Взгляд девушки стал холодным. Очень холодным. Пожалуй, он мог вызвать дрожь у любого, кто осмелился бы посмотреть на нее, но Его королева ждала этого. Она ждала такой реакции, потому что она вызвала эту реакцию.
- Вот так. Ты чувствуешь? Гнев. Злость. Боль, - женщина улыбалась после каждого слова. Да, она невероятно любила акцентировать внимание на словах, выдерживая короткие паузы между ними. Она любила оставлять впечатление после своего присутствия. И подобные выходки были частью ее шоу, которым ее мужчина наслаждался раз за разом. - Ярость, наконец. А ведь это не больше чем реакция на мои слова. Но только представь себе, что такое состояние станет неизменной частью тебя. Постоянной частью тебя. Обратись к своей человеческой природе. Вспомни о том, что такое сожаление, добродушие, самопожертвование, ласка и прочие нежности, которые отличают вас от нас, как вы любите повторять. Вспомни обо всем этом. И подумай над тем, сколько несчастий, боли и невзгод ты принесешь своими действиями всем кого любишь, если не научишься обуздывать свой дар.
- Какое мне дело до них. Люди причиняют мне боль постоянно без всякого дара и магии, как только входят в мою жизнь. Они дают мне призрачные надежды, а потом с легкостью отнимают их! И вы хотите, чтобы я сейчас думала об их благополучии?! Никто из них не заслуживает ни единой капли сострадания от меня!
- Милый, тебе не кажется, что это звучит как обида?
- Мне не кажется, дорогая. Я уверен в этом. Странно то, что она не пыталась отомстить им раньше, испытывая такую огромную неприязнь к ним.
- Да, малышка, почему ты не сделала этого? Почему ты не пыталась отомстить?
- А что я, по-вашему, могу сделать?!
- Ты недооцениваешь себя, Августа, там, где это следовало бы делать, и переоцениваешь свои возможности там, где они не имеют никой ценности.
- Я отдаю себе отчет в своих действиях.
- Ты уверена?
- Да.
- Тогда, что твоя рука делает возле моей шеи? - женщина вскинула бровь и разжала свободную руку, которая сжимала запястье девушки. - Повторяю вопрос. Ты уверена?
- Да. Я все еще уверена. Вы могли воспользоваться своим даром и заставить меня оказаться здесь.
- Ох, - Немезида закатила глаза. - Поверь мне, если бы это было так, тебе было бы больно, и ты смотрела бы на меня сейчас снизу вверх, как твоя мать сейчас смотрит на тебя.
При этих словах, взор девушки стал беглым. Довольно странно было наблюдать за тем, как она, пыталась не подавать вида, что расслышала последнюю фразу Его королевы, а между тем ее зрачки двигались из стороны в сторону. Не смотря на то, что их практически пепельный цвет больше отталкивал, чем притягивал внимание, близость в пару шагов дала возможность людям из Клана Теней понять причину ее беспокойства.
- И что же волнует тебя больше, малышка, то, что твоя матушка все еще жива, не смотря на ее попытки все испортить, или то, что тебе все еще придется с ней жить, зная, что в любой момент ты можешь стать причиной ее смерти?
- Ничего из этого. Я просто хочу, чтобы она и ее ребенок были в порядке, - заметив, наконец, на полу Сабрину, она долго всматривалась в ее лицо. Оно казалось ей и знакомым и неизвестным одновременно. Как будто, это была всего лишь прохожая, с которой она однажды столкнулась по неосторожности, и, которую ей было жаль. Да, было жаль, но ни как родного человека, скорее как несчастную побирушку. Вроде тех, что могут встретиться в переходах метро или на железнодорожных вокзалах. Однако, даже при всем этом сочувствии к ней и ей подобным, она не стремилась сделать существование таких, как она, легче. Она никогда не пыталась собрать в одну горсть мелочь из кармана своей верхней одежды и, не пересчитывая ее, вложить в одиноко протянутую руку какого-нибудь страдальца, или же разделить с ним кусок хлеба. Менять что-либо теперь Августа не собиралась, особенно учитывая то, что, по её скромному мнению, ее матушка оказалась слабой. Она была опечалена тем, что мама не стала бороться до конца, что не отстранила ее руку в последний момент от руки Вероники, что не пыталась сопротивляться всему этому, что, как и прежде, она позволила случаю решить все за нее. - И желательно подальше от меня.
