Уже около года все школьники и студенты, с небольшими перерывами, учились
"на удалёнке". Будто ниоткуда взявшаяся эпидемия внезапно из обычной сезонной простуды превратилась во вселенское бедствие, перекрыв границы стран, городов и просто крохотных населенных пунктов. Даже в семьях разваливались устоявшиеся связи. Особенно, когда на повседневный быт наползали проблемы, вызванные безденежьем и проблемами старшего поколения, с которым власть поступила особенно бесчеловечно. Под видом заботы, их одночасье объявили если не заразными, то уж точно "ущербными", безвылазно засадив между домашних стен. В одночасье у них отобрали годами заработанное и выстраданное право на льготы, обеспечивающее свободное передвижение, лечение и хотя бы видимость независимости.
А главное, им запретили не только работать, но и общаться с родными, особенно с внуками.
Среднее поколение, в большинстве зарабатывающее на жизнь в сфере мелкого бизнеса, лишилось работы, а их подрастающие дети возможности получить образование. Ведь безработные родители теперь в первую очередь думали не о том, как оплатить учебу, а о том, как прокормить и одеть семью. А главное, где раздобыть средства на оплату коммунальных услуг, чтобы не лишиться "крыши над головой".
Прошло уже больше года, как не стало Ульяны. Вначале наступил две тысячи двадцатый год, закрутивший мир в странной, все разрушающей пандемии. Чуть ослабив свою хватку на летние месяцы, он позволил "дирижерам" от регулирующих и надзорных органов, сохранившим свой уровень жизни, расслабиться на теплых курортах. А главное оценить и подсчитать выгоду от внезапно свалившегося на них источника дохода, чтобы потом с новыми силами налечь на рычаги управления запуганным обществом. Пусть не так жестоко, но этот каток прошелся и по родным Ульяны. Вступив в права наследования московской квартирой, под давлением родителей, внуки продали её, поделив вырученные деньги на три части. Сонечка, отдала свою часть родителям на расширение их аптечного бизнеса, который в период страха перед заразой, подстерегающей всех и каждого, рос, ширился и требовал все больших вложений. Впереди у Сонечки было еще несколько лет очной учебы, поэтому родители обустроили её в съемной комнатушке перенаселенной коммуналки недалеко от института. Веселая и беззаботная Ульянина внучка, оказавшись в незнакомой среде, как-то сразу повзрослела. Студентов - медиков младших курсов пока не допускали до настоящего лечения пациентов, но обслуживать их позволили. Сонечка оказалась в группе, которой поручили работу, связанную с обзвоном "подконтрольных" пациентов. Работа была нудная, однообразная и нервная. Зачастую обиженные на жизнь люди "выплескивали" в телефонную трубку все, что угнетало последнее время. А ни в чем не повинные девочки и мальчики должны были, собрав воедино, все свое терпение выслушивать и успокаивать, словно штатные сотрудники "службы доверии". Поэтому, при первой же возможности Сонечка перешла в мобильный волонтерский отряд. Эта работа ей понравилась. Она позволяла свободно передвигаться по опустевшим улицам, по льготной проездной карточке пользоваться запретным для других, городским транспортом. Делать в магазинах заказные закупки и развозить их адресатам. Сонечка познакомилась с новыми людьми, приобрела новых друзей. Научилась заботиться о себе и о других. Угнетало только, что из-за карантинных ограничений, она не могла навестить родителей в Новочеркасске, а они не могли приехать к ней.
Старший Ульянин внук, Сережа, закончил институт и устроился на работу в тоннельно - строительную организацию. Эпидемические ограничения, "сковавшие" почти всю экономику, руководству их предприятия, наоборот, позволили развернуться более вольготно. Пустынные улицы и дороги не отнимали драгоценное время, раньше затрачиваемое на согласования возможных перекрытий и регулировок. Денежные средства, которые раньше расходовались на оплату всевозможных "отведений", "восстановлений" и "временное благоустройство", теперь высвободились. И благополучно, через "закатывание" в асфальт, оседали в "нужных" карманах. Да и протестовать против вырубок и не закопанных ям, сидящие по домам под страхом непомерных штрафов "активисты", теперь просто не могли. А когда есть работа с хорошей оплатой, то со всякими сторонними мелочами, вроде обязательного наматывания на лицо душной тряпичной маски, можно и смириться. Сережа уже почти год жил вместе со своей девушкой в большой московской квартире её родителей. Свою часть денег, полученную от продажи бабушкиной квартиры, он "прибрал" до лучших времен, надеясь, что рано или поздно мир выберется из уготованного ему "загона". И тогда их можно будет потратить на нужды своей, только создаваемой, молодой семьи.
В Подмосковном доме с родителями остался лишь младший Ульянин внук, Иван. У него впереди было еще почти два года учебы. Из-за карантина работа транспортной компании, где работал его отец, усложнилась. Повсюду на дорогах понастроили "кордонов" и стихийных границ со своими правилами передвижения. Перевозить европейские грузы стало сложнее. Зато активно заработало восточное направление. Правда, дороги стали дальше, поездки длительнее, но оплачивались они не плохо. Поборов тоже стало меньше. Но опасностей в пути прибавилось. А недостаток заправочных и сервисных пунктов на далеких сибирских трассах заставило вспомнить опыт отцов и дедов, которые повсюду возили с собой вместе с полным комплектом ремонтного инструмента еще и парочку канистр с горючим для двигателя. А зимой, дополнительно, брали в дорогу толстый полушубок, и добротные валенки. Перед продажей бабушкиной квартиры, Иван перевез обратно в Подмосковье её вещи, включая компьютер, ноутбук, книги, коробки и пакеты с различными бумагами, а также целую горку старых журналов, фотоальбомов и сброшюрованных компьютерных распечаток. Иван намеревался разобрать все это позже. Переехала туда же, и теперь повсюду "хвостиком" ходила за ним, бабушкина кошка Ктосенька, которая после утраты Ульяны, признала своим хозяином Ивана. Расходование своей части денег, вырученных от продажи унаследованной квартиры, как и брат, он отложил "до лучших времен".
Больше двух лет назад Иван, уступив бабушкиной просьбе, начал публиковать от своего имени написанные ею истории и фантастические рассказы. Незаметно он и сам втянулся в это дело и даже увлекся. А когда бабушки не стало рядом, и первый шок от потери прошел, Иван уже сам дописывал и "выкладывал" некоторые незаконченные ею истории. А после того, как всеобщий карантин посадил его "на удалёнку", время, ранее используемое на дорогу до учебного корпуса и обратно, он потратил на разбор информационных файлов, во множестве скопившихся памяти компьютеров, как сохранившихся в этом доме, так и в привезенных из московской квартиры. Поначалу, Иван, не читая, просто разбирал и систематизировал их по тематике. Он знал, что бабушка мастерски складывала и перемежала с прозаическими строчками небольшие рифмованные вставки. Они забавно оживляли текст и развлекали скрытыми в них "шифровками". И когда Иван уже самостоятельно начал дописывать, редактировать и дополнять незаконченные абзацы полученных от бабушки рассказов, он тоже дополнял их рифмованными столбиками, которые у него получались ничуть не хуже. В одном из открытых им файлов Иван прочитал "заготовку" праздничной "пожелалки", как называла бабушка свои рифмованные поздравления. Написана она была еще в две тысячи девятнадцатом году, а была, словно только сейчас заготовлена непосредственно для внука Ивана. Ведь это ему в этом, две тысячи двадцать первом году, двадцать первого декабря исполнится двадцать один год. Бабушка Ульяна подшучивала над этим забавным сочетанием и просила в будущем использовать это удивительное совпадение, чтобы попросить "вселенную" об исполнении самого заветного желания. И хотя до этого дня было еще больше полугода, Иван читал, будто слушал "живое" поздравление бабушки Ульяны:
"Словно пологом окутав, двадцать первый год придет,
Очень многое, распутав, он разгадку принесет.
Не ломайте, бросив сразу, все полученное в дар...
Не выбрасывайте разом, вместе с прошлым календарь.
Раз в столетье, совмещая, дату века с датой дня,
Мир желанья исполняет... Для тебя и для меня...".
Кликом "мышки", вскрыв следующую "конвертик - иконку" на экране бабушкиного компьютера, Иван прочел совет - пожелание, тоже словно обращенное к именно к нему:
"Сделай шарик из мягкого хлеба...
Главное желанье закатай в комок.
Волшебной бусинкой из ожерелья,
Станет каждый, двадцать первый денек.
В году двадцать первом их будет двенадцать,
Но только однажды в столетье,
Они совпадут, воедино сливаясь,
Этим желаньям, даря исполненье".
А дальше, так знакомо, бабушка "убеждала" его и тех, кто рядом:
"В сказках можно только трижды, что-то важное просить...
Двадцать первый год, как книжка, двенадцать двадцать первых дней дарит.
И особый дар... Рожденным... Двадцать первого числа...
В год двухтысячный, особый, на конце, где три нуля.
Вместе с возрастом взросленья, большая сила в жизнь войдет.
В двадцать первый день рожденья "Вершитель" в этот мир придет...
Остановись, вздохни, послушай... Внемли его словам, делам...
От беды спасет не случай, он верный путь покажет Вам...
В потайной коробке знанье, слов плетенье, шепот, звон...
Знает, как прочесть посланье... Открыть тайну сможет он...".
Иван дочитал. Еще не до конца осознав смысл полученной от бабушки "весточки", он поддавшись охватившему его чувству, остро захотел сделать что-то прямо сейчас. А главное, не откладывая, завершить начатое и произнести недосказанное. Иван, почти машинально, дополнил текст, написанный бабушкой два года назад, словами, спонтанно возникшими в его воображении:
"Двадцать один - как "очко" на удачу,
И в детской считалке, и в крупной игре,
Сам разрешит он любую задачку,
Пусть счастьем сияют улыбки везде.
Двадцать один - не число, а загадка,
В сумме счастливую тройку дают.
Что загадаешь, исполнится гладко,
Дарящему радость, счастье дают...".
С экрана телевизора, работающего в качестве фона, ведущий какой-то познавательной передачи рассказывал о городах - призраках и бесследно исчезнувших поселеньях. Обычно Иван даже не отвлекался на подобное. И в этот раз он не пытался вслушиваться в монотонно звучащие слова, пока ведущий перечислял азиатские и африканские названия географических мест, покинутых жителями, обосновывая это изменением климата и причудами местных верований. Появление заброшенных поселков на осваиваемом американском континенте, ведущий связывал с потребительским бумом. Ведь перемещаясь по новым, еще не разграбленным землям, можно было с меньшими затратами получить для жизни условия, более обеспеченные природными ресурсами. А объединившись с "соседями", наладить своим семьям лучшую защиту и от изгнанных с родных угодий аборигенов и от хищных зверей. На территории Старой Европы народ уходил, бросая обжитые жилища, чтобы приблизиться к рынкам сбыта или, чтобы скрыться от врагов. Но когда прозвучали приятные слуху русские названия, такие как Пустозерск, Зашиверск... Иван невольно прислушался. Согласно рассказа ведущего, располагались они в основном в северных землях. Особо интересной представлялась история Северо - Сибирского городка Мангазея.
- "В далеком одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, геологическая экспедиция исследовала места потенциального залегания нефтяных пластов в приполярных областях Северного Урала и Сибири...", - звучало с телевизионного экрана, - "... Встав небольшим лагерем возле развалин брошенного больше трехсот лет назад городка, молодые ребята, работавшие в экспедиции, движимые любопытством, осмотрели остовы заброшенных домов... И хотя в те времена, отправляясь в путешествия, искали в основном романтику, интерес к поиску кладов тоже был. Но сопровождался он больше научным интересом...".
Ведущий рассказал, что обследуя развалины полуразвалившейся маленькой церквушки, один из молодых геологов, оступился, перебираясь с одного осыпающегося простенка на другой. Машинально он ухватился за торчащий из угла выступ и вывернул его. В открывшейся нише стоял небольшой кованый сундук, укутанный полуистлевшей выделанной шкурой. Собравшись группой, ребята извлекли его наружу. Понимая, что перед ними оказалась ценная археологическая находка, геологи не стали ничего самостоятельно вскрывать, а связались с историческим музеем города Тюмени. Присланный оттуда специалист, вывез обнаруженный артефакт вертолетом. И уже на месте, соблюдая все предосторожности, неизбежные при работе со столь ветхими находками, ученые изучили содержимое сундука. Выглядело оно словно послание потомкам из далекого прошлого. Несколько рукописных книг, сброшюрованных самодельными шнурками, представляли собой описание жизни, быта и происходящих событий в средневековом городке не меньше, чем за десяток лет. Подробно было представлено жизнеописание населенного пункта в целом. А кроме того, поименованы и образно охарактеризованы отдельные личности живших там поселян. Историческая ценность находки подтверждалась наличием множества прилагаемых старинных, соответствующих эпохе артефактов. Рядом с рукописными книгами лежали самодельные писчие ручки, изготовленные из гусиных перьев. Узелок с несколькими монетами разного достоинства. В пакетиках из выделанной кожи были упакованы и приложены поделки шестнадцатого века: ложки, застежки, крестики и прочие мелкие вещицы. Из-за экономии места, ничего крупного упаковано не было. Зато в маленьких стеклянных емкостях "запаянных" восковыми пробками и снабженных самодельными этикетками, прилагались образцы используемого тогда чернильного порошка, нескольких лекарственных средств, а также образцы почвы с улицы, с дороги, с огорода, возделанного, практически, в условиях вечной мерзлоты. Дополнительно, зачем-то прилагались мелкие детали конской упряжи, упакованные в кусочки пергамента зубы тюленя, медведя, лошади и собаки. А также, тщательно завернутая в чистую тряпочку женская варежка ручной работы, мужской одежный ремень и записка с подробным кулинарным рецептом домашнего хлеба. Все это было очень ценным с точки зрения науки, но почти не имело материальной стоимости. Но кроме перечисленного выше, там лежали бумаги, низвергающие историческое значение находки. Отдельной "книжицей" было оформлено повествование, представляющее "авторов" послания. Из них получалось, что "посылка" для потомков собрана и отправлена из семь тысяч двадцать девятого года православным священником отцом Илией, именуемым в миру Усовым Ильей Леонидовичем и его супругой Ульяной Александровной. А дальше шло описание такого, что на многие годы поставило под сомнение подлинность найденных артефактов. Почти за двести лет до введения нового стиля летоисчисления в России, в послании из глубины веков этот пересчет был сделан. Далекий автор объяснял свои действия заботой о потомках. Он хотел, чтобы нашедшим было легче ориентироваться в событиях описываемого времени. А также, чтобы их легче было сопоставить с последующими историческими событиями и с конкретными историческими фактами. Получалось, что "посылка" пришла из одна тысяча пятьсот двадцать первого года. Учитывая, что в Европе в те времена местами уже использовали подобный календарь, можно поверить, будто особо грамотный священнослужитель мог быть о нем осведомлен. Но все остальное, изложенное далее, казалось настолько абсурдным, что никакого научного обоснования не находило.
