Аннотация: Перевод 7й книги из серии "Мередит Джентри"
Мне мнится: с пасмурным челом Хожу в покое я пустом, В котором прежде я бывал, Где я веселый пировал; Но уж огни погашены, Гирлянды сняты со стены, Давно разъехались друзья, И в нем один остался я.
Томас Мур (Национальные мотивы, 1818) ("Бессонница", в вольном переводе И. Козлова)
Джонатану, что идет вместе со мной по пустым покоям и зажигает свет по пути.
Благодарности
Дарле, благодаря которой воплощаются в жизнь мои благие намерения. Шерри, которая бьется над попытками организовать наши творческие натуры. Мерили, моему агенту, всегда готовой надеть доспехи и ринуться в битву за мои интересы. Шоун, за дружбу, достигшую того возраста, когда уже позволено ходить по барам без сопровождения и покупать спиртные напитки. Чарльзу, открывшему мне прелесть некоторой неупорядоченности и объяснившему, что отсутствие расписанного до мелочей плана не означает, что ничего не получится. Пили и Керри, отважно составившим нам компанию на "Драгонконе". Фантасту, ветерану армии и ВВС Майклу Вильямсону, что помог мне с военными реалиями. Все ошибки в этой области мои и только мои, но его вклад позволил свести их к минимуму. Моим собратьям по писательской группе "Альтернативные историки": Деборе Миллителло, Марку Самнеру, Марелле Сэндс, Шэрон Шинн и Тому Дреннану. Друзья по окопам.
ЛЮДИ ОБРАЩАЮТСЯ В БОЛЬНИЦЫ ЗА СПАСЕНИЕМ, НО ДОКТОРА могут только заштопать тебя, собрать по кусочкам. Они не могут забрать причиненную боль. Они не могут сделать так, чтобы ты проснулась в другом месте, или заменить реальность на вымысел. Внимательный врач и милая женщина из SART, Центра помощи после сексуального насилия, не могли ничего изменить: я и в самом деле была изнасилована. То, что я этого не помнила, потому что мой дядя использовал заклинание забытья во время насилия, не отменяло улик -- тех, что нашли в моем теле, когда обследовали и взяли пробы.
Может, кто-то считает, что если ты настоящая живая принцесса фейри, то твоя жизнь подобна сказке; но сказки только заканчиваются хорошо. Во время повествования случаются ужасные вещи. Помните Рапунцель? Ее принцу ведьма выколола глаза. В конце истории слезы Рапунцель волшебно восстановили его зрение, но это было в конце истории. Золушка была немногим лучше рабыни. Белоснежка четыре раза была почти убита злой королевой. Каждый помнит про отравленное яблоко, но не забудьте про охотника_ или зачарованный пояс и отравленную гребенку. Выберите любую сказку, одну из древних историй: ее героиня обязательно переживает несчастливые, опасные, кошмарные события.
Я - Принцесса Мередит НикЭссус, вторая в линии к высокому трону волшебного царства, и моя история в самом разгаре. Счастливый конец, если он вообще наступит, сегодня вечером казался особенно отдаленным.
Я лежала на больничной койке, в приличной одиночной палате, в очень хорошей больнице. Я была в родильном отделении, потому что была беременна, но не от сумасшедшего дяди. Когда меня похитили, я уже была в положении. Я беременна от мужчин, которых любила. Они рискнули всем, чтобы спасти меня от Тараниса. Теперь я была в безопасности. На моей стороне был один из самых великих воинов, которых когда-либо видело волшебное царство: Дойль, когда-то Мрак Королевы, теперь же мой Мрак. Он стоял у окна, глядя в ночь, которая была настолько подсвечена огнями от стоянки автомобилей у больницы, что чернота его кожи и волос была намного темнее, чем ночь снаружи. Дойль снял закрытые темные очки, которые почти всегда носил на улице, но его глаза были такими же черными, как стекла. Единственной деталью другого цвета на нем были отблески серебряных колец в скудном освещении комнаты. Они унизывали изящную линию одного уха до острого кончика, который выдавал в нем полукровку. Не полноценного высшего сидхе, а полукровку, как я. Алмазы в мочке уха заискрились на свету, когда он повернулголову: какбудто почувствовал, что я уставилась на него. Наверное, и правда почувствовал. Он был убийцей для королевы за тысячи лет до того, как я родилась.
