправив вязаную шапочку, он проговорил:
  - Принимая во внимание все существующие детали, а также заглядывая в перспективу развития ближайших событий, я рискую навлечь на себя гнев, однако так или иначе намереваюсь поддержать моего коллегу - Провожатого Валорга. Если брать в расчет Андигона в части касающейся, то я буду необычайно лаконичен, - Орден чуть было не охнул. - Морда треснет!
  - Андигон слишком многого хочет! - тряся вторым подбородком, заявил Чирох.
  - Выгнать прямо сейчас, не давая ни жратвы, ни сна, - заключил Аоин, потрясая шевелюрой.
  - Уважаемые! - несмотря на возраст, Тарлиону удалось всех перекричать. - Позвольте сказать одно: предложите что-нибудь лучше!
  Протестантов это не смутило.
  - Мы перенесем войска Андигона, - неожиданно объявил Мордонт, - а после отправимся туда и сами, но послу, конечно же, ничего не скажем. А император пускай думает, что мы положились на Альтеро, коли он остается один... Он же не подведет, Тарлион?
  - Ни в коем случае.
  - Вот и отлично. Этого Андигону хватит. Мы действительно отправимся к Пику Неиссякаемости, чтобы помешать и императору, и Сарпию.
  - Отправиться и схватить их! - вставил Ламин, ударив по столу татуированной ладонью. - Конечный пункт мы знаем. Останется дождаться и взять обоих.
  - Да! А будут сопротивляться - покончим с ними!
  - Прелестно, - Тарлион захлопал в ладоши. - Браво, Чирох, браво! Если вы готовы послужить сосудом для ша-эны - я всецело поддерживаю ваш план.
  "Теперь-то понятно, лживая свинья. Никакого нормального способа у тебя нет. - Валорг приложил усилия, чтобы не разразиться бранью. - Ты прокололся, Тарлион. Как же ты будешь выкручиваться?"
  - Не готов, - потупился Чирох. - Но...
  - Я готов!
  - Что?!
  Голос Валорга не дрогнул.
  - Я готов убить Сарпия, если придется. И я послужу на благо Ордену. Мне помнится, вы говорили об излечении, да? Но только при взаимодействии инфицированного. Так вот, я согласен. Готов поклясться. Меня же можете запереть, не выпускать и караулить. Когда достигну нужного уровня - мы, Тарлион, осуществим ваш план. Ведь так?
  - Конечно.
  Верховный Жрец вспотел. Сердце закололо, не хватало дыхания. Что за игру затеял Валорг? И почему он, Тарлион, вступил в нее, не ознакомившись с правилами?
  - Для разъяснения ситуации хотелось бы все-таки иметь полное понимание ситуации - что за план? - спросил Роламилиан.
  - Об этом знают отдельные люди. В том числе и Альтеро. Или вы думали, что они с Талемано отправились на добровольных началах во славу Ордена и друга? В целях безопасности я не стал говорить о задумке всем. Но, поверьте, это сработает.
  - Что же останавливает вас поделиться таким масштабным замыслом с коллегами? - Валорг сверлил взглядом Тарлиона, понимая, что загнал его в ловушку. Он наслаждался каждым своим шагом, однако еще больше он наслаждался - и даже восхищался - его изворотливостью.
  - Уважаемый Валорг, коллега, в свете последних событий, связанных с Барлем, я предпочту не разглашать мой замысел. Кто-то же донес информацию до Андигона, за что и поплатился смертью нашего собрата. Хватит опрометчивых разговоров. Ситуация слишком острая, и мы не можем рисковать. Знаете, коллеги, после успешной - а я не сомневаюсь в успехе - победы над ша-эной, я поставлю вопрос о полном пересмотре состава Жрецов, да простятся мне такие слова. Я не говорю о предателях. Я просто хочу сказать, что некоторые из нас стали ненадежными...
  "И ты даже не представляешь, насколько", - мрачно подумал Валорг.
  
  

2

  
  Значит, ситуация сложнее, чем я рассчитывал. Ничего страшного. Никто не обещал, что будет легко. Жаль, возраст уже не тот - так бы взяться за дело лично и не брать себе в союзники всяких идиотов. Самое смешное, что они думают, будто сами общаются с полоумными, не видя ничего дальше собственной напыщенности.
  Ондогоран рядом. Примерно через два дня, если больше не найдется кретинов, решивших напасть на Сарпия, он подберется к первому рубежу. Может, предупредить Проводников повторно? Нет, не стоит. Все же их гнев - страшная вещь. Уверен, они и так поняли меня с первого раза. Интересно, на каком этапе он сломается?
  Надо бы сменить кресло... Оно стало слишком жестким для моей задницы. А лучше вообще разрушить эту комнату или переделать ее под кладовую, а то ведь Валорг не успокоится - юнец очень активно копает под меня. Пусть его. За моей спиной - десятки Провожатых и Жрецов, готовых вступиться и поддержать меня в любой ситуации. Парень не выдержит. И пара-тройка его прихвостней мне не преграда.
  А с Сарпием надо говорить лично. Попробовать расшевелить нити здравомыслия в его зачерствелом мозгу. Жалко... Такой способный Переписчик и пропадет. Ничего, зато поможет общему делу, пускай не сомневается. А попробовать надо, да, раз не получилось даже у его излюбленных дружков. Видимо, там особо тяжелый случай. Следует поспешить - Талемано смертельно ранен и вряд ли доживет до следующего вечера. Очередной всплеск эмоций может привести к резкой вспышке гнева... Что чревато. Надеюсь, Проводники укреплены надежно, ибо никто не может представить, на что будет способен Сарпий через эти два дня. Никто.
  Остается ждать Альтеро. А он меня еще не подводил.
  Что ж, Жрецы пришли к общему мнению. Самоотверженный Валорг пошел на блеф и просчитался. Он подписал себе смертный приговор. Тем лучше - минус два конкурента. Мне же меньше головной боли.
  Жрецы... Жалкие трусы! С какой яростью они отнекивались от идеи помочь Андигону или выйти самим, с такой же готовностью они согласились, как только нарисовался тот, кто способен впустить в себя ша-эну.
  Как там я спросил? "Коли нас ничего больше не останавливает и мы готовы в случае необходимости дать бой, быть может, есть смысл присоединиться к войскам Андигона?" А этот крысеныш, конечно, все понял. Именно поэтому надо выдвигаться как можно скорее. Теперь Сарпий не уйдет.
  Пришла пора действовать.
  
  

3

  
  - У вас все готово?
  - Да. Мои солдаты в отличной форме и готовы выступать.
  - Тем лучше. Завтра к полудню располагайтесь в Эпицентре. Мы переправим вас.
  О том, что Переписчики присоединятся к его войскам, Андигону лучше было не знать.

Глава 13

Они должны умереть. Все.

1

  
  Друзья похоронили его на высоком холме. Талем так и остался в фиолетовом плаще Альтеро. Собственный же плащ Талемано больше не шевелился. Он умер вместе с хозяином. Они лишь поплотнее замотали тело и, выкопав могилу, уложили его на дно. На присыпанную землю Переписчики водрузили большую каменную плиту и вывели на ней:
  
  Талемано.
  Отличный Переписчик и верный друг.
  На вечную память от любящих тебя Альтеро и Сарпия.
  Прости за все.
  
  На последней строчке настоял Сарпий. Он выжег ее как можно глубже. Вина обрушилось на него очередной лавиной. Как полагалось, Переписчики просидели на могиле два часа, поминая ушедшего добрым словом. Вот только добрые слова в голову совсем не лезли. Особенно Сарпию.
  - Не дожил всего ничего... - удрученно промолвил Аль.
  Слова друга пронзили сердце Сарпия. Он увидел в них укор - не смог, стало быть, уберечь друга. Не смог.
  - Нет, дружище, это еще начало. Никто не знает, сколько еще предстоит пережить, прежде чем мы войдем к Проводникам. Что-то не дает мне покоя.
  Он старался не реагировать на сигналы воздушной глади. Ибо если они верны - а они верны. - их ждет очень и очень тяжелая задача. Задача, граничащая с невозможностью.
  - Но как? Гора-то вот она, перед нам!
  И вправду, Ондогоран высился над ними подпирающим небо одиноким великаном. Вблизи гора напоминала стену - до того она была широкой, что не хватало взгляда, чтобы охватить ее всю целиком. По самым скромным подсчетам, идти до нее еще примерно миль двадцать.
  "Если по воздуху и напрямик", - сказал себе Сарпий.
  У него не было представления, что ждет впереди. Еще во время учебы им рассказывали о системе защиты Проводников, а единицы побывавших в самом нутре Неиссякаемого молчали и информацию не подтверждали. Незачем. Пока что остался последний рывок перед главными этапами - пересечь Последнее Плато и приблизиться к первому рубежу - живому лесу, напоминающему скопление шевелящихся отростков. Отсюда, с вершины холма, виднелось его волнение. Кроны деревьев покачивались в едином ритме, ветви сгибались, сучья махали, точно лапами. Лес словно разминал мышцы перед боем.
  Но сперва Плато. У него никогда не было названия - плато и плато. Потом же все большее число, не только членов Ордена Переписчиков, наслушавшись разговоров, жаждало пробраться к Проводникам. Они собирали отряды или штурмовали рубежи в одиночку, но зачастую погибали, не преодолев и первого заслона. Оттого и Последнее - ибо было последним, что видели допытливые перед смертью. Это же название попало на карты: большой серый прямоугольник, справа - изображение Пика Неиссякаемости с исходящими от него концентрическими кругами, обозначающими защиту Ондогорана.
  Альтеро смотрел на друга. Сарпий замкнулся в себе - он почти полностью убрал воздушную гладь и тупо шел, уставившись себе под ноги. Переписчики преодолевали каменистый подъем, который выводил на Плато. Впереди, примерно в двух милях, находился спящий вулкан Эримал, который, однако, Переписчики не видели - до того крутым был подъем. Из-за застывших вулканитов Плато сделалось ровным и гладким - настоящее озеро обсидиана. Черная поверхность блестела, словно маслянистая жидкость.
  - У меня дурное предчувствие, брат, - обеспокоенно сказал Альтеро. - Как-то тревожно на душе.
  - Сейчас у всех тревожно на душе, Аль, - не поднимая головы ответил Сарпий.
  - Я не о том. Впереди... Как будто там что-то есть. Что-то большое, массивное и очень опасное.
  - Ты знаешь, дружище, если я начну сейчас перечислять, что там впереди опасного и массивного, ты сломаешь голову от предположений... Мне нечего терять. Я волнуюсь только за тебя. Может, свернешь?
  - Если только тебе шею, упрямец. Прекрати отнекиваться от друга.
  Сарпию стало не по себе. Альтеро шутил очень редко.
  Зачастую он шутил в очень серьезные моменты, после которых Переписчики попадали в неприятности.
  
  

2

  
  Фейтиза трясло. Он видел, как солдаты, рота за ротой, маршировали прямиком в темные пятна и там исчезали. Без криков и прочего. Лица андиливийцев белели, когда они оказывались в нескольких футах от провалов тьмы. Сам император, выступивший со всеми шестью полками, командовал людьми и отдавал приказы, кому и когда заходить в портал - именно так он именовал жуткую вихрящуюся черноту.
  Солдаты даже не шептались, а стояли и молча внимали словам повелителя. Им было не по себе - пугали не столько порталы, через которые еще надо было перейти. Пугало само присутствие Андигона. Значит, что-то не просто серьезное, а жизненно важное. Их не успокоило, когда император первым прошел туда-обратно, а потом еще раз, ведь никто не знал, что их ждет впереди.
  - Все-таки война, - брякнул Фейтиз, чтобы завести разговор, но унылые лица друзей по оружию стали и вовсе какими-то траурными. Заговаривать никто не спешил.
  В первую очередь отправили лошадей. Почему-то сразу за ними зашли люди с длинными ножами и в кожаных фартуках. Затем пошли роты. Это было очень красиво и захватывающе - наблюдать, как ровные ряды заходят в темный провал и исчезают.
  Эпицентр быстро пустел. Вскоре очередь дошла и до роты Дрыгало. Шагая к порталу, Фейтиз нервничал и трясся. Для него такие перемещения - в новинку. От черного зева исходил холод, и солдата передернуло.
  Две головы, дальше он.
  "Как же холодно!"
  Одна голова.
  "Мамочка, страшно-то как!"
  Он расширил глаза от ужаса и стиснул зубы, чтобы не закричать.
  Пришла темнота.
  
  

3

  
  Это были мясники. Те люди в кожаных накидках.
  Забавно, но именно об этом думал Фейтиз, как только перенесся на Плато, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Сам процесс перехода оказался не таким уж и страшным - когда-то в детстве Фейтиз с друзьями прыгали в реку с обрыва. И то самое ощущение, когда внутренности подкатывают к горлу, а где-то в груди словно дует ветер, было очень схожим с тем, что он испытал, проходя через портал.
  Их встречал Фовг и велел занять позиции за Эрималом. Там же располагался лагерь. Первое и самое жуткое, что увидел мечник - больше пяти дюжиг зарезанных лошадей, которых потрошили те самые мясники.
  - Все равно от них уже не будет толку, - загоготал один из них. - А так хоть пожрем нормально, а то все каша да кости какие-то. Лошадки свое предназначение выполнили.
  Солдат напутствовал сам салитан Юдинт. Ходил по лагерю и доходчиво объяснял, что никакого шума, никаких больших костров или дров, от которых идет много дыма.
  - Переписчик на подходе и меньше чем через сутки будет здесь.
  Сразу же за ротами центрального гарнизона подоспели роты дальних регионов Андиливии. Эти заметно отличались от избалованных воинов окружного Харха - шагали ровно, лица невозмутимы, от солдат исходила настоящая мощь.
  За шесть часов все пять тысяч воинов трижды отработали построение, благо, размер Плато позволял. И именно три раза потребовалось на то, чтобы солдаты приноровились двигаться максимально бесшумно. В ответственный час, замешкайся они или начни грохотать как обвалившаяся полка с посудой, все пропадет.
  В походном шатре императора торчали и Кантарт с Кроном, и Элинтон. Они склонились над наспех наброшенной схемой плато с начерченными войсками императора. Низко склонив голову, советник что-то усердно втолковывал Андигону.
  Кантарт вернулся позавчера. Его рассказ дополнил картину, и императору все стало ясно. Нос кайсина раздуло, а хромота так и не прошла. Он добрался до Андиливии фактически голым, отдав одежду и оружие в качестве платы за купленных в Горне лошадей. Ему нужно было хотя бы две лошади. Он торопился и успел к самому интересному. Провал миссии не разгневал Андигона, отчего Кантарт сделал вывод, что правитель слабо рассчитывал на успех. Это разозлило и обидело кайсина.
  
  Шло последнее, четвертое построение. Фейтиз стоял в строю и размышлял о Переписчике, которого приютил император. Он слонялся среди рядов, но в большей степени не выходил из палатки Андигона. Оттуда воняло полынью и чем-то сладким. Даже в полевых условиях император не забывал своих привычек и все так же мазался.
  Внезапно строй сотряс вопль солдат.
  "Вот вам и тишина. Сейчас будем огребать", - мрачно подумал мечник.
  Люди разбегались. Началась суматоха. Фейтиз находился достаточно далеко и посчитал расстояние между собой и копошением безопасным. Отсюда он и увидел знакомое черное пятно - портал. Из него выходили фигуры в длинных плащах. В большинстве своем уже пожилые и тронутые сединой.
  Жрецы Ордена Переписчиков. За ними шли остальные.
  Все пропало.
  