- " Да...", - говорил с экрана ведущий программы, - "... Можно поверить, что в условиях вечной мерзлоты удалось обеспечить сохранность артефактов в особом ящике из мореного дерева. Тексты написаны на старинной бумаге с использованием старинных чернил и традиционным для того времени пером. Но манера письма довольно странная. Частично, используемые обороты больше соответствуют характеристикам, применяемым в двадцатом, двадцать первом веках современности. В восьмидесятые годы прошлого столетия не было технологических средств, способных с полной достоверностью доказать подлинность найденных артефактов. Поэтому, они были отнесены к разряду "сомнительных" и убраны в запасники провинциального музея. Академия наук отказалась от них еще и потому, что кроме описания прошлого, в сундуке лежали и еще более странные бумаги...".
Из текста тех бумаг получалось, что отец Илия и Ульяна, словно путешественники во времени, оказались в шестнадцатом веке, "переместившись" из века двадцать первого. Для доказательства своего повествования, они излагали известные им события последующих времен. Посчитав все это хитроумным розыгрышем, о "послании" надолго забыли. И лишь в две тысячи девятом году их случайно обнаружили, освобождая помещение хранилища под размещение новых экспонатов. И кто знает, какая бы судьба их постигла, если бы сундук не заинтересовал одного из столичных антикваров. Выкупив его за солидную сумму у провинциальных музейщиков, он увез с собой и его содержимое. Зачитавшись старинным повествованием о жизни в средневековой Мангазее, новый владелец дошел до бумаг с "предсказаниями" будущего и был просто поражен. Учитывая, что "находка" была обнаружена и обследована учеными больше тридцати лет, а потом, по всем правилам хранилась опечатанной в музейном "запаснике", подлог был исключен. Кроме того, к формуляру хранения прилагалась подробная опись всех вложений. Среди сопроводительных документов к содержимому сундука прилагался акт с указанием причины "выбраковки" экспоната из-за неподтвержденной исторической ценности, обусловленной присутствием записей содержащих "сомнительный" текст. Именно он в момент повторного обнаружения оказался сенсационным. Там были описаны наиболее яркие события, произошедшие в стране и в мире в семнадцатом, восемнадцатом и в последующих веках, вплоть до конкретной даты в декабре две тысячи девятнадцатого года. Особое внимание уделялось истории России. А главное описаны восьмидесятые - девяностые годы двадцатого века, еще не случившиеся к моменту первого исследования находки. Поразительно, но в отличие от прочих "оракулов" предсказания, изложения тут содержали четкие даты событий и имена конкретных людей. Подробно описывались аварии, произошедшие на Чернобыльской АЭС и на железной дороге возле башкирского города Аша, крушение парохода "Нахимов" и парома "Эстония". Описывались события предшествующие распаду Советского Союза и катастрофические последствия для людей, сопровождавшие этот процесс. А также ряд природных катастроф, потрясших мир на рубеже двадцатого и двадцать первого веков. В их числе были извержения некоторых вулканов, землетрясение в Спитаке, гибель города Нефтегорска, американский ураган "Катрина" и появление Челябинского метеорита. Со слов комментирующего содержание фильма ведущего, получалось, что если бы человечество серьезнее относилось к историческим находкам и появляющимися вместе с ними предсказаниям, исторический процесс мог пойти иначе и гуманнее. И если критически осмыслить некоторые средневековые рассуждения, связанные с малограмотностью населения и его склонностью к мистификации, то ряд неприятных событий можно было бы предотвратить. Далее со ссылкой на ту же странную средневековую рукопись, которая совершенно случайно стала достоянием независимых исследователей, описываются события очень похожие на происходящие ныне. Правда там что-то "наплетено" из разряда мистики и мифологии. Какая-то борьба темных и светлых сил, названных "Посланцами Создателя" и "Адептами Ковчега Просвещенных", да еще с участием древних жрецов "Культа Руны". Но используемые ими способы за обладание "человеческим ресурсом" очень похожи на современное насаждение всеобщей цифровизации под предлогом борьбы с пандемией. Если не впадать в панику и критически осмыслить эти предсказания, пока еще можно предотвратить описанные катастрофические события, сопоставимые с вымиранием динозавров и с гибелью Атлантиды. Странные средневековые авторы назвали это "петлей сдвига времени", который может произойти, если общество не прислушается и не внемлет их расшифрованному посланию . А ключ к этому шифру знает некий "Вершитель", рожденный двадцать первого декабря двухтысячного года. Ему нужно поторопиться и ознакомить мир с посланием не позднее своего дня рождения, когда ему исполнится двадцать один год.
От услышанного у Ивана просто перехватило дыхание. Под бешеный стук собственного сердца, он начал изучать информационную базу всемирной паутины, разыскивая знакомые слова. Он "скачал" для повторного просмотра только что увиденный телевизионный сюжет, а потом отправил запрос кампании, разместившей его в эфире. Иван едва сдерживал охватившее его возбуждение. Но в своем обращении к редакционной группе, выпустившей в эфир передачу, все же представился просто "любопытствующим". Еще не осознав окончательно появившуюся информацию, он пока не понимал, как к ней относиться. Однако решил пока скрыть, что ему знакомы имена Ильи и Ульяны. Что именно ему двадцать первого декабря исполнится двадцать один год. И почти такое же зарифмованное послание, процитированное с экрана, он только что прочитал в своем текстовом файле, в оставшемся от бабушки компьютере. А принцип шифровки специальным сочетанием слов, который придумала бабушка, и использовала, сочиняя свои рифмованные вставки, подробно описан у неё в текстовых файлах. Иван сильно разволновался. Он четко понимал, что не сможет делать ничего, и не успокоится, если в самое ближайшее время не увидит подлинники рукописных книг, о которых только что узнал.
***
Зябко, холодно и неуютно. Голова и тело отяжелели, словно после наркоза. Что случилось? Авария, катастрофа, больница, реанимация? Попытка шевельнуться отозвалась тянущей болью в спине. Подташнивало. А голова казалась непомерно тяжелой для шеи, напряженной в попытке её поднять. Но Ульяна пересилила себя и открыла глаза. Окинув взглядом помещение, она увидела бородатого человека в черных одеяниях. Чуть поодаль, позади него стояла молоденькая девушка в платочке, тоже облаченная в черное. В помещении царил полумрак. Но глаза быстро адаптировались к скудному освещению, исходящему от лампы, которую девушка установила на пристенный столик у входа.
- " ... Вот и хорошо... Занимайся..." - обратился странный человек к девушке, - "... Я зайду позже....".
И посмотрев на Ульяну, жестом руки, поднеся палец к губам, показал, что пока не готов отвечать. Склонив голову, пятясь назад, он вышел из комнаты.
- "Где я? Что со мной? Кто вы?... И кто этот человек?" - Ульяна пыталась задать еще массу мучивших её вопросов. Но девушка, не обращая на них внимания, распевно щебеча на понятном, чуть искаженном русском языке, но с каким-то толь "окающим", толи "акающим" акцентом, собрала одно за другим одеяла, высвободив Ульяну из-под теплых покровов. И хотя все тело обволакивала волна слабости, Ульяна заставила себя привстать и откинуть оставшиеся, укутывающие её накидки. И с удивлением она обнаружила, что на ней вместо привычной одежды надета какая-то жесткая, несуразная рубаха. Ловким движением девушка, склонившись в полупоклоне, поддержала Ульяну одной рукой за спину, а другой под локоть руки. Она стянула с Ульяны грубую рубаху, надетую на голое тело. Казалось, девушку нисколько не смущает нагота Ульяны.
- " Меня Пашей кличут..." - говорила она Ульяне, - "... Прасковья, значит... Батюшка, отец Илия, повелел мне помогать, пока не поправишься. А я всегда готова. Почему божьему человеку не помочь...".
Обмакнув жесткое полотенце в большую глиняную чашку, она уверенно помассировала влажной тряпкой сначала виски и шею Ульяны. Затем, продолжая пропитывать ткань холодной водой, растерла спину, бока, руки, ноги, грудь и живот Ульяны. Потом протянула Ульяне вытащенный из-под топчана, служившего кроватью, округлый глиняный горшок и предложила воспользоваться им, как туалетом. Потом достала из уложенной рядом стопки одежды длинную серую домотканую рубашку. Помогла Ульяне надеть её. Поверх натянула на Ульяну юбку из подобной грубоватой ткани. Далее последовала длинная, окрашенная в темный цвет довольно жесткая рубашка с длинными рукавами. А поверх неё, как на куклу, девушка натянула на Ульяну еще одну юбку. Поверх этих одеяний, помощница обернула какой-то широкий пояс, похожий на шарф. Им она закрепила на теле Ульяны намотанные на ней слои одежды. Но на этом одевание не закончилось. Гребнем девушка расчесала отросшие почти до плеч волосы Ульяны. Сплела их в маленькую косицу и закрепила на затылке тугим узелком, пришпиленным гребешком. А на голову повязала сложенный косынкой платок из темной ткани. Аккуратно распределив по плечам и спине складки платка, поверх всех одежд, девушка надела на Ульяну тяжелый мешковатый сарафан мрачного серо-черного цвета с большой горловиной и приспущенными плечиками. Поверх сарафана она намотала на Ульяну еще один, но уже узкий, пояс, окончательно притянув к её телу весь ворох нанизанных одежд. На ноги Ульяны девушка Паша надела сначала длинные, достающие почти до коленок, вязанные носки. А поверх их тапочки, пошитые из мягкой кожи, и очень похожие на полусапожки. Рукава и горловину рубашки, а также голенища сапожек девушка ловко обмотала сплетенными в косички веревочками и туго затянула, накрепко прикрепив к Ульяниному телу. Никакого нижнего белья на Ульяну надето не было. Но растерявшись от происходящего, Ульяна девушку о нем даже не спросила. А та, оглядев результат своей работы, довольно улыбнулась и вышла из комнаты, что громко прокричав в пустоту гулкого коридора. Вскоре в комнату вновь вошел священник, батюшка Илия.
Ульяна стояла, растеряно разглядывая свои руки и ноги, облаченные в странные одеяния. Вошедший в комнату мужчина в темном церковном одеянии, посмотрев на растерянную женщину, спросил:
- " Кем ты будешь, сударыня? И как звать тебя?".
Расценив все происходящее, как участие в какой-то игре или театральной постановке, Ульяна ухмыльнулась:
-" Да уж, как в кино, Батюшка... Ульяной меня звали... А вот что тут творится и под кого меня загримировали, пока не догадалась...", - и уже серьезно снова спросила, - "Где я и что происходит? Это что, чей-то розыгрыш?".
Лицо мужчины расплылось в улыбке.
- " Вот и хорошо..." - сказал он, - " ... А то я уже начал волноваться. Долго ты спала, но мозг видимо, нормально восстановился... Расскажи, что ты помнишь о себе...".
От этих слов у Ульяны похолодело внутри.
- " Я что попала в аварию или заболела? И где я в больнице или в сумасшедшем доме?".
В голосе Ульяны пропали саркастические нотки и появилась тревога.
- " Да нет, Ульяна..." - ответил ей отец Илия, - "... Все нормально. Но очень важно, чтобы ты сейчас рассказала мне, какие последние воспоминания сохранились в твоей памяти. И я постараюсь ответить на твои вопросы...".
Поняв, что единственной возможностью понять, что происходит, Ульяна решила подчиниться, приняв предложенные ей условия "игры". Усевшись на предложенную лавочку возле тяжеловесного столика, Ульяна назвала расположившемуся напротив неё священнику свое полное имя, фамилию и отчество, год рождения и домашний адрес. Рассказала, что девятого декабря две тысячи девятнадцатого года в двадцать три часа тридцать четыре минуты она из московского аэропорта "Домодедово" пассажирским рейсом "S7 - 3117" вылетела в город Челябинск, чтобы отдохнуть по путевке в Доме отдыха "Тургояк". Но, по-видимому, в курортную программу был включен какой-то "квест", о котором её почему-то не предупредили.
- "... И розыгрыш удался. Я даже всерьез испугалась, что сошла с ума..." - продолжила Ульяна, - "... Достаточно? Или еще что-то рассказать? А теперь Ваша очередь. Жду объяснения, что происходит? И где моя одежда и личные вещи?".
Лицо священника осветилось улыбкой и показалось Ульяне удивительно знакомым.
- " Молодец! - сказал он, - " Ты великолепна! Неужели ты не узнаешь меня. Я Илья. Твой законный муж, бывший медицинский эксперт Усов Илья Леонидович. Так меня тогда звали. Теперь я священник местной православной церкви поселения Мангазея. А ты, надеюсь, моя прихожанка и помощница, Ульяна...".
Уставшая от происходящего, серьезно обидевшаяся на "шутников" Ульяна, встала со скамейки и сказала собеседнику, что не намерена продолжать подобный разговор и просит выпустить её отсюда, чтобы она могла поехать домой. От отдыха в этом курортном заведении она отказывается. И дальше издеваться над собою не позволит.
- " Илья погиб больше двух лет назад" - сказала она, - " И было ему тогда семьдесят семь лет. А вам, молодой человек, не больше сорока пяти. Плохо вы составляете сценарии своих розыгрышей... Я ведь и в суд за подобные издевательства могу подать... И за оскорбление памяти умерших..." - не на шутку рассердилась Ульяна.
- "Ну ладно..." - хлопнув ладонями по столу, сказал отец Илия, - "... Пошли со мной...".
С крючка, расположенного в сенном шкафу кельи, где находилась Ульяна, он снял тяжелый полушубок, а из глубины достал большие валенки. Вручив все это Ульяне , он велел надеть теплую одежду прямо поверх уже имеющейся, и позвал следовать за собой. Пройдя по длинному мрачному коридору, Ульяна вслед за священником вышла на свежий воздух. Морозный воздух "лизнул" её лицо. Невысокое церковное зданьице окружали нагромождения сугробов. Чуть поодаль стояло еще несколько культовых строений. Илья сказал, что рядом расположен женский монастырь, с девушкой - послушницей которого, Прасковьей, она уже познакомилась. А это, указал он на стоящее чуть поодаль каменное, похожее на овощехранилище строение, Дом милосердия, выполняющий здесь и функцию больницы, и функцию приюта для бездомных инвалидов. Илья провел Ульяну чуть дальше по протоптанной дорожке. Перед взором Ульяны было довольно большое поселение, застроенное домиками в русском стиле. А священник продолжал:
- "... Это поселение в конце века станет городом Мангазеей. В истории России двадцать первого века его уже нет. А в шестнадцатом веке он процветал. Да, тут сейчас одна тысяча пятьсот пятнадцатый год. .. Ну не смотри ты на меня своим истребляющим взглядом..." - говорил отец Илия в несвойственной для священнослужителя манере, - " Я понимаю все это сложно для восприятия... Но поверь мне... Вспомни наши разговоры, когда мы обсуждали сюжеты твоих фантастических рассказов...".