Волосы до колен развевались как черный плащ, когда Дойль шел ко мне. Вместо одеяла из санитарной машины, которая привезла нас сюда, на нем был одолженный у кого-то больничный халат. Дойль пробрался в золотой Двор в виде большого пса, чтобы спасти меня. Когда он менял ипостась, пропадало все: одежда, оружие, но, как ни странно, пирсинг оставался. Множество сережек и проколотые соски остались в прежнем виде после возвращения к человеческой форме - возможно потому, что они были его частью.
Он подошел к кровати и взял меня за руку -- ту, в которую не была воткнута игла внутривенной капельницы, что помогала восполнить потерю жидкости организмом и вывести меня из шока, в котором я была, когда приехала в больницу. Если бы не беременность, они, вероятно, дали бы мне больше лекарств. На этот раз я не была бы против более сильных средств, чего-нибудь, что помогло бы мне забыть. Не только то, что сделал мой дядя, Таранис, но и потерю Мороза.
Я сжала руку Дойля; моя ладонь, маленькая и бледная, лежала в его большой и темной.
Но около него, около меня должен был быть еще один. Мороз, наш Смертельный Мороз, ушел. Не мертв, не совсем, но потерян для нас. Дойль мог принимать несколько обличий по желанию и возвращаться к своему истинному облику. У Мороза не было способностей к превращениям, но когда дикое волшебство захлестнуло дом, где мы жили в Лос-Анджелесе, он изменился. Стал белым оленем_ и выбежал в портал, открывшийся в новую часть волшебного царства, что появилась благодаря магии.
Земли волшебного царства появлялись, вместо исчезновения, впервые за столетия.
Я, наследница высоких Дворов, была беременна близнецами. Я была последним из родившихся детей фейрийской знати. Мы вымирали как народ, но теперь все могло измениться. Возможно, мы собирались вновь войти в силу, но зачем мне сила? Зачем мне возвращение волшебного царства и дикого волшебства? Зачем мне все это, если Мороз стал животным с разумом животного?
Сознание того, что даже если я рожу ему ребенка, он не узнает этого и не поймет, стиснуло мне грудь. Я держала руку Дойля, но не могла посмотреть ему в глаза. Я не была уверена в том, что он там увидит. Я не знала, что вообще чувствовала. Я в самом деле любила Дойля, но я любила и Мороза. Мысль, что они оба будут отцами, радовала меня.
Дойль заговорил глубоким-глубоким голосом, вызывающим мысли о патоке и других сладостях, но его слова сладкими не были.
- Я убью Taраниса за тебя.
Я покачала головой.
- Нет, не убьешь. - Я думала об этом, потому что знала, у Дойля не расходится слово с делом. Если я попрошу, он попытается убить Тараниса. Вполне возможно, что и преуспеет в этом. Но я не могла позволить моему возлюбленному и будущему консорту убить Короля Света и Иллюзии, правителя Благого Двора. Между Дворами не было объявленной войны, и даже те среди Благих, кто считал Тараниса безумцем или самим дьяволом, не допустят его убийства. Поединок_ возможно, но не убийство. Дойль был вправе вызвать короля на поединок. Я думала и об этом. Мне импонировала эта идея, но я видела, что Таранис мог сделать рукой власти. Его рука света могла обуглить плоть и однажды почти убила Дойля.
Я перестала думать о мести с помощью Дойля, представив, что могу потерять и его.
- Я - капитан твоей охраны и вправе мстить за свою и твою честь.
- Ты предлагаешь поединок, - уточнила я.
- Да. Он не заслуживает шанса защититься, но если я просто убью его, это будет война между Дворами, а мы не можем допустить этого.
- Точно, - подтвердила я, - не можем.
Я посмотрела на него.
Он коснулся моего лица свободной рукой.
- Твои глаза сияют зеленым и золотым, Мередит. Ты не умеешь притворяться.
- Признаться, я хочу его смерти, но не собираюсь ради этого разрушать все волшебное царство. Не хочу, чтобы всех нас вышибли по моей вине из Соединенных Штатов. В соглашении, которое позволило нашим людям переехать сюда триста лет назад, есть только два пункта, нарушение которых влечет за собой изгнание всего нашего народа. Дворы не имеют права затевать войну между собой, и нам не позволено разыгрывать из себя божеств перед людьми.
