Ниоткудан Кударь : другие произведения.

Жозеф Бедье "Тристан и Изольда"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Домашняя доработка знаменитого сюжета о любви рыцаря Тристана и королевы Изольды. Роман Бедье построен на основе древних легенд. И по сей день сказка эта будит желание что-то усовершенствовать в хитросплетениях судеб могучего витязя и его прекрасной возлюбленной. Предлагаемый здесь манускрипт наверно доставит немалое удовольствие читателю.
  
  Жозеф Бедье "Тристан и Изольда"
  
  (Домашняя доработка знаменитого сюжета о любви рыцаря Тристана и принцессы Изольды. Роман Бедье построен на основе древних легенд. И по сей день сказка эта будит желание что-то усовершенствовать в хитросплетениях судеб могучего витязя и его прекрасной возлюбленной. Предлагаемый здесь манускрипт наверно доставит немалое удовольствие читателю.)
  
  Введение (1)
  
  Славные барды былых времен: Томас, Беруль, Эйльгарт и Готфрид (2), веками создавали легенду об ослепительно радостной и глубоко печальной любви. Через нас, их потомков, шлют они дальше в грядущие годы привет тем, кто томится, несчастлив, обижен любовью или с трепетом жаждет её. Все, кто страдает любовною страстью, кто устал от досад и душевных невзгод на её тернистых путях, кто наказан злым веком за сердечную тягу свою, найдут утешение в нашем рассказе. Читатель, или нет, лучше - mîn hôrære (3), узнай, как безумно любили храбрый рыцарь Тристан и прекрасная королева Изольда. Даже дня не могли провести они врозь, потому Бог всевышний их вместе на небо вознёс. Всем любознательным дивная сказка поведает много. В пересказе со старинных умерших глаголов она прозвучит как мелодия роты Тристана (4) на нашем любимом инструменте - родном языке.
  
  1) Перевод с французского: А. А. Веселовский. М.: "Аргус", 1993. OCR М.Н. Бычков, электр. библиотека М. Мошкова. Литературно-логистическая переработка и авторские права на этот манускрипт: Кударь Ниоткудан.
  2) Томас - норманский рассказчик воссоздавший древнюю балладу о Тристане в 1170 г., Беруль - автор первого романа о Тристане (конец XII века). Эйльгарт фон Оберг и Готфрид Страсбургский - немецкие поэты конца XII- начала XIII века, воспевшие балладу о Тристане и Изольде в своих поэмах.
  3) mîn hôrære: [мин хёрэрэ] мой слушатель (средневековый немецкий язык, на нём написана поэма Готфрида).
  4) Рота - маленькая арфа, на которой играют держа инструмент в руках.
  
   Изольда моя любимая, Изольда моя желанная, Isot ma drue, Isot m'amie,
   В тебе моя смерть, в тебе моя жизнь en vos ma mort, en vos ma vie
  
   ( Готфрид Страсбургский )
  
  
  
   Глава I Детские и юношеские годы Тристана
  
  В СТАРОДАВНИЕ ВРЕМЕНА царствовал на полуострове Корнуэлл (5) славный король Марк, а за морем его друг Ривален, король страны Лоонуа (6). Когда ирландцы ополчились против Марка, верный Ривален приплыл на помощь. Помогал он и мечом и советом, да так, что Марк отдал ему в жены свою юную сестру Бланшефлер, красавицу, которую Ривален любил невиданной страстью. Они навек сочетались браком в королевскогом замке Тинтажель, крепости Марка.
   Война продолжалась, и вдруг пришла весть, что герцог Морган (7), заклятый враг Ривалена, обрушился на Лоонуа. Ривален поспешно вернулся на родину, собрал в своём замке Каноэль вассалов (8) и ушел с ними на войну со зловещим соседом. Бланшефлер же осталась на попечении маршала замка, которому народ Лоонуа дал славное прозвище Роальд Твёрдое Слово. Долго ждёт королева супруга, но, увы, живыми им больше не суждено встретиться: в отчаянной битве свирепый Морган убил Ривалена. От чёрной вести она не рыдает, не стонет и на судьбу не сетует. Но её члены ослабли, а душа возжелала вырваться вон из тела.
   Маршал Роальд старается её успокоить.
  - "Государыня! - говорит он. - Что за польза прикоплять горе к горю?. Ведь всем родившимся предстоит когда-то скончаться. Сейчас Господь принял нашего короля, а вам Он даст силы для жизни!" Но она его не слушает и лишь ждёт свидания с милым супругом.
   В день когда траурный кортеж привёз тело Ривалена в Каноэль, королева родила сына. Взяв ребенка на руки, она поцеловала его и молвила:
  - "Дитя моё, давно я о тебе мечтала и вижу, что ты прекрасней всех когда-либо рождённых. Увы, печален мой привет: даю тебе имя Тристан. (9) Ах, как же мне грустно." И она умерла, чтобы на небесах слиться душою с любимым.
  
  5) Корнуэлл, Уэльс - в наше время английские провинции, в те старые времена - независимые королевства.
  6) Логрия, Лоонуа - вымышленные стародавние королевства на побережьях Англии и французской провинции Бретань.
  7) Герцог: крупный земельный владетель, занимающий первое место после короля в титульной иерархии..
  8) Вассал: барон который получил в пользование (в лен) угодья от короля и потому обязан ему верно служить.
  9) Имя Тристан созвучно французскому слову triste - печальный.
  
   Войско герцога окружило Каноэль и маршал сдал крепость, так как неспроста говорят: "отчаянность - не храбрость". Он утаил, что младенец - сын короля, и ясно почему: чтобы Морган не умертвил потомка врага. Роальд назвал Тристана собственным сыном.
   Спустя семь лет он принимает мальчика из рук домашних женщин и вверяет мудрому наставнику, славному конюшему Горвеналу, который с любовью обучает растущего юнца рыцарскому делу: конной езде и охоте, владению луком и копьём, мечом и щитом, метко и сильно метать каменный диск и как леопард перепрыгивать широчайшие рвы. Наставник учит юношу держать слово, помогать слабым, ненавидеть вероломство и ложь. И вот, когда Тристан уже скачет среди юных оруженосцев, он, его конь, копьё, меч и щит кажутся одним нераздельным целым. К тому же способный подросток играет на роте и приятно поёт.
   Время идёт. Всем люб незаносчивый, прекрасный ликом и тонкий в талии русоволосый юноша, умеющий что сказать или смолчать когда надо. Глядя на мужающего парня, каноэльцы хвалят Роальда, по-прежнему маршала замка, за славого сына, храбрость и благородство которого всеизвестны. А Роальд, вспоминая короля Ривалена и прелестную Бланшефлер, как будто оживших в Тристане, трепетно любит его, чтя втайне как сеньора.
   Но однажды невежественные норвежские купцы заманили доверчивого Тристана на свой корабль и увезли прочь как выгодный живой товар. Обманутый юнец неистовым вихрем метался в клетке, но её рёбра крепки.
   И тогда он страстно призвал на помощь огромное море. Таинственные глубины вняли отчаянным воплям невинного и море разгневалось на негодяев. Налетел ураган и погнал судно объяв мраком. Через семь дней и ночей перепуганные похитители видят сквозь хлещущий ливень изрезанный утёсами берег и перед ним острые рифы; к ним буря несёт их. Лишь тут они вспомнили то, что все моряки знают: море мстит злу. До них дошло наконец, что чудный юноша не чета им, что высшие силы из-за него разъярились. Они дали обет освободить пленника если избегнут гибели. И ветер стихает, море играет, небо сияет. Купцы высаживают юношу на пустынный берег и облегчённо уплывают.
   Оставшись один, Тристан вскарабкался на высокий утёс и огляделся. С одной стороны холмистая равнина покрытая густым лесом, с другой волнистое море несущее вдаль норвежское судно. И он опечалился об учителе Горвенале, об отце Роальде, о родной Лоонуа.
   Вдруг трубит охотничий рог. Знакомый звук взбодрил сердце, и он спустился к опушке леса. Из чащи выбегает крупный олень, бешено голосящие собаки несутся следом, и два пса висят на нём вцепившися зубами. Олень отчаянно бросается к Тристану как к спасителю, но падает без сил. Прискакали всадники в одеяниях из шкур и один из них заколол умирающего зверя копьём. Люди радуются удачной добыче. Самый старший из них полоснул оленя ножом по горлу. Тристан с удивлением восклицает:
  - "Что делаете вы, почтенный? Ведь благородное животное не свежуют как свинью. Неужто таков ваш обычай?" Люди окружают его и удивлённо рассматривают.
  - "Юноша, - отвечает старшой, - что сделал я такого что тебе не любо? Вначале я отнимаю голову, а затем секу тушу на четыре части. Мы, жители леса Моруа, всегда так делаем. Если ты умеешь лучше разделать оленя, покажи, а мы поучимся: вот тебе нож."
   Опустившись на колено, Тристан вначале отсёк, как подобает, ядра, затем проворно содрал шкуру, отрубил голову и вынул язык, разрезал брюхо до крестца чтобы убрать потроха, разнял тело на части и наконец отделил сердце. Охотники любуются работой.
  - "Друг, - говорит старшой, - обычай твой хорош. Да воздаст благом Господь тому, кто так обучает молодёжь. Откуда родом ты и как тебя зовут?"
  - "Друзья, отечество моё страна Лоонуа, там я рождён и взращён, а имя моё Тристан."
  - "Достойный Тристан, отец твой, небось, барон, богатый и могучий?" Побывав в плену, Тристан отвечает старшому дружелюбно, но уклончиво:
  - "Отец мой - вассал вассала и служит егерем. А я тайком ушел из дома, ибо мечтаю увидеть дальние страны. Если возьмёте с собой, обучусь и вашим обычаям."
  - "Дивлюсь, - отвечает старшой - что страны есть, где дети слуг знают то, что лишь господам у нас ведомо. Мы отведём тебя к нашему королю Марку, таинственный иноземец."
   Сердце, голову и потроха оленя Тристан бросил собакам. Куски мяса защемил на рогатины и вручил каждому охотнику: старшому - главное филе, трубачу - мощный зад, остальным же - ноги, бёдра и лопатки, а язык отдал тому кто заколол зверя. Затем построил всех попарно и в строгом порядке, чтобы везли на рогатинах куски туши согласно их важности.
   Тристану дали коня и компания отправилась в путь, ехали беседуя и не торопясь. Время течёт незаметно, наконец лес кончился на возвышенности, и оттуда на фоне солнечного заката вдруг стал виден прекрасный замок, возвышающийся над берегом моря окаймленным зелёными лугами и цветущими садами. Вдаль от берега простираются чернеющие пахотные поля, а между ними голубые водоёмы; у берега ближнего озера можно различить рыболовные тони. Замок превосходно защищён и недосягаем даже для осадных машин. Главная башня сложена из огромных хорошо обтёсанных зелёных и голубых каменных блоков, цвета которых чередуются как клетки на шахматной доске. В городке около замка курятся дымки, а в гавани спят суда. Восхищённый Тристан спрашивает как зовётся замок.
  - "Это замок Тинтажель (10). Давным-давно он был на века воздвигнут великанами." (11)
  - "Тинтажель! - восклицает Тристан. - О, да будь твой сеньор благословен!" Mîn hôrære, ты уже знаешь то что он не знает: здесь его покойные родители король Лоонуа Ривален и прекрасная Бланшефлер, сестра короля Корнуэлла Марка, нашли друг друга.
  
  10) Замок Тинтажель находится на юго-западном побережье Великобритании (руины).
  11) Имеются в виду римляне.
  
   Поезд охотников завершил путь у главной башни. Трубач сигналит, и к ним выходит из ворот сам король, в полотняном блио (12) и ведя за собой старую хромую борзую. Марку нравится их порядок и хорошо разделанная туша: так бывает и на его собственной охоте. Старшой рассказал королю о встрече с молодым незнакомцем. Марк глядит на юношу, и вдруг чувствует, что от восхищения не может глаз отвести: "Откуда эта внезапная нежность?" - думает он. Но не ум, а сердце узнало родню. Так неугаснувшая любовь короля к сестре перешла на его племянника Тристана.
  
  12) Блио - безрукавка надеваемая поверх рубашки, но под верхнее платье.
  
   Королевские дела уже закончены, свита разъехалась, и Марк зовёт охотников к себе во дворцовый зал. Отдали оленя главному повару, мясо быстро зажарено как нельзя лучше, и вот кравчий подаёт его с элем на стол. Перед ними играет на арфе музыкант из Уэльса на королевской службе, он же мастерский жонглёр и певец. Когда он сыграл одну из мелодий, Тристан произнёс:
  - "Это звуки самой лучшей баллады из всех что я слышал: древние бретонцы сложили её чтоб навеки прославить любовь богатыря Граэлента и лесной феи. Нежен мотив, но нежны и слова песни. Ты столь искусен, что наверно знаешь их, спой же нам." Музыкант охотно поёт и говорит:
  - "А что можешь ты, юноша, сыграть нам? Наверно в Лоонуа обучают детей музыке. Так встань и покажи своё искусство." Тристан сидит рядом с королем. За ними на стене развешаны, среди рыцарского оружия и боевых доспехов, несколько музыкальных инструментов. Он берёт роту, чудесно играет на ней и звучно поёт другую любимую всеми балладу. Охотники до слёз умиляются, а Марк вновь восхищён пришельцем из Лоонуа, куда в былое время его друг Ривален увёз незабвенную Бланшефлер. Ритм отзвучал и король молвит:
  - "Друг мой, Господь дал тебе таланты, и благословенны твои наставники. Твоя музыка волнует сердца, пробуждая милые воспоминания, а былые печали и вражеские злодеяния рассеиваются. На радость мне пришел ты в Корнуэлл. Останься же со мной."
  - "Я ваш покорный слуга, государь, - отвечает Тристан, - и как егерь и как певец."
   В течение последующего года их взаимная приязнь лишь возрастает. Днём Тристан среди придворных во дворцовом зале, где Марк решает государственные вопросы и вершит суд, и рядом с королём на обедах и охоте, а ночью вместе с лучшими рыцарями на страже покоя господина. А когда Марк печален, рота Тристана утишает его. Оказалось, что пришелец из Лоонуа прекрасный фехтовальщик и стрелок из лука, и это конечно сдружило его с лучшими баронами Корнуэлла, особенно с сенешалем Динасом из Лидана (13), в чём, mîn hôrære, ты позже убедишься.
  
  13) Сенешаль (фр. Seneschal) - главный управляющий королевским дворцом.
  
   Динас подарил ему забавного щенка; Тристан назвал собачку Хюсден и стал воспитывать с любовью, но строго, и тот превратился в лёгкого на бегу пса. Ни у одного барона, сановника, и даже у короля, нет равной Хюсдену ищейки для егеря-лучника.
   Тристан не забыл родину, он тоскует по дорогому отцу Роальду и строгому наставнику Горвеналу, и вскоре шлёт им весть через одного бретонского купца; увы, буря губит посланника. Тем временем маршал замка Каноэль не сидит сложа руки, а упорно ищет пропавшего сына покойного сеньора. Он с Горвеналом блуждают по разным странам; однако те подробности, mîn hôrære, мы опускаем, чтобы не затянуть наш рассказ. Наконец маршал сам находит Тристана в Тинтажеле; но радость встречи мы тоже не будем описывать. Короче говоря, Роальд показал Марку изумительный карбункул (14), и король изумлённо вскричал:
  - "Боже! Ведь это мой подарок сестре Бланшефлер в день её свадьбы с королём Риваленом!" Маршал поведал:
  - "Знайте ваше величество, что Тристан − ваш племянник, сын вашей сестры Бланшефлер и короля Ривалена! Но увы, наш враг герцог Морган до сих пор неправедно владеет Лоонуа." На это король Марк ответил:
  - "Я вижу, что законному наследнику пришла пора вернуться в свою страдающую землю."
  
  14) Карбункул - драгоценный камень густо-красного цвета, разновидность корунда, рубин
  
   Марк посвящает племянника в рыцари, и во главе корнуэльского флота Тристан переплывает море. Прежние вассалы Ривалена признали его господином, и началась кровавая война с Морганом. В жестоких битвах и изнурительных походах Тристан сильно возмужал. Он всем доказал, что достоин своего отца короля Ривалена. Война кончилась тем, что он вызвал герцога Моргана на поединок и убил. Так Тристан стал королём Лоонуа.
   Однако затем он вновь устремляется в Корнуэлл, как в своё время его отец, так как почувствовал сердцем что очень нужен Марку. На прощанье созывает баронов и говорит:
  - "Доблестные сеньоры, хвала Богу! Мы вернули свою землю и отомстили за короля Ривалена, дорогого отца моего. Я был сиротой, но два самых близких мне человека, маршал Роальд и король Марк, вырастили и щедро поддержали меня. Каждого из них я тоже могу назвать своим отцом. Без них всё моё наследство досталось бы злому врагу. Нам никогда не воздать им всего должного, но всё же у меня есть чем их отблагодарить. Так вот, свою землю Лоонуа я дарю сеньору Роальду! Отныне он будет владеть ею, и за ним его потомки. А свою жизнь я посвящаю королю Марку. Поэтому я навсегда покидаю Лоонуа, хоть родина и дорога мне так же, как и вам. Я ухожу от вас, чтобы стать верным вассалом своего дорогого дяди (15). Но, родные сеньоры, если вы желаете мне другого пути, скажите своё слово, ваш совет мне дорог." Бароны похвалили Тристана, сожалея со слезами на глазах о расставании с высоко ценимым и любимым повелителем. А наш рыцарь, пригласив мудрого наставника и доблестного конюшего Горвенала разделить свою судьбу, без задержки отплывает в страну короля Марка.
  
  15) Этот кодекс вассала, вложенный Жозефом Бедье в уста Тристана, отражает идеологию последующего исторического периода господства Англии над Францией: французские правители должны служить английскому монарху.
  
  
   Глава II Ирландский исполин Морольд
  
  КОГДА ТРИСТАН вернулся в Тинтажель, он и в самом деле находит Марка и его придворных в удручённом положении, ибо в гавани стоит боевой флот короля Ирландии Гоббана чтобы взять дань со страны, а иначе её опустошить. В прошлом ирландцы много лет взимали тяжелую подать: один год триста фунтов меди, следующий год - триста фунтов серебра, на третий год - триста фунтов золота; когда же наступал четвёртый год, они брали к себе в рабство триста пятнадцатилетних юношей и триста девушек избранных по жребию из корнуэльских семей. И так повторялось до того времени пока Марк не стал королем Корнуэлла и отказался приносить унизительные жертвы за худой мир. Тогда-то и разразилась война в которой Марку помогал его друг Ривален. Врагам пришлось надолго забыть о той дани.
   Наконец Гоббан нашел средство восстановить прежние поборы: он послал к Марку исполинского рыцаря Морольда, на чьей сестре Изольде (16) недавно женился. Никто не может победить великана, и вот он здесь и требует дани; нужно что-то решать. Марк разослал баронам письма за своей печатью и собрал совет. Тристан тоже стоит в боевом облачении во дворцовом зале. Марк поднимается на трон, и Морольд заводит речь:
  - "Король Марк, выслушай же в последний раз приказ моего господина! Он вновь велит тебе отдать наконец долги. Ты знаешь, что я непобедим. А за то, что ты долго отказывал нам в законной дани, ты должен привести на мои корабли прямо сегодня триста юношей и триста девушек взятых по жребию из семей ваших граждан, они станут нашими рабами. Хотя конечно, если кто-нибудь хочет единоборством со мной доказать, что король Гоббан требует дань беззаконно, я приму вызов. Если буду побеждён, то мой флот уплывет ни с чем. Так кто же из вас, доблестные сеньоры Корнуэлла, желает вступить со мной в бой? Твой же вызов, Марк, я не приму, поскольку тебе, королю, не подобает в поединке сражаться со мною, вассалом."
  
  16) Обратите внимание, что будущая любовь Тристана - тёзка ирландской королевы Изольды.
  
   Исподлобья переглядываются бароны друг с другом, а затем клонят очи долу и жалеют себя: "Погляди, несчастный, что за бугай этот Морольд! Он посильней четырёх здоровенных бойцов. Погляди на его огромный меч: разве не знаешь что он заколдован и лезвия отравлены, что он в ответ на вызовы смелых рыцарей всегда сносит их головы? Не зря Гоббан посылает этого великана в подвластные земли. Ну как мне, бедняге, пойти на верную смерть?" Динас из Лидана думает: "Разве я воспитал вас, сыновья, для рабства и тебя, милая дочка, для распутства? Но ведь смерть моя не спасёт вас." И все молчат.
   А Морольд подзуживает:
  - "Я предлагаю честный поединок: мы вдвоём плывем к островку Святого Самсона, который вы видите вон вдали из окон. Там никого нет, и мы будем биться до смерти. Ведь отвага − честь и слава рыцаря." Бароны молчат. Морольд походит на кречета подсаженного в клетку к голубям: когда клекочет - те немеют. Наконец тряхнул рыжей косой, довольно ухмыльнулся и рявкнул:
  - "Тогда проваливайте и собирайте детишек в тяжкий путь. Как видно в Корнуэлле живут одни трусливые рабы и нет мужественных бойцов."
   Тут Тристан выходит из ряда рыцарей, кланяется королю Марку и молвит:
  - "Государь, прошу, дозволь мне выйти на бой." Тщетно отговаривает дядя: и что рыцарь ты-де ещё молодой, и что твоя-де безрассудная смерть детей не спасёт. Но Тристан повернулся к Морольду и, вызывая на поединок, бросает железную рукавицу; тот её поднял, и тем самым смертельный договор заключён. Биться решили на следующий день.
   Тристан решил сражаться с Морольдом в своих прежних надёжных доспехах, в которых он недавно одолел герцога Моргана. Ночь пролетела быстро. Лучший кузнец Тинтажеля заново наточил меч смельчака и тщательно выправил вмятины на его щите, на котором выбит герб короля Лоонуа. Утром рыцаря готовят к великому подвигу. Панцирь и шлем из воронёной стали помогает надевать камергер короля; Тристана снаряжают на огромном пушистом ковре в зелёную и голубую клетку, специально раскатанном через дворцовый зал.
   Придворные, стоя по краям ковра, не скрывают слёз стыда и жалости. Их чувства в смятении. "О Тристан, - думают они, - бесстрашный боец и прекрасный юноша! Почему же не я, а ты решился на бой? Ведь от моей смерти было бы меньше печали! Наверно потому, что тебя Бог любит больше всех нас, поэтому лишь ты можешь победить Морольда!"
   Наступил час отплытия на битву. Зазвонили колокола, и все - и богатые бароны, и бедные людишки, их дети и старики, стали плакать и страстно молиться за храбреца. Народ провожает своего защитника до берега, веря в его победу несмотря ни на что: ведь Божьи молитвы питают надежды в сердцах. Тристан садится в утлый челн, поднимает снежно-белый парус и, гонимый свежим ветром, плывёт к скалистому Святому Самсону, который хорошо заметен из Тинтажеля. Морольд поставил на своей большой ладье широкий роскошный пурпурный парус и первым прибыл на место. Он ещё крепко притягивает ладью к валуну на берегу когда подплывает Тристан, который выпрыгнул в шумный прибой и бросил челн в волнах. Пришел девятый вал и разбил лодчонку об острые скалы.
  - "Что ты делаешь, бывший король, а ныне вассал своего дяди? - спрашивает Морольд своим громовым голосом. - Почему не зачалил свой челн?" Подойдя к великану, Тристан отвечает:
  - "Не подобает королям чалить лодки, да и зачем? Ведь лишь один из нас двоих возвратится отсюда живым. Мне как королю лучше подойдет эта добрая ладья вассала своей сестры." И бойцы, перед тем как надеть шлемы, возбуждают и дальше друг друга столь изысканной бранью, уходя для жестокой битвы в глубь скал покрывающих остров.
   Никто кроме чаек не видел того поединка. Солнце уже опускалось, и вдруг людям, томящимся на длинной песчаной косе напротив замка, почудилось будто свежий ветер донёс издали не то жуткий вопль, не то раскат грома. Все поняли что яростный бой кончен. Женщины заплакали и в знак горести стали бить себя в лица горстями песка, а люди Морольда, сидевшие на камнях в начале косы, смеялись глядя на их мокрые грязные лица.
   Вдали стал заметен пурпурный парус. Крики ужаса смешались с воплями восторга: "Морольд! Морольд!" Ладья мелькает ближе в волнах, и вдруг её взносит на высокий шипучий гребень! Все видят: на руле русоволосый рыцарь в панцире из воронёной стали. Народ онемел не веря глазам, а потом шумная радость захватывает всю косу, отражаясь от молчания ошеломлённых ирландцев. Пока женщины приводят себя в порядок, двадцать лодок с лучшими гребцами отчалили навстречу Тристану и устроили почётный эскорт, и избавленные от рабства юноши бросились в волны и на руках вынесли ладью из воды. Тристан ступает на песок и кричит людям Морольда высоко поднимая два меча:
  - "Господа ирландцы, славно сражался Морольд! Наши копья продырявили наши панцири, а мечи разбили шлемы и зазубрились от ударов друг о друга! Его последний могучий удар отбил кусок моего лезвия, и тот угодил ему в глаз и засел в черепе! (17). Вот вам его меч! Когда заберёте его тело из скал, вы возьмёте в нём и моё железо - как последнюю дань Корнуэлла!" И меч силача-великана поплыл по рукам к началу косы.
   Тристан стал подниматься к замку. На его пути счастливые матери спасённых детей становились на колени и пытались целовать руки героя. Юноши махали зелёными ветками и хором пели гимны, а девушки расцветили город Тинтажель красивыми оконными гардинами.
   Но когда среди радостных восклицаний, под гулкий звон колоколов, весёлые звуки музыкальных труб и мощный рёв боевых рогов, столь громкий, что и Божьего грома нельзя было бы расслышать, Тристан добрался до ворот замка, он смог лишь упасть на руки короля Марка, торжественно вышедшего навстречу со свитой, и кровь обильно потекла из открывшихся ран рыцаря.
  
  17) Создаётся впечатление, что некий корнуэльский стрелок-лазутчик застрелил Морольда из огнестрельного оружия.
  
   Всё ещё не вполне веря словам Тристана, люди Морольда поплыли на островок и нашли там грузное тело поверженного сеньора. Они зашили его в большую медвежью шкуру и в великом унынии приплыли на родину. Бывало, возвращаясь с обильной данью под гордо поднятыми флагами в свою столицу Вейзефорд, они заранее радовались, что снова увидят дорогих короля с королевой, родственников и друзей, которые в ликующей толпе народа с нетерпением ждут их в гавани. Но сейчас корабли причаливались без флагов и потому встречающие молчали, ожидая плохих вестей.
   Будь Морольд жив, он больше всего радовался бы встрече со своей племянницей, дочерью короля от прежней рано умершей жены, юной белокурой Изольдой, краса которой начала сиять как занимающаяся заря. Будь он ранен, то ждал бы с надеждой и встречи с другою Изольдой - своей сестрой, королевой Ирландии. Она бы быстро исцелила его после тяжёлого боя, ибо ей ведомы настои и мази которые поднимают даже обреченных со смертного одра.
   Ни к чему теперь волшебные снадобья и зелья из черных трав, собранных в урочный час в таинственных чащобах густых окрестных лесов. Теперь их бездыханный кумир лежит на траурном ложе, окружённый плачущими придворными дамами, с обломком вражеского меча в голове. Изольда безутешно рыдает над Морольдом, её тугие волосы цвета белого золота рассыпались по огромному трупу. Она без конца повторяет высокие хвалы павшему в бою витязю и посылает проклятия удачливому виновнику горя. Так она возненавидела имя Тристан.
   Пришла пора траурного обряда, и мачеха с падчерицей занялись последними погребальными приготовлениями. Принцесса Изольда аккуратно извлекла железный обломок из глаза дяди и спрятала его в инкрустированный драгоценными камнями ковчежец из слоновой кости для святых мощей, а королева Изольда притирками придала мёртвому лику брата подобающее величие.
   Между тем в Тинтажеле раненый Тристан быстро хиреет, потому что кровь с гноем неуёмно сочится из ран. От него исходит столь дурное зловонье, что люди избегают его навещать. Лекарям ясно, что в копьё и меч Морольда был втёрт яд, но их снадобья не спасают от таинственной отравы. Лишь король Марк, наставник Горвенал и сенешаль Динас подолгу сидят у изголовья его постели, их любовь превозмогает страх отравиться парами гноя. А ты, mîn hôrære, догадался конечно, что тот яд королева Изольда сварила. О, её яд столь силён, что исказил лицо Тристана и его стало невозможно узнать.
   Наконец больного отдают Божьей воле, так как Тристан велел сделать шалаш из дубовых веток на берегу моря и перенести себя туда. Слушая печальные стоны волн в стороне от людей, лёжа на свежей соломе и поглаживая по шерсти верного Хюсдена, он стал ждать свою смерть. "Итак я покидаю тебя, мой лучший друг король Марк, - думает он. - Я знаю, дорогой дядя, что ты отдал бы жизнь свою чтобы спасти мою - ведь я спас честь твоей страны. Но и столь бесценная жертва как жизнь короля мне не поможет." Без страха думая о предстоящей смерти, он постепенно стал чувствовать к ней глубокое отвращение, как к неумолимому злодею. "Как сладко видеть яркое солнце восходящее над голубым горизонтом, и как горько потерять надежду на далёкое счастье, - грезит он. - Нет, нельзя умирать как жертвенный ягнёнок на сене - когда сердце полно мужества для битв! " Он вновь ощутил жажду побед - и решает одолеть смерть. "Вверюсь играм любимого моря, ведь оно спасало меня. Пусть волны унесут меня далеко-далеко. Куда? Не знаю, но верю, что исцеленье лишь в синих водах найду. И затем я вернусь к тебе, славный мой дядя, твой арфист, егерь и верный слуга".
   Тристан стал страстно умолять короля, конюшего и сенешаля отдать его морю, чтобы бездумные волны судили о жизни и смерти. Исполняя последнюю волю умиравшего, Марк сам отнес его в лодку. В ней нет оружия, паруса и вёсел: к чему, если руки бессильны? Лишь любимую роту взял с собою больной, да дубовый бочонок с ключевою водой. А Гарвенал, как моряк хоронящий в дальнем плаванье погибшего друга, оттолкнул дрожащей рукой лодку от берега. И вот печальные друзья и растерянный пёс видят, как хрупкое судёнышко удаляется всё дальше и дальше мелькая в волнах...
   Семь дней и семь ночей играют волны лодкой Тристана, а он играет на роте чтобы утолить муки. Наконец перед утром волны успокаиваются: он в бухте. Проплывавшие мимо рыбаки, из тех кто ловят прибрежную морскую живность, вдруг услышали нежную мелодию донесённую поверхностью тихих вод. Подняв вёсла, они слушают чудесную музыку. "Наверно так звуки струн небесной арфы овевала ладью Брендана, (18) - думают они, - когда святой плыл к Счастливым островам по волшебному морю с водою белей молока". При свете зари рыбаки видят одинокую лодку блуждающую среди прибрежных рифов и гребут к ней. Кажется что в лодке никого нет и живая мелодия слышна от неё самой: тише, тише, и вот умолкла. В лодке лежит без сознания измождённый музыкант: в руках рота, и чудится, что струны ещё дрожат. Рыбаки ведут лодку в гавань, чтобы отдать его своей королеве, в надежде, что она исцелит.
  
