Никулин Игорь Владимирович : другие произведения.

Искатели Приключений - 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Пролог
  
  
   Адмирал флота Ее Величества королевы Англии Виктории - сэр Генри Вильсон склонился над массивным столом из мореного дуба, обмакнув гусиное перо в чернильни-цу. Перед ним лежала раскрытая тетрадь, дневник, который адмирал вел последние пару лет, излагая в нем самые знаменательные и самые черные события своей жизни. Тетрадь была толстой, в нее улеглось рождение его первенца, названного в честь деда Джоном, и которого адмирал еще не держал на руках, верно служа Ее Величеству в индийской коло-нии. Добрую часть дневника занимало повествование о восстании сипаев, и о его подав-лении, в чем вверенный адмиралу королевский флот принимал самое непосредственное участие...
   Перо заскрипело по бумаге. "Итак, день второй", - подумал адмирал и потянулся к чернильнице.
   "... Погода расщедрилась. Поднявшийся с ночи норд приближает нас к беглецам. Давиньону с его разбойничьей шайкой на сей раз от возмездия не уйти. Да поможет нам Бог..."
   В каюту осторожно постучали. Пригнувшись, чтобы не удариться о низкую прито-локу, вошел старший офицер, почтительно снял шлем.
  - Сэр, фортуна на нашей стороне. Бриг пиратов на удалении выстрела.
   Отложив перо, адмирал поднялся из-за стола, снял со стены подзорную трубу. Ни вымолвив ни слова, вышел на мостик. Старший офицер щелкнул каблуками и последовал за командиром.
   Волна после вчерашнего неистового шторма еще не улеглась, корабль изрядно ка-чало. Встав по устойчивее, адмирал Вильсон поднес к глазу окуляр, рассматривая шедший в двухстах ярдах впереди на всех парусах бриг. На грот-мачте бился на ветру "веселый Роджер", суетилась на палубе команда.
  - Морисон, у вас есть опытные стрелки? Необходимо потрепать их оснастку.
   Козырнув, старший офицер убежал на носовую часть фрегата, зазвучали переливы свистка. Перед чугунной пушкой по правому борту вырос обнаженный до пояса крепыш с совершенно разбойничьей косынкой на голове; золотая серьга висела у него в ухе. Вы-слушав приказ, он расторопно поднял защитную деревянную крышку с борта, откатил орудие. Рядом забегала обслуга, в жерло вкатили ядро, появился горящий фитиль. Кре-пыш припал к пушке, выверяя точнее прицел, вырвал из чьей-то услужливой руки фитиль и поджог пороховой заряд. Минули секунды, и нос корабля окутался облаком вонючего дыма, прогрохотало.
   Адмирал перенес пристальный взгляд на бриг, выжидая, где разорвется ядро. Сверкнула вспышка, и перебитая пополам фок-мачта, накренившись, полетела в воду. С брига донеслись иступленные вопли.
  - Еще выстрел! - напрягая голос, подал команду адмирал.
   После нового удачного попадания, пиратский корабль затянуло черным дымом, что-то горело, объятые пламенем фигуры с криками выпрыгивали за борт. На палубе воз-никла паника, которую беглый висельник Давиньон, славившийся свой жестокостью, должен был немедленно пресечь. Адмирал именно так бы поступил на его месте. Приве-денная в чувство окриками команда займет позиции, готовясь к бою, потом последует не-пременная пушечная дуэль, сближение кораблей, и схватка... Отчаянная схватка, ибо пи-ратам, кроме петли на рее, терять уже нечего.
   На корабле, который заметно терял скорость, шла какая-то свалка. Давиньон, пре-пираясь с соратниками, терял время, которое работало уже не на него.
  - Шайка безмозглых головорезов! - пробормотал, отняв подзорную трубу адмирал. - Приготовиться абордажной команде!
   Приказ исполнили молниеносно. Возле борта столпились матросы, готовя сабли и пистолеты, у некоторых в руках наготове были кошки.
  - Смотрите! - закричал здоровяк в полосатой майке, указывая на корабль против-ника.
   Но адмирал уже и сам все видел, и торжествовал. Черный флаг с черепом и скре-щенными костями позорно пополз вниз, вместо него на гроте запарусился белый обор-выш, знак капитуляции.
  - Виват!!! - взорвались торжествующими криками моряки.
   Королевский фрегат вплотную приблизился к бригу, четырехгранный таран с раз-гона врезался в обшивку, с отвратительным треском сокрушая ее. На ограждение полете-ли кошки и крючья. С гиканьем абордажники посыпались на его борт.
   В считанные мгновения все было кончено.
   Степенной походкой адмирал Вильсон ступал по трапу, переброшенному на пират-ский корабль. "Молния", - гласила надпись на его корме. "Молния", - внушавшая одним своим названием невольный трепет капитанов торговых судов и караванов. Перед Да-виньоном трепетали, искали его расположения, торговцы платили богатых отступных, лишь бы живым и здоровым миновать его воды. А те, кто решался не платить, или, тем паче, пытался сам отстоять свое добро, давно нашли вечный покой на дне океана.
  Обезоруженных пиратов оттеснили к носу. Они молча ждали его слова, потому, что от его слова зависела их жизнь.
  - Где Давиньон? - адмирал обвел строгим взором всю разномастную шайку.
  Кого только не было среди них. И негры, и испанцы, и мулаты, каких встретишь только в этих южных широтах. Все уже испорченные разудалой разбойной вольницей.
  Со стуком упала, покатилась по доскам окровавленная голова. Адмирал с брезгли-востью остановил ее носком начищенного до блеска сапога, посмотрел в обезображенное предсмертной судорогой лицо. Вот и все, чем кончил французский каторжанин. Пираты сами разделались со своим главарем, выкупая тем самым прощение адмирала.
  - Морисон! - позвал он.
   Старший офицер, держа наготове пистолет, предстал перед ним.
  - Осмотрите трюмы.
   Позвав матросов, офицер Морисон спустился по лестнице вниз. Он вернулся скоро, подошел к адмиралу и негромко сказал:
  - Пусто, сэр. Там только провиант.
  - Не может быть. Просмотрите все с великой тщательностью.
   Морисон убежал исполнять приказание. Адмирал вновь задумался.
  - Где груз, что вы захватили на "Виктории"?
   Среди пиратов послышались шепотки. Раздвинув товарищей плечом, к Вильсону вышел широкогрудый мулат. Он был смугл до угольной черноты, одет в просторные ша-ровары и порезанную на плече прошедшей вскользь саблей полотняную рубаху.
  - Мы не знаем, - зажимая ладонью кровоточащую рану, ответил он. - Ночью капи-тан велел убраться нам в трюм... Никому не дозволял подняться на палубу. Выпустили только утром.
  - Неужели? - усомнился адмирал. - Под чьим же управлением шел бриг?
  - Мы стояли на якоре.
   Адмирал гонял желваки, еле справляясь с нахлынувшим раздражением. Неужто эти оборванцы сумели его провести?
  - Врешь!
   Коротко размахнувшись, он двинул мулату в челюсть. Пират завалился на спину, хотя удар был не настолько уж и силен, сплюнул на доски, вытер с толстых обветренных губ кровь.
  - Где груз? - потирая занывшие костяшки, повторил Вильсон.
   Пленники зашумели.
  - Не знаем.
  - Капитан все...
  - Мы не видели.
   Поняв, что большего от них не добьешься, адмирал с досады пнул отрезанную го-лову Давиньона. С глухим стуком капустного кочана она откатилась к мачте.
  - Пусто! - доложил вернувшийся из трюма старший офицер. - Только солонина, питьевая вода и вино.
  Адмирал прикусил нижнюю губу, небрежно кивнул на мертвую голову.
  - Заберите ее, и на лед. Предъявим кое-кому в Лондоне.
  - А с этими? - Морисон имел в виду захваченных пиратов.
  - Вздернуть!
   Он уходил так же важно и степенно, слыша за собой поднявшийся вой и мольбы о пощаде. Но он привык управлять своими эмоциями, и сейчас не мог думать ни о чем, кро-ме как о позоре, с каким предстанет перед Ее Величеством.
   Уйдя в каюту, он разложил на столе карту, изучая ее. Вот здесь фрегат и торговое судно "Виктория", что он сопровождал из Индии, попали в шторм. А вот примерно в этой точке на судно, отнесенное непогодой далеко на запад, напали пираты. Сейчас они граду-сом западнее, на отрезке длинною в два дня, и на пути не было ни единого клочка земли, где бы француз успел избавиться от груза. Не было, если не брать в расчет островка, рас-положенного как раз посередине отрезка.
   Кликнув вахтенного, адмирал велел передать приказ Морисону скорее покончить с пиратами и сниматься с якоря.
  - Пойдем обратным курсом. Сюда, - добавил он и ткнул ногтем в обозначенный на карте размером с зернышко риса, остров.
  
  
  Часть первая
  
  
  
  1
  
   Пятиэтажный жилой дом по улице Чехова был стар, еще сталинской постройки. Если бы он мог говорить, то, наверное, поведал бы многое из истории Москвы, частью ко-торой он стал. Он помнил начало тридцатых, когда на голом пустыре строители возводили его стены, когда в квартирах пьяняще пахло свежей краской, и на всю округу разлетался звонкий дробный стук - кровельщики застилали крышу. Он помнил и первых своих жильцов, полуторку, забитую баулами и чемоданами, с фырчаньем заехавшую во двор, грузчиков, заносивших в подъезд неподъемно тяжелый рояль, крик мамаши из распахну-того настежь окна, зовущей сынишку, заигравшегося в песочнике, к обеду. И цвела си-рень, и была весна, и все только начиналось.
   О, если бы он мог проронить хоть слово! На его памяти и тревожные ночи сорок первого, перекрещенные лучи прожекторов, нашаривающие в московском небе прорвав-шихся к столице немецких бомбардировщиков, надрывный вой сирены и магниевые брыз-ги зажигательных бомб, с грохотом катившихся по крыше; опустевшие улицы, обрывки бумаг, гонимые ветром по асфальту, отряды ополчения, уходившие под молчаливыми взглядами горожан за окраину, туда, где решалась судьба столицы. Но были на его памяти и более светлые времена, был и рассыпающийся над Красной площадью каскад победного салюта, великое ликование людей... Город вокруг рос и развивался. Дом же старел, как старели и его жильцы. И уже осыпалась сама по себе штукатурка, несмотря на недав-ний ремонт, обнажая кирпичную кладку, в подъезде стоял специфический старческий за-пах, каким обычно пахнет от очень старых людей. Широкая парадная лестница его обвет-шала, ступени крошились, торчали ржавые прутья арматуры...
   19 июля 2001 года, по полудню, по лестнице поднимались двое в милицейской форме. Шедший впереди - в фуражке с двуглавым орлом на тулье, и погонами капитана на безрукавной голубой рубашке придерживался за хлябающие перила. Поспевавший сле-дом был одет в серую полевую форму с кепи, нахлобученной на самые уши.
   Поднявшись на четвертый этаж, парочка остановилась перед дверью с медной при-крученной табличкой:
   "Меркурьев В. Г."
   Капитан нажал звонок, в квартире раздалась звонкая мелодичная трель. Ждать пришлось недолго. За дверью послышались шаги, старческий голос спросил:
   - Кто там?
  - Милиция, - ответил капитан и полез в карман рубашки за удостоверением.
   Он лихо развернул и тут же закрыл перед глазком красное удостоверение. В квар-тире замялись.
  - А что вам угодно?
  - Владислав Георгиевич, необходима ваша помощь как специалиста. Будьте добры, откройте, не на пороге же разговаривать.
   Защелкал замок, дверь слегка приоткрылась, удерживаемая цепочкой. В образо-вавшуюся щель выглянул старик лет шестидесяти, с венчиком седых волос, облегающих глянцевую плешь. Взирая сквозь толстые линзы очков на визитеров, он еще секунд два-дцать внимательно изучал их.
   Сняв, наконец, цепочку, пригласил войти.
  - Понимаете, Владислав Георгиевич, на таможне аэропорта "Шереметьево" задер-жали американца, пытавшегося вывезти из страны несколько старинных картин. Справка-то у него имеется, что они художественной ценности не представляют. Но... сами знае-те... в наше время... Когда все покупается, и все продается... Мы вас надолго не оторвем, машина ждет у подъезда.
   Старик выслушал капитана, слегка наклонив голову.
  - Что ж, я, конечно, не большой специалист, но, как говорится... чем смогу, помо-гу...
  - Деда, кто пришел? - спросили из дальней комнаты.
   Обернувшись, старик сказал громче:
  - Не беспокойся, Сашенька. Товарищи из органов. Я с ними... ненадолго, - и пояс-нил капитану. - Внучка моя, болеет... А вы, пожалуйста, - попросил он сотрудника в се-рой униформе, - закройте дверь.
  - Пожалуйста, пожалуйста, - заулыбался тот, захлопывая ее.
   На лестничной клетке вновь установилась тишина.
   От глазка в квартире напротив отошла наблюдавшая за сценой соседка, сняла с те-лефона трубку и набрала номер.
  - Алло, это милиция? - уточнила она, выждав, когда прекратятся длинные гудки. - Мне кажется, на квартиру коллекционера Меркурьева совершено нападение... Да!.. Запи-сывайте адрес.
  
  * * *
  
   - "Двадцатый, Диксону", - выдав тональный писк, захрипела рация.
   Сержант патрульно-постовой службы Нефедьев поднял с колен переносную "Мо-тороллу", выждал мгновение и отозвался.
   - Заявочка. Чехова, дом двадцать шесть. Квартира двенадцать. Якобы, ворвались посторонние.
  - Принял.
   Сделав запись в бортовом журнале, сержант повернулся к водителю Прохорову.
  - Полетели.
   Патрульная машина с визгом сорвалась с места, вспыхнули проблесковые маячки, монотонный гул магистрали нарушили протяжные завывания сирены. Влившись в поток машин и проигнорировав светофор на метро "Пушкинская", распугивая пешеходов тре-бовательным сигналом клаксона, они свернули на Чехова. Сержант Нефедьев смотрел на таблички минуемых домов, отыскивая нужный номер.
   "Двадцать шесть", - вскинулся он, потирая вспотевшие вдруг ладони. - Приехали!
  Водитель крутанул баранку, въезжая в зеленый, засаженный многолетними топо-лями, двор. Стоявший возле дальнего подъезда "жигуленок" шестой модели в тот же са-мым момент тронулся - в заднем стекле сержант успел разглядеть профиль мужчины в милицейской фуражке, - и, объехав пристройку дворницкой, скрылся за углом.
   "Николай, три пятерки, Ольга, Максим", - машинально запомнил госномер Не-федьев, подхватил с полика короткоствольный автомат и выбрался из машины.
   В неудобном, мешающем ходьбе бронежилете он взбежал на четвертый этаж, су-нулся в незапертую дверь двенадцатой квартиры, и, почти сразу выскочив на площадку, огромными прыжками понесся вниз. Прыгнув на сиденье, приказал водителю:
  - Гони за той "шестеркой"! Живо!
   Тот понял все по интонации, врубил скорость и направил машину к выезду.
  - "Диксон", двадцатому"! - волнуясь, крикнул сержант в рацию. - Срочно группу и скорую помощь на адрес.
  - Что там?
  - Похоже на ограбление или убийство. Хозяин лежит на полу... в крови. Пресле-дую подозреваемых. Ориентируйте патрули на красный Ваз - 2106, государственный но-мер Н 555 ОМ, семьдесят седьмой регион.
  - Вот они! - водитель возбужденно кивнул головой на "шестерку", маячившую впереди, у перекрестка.
  - Хозяин живой или нет?! Объясни толком? - допытывался дежурный.
  - Я его не разглядывал, - оправдываясь, скороговоркой ответил Нефедьев. - Ма-шина идет по Новослободской. Организуйте перехват.
   Волнительная дрожь охватила его. Автопатруль, нарушая все ведомые и неведомые правила дорожного движения, выписывая рискованные пируэты, нагонял скрывающиеся жигули. Напарник умудрялся в этой гонке не зацепить другой машины - последствий по-том не оберешься, - рыскал из ряда в ряд, матеря сквозь зубы лихачей, которые не только не торопились уступить дорогу, а того хлеще, то и дело норовили подрезать.
   На "шестерке" заметили преследователей и увеличили скорость.
  - На Дмитровское шоссе метят, - сжимая баранку, произнес Прохоров. - Да где же наши?! Где гаишники?
   Как назло в таких случаях, впереди зажегся красный сигнал светофора. Жигули мотнулись вправо, на пешеходный тротуар, народ возле остановки шарахнулся врассып-ную. Запоздавшуюся женщину подбросило на капот, ударившись о лобовое стекло, она тряпичной куклой отлетела к фонарю.
  - Ты смотри, что гад делает?! - не сдержал возгласа сержант.
   Автопатруль вылетел на разделительную полосу и мчался по ней, вновь настигая беглеца.
  - "Диксон, двадцатому". Дорожное на Тимирязевской. Скорую туда...
   Убрав рацию, Нефедьев передернул затвор автомата и опустил боковое стекло.
  - Давай, Миша, ближе. Еще немного...
   Поймав в прорезь прицела мотыляющийся багажник жигулей, он выпустил корот-кую очередь. Пули прошли выше, и лишь одна попала в фонарь, посыпались цветные ос-колки.
   Видя, что церемониться с ними не собираются, из окна удирающей "шестерки" вы-сунулся человек в милицейском обмундировании, пистолет в его руке несколько раз хлопнул.
   На лобовике патрульной машины разбежалась паутина трещин. Прохоров непроиз-вольно крутанул баранку в сторону, вылетев на газон. Низкая иномарка зайцем запрыгала по кочкам.
   Еще несколько минут бешенной гонки навели лже-милиционеров на здравую мысль и они резко свернув, погнали вглубь жилого массива. Нефедьев еще раз запросил у дежурного помощь, передал местонахождение пытающихся оторваться преступников.
  - Все нормально ребята, массив оцеплен. При задержании соблюдайте осторож-ность, - отхрипела рация в ответ.
  Поднимая шлейф пыли, "жигуленок" пошел юзом, уходя за панельную девяти-этажку. В эту же поднятую желтую завесу влетела патрульная иномарка, исчезнув в клу-бах пыли. Прохоров ударил по тормозам. Брошенная машина с раскрытыми дверцами стояла у мусорных контейнеров, вдоль подъездов, потеряв впопыхах фуражку, бежал длинный тип с папкой подмышкой.
  - Стой! - крикнул вдогонку сержант, придерживая болтыхающийся на бегу авто-мат. - Стоять, я сказал!
   Длинный поскользнулся, чуть было не упал, но, не оглядываясь, продолжал бежать.
   Сорвав с плеча АКСУ, Нефедьев саданул выстрел в воздух, надеясь, что хоть этим его остановить. Безрезультатно.
   ...Беглец сам загнал себя в капкан. Когда впереди выросла высокая каменная стена, и бежать было уже некуда, он бросил папку на землю, выхватил нож.
  - Ну, мент!.. Возьми меня!.. - вылупив бешенные глаза, враз потерявший человече-ское обличье, он двинулся на сержанта.
  - Стой! - вскинул ствол Нефедьев. - Убери нож.
   Просьба милиционера лишь рассмешила взмокшего "капитана", он презрительно сплюнул и сделал навстречу еще шаг:
  - Пропусти меня...
   Сержант работал в милиции без году неделя, и ему еще не доводилось пускать в ход оружие, обрывая тем самым жизнь какого бы то ни было, но все же человека. В лице его отобразилась нерешительность, прочитав которую, "капитан" скривил губы.
  - Давай разойдемся. Ты меня не видел, я тебя.
  - Нет, - пробормотал Нефедьев, автомат в его руках задрожал. Он вдруг со всей ясностью почувствовал, что не сможет выстрелить в человека.
  - Подумай, тебе бабки нужны? Будут тебе бабки!
   "Капитан" полез в карман, вытащив веер купюр и бросил на зелень в палисаднике.
  - Здесь много... Тебе хватит.
   Нефедьев скосил глаза на газон, облизнул губы и прошептал:
  - Назад.
   Гадко ухмыльнувшись, длинный сделал неожиданный выпад, лезвие полоснуло по рубашке сержанта. Гулко застучало сердце. Впоследствии Нефедьев, не блиставший в учебном центре знаниями боевых приемов, не мог объяснить, как все ловко получилось. Захватив волосатую кисть, сжимавшую нож, он ушел от тычка боком и, пользуясь инер-цией теряющего равновесие "капитана", помог ему залечь мордой в грядку с садовыми цветами. Оброненный автомат валялся у проволочного ограждения палисадника. Вдавив колено во вздрагивающую спину злодея, Нефедьев скрутил его потные руки, достал из-за портупеи блестящие наручники и защелкнул их на запястьях.
   "Капитан" тяжело дышал, точно загнанная лошадь. Поставив его на ноги, сержант подобрал оружие, и только теперь почувствовав жжение в боку, коснулся ладонью на-брякшей кровью рубашки. Задержанный косил за его движениями, злобно буравя глазами.
   Подняв брошенную папку, Нефедьев отконвоировал его к машине, силой затолкал на заднее сиденье.
  - Ты ранен, что ли? - подвернулся к нему Прохоров.
  - А, фигня, заживет, - отмахнулся он, вытащил рацию и, отжал кнопку передачи. - "Диксон, двадцатому". Машина задержана.
  - А люди? Те кто в ней был?
  - Одного поймали.
  - Молодцы! - одобрил дежурный. - Давайте в райотдел.
  
  * * *
  
   Тяжелой поступью Александр Петрович Крюков - грузный, приземистый сорока-пятилетний полковник милиции, поднимался по пропахшей кошками и плесенью лестни-це на четвертый этаж. На площадке он успокоил сердцебиение, в который раз поклялся бросить курить, и вошел в квартиру, где работала оперативно-следственная группа.
   Из коридора бросились в глаза высокие потолки, каких не встретишь в недавно от-строенных домах, пусть их и называют улучшенной планировкой; хрустальная люстра в зале с каскадами свисающих ограненных шариков, от которых по стенам и выбеленному потолку были разбросаны яркие солнечные пятна. Стены в темных обоях, увешанные кар-тинами в позолоченных благородных рамках и вовсе без рамок, тут же висели совсем не-большие гравюры; на тумбе из темного дерева стояла ваза необычно красивой работы, расписанная причудливым узором. Возле дивана стояла не менее раритетная тумбочка с телефонным аппаратом, какие были в ходу в начале минувшего века. Напротив входа всю ширину стены занимал мебельный гарнитур, чьи полки плотно заставлены книгами, тол-стыми альбомами и энциклопедиями; другую стену, с дверью в смежную комнату, покры-вало вытканное шерстяное полотно с портретом царя Николая. Бывший самодержец в во-енном мундире, изображенный в полный рост, с грустью глядел со стены на работающую в поте лица оперативную группу.
  У полковника возникло мимолетное ощущение, что он попал не в жилую квартиру, а в музей, но впечатление это немедленно исчезло, едва он заглянул в соседнюю комнату, где врач возилась со стариком с перебинтованной головой.
   Полковник обошел бурое, подсохшее пятно на ковре, несомненно кровь, кивком поздоровался с экспертом, наносившим магнитной кисточкой порошок на полированную дверцу секретера.
   - Есть отпечатки? - деловито осведомился он.
   - Так точно, - оторвался от работы криминалист. - Работали нагло, без перчаток.
   Александр Петрович прошел к понятым, наблюдавшим за следователем, произво-дившим осмотр.
   - Это вы нам позвонили? - спросил тучную пенсионерку в выцветшем бесформен-ном платье до пят, стоявшую возле двери.
   - Я, - она внимательно посмотрела из-под очков.
  - А как же вы догадались, что это были преступники, а не наши сотрудники?..
  - Милок... - покачала она головой с обвисшими буклями пепельных волос. - Я не первый день на белом свете, чай, живу. Да где ж это видано, чтобы у милиционера все ру-ки в наколках были?
   Полковник поджал губы. В логике бабушке, пожалуй, не откажешь.
  - Да и тот, второй... который двери закрывал, очень уж озирался на лестнице. Буд-то боялся чего...
   Врач с металлическим саквояжиком уже покидала комнату.
  - Вы потерпевшего не забираете? - задал ей вопрос полковник Крюков.
   Она смерила его быстрым взглядом с ног до головы.
  - Ничего серьезного я не нахожу. Возможно, есть сотрясение головного мозга, но диагноз со слов не поставишь, нужно обследование, а дед отказывается ехать в стационар.
  Потеснившись, полковник дал ей пройти.
  Обстановка смежной комнаты была гораздо беднее зала. Задернутое тюлевой што-рой окно, стол, на котором стоял компьютер, плательный шкаф, целый иконостас божни-чек в "красном углу", инвалидное кресло возле разложенного дивана, где, привалившись спиной к подушкам, сидела худенькая девушка не старше лет восемнадцати, с бледным болезненным лицом человека, давно не бывавшего на свежем воздухе.
  На стуле с резной выгнутой спинкой, наподобие тех, что разыскивал в поисках бриллиантов небезызвестный герой Ильфа и Петрова, сидел коллекционер антиквариата и, морщась, ощупывал шероховатость опоясавших седую голову бинтов.
  Полковник деликатно кашлянул, обращая на себя внимание.
  - Что у вас похищено?
  - Вы знаете... - на высокой ноте начал Меркурьев. - Как это звучит не странно, но ничего ценного.
  - То есть?.. Не успели?
  - Не могу судить, - виновато улыбнулся старик, вновь трогая перевязку. - Я неос-мотрительно повернулся к ним спиной, хотел переодеться. Не в домашнем, знаете ли, ехать в милицию... Они же представились вашими сотрудниками... Тут меня чем-то по затылку и огрели.
  - Но... на первый взгляд, чего не хватает на месте?
  - Да почему на первый?.. Я точно вам скажу, что грабители унесли. В стенке, у меня там нечто вроде архива... знаете, некоторые бумаги выбрасывать жалко, вот и храню до поры... так вот, там хранилась папочка...
  - Документы?
  - Можно сказать и так... Но, я повторюсь, ценности они из себя никакой не пред-ставляют. Разве что для меня, как память об отце.
   Он поднял глаза на стену, на пожелтевшую от времени фотографию, заправленную в рамочку и под стекло. На ней был запечатлен морской офицер в облегающем плотную фигуру парадном кителе, пышные черные усы его лихо закручены, левая рука покоилась на рукояти кортика.
  - Почему они не взяли картины? - покрутил в недоумении головой коллекционер. - Любая из них немалых денег стоит. А альбомы с марками... Поверьте, у меня есть такие редчайшие экземпляры...
  - Возможно не знали, где они хранятся?
   Владислав Георгиевич только покрутил головой.
  - Все лежит на видном месте... И потом... как раз та папка лежала в секретере, за-валенная всяким ненужным хламом. А взяли-то ведь именно ее.
  - Весьма странно, - заметил полковник и поменял позу. - А что за документы хра-нились в ней?
  Меркурьев вздохнул, обменялся взглядами с внучкой, не вмешивающейся в разго-вор.
  - Это долгая история. Она стала для нашей семьи причиной многих страданий, от-ца до самой кончины люди считали... мягко сказать, чудаком... - Он замолчал, но после короткого раздумья, вновь повел свой рассказ. - Отец был кадровым офицером. В 1913 году линкор "Святой Павел", на котором он служил в чине мичмана, совершил кругосвет-ный поход. Если вы хорошо знаете историю, то для вас не будет секретом, что то были благословенные годы, когда Россия прочно стояла на ногах, далеко опережая в развитии Америку и страны Европы. И та кругосветка была не простым плаванием военного кораб-ля, но и лишнее доказательство величия государства Российского. В декабре того же года, побывав в портах Японии, Индии, Индокитае, "Святой Павел" пришел на Кубу. То был визит вежливости, налаживание отношений с довольно-таки нищей страной. Рядовым матросам дали возможность отдохнуть перед следующим переходом, несколько дней ко-манда не покидала острова. Вот тогда, как рассказывал мне отец, в дешевом ресторанчике, вроде наших тогдашних трактиров, он познакомился с весьма интересным человеком... И еще, надо сказать, что отец вел записи... Описывал какие-то интересные моменты, услы-шанные и достойные истории, свои размышления, которые хотел, выйдя в отставку, опуб-ликовать... Я вас не утомил?..
  - Нет, что вы! - воскликнул полковник милиции, слушая его со всем вниманием.
  - Так вот, тот кубинец, с которым сошелся отец, был довольно стар и слыл шу-том... сумасшедшим. За порцию спиртного он каждому встречному пересказывал одну и ту же историю. Суть ее сводилась к тому, что в середине девятнадцатого века он, совсем мальчишкой попал... куда бы вы думали?.. к пиратам...
   Лицо Крюкова удивленно вытянулось.
  - Да, да... Я не шучу. Но это еще не все. Шайкой верховодил некий француз Жак Давиньон, личность действительно исторически существующая. Выходец из богатой се-мьи, выпускник Сорбонны, он в конце сороковых годов прошлого столетия попадает под влияние республиканцев, после за свои взгляды и организацию восстания предстает перед судом и приговаривается к каторжным работам. Удачно бежит, в середине пятидесятых объявляется уже в качестве пирата. Но это опять же предыстория!.. Сердцевина в том, что в марте 1859 года, что уже документально подтверждено, пираты нападают на торговое судно, шедшее под британским флагом из Индии. Добыча оказывается колоссальной. Из колонии в дар королеве Виктории везли груз алмазов, золота и уникальных украшений. Кроме того, на борту находились статуи Будды и Шивы, как вы понимаете, тоже отлитые из благородного металла. Причем, Шива был подарком какого-то индийского князя, и был изготовлен... в человеческий рост.
  - Ого! - не сдержал возгласа полковник.
  - Это еще не все, - продолжал старик Меркурьев. - "Виктория", то судно, назван-ное в честь королевы Британии, шло под конвоем адмиральского фрегата. Как Давиньон перехитрил адмирала, остается загадкой; факт в том, что он успел перегрузить награблен-ное в трюмы своего корабля и попытался скрыться от преследования. Судя опять же по документам, это ему не удалось. Сутками позже пиратский бриг был настигнут. Команда, предвидя конец, подняла бунт, и предъявила адмиралу отрубленную голову главаря... Та-инство в том, что сокровищ из Индии в трюмах не оказалось. Давиньон успел избавиться от них, а где именно, никто не мог сказать. Пользуясь своей властью, адмирал Вильсон велел повесть пиратов, оставив в живых только мальчишку. Правда, он потом осмотрел небольшой остров, находившийся неподалеку, обшарил вдоль и поперек, но...
   Коллекционер сделал многозначительную паузу, давая возможность полковнику переварить информацию.
  - Кубинец уверял, что знает, где лежат сокровища. Рыбаки смеялись над чокнутым, считали, что всю историю блажью, поводом выпросить выпивку. Отец тоже не поверил, но слово в слово перенес в свой дневник. Через год началась Первая Мировая, еще через три случился октябрьский переворот. Отец оставался не у дел, все-таки старорежимное прошлое... Он устроился на завод, хотя до конца жизни бредил морем, но никому не жа-ловался, а забывался в прошлом. Он заново перечитывал старые записи, и как будто снова переносился в те счастливые для него дни. Так однажды наткнулся на ту кубинскую исто-рию. Потенциал искателя, хоть и загнанный глубоко внутрь, искал выхода. И он с головой погрузился в исследования, просиживал в библиотеках, ища хоть какие-то пусть даже косвенные свидетельства и зацепки... И вы знаете, вскоре ему стало казаться, что рассказ старика не такой уж и бред, поднял морские карты, рассчитал курс кораблей, глубины, те-чения, и готов был доказать, что сокровища "Виктории" существовали не только в воспа-ленном уме спившегося старика, и находятся они не где-нибудь, а именно на том самом острове, о котором заикался состарившийся юнга, и который тщетно обыскал адмирал Вильсон.
  - Даже так?.. - изумился Крюков.
  - Конечно же, вы не верите! - заключил старик-коллекционер, изучая его реакцию. - Не оправдывайтесь, не нужно. Отцу тоже никто не верил. А ему взбрела в голову сума-сшедшая мысль снарядить туда экспедицию. Молодой советской республике золото не было бы лишним. Он оббивал пороги в разных министерствах и учреждениях, доказывал, требовал... Посчитав за умалишенного, его перестали пускать на прием, а после того, как он написал письмо Сталину...
   Меркурьев расстроено махнул рукой.
  - Его репрессировали? - осторожно спросил полковник.
  - Нет, беда миновала. Как не кощунственно это звучит, но еще наше счастье, что его посчитали городским дурачком. Они просто упекли его в психушку.
  - Вы никому не показывали этих документов? - перебил словоохотливого старика начальник РУВД.
  - Чужим вроде нет...
  - А Вадиму, деда? - приподнявшись на локте, напомнила девушка, до того молча слушавшая.
  - Вадиму? - насторожился полковник. - Кто это такой?
   Меркурьев пояснил:
  - Это Мариночкин университетский знакомый. Учились на одном факультете... пока она не слегла... Впрочем, он и теперь нас не забывает.
  - Мне операция срочно нужна, - заставив деда замолчать, продолжила Марина. - Такие делают только в Германии, нужны деньги. А откуда им взяться? С пенсии? Вот дед и решил продать часть своей коллекции.
  - В том числе и бумаги?
  - Папкой в большей степени и заинтересовались. Вадим нашел даже покупателя...
  - Кто он?
  - Он о себе больно не распространялся, - развел руками старик. - Полистал бумаги, назвал цену и обещал явиться в следующий раз с деньгами.
  - И за сколько же вы сговорились?
   Помешкав, Меркурьев уткнулся взором в пол.
  - Семь тысяч долларов. Понимаете, это просто бумаги...
   Беседу прервал оперативник, заглянувший в комнату.
  - Товарищ полковник. Только что звонил дежурный. По перехвату машину задер-жали, есть подозреваемые.
   Поблагодарив, Крюков надел фуражку, которую все это время держал в руках, от-дал под козырек и направился к выходу.
  
  * * *
  
   - Где жулики? - включив переговорное устройство, вмонтированное в панель перед стеклом дежурной части, спросил полковник оперативного дежурного.
   Сухощавый лейтенант, дернув выпирающим кадыком, мотнул подбородком на ле-стницу.
  - Начальник уголовного розыска к себе поднял.
   Он пробормотал еще что-то насчет сложной оперативной обстановки в районе, но Крюков его уже не слушал. На втором этаже он без стука вошел в кабинет капитана Ро-говцева.
   В кабинете было накурено. Струйка сизого дыма струилась от сигареты, зажатой меж тонкими пальцами вальяжно расположившегося на стуле парня лет двадцати восьми, который несмотря на незавидное свое положение и на наручники, сковывающие запястья, искоса смотрел на вошедшего. Голубая безрукавная рубашка его была испачкана землей, надорванный милицейский погон с четырьмя капитанскими звездочками свешивался с покатого плеча.
  - Он? - спросил Крюков вставшего из-за стола опера, опоясанного поверх модной майки кобурой-оперативкой, из которой выглядывала коричневая рукоять пистолета.
   Роговцев кивнул.
  - Он, товарищ полковник.
  - Говорит?
   Мужчина издал смешок и издевательски покрутил головой.
   - Всему свое время, - ответил Роговцев с убеждением. - Хотя, пытаюсь вот найти общий язык. И ведь понимает, парень-то неглупый, что встрял по самое "не хочу". Тюрь-ма обеспечена, вопрос только в том, какой срок тянуть...
   - Сладко поешь, начальник, - развязно осклабился задержанный. - Только я не ма-лолетка, чтобы поплыть от твоих басен. "Чистухи" от меня не жди.
   - А мы в твоих признаниях больно не нуждаемся, - словно забыв о присутствии начальства, опустился за стол Роговцев. - Ты, паря, что называется, сгорел на деле. Тебя видели в квартире потерпевшего, свидетели уже допрошены. Они прямо указывают на те-бя, как на совершившего преступление. И рубашка на тебе с погонами, с помощью кото-рой ты на хату проник. Папочка опять же, хоть ты и пытался ее сбросить... То, что по-дельник твой удрал, так поймаем. Это дело времени.
   Лицо злодея напряглось, и маска закоренелого урки на секунду слетела, открыв в глазах его неподдельное отчаяние. Идти на нары, несмотря на всю показную браваду, ему ой как не хотелось. Но он был не из слабого десятка, и зрачки его снова холодно сузились, а рот искривила надменная усмешка.
   - Не гони порожняк, начальник. Если есть чем доказывать, докажи. Если нет ниче-го против, отпускай. Не тяни резину, а то после трех часов я буду маляву прокурору пи-сать за незаконное задержание. И учти, я без своего адвоката слова больше не скажу.
   - Да ты же синяк! - колко подметил полковник Крюков. - Ты же из пивнухи, поди, сутками не вылазишь? Откуда у тебя адвокат возьмется? Он, знаешь ли, денежек стоит.
   Задержанный стерпел оскорбление, хотя ответная, взласкавшая бы слух начальника реплика так и перла из него.
   - В дежурке, - процедил он сквозь прокуренные до черноты зубы, - сержант у меня вещи отмел. Среди них визитная карточка. Звоните, без адвоката я разговаривать не стану. Баста!
  2
  
  Вечернее совещание у начальника ГУВД генерала Мартова кончилось запоздно. Закончив требовательную речь, упор которой, как обычно, ставился на повышение уровня раскрываемости, генерал распустил подчиненных.
   Крюков выходил в приемную в числе последних.
   - Александр Петрович, задержитесь на минуту!
   Он закрыл плотнее дверь и подошел к генеральскому столу.
  - Присаживайся, - указал Мартов на кресло сбоку. - Что там у тебя по делу кол-лекционера?
  - Работаем, товарищ генерал.
  - Ладно, не темни, полковник!
   Мартов полез за сигаретой, прикурил и выжидательно уставился на него.
  - Наработки кое-какие есть. Задержан некто Холмов Виктор Петрович, 1973 года рождения, ранее неоднократно судимый, в том числе за грабежи. Освободился из мест за-ключения в марте.
  - Второго упустили?
   Полковник предпочел промолчать.
  - Холмов от дачи показаний отказывается. Вообще молчит. Но... это его пробле-мы. Потерпевший и свидетельница его опознали, в квартире найдены его "пальчики", в момент задержания находился в форме капитана милиции. Ко всему, похищенная папка находилась именно у него.
   Затянувшись, Мартов ткнул сигаретой о край пепельницы, сбивая сизый пепел.
  - А какую ценность представляла из себя папка, если грабители пошли на преступ-ление только из-за нее?
  - Я, Иван Федорович, просмотрел ее перед совещанием. Морские карты Кубы, шкалы глубин, расчеты, переписанная от руки копия - отрывок из мемуаров отставного британского адмирала, где эта история, о которой я вам докладывал, изложена в мельчай-ших подробностях. Кроме того, что придает ей некоторый оттенок достоверности, имеет-ся отчет британской компании, отправительницы груза с подробным описанием "оного". И вот здесь есть крохотная зацепка. В отчете фигурирует статуэтка Будды размером, если перевести на наши измерения, около пятидесяти сантиметров. Сегодня, при задержании Вадима Штекова, учившегося до болезни внучки коллекционера с ней на одном курсе и выступившего в качестве посредника при продаже документов, при обыске на его кварти-ре обнаружена интересная вырезка. Через Интернет ему удалось отыскать газету "Гран-ма", издание кубинской компартии, датированную аж 12 декабря 1960 года. Дело в том, что в первых числах декабря ПВО Кубы удалось сбить американский самолет-разведчик, который рухнул в Саргассово море в нескольких десятках километрах от побережья. К месту падения кубинские спецслужбы немедленно направили специалистов, чтобы под-нять со дна секретное оборудование. Самолет-шпион вскоре нашли, но, что интересно - буквально в сотне метров от него, вблизи безымянного, находящегося уже в нейтральных водах острова, обнаружили золотую статуэтку... Я проверял, - фотография, скаченная из Интернета, полностью соответствует описанию британских колониалистов, сделанному в декабре 1858 года.
  - Значит, сначала папка с выводами Меркурьева-старшего, а потом и такое аргу-ментированное им подтверждение, привело злоумышленников к мысли, что сокровища все же существуют, а содержимое папки - путеводитель к нему? Я правильно понял?
  - Выходит, что так, товарищ генерал. Штеков неоднократно бывал на квартире Меркурьевых, знал, где хранятся документы. Выплачивать тысячи долларов старику-коллекционеру? Зачем, когда существует старый как мир, гоп-стоп?.. Но... - Крюков сде-лал паузу, глядя в глаза начальника. - Если даже гипотетично предположить, что пре-ступники завладели документами, как они собирались ими распорядиться? Перепродать? Не резонно. И потом, мои орлы навели справки на Холмова. Принадлежит он к некой ор-ганизованной группировке, следы которой ведут к небезызвестному нам господину Ка-тунскому.
  - В городскую думу?! Эка поворотец! - Мартов усмехнулся, раздавил в пепельни-це окурок и, выйдя из-за стола, открыл форточку. Потянуло свежестью. - Хочешь сказать, измышлениями Меркурьева всерьез заинтересовались сильные мира сего?
  - А вы считаете, что прожженный зек Холмов, проведший полжизни за решеткой, собрался на Багамские острова искать пиратские сокровища? - ответил вопросом на во-прос полковник. - И вообще, у меня складывается мнением, что нельзя к этим бумагам легкомысленно относиться.
  - Никак алмазы и в тебе, Александр Петрович, разбудили воображение?
  - Грабителей мы найдем, тут я ни капли не сомневаюсь, и на тех, кто за ними сто-ит, со временем выйдем. Не в том загвоздка...
  - Не хочется папку возвращать владельцу, чтобы снова легла под сукно? - сощу-рился Мартов.
  - Ну а если есть в этом доля истины?
  - Наше дело с тобой, полковник, бороться с преступностью, а не забивать себе го-лову всякой чепухой. Это раз. А во-вторых, коли тебе папка не дает покоя, давай переда-дим тем, кому такими вещами по статусу положено заниматься.
  - Что вы предлагаете, товарищ генерал?
  - Географическое общество!.. Пусть тамошние спецы разгадывают шарады. Сво-боден, Александр Петрович. А я даю слово, сегодня же... хотя, - он бросил взгляд на на-стенные часы, чьи стрелки неумолимо приближались к половине одиннадцатого, - теперь уже завтра... созвонюсь с ними, порешаю вопрос. Бывай.
   Пожав вялую кисть генерала, Крюков удалился из кабинета.
  