- Я был при подписании соглашения, Мередит. Я знаю, что там написано.
Я улыбнулась ему. Как ни странно, я еще могла улыбаться. Воспоминания заставили улыбку слегка увять, но для начала и это было неплохо.
- Ты помнишь даже Великую хартию вольностей.
- Человеческие дела в то время не интересовали нас.
Я сжала его руку.
- Это была шутка, Дойль.
Он улыбнулся и кивнул.
- Я туго соображаю после всего пережитого.
- Я тоже.
Дверь позади него открылась. Двое мужчин стояли в дверном проеме, один высокий, другой пониже. Шолто, Король слуа, Властелин Всего, Что Проходит Между, был одного роста с Дойлем. Его длинные прямые волосы доставали до колен, но цвет был белоснежным, а кожа, как и моя, сияла лунной белизной. Глаза Шолто переливались тремя оттенками золотисто-желтого, как будто расплавленные осенние листья с трех разных деревьев затопили его глаза. У сидхе всегда самые красивые глаза. Он был совершенен лицом как любой сидхе, за исключением моего потерянного Мороза. Тело, которое было видно под футболкой и джинсами, что он надел для маскировки, спасая меня, казалось таким же совершенным, как и лицо, но я знала, что по крайней мере часть этого была иллюзией. На уровне верхних ребер у Шолто начинались дополнительные конечности, щупальца, потому что, хотя его мать была благородной сидхе, его отец был одним из ночных охотников, одним из слуа, последних диких охотников волшебного царства. Впрочем, уже не последних: Великая Охота вернулась. Дикое волшебство возвращало легенды к жизни, и одна только Богиня знала, что еще должно вернуться.
На нем не было ни пальто, ни достаточно просторной одежды, чтобы замаскировать дополнительные конечности. Поэтому он прибег к гламору, чтобы скрыть отдельные участки тела. Незачем пугать медсестер. Именно необходимость всю жизнь маскироваться развила его способности к гламору настолько, чтобы рискнуть пробраться в холм Благих мне на выручку. Вы не сможете соперничать с Королем Света и Иллюзии, если вы недостаточно хороши в гламоре. Он улыбнулся мне. Я никогда не видела на лице Шолто такой улыбки, кроме момента в санитарной машине, когда он держал мою руку и говорил, что так и знал, что станет отцом. Новый статус, похоже, смягчил его. Он казался по-настоящему обновленным.
Рис не улыбался. В пяти футах шести дюймах умещался самый энергичный сидхе, которого я когда-либо знала. Его кожа была концентрированным лунным светом, как у Шолто, как моя, как Мороза. Рис снял фальшивые бороду и усы, которые он носил в холме фейри. Он работал вместе со мной в детективном агентстве в Лос-Анджелесе_ и любил переодевания. У него получался лучше грим, чем гламор. Но его умений в иллюзии хватило, чтобы скрыть пустую глазницу. Оставшийся глаз сиял тремя оттенками синего. Там, где когда-то был его левый глаз, проходил белый рубец. Обычно он носил повязку, но сейчас его лицо было открыто, и меня это порадовало. Сегодня вечером я хотела видеть лица моих мужчин целиком.
Дойль отодвинулся достаточно, чтобы Шолто мог запечатлеть целомудренный поцелуй на моей щеке. Шолто не был одним из моих постоянных любовников. Фактически, мы были вместе только однажды, но, как гласит старая поговорка, хватит и одного раза. Один из детей, которых я носила, был его продолжением, но мы не были близко знакомы, потому что секс у нас был только один раз. Это был адски прекрасный секс, но, тем не менее, мы и в самом деле почти не знали друг друга.
Рис подошел к изножью кровати. Его вьющиеся белые волосы, спускавшиеся до талии, все еще были собраны в конский хвост, который он носил, чтобы прическа соответствовала джинсам и футболке. Он выглядел торжественнее, чем обычно. Такое выражение лица больше пристало Кромм Круаху, или богу смерти, которым он был еще раньше. Он не уточнял, какого народа богом он был, но у меня было достаточно намеков, чтобы догадываться. Рис утверждал, что титула Кромм Круах ему вполне хватало.
- Кто собирается бросить ему вызов? - спросил Рис.