  18) Св. Брендан - аббат основавший много монастырей в Англии. Согласно легенде, он уплыл на райские (счастливые) острова. Легенда о Св. Брендане впитала в себя кельтские предания о плавании святого Брана на Острова Блаженства.
  
   К несчастью или к счастью, плывут они в Вейзефорд, где на кладбище в склепе покоится прах великана Морольда, плывут к королеве Изольде! Во всём мире одна лишь она может вылечить Тристана, но она же и жаждет смерти его.
   Когда странник пришел в себя, он спросил рыбаков куда попал. Да, игривые волны занесли рыцаря на опасную землю. Чтобы спастись от жестокой мести, он сочинил правдивую ложь. Его принесли в королевский замок и Тристан поведал будто он, бедный странствующий музыкант, плыл на торговом корабле в Испанию чтобы заработать там играя на роте и научиться чародейским искусствам пожирания огня и чтения людских судеб по звёздам, но в море напали разбойники и его ранило отравленной стрелой.
  - "Жадные и жестокие, - тихо хрипит несчастный, - они всех ограбили и убили, но не меня, повиснувшего за бортом на канате, прижав к груди любимую роту. Они подожгли судно и уплыли, а я спасся, схватившись за полупустой бочонок с водой. Милостивые волны вскоре принесли меня на отмель у одинокого рифа, и там я увидел лодку со своего корабля. Вознеся хвалу провидению за чудесный подарок, я упал в неё, а потом прилив унёс меня прочь."
   Придворные, и среди них люди погибшего Морольда, верят умирающему музыканту и несут его к королеве. Никто не узнал Тристана - победителя их исполина: ведь яд исказил лик. Королева же отдаёт несчастного своей прилежной ученице принцессе Изольде, чтобы та полечила его. Таинственные зелья помогли и спустя месяц Тристан ощутил что спасён. Благоразумный, он одевается как пилигрим и тайком уходит из замка: ведь иначе его вскоре узнают. Оказавшись на столичной улице, идёт к гавани и уплывает из Ирландии. После скитаний, о которых мы умолчим, он вновь объявляется перед королём Марком.
  
  
   Глава III Поиски златовласой красавицы
  
  ИЗЛИШНЕ ОПИСЫВАТЬ огромную радость Марка когда он обрёл племянника. Вновь бьёт ключом придворная жизнь любимца короля, в которой вереницей чередуются званые обеды в дворцовом зале замка Тинтажель, охотничьи экспедиции по окрестным лесам и рыцарские ристалища у стен замка.
   Тут нужно сказать, что в славном придворном окружении Марка нашлось всё же несколько тщеславных персон которые возненавидели Тристана, так как завидовали его доблести, а также из-за своей болезненной ревности, вызванной его сердечной дружбой с королём. Один из них, герцог Андрет, так же как и Тристан, приходится королю племянником, и он очень боится, что когда бездетный Марк умрёт, то оставит Корнуэлл в наследство своему любимому Тристану (а иначе Андрет стал бы наследником). Поэтому он стал заранее возбуждать наветами придворных против Тристана:
  - "Неспроста столько чудного случилось с пришельцем из Лоонуа! - нашёптывает им завистник. - Но вы, господа, люди умные и вне сомнений разбираетесь в его фокусах. То, что этот юноша победил Морольда посредством собственного мощного удара ирландца − несомненное колдовство, не так ли? И объясните-ка, - как мог он один, полумёртвый, переплыть море в простой лодке без вёсел, руля и ветрил? Так может сделать только колдун. Дальше - больше: в какой же стране можно найти лекарство от смертельных ран какого нет даже у наших лучших лекарей? Конечно же он бессмертный колдун. Да-да, под его красивым обличьем скрывается отвратительный тролль! (19) Он и мечь свой заговорил, и даже роту, и сейчас день за днем вливает её музыкой яд своей любви в сердце нашего бедного короля. Как смеет он отравлять золотое сердце Марка своим злым волшебством? Вот увидите, господа, скоро он сведёт нашего доброго повелителя в могилу, и тогда злой колдун станет вашим королём, сеньоры. А это значит, что в будущем не ваши дети, а тролли - его нечистые потомки завладеют всеми вашими ленными землями." Вскоре Андрет приобрёл трёх горячих сторонников, как и он ненавидящих пришельца. Вот их имена: Генелон, Гондоин и Деноален. Когда израненный Тристан покинул в лодчонке страну, они тоже мысленно радовались его неминуемой гибели в морской пучине, а когда он неожиданно и в полном здравии опять появился в Тинтажеле, то они тоже были ужасно раздосадованы. Итак, теперь уже четверо негодяев клевещут на смелого рыцаря.
  
  19) Тролль - сказочный персонаж: злая безобразная свинья-колдунья питающаяся гнилыми отбросами, хотя всем окружающим кажется, что это прекрасная девушка или героический юноша.
  
   Это печально, mîn hôrære, но их вздор о его претензиях на корнуэльский престол оказался довольно успешным. Некоторые придворные просто легковерны, а кое-кто всерьёз верит в волшебское коварство и не понимает, что добрые чудеса творятся доблестью и любовью, а вовсе не колдовскими заговорами. Так образовалась скрытая, но сильная партия противников Тристана. Очевидных поводов срамить славного рыцаря у них нет, да и кому же охота поднимать железную рукавицу, если он вдруг бросит её в ответ оскорбителю. Но после многих споров эта партия всё же решилась действовать, хотя то, что задумало большинство её членов, для Андрета явилось неприятным поворотом дел.
   А именно, они стали дружно уговаривать короля Марка, чтобы тот ... женился. Они резонно полагали, что если бы король приобрёл королеву, а королева родила бы стране принца, то по закону только принц может стать наследником, а не племянник. Понятное дело, Андрет был сконфужен, но не мог явно противиться. И за то, что сам может угодить в яму выкопанную для врага, он возненавидел Тристана с удвоенной злобой.
   Однако уговорить Марка жениться не помогло бы никакое колдовство, хотя любому подданному совершенно ясно, насколько это плохо для страны когда король неженат. Помехой явилось не только то, что по закону его супругой может стать только принцесса (в крайнем случае − королева вдова) − Тристан стал главной помехой. Действительно, вначале Марк дружелюбно объяснял придворным, что среди всех известных ему высоких особ он не видит пока ни одной в которую мог бы влюбиться. Поняв, что король желает жениться лишь по любви, Андрет и три барона стали грозить, что если он не поступит как нужно стране, то они удалятся в свои крепкие замки и объявят ему войну. Но тогда Марк рассердился и в сердцах объявил:
  - "У меня уже есть прекрасный наследник - мой дорогой племянник Тристан. Пока он жив, другой наследник стране не нужен. Поэтому я не вижу причины ваших угроз и поэтому никакой королевской дочери ни к чему всходить на моё ложе; не имеет значения, люблю я её или нет."
   Но тогда на дворцовую сцену вышел и Тристан, которому к этому времени стало ясно происходящее за её кулисами. То, что не всем он по нраву пришелся, его не сильно огорчало, потому что и ему не нравился его двоюродный братец со своими приятелями. Но надуманное подозрение двора о какой-то его корысти было очень обидно. Чтобы рассеять все сомнения, он тоже стал уговаривать Марка внять желанию своих подданных, которое, кстати сказать, казалось весьма благоразумным и на его взгляд. Тристан сказал, что если причина раздора в нём, то он немедленно покинет Корнуэлл и перейдёт на службу к славному королю Гавуа, чтобы не помешать дорогому дяде найти семейное счастье.
   Тогда Марк решил хорошо обдумать свой матримониальный вопрос и для ответа потребовал срок в сорок суток. Увы, время пробежало быстро. И вот в назначенный день он одиноко ожидает в своих покоях предстоящий королевский приём и грустно размышляет, глядя из распахнутого окна на голубое море переливающееся в ярких лучах утреннего солнца: "Ах, если бы была такая принцесса, чтобы она оказалась мне недоступной! Тогда я мог бы притвориться, - но только притвориться, - будто хочу именно её себе в жены."
   Вдруг в окно влетели две яростно дерущиеся ласточки и, хоть испугавшись Марка они мигом улетели, одна выронила из своего клювика длинный тугой волос, который упал на короля. Осторожно взяв этот, несомненно женский, волос и внимательно рассмотрев его, Марк невольно залюбовался сиянием цвета белого золота, которое тот испускал как солнечный лучик казавшийся тоньше шелковой нити. И вдруг для него всё мгновенно стало легкоразрешимо.
   Приём начался и Марк сразу сказал:
  - "Чтобы угодить вам, сеньоры, я женюсь, но сначала добудьте мне ту, которую я уже избрал."
  - "Какая радость, мы хотим в путь, дорогой наш государь. Но где живёт дева вашего чувства?"
  - "Я выбрал ту, чей золотой волос вы видите сияющим в моей петлице, и знайте, что никакой другой девицы мне не нужно."
  - "Откуда ж он у вас и от кого, наш государь? Кто вам принес чудесный волос и из какой-такой страны?"
  - "Две быстрокрылые ласточки принесли мне его от одной белокурой красавицы, и им одним лишь известно, из какой страны моя избранница."
  - "Государь, та красавица - принцесса?" Марк не ожидал такого вопроса и чуть растерялся.
   Тут придворные подумали, что просто осмеяны и обмануты своим королём, но Марк дал понять, что больше не будет обращать внимания на их угрозы; они бросили спорить с королём и оглянулись с досадой на Тристана, ибо подумали, что это колдун прислал волос. Тристан взглянул получше на золотой волосок и сразу вспомнил о белокурой Изольде. Улыбнулся и сказал:
  - "Дядя, напрасно ты над нами смеёшься! Тщетно придумал ты эту уловку: поверь, я знаю, что это волос принцессы. Мы отправляемся добыть белокурую красавицу. Знай лишь, что нам может статься похуже чем мне было в бою с Морольдом. Но ради тебя, мой славный дядя, я вновь испытаю судьбу, а заодно и храбрость тех кого возьму с собою в путь. А для того чтобы замок Тинтажель мне поверил и знал, что я бескорыстен, клянусь честью, что сам я либо умру, либо привезу прекрасную королеву твоего желания."
   Тристан приказал оснастить самое большое судно, нагрузить его пшеницей, мёдами и другими припасами. Он пригласил с собой в плаванье сотню самых храбрых юных рыцарей из знатных семей. Конюший Горвенал тоже последовал с ними. Они оделись в платье из грубой шерсти − в камлотовые плащи (20), чтобы походить на простых купцов, но припрятали в своих сундуках богатые одеяния из расшитой золотом парчи и пурпурного шелка, какие приличествуют послам могучего государя. Чтобы посланцы узнали невесту, Марк дал Тристану её волос в дорогу.
  
  20) Камлот: старинная плотная грубая шерстяная или полушерстяная ткань из чёрных или коричневых нитей.
  
   Когда судно вышло в открытое море, кормчий спросил у Тристана:
  - "Мой господин, куда держать нам путь?"
  - "Мой друг, доставь нас в Ирландию, прямо в гавань Вейзефорд." Тут содрогнулся кормчий. Не знает разве сеньор, что после смерти Морольда король Гоббан начал готовиться к войне с Марком, что ирландские боевые корабли охотятся за корнуэльскими торговыми судами, а пойманных купцов мстительные враги бросают за борт? Но кормчий не ослушался своего господина и сквозь бурное море привёл судно в гавань врага.
   В Вейзефорде Тристан начал с того, что вполне уверил тамошних стражников, будто его спутники - купцы из Логрии, приплывшие в Ирландию лишь для мирной торговли. Но дальше Тристан мог только ждать удобного случая как приняться за дело, так как он не мог запросто пойти в королевский замок за принцессой Изольдой: ведь его бы там сразу узнали как заклятого врага. Время шло. Вскоре горожане заметили, что странного вида купцы из Логрии сходя с корабля проводили больше времени в тавернах, чем на рыночной площади чтобы отвешивать там пшеницу и отмеривать мёды, и что лучше всего те купцы играли в благородные игры: тавлеи (21) и шахматы, а в обычные кости часто проигрывали. Впрочем, это никого не смущало, так как они щедро расплачивались за услуги и кушанья.
  
  21) Тавлеи: игра вроде шашек.
  
   Однажды утром Тристан проходя по гавани услыхал вдали такой страшный рык, что можно было принять его за крик злого духа. Он не мог представить себе зверя который ревёт так ужасно и диковинно, и учтиво спросил у встречной женщины, которая услышав рык испуганно заторопилась.
  - "Скажи-ка красавица не скрывая, чей это рёв который ты услыхала?"
  - "Ах, чужеземец, открою тебе без обмана страх Вейзефорда. То был рык дракона, самого страшного и гнусного чудовища из тех, что ещё не перевелись на белом свете. Прошёл уже год как он появился вблизи нас. Раз в неделю он выходит из своей пещеры в горах, встаёт у запертых ворот замка и ждет, пока ему в когти не выдадут красивую девушку. Он тут же сжирает её, быстрей чем можно прочесть "Отче наш", и лишь затем уходит к себе.
  - "А подумай и ответь не робея, - молвит Тристан, - может ли смертный его победить и убить?"
  - "Дорогой господин, не могу это ведать, но ты знай: наш король, чтоб избавить нас от этой напасти, пообещал выдать дочь свою, несравненную красавицу Изольду, замуж за того кто убьёт дракона. Вот уж одиннадцать испытанных в битвах рыцарей брались за этот подвиг, но чудовище всех их тоже пожрало. Ах, был бы жив наш герой, исполинский Морольд, он бы нас спас, но он пал где-то вдали на чужбине."
   Поблагодарив женщину, которая заспешила дальше, Тристан не стал дольше ждать ни минуты, а сразу вернулся на свой корабль и быстро собрался на бой. Ирландцам было бы любо посмотреть какой славный боевой конь сошел с корабля и какой могучий рыцарь сидит на коне! Но в гавани и на улицах города было пустынно: испуганный народ разбежался по домам и запер двери засовами, закрыл окна ставнями. Поэтому никто не увидел как Тристан скачет по городу к королевскому замку.
   Внезапно на пути ему попался рыцарь без шлема, который в страхе мчался по улице, пришпоривая своего великолепного коня и забыв о поводьях. Тристан успел схватить всадника за его рыжую заплетённую косу, да так крепко, что опрокинул того на круп коня, который сразу остановился:
  - "Да хранит тебя Господь, молодец! - сказал он рыжеволосому. - Скажи-ка, по какой улице пойдёт дракон к замку?" Беглец дрожа указал куда свернуть чтобы встретить чудовище, после чего Тристан отпустил его косу и поскакал навстречу дракону.
   И вот он видит огромного монстра подходящего к городу: голова медвежья, выпуклые глаза красные как пылающие уголья, изо лба торчат толстые кривые рога и меж ними длинные мохнатые уши. Когти как у льва, крылья как у грифа, хвост змеиный, а всё тело покрыто панцирем толстой чешуи.
   Тристан тут же напускает на зверя коня и ударяет своим длинным копьём. Хоть и щетинясь от ужаса, верный конь прыгнул на чудовище, но, стукнувшись о него на всём скаку, сразу пал насмерть, а дракон лишь слегка покачнулся. Копье же разбилось вдребезги, его острый конец не пробил чешуи. Тогда храбрец, быстро выпутавшись из стремян и вскочив на ноги, обнажил свой обоюдоострый меч, занес его высоко над собой и изо всех сил обрушил на голову дракона, но меч не достал даже до ушей, потому что запутался в рогах. Однако чудовище почувствовало сильный удар и разозлилось: оно расправило свои громадные когти, вонзило их в щит и рывком отобрало его, разорвав ремённые ручки. Рыцарь ещё раз набрасывается на дракона, нанеся ему в бок столь сильный удар остриём меча, что зверь вздрогнул, но его крепкий чешуйчатый панцирь отозвался на удар лишь громким лязгом. Всё тщетно: даже ранить дракона он не может, а тот совсем разгневался и уже извергает из ноздрей факелы пламени на грудь смельчака. Вот уж шлем и панцирь Тристана черны от огня и сейчас раскалятся как уголь в печи. Вот уж монстр разевает зубастую пасть чтоб пожрать свою новую жертву...
   Но не тут-то было: Увидев наконец-то брешь, Тристан стремительно бросается к разверзнутой пасти и вонзает в неё мечь. Широкое лезвие взрезало зловонную глотку, проникло вглубь на всю длину и рассекло чёрное сердце дракона напополам. Тристан тут же выдернул мечь, отскочил вбок и стал ждать, готовый ко всему, а лезвие дымит миазмами ядовитого чрева. После нескольких ужасных конвульсий чудовище в последний раз испустило свой громкий рык - и издохло, высунув ядовитый язык наружу, как бы грозя им герою.
   Тристан, заядлый охотник, отсёк этот толстый язык и засунул в свой ягдташ на боку. Затем пошел прочь, шатаясь от едкого пара испускаемого большой лужей коричневой крови, которая излилась из туши. Он заметил водоём, водная гладь которого поблёскивала издали сквозь редкий лесок. Угоревшему, ему хочется пить, и он бредёт туда. Но пока он шел, сильный яд языка просочился сквозь оленью кожу охотничьей сумки и кольчугу, а затем быстро проник в его кровь. Отравленный храбрец без чувств рухнул в высокую траву на берегу пруда.
   Знай, mîn hôrære, что тот задержанный Тристаном беглец был не кто иной как Агингерран Рыжий, сенешаль короля Гоббана, и что он, как и рыцари пожранные драконом, домогался руки прекрасной Изольды. Рыжий не только, как вы заметили, изрядный трус, но ещё и большой врун и щеголь. Так велика его любовь, что каждое утро он во всеоружии ждал чудовище за городом, сидя в засаде в зарослях травы, наверно, чтоб показать себя смелым перед Изольдой, а заодно безмятежно подремать. А перед появлениями дракона, лишь заслышав его рык издалека, этот трус убегал в замок. В тот день он даже потерял при бегстве свой серебряный шлем. Когда рёв монстра затих, он осмелился вскоре вернуться за шлемом, а заодно и полюбопытствовать, что ж стало с тем рыцарем который вышел на бой.
   Увидев место схватки и сраженного дракона, павшего коня и разломанные копьё и щит, Агингерран подумал, что победитель наверно тоже испустил дух где-нибудь поблизости. Эта мысль так его обрадовала, что он даже забыл о шлеме. Он отсёк голову чудовища и притащил во дворец, где выложил трофей перед королём и не медля потребовал обещанную прекрасную награду. Гоббан конечно очень рад тому, что видит чудовищную голову без туловища, но никак не может поверить хвастливым словам рыжего сенешаля о том, что победил дракона именно он. Всё же, поступая по закону, король вынужден пригласить своих вассалов явиться через три дня на королевский приём, чтобы Агингерран предоставил и всем баронам неоспоримое доказательство немыслимой победы.
   Когда Изольда узнала, что её собрались выдать замуж за всем известного труса, вначале она долго смеялась, потом загрустила и наконец заподозрила обман. Принцесса решила сама разузнать, что же случилось на самом деле. Взяв с собой своего пажа Периниса Белокурого и юную служанку Бранжьену Верную, она тайком направилась к месту битвы. Когда они подошли к обезглавленному трупу чудовища, то увидели рядом и павшего коня. Они заметили, что конь взнуздан не по ирландскому обычаю, да и подковы на копытах странной формы: наверно, конь подкован не в их стране. "Конечно, - облегченно вздыхает Изольда, - убил дракона приезжий рыцарь, а не трус Рыжий. - И тут же испугалась: - жив ли смельчак?"
   Изольда, Перинис и Бранжьена долго ищут вокруг: всё напрасно, и вдруг Бранжьене что-то блеснуло издали в последнем луче заходящего солнца; они идут туда. Там серебряный шлем валяется на берегу пруда. Рядом в густой траве они нашли незнакомого павшего рыцаря. Он ещё дышит. Перинис подвёл своего коня, и они тайком привозят рыцаря в замок, в покои королевы. Изольда поручает его мачехе, так как только та своими чудодейственными снадобъями может поднять на ноги умиравшего. Снимая с него закопчённые шлем и панцирь, Перинис обнаружил страшный язык в ягдташе, и тогда королева поверила в то, о чём рассказала Изольда: что этот рыцарь победитель дракона. Сильным зельем она живо приводит его в чувство и объясняет чуть живому чужеземцу:
  - "Я вижу, что дракона убил ты, но наш трус сенешаль отрубил у чудовища голову и сейчас всем лжёт, что дракона убил он, и поэтому хочет в награду принцессу. Через два дня ты должен доказать поединком какой он подлец. Сможешь ты?"
  - "Моя госпожа, - отвечает Тристан, - срок очень короток, но ты, без сомненья, должна меня вылечить. Я добыл принцессу убив дракона и, поверь, снова добуду её победив кого угодно!"
   Королева заварила волшебную мазь, которая лечит быстро, но лишь тех, у кого жажда жизни сильна. Той мазью белокурая Изольда бережно растёрла тело героя, вначале омыв его тёплой водой. Она видит сколь великолепен воин и приятно волнуясь думает: "Его красота равна его храбрости!" А Тристан, подбодрённый приятным уходом, посмотрел на неё и усмехнулся украдкой от радостной мысли, что так приблизился к цели. Изольда однако заметила ухмылку и забеспокоилась: "Почему он так странно усмехнулся? Не пренебрегла ли я какой-нибудь важной услугой? Ах, ведь я ещё не почистила его опалённый жаром панцирь."
   И она подошла к доспехам: "Вот шлем из воронёной стали, он не изменит в яром поединке. И панцирь легок но крепок, вполне подходит лихому бойцу". Берёт меч за рукоять: "Вот добрый меч, под стать могучему воину." Вынимает из ножен окровавленный клинок и осторожно обтирает тряпкой. Лезвия острые, но местами сильно зазубрены: "Да, этот меч побывал в ужасных боях." Смотрит на самый большой полом... "Уж не этот ли клинок виноват в смерти дяди?" Колеблется, смотрит ещё раз, и, задыхаясь от страшного волнения, бежит к ковчежку что хранит железный обломок извлечённый из головы мёртвого исполина. Прикладывает кусок к лезвию меча: полом почти незаметен. Так вот кто убийца милого дяди!
   Бросается к врагу и, занеся над ним тяжелый меч обеими руками, яростно кричит:
  - "Ты - Тристан из Лоонуа, убийца витязя Морольда! Умри же!" Тристан настолько ослаб от отравы, что не может даже приподняться с ложа, однако ум уже обрёл живость, и он защищается красноречием:
  - "Я умру, я согласен, принцесса, ты можешь меня зарубить. Но вначале внемли, чтоб потом не пришлось разрыдаться. Знай, что ты дважды спасала меня, и второй раз сегодня конечно. Первый раз был давно. Ведь я - тот больной музыкант, - ты выгнала яд из моих слабых членов. То был яд из копья и меча исполина Морольда."
   Бешеный гнев и возмущённое недоумение пляшут в её изумрудных очах:
  - "Зачем лжешь? Эта уловка тебя не спасёт! Тот музыкант был не ты, хотя тоже русоволос. Он рассказал тебе о ведовстве и лекарствах Изольд." Тристан не спеша и подбирая слова отвечает:
  - "Яд Морольда исказил в тот раз мой лик, ты не можешь в этот раз меня признать. Зато вспомню я в твоих покоях вмиг где стояла моя узкая кровать." Она сразу нашла что ответить:
  - "Как, музыкант и об этом тебе рассказал? Ты и на роте наверно чудесно играешь?"
  - "Не веришь? Тогда ответь: если музыкант выздоровел, его лик стал другим, не так ли? Ведь ты конечно знаешь, что яд Морольда меняет лики. Значит, тот лик, который ты видала, навсегда исчез, ведь правда? И значит музыкант живой лежит сейчас перед тобой! Может так быть? Вуаля!"
   Рука Изольды устала, меч опускается, она запуталась в мысли Тристана, а тот продолжает:
  - "Не красней, не сердись о прекрасная дева, что сама излечила врага. Морольда убил я не из-за угла; сам был ранен в смертельном сраженье которое он предложил. Чем я мог защищаться от могучих ударов как не этим мечом?"
   Он прикоснулся к мечу, она сердито отступает на шаг. Тристан продолжает:
  - "Так что, спасши меня, ты вправе и убить, хоть сегодня я ради тебя о прекрасная дева сразился с драконом. Так убей же меня, мстя за милого дядю убитого в честном бою. И потом деве, заключённой в объятиях рыжего труса, станет сладко припомнить о раненом госте: как убила того кто прошёл сквозь огонь для неё."
  - "Странные речи я слышу! - всё же сомневается Изольда. - Почему же победителю Морольда вдруг захотелось меня? Потому, ну конечно ж, что Морольд оскорбил корнуэльцев, назвав их рабами. И теперь хочешь ты для отмщения сделать принцессу ирландцев рабыней."
  - "Нет-нет о белокурая красавица, - отвечает Тристан. - Быстрокрылая ласточка, прилетев в Тинтажель, принесла нам твой золотой волос. Им она возвестила нам мир и любовь. Вот почему отыскал я тебя, потому и сразился с драконом. Взгляни на свой волос, он прошит золотом в моём блио: нити поблекли в длинном пути, а чудный волос сияет."
   Изольда отбрасывает меч и берёт в руки блио. Увидав там тугой волос цвета белого золота, не может больше возражать и долго молчит. Затем подходит к рыцарю, но уже без меча, наклоняется и целует его в лоб. Так они помирились.
   Пока бароны Гоббана съезжались ради рыжего хвастуна, Тристан тайно послал Периниса на свой корабль, чтобы тот передал его людям приказ прийти на королевский приём, ибо Тристан надеялся в тот же день завершить своё важное дело. Весть от сеньора сразу рассеяла печаль ста рыцарей, а также и горе его наставника, не нашедшего господина на ставшем знаменитым поле битвы с драконом. Рыцари оделись как подобает посланцам могучего короля и строем направились к замку. В огромном дворцовом зале собралось великое множество баронов. Корнуэльцы вошли и встали все вместе вдоль длинной стены. На их роскошных одеяниях из пурпурного шелка радужно переливаясь блестят драгоценности.
   Говорят промеж себя ирландцы: "Кто же эти великолепные господа? Чьи они, откуда, кому из нас известны? Поглядите на их пышные плащи, опушенные соболями и расшитые золотыми узорами, на их богато отделанные застёжки и длинные рукояти мечей, в которых обильно сверкают рубины, бериллы, изумруды и прочие ценные камни, которым у нас и названий-то нет! Кто из нас видел такое великолепие?" Сто таинственных рыцарей хранят молчание и не кланяются никому кто мимо проходит.
   Король и королева сели на свой большой трон под роскошным балдахином, и перед всеми выходит сенешаль Агингерран Рыжий, красуясь серебряным шлемом (он его позже нашел у пруда). Высоко подняв голову дракона, он объявил собранию, что если кому-нибудь нужны ещё доказательства его победы, то пусть тот вызовет его на поединок, а если таковых нет, то Изольда должна быть немедленно отдана ему в жены, и бросил голову перед троном. В ответ Изольда, сойдя со своего малого трона, поклонилась отцу и гордо изрекла:
  - "Государь, твоё слово ждёт тот, кто готов уличить сенешаля во лжи и коварстве. Тот герой, а не трус-сенешаль, спас всех нас от позора и страха. Но большая вина храбреца перед нами замыкает мой рот, чтоб сказать, где ждёт он, и назвать его имя. За его героизм, и чтоб дочь короля не стала супругою лживого труса, - обещаете ль вы простить любую вину, как бы велика она ни была, и взамен даровать мир герою и своё покровительство?"
   Король внимательно выслушивает дочь, но с ответом не торопится и задумывается. Зал молчит, бароны ждут решения повелителя. Чужие рыцари словно окаменели под мрачными взглядами. Но постепенно возникает глухой ропот, который всё усиливается и наконец переходит в нетерпеливый дружный хор:
  - "Обещайте же, государь, обещайте!"
  - "Ну что ж, обещаю," - неохотно молвит король. Изольда встаёт перед ним:
  - "Тогда подарите мне поцелуй мира и милости в знак того, что и его одарите так же." Получив от отца поцелуй, она идёт за Тристаном в покои королевы и за руку приводит его в собрание. При его появлении сто рыцарей все разом сложили руки крестом на груди в знак приветствия и построились за ним, так что всем стало ясно - он их сеньор. Среди баронов нашлись те, кто узнал его, и послышались гневные крики:
  - "Это Тристан из Лоонуа, это убийца Морольда! Смерть ему!" С обеих сторон засверкали выхваченные из ножен мечи, но Изольда воскликнула:
  - "О, король, поцелуй же героя, как ты мне обещал!" Король, сошедши торжественно с трона, даёт Тристану свой поцелуй в лоб как знак мира. И гнев баронов постепенно угасает.
   Когда в зале стало тихо, Тристан вынул из своего ягдташа и показал всем язык дракона. Потом он раскрыл пасть отрубленной головы, и все увидели, что в ней языка нет. Всем всё стало ясно, и тогда он предложил поединок посрамлённому сенешалю, но тот не принял бой и покаянно признался в позорном обмане. Когда высокое собрание вновь успокоилось, Тристан произносит торжественную речь:
  - "Сеньоры, да, я убил Морольда, но к вам приехал не каяться. Я освободил вас от чудовища чтобы добыть прекрасную принцессу, но не для себя, а для моего повелителя короля Корнуэлла. Король Марк женится на ней, и он шлёт свой привет всем ирландцам. Главное желание Марка - всецело любить и почитать златокудрую Изольду - свою будущую супругу. Корнуэльцы будут ей верно служить - своей несравненно прекрасной королеве. И тогда между нами не будет больше моря ненависти, а будет лишь море дружбы и любви. К вам приплыли сто знатных корнуэльских рыцарей, и они поклянутся на мощах наших общих с вами святых, что в моих словах лишь чистая правда!"
   Бароны Гоббана отозвались на речь одобрительным гулом. Их мстительность утихла, драться с отрядом Тристана больше никто не желает. Король, вполне довольный уже тем, что достойно избежал войны с Корнуэллом, велел принести святые мощи из церкви замка, и сто рыцарей клянутся в том, что Тристан сказал чистую правду.
   Одна лишь принцессса Изольда не радуется благой вести из Корнуэлла. Напротив, она мучительно поражена речью рыцаря, кровь отхлынула от лица. Ведь Тристан пренебрёг ею! Чудная сказка о сияющем золотом волосе оказалась обманом. Он мельком взглянул на неё, и Изольда заметила вновь ту же ухмылку что три дня назад. Но теперь она точно знает, что та означает: завладев её сердцем, он хочет отдать его, как и своё, другому!
   Принцесса не посмела отвергнуть короля Корнуэлла. Никто, кроме королевы Изольды, не заметил каменной бледности её лика, глаза всех приковал рыцарь-герой. Гоббан взял Изольду за правую руку и вопросил Тристана, с честью ли довезёт он его дочь к своему повелителю. Тристан поклялся на святых мощах перед королем и баронами Ирландии и перед рыцарями Корнуэлла, что доставит прекрасную деву своему повелителю невредимой. Затем король Гоббан вложил холодную ладонь дочери в правую ладонь рыцаря, в знак того, что тот берёт её не для себя, а для своего короля, и Тристан крепко принял руку девы. Собрание возликовало. Тристан, не ведая о том что творится на сердце Изольды, вторил во всеобщем восторге:
  - "Слава вам, короли, что в сердцах ваших мир и любовь победили вражду и войну!"
   Так, доблестью и хитростью, Тристан выполнил наказ своего дорогого дяди найти желанную принцессу. Увы, меж тем место Марка в его сердце незаметно заняла белокурая красавица Изольда, а сердце Изольды прочно занял красивый и храбрый Тристан. Отныне они не могут жить как прежде, хотя пока что не знают о роке своём. Нежное вторжение уже гладит сердце, хоть разум ищет ссор чтобы избегнуть милого друга. Но им не победить умом впервые ощущенного чарующего трепета сердец.
  