Услышав это, Ульяна никак не могла взять в толк, как вести себя дальше. Если перед ней действительно Илья, то получается, что он участник этого чудовищного розыгрыша. И от этого она разозлилась еще больше.
- "Дикость...", - думала она, - "... Сначала он заставил её поверить в свою гибель, а потом устроил это представление с "перемещением во времени". А может я в бреду или в коме? Говорят, такое бывает...".
Ульяна была в полной растерянности.
- " ... Пошли со мной..." - в манере, светского человека, Илья крепко взял за руку Ульяну и потянул за собой в глубину церквушки. Там, в одной из комнатушек, похожей на склад музейной утвари, он снял полог с одного из "экспонатов". "Расчехленный" артефакт оказался большим, старомодным, местами замутившимся зеркалом.
- "Посмотри на себя...", - сказал он, подтолкнув Ульяну к отражению, - "...Тебе здесь тоже не шестьдесят семь лет. Помнишь, мы обсуждали с тобой, сюжет твоего фантастического рассказа, где ты описывала, что готовится большой "сдвиг времени". Но некоторые отобранные человеческие особи будут "перемещены" раньше, чтобы обеспечить нормальный "переход" остальным. Считай, что мысль материальна. И вот мы с тобой здесь. Ты сумела нормально, критически, выслушать меня тогда, в Москве. Выслушай и сейчас. Не всякая фантастика вымысел. Ведь ты сама говорила, что сюжеты приходят тебе на ум, словно под диктовку "из далека". Просто представь, что часть твоей фантастики сбылась. Обычно "перемещаемые" теряют воспоминания о прошлом. Так им легче воспринимать происходящее. Но твой уникальный организм не только "справился" с переходом, но еще и память сохранил. Правда именно этот "дар" мешает тебе поверить и принять эту действительность. Ну ладно, ты уже устала. Иди отдохни. А потом еще поговорим. Да и поесть нужно. Я провожу тебя до женского монастыря. Ты там пока погостишь... Только одна на улицу не выходи. И ни с кем старайся не разговаривать. Пока это может быть опасно...".
Ульяна стояла перед зеркалом. Она и верила и не верила своим глазам. Со слегка подернутой "мутью" зеркальной поверхности на неё смотрела моложавая, сильно постройневшая женщина лет сорока - пятидесяти. Подчинив свою жизнь обстоятельствам, Ульяна лучшие годы своей жизни провела на довольно тяжелой работе. В постоянной погоне за заработком, чтобы обеспечить семью, Ульяна не придавала особого значения своей внешности. Так и не поносив модных нарядов, не посещая салонов красоты и фитнес - залов, она незаметно состарилась. То, что она зарабатывала, целиком уходило на питанье и на оплату неотложных затрат. О своей личной жизни она даже не думала. Даже встречу и брак с Ильей она расценила, как рациональную сделку, чтобы удобнее было заниматься любимым делом, которому смогла посвятить себя, лишь оказавшись на пенсии. Руками она дотронулась до щек. Потерла глаза. Растянув губы в улыбке, она увидела во рту блеснувшие белоснежные зубы. Последние годы, очень сильно ухудшилось зренье Ульяны. А сейчас, в сумраке церковного помещения, она отчетливо разглядела даже паутину, свисающую с надоконного притолока. А об очках вообще не вспомнила. Чтобы окончательно не уверить себя, что оказалась во власти психического расстройства, Ульяна пошла вслед за Ильей. В трапезной монастыря к ней подошла знакомая девушка - послушница. Паша показала Ульяне её место за длинным общим столом. Рядом с поставленной возле Ульяны миской, где приятно парила свеже сваренная каша, девушка положила большую ложку, ломоть хлеба, а на колени - чистое полотенце. Устав сопротивляться "организаторам игры", Ульяна решила поесть и отдохнуть. Она терпеливо позволила Паше проводить её до кельи, где ей была отведена "лежанка" для отдыха. Тяжелую зимнюю одежду Ульяна вернула в шкаф. Предоставленная в распоряжение Ульяны постель не была застлана привычным постельным бельем. Лишь несколько свежих полотенец, позволили считать её чистой. Но так как она все равно на ней уже спала, Ульяна, отбросив брезгливость, не раздеваясь, прилегла. И хотя ей многое нужно было обдумать, сон очень быстро сморил Ульяну. Сказалось нервное напряжение, усталость и скованность мышц после предыдущего долгого дня.
***
Возможно, от следующего дня Ульяна ждала возвращения в прежний привычный мир. Но была неприятно удивлена, когда ей снова, проснувшись, пришлось выбираться из-под толстых войлочных накидок и каких-то шкур, которыми заботливо её укрыли, чтобы в тепле сохранить сон. Оглядев комнату, Ульяна нашла ночной горшок, которым воспользовалась, укрывшись за выступающим углом стола. Ей очень хотелось умыться, почистить зубы. Неприятно было ощущать на ногах влажные, несвежие носки. Но как высвободить ноги из сложно примотанных башмаков, Ульяна пока не понимала. Она подошла к двери и попробовала её открыть. Но дверь не поддалась.
- "Ну вот, все правильно... Заперли... Значит розыгрыш продолжается... Кто же устроил это "реалити"... Неужели внук, Ванька...".
Ульяна уже не злилась. Внимательно оглядевшись по сторонам, Ульяна поискала спрятанные по углам видеокамеры. И не найдя их, решила, что "маскировка" выполнена довольно профессионально. Мысленно она уже подбирала слова, которые скажет этому, не в меру заигравшемуся мальчишке. Но с другой стороны, она сама виновата, уговорив его выступить в роли автора её фантастических рассказов. А произошедшее просто стало продолжением. Он просто не подумал о возрасте бабушки, и на потеху читателям вступил "в сговор" с какими-нибудь "шустрыми" рекламщиками.
- " Ну ладно, хватит..." - Ульяна обратилась через незамеченные видеокамеры к невидимым зрителям. - " ...Иван, я все поняла... Ты большой молодец... Но я устала от этого розыгрыша... А продолжение сюжета ты придумал изящно... Я сама бы не додумалась... Все, выпускай меня отсюда...Я на тебя не сержусь".
Но ничего не изменилось. Лишь спустя некоторое время, дверь отворилась и в келью вошла девушка - послушница. В леком поклоне она поприветствовала Ульяну, пожелала ей хорошего дня. Взяла ночную вазу и ушла с ней из комнаты. Ульяна даже не успела её остановить. Встав с лежанки, Ульяна пошла к двери. Но выйти не успела. Вернувшаяся в это время девушка, позвала Ульяну к завтраку. Выходя из кельи, Паша перекрестилась, склонившись в дверном проеме. Решив, что выполняя предложенные ей правила игры, устроители этого мероприятия, отсняв необходимое количество материала, отпустят её, Ульяна сделала вид, что смирилась. Вслед за Пашей, она точно также перекрестилась, слегка поклонившись, она подумала, что именно там вмонтирована одна из видеокамер.
Вместе с остальными монахинями и послушницами она позавтракала невкусной, пахнущей рыбой похлебкой вприкуску с большим куском подсохшего хлеба. Потом в сопровождении послушницы прошла в молельную комнату и постаралась вести себя подобно окружению. Ульяна никогда не была набожной, наизусть не знала ни одной молитвы. И сейчас, чтобы не выделяться, бормотала вместо молитв первые, приходящие на ум слова, мысленно обращаясь к себе, к детям, к внукам и даже к памяти Ильи, чьим образом так бесцеремонно воспользовались организаторы розыгрыша.
Время тянулось медленно. Ульяне очень хотелось присесть. Воспользовавшись тем, что в молельную комнату то и дело заходили одни и выходили другие монашки и послушницы, отвлекавшиеся на выполнение хозяйственных работ, Ульяна тоже вышла наружу. Побродив по лабиринтам коридоров монастыря, Ульяна так и не отыскала своей кельи, но сумела выбраться на улицу. Было не просто морозно. Холод стоял, истинно трескучий, обозначаясь древесными щелчками, которые издавали застывшие стволы утяжеленных снегом деревьев. Выбежавшая вслед за Ульяной девушка Паша, вернула её обратно в здание.
- " ... Что же ты, сестрица, делаешь... Ведь застудишся... Меня тогда накажут... Лишат послушания и отправят назад ... А я сирота... Обо мне некому позаботиться... Отправят на соляные прииски... Или на дорожный постоялый двор... А там ... Очень лихо...", - жалобно бормотала девушка.
Ульяна хоть и решила подыгрывать, но слушала Пашу молча. У этой особы явно был актерский талант. И несмотря на юный возраст, текст ей давался мастерски. Дойдя до своей кельи, Ульяна спросила провожатую, где находится "нормальный санузел" и куда "натыканы" видеокамеры. Но Паша очень искреннее изобразила удивление. Сказав, что "чужих" сюда не допускают. А батюшка Илия обещал, что матушка Ульяна не опасна и он скоро освободит её разум от демонов. После вечерней службы он всегда навещает монастырских, окормляет их молитвами и ей тоже поможет.
- "... Сестрица ... Не выходи из кельи... Я не могу все время быть тут... Мне трудиться надо...А к вечерней молитве и к трапезе я приду сюда и провожу... А пока, помолись господу, он милостив...".
Оставшись одна, Ульяна снова забралась на лежанку и задремала. Она никак не могла настроиться на ритм жизненного распорядка в монастыре. Время тянулось то словно резиновое, то пролетало стремительно. Чтобы настроить свои мысли на осознание происходящего, понять, как исправить ситуацию и вырваться из этого странного "квеста", Ульяна в привычной ей манере, начала "разговаривать сама с собой. Раньше подобное бормотание всегда успокаивало её, помогало рационализировать мышление. Последние годы она часто записывала подобные приходящие на ум строки. Но сейчас под рукой у неё не было даже обычной ручки и бумаги, поэтому она просто полушепотом бормотала себе под нос:
"Снег, кружа над тишиною, пургой в безмолвии шуршит.
Равнодушным быть не плохо... Но это к счастью не ведет...
Шаг за шагом, путь к победе... Своим мыслям доверяй,
Побеждает тот, кто верит... Даже круг имеет край...
Ободком Земного шара Земли русские лежат,
От вселенского пожара, покой и мир всем сторожат.
В безмолвье белом, как в избушке, из века в век ветра селились.
Колокола, как погремушки, своей историей делились ..."
Все это успокаивало, но ничего не проясняло. Ульяна уже чувствовала себя достаточно здоровой и сильной, чтобы начать активные действия по своему "освобождению". Она решила хитростью напроситься на длительную прогулку по окрестностям, чтобы хорошенько изучить обстановку. Постараться наметить возможный путь побега. Нужно лишь дождаться, когда немного ослабнут морозы, а до этого подкопить немного продуктов. Кормили тут, конечно, не слишком сытно и разнообразно. Но Ульяне уже удалось унести из "трапезной" несколько подсохших кусочков хлеба и одно вяленое ребрышко, обтянутое скудными мясными хрящиками. Ульяна не знала, как далеко от цивилизации увезли её организаторы "квеста" и сколько это будет продолжаться. Даже если побег не удастся, Ульяна надеялась, что организаторы закончат свой безумный эксперимент, поняв, что зашли чрезмерно далеко.
На исходе третьих суток проживания Ульяны в "гостеприимной" монастырской келье, девушка Паша, после ужина проводила Ульяну не в молельную комнату и не в её уже обжитую келью, а в помещение соседней церквушки. Отец Илия пригласил её на исповедь. Стараясь не выдать своего гнева, Ульяна терпеливо дождалась прихода священнослужителя. А на его вопрос о самочувствии, с ехидцей ответила:
- " Как смирившийся участник "квеста" о перемещении во времени... Все! Я готова признать свой проигрыш и отказаться от дальнейшего участия в игре. Я даже жаловаться на вас не буду, только выпустите меня отсюда...".
Выслушав эту "тираду", отец Илия с усмешкой в голосе сказал:
- "... Ну конечно... Узнаю Ульяну. Думаю, со здоровьем у тебя уже все в порядке. И настала
пора кое-что прояснить. Иди за мной...".
Преодолев несколько узких коридоров и комнатушек, заваленных разными церковными "артефактами", отец Илия предложил Ульяне снять и сложить на старомодную тяжелую лавку верхнюю одежду.
- "Там тепло. А в этих "нарядах" пробираться по здешним переходам будет довольно сложно".
Снаружи церквушка казалась крохотной и довольно убогой. Но после того, как церковный служащий отпер тяжелую деревянную дверь и провел Ульяну по узкой лестнице на более низкий этаж, она увидела довольно просторное помещение, освещенное приятным матовым светом, исходящим от скрытых под стенной обшивкой светильников. Факел, который церковный служащий принес с собой, потух, словно выключенный. Оглядевшись, Ульяна увидела перед собой длинный, словно бесконечный коридор. Отец Илия приложил ладонь руки к гладкой, подсвечиваемой изнутри, боковой стене. Панель, которой он коснулся, раздвинулась в стороны, словно дверь электрички, предъявив взору Ульяны помещение, похожее на суперсовременно оборудованную раздевалку богатого медицинского центра. По центру комнаты были выстроены шкафчики, делящие помещение надвое. Илья подвел Ульяну к крайнему. Точно так же, прикосновением ладони, он открыл дверцу. На вешалке, внутри, Ульяна увидела белый комбинезон. Подобные носят сотрудники химических производств.
-"Сможешь сама раздеться?", - Илья спросил Ульяну, - "За этой дверью душ".
Илья указал на зашторенный прозрачной тканью дверной проем.
-" Освежись и переоденься в этот костюм ...", - увидев растерянный взгляд Ульяны, Илья добавил:
-"... Не беспокойся. Ты права, все происходящее действительно похоже на эксперимент. Сейчас переоденешься, и я постараюсь тебе объяснить и показать ... Не спеши... Я тоже переоденусь и буду ждать тебя здесь. А если что-то понадобится срочно, я буду за стенкой... И позволь помочь развязать тебе шнуровку. Я вижу, что на спине она у тебя запуталась".
И не дожидаясь ответа Ульяны, он ловко ослабил, распутал и развязал несколько сложных узелков, удерживающих одежду на теле. Потом отошел и скрылся за стенкой из шкафа. По доносящимся звукам Ульяна поняла, что Илья тоже раздевается. Потом с его стороны раздался шелест воды. Значит, он тоже принимал душ на своей стороне "раздевалки".
Повозившись еще несколько минут, Ульяна, наконец, высвободилась из своих сложных одеяний. Голышом она прошла в душевую кабинку. Привычные краники регулировки воды отсутствовали, но пока Ульяна разглядывала стенку, решая, как включить душ, с потолка вода полилась сама. Струи были теплыми, мягкими и приятно пахли свежестью. Ульяна , несколько дней не снимавшая одежду, ставшую несвежей от постоянного ношения, с удовольствием терла руками тело, получая от мытья истинное удовольствие. Поток воды прекратился также внезапно, как и включился. На выходе из душевой кабины, Ульяну обдало струей теплого воздуха, обсушив на коже оставшиеся капельки воды. Рядом с комбинезоном Ульяна увидела комплект тонкого трико, состоящий их длинных панталон и футболки с рукавами. Ульяна поняла, что их нужно надеть под комбинезон. Из-за стенки она услышала голос Ильи, который интересовался, все ли у неё в порядке и не нужна ли помощь. Но Ульяна довольно быстро справилась сама. Такую одежду ей надевать было удобно и привычно в отличие от странных нарядов, в которые её раньше обрядила девушка Паша. Облачившись в "униформу", Ульяна вышла из своего отсека раздевалки. Илья, одетый в такую же одежду, уже ждал её у выхода.