- Мередит мне отказала в этом праве, - ответил Дойль.
- Замечательно, - обрадовался Рис. - Тогда это сделаю я.
- Нет, - отрезала я. - Кажется, раньше ты боялся Тараниса.
- Раньше да, возможно, все еще побаиваюсь, но мы не можем спустить ему это, Мерри, просто не можем.
- Почему? Твоя гордость задета?
Он посмотрел на меня.
- Существует более достойный повод?
- Я тоже хочу бросить ему вызов, - сказал Шолто.
- Нет, - возразила я. - Никто не будет бросать ему вызов или пытаться убить любым другим способом.
Все трое уставились на меня. Дойль и Рис знали, что я всегда умела пользоваться ситуацией. Они понимали, что у меня уже был готов другой план. Шолто еще не знал меня настолько хорошо. Он разозлился.
- Мы не можем позволить подобному оскорблению остаться безнаказанным, принцесса. Он должен заплатить за содеянное.
- Согласна,- кивнула я. - Поскольку он первым придумал использовать человеческий суд, когда обвинял Риса, Галена и Аблойка в нападении на одного из его придворных, мы последуем его примеру. У нас есть его ДНК, мы предъявим ему обвинение в изнасиловании.
- И что, он рискнет тюремным заключением? Даже если бы он позволил заключить себя в человеческую тюрьму, это не было бы достаточным наказанием за то, что он с тобой сделал.
- Да, этого мало, но это лучшее, мы можем сделать согласно закону.
- Человеческому закону, - уточнил Шолто.
- Да, человеческому закону, - согласилась я.
- Согласно нашим законам, мы вправе бросить ему вызов и убить, - вставил Дойль.
- Звучит неплохо на мой вкус, - сказал Рис.
- Я - та, кого он изнасиловал. Я - та, что собирается стать королевой, если мы не дадим нашим врагам убить меня. Я решу, каково будет наказание Тараниса. - Мой голос немного охрип в конце, пришлось остановиться и передохнуть.
Лицо Дойля ничего не выражало.
- Ты уже все продумала, моя принцесса. Ты уже знаешь, как обратить это в нашу пользу. - В пользу нашего двора. Неблагой двор, наш двор, веками очерняли в людских глазах. Если нам удастся добиться публичного судебного процесса над королем Благого двора по обвинению в изнасиловании, мы наконец убедим людей, что не мы главные злодеи истории. - Сказано королевой, - сказал Дойль.
- Сказано политиком, - подхватил Шолто, и это не было похоже на комплимент.
Я наградила его соответствующим взглядом:
- Ты ведь тоже правитель народа своего отца. Ты смог бы уничтожить свое королевство ради мести?
Он отвернулся, и на лбу появилась морщинка, выдававшая его гнев. Но как бы ни был обидчив Шолто, он не мог соперничать с Морозом. Вот он был мастер по этой части. Рис подошел ближе к кровати и тронул меня за руку - ту, в которой не было иглы капельницы. - Я бы сразился за тебя с королем, Мерри. Ты это знаешь.
Я взяла его за руку и встретила трехцветный взгляд:
- Я больше никого не хочу терять, Рис. С меня хватит.
- Мороз не умер, - возразил он.
- Он стал белым оленем. И мне сказали, что он может оставаться оленем сто лет. Мне тридцать три, и я смертна. Я не доживу до ста тридцати трех. Даже если он снова станет Смертельным Морозом, для меня это будет слишком поздно, - глаза мне жгло, горло перехватило, и голос прервался.
Он никогда не возьмет на руки своего ребенка. Он не будет ему настоящим отцом. Ребенок вырастет до того, как у Мороза появятся руки, чтобы держать его, и рот, чтобы говорить о любви и отцовстве.
Я откинулась на подушки и дала волю слезам. Вцепилась в руку Риса и зарыдала.
Дойль встал рядом с Рисом и прижал ладонь к моей щеке. - Если бы он знал, что ты так будешь по нему горевать, он бы больше сопротивлялся. Я сморгнула слезы и уставилась в темное лицо:
- О чем ты?
- Мы видели одинаковый сон, Мередит. Мы знали, что одному из нас придется пожертвовать собой для того, чтобы сила вернулась к фейри.
- И никто из вас мне не сказал, - в моем тоне звучало обвинение. Лучше, чем слезы.