  
   Глава IV Любовное зелье
  
  УВИДЕВ БЛЕДНОЕ лицо принцессы, королева Ирландии поняла своим тайным колдовским чутьём, что сердце Изольды отдано Тристану, и значит грядет ужасная война пагубной страсти к вассалу и супружеского долга перед сеньором. Чтобы спасти любимую падчерицу от схождения в ад, королева пошла в дремучий лес и собрала на укромных полянках сочные корни пахучих трав и цветов по рецепту прабабушкиного ведовства. Залила корни живою водой и сварила волшебный напиток. Наполнила им глиняный кувшин, взяла два кубка инкрустированных бериллами и позвала Бранжьену Верную:
  - "Девушка, я знаю, что ты любишь Изольду и будешь верна ей до смерти. Возьми же кувшин и эти два кубка с собой в Корнуэлл. Хорошо запомни мои слова: спрячь кувшин так, чтоб ничей глаз не заметил и ничьи уста не испили до срока его зелье. И лишь перед первой брачной ночью короля Марка и его супруги Изольды налей в кубки зелье, весь кувшин без остатка, и поднеси им обоим, чтоб они осушили кубки до дна. И тогда они будут любить друг друга навеки, даже после смерти, всеми чувствами и помыслами." И Бранжьена поклялась королеве сделать всё как та приказала.
   Королева думала, что Изольда будет видеть затем в Тристане лишь верного слугу и почитателя, а не господина своего сердца, то есть падчерица будет счастлива, мир между Ирландией и Корнуэллом нерушим, а Тристан, если тоже влюбился в принцессу, отомщен за брата Морольда безответностью своей любви.
   Рассекая волны, подгоняемое вихристым ветром, корнуэльское судно уносится вдаль от Ирландии. На корабле царит радость скорой встречи с родной землёй. Рыцари счастливы что выполнили наказ короля и везут ему королеву и весть о мире. А Изольда горько плачет, сидя в своём шатре вместе со служанкой Бранжьеной. Она никак не может успокоиться. Какая участь готовится ей? К кому везут её иноземцы? Ведь раньше она слышала о короле Марке лишь проклятья. Тристан часто навещает её, чтобы успокоить ласковыми речами, но она лишь гневается в ответ и прогоняет его, стараясь вновь наполнить сердце ненавистью. Ведь он оторвал её от родины, он обманщик, и теперь везёт в чужую страну как добычу.
  - "Несчастная я - жалуется она Бранжьене. - Да будут прокляты эти тёмное море и предатель ветер, которые несут меня на чужбину, и лучше бы сейчас налетел ураган и мне утонуть в глубине, чем жить с нелюбимым мужем."
   Глубокое мудрое море всё понимает, и глубокие чувства Изольды конечно, но, услышав проклятья себе, оно прогневалось. И крепкий суровый ветер тоже не смог стерпеть оскорбления. Однако они не стали бурлить и дуть ещё больше, чтобы не утопить нечестивую и не исполнить тем самым её волю. Наоборот, ветер вдруг стихает, волны уходят вдаль, засияло солнце и паруса повисли на мачтах. Морское теченье понесло судно назад и через три дня полного штиля подогнало к маленькому островку, мимо которого они уже проплывали. Кормчий причалил корабль к прибрежной скале и они стали ждать ветра. Моряки, Горвенал и рыцари, утомлённые жаркой погодой, сошли на берег и нашли там тенистую прохладу у весёлого ключа. И Перинис, которого принцесса тоже увезла с собой, пошёл вместе со всеми. Изольда не захотела в их компанию и осталась на судне вместе с Бранжьеной Верной. Тристан тоже остался, чтобы не терять из виду вверенную ему деву. Он подошёл к шатру и вновь стал ласковой речью успокаивать принцессу, но та опять сердито отвернулась и молчит.
   Солнце печет, Изольду стала мучить жажда. Она приказала Бранжьене принести напиться, и служанка сошла на берег и отправилась за водой к ключу. Тристан тоже стремится исполнить желанье принцессы. Там стоит большой ларь, защищённый от солнца пологом шатра, Тристан открыл его и увидел винный сосуд среди снеди запасённой для долгой поездки, и два богато отделанных серебряных кубка. Он откупорил сосуд, перелил половину напитка в кубок, попробовал, и жадно всё выпил до дна.
  - "О, как чудесно!" - вскричал он, и вылил остаток в другой кубок, который подал Изольде. Та выпила всё как и он, и её охватило чудесное небывалое чувство.
   Тот сосуд был кувшин королевы, мачехи Изольды, и не вино в нём было, а любовное зелье. И вместе с зельем в них влились страсть и жгучая радость, но вместе с тем вечные тревоги и тоска. Так разгневанное море и оскорблённый ветер наказали Изольду. Так рок неизбывной печали настиг Тристана.
   Приходит Бранжьена неся воду и видит, что они молча и странно переглядываются, растерянные и очарованные, и на ларе лежит кувшин королевы. Она заглянула в злополучный сосуд: пуст. Служанка заметалась в испуге, в отчаянии выбросила кувшин и кубки в море, жалобно запричитала и горько воскликнула:
  - "Будь проклят день, когда я родилась, проклят час, когда взошла на это судно! Изольда, госпожа дорогая моя, и ты, несчастный Тристан, вы испили вашу смерть! Ведь из кубка должен был выпить король, а не ты, вассал, но провиденье всех нас наказало." Увы, поздно скорбеть, могучая сила напитка повергла обоих друг к другу.
   Вновь задул ветер, солнце ушло за тучи, и корабль понёсся дальше по прыгучим волнам, домой в Тинтажель. Тристану казалось, что живая тернистая роза, с острыми шипами и нежными благоухающими цветами, пустила в его сердце свои крепкие корни, и оно ими туго обжато. Все его мысли и желания неудержимо влекутся к прекрасной Изольде. И ничем не может помочь вся его сила и доблесть против этой муки, терзающей и сладостной, что засела внутри. Изольда же хочет его ненавидеть: ведь он пренебрёг ею, но уже страстно любит его. Хочет его презирать: ведь он оскорбил её честь, но уже не может даже пенять, ибо роза безрассудной нежности охватила и её сердце. Боится мучительного будущего и скорой смерти за своё греховное желание, но её, как во сне, уже неудержимо влечет к блаженству любви.
   Тристан лишь беспомощно думал: "Андрет, ты клевещешь будто я добиваюсь наследства короля. Но я ещё больше низок: не страны, а чести его жажду. Милый дядя, ты, который полюбил меня, сироту, раньше чем узнал, что во мне течёт кровь твоей сестры Бланшефлер, ты, который безутешно плакал, когда нёс меня на руках в лодку без вёсел и паруса! Почему не прогнал ты в первый же день бродягу-предателя? О, ужасный грех обладания ею родился во мне, о нет, это невозможно! Изольда станет твоею супругой и поэтому я, твой друг и племянник, не смею любить её, а она не смеет любить меня!".
   Они не могут понять что с ними случилось. Это знает лишь Бранжьена и беспощадно винит себя за зло которое невольно их постигло. Она с тревогой следит за ними, терзаясь, что не сумела надёжно спрятать любовный яд. Видит как они наощупь, как слепые, тянутся друг к другу. Несчастные! Как изнывают они врозь, но ещё больше страдают от трепетного ужаса свершить любовное признание.
   Лишь через три дня смог подойти Тристан к шатру Изольды. Вечерний сумрак окутал молчаливый корабль быстро несущийся по тихому морю. Увидев его, она кротко промолвила:
  - "Войдите, сеньор."
  - "Государыня, зачем назвали вы меня сеньором? - спросил он ласково, - Не я ли ваш вассал, обязанный служить вам, почитать и любить вас − свою госпожу королеву?" Она ответила:
  - "Нет, ты ведь знаешь что ты мой властелин, а я - твоя раба! Ах, зачем не растравила я раны умирающего музыканта, зачем нашла в густой траве победителя дракона? Зачем не опустила на него, бессильного, меч высоко занесённый? Увы, тогда я не знала того, что знаю теперь!"
  Изольда нежно положила тёплую руку на плечо Тристана, кристаллы слезинок преломили лучи изумрудных очей, лепестки мягких губ задрожали.
  - "Что же ты узнала? Что тебя терзает?" Он обнял тонкий стан, и их взоры соединились.
  - "Увы, я узнала что ты - моя жизнь, меня терзает любовь!" И их уста соприкоснулись.
   Бранжьена в слезах следит за ними, падает к их ногам и умоляет простирая руки:
  - "Господин мой Тристан и ты, дорогая моя госпожа, отдаю вам тело своё! Сделайте с ним что угодно и затем умертвите! Ибо моя вина в том, что любовь и смерть вы испили из проклятого кубка. Несчастные, опомнитесь, вернитесь к прежней безмятежной жизни!"
   Но нет, их путь без возврата! Любовный напиток всецело их покорил, − зелье для короля, - но рыцарь Тристан осушил его кубок. Любовники нежно и страстно сжали друг друга в объятьях, сила жизни трепещет в прекрасных телах, а страх смерти ушел навсегда. Тристан воскликнул: - "Так пусть же судьба нас терзает! Боже, защити нас!" Их уста соединились, они вновь ощутили небесную сладость волшебного напитка, и без оглядки отдались друг другу на весь свой оставшийся век.
  
  
   Глава V Бранжьена наказана
  
  ВОТ ИХ КОРАБЛЬ причалил вблизи замка Тинтажель и Тристан сводит ирландскую принцессу на берег. У причала уже ждёт король. Он взволнованно оглядывает белокурую Изольду и с нескрываемой радостью их приветствует. Затем король Марк принял холодную ладонь принцессы из правой ладони рыцаря. С большими почестями ведёт он Изольду в замок Тинтажель, и когда они появились там среди многих приглашенных подданных, красота её так всё вокруг осветила, что каменные стены засияли словно озарённые восходящим солнцем. Тут вполне оценил Марк милую услугу ласточек принесших золотой волос. Он не может отвести глаз от невесты, и хвалит всех кто добыл эту радость очей и сердца его - и Тристана, и смелых рыцарей. Увы, славный король, они привезли ещё и твои жестокие терзания.
   Десять дней спустя, созвав на свадьбу великое множество гостей, Марк взял Изольду в жены. Но в первую брачную ночь Бранжьена заменила свою госпожу на королевском ложе, чтобы скрыть её бесчестье. Король в темноте не заметил обмана, и это спасло Изольду от позора и верной смерти. Так из любви к госпоже и во искупление своей невольной вины верная служанка королевы с готовностью пожертвовала собственной непорочностью.
   Mîn hôrære, иногда рассказывают, что любовное варево было не допито на море, что Бранжьена не утопила кувшин и кубки, а сохранила остатки зелья, что после свадьбы Изольда сама взошла на королевское ложе, и что служанка дала королю те остатки, а тот их напился и затем не заметил, что его новобрачная вовсе не дева. Знай же, что те краснобаи испортили и извратили прекрасную повесть. Лишенные высоких чувств, они сочиняли свои байки не понимая великой любви Марка, вдруг ощущенную им в своём сердце при виде Изольды. Уж в его-то любви не было ни колдовства и ни яда, его любовь была всецело чиста!
   Он всегда любил их обоих - и её - Изольду, и его - Тристана, и ты об этом услышишь. Несмотря на ревнивые мучения и терзания о долге справедливого возмездия грешникам, Марк до конца жизни был не в силах изгнать их из своего сердца. Теперь ты хорошо усвоил, mîn hôrære, что король не выпил ни капли зелья, и значит лишь его благородное сердце питало всю его любовь к супруге.
   Ну вот, Изольда стала королевой и живет как бы в радости, она стала супругой нежно любящего её Марка, бароны которого её почитают, а мелкий люд обожает. У Изольды роскошные одежды и головные уборы, их разноцветные ткани привезены из Фессалии. Изольда гуляет по пышным покоям королевского дворца устланным роскошными коврами. Стены покоев расписаны узорами, там висят диковинные палантины с вышитыми на них леопардами, орлами, попугаями и всеми известными морскими и лесными зверями. Изольду развлекают искусные представления Уэльского артиста и его нежные песни под звуки музыки большой арфы. И ещё Изольда страстно и нежно любит Тристана, который часто бывает рядом с нею, не только днями, но и ночами, ибо он вместе с лучшими рыцарями охраняет короля с супругой в королевской опочивальне.
   А между тем Изольда трепещет от страха, такого страха, что у неё стал мутиться рассудок. Но чего бояться? Ведь Тристан хранит их любовь как великую тайну. Неужели Марк всё же их подозреваает? Неужели есть свидетели их тайных встреч? (22) Да, один свидетель всегда с нею рядом, и это её служанка Бранжьена. И вправду, ведь одна лишь служанка знает всё о её истинной жизни. Но ведь тогда Бранжьена цепко держит её в своих руках. Боже, что если, не желая больше каждый день стлать королевское ложе, на которое она взошла первой, она выдаст её и Тристана королю? Ведь тогда её милого казнят!
  
  22) <комментарий к отсутствующей в этом тексте картинке>
  
   Mîn hôrære, не от верной служанки, а от невольной неверности супругу исходило то страшное терзание. И теперь узнай, какое великое преступление затеяла со страха Изольда! Впрочем, Всевышний сжалится над ней, и ты её тоже пожалеешь.
   Тристан же об этом никогда не узнал. В тот день он охотился с Марком в далёких лесах. Позвав двух рабов, Изольда посулила им волю и по пять золотых монет, если они поклянутся, что исполнят любое её желание. Слуги поклялись.
  - "Я поручаю вам свою девушку, - говорит королева. - Вы отведёте её в лес, близко или далеко - не важно, но в такое место, чтобы никто вас там не увидел и ничего ни о чём не узнал. Там вы её убьете и принесёте мне её язык. Ещё запомните её слова перед смертью и затем повторите их мне. Ступайте же, по возвращении вы будете свободны и богаты."
   Затем Изольда зовёт и Бранжьену Верную:
  - "Бранжьена, ты ведь видишь как я страдаю? Поди-ка в лес за травами которые пригодны против моего недуга. Вот два раба: они проведут тебя, они знают где растут те нужные мне злаки. Иди с ними, и знай, моя милая, что я шлю тебя туда заботясь о покое в моей жизни."
   Рабы увели служанку в лес. Когда вошли в чащу, она захотела остановиться, ибо увидела, что целебные травы растут кругом в изобилии. Но они говорят:
  - "Ступай, девушка, дальше за нами, а здесь место непригодное, это не то что мы ищем." Один из рабов идёт впереди, а другой - за нею. Не стало проторенных тропинок, везде тернии, шипы и чертополох. Вдруг шедший впереди обернулся и угрожающе обнажил свой кинжал. Бранжьена метнулась к другому рабу, ища помощи, но и у того в руке кинжал, и он говорит:
  - "Дева, придётся нам тебя убить." Бранжьена упала в траву на колени и, прося пощады жалобным и нежным голосом, пытается голыми руками отклонить ужасные острия. Рабы смутились и спросили перед тем как заколоть:
  - "Если королева Изольда, твоя и наша госпожа, хочет твоей смерти, то, без сомнения, ты сильно перед ней провинилась, так ведь?"
  - "Люди добрые, не могу ведать в чём моя вина, - отвечает она. - Помню лишь об одном своём проступке. И я и госпожа моя увезли с собой из Ирландии самую дорогую нам вещь - рубашку, белую как снег, для своей первой брачной ночи. На море приключилось однако так, что Изольда разорвала свою рубашку. Тогда для брачной ночи с нашим королём я одолжила ей свою. Вот и всё в чём я провинилась перед своей госпожой, добрые люди."
   Рабы стоят над ней в нерешительности, а Бранжьена плачет дальше:
  - "Неужели она всё же столь сильно хочет моей смерти? Ну что ж - тогда убейте меня, но потом скажите ей, что я посылаю ей с неба привет и любовь. Да, я буду любить её и на том свете, потому что так приказала любить её мать - прежняя королева Ирландии. Она купила меня ребёнком у пиратов и воспитала так, что тот наказ я помню до сих пор. Благодарю их обеих за всё добро которое они мне оказали. Да сохранит милосердный Господь её тело и разум! Теперь, люди добрые, убивайте, я была счастлива и смерти теперь не боюсь!"
   И тогда рабы, судьбы которых были в чём-то похожи на её судьбу, сжалились над бедной красивой девушкой. Они спрятали кинжалы, посоветовались между собой и решили, что дева может быть и не заслуживает смерти. Поэтому они лишь привязали Бранжьену к дереву и оставили в чаще на произвол судьбы. На обратном пути поймали беспризорного щенка и убили, отрезали у собаки язык и завернули в полу куртки, и явились к Изольде.
  - "Говорила она что-нибудь?" - спросила Изольда тревожно.
  - "Да, государыня, говорила. Она рассказала, будто вы рассердились на неё за одну мелочь: вы разорвали на море свою рубашку, белую как снег, которую везли из Ирландии, и она вам одолжила свою на ночь вашего брака. Это, сказала она, её единственная вина. Ещё она благодарила вас и вашу матушку за всё добро оказанное ей с детства, и молила Бога хранить вашу жизнь. Она шлёт вам привет и любовь. Мы сделали всё как вы приказали. Вот, государыня, её язык."
  - "Мерзкие убийцы! - плача вскричала Изольда. - Отдайте назад мою дорогую Бранжьену! Ведь она моя единственная подруга! Верните её, тупые палачи!" Рабы же твёрдо отвечают:
  - "Истину говорят, государыня, что женщина меняется как вольный ветер; в одно и то же время она смеется и плачет, любит и ненавидит. Мы убили деву лишь потому, что вы так приказали."
  - "Как могла я приказать её убить, я не помню ничего такого, да и за какой проступок? Разве не была она мне дорогой и верной подругой? Ведь вы сами слышали, негодяи, что я послала её за целебными травами. Я вам её доверила чтоб защищали, а вы её, несчастную, убили. Я всем-всем расскажу, что вы её убили, и вас тогда изжарят на угольях!"
  - "Что ж, тогда нам нечего терять. Знайте же, королева, что служанка ваша наверно ещё жива: и тогда мы приведем её к вам." Обезумевшая от горя Изольда вначале не верила им и продолжала проклинать то рабов, то саму себя. Потом приказала одному из них остаться, а другому позвать Периниса Белокурого и бежать с ним туда где должна быть невинная служанка. Раб и Перинис побежали в чащу и нашли то место. Увидев привязанную к дереву Бранжьену здоровой и невредимой, раб вознёс хвалу небу:
  - "Бог всемогущий, это ты спас счастливую деву!", а Перинис освободил девушку от пут.
   Явившись к Изольде, Бранжьена пала перед госпожой на колени, умоляя простить вину. Королева же от радости что та жива забыла все свои страхи и тоже пала на колени перед служанкой. И обе, обнявшись, лишились чувств - вот сколь огромно было их облегчение. Когда Изольда пришла в себя, она обнаружила, что Перинис с Бранжьеной обмахивают её опахалом и опрыскивают душистой водой. Оба раба тоже не ушли и ждут; королева вручила каждому по десять золотых монет и вольную грамоту за своей подписью.
  
  
   Глава VI Большая сосна
  
  НЕ ВЕРНОЙ БРАНЖЬЕНЫ, а своей неосторожности должны бояться любящие. Но как могут быть бдительными их сердца опьянённые нежностью? Страсть гонит их как жажда раненого оленя к реке, как голод спущенного с руки ястреба за добычей. Любовь нельзя обуздать, её очень сложно укрыть! Правда, благодаря разумной Бранжьене, люди пока что не видели королеву в объятиях рыцаря; но не заметно ли что их томит сжигающее желание, которое словно струится из них, как молодое вино через край чана?
   И вот Андрет с тремя своими приятелями, ненавидящие Тристана за его доблесть, закружили вокруг королевы как грифы учуявшие добычу. Они-то уж догадываются о её запретной любви. Снедаемые злорадством, они толкуют меж собой о том как принесут эту весть королю, как нежность и любовь к супруге вызовут его ярость на Тристана, как этот колдун будет казнён или хотя бы навсегда изгнан из королевства, и как потом королева будет всю жизнь терзаться от неискупимой вины перед супругом. Они конечно опасаются возможной мести Тристана, но наконец ничтожные устремления превозмогают трусость: негодяи попросили короля о конфиденциальном приёме. В пустом дворцовом зале они говорят Марку:
  - "Великий государь, тебя предал Тристан! И ведь мы же тебе давно говорили, что из любви к этому негодяю ты пренебрег своей роднёй и забыл о своих самых верных баронах. Сердце твоё, несомненно, сейчас раздражилось, и нам всё это тоже очень прискорбно, но мы обязаны открыть тебе то, что нечаянно сами недавно открыли. Узнай же о чём уже многие знают: Тристан тебя позорит! Тристан и королева преступно любят друг друга!"
   Оскорбленный король побледнел, отшатнулся от мерзавцев и так отповедует им:
  - "Что за вздорные слухи! Это вероломство вы выдумали! Я вполне понимаю почему вы его ненавидите и потому столь грязно клевещете. Да, я люблю Тристана всем сердцем, и все знают за что. Вспомните тот мрачный день когда свирепый Морольд оскорблял именитых господ Корнуэлла добиваясь от них поединка, но все вы трусливо прижались вот к этому полу, онемев и дрожа. Лишь Тристан смело вышел вперед к великану, чтоб сразиться за честь нашей страны. Вспомните как после тяжкого боя его душа улетала из жутких ран на небо. Потому и люблю я его, а не тебя, Андрет, потому и люблю его больше чем всех остальных!" Оробевшие визитеры слушают своего короля склонив головы, но не уходят. Видя, что они не хотят оставить его в покое, король сурово спросил:
  - "Что же такое вы видели, что слышали?" Вассалы осторожно отвечают:
  - "В сущности, ничего, государь, ничего такого чего не могли бы увидеть и твои глаза, услышать и твои уши. Смотри сам, слушай сам, великий государь, если нам не веришь. И если мы всё же окажемся правы, тогда может быть ты и нам уделишь кроху своей милости." И удалились, оставив своего сеньора впивать гнусный яд подозрений.
   И вправду, Марк не мог стряхнуть с себя дурное наваждение. Против желания он стал внимательно подмечать все мелочи в придворных общениях своего племянника и королевы. Но Бранжьена сразу заметила ревнивость во взорах короля и предупредила об этом Изольду, поэтому тщетны были старания Марка её уличить. Вскоре он стал стыдиться столь недостойного для себя чувства. Поняв что не сможет отогнать неясные подозрения, призвал Тристана и сказал прямо:
  - "Тристан, друг мой, я так смущен, но я приказываю тебе покинуть мой замок. Низкие люди обвиняют тебя в чудовищном предательстве. Я не верю их наветам, а иначе я предал бы тебя позорной смерти. Не спрашивай ни о чем: я не сумею передать их обвинений, они порочат нас обоих. Не ищи слов которые могли бы меня утешить: я чувствую - это было бы бесполезно. Лишь твой отъезд меня успокоит, так уезжай же немедленно. И не отваживайся на тайные возвращения! Когда наваждение рассеется, я тебя снова призову, несомненно. Итак, до свидания, дорогой племянник!" Покидая опустив голову покои короля, Тристан не проронил ни слова. Вскочил на коня, свистнул свою ищейку Хюсдена и ускакал за стены замка Тинтажель.
   Тристан исчез, и четыре приятеля очень обрадовались: - "Он ушёл наконец, этот злой чародей, жаль конечно, что добрый король лишь прогнал его как простого воришку. Что с ним станется дальше? Он наверно уедет за море искать приключений у края земли и предложит свои колдовские услуги какому-нибудь султану."
   Нет, Тристан оказался не в силах покинуть страну. За стенами замка он почувствовал, что его неодолимо тянет назад, к Изольде. Он остановился у своего дорогого наставника Горвенала, который жил в городе Тинтажель. Горожане, видя иногда своего спасителя от ирландцев, приветствовали его, но меж собой недоумевали: за что это он попал в опалу? Королю вскоре донесли, что Тристан уехал не далеко, но Марка это не обеспокоило.
   Изгнанник изнывает в своей келье, мучимый беспощадными любовными терниями в сердце. Горвенал видит, что сеньор болен какой-то странной лихорадкой, что его тело дрожит так, как будто сейчас он ранен сильней чем когда-то от копья Морольда. Прежде, когда Тристан страдал в шалаше на берегу моря и все избегали зловонья его гноящихся ран, трое друзей всё же были при нем - Горвенал, Динас из Лидана и король его Марк. Теперь Динас иногда заходит в гости, но Марк − ни разу. Оставаясь один, Тристан сетовал: - "Ах, милый дядя, теперь я настолько вонюч, что даже твоя высокая любовь стала ниже твоего омерзенья."
   В жару лихорадки нестерпимое желание беспрерывно влечет его к высоким стенам замка, ведь за ними королева. По ночам Тристан выходил в пустой двор, тихо седлал верного коня, который дико косился на своего опечаленного хозяина, и вновь пускался в один и тот же путь - к знакомой возвышенной опушке леса, откуда он когда-то впервые увидел Тинтажель. Сидя там с Хюсденом на траве и глядя всю ночь на замок при свете луны и звёзд, он надеется уловить далёкий луч света из покоев королевы, которые видны из-за стен. Занимается утренняя заря, и Тристан в тоске возвращается назад.
   А внутри замка королева Изольда изнемогает ещё больше чем Тристан снаружи. Она ещё более несчастна чем он, потому что среди множества придворных, которые не спускают с неё глаз, надо целыми днями изображать довольство. Ночами же, лёжа возле спящего супруга, она изо всех сил сдерживает приступы той же лихорадочной дрожи во всём теле, пока, обессилев, не тонет в тревожном и каждую ночь повторяющемся сне. Во сне она видит, что вот встаёт с постели и подходит к двери стремясь к Тристану, но вдруг в темноте за порогом натыкается на железные косы. Острые злые лезвия жадно впиваются в её дрожащее тело, и из горячих ран бьют струи невидимой крови. Она падает и умирает. Потом вновь ощущает вокруг черноту, - пока не наползает серый рассвет, несущий дневные муки.
   Если никто не придет им на помощь, то скоро любящие и в самом деле умрут. Тогда не будет ни тоскливых пробуждений, ни адских мук. Но ведь им так ещё хочется жить! Кто же может спасти их? Ну конечно Бранжьена Верная. Видя мучения своей госпожи, она неутомимо ищет выход из всё сужающегося круга отчаяния - и вдруг находит!
   И тогда Бранжьена посылает к Тристану Периниса Белокурого; слуга учит рыцаря придуманной ею уловке. О такой любовной хитрости ты, mîn hôrære, никогда не слыхал.
   К задней стене замка Тинтажель примыкает уютный плодовый сад с прекрасными яблонями, вишнями и сливами, отгороженный от наружного перелеска крепким частоколом. В дальнем краю сада растёт высокая прямая сосна, могучий ствол которой поддерживает широко раскинувшуюся крону с многочисленными игольчатыми ветвями нависающими над кольями ограды. Корни дерева питаются влагой обильного ключа, который журча изливается около сосны, но сразу попадает в широкий, светлый и спокойный пруд окруженный мраморной балюстрадой. Преодолев затенённый ветвями водоём, вода вытекает ручьём через узкое устье и, заключенная в тесные берега, весело бежит по саду, и дальше попадает внутрь замка сквозь узкий канал в стене, чтобы напоить его обитателей. Струи ручья протекают и под окнами покоев королевы Изольды.
   И вот Тристан по совету Бранжьены стал собирать мелкие сучки и обдирать их от коры, а ночью забирал их с собой в поездки. Оставив коня в лесу под охраной собаки, он пробирался к Высокой сосне и перелезал через ограду в сад. Там он бросал сучки в ручей. Легкие и светлые, они казались водяной пеной в лунном свете, но ждущая этого знака Изольда следя из окна сразу их узнавала и шла на встречу с милым другом. Свидеться им удавались лишь иногда, когда Марк был в отлучках по своим королевским делам. И тогда, увидев тайный сигнал, королева зовёт Бранжьену с собой.
   Бранжьена идёт впереди, давая знать что никого нет. Изольда идёт хоть и поспешно, но осторожно и пугливо, как будто чувствуя за каждым поворотом страшные косы скрывшихся в засадах недругов. Над каналом ручья в стене имеется узкий проход в сад, куда столь властно влечётся её сердце. И вот Изольда в саду. Тристан бросается к любимой простирая объятия, а потом... им покровительствует звёздная ночь и дружеская тень Большой сосны.
  - "Тристан, - мечтает Изольда когда они насладившись встречей отдыхают под деревом, - помнишь как мы плыли сюда? Мне тогда моряки говорили, что замок Тинтажель зачарован и потому два раза в году, раз зимой и раз летом, случается чудо: он вдруг становится невидим. Вот видишь, сейчас замок исчез. И остался лишь райский сад, о котором, - ты помнишь? - нам пел музыкант из Уэльса играя на арфе. Деревья в чудесном цвету, воздух благоухает. Там доблестный рыцарь живёт со своей милой дамой, и время летит их не старя. Ведь это ты и я! Волшебная стена надёжно оградила сад, и никакая сила не может её разбить..."
   Догорает факел Бранжьены ожидающей у ручья госпожу. На башнях замка звучат рожки дозорщиков возвещая зарю.
  - "Нет, - откликается Тристан, - не здесь тот чудесный сад. Здесь звуки жизни и солнечный свет рушат чары. Но, моя дорогая, жди, и придёт день когда я и ты войдём вместе в страну откуда ещё никто не возвращался, потому что там каждый нашёл своё счастье. Там нет солнца, и в вечной звёздной ночи высится белый мраморный замок. В его тысяче окон горят яркие свечи, и мелодия забвения услаждает слух всех вошедших. Только там обретём мы блаженство."
   А на главной башне заря освещает зелёные и голубые плиты.
   Изольда вновь обрела спокойствие. Подозрения Марка рассеялись. Недруги же, наоборот, догадываются, что Тристан не простился ещё с королевой. Но Бранжьена готовит свидания так хорошо, что все старания подлецов выследить королеву тщетны (да посрамит их Господь!). Однако они тоже ищут свои уловки, и наконец герцог Андрет предлагает приятелям:
  - "Сеньоры, а давайте-ка посоветуемся с горбатым карликом Фросином (23). Он сведущ во многих искусствах, а особенно в магии и всякого рода волшебствах. При рождении ребёнка он умеет предсказать всю его жизнь наперёд, потому что каждый день наблюдает семь планет и движение звезд. Если он пожелает, то с помощью Бугибуса и Нуарона (24) сможет разведать самые сокровенные тайны. Он и расскажет нам о хитростях королевы."
  