- " Ну вот, сейчас пойдем оформлять тебе допуски в эти помещения", - сказал он, улыбаясь, -"Ничего брать с собой не нужно. Иди со мной. Ничему не удивляйся. Я подскажу, что делать и что говорить...".
Илья провел Ульяну в соседнее помещение, дверь в которое тоже открыл прикосновением своей ладони. Ульяна встала на невысокий постамент возле какого-то прибора, напоминающего флюорографический аппарат. Несколько раз изменив угол съемки, площадка под ногами Ульяны опустилась до уровня пола, давая понять об окончании процедуры. Возле другого аппарата, Ульяну попросили повторить несколько фраз вслед за механическим компьютерным голосом. Потом она ответила на несколько незначительных вопросов. При этом, отвечая на заданные вопросы, говорить следовало только "да" или "нет". Завершая процесс, Илья подвел Ульяну к прибору, где попросил её поочередно приложить обе ладони к панели горизонтального дисплея.
Потом попросил протянуть левую руку тыльной стороной ладони вниз, так чтобы на рамке экрана запечатлелся её детский шрам в виде стрелочки, направленной в сторону мизинца. Этот шрам у неё был всегда. Мама говорила, что будучи совсем маленькой, она упала и ударилась о металлическую гребенку для очистки обуви при входе в магазин. В молодости шрам был очень четким и смущал её, когда вызывал любопытство у окружающих. А её муж Костя смеялся, называя эту стрелочку "лучиком, указующим, с какого пальчика начинать эту ручку целовать". С годами кожа сгладилась и "стрелочка" выделялась лишь излишне белой кожей, если присмотреться. Но теперь снова словно взбугрилась и стала не только видимой, но и осязаемой. Ульяна поняла, что этот шрам отсканировали, как отдельную примету. Потом, сняв с ног тапочки, похожие на углубленные бахилы с мягкой подошвой, она оставила отпечатки своих босых ног. А поглядев в окуляр, похожий на перископ подводной лодки, зафиксировала в системе отпечатки своих глаз. Затем, сделав глубокий вдох, выдохнула содержимое своих легких в предложенную капсулу. Все это напоминало участие в съемках фантастического фильма. Но Ульяна терпеливо исполняла все, о чем её просил Илья.
- " Ну вот, "прописка" твоя завершена. Теперь ты полноправный член команды".
На Ульяну эти слова подействовали раздражающе, но она сумела сдержать гнев. И поинтересовалась, когда получит объяснение, что она здесь делает и по какому праву он вынуждает участвовать её в этом "маскараде". Вместо ответа, Илья завел Ульяну в следующее помещение. На стене над пультом управления был четко выведен логотип в виде латинской буквы "I". Остановившись возле стола с панелью сенсорного управления, он движениями рук, прямо в воздухе над столом высветил экран. На нем, на всем обозримом пространстве, Ульяна увидела заснеженные просторы в сумеречном свете, маленькие домики, обозначающие себя отблесками искр, поднимающихся ввысь вместе с дымом из печных труб. Полностью отсутствовало уличное освещение. Лишь тускло светились узкие оконца расположенных рядом женского монастыря и "Дома милосердия и презрения". Оптика была очень качественная и работала четко. Было видно, что свет исходит от лампад, лучин и свечей, которыми пользуются движущиеся внутри зданий фигуры.
Пока Ульяна рассматривала выведенные на экран картинки, Илья продолжил разговор.
-" Прости, что опять напоминаю, как мы обсуждали сюжеты твоих будущих фантастических рассказов. Разговоры о предстоящем "смещении времени" не было шуткой... Так вот, этот процесс уже начался... Не морщись... Просто выслушай, не перебивая. А я постараюсь потом ответить на твои вопросы. И постарайся поверить, что это не розыгрыш ... Не происки "инопланетян". И не бред сумасшедшего. Все, что ты видишь, реальность... К следующему разу, твои биометрические данные будут обработаны, внесены в систему. И ты сама сможешь управлять необходимыми приборами... А сейчас нам надо возвращаться... Нельзя, чтобы заметили наше долгое отсутствие...".
Вернувшись в "раздевалку" Ульяна вынуждена была снять с себя приятную для тела одежду и снова нацепить грубые, холодные и мешковатые одеяния из жестких, домотканых тканей. Порадовало только, что за время отсутствия, отставленные на лавочке довольно заношенные, несвежие рубашки и юбки ей заменили на точно такие же, но чистые. Увидев, что Ульяна не справляется с одеванием в старинные наряды, Илья подошел к ней и помог в правильном порядке нанизать их на тело, а потом правильно закрепить шарфиками, тесемочками и ремешками весь замысловатый набор одеяний. Узнав, что ей снова придется их носить, Ульяна попросила Илью разрешить оставить себе хотя бы нижнее трико. Но Илья запретил, сказав, что это опасно. Ничего не должно выдавать их причастность к чему-то иному, по сравнению с окружающей действительностью.
Вернувшись в мрачный лабиринт, Илья, подсвечивая дорогу факельным огнем, снова привел Ульяну в комнату, откуда начали путешествие. Он усадил её на скамейку возле заваленного артефактами стола.
- " Мы сегодня уже потратили много времени. Тебе пора возвращаться в монастырь. И мне тоже нужно быть на виду, выполняя свою работу священника...", - говорил он, - "... Я знаю, что ты все еще ждешь ответа на многие вопросы. И скоро ты их получишь. Понимаю, что вместо веры "на слово", ты предпочитаешь все посмотреть и понять сама. И очень скоро у тебя будет такая возможность. Но нужно сохранить в тайне от всех виденное и слышанное сегодня... Мы действительно находимся в шестнадцатом веке... И весь мир, тут и снаружи, абсолютно реальный, люди, животные и предметы настоящие. От тебя никто не будет скрывать подробностей. Но на это нужно время. Я сообщу в монастырь, что назначаю тебе "послушание" в виде переписывания церковных "свитков". Для всех ты вдова смоленского воеводы, который участвовал в "смуте" и погиб. А ты заболела и на время лишилась памяти и рассудка. Потому тебя помиловали и отправили в монастырь. Но ты грамотная и выздоровление пойдет быстрее, если вместо хозяйственного труда ты станешь переписывать старинные молитвы со свитков на бумагу для брошюрования церковных книг. Это даст возможность тебе проводить время здесь, вне монастырских стен. Главное, надо сохранить секретность всего происходящего. Нас могут не понять. Если ты помнишь историю, еретиков сжигали на кострах не только в католической Европе. В русских землях "нечистую" силу тоже активно истребляли...".
Илья помог Ульяне обуться в громоздкие валенки и надеть тяжелый полушубок. Он вывел её на крылечко церкви и попросил церковного служку проводить по заснеженной тропке до монастырской обители.
В коридорах было пустынно. Вечера тут заканчивались рано. Обитатели монастыря, закончив дела, поужинав и помолившись, уходили на ночной отдых. В келье Ульяны было прохладно. Но она решила снять на ночь верхний сарафан, часть юбок и наружных рубашек. По рекомендации Ильи, нужно было потренироваться и научиться самостоятельно переодеваться в эти несвойственные ей наряды. В голове роились мысли. Она верила и не верила во все происходящее. Если это не психический бред, вызванный смешением реальности и сюжетных линий её фантастики, то надо приспосабливаться. Забравшись под тяжелые накидки, служащие одеялами, Ульяна долго лежала без сна, вспоминая и обдумывая увиденное и услышанное. Нельзя сказать, что она безоговорочно верила всему, но почему-то воспринимала происходящее без свойственного ей мысленного сопротивления. А предложенная Ильей её личная история, даже понравилась. В монастыре никто не требовал от Ульяны откровенности. Подобные истории о впавших в немилость женах и вдовах знатных особ, для тех времен были почти обыденностью. Поэтому и сказанное об Ульяне, в монашеской среде сомнения не вызвало. Ульяну лишь обижало, что тогда, на кухне московской квартиры, Илья, рассуждая о возможности "сдвига" во времени, не сказал ей, что планирует вовлечь её в какой-то безумный эксперимент. Ведь её он почти убедил, что предлагаемые сюрреалистические сюжеты с его стороны, просто безвозмездная подсказка в благодарность за литературную помощь в написании его криминального романа. Видимо детали этого "эксперимента" планировались уже тогда. Илья знал об этом. А ей ничего не сказал. И даже "разыграл" свою гибель.
-" Конечно...", - мысленно рассуждала Ульяна, - "...Я никогда добровольно не согласилась бы на участие в подобном... Теперь понятно, почему мне предложили ту поездку в дом отдыха...
Это чтобы родные не волновались. Вероятно, кто-то сейчас звонит им от моего имени, или
"SMS-ки" шлет с моего номера... Не зря же пропала сумочка со всеми документами и с мобильным телефоном. "Клоуны...". Но придется прикинуться, что правила игры я приняла... И сделать вид, что в "шестнадцатый век" тоже поверила...".
Побывав в подземной, фантастически оснащенной лаборатории, Ульяна еще больше уверилась, что тут далеко не средневековье.
- " Ничего, срок путевки скоро закончится", - убеждала она себя, - "А пока придется "поиграть" и даже постараться изобразить, что мне это нравится. И "секреты" попробую сохранить. Вдруг это входит в условия досрочного "выигрыша" и высвобождения отсюда...".
Незаметно Ульяна заснула. А с утра, как ни в чем не бывало, снова, изображала сосланную в монастырь опальную вдову разоренного боярина. Вместе с другими монашками и послушницами, после заутренней молитвы и невкусного завтрака, она смиренно трудилась в "большой зале", растрепывая спутанную, неприятно пахнущую шерсть, из которой другие пряли нити для вязания. Как и накануне, после дневной трапезы, Ульяну сопроводили в соседнюю церковь, где церковный "служка" её встретил и проводил в уже знакомую комнатушку. Вскоре подошел Илья в "поповском" одеянии. Ульяна снова уложила на лавку тяжелый полушубок, а один из толстых платков спустила с головы на плечи. Несмотря на сильный уличный мороз, в комнатке было хоть и прохладно, но не зябко. Илья, обратившись к стоящему в дверях "служке", назвал его "Данилкой" и попросил принести большой фонарь и миску с горячей водой, чтобы Ульяна могла развести чернила. Пока мужичок выполнял поручение, Илья собрал свитки, разбросанные по столу. Уложил их в плетеный короб. Достал с полки шкатулку с перьями и небольшую глиняную емкость, которая видимо, служила чернильницей. Вернувшийся "Данилка", поставил на свободный край стола принесенную миску с водой. От неё исходил пар. Запалив лучинку от уже светящего фонаря, он разжег фитиль принесенного. Знаком Илья отпустил помощника. Ульяна села за стол на предложенное место. Илья устроился за соседним солом, ближе к выходу. Оставшись вдвоем, Илья перестал растягивать и коверкать слова, имитируя старорусский говор и северный акцент. Он показал Ульяне, как заточить гусиное перо, а в чернильнице из угольно-смоляного камушка развести темную массу, используемую, как самодельные чернила. Из плетеной коробочки он достал и положил перед Ульяной листочек сероватой, довольно грубой бумаги. В подобную бумагу в далеком Ульянином детстве продавщица еще советского гастронома заворачивала кусочки колбасы, перед тем, как завешать на стоящих на прилавке весах. Развернув один из свитков, Илья расстелил его перед Ульяной. Он сказал:
- " Чтобы иметь возможность общаться и спускаться вниз, тебе придется помочь мне в переписывании этих молитв. Официальная версия такая... Я узнал, что ты умеешь читать и писать, и назначил тебе это "послушанием". Здесь нам никто не помешает свободно разговаривать и не замеченными спускаться в "нижний зал"...".
Ульяна взяла свиток в руки и попробовала прочесть. Хотя суть написанного она поняла без труда, но засомневалась, что сможет при помощи гусиного пера изобразить на бумаге подобный текст. Илья показал, как это он делает сам. Со слов Ильи получалось, что свитки в его временное пользование привезли из Москвы. Их нужно перерисовать, а весной с обозом вернуть обратно в главную церковную библиотеку, оставив себе рукописные копии. Времени на то остается мало. Поэтому не было проблем с назначением Ульяниного "послушания". Выслушав Илью, Ульяна с ехидцей спросила:
-" А не проще воспользоваться техникой и просто все скопировать?"
- " Конечно, проще ...", - ответил Илья, - "Но тогда не будет предлога для наших встреч и ответов на твои вопросы... Начинай писать и спрашивай...".
Ульяне начала надоедать эта игра в "почемучку" и она задала два главных вопроса, ответы на которые её больше всего интересовали в последнее время:
- " Покажи мне, где замаскированы камеры и где находится нормальный санузел?", - и добавила, - " Очень не хочется увидеть в каком-нибудь реалити шоу себя в музейных нарядах сидящей на горшке... Ты наверное забыл, что я уже далеко не подросток...".
Но Илья снова с серьезным лицом заявил Ульяне, что в монастырских стенах нет никакой бутафории, никаких декораций. Там подлинный быт шестнадцатого века. А значит никаких камер нигде не вмонтировано. А канализации в монастырях тогда просто не существовало. Только специальная посуда и выгребные ямы.
- " Ульяна, еще раз прошу, отнесись серьезно к тому, что тебе расскажу...", - сказал он, - "Ты правильно поняла, что в мире проходит беспрецедентный эксперимент. И я, и ты и возможно, еще множество людей невольно стали его участниками. Ты же сама сочиняла фантастику. Поэтому, пожалуйста , восприми мои слова и действия, как безусловную реальность. Здесь никто не шутит. Я показал тебе нижний зал... Еще тогда, в Москве, я пытался приблизить тебя к пониманию происходящего. Хоть и не подробно, но я знал... И действительно, я давно уже участвую в этой, как ты говоришь, "игре"... И я не хочу, чтобы ты думала, что тебя используют "в темную". Наберись терпения и выслушай... А я постараюсь начать с начала...".
Илья встал, прошел по комнате. Достал из плетеного короба один из свитков. Развернул его, бегло просмотрел и вернулся на место, за свой стол.