- А что бы ты сделала? Никто не может противиться воле богов. Но жертва должна быть добровольной, сон ясно это говорил. Если бы Мороз знал, что он тебе дороже, он бы сильней сопротивлялся, и тогда ушел бы я.
Я покачала головой и вытащила ладонь из его руки:
- Неужели ты не понимаешь? Если бы в зверя превратился ты и был для меня потерян, я плакала бы точно так же.
Рис сжал мои пальцы:
- Ни Дойль, ни Мороз не понимали, что они оба лидеры гонки.
Я выдернула другую руку и окинула его сердитым взглядом, радуясь собственной злости: она была куда приятней всех остальных моих нынешних чувств. - Все вы идиоты! Как до вас не доходит, что я буду страдать без любого из вас? Что среди моих близких нет ни одного, кого я могла бы потерять, кем могла бы рискнуть? Вы вообще что-то понимаете?! - Я орала, и это было куда лучше слез. Дверь снова открылась, и появилась медсестра, а сразу за ней - уже виденная мною врач в белом халате. Доктор Мэйсон была одним из лучших неонатологов в штате, а может, и в стране. Присланный тетей адвокат мне все это детально объяснил. Интересно, что она прислала смертного адвоката, а не кого-то из придворных. Никто из нас не знал, почему она так поступила, но я подозревала, что она обращалась со мной так, как предпочла бы, чтобы обращались с ней. Андис обычно убивала гонцов, принесших плохие вести. Нанять еще одного смертного адвоката можно запросто, а бессмертных фейри слишком мало. Поэтому она послала того, кого легко заменить. Адвокат ясно дал понять, что королева в восторге от моей беременности и сделает все что угодно, чтобы я ее доносила. Включая оплату услуг доктора Мэйсон.
Врач нахмурилась, глядя на мужчин:
- Я просила не расстраивать ее, джентльмены. Это серьезно.
Медсестра, кряжистая шатенка с хвостиком, проверила мониторы и устроила меня поудобнее, пока доктор ругалась со стражами.
Доктор носила на голове широкую черную повязку, резко контрастировавшую со светлыми волосами. Мне сразу стало ясно, что цвет волос у нее не натуральный. Она не была намного выше меня, но совсем не показалась маленькой, когда обходила кровать, чтобы встретиться лицом к лицу со стражами. Она остановилась, чтобы окинуть одновременно недовольным взглядом и Риса с Дойлем у кровати, и Шолто в углу возле стула. - Если вы продолжите расстраивать мою пациентку, вам придется уйти. - Мы не можем оставить ее одну, доктор, - произнес Дойль глубоким голосом. - Я помню, что вы говорили, но вы, похоже, забыли, что говорила я. Речь разве не шла о том, что ей необходимо отдыхать и избегать волнений?
"Речь" явно шла где-то снаружи, потому что я не слышала ничего в этом роде. - Что-то не так с детьми? - спросила я. Теперь в моем голосе появился страх. Лучше бы я злилась и дальше.
- Нет, принцесса, они вполне... - тут доктор запнулась, - здоровы. - Вы что-то от меня скрываете, - насторожилась я.
Врач с медсестрой обменялись взглядами. Эти взгляды не предвещали ничего хорошего.
Доктор Мэйсон обошла кровать, отгородившись ею от мужчин. - Я просто беспокоюсь о вас, как беспокоилась бы о любой пациентке с многоплодной беременностью.
- Я беременна, а не больна, доктор Мэйсон.
Мой пульс ускорился, и мониторы тут же это зафиксировали. Я поняла, почему мониторов вокруг больше обычного: если с моей беременностью что-то случится, у госпиталя будут проблемы. На свете не так много людей моего статуса, и врачи побаивались. К тому же, когда меня доставили, я была в состоянии шока, с низким давлением, низким всем чем угодно, даже кожа на ощупь была холодная. Врачи хотели быть уверены, что мое состояние не ухудшится еще больше. Но теперь мониторы выдавали мои переживания. - Доктор, расскажите мне все, потому что ваша запинка меня напугала.
Она покосилась на Дойля, тот коротко кивнул. Мне это не понравилось окончательно.
- Он уже знает?
- Вы не хотите сменить тему? - спросила она.
- Нет.
- Наверное, вечером сделаем еще одно УЗИ.