Фраза стоила ей больших усилий. Придать ей ничего не выражающий тон было выше ее сил, но сама попытка сделать это заслуживала уважения со стороны пары в красном. Их беседа носила непринужденный характер, пока Августа все еще сверлила мамочку взглядом, не слыша ни единого их слова. Что-что, а игнорировать речи неугодных ей людей она умела прекрасно, в особенности, если не желала слушать.
- Ты уверена, что совет по поводу человеческих чувств, засевших где-то глубоко внутри нее, был правильным, моя королева?
- Да. Взгляни на нее. Детка раздосадована, что матушка в который раз не стала бороться за нее. Думаю, она ненавидит ее за это. Но в тоже время, ей жаль ее. Она кажется ей слишком слабой, слишком неспособной для этой самой борьбы за выживание. Потому что для нее жизнь это именно борьба. Борьба с людьми, которые отравляют ей жизнь. С недугами, которые тоже отравляют ей жизнь. Со всем вокруг, что является не таким, каким она хочет это видеть. Со всем, кроме себя самой. У нее своя реальность, где она олицетворяет добродетель, а все остальные люди, включая ее родных, виноваты перед ней.
- С каждым новым поколением, эти мысли о том, что весь мир им чем-то обязан, встречаются все более часто. Никогда не мог себе представить, что с течением лет, человечество так и не сумеет избавиться от этого заблуждения. Неужели так сложно понять, что он существовал еще до их рождения и по определению ничего им не должен.
- Я думаю, понять - легко, но принять - сложно. Ты же знаешь.
- Я желал надеяться на лучшее все это время. Должен признать, моя надежда гаснет вот уже на протяжении нескольких десятилетий, хотя я пытаюсь поддерживать ее огонь.
- Ты все еще думаешь, что что-то измениться в человеческой натуре?
- Разумеется. Ты изменилась. Я изменился. Они тоже могут, если захотят.
- В том то и дело они не хотят.
- До поры до времени.
- Эта пора наступает слишком поздно.
- Не всегда.
- Для нас с тобой она наступила поздно.
- В этом всегда был смысл. Наша встреча была бы невозможна при других обстоятельствах. Но факт остается фактом. Мы изменились, потому что сами хотели этого. И мы еще можем попробовать изменить хоть что-то для нашей семьи. Хотя бы чью-то жизнь.
- Ты знаешь о моих причинах, о том, ради чего я делаю все это.
- Да, я знаю. В этом наши желания совпадают.
- Надо поговорить с ней. Но сейчас магия усиливает ее эмоции, и внутри нее в одинаковой степени существуют и ненависть, и сочувствие к этой женщине. Вопрос в том, какому из этих чувств она отдаст предпочтение. И прежде чем начать разговор, я хочу узнать об этом выборе. Твои мысли?
- Неужели ты задумала делать ставки, милая?
- А почему нет?
- Действительно, почему нет.
- И...
- Пусть будет... ненависть.
- Отлично. Мне остается сочувствие.
- Мое любимое качество в тебе.
- Кроме тебя о нем, кажется, никто не подозревает.
- Ты просто хорошая актриса, любовь моя.
- Нет. Ты просто хороший учитель, показавший мне, куда я должна смотреть, но не говоря, что я должна видеть. Ты..., - его палец коснулся ее губ. Вместо слов она лишь вздохнула, и улыбка заиграла на кончиках ее рта.
- Тссс...сейчас ты начнешь осыпать меня благодарностями. Я не смогу сдержать себя и не ответить тебе комплиментами. А значит, все это будет продолжаться очень и очень долго. Я ничего не имею против душевных бесед с тобой, милая, но предпочитаю делать это у камина нашей гостиной в более романтичной обстановке, чем эта.
- Да, ты прав. Кажется, я сегодня слишком эмоциональна.
- Все хорошо. Ты женщина. Ты имеешь полное право быть слабой.
- Но только не в такие моменты. Я не имею права ставить под угрозу все то, чего мы добились за эти годы. Я не могу позволить моим чувствам взять верх надо мной на людях.
- Ты можешь позволить себе все, что угодно. Ты справляешься с собой выше всяких похвал и ожиданий. И сегодняшняя ночь не исключение. Оглянись, при всех твоих фокусах и играх ты еще никого не убила.