  3
  
   В аудитории стояла та самая звонкая тишина, когда не нужно и прислушиваться, чтобы услышать жужжание мухи. Учебная группа вдохновенно трудилась над контроль-ной. Если на первых рядах, традиционно занимаемых отличниками, слышалось вдохно-венное сопение и чирканье ручек, на галерке приглушенно шушукались, выискивая, у ко-го списать.
   Преподаватель истории, кандидат наук Владимир Иванович Васильев, посматривал иногда в зал, отмечая про себя, кто пишет самостоятельно, а кто сидит, как на иголках, подглядывая в чужие конспекты; и, пользуясь свободным временем, разгадывал кросс-ворд. Головоломку составлял какой-то малограмотный чудак, Васильев насчитал уже ми-нимум три ошибки, ему сделалось скучно, но газету в сторону не откладывал - до конца занятия еще целых двенадцать минут.
   Мобильник оглушительно запиликал перед самым перерывом, вызвав среди сту-дентов бурное оживление. Сняв трубку с ремня, он негромко сказал:
  - Слушаю.
   В свои тридцать с хвостиком Васильев слыл закоренелым холостяком, от женщин, впрочем, не шарахался, но старался держаться на дистанции. В то время, когда его одно-кашники успели давно обзавестись детьми и семейными хлопотами, он жил особняком в оставшейся после смерти матери двухкомнатной квартире в спальном районе столицы, преподавал в университете, не отвлекаясь на прочие глупости. Четыре месяца назад сие положение изменилось. На банкете по случаю удачной защиты диссертации друзья позна-комили его с Ириной. Он мельком помнил ее, еще по студенчеству.
  За год до выпуска она ушла из института и перевелась в МГУ на журфак. Вовремя поняла, как сейчас говорит, что историк из нее бы вышел плохонький, зато как журналист она имела хватку бульдожью.
  Роман получился скоротечным; краснея и позабыв заранее выученные слова, Ва-сильев, совершенно теряясь, объяснился в любви и предложил выйти за него за муж. К величайшему его изумлению, она обещала подумать.
  Что касается свадьбы, торжество уже раз пришлось переносить. Получив задание редакции журнала "Вокруг Света", она махнула в недельную командировку. Васильев ждал ее возвращения, настраиваясь на серьезный разговор. И когда в его квартире раздал-ся долгожданный звонок, загоревшая на азиатском солнце Ира, бросив на лестничной площадке сумку, повисла у него на шее, он незаметно для себя отошел от угрюмых мыс-лей и растаял, а на календаре крестиком пометил дату "1 сентября", на которую, уговорив служительницу Гименея, перенесли бракосочетание.
  Теперь они расставались разве что на несколько часов. То и дело сверяясь с часами, он томительно ждал последнего звонка, закрывал за студентами аудиторию и бежал на парковку к машине, мчался домой, где Ира готовила к публикации материал о найденных в неспокойном Таджикистане древних каменных изваяний Будды.
  - Владимир, ты скоро заканчиваешь? - узнал он голос невесты.
  - Минут через десять. Ты звонишь из дома?
  - Нет, срочно вызвал Морозов. Он и тобой интересовался, так что подъезжай в контору.
   "Конторой" они промеж себя называли офис географического общества, действи-тельными членами которого являлись, а некто Морозов, которому они так срочно понадо-бились, был его законно избранным Председателем.
  - А в чем спешка?
  - Понятия не имею. Он пыталась вытянуть, да разве скажет. Обмолвился лишь, что гости какие-то должны подъехать к пяти часам. И наше присутствие обязательно.
  - Буду, - коротко ответил Васильев, и нежно добавил. - Целую.
   И отключился.
   После трескучего звонка, когда абитуриенты, побросав на его стол конспекты, гурьбой высыпали в коридор, он зашел в преподавательскую, сложил тетради в кожаный кейс и замер перед зеркалом, оглядывая себя с пристрастием.
   Он был среднего роста и неширок в плечах. Серый костюм с галстуком свободно сидел на его не богатырского склада теле. И вообще, чего она только в нем нашла? При-смотреться, он выглядит даже несколько сутуловатым. Подумав об осанке, он выпрямил спину, поправил съехавший узел галстука, застегнул верхнюю пуговицу пиджака, расче-сал массажной расческой вьющиеся волосы.
  Охранник на платной университетской стоянке поднял полосатый шлагбаум. Ва-сильев завел свою раздолбанную старушку - "копейку", выехал к дороге, прощально по-сигналив стоянщику. Ему, как преподавателю, услуги парковки предоставлялись бесплат-но. Да и из крохотной зарплаты выкраивать каждый раз по двадцатке - непозволительная для кошелька роскошь. Чего не скажешь о некоторых его студентах из обеспеченных се-мей, вроде того самоуверенного молодца, что нетерпеливо сигналит сзади на новенькой БМВ.
  Увидев брешь в сплошном потоке транспорта, он влился в общую струю, направ-ляясь в Раменки. Палящие лучи солнца скоро накалили крышу, от выхлопных газов ды-шать было нечем, Васильев, морщась, закрыл форточку - от жары плавился асфальт, над магистралью висел свинцовый туман...
  
  * * *
  
   Подергав ручки, он удостоверился, что машина закрыта, и спустился в полупод-вальное помещение, выделенное мэрией под офис общества. Внизу было прохладнее.
   В холле стучали молотками строители, обшивая стены пластиковыми панелями. Потолок, с которого еще недавно лохмотьями свешивалась облезшая краска, облагороди-ли импортным покрытием. Морозов не зря получал зарплату, и сумел где-то найти выгод-ных спонсоров.
   В комнате, где работала на компьютере Ирина, дышать было не легче, чем на авто-страде. За дальним столом, копаясь в глобальной сети, дымил трубкой Борисов.
  Ему было за сорок. Нелюдимый характером, он и внешне выглядел соответствую-ще. Вечно недовольное лицо с морщинами, изрезавшими высокий, с залысиной, лоб; се-деющая, аккуратно подстриженная борода, прокуренные густые усы. Васильев никогда, ни на одном мероприятии, сколь важном оно бы ни было, не видел его при костюме. Всю эту внешнюю шелуху Борисов глубоко презирал. Даже на официальное открытие общест-ва, которое обещала осчастливить своим присутствием вице-премьер, он заявился в по-тертых на коленях джинсах, в свитере навыпуск, и без всякого намека на галстук. Ко все-му вышесказанному надо добавить, что Борисов имел научную степень по странам Юж-ной Америки, слыл полиглотом, и мог свободно общаться на английском, немецком, французском и испанском языках.
  - Накурил! - возмутилась Ирина, разгоняя ладошками повисший клоками табач-ный дым. - В пору топор вешать.
  - Что бы вы понимали, милая барышня, - невозмутимо отвечал Борисов, щелкая мышью. - Я потребляю настоящий табак, выросший под южным солнцем, без всяких там химических добавок, кроме ароматических, а не фабричные сигаретки, которыми балуется ваш супруг. Это все равно, что сравнивать растворимый кофе, в который напичкано черт знает что, с кофейными зернами. Вкус схож, а насчет аромата - извините.
  Васильев наклонился к Ире и поцеловал ее в мочку. Она немного отклонилась, не отрывая глаз от монитора.
  - Подожди, Володя. Дай на принтер сброшу.
   Затрещало матричное чудо копировальной техники, выдавая испещренный текстом лист бумаги.
   Присев рядом, Васильев спросил у Борисова:
  - А что за гостей шеф притащил?
   Помедлив, тот ворчливо отозвался:
  - А я почем знаю?.. Откуда знать, какие мысли посещают его светлую голову?
   Скрипнув дверью, в комнату заглянула тетя Маша, вахтер и посыльный в одном лице.
  - Заставляете Юрия Сергеевича ждать!.. У него уже посетители.
  - Эх, тетя Маша! - с хрустом потянулся Борисов, откатываясь на кресле от стола. - Как говорили древние греки, не торопите события. Придет срок, и сами призовут.
  Вверив незапертую комнату под бдительный присмотр вахтера, они отправились темненным, заваленным стройматериалом коридором к шефу.
  Виктор Александрович Морозов сидел за столом, сплетя пальцы, и оживленно бе-седовал с двумя незнакомыми мужчинами. С правой стороны стола, с фотографии на него лукаво смотрел Президент. Чуть сбоку, за пепельницей, сделанной умельцем из панциря черепахи, стоял другой фотоснимок, на котором неизвестный фотограф запечатлел еще молодого Морозова на берегу тропической речушки, где за ним виднелись тростниковые крыши хижин и пальмы. Фотографию эту шеф обожал, и всякому посетителю предъявлял горделиво, со сладостью вспоминая семидесятые и международную экспедицию в джунг-ли Амазонки, членом которой ему повезло стать.
  Он выглядел на свои пятьдесят, худой, высокий, нескладный. Лицо его было слегка вытянуто, в карих глазах светилась грусть. Ко всему прочему необходимо добавить, что Виктор Александрович, или просто Саныч, как за глаза его называли знакомые, носил пышную шевелюру, а на щеках его курчавились рыжеватые бакенбарды, которые, по его собственному утверждению, он не сбривал лет десять.
  - Рассаживайтесь, - приподнявшись с кресла, пригласил он.
   Они сели напротив незнакомцев, некоторое время изучающе разглядывали друг друга.
  - Знакомьтесь, полковник милиции Крюков Александр Петрович, - наклонив голо-ву, представлял гостей Морозов. - Рядом с ним известный коллекционер Владислав Геор-гиевич Меркурьев.
   Старик, сидевший справа от полковника, преисполненный достоинства, поклонил-ся.
  - А привело их к нам вот что, - шеф теребил тесемки картонной, довольно потре-панной папки. - Впрочем... я думаю, Александр Петрович сам лучше расскажет.
  Получив слово, Крюков оглядел "географов", как он их мысленно окрестил.
  - 19 июля, то есть позавчера, на территории вверенного мне округа был совершен квартирный разбой. Потерпевший - как раз Владислав Георгиевич...
   Старик вторично сделал легкий поклон.
  - В квартире было что брать, преступники шли наверняка. Но, что удивило меня, как профессионала, среди похищенного числилась лишь эта папка, в то время как были не тронуты другие, без сомнения более дорогостоящие вещи. Налетчик нами задержан, ве-дется следствие...
  - А что было в папке? - спросила Ирина, подогретая журналистским интересом.
  - Записи моего отца, - перенял инициативу коллекционер. - По сути, это написан-ная еще в конце тридцатых годов монограмма... э... освещающая одно историческое со-бытие... если так можно выразиться... Если вы знакомы с историей, то должны помнить, как в декабре 1851 года во Франции произошел государственный переворот. К власти пришел Наполеон III с кучкой чиновников, преимущественно из родственников. С того дня для Республиканской партии начались нелегкие дни. Не все, правда, отвергали преж-ние демократические принципы. Некоторые французы объединялись в тайные общества, зачитывались едкими памфлетами. Особенно в ходу тогда была брошюра Виктора Гюго "Наполеон малый"... Так вот, за семь лет наполеоновского правления республиканцы на-брались смелости и решились на переворот. В январе 1858 г. на императора совершил не-удачное покушение итальянец Орсини, и сразу после этих событий на республиканцев об-рушились репрессии. Существует документ... можно? - попросил Меркурьев папку у Са-ныча и извлек из нее лист. - Это копия обвинительного приговора некоему сочувствую-щему республиканцам гражданину Давиньону Жаку. За инакомыслие, за подготовку по-кушения на священную особу, то есть, на самого Наполеона, он приговаривается к два-дцати годам каторжных работ... Я не знаю, откуда и каким образом моему отцу удалось достать этот бесценный документ, но факт остается фактом... Месяц спустя, во время эта-пирования, среди заключенных поднялся бунт. Считается, что в числе рьяных заговорщи-ков был и Давиньон. Бунт жестоко подавили, десятки заключенных были убиты, но неко-торым из каторжан в суматохе удалось бежать. При пересчете, среди девяти беглецов, не-досчитались и Давиньона.
  - Все это интересно, - нисколько не смущаясь, зевнул Борисов и, не справляясь разрешения, стал набивать табаком трубку. - Какое только отношение ко всему этому имеем мы?
  - Немного терпения... не знаю, как вас по имени отчеству, - выставил сухую ла-дошку Меркурьев. - Я еще недокончил... Далее возникает временной провал. Но в сере-дине того же года появляются свидетельства о пиратствующем в Саргассовом море голо-ворезе по фамилии Давиньон. Человек незаурядного склада ума, он довольно быстро сбил вокруг себя шайку таких же отбросов общества, извел, а точнее, избавился от конкурен-тов, и провозгласил себя чуть не полноправным хозяином этих вод. Ни одно судно без его ведома не рисковало сунуться в его владения... После нескольких ощутимых грабежей Давиньона даже пытались изловить, но безуспешно.
   Достав из пухлой пачки бумаг карту, коллекционер разложил ее на столе.
  - У меня отмечены почти все его похождения. Замечайте! - он со значением под-нял палец. - Испанское судно "Звезда", шедшее из Мексики, захвачено и потоплено в ию-не 1858 вот здесь, - показал острием карандаша на кружок, обведенный неподалеку от Ба-гамских островов. - Проходит еще месяц, и новой жертвой пиратов становится француз-ское судно "Версаль". Судно направлялось в Бразилию, перевозилась крупная сумма де-нег на закупку кофе для королевского двора. Оно пропало примерно в этом месте, - и но-вая отметка на карте, немного южнее от прежней. - Было еще пять удачных нападений, все они, заострите внимание, проходят именно в этих водах. Точно Давиньона что-то удерживает, он не желает покидать богатые места.
  - К чему вы делаете выводы? - пыхнул дымом Борисов и, покосившись на Ирину, разогнал его ладонью.
  - Вы меня не дослушали, - обида быть непонятым появилась в лице старика.
  - Кирилл! - укоризненно посмотрел на Борисова шеф.
  - Молчу, - он с самым непосредственным видом поднял обе руки.
  - Мне можно продолжить?.. Итак, его жертвами становятся суда, проходящие вблизи Кубы. И последним в пиратской карьере Давиньона стал налет на британский ко-рабль "Виктория". Путь из Индии был неблизким и крайне опасным, если брать в расчет перевозимый груз: награбленные алмазы, золотые монеты и статуи богов, вывезенные из разоренных храмов. Потому он идет в сопровождении военного фрегата под командова-нием самого адмирала Вильсона. Южные воды всегда славились дурным норовом. Непо-года и на этот раз сыграла роковую роль. "Виктория" каким-то образом переместилась вот сюда, - коллекционер нанес точку в Карибском море. - Кроме того, сопровождение на ка-кой-то срок потеряло "Викторию" из видимости, а когда бросились на поиски, было уже поздно. От команды уцелело всего несколько человек, спасшихся на обломках судна... Адмирал быстро нагнал виновников и даже захватил пиратский корабль, покончив с са-мим Давиньоном. Но похищенных с "Виктории" сокровищ на бриге не оказалось, и куда они подевались, никто не знал... Не знал никто, кроме мальчишки-юнги, который под-смотрел, как за ночь до трагической развязки верные Давиньону люди бросили якорь у некоего острова, команду загнали в трюмы, устроив попойку, а груз вывезли на лодке, на остров... Всего этого не знала перепившаяся команда, и поплатилась за то веревкой. Мальца пощадили, и уже с ним, ветхим спившимся стариком, во время морского похода в 1913 году встречался мой отец.
   Он замолчал, наслаждаясь достигнутым эффектом. Борисов пессимистично поса-сывал трубку, разглядывая сушеную пиранью на стенде. Откинувшись на спинку дерма-тинового кресла, Ирина задумчиво постукивала кончиком авторучки. Васильев скрестил руки на груди, искоса глядя на старика.
  - Вы предлагаете нам отправиться за мистическим пиратским кладом? - наконец, оборвал затянувшуюся паузу Борисов, выпуская в потолок клуб дыма.
   Судя по выражению сумасбродного коллекционера, он именно так и считал.
  - А знаете ли вы, уважаемый, сколько липовых карт и преданий гуляет по белому свету? Мы не в состоянии отыскать следов Янтарной комнаты, которая исчезла гораздо позже временем, чем ваши алмазы... А вы... с такой уверенностью говорите о событиях полутора вековой давности, предъявляете какие-то "документы". Да о чем здесь можно вообще говорить?! Авантюра! Чистой воды авантюра.
  - А статуэтка? - ничуть не стушевавшись, парировал Меркурьев. - Это ли не лиш-нее подтверждение сказанному?
  - Какая статуэтка? - Борисов соснул потухшую трубку, придвинул ближе пепель-ницу и принялся выбивать ее.
  - Вот эта! - торжественно произнес старик-коллеционер и пустил по столу отксе-рокопированную вырезку из кубинской газеты. - И сразу сравните, - передал Ирине пор-товый отчет, с отчеркнутым описанием золотого Будды.
   Васильев пододвинулся к жене, рассматривая смазанное и нечеткое изображение скульптурки, с расплывчатым текстом под ней.
  - Ее нашли на месте падения американского самолета вблизи указанного мною острова. Ученые взялись определить ее возраст. По их мнению, Будду отлили в конце во-семнадцатого века именно в Индии.
  - А как определили? - быстро спросил Борисов, подтягивая к себе листок.
  - Примеси... Всякое месторождение имеет свой неповторимый состав... Не слиш-ком ли много совпадений?
   Борисов пробурчал:
  - Не знаю, не знаю...
  - О чем мы тут спорим? - повернувшись к Морозову, заговорил Васильев. - У нас нет средств, чтобы закончить ремонт, не говоря уже о сомнительной экспедиции на край земли. Да и попроси такие деньги, нас просто не поймут. При любом раскладе, даже если совместить поиск неизвестно чего с научными изысканиями, будем только в убытке.
  - Он прав! - поддакнул Борисов. - Но попробуем предположить, с закрытыми гла-зами, что все, о чем здесь говорили, правда, и мало того, отправившаяся экспедиция нахо-дит эти ваши сокровища. Что дальше?.. Выброшенные на ветер деньги?
  - Почему? - не понял полковник Крюков.
  - Да потому, уважаемый господин милиционер, что по закону, - если я ошибаюсь, поправьте, - клад принадлежит государству, на территории которого он найден.
  - А проценты? Какая-то его часть все же отходит...
  - Это в том случае, если что-то нашли! Вы не допускаете, что мы только впустую можем потратить взятые в тот же кредит деньги, и остаться потом не солоно хлебавши.
  - О чем вы?! - не выдержав, возмутилась Ирина. - Убытки, потраченные деньги... Не забывайте, что вы в первую очередь ученый, а не банковский ростовщик какой-нибудь. Лично меня эта затея заинтересовала, и не только как журналиста. Вот скажите, если од-нажды энтузиасты отыщут золото инков, или, к примеру, Атлантиду, кому будет принад-лежать открытие? Отдельно взятой стране? Или всему человечеству?
  - Желаете пофилософствовать? - ухмыльнулся Борисов. - Я сегодня не в настрое-нии. Можете считать меня циником, говорить, что я мыслю приземлено...
   Точку в споре поставил Морозов. Он несильно хлопнул по столу.
  - Хватит! Разошлись, понимаешь... Где найти деньги на экспедицию, не ваша за-бота. Я вас об этом и не спрашивал. Что же касается сути, припомните, куда мы, выезжа-ли в последнее время?.. Не рановато ли даем повод Западу хоронить российскую науку и ставить под сомнение дух искательства, присущий русскому человеку... К делу. Не далее как вчера я получил приглашение от наших кубинских коллег принять участие в юбилее по поводу сорокалетия открытия аналогичной нашей организации. Мало того, я еще нака-нуне, просмотрев папку, отзвонился господину Мартинесу, занимающему пост... что-то вроде председателя тамошнего географического общества, и он горячо подхватил эту идею, которую кубинцы, в отличие от вас, вовсе не считают такой авантюрной. Нам обе-щают всячески способствовать, предоставлять любую помощь, какая потребуется. В эту поездку я выбрал именно вас, и пока не хочу вдаваться в объяснения, почему. Просьба, договоритесь по месту основной работы: отпуск, или же за свой счет... уж как-нибудь. До завтрашнего дня сдайте мне паспорта для предоставления виз. На вылет, настраивайтесь, через неделю.
  
  * * *
  
   Когда из кабинета Морозова все разошлись, со стремянки в коридоре, где шла от-делка, слез рабочий в синей спецовке и в повязанной поверх волос косынке, передал сосе-ду инструмент, которым только что подгонял стеновые панели, и, буркнув: "Я сейчас", вышел на улицу.
   Оглядевшись по сторонам, он направился к белой японский "Мазде", стоявшей возле детской игровой площадки, сунул ключ в замок и запрыгнул на сиденье. Он сразу полез к автомагнитоле, отключил запись; нажав на рычажок, вытащил прозрачную аудио-кассету. Посмотрел на нее в просвет - пленка была смотана почти до конца. Загнав ее вновь в кассетоприемник, включил подсвеченную зеленоватым огоньком кнопку "Вос-произведение".
   - ... я еще накануне, просмотрев папку, отзвонился господину Мартинесу, зани-мающему пост... что-то вроде председателя тамошнего географического общества...
   Он отключил запись, стащил с головы идиотский платок и бросил на заднее сиде-нье.
   "А теперь сразу в душ... Воняет, как от козла".
   Запустив двигатель, он покосился в зеркало и, довольный собой, подмигнул собст-венному отражению.
  
  4
  
  Маленький, но весьма тучный мужчина, с багровым раздраженным лицом, нервно метался по бильярдной комнате загородного особняка. Он был явно вне себя от ярости, выбритые щеки его горели нездоровым румянцем, а пухлые, мясистые губы то и дело, шевелясь, роняли изощренные ругательства, больше соответствовали перепившему груз-чику, но никак не респектабельному депутату городского законодательного собрания и преуспевающему бизнесмену, взятому в одном и том же лице.
  - Идиоты! - он швырнул кий на обтянутый зеленым сукном бильярдный стол, и костяные нумерованные шары, шумно сталкиваясь, раскатились в разные стороны. - Ни-чего доверить нельзя!.. - Тут он закончил свою мысль таким лихо завернутым соленым словечком, что почтительно стоявший в дверях лысый человек в деловом костюме вино-вато склонил голову.
   Лев Никодимович Катунский, чья фамилия уже на слуху у читателю, не спроста на-водил разгон своему непосредственному помощнику в депутатских и прочих делах, ибо стараниями последнего сорвалась тщательно продуманная операция, на которую госпо-дин Катунский возлагал весьма большие надежды.
   - Ты хоть иногда думаешь своей тупой башкой, а?! - уставив в него разгневанный взгляд, брызгал слюной г-н депутат. - За что я тебе бабки плачу?!
   Зная взрывной, но отходчивый характер босса помощник благоразумно молчал, пе-режидая кратковременный всплеск эмоций.
   - Чего ты молчишь?.. Ур-роды! Такое дело провалить...
   Качая круглой головой, Катунский подкатился к бару, достал из него бутылку им-портного вина, наполнил бокал и жадными глотками осушил.
   - Все было продумано. До мелочей. - Воспользовавшись затишьем, осторожно вставил помощник. - Форму ментовскую нашли, документы сделали. Но бывают непред-виденные обстоятельства... Кто знал, что соседи...
   - Заткнись! - грохнув бокалом о полку с шарами, оборвал господин депутат.
   Новая пауза длинной в несколько секунд подтвердила догадки помощника о том, что гроза понемногу отходит. Шеф умел брать себя в руки.
   - Пешкин, ты кого послал к старику? - уже спокойнее продолжал Катунский, от-ходя к окну, откуда открывался вид на зеленую лужайку с ровно подстриженной живой кустарниковой изгородью. - Прожженного урку, у которого все его отсидки на лбу напи-саны?! Никого другого подыскать не мог?
   Пешкин вновь потупился, крыть было нечем. Если признаться, он никак не рассчиты-вал на провал. Все должно было получиться как задумано. Законопослушный коллекцио-нер без лишних вопросов впускает милицию в квартиру, место, где хранится папка, из-вестно. Небольшая экспроприация не должна была вызвать лишнего шума и пыли. Сам Пешкин был даже уверен, что ограбленный старик не кинется писать заявление - матери-ального ущерба никакого, да и менты пошлют подальше, у них есть дела поважнее. Слу-чилась досадная непредсказуемая осечка, от которой никто не застрахован.
   - Твоя осечка, - будто читая его мысли, говорил Лев Никодимович, - выйдет мне боком. Урка в милиции, и его рано или поздно поколют. А ведь это прямой выход на ме-ня. Ты понимаешь, под какую угрозу меня подставил?..
   Сказать по чести, никакой угрозы его сиятельству-депутату поимка Холмова не не-сла. Структура подвластной ему организации, выстраиваемая долгие годы, была столь сложна и запутанна, что люди, выполнявшие его конфедециальные поручения, не знали, на кого на самом деле работают...
  
  * * *
  
   Свой бизнес начинающий предприниматель Лев Никодимович Катунский, тогда еще просто Лева, "вечный" студент Нархоза, так и не удосужившийся закончить ВУЗ, на-чал в начале девяностых, когда ушлые люди, без всякого начального капитала, делали не-малые деньги на посреднических сделках. Подняв свои связи, Лева Катунский купил ди-плом о высшем образовании, наскоро прошел курсы брокеров при станкостроительном ПТУ, в той же "шараге" арендовал комнатенку с телефоном, на дверь которой навесил табличку с названием фирмы: "Неон - Ltd.".
   Так начиналась его нынешняя империя: с трезвонившего без умолку телефона, с вороха рекламных газет на столе, с поисков клиентуры. Вращаясь среди торгашей, он бы-стро перенял волчьи законы рынка, где выгода превыше всего, и где слабому не выжить; когда надо - кидал партнеров без зазрения совести, других заманивал к себе в фирму, суля в перспективе золотые горы. Спустя неполные полгода на него работали уже пятеро бро-керов, а еще через год, поразмыслив, Катунский открывает собственную товарную биржу, теперь уже не столько спекулируя на рынке, сколько имея проценты от сделок.
  Конкуренты его ненавидели за везучесть, но ничего не могли поделать. С законом Катунский трений не имел, а от криминальных наездов на первых порах откупался. Эти регулярные откупные и навели его однажды на мысль обзавестись собственной охраной. Но не теми законопослушными мальчиками, которые пугалом маячат в серой униформе, а такими парнями, что без лишних рассуждений сумели бы исполнить любое его поручение, каким бы оно не было. Бизнес расширялся, но не всегда теми темпами, какими ему хоте-лось. Попадались людишки, через которых следовало переступить, а то и раздавить, как червя...
   Знающие люди порекомендовали ему Пешкина, как специалиста в таких делах. Не-давно освободившийся из мест не столь отдаленных и болтающийся без определенных занятий Пешка согласился на встречу. Посидев вечерком в ресторане Катунского, он бы-стро смекнул, что такие шансы дважды не выпадают...
   За основу будущей бригады бралась итальянская Коза-Ностра. Пешкин лично под-бирал людей, проверял в деле, сколачивая из них костяк организации. Костяк этот стал первым боевым звеном, от которого пошли последующие; нечто вроде картофельного клубня, закопанного весной в землю, который к осени превращается в целый куст. Вся бригада представляла собой многочисленные тройки, стоящие в четком иерар-хическом подчинении у Пешкина. Его знали немногие, лишь старшие троек и то по теле-фону; он же, собрав специальную картотеку, знал все и о каждом своем человеке.
  
  * * *
   - Заговорит Холмов или нет, для нас значения не имеет, - сухо заметил Пешкин. - И вы, Лев Никодимович, это не хуже меня понимаете.
  - Понимаете... - пробурчал господин депутат, уже смягчаясь. - На Петровке тоже понятливые сидят. Из-за твоих просчетов я бизнесом рискую.
  
  * * *
  
   За прошедшее десятилетие Катунский прочно встал на ноги. Его корпорация "Не-он" выросла до внушительных размеров, и не было в столичном бизнесе места, где бы Лев Никодимович не имел своего интереса. Он владел акциями крупного гостиничного ком-плекса, играл на фондовой бирже, имел в собственности супермаркет в центре столицы, автосалон, целую сеть заправок, охранные предприятия, туристическое агентство и даже казино. И это лишь то, что на поверхности. Правоохранители наверняка знали и о его те-невых делишках - Москва слухами полнилась, - но кроме слухов пришить ему было нече-го. В глазах Фемиды бизнесмен Катунский был чист, как слеза младенца. Подстраховыва-ясь еще больше, он без особых затруднений занял депутатское кресло в городской думе, получив и вовсе неограниченные возможности...
   Когда неделю назад Пешкин выложил ему историю студента, проигравшегося в пух и прах в казино, господин депутат даже поднял помощника на смех. Он деловой чело-век, а не сумасшедший, чтобы принять за чистую воду легенду о пиратских кладах. Пеш-кин уговорил его выслушать до конца и попросил просмотреть отснятую видеокассету.
   Садясь к телевизору, Катунский был уверен, что теряет время даром, но уже после нескольких минут просмотра отставил прочь банку с пивом, от которой только что отхле-бывал, превращаясь весь во внимание.
   На экране рыдал, ползая на коленях перед объективом видеокамеры семнадцати-летний сопляк. Правый глаз его был подбит и заплывал синяком, парнишка трясся, за-травленно косился на могучего верзилу, поигрывавшего пистолетом. Голос за кадром, не-знакомый Катунскому, не спеша задавал вопросы.
   - Так где он живет?
   - На Чехова, 26.
   - Расскажи, что это за папка.
   - В ней... - всхлипывал представитель поколения, выбравшего "пепси", - в ней до-кументы...
   То и дело сбиваясь, он нес околесицу насчет одногруппницы по университету, что живет вместе с дедом-коллекционером, о том, что ей нужна срочная операция и деньги на нее, которые взять, как водится, негде. Старик ради здоровья внучки готов продать свои картины, но картины те так себе, а вот папка, которую старик не любит показывать, та...
   В завершении рассказа он поклялся, что ни капли не врет и предложил съездить к нему на квартиру, где есть тому доказательства.
   - И ты во все это веришь? - отключив видео, спросил он тогда Пешку.
   Тот пожимал плечами.
   - Мое дело доложить.
   Как человек здравомыслящий, Катунский решил до конца отработать информацию и отправил с пацаном к коллекционеру своего человека, когда-то учившегося на истори-ческом. Сыграв роль посредника, тот полистал бумаги и, по возвращению, с горящими глазами сообщил Катунскому, что в этот что-то есть. Затем последовала команда Пешки-ну, и господин депутат уже считал часы, ожидая когда бесценные документы лягут ему в руки. Но...
  
  * * *
   - Разгоню я вас, к чертовой матери, - уже совсем беззлобно пообещал Лев Никоди-мович, наполнил бокал новой порцией вина и, смешно подергивая носом, выпил. Сальное лицо его набрякло краской, вино расслабляло.
   - Все приходится делать самому. А по твоей вине мне приходится идти на непред-виденные расходы. Но имей в виду, - он наставил пухлый, как сарделька, указательный палец на помощника. - Эти расходы я вычту с тебя. Уяснил?
   Пешкин погонял на скулах желваки в знак своего неудовольствия, но перечить не посмел.
   - Ладно, хватит сыр-бор разводить. Парни здесь?
   - За дверью, - с готовностью ответил помощник. - Позвать?
   - Валяй! - разрешил господин Катунский, подбирая со стола брошенный кий. Пе-ревесившись через край, он примерился и метким ударом послал шар в лузу.
  Повернувшись к нему спиной, помощник распахнул створки.
  - Входите.
   Касаясь друг друга плечами, в бильярдную вошли двое парней.
   Первого, с тонкими чертами лица, присущими потомственному интеллигенту, зва-ли Максимом Глотовым. Для интеллигента он был довольно неплохо сложен, костюм без-укоризненно сидел на его литой фигуре. В свободное от учебы время Глотов подрабаты-вал менеджером в турагентстве "Неон", заканчивал МГИМО с перспективой красного ди-плома, владел английским и, что очень важно для намеченного мероприятия, испанским языком, неплохо разбирался в странах Карибского бассейна.
  Максиму была уготовлена роль мозгового центра; что касается прочего, в напарни-ки Катунский ему определил Михаила Колесникова - специалиста по восточным едино-борствам, имеющего какой-то крутой дан, в чем депутат не очень разбирался. Михаил, как и Глотов, работал на него, но вовсе не вышибалой, как можно было бы подумать, оценив рельефную мускулатуру спортсмена. Парень грамотно разбирался в компьютерных про-граммах, которые иногда писал сам, слыл докой в "шпионской" технике, в подслуши-вающих и подсматривающих жучках, микровидеокамерах, закамуфлированных под что угодно, заколках для галстуков с секретом, и в прочей конспиративной атрибутике, про-даваемой в салонах Катунского.
   Именно Максиму, под видом рабочего, удалось внедрить "жучки" в подвал, где размещается географическое общество, и именно с его помощью теперь депутат Катун-ский располагал достоверными сведениями, кто из ученых летит на Кубу, когда и каким рейсом.
   Лев Никодимович разложил на зеленом сукне фотографии Морозова, Васильева, Ирины Богдановой и Борисова, паспорта с открытыми визами и билеты.
  - Полетите с ними одним рейсом. Глаз не спускать ни на минуту. Многого от вас не требуется, но я должен знать о каждом сделанном ими шаге. Хоть на пляж пошли, хоть в сортир. Все инструкции получите дополнительно по телефону. Без моих указаний ника-ких действий не предпринимать, держаться в тени. Вы - мои глаза, а что и как делать, ре-шаю непосредственно я. Уяснили?
  - Сделаем, Лев Никодимович, - ответил Колесников, удивленный внезапно сва-лившимся заданием. Отправляясь на аудиенцию к Самому, он ломал голову, зачем ему потребовался, но и в мыслях предположить не мог такую удачу.
  Но это было еще не все. Оставив гостей в бильярдной, депутат ненадолго отлучил-ся в соседнюю комнату. Вернувшись, отдал Максиму пачку долларовых банкнот и две ту-ристические путевки.
  - Устроитесь в Гаване. Не пятизвездочный отель, конечно, но с удобствами. Здесь ровно десять тысяч баксов. Если не сорить и не тратиться на девок, хватит по за глаза. Что еще нужно?.. Это главным образом относится к тебе, Михаил.
   Колесников призадумался, посмотрел на босса.
  - Если не возражаете, я к вечеру предоставлю список.
  - Главное, ничего не забудь! - растянул губы в улыбке Катунский, приобнял обоих парней, выпроваживая в холл. - Надеюсь, хоть вы меня не подведете.
   Притворив за гостями дверь, он вернулся к бильярдному столу, постоял в задумчи-вости, зациклившись на матово поблескивавшем шаре с цифрой 13. В голове его крути-лась лишь одна не дающая покоя мысль: "Только бы все получилось". Тогда, по самым скромным подсчетам его состояние увеличится раза в четыре. А если брать по полной программе?..
  Стряхнув с себя наваждение, он нагнулся и пушечным ударом отправил шар в сет-ку.
  
  5
  
   То, что выбить отпуск будет непросто, Васильев знал наверняка. Еще утром, соби-раясь на работу, он со скепсисом заявил жмурящейся спросонья Ире:
   - Меньжуйская меня с потрохами съест. Сожрет и не поморщится. Зверь, а не баба!
  - Ну, Вова... - потягиваясь на сбитой простыне, промурлыкала девушка. - Ты же у меня умный. Подмылься... Схитри, у тебя же есть подход к женщинам.
  - Ты хочешь, чтобы я стал подхалимом?
  - Нет, лучше будь дипломатом.
   - Вот этим дипломатом, - застегивая ремень, проворчал Васильев и покосился на кейс, лежавший на стуле, - она меня и огреет. Причем по самому больному месту, - он прошелся ладонью по волосам, проверяя прическу.
   Она рассмеялась, потянулась к нему, прикрывая простынкой обнаженное тело.
  - У тебя все получится. Зато представь, дней через десять вместо пыльной Москвы мы будем в райском уголке нежиться на песчаном пляже. Тропики, солнце, чайки, парус-ник в дымке, пальмы.
   - Представляю. Баунти. - Покорно вздохнул Васильев, заключая ее в свои объятия. - Только для начала мне придется пройти семь кругов ада.
   Ванессу Яновну Меньжуйскую, директрису университета, побаивались многие, и преподаватель кафедры общественных наук Васильев не был исключением. Она относи-лась к тому типу русских женщин, что "коня на скаку остановит, в горящую избу войдет", была высока ростом и по-мужицки широка в плечах, сродни тем путевым дамам, что сут-ками что-то долбят ломами на железнодорожных путях, имела голос низкий и густой, и непререкаемый тон. О чем-то спорить с ней было делом сложным и в девяноста случаях из ста бесполезным. Ванесса Яновна молча выслушивала доводы, а затем со всей прямо-той высказывала свое мнение, причем если это происходило на общем собрании в актовом зале, техник старался незаметно отключить микрофон, чтобы не оглушать собравшихся пропущенным через мощные усилители и без того не слабым голосом; если же дело про-исходило в ее директорском кабинете, оппонент начинал забывать, зачем явился, и у него возникало непреодолимое желание провалиться сквозь землю или покинуть как можно быстрее помещение.
   Предстоящий разговор Васильев мысленно проигрывал в голове по дороге в уни-верситет. Как не крути, без скандала дело не обойдется. Слыханное ли дело - отпуск в ав-густе, когда на носу вступительные экзамены...
   Прежде чем постучать в кабинет, он унял гулко заколотившееся сердце, заранее достал из кейса распечатанное на принтере заявление и, услышав из-за дверь начальст-венное: "Входите", с внутренней дрожью переступил порог.
   Меньжуйская разбиралась с бумагами. Оторвавшись от важного занятия, она упер-ла на него внимательный взгляд из-под очков.
   - Слушаю вас, Владимир Петрович.
   - Вот... - промямлил Васильев и, отчего-то краснея, протянул директрисе заявле-ние.
   Она взять его не спешила. Васильев чувствовал себя совершенно идиотски, и лис-ток к протянутой руке начал предательски подрагивать.
   - Что это?
   - Заявление... на отпуск...
   В глазах ее читалось искреннее недоумение. У Васильева вдруг вспотели ладони, как у провинившегося школьника на педсовете.
   - Я вас не понимаю, Владимир Петрович, - строго поджав накрашенные губы, ска-зала она. - Не далее как в июне я предлагала вам отдохнуть, но вы категорически отказа-лись.
   - Обстоятельства... - вымученно улыбнулся он.
   - Что это за обстоятельства такие? Не мне вам напоминать, когда начинаются экза-мены. Осталось ведь меньше недели. А ваш предмет один из основных.
   - Ванесса Яновна, я работаю у вас уже четыре года, и всегда шел коллективу на-встречу. В отпуск уходил, когда требовалось не мне, а университету. Я ни разу не был на больничном, у меня нет прогулов...
   - Еще бы не хватало!.. - повысила голос Меньжуйская.
   - Теперь у меня наметились изменения в личной жизни, и отпуск мне необходим именно сейчас, а не раньше и не позже!
   - Жениться, никак, собрались? - потеплела она.
   - Да вроде...
  - Поздравляю, - одобрила директриса, и тут же загасила его вспыхнувшую было надежду. - Но помочь ничем не могу. Только после экзаменов. Ведь вас даже заменить некому.
   - Как некому?! - едва не вскричал он. - А Желябовская?.. - имея в виду заведую-щую кафедрой.
   - Вы же знаете ее положение. Одна воспитывает внука, у ребенка что-то с пищева-рением, и она увезла его на курорт в Минеральные воды.
   - Ей вы, значит, пошли на встречу!
   - Вот что, Владимир Петрович. Давайте прекратим бессмысленную перепалку. Идите работать!
   Он стоял, абсолютно раздавленный, зная, что если выйдет сейчас из кабинета, вто-рично на конфронтацию с Меньжуйской может не хватить духа. Надо было принимать решение. Или сейчас, или никогда.
   - Тогда, - траурно зазвеневшим голосом пообещал он, - я положу вам на стол дру-гое заявление. По собственному желанию!
   Теперь она смотрела на него пристально, изучающе, точно видела его в первый раз.
   - Это же мальчишество, - сказала после недолгого молчания, но совсем не тем раз-громным тоном, на который Васильев внутренне настраивался. - Нельзя так ставить во-просы: делайте, как мне надо, а не то я уйду. Вы присядьте, Володя.
   - Ванесса Яновна, я все понимаю! - затряс он головой. - Я понимаю, что люди по отпускам, что через неделю вступительные экзамены, в том числе и по истории, и что их нужно кому-то принимать. Но войдите в мое положение. Я лето провел в этих четырех стенах, вел подготовительные курсы. А сейчас мне действительно нужен месяц, пусть да-же за свой счет. Это не каприз и не прихоть! Мне действительно необходимо...
   - Найдете замену, я не возражаю, - поставила точку Меньжуйская. - Приведите мне достойного историка на время своего отсутствия, и я подпишу заявление.
  