  23) Фросин (по немецки Frosch: лягушка) лучше подходит жаба, в общем, подозрительная и опасная личность.
  24) Первое из приведенных имен бесов представляет собой неизвестное слово, второе имя означает "чернявый".
  
   Они пошли к карлику Фросину и без труда уговорили того всё разузнать об Изольде. Из-за своей врождённой ненависти к красоте и доблести этот старый злой уродец был только рад услужить как шпион. Он тут же напялил на лысину размалёванный колпак, мелком накалякал на чёрной доске волшебные знаки, стал повторять одному ему понятные заклинания, таращиться сквозь длинную трубу на небо, и наконец воскликнул: -"О Орион вездесущий, о Люцифер (25) всемогущий, благодарю вас за лунную ночь". Отставил трубу, снял колпак и говорит гостям:
  - "Радуйтесь сеньоры, в эту ночь вам удастся их поймать." Тогда они повели карлика к королю.
  - "Государь, - говорит колдун важно, - прикажите вашим егерям седлать коней и взять собак на поводки. Объявите, что вы семь дней и семь ночей будете охотиться в дальнем лесу, и со всеми скачите туда. А ночью вернитесь к замку один, и тогда вы услышите что за речи Тристан ведёт с королевой, а иначе можете меня повесить."
  
  25) Люцифер - сын "утренней звезды", планеты Венеры, падший ангел ставший дьяволом.
  
   Так снова раздулся уголёк подозрения в Марке, Тут нужно заметить, что он как раз в этот день собирался на большую охоту. Марк решил проверить предсказание Фросина.
   Охота началась. После ужина у костра на лесной поляне Марк сказал егерям, что устал, и ушёл в свой шатёр, приказав чтоб его не будили. Но лишь взошла луна, Марк незаметно вышел из шатра, когда облачко скрыло ночное светило, и в темноте дошел до опушки. В чаще его ждёт Фросин со взнузданным конём. Марк вскакивает в седло, сажает карлика за спиной и при свете луны скачет к Тинтажелю. Королю известен один древний тайный ход в замок. Он оставляет коня в лесу у опушки, посылает карлика к Большой сосне, чтоб тот там ждал, а сам тайно проникает внутрь своего замка и входит в сад. Перетаскивает Фросина через частокол внутрь сада, и тот учит короля как подслушать королеву:
  - "Государь, вам придётся взобраться на это дерево. Захватите с собой лук и стрелы, быть может, они весьма пригодятся. И тихо сидите в ветвях, долго ждать не придется."
  - " А ты, чёртов пёс, убирайся отсюда!" - ответил Марк, стыдясь своей роли соглядатая.
   Карлик не ошибся: король ждал недолго. Сияет полная луна. Сидя в просвечиваемых ею ветвях, Марк вдруг увидел, что на частоколе возник его племянник. Спрыгнув в сад, Тристан подошел к пруду под сосной, и Марк увидал, что тот стал бросать в воду какие-то щепки. Но Марк не заметил, что и сам замечен. Начав бросать свои сучки, Тристан вдруг увидал в тёмной воде знакомый лик на её зеркальной глади. В боях он привык отражать самые внезапные удары, но в этот момент чуть не воскликнул от удивления и с трудом удержался от взгляда наверх где засел его дядя.
   Что же теперь делать? Как вернуть назад посланцев уже плывущих к Изольде? Тристан стал прогуливаться около пруда, как бы ожидая кого-то. Присел у устья ручья и стал ловить проплывающие мимо сучки, как бы развлекаясь чтобы скоротать ожидание. Это дело ему удалось, но первый сучок проплыл мимо раньше чем он подошёл. Ах, если б он смог поймать и того беглеца! Но увы, поток резво унёс его в замок, а там Изольда несомненно заметит его и поспешит на свиданье. Да защитит Господь любящих!
   И вправду, Изольда, увидав тот убежавший сучок, тут же приказала Бранжьене проводить её в сад. Бранжьена выглянула из окна, но ничего в воде не увидела. Она спросила:
  - "Госпожа, разве ты не ошиблась? Ведь ручей пуст, лишь вода в нём пенится" Однако горящая нетерпением Изольда не может ждать остальных деревянных гонцов. Бранжьена пошла впереди, но сейчас она осторожна вдвойне чем обычно.
   Вдруг в свете луны мелькнул серебристый хохолок. Такой может болтаться лишь на колпаке Фросина, любопытного карлика. Он прячется у ручья под мостиком возле прохода в сад. Бранжьене стало ясно, что этот шпион расставил свои сети и сейчас ждёт, когда королева в них попадётся. Служанка идёт по мостику как будто ничего не заметив, но затем тайно даёт тревожный знак. Однако королевское достоинство не позволяет Изольде немедленно остановиться; не глядя по сторонам она проходит в сад.
   И вот Изольда медленно идёт к пруду. Сквозь журчанье воды Тристан расслышал тихое позванивание тетивы натягиваемой вправляемой в лук стрелой и понял, что король начал готовить расправу. Но он всё ещё стоит у пруда и лишь глядит на Изольду. Почему он медлит броситься между ней и вот-вот полетящей стрелой? К счастью, он заметил, что Изольда необычно встревожена, внимательна и осторожна. Неужели она уже увидела Марка в ветвях? Она медленно подходит, уже поняв, что и он знает, что они не одни: ведь иначе её милый уже бы бросился к ней с распростёртыми объятиями. В её шагах неуверенность. Нет, она не могла заметить Марка в тёмной кроне сосны. Тристан бросает сучок в пруд, и тогда Изольда тоже замечает там лик Марка. Она удержалась от взгляда на ветви и неслышно прошептала:
  - "Господи Боже, помоги заговорить первой!". Остановившись, королева приказывает Бранжьене зажечь факел, и затем, когда его яркий свет затмил лунный и она больше не может видеть отражения Марка в воде, громким голосом холодно обращается к Тристану:
  - "Рыцарь Тристан, зачем вы позвали меня в такое место и в такой час? Вы уже много раз ждали меня безответно. В чём состоит ваша просьба? Я никак не решалась ответить, боялась, но всё же пришла, ведь я обязана вам уже тем, что стала королевой Корнуэлла. Вот я здесь, что ж вы хотите?"
   Тристан про себя славит Бога, что Он открыл его милой опасность. И кротко но уверенно отвечает, вначале преклонив перед ней колени:
  - "Я прошу, милостивая королева, чтобы вы успокоили короля. Да, королева, часто звал сюда я вас, и всегда напрасно. С тех пор как король изгнал меня, вы ни разу не удостоили меня ответом на мои призывы." Изольда продолжила их пьесу в более подходящем направлении:
  - "Почему вы стоите сейчас на коленях? Почему мы сейчас говорим не на ты? Ведь мы были друзьями, не так ли, Тристан?" Тристан встаёт с коленей и начинает жаловаться:
  - "О Изольда, моя госпожа королева! Сжалься хоть ты надо мною, несчастным: ведь король меня невзлюбил, я не знаю за что. Быть может ты знаешь? А кто кроме тебя, благородной и доброй, кому сердце Марка доверяет всецело, сможет смягчить его гнев против меня?"
  - "Разве ты не знаешь, Тристан, что мой ревнивый супруг подозревает нас в страшной измене? Как же я могу просить короля о твоем помиловании? Да если он утром узнает, что ночью я с тобою встречалась, то вечером ветер развеет мой прах! Ты не поверишь, но мой повелитель думает, что я люблю тебя преступной любовью. Мне ли, к великому моему стыду, говорить тебе об этом? Знай, я никогда не одаривала своей любовью никого, кроме того, кто первым заключил меня в свои объятья. И если я лгу, пусть Господь покроет чирьями всё мое тело!"
   Тристан заломил руки и воскликнул, стараясь не взывать к небу:
  - "Мой милый дядя мне когда-то говорил: "Тот не подл, кто не делает подлостей". В чьём же сердце могло зародиться столь нелепое подозрение?"
  - "Сеньор Тристан, что вы хотите этим сказать? Нет, мой благородный супруг не измыслил бы подобной гадости, но здешние наветчики заставили его уверовать в их клевету: ведь любящее сердце легко обмануть. "Они любят друг друга", - нам это вменили в вину. Но тогда почему же никто кроме них не винит тебя в том, что ты любишь ещё своего короля? А тогда и меня почему же тебе не любить? Разве я не жена его? И я тоже тебя люблю и ни за что не предам: ведь ты родня моего супруга и значит моя родня тоже. Не слышала ли я много раз от покойной матушки, что жена не любит своего мужа, если не любит его родню? Из любви к королю я люблю и тебя, о Тристан, и я надеюсь, что ты ещё любишь меня. Разве я не спасла тебя дважды от смерти? Но я дрожу, мне очень страшно. Я уж лучше уйду, я и так уже слишком замешкалась. Бог поможет тебе и вернёт назад ко двору." Наверху, в ветвях, раскаяние и жалость дошли до сердца короля и смягчили его. Марк улыбнулся.
   Трепеща, Изольда заспешила прочь. Тристан же молит всё громче и громче:
  - "О, королева, во имя Спасителя, помоги мне всё же! Те клеветники хотят удалить от короля всех кто его любит. Со мной это удалось, пусть радуются. Пусть я уйду из этой страны таким же сиротой и беднягой каким когда-то пришел. Но всё-же ты можешь наверно спросить короля, не прикажет ли он за мои прежние услуги выдать мне приличествующие рыцарю доспехи и денег из казны, хотя бы на дорожные расходы, дабы я без нищенского стыда мог появиться в дальних краях." Королева приостановилась и с жалостью ответила:
  - "Нет, увы, я не смогу помочь даже и в этом малом деле. Ведь я совсем одинока в этой стране, одинока в этом дворце, где меня никто не любит кроме моего господина, я вся в его власти. Если я замолвлю хоть одно слово за тебя, о мой друг, разве ты не понимаешь? - Я навлеку позорную смерть на себя! Пусть неправедно прогнал тебя со двора мой супруг, но зато во всякой другой земле, куда бы ты ни пришел, Господь Бог тебя сохранит!"
   Изольда добежала до своих покоев. Её служанка, тоже наблюдавшая ту лунную сцену, подумала, что госпожа почему-то поссорилась со своим возлюбленным, но когда Изольда поделилась с Бранжьеной почему так странно вела себя с Тристаном, та воскликнула:
  - "О госпожа моя! Бог милостивый явил вам великое чудо. Он показал что вы невинны. Он не хочет чтобы вы страдали"
   Выйдя из-под сосны, Тристан воздел руки к небу и громко взмолился:
  - "Господь, помоги моему дорогому господину! Исправь неправедное! Смилуйся надо мной!" Затем проворно перебрался через ограду и исчез в лунном полумраке.
   Король слезая на землю пробормотал улыбаясь: - "Милый племянник, да будет благословен этот час! Твоё дальнее странствие закончилось." Тайно вернувшись из замка в лес и найдя там своего коня, Марк вскочил в седло и ускакал назад в охотничий лагерь.
   Карлик Фросин до зари просидел у мостика размышляя о своей судьбе. Он прочел по звёздам, что небо сулит смерть, хотя он ни в чём не ошибся: Марк и в самом деле превосходно слышал и королеву и рыцаря. Рано утром почерневший от страха и надувшийся от злости колдун вышел из открывшихся ворот замка и пустился бегом по дороге к Уэльсу.
  
  
   Глава VII Карлик Фросин
  
  КОРОЛЬ МАРК примирился с Тристаном и позвал его в замок. Тристан живет там как прежде, входит в покои королевы когда ей угодно и ночует среди доверенных людей двора у ложа короля и королевы; короля это не заботит. Марк помирился не только с Тристаном. Когда однажды сенешаль Динас из Лидана охотясь в дальнем лесу нашел там заблудившегося горбатого карлика Фросина, жалкого и голодного, и привёл его в замок Тинтажель, Марк позволил тому дальше жить при дворе.
   Но сколь дольше могут любовники скрывать свою тайну? Доброта короля к Тристану ещё больше усилила ненависть герцога Андрета и трёх баронов. И однажды один из них всё же застаёт нежное свидание Тристана и Изольды. Тогда они поклялись друг другу, что если племянник не будет изгнан, то они объявят войну королю. Они идут к нему и заявляют:
  - "Государь, люби нас иль ненавидь - воля твоя, но мы вновь требуем изгнания Тристана из Корнуэлла. Он вероломно, а вовсе не как добрый родственник, любит нашу госпожу, все это видят, и мы этого больше не можем терпеть. - Король вздыхает и опускает голову. - Очень жаль, государь, что ты стал снисходителен к их преступлению. Но решай: либо он - либо мы. Если он − мы покинем тебя, и всё что сами видели − и своим и твоим друзьям и соседям расскажем. Уверяем: они нам поверят. И тогда мы объявим войну своему королю, вот таков наш единственный выбор. Так обдумай же наши слова и ответь наконец."
   Король снова вздыхает и печально отвечает:
  - "Один раз я уже напрасно поверил, сеньоры, вашим скверным словам о Тристане. Ну что ж, вновь давайте проверим его. Ведь вы − мои верные ленники, и я не хочу растерять столь достойных людей из-за своей гордыни и высокомерия. Дайте же мне ваш совет, я и прошу его и требую от вас." Тогда Андрет говорит:
  - "Государь, мы рады твоему приказу. Вот наш совет: вели позвать Фросина ещё раз, хоть ты его и презираешь после того случая в саду. Признай однако, что он весьма сведущ в разгадках тайн: ведь в ту ночь звёзды не обманули его в том что наша госпожа придет к Большой сосне."
   Шустрый горбун спешит явиться на вызов короля, так как снова Люцифер надоумил его. Послушайте, какой хитроумный капкан предложил он приготовить для Тристана:
  - "Государь, прикажи своему племяннику, чтобы завтра на заре он поскакал в замок Камелот с запечатанной грамотой, а сам проснись ночью и выйди наружу, как бы до ветра. Только смотри, вплоть до часа отхода ко сну не говори никому об этом порученье. Тристан спит возле твоего ложа, не так ли? Клянусь Богом и римским законом (26): если Тристан грешно любит нашу госпожу, то захочет проститься с ней перед разлукой пока тебя нет. Обещаю, что ты в этом сам убедишься, а если он нас проведёт, то ты можешь меня убить как самого подлого лжеца. Назначь сейчас же герцога Андрета и его людей для ночной охраны дворца, ещё вели спрятать длинную крепкую цепь под вашим ложе, а все остальные дела предоставь мне."
  - "Хорошо, - говорит Марк, - пусть будет так."
  
  26) Римский закон: католическая вера.
  
   Король отужинал и поздно вечером идёт как обычно в просторный почивальный зал по соседству с его покоями и покоями королевы. В том зале стоит королевское ложе, которое окружают постельные места для приближенных и охраны. Рыцари один за другим подходят к королевской чете пожелать спокойной ночи. Среди них подошел и Тристан.
  - "Дорогой племянник, - сказал король, - исполни мою волю: возьми вот пакет и скачи на заре к королю Артуру, пусть он сам распечатает этот пакет и прочитает мою секретную грамоту. Ещё передай его королеве привет от моей супруги, и не задерживайся там более одного дня."
  - "Я выеду до рассвета, государь."
   Тристан, увидев Изольду в постели, пришёл в большое волнение, его сердце часто забилось и кровь горячо побежала по венам. Им овладело страстное желание побыть с ней, и он вдруг замыслил, что на заре, когда Марк будет спать особенно крепко, он приблизится к Изольде. Ведь расстояние от постели Тристана до королевского ложа было всего в длину копья. Боже, что за безумная мысль!
   Карлик же затеял гнусное хитроумие. После разговора с королём он пошел к пекарю и купил белой муки на четыре денье. Он тоже спит в королевской опочивальне, в самом дальнем углу на мягкой овечьей шкурке. Когда ему показалось что все заснули, он тихо поднялся, вынул муку из-за пазухи и со свечкой в руке аккуратно рассыпал её между постелью Тристана и королевским ложе; затем вернулся на свою уютную шкурку и задул свечу. Он небось думал, что если один из любовников подойдет к другому, то на муке останутся следы.
   Тристан от любовного волненья никак не мог уснуть и потому увидал всё что делает карлик. "Что это значит? - подумал он. - Ах, этот дурак снова хочет оказать кому-то услугу. Ведь наследив и я окажусь в дураках. Нет уж, пусть он дураком так один и остаётся."
   В полночь король встал и вышел наружу, а за ним тихо выскользнул и горбун-карлик, чтобы по звёздам определить когда вернуться. В спальном зале совсем темно. Тристан встал на постели и, прикинув по памяти расстояние, прыгнул по блошиному на королевское ложе. Боже, ну зачем же он совершил эту дерзость? Увы, накануне на лихой охоте клык огромного кабана глубоко поранил его ногу, и в азарте травли зверя он забыл перевязать порез. Прыжок сотряс свежий шрам и из него засочилась кровь на белоснежную простыню Изольды. Тристан не мог в темноте этого заметить.
   В это время при свете луны король, герцог и три барона нетерпеливо ждут у входа во дворец когда Фросин скажет им, что любовники вместе. Колдун наблюдает в свою трубу как две далекие соседние звезды надолго слились в одну и потом вновь разошлись. После этого чародейства горбун важно объявляет:
  - "Ступай же, король, и если они не были вместе, то вели меня повесить."
   Тристан, услышав торопливый топот, скакнул обратно к себе. Но при скачке из раны брызнула кровь и обильно омочила муку на полу. Король и за ним лязгая доспехами четыре негодяя, а впереди Фросин со светильником, ворвались в опочивальню. Тристан и Изольда притворились спящими, но все рыцари-охранники разом проснулись и вскочили со своих лож. И вот все видят обагрённую кровью постель королевы и след капель крови тянущийся по посыпанному белой мукой полу к постели Тристана. Бароны стащили с него покрывало и увидали на ноге рану, и тогда они уперли мечи в ещё лежащего Тристана. Они даже стали грозить и севшей в постели Изольде, обещая ей праведный суд и костёр, когда та потребовала немедленно перевязать кровоточащую рану любимого.
   Никогда они не любили друг друга столь пылко, и никогда не платили за это столь много.
  - "Тристан, - вскричал потрясённый король, - тебе оправдания нет! Завтра тебя казнят!"
  - "Смилуйся, государь! - вскричал в ответ Тристан. - Во имя Бога, за нас распятого, сжалься!"
  - "Отомсти, государь, уничтожь проклятого злодея!" - сурово сказали герцог и бароны.
  - "Дорогой дядя, - заговорил снова Тристан и вскочил с лежанки, презрительно ускользнув от упёртых в грудь мечей - не за себя молю: мне не тяжко умереть! Из уважения и любви к тебе я отдаюсь на твою волю, делай со мной что хочешь. А эти трусы меня бы не коснулись, не будь твоей защиты. Молю я лишь об одном - сжалься над королевой. - рыцарь униженно склонился к ногам короля. - Клянусь, что никогда не любил королеву преступной любовью. Если есть в этом доме хоть один негодяй, настолько отважный чтобы солгать будто я это делал, - сражусь с ним. Кто хочет? Я готов! Во имя Господа, смилуйся над ней о государь!" Да, уважая Марка, Тристан жаждал поединка, с тем чтобы сберечь честь и королевы, и короля, а без надежды на правый суд он мог бы сейчас же убить всех врагов и скрыться прочь с милой Изольдой.
   Но Марк приказал, и бароны стали цепью заматывать рыцаря по рукам и ногам. Хюсден, спавший рядом с лежанкой хозяина, свирепо залаял и стал сзади кусать брыжи Денеалона, которые высовывались из-под панциря. Пришлось позвать Бранжьену, чтобы она занялась собакой. Служанка пришла неся мантию и, накинув на госпожу, помогла ей подняться, затем быстро отвела Хюсдена в будуар Изольды, привязала там к дивану чтобы пёс не вмешивался в людские дела, и вернулась неся чистый рушник, а также золотой гребень на случай подкупа стражи; она незаметно воткнула гребёнку в белокурую косу госпожи. Тут девушка вскрикнула от ужаса, когда она вдруг увидела как Андрет начал грубо связывать нежные ручки её госпожи грубой верёвкой. Взоры всех на несколько мгновений устремились туда, и тем временем Бранжьене удалось набросить рушник на рану Тристана и крепко её затянуть остановив кровь. Андрет привязал королеву за связанные руки к цепи на Тристане; видя участь возлюбленной, рыцарь дал бы скорей разорвать себя на части свирепым волкам, чем подвергнуться такому позору.
   Напрасно надеялся Тристан что кто-то посмеет с ним сразиться, таких смельчаков не нашлось. А над его клятвой подлецы Андрет и бароны лишь надсмеялись, как будто то был наглый обман. Генелон жадно схватил боевой меч Тристана и повесил себе на пояс. От этой чудовищной обиды Тристан забился в цепи как попавший в капкан леопард, но не смог её порвать. И ему осталось лишь положиться на помощь Всевышнего.
   А что об этом думаешь ты, mîn hôrære? Ты знаешь правду о любовном зелье которое Тристан и Изольда испили на корабле, и поэтому можешь сам судить, правы были они или нет. Нам же ясно одно - то, что не очевидный поступок доказывает преступление перед людьми, а только истинный суд. Люди видят поступок, а Всевышний видит причину. И потому лишь Он - судья истинный. И потому тяжко обвиняемый должен иметь возможность доказать свою правоту в честном поединке, − ведь Бог поможет невиновному.
  