- Я раньше не была беременна, но подруги в Лос-Анджелесе говорили, что на ранних стадиях беременности УЗИ не делают так часто. Мне сделали уже три. Что не так с детьми? - Клянусь, ваши близнецы в порядке. Насколько я могу видеть по данным УЗИ и показателям кровотока, вы здоровы и находитесь на начальной стадии нормальной беременности. Многоплодие несколько все осложняет и для матери, и для врача, - тут она улыбнулась, - но ваши близнецы выглядят отлично. Клянусь.
- Поаккуратнее раздавайте клятвы в моем присутствии. Я принцесса фейри, а клятва для нас слишком серьезная вещь. Я не хочу думать о том, что у нас делают с клятвопреступниками.
- Это угроза? - Она выпрямилась во весь рост и сжала в кулаках свисавшие с шеи концы стетоскопа. - Нет, доктор, предупреждение. Рядом со мной происходят странные вещи, иногда в мире людей в том числе. Я просто хочу, чтобы вы и все остальные, кто обо мне заботится, понимали, что даже случайно сказанные вами слова могут иметь неожиданные последствия, если они сказаны поблизости от меня.
- Хотите сказать, если я что-то пожелаю вслух, оно на самом деле может исполниться?
Я улыбнулась:
- Фейри не выполняют желания, доктор. Во всяком случае, присутствующие. Она слегка смутилась:
- Я не имела в виду...
- Все в порядке, - прервала ее я. - Но если когда-нибудь вы нарушите данную клятву, за вами может погнаться Дикая охота, или начнут преследовать несчастья. Я не знаю, сколько магии последовало за мной из волшебной страны, и не хочу, чтобы она случайно причинила вред еще кому-то.
- Я слышала, что вы потеряли... любимого. Я вам сочувствую, хотя, по правде сказать, я мало поняла из объяснений.
- Даже мы не все понимаем, - сказал Дойль. - Дикую магию не просто так назвали дикой. Доктор кивнула, как будто все поняла, и, похоже, собралась уходить.
- Доктор, - позвала я. - Вы же хотели еще одно УЗИ?
Она с улыбкой повернулась:
- Может, я попробую уйти, не ответив?
- Попробуйте, но вряд ли это меня к вам расположит. То, что вы с Дойлем поговорили раньше, чем со мной, уже поставило напротив вас галочку.
- Вы отдыхали, и ваша тетя попросила поговорить с капитаном Дойлем.
- И поскольку именно она платит по счетам, - продолжила я.
Доктор рассердилась:
- Именно она ваша королева, и, если честно, я еще не поняла, как следует реагировать на ее просьбы.
Я улыбнулась, и мне самой улыбка показалась горькой.
- Если из ее уст звучит нечто похожее на просьбу, доктор, то она была с вами очень мила.
Она королева и власть ее над нашим двором безоговорочна. Абсолютные монархи ни о чем не просят.
Доктор снова схватилась за стетоскоп. Нервная привычка, могу поспорить. - Ну как бы там ни обстояли дела, она хотела, чтобы я обсудила ситуацию с главным... - она замялась, - мужчиной вашей жизни.
Я подняла глаза на Дойля, все еще стоявшего рядом с кроватью.
- Королева Андис назначила Дойля главным мужчиной в моей жизни?
- Она спросила, кто отцы ваших детей, но я пока что не могу ничего сказать. Я ей объяснила, что проводить амниоцентез на таком маленьком сроке рискованно. Но капитан Дойль уверенно считает себя одним из отцов.
Я кивнула:
- Это так. Еще Рис и лорд Шолто.
Врач заморгала:
- У вас двойня, а не тройня, принцесса Мередит.
Я бросила на нее взгляд:
- Я знаю, кто отцы моих детей.
- Но вы...
Дойль вмешался в разговор:
- Она не то имеет в виду, доктор. Поверьте, пожалуйста, оба близнеца имеют несколько генетических отцов, я не один.
- Как вы можете быть уверены в чем-то настолько невозможном?
- У меня было видение от Богини.
Она открыла было рот, но снова его закрыла.