- Дело в тебе. Тебе удалось остановить меня.
- Нет, дорогая. Дело в тебе. Ты могла не слушать меня и сделать по-своему, так как желало твое сердце, и подсказывали чувства. Но ты взяла себя в руки. Ты сделала это. Не я.
- Если бы тебя не оказалось рядом в нужный момент, я бы убила ее.
- Я оказался там, потому что ты нуждалась во мне. Как и ты оказываешься рядом с теми, кому нужна твоя помощь.
- Но я никогда не оказываюсь с тобой, когда она нужна тебе.
- Потому что я в состоянии справиться со своими проблемами сам ровно настолько же, насколько взять твои проблемы на себя и решить их за тебя, если потребуется, моя королева.
Только сейчас она поймала себя на мысли о том, что весь это разговор она утопала в его голубых глазах. Они наполняли берега ее сердца нежностью, теплотой и заботой, как океан наполняет своими чистыми водами заливы и гавани, даруя всему вокруг безмятежное спокойствие. Эти теплые чувства достигали глубин ее души, оттого ей начинало казаться, что ее Пламя Жизни разгорается с невероятной силой от каждого его слова или прикосновения. Как сейчас, когда она внезапно почувствовала тепло его руки на своем лице, когда он поправил её выбившуюся прядь. Она была уверена, что он знает обо всем этом, её вообще не покидала мысль о том, что он знает гораздо больше, чем говорит. Поэтому она часто не находила, что ответить ему. Как сейчас. Ей казалось, он предугадывал все ее выходки или фразы, однако ей очень часто приходилось слышать от него самого о том, что она ведет себя непредсказуемо и все еще способна удивить его. А слова о том, что он восхищается своей супругой от членов их семьи, нередко вызывали на ее лице румянец. За свою долгую жизнь она так и не смогла побороть собственное смущение. И после его слов о том, что смущение делает ее личико еще краше, она прекратила свои попытки, считая с тех пор этот самый румянец собственным преимуществом, а не недостатком. Ведь, так или иначе, это говорило об ее человечности, о том, что, не смотря на все ее поступки и на то, кем она является, Его королева все еще была способна на то, что много столетий назад считалось обычным делом в ее окружении, а теперь превратилось в диковинку. Она способна на то, что делает ее особенной. И только благодаря ему она почувствовала это - свою индивидуальность, свою значимость, свое величие и свое могущество. Он и его любовь к ней делали ее сильной, способной бороться за свои желания и мечты, за свои надежды и счастье. Только в его власти было вдохнуть в нее жизнь, потому что ее жизнь была смыслом его жизни. И только в ее власти была возможность наполнять счастьем его жизнь, потому что его счастье делало ее существование блаженным. Настолько блаженным, что временами она забывала обо всем слишком стремительно, так же как в эту ночь она упустила из виду Веронику, когда Августа пришла в себя. И теперь она намеревалась вернуть контроль над ситуацией. Момент позволял это, только ей нужно было заставить себя отвести взгляд от этих удивительных проникновенных голубых глаз. Это и было самым сложным. Она ни разу не была в состоянии сделать это сама. Не пришлось и сейчас. Посторонний звук падающего оружия привлек внимание ее мужчины. Зрительный контакт прекратился сам собой. Его взгляд заскользил сквозь нее. Она поспешила обернуться.
Кинжал Вероники лежал на полу возле ее ног. Девушка, очевидно, пыталась поднять его. Багира находилась в нескольких метрах от нее, скорее всего, напуганная слишком громким звоном упавшего лезвия. Поначалу, Немезиде было странно наблюдать за тем, как она рассеивает руками воздух по обе стороны от себя в попытке присесть за ним, словно балансируя на канате в сотне метров над уровнем неба. Ее движения были столь неуклюжи и непривычны для ее поведения, что со стороны это казалось нелепой клоунадой. Восприятие того, что все серьезнее, чем выглядит, пришло в тот момент, когда после нескольких попыток присесть, наконец, оказавшись на коленях, Вероника на ощупь пыталась дотянуться до ножа. Ощупывая пространство вокруг себя одной рукой, а второй опираясь о пол, она негромко всхлипывала.