  * * *
  
   Задав абитуриентам задание, Васильев достал из кейса записную книжку. Полистав ее, задумался: виданное ли дело, найти себе замену на целый месяц? Не на заводе ведь, где на время отлучки запившего токаря Пети к станку могут поставить токаря Васю. Зна-ния - не выточенная деталь, здесь брак неуместен. Из тех однокашников его, с кем он про-должал поддерживать отношения, по преподавательской линии пошел лишь Николай Грибов. Остальные давно сменили нищую науку на торговые развалы и ряды. Вспомнив о Грибове, он порылся в книжке и отыскал его рабочий телефон. Теперь вся надежда была только на везение.
   После долгих гудков на том конце сняли трубку.
   - Да.
   - Добрый день. Могу я услышать Николая Романовича? - вполголоса, чтобы не от-влекать от работы учащихся, попросил Васильев.
   - Нет, - ответили ему. - Он здесь больше не работает.
   "Промах", - с досадой подумал он. - Что же, в запасе последняя попытка".
   Он набрал домашний номер Грибова, опять пришлось ждать. Текли томительные секунды, и Васильев с отчаянием подумал, что ничего из их затеи не выйдет, а он не будет эготистом и отпустит Иру вместе Морозовым и Компанией, а он как проторчал все лето в душной аудитории, так и будет дальше торчать, как вдруг течение его мыслей оборвал треск мембраны.
   - Алло! - чуть не крикнул он в трубку. - Это квартира Грибовых?
   - Квартира... Кого вам надо?
   - Мне нужен Николай. Николая позовите.
   Васильев был уверен, что разговаривает с дядей Сашей, отцом однокашника, таким скрипучим и даже старческим показался ему голос.
   - Я слушаю.
   - Колька, ты? - обрадовался Васильев. - Не узнаешь? Сто лет жить буду. Вовка это, Вовка Васильев.
   - А?.. - бесцветно отреагировал Грибов.
   - Ты чего такой квелый? Болеешь, что ли?
  - Болею, - подтвердили ему также безжизненно.
   - Что-то серьезное?.. Нет?.. А как твои? Как дядя Саша, Маринка?..
   Ответа Васильев не расслышал.
   - Ты мне позарез нужен, Колян! Я заеду к тебе после занятий. Не против?
   - Давай...
   И трубка запикала.
   После разговора на душе Васильева остался неприятный осадок. Не больно-то об-радовался Колька его нежданному звонку. А ведь когда-то были заядлыми друзьями, вме-сте мотались в стройотряд, дрались с деревенскими на дискотеках, знакомились с девчон-ками. Он даже был у Грибова свидетелем на свадьбе и хорошо знал его жену Марину. По-сле института они виделись нечасто: у Кольки своя семья, Васильев не видел вокруг себя ничего, кроме науки. Перезванивались иногда, все больше по праздникам, да и то, когда в последний раз, он и сам не помнил. Разошлись, значит, пути-дорожки? Или Колька просто не в духе? А может поругался с Маринкой, или вправду заболел?
   Занятия тянулись как никогда долго. Как не ждал Васильев звонка, как не погляды-вал на часы, задребезжал неожиданно. Буквально вытолкав в коридор будущих студентов, не отвечая на их сыпавшиеся расспросы, ничего никогда себе не позволял, Васильев запер аудиторию и едва ли не бегом спустился на стоянку.
   На Звездный проспект он доехал минут за сорок, потеряв время в дорожной пробке. Колькин двор совсем не изменился, разве что новеньких иномарок куда больше стояло у подъездов, чем года четыре назад, да на месте сгнившей беседки, возле черемуховых кус-тов, где они собирались компанией и пели под переборы гитары, а с верхних этажей воз-мущенно орали жильцы, теперь стояла коммерческая палатка, вблизи ее сидели на ска-мейке, поправляясь пивом, местные алкаши.
   Подъезд, как и прежде, был исчеркан наскальными надписями, кнопка звонка, ко-торую, поднявшись на третий этаж, жал Васильев, была оплавлена хулиганистыми тинэй-джерами.
   В полутьме коридора он не сразу признал в небритом, всклоченном мужике, не-брежно запахнутом в халат, от которого несло стойким перегаром, приятеля.
   - Проходи, - простужено прохрипел Грибов, запирая дверь на цепочку.
   В квартире было неухожено, обувь, которую аккуратист Колька всегда убирал в шкаф, беспризорно валялась посреди коридора.
   - Ты один? - разувшись, спросил Васильев.
   - А с кем мне быть? - поскреб Грибов ногтями щетину. - Пошли в зал.
   В гостиной царил беспорядок. Диван стоял неприбранным, с ворохом несвежего постельного белья, на столике с перемотанным изолентой телефоном валялись окурки, пепельница была доверху забита бычками. Гостиная давно не проветривалась, воздух был затхл и прокурен.
   Грибов отдернул занавеску и открыл форточку.
   - А где твои? - убрав с кресла грязный носок, поинтересовался Васильев. - Где дя-дя Саша?
   - Отец девять месяцев как умер... Так вот.
   Колька замолк, отвернулся к окну.
   "Он сильно сдал, - с жалостью подумал Васильев. - Шибанула жизнь крепко, а ус-тоять не смог".
   От прежнего Кольки, которого он знал, остались разве что только глаза, да и те по-крылись красными кровяными прожилками. Одутловатое от пьянства лицо заросло колю-чей неопрятной щетиной, распухшие губы, невнятная речь. Васильев уже понимал, что пришел сюда зря.
   - Ты разведен? - спросил он сам не зная зачем.
   - Ушла от меня Маринка. Как папа умер, я запил. Ты помнишь, я всегда был равно-душен к водке, а тут... как сорвался. В институте сначала молчали, потом песочить про-бовали. Ректор к себе вызвал, предупредил, что еще приду под мухой, выгонит к чертовой матери. Только мне по барабану было. Сказал, все что о нем думал, и в тот же день вып-нули на улицу.
   Взяв с подоконника пачку "Примы", он желтыми, трясущимися пальцами полез за сигаретой, но внутри, кроме крошек табака, ничего не оказалось. Тогда он вытряхнул пе-пельницу прямо на столик, выбрал из зловонной кучи пепла приличный чинарик, и заку-рил, морщась от лезущего в гноящиеся глаза едкого дыма.
   - Да я сам во всем виноват!.. Ты не подумай, я на судьбу не жалуюсь... Сам заслу-жил. С работы когда поперли, мне нет, чтоб за голову взяться, а я в запой. Маринка ко мне и так, и эдак: "Брось пить, все еще может наладиться". Да куда там? - он в сердцах мах-нул рукой. - Видишь, каким стал Колян? Алкаш, пропойца, да? Ну, чего ты молчишь, Вовка? Скажи, не стесняйся, я ко всему привык, стерплю.
   - Ты где-нибудь работаешь?
   - Чего? - поперхнулся дымом Грибов и раскашлялся. Кашлял он долго, надрывно, схватившись за сотрясающуюся худую грудь. - Ага, пашу... Вон, на рынке ящики чуркам таскаю. Неслабая карьера для историка, как считаешь?
   - А ты не пробовал...
   - Да кому я нужен?! Пришел раз в службу занятости, клерк на меня так глянул, что все желание спрашивать отбил.
   - И ты решил все, сдаюсь, лапки кверху?! Опустился на дно? Конченный я или нет? - передразнил его Васильев. - Если ты сам на себя плюнул, чего от людей хочешь?
   Грибов смолчал, отсел на диван, слепо глядя на покрытый слоем пыли телевизор.
   - Я с тобой разглагольствовать на тему пить или не пить не собираюсь. Ты не маль-чик, а взрослый мужик, соображаешь сам. Возьмешься за ум, останешься на плаву, а нет, дойдешь до помойки. Ты вспомни, каким ты был, Колька, вспомни!
   Сорвавшись с кресла, Васильев открыл стеклянные дверки серванта, когда-то за-ставленного хрусталем и чайными сервизами, где теперь одиноко пылилась прислоненная к чашке, Колькина юношеская фотография. Он помнил даже тот день, когда был сделан снимок, первого сентября восемьдесят седьмого года. Это был первый день их знакомст-ва, теплый, совсем не осенний, искрящийся от солнца, переполнявших чувств и надежды денек. Грибов с папкой под мышкой стоял у колонн института и целеустремленно смотрел куда-то мимо камеры, и лицо его, не в пример теперешнему, было по настоящему одухо-творенно и счастливо.
   - Смотри! - он сунул фотографию Кольки.
   Грибов скрежетнул зубами, глаза его влажно заблестели.
   - Эх! - с придыханием выдохнул он, отстраняясь от карточки, и прибавил со зло-стью обреченного. - Водки бы...
  - Дурак, - только и сказал Васильев, кладя фото на диван. - Я сейчас уйду, но ты, ты запомни - каждый сам кует свое счастье!
   Он направился к входной двери. Грибов высунулся из зала и угрюмо бросил вдо-гонку:
   - Ты зачем приходил?
   - Работу хотел тебе предложить. Ненадолго, на месяц, правда, да чего теперь...
   - Погоди... Что за работа, я... я на любую согласен.
   - Не знаю, - сказал Васильев, с сомнением глядя на него. - Получится ли? Думал, ты на время отпуска подменишь меня, а там глядишь и...
   - Преподавать?! - округлил глаза Грибов. - Если историю, так я могу... ты же зна-ешь...
   - Сможешь? Память-то не до конца еще пропил? Ну-ка, вопрос тебе на засыпку: в каком году возник "Союз спасения" и кто его возглавил?
   - Да я что, совсем?..
   Грибов встряхнулся, в глаза его сверкнули живые искры.
   - В 1816 году. А возглавил полковник Генерального штаба Александр Муравьев.
   - Кое-что помнишь, - хмыкнул Васильев. - А скажи мне, когда...
   - Не надо!.. Я пью, но с памятью у меня нормально.
   - Допустим, - Васильев прошел мимо него и, распахнув без спроса дверки, загля-нул в платяной шкаф. - Вещички приличные есть? Не в рабочей же робе покажешься аби-туриентам?
   - Все есть! Вот...
   Николай метнулся в смежную комнату, загремел шкафом и выбежал в коридор, таща вешалку с закрытым полиэтиленовым мешком костюмом.
   - Я после ухода из института его ни разу не надевал.
   Васильев еще раз оглядел с головы до ног его, в задумчивости почесал висок.
   - Ну, что ж... Помыться, побриться, прическу уложить, и будет ничего. Только спиртного ни-ни! Вообще о нем забудь! Приводи себя в порядок, я на той неделе за тобой заеду. И имей в виду, на мою мадам Маньжуйскую ты должен произвести самое благо-приятное впечатление. Усек?
   - Усек, - с поспешностью кивнул Грибов и, широко улыбнувшись, протянул ему на прощанье руку.
  
  6
  
  - Присядем на дорожку? - предложила Ирина, выкатив в прихожую раздутую сум-ку на колесиках.
   Васильев, зашнуровав туфли, разогнул спину и сверился с часами.
   - А не опоздаем в аэропорт?
   - Все равно такси еще не подъехало.
   Он не стал спорить по пустякам, опустился на баул, выждал несколько ритуальных секунд.
   - Все! - решительно заявил он, поторапливая девушку. - Спускаемся во двор.
   Он едва оторвал сумку от пола и выволок на площадку, к лифту. И чем она только ее набила? Кирпичами, что ли?
   Желтая, с шашечками на кузове, "Волга" подкатила к подъезду в тот момент, когда Васильев, стараясь не сломать ненадежные ролики, перекатывал огромный баул через по-рожек.
  - Слава богу! - с видимым трудом засунув его в хищно распахнутый багажник, он развез по лбу выступившие от усердия капельки пота. - В Шереметьево, - сказал водите-лю, усаживаясь на переднее сиденье.
  - Набрось ремень, - пробурчал тот и с хмурой миной врубил передачу...
   В аэропорт они добрались незадолго до начала регистрации. Возле стойки, обста-вившись чемоданами, ждали Борисов и Морозов. Саныч выглядел как заправский турист. Он был одет в безрукавку болотного цвета и в великоватые шорты, которые смотрелись потешно при его худых волосатых ногах. Дополнял картину висевший на шее фотоаппа-рат. На Борисове, чему Владимир ни сколько не удивился, были неизменные затертые джинсы, с которыми он не расставался, наверное, последние лет пять, и полосатая фут-болка.
  - Опаздываете, молодежь? - встрепенулся, завидев его, Саныч. - Времечко-то поджимает.
  - Да вы что, Виктор Александрович?! - усомнилась Ирина. - Больше ж часа еще до вылета.
  - Ах, детка. Вы забываете про некоторые формальности: таможня, досмотр...
   От барной стойки за ними внимательно наблюдали. Максим, отпив пенящееся пиво из хрустальной литровой кружки, бросил взгляд через плечо, потом негромко сказал при-ятелю.
  - Видишь наших клиентов?
   Колесников неопределенно угукнул, глотком допивая остатки пива. Передав пус-тую кружку бармену, слез с вращающегося сиденья.
  - Что, уже идем? - заторопился Максим, давясь янтарным напитком.
  - Чуть позже. Ты побудь здесь, а я сейчас...
   У стойки, где на электронном табло беспорядочно замельтешили буквы, слагаясь в сообщение: "Рейс 1654 Москва - Гавана", образовывалась очередь...
   Получив назад билет с проставленной отметкой, Васильев воздвиг на весы баул, подсчитывая в уме, в какую копейку ему обойдется излишний вес. Скользнув взглядом по стрелке, служащая ничего не сказала, и транспортир повез багаж в досмотровое отделе-ние.
   Процедуру заполнения таможенных деклараций прошли без сучка. Таможенник, просмотрев предоставленный Ириной заполненный бланк, задал дежурные вопросы на-счет оружия и наркотиков. Ирина мило улыбнулась и заверила, что с ее стороны никаких нарушений нет. Но за спиной таможенника нарисовался человек в гражданском, что-то негромко сказал ему, с подозрением вперившись в сумку.
  - Какие-то проблемы? - она почувствовала легкое волнение.
  - Ничего особенного. Обычная процедура. Будьте добры, пройдемте в досмотро-вую комнату.
  - А в чем собственно дело?! - возмутился за ее спиной Васильев. - Это наши лич-ные вещи...
  - Ничего особенного, - ласково повторился таможенник. - Небольшая формаль-ность.
   Сняв безразмерную сумку с ленты, Владимир потащил ее в открывшуюся дверь. Посреди комнаты стоял большой стол; внимая настойчивой просьбе таможенника, он взвалил баул на него.
  - Откройте, пожалуйста, - подчеркнуто вежливо попросил таможенник.
   С визгом разъехалась молния, Васильев выкладывал на стол свертки, не беря в толк, к чему к ним придрались? У стола появился гражданский, что намекнул служивому тщательнее досмотреть пассажирку, повертел в руках прозрачный пластиковый бокс от фотоаппарата.
  - А это что такое?
  - Устройство для подводных съемок, - дал пояснение Васильев, которому происхо-дящее нравилось все меньше и меньше.
   Гражданский кивнул с видом знатока, отложил футляр в сторону, вытащил из сум-ки черный полиэтиленовый пакет:
  - А что здесь?
  - Мой купальный костюм, - язвительно поджала губы Ирина. - Развернуть?
   Сумку пришлось разобрать до самого дна. Таможенник, перерыв вещи, не нашел ничего запрещенного, по щекам его поползли пунцовые пятна.
  - Приношу свои извинения, - через силу выдавил он ( гражданский к тому времени уже смылся), отходя от заваленного барахлом стола. - Можете складывать.
  - Спасибо, что разрешили!.. - не удержалась от подначки Ирина.
   После унизительного обыска их пропустили вне очереди. Уже в отстойнике, где ребят дожидались не на шутку встревоженные коллеги, Владимир дал волю чувствам.
  - Черт знает что! - выпалил он, упав на пластмассовое сиденье. - Обыскивали как жуликов, в самом деле... Да какое право...
  - Таможня, - посочувствовал Борисов, сажая на переносицу солнцезащитные очки. - И ничего не попишешь.
  ... Максим, сидевший на краю ряда, толкнул Колесникова.
  - А этих-то, слышь, тормознули... Интересно, чем они не понравились?
  - Много будешь знать, скоро состаришься, - ответил тот, листая модный журналь-чик с обнаженными дивами.
   Спустя несколько минут ожидания, к стеклянным дверям отстойника подрулил ав-тобус, гостеприимно раздвигая двери. Забрав вещи, пассажиры с гамом переместились в его салон.
   Приветливая стюардесса у трапа, выборочно просматривая билеты, пропустила на-род на борт. Зашумели турбины, тягач взял на сцепку переднее шасси и потащил Ил - 86 на взлетную полосу.
   Загорелась надпись на английском, предписывая пассажирам не покидать своих мест и пристегнуться ремнями. Шум набирающих обороты моторов заложил уши. Неве-домая сила вдавила людей в мягкие кресла, самолет начал долго разбегаться, и когда уже казалось, что он никогда не оторвется от полосы, тяжело взмыл в небо.
   Сидя у овала иллюминатора, Васильев скосил взгляд под крыло, где раскинулась на всем видимом пространстве Москва, и где блеснули золотым великолепием купола храма Христа-Спасителя; самолет лег на крутой вираж, вздымаясь к облакам.
   Не успело погаснуть световое табло, в проходе появилась бортпроводница с сер-вировочным столиком, заставленным всякой всячиной. Борисов подозвал ее к себе, купил плитку шоколада и бутылку шампанского. По щедроте душевной, стюардесса выделила четыре разовых стаканчика.
   Содрав золотинку, Борисов открутил проволочную оплетку и, придерживая пробку большим пальцем, стал понемногу ее сдвигать. Соседка его отклонилась, не желая по-пасть под фонтан брызнувшего через горлышко теплого шампанского. Гусарского салюта Борисов, знавший толк в застольных делах, не допустил. Разлив вспенивающееся шапкой вино по стаканчикам, передал Васильевым и Санычу.
  - Ну, друзья! - пафосом сказал он, поднимая тост. - Выпьем за успех нашего без-надежного дела!
  
  
  * * *
  
   На шестом часу полета большинство пассажиров уже впало в дремоту. Откинув поудобнее спинку кресла и накрыв лицо газетой, булькал горлом Саныч. Дремал Борисов, на плече его пристроила кудрявую головку спавшая соседка.
   Отвернувшись от иллюминатора, за которыми бесформенно громоздились ватные облака и сверкало до рези в глазах лучистое солнце, Васильев в который раз перебирал содержимое папки.
   Вслух он свои сомнения не высказывал, но, положа руку на сердце, не верил в ус-пех предстоящего мероприятия, настолько фантастичным оно ему виделось. Скрупулезно собранные и подшитые в папку бумаги лишь теоретически доказывали существование пи-ратских сокровищ. Научной стороны вопроса он не хотел и касаться, потому как таковой здесь и не пахло. У них нет ни единого шанса, и не нужно себя обманывать. Почему же он согласился на уговоры Ирины и сидит сейчас в мягком кресле парящего на высоте десятка тысяч метров аэробуса, а не в душной аудитории, где ломают головы над билетами вче-рашние школьники? А вы бы отказались провести отпуск в райском уголке земли, как не-давно заметила Васильеву Ира, а не на дачных грядках в борьбе за урожай, где единствен-ный доступный водоем - совхозное озеро с мутной вонючей водой и плавающими утины-ми перышками, и плюс ко всему за казенный счет?..
   Вспомнив лицо Маньжуйской, когда в ее кабинет он буквально втолкнул перетрух-нувшего Кольку, он улыбнулся. И хотя выбритый, благоухающий одеколоном он уже ра-зительно отличался от того Грибова, каким увидел его неделю назад Васильев, неуверен-ность так и сквозила в нем. Прежде чем подписать заявление, Ванесса лично проэкзаме-новала его. Сняв с полки учебники, она в течении минут сорока гоняла его по всем разде-лам. Васильев, ожидая в приемной, сидел как на иголках, волнуясь за Грибова. Напрасно, как оказалось. Из кабинета Николай вышел просветленный, словно только что сдал самый главный в жизни экзамен...
   Шумно вздохнув, он убрал папку за прорезиненную сетку кресла.
  - Ты плохо переносишь полет? - коснулась его Ирина.
   Он пожал плечами: самолет иногда проваливался в воздушные ямы, ощущение не из самых приятных. К тому же, насмотревшись в "Новостях" о столь частых авиационных катастрофах, он ловил себя на мысли, что прислушивается к мерному гулу работающих за бортом турбин: не изменился ли звук, все ли в порядке.
  - Возьми конфету, помогает.
   Он с благодарностью взял округлую подушечку леденца, пососал.
  - Ничего, - распробовав, чмокнул ее в щеку, - кисленькая...
  - Мне даже не верится, что еще несколько часов, и мы окажемся на самом краю света. Багамские острова... Туда ведь разве что новые русские ездят, а мы, с нашими-то доходами... считай бесплатно.
   - Иди сюда, - он привлек девушку рукой, и та доверчиво положила голову на его колени.
  - Я, наверное, немножко вздремну. Ничего? Тебе не тяжело, милый?
  - Что ты?!
  ... Он так и сидел, боясь пошевелиться и нарушить ее сон. И лишь изредка посмат-ривал в разрисованное морозным узором стекло иллюминатора, за которым все также ве-личественно плыли девственно белые облака.
  
  * * *
  
   Максим спал, скрючившись и прислонившись к холодящей панели борта. Сидев-ший позади Колесников вызвал звонком стюардессу и попросил подключить к электропи-танию новенький ноутбук.
  Монитор на откидной крышке небольшого чемоданчика засветился. Ловко щелкая клавишами, он отыскал нужную программу.
   "Куба" - расползлись аршинные буквы во весь экран.
   Это была чудная программка, созданная умельцами специально для туристических агентств. В меню, на русском языке, заложена вся необходимая информация: от того, где взять на прокат машину, до полезных советов, которыми желательно не пренебрегать в чужой стране.
   Колесников выбрал карту Гаваны и щелкнул клавишей. Подробная схема, спустя секунды, заполнила экран. Просмотрев ее, он набрал следующий запрос: "международный аэропорт", и предыдущее изображение затмило новое. Сбоку высветился столбец, выбрав опцию в котором, он наткнулся на "живую" картинку.
   Картинка сменяла картинку, он во всех ракурсах видел терминал, прилегающую к нему парковочную площадку, заставленную такси, летнее кафе под пальмами, выезд в го-род...
   Время пролетело незаметно. Он даже не понял, отчего вдруг изменился монотон-ный гул двигателей, и отчего лайнер накренился носом. Завозился, просыпаясь, Максим, поднял спинку, давая возможность вытянуть порядком затекшие ноги.
   Зажглось предупреждающее табло, и бортпроводница на английском, который Ко-лесников худо-бедно понимал, известила, что самолет заходит на посадку в национальный аэропорт города Гаваны, температура за бортом плюс тридцать пять градусов по Цель-сию...
   Он прилип к иллюминатору. Ил-86 стремительно проваливался сквозь кисею обла-ков. Облака расползались, подобно утреннему туману, и в салоне поднялся оживленный гомон. С высоты птичьего полета открывался захватывающий дух вид на морской залив, где носились, разрезая волны, прогулочные катера, на белеющие прибрежные отмели, на зеленую черту побережья и городские кварталы с высотными деловыми зданиями.
   Лайнер вздрогнул, выпуская шасси. Снижаясь все ниже, он оставил позади усы-панные фигурками отдыхающих песчаные пляжи и мелководье, всё сменило выжженное зноем до желтизны приближающееся поле. Мелькнул полосатый радар, раздувающийся кишкой колпак на высоченной мачте, и легкий удар колес о бетонную полосу возвестил о том, что самолет благополучно совершил посадку.
  
  7
  
  В аэропорту было невыносимо душно, воздух был настолько спертым, что у непри-вычного человека пот катил градом, а бесшумно вращающиеся под потолком лопасти вен-тиляторов не приносили желаемой прохлады.
  Таможенный контроль, не в пример московскому, проходил много быстрее. Смуг-лый сотрудник в серой безрукавке с погончиками смотрел лишь паспорта.
  - Добро пожаловать на остров Свободы! - говорил он всякому, возвращая доку-менты.
  Пройдя необходимую процедуру, российская делегация очутилась в общем зале, и к ним тут же подбежал худощавый кубинец, бойко затараторил, предлагая такси.
   Борисов, подбирая слова, довольно сносно объяснился, что в услугах частного из-возчика они не нуждаются, кубинец скис и побежал дальше, к выходящим из таможенного бокса иностранцам.
  Возле выхода, сдерживаемые металлическим турникетом, теснились встречающие. Увидев в руках одного из них поднятый плакатик с надписью: "Господин Морозов из Мо-сква", Саныч поднял чемодан и направился к нему.
  - Моя фамилия Морозов, - на английском диалекте представился он невысокому, темноволосому, плотного сложения мужчине лет около сорока. - Вы господин Мартинес?
  - О, нет, - ответил тот, с поклоном пожимая ладонь гостя. - Я его заместитель Эн-рике Броуди. Товарищ Мартинес сейчас занят, улаживает вопросы по завтрашним торже-ствам. А мне велено препроводить вас в гостиницу. По пути расскажу о планах на вечер...
   Он махнул рукой, к делегации поспешил грузчик с громоздкой тележкой.
  - Идемте, господа, - сделал жест к выходу Броуди. - Надеюсь, перелет вас не слишком утомил?
   Красное, совсем не такое как в России, солнце огромным диском зависло над паль-мами, склоняясь к закату. Васильев никогда прежде не видел его таким, и такого необыч-ного, по южному оранжевого оттенка, каким оно, на закате, окрашивало в розовые пас-тельные акварели прозрачное до синевы небо и едва видимый глазу перистый пух обла-ков.
   Завороженный этим зрелищем, он налетел на коллег возле белого лимузина. Бро-уди, широко улыбнувшись, распахнул перед ними дверцу...
  
  * * *
  
   - Упустили! - всплеснул руками Максим, выбежав следом из терминала.
   Белый лимузин был уже вдалеке, возле синего знака-указателя, и, мигая поворот-никами, готовился выехать на оживленную магистраль.
   Колесников со спортивной сумкой на плече и ноутбуком, без тени волнения, стоял на тротуаре, глазея по сторонам.
   Но машин поблизости больше не было, если не брать в расчет стоявшего на проти-воположной стороне площади драндулета, как две капли воды похожего на советский горбатый "Запорожец". Впрочем, несмотря на всю затрапезность модели, помятую крышу этого автомобильного динозавра украшал щиток: "TAXI".
   Отжав тугую стеклянную дверь, бурча ругательства, из здания выбрался не солоно хлебавший таксист. Швырнув мимо мусорницы смятую пачку, он прикурил сигарету и уставился на Колесникова. Чутье профессионала подсказывало ему - эти два европейца и есть его потенциальные клиенты. Пыхнув несколько глубоких затяжек, он щелчком паль-ца отстрелил недокуренную сигарету. Вспоминая все свои познания в языках и безобразно смешивая английские наречия с испанским, он взял Михаила за локоть и потянул к доро-ге.
  - Да чего тебе надо?! - не понимая ни слова из его тарабарщины, обозлился Колес-ников и оторвал с локтя его цепкие пальцы.
  Таксист же ни под каким соусом не желал упускать добычу. Дело таким образом шло к международному скандалу.
  Даже Максим, знакомый с испанским, не сразу уразумел, чего плетет кубинец, а когда до него, наконец, дошел подлинный смысл...
  - Едем, - шагая к машине, бросил он напарнику.
   Обоим еще не доводилось путешествовать в таком ископаемом автомобиле. Колес-ников, с его почти двухметровым ростом, с трудом умостился рядом с таксистом, колени упирались чуть ли не в грудь. Максим влез на заднее сиденье, где было гораздо комфорт-нее, хлопнул дверью, но закрыть ее было непросто.
   Водитель обернулся, тыча пальцем в замок, посоветовал приложить больше сил. После могучего шлепка, от которого драндулет каким-то чудом не развалился на запасные части, дверца с горем пополам встала на место.
  - Куда? - кумекая, что пассажир сзади в немного понимает его, обернулся таксист.
   Максим вопросительно посмотрел на Колесникова.
  - Вперед, - тот кивнул на дорогу.
   Божья коровка закашлялась, выдохнула струю черного дыма и затарахтела как ис-порченный холодильник. Ржаво застонала коробка передач. Недовольно выругавшись, из-возчик воткнул кулису, машина дернулась рывком и поехала.
  - А быстрее вы можете? - постучал по плечу водителя Максим. - Тайм, время...
   Динозавр утробно заурчал, стрелка на спидометре нехотя поползла вверх.
   Раскрыв компьютер, Колесников застучал клавишами. Максим заглянул через его плечо. На мониторе вновь возникла карта Гаваны, но, чему Максим поразился больше, на той же прямой, изображавшей дорогу, по которой ехали и они, немногим впереди двига-лась красная точка.
  - Эй, френд, - поманил таксиста Колесников, отвлекая от дороги. - Видишь? - ткнул в передвигающуюся точку. - Следуй за ней.
   Максим дословно перевел и еще раз напомнил насчет скорости. Кубинец востор-женно покосился на монитор и заверил, что никуда те от них не денутся.
  - Маячок? - удивлялся Максим, следя за красной ползущей отметкой. - Но как?..
  - Помнишь "Шереметьево", таможня?.. У босса там свой человек.
   Шоссе, ведущее в кубинскую столицу, пролегало вдоль побережья. За бетонным бордюром открывался захватывающий дух вид на голубую бухту, на прибой, где цвет во-ды менялся, казалось, ежесекундно. Он был то нежно-голубого оттенка, то в нем начинали преобладать зеленые тона, то вода вдруг темнела, точно перед штормом. Умиротворенные волны лениво нахлестывали на торчавший из воды обломок скалы, обдавая ее брызгами и пенясь. За каменной глыбой виднелись далекие причалы, яхты и катера на приколе, над шапкой девственной растительности возвышалось многоэтажное здание, а вокруг рассы-паны строения поменьше. Крутя обломанную рукоятку, Максим опустил запыленное стекло, лицо обдало свежестью пахнущего морем ветра, затрепыхались волосы.
   Судя по дорожному указателю до Гаваны оставалось восемь километров. Машин сделалось больше, они то и дело обгоняли горбатый драндулет Таксисту это не нравилось, он жал на газ, выжимая из старичка последние силы. Но куда тому было угнаться за со-временными европейскими авто. Те только пролетали мимо да гудели, требуя "пенсионе-ра" прижаться к обочине и путаться под колесами. Подобное пренебрежение выводило водителя из себя, высунувшись в боковое окно, он кричал вслед уносившимся вдаль авто, показывал средний палец. Правда от таких ухищрений колымага не ехала быстрее, ско-рость была не выше шестидесяти километров в час, а красная точка, которую они безус-пешно преследовали, безнадежно оторвалась и была уже на солидном удалении. Это об-стоятельство угнетало погонщика динозавра, он уже нервничал, косясь на монитор, а Максим сзади давился смехом - кому рассказать, не поверят.
   На светофоре, что висел над трассой, зажегся красный. Динозавр нехотя замедлил бег и зафырчал выхлопной трубой, готовый по первому желтому сигналу молодецки скакнуть вперед. С левого края затормозил красавец БМВ. Владелец, везший из аэропорта туристок, позволил себе посмеяться над допотопным трахомой, а еще больше над остоло-пами, что наняли его. Обе дурнушки-туристки, опустив стекла, восторженно щелкали фо-тоаппаратами.
   Нервы у таксиста лопнули. Откинув дверь, он выскочил на дорогу, обежал БМВ и, наклонившись к обладателю, разразился проклятиями. Он эмоционально бил ребром ла-дони по ладони, брызгал слюной, кивал на горбатого кормильца, что-то доказывая. Тем временем светофор переменился, водитель покрутил пальцем у виска и газанул. Таксист едва успел отскочить.
   Бормоча под нос, он полез за баранку...
   Маячок, исправно посылающий сигнал из засунутой в багажник лимузина сумки Васильевых, давно точкой замер на месте и никуда больше не двигался. Колесников уве-личил масштаб изображения, и без того уже предвидя, что ученые добрались до гостини-цы.
  - Двигай сюда, - показал он таксисту и отключил компьютер.
   Они въехали в город. Максим чуть не свернул шею, разглядывая улицы. Дома уто-пали в тропической, сочной зелени, всюду разбиты цветники, рос диковинный, выше че-ловеческого роста папоротник и пальмы, чьи широкие лапы покачивал вечерний, дувший с побережья, бриз. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, и на океанских вол-нах переливалась золотая, искрящаяся дорожка.
   Таксист, проезжая площадь, показал на чей-то памятник,.
  - Чего он говорит? - обернул голову Колесников.
  - Говорит, что эта площадь носит гордое имя Революции, а памятник воздвигнут ихнему национальному герою - революционеру...
  - Че Геваре, что ли?
  - Да нет, доктор Че - кубинский патриот шестидесятых годов. А то Хосе Марти, борец за независимость прошлого века.
  В центре города проспект запрудили велосипедисты, таксист поминутно жал на клаксон, отгоняя от колес самых шустрых. Регулировщик в белой каске засвистел ему и погрозил жезлом.
  К гостинице, шестиэтажному зданию в паре кварталов от побережья, они подъеха-ли, изрядно намучившись в пробках. Пристроив машину к обочине, таксист посмотрел на Колесникова и помусолил пальцы, что выглядело красноречивее любых слов.
  - Сколько ему дать? - спросил Михаил.
  - А я почем знаю их расценки? Дай сотню.
   Со вздохом Скупого рыцаря Колесников полез в сумку, достал портмоне, а из него стодолларовую купюру.
   Водитель повертел бумажку, пожулькал, сложив вдвое, надменную физиономию американского президента, и воткнул взгляд в Колесникова.
   - Чего ему надо?..
   Скоропалительная речь, которую в следующее мгновение выдал кубинец, изобило-вала истеричными выкриками и угрозами. Суть ее дошла до Максима не сразу - ярый сто-ронник революции обвинял иностранцев во всех смертных грехах, а главное в том, что его пытаются купить на грязные деньги американских капиталистов. И он молчать не будет, он немедленно вызовет полицию, и пусть те разбираются, что они за птицы, с какой це-лью прибыли на Остров Свободы и за кем здесь следят.
   - Гони еще полтинник! - потребовал Максим и, вырвав у возмущенного Колесни-кова банкноту, всучил ее разбушевавшемуся таксисту.
   Они вылезли из машины. Продолжая костерить чужаков, шоферюга запрятал дол-лары под сиденье, обдал выхлопными газами и с треском укатил.
   Огорошенный Колесников до сих пор ничего не брал в толк.
  - Да за такие бабки!.. всю Москву на десять кругов объедешь. Вот рвач! Ты зачем под руку полез, хватило ему бы и сотни.
  - Скупой платит дважды, - напомнил Максим известную поговорку. - У них здесь песо в ходу. А мы с баксами лезем!.. Ты не забывай, что не дома, а Куба - последний со-циалистический лагерь на земном шарике, вдобавок ко всему, не в ладах со Штатами. Скажи еще спасибо, не сдал в комитет защиты революции - аналог нашего НКВД. Там разговор короткий.
  - Дурдом, - пробурчал Колесников, все еще сожалея о деньгах. - Ну и на кой мы сюда прикатили?.. Время-то сколько уже? Как будем в свою гостиницу добираться?!
  - Подожди, может договоримся здесь переночевать.
   В холле гостиницы под высокими потолками бил фонтан, журчавшая вода каска-дами низвергалась в отделанный белым мрамором бассейн, с расставленными скамейками вокруг. На скамье, забросив ногу на ногу, сидел мужчина, закрывшись газетой.
   Мраморный пол сиял чистотой, возле стойки администратора росло в кадке пыш-ное, раскидистое деревцо, на чьих ветках бутонами распустились крупные розовые цветы. Максим подал в окошечко паспорта. Администратор, симпатичная загорелая женщина со стянутыми на затылке в пучок волосами, не стала их даже смотреть и отодвинула намани-кюренными пальчиками назад.
  - К сожалению, мест нет.
  - Как же так... Мы же заплатим... Назовите любую сумму!.. Нам хватит маленькой комнатки.
  - Ничем не могу помочь! - добрых традициях застоя отрезала она, не взирая, что перед ней иностранцы.
  - Подождите!... Неужели совсем ничего?.. Ну, хотите, - он понизил голос и загля-нул в под стекло, - мы сверх счета оплатим?
  - Не морочьте мне голову. Курортный сезон в самом разгаре, гостиница перепол-нена туристами, а свободные номера, если и были до сегодняшнего дня для делегаций, то под бронью, и теперь уже заняты. Вашими же соотечественниками. Рада помочь, но не-чем.
   Максим отвалился от стойки, подошел к приятелю.
  - Не срастается. Говорит, мест нет...
  - Ну и... - вспыхнул Колесников. - Унижаться перед ней... Пошли отсюда. Надо тачку ловить.
  В наступивших сумерках улица точно вымерла.
  - Чертова страна! - выйдя посередь пустой дороги, в сердцах выпалил Миша. - Ну где?.. На чем мы отсюда выберемся?! Ни одной машины. Твою мать!..
  - Да не кричи ты так... - зашикал, озираясь вокруг, Макс. - Какой-нибудь придурок полицию вызовет.
  - Плевать! - продолжал буйствовать Колесников. - Я им в глаза выскажу все, как есть. Чертов образчик соцреализма!..
   Дверь отеля отворилась. Сворачивая газету, вниз спускался мужчина из холла.
  - У вас проблемы? - негромко, по-английски окликнул он.
  - Да! - раздраженно обернулся Колесников. - Классно у вас здесь гостей прини-мают.
  - У вас проблемы с жильем?
  - Как раз наоборот. Гостиница есть, а вот как туда выбраться... - Он развел рука-ми.
  - Так вам машина нужна? Можем сговориться.
  - Сколько? - спросил Макс.
  - Недорого, - доверительно продолжал мужчина. - По пятьдесят долларов с носа.
  - Сколько?!
  - Я не навязываюсь... Если хотите, найдите дешевле. Но уже ночь, а на улицах у нас неспокойно. Всякое случается...
  - Мы согласны, - помедлив, ответил Максим.
   Мужчина ничего другого и не ожидал.
  - Тогда по рукам! Только денежки будьте добры вперед.
  