  
   Глава VIII Прыжок из часовни
  
  ПО ГОРОДУ Тинтажель тёмной ночью бежит тревожная молва: Тристан и королева схвачены, король хочет их казнить. К утру и богатые горожане и мелкий люд сошлись на пристани; и плачут и пытаются понять, что же происходит в нашем королевстве? Увы, как им не горевать:
  - "Тристан, смелый боец, неужели ты умрёшь? Кто тогда защитит нас в трудный час? А ты, благородная королева? В какой-такой земле ещё раз родится принцесса столь прекрасная, столь нам любезная? Что же теперь будет с продлением королевского рода? Тристан, дорогой наш друг! Когда Морольд, явившийся чтобы захватить наших детей и наше добро, высадился вот здесь, на этой пристани, никто из баронов не посмел с ним сразиться, все молчали как немые. Лишь ты вышел на поединок за всех корнуэльцев! Ты убил свирепого великана, но он поразил тебя копьем, и от отравленной раны ты едва не умер за нас. Христос лишь сделал так как ты! Мы крепко помним твой героизм, так что неважно в каких грехах тебя обвиняют! Как же мы нынче допустим твою смерть?"
   Народ дружно идёт к замку ища справедливости. Стражник у ворот объяснил, что короля в замке нет, что он в гневе, и ещё до зари ускакал за город с большой свитой и обоими приговорёнными. Куда? К всем известному месту у моря, где принято творить королевские расправы. Люди идут туда. На пол-пути проходят мимо сигнальной башни и видят там королевскую стражу. Старший стражник объясняет, что королева и рыцарь пока заперты здесь как в остроге, так как король не желал больше их видеть. Стражник сказал чтобы здесь не толпились, а шли дальше уговаривать короля о милосердии.
   Люди идут дальше, дорога петляет − то углубляется в лес, то приближается к высокому морскому обрыву. На месте казни видят, что в земле уже вырыта большая яма, которую королевский палач не торопясь заполняет узловатыми колючими прутьями белого и чёрного терна, нарванного им с корнями на крутом береговом склоне. Одна женщина укорила палача что же он делает, и тот ответил, что работает по приказу короля. Сам Марк стоит невдалеке со свитой на краю склона и столь мрачен, что в толпе не нашлось смельчака чтобы подойти к нему и просить о пощаде героя. Народ притих и растерялся.
   Карлик Фросин тоже тут как тут. Он суетится около палача, даёт нелепые советы как плотней укладывать терн. И в толпе стал нарастать ропот. Корнуэльцы начали понимать кто во всём виноват! Ну конечно же, всё это плод твоего колдовства, горбун-карлик! Да не удостоится после кончины лицезреть Господа тот, кто, встретив тебя после этого злодеяния, урод, не вонзит копьё в твое сердце на пустынной дороге!
   Вдруг слышится цокот копыт, появляется сенешаль Динас пришпоривающий арабского скакуна. При вести о казни Тристана он сразу же выехал из замка Лидан; пена, пот и кровь струятся с боков изнемогающего коня. Сенешаль присоединяется к королевской свите, а его конюший ведёт их лошадей к недалёкому лугу, за которым начинается лес Моруа.
   Когда наконец яма была набита колючками, Марк обратился к свите с такими словами:
  - "Сеньоры, этот терновый костер я велел заложить для сожжения Тристана и королевы, ибо они преступили наш самый важный закон." Тут в толпе народа начались плач и стенания, а палач и злорадный карлик покрепче затянули тесёмки на своих колпаках. Толпа шумит всё громче и громче, и в ней раздались вначале нестройные, но затем всё более дружные крики:
  − "Требуем суда, требуем суда! Суда! Суда!"
   Сенешаль Динас из Дилана отделился от свиты и громко сказал своему повелителю:
  - "Государь, казнить ваших подданных без суда и тяжбы - тоже преступление наших законов. Мы просим тебя не спешить, позволить отсрочку казни, пожалуйста, окажи свою милость!"
   На это король Марк сурово ответил:
  - "Не будет им ни отсрочки казни, ни моей милости, ни судебной защиты! Клянусь Господом, Творцом нашего мира, что если кто-нибудь ещё посмеет сейчас попросить об этом, то его первым тут же сожгут на этом же месте."
   Все замолчали, и король приказал привести Тристана. Стражники сигнальной башни, получив приказ от гонца короля, повели связанного цепью Тристана по дороге на казнь. Клянусь Богом, страже было ясно, что то была подлость − так сковать их героя! От обиды Тристан плачет, но слёзы не помогают - его дальше ведут столь же позорно. Изольда, почти обезумев от горя, восклицает ему вслед из окошка своей мрачной кельи:
  - "Быть казнённой для твоего спасения − вот что было бы мне великою радостью!"
   Вдруг навстречу вдоль морского обрыва мчится верховой, соскакивает на ходу со скакуна: это снова Динас, славный сенешаль из Лидана. Он говорит Тристану:
  - "Друг мой, Господь внушил мне совет который вам обоим будет пригоден. Я не допущу твоей казни! Я верю, что Бог дозволил мне сослужить тебе службу."
  - "Друзья, - воскликнул затем сенешаль стражникам, - я повелеваю чтобы вы вели его без пут." Стражники охотно повиновались справедливому приказу и сбросили позорную цепь с обрыва. Динас ещё лукаво прибавил:
  - "Если он попытается убежать, разве ваши мечи не при вас? Ведите его по той тропинке вдоль обрыва, так будет короче!" Поцеловал Тристана в ухо и шепнул:
  - "Спаси тебя Господь, друг мой!" Вскочил на коня и помчался обратно.
   Послушайте же теперь каково милосердие Божье! Не желая смерти невиновного, Господь внял слезам и воплям всех тех, кто молил Его о помощи мучимым любящим. Конвой повёл Тристана не по извилистой дороге, а, как посоветовал Динас, по узкой тропинке вдоль высокого обрыва морского берега. Их путь огибал небольшую скалу, на вершине которой была сложена каменная часовня. Давно забытый мастер искусно расписал её стены. Внутри лишь каменный алтарь и святой крест. Задняя стена нависла над глубокой пропастью, внизу которой шумели волны, разбиваясь о берег усыпанный острыми камнями. В стене было небольшое окно, через которое по ночам светил факел извещая проходящие корабли о близких скалах.
   Тристан, помня намёк Динаса, обратился к стражникам:
  - "Люди добрые, позвольте мне войти в часовню. Смерть моя близка, я помолюсь Богу, чтобы Он простил мне все прегрешения. Вы же видите, что туда есть лишь один вход, так что я могу войти и выйти только через него. Когда помолюсь, мне придётся волей-неволей снова отдаться в ваши руки." Старший стражник сказал:
  - "Разумеется, друг наш! Отчего же тебе не пойти помолиться?"
   Войдя крестясь внутрь часовни, Тристан прошел мимо алтаря, склонивши голову перед крестом и шепча молитву о спасении. Его целью было окошко в задней стене. Он протиснулся сквозь него и без раздумий отчаянно прыгнул в пропасть, стремясь к своему прежнему покровителю - бурному морю. Таков стал его выбор: миг паденья и мгновенная смерть на камнях лучше нестерпимых и несправедливых мучений на горячем костре. Mîn hôrære, Бог смиловался над ним! Сильный порыв ветра наддул ему снизу ночную рубашку и задержал полёт. Тристан пролетел мимо острых камней у подножья скалы и упал в спасительные глубокие воды.
   После тщетного ожидания старший стражник взошёл в часовню. Он понял, что их герой избежал сожжения. Но и тела его внизу на камнях не было видно. Он подумал, что наверно прошел девятый вал и унёс прочь труп, и стража пошла с пустыми руками дальше к своему королю. С тех пор народ прозвал ту святую скалу Прыжок Тристана.
   Ты уже понял, mîn hôrære, что это Бог принял его под свою защиту. Тристан вынырнул из тёмной бездны, вышел на берег, проваливаясь ступнями в вязкий рыхлый песок, и ушел вдоль кромки прибоя, пробираясь среди нагромождений скалистых обломков.
   Долго лазил он меж бурных волн и неприступных скал, в отчаянных порывах пытаясь лезть на кручу, срываясь и сползая вниз, пока не наткнулся на конец цепи, той самой которой его раньше обмотали. Второй конец цепи намотался высоко по круче на скальный шип, обнаженный водяным промывом. Ещё выше видно русло промыва, которое после дождей наполняется водным потоком. И тут он наконец-то вскарабкался наверх: вначале по цепи, а затем по узкому промыву, упираясь спиной и руками-ногами в крутые стенки русла.
   Вот он встал на дорогу по которой вела его стража. Но куда же теперь пойти спасённому от двух смертей Господом? Ну конечно же он бросился назад к сигнальной башне - спасать любимую.
   А вот вам и конюший Горвенал: он тоже во весь опор, как Динас из Дилана, скачет по той же дороге к месту казни, с опозданьем узнав в городе о страшной участи своего любимого господина. Увидевшись, они горячо обнялись, Тристан всё ему объяснил и воскликнул:
  - "Бог меня спас о наставник! Но к чему мне, несчастному, милость Всевышнего, если нету со мною Изольды? Жизнь моя сразу угаснет если Изольду сожгут."
   Но наставник рассудительно отвечает:
  - "Дорогой господин, успокойся! Вот тебе мой меч. Если ты не разбился при паденье со скалы, то это также значит, что Бог поможет тебе спасти и нашу дорогую королеву."
  - "Милый наставник: после твоих слов я больше никого не боюсь кроме Бога."
  - "Да, ещё вот что, сын мой: есть у меня под платьем одна такая штука, которая тебя тоже порадует, - мой панцирь, крепкий и легкий, он может и тебе сослужить славную службу. Вот только негоже его надевать на запятнанную кровью ночную рубашку."
  - "Всё равно, дай мне его поскорей! Клянусь Богом, что теперь я готов для всего и освобожу мою милую. Дай мне ещё и коня, я поскачу к сигнальной башне, - ведь там Изольда." Горвенал охнул:
  - "Башня пуста, я только что мимо проехал, королевы там нет."
  - "Горе мне! - заломил руки Тристан, − быть может её уже сожгли!"
  - "Прежде всего, не торопись! - молвит наставник. - Господь без сомнения уготовил тебе какое-нибудь не столь плохое из своих решений. Будем поэтому верить, что королева ещё жива. Подумай также, что подойти к костру, если госпожа уже там, тебе невозможно, ведь горожане плотно его окружают, а с толпой в одиночку не справиться. Ты ведь знаешь что нашего короля народ всегда слушается и боится. Может быть кое-кто и хочет вашего освобождения, но по приказу короля он всё равно тебя копьём или мечом ударит. Ведь правду говорят, сын мой: отчаянность - ещё не храбрость. А пока что давай вот как поступим. Видишь тот густой кустарник окруженный канавой? Спрячься-ка пока там, а я поеду да поговорю с прохожими и проезжими людьми, может быть они уже знают когда король назначил казнить королеву. Клянусь Божьим сыном Марии, не спать мне до тех пор пока мы не спасём нашу госпожу." Они ушли в кусты, там Тристан надел на себя панцирь Горвенала, а тот поскакал разведать новости.
   Вскоре конюший вернулся, ведя на поводу вторую лошадь которую он купил у проезжего купца, а заодно и меч для себя и подобающую одежду для Тристана. Он успел узнать что Марку известно об исчезновении Тристана и что король приказал привести на казнь королеву. Медлить нельзя, во весь опор скачут они к месту казни, но не по извилистой дороге, а как поскорей − по узким тропинкам сквозь прекрасно знакомый им лес Моруа, тот самый лес, где Тристан когда-то впервые ступил на корнуэльский берег и в котором он часто охотился с королём Марком. Вот и опушка леса напротив места казни. О милостивый Бог, она ещё жива: там пока что ожидают когда приведут осуждённую. И они затаились, чтобы наблюдать и в удобный момент прервать главное событие дня - сожжение королевы.
   Mîn hôrære, знай, что прыжок Тристана случайно заметил бедный служивый который зажигает факел каждый вечер в часовне. Он в тот момент грелся на солнышке среди скал над обрывом и наматывал паклю на палку. Увидев, что упавший со скалы человек остался жив, он вначале стал горячо и долго молиться, благодаря Всевышнего за дар лицезрения чуда ничтожнейшему из смертных, а потом пошел не торопясь к своей хижине рассказать жене об этом чуде. Жена же его, уже успев услышать от прошедшей только что мимо стражи страшную весть о гибели корнуэльского героя, втолковала изумлённому мужу всё что сама только что услышала вернувшись с рынка - и о грешной любви, и о гневе короля. Тут они сообразили, что лишь они двое обладают секретом о том что Тристан жив, а вовсе не погиб, тогда жена заторопила мужа:
  - "Быстрей беги к королеве пока её не сожгли, она за такую весть тебя золотом осыплет, не беда, что сейчас под стражей сидит." Малый поспешил к высокой башне где томится взаперти Изольда. Гнусный Андрет так злобно скрутил ей верёвками руки, что их кисти совсем онемели и от порезов грубой корпии из нежной кожи сочится кровь. Королева крепко заперта, она навзрыд плачет от боли, зовёт на помощь, но никого нет, она одна-одинёшенька, так как вся стража ушла с Тристаном. Рыбак кричит снизу:
  - "Не плачьте, государыня, ваш друг спасся! Он на свободе!"
  - "Да будет благословен Господь! - забыв о боли отвечает Изольда сверху. - Бери с меня сколько хочешь за добрую весть - и, сильно тряхнув головой, сбросила рыбаку золотой гребень из длинной косы. - Пусть теперь меня вяжут-завяжут, щадят иль казнят, мне нет больше забот!" Изольда улыбается из окошка осчастливленному бедняку, и тот уходит восвояси. От радости Изольда запрыгала на одной ножке по келье повторяя:
  - "Чего бы я стоила если бы сейчас снова заплакала от этого нестерпимого мучения, когда Господь в милосердии своём только что вырвал моего милого из рук палача?"
   Когда стражники упустившие Тристана доложили королю о том, что приговорённый к казни исчез из часовни и тем самым спасся от костра "наверно разбившись о скалы" (так выразился старший стражник), Марк снова побледнел от гнева и приказал им немедленно привести Изольду.
  - "Казнь должна состояться если я повелел" - повторяет он свите.
   Вот привели на казнь Изольду и влекут к набитой терном яме. Толпа за долгое время ожидания казни Тристана ещё больше увеличилась в размере. Королева кажется сумасшедшей. Вот она радостно протягивает палачу, который уже стоит с горящим факелом наготове, свои связанные сочащиеся кровью бледные руки. По толпе проносится стон жалости. Люди бормочут: "Боже, смилуйся над ней! Благородная, достойная королева, в какую печаль ввергли нашу страну те что предали тебя! Будь они прокляты!" Жарко запылал терн.
   Тристан в своей засаде вскочил на коня, взмахнул мечом и, полный решимости, уже совсем хотел было выскочить из-за укрытия, чтобы умереть в бою за любимую, но в этот момент к ногам короля падает на колени Динас из Лидана:
  - "Внемли мне о государь! Я служил тебе долго, честно, верно и не ради выгоды. Нет в Тинтажеле такого бедняка, сироты или старухи, которым я не давал бы милостыни из моего сенешальского назначенного тобой жалования, потому что не смог бы иначе ничем им помочь, ведь за всю свою службу я ни одного денье не утаил от тебя. В награду за то помилуй же королеву. Ты хочешь сжечь её без суда - это преступление, ты потом пожалеешь об этом. Ты ведь знаешь - сейчас она ни за что не признается в том, в чём ты её обвиняешь. И к тому ж поразмысли: ведь если сожжем мы её, то уйдёт мир из нашей страны. Я твёрдо верю, что Тристан убежал: ведь стражники не увидели его мёртвого тела на берегу. А ты сам знаешь как хорошо известны ему все наши широкие равнины, все самые глухие леса, коварные речные броды и тайные проходы меж скал в горах, и ещё - все мы конечно знаем, что он отчаянно смел. Радуйся, что ты его дядя, так как лишь потому он тебя самого пощадит. Но если королева погибнет от твоей длани, то все твои верные вассалы рано или поздно падут от его неукротимой мстительной руки." Услышали это четыре подлеца и побледнели: им замерещился мрачный Тристан подстерегающий рядом в засаде.
  - "Государь! - и сенешаль протянул Марку руку - Я верно служил - так отдай мне Изольду: я верно тебе за неё и отвечу − как страж твой и как поручитель."
   Но король отклоняет руку Динаса и снова грозит свите что тотчас свершит страшную расправу. Тогда Динас поднялся с колен и сказал:
  - "Я возвращаюсь в Лидан, государь, и увольняюсь с вашей службы." Благодарно но грустно улыбнулась ему Изольда когда он прощально целовал её связанные руки. Динас медленно садится на скакуна и медленно удаляется, печально и угрюмо потупив поседевшую голову.
   Вот Изольду подводят поближе к жаркому костру, вот палач снимает с её плеч королевскую мантию. По лицу несчастной опять текут слезы. Геенна уже столь близка! Тристан снова хочет ударить из засады, но Горвенал просит ещё чуть подождать, чтобы возбуждённая толпа стала готова пропустить его сквозь себя. И вправду, народ ропщет всё больше, проклиная предателей заколдовавших их справедливого короля. Карлик Фросин куда-то исчез, он уже королю не советчик, он и без звёзд понял, одним лишь своим чутьём как у собаки, что сейчас лучше спрятаться за кустами чтобы не пропустить сожжение королевы.
   Люди любуются: "Ах королева - как же ты хороша! На тебе наша корнуэльская ночная рубашка в крапинку, со сбегающей вниз золотой полоской. То золотистая лента в твоей косе, которая спадает до нежных босых ножек. Кто бы увидел тебя столь прекрасной и не пожалел - у того не сердце, а камень. Это просто ужас как грубо связаны нежные ручки!"
   Вдруг посторонний гвалт отвлекает народ лицезреть свою падшую госпожу. То процессия странствующих прокаженных нищих ковыляет мимо на костылях по дороге под дробь деревянных трещоток. Они стонут и кашляют, их обезображенные недугом белесоватые тела иссечены красными царапинами от вечного зуда. Предстоящая казнь конечно же очень интересна этой грязной жалкой толпе, их налитые кровью глаза сразу уставились из-под распухших век на яркий огонь. И вот прокаженные тоже располагаются недалеко от костра. Самый отвратительный, их главарь по кличке Ивен, известный народу маньяк, закричал королю сиплым пронзительным голосом:
  - "Так ты хочешь, государь, предать огню свою неверную жену? Справедливо! Но такая казнь уж слишком коротка. Ведь сильное пламя сразу прервёт муки греховодницы, а буйный ветер быстро рассеет её пепел. А хочешь, я научу тебя худшему наказанию, такому, что она будет жить, но в великом позоре, долго-долго желая себе смерти? Хочешь ли ты для неё такой, самой страшной, казни?"
   И король без раздумий отвечает:
  - "Да, пусть живет в позоре, это хуже смерти. Научи ж такой казни, и я тебя особо пожалую."
  - "Сразу скажу, государь: отдай нам королеву - чтоб она стала нашей общей женой, а другого жалованья нам и не надо. Пусть она утоляет нашу похоть, ведь недуг так её разжигает! Та, которой прежде были по сердцу лишь дорогие ткани на платья да подбитые пёстрыми пушистыми мехами уборы, драгоценности сверкающие всеми цветами радуги да роскошные изукрашенные мрамором покои, та, которая наслаждалась заморскими винами, угодливым почётом рабов и жаркой любовью витязей, − когда она познает наш смердящий мир прокаженных и сама заразится от нас, когда она войдёт в наши гнилые лачуги, к бесновато скребущимся отверженцам светлого Божьего мира, − вот тогда вероломная и поймёт всю низость своего греха и возжелает всеочищающий терновый костёр! Государь, лишь взгляни как лохмотья липнут к нашим сочащимся гноем шрамам, и ты мне сразу поверишь: она никуда не уйдёт от нас, как и никто другой из нас. Так скажи-ка, разве можно придумать худшую казнь?"
   Выслушав Ивена, король надолго замолчал. А костёр всё горит, бездна ямы кажется самой преисподней, а прокаженные воя протягивают к Изольде свои похожие на сухие сучья руки, как к спасительнице от своих неутешных страданий. Народ стонет от жалости к своей королеве. Марк подходит к Изольде и спрашивает, какое из зол той больше угодно.
  - "Сжалься надо мной, государь! Сожги, сожги меня поскорей!" умоляет бедная Изольда.
   Но король отдаёт Изольду довольному Ивену. Тот не мешкая повёл своё сонмище к опушке леса Моруа, думая конечно, что в густых чащах ему никто, и никто из его оравы, не помешает всласть помучить свою жертву. Но там его конечно тут же встречают Тристан с Горвеналом. Они подъезжают к Ивену и Тристан говорит:
  - "Эй, презренный урод, довольно тебе удовольствий, оставь королеву в покое коль жить не надоело!" Но похотливый Ивен совсем потерял разум, сбросил с себя плащ и вопит:
  - "Смелее, собратья! Возьмитесь-ка за палки свои да за костыли! Настало ваше время проявить доблесть." Грустно было видеть Тристану как прокаженные, испуганно косясь на вожака, шатаясь на больных ногах, трясясь и отдуваясь от непривычной натуги пискливо кричат тряся костылями; этот может лишь бранить, а тот может лишь ворчать.
   Mîn hôrære, некоторые сказители говорят что Тристан убил Ивена. Так говорить о рыцарях непристойно. Нет, он не стал мазаться об отродье дьявола. Это конюший, отломив крепкий сук, лишь раз ударил им маньяка. Чёрная кровь брызнула и потекла по безобразному телу и вдоль искривленных ног, и тот сразу испустил дух, а на несчастных прокаженных они больше не глядели.
   Тристан разрезал веревки на руках Изольды и отвёл свою брезгливо дрожащую подругу от осиротело скулящих бедняг, бережно запахнул её в широкий тёплый плащ и усадил на коня. Впредь ей больше никакого зла не будет. Они углубились в лес и долго скакали меж высоких деревьев. В чаще Тристан чувствовал себя как за стенами крепкого замка. Солнце покинуло небо и лес помрачнел; они встали на ночёвку на прогалине у подножия одной горы.
  - "Что ты намерен делать, сын мой? - спросил наставник. - Ведь теперь твоя милая рядом!"
  - "Вначале мы построим шалаш" ответил Тристан и поцеловал любимые губы. Пережитые страхи и долгая скачка утомили Изольду; она опустила голову на грудь Тристана и сразу спокойно уснула, впервые за долгое-долгое время.
   Наутро конюший съездил в лесную деревушку невдалеке и купил топор и добрый лук с оперёнными острыми стрелами. Когда он вернулся назад, Изольда уже проснулась и омывала лицо в журчащем рядом ручье. Горвенал отдал лук и стрелы Тристану, а сам стал собирать хворост вокруг их полянки. Тристан зашел в глухую чащу и вскоре подстерёг там косулю. Тем временем конюший высек огнивом искру и зажёг костёр; изжарили добытую дичь и насытились нежным мясом. Затем Тристан нарубил ветвей, устроил шалаш и покрыл его зелёной листвой, а Изольда густо устлала землю внутри мягкой травой.
  
  
   Глава IX Лес Моруа
  
  ВОТ ТАК в чаще дикого леса началась для беглецов суровая но милая им жизнь. Горвенал и в этот раз не оставил своего господина и ученика. Они бродят по густым чащам словно дикие звери, опасаясь людей больше чем самых опасных хищников, и поэтому часто меняют места ночлегов. Они добывают целебные корни и травы чтоб уберечься от болезней, ведь охота на диких зверей не приносит всей нужной еды человеку. С каким сожалением вспоминает Изольда о вкусе соли и хлеба! Они измождены скитаниями, в мрачной тени деревьев их лица давно побледнели, а их омытая дождями и раздираемая колючками одежда походит на нищенские лохмотья. Но Тристан и Изольда любят друг друга и вовсе не страдают, а наставник глядя на них тоже забывает о невзгодах.
   Однажды, скитаясь по дальним лесным долинам не знающим топора дровосека, они вдруг заметили величественного старца, который неторопливо шагал опираясь на посох по просвечиваемой солнечными лучами кленовой роще. Тристан сразу узнал в нём отшельника Огрина; охотясь с Марком, он изредка встречал Огрина в лесах. Увидев их, отшельник облегчённо улыбнулся и сказал:
  - "Сеньор Тристан, я уже давно брожу по лесу Моруа надеясь тебя встретить и внушить Божью истину. Но вначале узнай какой большой ценой хочет изловить тебя король. Он велел объявить во всех церковных приходах, что тот кто тебя добудет получит в награду сто золотых монет. И приказал баронам поклясться, что те будут тебя искать и привезут ему тебя живым или мёртвым. А теперь от себя я скажу: покайся, Тристан! Бог прощает грешников."
  - "Раскаяться мне, почтенный Огрин? В каком преступленье? Ты, мудрый старец который нас судит в корнуэльском лесу, знаешь ли ты, какое сильное зелье испили мы за морями? Тот любовный напиток нас так опьянил, что сейчас мы хотим нищенствовать всю свою жизнь по диким лесам и питаться травами и корнями, лишь бы быть вместе. Со своей Изольдой мне лучше жить тут − чем без неё быть царём самого славного царства."
  - "Что ж, если то что ты сказал про дьявольский яд - чистая правда, то да поможет тебе Господь, сеньор Тристан, а я тебе не судья. Но знай, что для этого света ты погиб, нет для тебя будущего. По нашим законам изменника надо разорвать на части конями, сжечь на ярком костре, и там где пал его пепел не должны расти травы, деревья и злаки, потому нельзя там пахать. Король поступил правильно, Тристан, и ты должен отдать королеву ему − тому, кто сочетался с ней по римскому закону!"
  - "Но ведь он сам отдал её Ивену, ведь не у супруга, а у мерзкого маньяка её я отнял. Нет, она более не принадлежит королю. Теперь она навсегда моя, и расстаться с ней я не могу, как и она не может расстаться со мной. Да и кто бы мог после всех её бед её бросить? - ведь того Бог накажет заранее, навсегда отняв разум без жалости."
   Во время беседы Тристан и Огрин присели на ствол поваленного зимними ветрами кедра, который лежал как великан среди клёнов поперёк освещённой яркими лучами солнца лужайки. Горвенал внимательно слушал стоя рядом, кони мирно щипали траву, а Изольда присела среди низких вересковых кустиков и склонила голову на колени отшельника. Ведь он принял на себя обет похожий на её страдания, но не во имя любви, а во бесценное имя Божие. Закончив разговор с Тристаном, Огрин стал повторять Изольде святые слова из Евангелия. Однако та, хоть и залилась слезами от жалости к страданиям Христа, но лишь качала головой не хотя верить, что в её силах отказаться от грешной любви к рыцарю и вернуться к супругу, либо уйти в монастырь во имя служения Богу. Убедившись, что истинный путь для обоих закрыт, Огрин кротко сказал:
  - "Увы, как утешить мне вас, для меня уже мёртвых? Ибо человек живущий в грехе без раскаяния - не жив. Но покайтесь, и вы вновь оживёте!"
  - "Нет, мы не раскаиваемся и нас не нужно утешать. Мы живы, Огрин, ведь ты видишь − мы дышим, мы плачем, мы любим. Мы счастливы! Пойдем, Изольда, дорогая, пусть лес Моруа нам поможет, даст и впредь приют и сохранит от искателей наших голов." Изольда встала как упругая ветка, они взялись за руки и пошли средь цветущего вереска; клёны сомкнули за ними кроны. Верный конюший шел позади ведя лошадей, и они исчезли за кудрявой листвой. Оставшись один, опечаленный Огрин вознёс молитву Всевышнему, прося простить грешников, и, горько покачав головой, пошёл дальше.
   В это время в замке Тинтажель произошёл вот какой случай, послушайте, добрые люди. С того дня как Хюсден не видел более своего хозяина, он отказался от пищи и часто плачуще выл сидя на привязи в пустом покое королевы. Марку, гнев которого постепенно угас после известных нам несостоявшихся казней и его приказов о поимке Тристана, стало жалко собаку, и он подумал: "Да, мудро изрёк Соломон: 'Преданный мне друг - это моя борзая'. Замечательный ум у Хюсдена, он чувствует что мы в ссоре, ведь при прежних долгих отлучках хозяина он спокойнее ждал его возвращения." Время шло. Иногда Марк заходил в покои Изольды, пытался покормить собаку и как бы беседовал с ней:
  - "Хюсден, наверно ни один зверь не умел столь преданно любить как ты? Наверно потому, что никто из людей так преданно не любит как твой хозяин." Вспоминая о прошлых днях, он спрашивал своё сердце: "А есть ли ещё кто-нибудь в Корнуэлле кто бы стоил Тристана?"
   Однажды герцог Андрет пришел к королю, а пёс как раз выл. Андрет и говорит:
  - "Государь, велите отвязать Хюсдена, и мы узнаем, от тоски ли по хозяину собака так воет. Если она когда отвяжут начнёт на нас бросаться с раскрытой пастью и высунув язык, стараясь нас укусить, тогда она просто взбесилась и её нужно убить." С Хюсдена сняли поводок. Пёс сразу побежал к месту где прежде спал его хозяин. Он рычит, воет, ищет - а на людей никакого внимания, и напал наконец на след Тристана. Шаг за шагом идёт Хюсден по следу, и вот он уже на дороге по которой Тристана вели к месту казни. Марк с Андретом и с ними ещё пара любопытных рыцарей идут за псом. Вот они дошли до сигнальной башни где Тристан сидел взаперти перед казнью, вот прошли кусты где Горвенал отдал ему свой панцирь, Пёс там и сям покрутился, но вскоре опять пошёл по дороге. Вот собака перешла на тропинку вдоль моря, по которой когда-то прошёл и Тристан. Вот пёс лезет на скалу и вот он в часовне. Громко залаяв, собака без задержки прыгает в окошко в стене нависшей над обрывом - и пропадает с глаз.
   Марк глядит вниз из окна на береговую полосу: Хюсден жив, он удачно упал меж камнями на мягкий песок. Пёс прихрамывая подходит к кромке прибоя, находит знакомые следы на песке и окончательно исчезает из виду среди нагромождений скалистых обломков. А король и остальные пошли назад в замок, с удивлением обсуждая, до чего же собака предана хозяину. Но когда они вернулись и Марк ушел в свои покои, Андрет ухмыльнулся ему вслед и сказал рыцарям, что если пёс найдёт хозяина, то станет легче выполнить приказ короля. Ведь Хюсден обладает своим особенным и очень громким лаем, по которому охотникам за головой Тристана будет не сложно понять где прячется его хозяин.
   Нам не стоит описывать дальнейший путь Хюсдена, а ты, mîn hôrære, сам догадался что псу вполне по уму добраться до леса Моруа и там искать хозяина. Однажды Тристан собираясь на охоту вдруг услышал далёкий знакомый лай, на который его сердце отозвалось радостным волнением. Изольда и Горвенал тоже услышали тот лай, и все разом воскликнули - "Хюсден! Хюсден! Хей, Хюсден!"
   Но вдруг конюший подумал, что наверно это король их преследует, он должно быть напустил на них ищеек как на диких зверей, и среди них Хюсдена тоже. Поэтому беглецы спрятались в чаще и насторожились. Тристан заправил стрелу в тетиву лука и был готов ко всему. Но вдруг перед ним высунулась из травы родная косматая морда, и Тристан радостно отбросил лук. Хюсден прыгает к нему, вертя головой облизывает хозяину нос, а когда тот стал его гладить, то пёс заурчал от наслаждения. От радости Хюсден выгибает спину и свивает колечком бурно виляющий хвост. Затем он с радостными визгами бежит поласкаться к Изольде и конюшему, а потом заливисто лая стал играть с его лошадью.
   Тут Тристан опечалилился:
  - "Что же нам теперь делать с Хюсденом, если он так громко лает? Уж лучше бы ты, мой друг, нас не нашел. Ведь нас по всему лесу ищет король, и потому твой лай - наш враг. Нам следует что-то придумать. Надеть на тебя намордник? Нет, не годится, так как тогда ты легко станешь добычей здешних свирепых волков, да и намордника у нас нет. Так что же нам делать?" Хюсден словно понял чего люди хотят от него. Он затих, лёг в траву и лишь преданно гдядит на Тристана. Изольда подошла к собаке, присела, и пёс лизнул её ладонь. Задумчиво погладив его, сказала:
  - "Покойная матушка как-то рассказала мне об одном их егере. На охоту с моим отцом королём Гоббаном тот брал свою собаку, которая умела выслеживать оленя без лая. Она незаметно обходила его и вдруг пугала, так что тот потом бежал прямо на егерей. Тристан, вот было бы здорово если бы тебе удалось выучить тому же и Хюсдена."
   Тристан пошел на охоту взяв с собой Хюсдена. Вот он выследил лань и стрелой ранил её. Собака как всегда залаяла перед погоней, но Тристан тут же заставил её замолчать сильно ударив по морде. Хюсден так удивлён, что, подняв глаза на хозяина, застыл и не смеет больше сделать ни шагу. Тогда Тристан даёт ему команду лечь у своих ног, и затем бьёт себя по сапогу каштановым прутом, как он всегда делал науськивая пса на зверей. Хюсден снова рвётся в погоню, но только он тявкнул, как тут же Тристан опять его наказал. Умный пёс быстро понял правила своей новой жизни.
   Кончилось лето. Строго школя собаку, Тристан научил её не только молчать. Теперь, когда он ранит косулю или лань, Хюсден молча выслеживает её пока та не падает мёртвой − хоть в осеннем лесу, хоть на убранном поле. Если в лесу, пёс забрасывает ветками тушу, если в поле - покрывает соломой, чтобы люди иль дикие звери её не нашли, и затем молчаливо бежит чтоб привести к ней хозяина.
   Наступила зима - трудное время для бродяг. Скитальцы приютились в укрытой от ветра пещере у подножья крутой горы; бурелом закрывает вход в их логово. Внутри на земле отвердевшей от мороза щетинится ледышками инея пожухлая листва их жесткого ложа. Но ни он, ни она не замечают холода и пещерного мрака - такова сила любви, и для них зима прошла быстро и в радостях.
   Вернулось тёплое время, и они устроили на дальней опушке леса навес из зазеленевших ветвей под большим деревом у глубокого оврага. Тристан с детства умел искусно подражать пению лесных птиц и, чтоб развлечь Изольду, подражал то соловью, то жаворонку, то малиновке. Порой на ветви дерева слеталось множество птиц, прилетевших чтобы ответить на его призывы; назобившись, они вовсю распевали свои брачные песни в сиянье весеннего дня. Люди наверно совсем забыли о наших беглецах, так что они не опасались здесь оставаться. К тому же для одинокого охотника, пусть даже барона, Тристан не мог бы стать лёгкой добычей, наоборот, скорей это им надо бы было его опасаться встретив в диком лесу.
   Вот и ласковое лето. В одно раннее утро Горвенал седлал своего коня на зелёном лужку у оврага. Рядом, под навесом, на лежанке из цветов и травы спят крепко обнявшись Тристан и Изольда. Сидящий рядом Хюсден вдруг встрепенул уши и молча метнулся к конюшему. Увидев как встревожился умный пёс, тот напряг слух. Он заслышал глухой лай собачьей своры, и почти сразу увидел как по дну оврага промчался олень, а за ним стая гончих. А вон вдали на лугу показался и охотник, скачущий прямо на их стоянку. Горвенал спрятался за деревом на пути всадника и обнажил меч для честного боя.
   Вдруг он признал, что то скачет барон Генелон - да, то был наглец который присвоил меч его господина. К тому же этот хвастун пообещал королю принести голову Тристана, о чём Горвенал услыхал от как-то встреченного им королевского лесника Орри. Мерзавец скакал то и дело безжалостно вонзая шпоры в окровавленные бока своего коня и нахлёстывая ему шею. У Горвенала вскипела жажда мести за всё зло что этот подлец учинил его господину. Ну теперь погоди Генелон, быстро подъедешь да не быстро отъедешь. Как ты смел появиться в лесу Моруа? Небось в азарте охоты забыл куда не стоит соваться? Из-за вас лесную жизнь терплю!
   Вот заклятый враг проезжает мимо. Выскочив из-за дерева, конюший хватает его коня за удила (27), лошадь встаёт на дыбы, всадник валится на землю, и мстящий меч яростно отрубает подлую башку. Горвенал удаляется унося найденный на теле меч Тристана, а также отрубленную голову Генелона. Наставник чуть дыша подходит к спящим. Чтобы порадовать своего господина когда тот проснется, он кладёт эту голову лицом вниз на навес, проделав в нём отверстие; густая листва обрамляет мёртвое лицо. Вскоре Тристан проснулся и сразу увидел ненавистного Генелона, который грозно таращится. Спросонья он яростно схватился за всегда лежащий рядом с ним меч, но, услышав довольный смех наставника, тоже засмеялся, по достоинству оценив шутку. Горвенал доволен вдвойне:
  - "О господин, теперь у нас одним врагом меньше. К тому же, а ну-ка, разгляди получше свой меч. - (Приладив мёртвую голову, конюший заодно заменил меч у Тристана.) - Но нам лучше быстрее отсюда исчезнуть. Ведь самый страшный враг наших врагов - наша невидимость.".
  