  

4

  
  - Что вы здесь делаете?! - рявкнул Андигон, когда к нему в шатер вошел сперва виноватого вида Элинтон, а потом - несколько Жрецов и Провожатых.
  - Оказываем помощь, - улыбнулся Тарлион. - Как ты и просил.
  - Спасибо. Но я не хотел вас тревожить.
  "Адди, тварь!" - догадался император.
  Вперед выступил Валорг.
  - С нашей стороны было бы неучтиво отказать тебе, Андигон. Нам виднее, как сладить с Переписчиком, уж поверь.
  - При всем при том, что один из членов Ордена находится у тебя, - добавил Мордонт. - Как дела у Намата?
  - Плохо, раз он не спешил к вам. Он сразился с Сарпием и еле добрался до моих земель. Я предоставил ему убежище и...
  - Где он? - Мордонт скрипнул зубами. В нем кипела ярость.
  - Среди войска. Забудем о нем! Чего вы хотите?
  - Того же, чего и ты, - лучезарно улыбнулся Тарлион. - Всего-навсего остановить Переписчика.
  "Того же, чего и я, - про себя сказал император. - Хороши намеки, ох как хороши. Значит, и ты задумал сделать что-то? Так портить спектакль мне еще никто не смел".
  - Ах ты, старый лысый ублюдок!
  - Ну, по крайней мере мы схожи по двум признакам из трех, - хохотнул Тарлион и продолжил: - Во всяком случае, у нас есть адекватный сосуд под ша-эну, готовый на сотрудничество.
  - Почему вы решили, что его нет у меня? - рявкнул Андигон.
  - Потому что ты не знаешь, что делать с ним дальше, - заявил Ламин, потирая татуировки на левой ладони.
  - Очень плохо, что вы так думаете! - в голосе императора скользнула обида.
  "Ублюдок! - в сердцах думал Андигон, прожигая взглядом Тарлиона. - Мы же договаривались. Ты не посмеешь помешать мне. До Сарпия я доберусь лично, и если потребуется, вырежу всех вас!"
  Тарлион исхитрился и подмигнул императору.
  - Все по плану, Андигон. Все по плану.
  "Интересно, по чьему?" - спросил себя Андигон.
  "Слишком много планов", - подумал Валорг.
  
  
  

5

  
  Сарпий и Альтеро преодолели каменистую возвышенность и вышли на Плато.
  - Что...
  Сарпий потерял дар речи. В полумиле от них выстроилась целая армия - от одного края плато до другого. Коричнево-синие латы и поднятые высоко вверх штандарты с флагом Андиливии. А прямо по центру - Переписчики. Сорок один высший член Ордена. Провожатые и Жрецы. Там же виднелся и белый плащ самого Тарлиона.
  - Вот это честь.
  - Да, Сарпий, это не сектоны...
  Сарпия рвануло вперед. Толстый жгут ша-эны метнулся к армии и раздвоился. Он вперился в Тарлиона и кого-то в толпе, кого-то, кто был достоин сущности. Переписчик огромным усилием воли оторвал жгуты, но неприятное ощущение осталось. Сарпий взглянул на друга. Короткий жгут тянулся к нему, словно рука бедняка к горсти монет. Альтеро посмотрел на него и нахмурил брови.
  - Что такое?
  - Ша-эна... Она тянется к тебе. Она тянется к тебе, Аль.
  - Неудивительно, - пожал плечами Альтеро. Без плаща он казался еще шире. - Я очень хочу заполучить ее, чтобы... Чтобы помочь нам победить. Это всего лишь твердость мысли.
  "Да. Всего лишь твердость мысли..." - повторил Сарпий, с какой-то обреченностью обрубая жгут.
  Убей его! Убей их всех! Обрушь на них Эримал, давай. Я помогу тебе опрокинуть его. Разве это проблема для нас? Ну же!
  "Нет! Это мои собратья. Я учился с ними больше двадцати лет. Ты не посмеешь побеждать меня сейчас!"
  Но мы же такая команда! Зачем ты отстраняешься от меня?! Я же всегда помогала тебе.
  Сарпий не ответил. Перед глазами стояла могила Талема. Прости за все.
  "Прости, друг".
  Жрецы и Провожатые стояли перед ровными рядами солдатов и не двигались. Где-то за их спинами маячил и сам Андигон. Тогда-то Сарпий и понял, к кому тянулся второй жгут.
  - Аль, может, тебе...
  - И стать вторым Наматом? Ну спасибо, брат.
  - Я боюсь за тебя. Второй смерти я не переживу.
  - Тогда весь наш поход напрасен. И смерть Талема...
  Сарпий кивнул.
  - Пойдем.
  И они направились к Жрецам. По гладкому Плато, рекомому Последним. Каблуки звонко стучали о поверхность обсидиана. Сарпий стал узнавать лица Переписчиков. Некоторые из них были его учителями, некоторые, как, например, Валорг, еще и хорошими друзьями. Последний, кстати, тоже был там и носил не просто плащ с расшитым узором, как подобает Провожатым, а двуцветный - жреческий. Они ждали его. В центре, само собой, стоял Тарлион со своей шайкой и улыбался. Руки скрещены на груди, а сам он, в отличии от остальных, расслаблен, будто пришел на встречу с другом.
  Альтеро сопровождал Сарпия. Он держался уверенно, но заметить его волнение было легко. Друзья остановились в шести футах от линейки Переписчиков.
  - Ну здравствуй, Сарпий, - чересчур доброжелательно произнес Тарлион.
  - Приветствую уважаемых членов Ордена, - ответил Сарпий, не глядя на Жреца. - Чем обязан?
  - Многим, очень многим. Начиная с детства и...
  - Сарпий! - Валорг вышел вперед. - Прекратим эту чепуху. Направимся в Орден! У Тарлиона есть способ вылечить тебя.
  - Знаю. Ты удивишься, Валорг, - как же было непривычно и дико обращаться к бывшему учителю по имени, - но этот способ есть у многих.
  - Ты на что намекаешь?! - вякнул Мордонт.
  - Я ни на что не намекаю. Пропустите меня.
  - И что дальше? - робко спросил Чирох.
  "Небеса, что же ты тут делаешь? Ты же и мухи не обидишь... - глядя на бывшего товарища, думал Сарпий. - Уже стал Провожатым, а все такой же неуверенный".
  Убей его! Он не достоин жить!
  - Я пойду в Ондогоран. Не надо мне мешать.
  - Сарпий, быть может...
  - Нет, Валорг! И лучше не надо! Ша-эна набрала силу, и я сдаю позиции. Не стоит вам препятствовать мне. Это приведет к беде. Талемано расплатился за мое проклятие... Я не хочу убить еще кого-нибудь. Уходите. Разве я когда-нибудь просил о чем-то просто так, без повода?!
  - Нет, но... - Валорг замешкался. Сарпий был прав. Жрец больше не мог лгать и идти против себя. И против друга.
  - Мы последний раз предлагаем тебе свернуть с пути и отправиться в Орден, - медленно проговорил Тарлион.
  - Спасибо. Но свернуть лучше вам. Пожалуйста, я убил слишком многих, не дайте мне сделать этого и с вами! Зачем вы собрали всех этих людей? - горько спросил Сарпий, показывая на воинство. - У них же семьи, дети... Вы думаете, им хочется умирать ни за что? Бегите! - громко обратился он к солдатам. - Бегите, глупцы! Вас привели на верную смерть! Ваш император лгун! Я не хочу никого трогать, но сидящее во мне зло может причинить вам вред! Вас обманывают! Уходите!
  Солдаты стали переглядываться и бубнить. Строй пошатнулся.
  - Стоять!!!
  Крик размазался по всему плато, как масло по куску хлеба. Это был Андигон. Высокий лысый мужчина, воняющий полынью, показался из-за спин Переписчиков и вышел к нему. На поясе висели короткие сабли, на груди все та же цепь с крепящимся к ней диском-гербом. Жилетка была застегнута.
  "Две сабли, значит, - отметил Сарпий. - Постараюсь не забыть и убить тебя побыстрее".
  - Не следует этого делать, Переписчик.
  Сарпий подавил ша-эну, чей жгут намеревался прыгнуть к желаемой оболочке. Теперь надо было справляться сразу с тремя очагами.
  - А, Андигон. Что-то твои бойцы не отстояли честь, которую пополняют слухи о твоих деяниях. Переговорщики из них никакие, бойцы - еще хуже.
  - Все мы допускаем ошибки, - неожиданно для всех сообщил император Андиливии.
  - О, Кантарт. Ты выжил? Рад за тебя. Это ненадолго.
  Похожий на ящерицу безбровый андиливиец осклабился. Рядом с ним стоял мужчина с безупречной осанкой и невозмутимым лицом.
  - Я слышал о тебе, - сказал Сарпий. - Ты - дядя вот этого неразумного. Я не трону тебя. Надеюсь, когда этого щенка убьют - не важно, я или Орден, - ты сможешь достойно исполнять обязанности императора.
  Андигон прикусил язык. Все, что угодно, лишь бы не разродиться гневной тирадой. Да как он смел вообще говорить такое при их людях?
  "Но нет. Я должен держаться. Мы же хорошие!"
  - Со своей стороны, - заявил император, - я приношу извинения за тот инцидент и присоединяюсь к просьбе Жрецов Ордена. Оставь свою затею. Нет никакой нужды подвергать опасности весь мир.
  - Или миры, - ввернул Тарлион. - Ведь мы не одни. А ты собираешься выпустить ша-эну наружу. Надо бы задуматься о других.
  - Стойте-стойте, - Сарпий поднял руки. - Столь многомудрые мужи подвергли сомнению силы Проводников? Право, не стоит их расстраивать. Тем более они рядом и могут все слышать. Друзья, прошу вас - не препятствуйте мне. Я не лгу и не играю спектакль, убивая людей и прикрываясь поражением перед ша-эной. Будь моя воля - я бы никого не тронул... Не тронь они меня. Однако каждое нападение я рассматриваю как покушение на легкую добычу. А доверия у меня мало. Хоть к кому. Вы выслушали меня, и я благодарен вам. Теперь же прошу пропустить меня. Поверьте, вам есть над чем еще подумать. Например, у Ордена прелестная возможность прижучить Андигона и восстановить Равновесие. Не правда ли, Тарлион? - едко усмехнулся Сарпий, но вмиг посерьезнел. - Однако если этого не сделают Жрецы, то с удовольствием сделаю я. И поверьте, особенно досточтимый Тарлион, вам не составить мне конкуренции.
  Верховный Жрец повернулся к Алю.
  - Ты с нами?
  Тот покачал головой.
  - Что ж...
  
  

6

  
  Им было приказано ждать. Сперва - переговоры, после - Переписчики. И только после этого допускалось действовать по плану. Пока же - слушать разговор и ждать команды.
  Солдаты были готовы. Нет, не морально. Взведенные арбалеты, руки, помнящие удары мечом, тела, готовые к маневру. Вот только со страхом так никто и не смог сладить. Солдаты тряслись и вовсе не горели желанием лезть в бойню. Фейтиз втайне надеялся, что все решат Переписчики.
  А потом последовал удар.
  
  

7

  
  Переписчики атаковали с тыла войска. Это были не Жрецы и не Провожатые. Против него восстали сокурсники, младшегодки и выпускники прошлых лет, так и не дослужившиеся до какого-нибудь сана. Они прятались как последние крысы. Сидели в засаде, словно отряд ополченцев, препятствовавших проникновению врага в сердце родины.
  Это было сильнейшее заклинание - Умиротворение. Переписчики буквально уничтожали воздух вокруг Сарпия. Частицы погибали, отмирали и становились абсолютно бесполезными и непригодными для дыхания. Они сужали пространство, подавляя воздушную гладь Переписчика.
  - ПРОЧЬ!!!
  Рык. Рык загнанного зверя, чья судьба - быть забитым до смерти. И зверь понимал это и не собирался сдаваться. Ни за что. Только ценой собственной жизни.
  Сарпий укрепил стенки воздушной глади. Сжимающиеся тиски смерти столкнулись с куполом. Незримые канаты заклинания Переписчиков натянулись. Сарпий буквально услышал, как по всему сафексу раздался скрип. Канаты начали лопаться.
  Первый натиск он выдержал.
  Жрецы не мешкали. Общими усилиями они сотворили меч ослепительно белого цвета. Абсолютная белизна, полнейший антипод тьмы на Переписчика. Воздушная гладь взвыла и затрещала, Сарпий сузил ее, медленно, не давая мечу набрать скорость. Неприятное ощущение - будто ножом по дну тарелки. Все нутро словно оцарапали сотней острых когтей, что впились по самое основание и изрезали Переписчика, оставляя глубокие борозды.
  Сарпий кричал. Альтеро силился подобрать нужный тип заклинания, но тщетно - мерцающие копья только отпрыгивали от лезвия белого меча, не причиняя никакого ущерба.
  - НЕТ!
  Крик оглушил Плато. Солдаты поморщились и стиснули зубы. Превозмогая отвратительные ощущения, император скомандовал:
  - В атаку!
  Рев толпы. Все смешалось. Земля под ногами Сарпия и Альтеро потемнела - это град стрел, густой, беспощадный, затмил собой солнце. Сарпий достал серебристую Струнку и обрушил ее на белый меч. Наконечник пики соприкоснулся со слепящим глаза лезвием; раздался громкий скрип, мерзкий, противный. Жрецы подняли руки. Давление меча усилилось. Струнка не справлялась, укрепленная воздушная гладь стонала и прогибалась.
  Сарпий понял, что проигрывает.
  Что?! Не справляешься? Как бы не так!
  Переписчик отпрыгнул от лезвия, выходя за границы купола воздушной глади. Стенка все еще преграждала путь лезвию. На одно мгновение границы стенки раздвинулись, и меч свободно прошел внутрь, но в следующую секунду капкан сомкнулся, перекусив меч. Два обломка упали на землю и растворились.
  Сарпия отвлек странный шум - как будто стучали деревянными палочками.
  "Да ведь это же стрелы! - ошарашенно подумал он. - Я совсем забыл о них!"
  Не стоит думать о такой мелочи, - ответили ему. Стрелы просто теряли скорость и падали на воздушную гладь, скатываясь вниз.
  Альтеро скрестил копья и, пока никто не воздвиг нового барьера, отправил в Жрецов чернильный сгусток. Валорг смел его в сторону.
  - Не высовывайся, Аль! - гаркнул Сарпий и побежал вперед, однако Переписчики быстро разошлись в стороны и потерялись в толпе бегущих на него солдат.
  Вопреки просьбе Сарпия Альтеро нагнал его, и они оба вклинились в битву, отбивая выставленные пики и алебарды. Два воина вступили в бой против армии. Они сражались бок о бок, размахивая оружием во все стороны. Серебряная Струнка Сарпия и мерцающие копья Альтеро. Каждый новый труп Аля падал с раной, не похожей на предыдущие. Где-то дымилась плоть, где-то оторвало конечности, раздробило кости или вырвало вены. Струнка кружила. Воздух ревел.
  Безусловно, эти воины были куда более умелыми, нежели палиндорцы. Несмотря ни на что они держали строй и не бросались сломя голову ни в атаку, ни прочь. Если бы железная дисциплина помогла им, наверное, они бы смогли справиться с Переписчиками и уберечь свои жизни.
  Сарпий не ждал, когда начнется массовое наступление войск. Вместе с Альтеро они вскрывали плотно сомкнутые ряды солдат и убивали. В том месте, где они сражались, магия соприкасалась с оружием, работая рука об руку.
  Их собирались взять числом?
  Не позволю!
  В рядах андиливийцев Сарпий увидел нечто странное. Бежевое пятно. Прищурившись, Переписчик узнал детский силуэт. Андиливийцы огибали его. Сарпий тряхнул головой и посмотрел снова. Силуэт стал ближе. Им оказалась слепая девочка в бежевом платье. Она смотрела на него темными провалами, и у Переписчика застывала в жилах кровь. Девочка обращалась к нему.
  - То... Что... - эхом доносилось до Сарпия. - За что? Зачем ты так? Дяденька, дяденька, зачем же?..
  Девочка укоряла. Она всего лишь шевелила искусанными губками, а Сарпий слышал каждое слово, будто оно звучало внутри головы. Ручка с обломанными ногтями утерла кровавые слезы, размазав их по чумазому личику.
  - Зачем, дядь? Только хуже ведь делаешь...
  - Я не...
  Ее нет!
  - Я... Ты...
  ЕЕ НЕТ!
  Сарпий зажмурился и снова открыл глаза. Девочка стояла почти вплотную. Андиливийцы не двигались. Не двигался и весь мир.
  - ПОШЛА ОТСЮДА!!!
  Сарпий хотел было одолеть ша-эну. Во имя той девочки. Но вместо этого Переписчика словно надломили. Он потерялся. Потонул в багровой пелене тумана, заполонившего пространство внутри головы. Он взвыл, и вой этот заставил подкоситься колени даже самых закаленных воинов. Распались и заклинания Переписчиков. То был вой чистой силы, разрушающей и подавляющей.
  Струнка удлинилась; с обоих концов выросли призрачные прутья с загнутыми на концах лезвиями. Сарпий сделал выбор. Он отдался ша-эне. А она бездействовать не собиралась.
  Чудовищное оружие пришло в действие. Переписчик начал косить.
  