Достаточно было одного взмаха руки женщины, чтобы оружие оказалось в полной недосягаемости для девушки, которая решила покончить самоубийством. И она сделала его, разрушив планы Вероники, которая совсем отчаялась после того, как потеряла способность видеть мир вокруг себя и утратила веру в собственный дар, который не сработал. Одновременно с этим мужчина присел рядом с ней, слегка поднял ее подборок. Слезы, капля за каплей, стекали по ее нежным розоватым щечкам из-под густых черных ресниц. Но глаза ее были закрыты.
- Не волнуйся, милая, все будет хорошо, - сказал он ей, вытирая ее слезки тыльной стороной своей ладони.
- Нет. Не будет. Я больше ничего не вижу. Я больше не управляю своим даром. Я больше ни на что не способна.
- Ты сильнее, чем ты думаешь, дитя.
- Я не хочу быть обузой для вас, - она больше не опиралась на пол. Еле-еле, очень осторожно она ощупывала воздух перед собой, беря за ориентир голос человека из Клана Теней. Он задержал ее руку еще в воздухе и положил на свое плечо.
- Сейчас, нам лучше встать. Положи вторую ладонь на мое второе плечо. Обопрись на меня. Я помогу тебе подняться.
- Я не вижу ни вас, ни вашего плеча...
- Помнишь, - Его королева придала голосу очень нежную и заботливую интонацию, было похоже, что она разговаривает со своим пятилетним ребенком, а не с девушкой 20-ти лет. - Этим вечером мы были в переулке. И когда я не знала, где находится нужное место, мой муж посоветовал мне не использовать зрение, а довериться чувствам. Это был правильный совет. Последуй ему. Доверься чувствам.
- Я не знаю получиться ли. Я не так сильна, как вам кажется.
- Просто доверься чувствам. В этот момент, они наиболее обострены. У тебя должно получиться. Ты сможешь.
Слезы все еще стекали по ее лицу, она чувствовала их влагу, когда приняла решение попытаться почувствовать окружающее ее пространство. Ее терпения хватило минуты на три. Она отняла руку от плеча Кардинала, но опустить ее не успела, потому что он вновь перехватил ее.
- Ты дала себе слишком маленький срок. Вспомни, всему свое время. Каждому из нас свой дар. И каждому дару свое дело. Твой дар - проецировать образы тех с кем ты контактируешь. Сейчас я держу твою руку. Я могу видеть этот мир глазами. Что если ты можешь видеть его посредством своего дара через меня так же, как обычно видела воспоминания?
- Но вы не можете быть в этом уверены.
- Я готов проверить это.
- Я боюсь причинить вам боль.
- Не думаю, что стоит. Я не стану сопротивляться твоей магии, значит, она спокойно сделает свою работу. К тому же, не думаю, что то, что сделает со мной твоя магия, будет ужасней, чем то, что я пережил сотни лет назад и вынужден переживать до сих пор.
- Вы уверены, что хотите этого?
- Я хочу, чтобы ты поверила в себя. Это единственный способ сделать это.
- Но я не уверена...
- Он знает, что делает, поверь мне. Он знает больше нас обеих. Все, что он говорит, может сработать. Попробуй. Смелее.
Перед тем, как Вероника кивнула в знак согласия, мужчина с женщиной успели переглянуться. И каждый из них отдавал себе отчет в том, что это очередной эксперимент. Еще одно предположение, которое могло сработать, а могло - нет. Еще одно совершенно непредсказуемое развитие событий. Как поведет себя магия в таких условиях, никто не знал. Даже учитывая то, что это не было прямым способом, который может принести смерть людям из Клана Теней, вероятность этого существовала, а последствия были неизбежны. Насколько далеко это могло зайти оставалось актуальным вопросом на повестке этой ночи, которая без того тянулась удивительно долго для женщины, чьим коньком всегда оставалось самообладание. Больше всего на свете она ненавидела ждать. А последние несколько десятилетий она только и делала, что ждала. Как же часто возникает нужда делать именно те вещи, которые больше всего ненавистны. Как же часто приходиться принимать внешние обстоятельства как факт, мириться с ними и пытаться извлечь пользу из них. Для нее смирение с этим было невыносимо в силу особенностей ее характера. Это по-прежнему вызывало у нее неприязнь. Даже то, что она не раз говорила о времени и неизбежности тех или иных вещей никаким образом не означало, что она была готова просто стоять и смотреть, как события сменяют друг друга и оставаться безучастной к ним. Она не была готова ни сейчас, ни когда-либо еще. Ведь в первую очередь это означало для нее потерю власти над событиями, в которых она находится. Это делало ее заложницей ситуации. Это делало ее уязвимой и заставляло играть по неизвестным ей правилам, в то время, как она обычно устанавливала их. Именно нечто подобное, нечто противное ее поведению было в состоянии выбить ее из колеи. Но только не дважды в день. Такой роскоши она не могла позволить себе. У нее было около трех сотен лет, чтобы предпринимать попытки использовать в свою пользу создавшееся положение. Этого времени было достаточно для того, чтобы совершать ошибки, учиться на них и оправляться после неудач. В данный момент она думала над тем, как ей провести время с пользой, пока ее муж будет немного занят. Он заметил это за несколько мгновений, что смотрел на нее, и его губы произнесли лишь одну фразу.