  27) Удила: железные стержни вкладываемые в рот лошади при взнуздывании.
  
   Вскоре подъехал доезжачий Генелона и вдруг разглядел, что конь барона понуро стоит над обезглавленным телом своего хозяина. Бедный малый не на шутку испугался. Поспешно закинув труп поперёк седла коня Генелона, он вскочил на своего коня, схватил другого коня за узду и потащился прочь. С тех пор охотники за головами не решались проникать в лес Моруа. Его надёжно охранял ужас принять такую же смерть от Тристана. Лишь наши любящие, королевские лесники, и конечно исконные жители леса остались его хозяевами.
   В то лето Тристан смастерил себе особенно удачный лук, который назвал "Без промаха", потому что стреляя из него он всегда попадал в цель, в любое намеченное место. В одно прекрасное утро, вскоре после Троицы, когда на полях шла жатва и птицы сидя в росе дружно пели встречая зарю, Тристан с луком в руке вышел из шалаша срубленного им на уютной полянке среди лесной гущи, свистнул Хюсдена и отправился на охоту. Горвенал поехал в лесную деревушку подковать коней, а Изольда осталась одна.
   В этот день их спокойная жизнь прекратилась. Один лесник случайно наехал на их лужайку и увидел Изольду, которая украшала шалаш цветами. Притаившись в тени листвы, лесник тут же вспомнил о ста марках - призе короля. Зла королеве он делать не стал, зато побыстрей поскакал к королю, и прошел во дворцовый зал, где в это время Марк вёл суд среди собравшихся вассалов.
   Когда заседание закончилось, лесник с таинственным видом подошел к Марку. Тот спросил его с шутливой насмешкой:
  - "По какому делу явился ко мне о загадочный посетитель? Хочешь и ты попросить чтобы я рассудил ещё какую-нибудь обиду? Короче: зачем приехал?" Лесник прошептал:
  - "Государь, я заметил в лесу Моруа госпожу королеву." Улыбка слетела с лица Марка. Побледнев, он прижал ладонь ко рту лесника и повел его в свои покои, где сурово спросил:
  - "Кто ещё там был?"
  - "Никого государь, лишь шалаш на поляне." Марк быстро решил:
  - "Жди меня около Красного Креста. Да не говори никому что ты видел: я тебе дам сколько хочешь золота и серебра." Лесник уехал и стал ждать Марка у подножия большой раскоряченной сосны называемой Красный Крест, которая росла на опушке леса Моруа; там, на отшибе, хоронили бродяг. Будь проклят, доносчик! Вот увидишь, mîn hôrære, - от денежек ему будет мало радости.
   Король надел свой надёжный панцирь, повесил на пояс верный меч, когда-то наносивший славные удары, а поверх облачился в платье простого купца. Взял шлем и прошел в конюшню, оседлал коня, вскочил на него и, никем не сопровождаемый, незаметно проехал по городу. Пока скакал к Красному Кресту, вновь вспомнил ночь когда Фросин вывел на чистую воду его племянника. Вспомнил и про нежность которую выказала тогда Тристану его супруга. Вновь ревность яростно вскипела в сердце, а в голове сложился план мести: "Спрячусь вблизи шалаша и дождусь прихода Тристана. Пусть он станет грешить с Изольдой, а я застану их врасплох, и уж тогда раз навсегда покараю вероломство и отомщу за свой позор."
   Найдя лесника, король грозно сказал:
  - "Скачем скорей, веди меня прямо туда." Их окутала мрачная тень высоких деревьев, чаща сменилась чащобой, а чащоба буреломом. Король следует за лесником тревожно размышляя: "А что если Тристан уже вернулся и меня заметит? А что если меня учует собака? Один Бог ведает, кому из нас суждено остаться в живых!" Наконец лесник тихо сказал:
  - "Государь, мы подъезжаем!" Он поддержал повелителю стремя, а когда Марк сошел на землю, то лесник привязал коней к спелой яблоне, которая одиноко росла среди леса недалеко от полянки Изольды. Марк снял купеческую одежду, надел шлем и двинулся куда указал лесник. Тот последовал было за ним, но король сделал ему знак вернуться к коням.
   Незадолго перед тем Тристан возвратился с охоты. День выдался жаркий и охота не удалась, он был утомлён изнуряющим зноем, но ещё нежней чем прежде обнял Изольду и залюбовался ею, а та спросила:
  - "Как дела, дорогой?" Она весь день его прождала и стояла красуясь в своём наряде, который сплела из ярких цветочных венков и гибких веток плакучей ивы. На её пальце блистала её единственная драгоценность, но зато какая! - то был золотой перстень с чудным изумрудом, который подарил ей Марк в день свадьбы. Тристан уважал подарок короля и не ревновал когда Изольда надевала перстень. Отвечая любимой, он устало вздохнул:
  - "Пробегал полдня за оленем, он вконец меня истомил и исчез. Смотри, пот с меня так и течёт. Лягу-ка я да вздремну." Он лёг в шалаше и сразу уснул на ложе устланном свежей травой, но обнаженный меч не забыл положить под рукой. Изольда прилегла рядом и тоже задремала. Получилось так, что меч лежит между ними.
   Сквозь ветвяную крышу шалаша лучик яркого солнца медленно ползёт по прекрасному лицу Изольды, и оно сияет как весёлая льдинка. А по чаще крадётся король Марк бормоча про себя: - "Поспеши коли хочешь грех отомстить." - Он вышел на лужайку, и его начищенный панцирь ярко заблестел - "тем лучше, узнайте, что посланец Бога вас карает." Вот Марк видит шалаш своей жены, весь расцвеченный покрывавшими его цветочными венками, которые свили её нежные ручки. Неужели это и есть их вертеп? Узнав знакомое бормотанье, к нему подбегает Хюсден, виляя хвостом и ласкаясь. На мгновенье Марк смутился, но гнев вновь вспыхнул в нём. Его меч выплыл из ножен, как будто бы сам готовясь смыть кровью позор господина, который под частый стук сердца всё ещё бормотал, что сам он умрёт если их не убьёт.
   Вот он подходит к шалашу и меч поднимается для рокового удара. Какое же будет горе любящему сердцу если разрубят другое! Но Господь милосердный не допустил беды и открыл королю глаза. Он увидел, что перед ним лежат два невинных беззащитных создания. Как прекрасно лицо спящей Изольды под солнечным лучиком! Их уста не слиты в нечестивом поцелуе, и меж ними лежит обнаженный меч, надёжно разделивший их тела друг от друга.
  - "Боже! - прошептал Марк - помилуй!" Он опустил меч. "Ведь я чуть не стал злодеем, - подумал он. - Что я вижу? Как же можно их убить? Они так долго прожили в этом лесу и, если бы любили друг друга грешной любовью, разве положили бы острый меч меж собой? Ведь каждый знает, что обнаженное лезвие разделяющее мужчину и женщину служит порукой их целомудрия. Если бы они любили друг друга грешной любовью, как могли бы они почивать столь беспорочно? Нет-нет, я не могу их убить. Так как же мне теперь быть? Разбудить Тристана и начать с ним сражаться? Но за что мне теперь его убивать, и за что ему меня убивать? Нет, и этого делать нельзя." Он осмотрелся вокруг: ни малейшего дуновения ветерка, ни один листок не шелохнётся. Как будто всё в мире ждёт что же он решит. "Так что же делать? Нет, просто так я не уйду. Пусть они догадаются, что я смилостивился увидев их спящими. Нет-нет, я их не простил, то не я - то Бог сжалился над ними."
   Чтобы проникший в шалаш яркий луч не опалял нежное лицо Изольды, король снял свой отделанный горностаевым мехом нашейный платок и заткнул им дырку в навесе. "Это она, - вспомнил он, - привезла мне из Ирландии этот подарок от мачехи ". Потом осторожно снял с её пальца свой перстень. Прежде чтобы стащить кольцо надо было сделать усилие, а теперь пальчик так похудел, что оно снялось совсем без труда. Вместо него король нанизал свой перстень, который Изольда ему подарила на свадьбе. Затем Марк осторожно вытянул разделяющий их меч. Он узнал его: то был зазубренный меч когда-то поразивший великана Морольда. Вместо него король положил свой меч между ними.
   Затем Марк вернулся к яблоне и вскочил на коня. С раздражением бросил горсть монет леснику, буркнул:
  - "Убирайся прочь и не попадайся мне на глаза", и бешено поскакал назад к себе в замок.
   А Изольде привиделось во сне, будто она всё ещё королева и сидит перед богатым шатром среди леса, и два льва молча дерутся из-за неё. Вдруг один из них мягко задел её грудь кисточкой на конце хвоста. Она вскрикнула и проснулась − то платок отделанный белым горностаем упал на неё. Тристан вскочил на крик, схватился за меч, и вдруг признал по его золотой чашке, что это − меч короля. И тут же Изольда увидела на пальце кольцо Марка.
  - "Горе нам, - воскликнула она, - король нас застал! Ведь это его платок и перстень."
  - "Да, - сказал Тристан, - и меч тоже его. Наверно мой благородный дядя был здесь один. Он не смог бы убить нас беззащитных, я это точно знаю. Но ведь он скоро вернётся со стражей, чтобы схватить нас и всё же сжечь принародно. Изольда, милая, мы должны уходить поскорей!" Вскоре вернулся конюший и они сразу отправились в путь. Достигли границы леса Моруа и длинными переходами пошли на Уэльс сквозь поля и леса. Да, mîn hôrære, ещё много мучений причинит им любовь..
  
  
   Глава X Отшельник Огрин
  
  ТРИ ДНЯ СПУСТЯ Тристану пришлось долго ждать своего верного пса Хюсдена, который где-то выслеживал раненого хозяином оленя. Наступила ночь, а Тристан всё ожидал четвероногого друга, иногда призывая его долгим свистом очень похожим на песню жаворонка. Он размышлял: "Дядя мой, ты пришел когда я спал и был всецело в твоей власти. Помощники тебе были совсем ни к чему: ведь ты мог бы завладеть лишь Изольдой, и тогда я шёл бы за нею покорно на казнь как ягнёнок на жертвенное заклание, ты это давно уже знаешь. Почему ж ты оставил свой меч?" Тристан потрогал золотую чашку рукоятки меча Марка. "О, я понял тебя, мой король! Твоё благородное сердце уже простило нас, ведь оно любит Изольду и сострадает мне. Хотя как король ты не можешь простить никогда - ведь ты б унизил себя перед народом своим, бароны и сановники перестали бы чтить своего короля, и тогда ад междоусобиц и вражеских вторжений поглотит Корнуэлл."
   Он подбросил веток в костёр и стал думать дальше: "Дядя нашел путь как всё же простить мой проступок не унижая себя, и он дал знак своего прощенья чтобы облегчить наши страданья. Он увидел, что Господь нас не бросил - ведь Бог помог мне прыгнуть с окна часовни в пропасть и не разбиться, и Бог в нужный момент привёл прокаженных к жаркому костру, чтобы те увели Изольду от мучительной казни к моей засаде в лесу Моруа. Бог и дяде указал, что отдать её, а не сжечь вопреки желанью народа - решение по-королевски."
   Помешивая суком рассыпающуюся искрами золу он погрузился в воспоминания: "Дядя конечно вспомнил и меня юного, играющего ему на роте, и о том, что я покинул землю Лоонуа чтобы стать его вассалом, и о крови моей, пролитой за честь Корнуэлла в битве с Морольдом. Истинное благородство дядиного сердца позволило ему понять, почему я не признал своей вины любя королеву, почему требовал поединка от Андрета и баронов. Сам ты не против того чтобы я поединком доказал свою правоту."
   "Он не знает всю правду о нашей любви, не познал чуда любовного напитка, поэтому ревнует меня к своей любимой супруге и сомневается в её любви к нему. Но и надеется нас оправдать, потому что чувствует сколь искренне я говорю. О славный мой дядя, если бы мне с Божьей помощью добиться мира с тобой и снова как рыцарь носить панцирь и шлем для защиты твоей чести, а не своей!"
   Костёр угас, но светила луна. Тристан снова засвистел призывая Хюсдена, но вдруг его жаворонок затосковал: "Пусть Марк возьмёт себе Изольду... Ах, что же я думаю! Неужели я бы отдал её?! Нет, пусть лучше он заколет меня во сне. Но я всё не знаю что же мне делать. Преследуемый, я был силён, мог его корить. Ну зачем же своим состраданием он пробудил во мне слабость? Наверно тем самым он хочет отвоевать свою королеву назад!"
   Он вскочил от внезапного прозрения и опёрся на лук. "Королеву!.. Да, у него она была королевой, а со мною живет как раба. Что делаю я с её молодостью? Вместо покоев убранных шелками я ей дал лишь этот дикий лес, вместо роскошного полога над мягкой постелью - жалкий навес над неровною жесткой землёй. Лишь ради меня идёт она по страдному пути. Так чем же хуже ей было бы с Ивеном?"
   Он бросил лук на землю и простёр руки к луне: "О царица неба, скажи Богу, пусть помилует меня и даст силу, чтобы я мог вернуть Изольду королю! Ведь она его жена, а не моя, с ним повенчана по римскому закону перед всей знатью его страны!" И луна зашла за облака.
   Вскоре луна стала снова светить, и прибежал назад Хюсден. По виноватому виду собаки Тристан догадался, что олень ушел от него. Быть может, зверь бросился в бурный поток который стёр его следы, тогда наверно он утонул ослабев от раны и река его поглотила, а может быть волки задрали оленя. И пошли просветлённый Богом человек и уставшая собака к своему пристанищу.
   А у их шалаша в чаще окруженной плотным терновым барьером белокурая Изольда ждёт возвращения Тристана и тоже страдает. Она глядит на сияющий при свете луны перстень Марка и думает: "Кто великодушно подарил мне это золотое кольцо? Нет, не оскорблённый мною муж отдавший меня прокаженным! То сделал великий государь, который принял меня в жены и взял под покровительство в своей стране. Как любил он Тристана! Но появилась я - и что же наделала? А ведь Тристану подобает жить в королевском дворце, и на охоте веселиться с друзьями, а не рыскать как одинокий дикарь по чащобам. Ему бы разъезжать с королевской дружиной и воспитывать из юных баронских и баронетских сынов храбрых рыцарей, да ещё совершать вояжи в заморские королевства, ища себе новых подвигов и богатства. Но вместо этого у него безумная страсть ко мне; из-за меня он нищ, увяз в кровавых спорах, забросил рыцарство, изгнан королём, ведёт дикую жизнь..."
   Она услышала шаги Тристана, ступавшего по разбросанным вокруг убежища сухим ломким веткам, и поднялась навстречу, сняла с него колчан и забрала лук и меч.
  - "Дорогая, это меч короля Марка, - сказал Тристан. - Он должен был убить нас - но он нас пощадил." Изольда поцеловала золотую чашку и Тристан увидел что она плачет.
  - "Да, дорогая, тебя ждёт твой король. Ах, если бы только я мог с ним примириться! Если бы он дозволил мне доказать поединком, что никогда - ни словом ни делом - я не любил тебя преступной любовью! Всякий рыцарь от Лидана до Дургама (28), который бы осмелился это оспорить, нашел бы меня готовым к бою. А потом, если бы король согласился держать меня в своей дружине, я послужил бы ему на славу, как своему господину и дяде. А если бы он предпочёл удалить меня, я направился бы с Горвеналом к фризам (29) или в Бретань. - Тристан встал на одно колено и прикоснулся губами к руке своей возлюбленной: - Но что бы со мной ни случилось, я всегда останусь твоим, о моя королева. Я не думал бы о разлуке, если бы Бог не просветил меня сейчас о той жестокой нужде которую моя прекрасная дама терпит из-за меня так долго в этих пустынных местах."
   Изольда склонилась к нему, тихо рыдая и благодарно целуя любимого. Ведь она уже тоже увидела этот единственный путь из добровольного любовного рабства; и промолвила:
  - " Ты прав, Тристан. Хоть я и хотела бы дальше так жить с тобою до самой смерти, но ведь и я думаю, что и ты достоин лучшей доли чем влачить тяжкую жизнь в этой чаще. Да смилуется над нами всемогущий Царь небесный! Пойдём же к королю!"
  
  28) Английские места Лидан: Лидфорд в Девоншире, и Дургам: город в графстве Дургам.
  29) Фризы: древний народ живший на территории Нидерландов и Германии; жители английского графства Дамфрис.
  
   Они разбудили своего наставника и поведали о своём решении. Тот этому нисколько не удивился, а лишь обрадовался, но предостерёг просто так взять да и поехать к королю.
  - "Это было бы пожалуй неразумно - сказал Горвенал, - Давайте поедем вначале к отшельнику Огрину, я знаю где он живёт. Пусть Огрин снова даст вам свой совет. А пока отдохнём перед долгим путём."
   В ту ночь Изольда осталась одна в шалаше, а Тристан спал снаружи завернувшись в плащ. Утром он посадил свою даму в седло и повел её коня под уздцы. День и ночь напролёт шли они по лесам и полям не проронив ни слова, погрузившись в печаль и зная, что в последний раз любуются вдвоём дикой корнуэльской природой.
   И вот показалась хижина Огрина. Рядом часовня, отшельник сидит на её крыльце погрузившись в чтение. Он их вскоре заметил, а когда подошли, свернул свиток и встретил гостей ласковым приветствием:
  - "Рад вас видеть во здравии, друзья мои." Взглянув внимательно, Огрин сказал:
  - "Тристан, я вижу свет на твоём челе. Моя госпожа, и ты лучишься кротким смирением! Неужели дъявольская любовь всё ещё гонит вас из одного горя в другое? Долго ли будет продолжаться безумие? Соберитесь же с духом, раскайтесь наконец!"
  - "О мудрый Огрин, помоги нам в этом - промолвил Тристан кланяясь. - Скажи, как мне помириться с королём? Я готов отдать ему его королеву, потому что Бог мне внушил наконец, что наша страда это любовное рабство, и я знаю, что король с радостью примет столь прекрасный подарок от Бога. Затем я уйду далеко за моря, быть может в Испанию, а позже, если король когда-нибудь согласится принять меня ко двору, то я стану ему верным слугой."
   В свою очередь, Изольда отдала Огрину поклон с приседанием и кротко молвила:
  - "Святой отец, я и сама не могу так более жить. Не раскаиваясь в том, что люблю Тристана, я обещаю, что по крайней мере телесно мы будем разлучены навсегда."
   В ответ отшельник пролил слезу и взмолился Господу:
  - "Боже славный, всемогущий! Благодарю Тебя, ведь Ты продлил мне жизнь настолько, что я могу прийти им на помощь." И он взял бересту и чернильный настой и написал послание, в котором Тристан предлагал королю примирение. Огрин нужным слогом записал все мысли, которые Тристан поведал ему меж тем от всей души, подправил несколько слов, а потом достал настоящий чистый пергамент и переписал послание на него, после чего спрятал бересту, свернул пергамент в трубку, а Тристан запечатал свиток своим гербовым перстнем.
  - "Кто отнесет послание? - спросил Горвенал.
  - "Разве не я сам?" - ответил Тристан.
  - "Нет, сеньор Тристан, - сказал Огрин, − ты не пойдешь, это опасно. Мне лесники рассказали, что придворные Марка давно забыли о твоём прошлом геройстве и помнят сейчас лишь что ты умыкнул королеву. Пойду я − ведь мне не грозит потерять голову пока доберусь до короля."
  - "Полно вам, почтенный Огрин, я знаю как незаметно пройти к дяде. Когда станет смеркаться, мы с Горвеналом поедем к замку Тинтажель, а королева останется с тобой."
   Отшельник не стал с ним спорить. Итак, mîn hôrære, когда пришла лунная ночь, Тристан с конюшим появились вблизи хорошо знакомой нам Большой сосны. На стенах замка за частоколом ограды плодового сада дозорщики перекликались звуками своих рожков. Горвенал остался сторожить коней снаружи, а Тристан перескочил, как бывало, через ограду.
   Он снова увидел знакомые тихий пруд, окруженный мраморной балюстрадой, и быстрый ручей. Здесь проводил он бессонные ночи с королевой Изольдой. Сердце вновь окатила горячая волна печали разлук. Как бы вновь ожидая любимую, он посидел у воды, предавшись воспоминаниям об их сладких грёзах в этом саду и о лесной почти сказочной были. "Ах, как сладко нам вместе, но увы, больше в жизни такого никогда не случится." Он удивился, что его сердце обрело облегчение. Когда луна ушла за облака, он прошёл сквозь сад и через проход в стене, затем по мостику, под которым, как ты помнишь, mîn hôrære, как-то сидел карлик Фросин подстерегая королеву, прокрался по пустынным внутренним проходам замка, и встал под окном королевских покоев.
   Тут Тристан тихо свистнул. При этом звуке Марк сразу очнулся от сна: так мог свистеть лишь его племянник на охоте, когда хотел дать сигнал, что обнаружил затаившегося кабана или медведя. Марк тихо спросил
  - "Кто зовет меня в ночной час? Не ты ли, племянник?"
  - "Да, государь, это я, ваш Тристан. Я принёс вам послание, оно тут, в оконной решетке. Если изволите ответить, то положите ваше письмо в дупло Красного Креста."
  - "Ради Бога, милый племянник, подожди меня, не уходи!" Король бросился к окну и трижды позвал в темноту:
  - "Тристан! Тристан! Тристан мой родной!" Но Тристан был уже далеко. Он нашел своего конюшего и вскочил в седло.
  - "Всё же это было безумство. - заметил наставник. - Торопитесь, сеньор, поспешим-ка назад." И они вернулись туда где их тревожно ждали горячо молящиеся отшельник и королева.
  