- " Ты неоднократно интересовалась, кто я такой?"- продолжал Илья, - "...Я человек, такой же как и ты. Только живу я очень давно. Я родился в ноябре одна тысяча восемьсот двадцать шестого года в семье казацкого полковника в городе Тобольске. Я был четвертым сыном в семье. Рос маленьким, хилым и не радовал семью своими успехами. Поэтому меня отдали учиться в церковно - приходскую школу, а потом в Духовную семинарию. Получив образование, я несколько лет служил обер - священником в местном казацком войске. Мне было двадцать пять лет, когда во время одного из сибирских походов я простудился и тяжело заболел. Ждать пока я поправлюсь было некогда, и меня оставили в ските у охотников, заготавливающих пушнину. Не думали, что я выживу. Но я выздоровел. Оттуда с обозом приехал в Томск. Сначала долечивался, потом помогал в приходской лечебнице. С благословения тамошнего настоятеля я поступил в Томскую медицинскую школу. Тогда образование в ней приравнивалось к высшему медицинскому. Там и до меня, и после меня, училось не мало будущих светил медицины. Не буду их пока перечислять, это тема отдельного разговора. Потом снова воевал, но уже в качестве военного лекаря... Встречал много интересных людей. И даже подобных себе "долгожителей". И да, ты права, это действительно какой-то эксперимент. А нам с тобой, чтобы выжить, нужно принять в нем участие на тех условиях, что предъявляют "экспериментаторы". Ведь ничего не происходит случайно...".
Еще до начала разговора, Ульяна с помощью гусиного пера перерисовала на листок бумаги несколько слов старинной молитвы. Ей очень хотелось поверить в историю, поведанную Ильей, но логическое мышление, напоминая о современном информационном центре, расположенном на "нижнем этаже", и не позволяло этого сделать. А Илья продолжал:
- " Когда я осознал необычность своего организма, то тоже не сразу сумел это принять ... Уж очень это звучало необычно и походило на какую-то сказку. Во время Крымской войны я познакомился с Пироговым... Но более важным для меня оказалось знакомство с полковым священником, отцом Василием... Он рассказывал о себе, как о человеке живущем уже не одну сотню лет...".
Ульяна слушала, периодически подавляя "вскипающую" в душе волну негодования. Но она сдерживала себя, убеждая, что надо "доиграть квест", раз уж она дала слово.
- "Видимо, где-то ведется съемка, и Илья вынужден говорить все это и вести себя подобным образом" - думала она, - " Ладно, буду слушать его и делать вид, что верю".
А Илья продолжал:
- " Позднее я еще неоднократно встречался с людьми, которые, в определенных кругах, позиционировали себя то, как посланники сил "Создателя", то как адепты "Ковчега Просвещенных", а то и вовсе представлялись различными Жрецами, Шаманами, Медиумами, Оракулами и даже Кощеями... Естественно, я сомневался в их душевном здоровье... Пока сам не столкнулся с необходимостью поменять личность, потому что внешне перестал выглядеть на свой возраст, указанный в документах...".
Илья рассказывал, что с некоторых пор стал интересоваться изысканиям на эту тему. Как врач, он объяснял свой интерес стремлением изучить с научной точки зрения проблему феномена "долгожительства". Проживая в Средней Азии, он несколько лет работал в психиатрической больнице. Когда он пришел туда в качестве врача, там уже несколько лет содержался бывший школьный учитель, не оправившийся после фронтовой контузии и направленный на лечение, как распространитель вредоносных и антисоветских измышлений. Илья заинтересовался его случаем. И хотя его лечащим врачом был другой доктор, он встретился с этим пациентом. Ознакомившись с его медицинской картой, Илья узнал, что этот человек, называющий себя Гермогеном Гавриловичем Земейкиным, утверждал, будто находится среди людей с особой миссией уже несколько сотен лет, и уже трижды поменял документы, чтобы не выделяться из толпы. Уполномоченный "Высшей силой", он обязан не позволить неокрепшим умам поддаться искушению, променяв свое духовное начало, на земные блага. Словно насмехаясь над тщедушной фигуркой и трудно произносимым сочетанием имени и фамилии, его прозвали "Змеем Горынычем", впоследствии сократив, просто до "Горыныча".
-" Когда я впервые увидел этого человека, подумал, что это обычный "псих" и время потрачено впустую. Поговорив фактически "ни о чем", мы расстались. А той же ночью он мне довольно странно приснился..." - Илья хитро посмотрел на Ульяну и продолжил, - "... Он сидел на краю кровати со стороны, где безмятежно спала жена, и задавал ничего не значащие, но довольно странные вопросы. И главный, вопрос был о том, какова моя цель появления у него. Он заявил, что пришел в мой сон, потому что не смог "прочесть" меня...".
В этот момент в комнатушку, где сидели Илья и Ульяна, заглянул церковный служка и позвал священника. Тот ушел довольно надолго, а когда вернулся, сообщил, что Ульяне пора идти к себе, а завтра он ждет её для продолжения работы. Ульяна надела полушубок, и церковный служка проводил её до монастыря. В голове Ульяны был сумбур из мыслей. Очень не хотелось выглядеть глупой и легковерной, когда по окончании "квеста" она снова окажется дома. Надоела жизнь в монастырской келье при отсутствие привычных удобств. А от еды в общественной "монастырской" столовой уже "воротило". Продолжить разговор на следующий день не удалось. Илья уехал сначала кого-то "соборовать", потом был занят текущими церковными делами. Ульяна в одиночестве сидела в холодном помещении и при тусклом освещении от фитильной лампы и перерисовывала старинные буквы со свитка на листок грубой бумаги. Ей интересно было слушать истории, которые рассказывал Илья, но еще больше хотелось узнать, когда закончится "игра" и зачем все это "устроено".
Продолжить разговор удалось лишь спустя два дня. Ульяна попросила Илью снова устроить "экскурсию" на "нижний этаж", чтобы нормально помыться. Привыкшая к городским гигиеническим процедурам, Ульяна тяготилась отсутствием привычных удобств. Илья пообещал сделать это в ближайшее время. Но снова попросил Ульяну вести себя с окружающими осторожнее, стараясь не выдать лишней информации о себе. Но эта просьба, произнесенная в очередной раз, вызвала лишь раздражение у Ульяны. Она отбросила заточенное гусиное перо, которое держала в руках, расплескав по листку бумаги грязно-черные пятна "допотопных" чернил, заляпав с таким трудом "нарисованные" буквы старорусской молитвенной фразы. Она встала и пошла к своей верхней одежде, чтобы надеть полушубок и уйти прочь. Илья тоже вскочил с места. Он встал между столом и лавкой с одеждой.
-"Ульяна, прости... Я кажется, поторопился..." , - сказал он, - " ... Я не думал, что ты так отреагируешь на мои слова. Считай так, как тебе удобно. Только подыграй мне еще немного и хорошо обдумай услышанное... На самом деле все очень серьезно... Я предполагал, что ты сохранишь память. Я думал это наоборот, поможет... Вышло плохо...Поддержи еще какое-то время "игру"... Раз считаешь это "розыгрышем"... Тут мало, что зависит от меня или от тебя...
Но если нас признают "неудавшимися"... Нас просто "зачистят"...".
Серьезный вид и тревожный взгляд Ильи подействовал на Ульяну успокаивающе. И даже, наверное, пугающе. Она почувствовала в груди холодок безысходности. Вернувшись за стол, она тряпочкой попробовала счистить с бумаги кляксы, а со стола лужицу от вытекшего из пера чернильного содержимого. Затем, краем той же тряпочки Ульяна вытерла руки. Снова обмакнув перо в чернильницу, она принялась перерисовать следующую, замысловато вычерченную букву.
Сделала она это вовремя, потому что в дверном проеме появилась голова церковного "служки" Он спросил Илью, все ли в порядке у батюшки и не надо ли ему чего. Сказал, что услышал шум и решил услужить. Посидев у стола еще около получаса, Ульяна "перенесла" со свитка на бумагу две строчки. Потом, как и накануне, Илья вывел Ульяну на улицу, а служка проводил её до монастырских ворот. Несколько следующих дней Ульяна, стараясь сдерживать себя, и уже молча занималась переписыванием старинного текста. Илья несколько раз заходил и выходил из церковного рабочего помещения. К незаконченному разговору она не возвращалась. Илья тоже молчал, словно не сам его ранее начал. Зато возвратившись после очередного "переписного" дня, увидела, что у кельи её дожидается девушка Паша. Она поклонилась Ульяне и попросила выслушать её.
- " Сестрица Ульяна, позвольте мне вас так называть....", - бормотала она, не поднимая глаз, - "... Сказали, вы азбуку знаете, и читать умеете... Прошу научить меня грамоте... Я книжки очень люблю... Если грамоте обучусь, меня в монастырскую библиотеку могут определить... За книжками ухаживать... А я помогать во всем вам всегда буду... О чем попросите...".
Ульяна выслушала просьбу девушки и пообещала узнать у батюшки, можно ли будет это сделать. Обрадованная послушница ушла быстрым шагом. А Ульяна отправилась отдыхать.
Время шло. По её подсчетам, срок пребывания в Доме отдыха, обозначенный в путевке, уже истек. Толи "игра", толи "эксперимент", затягивались. Глядя, как монашки и послушницы с серьезным видом вели себя, словно не "играли", а жили обычной для них жизнью, Ульяна начала еще сильнее беспокоиться. Глаза привыкли к вечному полумраку монастырских помещений и коридоров. А нескончаемые сумерки полярной ночи иногда освещаемые всполохами небесного сияния указывали на то, что она живет намного севернее уральского озера Тургояк. И чтобы организовать весь этот антураж, нужен слишком большой и сложный павильон, а главное, огромные материальные затраты.
- " И ради чего? Ради рекламы простенькой книжонки почти неизвестного "писаки"?" - спрашивала она себя, - " Даже ради "экранизации", все что устроено тут слишком сложно. Ведь еще и мнимую гибель Ильи нужно было организовать. Даже для "шпионской операции" все это какой-то "перебор". Может я просто в "коме" и правы те, кто описывал это стояние в виде пребывания в фантастическом мире бесконечных грез. Тогда, ради выздоровления нужно постараться приспособиться к жизни в этом состоянии и помочь больному организму, а не бороться с ним. Нужно еще немного потерпеть, успокоиться и подыграть ... ".
Отец Илия разрешил Ульяне обучать грамоте девушку - послушницу. С его позволения в свою келью из церкви она принесла маленькую чернильницу - плошку и несколько кусочков растворимого порошка, из которого перед началом занятия разводили чернила. На выданной Ульяне бумаге, Паша аккуратно заточенным перышком выводила буквы и, старательно выговаривая, повторяла каждую. Потом в выданной из церковной библиотеки старой книжке искали в текстах изученную буковку. Паша оказалась очень смышленой. Она готова была учиться как угодно долго. Но звон колокола, возвещающий о наступлении ночного отдыха, заставлял её уходить в свою келью. Между делом Паша рассказала, что в монастырь её привел местный лекарь. У него её оставили "обозники". Они сказали, что нашли девушку нагой на дороге. Закутали в мешки из-под рыбы. Ничего другого, более подходящего в своих повозках они не нашли. Хорошо, что тогда было лето. В стужу, она бы замерзла насмерть. Но мошка её накусала очень сильно. И если бы ни мазь, которой натерла жена лекаря, тело болело бы долго и сильно. Видимо её бросили, потому что она заболела и стала обузой. Так поступают обычно с сиротами и с семьями каторжан. Потому она и решила, что сирота. В монастыре она живет вторую зиму. Ей около пятнадцати лет. И она очень хочет стать монашкой, чтобы навсегда остаться тут. И очень надеется, что обучившись грамоте, у неё это получится.
Переписывая тексты из свитков на бумагу, Ульяна приспособилась к работе с самодельными чернилами и заточенными гусиными перьями. Несколько дней она ждала, что Илья сам вернется к незаконченному разговору. Она убедила себя, что нужно набраться терпения. Выслушать все до конца. И хотя то, что говорит Илья, казалось абсурдным, но обдумать услышанное стоило. Вдруг, истории, которые годами фантасты навязывали в литературе и в кинематографе имеют под собой какую-то реальную основу. Ведь кое-что из прочитанного и услышанного ранее очень похоже на происходящее с ней. А значит, все это уже кто-то видел, испытал, и сумел отсюда выбраться. Или наоборот, сценарий "розыгрыша" писали по сюжетам этих фантастических историй, включая и её собственные.
По истечении недели, Ульяна не выдержала и снова обратилась к Илье с просьбой. Ей очень хотелось побывать в настоящем душе и переодеться в чистую одежду. Ведь она не привыкла неделями ходить в одном и том же и не мыться. Ульяна пообещала спокойно выслушать все то, что он будет говорить и попробует в это поверить. Она уже обдумала рассказанное им и хочет услышать продолжение его истории. А также, надеется узнать и понять, почему она попала сюда и долго ли это будет продолжаться. Илья повеселел и сказал, что верил в её благоразумие. А на "нижний ярус" они сходят завтра. И он попробует снова убедить её, что происходящее не шутка.
- " Кстати...", - сказал он, - "...Наверное, тебе будет легче понять, если завтра мы с тобой посмотрим один "фильм". А за то, что ты занимаешься с Пашей, спасибо. У этой девочки сложная судьба... Будет жалко, если она не справится и пострадает...".
Ульяна хотела расспросить, что он имеет в виду. Но из-за двери раздались голоса и двое церковных служек притащили в комнату, и без того тесную, большой тюк с каким-то тряпьем. Илья вышел из комнаты, позвав мужичков за собой. Ухватив тюк, они волоком потащили его дальше, устремившись вслед за Ильей.
Морозы все крепчали и крепчали. Глаза привыкли к густым сумеркам полярной ночи. После утренней молитвы и завтрака, монахини и послушницы разбредались по своим рабочим местам, чтобы заняться хозяйственными делами. Возле монастырских ворот остановились две подводы. На одной из них лежали двое мужчин, завернутых в звериные шкуры. На второй телеге лежал мальчик. Встречать гостей вышла матушка настоятельница. Взглянув на лица этих людей, она сопроводила их до лазарета. За собой она позвала нескольких монахинь. Ульяна сама пошла вслед за ними. Она уже не раз слышала о загадочной хвори, которая периодически охватывает людей, утягивая их в полное забытье. Она заставляет "бесноваться", убегать и сбрасывать с себя всю одежду даже на морозе. Люди в полном беспамятстве оказываются в чужих местах и ничего не помнят о прошлом. О подобной болезни ей рассказывала девушка Паша. Ульяна и сама переболела чем-то подобным, но в отличие от остальных не потеряла память. Но раньше, сочиняя свои фантастические рассказы, она уже пыталась описать нечто подобное. Правда столь ярких подробностей происходящего даже её буйная фантазия придумать не могла.