- У нас все еще есть дела, более важные дела, чем твои мысли сейчас, дорогая.
Потом он обернулся к Веронике и накрыл второй рукой ее руку. Женщина успела заметить полоску желтоватого света, мелькнувшую на долю секунды между его ладонями, которая заставила застыть обоих. Его королева была рада, что эта составляющая дара девушки не изменилась. На этом ее мысли по поводу судьбы членов ее семьи закончились, и она действительно решила вернуться к более важным делам.
Впервые Его королева уловила хоть малейший плюс в размышлениях людей о том, что другие должны делать для них, или как они важны для этого мира, или чем он обязан им, потому что они полностью оторвали Августу от реальности на все то время, что женщина была занята. И только ее грубый обхват за локоть вывел девочку из погружения в себя.
- Мы остановились на твоем отношении к твоей матери, - она повела её к той самой стене, на которую все это время опиралась ее мама. Она решила идти медленно.- Опустим ту часть, где я и мой муж делали ставки и перейдем сразу к моей любимой части. Посмотрим, кто же из нас в выигрыше.
Рука женщины делала ей больно. Но ее собственное смятение между двумя совершенно противоположными чувствами заставило ее игнорировать эту боль. Разобраться в себе для нее было куда важнее. Стремление понять саму себя, свое отношение к создавшемуся положению и то, как она выглядит в чужих глазах - это те вещи, которым она всегда придавала большое значение, и в эту секунду, они начали доминировать над всем остальным, заставляя её нервничать и сомневаться в принятом решении. Ах, это сомнение! Ужасное, ужасное дело, которое занимало её все то время, пока она стояла и смотрела на собственную мать. Стараясь ощутить что-то однозначное к ней, она предпринимала попытки анализировать ее поступки по отношению к себе. И каждая попытка в этом направлении давалась ей необычайно легко. Она теперь знала, как и почему мама делала и делает те или иные вещи для нее. Августа хорошо понимала своих родственников. По крайней мере, так ей казалось, она так думала и полагала, что так и есть.
То обстоятельство, что ее матушка так и не смогла уберечь ее от этих людей в красном, только подтвердило ее догадки. Она была права. Этой женщине, которая называет себя ее матерью, нет до нее никакого дела. Ее совсем не волнует, кем она будет после этого своеобразного обряда, что она будет делать и выживет ли она. Ей абсолютно наплевать на то, какой отныне станет жизнь ее дочери. И где-то глубоко внутри, где-то в самом отдаленном уголке своей души Августа всегда знала об этом. И в то же время, именно там теплилась надежда на то, что все иначе. До самого последнего момента, даже произнося слова о том, что у её матери своя жизнь и ей пора оставить её в покое, она хотела, чтобы мать разубедила её, помешала ей, предприняла какие-нибудь попытки, сделала хотя бы что-то, чтобы не дать случиться тому, что случилось. Но она не смогла. Она не хотела. Она оставила её. Оставила наедине с этими людьми, их фокусами и экспериментами, их силой и напористостью. Её - маленькую шестнадцатилетнюю девчонку оставила совершенно одну без поддержки и способа бороться, без преимуществ и права голоса. Как же родная мать осмелилась сделать это?! Как она могла?! Как?! И как после этого она еще осмеливалась говорить о любви?! Какая может быть любовь без полной отдачи, взаимопонимания и самопожертвования?! Почему она ничего не сделала?! Почему?! С каждым подобным вопросом она начинала думать о том, что ее надежда была слишком туманной, а ее слова, сказанные на эмоциях о том, что мама давным-давно потеряла ее - чистой правдой. Это беспокоило ее. Это вызывало жалость и сострадание к той жизни, которую избрала ее мама. К той жизни без борьбы, к которой сама Августа давно привыкла. Ей хотелось помочь ей. Хотелось избавить от того чувства безысходности и жалости к самой себе, которое она должно быть испытывает все это время, из-за которого она даже не в силах подняться с пола, потому что оно душит ее. Ей очень хотелось сделать это, пока она смотрела на нее. Она хотела подойти первой, понимая, что у матушки даже нет сил поднять головы. Сначала. Но чем дольше она вглядывалась в ее силуэт, тем больше ловила