  * * *
  
   Облокотившись на увитый плетями дикого винограда балкон, Васильев курил, стряхивая в пепельницу, и любовался лунной дорожкой, играющей на водной глади зали-ва. Вдали темным треугольником ее пересекало какое-то судно, луна оттеняла рубку и вы-сокую мачту в носовой части.
   Он жадно дышал и не мог надышаться этим воздухом, в котором чудилась и мор-ская соль, и запах выброшенных прибоем на берег водорослей, и аромат цветения, кото-рое не прекращается в этих широтах круглый год.
   Зазвенел телефонный звонок. Затушив окурок, Васильев прошел в гостиную и снял трубку.
  - Как устроились? - любопытствовал на том конце провода Борисов, занявший одиночный номер по соседству.
  - Отменно. Все, как у людей: комната для гостей, рабочий кабинет, душ, телевизор, спальня...
  - А у меня кондиционер сломан. Портье полчаса извинялся, насилу выпроводил. Обещали завтра починить. Иначе... судя по сегодняшней жаре, я днем изжарюсь.
  - Не изжаритесь, море рядом... Честное говоря, вместо банкета мы с Ирой лучше бы на набережную прогулялись. Видали, каков пейзаж?..
  - У меня не очень... Окно в аккурат во двор выходит, на гараж и помойку. Кошки, как у нас в Марьино, орут.
  - Могу только посочувствовать...
  - Ничего, я привычный. И не в таких условиях бывал. Кстати, времечко поджима-ет. Спускайтесь, через десять минут жду вас внизу.
   Вытирая махровым полотенцем мокрые волосы, из душа, облачившись в халат, вышла Ирина. Лицо ее раскраснелось.
  - Дорогая, у нас мало времени. Не забывай о банкете.
  - Подай фен, - попросила она, кладя на подлокотник кресла влажное полотенце.
   Пока девушка приводила себя в порядок, сушила волосы, переодевалась в вечернее платье с глубоким декольте и наносила кисточкой макияж, Васильев подсел к телевизору.
   Вещали всего два канала. Он пощелкал переключателем, тоска. На одном шел кон-церт, певец, статуей окаменев на сцене, пел что-то торжественное, смахивающее на мар-ши семидесятых. За его спиной хор подпевал стройными голосами. На другом диктор с тревогой рассказывал об урагане, зародившемся Атлантическом океане. Насколько Ва-сильев разбирался в испанском, буря надвигалась на южное побережье Кубы, уже успев натворить немало бед. Камера беспристрастно показывала перевернутые рыбачьи суде-нышка на Барбадосе, сорванные крыши прибрежных строений, залитые улицы, где жите-ли перебирались по пояс в воде.
   Выключив телевизор, он вышел в гостиную. Ирина крутилась у зеркала, подкра-шивая губы.
  - Я все, готова... - напоследок критически оглядев себя, она взяла его под руку. - Как я выгляжу?
  - Сногсшибательно! - восхитился Васильев и обхватил ее за гибкую талию. - А может... ну его, этот банкет, а?.. Пусть Саныч за всех отдувается.
  - Здрасьте. Пошли, пошли...
   Портье в униформе с галунами и в круглой, расшитой золотыми узорами, шапочке потеснился в лифтовой, вежливо уточнил, на какой этаж необходимо попасть господам и отправил кабину вниз. В холле Васильев полез в карман за мелочью, но парнишка катего-рически отказался от чаевых.
   Под пальмами у фонтана прогуливался Морозов в черном смокинге. Они даже не сразу его узнали.
  - Вы прямо... красавец-мужчина, - вогнала его комплиментом в краску Ира. - Смокинг на вас отлично сидит.
  - Вот... - смутившись, развел руками Виктор Александрович. - Приходится блю-сти этикет.
   Дольше всех заставил себя ждать Борисов. Но и когда он вышел наконец из лифта - в пиджаке и в галстуке, с неразлучной курительной трубкой, Васильев с трудом скрыл удивление.
  - Ба! - воскликнул он. - Да вас и не узнать.
  Борисов оставался внешне невозмутим.
  - Теперь все в сборе. Пора бы и в ресторан.
  - Немного терпения, Володя. С минуты на минуту явится господин Мартинес. Он уже звонил мне в номер, спрашивал, как устроились. Без хозяина негоже к столу.
  Сантьяго де Мартинес появился ровно в половине одиннадцатого. Довольно пол-ный, улыбчивый мужчина лет сорока пяти шустро для своей внушительной комплекции подлетел к своему русскому коллеге.
  - Извините, чуть не опоздал! - затараторил он. - Рад, очень рад вас видеть. Дела, дела знаете ли...
   Несколько ошеломленный неожиданным натиском, Саныч степенно поздоровался с ним.
   - Как добрались? Не сильно устали? Как вам наш город? - так и сыпал вопросами Мартинес, не давая опомниться.
   - Да мы толком...
   - Ничего, устроим экскурсию. А это ваши друзья?
  - Да, знакомьтесь, господин Борисов - знаток стран Латинской Америки. Знает до-брый десяток языков, - представлял Морозов.
  - Очшень, очшень рад... - коверкал русские слова Сантьяго.
  - Господин Васильев - историк, его невеста Ирина Виноградова - журналист, ра-ботает в нашем журнале.
  - Здравствуйте, - мило улыбнулась Ира, к чьей ручке припал губами упитанный кубинец.
   Как и полагалось радушному хозяину, перезнакомившись с гостями, Сантьяго де Мартинес взял инициативу и пригласил отужинать в ресторане.
   Из гостиницы они перешли в соседнее здание, над которым синим неоновым огнем горела рекламная вывеска: "Restaurant “West - India”".
   В интимном полумраке зала, освещенном старинными фонарями, журчал крохот-ный фонтанчик, не столько для красоты, сколько для прохлады. На выхваченной из тьмы эстраде музыкант устанавливал барабаны, стоявший у кулис гитарист, настраивая, не-громко перебирал струны. К гостям подлетел официант, лакейски раскланялся и пригла-сил в глубь зала к столу.
   Выдвинув плетенный стул, Васильев помог усесться Ирине, сел рядом. Прини-мающая сторона потрудилась на славу, учла любой вкус, каким бы изысканным он не был. Стол буквально ломился от закусок, среди которых Владимир распознал лишь что-то крабовое и из креветок; на длинном блюде, в зелени салата возлежала рыбина, выглядев-шая столь аппетитно, что невольно вызывала слюну. Искусно запеченный фазан, в плодах тропического дерева, внешне напоминающих яблоки, возлег на блюде на краю стола. Стояла пузатая бутыль в оплетке, покрытая благородной пылью винного подвальчика.
   Господин Мартинес и Виктор Александрович сели друг против друга, по бокам расселись остальные, но один стул все же пустовал. Сантьяго вздернул пухленькую руку, посмотрел на циферблат часов, в глазах его мелькнуло недовольство. Кто-то из еще при-глашенных запаздывал.
   Официант взял на салфеточку бутылку, обошел вкруг стола, наполняя бокалы. В то же самое время мимо сцены мелькнул человек, вблизи оказавшийся уже знакомым Энрике Броуди.
  - Прошу прощения за опоздание! - извинился он, не то перед начальством, не то перед гостями, усаживаясь на пустующий стул. - Закрутился...
  - Что с англичанами?
  - Рейс по расписанию. В час ночи должны быть в аэропорту.
  - Хорошо, - кивнул двойным подбородком господин Мартинес. - Я хотел бы под-нять бокал за нерушимую дружбу между Россией и Кубой, за возобновление прежних братских отношений, которые, не по нашей с вами вине, оказались неразумно прерваны на целое десятилетие. Я часто и сейчас вспоминаю о тех днях, когда перед лицом мировой агрессии русский и кубинец стояли рука об руку, вспоминаю и годы, проведенные в Мо-скве. Да, да... я ведь оканчивал университет Дружбы народов в семьдесят втором году.
  - За дружбу, - поддержал тост Морозов и потянулся к нему бокалом.
   Вино было крепленным и немного кислило. Разрезая на тарелочке заливное из нежного, чуть красноватого, крабьего мяса, Борисов исподлобья глянул на обгладываю-щего фазанью ножку Броуди.
   Не очень приятный тип, подумалось ему. Что-то есть в нем затаенно скользкое, во взгляде, в движениях, в манере говорить. Но что ему именно вызывало антипатию в Бро-уди, Борисов для себя пока не определил. Заметив на себе взгляд сидевшего через стол русского, Броуди выкатил на него глаза, несколько мгновений смотрел в упор, работая че-люстями. Потом улыбочка появилась на его жирных губах, взяв недопитый бокал с вином, он чокнулся им о бокал Борисова.
  - За дружбу, - негромко повторил он.
   "Он улыбается, но улыбка лишь декорация, - осенило тут Борисова. - Глаза-то пус-тышки, холодные как лед".
   Подмигнув дружески ученому, Броуди снова вгрызся зубами в сочное мясо.
   Музыканты наладили инструменты, и переливы гитары у микрофона нарушили на-лаживающуюся за столом беседу. На подмостки взошел облаченный в национальный на-ряд, в широкополой шляпе, певец, задрожали струны, и приятный, трогающий за душу голос запел о самой счастливой стране, о морях, что ее омывают, о своей любви к рево-люции...
   Мартинес заслушался, немигающие глаза, устремленные на сцену, заблестели.
  - Господин Мартинес, - отвлек его Морозов, и когда Сантьяго встрепенулся, вино-вато улыбнувшись, и вздохнул, напомнил ему. - По поводу нашего с вами дела. Завтра, на конференции, я передам вам копии документов, уже переведенные на испанский язык. И я, и мои коллеги хотели бы не откладывать в долгий ящик, и отправиться на остров в са-мое ближайшее время.
   Сантьяго де Мартинес вдумчиво внимал ему, слегка наклонив начавшую лысеть голову. Выслушав, коснулся лежащей на столе ладони Морозова.
  - Никаких проблем. Не далее как вчера я был на приеме у комманданте. Кроме ор-ганизационных вопросов по проведению празднества и все прочего, мы коснулись и инте-ресующего нас дела. Фидель одобрил мероприятие, обещал посильную помощь в подго-товке. Так что, благословение снизошло с самого верха. Кроме того, я вскоре после ваше-го звонка, связался с англичанами. Они обещали поднять архивы, и если найдутся мате-риалы, имеющие хоть какую-нибудь связь с гибелью "Виктории", обязательно привезут с собой. Вы ведь, господин Морозов, знаете, насколько щепетильны англичане, когда дело касается их истории. И потом, в Королевской библиотеке хранятся документы, написан-ные не то, что в 19 веке, но и столетиями раньше. Будем надеяться...
   Он щелкнул пальцами, из полумрака вынырнул официант и разлил вино по бока-лам.
  - За совместную экспедицию, - приподнял бокал Броуди.
  - Скажите, а много у вас водилось пиратов? - легкое вино слегка вскружило голо-ву Ирине.
  - Води-лись, - протянул Сантьяго, вытирая салфеткой губы. - Карибское море ис-покон веков не считалось спокойным. Одному богу ведомо, сколько кораблей и моряков нашли погибель в его водах.
  - А если взять за основу, что каждый уважающий себя пират просто обязан был иметь свой остров сокровищ, представляете, какое несметное богатство возможно сокры-то на ваших островах?
   Шутку по достоинству оценили и посмеялись. Оркестрик заиграл что-то медлен-ное, Броуди встал из-за стола, подошел к Ирине и поклонился.
  - Разрешите?
   Ира посмотрела на Васильева. Тот возражений не имел.
   Опираясь на галантно подставленную руку, она поднялась, в карих глазах засвер-кали хмельные бесики. На танцевальной площадке под рассеянным светом цветных со-фитов, Броуди придержал ее за стан и мягко, но уверенно повел, повинуясь ритму мело-дии.
   Васильев не сводил глаз с жены, винные пары и ему затуманили мозг, и внутри вдруг завозилась беспочвенная ревность. Ему отчего-то виделось, что кубинец уж слиш-ком привлекает к себе Ирину, а та вроде бы и не против, да и как-то даже томно запроки-нула голову...
   Мелодия, к счастью, быстро закончилась. Энрике проводил Иру до места, вновь приложился к ее пальчикам, и упал на свой стул.
   Официант разлил остатки вина.
  - Независимо от результатов экспедиции, ее ждет успех. Как ни банальны мои сло-ва - счастье не в деньгах, сколько бы их ни было, а в человеческом взаимопонимании. И взаимопонимание это возникает не на ровном месте и ниоткуда, а складывается в непо-средственном контакте, в ежедневном общении людей, какой бы расе они не принадлежа-ли. И пусть пока это будет первой ласточкой возрождения былой дружбы, с малого начи-нается великое... За успех!
  Закончив высокопарную речь, Сантьяго осушил бокал.
  - Прошу меня великодушно извинить, - откланялся он гостям. - Но мне пора, еще не все дела на сегодня закончены.
  - А как быть завтра? - полез его провожать Саныч.
  - О, не беспокойтесь. За час до начала торжеств, часиков в двенадцать за вами по-дойдет машина.
  - Нам тоже пора, - засобирался Васильев, вытаскивая из-за стола Ирину. - Перед сном прогуляемся, подышим воздухом.
  
  * * *
  
  Она шла на нетвердых ногах, каблучки звонко цокали о пол. На улице, оперевшись о стену, почти простонала:
  - Мутит меня что-то... Пойдем лучше спать.
   Васильев был категоричен.
  - А завтра ты поднимешься с больной головой, и весь день насмарку. Давай-ка пройдемся.
  - Не хочу-у!.. - захныкала она, но, держась за мужа, все же оторвалась от стенки.
   Они пошли вдоль улицы, в почти полной темноте. Фонари отчего-то не горели, в домах гасли поздние огни, и лишь внизу, откуда доносился шум моря, виднелась ярко ос-вещенная трасса.
  - Подожди! - капризно остановилась Ира, не отпуская его локтя, стащила узкие туфельки. - Все равно никто не увидит.
   Они шли молча, наслаждаясь тишиной и приятной ночной свежестью. Васильев ни о чем не думал, ему было просто хорошо. На пустынном переходе сиротливо мигал жел-тый светофор. Перебежав проезжую часть, они наткнулись на сетчатое ограждение, а пройдя вдоль него, на незапертую металлическую калитку. Гранитная лестница спуска-лась вниз, к песку и морю.
  - Я уже стала отходить, - заговорила первой Ира. - Вино ударило что-то уж очень быстро. Питейщик из меня никакой...
  Васильев, набрав в туфли песка, присел на одно колено, распустил шнурки и разул-ся. Песок еще хранил дневное тепло. Неся обувь в руке, он вошел по щиколотку в море. Вода была как парное молоко, шелестела, обтекая голые лодыжки и накатываясь на плес. Ира приподняла подол платья и зашла чуть дальше. Хитрая волна тут же слегка окатила ее, намочив подол. Взвизгнув, она выскочила на берег.
  - Искупаемся? - предложил Васильев, уже расстегивая рубашку.
  - Сдурел?! - она огляделась на побережье, но кругом было ни души. - Я же ку-пальник не захватила.
  - Да кто тебя здесь видит? Мы же одни...
  - А вдруг? - настаивала она.
   Васильев уже стаскивал брюки. Сложив одежду стопкой на песок, ежась, он снова ступил в воду.
  - Давай раздевайся... Никого здесь нет.
   Забредя по пояс, он оглянулся и помахал рукой. Ира махнула в ответ, все еще не решаясь последовать его примеру.
   Васильев нырнул, коснулся песчаного дна, и выскочил на поверхность, ликуя.
  - Иди сюда!.. - крикнул он девушке.
  Раздразнившись, Ира уже освобождалась на берегу от одежды, и белея телом, с разбега бросилась в волны.
   Она плавала плохо, как и восемьдесят процентов женщин - собачьим стилем, взби-вая ногами брызги. С горем пополам подплыв к Васильеву, обхватила его за шею. Порыв нежности обуял его, когда он коснулся ее обнаженного бедра. Подхватив на сильные ру-ки, а Ира не отпускала его, вынес на косу и опустил на песок.
  - Знаешь... - игриво сказала она, притягивая к груди его мокрую голову. - У меня еще ни с кем не было... на берегу Карибского моря.
  - Не сомневаюсь, - тихо рассмеялся Васильев, - Кстати, у меня тоже.
  - Иди ко мне, - прошептала она, впиваясь поцелуем в его холодные губы.
  
  * * *
  
   Завернувшись в покрывало, Максим вертелся на кровати. Где-то над ухом против-но нудел комар или его местный кусачий собрат, доводя до белого каления своим против-ным писком. Вдобавок, развалясь на всей ширине матраса, богатырски храпел Мишка Ко-лесников, спавший как убитый.
   "Роскошный отель", хвалебно расписанный в подаренной Катунским путевке, на деле оказался дешевым придорожным мотелем, а трехзвездочный номер-люкс - крошеч-ной комнаткой со столом, стулом, прикроватной тумбочкой с неисправным телевизором и единственной кроватью. Стены комнатушки были оклеены обтрепавшимися бумажными обоями, в которые въелся запах табака и кислятины, постельное белье последний раз ме-няли явно в минувшем столетии. Засиженное мухами окно, в которое бились ночные ба-бочки, выходило как раз на дорогу, где изредка с воем проносились большегрузы, а неко-торые и вовсе сворачивали к заправке, не удосуживаясь заглушить двигатель. Тарахтение моторов, духота и липкий пот, который смыть - душ был сломан - негде, вонь бензина, приносимая ветром с заправочной станции, и пьяные голоса за тонкой перегородкой - вот и весь комфорт этого тараканника.
   Макс вытянул руку из-под покрывала, достал с тумбочки наручные часы.
  "Боже, четвертый час..."
   За перегородкой взвизгнула и расхохоталась девица, ей вторил мужик, донесся звук смачного шлепка по заднице.
  - Эй, вы, заткнитесь! - не выдержав, он вскочил и затарабанил кулаком по перего-родке.
   С потолка на подушку посыпалась ржавая труха. В соседней комнате на мгновение смолкли, потом уже оттуда пьяно заколотили, посылая его к далекой кубинской матери.
   "Скоты!", - рухнул он на постель и накрылся подушкой, стараясь не отвлечься от назойливого комариного писка.
  
  8
  
  
   Набрав в ванную теплую воду, Борисов, кряхтя от удовольствия, забрался в нее и разнежился. В висках тупо ныло после вчерашнего застолья. Раззадорившись марочным вином, он после забрел в круглосуточный магазинчик и на те несколько песо, что поменял в гостиничном обменном пункте, купил плоскую бутылочку рома и баночное пиво. Ром ему не пришелся по вкусу, отдавал травой, а вот пиво было очень даже ничего...
   С утра похмелье напомнило о себе. Контрастный душ, которым он обдался после ванны, настолько освежил его, что он почувствовал себя как огурчик. Надев шорты, Бори-сов в тапочках на босу ногу пошлепал в комнату. Пиво в холодильнике приятно настыло. Откупорил баночку, он уселся в кресло.
   В дверь легонько постучали.
  - Кого черт принес? - Борисов лениво поднялся и отпер замок.
   В коридоре стояла горничная.
  - Вас просили разбудить. Сказали, скоро будет машина.
  - А кто просил?
  - Господин из триста десятого номера.
   Борисов кисло поблагодарил за радения и закрылся, поминая Саныча в душе недо-брым словом. Морозов знал его как облупленного, все достоинства и недостатки. Знал и то, что после плотного ужина, приняв слегка на грудь, он не остановится на достигнутом и наверняка отправится за продолжением.
   Звякнул телефонный аппарат.
  - Встал я, Саныч, встал! - сорвав трубку, закричал он.
   В трубке молчали, только доносилось чье-то сопение.
  - Виктор Саныч, чего ты хотел? - уже сердясь, спросил Борисов и отхлебнул пиво.
   На шутку Морозова было непохоже; прорезавшийся голос был до отвращения гну-савым, точно говорившему пережали прищепкой нос:
  - Послушай, русский. Не советую вам долго гостить в Гаване.
  - Кто это?! - насторожился Борисов.
  - Не перебивай!.. Сразу после карнавала собирайте свои пожитки и убирайтесь из страны. Боже вас упаси соваться на острова...
  - Представьтесь...
  - Будьте благоразумны. Не поступайте опрометчиво. В противном случае за ваши жизни никто не даст раздавленного москита. Вы меня поняли?!
  - Да пошел ты!..
   И взбешенный Борисов швырнул трубку на рычажки.
   В раздумье он прошелся по комнате, остановился против раскрытого окна.
   "Что за чертовщина?! - усиленно соображал он. - Мы меньше суток как прилетели сюда и уже нажили себе врагов? Чушь! И потом, почему именно мы?... Стоп!.. Он заик-нулся что-то насчет островов... Причем здесь это? Экспедиция...Кому мы можем поме-шать?.. Ума не приложу. Надо обо всем рассказать Санычу. Хотя... стоит ли? Из-за чьего-то дурацкого розыгрыша бросить задуманное?.. И все же, кто это был?"
   В голове все смешалось.
   Задребезжал звонок, так неожиданно, что у Борисова оборвалось сердце. В сле-дующую секунду он уже снимал трубку.
  - Послушайте!.. - на повышенной ноте заговорил было он.
  - Кирилл, ты чего?
   На противоположном конце провода обрисовался Морозов.
  - Да так... - он не стал вдаваться в подробности.
  - У тебя все нормально?
  - Чего вы хотели, Виктор Саныч? - неожиданно вспылил Борисов.
  - Никак не проспался еще, бедолага?! Ты на часы-то смотрел?.. Одевайся живее, вот-вот приедут.
  
  * * *
  
   Дрыхнущего Максима бесцеремонно растолкал Колесников. Подняв пудовую рас-калывающуюся голову с подушки, взъерошенный, он еще сонным голосом простонал:
   - Чего в такую рань?..
   - Рань?! - хохотнул Михаил, успевший уже одеться и умыться на колонке. - Уже половина девятого!
   Максим натянул на себя покрывало.
  - Отстань, - падая лицом в подушку, пробормотал он.
  - Ах, так?
   Колесников ухватился за угол простыни и с силой дернул на себя. Макс съехал на край и с грохотом свалился на досчатый пол.
  - Кончай издеваться... - замычал он.
   Но Михаил не намеревался отступать от своего. Толкая приятеля в спину, погнал его на колонку, сам прокачал рычаг. Из стального носика мощным напором хлестанула струя. Нехотя, Максим умыл помятую от бессонной ночи физиономию и немного очухал-ся.
   Миша Колесников тоже выглядел не самым лучшим образом. Правая щека его рас-пухла от комариных укусов, на подбородке проклюнулась колючая светлая щетина.
   - Ну и ночка, - причесав мокрые волосы, передернулся Максим.
  - А что?.. Я так устал, что сразу отрубился...
  - Заметно!.. Храпаком своим за версту все живое глушил.
  - Не ври-и, - засомневался Колесников.
  - Вру?! Да в следующий раз я тебя самого с кровати сброшу. Когда падать надоест, храпеть перестанешь.
   Беззлобно переругиваясь, они заперли комнату и направились в придорожную за-бегаловку. Час был еще ранний, посетителей, кроме них, в зале не наблюдалось. С отвра-щением проглотив подгоревшую яичницу, зажаренную на свином сале с пластиками вет-чины, выпили по чашке кофе.
   Хозяин мотеля - испитый, худущий, в нестиранной, запятнанной майке, открывав-шей заросшую рыжим волосом костлявую грудь, дымил окурком сигары, демонстрируя гнилые выпирающие зубы.
  - Скажи ему, чтобы в комнату без нас никто не лазил, - на пороге сказал Максу Колесников.
  - Ты сдурел?! А уборщица? Жить в таком свинарнике?! Нет, я ни за что здесь не...
  - Делай как я говорю, - прошипел ему напарник.
   Хозяин просьбе не удивился - значит, людям есть, что скрывать, - и затребовал де-сять долларов.
   - Да пошел он! - сопротивлялся Макс. - Нам что, деньги девать некуда?
   - Плати! - незаметно ткнул кулаком в бок его приятель.
   Владелец мотеля ждал с улыбкой, присущей людям, знающим нечто важное, и го-товым хранить эту тайну и дальше, но за небольшое вознаграждение.
   Чертыхнувшись, Макс отсчитал ему доллары, которые тут же перекочевали в его регистрационный журнал.
  - Да, уважаемый, - вспомнил у стойки Максим. - Нам нужна тачка на прокат.
  - Тачка?..
  - Ну... то есть машина.
   Хозяин хмыкнул, выпустил струю дыма ему в лицо, откинул стойку и, заперев шаткую дверь, обтянутую москитной сеткой, повел во двор. Возле заборчика, огоражи-вающего хлев, откуда несло зловонием, стояла... "двадцать первая" Волга. Видок, у нее, впрочем, был не лучше, чем у хозяина. Кузов проржавел до лохмотьев и дыр, капот был помят в аварии и грубо выправлен молотком, так, что железо безобразно бугрилось, в са-лоне валялись тряпки, бутылочные пробки и окурки.
  - Пятьдесят баксов, - без зазрения совести затребовал за развалюху предприимчи-вый мужичок.
  Колесников, покуда Максим рассчитывался, обошел кругом машину, заглянул в салон.
  - А ты говорил, комитет защиты революции!..
   Хозяин без лишних слов запихал валюту в карман обвислых штанов, бросил в под-ставленную ладонь ключи и вразвалочку подался в "офис".
   Сломав у забора ворсистый лопух, Колесников смахнул им пыль с сидений, вымел мусор.
  - Интересно, а заведется? - устроился на продавленной седушке Максим, всунул ключ в замок зажигания и, затая дыхание, повернул. Под капотом зашелестело, вентиля-тор прокрутился, и из щелей радиаторной решетки полетели птичьи перья и помет. Мак-сим попробовал еще раз, прокачав ногой газ. Мотор, покапризничав, схватился, заработал.
  - У тебя права-то есть? - облокотившись на открытую дверцу, поинтересовался на всякий случай Колесников.
  - Обижаешь! Международные.
  - Тогда айда переодеваться.
  
  * * *
  
   С десяти утра они пасли гостиницу, отсиживаясь в машине неподалеку. Солнце безбожно пекло, крыша накалилась, как сковородка, и обдавала жаром. На Колесникове от пота рубашка пошла пятнами и липла к телу. Он беспрестанно лазил рукой между сиде-ний, где валялась наполовину опустошенная бутылка минеральной воды.
   - Ух-х... Парилка...
   Свинтив пластиковую крышечку, он налил шипящую и брызгавшую минералку в ладонь, обильно смочил голову и шею.
   - В море бы окунуться неплохо, - мечтательно заметил из-за баранки Максим. - Хотя бы окунуться, и назад.
  - Помолчал бы!.. Не дразни.
   За те полтора с лишним часа, что они торчали на солнцепеке, карауля гостиничную дверь, не было никаких подвижек. И, когда внимание стало ослабевать, и уже казалось, что ученые никогда не появятся на улице, у бордюра затормозил микроавтобус. Водитель вылез из машины, не запирая ее, поднялся в гостиницу.
   Земляки высыпали всей группой. Откатив ездившую на шарнирах дверцу, в салон первым полез тот, что с бакенбардами, старший делегации, за ним бородач, и последними забралась влюбленная парочка.
   Погазовав, микроавтобус уехал. Волга повисла у него на хвосте, но держась на не-котором удалении. Ветер, потоком врываясь в салон, обдувал распаренных преследовате-лей.
   Крутя баранку, Максим полез за сигаретой, чиркнул зажигалкой. Некурящий Ко-лесников поморщился, отодвинулся было, но дым все равно лез в лицо.
  - Слушай, выбрасывай, - по хорошему попросил он, высовываясь в открытую фор-точку. - Итак дышать нечем.
   Максим, обгоняя на светофоре автобус, пропустил совет мимо ушей. Видя, что его игнорируют, Колесников вырвал из его губ тлеющую сигарету, сломал и вышвырнул на дорогу.
  - Вот так-то лучше.
   Напарник покосился на него, но промолчал.
   Свернув с проспекта на асфальтовую дорожку, лежавшую вдоль пышных цветни-ков, микроавтобус подъехал к монументальному зданию с колоннами.
  - Тормози! - велел Колесников.
   Он достал из барсетки фирменную, с секретом, "авторучку", нажал выступ на кол-пачке, выдвигая стержень, сунул ее в нагрудный кармашек рубахи Максима, цепляя за-жимом.
   Макс молчком следил за манипуляциями. На мониторе ноутбука вновь нарисова-лась схема Гаваны, красная точка мигала возле круглого значка с надписью: "Националь-ная библиотека им. Хосе Марти".
  - Работает! - не без удовольствия сказал Колесников и посмотрел на дружка. - Ва-ляй.
  - Куда?
  - На конференцию. Присматривай за клиентами.
  - А ты куда? - все еще недоумевал Максим.
  - Вернусь в гостиницу. Надо кое-какие штучки в их номере установить. Хватит быть слепыми и глухими... Давай.
   Насильно вытолкав на газон обескураженного Максима, он перелез за руль, запус-тил мотор и стал задом сдавать к проспекту.
  
  * * *
   В конференц-зале, где набирался народ, было шумно. Вовсю работали кондицио-неры, охлаждая воздух. На сцене, за трибуной с микрофоном и графином воды, натянуто белое полотнище экрана.
   Морозов, которому еще в вестибюле, где шла регистрация гостей, прикололи на грудь пластиковую карточку: "Зарубежная делегация", спускался по крутым ступеням мимо кресел, ища, куда им лучше сесть. Из щекотливой ситуации выручил вовремя по-вернувшийся Броуди.
   - О, здравствуйте! - заулыбался он. - Вот ваши места.
  Проводив почетных гостей на второй ряд, он тотчас исчез. Вместо него возникла ассистентка, вручила каждому электронный переводчик...
   Еще несколько минут в зале раздавалось шишиканье, возня, хлопали сиденья. По-том прокатился шумок и зазвучали редкие хлопки, набирая силу и перерастая в бурную овацию. Васильев повернул голову: мимо него по проходу к трибуне шел сам Фидель Ка-стро.
  Он выглядел так, каким Васильев его себе и представлял. Высокий, прямой, подтя-нутый в мундире цвета хаки, высоких ботинках, в кепи с длинным козырьком и знамени-той на весь мир, седеющей уже бородой, которую еще лет тридцать пять назад всенародно поклялся не сбривать, пока во всем мире не победит коммунизм.
   Он довольно легко для своего почтенного возраста взошел на сцену, твердым ша-гом подошел к трибуне, щелкнул ногтем по микрофону, проверяя динамики. Голос его был чуть хрипловат.
   Васильев вставил в уши пластмассовые дужки "переводчика". Комманданте Каст-ро наскоро поздравил ученую общественность со знаменательным событием и углубился в историю. Он вспомнил о вековых угнетениях народа испанскими конкистодорами, о по-пытках свергнуть колониалистов, о крови, пролитой борцами за святое дело. Перескочив в недалекое прошлое, заговорил о народно-демократической революции, случившейся в пятьдесят девятом, набросился на акул империализма в лице Соединенных штатов, и их происков, помянув высадку наемников в бухте "Свиней" в апреле шестьдесят первого. Голос Фиделя накалялся. Опытный оратор он знал, как вести себя с публикой. Он часто делал паузы, собираясь с мыслью, и вновь обрушивался на проклятый капитал со всей ре-волюционной ненавистью и беспощадностью, потрясая кулаком не хуже Никиты Сергее-вича на памятной ассамблее ООН. В зале стояла напряженнейшая тишина. Фиделя Кастро слушали, ловя каждое слово.
   Минуте на двадцатой комманданте свел свою речь к тому, что только победа наро-да могла даровать возможность учиться, заниматься наукой, изучать окружающий мир, и именно потому, сорок лет назад, когда страна, освободившись от кабалы, лежала еще в руинах и в нищете, он, в числе первых, подписал указ о создании национального геогра-фического общества...
   Фидель закруглялся. Еще раз поздравив и обняв выбежавшего на сцену Сантьяго де Мартинеса с юбилеем, и пожелав ему всего, чего обычно желают на подобных церемо-ниях, он сошел в проход и удалился со своей немногочительной свитой по неотложным государственным делам.
   Погас свет. По вспыхнувшему в темноте экрану побежали титры документального фильма. В кадрах появился Остров Свободы, сделанный спутником из космоса, и диктор зачитал четверостишье кубинского поэта Николаса Гильена, сравнившего Кубу с зеленой длинной ящерицей, покачивающейся на волнах Карибского моря...
  Затем пошла обычная статистика - протяженность, население, расстояние до бере-гов США, каких-то 180 километров; островные зоны, доступные лишь рыбакам из-за множества мангровых, коралловых, известняковых островков и рифов; карстовые пеще-ры, в том числе всемирно известная Санто-томас с разветвленной сетью подземных гале-рей...
   Васильев, обрадовавшись темноте, откровенно зевал. Скукота, и только.
  
  * * *
   Не надеясь на замки, - любой московский мальчишка запросто вскроет старую Волгу в несколько секунд, - Колесников забрал из машины ноутбук и вошел в гостиницу. Как он и думал, вчерашний администратор уже сменилась, а для новой, полирующей пи-лочкой ногти, все русские были на одно лицо.
   Он не ошибся в своих предположениях. Подойдя к стеклянному окошку, постучал связкой ключей по полированной стойке. Администраторша вскинула на него темные, как сливы, глаза.
  - I am... from Russia. Geography delegation... Plies... key of mister’s Vasilyev room¹...
   Она хлопала ресницами, глядя на него как баран на новые ворота. С английским женщина если и была знакома, то на уровне "здравствуй и прощай"...
  - And you?.. - сообразила наконец она узнать, с кем имеет честь.
  - I’m professor Borisov. I’m will take diskette is in his room...² Доклад, на дискете, -
   __________
  ¹ Я... из России. Географическая делегация. Пожалуйста, ключи от номера господина Ва-сильева.
  ² Я профессор Борисов. Я хотел забрать дискету из его номера.
  - закончил он по-русски.
   Задерживать иностранца, да еще прибывшего на географическую конференцию из самой России, глупенькая администратор не посмела, как не решилась и спросить у него документы. Сняв с доски висевший на гвоздике ключ с деревянной кубышкой, на доныш-ке которой детским выжигателем был выжжен номер 305, она с натянутой улыбкой пода-ла его посетителю. Колесников также доброжелательно улыбнулся ей, буквально взлетел, не дожидаясь лифта, на третий этаж и пошел вдоль дверей, выбирая нужную.
   Очутившись в номере, он заперся изнутри и сперва огляделся, профессионально прикидывая, куда лучше пристроить "жучок" и миниатюрную видеокамеру-передатчик.
   Подслушивающее устройство, после недолгий раздумий, он прикрепил скотчем снизу стола, на котором стоял телефон. Обнаружить, конечно, могут, но лишь зная, что за ними следят. Васильева о слежке никто не извещал...
   Внимание привлекла небольшая картина, висевшая в кабинете. Сняв ее, он достал из барсетки крошечные ножнички и окуляр, каким пользуются в работе часовщики, не дыша, вырезал аккуратное миллиметровое отверстие, пришедшееся на виноградную гроздь написанного маслом натюрморта. Колесников уже не раз проделывал схожую опе-рацию, движения его были отточенными и верными. Плоскую камеру, вдвое меньше спи-чечного коробка, закрепил опять же скотчем, тронул усик антенны, подключая элемент питания. Повесил картину на место.
   Не уходя из номера, он проверил работу устройства. Изображение передавалось на монитор четко, с небольшими лишь сопутствующими искажениями по окружности. Про-верив, ничего ли не забыл, Колесников поспешил ретироваться из номера.
   - Благодарю! - Вернув ключи на стойку, показал он администраторше дискету, и сбежал к машине.
  
  * * *
   Максима он нашел сидевшим на нагретых солнцем ступенях портика националь-ной библиотеки. Тот сверкал голым торсом, обмотав майкой голову, спасаясь от теплово-го удара.
   - А где... эти? - задал вопрос Колесников.
  - Уехали на экскурсию. В океанариум, дельфинов смотреть...
  Колесников осклабил зубы.
  - А что же ты? Не взяли?
   - Дурак, - охая, влез на сиденье приятель. - Там же официальные делегации. А я кто такой?.. Сгорел я, шкура теперь облезет.
  - Ладно... Пусть они по своим экскурсиям по жаре мотаются. А мы по пивку, и на пляж! Как ты разумеешь?
   Красный, как вареный рак, Макс был только за.
  
  * * *
  
   В круглом бассейне дельфинария под открытым небом шло представление. Перед дрессировщиком на помосте, за мелкую рыбешку, вытанцовывал на хвосте дельфин. Он кружился вокруг своей оси, запрокинув зубатую пасть, стрекотал, выпрашивая подачку. Служитель в облегающем гидрокостюме лез в ведро и швырял ему рыбу. Дельфин граци-озно ловил ее на лету и скрывался в прозрачной воде. Народ вокруг, восторгаясь умом млекопитающего, рукоплескал.
   На воду спустили плотик с установленным обручем. Дельфин сам отогнал плот ближе к середине бассейна, скосил на дрессировщика глаза. Жест рукой - и, выпрыгнув из воды, он проскочил точно в обруч, обрушился в глубину, подняв фонтан брызг. Вода в бассейне заколыхалась.
   Зрители сыпали аплодисментами.
  - Вот умница! - смеялась от души Ира.
  Прежде ей не доводилось бывать на таком представлении. В недалеком прошлом, на четвертом году учебы на биологическом, их курс, правда, ездил по приглашению в Крым, в поселок Коктебель, где в чистейшей Лисьей бухте находился научный центр по изучению дельфинов. Но она тогда слегла с воспалением легких, и в группа уехала без нее... А потом Крым отошел к независимой Украине, поговаривали, что у украинцев не нашлось средств содержать сложное оборудование центра, тратить деньги на обслужи-вающий персонал, да и на науку в целом; дельфинарий там захирел и, по слухам, его за-крыли.
   Дрессировщик тем временем был уже в воде. Подплыв к дельфину, ухватил его за плавник, а сообразительное животное, зная, что от него требуется, стало нарезать круги.
   После выступления гостей проводили в аквариум. Поразительно, но довольно не-богатая по уровню жизни Куба позволяла себе иметь столь серьезное научное учрежде-ние. В огромном по площади зале стены представляли из себя аквариумы высотой под три метра. Возникало впечатление, что люди шли не по бетонному полу, а по океаническому дну, среди густых подводных растений, плавающих стайками золотистых рыб, распла-ставших крылья скатов, в любопытстве подплывающих к стеклу. Здесь были собраны все известные обитатели океана: и крабы, застывшие среди мелких камешков, и морские коньки, прячущиеся от постороннего глаза в листьях покачивающейся растительности, и надувшиеся как шарики, шипастые и внешне страшные рыбины, названия которым Ирина не знала. В центре зала, в небольшом бассейне, рыскали мелкие особи акул, специально выпущенные для гостей.
  - Тебе нравится? - поддерживая за локоток, спросил подругу Васильев.
   - Сказка... - не скрывая эмоций, воскликнула она.
  
  * * *
  
  Современный, застроенный высотными зданиями центр сменили трущобы порто-вых густозаселенных кварталов. Улочка, по которой осторожно вел машину Колесников, была слишком узкой, двум автомобилям на ней не разъехаться. На веревках, растянутых между двухэтажными хибарами, сохло белье. Пахло нечистотами и тухлой рыбой. Когда в просвете домов солнечными зайчиками блеснули отраженные блики моря, из раскрытого окна проезжающую машину окатили не то мыльной водой, не то помоями. Макс успел заметить лишь женскую руку с цинковым тазиком и закрывающуюся створку.
   - Вот свиньи! - громко возмутился Колесников и включил дворники.
   Как ни странно, они работали. По лобовому стеклу заскребли резинки, развозя грязь. Выехав к набережной, приятели еще какое-то время искали подходящее для купа-ния место. Поблизости шумел порт, работали краны, стояли на разгрузке суда, а по воде плыли радужные масленичные пятна. Лишь за городом, где бетонную опалубку берега сменила галька, Волга скатилась к самой полосе прибоя.
  Максим выскочил из машины, на ходу раздеваясь, и с гиканьем ворвался в воду. С шумом и брызгами рядом обрушился Колесников, вынырнул уже дальше и затряс мокры-ми волосами.
  - Давай кто вперед?! Ну! Давай!
   Без устали загребая тренированными руками, он быстро отдалялся. Соревноваться с ним было бесполезно.
  
  9
  
  
   С приходом вечера полицейские перекрыли автомобильное движение на подступах к площади Революции. Саму площадь, где должно было развернуться костюмированное представление, наводнял люд. В смеркающихся сумерках сыпалась барабанная дробь, слышалась музыка и пение.
   Сантьяго де Мартинес отыскал Морозова отыскал и, еле уломав его, утащил на правительственную ложу, наблюдать за карнавалом с высоты второго этажа. Саныч про-бовал подбить с собой и Борисова, но тот наотрез отказался от почетного предложения, предпочтя развлекаться вдали от государственных мужей. Что касается Васильева и его невесты, так они затерялись в толпе, и руководитель делегации давно потерял их из виду.
   Ровно в одиннадцать вечера разнаряженная процессия под звуки оркестра трону-лась на площадь. Ира с ногами вскарабкалась на скамейку, откуда лучше было видно, Ва-сильев ее поддерживал. Клоуны на шестах несли оскаленное длиннотелое чудище, отда-ленно схожее с драконом. Вокруг извивающегося чучела танцевали девушки в националь-ных одеждах. В небо взлетела ракета и рассыпалась разноцветными брызгами. Площадь переполнилась. То тут, то там стихийно образовывались кружки, внутри которых кривля-лись ряженые, жонглировали пылающими факелами циркачи, отплясывал даже настоя-щий бурый мишка под веселый хохот зрителей. Вскоре на площади было негде упасть яб-локу.
   Васильев взглядом отыскал в пестрой толпе Борисова. Посасывая баночное пиво, он стоял в кучке кубинцев, перед которыми, потрясая бедрами, танцевала смуглая краса-вица в бикини из серебряных блесток и в легком шлеме с пушистыми перьями. Фигура у нее была отменной, облепившие вокруг мужчины перебрасывались восторженными реп-ликами.
   Ирина обратила внимания на артиста, одетого индийским факиром, то выдувающе-го метровую струю огня, но на изумленных глазах публики глотающего шпагу. Из этого мог выйти неплохой снимок, подумала профессионально она и, оперевшись на плечи Ва-сильева, соскочила со скамьи.
  - Подожди меня здесь, я мигом.
  Она вклинилась в шумную толпу. Людским течением ее потащило совсем не туда, куда было нужно. Бойко орудуя локтями, она пробивалась через дорогу, ориентируясь на парчовую чалму фокусника и на взрывы смеха. Растолкав любопытных, она вылезла в са-мый центр круга, где факир творил чудеса с обычной ленточкой. Обычная "мыльница", которую она всюду таскала с собой, работала безукоризненно.
  После пары удачно сделанных кадров, она отошла в сторону и завертела головой, пытаясь сообразить, в какой стороне оставила Васильева. Но вокруг, куда не глянь, волно-валась разномастная толпа, мелькали чужие лица.
  Чья-то рука ее цепко ухватила за руку. Сначала Ира подумала, что ее в толпе ка-ким-то образом сумел отыскать Васильев и очень обрадовалась тому. Только уж слишком жестко он сжимал ее запястье, жестко и грубо. Обернувшись, она от неожиданности ойк-нула. Вместо Володи перед ней стоял странный, мрачноватый тип и продолжал удержи-вать ее.
  - Что вам нужно?! - она попыталась высвободиться, но тип был физически сильнее, и у нее ничего не вышло.
   Он мерзко оскалился и потащил ее за собой. Ира тщетно сопротивлялась. Она вздумала уже по женской своей натуре завизжать, поднять крик и переполох, но переду-мала: кричать в толпе было глупо.
   Выдернув из толпы, незнакомец толкнул ее в арку жилого дома. Отлетев к стенке, Ира больно ударилась спиной.
   - Кто вы такой?! Что вам от меня надо? - испугалась не на шутку она.
  