Возле входа в Дом милосердия, привезенных мужчин и мальчика сняли с подвод, занесли в помещение и уложили на кровати. Холодные тела едва удерживали жизнь. Надев на руки грубые варежки и поливая тела растопленным жиром, женщины, облаченные в белые накидки поверх монастырского одеяния, принялись их усердно растирать. Вскоре первый, а за ним и второй мужчина, слегка пошевелились. Из груди их со свистом раздалось хрипящее дыханье. Мальчика привести в чувство так и не удалось. Несмотря на все усилия, сердце его не забилось. Его тело завернули в специально принесенное покрывало, чтобы унести в часовню, где батюшка сумел бы отпеть его перед захоронением. Зимой в глубоко промерзшую землю покойных не хоронили. Умерших во "внеурочное" время складывали в специально отведенном помещении в пристройке к часовне. А когда земля чуть оттаивала, для них рыли единую могилу и ставили один общий крест. Девушка Паша тоже прибежала в лазарет Дома милосердия. Она сказала, что Ульяну зовет отец Илия. А матушка настоятельница узнала, что Ульяна учит Пашу грамоте и просила показать, каких успехов та достигла. Ульяна пообещала похвалить свою ученицу. Застегнула полушубок и пошла на встречу с Ильей. Но далеко идти не пришлось. Он сам уже входил в помещение лазарета. Ульяна издалека увидела его обеспокоенное лицо. Несмотря на то, что согласно церковного сана, он носил бороду, глаза выдавали тревогу. Поравнявшись с Ульяной, он сказал:
- " Хорошо, что ты здесь... По присутствуй... Потом поговорим...".
Илья подошел к постелям больных. Осенил их крестным знамением, потом оглядел их лица, руки. Попросил приподнять, чтобы взглянуть на шею и на затылок. Перекрестившись сам, сказал:
- "... Северная болезнь... Бог миловал этих заблудших, не забрав их жизнь. И направил сюда, пожелав помочь им обрести веру. Я проведу обряд крещения, и вверим их жизнь воле господа ... Да уповаем на милость и милосердие...".
Увидев лежащее на полу , завернутое в покрывало тело мальчика, Илья отвернул его край и оглядел лицо. Кончиками пальцев он коснулся его переносицы, потом шеи. Толи тепло натопленного помещения, толи ранее выполненные монахинями "реанимационные" манипуляции помогли, но Илья ощутил в маленьком теле едва трепещущее биение жизни. Он повелел суетящемуся рядом церковному служке, поднять и уложить ребенка на пустующую рядом кровать.
- " Бог милостив... ", - продолжал он, - "... Этого ребенка он тоже пожелал пока оставить с нами... Вернув его, он уготовил ему особое служение.... Примем волю божью и поможем страждущим...".
Накинув на плечи принесенную с собой накидку, а на шею расшитый церковными "знаками" широкий шарф, Илья поджег в кадиле фитиль и начал обряд. Ульяна смотрела и удивлялась насколько убедительно и профессионально он выполнял "священнодействие". Даже она, слушая его распевную речь, едва сдерживала эмоции. И повторяя движения рядом стоящих, периодически, осеняла себя "крестом". Тем временем, Илья поочередно обходил постели каждого больного, окуривая их дымком из кадила. Он прикладывал большой крест, который держал в руках, то к груди, то к голове, то к рукам больных людей. Все это сопровождалось молитвенным певучим речитативом. Из небольшой емкости, закрепленной на поясе, Илья наливал в принесенную с собой ложечку какую-то жидкость. Её он вливал в рот каждому больному сквозь разомкнутые челюсти. Туда же он вложил по кусочку какого-то вещества, залив сверху из ложечки водой, зачерпнутой из кружки, которую за Ильей услужливо носил помощник в рясе. Ульяна никогда раньше не видела обряда крещения. Дети её родились в советские времена в большом столичном городе в студенческой семье, поэтому вопроса об их крещении даже не возникало. Она думала, что возможно, и сама не крещенная. Поэтому с интересом наблюдала за обрядом. В завершение, Илья нарек мужчин Прохором и Фадеем, а мальчика - Демьяном. Монахини с восторгом смотрели на Илью. Как чудо они разглядывали розовеющие лица лежащих на кроватях еще недавно почти бездыханных людей. А когда слегка шевельнувшись, мальчик открыл глаза, все присутствующие упали на колени и начали истово молиться. Пока ошеломленная Ульяна разглядывала происходящее, Илья отошел в сторонку, снял и уложил на подушечку ритуальное облачение и, осеняя всех крестным знаменьем, удалился. Ульяна не успела последовать за ним. А догонять священника без его приглашения, тут было не принято. Поэтому она осталась на месте, решив, что обещанное продолжение разговора состоится, как обычно, в церковной "переписной" комнате.
Еще некоторое время Ульяна наблюдала, как монахини хлопотали возле больных мужчин и мальчика, очнувшихся от "забытья". Потом запахнула полушубок и вернулась в помещение монастыря. Поработала вместе с другими на разборке тюков с грязной овечьей шерстью. Побормотала некое подобие молитв перед иконами в специально отведенной для этого комнате. В трапезной перекусила и стала ждать приглашения в церковь для переписывания молитвенных свитков. Внутреннее сопротивление, мучившее её с начала пребывания в монастыре, несколько ослабло. И хотя она не смирилась, но явного давления на психику, уже не испытывала. Нельзя сказать, что она поверила в реальность происходящего, но придумала себе утешение, решив, что с ней что-то произошло и нужно "вжиться" в новые условия. Кроме того, её волновала судьба детей и внуков. А здесь никто, кроме Ильи, помочь ей разобраться в этом не мог. Вечер тянулся долго. Церковного служки, обычно сопровождавшего Ульяну на работу по переписыванию молитв, долго не было. И Ульяна, решив, что Илья снова занят, а их встреча опять переносится на другой день, просто дождалась Пашу, которая выполнив порученную ей работу, прибежала учиться. Как всегда она старательно вырисовала очередную букву. Придумала с ней несколько слов. А потом с подсказками Ульяны прочитала в церковной книге несколько предложений. События, связанные с появлением "больных" и их последующим "лечением" на Пашу тоже произвели сильное впечатление. Не удержавшись, она рассказала, что тоже болела "северной болезнью". Её спасли, так же, как этих мужчин. Ульяна попросила рассказать, что это за недуг, и почему он так называется. Паша ответила, что это "божья кара".
- "... Здесь в северных местах живет много народу, не принявшего православную веру... ", - говорила девушка, умильно морща личико, - "... Это разные язычники и отступники, отказавшиеся от слова божьего. И народы, которые живут еще дальше... Там, где вообще не тает снег, очень холодное море и все животные и птицы -белые. Я там не бывала, но рассказывали, что там чужие, пришлые, сразу замерзают, как столбы ледяные... И мясо там не варят, а едят прямо сырое, с замороженной кровью ...", - Паша поежилась и продолжала, - " ... И поют они страшно, словно кричат и воют... Говорят это они насылают на людей странную болезнь... На человека будто помрачение находит. Он сначала метаться в горячке начинает. Потом "холодеет". Срывает с себя всю одежду и убегает прочь. Больной становится очень сильным. Таким, что даже мужики сильные ни догнать, ни удержать не могут... Даже в сильный мороз... А потом, когда силы кончаются, человек падает и замирает. Говорят, если это случается в зиму, заболевшие до смерти замерзают. А летом в болотах тонут... Некоторых зверье дикое заедает...".
Ульяна слушала девушку. Вопросов у неё не убавлялось, а только прибывало. И она попросила Пашу рассказать, что она помнит о своей болезни. Ульяна хотела задать еще несколько вопросов, но Паша, как будто желая выговориться, уже сама затараторила:
- "... Я заболела летом. Не было морозов, потому и выжила... Здесь боятся больных, думают, это заразно... Говорят , обозники нашли меня у дороги... Они оставили меня у сердобольных людей, которые и привезли меня сначала к лекарю, а потом в монастырь... Сказывали, местному батюшке сам патриарх российский поручил исцелять эту хворь особым словом божьим и благословлением... А излеченных уже хорошо принимают, ведь их сам бог простил ... ".
Выгадав минутку, пока Паша собиралась с мыслями, чтобы продолжить свой рассказ, Ульяна спросила:
- " А о себе, ты что помнишь до того, как заболела?".
Услышав вопрос, Паша сникла.
- " А ничего, сестрица ... Видать вина на мне какая-то, что бог памяти и разума меня лишил. Вот только не знаю, какая.. А потому и покаяться не могу, чтобы прощенье вымолить...",
- вздохнув и потупив взгляд, выговорила девушка, - "... Отец Илия говорит, что беспамятство - это тоже испытание, через которое прощение даже без покаяния приходит, если дальше жить по совести с благими помыслами ... Вот я и стараюсь... Но иногда грусть находит, может и не сирота я... Может родные у меня есть и нуждаются они в помощи моей... ".
Ульяне стало жаль девочку. Но она не могла найти слов утешения, потому что сама не разобралась в происходящем. И потому перевела разговор. Она спросила, о том, как часто в поселок привозят больных с "северной болезнью" и куда они после выздоровления уходят. Паша призналась, что тоже побаивалась таких людей. И старалась не спрашивать об их судьбе, опасаясь, что за любопытство её могут наказать и лишить послушания в монастыре.
Прозвонил колокол, возвещающий об окончании еще одного дня. Паша убежала к себе, чтобы совершить вечернюю молитву и лечь спать.
С утра, закончив основные дела, Ульяна отправилась в Дом милосердия. У монахини, выходящей из больничного помещения, она спросила о самочувствии прибывших вчера больных. И особенно, как чувствует себя мальчик. Монахиня перекрестилась и сказала:
- " Бог милостив... Он даровал им искупление... Дарует и исцеление... Хворые пока еще слабы... Отец Илия особое "миро" принес. Чудотворной иконой оно ниспослано. Его он повелел им в питье добавлять. Оно им силы дарует. И ты сестрица за них помолись... Им, это в помощь будет...".
Ульяна удовлетворилась ответом и ушла прочь, подумав, что излишняя назойливость будет неуместна. А днем, за ней пришел церковный служка снова отвел её в церковную, "переписную" комнату. Не дожидаясь Ильи, она выставила на стол чернильницу, освежила её содержимое. Расстелила на столе бумажный листик и начала заполнять его перерисованными буквами, составляющими церковный текст. Через некоторое время пришел Илья. Он сел за соседним столом, но раскладывать перед собой ни инструменты, ни молитвенные свитки, не стал, давая понять, что на долго тут не задержаться. Он извинился перед Ульяной за то, что не мог раньше выполнить данное ей обещание. Попросил её приостановить работу и позвал за собой. Они снова, некоторое время пропетляв по узким коридорам, дошли до входа в "нижний зал". На этот раз все повторилось почти в прежнем порядке. Придя в "раздевалку", Ульяна разделась, приняла душ и надев "спецодежду", вслед за Ильей прошла в "демонстрационный" зал.
С помощь сенсорного управления, Илья вывел над панелью матовый экран. На фоне переливающихся цветов разворачивался сюжет дорогого учебного фильма, снятого на солидной киностудии, не скупящейся на затраты по постановке спецэффектов. И хотя фильм был явно создан для демонстрации в учебном классе какой-нибудь школы будущего или на частном уроке дорого преподавателя, просвещающего деток олигарха, Ульяне он понравился. Даже некоторые нотки снисходительности в манере озвучивания и наивность повествования притягивали внимание. А главное, для Ульяны это было "глотком цивилизации", по которой она очень скучала среди средневековых декораций. Глядя на необычный экран, словно созданный из сгущенного воздуха, Ульяна следила за сюжетом фильма. А перед глазами, вокруг точки на экране, облаками тумана обвивались и нарастали, слой за слоем, оболочки. Мрачные марсианские пейзажи сменялись буйной растительностью доисторических эпох. Ползающие на экране гигантские насекомые и рептилии уступали место динозаврам и причудливому многообразию водного мира. Среди разнообразия фауны бродили существа, напоминающие людей. Одни были обмотаны в шкуры и общались между собой гортанными криками. Другие носили подобие одежды и охотились не только на животных, но и на себе подобных. Периодически под поверхностью, покрытой мощной растительностью, вздувались пузыри. Но они не лопались, а словно частично втягивались вовнутрь, замыкая отдельные кусочки населенного мира. Возле точки "смыкания", оставшийся внутри мир продолжал существовать, ничего не замечая. Однако, пространство внутри постепенно становилось теснее и теснее. А замкнутая в нем жизнь замедлялась, постепенно втираясь в безжизненные слои. Зато выстилающий вновь созданную поверхность обитаемый мир двигался дальше, не подозревая, что время, в которое они вступают, уже однажды кем-то прожито, но неведомой властью "удалено" из исторического развития и оставлено внутри замкнутой петли без возможности проникновения в развивающееся пространство. Если не задумываться о судьбе "отсеченного" мира, все выглядело вполне закономерно. Как будто из школьной тетрадки удалили листок, на котором ребенок, выполняя домашнее заданье, наделал массу ошибок и некрасивых помарок, но получил возможность переписать урок заново красивым почерком, учитывая предыдущий опыт.
После киносеанса, Илья снова проводил Ульяну в раздевалку, где она, уже самостоятельно, переоделась в неприятные ей старомодные наряды. Радовало только, что ей снова заменили заношенные вещи на чистые и свежие.
Илья в этот раз не навязывался к Ульяне с разговорами. Он ждал инициативы от неё. И поступил правильно. Не выдержав молчания, Ульяна заговорила первой. Она рассказала, что лет пять назад видела сон, удивительно напоминающий сюжет только что увиденного фильма. Она, вкратце, его пересказала. Илья с явной радостью в голосе сказал, что его всегда удивляла поразительная проницательность Ульяны. Он признался, что порой, ему казалось, будто Ульяна читает чужие мысли. Он припомнил, как однажды, они, направляясь в гости к её сыну, зашли на подмосковный рынок, чтобы купить свежих фруктов. Торговцы из Средней Азии, увидев покупателей с деньгами, быстренько обсудили на своем языке, как подороже сбыть товар "тетке, которая не умеет торговаться". Ульяна, абсолютно не зная чужых слов, осознала суть их разговора и на родном русском языке, понятном ушлым продавцам, заявила, что если они попытаются её обмануть, то она не только сама ничего покупать не будет, но и другим посоветует обходить этот прилавок стороной. Решив, что Ульяна понимает их язык, они начали называть её "землячкой". Почти на все интересующие товары, персонально для Ульяны, сделали хорошую скидку. Более того, в завершение общения, один из продавцов подарил Ульяне два больших красивых граната, что-то сказав, по-своему. Услышав в ответ ожидаемое пожелание хорошего дня и удачной торговли, расплылся в улыбке и даже помахал рукой. Илья тогда удивился, что Ульяна поняла смысл чужой речи просто интуитивно, абсолютно не зная отдельных слов и не пытаясь их переводить. А она восприняла это, как комплимент и объяснила, что еще работая на рынке в Новочеркасске, привыкла подобным образом общаться с разными людьми. И услышала от Ильи очередную похвалу:
- "... Просто природа наделила тебя уникальной способностью к эмпатии. Ты воспринимаешь речь через эмоции и мельчайшие движения тела. А в состоянии покоя можешь настраиваться даже на восприятие чужих мыслей..." - и добавил, - " ... Психика вещь загадочная... А тебя природа еще и немалыми талантами наградила...".
