Если долго сидеть за компьютером, шея и глаза начинают гореть, как обожженные, а пальцы замерзают и теряют подвижность. А потом подобранные под себя ноги как-то неожиданно отсиживаются и по ним маршируют полчища колких мурашек. Туда-сюда-туда...
Завидую роботам, бороздящим математически-бесконечные просторы Интернета. У них-то, небось, деньги на карточке не заканчиваются.
Снова "выбросило". Это может значить только одно.
Со скрипом разгибаю колени, пальцами сквозь дырки на носках ощупываю пыльный пол. Привычные к мерцанию строчек и не привыкшие к темноте глаза щурятся на дверь. Не получается отогреть руки на покрытой паутиной батарее. Я забыла, что сейчас лето.
Кроссовки в углу и куртка на вешалке - единственные не пыльные вещи в коридоре. На лестничной площадке мерцает лампочка, справляя собственные похороны.
Стараясь не очень громко топать (ночь жеж на дворе!), вылетаю на первый этаж. Дверь с кодовым замком распахнута. Прохладный ветер треплет затянутые в "конский хвост" на затылке давно не мытые волосы. Все это мелочи.
Бегу через дорогу, спускаюсь в полуподвальную комнатенку. Там курили, долго и дешевые сигареты. Возможно, без фильтра. Красные слезящиеся глаза выдают "своего".
- Есть?
- Есть, - лениво отзывается красноглазый.
- Дай, - я сую скомканную купюру в скрюченные холодной судорогой пальцы.
Красные глаза болезненно моргают, скрюченные пальцы тискают бумажку.
- Мало.
Ловлю себя на том, что хочется разразиться длинной чередой не облагаемых цензурой смайликов.
Торгуюсь.
Вынимаю еще одну купюру, поменьше и с другой полузабытой харей на боку.
Ласкает ладонь лоснящаяся от самодовольства новенькая карточка с кодом под тонким защитным слоем. Ничего, милая, мы скоро устраним эту преграду.
Я уже рядом с компьютером. Дрожащими от нетерпения пальцами сдираю тонкую защиту. Цифры. 572....185678... "Enter".
Я снова в сети. Возвращаюсь в покинутый чат. Все те же ники. Как-то перестаешь признавать в них реальный людей, когда обмен строчками слов, чистым концентратом информации, становится самоцелью.
Рассвет не заглядывает в мое окно. Зачем ему это делать, если я все равно не оценю? Я сплю, не далеко отойдя от компьютера, ничком свалившись на не разложенный диван. Ровно 4 часа - этого достаточно, чтобы не мучили приступы быстрого сна. В прошлом - бич дальнобойщиков. А в настоящем...
Потом - лошадиная доза кофе. Я ложу 3 ложки растворимого пойла в кружку, заливаю кипяченной и от того пахнущей накипью воды. А если плохо прокипяченной - то еще и илом.
Прихлебывая из чашки, иногда топаю в душ и, повинуясь странной привычке, включаю горячую воду. Но вода идет горячая только зимой. Иногда. А летом - только холодная. Но это только лучше. Быстрее проснусь.
Потом - чистить зубы. Я научилась это делать после того, как пару раз сходила к стоматологу. Обидно было не из-за боли, а из-за потраченных на это часов.
И только потом - за компьютер. Сначала - работать. Писать заказанную чижиками, не владеющими русским языком, программу. Это занимает много часов, но я мирюсь с этим по тому, что без этого неоткуда будет брать деньги.
И только потом - досуг. Снова дрожат руки. Иногда попадаю мимо клавиш, чем вызываю беззвучный смех у собеседников. Смайликами.
Я не люблю выходить из дома. Но в то утро закончилось кофе. Я заметила это, когда в чашке вместо густой черной жидкости оказался только наваристый бульон накипи. Вылить в забитую мертвыми тараканами раковину. Живых у меня нет - давно померли с голоду.
Натянуть кроссовки и куртку в коридоре. Перед глазами бежит командная строка: "Открыть дверь", "Провернуть ключ в замке. На 4 оборота"...
Магазин не далеко, но я задохнулась, пока добралась до него. Я вообще мало хожу. И не толстею только по тому, что питаюсь в основном утренним кофе.
Взять с полки жестяную баночку с яркой этикеткой. Может, еще конфет? Но они стоят как 4 часа в Сети. Нет, обойдусь кофе.
Стою в очереди и без интереса читаю рекламки. Впереди скучает старушка. Она косится на меня, на мои вечные синяки под вечно слезящимися глазами, на серо-желтую кожу. Наверное, думает, что я наркоманка какая-нибудь. Нет, гражданка, что вы! Колоть в вены всякую химическую гадость - это слишком дорого. Мне не хватит на Интернет.
Сзади стоит мелкий паренек, лет на 10 младше. Они в последнее время что-то все мельче.
- Как вас зовут, девушка? - подал голос мелкий.
А и правда, как меня зовут?
Бегут вопросительные знаки в глазах. А, ну да. Вспомнила. Долбанная чат-амнезия. Запоминая сотни новых имен каждый час, не мудрено забыть свое.
Говорю имя. Странно оно звучит. Лично мне больше нравится выбивать его на клавиатуре.
Паренек представился.
- В Интернете бываешь?
- Да, - отвечает. Не мудрено! Почти все сейчас там ошиваются. Трафик такой, блин, создают, что "Аська" иной раз артачится.
Диктую мэйл и ник.
Паренек обещает связаться и исчезает.
Я купила кофе и вернулась к двери в квартиру. Провожу обратную операцию с ключом.
Странно, чем это горелым пахнет?
Снова вопросительные знаки. Открываю дверь, и к вопросительным добавляются восклицательные.
Кухню жрал красный огонь. Что там загорелось - выяснять было бесполезно. Я схватила трубку, а она ответила мертвой тишиной. Кажется, отключили. Почему?..
Выскакиваю на лестничную площадку, бросаюсь к первой попавшейся двери. Глухо. К другой. Снова ничего.
Подгоняет гул огня за спиной. Гасить собственноручно бесполезно, я почему-то в этом свято уверенна.
Слетаю на нижний этаж. Та же история - двери не открывают.
Хр-р-р-усь. Огонь в квартире съел кухонный гарнитур и теперь пережевывает диван, одновременно слизывая ежащиеся обои.
Ругаясь смайликами, вылетаю на улицу. Никого. Вообще ни души! Заглядываю в окно и вижу горящий монитор и впившиеся в него слезящиеся красные глаза. Сосед не реагирует на стук в звенящие стекла сквозь прутья решетки.
В другом окне не видно ничего. Оно завешено черной портьерой. Но до меня доносится размытый стук клавиш.
Огонь чавкает в окне третьего этажа. Громко лопнул монитор и во всем доме настал "конец света". Синхронно заработали мощные "упээски". На несколько часов их еще хватит.
Я села на лестницу, почему-то не ощущая ничего. Когда-нибудь компьютеры у соседей все-таки отключатся. Вот тогда они выйдут, потирая красные слезящиеся глаза сведенными холодной судорогой пальцами. Может быть.