  

8

  
  Отступать нельзя. Он пришел, чтобы умереть. Все они пришли за этим. Каждый из Андиливийцев - смертник. Мясо на убой. Скот. И все ради того, чтобы отвлечь Переписчика. Все ради... А ради чего? Императора? Переписчиков? Мира? Им не сказали. Они услышали только одно - это шанс для каждого. Любой сможет убить Переписчика и получить его силу.
  Им лгали. Нет никакого шанса. Иначе зачем поднимать такую армию? К чему все это?
  Больше всего это было похоже на очередь. Люди стояли, ждали, приближались и получали свое. Вот только они не уходили, а падали, разрезанные пополам, истекающие кровью, с глазами, полными животного страха и удивления. Многие умирали, не успев понять, что их жизнь закончилась. Переписчик уничтожал их так быстро, что солдаты успевали посмотреть на свои кишки, обрубки, культи и дергающиеся ноги. Солдаты словно сами спешили напороться на смертоносное оружие.
  Андиливийцы кричали и подбадривали себя. Командиры орали команды "держать строй!" и сами вставали в ряды солдат, чтобы хоть как-то успокоить и подбодрить их.
  Фейтиз ждал. Ждал своей очереди. В отличие от остальных он не планировал отдавать жизнь так дешево. Император достаточно тренировался, чтобы не сдохнуть, как жалкий неумеха! Переписчики все ближе. Уже слышно тяжелое дыхание Сарпия, слышен свист копий его друга, слышно шипение лезвий странной пики и чавканье вспарываемой плоти.
  Рядом, с рассеченным горлом, падает капитан Дрыгало. Взгляд ротного встречается с его взглядом. Сколько же в нем удивления...
  Настал его черед. Он открыл рот и закричал. Выкрикнул имя своей жены. Сейчас он опустит руку и убьет его. Убьет и заполучит силу. Убьет и станет всемогущим. Опустит лезвие прямо на голову.
  Но почему меч не опускается?
  Он поворачивает голову и видит, что руки, держащей меч, больше нет. Из плеча хлещет кровь, но боль еще не наступила. Краем глаза он замечает серебряный отблеск, и в следующую секунду мир гаснет.
  Фейтиз так и не успел ничего почувствовать.
  
  

9

  
  Андигон действовал самостоятельно. Пока Сарпий косил его ряды, а Альтеро помогал ему в этом, император позвал Намата, чтобы отправиться с ним в атаку. Переписчик не возражал, ибо теперь действительно был реальный шанс заполучить ша-эну. А то, что он отправится в бой вместе с Андигоном, так это ничего страшного - дух соревнования будет только подстегивать каждого из них. Они оба жаждали заполучить силу, оба были командой и оба лгали друг другу.
  Андигон достал сабли и втесался в ряды своего стремительно сокращающегося воинства. Увидев это, солдаты издали победный клич, улыбнулись и затянули песню. Они начали наступать быстрее.
  И умирать тоже.
  Намат создал темное облако прямо над головой Сарпия. Из него вниз полетели черные капли, каждая из которых проделывала маленькую брешь в одному ему видимой глади. Альтеро отвлекся на солдат, одновременно укрепляя стенку воздушной глади с другой стороны - гигантское сверло, плотное, серое, как пепел, со скрипом ввинчивалось в купол, уже пошедший трещинами. Не занятое копье Переписчика жалило с одной и с другой стороны, пыталось подобрать необходимый тип заклинания, но всякий раз лишь со звоном отскакивало и едва не вырывалось из руки Аля.
  Андигон ждал. Он пропускал воинов вперед себя. Строй обтекал его, не смея даже толкнуть плечом. Попробуй отступить обычный рядовой, и его бы тут же растоптали на месте.
  "Еще рано, - думал император. - Давай, Намат, не медли. Ты так же зависишь от меня, как и я от тебя. Давай!"
  В воздушной глади сформировалась дыра. Намат скомкал облако; оно превратилось в шипастый шар, который обрушился на Сарпия. Пора.
  Андигон побежал. Настал тот день, когда он мог показать все, на что способно его тело. Оно помнило годы ненавистных тренировок. И сейчас они дадут плоды.
  Сарпий поднял Струнку - уже без фантомных кос - и отразил созданный Наматом черный шар. Тот взорвался. Высвободившаяся волна энергии опрокинула Сарпия, горящие ошметки усеяли одежду. Переписчик упал на землю и поспешил затоптать загоревшиеся полы плаща.
  Император ускорился. Он вскинул сабли и бросился вниз, упав на колени. Земля, мягкая, пропитавшаяся кровью, понесла его вперед так же легко, как зимой на льду. Сарпий приближался. Какой-то фут, и конец.
  "Начало", - поправил император.
  Он вонзил саблю в бок успевшего извернуться Переписчика; вторая сабля уже описывала дугу и готова была снести голову Сарпия, но мощный толчок отбросил Андигона в сторону.
  - Тварь!
  Это был Альтеро. Все, что он успел - создать воздушный кулак. Император упал под ноги солдатам, и подоспевшие салитан Юдинт и командир округа Харх взяли его под руки и увели с поля боя.
  Атака не удалась. Одна из сабель осталась в боку Сарпия.
  Но есть вторая.
  
  

10

  
  Альтеро не собирался усложнять себе задачу. Ну зачем убивать Андигона, если он еще может понадобиться? Тем более что убить его не составит труда.
  Он помог другу подняться.
  "Почему ты не убил его?! - обреченно подумал Сарпий, осознавая, что не в праве задать этот вопрос вслух. Он опустил взгляд на саднящий бок. - Совсем не больно... И рана уже почти заросла. Наверное, лезвие будет больно вытаскивать".
  Сарпий только поднял руку, как воздушная гладь - откуда она взялась?! - предупредила его о новой опасности. Переписчику хватило одного только взгляда.
  Цепи Сумрака.
  Заклинание, доступное лишь Жрецам. Темно-серые цепи, сковывающие Переписчика. Будучи опутанным Цепями Сумрака, творить заклинания невозможно - полностью блокируется доступ к магическим ресурсам, в том числе и к сафексу.
  Заслон поднялся сам собой, оградив Сарпия изящным бежевым - словно платье девочки - барьером. Тринадцать цепей врезалось в преграду.
  Не простояв ни мгновения, барьер исчез.
  Сарпий создал второй, третий, четвертый... И все тщетно.
  "О нет", - Переписчик испугался, что его схватят.
  Не переживай...
  Он пошел на опережение и высоко подпрыгнул, держа Струнку в руке. Одна из Цепей оказалась ближе всех, и Переписчик наотмашь ударил по ней. Получилось - та отлетела, потеряв несколько звеньев.
  Я же с тобой.
  Сарпий видел, как Цепи вырастали из рук Жрецов. Переписчики перехватывали их на манер кнутов. А еще он увидел бешеную пляску огней - в него летела настоящая мешанина заклинаний. Приложил руку каждый Переписчик, от самого младшего курса до Провожатых. Справиться с этим могло только одно.
  - Аль! - приземлившись, крикнул Сарпий.
  Его друг отвлекся от битвы. Чтобы как-то отгородиться от нападающих андиливийцев, он создал кольцо взрыва. Земля под ногами нападавших вжалась, а потом с громким треском вспучилась, сопровождаемая взрывными волнами.
  Положись на меня, и мы справимся с ними! - доверительно прошептала ша-эна.
  Или это был сам Переписчик?
  - Не справлюсь, Аль! - он махнул в сторону светопреставления.
  Альтеро кивнул и подбежал к Переписчику.
  - Брат, спасибо, - торопливо проговорил Сарпий. - Что бы сейчас ни произошло, знай - я не хотел никого убивать.
  Закончив, он прыгнул еще раз. И остался в воздухе, потому что время замедлило свой ход. Переписчик рассмотрел медленно летящие к нему Цепи, как они неторопливо извиваются и словно забирают свет вокруг себя. Отправленные Провожатым заклинания застыли разноцветными вспышками. Чего только там не было... Вскинутые копья Альтеро помаргивали медленно-медленно, но даже время не было властно над ними.
  Сабля императора еще торчала в боку, но неудобств не приносила.
  Плевать! Сейчас нельзя отвлекаться.
  Переписчик восстановил воздушную гладь, слегка изменив ее структуру - вместо отполированных стенок она приобрела пористый вид, словно губка.
  Он знал, когда действовать. В этот пасмурный день, особенно здесь, около вулкана, солнце - большая редкость. И его появление надо ценить.
  Отдайся мне полностью! - изнывала ша-эна. - Хватит медлить и сопротивляться! Отдайся, и мы покажем им, что не стоит больше вставать у нас на пути. Я помогу тебе, ты только доверься!
  И Сарпий отдался.
  
  

11

  
  Жрецы держали Цепи крепко. От Сарпия можно было ожидать всего, чего душе угодно. Любого подвоха. Но когда Валорга дернуло в сторону, а рука едва не вышла из сустава, стало ясно, что Цепи Сумрака - начало, а никакой не конец. Под прикрытием многообразных атак Провожатых Жрецы сосредоточились на главном заклинании, доступном только их сану.
  - Крепче! - рявкнул Тарлион и усилил атаку, наращивая еще несколько звеньев цепи.
  Жрецы рассредоточились по всему плато, окружив Сарпия. Переписчики пытались прорваться через заслоны, но быстро поняли - бывший сокурсник уже не того уровня. Не для них. Чего там говорить, раз даже атаки Провожатых отбивались едва ли не легче, чем брошенный ребенком мячик.
  Никто не мог определить, почему что-то пошло не так. Но оно пошло. Сперва неладное почувствовали Жрецы, чьи Цепи встретили очень странное сопротивление воздушной глади. Что-то в ней изменилось.
  Сарпий сузил исходящий от солнца свет. Он соединил его в золотой шнур, погружая во мрак остальные области. От него исходил жар. Золотой шнур брал начало из центра солнца, другой его конец упирался в возведенную воздушную гладь, питая, наполняя ее поры чистым золотом. Цепи Сумрака бились о золотые стены, с лязгом отскакивая от нее.
  - Атакуем! - громыхнул Тарлион.
  Жрецы размахнулись.
  Серые Цепи выпрямились, изломились буквой "г" и словно клювы хищных птиц стремительно опустились вниз. Сотканные из сумрака чеканы впились в поверхность глади. Сарпий не пошевельнулся. Одна его рука держала отсвечивающую Струнку, вторая была высоко поднята и направлена в небо. На пальцах будто играли солнечные зайчики.
  Альтеро даже не пришлось отбивать летевшие в них заклинания. И именно тогда пришла пора действовать. Он перехватил рубиновые копья и зашел Сарпию за спину.
  
  

12

  
  - Когда он?! - яростно прогремел Тарлион.
  - Пора бы! - промямлил Ламин. - Медлит...
  "Давай же, - понукал Переписчика Тарлион. - Не подведи, мой мальчик".
  - Валорг! Ты еще не забыл про свое обещание?!
  - Нет, - бесстрастно ответил Валорг и поморщился от очередного сточившегося звена.
  Звенья Цепей отлетали от воздушной глади и рассеивались дымкой. Всякий раз Жрецы сужали круг.
  - Тогда будь наготове.
  
  

13

  
  Это было быстро. До обидного быстро.
  Сарпий не мог ни опустить руку, ни отцепить Струнку - та не только слепила, но и впитывала магию солнечного света. И если не прервать связь надлежащим образом, Переписчика может разорвать.
  От первого удара Альтеро он уклонился, но вдогонку уже летел второй, намереваясь пробить грудь и дойти до сердца. До ша-эны... Сарпий так и не научился взаимодействовать с магией, придерживаясь золотой середины. Недостаток практики сказался в другом - он был отличным воином. И именно это стало самым бесполезным в один из главных моментов его жизни.
  Он не знал, как бороться с копьями, подстраивающимися под любое заклинание. Колдовать против таких - бессмысленно. И все-таки Сарпий нашел способ, как обхитрить его. Такого не ожидали ни Жрецы, ни сам Альтеро.
  "Кажется, рана заросла", - отметил Сарпий, стоя боком к уже нанесшему удар другу.
  Сабля выстрелила так, что Аль даже и не среагировал. Лезвие пропороло живот Сарпия, изрезав внутренности. Разорвав плоть, сабля с громким чавканьем вылетела из левого бока Переписчика И вонзилось в грудь друга.
  В грудь предателя.
  "И совсем не больно!" - поразился Сарпий, глядя на бьющий из живота фонтан крови.
  И больше никаких поблажек для любителей подраться парным оружием.
  В крови тонул Альтеро. В крови тонули андиливийцы и он сам. Весь мир тонул в алом тумане. Силуэты. Очень много ждущих смерти.
  Закружилась голова.
  "Надеюсь, сам я не умру".
  Не бойся. Я помогу! 

Глава 14


Я кормил ша-эну главным деликатесом - смертью близких. И не было ей ничего отраднее, чем вкусить гибель еще одной жертвы.
И я радовался вместе с ней.

1

  
  - Что за?.. - только и успел произнести Аоин, прежде чем его грудную клетку испепелил луч света.
  Волосы Жреца встали дыбом. Бакенбарды встопорщились. Он опустил взгляд вниз, и последними словами Переписчика, более полувека избегавшего начинающиеся с гласных букв слова, было:
  - А-а-а... О-о-о-о. Ух... Я... Я умираю.
  Аоин упал. Он умер с открытым ртом и распахнутыми от удивления глазами.
  Золотой луч выжег еще двух Жрецов, после чего распался. Плато вновь озарило светом. От Цепей Сумрака не осталось и следа. Бросившиеся было врассыпную Жрецы собрались рядом. Каждый смотрел на истекающего кровью Сарпия. Он стоял на коленях с низко опущенной головой и всматривался в неподвижного Альтеро.
  - Ты что-то там говорил про твоего мальчика? - с издевкой спросил Валорг.
  - Во всяком случае, он не отсиживался! - парировал Тарлион.
  "Проклятье! - гневался Верховный Жрец. - Если бы не бездарность Сарпия, я бы вообще не прибегал к ненужным сказкам и не оставлял бы Андигона в дураках! А теперь Альтеро умер. Надежды почти не осталось... Давай, Тарлион, кто, если не ты?"
  - Конечно, куда там. После получения приказа. А кто-то отсиживался вместе со мной.
  - Кто ранил его? - спросил подбежавший Роламилиан, удивив всех своей немногословностью.
  - Кажется, он сам, - определил Валорг.
  - Да, это одна из сабель Андигона, - воодушевленно крикнул Чирох и тотчас изменился в лице. - Добьем его!
  Они торопились, потому что Переписчик уже поднялся и крутил Стрункой так, что она была одновременно со всех сторон. Воины падали, словно потравленные мухи. Тарлион пригляделся и увидел не рану, а царапину.
  "Что это? Мне показалось или ша-эна уже завладела им?"
  Подбежали Провожатые вместе с остальными Переписчиками. Молодые нервничали, другие смотрели с восторгом и ужасом. Кому-то было интересно, кто-то молил Небеса не забирать их так рано. И была среди них одна, при виде которой сошедший с ума Переписчик изменился. Полыхающий рубиновым взгляд потух. На несколько мгновений Сарпий стал самим собой.
  