Перейдя на другую сторону палаты к аппарату для ультразвуковых исследований, оставленному там после предыдущего осмотра, они с медсестрой надели перчатки. В их руках появился флакон с липким гелем. Я уже была в курсе, что он очень, очень холодный. Доктор Мэйсон даже не спросила, хочу ли я, чтобы кто-то из мужчин вышел. Она быстро поняла, что на мой взгляд все они имели право здесь находиться. Еще отсутствовал Гален, Дойль отослал его с каким-то поручением. Я сквозь сон слышала их тихий разговор, после которого Гален ушел. Я не собиралась спрашивать куда и зачем. Я доверяла Дойлю. Медики подняли на мне рубашку, намазали голубоватым гелем живот - он таки был холоднющим, - потом врач взяла продолговатый датчик и стала водить им по животу. Я смотрела на размытую картинку на мониторе. Я уже разбиралась в этом достаточно, чтобы различить два пятнышка, две тени - такие маленькие, что они казались ненастоящими. Только быстрое биение сердец подсказывало, что это такое.
- Видите, с ними все в полном порядке.
- А зачем тогда дополнительные УЗИ? - спросила я.
- Честно?
- Будьте столь любезны.
- Потому что вы - принцесса Мередит Ник-Эссус, и я прикрываю себе задницу. - Она улыбнулась, и я улыбнулась ей в ответ.
- Действительно честно для врача.
- Стараюсь, - сказала она.
Медсестра вытерла гель салфеткой с живота, потом с датчика, пока мы с доктором смотрели друг на друга.
- На нас с персоналом наседают репортеры. За мной собирается присматривать не только королева. - Она опять схватилась за стетоскоп.
- Сожалею, что мой статус так все осложняет для вас и ваших помощников.
- Будьте образцовой пациенткой, принцесса, и утром мы увидимся. Теперь поспите или хотя бы отдохните.
- Я попробую.
Она едва не улыбнулась, но в глазах сохранилось некоторое недоверие.
- Думаю, это лучшее на что я могу рассчитывать, но ... - она развернулась к стражам, - не расстраивайте ее! - И она погрозила им пальцем.
- Она принцесса, - сказал Шолто из угла, - и будущая королева. Если она поднимает неприятные темы, что нам делать?
Доктор кивнула, опять дернув стетоскоп.
- Я общалась с королевой Андис, так в курсе ваших проблем. Постарайтесь заставить ее отдохнуть и помолчать. С нее хватит стресса на сегодня, и я бы предпочла, чтобы она поспала.
- Сделаем все, что можем, - ответил Дойль.
Она улыбнулась, но в глазах осталось беспокойство.
- Ловлю вас на слове. Отдыхайте. - Она ткнула в меня пальцем, словно применяя магию, чтобы заставить меня подчиниться. Потом она вышла из палаты, и следом за ней медсестра. - Куда ты послал Галена? - спросила я.
- Разыскать кое-кого, кто может нам помочь.
- Кого и откуда? Ты же не отправил его одного в волшебную страну?
- Нет. - Дойль взял мое лицо в ладони. - Я не стану рисковать нашим зеленым рыцарем.
Он один из отцов и будет королем.
- Как это будет технически? - встрял Рис.
- Да, - присоединился Шолто. - Как мы все можем стать королями?
- Думаю, просто Мерри будет королевой, - отрезал Дойль.
- Это не ответ, - сказал Шолто.
- Это все ответы, что у нас есть на данный момент, - сказал Дойль. Я посмотрела в его черные глаза и увидела цветные отблески. В комнате не было ничего, светящегося подобным образом.
- Ты пытаешься меня зачаровать, - нахмурилась я.
- Тебе нужно отдохнуть, ради детей, которых ты носишь. Позволь мне помочь тебе заснуть.
- Ты хочешь, чтобы я позволила зачаровать себя, - тихо сказала я.
- Да.
- Не позволю.
Он наклонился ко мне, и огоньки в глазах превратились в радужные звезды.
- Ты мне доверяешь, Мередит?
- Да.
- Тогда позволь мне тебя усыпить. Клянусь, что ты проснешься отдохнувшей, а все проблемы будут еще ждать твоего решения.
- Ты не станешь решать без меня ничего важного? Обещаешь?
- Обещаю, - сказал он и поцеловал меня. Он меня поцеловал, и перед глазами у меня остались только цвет и тьма. Как будто вокруг летняя ночь, и летают светлячки. Только эти были красные, зеленые, золотые и... Я уснула.