  
  
  
   Похититель пробормотал нечленораздельное, задрал штанину, обнаружив на щи-колотке ноги кожаное крепление с ножом. Он вытянул нож, гнусно ухмыльнулся. Его и без того мерзкая, обезображенная глубоким шрамом по щеке физиономия, превратилась в жуткую маску. Сжимая нож, шагнул к ней.
   Крик застрял у Ирины в горле, она вжалась в стену, со слепым ужасом глядя на приближающегося убийцу.
   - Вам нужны деньги? - вскричала Ирина. - Many?! У меня нет с собой... No many!
   Спасение ей подоспело в виде цирковой обезьянки, сбежавшей от галдящего сбо-рища и дрессировщика. В комбинезончике, с волочащимся по земле поводком, она забе-жала в арку. Убийца, заметив за спиной движение, резко обернулся.
  Нежелательный свидетель - раскрашенный клоун в обклеенном звездами балахоне, искавший свою обезьянку, смешал его карты. Клоун тоже остолбенел, увидев забившуюся в угол женщину и нож в руке злодея.
   В следующее мгновение, оттолкнув от себя бандита, она бросилось прочь и смеша-лась с толпой. Плача, протискивалась меж веселящихся людей, кругом были чужие лица, маски, ряженые, визжала труба, бил барабан...
   Она упала на грудь Васильева и громко разрыдалась. Он сначала не врубался, что случилось, и отчего с ней истерика. Заметив издалека неладное, подошел Борисов.
  - Ирина Валерьевна, что с вами? - спросил он и, не получив ответа, с тревогой по-смотрел на Васильева.
   Владимир, гладя ее по волосам, недоуменно пожал плечами. Всхлипнув, она отняла от его рубашки мокрое лицо.
  - Ничего, - растерла ладонью глаза. - Сейчас пройдет.
  - Выпейте, - Борисов всучил ей початую бутылку минералки.
  Она сделала жадный глоток, убрала мешающую, прилипшую к щеке прядь волос.
  - Меня... хотели... убить...
  - Кто?! - расширил зрачки Васильев.
  - Не знаю, - снова всхлипнула Ира. - Какой-то мужик. Сначала вытащил из толпы, а потом... потом...
   Слезы брызнули из ее глаз.
  - Успокойся... - Васильев прижал ее к себе. - Расскажи подробно, где это было? Кто он?
  Но ей было не до расспросов. Испуг только теперь по настоящему пронял ее.
  - Уйдем... Уйдем отсюда! - взмолилась Ирина, трясясь точно в лихорадке.
  - В отель? - растерялся Васильев. - Если ты так хочешь...
  В гостиницу, до которой было не так далеко, они отправились пешком. Дорогой Ирина немного успокоилась, пришла в себя, и уже в подробностях рассказала о проис-шедшем.
  - Как вы думаете, Кирилл, стоит обращаться в полицию? - спросил совета у более опытного Борисова Владимир.
   На вопрос тот ответил не сразу.
  - Ирина Валерьевна, вы сумели его запомнить?
  - А мне было когда?..
  - Я так и думал.
  - Ну... гадкий такой, с ножом... Вот, шрам у него был! - вскричала, припомнив эту деталь. - Вот здесь, - она провела пальцем по щеке.
  - Веская примета. Только станет ли полиция его искать? Ведь он, по сути, кроме как напугать вас, ничего такого не сделал.
  - А надо было, чтобы изнасиловал или убил?!
  - Вы меня не правильно поняли!.. Впрочем, желание ваше. Из гостиницы можем позвонить в полицейский департамент. Хотя, если вам интересно мое мнение, вы чуть не стали жертвой обычного уличного грабителя, каких навалом что в Гаване, что в Москве.
   За разговором время пролетело незаметно. Вскоре они уже переступали порог гос-тиницы.
  * * *
  
  Тяжко опустившись в кресло, Ирина болезненно поморщилась и потерла виски. От переживаний ломило голову, в висках пульсировало, стучали невидимые молотки, отдавая в затылке тягучими накатами боли.
   Что с тобой? - подсел перед ней на корточки Васильев.
  - Голова-а...
  - Это, наверное, от жары, - врал он, пытаясь он ее отвлечь. - Если хочешь, ложись спать. Время уже позднее. И постарайся поскорей забыть...
   Его вкрадчивый тон неожиданно произвел обратный эффект. Поджав под себя но-ги, она огрызнулась:
  - Куда проще вот так говорить!.. Не с тобой же случилось.
  - В чем моя здесь вина?! - он обиделся и ушел на балкон, с тайной надеждой, что она окликнет и извинится.
   Но Ира промолчала, и он в одиночестве стоял на балконе, давя в себе раздражение сигаретным дымом. Зашумела вода в душевой.
   Пока она принимала душ, Васильев бился над загвоздкой: подойти первому и по-просить прощения, хотя не очень понятно, в чем его вина? Или продолжать строить из се-бя обиженного, до тех пор, пока она не поймет ошибки и не сгладит возникшую из ниче-го, на ровном месте, ссору?
   Шум льющейся воды в душевой прекратился. Переломив гордыню, Васильев вы-жидал время. Ира ведь не возвращалась в гостиную, а прямехонько направилась в спаль-ню. А он, еще с холостяцкой жизни, усвоил совет женатых приятелей: все ссоры, большие и малые, лучше всего гасить в постели. Васильев даже включил внутренний хронометр, отсчитывая секунды: вот сейчас она должна подойти к кровати, сейчас протянет руку, чтобы убрать покрывало, а потом...
   Истошный крик резанул барабанные перепонки. Он разом забыл о счете и метнулся в спальню. Зажав ладошкой рот, с расширенными от ужаса зернами зрачков, Ира стояла у подоконника, вдавившись спиной в стену, в глазах дрожали слезы. Шелковое покрывало свешивалось с кровати. На простыне, возле подушек, свернулась клубком ядовитая змея. И, задрав приплюснутую голову, растревожено шипела, стригла воздух раздвоенным язы-ком.
  
  * * *
  
   Специальным крючком вызванный в гостиничный номер серпентолог поддел вы-гибающуюся змею и засунул в пластиковый контейнер.
   - Я могу быть свободным? - поправив выгоревшую бейсболку, осведомился он у полицейского чина, руководившего спасательной операцией.
   Промакивая платочком заплывшую жиром шею, зажатую тесным воротником, по-лицейский справился:
   - Она точно ядовитая?
  - Точно, сеньор. Ядовитее не бывает. Цапни она дамочку, скрутило бы за секунды.
   Забрав контейнер, серпентолог вышел из номера.
  - Как вы можете это объяснить? - допытывался офицер у администраторши, сто-явшей у входа.
  - Не знаю, - она бессильно развела загорелыми руками. - У нас раньше такого не было. Ближайший лес за городом... Неужто приползла оттуда?
  - Но как тогда вы ее не заметили?! Для чего служите в гостинице, если не в со-стоянии обеспечить безопасное проживание постояльцев? А может быть, если тщательно просмотреть помещения, мы еще парочку змей или пауков найдем?
   Губы женщины задрожали, по щекам прокатились слезинки отчаяния.
  - Офицер! - через Борисова пытался объясниться Васильев, полицейский не знал языков. - Меня не устраивает такое расследование. Даже если допустить, что ядовитая тварь сумела проползти незамеченной в гостиницу, как ей попасть на третий этаж, в за-пертый номер, и не куда-нибудь, а именно на постель?
   Чин, пройдясь платочком по шее, засопел и выдал свою неуклюжую версию: при-рода есть природа, и ничего тут не попишешь.
  - Постойте! - возмущение распирало Васильева. В гостиной медики до сих пор пичкали успокоительным Ирину, там же с ней был Саныч. - Час назад какой-то тип, во время карнавального шествия, пытался ограбить мою невесту... Я даже не знаю, было ли это ограблением или попыткой убийства? Он держал нож и угрожал этим ножом!.. Вам не кажется многовато для одного вечера?
  История с неудавшимся ограблением куда больше заинтересовала офицера поли-ции, нежели "болтовня" по поводу происхождения пресмыкающегося. Вынув из папки лист бумаги и ручку, он потребовал описать нападавшего со всеми подробностями. Надо было видеть его лицо, когда девушка, сославшись на пережитый шок, сказала, что не за-помнила нападавшего.
  - Очень жаль, - свернул он бумаги и напялил фуражку. - Мы со своей стороны по-стараемся досконально разобраться, но...
   Он сделал движение к дверям, считая свою работу завершенной.
  - И это все, на что вы способны? - был вне себя от изумления Васильев. - По ва-шему, можно развернуться и так вот уйти?
  - А что у меня есть, кроме ваших эмоций?
  - Мы полагаем, что змея не могла сама заползти в номер, да еще ни куда-нибудь, а на кровать. Обратите внимание на дверь, под ней нет мельчайшей щели.
  - То есть, - с плохо скрываемым раздражением проговорил полицейский, - вы хо-тите сказать, что вам ее подбросили?
   Васильев пожал плечами: вы власть, вы и разбирайтесь.
  - Отлично! - влажный уже платок вновь прогулялся по складкам шеи. - Вам ее подбросили. Но как?.. Где вы держите ключ?
   - Уезжая на конференцию, мы сдали ключи дежурной.
   Потеющий чин переключился на бледную от волнений администраторшу.
  - Это так?
  - Проверьте журнал, в нем должно отмечаться! - подтвердил ему Борисов. - И по-том... я свидетельствую, мы вместе покидали гостиницу и вместе сдавали ключи.
  - Значит, в отсутствие постояльцев ключ был только в вашем распоряжении? - на-седал полицейский на женщину. - Вспоминайте, кто его брал? Вероятно, горничная для уборки?
  - Н-нет!.. Она заболела, и сегодня номера не убирались.
  - Тогда кто?..
   Она сморщила лоб, увела взгляд куда-то вбок, копаясь в памяти. Потом лицо ее озарилось, в заплаканных глазах мелькнуло оживление.
  - Как же! - с жаром сказала она. - Ключ от номера господина Васильева сегодня брал его друг.
  - Какой друг? - вцепился в нее клещами офицер, с подозрением покосившись на Борисова. - Он вам представлялся? Для чего он брал его?
  - Он... он объяснил, что господин Васильев забыл дискету с докладом, и потому вернулся за ней с конференции.
   Огорошенный неожиданным поворотом событий Васильев вытаращил на нее изумленные глаза.
  - Ерунда какая-то... - он отказывался верить собственным ушам. - Не было тако-го... Не было у меня никакой дискеты, и тем более я никого не мог за ней послать.
  - Разберемся! - заверил уже тверже полицейский и продолжал допрос. - А почему вы решили, что это знакомый господина Васильева?
  - Так... - администратор переводила полный недоумения взгляд с Васильева на по-лицейского, - Он так назвался. И... он был тоже русским, а со мной разговаривал на анг-лийском.
  - Бред сивой кобылы!.. - выглянул из гостиной Морозов. - Я что-то не понимаю, что происходит!..
  - Он вам представлялся? - спросил женщину Борисов. - Фамилию называл?
  - Вроде бы... - она собрала на лбу гряду морщин, вспоминая детали. - Как это... Бо... Борисов.
  - Че-го-о?! - в полнейшей оторопелости отвесил челюсть ученый. - Выходит, я брал у вас ключи?
  - Нет! - категорически заверила она. - Тот господин был лет на пятнадцать моло-же и без бороды.
  - Но другого Борисова здесь нет и быть не может!
  - Р-разбер-ремся!!! - прорычал полицейский окончательно во всем запутавшись. - Пройдемте! - и вывел администратора в коридор.
  
  * * *
  
   Настроенное на частоту "жучка" радио исправно передавало разговор находив-шихся в номере. Чистота звука была такой, что казалось, подслушивающие находились не далеко на улице, а в соседней комнате за тонкой перегородкой. Изображение на мониторе красочно дополняло общую картину.
   - Откуда у них взялась змея? - недоумевал Максим.
  - А мне почем знать? Не на меня ли ты думаешь?!
  - Ничего я не думаю, просто пытаюсь понять.
  - Я только жучки поставил!.. Чего ты на меня пялишься? Да я сам с детства змей боюсь!
  - Добро. Ты ее не подкладывал! И я, естественно, не мог. Тогда возникает закон-ный вопрос: кто? У нас здешние конкуренты объявились?
  - Наверное это те, кто пугал бабенку ножичком, - отключив программу, Колесни-ков складывал компьютер. - Правда, работа наша только усложняется. Ах, черт! - Он с хрястом развел руками, сладко потягиваясь. - Спать охота. Поехали отсюда...
  Со стороны водителя возле машины возникла неясная личность, костяшками паль-цев постучала по стеклу. Приоткрыв форточку, Максим спросил, чего надо. Личность мужского пола в распахнутой на груди рубашки, под которой висела толстая желтеющая цепь, предложила девочек, на выбор и по сходной цене. Вымотавшийся за день на жаре, Максим сразу отказался. Сутенер потерял к ним интерес и, насвистывая, растворился в темноте.
  - Чего хотел от тебя этот абориген? - спросил Колесников, когда подсвечивая фа-рами дорогу, машина съезжала к магистрали.
  - Проституток предлагал...
   Колесников завозился на сиденье.
  - И ты отказался?
  - А что?.. - вполоборота повернул лицо Максим.
  - Ничего. Дурак потому что...
  
  
  10
  
   Сантьяго де Мартинес объявился в одиннадцатом часу утра, сразу после завтрака. Своих российских гостей он застал выходившими из столовой.
   - Как ваше самочувствие? - чмокнув тонкую кисть Ирины, озаботился он в пер-вую очередь.
  - Нормально.
   Она через силу выдавила улыбку, когда, конечно, все было далеко не нормально, а минувшую ночь она в бессоннице прокрутилась на постели, мешая спать Васильеву, и за-былась уже перед самым рассветом. Но и тот короткий утренний сон, который вернее бы-ло бы назвать забытьем, облегчения не принес. Ее мучили кошмары, снился то карнавал, где все ополчились против нее, и всякая маска, отвратительно склабясь, прятала в склад-ках одежды нож. То вдруг грезилось, что под одеялом шебуршится змея, холодной и мерзкой веревкой ползет по груди, блистая черными бусинками глаз; она с криком под-скакивала с кровати...
   - Я с хорошими новостями, - Мартинес пожал руку Санычу.
   - Мужчины, давайте не будем о делах говорить в коридоре, а поднимемся к нам номер, - предложила Ирина, резонно считая, что двухкомнатный люкс все же лучше тес-ных апартаментов Морозова.
   Пригласив гостей в гостиную, она предложила Мартинесу кресло у балкона, где обдувало морской прохладой. Саныча усадила под картиной, предложив остальным кожа-ный диван, что стоял напротив мебельного гарнитура с хрусталем, чайными сервизами и прочей посудой.
   Мартинес раскрыл дипломат, вынул лист бумаги, на котором грубыми штрихами был набросан портрет мужчины.
  - Сегодня меня навестили из департамента полиции. Вчерашними происшествиями сильно заинтересовался министр внутренних дел, особенно после того, как я рассказал ему о цели вашего визита и о предстоящей совместной экспедиции. Он дал понять, что будут приложены все силы к розыску злоумышленников, а это - составленный со слов администратора отеля портрет человека, бравшего ключи от вашей комнаты. - Он протя-нул его Владимиру. - Посмотрите внимательно, может знаком вам?
   Взяв у Сантьяго де Мартинеса листок, Васильев просмотрел его мельком и передал супруге.
  - Я его не знаю, - с уверенностью заявил он.
   Ирина более пристально рассматривала рисунок. Неестественно круглое, широкое лицо, глаза на выкате и мясистый нос. Встреть такой страх божий, подумалось ей, в тем-ное время и в темном месте, запросто схватишь инфаркт.
   Рисунок прошелся по рукам, но никто из россиян подозреваемого не узнал.
  - Ладненько, - убрав его в дипломат, Мартинес перешел к более важному. - В рес-торане, в день знакомства, я рассказывал, что просил англичан изучить архивы Королев-ской библиотеки в поисках документального подтверждения злополучного рейса "Викто-рии" из Индии в Британию и подробностей ее гибели.
  - Англичане что-то нашли? - насторожился Морозов.
  - Да, - с важностью кивнул де Мартинес. - Не буду от вас скрывать, - и к моему, - он особо выделил ударением слово "моему", - немалому удивлению. Не знаю даже, с че-го и начать...
   Он помял пальцы, подобно пианисту перед ответственным выступлением, извлек из кейса старую, обтрепавшуюся гравюру. - Работа неизвестного художника. Портрет ад-мирала военного флота Британии сэра Генри Вильсона. Датируется примерно началом шестидесятых годов девятнадцатого века.
   Морозов с трепетом принял он него гравюру, боясь ее повредить. С серого листа на него строго и с присущим высшему сословию высокомерием смотрел статный мужчина в парадном, сплошь увешенном наградами, мундире. Лицо его было тонким и выразитель-ным, и почти по интеллигентному мягким, если бы не глаза - особенно удавшиеся худож-нику. Глаза его были жесткими, глядели с холодным прищуром, выдавая в адмирале чело-века волевого, умеющего подчинять себе других.
  - Карьера сэра Генри после трагедии с "Викторией" покатилась под откос. Все де-ло в том, что груз на ее борту предназначался самой королеве, и Виктория не простила оплошности своему лучшему адмиралу.
   Сантьяго снова с хрустом замял пальцы.
  - В 1857 году в Индии вспыхнуло восстание сипаев. Сипаи составляли костяк бен-гальской армии, принимавшей участие в ликвидации мятежей своих соплеменников. Они были вроде сегодняшних наемников, получали жалование, которое было не в пример низ-ким. Кроме того, англичане, не желая в колониальных войнах терять своих солдат, ис-пользовали именно сипаев. Индусам доводилось воевать в Афганистане, Бирме, Китае. Недовольство такой политикой и вызвало первую искру. А взбунтовались они из-за такой мелочи, как патроны...
  - Патроны? - обнимая за плечи невесту, переспросил Васильев.
  - Именно!.. Британцы до такой степени считали сипаев за быдло, что поставляли патроны в обмотках, смазанных от ржавления говяжьим или же свиным жиром.
  - Глупцы, - засмеялся Морозов. - Во многих индийских штатах корова почитается как священное животное.
  - Все верно! И еще тонкий момент - в бенгальской армии служили брахманы, джа-ты, раджпуты, и часть их исповедовала ислам.
  - Возможно, чего-то я не понимаю? - вмешался Васильев, - Но какая здесь связь?
  - Большая, мой друг! - воскликнул Сантьяго де Мартинес. - Обмотки приходилось прежде обкусывать, чтобы извлечь патроны. Теперь представьте реакцию мусульманина, которого заставляют проделывать это, соприкасаясь не просто свинины, а ее жира!..
  Да... надо еще добавить, что колонизация проводилась силами Ост-Индской ком-пании, неплохо нагревавшей руки на торговле и вывозе из колонии драгоценных металлов и камней... Бунт был жестоко подавлен! - сверкая глазами, воодушевлено прибавил Мар-тинес. - Выжигались целые города. Все, что имело цену, разграблялось. Грабились двор-цы князей, грабились храмы и монастыри. Никто не мог противостоять всесильной ком-пании. Пока однажды слухи о творимых зверствах не дошли до сведения королевы Вик-тории. В пятьдесят восьмом году Ост-Индскую компанию прикрыли, ее хозяев в Британии ждал Тауэр!.. Но глупо садиться за решетку, имея баснословное состояние. Желая отку-питься, владельцы послали слезное письмо Виктории, обещая в подарок Ее Величеству золото и алмазы. Они, правда, и здесь шельмовали. Презент королеве составлял лишь ма-лую толику того богатства, что они собирались переправить в Британию. В середине де-кабря 1858 года они загрузили подарками торговую шхуну "Викторию" и в сопровожде-нии лучшего фрегата британского флота, под командованием самого Вильсона, отправили в рискованный поход. Как мы знаем, в порт назначения "Виктория" не прибыла.
  Он сделал передышку, оглядывая слушавших ученых. В его неудовольствию, Бо-рисов несколько отвлеченно дрыгал ногой, засмотревшись на цветочные узоры сервизов. Казалось, он вполуха слушал рассказ, веря в него не более, чем историческую небылицу. "Скептик, - определил его де Мартинес, - такие не верят ни во что, и отрицают очевидное, пока не увидят собственными глазами ощупают со всех сторон... Другое дело его моло-дой коллега, благодарный слушатель... "
  - Огромную ценность, на мой взгляд, представляет дневник адмирала!
  - Как?! - не веря в столь удачное стечение обстоятельств, даже привстал из кресла Морозов. - Неужто до наших дней сохранился?
   Торжествующая улыбка сама расползлась по лицу Мартинеса. Порывшись в кейсе, он шлепнул на колени целлофановую прозрачную папку, внутри которой лежал журнал в коричневой плотной обложке, со всеми предосторожностями вытащил его, развернул на помеченной закладкой странице, готовясь читать...
  
  * * *
  
   "... Декабря, шестнадцатого числа, года одна тысяча восемьсот пятьдесят восьмого от рождества Христова.
   По распоряжению судовладельца, погрузка "Виктории" ведется ночами. Сэр Ро-берт Ченджер, бывший управляющий компанией, наотрез отмел услуги местных такелаж-ников. Груз, по его мнению, столь ценен, что малая утечка сведений чревата самыми не-предсказуемыми последствиями. Индийский и Атлантический океаны, которые нам суж-дено обогнуть, несмотря на XIX век, еще полны пиратов. И не даром выбор пал на "Вик-торию". Команда наиболее, чем другие, приспособлена для столь серьезного перехода, люди проверенные и сплошь англичане, а не тот разбойный сброд, что пьянствует по та-вернам, и готовый предать в минуту опасности. Насколько я осведомлен, никто, кроме ка-питана Тревеса и самого сэра Ченджера не ведает, ящики с чем сносят в отсеки. Ночью я стал невольным свидетелем того, как на "Викторию" лебедкой поднимали нечто громозд-кое, замотанное брезентом. Предмет был весьма тяжел, матросы, обвязав канатами, вше-стером с трудом втаскивали его. По бортам сэр Роберт выставил стражников, без надоб-ности на палубу не пускают никого.
   P. S. Отплываем через два дня. Путь лежит неблизкий и опасный, и да поможет нам Бог в марте подойти к берегам благословенной Британии".
  
  * * *
  
  Мартинес перевернул желтую, исписанную страницу и перевел взгляд на слушате-лей. Они молчали, ожидая от него продолжения.
  - С вашего позволения, я не буду читать все подряд и залезу дальше. Ночью я про-листал дневник от корки до корки. Весьма завлекательное, я скажу, занятие, учитывая, ка-кой нынче год на календаре.
   Закончив с лирикой, господин Сантьяго перевернул страницы до следующей за-кладки и уткнулся в текст.
  
  * * *
  
   "Февраля, седьмого числа, года одна тысяча восемьсот пятьдесят девя-того...
  Заправившись провизией и питьевой водой, сегодня покинули Мадагаскар. Бли-зость Африки дает о себе знать зноем и лихорадкой. На шхуне заболели трое матросов, один вскоре представился. Чтобы не допустить эпидемии, больных высадили в порту. На "Виктории" мается скукой сэр Роберт. От нечего делать муштрует команду, палит из пис-толета по доскам, часто пьет, до оглушения. По пьяному делу избил в кровь вахтенного, и по велению капитана сидел под замком. Я встретился с ним в порту Мадагаскара. Роберт возвращался в подпитии из хорчмы и обещал мне в Британии низложить Тревеса до мат-росов. Силы бедного капитана на исходе. Не имей сэр Роберт высокого положения в об-ществе, не взвидал бы белого света чрез решетки трюма".
  
  
  
  
  
  * * *
  
  - Так, это не особенно интересно... - Он еще полистал. - Ага, вот оно... Пятого марта 1859 года... Место действия - Атлантический океан где-то в районе Барбадоса - Доминики - Пуэрто-Рико...
  " Шторм бушует, с начала марта не выдалось погожего дня. Ветер рвет паруса, и я приказал их убрать. Неба не видно. Всё чернота, тучи и ветер, валящий с ног. Волны швыряют фрегат, словно щепку бурным потоком, не далее как вчера погиб матрос, проби-равшийся по мостику в камбуз. Его смыло за борт, и мы не услышали даже последнего крика несчастного. "Викторию" сносит течением на запад, еще вчера я видел ее в зри-тельную трубу на горизонте, но теперь, сколь не вглядываюсь в штормовое буйство, ниче-го - кроме рваных туч, дождя и вздымающихся гребней волн. Нам не остается другого, как отдаться воле стихии и лишь молиться Всевышнему о спасении..."
  - Молиться о спасении, - в наставшей тишине вымолвила Ира, прильнувшая к пле-чу Васильева. - Представляю, что творилось в душах моряков.
  - Статистики не велось, но многие корабли гибли в сильные шторма. Кстати, сут-ками позже, когда Вильсон обнаружит плавающие на воде обломки "Виктории" с уце-левшими матросами, он подумает, что шхуна не сдержала натиска волн и затонула. И лишь немногие выжившие свидетели донесут ему правду.
  
  * * *
  
  " 6 марта... Едва порывы ветра ослабли, старший офицер Морисон распорядился поднять паруса. С помощью компаса и приборов мы сумели определиться, что течением снесены к испанским колониальным островам Пинос и Куба, гораздо западнее намеченно-го. Небо немного разъяснилось, показалось солнце и я с надеждой всматриваюсь в гори-зонт, в надежде отыскать знакомый профиль "Виктории". Но море еще неспокойно...
  ... Проклятье! Меня провели, как сопливого мальчишку. Я готов рвать и метать, но теперь как никогда нужен трезвый разум. "Виктория" погибла, но не раздавленная штор-мом, а став жертвой пиратского нападения. Не более часа тому мы наткнулись на ее жал-кие обломки. Сначала наблюдатель заметил бултыхающиеся на волнах бочки, что наводи-ло на самые мрачные предположение. Спустя еще немного, по левому борту обнаружили дрейфующую сломанную мачту. Ее облепили пятеро человек. Они были полумертвы, часа четыре провели в ледяной воде. Сведенных судорогами, их едва отняли от бревна. Все были в беспамятстве. Среди спасшихся я с трудом узнал капитана Тревеса. Одежды на нем были в лохмотьях, кожа на лбу рассечена сабельным ударом. После добрых глотков рома он ненадолго очнулся и поведал, что утром на беззащитную шхуну навалились пира-ты. Их бриг расстрелял из пушек борта, матросов вырезали, никого не жалея. Сэр Роберт схватился на саблях с пиратским вожаком, которого сообщники называли Давиньоном, был обезоружен и обезглавлен. Груз захвачен, представляю ликование разбойников. Ос-татки команды связали и заперли в трюме. Отплыли на безопасное расстояние, после чего открыли пушечный огонь по борту ниже ватерлинии.
   Обсказав все это, и назвав, куда скрылись грабители, капитан Тревес скончался от переохлаждения. Такая же судьба ждала и его людей. Мы устремляемся в погоню. И ви-дит Бог, не проклятый груз мне важен. Сердце ждет отмщения за погубленные христиан-ские души".
  
  * * *
  
  Поперхнувшись, Сантьяго де Мартинес закашлялся, прочищая горло.
  - У вас попить не найдется? В глотке все пересохло.
  - Минералка пойдет? - Морозов вышел в гостиную и полез в холодильник.
   Он вернулся с запотевшей бутылкой минеральной воды, налил Мартинесу стакан. Крупными глотками, слегка откинув голову, кубинец опустошил его, отставил от себя.
  - Вот я постепенно и подошел к самому важному. Слушайте! - господин Сантьяго взял журнал и отлистнул еще пару страничек... Март, восьмого числа, утро...
  
  * * *
  
  " ... Поиски мои безуспешны. Проклятый остров осмотрен со всей тщательностью. Никаких следов человека. Мои люди искали весь вечер и ночь, при факелах. Ничего!.. И спросить уже не с кого. Разбойника-француза убили сами пираты, надеясь его головой вымолить свое прощение. Но на что мне их было миловать? За потопленную "Викторию", за бесследно канувший груз, за позор, который ждет меня по возвращению на родину?.. Мне импонирует Морисон - грамотный морской офицер, приказы выполняет беспреко-словно. Он подчинился моим требованиям и в этот раз, хотя вольно или невольно я пре-вратил его в палача. Когда мы отчалили от пиратского брига, корабля мертвых, на его мачтах висели десятки удушенных петлями тел. Морисон пожалел лишь мальчонку лет двенадцати, и я его в том не виню. Мальчишка еще податлив воспитанию, и при желании из него можно вырастить добропорядочного подданного ее Величества.
   Не позор предстать пред королевой гложет меня, а загадка, коей мне не разгадать. Погоня за французом длилась не более двадцати четырех часов, и за все это время единст-венным клочком суши между нами был остров, который сейчас обыскивают мои матросы. Куда исчезли сокровища? Неужель Давиньон оказался хитрее меня? Неужель он их уто-пил, увидев погоню? Но зачем?! От отчаяния?.. Сомневаюсь. Или снес их на остров, в тайник, коей мы отыскать не можем?.."
  
  * * *
  
  - Ко всему я хочу добавить, что судьба не сложилась к адмиралу благосклонно. - Захлопнув дневник, закончил в полной тишине де Мартинес. - Его обвиняли в несущест-вующих грехах, порой самых бредовых. Дескать, адмирал сам завладел сокровищами, а "Викторию" затопил, чтобы спрятать концы в воду. Версия не выдерживала никакой кри-тики, но - болтуны находились. Была подвергнута присяге вся команда фрегата, никаких разночтений в показаниях не выявлено. На остров, названный адмиралом в прочих запи-сях островом Рухнувших Надежд, были посланы поисковые экспедиции, его снова и снова обшаривали, чуть ли не каждый метр. Но со временем слухи улеглись, страсти утихли, и история пропавших сокровищ осталась в памяти разве что адмирала, корившего себя за непростительную оплошность до конца жизни.
  
  * * *
  
   - Печальная история, - закончив, вздохнул господин Сантьяго. - Но, нашедшая второе рождение благодаря вашему энтузиазму.
   - Здесь еще вопрос спорный! - похлопал по коленям Борисов и поднялся, разминая спину. - Я ни в коем случае не оспариваю ваших выводов, - поспешно добавил он, чтобы не быть неверно истолкованным. - Сокровища были, сокровища перевозили, сокровища похитили, и - возможно! - свезли на остров, которых, как я понял по вчерашнему киносе-ансу, у вас великое множество. На котором из них искать придется, ответьте мне?
   - Я не разделяю вашего скепсиса, - возразил де Мартинес. - С островом дела обсто-ят как раз намного проще, чем вы думаете. Покойный адмирал не только обозначил его таким скорбным именем, к сожалению, не дошедшим до наших дней, но и обозначил его на карте... Вот наш остров... сокровищ!
   И пухлый кубинец, будто веер козырных тузов, бросил на стол пачку цветных фо-тографий. Их тут же расхватали, с любопытством рассматривая каждую. Покрытый шап-кой тропического вечнозеленого леса и скалами остров был сфотографирован с разных ракурсов.
  - Снимки сделаны два года назад специально для географического альманаха.
   Борисов, заложив руки за спину, прошелся взад-вперед по кабинету, хмыкнул, по-смотрел на кубинца.
  - Вы свихнулись! - высказался он, обращаясь ко всем сразу. - Сто пятьдесят лет назад, спустя какие-то часы после гибели "Виктории" остров уже обыскивают, и ничего при том не находят. А искали, мне думается, не тяп-ляп, для адмирала вопрос стоял ценою в честь. Затем, как вы говорите, Сантьяго, туда следует английская экспедиция, возможно и не одна, и с тем же нулевым результатом...
  - Ты забываешь о научно-техническом прогрессе, - заспорил с ним Васильев. - Че-ловечество не топталось на месте. Ведь и статуэтка вблизи острова была найдена только сорок лет назад. А прежде, до изобретения Жаком Кусто акваланга, разве нашли бы ее?
  - Кстати, о статуэтке! - спохватился Борисов. - Путь даже каким-то неуклюжим образом ее обронили в воду. Меня смущает, что ее вообще нашли. За полтора столетия затянуло бы в песок...
  - Ее и затянуло, - спокойно парировал Сантьяго де Мартинес. - Знаете ли вы, с ка-кой тщательностью размывали подводный грунт на месте падения американцев? Искали ведь каждую мелочь. Песок буквально просеивали специальными приспособлениями!
  - А после такой сенсационной находки, туда не зачастили черные следопыты?
  - О чем вы?
  - Ну... нелегальные поисковики...
  - О, нет! Остров находится в нейтральных водах сразу нескольких стран: Мексики, Гондураса, Никарагуа, Ямайки. Попасть туда не так просто, если не сказать - невозможно. Пограничники!
  - И все-таки вы меня не переубедили. Спорить я не буду, но будущее покажет, кто из нас был прав.
  - Вот и чудесно, что ты наконец, Кирилл, умеришь свой гонор, - свел перепалку в шутку Морозов. - Господин Мартинес, когда мы сможем отправиться...
  - Завтра! - сказал Сантьяго, складывая бумаги назад в кейс. - Наша организация уже зафрахтовала гидросамолет морской авиации.
  - А как быть со снаряжением?
  - Друзья, я уже все предусмотрел. Оборудование и снаряжение для подводных ра-бот уже подготовлено.
  - Но на снимках видны скалы, - Васильев вернул ему фотографии.
  - Без вопросов! Если вы считаете нужным, и у вас есть навыки, сопутствующая амуниция к вашим услугам. И еще, с кубинской стороны будут двое участников. Наде-юсь, вы не против?
  - Мы... - раскрыл было рот Борисов, но Саныч его опередил. - Конечно же нет! А кто эти люди?
  - Врач Глория Иглесиас и технический специалист Санчес Родригес. Отличные ре-бята, вы поладите.
   Щелкнув замочками дипломата, он шагнул к Морозову.
  - Вы пока отдыхайте, а мне нужно утрясти еще массу вопросов!
   И они обменялись крепким мужским рукопожатием.
  
  
  * * *
  
   Дорогу к причалу с прогулочными катерами и яхтами, запросив десять песо, указал местный мальчишка. Отдав ему всю мелочевку, приятели проехали мимо скособоченных щитовых домиков, лепившихся впритык к набережной, вышли из машины у перегоро-дившего дорогу железобетонного блока.
   Сторожка и выход на причал были обнесены сетчатым высоким ограждением. За оградой на привязи захлебывалась лаем собака.
   - Посторонним вход запрещен, - перевел Максим предупреждающую жестяную табличку на калитке и с опаской покосился на рвущегося с цепи пса. Мохнатый, клоками теряющий шерсть, кобель, роняя клейкую слюну, задушено хрипел и скреб мощными ла-пами по бетону.
   - Порвет... - в нерешительности затоптался на месте Максим.
   В доказательство волкодав разинул широченную пасть, показав приличные клыки, и с чувством зевнул, потряс обрезанными ушами.
  - Вот дьявол!.. - куснул губу Колесников.
   Не было смысла торчать у калитки, но и идти мимо взбесившегося пса по меньшей мере страшновато. Он стащил с себя рубашку и обмотал ей правое предплечье. Прикинул, смягчит ли ткань собачий укус, случись чего.
  - Идем! - Колесников потянул скрипнувшую ржавчиной калитку, и псина снова зашлась в лае.
  - Хороший... хороший песик... - бормотал Максим, надеясь смягчить суровый со-бачий норов, и забирал вправо, ближе к сторожке.
   Волкодав с рыком бросился на них! Но длины цепи не хватило, шея его мотнулась и, встав на дыбы в сантиметре от вытянутой, обмотанной рубахой руки Колесникова, он с ненавистью разлаялся.
   В сторожке с широким окном, выходящим на причал, сидели двое и самозабвенно резались в карты. Заросший седой щетиной старик явно проигрывал, крыть ему было не-чем, а напарник - мужчина тоже в годах, с обветренным красным лицом, сдвинув на заты-лок бейсболку, подбрасывал ему все новые. Сдавшись, старик махнул сухонькой рукой, смел в кучу колоду и принялся перетасовывать. Только теперь, расквитавшись с партией, они обратились внимание на вошедших.
  - Что вам нужно? - прикуривая сигарету, спросил тот, что выглядел помоложе.
  - Мы хотели арендовать катер.
  - На день, на два? - деловито отозвался небритый старик, бойко перемешивая кар-ты.
  - Вряд ли... - покачал головой Максим. - В лучшем случае на неделю, а может и того больше.
  - Да... не сгнила бы от старости моя "Эсмеральда", я б не отказался от такого предложения, - с сожалением сказал старик, кинул напарнику шесть карт и следующие шесть забрал себе. - Продолжим?
  - Так как насчет нас? - вмешался Максим. - С кем здесь можно еще переговорить?
   Краснолицый отложил карты и поднял на них взгляд.
  - Куда конкретно вам надо?
   Разговор пошел уже по существу. Максим забрал у Колесникова сложенный вчет-веро атлас, развернул и ткнул в островную зону.
  - Э, нет!.. - затряс бейсболкой краснолицый. - Туда вы вряд ли кого наймете! - он обратился к деду. - В запрещенные воды хотят!
  - Сгнила моя "Эсмеральда"... - проскрипел старик. - А то бы я ...
   Что бы случилось, не развались от дряхлости "Эсмеральда", он не пояснил и с азартным кхеканьем шлепнул на стол бубновую шестерку. Игра пошла.
   Приятели чувствовали себя в самом глупом, какое только бывает, положении. Лицо Колесникова напряглось, на скулах вспучились бугры. Его подмывало опрокинуть стол, чтобы дурацкие карты разлетелись по всей комнатенке и хорошенько встряхнуть красно-лицего, дабы тот понял, с кем разговаривает. Но все обошлось. Старик, которого посетила удача, насбрасывав карт сопернику, выглянул в стекло.
  - Обратитесь к Рафаэлю. Кроме него никто не возьмется.
   По причалу, с обеих сторон густо заставленному лодками и катерами, нетвердой походкой шел человек в шлепанцах, джинсах, старомодно расклешенных книзу, клетчатой рубашке, наполовину заправленной в джинсы, а другой выбившейся из-под ремня, и ков-бойской шляпе. Нетвердость его походки объяснялась бутылкой, к которой он приклады-вался прямо на ходу.
  - Рафаэль? - нагнав нетрезвого, уточнил Максим.
   Услышав свое имя, человек развернулся. При этом его изрядно занесло, он взмах-нул руками, сохраняя шаткое равновесие.
   Он был навеселе. На худом, впалом лице, блестели заплывшие, в красных прожил-ках, глаза с набрякшими под синюшными мешками. Воспаленные гнойнички на запав-ших щеках не скрывала даже буйная щетина, нос его был свернут на сторону, изуродо-ванный в давнишней портовой драке. На заросшей курчавившимся волосом тонкой шее дергалось адамово яблоко, на котором вызывающе завивался кустик небритой раститель-ности.
  - Я Рафаэль, - заплетающимся языком, пробормотал он, обдав отвратительным за-пахом перегара. - Кто вы такие?.. Вы из компании? Идите прочь! Я вам ничего не должен!
  - Не повезло! - тронул Максима за плечо Колесников. - Он же настоящий кретин!
  - Подожди! Ты разве еще не усек, что туда никого не заманишь? Вспомни, что вчера географы несли! Нейтральные воды! Кому надо идти на такой риск?
  - Мы за риск платим деньги. И приличные по местным меркам деньги!
  - А кому они нужны?! В стране "развитого" социализма! На что ты их потратишь? На тачку, на казино, или дом новый купишь? За задницу-то живо сцапают, доказывай по-том, что не родину продал.
  Рафаэль озадаченно прислушивался к спору иностранцев, силясь врубиться, чего от него нужно этим двум крепким парням. На представителей компании, описавшей все его имущество, включая катер, и грозящих за неуплату долга в ближайшее время отобрать, вроде бы не похожи.
  - Послушайте! - взмахнув бутылкой, заявил он. - Если вы из компании, катитесь ко всем... Катер я вам не отдам. Я моряк, и отец мой был моряком... Катер для меня все!.. Плевать!.. Вызывайте полицию! Раньше сдохну... Через мой труп...
  - Мы туристы! - выкрикнул ему в лицо Максим. - Хотели нанять ваш катер!..
  - Тогда другое дело, - оттаял Рафаэль. - Когда угодно и куда угодно.
  - Постойте, - перебил словесный поток Максим, показывая в карту. - Нам нужно сюда.
  - Да ради бога! - восклицал моряк. - Хоть на край земли.
  - Но там нейтральные воды. Вы понимаете, о чем я?
   Рафаэль поднес к отвислым губам горлышко бутылки и сделал глоток. Вино с бульканьем проливалось в него.
   Обтеревшись рукавом, он отшвырнул опустевшую емкость с причала, бутылка шлепнулась в воду. Пьяно отрыгнув, двумя пальцами приподнял сползшую на глаза шля-пу.
  - Плевать!.. Вы знаете, чем я раньше на своей ласточке промышлял? Только ти-хо... тс-с... - он заговорчески приложил указательный палец к губам и привлек к себе обоих парней. - Контрабандой! - и осмотрелся по сторонам, не подслушивает ли кто. - Береговая охрана... тьфу! - смачно харкнул на доски. - Не угнаться... Моя ласточка...
   Рафаэль все более хмелел, и уже с трудом ворочал языком.
  - Пусть ведет к катеру, - буркнул Максу Колесников.
   Вслед за шатающимся Рафаэлем они шли мимо катеров: обычных, как дюралевая моторная лодка, и величественных, похожих на уменьшенную копию лайнера, мимо ут-кнувшихся в резиновые покрышки причала яхт с убранными парусами.
   Моряк вел их дальше. Крайней по правой стороне покачивалась старая посудина с надстройкой капитанской рубки и мачтой с сигнальным фонарем.
   Как не был пьян, Рафаэль перепрыгнул на ее борт и выдвинул гостям трап, доску с набитыми перекладинами. Катер был таким же неухоженным, что и владелец. Медная рында, висевшая на крюку, давно потеряла первозданный блеск, металл окислился, про-ступила зелень. Белая краска облупилась на рубке и надстройках, всюду проглядывала ржавчина. Придерживаясь за натянутый вдоль борта трос, Максим обошел суденышко, спустился в хозяйственный отсек, разделенный на две тесные каюты. Внутри было неуб-рано, валялась грязная посуда. С лаем из-под вороха пахнущей машинным маслом одеж-ды выскочила болонка, задрала узкую мордочку, обнюхивая чужака.
   Максим погладил собачонку, почесал за ухом, и болонка, кувыркнувшись на спину, выставила ему мохнатое пузо. Следом за добрым незнакомцем, перепрыгивая ступеньки, она посеменила на палубу. Войдя в рубку, Макс зачем-то потрогал висевший на стене спа-сательный круг с еле читаемой надписью: "Хувентуд". Обзорное стекло вымазано жир-ными разводами, будто кто возил по нему пятерней, приборная доска сплошь в наклейках от жевачки с голыми девицами. Стекло компаса разбито, стрелка погнута, и неизвестно, вообще, функционировал ли прибор.
   Шуганув болонку, в рубку ввалился Рафаэль, сдвинул плечом его от штурвала.
  - Нравится моя малютка?
   Прочитав на лице туриста обратное, хмыкнул.
  - А ты не суди по внешнему виду. Зато мотор у нее... зверь!
   Он шлепнул ладонью по кнопке питания, на панели дернулись, оживая, приборные стрелки. Большой палец с обгрызенным до заусенцев ногтем нажал на другую кнопку. За перегородкой раздался металлический шум, затарахтел двигатель. Над бортом поднялась и развеялась дымовая наволочь.
  - Билли!.. - подманил он собачонку, схватил в охапку, несмотря на ее недовольст-во и ощетиненные клыки, и, держа под мышкой, шутовски отдал Максиму под козырек. - Корабль к отплытию готов, сэр.
  - Спроси, сколько он хочет? - просунулся в рубку Колесников.
   Максим перевел.
  - Двести!.. - поглаживая болонку, заломил Рафаэль.
  - Чего двести? Долларов или песо?
   При упоминании местной валюты лицо капитана свела гримаса, точно он съел кис-лющий лимон.
  - Долларов, разумеется.
  - И это все? - прищурился Колесников.
  - В день! - спохватился Рафаэль, думая, что продешевил.
  - Да катись ты, придурок... - вспылил Колесников. - Идем отсюда, Макс.
   Капитан вскричал:
  - Постойте!.. Сто пятьдесят...
  - И ни копейкой больше, - Максим хлопнул его по руке, заключая союз. - Готовь свое корыто к завтрашнему утру. К полудню мы подойдем.
   Продолжая держать бедную собачонку в охапке, Рафаэль вздернул два пальца к краю шляпы. Билли отрывисто гавкнул.
  