  

2

  
  - Селина?!
  Девушка была в легком платье. Юбка едва доходила до колен. Растрепанные каштановые волосы падали на плечи и только подчеркивали белизну кожи. Селина робко улыбалась. Она смотрела немножко исподлобья, пряча глаза за прядкой волос.
  - Привет...
  Тонкая ладонь с длинными пальцами поправила прядку.
  - Привет, - растерянно пробормотал Сарпий.
  Селина осмелела и улыбнулась еще шире.
  - М-можно?.. - она сделала маленький шажок вперед.
  - Конечно, проходи.
  Сарпий дал ей войти и закрыл дверь.
  Девушка грациозно прошла в комнату. Она поежилась, руки обхватили плечи - окно было открыто, и несмотря на летнюю ночь в комнате царила прохлада.
  - Давай закрою, - сказал Сарпий и поспешил прикрыть створку.
  Селина так и стояла в центре комнаты, все еще обнимая себя. Сарпий впервые видел ее такой: без плаща, без оружия в руках, без привычной улыбки прилежной ученицы... Сейчас перед ним была ее домашняя копия, такая нежная, уютная. Сарпию словно передался холод девушки. Его передернуло. Первейшим желанием было подскочить к ней и обнять, прижать к себе, подарить тепло. Но он не мог этого позволить. Селина - что дивный цветок, который можно только поливать своей любовью. Коснись его, и лепестки осыплются.
  Девушка была босиком.
  - Ты чего же? - Сарпий кивнул на ее ноги.
  - Ну... Как-то вот, - засмущалась Селина. - К тебе спешила.
  - Забирайся на кровать!
  Кроме одноместной постели в комнате почти что ничего и не было. Очертания стен и редкой мебели тонули во тьме сумерек. Селина легко, почти не касаясь пола, проплыла к кровати и забралась на нее, прижав колени к груди и обхватит их руками.
  Так они и молчали, глядя друг на друга - она на его кровати, он - в середине комнаты, удивленный и полный отцовской нежности к этому ребенку. Воспринимать девушку иначе Сарпий не мог - личико было совсем юным, полным радости и беззаботности. Он прекрасно помнил ее тренировки, поединки, помнил боевой клич, как сейчас видел усеянный каплями пота лоб и грязные руки и ноги. От этого Селина становилась еще прекраснее.
  Сарпию было странно смотреть на привычное спальное место и видеть в нем чудесное создание. Которое само пришло к нему.
  - Это... Это правда, да? - пугливо спросила Селина.
  - Да.
  - Но почему?
  - Ты же знаешь.
  Девушка шумно вздохнула и уперлась подбородком о колени.
  - А можно мне с тобой.
  - Нет, Селина. Я не могу рисковать твоей жизнью. Ты слишком ценна для меня.
  - Правда?
  - Самая настоящая.
  Рот девушки приоткрылся. Сарпий услышал шумный вдох. Казалось, известие обескуражило Селину.
  - Тогда согрей меня?
  Переписчик потупился. Он медленно прошествовал к кровати, стараясь не потерять самообладание. Сарпий абсолютно не знал, что делать. Он сел на край. Селина подняла голову и с надеждой посмотрела на него. Сарпий взял одеяло и накрыл тонкие плечи девушки. Поколебавшись, он решил все-таки не отпускать одеяло и вместо этого обнял девушку. Та прильнула к нему и едва слышно... Мурлыкнула? Да, похоже на то.
  Сарпий вдыхал аромат ее волос. Как бы он ни хотел, но внутри у него все кипело. Мужское начало брало верх. Заметив, как стал дышать громче и чаще, Переписчик хотел было отстраниться.
  - Нет... - тихо, но настойчиво произнесла Селина.
  Губы сами собой поцеловали ее волосы. Девушка вздрогнула. Она жарко выдохнула, и обнаженная грудь Переписчика почувствовала горячее касание ее дыхания. Он закрыл глаза. В темноте ее губы отыскали губы Сарпия. Они коснулись легко, но с какой-то опаской. Ладонь Переписчика легла на затылок девушки. Сарпий прижал ее к себе, и они сошлись в жарком поцелуе. Он был долгим. В нем было нетерпение. В нем была страсть. В нем было прощание.
  Сарпий очнулся, когда руки уже развязывали лямки платья на плечах Селины. Девушка стеснительно улыбалась, но сопротивляться не думала. Грубые ладони Переписчика стянули платье, и Селине пришлось встать. Ткань соскользнуло вниз. Она вытянула ножку, и платье сорвалось вниз. Сарпий взял ее за талию и аккуратно уронил на кровать.
  Молодое женское тело... Он не подозревал, что кожа может быть такой нежной. Сарпий часто наблюдал за Селиной и думал, что ее тело... Несколько... Более упругое, что ли? Нет, не упругое, но твердое. Он не мог представить, что вместо каменных мышц встретится с мягкой и бархатной кожей. Как будто он трогал облако... Тело Селины передергивало всякий раз, как только пальцы Сарпия касались его. Как будто от них исходил ток. Девушка извивалась и ласкалась, отвечала всем его движениям. Она была гибкой, как пантера, но такой покладистой и нежной, как котенок.
  Сарпий корил себя. Между тем, где-то в глубине души он понимал, что иной возможности не представится. Да, он любил Селину и не мог совладать с собой. Кто знает - что там в будущем? Пусть он урвет хоть немного прекрасного настоящего.
  Сперва он был робок. Он не знал, не понимал, не умел. Она показала. И тогда перед девушкой открылся настоящий Сарпий - тот зверь, что томился внутри и ждал своего часа. Час настал. Сквозь марево жаркого дыхания и последовательных движений Селина, не в силах сдерживаться, схватила ладонь Переписчика и закрыла ей свой рот. Сладкая волна затопила девушку. Почувствовав это, Сарпий отдался порыву и вскоре настиг ее.
  
  - Селина, скоро утро... Ты должна уходить.
  - Я не могу...
  - Селина. Я должен покинуть Фелианти.
  - Я не могу!
  Она плакала. Слезы катились по щекам и падали на одеяло. Почему-то на душе у Сарпия было противно и пусто.
  - Селина... Вот, держи платье. Давай помогу.
  - Ты выгоняешь меня?
  - Я... Тебе надо идти.
  - Но... Любимый...
  - Уходи.
  - Почему ты так?
  - Так будет лучше.
  - Сарпий!
  - Уходи...
  
  

3

  
  - Уходи...
  Она была его другом. Но настоящие друзья Сарпия были рядом! Недолгое время, но были. Настоящие... Пф-ф, смех, но на тот момент не было никого ближе.
  Она же сейчас стояла среди тех, кто выступил против него. Она пошла против. С войском, намеревающимся убить его или взять в плен. Сарпий испытывал к Селине самые нежные чувства. До того, как она встала на сторону неразумных.
  - Уходи!
  Сверкнув глазами, Сарпий напал на нее, игнорируя стоящих перед ним Жрецов и Провожатых. Напал, словно бросался в последний бой; напал, словно намереваясь навсегда стереть из головы это воспоминание о последней ночи, о самой девушке.
  Она должна умереть.
  В первые мгновения никто ничего не заметил. Удар был нанесен в сафексе, напрямую. Селина поморщилась, но смогла поставить блок, и призрачная гильотина, что должна была разрубить ее вдоль, распалась мелкими туманными клочьями.
  Жрецы спохватились. Пространство сафекса загудело, воздух завибрировал. Фриссы. Поганые твари летели к нему, намереваясь помешать. Селина уже перешла в сафекс и готова была встретить удар Сарпия.
  "Только ты забыла... - бегло подумал он. - Я - Сарпий!"
  А мы - одно! - вторила ша-эна.
  Оставаясь в сафексе, Сарпий нанес удар снаружи. Копье выпрыгнуло из рук ближайшего андиливийца и подлетело к Переписчику. Перехватив, он метнул его в девушку. Размытый темный росчерк с блестящим наконечником вонзился в пространство, точно игла. Сарпий схватил сафексную копию Селины и выкинул ее в тело, и в следующее мгновение девушка издала крик.
  "Почувствуй боль", - с наслаждением подумал Сарпий.
  Никто не двигался. Все уставились на Селину. Смерти девушки не ожидал никто.
  "Даже я..." - Сарпий с ужасом смотрел на вытекающую из уголка рта струйку крови.
  Почему ша-эна отступила так внезапно?!
  "Зачем ты так издеваешься надо мной?!" - неистовствовал Сарпий.
  Глаза Селины смотрели на него точно так же, как и в ту ночь, когда он захлопнул перед ней дверь, уверенный, что больше никогда не не увидит. Она смотрела с любовью и совсем без злобы. Она была олицетворением нежности. Она была той, кого люди, счастливые люди, имеющие родителей, могли назвать мамой...
  "Я принимаю твой выбор и нисколько не виню тебя", - читалось в ее глазах.
  Селина едва заметно кивнула. Глаза закрылись, тело обмякло. Девушка упала на землю, нелепо раскинув руки. Несколько секунд все смотрели на нее.
  И ударили.
  
  

4

  
  Предатели.
  Кругом предатели. Весь Орден, все до единого. Каждый. Каждый. Даже Валорг. Даже Альтеро. Неужели и Талемано был таким же?
  Ну ничего, мы покажем им, почему были такими добрыми и не желали, чтобы нам мешали. Правда, ша-эна? Правда, Сарпий?
  Смотри, они наносят удар. Глупцы. Их обрадовала наша рана на животе. Посмотри же, о каком спасении ты говоришь? Они хотят уничтожить нас, добить, как покалеченную псину! И это твои учителя. Смотри же! Они послали за тобой сафексных охотников. Они правда думают, что смогут этим победить нас? Вот этими остромордыми летучими мышками? О, они хотят вытащить из тебя душу и размазать ее по всему сафексу. Как любопытно! Может, и мы покажем чего-нибудь?
  Покажем. Командуй. Я весь твой.
  
  

5

  
  Атака не удалась. Фриссов, тварей сафекса, встретили подъятые призраки. Истекающие кровью андиливийцы и Переписчики, Альтеро, пара Провожатых, несколько Жрецов, в том числе и Аоин... С клыками, с когтями, костяными наростами и перепонками. У большинства - уродские крылья цвета свежего мяса. Призраки полетели навстречу фриссам и сцепились с ними в воздухе, пока земные рати защищали хозяина от нападок солдат. Их стало заметно меньше. Многие убежали к Эрималу и щемились там, дрожа всем телом. Салитан погиб, в корчах мучились Фовг и еще двое командиров полка. Командование на себя взял Андигон, старавшийся держаться подальше от битвы. Его тянуло вернуться и добить Сарпия, но надо было переждать - сейчас ему там нечего делать.
  "И где Намат?! Где Переписчик?"
  Андигон осознал, что последний раз видел его во время атаки на Сарпия.... Тот отразил заклинание Намата и... Куда он делся?!
  - Тварь!
  
  

6

  
  Вперед. Как можно быстрее. Пока они все заняты, ему надо спешить. Сарпий оказался не по зубам.
  Намат покинул Последнее Плато. Сбежал, как последний трус. Но что же ему делать, если и без того ясно, что Андигону не жить, а Орден просто-напросто не примет его обратно? А Намат восстановит силы. О да, он заживет. Кажется, неподалеку от Куоланы есть Сакири, где обитают маги. Он выучится у них. А еще он сможет добраться до Проводников. Но это потом.
  Он отомстит им всем. За друзей, за себя. За это унижение. Но это потом.
  
  Переписчик бежал, не останавливаясь. Звуки битвы стихали неохотно и словно бы преследовали его. Наконец, перед ним раскинулся Сальдосав. Река Намерений? Ха, его намерения чисты как никогда! Его намерения - выжить, набраться сил и вернуться вновь, чтобы завершить удар. О да, он сможет. Кто, если не он?
  Но Сальдосав думал иначе. Не для того нес он свои воды, чтобы быть обманутым спесивым лжецом. Обмануть можно себя, но не Реку Намерений.
  На полпути счастливый и радостный Намат ушел под воду. И так и не всплыл.
  Черви устремились к нему.
  
  

7

  
  Призраки рвали и кусали, выдергивали клочки плоти и вгрызались сразу в сердца, минуя мешающую плоть. Фриссы взвизгивали и умирали прямо в сафексе. Плато заполнилось истошными воплями андиливийцев. Подданные Сарпия жрали их. Жрецы и Провожатые все еще держали заклинание, сбитые с толку - противопоставить что-то мощнее против Сарпия было просто нечего.
  "Все-таки мы опоздали", - с горечью подумал Тарлион.
  Это случилось незаметно. Переписчики прекратили быть в роли атакующих и очень быстро перешли в защиту. Сарпия давно уже никто не пытался убить - солдаты поняли, что толку от них никакого, и приказам не подчинялись. Плато вздрогнуло. Толчок больше всего напомнил приступ икоты. Поверхность пошла надуваться шишками. Люди убегали от бушующих очагов, но прибегали к точно таким же. Сперва это были язвы. Потом нарывы оформились в подобие челюстей - широкие провалы с захлопывающимися пластами земли. Люди падали вниз. Их пережевывало. Очень быстро края земляных "челюстей" покраснели и стали влажными.
  По всему Последнему Плато участки земли то схлопывались, то раззевались. Переписчики боролись как могли, но даже они были не в силах противостоять, казалось бы, вполне понятной магии земле. Ибо магия слушалась его. Своего хозяина. Он ткал, точно швея, легко и буднично. Сарпий запутал заклинание, наложил несколько барьеров и ложных узлов, так что им придется хорошенько попотеть, чтобы прекратить это безумие.
  Чироха было не узнать. Он вертелся, как уж, разрезая узлы силы чуть ли не голыми руками. Разъяренный Мордонт преобразился - выбритые на висках узоры засветились пурпурным, и Переписчик самолично нырял в земляные провалы, будто в омуты. Разрушая структуру заклинания, он выныривал обратно. Ламин выстреливал своими татуировками. Узоры срывались с костяшек пальцев и устремлялись в разломы, усмиряя буйство стихии...
  
  

8

  
  Слишком много мертвых. И слишком мало выживших. Покидая плато, Переписчик бросил последнее напутствие работающему заклинанию. Пережевывания закончились. Плато пошло трещинами, и в небо взметнулся фонтан глубинной земли и застывшей магмы, засыпая оставшихся на нем живых людей. И черные хлопья не щадили никого. Они не делали различий между чинами и статусами, между возрастом и послужным списком. Они хоронили.
  Как им и приказали.

Глава 15

Имел ли я право испугаться и не пойти к Ондогорану?
Никакого.

1

  
  Они предали меня. Больше никому нельзя верить. И незачем. Хватит. Солнце не успеет скрыться за горизонтом, а меня уже не станет. Вот ты, Ондогоран, высишься передо мной молчаливым свидетелем. Так скажи мне, кто из нас большая тварь?!
  Кого я предал? Кого обманул?..
  Или Баланс. Где твоя справедливость? Где твоя работа? Неужели тебя больше не существует?
  Чего молчишь, Неиссякаемый? Тебе стоять вечно, а я уйду. Туда, где не открывают глаза. Туда, где нет ничего. И я порадуюсь. Ты пытаешься от меня отгородиться? Твои обитатели не хотят меня видеть? Почему ты атакуешь меня? Что это за лес? Чем я заслужил?! Ты тоже хочешь меня предать?!
  Ты меня не пугаешь. Я должен пугать тебя! Ведь именно я жгу твой лес, я испепеляю каждую лиану, каждый живой кустарник. Звери? Я не боюсь зверей. У меня нет чувства страха. Дай мне пройти, и мы обойдемся меньшими потерями! Не иди по пути тех идиотов. Кому как не тебе отчетливо видно, что из этого вышло?
  Я пожгу все твои цветы, я обращу твой лес в пепел, в огромное кострище, а все из-за твоего упрямства! Ты не захотел дать мне дорогу! Они умрут! Подохнут! Как подох Альтеро, этот мерзкий ублюдок, лгущий мне с самого начала. Как подохли Валорг, и Тарлион, и Аоин, и Мордонт, и Роламилиан, и Ламин, и... И Селина. Они обрекли Орден. Они сломали мир. Равновесие трещит по швам.
  Взгляни на небо! Что ты видишь? Ты тоже боишься, что оно расколется и рухнет белоснежными осколками, а молнии пронзят каждого живого? Я вот не боюсь.
  Гляди же! Гляди, как моя Струнка протыкает твои деревья! Как она пронзает стволы, и те усыхают. Твои деревья чахнут и умирают, а листья осыпаются никчемной трухой. Этим ты хотел меня взять? Я устал смахивать кровь и ошметки мяса со своего оружия! Ты даешь достойно погибнуть местным обитателям... Но разве это достойная смерть? Они дохнут, заживо горят и в страхе убегают, если только их не придавило деревом. Почему ты отправляешь их на убой?
  НЕ НАДО ОТНИМАТЬ МОЕ ВРЕМЯ!
  