себя на мысли, что по большому счету мамочка слаба волей. Она слишком быстро сдаётся, не пытается бороться и готова вот так сидеть на земле, оставаясь просто зрителем без права голоса. Эта неспособность к сопротивлению вызывала у нее разочарование к самому родному ей человеку. Надежды и мысли о спасении её жизни рушились подобно карточному домику с каждой секундой, позволяя понять, что теперь ей остается надеяться только на саму себя, а мама... мама больше не такая. Мама уже ничего не в силах сделать для неё, а значит, она уже ничем не обязана ей. Они должны быть безразличны друг к другу. Она должна быть безразлична и беспристрастна. Августа понимала, что больше не нуждается в помощи кого-либо, особенно тех, кто не заслуживает быть рядом с ней. Мама теперь была одной из них.
Так, делая первый шаг навстречу этой женщине, разочарование к ней вновь сменялось гневом, а со следующим шагом - гнев уступал место жалости. Еще шаг и жалость снова превращалась в разочарование. Раз за разом в такт каждому стуку каблука эти ощущения накрывали ее волнами снова и снова. Ей хотелось убежать прочь из дома и прыгнуть с моста, только для того, чтобы остановить эту бурю внутри себя. И только крепкая рука женщины в алом плаще сдерживала ее от этого, не давая пошевелиться ее руке ни на дюйм и в то же время, не давая ей ускорить шаг. Они шли нога в ногу и делали это медленно, оттого девочке казалось, что прошло несколько часов, прежде чем она смогла заглянуть в глаза той, кто впервые за всю ее жизнь вызывал у нее такое количество чувств и желаний.
- Я говорила тебе, что твои чувства станут сильнее, а восприятие мира измениться. Я не отпущу твоей руки, пока ты не справишься с тем, что чувствуешь. Единственный способ сделать это - обрести контроль над тем, что внутри тебя.
- Но я не знаю, как контролировать это.
- Но ты должна. Ты должна разобраться с тем, что сводит тебя с ума.
- Я не хочу ничего делать с ней...или хочу. Я не знаю! Я не знаю, понимаете!
- Вот об этом я и говорю. Ты должна понять свои желания и чувства по отношению к этой женщине. Когда ты будешь чувствовать себя лучше, наш разговор будет откровенным.
- Вы хотите, что бы я поверила вам?
- Да.
- Почему?
- У меня свои причины. Тебе необязательно о них знать.
- Тогда я не стану...
- Тогда ты умрешь. Или точнее, твой дар убьет тебя. Я могу гарантировать тебе, что это не будет легкой смертью. Я уже говорила, как это случиться. Хочешь, чтобы я напомнила?
Наступила пауза. Его королева знала, что сейчас девчонке требуется много времени, чтобы принять любое решение. Она готова была дать ей его сейчас, чтобы позже спросить сполна. Раз у нее имелась веская причина ждать все эти годы, она в состоянии подождать еще немного. К тому же она точно знала, каким будет ответ. В нем она была уверена, в отличие от дальнейших действий Августы. Женщина все еще ломала голову над тем, что может взять верх в этой ситуации и может ли чаша весов не склониться ни на одну сторону. И дело здесь было вовсе не в пари, здесь было нечто более важное. Ей было интересно насколько сильны в ней человеческие чувства, после всего того, что произошло в ее жизни. Насколько она способна сострадать и любить теперь. Но и этот интерес не был вызван простым женским любопытством, ей нужно было знать об этом, чтобы ответить на вопрос, который она задет себе с самого начала этого путешествия. Ей было важно знать, действительно ли это они превратили ее в чудовище или же она всегда была такой. Всегда была той, кто готова не прощать никому ошибок и не замечать собственных, идти по головам, быть всегда правой, не думать о других, желать большего, чем имеет, и оставаться равнодушной к происходящему? "Лишаем ли мы ее выбора, или же она давно уже сделала его?" - вот каковой была главная цель пари. Она понимала, это никаким образом не изменит того, что они должны сделать и то, какое влияние должна оказать Августа на всю эту историю. Ей только нужно было знать, что монстр, в которого эта девушка превратилась - не их вина. Что они лишь позволили проявиться её сущности, что к этой стороне своей личности она обратилась много лет назад. Обратилась самостоятельно. Что это было взвешенным решением девочки. И только её.