  
  
  11
  
  
   Нейлоновая широкая лямка отдавливала Васильеву плечо. Баллоны с кислородной смесью, ничего не весившие в воде, на суше казались тяжелыми. Стараясь ни обо что не ударить ношу, он вышел из ангара, где от накалившейся крыши было невыносимо душно, и понес к грузовику, стоявшему мордой к воротам. Будка его была раскрыта, внутри, рас-кладывая снаряжение, возился Борисов. Подойдя к машине, он подал спаренные баллоны товарищу, тот отволок их к самой кабине, на маты, где меньше тряски.
   Вспотевший Васильев стащил с себя майку, но и это не спасало. По дороге в ангар он свернул к микроавтобусу, спросил у Ирины воды и облился с ног до головы. Кроме нее в салоне сидела кубинская девушка-врач по имени Глория. Она была не старше двадцати двух лет, довольно симпатичная собой мулатка с роскошными вьющимися волосами, за-бранными в лошадиный хвост. Стесняясь, она сторонилась общения и пока держалась особняком.
   Вылитая на плечи и шею вода моментально высохла под нещадно палимым солн-цем, Васильев поплелся обратно в ангар. Навстречу еще нес баллоны еще один новый член команды. Технический специалист, как представил вчера его Сантьяго де Мартинес. Санчес, так звали парня, был невысокого роста, но плечист и крепко сложен. Баллоны, что он тащил на плече, при его комплекции они казались игрушечными, под безрукавкой, трещавшей по швам на его могучем торсе, перекатывались тугие шарики мышц. Лицо его было скуластым, сплюснутый нос выдавал в нем любителя почесать кулаки.
   Войдя в ангар, Васильев размашистыми шагами направился вдоль составленных ярусами ящиков и повернул в закуток, где лежало предназначавшееся экспедиции обору-дование. Оставив на потом дизельный генератор, который одному унести не по силам, он забрал полиэтиленовую упаковку с минеральной водой и, тужась, потащил к грузовику. Руки, отвыкшие от тяжелой работы, быстро уставали, и прежде чем он передал упаковку сварившемуся в будке Борисову, пару раз устраивал короткие передышки.
   Санчес, не в пример ему, таскал как заведенный.
   "Не больно он похож на инженера-технаря", - с долей неприязни подумал Василь-ев, телепаясь на подкашивающихся ногах в бокс.
   В закутке его дожидался Санчес, приподнимая от цементного пола генератор.
  - Взяли? - обратился он к Васильеву, и историк вцепился обеими руками в какую-то выпирающую железяку.
   Тяжел же был этот генератор еще советского образца. Японский аналог Васильев запросто таскал сам, не надрываясь. Чтобы не упасть в глазах Санчеса, он до последнего терпел и не просил перекура, пока громоздкий механизм не просунули в будку. Борисов с трудом сдвинул его от двери, поражаясь:
  - Как же вы такую тяжесть вдвоем тащили? Язык бы отвалился меня позвать?
   Васильева уже изрядно болтало, но он перебирал ногами вслед за атлетичным ку-бинцем, не желая ни в чем отставать.
   Компрессорная установка была немногим легче генератора. Неловко задевая ее ко-ленями, перенесли к грузовику, возле которого стояли Морозов с господином Мартинесом и Ирина.
  - Все? - отряхнув руки, спросил из кузова Борисов и, услышав положительный от-вет, спрыгнул на площадку.
   Водитель большегруза, наблюдавший со стороны, затворил дверь, набросил засов-чик и замкнул в проушинах висячий замок.
  - Мы не опоздаем, Сантьяго? - сверилась со временем Ира, перешедшая в виду особой благосклонности с Мартинесом на ты.
  - Госпожа Ирина, до вылета еще двадцать минут. Ехать нам и того ближе. Но и опоздай мы, самолет зафрахтован на весь день, полчаса в любую сторону никакой роли не играют.
  Сказав водителю грузовика следовать за микроавтобусом, они расселись по местам, задвинув за собой дверь. Васильев, у которого спеклось в глотке, полез за водой.
  - Как же вы живете в такой жаре? - он искренне недоумевал.
   Мартинес расхохотался.
  - Это еще не жарко!
  - Тогда что это, если на градуснике тридцать шесть по Цельсию?
  - У нас в середине июля за сорок пять зашкаливает. А сейчас лето уже подходит к концу.
  - Вам бы наши январские морозы.
  - Помню! - ностальгически вздохнул Сантьяго. - Когда еще в Союзе учился... Зи-ма, морозяка заворачивает, а я из общежития в гастроном за портвейном бегу... Жребий на меня упал, - с охотой пояснил он Ирине.
   Микроавтобус, мягко шурша колесами, выехал за территорию. Справа и слева до самого шоссе простирался выжженный зноем пустырь.
  - Самолету за рейс весь груз не переправить. Придется летать дважды. Не забывай-те каждый вечер выходить по рации на связь, - давал последние инструкции Санычу Мар-тинес. - Чтобы мы за вас не волновались. Санчес знает позывные и частоты, доверьте это дело ему.
   Морозов глядел в затемненное тональной пленкой окно, за которым мелькала авто-страда и согласно кивал. Гавана оставалась позади, микроавтобус мчался по пригородно-му шоссе, вдоль которого зеленел вплотную подступающий лес...
   Впереди ждал затор. Десятки машин скопились на узком участке, перед смятой ло-бовым столкновением легковушкой, развернувшейся поперек дороги. Дорожная полиция, не взирая на гудки клаксонов и нервозность собравшихся водителей, неспешно произво-дила сопутствующие замеры.
   - Я же говорила, что опоздаем! - высунулась в люк Ирина.
   Мартинес вздохнул, тут он был бессилен что-либо сделать. Сорок томительных минут ожидания на солнцепеке превратились в часы. Наконец водители разобрались по своим брошенным машинам, медленно-медленно трогались вперед, проезжая мимо изу-родованной легковушки, оттянутой тросом на обочину.
  
  * * *
  
  ... Охранник в камуфляжной униформе поднял полосатый шлагбаум, пропуская машины. Грузовик развернулся подле двухэтажного здания диспетчерской, водитель спрыгнул из кабины,, откинул капот и полез копаться в моторе.
   Ученые высыпали на площадку. Борисов из своей сумки достал коробку с табаком и курительную трубку, набил ее. Отойдя в сторонку, с наслаждением задымил, взирая на мол, где привязанный к кнехтам обычной веревкой, покачивался небольшой самолет на водных лыжах. Дул легкий ветер, теребя волосы.
   Мартинес вышел из диспетчерской с летчиком. Они о чем-то спорили.
  - Какие-то проблемы? - как и положено руководителю экспедиции, подтянулся к ним Морозов.
  - Никаких, - отозвался Сантьяго, сжигая взором летчика. - Согласно контракту, амфибия нам предоставлена на целый день, и время вылета в нем не оговорено.
   Вышесказанное, вне всякого сомнения, причислялось пилоту, высказавшему недо-вольство возникшими проволочками. Он зачастил скороговоркой, тыча на часы и что-то пытаясь доказать.
   - О чем он? - спросила Борисова Ира.
   - Говорит, что объявлено штормовое предупреждение. Дорога каждая минута, если хотим долететь без приключений, а наш дорогой Мартинес устраивает проволочки.
   Из складского ангара, вытирая руки о затертый комбинезон, появился грузчик.
  - Где ваши вещи?
   Шофер грузовика с отсутствующим видом отпер фургон, грузчик стал перекиды-вать поклажу и коробки с провизией на тележку.
  - Мы уж как двадцать пять минут должны быть в воздухе!.. - располагаясь на травке, заметил Борисов.
   Слова его потонули в басовитом громовом раскате. Все разом обернулись к само-лету. У изумленного грузчика выпучились глаза, пакет с вещами Санчеса шлепнулся на площадку. Над молом вспучился огненный гриб, клубясь и разрастаясь. В небо всплеснул фонтан огня. Побелевший как мел пилот очнулся от столбняка, ринулся в диспетчерскую за огнетушителем.
   Спасать было уже нечего. Летчика обдало удушливой волной, он невольно засло-нился рукой от нестерпимого жара. Всюду горели разбросанные взрывной волной облом-ки. Пламя с жадным треском пожирало разорванный надвое фюзеляж...
  
  
  * * *
  
   Хлестала вода из пожарных брандспойтов, заливая последний огонь. Пожарный с машины обдавал струей выгоревший, еще дымящийся остов самолета. Полицейские, оце-пившие берег, баграми вытаскивали на сухое место выброшенные прибоем обгоревшие фрагменты. Мужчина в штатском дописывал осмотр места происшествия.
   Засунув руки в карманы брюк, Морозов понуро наблюдал за работой полицейских. Случившийся взрыв, полностью уничтоживший транспортный самолет, до глубины души потряс его. Все могло быть иначе, много страшнее и трагичней, не застрянь они в дорож-ной пробке и не потеряй в ней те полчаса, которые, в конечном итоге, спасли им жизнь. Экспедиция терпела фиаско, еще никуда не отправившись, и он словно приговора ждал, что скажет Мартинес, толкующий в стороне с полицейским начальством.
  - Считаю, что с отправкой нужно повременить, - вернувшись, сказал господин Сантьяго. - Хотя бы до того момента, как спецслужбы выяснят причины взрыва.
   Морозов был вынужден поддержать коллегу, но видит бог чего ему это стоило. Он был совершенно потерян, изменился в лице, голос дрожал, как надорванная струна.
  - Самолет взорвался не сам по себе, и это очевидно. Я не имею морального права рисковать вами ради...
   Сглотнув подкатившийся к горлу комок, он не договорил и отвернулся, махнув ру-кой.
  - А я так не считаю! - поднялся с травы Борисов, покусывая стебелек. - Вся эта чехарда начинает смахивать на дешевый триллер!.. Обратите внимание, кому-то поперек глотки стоит наша высадка на остров. Сперва какой-то чудак звонит мне по телефону и требует, чтобы мы носа туда не совали. Если мы вдруг ослушаемся, то пеняем сами на се-бя.
  - Кирилл, ты почему до сих пор молчал?! - схватил его за плечи Морозов, загля-дывая в глаза. - Когда это случилось?
  - Вам угрожали? - в свою очередь удивился Мартинес.
  - Позавчера утром, в день открытия конференции. И что интересно, тот, кто звонил, намеренно изменил свой голос. Ну, помните, друзья, когда у нас в России только пират-ские видеокассеты появились, переводчик гнусавый был? Еще ходили слухи, что он спе-циально прищепку на нос сажал... Возникает законный вопрос: зачем искажать свой голос перед человеком, которого никогда прежде не знал, и который не знает тебя?
  - По вашему, - рассудительно заметил Санчес, полулежа на своей сумке, - вы со звонившим уже сталкивались?
  - Он очень хотел, чтобы его не узнали!.. на том и основывается мое предположение, и не более. Что происходит потом... Я не стал выслушивать угрозы и бросил трубку. И тогда, если против нас действуют умные люди, им приходится доказывать всю серьез-ность своих намерений. Вас, Ирочка, никто убивать не собирался. Запугать, да, и тем са-мым повлиять на нас. Они верно рассчитывали, что вы, прибежав с большими глазами, обо всем расскажете, а мы сопоставим утренний звонок с происшествием на карнавале, и сделаем соответствующие выводы. То есть, если следовать логике - последуем доброму совету. Но, чтобы быть уверенным наверняка, следует дожать, и их человек проникает в ваш номер и прячет на постели змею. Расчет все тот же, на женскую психологию - запу-гать!..
  - А мы, идиоты такие, вместо того, чтобы свернуть манатки и драпануть в Москву, фрахтуем самолет, и собираемся вылететь на остров, - докончил за него Васильев. - Мы сами не оставили им выбора. Они и время так рассчитали, чтобы самолет взорвался уже над морем. Потом пойди-разберись, отчего произошла катастрофа!
  - Выходит, все дело в острове? - скрестила на груди руки Ирина. - Но почему? Кому мы можем помешать поисками?
  - Это я и хочу выяснить! - сказал Борисов, выплюнув горькую травинку.
  - Иными словами, ты не отказываешься от экспедиции? - спросил Саныч.
  - Ни в коем случае!
  - Что ж, это твой выбор. А что скажут другие?
  - Давайте начнем с меня! Хотя бы на том основании, что я женщина. - предложила Ирина. - Впрочем теперь, - она встретилась взглядом с Глорией, - не единственная среди вас, мужиков. Так вот, как женщина, я имею право на маленькие слабости...
  - Ирина Валерьевна!..
  - Виктор Саныч! Не перебивайте... Но, как журналист я не считаю себя в праве потакать каким-то ублюдкам, кем бы они не были! Вспомните, сколько надежд мы пита-ли, собираясь на Кубу! Сколько мечтали, сколько спорили, в какую сумму нам это стало!.. но все же приехали сюда. И все для того, чтобы здесь, в сорока минутах лета от цели, все бросить, развернуться и умотать домой? Да вы же сами себя после этого уважать переста-нете!
  Она выдохлась и села на лужайку к Васильеву, глаза ее потемнели.
  - Кто еще выскажется? - после молчания, оглядел присутствующих Морозов. - Ты, Володя?
  - А что я? Я целиком и полностью поддерживаю Борисова и Иринку.
  - Глория, а вы почему молчите? - словно ища поддержку, обратился к девушке Морозов. - Скажите свое мнение!
   Она улыбнулась какой-то растерянной улыбкой, смутилась и сказала тихое:
  - Я как все...
  - Ребята!.. - почти взмолился Саныч. - Ну в какое положение вы меня ставите?..
  - Второго самолета у меня нет. - категорично заявил Сантьяго де Мартинес. - Санчес, вы остались последний. Слово за вами.
   Он уставился на техника так, точно именно от его мнения зависела дальнейшая судьба экспедиции. Санчес усмехнулся и ладонью отогнал настырно вьющееся перед ли-цом насекомое.
  - Дома меня не больно куда привлекают, сижу почти без работы... К тому же луч-ше провести время на природе, чем в городе.
  - Ну что ты будешь с ними делать! - по-бабьи всплеснул руками Морозов. - Сан-тьяго...
  - Другого самолета у меня нет, - задумался господин Мартинес, - Впрочем, могу отправить вас на яхте, но... не раньше чем послезавтра.
  - Почему? - поднялся с травы Санчес, отряхивая брюки.
  - Штормовое предупреждение. Летчик потому и отказывался лететь. Ураган "Ну-акшот", зародился еще три дня назад у берегов западной Африки. Он уже успел наделать бед, в Дакаре по его вине затонул пассажирский паром, масса жертв.
  - А уже отслежена его траектория?
  - Ураган сложное явление, Санчес, его путь сложно предугадать. Он может нас миновать стороной, но есть и доля вероятности в обратном.
  - Грубо говоря, наши шансы пятьдесят на пятьдесят.
  - Если не меньше! - подытожил де Мартинес.
  - Между тем, я считаю, - и не думал сдаваться Санчес, - что именно из нашего гео-графического общества произошла утечка... О пиратских сокровищах стало известно третьим лицам, не исключено, что преступникам. Взорван самолет, повезло, что без нас. Второй осечки они не допустят.
  - Но это безумство!..
  - А ведь парень прав, - неожиданно встал на его защиту Борисов. - Тянуть время не в наших интересах. Сколько на яхте ходу до острова?
  - Если отплыть не мешкая, часам к двум ночи будете... - все еще сомневался Сан-тьяго де Мартинес.
  - Надо решаться. Ребята, кто за?
   Руку подняли все, за исключением Морозова. Помедлив, и он присоединился к ко-манде.
  - Тогда едем! - оживился Сантьяго. - До бухты еще минут двадцать езды.
   Ему ответили дружным, несколько неестественным хохотом.
  
  * * *
  
  "Морской волк" Рафаэль к приходу туристов не успел окончательно протрезвить-ся, или же наоборот, успел надраться где-то с самого утра. Он был все в тех же раскле-шенных джинсах и помятой рубахе, но вчерашнюю ковбойскую шляпу сменил на не ме-нее нелепую капитанскую фуражку с треснувшим козырьком.
   Колесников не успел сойти с трапа, как он с пьяной услужливостью бросился ему помогать.
  - Дайте вашу сумку. Я отнесу ее в каюту.
   Но то ли море сильнее волновалось, нежели вчера, то ли его мотало от беспробуд-ного пьянства, ноги моряка заплелись и он чуть было не завалился на пассажира.
  - Осторожнее, ты!.. - придержал его Колесников, спасая тем самым от неминуемо-го увечья.
   Бормоча испанские извинения, Рафаэль, также неустойчиво держась на ногах, уда-лился в рубку, откуда тут же угрожающе зарычал Билли, и следом сама собачонка, поджав куцый хвост, шмыгнула на палубу. Виляя и ластясь, подбежала к Колесникову.
   Колесников спустился в хозяйственный отсек, откуда несло, как из захудалой пив-ной. Каюта, которую Рафаэль отвел туристам, была на сей раз очищена от хлама, и даже немного отмыт от грязи пол. Убрав сумку, он присел рядом с Максимом на лежанку, за-стеленную "радушным" хозяином прожженным в двух местах одеялом.
  - Зря мы связались с этим алканавтом! - отозвался он о капитане. - Как поведет катер, если лыка не вяжет?
  - Скотина!.. - вторил ему Максим. - Я ведь его вчера предупреждал.
   Подхватившись с полки, он поднялся на палубу. Ветер усиливался, и бился на флагштоке треугольный флаг с кубинской полосато-звездной символикой. Чайки с криком реяли над волнами.
   Да, море было неспокойно. Палуба сильнее, чем вчера, ходила под ногами, и теперь не лучше самого перебравшего лишку моряка, Максим пробирался к рубке, балансируя, чтобы не упасть.
   Увидев в дверях пассажира, Рафаэль стремительно спрятал за ящик с инструмента-ми недопитую бутылку и слез со стула, дружелюбно скаля прогнившие зубы.
  - Вы катер заправили? Проблем не будет? - строго спросил Максим.
  - Не-е-ет!.. Рафаэль, хоть и пьет, но дело свое знает. Дайте только команду, и моя ласточка помчит нас... - пошатнувшись, он воздел ладонью вдаль.
  - Слушайте, вы! - сгреб его Максим за шиворот. - Будьте любезны взять себя в ру-ки! Мы не прогулку отправляемся.
  - Не переживайте, мистер! Что моряку капля рома?! Все равно, что кофе в постель, которое подает утрами ваша женушка. Глоток свежего морского ветра, и я трезв, как стек-лышко!
   В двери возник Колесников.
  - В чем задержка, кэп?
  - Никаких задержек! - замотал небритой рожей Рафаэль, отчего козырек фуражки сместился набекрень.
   Проклиная собственную доверчивость, Максим со вскипающим раздражением следил, как он тычет пальцем и не может попасть на стартер. С четвертой попытки задача Рафаэлю удалась, винты шумно заработали.
  - Полный вперед! - прокричал моряк и передвинул никелированные рычаги.
   Катер, как давеча волкодав на привязи, дернулся от причала, но застопорился, сдерживаемый канатом. С пьяных глаз не соображая в чем дело, Рафаэль переставил ры-чаг на положение "полный ход". Двигатель взревел на всех оборотах, стрелка тахометра достигла предела, уткнувшись в запретную красную линию. Над кормой поднималась дымовая завеса. Выглянув на палубу, Колесников громко расхохотался.
  - Глянь, образина, что ты творишь?! - он оторвал хлопавшего редкими ресницами капитана от штурвала и выпроводил на корму.
   Теперь, когда причина столь странного поведения катера прояснилась, Рафаэль хлопнул себя ладонью по низкому лбу (дескать, как раньше не догадался?), метнулся к рукоятке и дал задний ход. Катер немедленно сдал назад, кормой врезавшись о смягчаю-щие покрышки, развешанные по бокам причала. Последовавший толчок сотряс суденыш-ко, Колесников кувыркнулся через железный порожек надстройки и растянулся на палубе. Поднимаясь, он разразился самыми бранными словами, какие только знал, и от неминуе-мой расправы горе-капитана спасла лишь детская непосредственность, с которой он, абсо-лютно невозмутимо, перешагнул через ворочающегося на палубе туриста, следуя к кана-ту.
   С ловкостью бывалого моряка он стащил петлю с кнехт, свернул канат. Бубня под нос какую-то пиратскую песенку, встал к штурвалу, вновь двинул вперед рычаги. Катер, подстегнутый мощью мотора, понесся в залив.
  
  * * *
  
   Яхта "Полярная звезда" на всех парусах шла к острову Рухнувших Надежд. Это было современное и весьма комфортабельное судно, предназначавшееся для длительных переходов, разбитое на восемь кают и одну кают-компанию, с дизельным двигателем в дополнение к полностью автоматизированным парусам. Все управление осуществлялось с капитанского мостика под белым навесом, где имелся даже бортовой компьютер, способ-ный ориентироваться на морском безграничном пространстве и не только в доли секунды определять собственное нахождение и выстраивать наиболее удобный курс, но и вести яхту на "автопилоте", что приносило свои удобства. Но капитан предпочитал управлять яхтой по старинке. Двигатель за ненадобностью был отключен, свежий ветер наполнял паруса, а он - пожилой мужчина лет пятидесяти пяти, в светлых шортах и полосатой май-ке, к которым недоставало разве что матросской шапочки с балаболкой, преисполненный достоинства, стоял у штурвала, сложив руки на его блестящих рожках.
   Яхта летела как на крыльях, разрезая водную гладь острым кильватером и подни-мая брызги. Несмотря на сверкающее солнце, на палубе было довольно ветрено. Ирина дремала в шезлонге, предоставив лучам стройные ноги. Когда яхта запоролась носом в волну, ее слегка окатило искрящимися, солоноватыми брызгами. Взвизгнув, она подско-чила. В носовой части палубы, разместив на доске шахматы, играли Васильев и Саныч. Морозов, изучая комбинацию фигур, теребил бакенбард. Партия для него складывалась заведомо проигрышная. Он двинул вперед офицера, нацеливая его на ладью противника, Володя воспользовался промашкой и "съел" его пешку, выставив в опасной близости от белой королевы своего ферзя.
  - Шах! - объявил он и с гордостью посмотрел на Ирину: видит ли девушка, как он разделал под орех самого Саныча, который здорово играл в шахматы и, хоть и не больно распространялся о том распространялся, но даже имел по ним какой-то спортивный раз-ряд. Следующие минуты ушли на то, чтобы Морозов оценил расстановку сил и согласил-ся с проигрышем.
  - Баста, - он смел шахматы в коробку и лег на нагретую палубу, подставляя солн-цу, взошедшему в самый зенит, белую, совершенно незагоревшую грудь. - Буду прини-мать солнечные ванны.
   "Полярная звезда" вспорола гребень волны, вновь обдаваясь брызгами. Зашипев, словно рассерженный кот, Саныч стер с лица соленые капли и зашевелился. Наблюдавшая за комичной сценой Ирина звонко засмеялась.
  - Смешно вам над стариком, - не поднимая головы, проворчал Морозов.
  - Да какой же вы старик, Виктор Саныч? Вы еще молодым сто очков фору дадите.
  - Только не говорите так при Володе, - в шутку попросил Морозов. - Он у вас не ревнив?
  - Еще какой ревнивый! - облокотившись на борт, заметил, оборачиваясь, Васильев. - Так что поаккуратней, шеф, не пришлось бы устраивать рыцарских поединков...
  - За ради прекрасных дам? - подхватил тему Борисов, до селе молча посасывавший трубку. - Лично я первым готов шпаги скрестить! А как вы считаете, Санчес?
   Бледный лицом Санчес промычал неразборчивое и со стоном перевесился через край. Его тошнило, организм не выносил качки.
  - А говорят, есть такие таблетки - после них, хоть в шторм! - и хоть бы хны. Надо бы узнать у Глории, когда она выйдет на палубу.
   Морская болезнь преследовала не только бедного Санчеса, которому муторно ста-новилось при мысли, что болтанка продлится еще весь вечер. Если таблетки, о которых заикался Саныч, и существовали в природе, то кубинский доктор их, видно, не запасла, потому как давно не поднималась из каюту, в одиночку справляясь с приступами тошно-ты.
  - Смотрите! - закричала Ирина, вскочив с шезлонга и указывая вынырнувшего метрах в двадцати от яхты глянцевого дельфина.
   Над поверхности мелькнул еще один плавник, и ушел в глубину. Стая дельфинов, словно забавляясь, плыла вровень с яхтой. На дельфинов сбежались посмотреть все, кроме хворавших, да капитана, привычному к подобным картинам. Не высказывая всеобщего восторга, он тревожно смотрел вдаль, на размытую дымкой линию горизонта.
   Дельфины соревновались с яхтой еще с милю, а потом исчезли...
   Брызги, обдавшие Иру с ног до головы, были столь теплыми, что она подошла к капитану, сверявшемуся по компасу, и без задней мысли спросила, нельзя ли остановить яхту, чтобы искупаться. Старик скосил на нее выцветшие глаза и, для пущего эффекта ок-руглив их, сказал:
  - Я бы вам не советовал. Здешние места кишмя кишат акулами, опасно... Вон, ви-дите?! - и он кивнул гладко выскобленным подбородком.
   Она ничего не увидела, как не всматривалась в переливы волн. Но упоминание об акулах, о существовании которых у нее как-то вылетело из головы, враз отбило всю охот-ку купаться.
  - Это вам, Ирочка, не Москва-река! - иронизировал раздумавший впадать в лени-вую дремоту Морозов. - Вот у меня был случай. В семьдесят пятом году наша экспеди-ция, совместно с бразильскими учеными, отправилась изучать сельву. Знаете ли, эдакий уголок нетронутый цивилизацией природы. Сохранились еще племена, которые бегают по джунглям нагишом с луками и стрелами, а пролетевший случайный самолет считают большой птицей... Сели мы на пароход в местечке Сантарен и решили сплавиться до ни-зовий Амазонки, а в пути, находя прежде неизвестные притоки, изучать и их. И вот только мы отплыли, установилась несусветная жарища. Вдобавок, на пароходике сломалась хо-лодильная камера, вода нагрелась и пить ее было до отвращения мерзко. Жажды не уто-лишь. Пристали мы как-то в одной деревеньке. Деревенька - пять хижин, двадцать абори-генов, среди которых христианский миссионер. Вздумалось мне, пока выпало свободное время, по незнанию искупаться. И хоть бы спросил совета у местных, можно в реку лезть или нет? Молодой, думал, только окунусь и назад.
  - Это когда тебя кайман чуть не сожрал? - Борисов, похоже, уже был наслышан об этой истории.
   Морозов сделал недовольное лицо, он не любил, когда его перебивали.
  - Вода мутная, зеленая, будто в болоте. Я еще осмотрелся, по кустам вроде поша-рил. Никаких зловредных рептилий! Скидываю одежку, захожу по колено - благодать. Дно глиняное, илистое, склизкое. Оступился и ухнул по маковку. Но ничего, доплыл до середины - река в том месте не сильно широкая, течение медленное. Сносит помаленьку, конечно. Вдруг вижу, кустики на той стороне шевельнулись, и вода колыхнулась. Плывет ко мне - здоровый, как бревно, один хвост видно, которым рулит, и шары из воды торчат. Я к берегу! Никогда быстро не плавал, а тут... Откуда только силы взялись? Но страшно же, оборачиваюсь: где эта тварь? Глянь, а он совсем близко, пасть разевает... А видали ли вы, девушка, как кайман расправляется со свой добычей? Сначала давит челюстями, а ими запросто черенок от лопаты перекусит, потом вертится вьюном, чтобы сопротивление сломать, и утягивает на дно. Страшная вещь!.. Я раз стал свидетелем как буйвола на водо-пое крокодилы одолели. Один вцепился челюстями в морду, как капканом, другой за ко-пыто...
  - Саныч, ты не отвлекайся! Дорасскажи, как на берег выскребся, - подтрунивал Бо-рисов.
  - А что рассказывать?! Я, верно, все мыслимые нормативы перекрыл. Не верил, что спасся, даже когда дно под ногами почуял. Выскочил на сухое, оборачиваюсь - а он, кай-манище, вдоль берега барражирует.
  - И глаза такие голодные-голодные...
  - Так вот, Ирочка, мой вам совет. Не зная броду, не лезьте в воду!
  - Обязательно учту на будущее, - пообещала она и улеглась на шезлонг.
   Капитан, не прислушиваясь к разговорам и смеху, все чаще посматривал на баро-метр. И хмуро сводил белесые брови, с тревогой поглядывая в небеса.
  
  * * *
  
   Соленый морской ветер не отрезвил Рафаэля. Закрывшись в капитанской рубке, он потихоньку посасывал из бутылки ром, а потому, если он еще каким-то образом и умуд-рялся держаться в вертикальном положении, то, несомненно, лишь благодаря штурвалу. Показания приборов двоились, и он уже смутно понимал, куда они плывут и зачем.
   Между тем небо понемногу затягивало тучами, ветер крепчал и делался порывист, вздымались крутые буруны волн, в которые все чаще нырял носом катер.
  - Слушай, это перестает быть смешным! - вернувшись с палубы, над которой раз-давалась разудалая песня горланившего из рубки Рафаэля, возмутился Колесников. - Пока не поздно, надо сворачивать к берегу.
  - А ты разберешься, где тут берег? - возразил Максим. - Кругом вода... Эта пьяная скотина такие пируэты выписывала...
  - Может, мокнуть его? Привязать веревкой и сбросить за борт.
  - Скоро, видно, придется...
   Не вязавший лыка моряк, бросив штурвал, выбрался из кабины. Не удержавшись, сгрохотал на палубу и, мыча, попытался подняться. Ватные ноги его не слушались и разъ-езжались, что коровьи копыта на льду. Он перевалился на бок, и всех его усилий хватило, чтобы встать на четвереньки. Болонка зарычала и попятилась, вздыбив шерсть на загрив-ке.
   Проклиная все на свете, Максим вбежал в надстройку и перехватил крутящийся штурвал. Взглянув на разбитый компас, к счастью еще показывавший направление, вы-ровнял катер строго на запад, растерянно оглянулся на валяющегося в ауте Рафаэля. Но того уже не было видно на палубе, зато с лесенки, ведущей в каюты, донесся грохот об-рушившегося тела.
  - Миша, смени меня на минуту! - крикнул он другу.
   Колесников не заставил себя ждать и взялся за руль.
  - Держись точно по курсу, - Максим показал на компас. - Я попробую растормо-шить этого козла.
   Он бегом спустился в трюм, заглянул в жилой отсек. Шторка, заменявшая дверь капитанской каюты была оборвана. Рафаэль не дошел до кровати и, свернувшись прямо на полу, затейливо похрапывал.
  - Эй!.. - нагнувшись, затеребил его Максим. - Просыпайся...
  - Я... счас... ничего... - бормотал Рафаэль с закрытыми глазами и тянул с полки на себя одеяло.
  - Какой "счас"? Ну же?! Подъем!
   Максим сорвал с него одеяло и сильнее затряс за плечо. Моряк завошкался и ляг-нул в воздухе ногой, намереваясь попасть в пассажира.
  - Да что ты будешь делать!..
   Всей дипломатической благожелательности, вложенной в Максима за годы учебы в МГИМО, не хватало, чтобы растормошить забулдыгу. Ярость переполняла его. Перевер-нув Рафаэля на спину, чему тот, все также не открывая глаз, пытался воспротивиться, он приподнял его за грудки и бросил об пол. Моряк застонал и зажмурился от боли, хватаясь за ушибленный затылок. Впрочем, в этой же позе, секундами позже, он сызнова выдал сонный храп.
  - Поднимайся! - Максим врезал ему пощечину, другую, третью, надеясь хоть этим протрезвить и вернуть на пост. Но стойкого капитана ничем не пробирало.
   Оставив его ненадолго в покое, Максим заметил в углу ведро с привязанной к дуж-ке веревкой, прыжками выбрался на палубу и закинул его в волны. Ведерко немедленно зачерпнуло воды, и последующий рывок лишь чудом не выбросил Максима за борт. Усто-яв, он намотал на кулак веревку и потихоньку вытянул полное ведро.
   Не церемонясь, окатил Рафаэля с ног до головы и отскочил в коридор. Отплевыва-ясь, кэп завозился было на полу, даже приподнял голову посмотреть, кто же над ним столь изощренно изгаляется. Но силы его опять покинули, в мокрой, облепившей тело одежде, он скорчился и затих.
   Взявшись за голову, Максим не знал, что ему делать. Пьяного капитана разве что пушкой разбудишь, и то, если бабахнуть над самым ухом. Толкай его, не толкай, а пока не проспится, на мостик не встанет. Последнее, что приходило в голову, опробовать прове-ренный способ, каким в России набившие руку в подобных экзекуциях сотрудники мед-вытрезвителей приводят в чувство даже мертвецки пьяных. Правда Максим не удосужи-вался проверить его на собственном опыте, но был наслышан от сокурсников.
   Подсев к выводившему носом протяжные трели капитану, налег ладонью на его мокрое, поросшее пушком ухо и, отбросив всякие предрассудки, вроде человеколюбия и жалости, принялся яростно тереть. Кровь, как ей и положено, прилила к голове Рафаэля, ухо набрякло красным и стало горячим. Он завозился, пытаясь прикрыться ладонью, но Максим был неумолим...
   - Скотина! - выбившись из сил, он пнул безмятежно дрыхнущего пьянчужку и по-лез на палубу.
   Качка делалась все ощутимее, катер болтало. Тучи обложили еще недавно ясное небо, поглотив солнце. Впереди была чернота. Сильный ветер вздыбливал волны, швырял их о борт.
  Придерживаясь за надстройку, он вошел в рубку.
  - Где кэп? - с тревогой прокричал Колесников.
  - Дрыхнет!..
  - Ты что, не растолкал его?
  - Бесполезно! Его проще пристрелить, чем поднять на ноги.
  - Твою мать!.. - Колесников с досады треснул кулаком по штурвалу, потом вгля-делся в заволоченное грозовыми тучами небо, где то и дело мелькали вспышки разрядов.
   Надвигался шторм...
  
  * * *
  
   Погода стремительно портилась. Стемнело, будто ночью, тучи клубились, доноси-лись трескучие раскаты грома. Сильнейший ветер, обрушивавшийся вдруг на яхту, разо-гнал по каютам отдыхающий на воздухе люд. На палубе оставался лишь капитан, наки-нувший прорезиненный длинный плащ и широкополую непромокаемую шляпу, закрепив ее шнурок на подбородке. Ураганные порывы рвали паруса, мачты стонали, угрожая пе-реломиться. Скорыми движениями он набрал команду на бортовом компьютере, заработа-ла автоматика, опуская и свертывая паруса. Ветер выл и свистел, хлестал капитану в лицо. Косой стеной ударил ливень, крупные капли градом забарабанили по палубе. Заработал двигатель...
   Дверь в жилые отсеки, по требованию капитана, была надежно задраена. Плотная резиновая прокладка гарантировала, что морская вода, как бы не буйствовал наверху шторм, не попадет в пассажирские каюты. Затянув до отказа рычаг, держась за обшитые пластиком стены, Васильев шел в свою каюту. Пол уходил из-под него, навевая из памяти старый детский стишок про бычка. Он удивлялся самому себе, но бултыхания яхты не приводили его в то неприятнейшее состояние морской болезни, приступами которой, кроме кубинских друзей, теперь мучилась и Ирина. А ведь еще совсем недавно даже по-ездка в битком набитом троллейбусе, с его рывками, толчками и резкими торможениями, пробуждали в организме мутящие позывы. И порой доходило, что он сходил раньше на-меченной остановки, лишь бы прийти в себя и отдышаться в пешей прогулке.
  Ирина лежала пластом, уткнувшись в подушку. Приподняв голову, простонала ему:
  - О-о... как меня тошнит!..
  - Пить принести? - все, что он мог предложить.
  - Бе-е-е... - скорчила она гримасу и зарылась в подушке.
   Васильев выглянул в круглый, герметично затянутый винтами иллюминатор. Ниче-го не видать, кроме мути и плескавшейся на выпуклое стекло воды.
   Сон его не брал, хотя на часах, что висели наравне с барометром в каждой каюте, время подходило к одиннадцати.
  - Схожу к Борисову в кают-компанию.
   Ирина простонала в ответ, не отрываясь от мятой подушки, и вяло махнула ему - иди, не кисни.
   Саныч возлежал на диванчике, листая местную газету. На носу его сидели очки в красивой металлической оправе, которые, впрочем, Морозов не любил или стеснялся, и прилюдно не надевал. Отогнув край газеты, он посмотрел на Владимира, левой рукой стянул с переносицы очки и убрал в футляр.
  - Не спится? - он положил зашуршавшую газету на стол.
  - Какой тут сон?.. - Васильев замолк, и в наступившей тишине проступили гневные завывания ветра.
  - Говорил я вам, давайте переждем. Теперь остается надеяться, что ураган нас кос-нется лишь краем. А иначе... Помните, что Мартинес толковал про африканский паром?.. - Морозов засмеялся и сел. - Да не берите вы в голову, развейтесь. Хотите партию в шах-маты?
  - Думаете отыграться?
  - Ставьте доску!
   Игра не клеилась. Мало того, что доска ездила по столу и ее постоянно приходи-лось поправлять. Яхту швыряло, она то проваливалась в пучину, то вдруг взлетала на не-видимую гору, запрокидывалась боком. Мигнул светильник, на долю секунды погрузив кают-компанию во мглу. Васильев, впервые попавший в такую передрягу, с волнением прислушивался к творившемуся наверху.
  - Как же он так один? - сглотнув комок, пробормотал он.
  - Вы нашего шкипера имеете в виду? - улыбнулся Морозов. - Так для него это ж самая лучшая погода. Вы не заметили, в штиль он скучал...
   Новый толчок завалил "Полярную звезду" на борт, в каюте за стенкой раздался шум: кто-то свалился с кровати. Доска скользнула по поверхности стола, Васильев успел поймать ее на самом краю, однако шахматные фигурки посыпались вниз.
  - Вот и поиграли... - задрожавшим голосом произнес он.
  