  

2

  
  - Спасибо, Тарлион. Твой кокон - как никогда кстати. Я-то уж грешным делом похоронил себя, - радостно проговорил Ламин. - Измаялся что-то.
  Валорг держал в руке небольшой огонек. Внутри кокона было темно: они не знали, как сильно их засыпало. Никаких звуков с поверхности не просачивалось. Их было пятеро: Тарлион, Валорг, Мордонт, Ламин и Чирох.
  - А все-таки он нас пощадил... - медленно сказал Валорг.
  Тарлион повернулся к нему.
  - Что?
  - Подсчитайте наши потери. Минимальны. Он либо защищался, либо уничтожал наши заклинания...
  - А этого вам мало, да?
  - Вы живы? Вот и успокойтесь. Уверен, живы и остальные. Не вы один умелец сплести защитный кокон.
  - Давайте лучше подумаем, как отсюда выбраться, - предложил Чирох.
  - А что выбирать? На воздух и вперед.
  - Я практически исчерпан. Но, думаю, на это сил у меня должно хватить.
  Сквозь рыхлую присыпку они вырвались на поверхность. Сапоги и ботинки утопали и пружинили, как на прессованном силосе. Отовсюду слышались стоны и тихие переговоры, кто-то копошился и как крот вылезал на поверхность, болтая головой во все стороны и работая руками на последнем издыхании. Некогда кишащее почти шестью тысячами человек плато стало свидетелем всего шестидесяти жизням, которые нашли в себе силы выбраться наружу. То и дело земля дыбилась, и на поверхность вылезали все новые. Причем, не только Переписчики, но и андиливийцы.
  - Он ушел, - заключил Валорг.
  Радующийся, что Андигон остался погребенным, Тарлион не сразу отреагировал на слова.
  - Сафекс.
  Жрецы переглянулись и скорчили кислые мины.
  - Сафекс, - повторил Тарлион. - Что же мы, зря что ли зовемся Жрецами? Нет, коллеги. Если вы думаете, что наша битва проиграна, то вы ошибаетесь.
  - Может, сперва найдем остальных наших? - предложил Ламин.
  - Может. Но тогда мы не успеем остановить Сарпия. Мы уже смогли убедиться, что промедление обходится нам слишком дорого.
  "Давай, Сарпий, торопись, - подначивал Валорг. - У меня нет никакого желания убивать тебя. Очень надеюсь, что медлить ты не станешь. Не подведи. Я буду чувствовать себя виноватым, если убью тебя".
  Тарлион присел на корточки и принялся чертить на земле рисунок. Валорг вгляделся и узнал в нем Выход За Пределы.
  - Не стесняемся, коллеги, - призвал старый Жрец, проводя пальцем очередную линию, - я делаю пять главных точек. Отправимся все.
  - Вы будете беспомощны, - пробурчал Мордонт, разглядывая чистый плащ Жреца. Даже после всего ткань осталась белоснежной и невосприимчивой к грязи. - Что мы можем в сафексе?
  - Прийти к началу. Раз спор силой оказался провальнее, чем переговоры, попробуем сделать акцент именно на них, без всякой магии. Это покажет Переписчику, что мы пришли к нему с добрыми намерениями.
  - После вот этого?! - насмешливо спросил Валорг, указав на скопище трупов.
  - Все равно в наших телесных оболочках мы уже ничего не сделаем.
  К пятерым Жрецам подошли двое Провожатых. Лица в царапинах, у одного - сломанный нос, у другого из глаз лилась кровь.
  - Мы пропустили что-нибудь интересное? - спросил плачущий алыми слезами.
  - Нет, - превозмогая отвращение, ответил Тарлион. - Как видите, в самом интересном вы уже побывали.
  - Ага...
  Они не чтили чинов. Только не сейчас. Все они были одним братством. Братством проигравших.
  - Мы отправляемся в сафекс, - сказал Тарлион. - И нам потребуется защита. Хотите постараться во имя двух Жрецов?
  - Но тут же пять точек! - возразил Провожатый со сломанным носом.
  - Я про вас.
  "Ряды надо пополнять, - подумал Тарлион. - Раз выжили, значит, не безнадежны".
  Провожатые почти не изменились в лице. Они пожали плечами и кивнули.
  - Можете на нас рассчитывать.
  
  

3

  
  Их сафексные копии отделились от тел.
  Парамир встретил их возмущением. Он был недоволен. Серость сафекса пестрела шлейфами заклинаний. На Последнее Плато, не поморщившись, и не посмотреть. Все в росчерках, световых пятнах и странных вибрирующих сгустках.
  Пятерка Жрецов поморщилась от раздающихся эманаций заклинаний. Они нагнали Сарпия по воздуху очень быстро - здесь были свои законы перемещения. Жрецы следили за каждым шагом Переписчика. Его было не узнать - развевающийся золотой плащ, весь уделанный в крови, слипшиеся волосы, местами так обильно смазанные кровью, что были похожи на кусок мяса. Лицо у Сарпия было отстраненно-злое. Он шел через третий рубеж, будто ничего и не видя. Второй - опадающие земли - он перелетел. Тарлион раскрыл рот, видя, как некогда неспособный к магии ученик выполняет сложнейшее заклинание просто играючи. Он не предусмотрел этого. Жрец ни на секунду не предполагал, что Сарпий достигнет таких высот. Пусть даже и при помощи ша-эны.
  - Сами виноваты, - ответил на его сетования Валорг. - Меньше бы задерживали, меньше было бы возни!
  - Просто удивительно, - Тарлион завороженно смотрел на Сарпия. - Она дает ему такие возможности, но он еще не повержен ею...
  - Так последний день остался еще, - одернул его Валорг.
  - Все равно. Я думал, все произойдет раньше.
  - Взгляните! - выкрикнул Чирох.
  
  

4

  
  Мозаика миров. Скроенное по кусочкам пространство, вырезанное Проводниками из других обиталищ. Области с фиолетовым воздухом, дорожки из песчаных крупинок, каждая из которых была больше булыжника, зоны вечных дождей, карманы пространства, наполненные водой...
  Сарпий вспомнил об этом рубеже только когда столкнулся с ним воочию. Кажется, в далекие времена преподаватели Ордена упоминали об этом...
  Покинув мир фиолетового воздуха, Переписчик перепрыгнул в иную область. Перед самым приземлением он почувствовал, что что-то не так и выхватил Струнку. Сарпий ткнул наконечником в землю. Раздался взрыв. Пика едва не вырвала ему руки. Наступи он ногой, от Переписчика ничего бы не осталось. Но за пятьдесят дней он научился многому - чему никогда не научат в Ордене. В последний момент Сарпий призвал воздушный кулак и ударил им себя в бок. Так он выбросил себя за границы этого мира.
  Переписчик перепрыгивал с одного клочка на другой, выбирая лучший путь по наитию. Сперва он пошел напрямик, но проклятые Проводники увидели, на что он способен, и переделали этот рубеж, наполнив его непроходимыми лесами, кипящим воздухом и Небеса знают чем еще. Даже ша-эна не рискнула вести туда Переписчика. Он пробирался через царство мертвых душ и старался не реагировать на заунывный вой; он проходил целые кварталы, где стены домов были сделаны из заживо прибитых друг к другу людей. Все они кричали и тянули к нему свои руки...
  Сарпий потерял счет времени. Он больше не чувствовал пространство. Единственным его ориентиром в этой нескончаемой чехарде был Ондогоран. Чтобы увидеть сокрытую облаками вершину, приходилось высоко задирать голову.
  
  "Я на верном пути", - шевельнулась мысль на глубине сознания.
  То ли ша-эна была занята вопросом его выживания, то ли она просто ослабела, но Сарпий вновь мог мыслить и ощущать себя, в то время как его тело было занято перепрыгиванием, уворачиванием и периодическим сотворением заклинаний. Струнка висела на спине и похлопывала между лопатками. Плащ верно держал ее.
  
  Как-то плавно и совершенно незаметно Переписчик перешел на последний рубеж. Бестиарий сущего. Сперва Сарпий принял обилие зверей за особенность мира, по которому проходил, но животных становилось все больше. Он отмахивался сначала от мелких зверьков, после - от живности покрупнее. Когда пошли волки, кабаны и те, чьих названий Переписчик не мог предположить в силу того, что в Тиэльме их просто не существовало, его передвижение ощутимо замедлилось. Каждый норовил схватить, укусить или оцарапать. Сверху падали птицы, из-под земли высовывали морды гигантские землеройки и черви... Вот тогда-то и пригодилась Струнка.
  И я.
  Но он шел дальше, и любимая пика справлялась не всегда. На помощь приходила магия, злая, бескомпромиссная и не знающая промаха.
  "Еще одна куча против меня. Им-то что надо?!"
  Переписчик злился. Проводники упорно не желали подпускать его к Ондогорану. Неужели и остальные члены Ордена сталкивались с подобным? Или какому-нибудь Тарлиону открывали тропинку и не трогали, позволяя пройти и через опадающие земли, и через мозаику миров?..
  Незаметно наступило отчаяние.
  Переписчик перестал справляться своими силами. Не помогала даже ша-эна. Окружающих ресурсов было недостаточно для взаимодействия с ними, а на то, чтобы побеждать созданий иных миров, сила внутри Сарпия была недостаточно велика.
  "Поганые Проводники! Вы заплатите за это! Вы запомните меня, и запомните хорошенько!"
  Сарпий потонул в алом тумане.
  
  

5

  
  - Что он делает... - охнул Валорг.
  Он помнил Сарпия другим - немного стеснительным, но в то же время настойчивым, взбалмошным драчуном, презиравшим магию.
  "Почему ты даже не пытаешься вникнуть в уроки магии?" - спрашивал его Валорг.
  "Магия для шарлатанов! - громко, чтобы услышали остальные, отвечал Сарпий. - Оружие в моей руке никогда не кончится!"
  "Но оно может сломаться, а сам ты - устать", - возражал его учитель.
  "В отличие от магии, у меня останутся они!" - ученик поднял кулаки.
  И смотреть на человека, про которого уже не скажешь, что он человек, было ужасно. Он не узнавал в нем своего ученика. Он изменился. Его лицо осталось человеческим, но само выражение... Как будто на него надели маску. Было в нем что-то смертоносное и леденящее душу. Но не это передернуло Валорга.
  Магия... Окруженный целым сонмищем всяких тварей, Переписчик мелькал, словно пакерал покойного ныне Ольхе. Нос у Сарпия был разбит, все тело покрывали царапины, а левая рука работала не так ловко, как правая. Валорг охнул. Ша-эна не успевала восстанавливать тело своей оболочки! На смену затянувшимся ранам приходили все новые.
  "Он не справляется..." - мрачно подумал Валорг, с высоты наблюдая за ним.
  Когда волна ползучих, летающих и бегающих бестий укрыла Сарпия так плотно, что он затерялся в толще многообразия движений, Жрецы засуетились.
  - У нас будет очень мало времени, если его убьют, - тревожно проговорил Тарлион, поглаживая лысину. - В этих тварей ша-эна вселяться не будет и на какое-то время останется здесь. Я вернусь в тело и нагоню сущность до того, как она тронется. Вы же останетесь и будете моими глазами.
  - А как же они? - Мордонт указал на созданий.
  Жрец улыбнулся.
  - За меня не беспокойтесь. Не зря же я трачу столько нервов и сил, оставаясь на своей должности.
  "Лживое отродье!" - чуть было не выпалил Валорг.
  - Небеса! Вы только посмотрите! - возопил Ламин.
  Ничего не поняв, Жрецы задрали головы, совсем забыв о популярном выражении. Впрочем, нашлось-таки то, что их отвлекло. С юго-востока, откуда пришел Сарпий, пробираясь через защитные рубежи, по воздуху текло нечто.
  - Это же лава! - крикнул тот же.
  - Лава... - пробормотал Тарлион. - Из мозаики...
  - Да ведь он же просто берет ресурсы других миров!
  Плывущая по воздуху лава, густая, булькающая, исходящая паром, добралась до крайнего круга тварей. Жаркий поток поглотил их. Звери взвыли; не успевшие убежать погибли, другие не замечали и исчезали в раскаленной пучине безмолвно. В поредевшей толпе стало видно золотой плащ Переписчика. И дрался он наравне с хозяином, стегая по глазам самых наглых созданий.
  "Жив! - с радостью отметил Валорг, ничуть не смущаясь, что двумя часами ранее пытался убить Сарпия. - Делал вид, что хотел убить, - поправил себя Жрец. - Конечно же, мы бы не справились".
  На животных готовилась новая атака - огромное фиолетовое облако. Сарпий помнил, как быстро перебежал тот кусок мира, ибо он был непригоден для дыхания, и намеревался накрыть им часть тварей. Переписчик с трудом отмахивался от монстров при помощи Струнки - орудовать одной рукой было делом не из легких. Все больше он увиливал да прыгал туда-сюда. Правая рука была занята магией.
  Фиолетовое облако оформилось в купол и накрыло животных. Вскоре Жрецы увидели, как те забились в агонии от нехватки воздуха. Попутно Валорг наблюдал за Переписчиком, за его страшным выражением лица и леденящим душу смехом. Чтобы животные не покинули купол, Сарпий наложил поверх него воздушную гладь и укрепил ее.
  С севера на Сарпия летел гигантский уродливый монстр - мускулистое туловище, вытянутые, как у крокодила, челюсти, кожистые крылья и мощный хвост с тяжелым костяным наконечником.
  Расправившись с последней мелочью, Сарпий поднял руки. От подошв сапог змейками пошли трещины. Они протягивали свои тела все дальше к летящему нечто.
  - Вот и настал конец нашему Сарпию, - заключил Тарлион, уже готовя заклинание возврата.
  - Не спеши... Те, - заявил Валорг, заприметив волнение с восточной стороны.
  Сперва их всех накрыла тень. После тень удлинилась. Жрецы увидели отбрасывающий тень источник.
  - Не может быть...
  - Как?!
  - Это же...
  - Кусок мира... - восхищенно прошептал Валорг.
  Сарпий поднял тот самый взрывающийся пласт. Он летел прямиком в зверя-переростка. Огромная масса впечатляла - зрелище было не просто диковинным... Это было из ряда вон. Даже находчивый на магические трюки Тарлион чуть не схватился за сердце, увидев необъяснимое. Чудовище же было слишком тупым, чтобы трезво оценить ситуацию. Да и какой зверь поймет, что против него пустили целый фрагмент иного бытия?
  Сарпий слегка присел и крутанул ладонями. Взрывающийся мир всколыхнулся, скособочился и теперь летел вперед поверхностью.
  - Он страшен... - прошептал Чирох.
  - Кто из них? - хмыкнул Тарлион. - Да-а-а, однако... И вот его мы хотели взять Цепями Сумрака...
  - Смешно... - сказал Мордонт.
  Взрыв сотряс пространство. Даже здесь, в парамире, пошли такие вибрации боли и возмущения, что Жрецов отбросило назад. Их сафексные копии зарябили, тела на какое-то время онемели.
  - Проклятье! - выругался Тарлион, поднимаясь.
  Иномировой пласт врезался в крылатую тварь. Его поверхность разразилась многотысячными взрывами, соединяющимися между собой надрывным рокотом. Они сливались в единый гул и буквально ломали чудовище.
  Он падал. Зверь? Вряд ли. Обезображенный до неузнаваемости шмат мяса? Пожалуй. От морды и груди животного не осталось ничего, кроме страшной раны. Чудовище упало на покрытую трещинами землю. Стало ясно, зачем Сарпий надломил ее до самых глубин - чтобы лишить твердости. Крылатая тварь с хрустом провалилась в самые недра Тиэльмы - Тиэльмы ли? - оставив после себя воронку.
  Сарпий даже не посмотрел, что там стряслось. Он хотел было убрать Струнку за спину, но передумал - рубежи Ондогорана миролюбивостью не отличались. Несмотря на то, что это было последним рубежом.
  Прихрамывая, Переписчик тяжело пошел дальше, минуя трещины. Он то и дело шмыгал носом и утирал идущую из него кровь. Страшный бой потрепал его. Ша-эна не могла помочь. Увечья были слишком чужеродными.
  Пока что.
  Остались позади опустошенные и обезображенные рубежи; где-то вдалеке вечернее небо озарялось вспышками Огневеющей; шпили Нор'Шарана поддерживали тяжкие облака; впереди стоял могучий Пик Неиссякаемости.
  А Сарпий шел дальше.
  