  
   Глава XI Опасный брод
  
  КОРОЛЬ МАРК вынул пергамент из ячейки оконной решетки и велел разбудить и привести к нему капеллана замка Тинтажель, нелишне заметить, очень умного священника, который умел правильно толковать самые важные грамоты. Капеллан вскоре явился и Марк передал ему письмо. Тот внимательно осмотрел печать при яркой свече и показал королю; Марк увидел герб Лоонуа и сурово кивнул головой. Затем капеллан взломал печать, развернул пергамент и, искусно разбирая написанные слова, сначала торжественно прочитал приветствие королю от имени его вассала по имени Тристан, а затем пересказал и остальное письмо. Марк холодно выслушал священника не говоря ни слова. Но вдруг поняв, что королева хочет назад во дворец, внутренне обрадовался всем сердцем.
   Наутро король созвал знатнейших сановников, и когда те собрались и уже устали говорить меж собой на разные важные темы, король Марк вошел в зал и сказал:
  - "Я получил одно странное послание, сеньоры, поэтому прошу и требую вашего совета. Я ваш король, а вы мои самые высокие подданные, поэтому ваш совет очень важен." Капеллан снова раскрутил пергамент и, встав рядом с королем, начал рассказывать что там написано:
  - "Сеньоры Корнуэлла! Некто Тристан шлёт вначале привет и любовь королю и подданным. "Великий король, - пишет он, - когда я убил дракона и тем самым добыл дочь Гоббана, я мог бы оставить её для себя, но не пожелал, и она была выдана мне для тебя. Я привёз принцессу в твою страну и ты взял её в жены. Но клеветники заставили тебя внять их наветам. Ты хотел и её и меня наказать, но Господь сжалился над нами: мы умолили Его, и он смягчил твою ярость, о король. Ведь Всемогущий спас королеву от казни, и меня тоже когда я бросился в пропасть с высокой скалы. Всё то было знаками Бога о нашей невинности.
   Что же такое свершил я с тех пор за что меня можно карать? Королева была отдана прокаженным, я отобрал её у них. Я не мог не помочь ей в нужде, невинной, чуть не казнённой из-за меня. Мог ли я затем вернуть королеву? Нет - ведь был дан приказ взять нас живыми иль мертвыми. Потому я бежал с ней в леса.
   Бедствуя, мы блуждаем в чащобах, а не уплыли в Ирландию чтобы искать там приют, так как ждём твоей милости, о государь. Как и прежде, я готов вызвать на поединок любого бойца, чтобы доказать, что ни королева ко мне, ни я к королеве не питаем любви которая бы оскорбила её законного супруга. Король, объяви поединок: я не отказываюсь ни от какого противника. Если я не смогу доказать что я прав, казни меня перед всеми подданными. Если я одержу победу, то ни один из твоих баронов не послужит тебе лучше меня, но коли служба моя не по сердцу, то я уеду и ты никогда больше обо мне не услышишь.
   А если ты о государь не согласен принять назад супругу, или не можешь прийти к соглашению с подданными, я увезу её в Ирландию, потому что тут ей нет места.
   Ваш покорный слуга рыцарь Тристан. Это всё, сеньоры."
   Сановники, услышав, что он всё ещё предлагает поединок, дружно заявили королю:
  - "Прими королеву назад, государь! Безумцы те кто оклеветал её перед тобой. Что до Тристана, то пусть уходит хоть в Египет. Вели ему вернуть твою законную супругу. Назначь же день возврата поскорей, ведь ей так плохо живётся в тёмных лесах." Трижды вопросил король:
  - "Не встанет ли кто обвинить Тристана?" Но все молчали. Тогда он сказал капеллану:
  - "Пиши же письмо как можно скорей, ты хорошо услышал о чём в нём нужно писать." На этом собрание закончилось. Король со священником пошли вознести благодарение Богу в капеллу замка. После молитвы Марк приказал капеллану:
  - "Не забудь подписать что уж слишком много выстрадала Изольда в столь юные годы! Да, и ещё прибавь, что я шлю им обоим привет и любовь. И пусть монахи ещё до вечера положат хартию в дупло Красного Креста."
   Около полуночи Тристан пробрался к сосне Красный Крест, нашел письмо Марка и вернулся в хижину Огрина. Тристан и Изольда встали рядом, а отшельник встал перед ними. Он распечатал по всем правилам свиток и прочёл:
  - "Марк вам пишет, - сказал Огрин, - что собрал сановников и по их совету принимает назад Изольду как свою законную жену, но не желает оставить Тристана на своей службе. Он даёт тебе три дня на то чтобы ты передал королеву в его руки у Опасного Брода, и три дня на то чтобы ты затем собрался и удалился из Корнуэлла."
   Изольда со слезами в очах поглядела на возлюбленного. Тристан спросил:
  - "Это всё?"
  - "Всё" ответил старик и ушел в часовню.
  - "О Боже! - сказал Тристан. - Какое горе потерять тебя, дорогая! Но это необходимо, ибо лишь так я могу избавить тебя от мук которые ты переносишь из-за меня. Когда прикажет моя судьба в разлуке, я пришлю тебе весть из любой стороны, куда ветер странствий меня занесёт. Жди моего посланца с каким-нибудь известным тебе знаком - залогом твоей любви ко мне. И ты передашь мне через него любое твоё желание, дорогая. Если ты вновь захочешь увидеть меня, я примчусь издалёка при первом же зове." Изольда вздохнула, представив себя тоскующей без любимого в постылом дворце. Что же дать ему из своего ларца в будуаре?
  - "Среди моих драгоценностей есть изумительный перстень с зелёной яшмой - я заворожу его от любого колдовства и отдам тебе, Тристан, как залог своей любви; не снимай его никогда. И если когда-нибудь гость короля или нищий с улицы скажет мне, что явился от твоего имени, я ему не поверю, как бы он ни клялся. Но лишь увижу я свой перстень - ни королевская власть, ни моря, ни горы не помешают мне сделать всё о чём он скажет − будь то безумно иль мудро." Изольда снова вздохнула и попросила:
  - "А ты, Тристан, оставь мне Хюсдена. Самая лучшая ищейка короля не будет холена лучше чем он у меня. Глядя на нашу собаку, я вспомню и тебя, и это облегчит мою серую тоску." − "Хюсден твой, моя милая." И в последний раз они поцеловались в уста.
   Огрин долго молился в часовне, а потом собрался в путь. Опираясь на посох, он шёл и шёл и пришёл в город Мон (30). Там он зашел в собор и показал пергамент короля Марка соборному настоятелю. Тот, прочитав письмо, приказал выдать отшельнику много золота и серебра, и Огрин накупил в Моне и горностая, и другие великолепные меха, шелковые ткани, пурпурную парчу, женскую сорочку белее лилии, и ещё гнедого иноходца в позолоченной сбруе, который шёл такой плавной поступью, что полная чаша с вином на его седле не расплёскивалась. Люди дивились: откуда у бедного старца взялись марки на столь дорогие покупки? Но старик никому ничего не рассказывал; нагрузил наряды на коня, взял гнедого под золотые уздцы и, возвратившись к себе, отдал Изольде:
  - "Прими эти подарки о королева. Твоё платье обратилось в лохмотья, но завтра у Опасного Брода ты должна быть прекрасней всех коруэльских женщин. Боюсь только, что цвета тканей тебе не понравятся: я ведь неопытен в выборе женских нарядов."
   Меж тем король Марк велел глашатаям раструбить по Корнуэллу, что через три дня у Опасного Брода он примирится с королевой. В назначенный день луг там сиял, расцвеченный богатыми шатрами баронов. Великое множество дам и рыцарей съехалось на ту шумящую речную переправу которая отделяла земли самого короля от земель его графа Андре де Николя (31). Всем очень хотелось снова увидеть королеву Изольду; её по-прежнему любили, кроме трёх предателей конечно. Проговорюсь, mîn hôrære, что один из них умрёт от меча, другой будет пронзён стрелой и третий утоплен в море, а что до того лесника-доносчика, который привёл короля Марка к лужайке Изольды, увы, он будет убит палкой. Так Господь покарает врагов королевы за их неистовое ханжество и алчность.
  
  30) Мон: Мон-Сен-Мишель, корнуэльский островок в заливе Маунтс-Бей
  31) Граф: вассал короля, высший сановник, наследственный владетель земель, правитель назначенного ему округа.
  
   Тристан и Изольда печально подъезжают по лесу к месту их расставания. На Изольде роскошная мантия пурпурной парчи. На Тристане лохмотья, но из под них грозно просвечивает боевой панцирь.
   - "Милая, - говорит он, - Пройдёт немного мгновений и нам больше нельзя будет поговорить друг с другом. Заклинаю тебя именем великого и всемогущего Бога, исполни то, о чём я тебя так просил: если когда-нибудь встретишь моего посланца, то не гони его, а выслушай."
  - "Милый Тристан, лишь только я увижу свой перстень окаймлённый зелёной яшмой, то ни башни, ни стены, ни крепкие замки не помешают мне исполнить твою волю. Прокрадись на вторую ночь к Большой сосне. Я пошлю туда Бранжьену, она передаст перстень."
  - "Да вознаградит тебя за это Господь о Изольда!" Их кони шли рядом; он привлек её к себе и в последний раз сжал в объятиях. Вот и просвет впереди - то конец их пути. Но Изольда должна сказать ещё очень важное. Что же её беспокоит? Она не может больше медлить:
  - "Дорогой мой, выслушай и ты мою последнюю просьбу. Скоро ты покинешь Корнуэлл. Задержись же на несколько дней, спрячься и не уезжай, пока не узнаешь как со мной обойдётся король - ласково или гневно. К тому же я совсем одна: кто же ещё как не ты защитит меня от наших врагов? Я никак не могу забыть того ужаса когда герцог Андрет вязал мне руки грубой верёвкой когда я сидела в постели. У Периниса есть один верный человек, лесник Орри. Он тебя тайно приютит."
  - "Никто не посмеет обидеть тебя, дорогая. Я спрячусь у Орри, я его знаю. Если кто-то тебя оскорбит, пусть страшится меня как самого Сатану."
   Вот они выезжают из леса и издали видят богато украшенные шатры на лугу, нарядную публику и короля Марка со свитой. Приблизились к королю на расстояние броска копья и обменялись приветствиями. Увидев Изольду, Марк загарцевал впереди остальных; держась рядом с ним, им улыбался сенешаль Динас из Лидана (Марк не дал ему отставки).
   И вот съехались совсем близко. Тристан соскочил с коня и взял под уздцы иноходца Изольды, приветствовал Марка глубоким поклоном и сказал:
  - "Государь, возвращаю тебе белокурую Изольду. Перед знатными людьми твоей земли я прошу тебя дозволить мне защитить себя в виду твоего двора. Я ещё не подвергался суду с тяжбой. Позволь мне вместо суда оправдаться честным поединком: если я буду побеждён - жги меня в сере живого иль мёртвого, если же одержу победу - оставь меня при себе, иль, если не хочешь - изгони в дальние страны."
   Глашатаи три раза протрубили о вызове Тристана, но никто на лугу не ответил на эти призывы о смерти. Затем Марк принял из его руки уздечку коня Изольды и, передав её Динасу, отошел к свите чтобы обсудить как всё же поступить с Тристаном. Сенешаль оказал королеве почёт и внимание. Под жарким солнцем Изольде стало жарко, и он помог ей снять парчевую мантию; королева открылась всем взорам в изумительном шелковом блио надетом на тонкую тунику. Улыбнулась Изольда, вспомнив о старом Огрине который привёз ей эти роскошные дары. Да, наряд был великолепен, но красота одежд затмилась её изящным станом, блестящими как два изумруда очами, светлыми как солнечные лучи волосами.
   Как увидели её три негодяя, прекрасную и чтимую как прежде, - раздраженные, они подъехали к королю. В этот момент граф де Николь старался убедить его говоря:
  - " Государь, оставь Тристана при себе, ведь тогда наши враги ещё более тебя устрашатся, опасливо думая: "Как могуч король Марк - властелин Корнуэлла, ведь его рыцари намного сильнее наших."" Понемногу он смягчал сердце короля, но герцог Андрет сказал:
  - "Внемли, государь, и нам. Подумай о своей чести. Да, мы сейчас признаём что королева была оклеветана понапрасну. Но если Тристан и она останутся у тебя при дворе вместе, то люди снова начнут говорить всё о том же. Всё же лучше тебе его удалить, хотя бы на время; а когда-нибудь ты, без сомненья, призовёшь его снова к себе."
   Марк так и поступил: он не стал менять своего прежнего решения и велел передать Тристану, который одиноко стоял в стороне и неотрывно глядел на Изольду, чтобы тот всё же удалился. Бедный рыцарь подошел к королеве и стал с ней прощаться. Они взглянули друг на друга, и королева, застыдившись при всей знати за его лохмотья, покраснела и опустила глаза. А подобревший король разжалобился и впервые за сегодня обратился к Тристану:
  - "Куда же пойдешь ты, племянник, в своих лохмотьях? Возьми в моей казне что угодно: золота, серебра, разных мехов."
  - "Государь, - ответил Тристан, - не возьму я у тебя ни одного денье. Всё что мне надо я получу за морями, когда славно послужу другим королям. Адьё, мой милый дядя, и будь счастлив!" Он вскочил на коня и поскакал прочь по кромке речного берега вниз по течению. Изольда следила за ним неотрывным взглядом, пока милый друг не скрылся вдали.
   Весть о помиловании королевы быстро достигает Тинтажель. Стар и млад, мужчины, женщины и дети выходят толпой из города навстречу яркому конному кортежу появившемуся из леса. Простые люди сильно сокрушаются между собой об изгнании их защитника Тристана, но всё равно радостно приветствуют свою госпожу. Под звон колоколов богатая кавалькада торжественно вступает в город. Главная улица усыпана стеблями каштанов и украшена шелковыми тканями вывешенными из окон. Бароны, приехавшие издалека принцы и герцоги, да и народ тоже, сопровождают короля и королеву до самого замка. Сегодня ворота отперты для всех: и богатые и бедные пируют вместе за длинными столами в дворцовом зале. Чтобы достойно отметить этот особенный день, король Марк вчера подписал вольную ста рабам, а сегодня, под одобрительные крики и лязг оружия гостей, посвящает в рыцари двадцать конюших и дарит им деньги на щиты и мечи.
   А Тристан у водопада ниже по течению реки встретился с Горвеналом. Они свернули в густой лес и, как просила Изольда, приехали к леснику Орри, который тайно приютил их в полуразрушенном подвале стародавней заброшенной башни недалеко от своего дома.
  
  
   Глава XII Суд раскалённым железом
  
  ВСКОРЕ АНДРЕТ, Гондоин и Деноален сочли себя в безопасности от Тристана. Они не сомневались, что тот живёт за морем, в стране достаточно отдалённой чтобы до них не добраться. И вот однажды на охоте, когда король, прислушиваясь к отдалённому лаю своей своры, придержал на лесной тропе коня, они все трое подъехали к нему. Андрет сказал:
  - "Король, выслушай нас. Ты раньше без суда приговорил королеву к казни - это было против закона, а теперь ты без суда и оправдал её - опять же против закона. И поскольку она так и не оправдалась, то многие твои бароны осуждают вас обоих. Посоветуй-ка ты ей их не злить, и для того пусть сама попросит Божьего суда. Так требует наш обычай. Что ей, невинной, стоит лишний разок поклясться на мощах святых в том, что она ни разу не согрешила? И уж коли она невиновна, то если и подержит в руках раскалённое железо, ей ведь от этого никакого вреда не будет, не так ли? Столь лёгкое испытание верности супругу навсегда рассеяло бы старые подозрения." Марк, оскорблённый этой беспардонной демагогией и неприкрытыми угрозами в адрес жены, ответил так:
  - "Да покарает вас Господь, сеньоры! Зачем вы беспрестанно домогаетесь моего позора? Тем самым и вы злите меня свыше всякой меры. Своего племянника я изгнал только из-за вас. Чего же ещё вам нужно? Чтобы я и супругу свою изгнал? Какие у вас на неё сейчас жалобы? Быть может она уже стала ирландской шпионкой?" Марк всё больше рапалялся:
  - "Быть может вы хотите чтобы я призвал Тристана и желаете чтоб он подъехал к вашим замкам с горнистом, вызывая вас на поединки для защиты чести королевы? Скажите "да", и я тут же пошлю гонца. Тристан приедет с радостью, вы это сами знаете."
   Тут трусы задрожали: им ярко представилось, что Тристан вернулся и выпускает из них кровь грозным мечом. Они сразу заблеяли как невинные овечки:
  - "Полноте, великий государь, ведь мы вам лишь неловко посоветовали как сделать лучше заботясь о вашей чести. Мы ваши преданные ленники, и отныне будем молчать как рыбы. Утишьте же ваш благородный гнев, умоляем вновь даровать нам вашу милость." Но Марк приподнялся в седле и презрительно рявкнул грозя плёткой:
  - "Пошли вон, негодяи! Никогда не будет вам моей милости! Я дурак ради вас изгнал Тристана, но теперь ваша очередь настала: вон все втроём с моих земель!"
  - "Хорошо же, король - отвечали тогда они. - Не нужны нам твои ленные земли. Наши крепкие замки стоят на крутых скалах, их стены окружены глубокими рвами и надёжными частоколами. Там нас враги не достанут, так что если нагрянут - без твоих подмог проживём, но и от нас подмоги не жди." Не прощаясь, они повернули коней назад и ускакали по тропе прочь.
   А Марк протрубил в свой королевский рог конец охоты и, не дожидаясь остальных охотников, поскакал в замок Тинтажель. Королева Изольда услыхала, как в пустынном дворце зазвякали на лестничных плитах мужнины шпоры, и озабоченно встала со своего рукодельного кресла. Он поднялся по ступеням в общую залу их покоев, она как обычно встретила мужа поклоном и забрала меч. Тут Марк удержал её руки и хотел что-то сказать, но осёкся. Изольда выпрямилась устремив на него взгляд, и увидела, что благородные черты его лица искажены сильным гневом. Таким мрачным видела она Марка лишь перед костром когда её хотели казнить. Она испуганно подумала: "О, моего друга нашли, король схватил его!" Сердце похолодело в груди, она побледнела и голова закружилась. К счастью, в прихожей залы было полутемно и Марк не заметил испуга. Он обнял супругу и нежно поцеловал. Изольда обрела равновесие и тревожно спросила:
  - "Мне страшно, государь: вы в таком гневе!"
  - "Да, я вернулся с охоты весьма раздраженным." Изольда стала искусно расспрашивать:
  - "Если вас раздосадовало что зверь ушел, не стоит принимать это столь близко к сердцу."
   От спокойных слов и мелодии её голоса гнев Марка стал утихать и он улыбнулся.
  - "Нет, дорогая, не звери меня прогневили, а кое-кто похуже - эти три предателя, которые нас издавна ненавидят. Ты знаешь их: Андрет, Деноален и Гондоин. Я их изгнал со своих земель."
  - "Что худое осмелились они сказать тебе о государь?"
  - "Ах, не важно, не твоё дело. Я их изгнал и это всё." Изольда всё же осмелилась спросить:
  - "Вы изгнали их из-за меня наверно? Я подлецов хорошо знаю, так что и не извольте отвечать." Марк промолчал, и Изольда запричитала:
  - "Я одинока в этой чужой стране, у меня нет защитников, кроме вас, о государь, и Хюсдена. Боже мой, в чём же они меня вновь обвиняют?"
  - "Ладно, дорогая, будь по-твоему. Они полагают, что тебе следует оправдаться перед судом искусом на раскалённом железе." Изольда содрогнулась.
   Подражая Андрету, Марк картавя загнусавил:
  - ""Подобало бы самой королеве потребовать такого суда... Это не страшно тому кто уверен в своей правоте..." и так далее. Вот какие меры они предлагали. Но оставим это, я изгнал негодяев и могу жить спокойно."
   Изольда снова села за распутывание шерсти. Сердце мучительно колотилось, но постепенно рукоделие успокоило её. Верный Хюсден лежал у ног хозяйки и участливо следил за хозяином. Марк грустно бродил по зале побрякивая шпорами, изредка поглядывал на супругу и на меч, который она повесила на стену, и думал: "Где-то сейчас мой племянник? Почему же король не имеет права в честном поединке проткнуть подлецов своим мечом чтобы защитить честь королевы? Если бы то было можно, наглые трусы не посмели бы даже пикнуть при мне." Изольда представила себе что происходит на душе у супруга и стала переживать за него больше чем за себя. Ведь он небось думает, что распад государства хуже её смерти.
   К счастью, mîn hôrære, Бог нас никогда не оставляет в трудные моменты и даёт верный совет. Вот и сейчас в голове Изольды стало всё ярче и ярче разгораться Божье посланье. Вскоре она откладывает шерсть, встаёт и кланяется Марку:
  - "Государь, я знаю что делать. Прикажи негодяям вернуться ко двору. Я согласна на искус."
  - "Но, дорогая, это ведь нам совсем ни к чему!"
  - "Дорогой, не бойся, мои руки не пострадают."
  Что ж, Марк нехотя соглашается и спрашивает, благодарно целуя жене ручку:
  - "Когда же Божий суд будет угоден королеве?"
  - "Через семь дней."
  - "Срок очень близок. Что прикажете делать?"
  - "Нужно успеть созвать важных гостей - моих судебных поручителей. Прошу вас, пригласите короля Логрии Артура, сеньоров Говена и Жирфлета, сенешаля Кея и ещё пару сотен рыцарей на вашей и Артуровой службе. Пусть король Артур позволит всем приехать на Белую Поляну. Именно там хочу я произнести клятву своей невиновности. Ведь если провести Божий суд на вашей земле, перед одними лишь вашими баронами, то не успею я поклясться, как они снова придумают какой-нибудь новый искус, и наши муки с ними никогда не кончатся. Но они не решатся нас дальше травить, если за меня поручатся король Артур и его славные рыцари."
   Вскоре глашатаи Марка побежали по дорогам, спеша пригласить названных Изольдой персон на Белую Поляну - луг у берега реки разделяющей владения королей Артура и Марка. А верный слуга королевы Перинис Белокурый избегая дорог пробрался без помех по дремучим лесам и нашел Тристана в подвале башни вблизи хижины лесника Орри.
   Бытие рыцаря было скромным. Глядя на Изольдин перстень с яшмой, который Бранжьена Верная принесла ему к Большой сосне, Тристан пускал им солнечные зайчики, оживляя ими своё убежище, и воображал, что это кончики тонких нитей связывающих его сердце с сердцем любимой. Перинис сообщил обо всех происшествиях в замке: о том, что Марк по-прежнему любезен к королеве, о новом коварстве трёх негодяев, о предстоящем Божьем суде и назначенных дне, часе и месте суда.
  - "Моя госпожа просит, чтобы вы тоже прибыли на Белую Поляну, притом без оружия и нарядившись бедным паломником, чтобы никто не мог вас узнать. Вы должны ждать её на противоположном берегу реки, где будут рыцари короля Артура и состоится суд. Чтобы попасть на луг, королеве надо будет преодолеть реку, и вам, сеньор рыцарь, предстоит оказать ей помощь при переправе. Моя госпожа очень страшится дня суда, но она всецело полагается на милость Господа, уже спасшего её от огня и от прокаженных."
  - "Возвратись же, о мой славный Перинис, к своей госпоже и скажи, что я счастлив исполнить её волю."
   Mîn hôrære, когда паж Перинис возвращался в Тинтажель, случилось ему заметить в глухой чаще того самого лесничего который, как ты помнишь, увидел Изольду в лесу Моруа и выдал её королю. Проматывая затем свои предательские денежки, он во хмелю похвастался как сумел их добыть, и Перинис это услыхал. Лесничий как раз вырыл в земле глубокую яму чтобы ловить кабанов, и встав на колени уже искусно прикрывал её ветвями. Верный слуга королевы выскочил из чащи как разъярённый лев, лесник хотел вскочить на ноги и убежать, но Перинис уже прижал его своей толстой палкой к краю ловушки:
  - "Поздно бежать, проклятый предатель моей госпожи. Лучше останешься тут, у этой могилы, ты не напрасно себе её вырыл." Палка взметнулась над беднягой, с вжиком опустилась на него и сломалась разбив череп. Перинис столкнул ногой тело в прикрытую ветками яму...
   В день Божъего суда над Изольдой корнуэльцы дружным строем появились у неширокой реки напротив Белой Поляны. Уже собравшиеся вдоль другого берега рыцари Артура приветствовали их развевая блестящие знамёна. Корнуэльские всадники перешли реку вброд, но их королева пожелала переправиться в маленькой очень изящной лодке случайно оказавшейся на обычно пустынном песчаном берегу. Пожилой рыцарь Кихот был весьма польщён тем, что королева попросила его взяться за вёсла, и повёз её через реку.
   С другого берега за их переправой наблюдала не только знатная публика, но ещё и какой-то жалкий паломник, который одиноко сидел на прибрежном откосе свесив ноги почти до воды и завернувшись в свой серый увешанный ракушками плащ (32). Он уже давно так сидел, прося милостыню крикливым голосом и протягивая деревянную чашку для подаяний гарцующим мимо рыцарям, а если кто-то бросал денье, уныло выражал благодарность.
  
  32) Возвращаясь из Святой Земли и Божьего Храма в Иерусалиме, паломники украшали свои шляпы или плащи ракушками в знак того, что переправлялись через моря.
  
   Когда лодка готовилась пристать к глинистому откосу, Изольда спросила своего галантного переправщика, одетого в живописные крокеты с кружевными панталонами:
  - "Сеньор, как мне ступить на твердую почву не замарав блио? Кликните что-ли того вон паломника чтобы он мне помог." Рыцарь приказал:
  - "Эй, дружок, ты видать нехил, а ну-ка, подбери свой плащ да сойди к нам, перенеси-ка королеву на берег, но ради Бога не урони на полпути в воду. Я тебе денье дам."
  Паломник не торгуясь спрыгнул в воду, подошел и принял королеву на руки. Пока нёс над водой, она тихо сказала: - "Милый, как мне приятно!" − а потом, когда вынес на берег: − "Упади на траву." Он споткнулся и упал, продолжая держать Изольду в крепких объятьях. Рыцари хотели как следует проучить недотёпу, но королева сказала:
  - "Оставьте его - ведь со мной ничего не случилось на мягкой траве, разве что блио слегка поизмялось, да это неважно. − Она дала бродяге серебряную монетку и ободрила, участливо погладив под капюшоном русые волосы: − Ты дружок наверно ослабел от долгих скитаний."
   Вскоре появились и остальные приглашенные, добавив ещё больше блеска и живописности предстоящей страшной церемонии. Сеньоры Говен, Жирфлет и Кей вошли под тень королевского шатра, где встали рядом с Артуром и Марком сидящих на походном троне. Перед ними постлали на траву шелковую ткань из Никеи и положили мощи святых, извлеченные из ковчежцев и рак замка Тинтажель.
   Возле мощей разожгли костёр и кинули в него одолженную у оружейников железную полосу. Помолившись Богу, королева сняла с рук и шеи все драгоценности и раздала их конюшим, скинула с себя пурпурную мантию, блио и башмачки и отдала их служанкам, приехавшим со своими госпожами, отдала им и свою тонкую накидку под мантию, и даже сорочку. На её прекрасном теле осталась лишь туника. Так, с обнаженными руками и ногами, предстала она перед судьями. Рыцари смотрели на неё благоговея и от умиления плакали. Королева, глядя на их строй, протянула дрожащую правую руку к мощам и нараспев заговорила сильным и звучным голосом:
  - "Короли Логрии и Корнуэлла, сеньоры Говен, Жирфлет и Кей, и могучие рыцари, будьте же моими поручителями. Я клянусь этими святыми мощами и всеми святыми мощами на свете, что ни один мужчина рожденный от женщины не держал меня в своих объятиях, кроме короля Марка, моего супруга и повелителя, да ещё этого бедного паломника, который уронил меня на ваших глазах. - Обернувшись к королям, спросила: - Годится такая клятва?"
  - "Да-да, королева, конечно" - произнёс Артур участливо, а Марк со смертельно побледневшим лицом смог лишь кивнуть головой. Король Артур усилил голос до мощи раскатов грома:
  - "Так пусть же Господь Всевышний явит нам свой правый суд!"
  - "Аминь!" - прошептала бледная Изольда и пошла к костру, шатаясь от сильного биения крови в висках. Все застыв ждали развязки. Она погрузила руку в стреляющие гроздьями искр уголья, нашла железо и схватила его, прошла десять шагов до реки, высоко вознеся свой малиновый жезл, потом, бросив его в воду, широко распростёрла руки и замерла, став похожей на крест. Все ясно увидели, что ладони и всё её тело были здоровы как сочная слива. От происшедшего чуда все онемели, и лишь шипенье торчащего из воды железа и облачко пара над ним подтверждали очевидность случившегося. Вдруг из всех грудей вырвался клик славы Господу, а король Марк и нищий паломник оба упали без чувств.
  