  * * *
  
   Ливень хлестал как из ведра, заливая стекло перед вымокшим до нитки Колеснико-вым. Ноги его ватно подгибались, вцепившись намертво в штурвал, он всматривался впе-ред, и ничего не видел сквозь размывы и стекающие по стеклу ручьи. Синяя вспышка молнии, разорвавшая тучи, ослепила его. Колесников непроизвольно зажмурился, катер ухнул в бездну и боковая волна, хлынувшая через борт, устремилась в рубку.
   Это было похоже на американские горки, только гораздо ужаснее! Катер вздыбли-вало на гигантские валы, скорлупкой швыряло в разверзшуюся бездну, и затопляло обру-шившейся сверху водой, и когда казалось, что наступил конец и морская пучина поглотит его, вдруг поплавком выбрасывало на поверхность, под упругие струи дождя.
   - Держи катер против волны! - пытался перекричать стенания бури Максим, со всей ясностью понимая, что иначе их опрокинет.
   Колесников и так прилагал все усилия, чтобы удержать суденышко, но рули ему не повиновались. Перекатившаяся через борт волна затопила рубку, с легкостью оторвав его от штурвала и швырнув об стену. Сознание его померкло, но на какие-то секунды, и в следующий миг, досыта наглотавшись соленой, хрустящей на зубах воды, Колесников очухался и замотал головой. Возле штурвала никого не было, колесо его крутилось само по себе.
   Максима не было в рубке, хотя неполную минуту назад, до хлынувшего сюда пото-ка, он находился рядом. Держась за стену, Колесников поднялся и, забыв о брошенном руле, на разъезжающихся ногах полез на палубу.
  - На помощь!!! - едва услышал он в вое урагана слабый крик, доносящийся, каза-лось, из самой преисподни.
   Электрическая дуга высветилась перед самым катером, устрашающего треска раз-ряд, от которого так и обмерло все в груди, заложил уши. В той ослепляющей вспышке Колесников увидел перед собой побелевшие от напряжения пальцы, вцепившиеся в пору-чень.
   Смытый волной за борт, Максим держался из последних сил. Еще немного, и не-меющие пальцы разожмутся, и тогда - неминуемая гибель! Перевесившись, Колесников ухватил его за запястье и потянул на себя. В ту же секунду катер тряхнуло, Максима со-рвало с поручня, и он повис, удерживаемый лишь Колесниковым. Собравшись с силами, Миша перехватил его за вторую руку.
  - Да-ва-ай! - прохрипел он, видя перед собой только распахнутые от ужаса глаза приятеля. - Отталкивайся от борта!
   Вряд ли Максим его расслышал, но инстинкт самосохранения подсказывало ему, что делать. Уперевшись подошвами туфель в скользкий борт, оттолкнулся от него, и в этом рывке, опасно сам перегнувшись, Колесников успел поймать его за ремень.
  Втащив приятеля на палубу, он повалился в изнеможении. Максим тоже лежал пластом, не в силах пошевелиться.
  Ударившая в корпус волна сотрясла катер.
  - Слышишь? - слабо шевельнулся на залитой палубе Макс. - Ты слышишь, Ми-ша?!
  - Чего?
  - Мотор!.. Мотор... вроде бы, заглох...
   Они оба прислушались. И верно, в стенания бури уже не вклинивался механиче-ский стрекот дизеля. На карачках Колесников заполз в капитанскую рубку и, схватясь за штурвал, поднялся. Забранный железной сеткой светильник, моргая, подсвечивал прибор-ную панель. Он с трудом отыскал затертые буквы: POWER, вжал пальцем кнопку, надеясь пробудить к жизни заглохший некстати движок. Было слышно, как моторном отсеке про-кручиваются вхолостую механизмы, но тщетно - дизель молчал, предав в самый ответст-венный момент!
   Окончательно лишенный управления катер всецело отдался в объятия стихии.
  - Где тут рация? - метался по рубке Максим. - Где же, черт меня подери!.. Надо сигнал SOS подавать! Пропадем!..
  - Погоди, я где-то видел, - не меньше его суетился Колесников. - А, вспомнил!..
   Коробка рации была прикручена к стене левее от штурвала, и тангетка ее на скру-ченном шнуре болталась на весу. Он наугад нажимал кнопки, засветился оранжевым эк-ран с цифрами набранной частоты.
  - Все... все, кто меня слышит!.. - задыхаясь от волнения, частил Колесников. - Мы - туристы, катер остался без управления, не работает двигатель... Помогите!.. Все, кто меня слышит!.. Мы...
   Он осекся, отпуская от губ передающее устройство. Кривой протуберанец, прон-зивший пространство от клубящихся черным дымом небес до взбесившегося моря, высве-тил гряду скал, на которые несло катер.
   Суденышко вновь захлестнуло волной, опрокидывая на правый борт. Вода потоком хлынула в трюмы. Замигала лампочка и потухла, погрузив рубку в кромешную темноту. Погасло табло на рации, красный сигнальный фонарь на мачте не горел. Заскулила болон-ка, забившись под им ноги. Остолбенев, приятели смотрели на надвигающиеся контуры скал, за которыми сверкала молния...
  
  * * *
  
  Страшный удар свалил их на пол, раздался отвратительный скрежет подводных камней о днище, рассыпалось обзорное стекло.
  - Тонем! - заорал перепуганный Максим и бросился на палубу.
   В отсвете близко полыхнувшей молнии высветилась вдавленная пробоина, в кото-рую, пенясь и клокоча устремилась вода.
   Обреченный катер, скребя дном по камням, сполз с рифа; вода прибывала, он бы-стро кренился на бок. Собачонка жутко завыла, кося на разбушевавшиеся волны.
   Сорвав со стены спасательный круг, Максим выскочил на палубу и глянул вниз. У просаживающегося борта бурлило. Накатывающиеся метровые валы захлестывали скалы до самого верха.
  - Спасайся! Прыгай! - вскричал он мешкающему Колесникову и, взгромоздившись на поручень, полетел в воду.
   Он не коснулся дна и вынырнул, хватаясь на круг. Катер сильнее и сильнее оседал, медленно заваливаясь на борт. Поджав мохнатые уши, уплывала от него собака, вразмаш-ку греб Колесников.
   Они успели отплыть от гибнущего судна, когда он лег мачтой на воду, со стоном перевернулся вверх облепленным ракушками килем, мертво торчал гребной винт. Еще немного, и вода сомкнулась над ним, забурлили пузыри выходящего на поверхность воз-духа.
  
  12
  
   Проснувшись, Васильев еще какое-то время не открывал глаза, прислушиваясь, ка-чает или нет яхту. Но койка сохраняла устойчивое положение, он оторвался от подушки и спустил ноги, находя пальцами кожаные сланцы. В иллюминатор вовсю светило утреннее солнце. Завозилась Ира и, сонно сощуриваясь от его лучей, закуталась с головой, отверну-лась к стене. Потянувшись, он подошел к круглому стеклу. Море успокоилось, и словно провинившийся щенок ласкалось о борт белой яхты. Настроение вмиг улучшилось. Ва-сильев залез в просторные шорты, застегнул ремень и тихо, чтобы не разбудить подруги, закрыл каюту и поднялся на палубу.
   К утру шторм стих, и небо расчистилось. С криками, распластав острые крылья, парили чайки. Заметив мелкую рыбешку, они камнем падали в воду, скрываясь в кусте брызг и взмывали ввысь с добычей в клюве.
   Но самое важное открытие ждало его впереди. На небольшом совсем удалении виднелся остров. Капитан, утомленный нелегкой ночкой, вел яхту к нему.
   Задев Васильева, у поручня пристроился Борисов. На шее его висел кожаный фут-ляр от бинокля, а сам бинокль - армейский, с мощным тридцатидвухкратным увеличени-ем, он приставил к глазам и впился в остров, не спеша просматривая его.
  - Будь человеком! - потянулся за биноклем Васильев. - Посмотрел, дай другому.
   Борисов расстался с биноклем неохотно, точно ребенок, у которого забирали лю-бимую игрушку. Оптика вплотную придвинула к Васильеву отвесные, неприступные ска-лы, о подножье которых разбивался прибой, в скалистых складках росли чахленькие де-ревца, над камнями вились птицы. Пристать здесь было некуда, да и лагерю разместиться негде, береговая кромка слишком узка для палаток. Он повел биноклем вдоль каменной стены с нависающими скальными отложениями - из воды, белые от пены, торчали огром-ные валуны самых причудливых форм, за изгибом берега начинался лес.
  - Ну! Хватит! - почти вырвал у него бинокль Борисов. - Глаза сотрешь.
   Вскоре о приближении острова знали все пассажиры "Полярной звезды". Они со-брались на палубе: Ирина в обнимку с мужем; Глория, чувствовавшая себя гораздо лучше вчерашнего, приложив ладошку козырьком, смотрела на береговую черту; Морозов, за-владев борисовской оптикой, жадно всматривался в окрестности. Борисов с обиженным видом занял шезлонг и переживал потерю попыхиванием трубки.
  - А вы что не со всеми? - спросил он Санчеса, делавшего короткую передышку по-сле отжиманий.
   Отлично сложенное тело кубинца блестело от пота, как обильно смазанное маслом.
  - Я с детства не отличался сентиментальностью, - объяснил тот, и упав на выстав-ленные кулаки, продолжил упражнения.
   Яхта приблизилась к берегу насколько это было безопасно. В прозрачной воде, где до последнего камушка просматривалось дно, виднелись коралловые рифы со шныряю-щими тенями рыб, и серые пятна отмелей, напороться на которые и опасался капитан. Ве-дя "Полярную звезду" вдоль острова, он скоро обнаружил уютную, утопающую в зелени бухту. Сбавив обороты двигателя до самых малых, он направил яхту туда, сверяясь с глу-биномером. Подводных камней и здесь было много, но пока глубина позволяла...
   Метрах в двухстах от берега капитан застопорил ход и бросил якорь. С лязгом цепи тот ухнул под воду.
  - А как же дальше? - забеспокоилась Глория. - Предупреждаю сразу, я плавать не умею.
  - Вам этого и не потребуется, - успокоил ее Морозов. - У нас имеется надежное плавсредство!
   Плавсредство - скатанную в здоровенный рулон резиновую лодку мужчинам при-шлось вытаскивать на палубу сообща, такой тяжелой и неудобной она оказалась. Васильев и Санчес раскатали ее под лебедкой.
  - Метра четыре будет, - шагами отсчитал ее размер Морозов. - Вот только чем на-дувать? Помпа у вас на борту есть? - спросил капитана.
   Помпы, в привычном смысле слова, не было. Зато, спустившись в моторный отсек, капитан выкинул резиновый шланг компрессора.
  - О-о! - воскликнул, прилаживая его к надувному клапану, Санчес. - Сейчас дело пойдет.
   Зарокотал на холостых оборотах дизельный двигатель, лодка стала набухать, рези-новые борта округляться. Они быстро поднялись и приняли нужную форму, Васильев по-тыкал в тугую резину, которая уже не проминалась под пальцами, и издавала звон.
  - Хорош! - поднял он руку.
   Лодка и в самом деле была удобной и быстро собиралась. Санчес вставил, где по-ложено, деревянные распорки, исполняющие, одновременно, роль сидений.
  - А где здесь уключины? - недоумевал Борисов, оглаживая раздутые резиновые борта. - Куда весла вставлять?
  - Зачем нам весла?.. - атлетичный кубинец, тренированные мышцы которого так при движениях и играли, установил на корме приспособление для лодочного мотора. - Валодя... - на вполне сносном русском окликнул он Васильева. - Поможешь мне?
   Из грузовой камеры, установив для удобства на тележку, они выкатили наверх дви-гатель в деревянной рамке, которую тут же разломали. Под слоем плотной вощеной бума-ги, закутанный в полиэтилен, лежал японский двигатель "Yamaha" с дюралевым топлив-ным бачком.
   Подстегиваемые волнением, все отказались от завтрака и стаскивали на палубу ве-щи. Их оказалось столь много, что даже не беря в расчет генератор с компрессором, при-шлось бы делать на берег ходки как минимум три.
   С помощью лебедки надувную лодку спустили на воду. На тросу вниз ушел лодоч-ный мотор, Санчес поставил его на корму, закрепил зажимами, проверил на прочность. Следом передали полный бачок бензина, он соединил патрубки, что-то прокачал.
  - Проверим работу! - поднял глаза на столпившихся на палубе, дернул капроновый трос, запускающий мотор.
   Японская техника, она и на Кубе японская. Движок схватился с оборота, Санчес сел на корму, включил скорость. Задрав облегченный резиновый нос, лодка отошла от ях-ты, описала широкий полукруг, поднимая волну и, круто развернувшись, вернулась к бор-ту "Полярной звезды". Закрепив на поручнях веревочный трап, капитан спустил его Санчесу и потеснился, давая проход пассажирам.
   Ирина никогда прежде не лазила по таким шатким конструкциям, веревки болта-лись где-то под ней и, она всякий раз не попадала на деревянные плашечки, заменяющие ступеньки. Внизу ее поддержал Санчес, проводил на скамью ближе к носу. Глория забра-ла свои вещи и убежала в каюту переодеваться, наотрез отказавшись слезать в лодку пе-ред мужчиной в трепещущей на ветру юбке.
   Посреди резинового бота вырастала гора сумок, сюда же Санчес составил картон-ные коробки с провизией и питьевой водой.
  - Пока хватит! - крикнул с палубы Морозов. И махнул рукой в сторону берега. - Езжайте!
   Нагруженная лодка отошла от "Полярной звезды" уже не так споро и, подпрыгивая на водной ряби, умчалась к острову.
   В следующую партию сгрузили рацию, генератор и компрессор. От такого количе-ства доброго железа дно бота сильно прогнулось, и Санчес рисковать пассажирами не стал. Смотавшись на берег, он и там стаскивал все на песок в одиночку, не подпуская к тяжестям сунувшихся было помогать женщин.
  - Крепкий хлопец, - позавидовал Морозов, поднеся бинокль. - И сообразительный. Повезло, что Мартинес его с нами отрядил.
  - Угу! - согласился Борисов. - С таким здоровьем все земляные работы - его.
   В последнюю ходку на бот опустили хозяйственную утварь, походную посуду и запакованные по ящикам приборы. Распрощавшись с капитаном, по веревочной лестнице сошли оставшиеся пассажиры...
  
  * * *
  
  Утопая по колено в воде, кубинец за трос втащил лодку на отмель. Морозов ступил на сушу с видом Колумба, только что открывшего для себя новую землю.
  - Эдем! - воскликнул он, снимая с преющей головы пробковый колониальный шлем. - Ребята, мы в рай попали!..
   С ним никто и не спорил. Вещи стаскивались в общую кучу под пальмы, стеной растущие возле пляжа.
  - Лагерь разобьем здесь, - осмотревшись, командовал Саныч. - И давайте сразу... не будем расслабляться.
   За палатками дело не сталось. Васильев забрал из кучи нейлоновый рюкзак, попы-тался развязать прочный узел, который собственноручно в Москве и намудрил. Не вышло, узелок получился уж очень тугой. Тогда он припал к нему зубами, слегка ослабил путы. Расширив горловину, вынул коричневое полотнище, стараясь не запутаться в шелковых натяжках. Подошла Ира, вдвоем они растянули палатку под каким-то пышным, дающим благодатную тень, кустом. Васильев сбегал за топором, и обухом принялся вбивать в пе-сок распорочные костыли.
   Нагнувшись под нейлоновый навес, Ирина забралась внутрь и сочла палатку до-вольно вместительной и годной для проживания.
   В нескольких шагах от парочки орудовал Борисов, копаясь с брезентовой старуш-кой, выбеленной солнцем и временем, и пестреющей грубыми стежками прорех. Палатке было лет не меньше, чем самому Борисову, причем последний год она явно провалялась в кабинке подвала, в сырости, пересыпанная от моли нафталином. Нафталиновый дух рас-пространялся от нее за версту.
  Так как Саныч временного жилища с собой не взял, между ним и Борисовым было заключено джентельменское соглашение о совместном проживании. Житие житием, од-нако, статус начальника не позволял Морозову снизойти для какой-нибудь, пусть даже пустячной помощи в ее установке. Борисов мучился один, и без топора, пытаясь вогнать в песок колышки силовым усилием. И у него ничего, естественно, не получалось.
   Доверив налаживать быт своей прекрасной половине, Васильев направился к нему на подмогу.
  - А что ж Саныч? - он двумя ударами вогнал шатающийся в песке заточенный ко-лышек насколько было возможно, потрогал его. - Вот теперь будет держать!
  - Начальство... - ответил на его реплику Борисов, бросив взгляд на плес, где Моро-зов обмывал свои пятки в прибое. - Им черновая работа имидж портит.
  - Ну-ну, - только и сказал Владимир, примеривая место под следующий колышек. - А лавры потом пополам?
   Они оба смеялись, хотя сохраняли при этом серьезными лица. Палатка уже приняла свой облик, и лишь просел ямами брезент на "крыше", которую предстояло еще как сле-дует натянуть.
  - Благодарю, - Борисов был сама вежливость. - Дальше я уж как-нибудь сам справлюсь.
   Пока все занимались собственным благоустройством, Санчес порылся в своих за-кромах, нашел плотно смотанный моток провода, и, окинув взором пальмы, выбрал под-ходящую. Зажав в зубах конец провода, обнимая колючий и шершавый ствол, он влез на самую макушку. Там, наверху, отгибая мешающие пальмовые лапы, скотчем примотал антенну.
  - Господин Морозов, - окликнул блуждающего в мечтах по побережью Саныча. - Мне нужно запустить дизель-генератор.
  - Зачем, молодой человек? - поинтересовался тот, подойдя ближе, за розовыми оч-ками грез вконец позабыв о более приземленных материях.
  - Рацию проверить. Яхта скоро отчалит, как бы не остаться без связи.
   С генератором пришлось повозиться. Даже когда его топливные артерии наполни-лись соляркой, и причин к отказу быть не могло, он упорно не желал заводиться. Перема-завшийся в смазке Санчес проверял патрубки. Васильев, как единственный среди собрав-шихся автолюбитель, тоже пробовал приложить свои познания, но когда дизель выдохнул вонючий клуб дыма из выхлопной трубы и, наконец, затарахтел, никто из них не решился дать объяснение столь капризному поведению техники. Генератор тарахтел не тише го-ночного мотоцикла, треск заполнил песчаный пляж, с пальм сорвались и закружили пере-пуганные птицы.
   К рации, поставленной под навесом палатки Васильевых, подвели провода. Санчес еще долго мараковал, куда и что подсоединять, а когда приладил контакты и щелкнул тумблером рации, вокруг раздались аплодисменты. Рация заработала.
  - Минуточку, - попросил он тишины, набрал нужную частоту. - "Полярная звез-да", я - "Остров". Как меня слышите? Прием?
   Затаив дыхание все ждали, отзовется яхта или нет.
  - Слышу вас отлично, "Остров". Как устроились?
  - Все о’кей!
  - Помощь не нужна?
  - Да нет... Сами справимся. Побудьте на связи...
  - Понял вас!
   А Санчес щелкал уже другими переключателями, настраиваясь на волну береговой охраны Кубы.
   Эфир наполнился помехами, сказывалось расстояние и допотопная конструкция рации.
  - "Гавана, Гавана", ответьте "Острову".
   На этот раз ждать пришлось никак не меньше секунд тридцати, и когда Санчес уже снова поднес к губам тангетку, динамик хрипло отозвался:
  - На приеме "Гавана".
  - Как связь?
  - Плохо... Все шипит и прерывается.
  - У нас все нормально, - медленно и чеканя слова, чтобы на том берегу его лучше расслышали, передавал Санчес. - Час назад благополучно высадись на остров. Погода хо-рошая...
  - "Остров"!.. - прервали его. - Слышите меня, "Остров"?
  - На троечку!
  - Вам вчера или сегодня не попадалось в поле зрения маломерное судно? Мы дума-ем, что это был катер...
  - Нет, никого не видели! - Санчес еще оглянулся, уточняя у толпившихся вокруг коллег. Те сделали такие недоуменные лица, что он передал с уверенностью в голосе: - Нет!.. А что произошло?
  - Так тебе и ответят!
  - Радары вчера засекли его... Следовал в ваш квадрат, в нейтральные воды. На за-просы не отвечал. Поисковиков и пограничников направить не представилось возможным из-за урагана.
  - Мы ничего не видели.
  - Имейте в виду, он исчез с радаров. Не исключается возможность, что судно имело неисправности... Но сигналов бедствия не подавало... При обнаружении немедленно свя-зывайтесь с нами. Как приняли меня, прием?
  - Принял вас, "Гавана". Конец связи.
   Положив тангетку на защитного цвета корпус рации, Санчес поднялся с песка.
  - Вот вам и ураган, - негромко сказала Глория. - Может быть, люди погибли.
  - Не люди! - отрезал, сверкнув глазами Санчес. - Наверняка диссиденты, хотели свалить на американскую похлебку. Находится же отребье...
  - Почему отребье? - возмутился Морозов, собираясь поспорить.
  - Да потому!.. Государство опекало их с рождения: детсадики, школа, образова-тельные кружки. Кто хотел, учился дальше. У нас же много ВУЗов, а профессура вся в Советском Союзе готовилась. Бесплатное образование!.. Кем раньше мог стать сын пор-тового грузчика? Таким же грузчиком, и вовсе не потому, что у него извилин не хватало... Нет же, он не хочет горбатить спину в доках, желает стать образованным. Кто не дает? Только потом верни государству долг, работай честно, как все!.. Опять же нет, сладкой жизни подай! За кусок колбасы готовы родину предать. Ну и черт с ними! Я таких бегле-цов не жалею.
  - Позволю с вами не согласиться...
  - Не соглашайтесь! - отрезал Санчес. - Вам Америка пыли в глаза напустила, вы за ней и погнались. Теперь вы живете, как капиталисты. А чем, какими достижениями може-те похвастаться? К примеру, медицина у вас бесплатная?
  - Да я бы не сказала, - покачала головой Ира. - Весной ходила к стоматологу, сто двадцать долларов за два зуба содрал...
  - О чем я и толкую. А высшее образование каждый в состоянии получить?
   Васильев не умолчал:
  - Денежку плати, и пожалуйста. Кто не дает? Будь, как ты говоришь, и без извили-ны в мозгу.
  - А лет так пятнадцать назад, когда ты, Валодя, - Санчес упорно коверкал его имя. - только поступал в институт, мог позволить себе оплатить учебу?
   Владимир косо усмехнулся.
  - Наверное, вряд ли... У меня и родители: мать продавец в гастрономе, отец из ра-бочих, не банкир. Да тогда банкиров и не было. Не считая Сбербанковских.
  - Вот и я о том. Кем вы раньше были?! Не на словах, на деле - оплот мира. Да не бы могущество Советского Союза, нас янки бы враз раздавили в шестьдесят первом. А случись все сегодня, в наши дни? Пнули бы, как мешающуюся под ногами кошку, и пере-ступили... Какую страну вы профукали!
   Морозов не нашелся, что сказать и завертел головой.
  - Так... с палатками закончили?
   Торжествующая улыбка мелькнула на губах Санчеса. Вернувшись к рации, он на-брал частоту "Полярной звезды", вызвал на связь капитана и дал ему добро сниматься с якоря. Старый шкипер пожелал удачи и поднял паруса.
   Они стояли на берегу, провожая удаляющуюся яхту взглядами. Ветер раздувал па-руса, и "Полярная звезда" быстро уходила в точку. Какое-то время она еще виднелась на горизонте, пока не истаяла совсем в туманной дымке.
  
  * * *
  
   После скромного обеда, состоявшего из разогретых на костре мясных консервов, Морозов объявил сегодняшний день выходным и дозволил заниматься каждому своим де-лом.
   Еще за обедом, на "общем собрании", островитяне решили отбросить в жаркую погоду все пуританские атрибуты цивилизованного общества, вроде платьев или брюк, и жить в гармонии с природой. Против была только Глория, сидевшая у костра до сих пор в комбинезоне, но, взяв пример с более раскрепощенной Ирины, щеголявшей в купальнике, последовала ее примеру.
   Борисов, соорудив из газетного листа наполеоновскую треуголку, водрузил ее на голову и, захватив лопату, ушел рыть погреб. Как не нелепо выглядела затея, он погребок был нужен. Продукты на солнцепеке могли быстро испортиться или же приобрести вкус далекий от пищевого.
   Очертив штыком контур будущего сооружения и поплевав на руки, он взялся за дело. Песок, как вода, струями сыпался с лопаты, и ветер разносил его, норовя запоро-шить глаза. Борисов успевал вовремя отвернуться, и, худо-бедно, понемногу углублялся. Дойдя до более влажного слоя, он воспрял духом. Лопата замелькала чаще, выбрасывая на растущую кучу рассыпающиеся песочные пласты.
  
  * * *
  
  - Виктор Саныч, ты не отметил на карте, где кубинцы нашли статуэтку? - Ирина подсела к развалившемуся на горячем песке Морозову, майкой закрывшему от солнца глаза.
   Покрытая рыжеватым волосом рука стащила с лица майку. Саныч, щурясь, смотрел на нее.
  - Обижаете, Ирочка. Только к чему вам?
  - Возникли кое-какие мысли.
  - Никак хотите обследовать? Только что там искать?
  - Пока не знаю. Володьке не сидится на месте. Загорелся идеей еще разок дно об-следовать.
  - Делать вам нечего, молодежь, - Саныч откинулся на спину и водрузил майку на место. - Карта в моей палатке. К ужину не задерживайтесь.
  - Спасибо, Виктор Саныч, - она коснулась его плеча, на что Морозов брюзгливо проворчал: - Ну иди, не заслоняй начальству солнце...
  
  * * *
  
  ... А Борисов уже скрылся в яме по пояс, раскрасневшаяся его спина то исчезала за насыпанным курганом, то распрямлялась вновь, отбрасывая лишний песок. Острый штык выравнивал осыпающиеся стенки, дно будущего погребка напитывалось влагой. Положив на края лопату, он тяжело выбрался из ямы и двинулся к Санчесу, сооружающему из пальмовых веток навес над генератором.
  - Вы здорово лазаете по деревьям, - сделал ему комплимент, помогая поддержи-вать на весу сплетенный настил, который кубинец прилаживал к четырем шестам по пе-риметру дизель-генератора.
   Санчес безобидно пошутил:
  - Хотите сказать, недавно с пальмы слез?
  - Я ж без задней, пошлой мысли. Просто вам тридцать, а мне далеко за сороковник, и сноровки такой не имею. И потом, видите, какой мозоль наел? - он похлопал себя по сытому выступающему брюшку. - Тяжеловато с таким балластом.
   Посмотрев на него искоса, Санчес снова усмехнулся, но ничего не сказал.
  - Понимаешь... - продолжал Борисов. - Давай сначала перейдем на ты? Не против?
  - Нет...
  - Тогда держи пять, - он протянул Санчесу руку. - Меня зовут Кирилл.
   Санчес смял пятерней его ладонь.
  - Здоров, бык, - искривился Борисов, высвобождая из его стальных объятий руку. - Гири тягаешь?
  - Занимаюсь...
  - Видишь ли, - продолжал Борисов свою мысль. - Погребок надо бы изнутри вет-ками обложить, чтобы продукты в воде не мокли. И крышку соорудить, вроде творила..
  - Сделаем, - авторитетно пообещал Санчес. - Только закончу сначала свое.
  - Добро, я подожду...
  
  * * *
  
  С картами пришлось разбираться, их у Морозова оказалось целых четыре. Васильев бегло просматривал их, откладывая ненужные, и заинтересовался скорее не картой, а чер-но-белым аэрофотоснимком острова, сделанным с большой высоты. Разобравшись, где юг, а где север, и определив свое местоположение, он прикинул на глаз примерное рас-стояние до обозначенной точки - места падения американского самолета.
  - Не так и далеко. Насколько я полагаю, это у тех скал, где мы не смогли пришвар-товаться.
  - А на лодке туда пройдем?
  - Запросто. Я еще весла захвачу. На мелководье они действеннее мотора.
   Проверив давление в кислородных баллонах, Васильев снес их к воде, где лежал на песке резиновый бот. Мотор был предусмотрительно поднят, а саму лодка, чтобы не смы-ло волной, кошкой зацепили за кустарник.
   Он сложил в нее баллоны, сунулся было в палатку, но был остановлен строгим го-лосом девушки:
  - Подожди, я переодеваюсь.
   Ира выскользнула из палатки минуты через полторы, в облегающем фигуру гидро-костюме.
  - Ступай к лодке, теперь моя очередь.
   Скинув с себя одежду, Васильев облачался в защитный костюм, что до пояса было не так и трудно. С верхом он немного помучился, особенно с рукавами, но наконец упра-вился и с ними. Резина приносила свои неудобства, стесняла движения...
   Он сволок бот с песка и толкал от берега, пока не углубился по грудь. Потом под-прыгнул, перевалился через надутый бортик. Потеснив Ирину, пробрался к мотору. Взре-вел на высоких оборотах лодочный движок. Васильев примостился на жесткой скамеечке, взялся за руль и, включив скорость, погнал лодку из залива.
  
  * * *
  
   Лодка подскакивала на волнах, летели брызги. Ирина вставляла фотоаппарат в гер-метичную камеру, готовясь к подводным съемкам.
  - Нож не забудь! - крикнул он ей, потому что иначе было нельзя - ветер момен-тально сносил слова в сторону.
   Она кивком дала знать, что поняла, достала из сумки пластиковые ножны, закрепи-ла ремешками на лодыжке. Просунув в них нож, клацнула тугой заклепкой.
   Песчаный пляж, удачно выбранный под лагерь, скоро сузился до метровой черты, далее пошли сплошные камни. Валуны лежали и в воде, накатывающиеся волны обозна-чивали их бурливыми пенными барашками, девственный лес упирался в каменную стену.
  Васильев придвинул запечатанный в непромокаемый прозрачный пластик аэрофо-тоснимок, сверил выступающий из воды каменный клык с фотографическим изображени-ем.
  - Подплываем, - крикнул он Ирине.
   Метрах в ста пятидесяти от этой вертикальной скалы он заглушил мотор и еще раз заглянул в фотографию.
  - Похоже, что где-то здесь.
   Кошка полетела в воду, отмеряя помеченный метровыми рисками трос. На два-дцать четвертой отметке капроновый шнур ослаб, Васильев подергал его, цепляя стальные лапки якоря за дно. Он внимательно посмотрел в глаза жене. Понимая его тревогу, потя-нулась к нему и поцеловала.
   - Не переживай, я справлюсь.
  - Держись возле меня. Дальше, чем на два-три метра не отплывай, - инструктировал он, помогая ей надеть кислородные баллоны.
   Она лишь кивнула, скрепила застежкой на груди лямки баллонов. Опустив маску за борт, зачерпнула воды, сполоснула стекло и надела.
  - Не сильно туго?
   Ира покачала головой: нормально. Оттянув резину маски, Васильев просунул ей дыхательную трубку. Она вставила в рот загубник и, сев на борт, кувыркнулась спиной в воду.
   Васильев последовал за ней, погружаясь все глубже. Солнечный свет косыми поло-сами проникал сюда, вода прогрелась, и у поверхности, расправив аморфные как желе, полупрозрачные щупальца, парили медузы. Васильев коснулся медузы ладонью, она встрепенулась, и сокращаясь обтекаемым телом, отплыла от него подальше.
   На глубине десяти метров солнечные лучи тускнели, стало заметно холоднее, и давление невидимой рукой вдавило маску в лицо. Ира плыла сбоку от него, плавно и даже грациозно работая ластами. Он приблизился к ней и жестами, тыча в часы, дал понять, что запас кислорода у них на двадцать минут.
   Постепенно проглядывалось дно, где было не так и темно, как он прежде думал. Видимость была сносной, метров на пятьдесят. Всюду лежали камни, затянутые в песок и густо обросшие растениями. Подняв хвостом муть, шмыгнула в нору донная рыбешка и опасливо таращилась оттуда на странные существа.
   Они плыли дальше, к нагромождению камней, где сновали стайки разноцветных рыбок. Васильеву все чаще приходилось оглядываться на подругу, которую так и тянуло поиграться с обитателями подводного мира. Вскинув к стеклу маски руку с компасом, он сверился с направлением, и велел ей взять немного левее.
   Увидев ползущего по песку лангуста, Ирина подплыла к нему и протянула руку. Поводя длинными тараканьими усами, лангуст угрожающе выставил перед ней клешню. Попробуй, подберись. Она поспешила оставить его в покое, изгибаясь всем телом догнала Васильева, который делал бешенные глаза и что-то грозно бубнил, выпуская улетучи-вающиеся к поверхности пузыри воздуха.
   ...Как ни странно, именно Ира, а не он, первой наткнулась на обломки американ-ского самолета, и то потому, что в глаза бросилась увеличенная стеклом маски синяя звезда на крыле. Ирина показала на нее пальцем, Васильев одобрил кивком ее вниматель-ность и опустился к раздавленному фюзеляжу. В шестидесятые годы ракета советского образца угодила в хвост самолета-шпиона, уже покидавшего территориальные воды Кубы. Повреждения были сильными, летчик тянул из последних, но все же не удержал машину и рухнул в море. От удара фюзеляж развалился, сплющенная кабина покоилась метрах в двадцати от него. Бесформенной глыбой, которую Васильев сначала принял за обросший растениями валун, оказался мотором, и лежал на приличном удалении.
   Васильев приблизился к кабине. Осколки плексигласового фонаря до сих пор со-хранились в металлической рамке. Кресла пилота не было, видимо американец успел ка-тапультироваться. Сам самолет интересовал его постольку-поскольку. Не давала покоя золотая скульптурка, найденная где-то поблизости.
  Как она попала под воду?.. вот в чем загадка! Возле самолета он возиться не станет. Поверит на слово Мартинесу, что каждый метр песка обшарен водолазами в поисках со-хранившегося сверхсекретного оборудования.
   Он резко обернулся на световую вспышку. Ирина, касаясь ластами дна, фотогра-фировала погибший самолет и рыб, мельтешивших вокруг него. Подплыв, он напомнил ей о безопасности, и изъяснился жестами, что покопается в дальних камнях. Она махнула маской, и вновь наставила аппарат на полосатую юркую рыбу, будто специально пози-рующую перед камерой на фоне обросшего зеленью валуна.
   Испугавшись неожиданно-яркого всплеска света, рыбеха шарахнулась прочь, виляя плавниками уплыла к затянутому песками фюзеляжу, скрываясь внутри...
  
  * * *
  
   Васильев копался ножом в расщелинах, шарил в песке меж камней. Он и сам не знал, чего хочет здесь найти. Да и отыскать что-либо, после полуторавекового забвения, настолько же реально, как с первой попытки выиграть в лотерею миллион. А в азартные игры ему всегда не везло.
  Поглощенный своим занятием, он не забывал о времени, кислорода оставалось ми-нут на восемь. И иногда оглядывался на жену, все еще крутившуюся возле затонувшего американца...
  
  * * *
  
   Ирина с камерой караулила возле обломков фюзеляжа полосатую рыбу, которая не спешила выплыть из укрытия. Она даже постучала кулачком по дюралевой обшивке, ду-мая стуком выгнать ее наружу.
  "Выплывай же дурочка! Я же тебя не съем. Такая пугливая...".
  Перевесившись над лазом, она заглянула в темноту...
  Из мрака фюзеляжа метнулось к ней нечто длинное. Ирине успела заметить узкую, оскаленную морду, торчащие в разинутой пасти крючки зубов.
  "Мурена!" - ожгла ее догадка.
   Отмахнувшись камерой, она быстро поплыла к Васильеву, которого было видно по пузырям воздуха. Хищница неотступно следовала за ней, не прекращая попыток напасть. Иногда ее крючковатые зубы почти касались защищенного гидрокостюмом тела аквалан-гистки. Ирина готова была визжать от страха, и отбрыкивалась ластами.
  
  * * *
  
   Раскопки ничего не принесли, и Васильев уже просто получал удовольствие от об-щения с подводным миром. Внимание его привлек краб, втиснувшийся в каменистую пе-щерку и ворочавший непомерно огромными глазами на усиках. Из шалости он коснулся краба острием лезвия. Краб крутанул глазом и расставил шире лапки. Теперь вытащить его из щели не так-то просто.
   Васильев ковырнул его разок. Краб бросился в атаку, едва не прихватив клешней за палец. От неожиданности он даже выпустил нож, и тот медленно опустился на грунт. Ва-сильев нырнул, сгреб его за рукоятку. Донная муть всколыхнулась от близких его движе-ний, и он замер...
   "Не может быть!" - мысленно ахнул он.
   Поддев ножом металлическую цепочку, Васильев потянул ее из ила, выуживая круглый плоский предмет.
   "Карманные часы", - поразился он, поднимая со дна находку.
   Через гребень камней, взволновав буйную растительность, к нему подплыла Ирина. Он хотел похвастаться находкой, но, увидел расширенные ее зрачки, враз понял, что что-то случилось. Потом он увидел мурену. Ничуть не смущаясь, что противников теперь вдвое больше, извиваясь угрем, она кинулась на камеру. Зубы скользнули по обтекаемому пластику корпуса.
  Васильев показал большим пальцем наверх, подтолкнул туда жену, а сам изгото-вился с ножом. Им еще повезло, что это было совсем небольшое животное, не тех разме-ров, чтобы причинить серьезный вред человеку. И все же острых, как бритвенные лезвия, зубов надо было остеречься.
  Он не сводил с хищницы глаз, контролируя ее. Ощерив пасть, мурена ухватила за его правую ласту. Васильев не успел увернуться. Впившись в резину, она неистово дерга-ла ее на себя.
  Ирина за это время должна успеть забраться в лодку. Изогнувшись дугой, Васильев стащил с пятки ласту, и она полетела вниз вместе с муреной, не отпускавшей добычу.
  ... Вырвавшись на поверхность около лодки, он успокоил душу, увидев в ней Ири-ну. Она втянула его через борт, Васильев свалился между скамеек и никак не мог отды-шаться. Подруга всхлипывала от испуга, который, со всей полнотой, ощутила только сей-час, уже в безопасности. Васильев взял ее за круглое колено и потряс. Забыв о запоздалых слезах, она подняла лицо.
  - Что это?!
   На его ладони, высыхая под лучами солнца, белели серебром старинные карманные часы.
  
  12
  
  
   Весть о находке молниеносно облетела лагерь. Васильев еще не успел, затащив на берег лодку и опустевшие баллоны, дойти до палатки, чтобы скорее снять с себя опосты-левшие гидрокостюм, как его окружили коллеги, наперебой требуя показать ее. Растолкав народ, к нему протиснулся Морозов и, окатив возбужденным взглядом, с нетерпением воскликнул:
  - Ну?! Где?..
   Васильев подал ему маску, наполненную морской водой, где лежала луковица кар-манных часов.
  - Я не большой спец в таких делах, - объяснялся он. - Думал: мало ли, вдруг на воздухе под прямыми лучами солнца рассыпятся. Сколько ведь времени в воде пролежа-ли.
   Саныч отобрал маску, запустил пальцы в воду, переворачивая часы и жадно раз-глядывая их со всех сторон. Вмиг преобразившись, став до предела деловым и серьезным, и, словно позабыв обо всех, он заспешил в поставленную Борисовым палатку. Ученые ри-нулись за ним, собрались возле полога. Было слышно, как внутри сопел Морозов, тороп-ливо копаясь в вещах, как с раздражением отбрасывал ненужное. Отодвинув край брезен-та, он вылез на свет, держа в одной руке плавающие в маске часы, в другой мензурку с химическим реактивом желтоватого оттенка и крошечную масленку.
   Перед ним расступились, давая простор. Морозов опустился на песок и осторожно извлек из воды часы. Корпус их, изготовленный из чистого серебра, был тяжеловатым на вес и покрытым слоем шершавого налета.
  - Так-с... - Морозов положил их на тряпочку, свинтил с носика масленки колпачок и капнул каплю на заводной механизм и головку.
   Пальцы его мелко подрагивали от напряжения.
  - Принесите мне клочок ваты! - попросил он Глорию. - Надо дать времени немно-го откиснуть. Не дай бог поломать.
   Забрав у медика вату, он слегка смочил ее жидкостью из пробирки, легкими, неве-сомыми прикосновениями втер в покрытую налетом серебряную поверхность. Пепельный налет, смахивающий на кальций или известняк, в местах, где прошлась вата, потемнел. Отняв клочок, Морозов продемонстрировал зрителям осадок на нем, выкинул, и прошелся по корпусу чистой ваткой. Вокруг посыпались удивленные восклицания. После мягких его манипуляций крышка часов заблестела, как новая.
  - Как ты их нашел? - зашептал Володе на ухо Борисов.
  - Сам не пойму! Случайность!.. Нож на дно упал. Подобрал, и вот...
  - Везет же новичкам!
   В немой тишине, которую нарушали разве что шум прибоя и крик парящих над во-дой чаек, Морозов отжал головку часов, подцепил ногтем круглую крышку, с предосто-рожностью отколупнул ее.
   Крышка раскрылась, как створки моллюска, изнутри полилась вода.
  - Вот же раньше делали! - с жаром говорил Саныч. - Даже стекло не пострадало.
   Циферблат действительно уцелел, хотя был изрядно подпорчен просочившейся во-дой. Названия часовой фирмы было уже не прочесть, зато стрелки сохранились идеально, замерев на десяти часах сорока минутах.
  - Конец прошлого века, - с уверенностью знатока заявил Морозов. - И, если судить по внешнему виду, стоили немалых денег. Простолюдинам такие вряд ли были доступны.
   Внутреннюю поверхность крышки сильно изъело коррозией и налетом. Виктор Са-ныч покрутил ее и так и эдак, сосредоточенно свел на переносице пшеничные брови, смо-чил чудо-жидкостью ватку и поскреб ей серую коросту.
   Под ватой засияло белым, проступил тонкий рисунок вензеля.
  - Какая-то надпись! - взволнованно пискнула Ира, заглядывая Морозову через плечо.
   Он протер крышку еще разок, уже начисто и, как сраженный молнией, поднял глаза на Васильева.
  - Ну... батенька, я вас категорически поздравляю. Такая находка, да еще в первый день!..
  - Я же говорил, новичкам везет, - не преминул повториться Борисов.
  - Сэр Роберт Ченджер, - шевелил губами, читая затейливую каллиграфию Володя. - 1854 год.
  