  

6

  
  - Сейчас нашего Переписчика будет ждать сюрприз, - с ехидцей в голосе сказал Тарлион.
  - Хотелось бы надеяться, что он будет поэффективнее остального. Почему он проходит рубежи так легко?! - спросил Валорг.
  - Вы посмотрите, как он их проходит! Он буквально не оставляет позади себя ничего. Но я оказался... Слегка предусмотрительным. Готовьтесь, друзья, скоро наш выход.
  
  

7

  
  Валун. Это было похоже на увеличенный до размеров... До размеров половины Последнего Плато валун. К нему вел простой дощатый мост без всяких перил. Мост над пропастью. Внизу, скрываясь в дали, шумела река.
  Не приходя в себя, Переписчик прохромал через мост. Один раз он споткнулся и упал, распластавшись на грубо сколоченных досках. С кряхтением поднявшись, он выпрямился и пошел дальше. Где-то вдали виднелся такой же мост, ведущий на ту сторону, к Ондогорану.
  Поверхность валуна была шершавой и немного пористой. Даже под уклон можно было идти без опасности поскользнуться. Небо над головой сотрясалось в приступах грома. Серые трепетали, будто в ужасе дрожали перед наступающей бедой. Бесцветные молнии беспощадно жалили небесную твердь, которая стала похожей на грязную тряпку. И не было ничего за пределами валуна. Тьма обступила Сарпия со всех сторон, и он остался наедине с огромным камнем и возвышающимся Неиссякаемым.
  Переписчик брел вперед, глядя себе под ноги. Его состояние было сродни лихорадке. Не было больше разговоров с ша-эной - одна только воспаленная рана и невероятная усталость. И боль в теле.
  Его отвлек звук кашля. Сперва Сарпий подумал, что это он сам, однако на деле...
  "Хотя так и есть", - отрешенно подумал он, всматриваясь в того, кто стоял неподалеку.
  Да, он сам. Точная копия.
  - Кто ты? - спросил Сарпий у двойника.
  Вопрос прозвучал жалко и как-то разбито - сейчас ему было не до драк. Их слишком много, непозволительно много. Так много, что ша-эна дала сбой и...
  Отступила?..
  Багрянец рассеялся, очистив мысли Переписчика.
  "Как же я устал..." - подумал он и чуть не рухнул на шершавый камень, безвольно и подавленно. Совсем как в глуби Сальдосава.
  - Я это ты. Только ума у меня поболее будет.
  - Почему... Почему я тебя слышу?! - не скрывая изумления воскликнул Переписчик.
  - А, заметил? Молодец.
  Конечно, он заметил. Ибо воздушная гладь осталась на рубеже бестиария, сдерживая натиск животных, заключенных в фиолетовую камеру. Сарпий с ужасом осознал, что воссоздать новую он уже не сможет.
  - Тебя не должно здесь быть.
  - Почему же? - изумился двойник.
  - Об этом не было речи в Ордене!
  - Ах, вот как! Бедняга... А тебе говорили, что мир жесток? Да? Ну слава бо... Небесам! А то бы ты не выдержал всех открытий Тиэльмы.
  - Дай мне пройти.
  - Попробуй, - пожал плечами двойник.
  Сарпий с опаской посмотрел на свою копию, от которой исходили мощнейшие волны силы. Еще немного, и она начнет сбивать его с ног. В отличие от него двойник выглядел свежим и подтянутым, а глаза горели странным огнем. Переписчик сделал осторожный шаг вперед, но острый наконечник пики уперся ему в грудь.
  - За что?
  - За глупость. Тебе не следует идти к Проводникам. Ты нужен этому миру.
  - Я или... Или ты, ша-эна?!
  "Само собой! Это же ты! А у меня пошли галлюцинации от изнеможения. Ведь я слышу. Значит, это в моей голове. А в моей голове сидит только одна враждебная тварь".
  - Ты, глупец! Ты, принявший силу. Ты, вставший на путь благоразумия!
  - Я уже встал!
  - И очень скоро поплатишься за это.
  Сарпий почувствовал, как грудь кольнуло тонкое жало Струнки - не его Струнки, а чужой, чужеродной. Он ушел вбок, приседая и делая подножку, но двойник подпрыгнул и хотел было проткнуть грудь Сарпия, но тот создал маленький кусочек воздушной глади. Наконечник клюнул перламутровую преграду. В следующее мгновение Переписчик сам выудил Струнку и набросился на двойника.
  Они кружились, не уступая друг другу. Не было нанесено ни одного удара - всякий раз острые жала пик находили либо воздух, либо подставленное оружие. С Сарпия текли ручьи пота. Он задыхался. Еще никогда бой не изнурял его так, как сейчас. В Ордене он считался лучшим в своем деле. Но как быть, когда ты сталкиваешься с самим собой? Считаешься ли ты лучшим тогда?
  Его двойник выглядел бодро, движения были одинаково резки и стремительны, будто и не было никакой драки. Он сражался с улыбкой и всякий раз насмехался над своим врагом, когда тот допускал обидную промашку. Ибо он, в отличие от Сарпия, дрался вполсилы. И превосходил его.
  Сарпий выдыхался. Ша-эна не помогала. Она всегда поддерживала в нем силы, но...
  - Мне это начинает надоедать! - выкрикнул двойник, блокируя очередной удар, гораздо более вялый, чем предыдущие. - Ты точно уверен в своем выборе?
  - Как никогда!
  Сарпий сделал выпад и промазал. Он был готов к этому. С конца Струнки сорвалась молния, однако двойник отбил и ее. Заклинание отдалось в голове неприятной болью.
  "Что это? Почему?! Ша-эна..."
  Ша-эна молчала.
  Подтвердилась страшная догадка Переписчика - ша-эна была перед ним. Она покинула его. Вот почему его раны не затягивались, а сам он ослаб и не мог ничего сделать.
  Значит, двойник - ее воплощение. Как это понимать? Она покинула Сарпия? Сам он не был готов к магическому поединку, чего не сказать о сопернике - тот подлетел на несколько футов и начал плести руками странные символы, оставляющие за собой серые шлейфы. Узоров становилось все больше и больше; вскоре они превратились в облако.
  - Решайся, Переписчик. Прими правильное решение! Тебе не совладать со мной. Я уничтожу тебя, стоит мне только дать команду заклинанию. Оно просто съест тебя. И тогда в мире останется только один Сарпий - тот самый, который выбрал путь истины и силы. Трусам не место в Тиэльме! Если ты...
  Удар был быстрым. Быстрее самого яростного ветра. Мгновение - и Струнка Сарпия отправилась в полет. В свой последний полет против главного врага Переписчика - его самого. Пика вспорола облако и насквозь пробила двойника.
  Тот вытаращился на торчащую из груди пику. Ноги подогнулись, он упал на колени. Облако дернулось и сжалось, но не исчезло. Сарпий смотрел сопернику в глаза и видел, как они меняются. Удивление сменилось спокойствием, спокойствие сменилось радостью, а радость - угрозой. Глаза сузились. Сарпий услышал неприятный звук... Он напомнил ему, как в детстве Переписчик, завтракая в столовой, мешал ложкой густую рисовую кашу. Когда ложка погружалась в белую массу, звук был таким же.
  Рана. Рана на груди двойника затягивалась. Она буквально выдавливала пику из себя, как нечто чужеродное.
  - Отвратительная попытка! - не своим голосом прорычал двойник, и Струнка, точно вылетевший из баллисты снаряд, полетела в своего хозяина.
  "Ты скопировал даже это..."
  Одновременно Сарпию пришлось сооружать защиту против серого облака, летевшего на него, как пчелиный рой. Им-то Сарпий и занялся в первую очередь, надеясь, что реакция позволит уйти от оружия. Но Сарпий слишком долго был под влиянием ша-эны и наворотил достаточно много дел, чтобы их масштабы вошли в привычку. Как и все эти последние дни, дни, когда сущность стала побеждать, он понадеялся на нее и отдался ей. Но отклика не получил. Он совсем забыл, что она ушла. И тут бы испытать облегчение, осчастливиться, но именно в этот миг Сарпий пожалел о ней как никогда.
  Неприятное открытие обездвижило его. Первой стала Струнка. Его друг, его спутница. Его собственное оружие, что не раз выручало и прошло через множество сражений. Его боевая подруга. Она впилась в живот и погрузилась дюйма на четыре. Остановилась... Остановилось и время. Серое облако, вблизи действительно оказавшееся скопом мошек, застыло перед лицом Переписчика.
  "Не понял", - подумал Сарпий, отмечая, что застыло все, даже он сам.
  Боль жгла живот, словно на него капали воском. Вытекавшая из раны кровь застыла тяжелым сгустком, готовая вот-вот сорваться. Мир замер. Не просто замедлился, а именно остановился. Умер. А когда среди всего омертвелого кто-то начинает шевелиться, пускай и еле-еле, едва дернув пальцем, это становится заметно.
  Жрецы не скрывались. Они спускались сверху прямо к нему, выйдя из сафекса, но по-прежнему оставаясь копиями. Пять фигур застыли перед ним.
  - Это надо прекращать, - сказал Тарлион.
  Сарпий слышал.
  "Это же копии. Конечно я их слышу!" - одернул себя Переписчик.
  Он стискивал зубы, чтобы не скривиться от боли.
  - Так заканчивайте! - рявкнул он. - Вот только надеюсь, что теперь-то вы правильно выберете, на кого нападать!
  - Мы ни на кого не будем нападать.
  - Тогда что вам здесь надо?!
  - Мы пришли спасти тебя, Сарпий, - сказал Валорг.
  - Спасайте. Схватите его, - он кивнул на замершего двойника, - а я убью и спокойно доберусь до Проводников, если эти подлецы не придумали мне еще каких-нибудь испытаний!
  - Не надо, Сарпий. Поворачивай. Вернись!
  - Ради чего? Ради чего мне не убивать себя?!
  - Ты сможешь помочь многим!
  - Я уже никому не помогу! Ша-эна вышла из-под контроля! Ее надо остановить.
  - Ты разрешишь их проблемы и наладишь мир, - не обращая внимания, продолжил Валорг. - Творить добро, усмирять зло и помогать справедливым! Держать Баланс. Разве это не Кодекс Переписчиков?
  - А разве ложь - часть Кодекса? Да, мы - Переписчики. Мы и так призваны не только творить добро, но и учинять зло! Но я учинил его так много, что не выдержу эту ношу. Слишком большая ответственность. Может быть, с точки зрения Баланса все хорошо, но я не готов. Моя точка зрения не согласна на такой Баланс. Зачем для добра сила, из-за которой я убил столько людей? Ни один добрый поступок не перекроет тех ужасов, что я натворил. Какое же это добро?
  - Люди - глупцы! Их смерти - их вина! Их, не твоя.
  - И даже Златоземь с Красноводной?.. - горько усмехнулся Сарпий.
  - Ты поломаешь законы! - злобно сказал Тарлион. - Мы направим тебя в нужное русло! Мы поможем тебе.
  - Инициация почти завершена.
  - Мы остановим ее! Застопорим. Только доверься нам. Орден тебя не бросит. Мы покажем тебе дорогу! Просто пойдем с нами. Многие погибли, но сил помочь тебе у нас хватит. Но для этого надо довериться нам.
  - И быть марионеткой в ваших руках?.. Уж лучше так.
  Сарпий кивнул на торчащую из живота пику.
  "Больно. Позор - совсем отвык от боли. Веду себя как девка".
  - Ты не будешь марионеткой! - вмешался Валорг.
  - С такой силой мы можем лишь подсказать, направить... - жалко проблеял Ламин.
  - Нет. Орден не смог одолеть ша-эну тогда, в эпоху своего расцвета, не сможет и теперь.
  - Прошли многие века, Сарпий. Минуло несколько эпох, и мы наконец узнали, как обуздать эту мощь. Ну же, решайся скорее! У нас мало времени. Мы больше не можем поддерживать заклинание. Пошли с нами! Примкнешь к Жрецам?
  - Нет. Я не хочу жить, каждую секунду ожидая подлого удара в спину. Мне хватило друзей.
  "Друзей..." - с желчью подумал Переписчик.
  - Теперь у меня в жизни ничего не осталось. Ничего и никого. Я умираю, поверженный своим же оружием. Я не выстоял в драке против себя. Но я одолею, слышите? Не вам указывать мне! Только не вам, Жрецы! Особенно тебе, Тарлион!
  - Что?! Я спас твою жалкую жизнь, остановив время!
  "Отлично сработано, Проводники. Ты не можешь умереть! Я не успею! Ша-эна улетит, и тогда настанет крах. Вернутся времена трехтысячелетней давности. Вот только Орден больше не повторит подвигов прошлого. Соглашайся же, ну!"
  - Нет, Тарлион. Ты пытаешься спасти себя и свои интересы. Уходите. Я не готов жить под этим небом. Искупить вину за содеянное я могу одним образом. А такое наследие я вам не оставлю.
  Воцарилась тишина. Жрецы смотрели на него с какой-то жалостью. Как на затравленного пса или на быка, которого уже привязали к столбу и через секунду перережут горло.
  - А ты понимаешь, что тебя сейчас убьют? - прищурился Тарлион. Губы исказила противная улыбка.
  "А если не сейчас, то попозже. Можешь не сомневаться".
  - Понимаешь?
  - Не понимаю. Я не имею права умереть. И не умру! Не таким образом. Не вам предопределять мой исход! Пошли прочь!
  - Глупец!
  
  

8

  
  Не в силах поддерживать сафексные копии, Переписчики распались. Их тела шевельнулись. Открыв глаза, Жрецы обнаружили себя во плоти, стоящими в пяти местах пентаграммы.
  - Что это было?.. - спросил побледневший Чирох.
  - Не медлим! Быстро! За ним! - пропыхтел Тарлион и, забыв о возрасте, побежал как в былые времена, когда сам был Переписчиком и тренировался на поле, бегая с утяжелителями на ногах и руках. - Еще не все потеряно!
  "Начинается самое интересное, - бегло подумал Тарлион, улыбаясь на бегу, - лишь бы не подвели Проводники".
  
  

9

  
  Мир возродился.
  Вспышка.
  Боль в животе.
  Серое облако застлало глаза.
  Мир угас.

Глава 16

Они могут остановить время. Но не меня...

1

  
  - Мне нравится Сарпий, коллега.
  Созидающий довольно улыбнулся и оторвал взгляд от мира.
  - Позволю себе полюбопытствовать - а чем?
  Именующий ответил сразу:
  - Добротой. Добротой и самоотверженностью. Доподлинный образчик героизма! Понимаете, насколько он чист душой, что, вопреки соблазну, все-таки решился на затею самоуничтожения. Я завидую ему. Люди, умеющие делать такой выбор, воистину счастливцы.
  - Завидуете? - Созидающий поднял бровь.
  - Да. Я должен честно признаться, что смелости бы у меня не хватило. И будь я на месте Сарпия, смиренно ждал бы, когда ша-эна поработит меня.
  - А потом?
  Именующий смотрел на застывший мир, на пятерку Жрецов и на пронзенного пикой Переписчика.
  - А потом... Потом меня ничего бы не волновало. И да, мне так проще. Я бы выдумал себе тысячу и одну причину против идеи самоубийства. А тут вам простой Переписчик. Он заслуживает уважения. При этом он радеет за свой Орден, не забывая думать о других.
  - И он не кажется вам простоватым глупцом, который и впрямь не захотел рассматривать прочие варианты?
  - Прочих вариантов нет. А Сарпий ответственен как никто. Он напоминает мне бригадира, которому выдали в подчинение идиотов. Он лучше все сделает сам, чем поручит это другому. Во всяком случае, так он точно добьется успеха и доведет дело до конца.
  Коллеги наблюдали, как время восстановило свой ход.
  - Стойте! - крикнул Именующий.
  Созидающий повернулся и встревоженно посмотрел на коллегу.
  - Что такое?
  Они напрочь забыли о вежливости.
  - Останавливайте!
  Коллега взмахнул рукой и пытливо уставился на Именующего.
  - Что случилось?
  - Вы же собираетесь убить его!
  - Ну... Да.
  Именующий захлопал глазами.
  - И это после нашего обсуждения?
  - А что обсуждение? Это мнение, но не судьба.
  - Стойте, коллега, не так быстро. Я считаю, что поступать подобным образом - не самое верное решение. Оставьте его в живых. Он достоен. Перепишите события.
  - Но почему?!
  - Подарите людям хоть что-то хорошее. Подарите им надежду, преподайте урок. Сарпий - идеальный образец для этого. Не лишайте Тиэльмы героя. Я вас прошу. А часто ли я прошу вас о чем-нибудь?
  - Ох, коллега...
  