Ульяне приятно было это слышать. И она тешила себя мыслью:
- " ... Раз уж мне придется смириться и какое-то время жить здесь, то лучше быть рядом с Ильей... С ним хотя бы поговорить можно, не кривляясь... ".
На следующий день в лазарет Дома милосердия привезли еще двоих. Но поздно... Их спасти не удалось... Морозы стояли слишком сильные. На утренней молитве Илья обратился к верующим помочь и попросил осмотреть окрестности. Вдруг еще кто нуждается в помощи...
Выполняя работу по переписыванию молитв Ульяна, пользуясь моментом, попросила Илью рассказать о странной болезни, поражающей людей. И услышала следующее:
- " Нечто подобное тут существует давно. Местные называют это "меряченьем"... В других местах зовут "икоткой", "кликушеством", "беснованием"... Позже медицина отнесет подобные приступы к проявлениям эпилепсии. В затяжном течении, это приравняют к психическим заболеваниям. А пока считают божьей карой за безверие или прегрешение. Потому и вверяют их лечение церкви. На Руси всегда с милосердием относились к "убогим"... А вот в других странах таких больных нередко объявляли "посланцами" злых сил и уничтожали. Их сжигали на кострах, распинали на крестах, разрубали на части... И прочие зверства совершали. Не щадили даже женщин и детей...", - и завершая разговор сказал, - "... Но сейчас я уйти должен. Ты позанимайся тут еще "переписыванием". Потом иди к себе... А завтра, если ничего не случится, посмотрим с тобой еще один фильм. Думаю, мне помощь твоя скоро понадобится...".
Илья ушел. Ульяну взволновал обеспокоенный вид Ильи. Она едва сдержала себя, чтобы тут же не свернуть работу и кинуться вслед за ним, чтобы попробовать самой разобраться в происходящем. После ужина, пришедшая обучаться грамоте Паша, рассказала, что привезенный ранее мальчик, почти поправился.
- "Он на имя Демьян уже откликается, покушал сам, и его скоро отвезут в приют. И мужчинам тоже полегчало", - рассказывала она, - "... Однако, рано утром, еще до молитвы, опять привезли двоих. По виду из "беглых" или из "каторжных". Все тела у них в шрамах и в пятнах темных, как от ударов и от клейма... И наверно, грешники большие, потому что они не выжили, хотя отец Илия за них усердно молился. А вот девочка, которую принес охотник, задышала. Только поморозилась она сильно. У неё ножки потемнели и мокнуть начали. Отец Илья какое-то снадобье принес, велел поить им. И ноги девочке сам намазал особой мазью из нутряного жира, лампадного масла и миро. Сказал, что детей малых карают за грехи родителей, но и прощают их чаще. Потому, как вина эта не их".
Два следующих дня в лазарет Дома милосердия подвозили больных. Привезли еще одного мужчину. Небольшого, щупленького. Он очень быстро пришел в себя, никак не выздоравливал. Кричал, вырывался, сдирал с себя одежду и пытался снова выбежать на мороз. Отец Илия обрызгал его святой водой и напоил лечебным, церковным снадобьем. А когда тот затих, сестры плотно смотали его руки рубашкой, а ноги толстой обмоткой. Одну за другой привезли двух молодых женщин, закутанных в длинные шубейки, пожертвованные сердобольными людьми. Еще одна женщина средних лет, намотав прямо на голое тело где-то найденную конскую попону, босая, сама вышла к воротам монастыря. Пока её заводили в тепло, одевали и отогревали, она впала в глубокое забытье. Чтобы не дать ей умереть, пришлось на покрывале нести её в лазарет Дома милосердия. Ульяна тоже старалась быть полезной. Она растирала холодные тела, помогала смазывать их принесенной Ильей мазью, одевала. Ульяна с удивлением наблюдала, как юная послушница Паша ловкими пальчиками массировала больным сведенные судорогой пальцы рук и ног. Круговыми движениями втирала в их плечи целебную мазь. Наложив ладони рук на голову, кончиками больших пальцев, как-то очень профессионально, словно процедурная сестра из реабилитационного центра, растирала виски и область ушных раковин. При этом ни она сама, ни окружающие этому абсолютно не придавали значения. Несмотря на все старанья, девочке с обмороженными ногами становилось все хуже и хуже. Она бредила. В горячечном бреду, звала маму. Потом потеряла сознание и только постанывала. Повязки на её ногах пропитались кровью и гноем, смешанным с лекарственной мазью. Все это неприятно пахло. А личико стало серым, на губах появились трещины. Отец Илья несколько раз совершал молебны в лечебном зале Дома милосердия. Он провел обряды крещения для всех больных. Умирающую девочку он нарек Акулиной и чуть позже, когда стало понятно, что она не выживет, провел над ней обряд "соборования". Ульяна с пониманием отнеслась к тому, что день ото дня откладывался просмотр обещанного фильма. Лишь спустя четыре дня, когда обстановка в Доме милосердия нормализовалась и больные перестали прибывать, за Ульяной снова пришел церковный служка и пригласил её вернуться к переписыванию молитвенных свитков. И хотя Ульяна не напоминала Илье об неисполненном обещании, он начал разговор сам. Перед тем, как спуститься на "нижний ярус" церкви, Илья сообщил, что вслед за девочкой умерла самостоятельно пришедшая женщина. Никак из психического состояния не удается вывести одного из мужчин. Илья попросил Ульяну внимательно посмотреть фильм. И хотя он больше рассчитан на врачей, но сделан довольно доходчиво.
Пока спускались по длинным переходам, переодевались в "санпропускнике", идентифицировались с помощью отпечатков ладоней и вглядывались в окошечки биометрических окуляров, Илья сказал Ульяне, что очень нуждается в её помощи. Судя по всему процесс по "смещению" времени резко активизировался.
- " Я здесь уже больше двух лет", - говорил он, - "За все предыдущее время подобных "больных" тут, включая тебя и Пашу, появилось всего восемь человек. А за последнюю неделю только к нам попало семеро мужчин, три женщины и даже трое детей...".
Совершив уже знакомый ритуал с посещением "санпропускника" и переодеванием в "спецодежду" Илья с Ульяной опять пришли в помещение, оснащенное сенсорными панелями и ультрасовременным кинозалом с экраном, словно сформированным из уплотненного воздуха. Несколькими движениями рук, Илья активизировал технику в этом демонстрационном "зале будущего". Знакомый с детства предгрозовой запах озона приятно освежал и настраивал на безмятежное восприятие информации. Как и в прошлый раз, перед тем, как пошли первые кадры фильма, сначала высветились натурные панорамы окрестностей. Позади поселка, у линии укрытого домами горизонта, сквозь висящее марево полярной ночи иногда всплескивались вверх "неоновые" всполохи северного сияния. Начиная привыкать к жизни среди бесконечных снегов, Ульяна перестала его замечать. Точно также, городские жители не обращают внимания на дворников, тщательно чистящих пешеходные дорожки в их дворах. Между тем, сделав небольшой возврат к тематике предыдущего учебного фильма, невидимый художник вычерчивал на экране схемы и графики развития жизни на Земле. Получалось, что периодически, "наползая, сминаясь и закручиваясь", особые "волны" времени создавали своеобразные петли. Внутри их замыкались отдельные "кусочки" жизненного пространства. Эти "петли", изгибаясь вовнутрь, поглощали и отсекали от общего "потока" отдельные уже ранее прожитые периоды. Проходя через точку "смыкания", новый слой, выстилал поверхность обитаемой площади и заново создавал определенный календарный период. И те, которые, двигаясь вперед, уже попадают не в предназначенную им реальность. Они заселяют новый, "исправленный" мир. И даже не подозревают, что занимают место "изолированных" внутри "петли".
Согласно комментария, этот процесс является неотъемлемой частью поступательного жизненного развития. Вкрадчивый голос из-за экрана вещал, что последний полный цикл "смыкания" времени произошел чуть больше двух тысяч лет назад.
- "...Бурное развитие человеческой популяции... ", - голос, звучащий с экрана, словно обволакивал мозг, вкладывая туда нужную информацию, - "... Повлекло за собой множество сложностей, связанных с контролем за её качеством. Воспроизводимых ресурсов перестало хватать для обеспечения требуемого уровня жизни. Пищевые пристрастия и возникшие языковые различия повлекли за собой культурное разобщение. А главное, различия в используемом летоисчислении не позволяло правильно сопоставлять сроки и периодичность происходящих событий. А это влекло за собой потерю контроля на особо важных участках...".
Несмотря на внутреннее не восприятие некоторых услышанных постулатов, Ульяна с интересом смотрела и слушала, как невидимый комментатор обосновывает правомерность применения жестоких методов отбора новорожденных младенцев в воинствующих средневековых кланах и избавление от немощных стариков в мало ресурсных островных рекреациях. Из услышанного следовало, что изначально, создавая и культивируя жизнь на Земле, в организмах всего сущего были предусмотрены не только механизмы жизнеобеспечения, но и рычаги управления всем существующим. Комбинируя молекулярный код, заложенный в основу клеточной структуры визуализированных организмов, предусматривалось, что каждая особь наделяется своими генетическими неповторимыми особенностями. И отдельные гены, как переходящий знак принадлежности к определенному виду, передаются от поколения к поколению, словно существующие вне динамики развития. Именно через них, как через сенсорные точки управления, и осуществляется "работа" с популяцией. Но иногда происходят сбои.
- "...В начале времен, когда человеческая популяция была еще слаба и умственно не развита, агрессивный животный мир чуть не уничтожил людей, употребляя их в пищу, как легкую добычу, богатую питательными веществами...", - цинично вещал заэкранный голос, - "... Поэтому возникла необходимость глобальной коррекции. Именно тогда было выполнено самое глубокое "смыкание" времени. Почти миллион столетий было замкнуто внутри "кольца", чтобы "отсечь" время неправильного формирования жизни. Но был допущен ряд ошибок, которые потом пришлось довольно долго исправлять...".
Далее шли комментарии, сопровождаемые картинками экспонатов музейной антропологической экспозиции. А на экране, показывающем поверхность абстрактного жизненного пространства, ни о чем не подозревая, отображалось, как развивается, самоуничтожается и вновь возникает жизнь. Люди и животные, на мгновение отставшие от собратьев, ускользнувших внутрь "закольцованного" времени, уже перемещались по поверхности заново сформированного жизненного "поля". Они двигались, словно не замечая ни изменений в составе "стаи", ни "рубца" на месте, где время предыдущей эпохи "перекрутилось", навсегда выводя из поступательного развития оставшийся внутри "живой" мир. А там все еще продолжалась жизнь, обитатели которой пока еще ни о чем не подозревали. Но им уже было не суждено пересечься с миром нового, "исправленного" времени, где заново "писалась" абсолютно другая история.
Как следовало из пояснения к далее чередующимся "картинкам", анализ результата показал, что вовлекая в период "смыкания" большие временные промежутки, сложно удерживать прогрессивные достижения эволюционного процесса и наследуемую от них достигнутую техническую адаптацию. Определено, что наиболее удачен период для "переформатирования" прошлого исчисляется в триста - пятьсот лет. И осуществляться он должен не разово, а постепенно. Лучше с растяжкой в столетие. А вместе с техническими достижениями необходимо "смещать" и адаптировать "перспективных" носителей.
Когда фильм закончился, у Ульяны осталось ощущение, что перед ней слегка приоткрыли шторку, за которой прячут что-то важное. Но до главной сути пока не допустили. Илья поинтересовался, хорошо ли она запомнила алгоритм действий, сопровождающих выход с "нижнего яруса", начиная от выключения техники, до оставления биометрических меток на приборах контроля сопровождения. А потом, хорошо ли она запомнила дорогу "наверх" по извилистым и разветвляющимся переходам, куда следовало идти после дезинфекции и переодевания. Если она уверена, что справится, он поставит ей продолжение фильма. Но если сомневается, то лучше отложить это до завтра. Просто ему нужно возвращаться. Слишком долгое отсутствие для него невозможно. Ведь его помощь там, наверху, может потребоваться в любой момент. А это важно для дела.
Как не велик был соблазн, Ульяна реально оценила свои возможности. Каждый раз, следуя за Ильей, она даже не пыталась ничего запоминать и испугалась, что может ошибиться, выбираясь с "нижнего яруса" самостоятельно. Поэтому она отказалась оставаться тут в одиночестве. Кроме того, ей хотелось услышать комментарий Ильи по поводу увиденного.
Она столько времени провела в полной неизвестности, что теперь готова подождать еще. Лишь бы не испортить достигнутого.
Утро следующего дня прошло спокойно. И когда монастырская жизнь снова погрузилась в ставшую уже привычной обыденность, Илья с Ульяной опять спустились в "кинозал". Следующий фильм, выведенный на экран, органично продолжил начатый накануне информационный цикл "передач". Отличался он лишь озвучением. В этот раз все комментарии выполнялись мелодичным женским голосом с очень хорошей дикцией на грамотном русском языке. Сразу после вводной части с коротким "отсылом" к предыдущему фильму, Ульяне был преподан небольшой урок популярной биологии. На экране, на примере схематически колеблющейся молекулы ДНК, была представлена характеристика генетической составляющей всего живого. А также вкратце охарактеризованы все сорок шесть хромосом формирующих человека. С отсылкой к работам Леонардо Да Винчи было прокомментировано соотношение всего живого и неживого в природе, и об их взаимодействии с течением времени. А также, сопровождаемая нарезкой фраз из комментариев известных ученых, вперемешку с кусочками текста из старинных легенд и произведений популярных классиков научной фантастики, была "документально" обоснована возможность проникновения материальных объектов из настоящего времени на разные уровни прошлого. Как доказанный факт, виртуальный экспериментатор демонстрировал изображенный в мельчайших подробностях схематичный процесс перемещения во времени камешка, монетки, мухи, мыши и прочих существ. При этом детально воспроизводилось, как проекция перемещаемой субстанции сначала рассыпалась на марево молекулярных частиц, а потом воссоздавалась в первоначальном виде. В результате, внешний вид монетки и её положение на поверхности стола казалось неизменным. Муха, восстановившись после "перемещения", расправляла крылья и взлетала с классическим звуком жужжания. А мышка и ягненок, снова "собравшись" воедино, принимались за еду. То же самое происходило с лошадью и обезьяной. Прежде, чем продемонстрировать то же самое с человеком, комментатор вернулась к изначальной цели перемещения человека во времени. Снова был небольшой экскурс в историю и биологию. Выведя на экран схему "смещения" времени, вкрадчивый женский голосок "ворковал":
- "... В процессе осуществления "сдвига" времени, возникла насущная необходимость переноса и некоторых научных и технологических достижений. Однако, сохраняя внешний вид, предметы неживой материи часто утрачивали свои потребительские качества. Молекулярное строение металлов, камней, пластика и иных сред, совершая "переход", перемешивались своей внутренней структурой и, зачастую, утрачивали потребительские качества. Механизмы, в составе которых находились одновременно металлы, ткани, пластик и иные составляющие, "восстанавливались" лишь, как макеты, превращаясь из работоспособных изделий в обычные модельные образцы. А вот живая материя, благодаря строго определенной программе, молекулярно заложенной в генетический код, восстанавливалась практически без повреждений. Более того, происходило самоизлечение некоторых органических структур. До здорового состояния восстанавливались зубы, имевшие до эксперимента кариозные полости. Исчезали шрамы и даже восстанавливались недавно ампутированные конечности...".