  * * *
  
   До глубокого вечера в лагере не стихали споры о том, как часы управляющего бри-танской колониальной компании попали на морское дно вблизи острова Рухнувших На-дежд. Версий было много, в том числе и самых невероятных, но более всего ученые скло-нялись к предположениям Васильева.
   Васильев считал, что хронометром вельможного британца завладели напавшие на "Викторию" пираты. Ведь даже умирающий от переохлаждения капитан Тревес, упомя-нутый в записках адмирала Вильсона, рассказывал о схватке между ним и французом. "Сэр Роберт схватился на саблях с пиратским вожаком, которого сообщники назы-вали Давиньоном, был обезоружен и обезглавлен...".
   Горячая фантазия сама дорисовывала дальнейшие события. Пираты занимались грабежом и не гнушались мародерством, карманные часы сэра Ченджера, после его убий-ства, а может быть и до, перекочевали к новому хозяину. Потом, самым немыслимым и фантастичным образом, допустим, при ночной выгрузке сокровищ с корабля на лодку у острова, человек этот падает в воду, тогда же случайно утопив драгоценную статуэтку.
   - Рад бы с вами, Володя, поспорить, - рассуждал Морозов, расположившись возле пылающего в сгущающейся темени костра, - но не вижу смысла. Лично я не нахожу дру-гих объяснений, как золотой Будда, а теперь и личные карманные часы англичанина, ока-зались на дне... Впрочем, находка нам дает повод выстроить план дальнейших поисков. Вы говорили, что там сплошные камни и пристать кораблю было негде. Однако странно, почему Давиньон не ведет его сюда, к более пологим берегам, где меньше отмелей и ри-фов?
  - И спросить теперь не у кого, - отпустил шутку Васильев, ковыряясь веткой в объ-ятых пламенем дровах. - А если серьезно, надо внимательно исследовать тамошние ска-лы. Быть может, разгадка кроется именно в них?
  - Вот этим вы завтра с утра и займетесь с Санчесом. Техника ваша не подкачает? - спрашивал Саныч задумчиво смотревшего в огонь кубинца.
  Санчес встряхнулся, отвлекаясь от своих мыслей, сказал рассеяно и поспешно:
  - Нет, нет.
  - Надо прощупать эхолотом, глядишь и будет результат. После сегодняшнего я ни-чему не удивлюсь.
  - И остров осмотреть, - подкинул идею Борисов. - Мы же не знаем, с чем придется иметь дело, и хотя бы приблизительный объем работ.
   Морозов согласился и подбросил в костер сушняка, наломанного Санчесом в роще еще засветло. Пламя ненасытно загудело, отблески заплясали, отражаясь в его зрачках.
  - Жаль нет гитары... - обхватив обнаженные плечи, вздохнула Ирина. - Давно так у костра не сидела.
  - Наверное, еще со студенчества?
  - Да, лет уж как десять не меньше. Последний раз в году девяностом, когда строй-отряд послали в колхоз на уборку картошки... Вечером соберемся на речке, погода вот как сейчас...
  - Ну-у, девушка!.. - позволил Борисов себе усомниться насчет схожести климата островов Карибского бассейна и московской области. - Насчет погоды вы уж чересчур загнули.
  - И ничего я не загнула, - обиженно надулась Ира и даже отвернулась от кандидата наук. - Тепло было еще почти летнее, от речки сыростью тянет. Костер, искры снопом ле-тят, картошка печется в золе. И гитара... - она вздохнула, как бы сожалея о тех давно ка-нувших в лету днях безвозвратно ушедшей юности.
  - Вы не обращайте, Ирочка, на Борисова внимания, - посоветовал ей Морозов. - Чего вы хотите от неотесанного чурбана, в котором нет ни капли романтики.
   В темноте пальмовой рощи отрывисто и жутко захохотала ночная птица. Глория пугливо вздрогнула.
  - А как мы ночевать будем? - после недолгого молчания, спросила она Морозова.
  - В смысле?
  - Мы же не знаем, что за зверье обитает на острове. Пока горит костер, сюда никто не сунется, а как потухнет?
   Вопрос был задан резонный, Ира думала о том же.
  - Мужчинам придется нас караулить. Или вы не согласны?
  - Да нет же... - одобрил идею Санчес. - Надо только график расписать, кто и в ка-кое время.
  - За график не переживайте. Я мигом принесу бумагу и ручку.
   Ирина поднялась с песка и ушла в палатку.
  - Ну, раз вопрос ставится так, - Морозов наклонился ближе к огню, всматриваясь в циферблат, - тогда объявляю отбой. К завтрашнему дню всем следует хорошо отоспаться.
   Поблагодарив за чудно проведенный вечер, он удалился на боковую.
  - Видели? - оглядел оставшихся мужчин Борисов, кивнув на заходившую ходуном палатку, освещаемую всполохами прогорающего костра. - Начальство и тут нас кидает на произвол судьбы.
  - Ничего не попишешь, - согласился с ним Васильев. - У каждого свой статус-кво.
   Ирина вернулась к затухающему огню, подложила чистый лист бумаги на твердую обложку какой-то книги:
  - Кого записывать первым?
  - А нас всего трое. Значит... выходит по три часа на каждого.
  - Давайте меня, - поднял руку Санчес. - Все равно я рано ложиться не привык.
  - Хорошо... - застрочила авторучка по бумаге. - Следом пишу тебя, дорогой. Не проспишь?
  - Пиши, - вздохнул Васильев. - Вспомню армейские будни.
   Борисов с треском сломал о колено высохший сук и бросил на угли, еще облизы-ваемые синеватыми языками пламени.
  - А я как всегда в хвосте, Ирочка?
  - Се ля ви... - она поставила точку. - Куда повешать список?
  
  * * *
  
  ... Васильев свел на "молнию" полог палатки, столкнулся в темноте лоб лбом с Ириной и засмеялся.
  - Чего тут смешного? - она стукнула его в ответ кулачком и потерла ушиб. - Вдруг завтра шишка вскочит? Поищи-ка лучше фонарик.
   Найти в кромешной тьме нужную сумку, а в ней заваленный ворохом одежды фо-нарь, было делом не простым. Васильев вслепую обшарил все углы, пока не наткнулся на нужную. Под руку попадалось исключительно одно тряпье. Наконец он нащупал продол-говатый корпус, вытащил фонарь и включил. Желтый раздвоенный кругляш упал на ук-рывшуюся простынью Ирину.
  - Гаси! - зашипела она, жмурясь от резкого света и натягивая на глаза край про-стыни.
  - Вот так всегда, - проворчал он, сгорбившись в неудобном положении и стаскивая шорты. - Сделай то, сделай это... и никакой тебе благодарности.
   Погасив фонарь, он на ощупь полез на свою лежанку, поправил в изголовье надув-ную подушку от плавательного матраса и завалился чуть не на Ирину.
  - Осторожней!.. и не щекочись! - шепотом возмутилась она, когда его рука без спроса проникла под тонкую простынку. - Васильев, имей совесть! Я спать хочу!
   Он промолчал, будто не при чем, но рука под простынкой продолжала свои бессо-вестные поползновения.
  - Тут же все слышно, - играючи сопротивлялась Ира.
  - Ну и пусть! - приглушенно ответил он, сгорая от желания. - Иди сюда!
   Она ответила на ласки, возбужденно дыша и сбрасывая ненужную уже простынь.
  
  * * *
  
   Васильев проснулся от громкого крика, спросонья соображая, который час. Голос, вне всяких сомнений, принадлежал Борисову:
   - Просыпайтесь!.. Вставайте!..
   Сняв с шеи теплую руку мирно посапывающей подруги, он нащупал подле себя фонарик, подсвечивая им, развел "молнию", закрывавшую вход и, как был в плавках, вы-брался из палатки.
   Было совсем еще темно, в бездонном небе холодно перемигивались звезды, тлел костер, и отсветы его багровыми полосами отражались в неожиданно подступившей воде.
  "Вот оно что!", - осенила его запоздалая догадка.
  Настал прилив, а они, не ведая местных условий, разбили свой лагерь слишком близко от моря. И теперь оно наступало, угрожая затопить палатки.
  - Уноси рацию! - прокричал ему, пробегая мимо, Санчес и растворился в ночной мгле.
   Васильев бросился к палатке. Из нее, еще сонная, высунулась Ира, недоумевая, от-чего разгорелся сыр-бор.
  - Что случилось?
  - Ничего страшного, - стараясь сохранять спокойствие, ободрил ее Васильев. - Возьми наши вещи и иди с ними к роще. Там будет повыше, чем здесь.
   Рация была немногим больше школьного ранца, но довольно тяжелой на вес. Вы-рвав подведенные к ней провода, Васильев с трудом поднял ее, увязая в зыбучем песке.
  На обрыве сверкнул острый луч фонаря, трещали ветки. Преодолев крутой подъем, Ва-сильев взбежал наверх и наткнулся на Глорию, жавшуюся с пожитками к шумевшим де-ревьям.
  - А... это вы? Никуда не уходите, - учащенно дыша, он переводил дыхание. - И не бойтесь, вода так высоко не поднимется. Хорошо?
   Она была до того напугана, что не смогла ему ответить, и лишь судорожно дернула подбородком. Отдав на ее попечение рацию, он бегом спустился на пляж.
   Море неумолимо наступало, отвоевывая новые и новые метры песчаника. Заливае-мые водой, зашипели раскаленные головешки. Костер угас, и ночь поглотила побережье.
  В пустой палатке, к его облегчению, не было ни Ирины, ни в вещей; зато стояла вода, подтопив брошенные в спешке бегства спальные мешки, и надувная его подушка плавала. Он не стал терять драгоценных минут, спасая палатку от полного затопления. Имелись дела и поважнее. Заслышав голоса, Васильев убежал на "хоздвор", где гибло в воде снаряжение и приборы.
   Там надрывались с дизель-генератором Санчес и Борисов. И без того нелегкое уст-ройство отяжелял бак с соляркой, нести его вдвоем было сущей мукой. Пристроившись третьим, Васильев сполна ощутил всю тяжесть и неудобство, мышцы заныли. Подъем преодолевали на одном дыхании, без передышек, поджимало время. Оберегая пальцы, опустили движок на траву. Санчесу было хоть бы хны, мужик привычный, а Борисов с Васильевым бессильно повалились, давая натруженным спинам минуту-другую роздыху. К ним подбежала Ирина.
   - Саныча никто не видел?
  - А разве он не с вами? - держась за растревоженную поясницу, простонал стра-дающий хроническим хондрозом Борисов.
  - Вещи свои как бросил, так и пропал.
  - Нам еще этого не хватало! - ворчал от усталости Васильев.
   Толком не передохнув, они снова спустились на затопленный пляж.
  - Морозов! - сложив ладони рупором, прокричал в темноту Борисов. - Витя!.. Где ты?
   - Саны-ы-ч!!! - вторил ему Володя.
   Они молчали, вслушиваясь в темноту. Ничего, кроме плеска воды.
  - Найдется! - с твердостью выпалил Борисов. - Не потоп же... Потащили пока компрессор.
   Компрессор, канистры с горючим и машинным маслом, водолазное и альпинист-ское снаряжение помаленьку, понемногу перенесли в более безопасное и сухое место. За работой время летело незаметно, и уже зарождался на востоке рассвет, проступив розова-той полоской на горизонте. Темнота таяла, сходила на нет, проступили в предрассветной дымке деревья и сваленные как попало спасенные вещи. От воды, поглотившей пляж, поднимался молочный туман.
   Палатку Борисова смыло, и ее, точно тряпку, теребил и переворачивал прибой, то относя, то вновь выбрасывая на берег. Борисов сошел к воде, придерживаясь за кустарник, дотянулся до нее и выволок на сушу. С палатки бежали ручьи. Ему сильно хотелось ку-рить, но трубка была наверху (и как он не потерял ее в суматохе?), да и табак подмок вме-сте с сумкой. Обманывая привычку, он сломал веточку, пожевал ее. Веточка горчила, и он с отвращением ее выбросил в воду.
   В успокаивающих всплесках бьющихся о берег волн ему прислышались посторон-ние звуки, будто кто-то ему невидимый в дымке брел по воде.
   "Морозов!" - возликовал он, спрыгивая в воду.
  - Витя, это ты?! - крикнул он.
  - Чего глотку дерешь? Нет, тень отца Гамлета! - отозвался знакомый баритон, и из кисейного марева неясным пятном выплыла фигура Саныча.
  - Ты где был? Мы уж все переволновались!
   Морозов выглядел невозмутимым. Он шагал по колено в воде, волоча за веревку надувной бот, который ученые считали уже безвозвратно утерянным.
  - Не пропадать же добру. Вот... плавать за ним пришлось.
  - А что не отзывался? Мы же звали тебя, кричали...
   Саныч цыкнул, скривив щеку, и втащил лодку на возвышение.
  - А, испугались?! Ничего... лучше ценить будете.
   Они поднялись натоптанной за ночь тропе в рощу. Радостно завизжала Ира и по-висла на шее Морозова. Саныч растрогался встречей и украдкой смахнул пальцем высту-пившую слезинку.
  - Все нормально! Живой и здоровый! - сказал он и опустился в траву. - Что, брат-цы-кролики? Осечка вышла с лагерем? Впредь умнее будем... Вот что, время подходит к половине шестого. До девяти утра всем отбой. Думать будем после!
  
  13
  
  
  
   Вода продержалась не более трех часов, после чего стала медленно убывать, отпус-кая пляж по сантиметру. Туман с восходом солнца потерял свою силу, заволновался и, разрываясь лохматыми клочьями, сполз в море. На мокром песке подсыхали выброшен-ные волнами растения, шустро перебирая лапками, к морю бочком спешил краб.
   Лагерь был разорен подчистую. Ни одна из палаток, кроме скособочившегося шат-ра Васильева, больше не устояла. Погребок замыло песком, не оставив следа. Упав перед ним на колени, Борисов руками разгребал стекающую жижу, добираясь до продуктов. Консервы не пострадали. Борисов с легкостью рвал размокшую картонную упаковку и, вытаскивая из песочного месива по баночке, складывал подле себя. Испортился хлеб, ма-кароны в бумажном мешке и приправы, что, впрочем, было не так уж и смертельно.
  
  * * *
  
  ... На спасательный круг, забитый приливом в кустарник, наткнулся Санчес, отпра-
  вившийся вырубать для палаток новые колья. Он вырвал его из сплетения веток, отнес к лагерю и бросил перед Морозовым.
  - Вот, нашел.
   Забыв о работе, к ним сбежался народ. Борисов, присев на корточки, стряхнул с об-лезлого круга колючую морскую траву, пытаясь разобрать название корабля. Надпись на спасательном круге давно не обновлялась, и читалась с трудом.
  - Ху... ве.. н... туд... - неуверенно, по слогам, прочитал Борисов и уставился на Санчеса. - Хувентуд? Я прав?..
  - Да, - с важностью согласился кубинец. - Это название одного из наших крупных островов.
  - Откуда круг здесь взялся?
  - Подождите! - взволнованно вскричала Ирина, вцепившись ноготками в руку Ва-сильева так, что он даже поморщился от боли. - Помните, что вчера передавала береговая охрана?
  - Пропавший катер? - вскинулся Морозов. - Это который исчез в шторм в экранов радарных установок?
  - Вовсе и необязательно, - высказал сомнение Борисов. - Мало ли в море всякого барахла плавает?
  - Вы несносны, Кирилл Леонидович!.. Всему находите отговорку! Что, если дейст-вительно люди попали в беду? Быть может, потерпели кораблекрушение и нуждаются в помощи, а мы здесь с вами разглагольствуем о пустом!
  - Я просто пытаюсь рассуждать логически. В конце концов, штуку эту могло про-сто смыть во время шторма...
  - А как же пропавший катер?! - настаивала на своем Ирина.
   Зная, что спорить с женщинами бесполезно, а иногда даже во вред, Борисов в мах-нул рукой - делайте, что хотите! - и отошел в сторонку.
  - Вот тут Кирилл Леонидович пытался размыслить логически! - захлебывалась эмоциями Ира. - Я не против, давайте... Начнем с фактов! Факт номер один - это силь-ный шторм, - она отогнула мизинец. - Такой силы, что ни пограничники, ни береговая ох-рана не имели возможности выслать к нарушителю наряды. Он ведь нарушитель, верно, раз уйти стремился в нейтральные воды?
   Скрестивший на груди руки Санчес согласился с ее аргументом.
  - Факт второй и такой же неоспоримый - наличие самого катера нарушителя. В третьих, его исчезновение с радаров! Скажите Санчес, в каких случаях такое возможно?
  - Только если катер воспарил в небо или, наоборот, ушел ко дну.
  - Видите?! - воскликнула Ирина, демонстрируя уже три пальца. - И, напрягите па-мять, где он пропал?.. Вам и пятый козырь нужен? Вот он, - она обличительно показала на валяющийся на песке спасательный круг. - Так чего же вам еще?..
  - Убедила! - нахмурил брови Морозов. - Только что ты предлагаешь? Плюнуть на нашу миссию и заняться спасательными работами?
  - А это, Виктор Саныч, смотря что вам дороже: жизнь человека или мифический клад?
  - Деточка! - позлорадствовал за ее спиной Борисов. - Я впервые слышу от вас не-свойственный скепсис по поводу экспедиции...
  - Я вам не деточка! - вспыхнула до корней волос Ирина. - И я считаю, что жизнь человека стоит любых сокровищ!
  - Красиво сказано... как с большой трибуны.
  - Ну, что же... - Морозов помассировал ладони, окидывая взглядом коллег. - И все вы считаете точно так же?
  - А что делать, если она права?
   Ирина благодарно поглядела на Васильева, и потерлась щекой о его плечо.
  - Твои предложения? - спросил Борисов.
  - Разделимся на две группы. Мы с Санчесом забираем эхолот, как и договаривались вчера, и плывем вдоль берега. Если что-то отыщем, немедленно сообщаем вам.
  - А нам, значит, по бережку пешочком? - хмыкнул Борисов.
  - Кому-то придется. Люди ведь могли спастись и находиться где-то поблизости.
  - У них это семейственное! - подпер бока кандидат наук и отдернулся от Василье-ва, в шутку грозившего кулаком.
  
  * * *
  
  Спущенный под воду высокочувствительный зонд эхолота посылал во все стороны ультразвуковые сигналы. Отраженные от всевозможных препятствий в виде камней, ко-ралловых рифов и даже стаек проплывающих рыб, сигналы возвращались назад, выдавая соответствующее графическое изображение на прибор, что держал Санчес. Прибор был в своем роде уникальным, подводная картинка не просто отображалась на нем, но с помо-щью новейших компьютерных технологий выдавалась в трехмерном рельефном измере-нии. Лежавший на глубоком дне предмет показывался с любого угла зрения, выглядел объемным, и обозревался до самых мельчайших деталей.
  Ботом управлял Васильев, облаченный в водолазный костюм. Баллоны с кислоро-дом, ласты и маска лежала у него в ногах. Монотонно урчал мотор, лодка медленно плыла вдоль побережья, слепило солнце. Васильев моргал ресницами, время от времени черпал ладонью воду и смачивал лицо. После веселой ночки его морило ко сну.
  Санчес попросил его взять левее, ближе к скалам, потом - застопорить ход.
  - Что-то есть? - переключив на холостые обороты, к нему подтянулся Владимир.
  - Не разберу...
   Монитор выдавал нагромождение камней, и не более. Погоняв, на всякий случай, картинку во всех проекциях, они тронулись дальше.
  Они давно миновали "Собачий клык", как Васильев окрестил скалу, вблизи кото-рой покоились обломки американского самолета. Отвесный береговой утес поднимался метров на восемьдесят над уровнем моря, внизу разбивались о камни волны.
  - Стоп! - вывел из полудремы окрик Санчеса. - Глуши мотор.
   Бот покачивался вблизи вздымающейся из воды скалы, прибор зелеными пункти-рами отображал ее подводную часть. Санчес впился взглядом в монитор.
   Васильев перебрался ближе к нему, разглядывая контуры непонятного объекта, ле-жавшего на глубине.
  - Ты можешь разобрать, что это?
   Вместо ответа кубинец воспользовался кнопкой, сбоку экрана побежали цифровые расчеты. Предмет, имевший довольно внушительные габариты, как бы отделился от дна и завис посреди экрана, приобретая более отчетливые очертания, а вслед за тем медленно, объемно завращался, подобно голографическому снимку.
   Они встретились взглядами. Не тратясь на слова, Васильев надел снаряжение, за-хватил фонарь и ушел под воду.
  
  
  
  * * *
  
  Он погружался все более в разверзшуюся под ним бездну. Свет стал меркнуть, сол-нечные лучи не проникали на такую глубину. Давление железной рукой сдавливало его, а до дна было еще так далеко...
  Он зажег фонарь и зашарил лучом. Вздымалась потревоженная муть, полоса рассе-янного света выхватывала из холодного полумрака каменистый шельф. Он опустился еще ниже, подводное течение подхватило его, обдало могильным дыханием. Ему пришлось приложить максимум усилий, чтобы справиться с этим потоком. Убравшись за шельф, Васильев осмотрелся, и луч его фонаря, гулявший по дну, уперся в белеющее за камнями пятно.
   Подплыв ближе, он обнаружил на грунте завалившийся катер. Возможно, это и было то, что они искали. В носовой части, ближе к килю, зияла пробоина, полученная, ви-димо, вследствие тарана катером скалы. Пробоина была рваной, гнутые лепестки обшивки торчали во внутрь. Получив такие повреждения, суденышко изначально не имело шансов выжить и затонуло в считанные минуты после столкновения.
  Но что стало с людьми, находившимися на его борту?..
   Из пробоины, вихляя хвостом, выплыла рыбешка и, попав в свет фонаря, юркнула обратно в трюмный сумрак. Васильев пробрался к капитанской рубке, дверь в нее была приоткрыта. Подняв ее за ручку, отбросил настежь и, остерегаясь случайного ее падения, вплыл во внутрь. К счастью, надстройка была пуста. Он отмахнулся от плавающего судо-вого журнала, подобрал коричневую стеклянную бутылку, развернул к себе этикеткой.
   "Виски", - прочитав, отпустил ее. Бутылка замедленно, со стуком, опустилась на железную переборку.
   Васильев выбрался из рубки, повел фонарем по мачте, погнутой у самого основа-ния и теперь лежавшей на камнях.
   "Каюты... Надо проверить внутренние помещения...".
   Перебирая поручень, он добрался до лесенки, ведущей вниз. Дверь поддалась его усилиям. Стараясь ни за что не зацепиться и не задеть баллонами, он отворил ее и протис-нулся в проем, светя перед себя. Ему предстал совсем крохотный, метра на четыре, кори-дорчик. По левой стене темнел провал каюты. Представляя, какой бардак после крушения может ожидать внутри, и исходящую оттого опасность, он дальше порога не сунулся, из коридорчика обдал ее лучом.
   Сноп света вонзился в стену, от нее - пройдя наискось - нашел сорванную ударом книжную полку, груду тряпок и размокших газет, перескочил на бутылки, в беспорядке разбросанные повсюду.
   И тут он вздрогнул и в ужасе отшатнулся, увидев то, чего, впрочем, и ожидал. Луч упал на искаженное мученической гримасой лицо утопленника, выплывшего из-за пере-борки. Приоткрытые, водянистые его глаза, сдавалось, уставились на Васильева. Ему ста-ло не по себе, сердце встревоженными частыми толчками заколотилось. Сильными взма-хами ласт, он убрался дальше по коридору от этой страшной каюты.
   Успокоившись насколько было возможно в данной ситуации и готовый уже ко всему, Васильев проверил следующую комнатушку. Здесь было не в пример чище преды-дущей, вещи не плавали в беспорядке. На вздыбленном полу Васильев заметил предмет, похожий на дипломат, но который при ближайшем рассмотрении оказался портативным компьютером.
   "Дорогая игрушка", - пожалел даже Васильев, давно мечтавший не то, что о ноут-буке, а об обычной IBM в личном пользовании. Только мечтать не вредно, а на большее он и рассчитывать не мог со своей мизерной преподавательской зарплатой.
  Взбаламученная его движениями вода принесла ему из мрака барсетку - одну из миллионов тех, что давно стали в России непременным атрибутом любого уважающего себя мужчины, от прыщавого юнца, форсящего "крутостью" перед дворовыми приятеля-ми, до седовласого автолюбителя, у которого кожаная сумочка под мышкой вмещает в се-бя и кошелек, и документы, и ключи, да и еще немало чего...
  Но то, что привычно в далекой отсюда России, здесь, на глубине сорока с лишним метров, в затонувшем катере вызвало немалое его изумление. Васильев поймал барсетку за ремешок, отжал замочек. Изнутри выплыли долларовые купюры, до которых ему не было дела. В другом отделении, застегнутом на кнопку, обнаружил документы. И снова сердчишко тревожно колыхнулось - на коричневой обложке извлеченного паспорта золо-том оттиснен двуглавый российский орел.
   Перелистнув лицевую страницу, Васильев посветил на фото, испытывав при том несказанное облегчение. На фотографии запечатлен совсем молодой парень, судя по запи-си - семьдесят седьмого года рождения, и он уж никак не походит на того покойника из соседней каюты, которому не меньше сорока. А раз владельца паспорта нет на катере, то есть шанс на спасение - до острова не так уж далеко.
   Он бросил взгляд на часы: кислорода было еще минут на восемь. Спешно заткнув паспорт за пояс, Васильев покинул каюту и выбрался из катера. Длинная тень пронеслась над камнями. Васильев покрылся мурашками, провожая взглядом крупную особь акулы, дрожащей рукой судорожно полез к щиколотке за ножом. Но что сделает нож против сот-ни акульих зубов? Он ретировался обратно в катер и следил оттуда за нарезавшей кругами хищницей.
   "Что же делать, мать честная?!", - лихорадочно соображал он. Баллон пустел, и еще минуты через пять начнет сказываться нехватка кислорода. Тогда он ни за что не вы-берется к лодке. Терять драгоценное время нельзя, но и как действовать с учетом почуяв-шей добычу акулы, он ума не прикладывал.
   "Четыре минуты... Всего на четыре минуты.".
   Надо было на что-то решаться, или пан, или пропал. Акула, как назло, не убира-лась, и крутилась где-то поблизости.
   Погасив фонарь, чтобы не привлекать к себе ее внимание, он оттолкнулся ногами от палубы и, не думая о кессонной болезни, и о том, что поднимается слишком быстро, чем следует, ринулся к поверхности. Затопленный катер оставался в вечном донном су-мраке, акулы было невидно. Над головой весело бликовала солнечная рябь.
   Акула вынырнула откуда-то сбоку и прошлась так близко, что едва не задела его плавником. Васильев шарахнулся спиной и завертелся, следя за ней. Она пока не торопи-лась нападать и пока играла с добычей, сужая свои круги.
   "Еще метров десять... Отстала бы..."
   Но хищница не отставала. Наоборот, резко нарушив траекторию, она налетела на него тупой мордой. Васильева отбросило, он беспомощно кувыркнулся, и заработал изо всех сил руками и ластами, стремясь вырваться на поверхность. Акула не мурена, от нее потерянной ластой не отделаться.
   Она снова плыла на него, и Васильев обмер, прочитав в безжалостных акульих гла-зах свой приговор. Защищаясь, он инстинктивно выставил вперед себя фонарь и включил его - нечаянным движением, - когда до зубастой твари оставалось совсем ничего. Ослеп-ленная галогенной вспышкой людоедка порывисто свернула, прошла в каком-то метре. Выигрывая секунды, Васильев погреб к поверхности. Уже почти достигнув ее и видя при-ближающуюся хищницу, швырнул в нее фонарем.
   Акула ненадолго отвлеклась на погружающийся в пучину фонарь, испробовала пластик на зуб. Этого Васильеву хватило, чтобы с плеском вынырнуть возле бота. Санчес, будто все видел, подхватил его за плечи и помог перевалиться внутрь.
   - К берегу! - срывая голос, закричал Васильев, вырвав изо рта загубник.
   Акулий плавник возник в нескольких метрах от кормы, Санчес рывком запустил двигатель и, падая рядом на скамью, врубил максимальную скорость.
   Выжимая из японского мотора все, что было только можно, они мчались к берего-вой косе. Ветер свистел в ушах и бил в лицо. Санчес то и дело оглядывался на акулу, пре-следовательница и не думала отказываться от легкой добычи. Но им везло - подводные камни! Они не давали хищнице разогнаться, ей поневоле приходилось лавировать между ними.
  Метров за двадцать пять до плеса Санчес заглушил движок и задрал гребной винт, опасаясь вывернуть его о камни. Бот продолжал нестись по инерции, пока не уткнулся за-дранной мордой в берег.
   Спрыгнув на гальку, кубинец втащил лодку вместе с Васильевым, который все еще лежал пластом, не в силах отдышаться.
  
  14
  
   Заросли, в которые углубился маленький отряд, были настолько густыми, что Бо-рисов, шествовавший впереди, упарился до седьмого пота, круша налево и направо мяси-стые сочные листья, похожие на гигантские лопухи. Мачете, взятый по настоянию Санче-са, был размером с добрый тесак, и с легкостью срубал мешающую продвижению расти-тельность. Борисов взмок, волосы его слиплись, а на спине и под мышками расплылись мокрые пятна. Вдобавок ко всему, через плечо бородатого историка висело помповое ру-жье, а на поясе забитый патронташ.
   - Да зачем оно мне? - спорил он всего пару часов назад с Санчесом, готовясь к вы-лазке на остров. - С кем мне воевать придется?
  - Возьми, Кирилл, - убеждал его кубинец. - Лишним оружие не будет. Откуда знать, какое зверье здесь водится? С вами женщина...
  - Зверье... - ворчал он, сдаваясь. - Тут кроме попугаев...
   Невесомое в самом начале похода ружье изрядно тяготило теперь спину, и билось при ходьбе рукоятью. Борисов, вяло замахиваясь тесаком на лопухи, подумывал уже от-дать его замыкающему Санычу.
  - Устали? - с участием спросила его шедшая сзади Ирина, в джинсовом костюме, походной панаме с обвислыми краями и рюкзачком, в котором лежали необходимые на первый случай медикаменты.
   Борисов не ответил, прорубая в зарослях коридор.
   Привал сделали на опушке тропического леса, куда, окончательно вымотавшись, вывел кандидат наук. Швырнув тесак, он повалился на землю, дыша как загнанная ло-шадь.
   - Все, баста!.. С места дальше не сдвинусь, - простонал он, разминая правую руку.
  - Может быть вам массажик? - встала над ним Васильева.
   Историк засмеялся.
  - Звучит заманчиво, но как отреагирует ваш супруг?
  - Опять вы со своими шуточками!
  - Друзья! - потянул носом Саныч. - А вы замечаете, какая богатая здесь природа? Какой кристально чистый воздух! Ни йоты химических примесей, ни гари, ни смока, ни выхлопных газов, присущих цивилизации!
  - У нас в тайге не хуже, - буркнул Борисов и уставился на раскидавшего в полете крылья пестрого попугая, перелетавшего с дерева на дерево. - Разве что попугаям не кли-матит.
  - И тихо как, - заметила Ирина. - Что-то непохоже на присутствие человека.
  - Сколько мы примерно прошли?
  - Километра четыре, - отозвался Борисов.
  - Такими темпами нам на обход острова еще дня два придется потратить.
  - Я понял, в чью сторону намек! - Борисов обиделся и оперся о землю, с натугой вставая. - Ладно, идемте. Только чур, в следующих кустах ты, Саныч, будешь кусты ру-бать.
   Передвигаться по лесу было ничуть не проще, чем в зарослях. Всюду густое пере-плетение пышных кустов, лиан; над кронами с пронзительными криками кружили встре-воженные чужаками птицы.
  - Мне интересно, - молвил Борисов, перелезая через поваленное дерево, - где вы собрались сокровища искать? Вокруг сотни гектар джунглей, тут запросто ногу сломишь, не то что...
   Он подал руку Ирине, помогая перебраться и ей.
  - Какой же вы скептик! - не удержалась она от восклицания.
  - Я не пессимист, я стараюсь рассуждать разумно. И я не представляю, что можем сделать здесь мы, вшестером?!
  - Санчес какой-то мудреный металлоискатель привез, говорит - весьма чувстви-тельный, - отвечал Саныч, самостоятельно преодолевая кишащее муравьями бревно. - Любой металл улавливает.
  - Великолепно! - Борисов по-бабьи всплеснул руками. - Только ему в одиночку работы лет на десять. Не проще согнать сюда роту саперов, а лучше целый батальон, рас-ставить цепью и прочесать остров?..
  - Ох и едкий ты на язык... - Зачем тогда согласился ехать в экспедицию?
  - Да ну вас! - досадливо махнул в воздухе Борисов. - Если тебе что взбредет в го-лову... Хорошо, пусть по-твоему! Твой Санчес в нищей стране умудрился раздобыть су-персовременный прибор, прощупывающий чуть до центра Земли. Мне интересно, как от-реагирует металлоискатель на алмазы? Тоже звук какой издаст?
  - Не знай я вашего характера, сочла бы за закоренелого сухаря! - подала голос Ира. - Неужели вы до их пор не поняли, что главное для нас не сокровища...
  - ... а сам процесс?! - закончил фразу Борисов.
  - А еще я помню позапрошлое лето, когда вы занимались раскопками городища в Томской области. И вас тогда не смущала карта, которую сам составлял, зиму проведя в архиве, и что местом тем оказалось поле, уже приготовленное к севу.
  - И председатель совхоза, - прыснул от смеха Саныч. - Сколько он тогда нервов нам потравил! Обещался бульдозерами палатки смять. Кляузы строчил в район и в об-ласть. Даже, вроде бы, представителю президента... Тогда было больше уверенности в своей правоте?
  - Да там с незапамятных времен колхозники при вспашке черепки выкорчевыва-ли... - вырвалось у Борисова. - И по рукописям все сходилось...
   Морозов снова поморщился, точно его свела зубная боль.
  - Ты кому-нибудь другому это рассказывай!
   Они еще долго спорили между собой, и Ирина, достав из футляра фотоаппарат, уже не вслушивалась в перепалку двоих приятелей. Чем глубже забредали они в чащу, тем больше летало экзотических птиц, каких она раньше если и видела, то разве что в зоопар-ке. Но птицы порхали под самыми кронами, высоко от земли, а ей хотелось сделать сни-мок крупным планом, подобраться как можно ближе.
   Длиннохвостый пернатый, с раскрашенными природой во все цвета радуги перья-ми, сидел на суку в нескольких шагах от нее. Пропустив вперед Морозова, Ира вошла в кусты, раздвигая бесшумно ветки. Пернатый скосил на ее черные выпуклые глазенки и, опустив хохлатую голову, чистил клюв о ветку.
   Она кралась, почти не дыша, ступая беззвучно, как кошка. Пернатый ее не заме-чал, или делал вид, что не замечает, подпуская ближе. Приникнув к видоискателю, Ирина поймала его в кадр, поводила камерой, подыскивая лучший ракурс, палец лег на кнопку. В видоискателе вдруг отразился прятавшийся в кустах человек в пятнистой униформе и с размалеванным черными и зелеными полосами лицом. Ирина испуганно отняла камеру, отступила назад, и птица с душераздирающим отрывистым криком шумно сорвалась с ветки.
   В следующее мгновение, когда она снова воззрилась на кустарник, там никого уже не было.
  
  * * *
  
   Ученые тотчас прибежали на ее крик.
  - Что стряслось?! - озабоченно спросил ее Морозов.
  - Там! - воскликнула она, показывая на кусты. - Там кто-то был!
   Испуг ее был столь неподдельным, что Борисов, подняв с земли увесистую палку, осторожно приблизился к кустарнику. Цепко прощупав его глазами, обошел со стороны, неуклюже затрещал ветками.
  - Никого, - приглушенным голосом, точно боясь выдать собственное присутствие, сообщил он. - А где вы его видели?
  - Да здесь же! - с чувством вскричала она.
  - Нет никого... Соизвольте убедиться.
  - Но я видела!.. Да что я, слепая?!
  - Я этого не утверждал. Просто вам померещилось! В лесу с кем не бывает.
  - Да нет же, говорю вам! - она схватила за руки Морозова. - За нами следили.
  - Хорошо, голубушка, - мягко ей вторил Саныч. - Как он выглядел?
  - Куртка пятнистая!.. - взволнованно говорила Ира. - И лицо вымазано... Знаете, как у солдат?
   Нагнувшись, Борисов подобрал оброненную ею панаму, стряхнул налипший сор.
  - Не сочтите за недоверие, Ирочка, но как же тогда вы его разглядели?
   Вопрос был задан, и Морозов, стоявший рядом с ней, тоже ждал ее ответа. Ира за-брала у историка панаму и нахлобучила на волосы.
  - Вы мне не верите, - сказала она тихо, с обидой в глазах.
  - Нет, что вы! - поспешил смутиться Морозов. - Вы не так...
  - Он смотрел прямо на меня... Я прежде почувствовала, чем увидела его.
   Морозов со значением глянул на Борисова. Тот пожал плечами, пробормотал: "Ну, не знаю", и снова полез в злополучные кусты искать хоть какие-то следы от сидевшего в них человека.
   "Бред... Самый настоящий бред!.. - царапаясь о колючие ветки, мыслил он. - Знает же, что ей все привиделось, а туда же...".
   Коленки его быстро вымазались во влажной земле, но никаких следов, кроме разве что собственных, он не нашел.
  - Нету ничего, - развел он руками, уверенный в свой правоте, и стал подниматься.
   И осекся, увидев прямо перед глазами болтающуюся на свежей кожице сломанную веточку.
  
  * * *
  
  - Кто же это мог быть? - ломал голову Морозов, вертя оторванную ветку.
  - Понятия не имею, - ответил с категоричностью Борисов. - Я, признаться, не уве-рен, что сам ее как-нибудь не сломал, когда шарился по кустам.
  - Я же говорю вам, так кто-то был! - настаивала Ира.
   Морозов привычно пощипал бакенбард, пытаясь найти случившемуся вразуми-тельное объяснение.
  - Пока я теряюсь в догадках. Но то, что это не пассажиры с пропавшего катера, яс-но как дважды два.
  - Да... им-то уж в первую очередь прятаться от нас не имело смысла, - согласился Борисов, через голову снял ружье и передернул затвор. - Пойдем назад?
  - Не-а... - покачал головой Саныч. - Не вижу смысла. Чтобы завтра возвращаться целой армией?
  - Что ты конкретно предлагаешь?
  - Идти куда шли. Вот разве что глядеть в оба по сторонам. Как вы считаете, Ироч-ка?
   Она уже справилась с первым испугом и согласилась с Морозовым.
  - Будь по вашему! - проворчал Борисов и, треща ветками, двинулся дальше. Ружье он уже не убирал за спину.
   Настроение странным событием было изрядно подпорчено, темы для разговоров иссякли, да и было ли до разговоров, когда они чувствовали себя неуютно, будто на муш-ке. Но ничего экстраординарного более не происходило, настороженность постепенно от-пускала. Шагавший впереди Борисов уже не выглядел воинственно, но и не расслаблялся и не терял бдительности.
   Еще через полчаса тропические джунгли перед ними расступились. Ученым от-крылась большая, залитая солнцем поляна, упирающаяся в каменную, высившуюся под облака гряду.
  - Кажись, дотопали, - обернулся к спутникам Борисов.
   На открытом месте напряжение окончательно улеглось, и таинственное происше-ствие, еще недавно гнетущее всю троицу, отступило на задний план. Ровная площадка справа обрывалась, внизу шумело море, разбиваясь о скалы. Ирина подошла было к краю и глянула в пропасть. И тут же отпрянула назад...
   - Голова что-то закружилась... - она опустилась в траву.
   Борисов, похоже, боязнью высоты не страдал, и стоял на самом козырьке, смотря в сливающуюся на горизонте с морем голубую даль. Из-под его подошвы срывались вниз мелкие камешки.
   Наступая на каменную осыпь, Саныч задрал голову, изучая гряду, так, что шее ста-ло больно.
   "Высоко, - примерился он к скале, имеющей почти отрицательный угол. - Без спе-циального снаряжения тут и нечего делать".
  Неподалеку хрустально журчал родник, Морозов отыскал его по звуку. Прозрачный ручей пробивался из расщелины и сбегал в каменную чашу. Морозов зачерпнул воды и с опа-ской понюхал. Вода была ледяной и ничем подозрительным не отдавала.
   Он отхлебнул немного, прополоскал горло, сплюнул в траву. Снял с пояса фляжку с нагревшейся питьевой водой не самого лучшего качества, припасенной еще с материка, слил старую и утопил фляжку в чаше.
   - Вкусна водица? - спросил незаметно подошедший Борисов.
   Саныч только одобрительно крякнул и протянул ему фляжку.
   Досыта напившись, Борисов полил себе на волосы, растер шею.
  - Благода-ать... Только не пора ли на базу? Дело уже к обеду. Не знаю, как у вас, а у меня в брюхе урчит.
  - Отобедать бы не помешало, - согласился Морозов, погладив по животу. - А где наша прекрасная мадам?
  - А ты обернись! - посоветовал Борисов.
   Саныч повел головой и услышал механический тихий щелчок фотокамеры.
  - Снято! - улыбнулась белозубой улыбкой Ира, пряча ее в футляр. - Для истории!.. Вот только жаль, что нет с собой краски.
  - Зачем? - недоуменно вскинул глаза Саныч.
  - А чтобы на скале отметиться: "Здесь были такие-то..." - рассмеялась она и тут же успокоила обоих ученых. - Да не бойтесь, шучу.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"