  

2

  
  - Ну и что будем делать, Дарион? Кажется, мы немного перестарались с двойником?
  - Не совсем, - ответил Проводник. - Тарлион сам просил привести к таким последствиям.
  - И сколько мы будем удерживать мир?
  - Как только Тарлион справится с задачей. На все его воля и умение. У нас есть в запасе несколько ступеней плана, но, конечно же, хотелось бы, чтобы все разрешилось как можно быстрее. Я уже устал сидеть здесь.
  - А мы точно больше никак не можем помочь?
  - Точно... Время не влияет ни на что, кроме скорости развития событий. Влиять на остальное не в нашей власти. Тиэльма сойдет с ума.
  - Тогда ждем.

Глава 17


Наверное, последняя запись.
Я выжил. И успел написать эти строки. Я иду в Ондогоран.
Я дошел. Вот он, передо мной.

1

  
  Ондогоран удивлял не только снаружи, но и изнутри. Огромное пространство внутри горы без вмешательства магии просто не уместилось бы. Но разве могло быть иначе в обители сильнейших мира сего?
  Сарпию было не по себе. Ша-эна клокотала - то ли чувствовала скорейшую кончину, то ли готовилась завершить инициацию. Но Переписчик заметил главное - в сознание она не вмешивалась.
  Он выжил. Незнамо как, но выжил. Он лишь слышал странные обрывки фраз про неправильное решение, про переписывание и прочее. Кто это был? Проводники? Небеса? Боги? Галлюцинации? Что это за спор? Какие именующие, какие созидающие?
  "Наверное, вблизи Пика Неиссякаемости может твориться любая чушь. Здесь же все кипит от магии..."
  От раны на животе не осталось и следа. Значит, вселившись обратно в Сарпия, ша-эна все же помогла. Хотя Струнка была утеряна. Переписчик обнаружил себя лежащим около моста, ведущего к предгорью. Ничего, кроме неясных фраз, он не помнил. Двойника как не бывало... А был ли он на самом деле? Ведь ша-эна была сильна, а значит, что она не покидала оболочку...
  Он добрался. Здесь, под сводом, оказался просторный зал. Никаких пещер, ходов или туннелей. Огромный, теряющийся во тьме потолка, зал. Царил гул, тяжелый, густой; от него трепетало сердце и сбивалось дыхание, бежали мурашки и дрожали колени. Как будто множество голосов протягивали низкую ноту. Каменная лестница изнутри тянулась спиралью, уходя ввысь. Середку горы испещрял странный столб, подрагивающий, будто пустынный мираж. Не медля, Сарпий пошел вверх по ступеням. Под сводом, если он вообще мог отсюда виднеться, что-то светило голубоватым. Сияние приковывало взгляд. Переписчику даже показалось, что там что-то двигалось.
  - Нет, это уж точно галлюцинации.
  Он был полон сил. Он больше не думал. Он просто шел. Потому что хотел закончить все раз и навсегда.
  "Не думал, что идти на смерть будет так легко, - рассуждал он. - Надо сказать спасибо Алю и Талему: они избавили меня от мучений. Теперь их нет. Нет никого. Валорг стал одним из них... Тарлион что-то замышлял, но планы его пошли вкривь. И даже Селина... И пусть судьями тебе будут Небеса, но не я. Ты просто выполняла приказ. Я бы с удовольствием встретился с тобой где-то за гранью. Хотя меня, по-моему, лишат посмертия..."
  
  Витки. Один за одним, один за одним. Гора сужалась. Витки становились короче. Сарпию больше не надо было есть, спать или отдыхать. Больше незачем стараться поддерживать в себе человека.
  Ведь скоро человека в обтрепанном плаще некогда золотого цвета не станет.
  Середку горы прорезал столб странной субстанции. Внутри нее творилось нечто неясное - сперва это было похоже на мутную воду, а после появились контуры, контуры оформились в силуэты, они приходили в движение, приобретали цвет... Видения и образы мелькали с разной частотой - одни не задерживались и на пару биений сердца, за другими можно было наблюдать и наблюдать... Сарпий увидел знакомые фрагменты миров с фиолетовым воздухом, где обитали красивые существа, похожие на пони; иные места были ему незнакомы - странные железные линии, по которым катилось нечто громоздкое... Или мир, где небо было испещрено какими-то иероглифами, а под ним творилось что-то за гранью понимания - странные люди с ромбовидной формой головами стреляли из непонятных вещиц. Их жертвы падали и больше не вставали. Сарпий впитывал эти сцены, и они оседали в душе тяжеловесными мыслями:
  "Сколько же еще миров... А многие ведь живут и не верят. И в нас не верят. И вообще мало кому верят. Смешно. Ведь иногда самое абсурдное предположение оборачивается истиной".
  Мир. Еще мир. Дерево. Кажется, ива. Рядом то ли озеро, то ли водоем. Под деревом сидели парень с девушкой. Красивая девушка, тонкая, хрупкая и прекрасная, как сон. Она положила голову ему на колени и спала с улыбкой на устах, а он гладил ее, и от ладоней исходило золотое свечение, теплое, как от масляного фонаря. С небес к земле тянулись серебристые струны, и Сарпий мог поклясться, что не только видел, как они трепыхались под напором ветра, но и слышал дивную музыку, тоскливую, грустную... Почему-то показалось, что эта печальная песнь - творение того самого парня.
  В другом мире люди были несчастны. Они сидели в песках возле старых храмов и протягивали кружки, куда вместо милостыни наливали воду проходящие мимо богачи. По небу проплывали серебристые рыбины, невозмутимо глядящие друг на друга.
  Чем выше поднимался Сарпий, тем яснее и четче представали миры. В одном из них в небе сталкивались и дрались насмерть железные драконы. Они рвали друг друга, царапали когтями, порождая противный скрежет и высекая искры. Металлические пластины отлетали и падали вниз. Потом один из драконов перестал сопротивляться, замер и рухнул. Сарпий даже остановился. Из головы поверженного дракона вылетело черное пятнышко. Переписчик присмотрелся и с удивлением узнал в пятнышке человека. Над его головой расцвел серый купол, и уже, не торопясь, человек стал опускаться на землю.
  Смена видения. Старик-циклоп с выпирающим, точно вишенка на торте, глазом, плыл на лодке среди тумана, а напротив него сидела длинноволосая девушка и плела косы...
  Голубоватое пятно становилось все больше. Сарпий видел вершину, видел потолок. В сиянии неизвестные отбрасывали тени.
  Проводники? Очередная ловушка?
  Сарпий не устал. Теперь силы ему придавала решимость.
  Он вышел на площадку. Сияние исходило из помещения, в которое вела арка. В проеме Сарпий увидел несколько скрюченных фигур, облаченных в просторные балахоны.
  
  

2

  
  Лес выжгли дотла. Не осталось ничего живого. Жрецы шли, и от их шагов осыпался пепел и распадались молодые побеги. Обгорелые трупы животных, запомнившиеся Переписчикам только обугленными косточками... Они постарались побыстрее пройти это место - тут воняло гарью и паленым мясом, паленой шерстью. Второй рубеж они преодолели без сюрпризов, ибо Проводники, видя, что за делегация направляется к ним, не стали чинить препятствий.
  - Интересно, а что мешало им пропустить Сарпия? - задался вопросом Валорг. - Может, мы с ним заодно, а они нам едва ли не ковер под ноги...
  - Проводники что, дураки? - огрызнулся Тарлион. - Или не знают, что происходит в мире?
  "Знают, старый подонок. И знают очень хорошо..." - подумал Валорг, но все-таки решил промолчать.
  К удивлению всех, Тарлион провел их через мозаику миров легко и непринужденно.
  - Ничего удивительного. Сколько я тут уже хаживал...
  - Но ведь порядок миров постоянно меняется! - возразил Валорг.
  - Молодой человек, а вы здесь были?
  - Нет, но...
  - Вот и ладно.
  - Я был! - сказал Чирох. - Они и вправду меняются.
  Тарлион ничуть не смутился.
  - Считайте, что я помню их слишком хорошо. Пойдемте. И лучше бы нам поторопиться.
  Бестиарий они тоже прошли ходко, но недостаточно быстро для того, чтобы не осталось неприятного осадка. Кладбище. Масштабное кладбище с настоящей горой трупов. Издали изувеченные тела животных были похожи на груду старых вещей, собранных в одну кучу и чем-то перепачканных.
  - Прямо как на плато... - прошептал Чирох.
  Нашлись и те, кто остался под фиолетовым куполом - с лопнувшими глазами и разбухшими языками. Ни одно животное не сохранило жизнь. Изодранные и не похожие на себя, со слипшейся от крови шерстью, они лежали никому не нужным реквизитом.
  Гигантский валун встретил их пустотой. Только в одном месте осталась лужа крови, а где-то вдали посверкивала Струнка.
  - Возьми ее, - приказал Тарлион Мордонту. - Пригодится.
  В Ондогоран они вбежали уже порядком запыхавшись.
  - Сдается мне, уважаемые, времени у нас в обрез. Есть желающие проверить свои старые и не очень кости?
  Молчание стало более чем красноречивым ответом.
  - Тогда я надеюсь, что вы достаточно восстановили силы. Взлетаем. Кто не знает - нам к той голубой точке.
  
  

3

  
  - Пустите меня, - вместо приветствия сказал Сарпий, осматривая одиннадцать фигур, спрятанных в плащи.
  - Как непочтительно.
  Голос... Нет, рык. Рык проникал в самоё Сарпия и встряхивал его. Долго выносить такую речь будет трудно.
  - Мне нет нужды раскланиваться и создавать о себе впечатление воспитанного человека. Меня скоро не станет. Пустите меня в Бездну.
  - На каком основании?
  - Я должен умереть. Должен! Инициация практически завершена. Я не хочу потерять себя и быть сосудом уничтожающей силы! Пока я в силах, пока подавлена ша-эна, пустите!
  К Переписчику повернулась еще одна фигура.
  - Умереть - самое простое.
  - Но мне не совладать с этим! Разве вы не поняли?!
  - Так отдай тому, кто совладает.
  - Никто не совладает с ней! Я вижу суть ша-эны. Я знаю ее. Я был ей! Никому не перебороть ее. Она подавляет волю и просто делает мертвой оболочкой.
  - Ты переносишь свои проблемы на ша-эну.
  - Нет! Я переношу проблемы Ордена, проблемы мира на себя! Можете ли вы справиться с ней? Уничтожьте ее, и вы возьмете слова обратно! Я не позволю вам считать меня бесхребетным нытиком.
  - Прошло более трех тысяч лет. Но мы как сидели здесь, прикованные, так и сидим. Нет, Переписчик, мы не можем справиться с ней.
  - Тогда дайте мне уйти, пока есть возможность. Жрецы у меня на хвосте!..
  - Жрецы и помогут тебе. Выслушай Тарлиона. Мы знаем.
  - Нет. Ими движет алчность! Они что-то задумали и не хотят так просто отпускать меня. Или ша-эна...
  - А ты осознаешь, что, если мы откроем врата, ты просто развоплотишься? Почему ты так уверен, что сила не охватит все мироздание? Не выберет новый сосуд, не проникнет в мир и не станет вершить там свои дела?
  Сарпий готов был схватиться за голову.
  - Почему вы медлите?! Почему все хотят задержать меня, даже вы?! Что это за сговор?
  - Мы не медлим. Мы даем тебе время подумать еще раз.
  - Я уже все обдумал! Оставьте свои камлания, откройте врата! Какая вам-то разница? Боитесь за свои жизни? Вы умрете в любом случае, даже если Бездна не развоплотит ша-эну! НЕМЕДЛЕННО!
  Он закипал. Мир тонул в багровых красках.
  - Ну же!
  Ему не ответили. Фигуры в длинных капюшонах смотрели на него, и Сарпий чувствовал всю тяжесть их взглядов.
  - ПОКА ВЫ ЕЩЕ ЖИВЫ!
  - Немного эгоистично с его стороны, вам не кажется? - спросила одна из фигур, повернувшись к своим.
  - Это не немного. Это слишком, Дарион!
  - Вроде и поводов нет...
  - Я бы не стал рисковать.
  Сарпий вскрикнул. Пелена отступила.
  - Тогда отправьте меня в мир-тюрьму! Есть же такой? Не может не быть! Я насмотрелся, пока шел через мозаику. В какой-нибудь пустой мир, где я никому не причиню вреда. Только быстрее!
  - Твоя сила будет расти, глупец. Ша-эна вырвется за пределы любого из доступных нам миров!
  "Все пропало, - подумал Сарпий. - Они не хотят. Они боятся. Проводники, сильнейшие из сильнейших, могучие и властные, не могут помочь мне уничтожить ша-эну. Те, кому доступны двери в иные миры, те, кто одаривает Орден новыми заклинаниями и делится секретами со Жрецами, испугались меня. Испугались нас. Я не хочу верить, что все пропало. Я не готов принять такой поворот событий. Нет, нет, НЕТ!"

Глава 18


Я только жалею, что ни о чем больше мне не удастся написать.
Прошу вас сохранить мои записи. Пусть останутся.
Во славу Тиэльмы. Надеюсь, ты будешь жить, и эти строки прочтут.

1

  
  - Вы знаете, коллега, я начинаю теряться.
  Именующий внимательно следил за разговором Переписчика и Проводников.
  - Почему? - Созидающий посмотрел на коллегу с напускной обидой.
  - Интересно получается. Нравится мне Сарпий. Столько решительности, что можно позавидовать. Теперь понимаете, что его нельзя было убивать так просто? История не закончена.
  Созидающий кивнул.
  - Вы не сердитесь? Разве не там мне должно было предопределить исход?
  - Простите, коллега, но нет. Однако я доволен вашим выбором. Взаправду, уподобляться Фракталу и рушить миры - незачем. Дарион сотоварищи натворили этого на много эонов вперед. Не будем подавать им плохой пример. В конце концов, Распределяющий не зря отдал их нам на перевоспитание.
  - Да. Проводники, конечно, хитрецы, но им поделом. Я подозреваю, что произойдет дальше, но тем не...
  - Стойте, коллега, - ухмыльнулся Созидающий. - Не спешите разбрасываться словами. Мы еще не сделали свое дело.
  - Да. А что Сарпий? Честно говоря, ситуация какая-то тупиковая... Надеюсь, вы не обидитесь на мою формулировку?
  Улыбка Созидающего стала шире. В помещении вспыхнули фиолетовые огни.
  - Вы все сказали правильно, коллега. Пора бы нам вмешаться.
  - Что?! Уже?
  - Конечно. Вы сами сказали, что ситуация зашла в тупик. Для чего нужны мы, если не решать неразрешимое? Звались бы мы коллегами? Я приглашаю вас в свою историю. Я обещал вам сюрприз - извольте.
  - Но как же...
  - Мы пишем судьбы и создаем миры. Потому что так хочет сущее. Можем ли мы хоть немного разбавить рутину? Закончу тем, с чего начал: добро пожаловать в Тиэльму.
  
  

2

  
  И случилось небывалое. Коллеги сошли на землю.
  Все сущее содрогнулось. Такое случалось всякий раз, когда кто-то из них вступал в мир. Сигнал, который раздавался везде и сразу. Сигнал, который слышали все. Им не препятствовали до тех пор, пока они не преступали закона.
  Преступать закон никто не собирался.
  