От этого факта зависело очень многое. Ведь даже если магия была способна изменять вещи, сознание или взгляды, она никогда не смогла бы изменить саму сущность этих вещей, которая рано или поздно проявилась бы. Магия всегда оставалась только способом воздействия. Она вполне способна сделать из человека зверя со всеми присущими ему качествами, заперев при этом всю его человеческую натуру где-то глубоко внутри него самого, рискуя тем, что однажды она вырвется на свободу и одержит верх. Но ровно в такой же степени, эта самая магия могла освободить ту силу, что всегда была частью личности человека и все это время дремала внутри него. Тогда это означало бы, что сердце Августы к этому моменту уже наполнилось ненавистью и злобой. И все что Вероника сделала, это позволила дару и истинной натуре этой девчонки проявиться. Вот на что женщина надеялась и вот что она пыталась проверить. Потому что ей не нужна была мина замедленного действия, которая взорвется в самый неподходящий момент и спустит на тормоза все их усилия и мечты. Она слишком много вложила и отдала за одну лишь возможность обретения того, что желанно ее сердцу вот уже несколько столетий. И это желание было настолько сильным, что заставляло ее принимать несвойственные её натуре решения. Ведь вместо того, чтобы убить матушку Августы, даже после того как она стала бесполезной для них, женщина находила в себе силы сопротивляться этому, довольствуясь обычным наблюдением за этой странной для нее семьей. Она не думала, что настолько близкие люди могут относиться друг к другу таким образом. Игнорирование происходящего и бездействие в момент, когда собственный ребенок только начинает меняться, - вот тот поступок, который был за гранью ее понимания. Это удивляло ее, вероятно, поэтому она, пытаясь разобраться, не спешила действовать.
Но каждый раз, вглядываясь в силуэт этой женщины, что сидела сейчас перед ней, Его королева видела до боли знакомые чувства и совершенно иные отношения к ним. В этом мертвенно-бледном лице она смогла заметить лишь едва уловимую жизнь. Казалось, даже губы не были алыми, а приобрели фиолетовый оттенок, словно само сердце решило прекратить разгонять ее кровь по венам. Ее ресницы лишь чуть-чуть шевелились, когда она пыталась поднять глаза, но еще секунда - и желание сделать это у нее пропадало, и веки так и оставались опущенными. Немезида даже не была уверена в том, что она дышала. Её грудь вздымалась практически незаметно. Эта картина снова напомнила ей о той фарфоровой кукле, которая так же недвижимо стояла в углу этой комнаты на одной из полок стеллажа, и о той, которой она обладала очень-очень давно. В этот момент матушка Августы была очень похожа на них. Недвижимая, будто искусственная, хрупкая и беззащитная, будто лепесток цветка, отчужденная и почти забытая, будто призрак, - и все это Сабрина, которая выглядела совершенно опустошенной, лишенной всякого желания продолжать жить. Тем не менее, Его королева подвергала всё увиденное сомнению, не потому что не верила, а потому что ее не покидало чувство того, что она все еще бережет искорку надежды, что в ней все еще горит стремление исправить хоть что-то, что она еще в силах бороться. Она понимала ее сейчас как никто другой, и не исключала возможности еще одной попытки уберечь свою дочь с ее стороны. Она знала, если это произойдет, то это моментально расставит все точки в этой ситуации окончательно. Но на этот раз, действовать она не собиралась. Если этому суждено случиться, то она не станет вмешиваться. На этот раз, это не ее конфликт отношений. Сегодня, она только зритель, наслаждающийся действом этого своеобразного семейного спектакля, персонажи которого еще не совсем уверены в выборе собственных ролей.