Ульяне очень хотелось расспросить Илью, "научные достижения" какого государства тут комментируются. Ведь она не знает ни одной страны, где разрешены опыты над людьми. Но Ульяна сдержалась и не стала отвлекаться от просмотра, оставив все разговоры "на потом".
Между тем, фильм продолжался. Детально разъясняя механизм молекулярной трансформации живых образцов, на экране вращалось сначала схематическое изображение лошади, потом обезьянки, собаки и, наконец, человека. Словно передвигая существо по сторонам разнонаправленного многоугольника, схематично изображалась технология "перемещения" живого организма. Сначала движение производилось по прямой, в пределах одного времени, но с изменением места нахождения. Организм мышки сначала "рассыпался" в облако молекул, затем восстанавливался, казалось бы, без изменений. Потом подопытная мышь "смещалась" в прошлое сначала на одну десятую принятого к расчету времени. Затем на четверть, на половину и на три четверти. Каждый раз мышка становилась все мельче и моложе, пока не стала мышонком. Далее сообщалось, что после использования стопроцентного "смещения", организм восстановиться не смог. Уточнялось, что срок сдвига времени по отношению к разным организмам не является абсолютно календарным. При сдвиге в пятьсот лет, относительно двухтысячного цикла жизнедеятельности природы, рассчитанного от точки прошлого "смыкания", определяется, как сформировавшаяся четверть. Перемещаемая мышь, чей возраст равен полутора годам из двух возможных, после смещения тоже "омолодится" на четверть, восстановив качества организма, утраченные за последние четыре с половиной месяца. А человек, биологический возраст которого равен сорока годам, после перемещения восстановится тридцатилетним, двенадцатилетнему ребенку физиологически станет девять. А вот перемещать младенцев и стариков не целесообразно. Маленькие дети теряют сформированный в первое десятилетие иммунитет и приобретенные бытовые навыки, а умственные способности стариков на определенном этапе старения мозга становятся очень уязвимыми. И при недостатке в организме необходимых аминокислот, мыслительные способности безвозвратно распадаются. Собственно той же причиной обоснованно ограничение человеческой жизни при обычных условиях существования.
- " Ведь жировая ткань, из которой почти полностью состоит мозговое вещество, полностью истощается к восьмидесяти - девяноста годам непрерывного энерго затратного использования",
- вкрадчиво рассказывал милый голосок по ходу трансляции фильма.
Согласно излагаемой теории, для "перемещения" живого существа относительно места и времени его физического существования, вовсе не нужны какие-то особые "туннели" или иные условия. А воркующий голосок продолжал:
- " Подобные механизмы изначально заложены в структуру любого живого организма. И управляемы они не только сторонним механическим способом, но и воздействием дремлющих внутри микроорганизмов, которые способны выполнить любую заданную "программу". При формировании подобной функции, предполагалась цель, направленная на защиту наиболее ценных особей и нейтрализацию вредоносных. В первозданном состоянии каждый организм изначально формировался с определенным замыслом, четкой целью и сроком использования.
Но движение прогресса и желание углубленных научных изысканий внесло коррективы, и не всегда качественные. Искусственное вмешательство в живую генетику вызвало дисбаланс, за которым последовали аллергические и аутоиммунные заболевания. Получили возможность размножения особи с поврежденной клеточной структурой. Дремавшие в живой среде безобидные вирусы, микробы и грибки вдруг стали агрессивными и "научились" вмешиваться даже в генетику. Появились и искусственно созданные патогенные структуры. Они тоже начали атаку на живой организм. И выражается это не только привычным повышением температуры, кашлем или насморком. Заражаясь, живые клетки словно взрываются изнутри...".
В подтверждение повествования, по экрану скользили страшные картинки. Кардиостимулятор, вживленный обезьяне, сливался с тканями живого сердца и убивал его. Искусственный сустав врастал в кость, а зубные импланты "сращивали" между собой челюсти. Поэтому нормально "переместиться" могли только живые особи, чей организм не подвергался "инвазивному" воздействию раньше, чем "стираемый" период. Происходило это потому, что мощная энергия, которая сопровождала этот процесс, уничтожала все, прилагаемое снаружи позднее. А вот на живую "биомассу" здоровых организмов, обладающих хорошим иммунитетом и ненарушенным структурным строением, процесс "перемещения" действовал благотворно. Чтобы при "восстановлении структур" не возникало проблем, "распавшиеся" неживые субстанции, находящиеся в этот момент в тесном контакте с живой материей, "рассыпаясь" и больше не могли "собираться" воедино. На месте "перемещения" лошади остается нечто вроде мусорной кучки, содержащей спекшийся металл, оставшийся от подков, стремян и различных металлических креплений. А также сборная труха, замешанная из остатков сбруи, седла и прочих аксессуаров, используемых для верховой езды. Зато в другом месте и времени, на уютной полянке появляется бодренькая неподкованная и не стреноженная лошадка. Обезьянка в цирковом наряде, в шляпке и с зонтиком, затуманивается и исчезает, не издав ни звука. Через мгновение, та же обезьянка, без намека на былое содержание в неволе, сидит среди зелени и растеряно озирается по сторона. А истекающий кровью пес-сапер, с оторванными лапами, выбитыми глазами и перебитой спиной, сделав последний вдох смесью газов, наполнивших его прозрачную клетку, после растворения в молекулярном тумане, в другом зале поднимается на здоровые лапы, оглядывается по сторонам и гавкает на световой луч, направленный на него из софита.
Ульяна смотрела фильм и почти верила увиденному и услышанному. А вкрадчивый женский голосок продолжал давать пояснения, комментируя результаты воздействия процесса "перемещения" на человеческий организм. При этом, особо подчеркивалось, что точность перемещения именно в заданную точку и время не всегда удается четко соблюсти.
- "... Происходит это потому, что последнее время в генетику человека все чаще искусственно вмешиваются...", - звучало с экрана, - "... Появляются "лекарства", производящие хромосомную коррекцию и "вакцины", препятствующие направленному воздействию "биологических активаторов" на клеточные структуры. Чрезмерное количественное применение различных химикатов в быту, в пищевом производстве, в косметике и в медицине, все сильнее изменяют структуру живых тканей. Поэтому, происходят сбои...".
Медленно вращающаяся на экране схематическая проекция мужчины в деловом костюме с портфелем растворялась в одной стороне экспериментального поля и появлялась в другом, совершенно обнаженной. А на том месте, где человек был мгновение назад, оставалась бесформенная кучка из свалявшегося тлена, в который превратилась одежда, обувь, личные вещи, очки, зубные пломбы и недавно установленные внешние протезы. Растерянный взгляд, изображенный его на лице, вызвал у Ульяны улыбку. Но последовавший комментарий вернул её внимание.
- "... Побочным эффектом, следующим за "перемещением", нередко является продолжительная дезориентация объекта...", - звучало далее, - "... Часто происходит потеря памяти и отдельных социальных навыков. В основном, это положительно влияет на восстановительные и адаптивные процессы в первоначальном периоде внедрения в инфраструктуру другого общества и времени. Утратив воспоминания о своем прошлом, о близких и даже о своем имени, "перемещенный" воспринимает окружающую обстановку, как собственную. "Неотягощенный" мозг быстрее вживается в ранее несвойственную культуру, язык и навыки жизни, соответствующие историческому периоду, в котором оказался. Но чтобы активировать профессиональные навыки, которые подлежат "востребованию", им требуется целенаправленная помощь "специалиста", с навыком восстановления производственных мышечных процессов не затрагивая ментальных мозговых центров...".
Далее следовало еще довольно много содержательной информации, требующей осознания. Рассказывалось, почему не допускается участие в процессе "перемещения" особей, в чью генетику искусственно "внедрено" чужое ДНК. Ведь организмы, в человеческую сущность которых "подмешаны" клеточные структуры свиньи, обезьяны или какой-нибудь медузы, при "восстановлении", могут, за основные, принять именно их, и сотворить непредсказуемую химеру, способную "извратить" эволюцию. И неизвестно, кто тогда будет населять мир?
Окончив просмотр, Ульяна, ошеломленная увиденным, молча переоделась и поднялась в церковную комнату, где её ждал очередной молитвенный свиток. Илья, облаченный в свою рясу, ушел, пообещав "завтра все обсудить". А до того попросил Ульяну соблюдать спокойствие и не проявлять излишней "осведомленности".
На следующий день в лазарет Дома милосердия привели косматую, обнаженную женщину, которая даже на морозе не желала укрываться теплым покрывалом. Лишь когда пришел "батюшка" и под распевную молитву совершаемого церковного обряда, окурил её благовоньями из кадила, а за тем влил в рот немного "святой" воды, успокоилась, сникла и крепко уснула. Служащие при лазарете монахини, протерли влажным полотенцем тело больной, одели её в длинную свободную рубашку и, связав руки, чтобы не навредила себе, уложили на свободную кровать.
После "вала" информации, полученной после просмотра фильмов на "нижнем ярусе" церкви, у Ульяны осталось множество вопросов, ответы на которые она хотела получить. Но Илья практически все время был занят, и обстоятельно поговорить с ним не удавалось. Однако Ульяна внимательнее стала присматриваться к заболевшим "северной болезнью" и в их внешнем виде, манерах поведения и даже произносимых словах находила некоторое согласование со странной теорией появления тут этих людей. Немного окрепшие мужчины, привезенные несколько дней назад, почти поправились и ушли из лазарета. Временно они поселились в "мужской" обители и начали трудиться на вырубке и доставке речного льда для "обозников", везущих в центр страны пушнину, рыбу и мороженое медвежье мясо. Выживший мальчик оказался очень разумным, и хозяин постоялого двора взял его в услужение. Уж очень ловким в хозяйственных делах оказался этот ребенок. Он моментально придумал, как с помощью ремней и изготовленного из камня противовеса, укрепить постоянно громыхающую в сенях дверь. Женщины, едва поднявшись на ноги, приступили к труду в приютившей их монастырской обители, пополнив ряды послушниц. Если за судьбой мужчин Ульяна следить не могла, то дальнейшая судьба женщин складывалась на её глазах.
Потеряв надежду на скорое возвращение в мир привычной жизни, Ульяна начала приспосабливаться к окружающей обстановке. Наконец, улучив удобный момент, Ульяне удалось поговорить с Ильей. Он сказал, что у этого фильма есть продолжение и он обязательно его покажет, но пока просит Ульяну проработать вместе с ним.
- "... Надеюсь...", - сказал он, - "... Ты наконец, поверила в реальность происходящего и готова помочь этим людям выжить... Тут действительно шестнадцатый век. Это северная окраина Российской империи... Повторяясь, скажу, что поселок, где мы находимся называется Мангазеей... В начале семнадцатого века, согласно привычной нам с тобой истории, он будет признан городом, а в конце того же века просто исчезнет, словно никогда не существовал... И таких городков и поселков обнаружится еще немало... Но речь не об этом... Все, в чем я пытаюсь тебя убедить, происходит не по моей воле. Я обычный исполнитель, который оказался здесь не по желанью. Поначалу я тоже не сразу поверил в происходящее. Просто, процесс "отрицания" и "принятия" происходящих "странностей", у меня произошел несколько легче. И гораздо раньше. Ведь у меня память то же не разрушилась... А люди не виноваты, что их жизнь меняется подобным образом. Я заставил себя в это поверить, чтобы иметь возможность хоть кого-то спасти...".
Ненадолго удалившись по зову церковного служки, Илья, по возвращению, продолжил незаконченный разговор:
- " Фильмы, что ты видела, я тоже посмотрел не так давно, когда получил "соизволение" на здешнее служение от российского патриарха... Здесь в шестнадцатом веке... Тогда же я узнал от него и о "нижнем ярусе". Он тоже просто "служит" власти "кукловодов". А они, вероятно, и управляют всем... Насколько я понимаю, в том нашем мире, когда мы жили в Москве двадцать первого века, что-то происходит... И судя по информации, представленной нам из фильма, скорее всего начался очередной этап "смыкания" времени... "Затянув" в петлю времени пятьсот лет, "кукловоды - экспериментаторы" через некий "разъем" между "точкой" в двадцать первом веке и выбранной "площадкой" в веке шестнадцатом, отправляют сюда "нужных" им субъектов. Меня, я думаю, выбрали из-за присутствия в геноме чего-то такого, что приостановило старение и бесконечно долго продляет жизнь. Твой организм наделен способностью к частичной регенерации и без посторонней помощи восстанавливает здоровье после "болезнетворного" воздействия. Мне даже кажется, что травмами и болезнями тебя просто проверяли на устойчивость. Уж очень "картинно" это выглядело со стороны....".
Мысленно отказавшись от попыток поскорее "вырваться" из окружающей "абсурдности", Ульяна приняла предложение Ильи о добровольном "участии" в творящемся вокруг "представлении" на требуемых от неё условиях. Перестав опасаться агрессивного сопротивления со стороны Ульяны, Илья начал активнее посвящать её в нюансы происходящего. Он рассказал, что люди, поступающие с симптомами "северной болезни" фактически являются "перемещенными" из разных мест и времен. Некоторые этот процесс переносят легко. Из состояния беспамятства выходят сами и самостоятельно приспосабливаются к жизни, которую обнаруживают вокруг себя. Но бывает, что сложные органические изменения производят губительное воздействие на психику. Другие попадают в условия, где сложно выжить. Например, как тут: голыми - на мороз. Или в воду - на глубину, где просто тонут. Сложно уцелеть в лесной, средневековой чаще, где обитает множество диких хищников. Иногда "перемещенные" гибнут, попав в "лапы" каких-нибудь людей - фанатиков. Которые уничтожают их, объявляя растерявшихся, "больных" людей - "посланцами дьявольских сил".
- " Я не могу точно сказать, почему для этого "смыкания" времени выбран именно шестнадцатый век, но видимо "экспериментаторов" чем-то не устроило развитие общества во времена, следующие далее. Вот они и начали "переписывание" истории именно с шестнадцатого века. По привычной нам трактовке развития общества, именно тогда сначала распалось, а потом исчезло государство Майя. На мексиканские земли американского континента приплыли каравеллы с конкистадорами Эрнандо Кортеса. Россия присоединила к себе Север и Сибирь, закрепилась на морях. Тогда родился и пришел к власти Иван Грозный. Активно начала развиваться наука. А в обществе появились религиозные, псевдо религиозные и академические течения. Именно в шестнадцатом веке появились первые упоминания о научном обществе "Ковчег Просвещенных", вступивших в спор с религией, которую задолго до этого принесли людям и удерживали с её помощью власть над их умами "посланцы" от некого "Создателя".