  

3

  
  - Только предопределить исход, коллега.

Глава 19

Прощайте.

1

  
  - Сарпий, нет.
  Переписчик обернулся. У арки толпились Жрецы. Не их сафексные копии, а сами, во плоти. Тарлион стоял ближе всех. Белый плащ испачкан, лысина в копоти. В руках - Струнка.
  - Я принес ее тебе.
  - Так давай.
  - Возьми. И возвращайся с нами на Фелианти.
  Ша-эна рванулась было к Верховному Жрецу, но Сарпий остановил ее необычайно легко.
  - Она чувствует тебя, Тарлион. Она хочет к тебе. Понимает, что с тобой ей будет комфортнее. Знаешь, когда-то я упивался ша-эной. И даже не знал, что укрепляю ее и делаю сильнее с каждым разом, с каждым боем. А ты знал. И рассылал вести по всему материку, чтобы они останавливали меня. Чтобы потом заполучить сущность легко и непринужденно. Ты выигрывал бы в любом случае - они провоцировали меня на использование ша-эны. Я становился слабее. Думал, что испугаюсь и попрошу помощи, да? Пойду на твои условия? Захочу излечиться? Но ты просчитался.
  Переписчик успел сделать три шага, прежде чем на него обрушился удар. Удары. Сарпий ждал этого от Жрецов.
  Но не от Проводников.
  
  

2

  
  - Сдается мне, что мы вовремя, коллега. Они же совсем с цепи сорвались!
  - И посмотрите! Сейчас же Равновесие не только этого мира пойдет крахом - они заденут все сущее.
  Именующий с улыбкой осматривал помещение, в котором в разных позах застыли одиннадцать горбатых фигур. Их объединяло одно - голубые потоки, тянувшиеся к Переписчику. Жрецы вооружились Цепями Сумрака. И только один из самых пожилых - которого, впрочем, больше хотелось назвать молодым в теле старика, - крепко сжимая двустороннюю пику серебряного цвета, замер в ударе. Наконечник остановился у самого горла Переписчика в золотом плаще.
  - Да... Едва успели, - согласился Созидающий.
  - И что теперь?.. - растерялся Именующий. - Вы умеете интриговать!
  - Пора пообщаться. Особенно с нашими друзьями. Ваш выход, коллега, я передаю вам вожжи.
  
  

3

  
  Никто не понял, что произошло. Как будто все одновременно уснули и проснулись спустя несколько минут. В помещении стояли двое. От них шло нечто такое, отчего захотелось реветь. Каждый из Жрецов почувствовал себя маленьким ребенком, которого отчитывали родители.
  Проводники склонили головы, некоторые из Жрецов - Чирох, Ламин и Мордонт - пали на колени. Валорг и Тарлион таращились во все глаза, не понимая, что перед ними.
  Сарпий смотрел отчужденно. Ему было плевать. Он уже не жил здесь.
  - Мы, скромные, - сказал Именующий, - имеем за собой... Хм... Гарантию. Гарантию того, что ша-эна не распространится за пределы Бездны. Которая вовсе не Бездна, а сущее. Мы проследим.
  Разозленные Проводники, безусловно знакомые с явившимися, ответствовали:
  - Так не лучше ли вам, коллеги, избавить его от силы сейчас, чтобы лишний раз не трогать мироздание?!
  - Это не в наших силах, - пряча улыбку, сказал Созидающий. - Все, что необходимо, мы вам сказали. Уж больно топчетесь на одном месте. Ответ на главный вопрос дан, остальное - на вашей совести. Решайте, по какому пути вы направите Тиэльму.
  - Не забывая о себе. И не надейтесь, что ша-эна поможет вам.
  Вмешался Именующий, явно наслаждаясь процессом дирижирования.
  - Вы только что попрекнули законами мироздания. Вы так ничему и не научились. Как после этого не сохранить мир? О, он простоит еще много веков. И вы станете тому свидетелями, идиоты. Дарион, это опять ты подбил всех?
  Молчание. Одна из фигур дернулась. Капюшон немного съехал, и присутствующие увидели открывшуюся морду - острую, с пораженной гнилью кожей и...
  "Червяки!" - охнул Валорг, видя, как длинные тонкие твари бороздят липкие клочки плоти.
  - Пойдемте, коллега, - небрежно бросил Созидающий. - Кто еще способен пойти на такой риск.
  Двое мужчин задержали взгляд на Сарпии. Улыбнувшись, они ушли.
  
  

4

  
  Коллеги покинули мир. Они просто вознеслись вверх и растворились в воздухе. Тарлион кипел от гнева. Он все понял по сникшим Проводникам.
  - Давайте же! - заорал он. - Чего вы ждете?! Помогите нам!
  Он бросил Струнку на каменный пол, а сам нанес удар. Молот Небес. Заклинание, которое сжимает сафексную копию Переписчика и уничтожает ее.
  Опять он за свое!
  "Да. Помогай".
  Сарпий не увернулся. Он просто поднял руку, и этого хватило, чтобы Тарлион упал замертво. Жрецы не пошевелились, только побледнели и вперились глазами в труп старика.
  - Это будет последнее, что сделает ша-эна. Надеюсь, у вас, - взгляд на оставшихся Жрецов, - хватит благоразумия, - отрешенно сказал Сарпий.
  Что?!
  Он чувствовал ша-эну. Как никогда. Он был ей. Слился с ней. Она стала Переписчиком. Но Сарпий возобладал над ней.
  Потому что сейчас все кончится. Он не имеет права сдаваться.
  Он обрел спокойствие. Никто больше не захочет убить его. Некому.
  
  

5

  
  Сарпий поворачивается к Проводникам.
  - Так что?
  - Мы откроем проход, - нехотя произносит один из них, тот, кого назвали Дарионом.
  Проводники встают в круг и читают заклинание. Жрецы только хлопают глазами, боясь пошевелиться. Сарпий терпеливо ждет. Все стало каким-то тягуче-медленным. И еще более безразличным.
  Ондогоран дрожит. Гудение Проводников вот-вот обрушит каменные своды. Чирох падает в обморок. Сарпий молча наблюдает за происходящим.
  "Я в праве... Я должен это сделать. Я не боюсь. И не отступлю, иначе все смерти - напрасны и безосновательны. Я обязан".
  В кругу Проводников появляется вертикальная щель иссиня-черного цвета.
  "Смерти не были напрасны. Сакири, Красноводная, Златоземь... Простите меня. Вы ни в чем не виноваты. Вы стали жертвами... Простите меня. Я понесу наказание".
  Вдали виднеется нечто плоское, как будто заключенное в черную сеть. Сеть очень похожа на...
  "Небо... Я видел этот мир, когда поднимался сюда. Небеса... Я вижу другие миры..."
  Сарпий оборачивается к Жрецам.
  - Я желаю вашему Ордену стать таким, как прежде. Когда будете рассказывать будущим ученикам об этом случае, пожалуйста, соврите, что часть Жрецов гналась за мной так же ради собственной выгоды. Всей правды история не простит. И я не прощу. Валорг...
  Жрец кивнул, поднял Струнку и передал ее Сарпию.
  - Держи. Без тебя ей здесь делать нечего...
  - Да. Ах, вот еще, - Переписчик сунул руку в карман. Послышался звон металла. Сарпий достал толстую стопку исписанных металлических пластин. - Возьми. Оставь настоящую версию только Ордену. Может, для уроков истории пригодится. Файета любит рассказывать о прошлом.
  Друзья улыбнулись.
  - Не сердись на меня, друг, - серьезно сказал Валорг, и от Сарпия не укрылись подступившие к глазам слезы. - Я... Я не хотел. Я старался как мог, но что мне было противопоставить им? Они бы сожрали меня, и тогда никто бы не смог хотя бы попытаться помочь тебе.
  Ком в горле. Еще никогда он не был таким давящим. Сарпий сглотнул.
  - Я не сержусь. Спасибо тебе.
  Он протянул руку.
  - Спасибо? - Валорг взглянул на руку, но отвечать рукопожатием боялся.
  - Да. Мне отрадно уходить, зная, что у меня все-таки был настоящий друг.
  Валорг улыбнулся и крепко сжал мозолистую ладонь Сарпия.
  - Быстрее, Переписчик! - одернули его Проводники.
  Сарпий посмотрел на остальных Жрецов.
  - Прощайте. Прощайте и вы, Проводники. И спасибо вам.
  Он сделал шаг вперед. Из-под надвинутых капюшонов светили янтарные глаза. Они светили завистью. Переписчик остановился и перехватил Струнку на манер посоха.
  - Ну что ж, спутница моя верная, вот и закончилась наша история.
  И он вступил в Бездну. Разрыв за его спиной захлопнулся.

Эпилог

  
  - Зачем вы солгали, коллега? - осведомился Именующий.
  - По поводу того, что ша-эна не распространится за пределы сущего?
  - Вы прекрасно поняли, про что я. Зачем юлить?
  Нетерпение овладело Именующим. Он ожидал чего угодно, но не этого.
  - Ладно, ладно. Я просто подумал, что нельзя отказать Сарпию в этом желании. Он был одержим идеей. Его воля столь сильна, буквально железна и непреклонна, что иного исхода мы просто не могли допустить. Согласитесь же?
  - Да. И что, о нем сложат легенды?
  Созидающий отошел от стеклянной стены и повернул голову к собеседнику.
  - Конечно сложат! - руки коллеги взметнулись вверх. - Вам ли не знать? Его будут воспевать, он станет примером для подражания. Его неподкупность, честность и забота о целом мире не останутся без внимания.
  - Ох уж эти его заботы... - покачал головой Именующий. - Которые чуть было не привели к истреблению мира.
  - Человек - первый, кто себя уничтожит. Плененный собственными злобой и алчностью... Покуда человек слаб пред ними, всегда и во всем будет виноват он.
  - Хорошо сказано... А кого винить в том, что Жрецы убили Андигона за ненадобностью?
  - Я думаю, надо не винить, а благодарить, коллега. Самих Переписчиков. Теперь все должно стать намного лучше. И весть о смерти императора обрадует как минимум Файету. Барль отомщен. А нам, кажется, пора, коллега, переключиться на кое-что иное... Вон на той голубой бусинке что-то начинается...
  - Что стало с Сарпием?! - не унимался Именующий.
  - Он добился того, чего хотел. Этого должно быть достаточно. 
  
  

Послесловие

  
  

1

  
  Он не вернулся. Хватит. Пора бы перестать быть идиотом. Император щедр, но слишком самонадеян. А он наломал немало дров. Переписчики помешали его планам.
  И виной тому - он. Андигон дал слишком много денег. Возвращаться и рисковать собственной жизнью - а ну как Жрецы проболтаются? - ему ни к чему. А от Арисмаля можно очень быстро доплыть до Симдолара.
  Что он и сделал. И, как и велел император, денег не жалел. Он открыл свою лавку курьерской службы. И назвал ее очень просто:
  "Быстрый Адди".
  
  

2

  
  Чувствовали ли они себя трусами? Вряд ли. Скорее, благоразумными людьми. Вдобавок, Переписчик лично обещал, что не тронет Элинтона. В этой куче-мале покинуть поле боя не составило труда. Нет, ни бывший советник, ни кайсины не чувствовали себя предателями и трусами. Потому что, в отличие от остальных, они были на стороне разума.
  Элинтон смотрел на бездыханное тело своего племянника. Герб на груди выворотило наизнанку, острые края железа впились в грудь. Почему бывшему советнику не было жаль?..
  - Возьмете тело? - спросил их Ламин, потирая татуированную лысину.
  - Нет, - не колеблясь, ответил Элинтон. - Думаю, в гробнице он будет смотреться лишним. Можете закопать его под Эрималом. Вместе с Тарлионом.
  - Что с Сарпием? - влез Кантарт. Отчего-то судьба Переписчика тревожила его. Кайсин бежал следом за Элинтоном и готов был поклясться, что Сарпий видел его. Но не тронул.
  - Он ушел, - бесцветным голосом ответил Валорг.
  Жрец был потерян. Рука крепко сжимала металлические пластины. Чирох уже предложил раздать их новому выпуску, чтобы перенести дневник Сарпия на отдельные листы и сшить их в книги.
  - Насовсем? - уточнил Крон.
  - Более чем. До встречи.
  Жрец чувствовал, что Равновесие наконец-то пришло в норму. Никаких колебаний, никаких отклонений. Пожалуй, смерти Тарлиона и Андигона пошли только во благо. Однако Жреца это почему-то не радовало...
  - Стойте! - одернул его Элинтон. Валорг поднял бровь. - Я предлагаю заключить перемирие. Я не Андигон. Мне нет нужды покорять мир и завоевывать новые земли. У меня отец был очень скромным, а я весь в него.
  Не только Переписчики, но и андиливийцы впервые видели улыбку Элинтона. А ему было легко. Легко, как никогда. Теперь он будет улыбаться чаще.
  - То есть... - начал было Ламин.
  - Да, - подхватил Чирох, - за неимением детей императором Андиливии становится ближайший родственник. То бишь, Элинтон.
  - Мои поздравления, - Валорг протянул руку.
  Нововпровозглашенный император ответил крепким рукопожатием. Выжившие солдаты закричали и подбросили в воздух каски, наплечники и ножны. Последнее Плато потонуло в счастливом реве почувствовавших новую жизнь андиливийцев.
  
  

3

  
  - Я так долго ждала этого...
  - Правда?
  - Да.
  - Почему?
  - От тебя хотя бы не пахнет полынью.
  - Послушай, Дилания. Давай это будет последнее, когда ты вспомнишь об Андигоне и сравнишь меня с ним.
  - Прости, Элинтон.
  - Я люблю тебя.
  - Я тебя тоже люблю, мой мужчина. Каковы твои дальнейшие планы?
  - Для начала - поцеловать тебя. Потом - повторить еще разок. А уже после, я думаю, надо бы вступить в Реестр и стать королем. От ежегодных сборов казна не обеднеет, а лишняя командировка в соседние королевства, причем, с мирными целями, не повредит ни мне, ни моим советникам.
  - Советникам?
  - Да. Я о Кроне с Кантартом. Андигон их вовсе и не ценил, раз они щеголяли в должности кайсинов. А теперь, дорогая, я пошел воплощать план.
  В комнате раздался смех. Это был смех счастливой женщины, ставшей, наконец-то, желанной и счастливой. Ставшей супругой. Дилания обхватила могучую спину Элинтона и прижала его к себе. Она улыбалась. Она оттягивала тот триумфальный момент, когда скажет своему мужу, что вынашивает будущего короля Андиливии.
  "Которой неплохо было бы вернуть прежнее название..." - подумал Элинтон, прежде чем раствориться в порыве любви.
  
  

4

  
  В кабинете пахло вином. У Андигона всегда был хороший вкус на вина. Сегодня особенный день, так что можно открыть редкую ампулу, присланную прямиком из Златоземи, да будут Небеса милостивы к душам ушедших. Он смаковал напиток, и готов был смаковать еще неизвестно сколько, если бы не стук в дверь.
  - Да?
  - Позвольте?
  - Конечно, Фовг, проходи.
  Первое, что сделал Элинтон, это разжаловал всех военных. Так, некогда командир полка стал простым рассыльным. В назидание тем, кто занял их должности.
  - Что такое? - глаз Крона задергался.
  - Вам письмо.
  Мужчина принял лист пергамента из рук старого офицера. Кривая улыбка исказила лицо.
  - Можешь идти.
  - Да.
  Письмо было упаковано в необычном конверте - он был разрисован и раскрашен. Как только его вскрыли, на мужчину обрушился приятный запах благовоний. На листе пергамента красивым мелким почерком было написано:
  
  Уважаемый Крон!
  Для нас будет огромным удовольствием пригласить вас на нашу свадьбу, церемония которой состоится в последний день месяца на Изумрудном Озере. Ваше согласие осчастливит нас.
  
  С глубоким уважением,
  Элика и Кантарт.
  
  Крон усмехнулся и потер лицо. Оно потихоньку приобретало приличный вид.
  Сегодня особенный день.
  
  
Оценка: 7.25*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"