  
   Глава XIII Трели соловья
  
  ВЕРНУВШИСЬ В СВОЙ подвал заброшенной башни рядом с хижиной лесника Орри, Тристан уныло отставил паломнический посох и снял плащ. Ему стало ясно, что настал день сдержать данную королю Марку клятву и уйти с корнуэльской земли. Зачем ещё медлить? Произошло великое чудо, королева оправдалась, Марк её будет теперь боготворить и почитать ещё больше. Сам король Артур взял его королеву под свою защиту, и отныне ни одна клевета не восторжествует над нею. Чего же дальше ждать среди руин их прежнего счастья и лишь подвергать новым опасностям жизни лесника Орри, своего наставника и свою? Разумеется надо уехать и больше не возмущать спокойствие любимой королевы. Но в одежде паломника на Белой Поляне он заново ощутил прекрасную Изольду в своих объятиях, и любящее сердце упорно не хотело подчиняться настойчивому разуму.
   Три дня был он не в силах оторваться от страны своей королевы, но на четвертый попрощался с приютившим их лесником и сказал верному конюшему:
  - "Дорогой мой наставник, наступил час покинуть Корнуэлл: мы едем в Уэльс." Ночью они пустились в путь. Пустынная дорога пролегает мимо замка Тинтажель, мимо окруженных частоколом Большой сосны и плодового сада. Там когда-то Тристан поджидал свою возлюбленную. А сейчас, как и тогда, сияет полная луна, легко просвечивая сквозь облачную дымку, и могучая крона сосны выделяется на светлом небосводе как чёрное облако.
   Вдруг Тристан соскочил с коня.
  - "Обожди меня у леса, дорогой наставник, я скоро вернусь."
  - "Куда идешь ты, безумец? Ты без устали ищешь смерти!" Но Тристан бросился к замку и перелез через частокол. Он подошел к пруду с мраморной балюстрадой. К чему бросать теперь в воду сучки с ободранной корой? Ведь Изольда больше не ждёт его деревянных посланцев глядя из своего окна на протекающий мимо ручей. Ни летом, ни зимой - она больше к нему никогда не придет! Осторожными шагами прошел он сквозь сад по тропинке, по которой когда-то она прибегала к нему...
   В покое Марка в его объятьях бодрствует печальная Изольда. Внезапно в открытое окно, где играют лунные лучики, доносятся трели соловья. Изольда слушает звонкие пронизывающие ночь свисты и, зачарованная ими, осторожно отводит руку уже уснувшего супруга и встаёт с дивана. Вдруг её пронизывает волнение: "Откуда эти напевы?" - трепещет: - "О, ведь это Тристан! Так в лесу подражал он певчим птицам чтобы меня повеселить. Он уезжает, и это его последнее прости! Как же тоскливо печалуется мой соловей на исходе лета! Милый, неужели я никогда не услышу твоих чудных мелодий?" Трель звучит ещё более страстно.
  - "О, чего требуешь ты? Чтобы я пришла? О нет, вспомни о данной мною клятве. Умолкни же, ведь нас сторожит смерть!" Но соловей не утихает.
  - "Ах, что нам смерть?! Ведь ты меня зовешь, ты хочешь чтоб я вновь стала твоей - я иду!"
   Она идёт в свои покои и набрасывает на плечи широкий подбитый мехом плащ. Чтобы покинуть дворец надо пройти опочивальню где сторожит королевская охрана. Изольда перешагивает через спящих рыцарей, широко раскинувшихся на звериных шкурах у порога покоев, идёт к выходной двери опочивальни и сдвигает засов; тихий скрежет осторожно открываемой двери никого не тревожит. Хюсден, верный пёс, следует по пятам. Королева переступает порог и бежит к плодовому саду за оградою замка.
   И соловей умолк. Целуя в уста, он заключил её в объятья и не отпустил до зари.
   Эта ночь их опьянила и они повторяли ещё много раз свои встречи. Тристан вернулся к леснику Орри, и когда король уезжал по делам, он прокрадывался в покои Изольды. Осенние дожди не могли помешать их любви.
   Тут нужно ещё заметить, что Марк привык брать в свои поездки умного пса Изольды. С Хюсденом, который был для него постоянной памятью о любимой королеве, ему было как-то приятней коротать время в длинных дорогах и на постоялых дворах своего государства. Собака была всегда начеку, но не брехала попусту, и с нею можно было размышлять вслух не опасаясь предательства собеседника.
   Бабьим летом один слуга подглядел встречи влюблённых и доложил о них Андрету:
  - "Сеньор, зверь которого вы считаете прогнанным, вернулся в свою берлогу."
  - "Когда ты его видел?" удивлённо но и с испугом спросил герцог?
  - "Когда король уезжал вершить суд в Сен-Любене. Несмотря на безлунье, я хорошо разглядел их игры при свече. Наверно вы можете их сами через две недели увидеть, когда король уедет на тайное совещание с сеньорами Говеном и Жирфлетом. Но поберегитесь, сеньор: Тристан пришёл к королеве опоясанный мечом, при нём лук и стрелы."
   - "Как же ты их так ловко подсмотрел?"
  - "Через одно окошко. Если я расскажу вам как это сделать, что вы мне за это дадите?"
  - Серебряную марку, и ты станешь зажиточным крестьянином."
  - "Так слушайте, - сказал слуга. - В покой королевы смотрит узенькое окошко, которое проделано высоко в стене, но оно всегда плотно закрыто бычьим пузырём и задёрнуто занавесками. Я лёжа на крыше проделал в пузыре дырку и смог при помощи тонкой тростинки просунутой в дырку отклонить одну из занавесок. Так что если свиснуть с крыши головою вниз, то в щёлку кое-что видно. Сожгите меня, сеньор, если не увидите там того о чём я рассказал."
   Андрет пошел к своим двум дружкам и они долго обсуждали, кто первым насладится зрелищем. Наконец жребий решил, что это будет Гондоин. Они разошлись и стали ждать отъезда Марка. Несмотря на то, что после ужасной гибели Генелона они ещё больше боялись Тристана, любопытство негодяев всё же пересилило страх смерти.
   Настал день когда Марк уехал. Вечером Тристан вышел из леса около Большой сосны. Вот он крадётся среди густых кустов терна к частоколу плодового сада. Месяц вышел из тумана, и вдруг рыцарь заметил верхового, который ехал по пустынной дороге. Mîn hôrære, то был Деноален спешащий из своего замка в предвкушении забавного зрелища в виде Гондоина свисающего с крыши головою вниз чтобы подсмотреть за королевой. Тристан притаился, но тут всадник остановился напротив него и, привязав коня к сосенке у дороги, тоже полез сквозь кусты; Деноален не хуже Тристана знал все ходы вокруг замка. "Ба, да ведь это же враг сам ищет свою смерть" - молча возликовал Тристал и бесшумно обнажил меч. "Боже, устрой так, чтобы он меня не заметил до своего гибельного мига." Когда Деноален прокрадывался совсем рядом, Тристан выпрыгнул перед ним из зарослей терна. Тот даже не вскрикнул, он мог лишь икать с перепугу. Тристан проткнул его мечом как тюфяк, обтёр травой лезвие от крови и убрал в ножны, вынул ножик из кармана и срезал с черепа врага две пряди волос. "Этот подарок обрадует мою возлюбленную" подумалось ему. Спрятав окровавленные волосы за пазухой, он отогнал в лес коня барона, шлёпнул ладонью по крупу, и конь убежал, а затем рыцарь продолжил свой путь.
   Тристан ещё не взошёл к королеве, а Гондоин уже затаился на крыше над узким окошком. Он запасся прочной веткой и уже успел воткнуть её в дырку бычьего пузыря и отодвинуть ею занавеску. Свиснув с крыши головою вниз, он начал разглядывать, хоть ему и было очень неудобно, покой королевы тускло освещенный свечкой. Там возился задом к нему её верный паж Перинис Белокурый, который устилал пол стеблями каштанов; вскоре он вышел из пределов видимости. Толстая ветка очень мешала видеть диван королевы, поэтому Гондоину пришлось расширить дырку в пузыре. Тогда он увидел Бранжьену с гребнем в руках, когда та поправляла тям и сям оборки на диване. Затем всё стихло. В голове Гондоина зашумело, но он, будучи уже твёрдо уверен что приготовления затеяны неспроста, остался, полон решимости, свисать с крыши до завершения предвкушаемого им зрелища.
   Бранжьена убедилась с порога (Гондоин не мог её там видеть), что покой выглядит как положено. Лишь свет свечи слабо трепещет, и это кажется служанке странным, так как из-за свежей погоды окно покоя плотно закрыто ставнями. Откуда может взяться сквозняк? Тут она замечает, что одна из занавесок верхнего окошка слегка отклонена. Неужели Фросин? Но она со спокойным видом идёт в будуар королевы, который примыкает к покою, и начинает расчёсывать волосы цвета белого золота своей госпожи.
   После некоторых раздумий служанка говорит:
  - "Госпожа, вас кто-то снова выслеживает. Но это не Фросин, - ведь тот вышел на королевскую пенсию и больше нам не враг. Но кто же тогда?" Тут в будуар входит Тристан, как обычно миновав без проблем опочивальню с беспечно спящими рыцарями. Его любимая в панике от слежки, но он как может успокаивает её:
  - "Это не может быть Денеалон - молвит он, и вынимает из-за пазухи волосы негодяя, а затем решает: - Придётся спросить об этом мой лук." Заправляет стрелу в тетиву и входит в покой. Вышедшая из-за облака луна создаёт тень перевёрнутой головы шпиона на занавеске окошка.
  - "Господь да направит мою руку," - шепчет Тристан. Стрела свистит в воздухе, - кобчик и ласточка не летят быстрей, - вонзается в череп соглядатая и пробивает мозг как яблочную мякоть. Тристан берёт свечу, отводит занавеску и видит перевёрнутое лицо Гондоина и свою стрелу в его глазу. Так сгинул свисая с крыши ещё один отступник от воли Бога Всевышнего.
   Изольда говорит Тристану:
  - "Теперь беги, милый! Ты видишь, негодяи знают о нас. Андрет ещё жив, быть может он знает о твоём убежище у Орри. Он всё расскажет королю; тебе нельзя оставаться в хижине лесника. Беги мой дорогой! Верный Перинис скроет эти два тела в лесу так надёжно, что король никаких вестей о них никогда не получит. Ради нашего спасения - беги из этой страны!"
  - "Как же мне жить?" - спрашивает Тристан, и Изольда отвечает:
  - "Милый мой, жизни наши связаны и вплетены одна в другую. А мне как жить? Тело мое здесь, а сердце мое с тобой."
  - "Изольда, милая, я уезжаю, не зная куда. Но если когда-либо ты увидишь свой перстень с зелёной яшмой, исполнишь ли то о чём я попрошу?"
  - "Да, и ты это знаешь: если увижу свой перстень, ни башня, ни крепкий замок, ни королевский запрет не помешают мне исполнить твою волю, будь то безумно иль мудро."
  - "Да воздаст тебе Господь рожденный в Вифлееме, дорогая!"
  - "Да сохранит тебя Господь, дорогой!"
  Он нежно поцеловал любимую в уста и заключил в объятия, и затем они снова расстались.
  
  
   Глава XIV Волшебный колокольчик
  
  ТРИСТАН удалился в Уэльс, в страну благородного герцога Жилена. Герцог был молод, могуществен, добр; он принял Тристана как желанного гостя. Чтобы почтить и развеселить его, Жилен ничего не жалел, но ни турниры, ни празднества в его дворце не могли утолить тоску Тристана. Однажды, когда он сидел возле своего покровителя, сердце его так заболело, что, сам того не замечая, он начал вздыхать. Желая смягчить грусть друга, герцог велел принести свою любимую забаву, которая всегда чаровала его самого в печальные минуты. На стол покрытый белоснежной скатертью посадили его собачку Пти-Крю (33). Это была не простая, а заколдованная собачка, подарок с острова Авалона (34) от тамошней феи в знак её вечной любви к доблестному рыцарю Жилену.
  
  33) Имя собачки значит "коротышка", "малышка".
  34) Авалон - волшебный остров кельтских сказаний, населенный эльфами, феями и избранными героями, попавшими туда после своей смерти или ещё при жизни.
  
   Никто не смог бы искусно описать породу и окрас собачки. Шерсть её отливала столь чудесно расположенными цветами, что нельзя было даже назвать масть. К тому же вот что интересно: вначале её шейка кажется белее снега, круп зеленее клеверного листа, один бочок - красный, точно пурпурный, другой - желтый как шафран, животик - голубой как лазурь, спинка - розовая как свежая заря. Но если посмотреть подольше, все эти цвета начинают плясать в глазах, сливаясь в какой-то один оттенок: − то белый, то зелёный, желтый, голубой или пурпурный, − то потемней, то посветлей. На шейке подвязан на золотой цепочке тихий колокольчик такого весёлого, ясного и нежного звона, что от звуков его сердце Тристана умилялось, успокаивалось, а горе растаяло и из памяти исчезли все беды вынесенные ради королевы, − таково было волшебное обаяние колокольчика.
   Однажды, когда он ласкал этого зверька, шерсть которого казалась на ощупь мягче бархата, он подумал, что это был бы хороший подарок для Изольды. Но герцог Жилен любил Пти-Крю более всего на свете, и никто не смог бы заполучить её ни хитростью, ни просьбами.
   Однажды Тристан говорит герцогу:
  - "Сеньор, что бы вы отдали тому, кто освободил бы вашу страну от косматого великана-людоеда Ургана, который уже давно вымогает с вас тяжёлую дань?"
  - "Сказать по правде, его поборы стали просто невыносимы. Я отдал бы нашему освободителю любое из моих богатств, даже самое ценное. - Герцог печально вздыхает, - только никто не отважится даже напасть на него."
  - "Странные слова вы говорите! - возражает Тристан. - Ведь процветание страны достигается только подвигами. Господин мой, знайте же, что я за всё золото Милана не откажусь от желания сразиться с любым чудовищем."
  - "Друг мой, одного желания здесь мало. Но если ты столь веришь в свои силы и доблесть, если пойдёшь на битву с Урганом, то да поможет тебе Господь рожденный от Девы в Вифлееме, и да защитит Он тебя от смерти. А если ты его убьёшь, то я награжу тебя всем чем пожелаешь", отвечает герцог Жилен.
   Тёмной ночью Тристан проник к косматому Ургану в его мрачный замок на высокой скале. Долго и яростно бились они. Наконец на следующий вечер доблесть восторжествовала над грубой силой, ловкий меч - над тяжёлой палицей: рыцарь убил чудовище. Тристан отрубил у людоеда лапу и отнёс герцогу.
  - "В награду, сеньор, и согласно вашему обещанию, я беру Пти-Крю, вашу чудную собачку."
  - "О друг мой, пожалей же меня! Откажись от собачки, а возьми-ка ты лучше мою сестру себе в жены и с ней пол-Уэльса в придачу."
  - "Прекрасна ваша сестра, государь, спору нет, прекрасна и ваша страна, но, простите, ведь я для того только и бился с косматым Урганом чтобы заполучить вашу очаровательную собачку. Вспомните, господин мой, о вашем обещании!"
  - "Что мне делать? Возьми же её, ты заслужил, но знай, что ты отнимаешь у меня всю радость моих глаз и всё веселье моего сердца."
   Тристан передал собачку Пти-Крю бродячим артистам, и она выступала с их повозки, изумляя многочисленных зрителей. Так она побывала в разных странах, и в Ирландии тоже, а на гастролях в Корнуэлле она перешла к королеве Изольде. Сильно обрадовалась королева подарку от любимого, наградила жонглёров и паяцев десятью марками золота, а королю сказала, что волшебный подарок прислала её мачеха, королева Ирландии Изольда. Искусный мастер сделал для собачки маленький домик, изукрасил его золотом и драгоценными камнями. Куда бы королева ни шла, она носила собачку с собой, как память о милом, и всякий раз как Изольда смотрела на неё, печаль и тоска изглаживались из её сердца. А Хюсден был позабыт, и лишь Марк холил и школил его.
   Изольда была очарована этим чудом. Когда она ощущала сладость весёлого и нежного звона колокольчика, когда она глядела на переливы красок шерсти собачки, она думала, что Пти-Крю потому утоляет тоску её сердца что подарена Тристаном. Но однажды вдруг разум ей подсказал, что это лишь простое волшебство и что лишь колокольчик очаровал её сердце. "О, - подумала тогда она, - хорошо ли, что я нахожу себе утешение когда Тристан несчастен? Ведь он мог бы так же забавляться и забыть печаль обо мне. Но он послал Пти-Крю мне, отдал мне свою радость, а сам по-прежнему благородно терпит горе. Но тому не бывать! Любимый, если ты страдаешь по мне, то и я буду страдать по тебе!"
   Она в последний раз позвенела волшебным колокольчиком, а потом отвязала собачку от красивого домика и привела назад артистам. У них Пти-Крю снова стала собирать денежки с публики. А на гастролях в Уэльсе артисты хотели вернуть её Тристану, но того уже там не было, зато герцог Жилен выкупил у них волшебного зверька к великой своей радости.
  
  
   Глава XV Белорукая Изольда
  
  ЛЮБОВНИКАМ друг без друга - ни жизнь ни смерть, и вместе с тем - и то и другое. Послав волшебную собачку Изольде, Тристан вновь начал погружаться в своё горе, и тогда он бежит от себя. Переплыв море, навестил многие земли и страны. Снова видит свою родину Лоонуа, где хозяин её, Роальд Твёрдое Слово, бывший маршал замка Каноэль, встретил своего названного сына со слезами нежности. Не сумев из-за своих страданий спокойно жить и в Лоонуа, ища других отвлечений Тристан странствует вдвоём со своим конюшим и наставником Горвеналом по герцогствам и королевствам. Дальнейшие два года он славно послужил многим государям и совершил немало подвигов: и у фризов, и в Гавуа, и в Испании. А от Изольды вестей нет - ни посланника, ни купца с письмом, и он стал думать, что она забыла его.
   Однажды едет он с Горвеналом по опустошенной стране где долго бушевала война. Видят разрушенные стены городов, пустые деревни, выжженные поля. За два дня не встретили ни человека, ни петуха, ни собаки; их усталые кони идут по пеплу и углям недавних пожаров.
   Тристан горько раздумывает: "Я истомлён. К чему мне дольше приключения? Госпожа моя далеко, никогда я её не увижу. Почему же не послала она слуг искать меня всюду? Потому что в Тинтажеле король её почитает, её любит, ей живётся там радостно. И колокольчик волшебной собачки оказал своё лечебное действие. Да, Изольда меня забыла, ей стало мало дела до наших прежних печалей и радостей, ей ни к чему я, несчастный, который скитается по пустыням. Неужели никогда не забуду я ту, которая меня забыла? Неужели не найду никого кто уврачевал бы мою рану?"
   На третий день пополудни подъезжают они к одинокому холму, на котором стоит старая часовня. Перед часовней старец-отшельник молится Марии Магдалине о ниспослании спасения, простершись с обнаженными коленями и локтями на земле. Путники подъехали, и он поднялся. На отшельнике нет тканой одежды, козлиная шкура свисает с плеч шерстяными лоскутьями. Рядом его хижина, и он приглашает рыцаря и конюшего разделить его хлеб.
   В то время как Горвенал разнуздывал коней, старик снял с Тристана доспехи, и затем предложил гостям хлеб из ячменя смешанного с пеплом, да ещё ключевую воду. Поев, гости легли отдохнуть. Наступили сумерки, и все они уселись у огня. Тристан спросил, что это за страна.
  - "Почтенный сеньор, - сказал отшельник, - эта страна - Бретань (35), и владеет ею герцог Хоэль. Страна эта была некогда богата пастбищами и пашнями. В той стороне стояли мельницы, а в той простирались яблоневые сады. Но пришла армия графа Риоля Нантского и его фуражиры всё разграбили, и предали огню места своего разбоя. Уж такова война, и она длится и длится. Жестокий граф от нас уже сильно разбогател."
  
  35) <комментарий к отсутствующей в этом тексте картинке>
  
  - "Святой отец, - спросил Тристан, - почему же Риоль столь ужасно разорил герцога Хоэля?"
  - "Я вам поведаю, сеньор. Надо вам знать, что Риоль был вассалом герцога Хоэля, а у герцога есть дочь, прекраснейшая из всех принцесс, её-то и захотел взять в жены граф Риоль. Но отец отказался отдать дочь сеньора вассалу, и вот Риоль пытается захватить её силой. Уже много народа погибло из-за их ссоры."
  - "Может ли Хоэль ещё дольше вести войну?"
  - "С великим трудом, сеньор. Однако его последний замок Карэ ещё держится, ибо стены его крепки, и мужественно сердце юного сына герцога, славного рыцаря Каэрдина. Но враг теснит их и морит голодом. Долго ли будут они в состоянии сопротивляться, кто это может знать?" Тристан спросил, где находится Карэ.
  - "Вон в той стороне, в двух лье, сеньор, на берегу моря" указал в темноту отшельник.
   Наутро они помолились, подкрепились ячменным хлебом, и затем гости попрощались и направились к видному на горизонте высокому холму, туда куда сказал им почтенный хозяин. Вскоре Тристан видит среди лесов на том холме красивый замок окруженный с трёх сторон глубоким рвом, а с четвёртой защищённый глубоким обрывом до самых волн. Доехав над обрывом берега моря до рва, они увидели дозорных на мощной стене, и Тристан крикнул им позвать хозяина замка герцога Хоэля. Вскоре герцог появляется на ближней башне. Тристан представился:
  - "Я - рыцарь Тристан из Лоонуа. Король Корнуэлла мой дядя. Дорогой герцог, я узнал, что в ваших краях вассал притесняет сеньора, и пришел предложить свои услуги сеньору."
  - "Увы, сеньор Тристан, ступайте-ка лучше своею дорогой, и да воздаст вам Господь за ваше благородство! Как мне принять вас достойно? Нет больше припасов чтоб поддержать наши силы: совсем нет ржи, остались лишь горький ячмень да сухие бобы." В это время на башню поднялся герцогский сын Каэрдин и стал слушать их разговор.
  - "Что ж, - отвечает Тристан, - когда-то я два года прожил в лесу и питался травами, кореньями и иногда дичиной. Поверьте, я находил ту жизнь прекрасной. Прикажите же меня впустить."
  Услышав романтичные слова незнакомца, Каэрдин говорит:
  - "Прими его, отец, мне нравится этот рыцарь, пусть он разделит наши беды и наши победы."
   Герцог Хоэль с почётом принял Тристана во дворце в центре замка. Затем Каэрдин ведёт гостя по крепким зубчатым стенам и высоким башням. Тристан видит, что дальние подступы к главной башне защищает деревянный частокол, за которым скрываются лучники. Тот мощный забор с воротами стоит поперёк дороги в густом лесу, с той стороны замка лишь по дороге можно проехать на равнину вдали. Каэрдин указывает на множество пёстрых палаток и шатров на равнине и печально произносит:
  - "Там наш заклятый враг граф Риоль ждёт когда мы умрём от голода."
   Когда они возвратились во дворец, он говорит Тристану:
  - "А теперь, друг мой, ты познакомишься с моими матерью и сестрой." Они вошли в женские покои. Там две прекрасные дамы, сидя рядом на широком богато вытканном ковре, вышивают золотом затейливый узор по логрийской ткани и напевают песню про то, как красавица Доэта, сидя под белым терновым кустом, ждет не дождется своего возлюбленного Доона, который медлит прийти. Тристан учтиво кланяется, и они радушно кивают ему. Рыцари садятся на ковёр. Каэрдин назвал дамам имя гостя и берёт край епитрахили (36) которую они вышивают:
  - "Смотри, дорогой друг, какая искусница моя мать, как она умеет украшать епитрахили и ризы, чтобы потом принести их в дар бедным монастырям! И взгляни как проворно иголка моей сестры нижет золотые нити на ткань! Тебя, моя простодушная сестрица, по праву прозвали Изольдой Белорукой." (37) Услышав, что девушку зовут Изольдой, Тристан улыбнулся, впервые за многие дни, и посмотрел с интересом на красивую вышивальщицу.
  
  36) Часть обрядового облачения священника православной церкви в виде длинной и широкой полосы ткани с изображениями религиозных символов, надеваемой на шею и свешивающейся спереди.
  37) Белорукая: быть может, Каэрдин имеет в виду "белошвейка".
  
   Уже много дней герцог Хоэль не решался совершать вылазки против стана графа Риоля. Однако гость из Лоонуа быстро возрождает его бодрость, и вот Тристан с Каэрдином и двенадцатью юными рыцарями выступили из Карэ и проехали с лье лесом до рвов лагеря врагов. Там они притаились на опушке, ожидая когда появятся фуражиры. Вот подъезжает подвода нагруженная мукой, два мула тащат её. Тут рыцари выскакивают из засады, в жаркой схватке сражают фуражиров и уводят подводу в лес. Погоня Риоля доскакала до самого частокола в лесу, но нашла не ржаную муку, а новые смерти и раны от стрел лучников Хоэля. А в лесу Каэрдин приказал воинам переложить мешки с мукой на спины мулов и своих коней, а телегу разломать. Взяв груженых тяжелой поклажей животных за удила, они увозят добычу тайными лесными тропами назад к себе в замок.
   С этого дня, меняя на разные лады военные хитрости и приемы, Хоэль стал теснить врага. Люди герцога отбивают и жгут крайние палатки стана Риоля, ведь на равнине их невозможно надёжно охранять, нападают на его обозы, ранят и убивают его фуражиров, и возвращаются в Карэ с обильной добычей. В замке больше не голодают.
   Благодаря таким успехам Тристан и Каэрдин стали питать друг к другу большое доверие, и однажды они поклялись во взаимной дружбе и товариществе. Mîn hôrære, как ты убедишься, они ни разу не нарушили этой клятвы. Нужно ещё сказать, что когда они возвращались с этих набегов, толкуя о рыцарских подвигах и благородных делах, Каэрдин часто расхваливал своему другу свою сестру, простодушную и прекрасную белорукую Изольду.
   Однажды утром на заре главный дозорщик поспешно спустился с главной башни, поднялся по ступеням дворцовой лестницы и побежал по залам дворца с громким криком:
  - "Сеньоры, вы заспались! Риоль идёт на приступ!" Рыцари и горожане проснулись, быстро оделись, вооружились и вышли на стены. Они увидели в долине сверкающие шлемы и развевающиеся знамёна: всё войско графа Риоля двигается в стройном порядке к их замку. Герцог Хоэль и его сын Каэрдин тотчас же собрали перед главными воротами замка всех прибывших первыми рыцарей и приказали задержать наступление пока остальные не готовы.
   Тристан оказался в числе тех кого главный дозорщик разбудил последними. Он встал с постели и затянул пояс, надел блио и узкие сапоги с золотыми шпорами, облёкся в кольчугу, взял щит и пошел на конюшню, взнуздал коня, надёжно прикрепил забрало к шлему и шлем к голове, и сел на коня. Выехав из конюшни, Тристан пришпоривает лошадь и, промчавшись сквозь распахнутые ворота замка, скачет по лесной дороге вдогонку за передовым отрядом. Верный конюший следует за ним держа пику и меч господина. Вот и частокол, его ворота раскрыты, Тристан проносится сквозь них и сразу слышит лязг мечей о щиты. Тут он берёт копьё и, прикрыв грудь шитом и крича: - "Карэ!", бросается в бой. Он прибыл на поле схватки с авангардной конницей Риоля очень кстати: за поворотом лесной дороге сразу наткнулся на медленно отступающих рыцарей Хоэля; всадники Риоля отжимают их к частоколу. Идёт жестокое сражение, и стрелы сыплются на тех и других с обеих сторон как апрельский дождь.
   Любо видеть Тристану удары наносимые юными рыцарями, и уже громоздятся убитые и раненые ими кавалеристы Риоля. Это результат и его уроков фехтования. В первом ряду сражается мечом Каэрдин. Вот против него встаёт с копьём смелый нантский барон, брат графа Риоля. Каэрдин кидает оруженосцу окровавленный меч, а тот копьё своему господину. Опустив копья и направив их друг против друга, оба сеньора пришпорили коней и с треском сталкиваются. То нантский боец сломал своё копьё, не выбив из седла противника. А Каэрдин сильным ударом пробил щит врага, и стальное острие копья вонзилось по гербовый значок тому в бок. Валясь с коня, нантский барон теряет стремена, он падает на дорогу и призывает помощь.
   На крик брата граф Риоль мчится с копьём против Каэрдина, но Тристан преградил ему путь. Они сшиблись, и копьё Тристана сломалось, меж тем как копьё Риоля, ударившись в нагрудник Тристанова коня, пробило его, глубоко вонзилось в тело животного и там застряло; конь покачнулся и пал мертвым на дорогу. Тристан сразу вскакивает на ноги и, угрожая своим длинным сверкающим мечом, яростно кричит:
  - "Сеньор, вы трус! Позорная смерть тому, кто убил коня оставив в живых его хозяина! - В добром здравии вы от меня не уйдёте!"
  - "Сдаётся мне, сеньор, что вы лжец!" - отвечает Риоль, направляя на него своего коня и беря в руки меч. Но Тристан уклонился от его удара и, подняв свой меч повыше, с такой силой хватил им по шлему Риоля, что отбил наносник и своротил забрало. Оглушенный Риоль не успевает защититься, и при следующем ударе меч Тристана, скользнув по плечу рыцаря, врезается в бок его коня, который, в свою очередь, зашатался и пал. Риолю сразу удаётся выпутаться из стремян, он поднимается, и оба они яростно кидаются друг на друга как два петуха. Удар следует за ударом, уже пробиты и рассечены щиты и порваны кольчуги. Наконец Тристан треснул противника по карбункулу на шлеме. Шлем отлетел; удар был такой силы, что графа бросило на колени, и он закрыл свободной рукой свою бычъю голову.
  - " Вставай, коли можешь, вассал! - с презрением кричит Тристан. - В недобрый час явился ты на это место: здесь тебе придется умереть либо сдасться!" Риоль встаёт и хочет биться дальше, но Тристан снова сшибает его с ног, плашмя ударив мечом и срезав волосы так, что обнажился окровавленный череп. Тогда только Риоль взмолился о пощаде, и Тристан принял от него меч.
   Он взял в плен графа вовремя, так как на подмогу своему господину уже подбегали нантские воины. Но по приказанию сдавшегося Риоля битва прекращается и войско его отступает. Тристан берёт с него клятву, что тот отдастся в плен герцогу Хоэлю, снова принесёт клятву повиновения и верности, а также заново отстроит разрушенные поселения.
   Когда победители возвратились в Карэ, Каэрдин сказал отцу:
  - "Мой сеньор, позови Тристана к себе на службу и обязательно удержи его при себе. Нет рыцаря лучше него, а твоей стране нужен боец исполненный его доблести." Посоветовавшись со своими приближенными, герцог Хоэль призвал к себе Тристана и говорит:
  - "Друг мой, ты спас мою страну и я хочу отблагодарить тебя достойно твоей доблести. Возьми в жены дочь мою, белорукую Изольду, она прекрасный отпрыск моего благородного рода. Не знаю как ещё выразить тебе мою любовь." И Тристан, как будто в дурмане, ответил:
  - "Я принимаю её руку, сеньор." Ах, mîn hôrære, зачем он так сказал?! Ведь из-за неё он умрёт.
   Ну что ж, выбрали день свадьбы, герцог явился со своими сановниками, Тристан с юными рыцарями, капеллан отслужил мессу. При всех людях, перед церковными вратами, по римскому закону, Тристан сочетался браком с белорукой Изольдой. Свадьба была пышная и богатая. Но когда наступила ночь и слуги Тристана стали снимать с него одежды, случилось так, что, потянув за узкий рукав его блио, они стащили с его пальца перстень с зелёной яшмой, дар белокурой Изольды. С громким звоном ударился перстень о плиты дворцового пола, и перед Тристаном вдруг ясно встал укоризненный образ любимой. Тут же проснулась в нём старая любовь, и он тогда только понял какой же несчастный проступок свершил. Вспомнился день когда белокурая Изольда пообещала ему этот перстень: то было в лесу, где ради него она влачила тяжёлую жизнь. Нет, она продолжает терпеть их горе, а он сам изменил ей. Как посмел он, безумец, обвинить милую в измене?
   Но ему жаль и жену свою, простодушную и прекрасную Изольду. Не к добру полюбили его обе Изольды: обеим он изменил. Лёжа брачной ночью с белорукой Изольдой, он представляет себе шалаш в лесу Моруа и в нём себя с белокурой Изольдой. Между тем белорукая Изольда дивится: "Чего это мой господин так вздыхает лёжа рядом?" Наконец она говорит слегка застыдившись:
  - "Сеньор, не оскорбила ли я вас чем-нибудь? Почему не одарите вы меня ни одним поцелуем в уста? Скажите мне мою вину, − если смогу, я искуплю её сторицей."
  - "Не сердись, дорогая, - отвечет Тристан, - я дал обет Богоматери. Некогда в другой стране, когда я бился с драконом и чуть было не погиб, я призвал Её и обещал, что если спасусь по Её милости и потом когда-нибудь женюсь, то целый год буду воздерживаться от объятий с женой и поцелуев в уста."
  - "Если так, я постараюсь переждать этот год," - кротко молвит белорукая Изольда. Но когда поутру служанка стала прикалывать к её причёске чепец замужней женщины, она грустно улыбнулась и подумала, что носить такой убор она пока-что не имеет права.
  
  
   Глава XVI Каэрдин
  
  НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ спустя герцог Хоэль, его сенешаль и ловчие, Тристан, белорукая Изольда и Каэрдин выехали из замка в лес на охоту. По узкой дороге Тристан ехал отстав от Каэрдина, который правой рукой придерживал за удила коня сестры. Случилось, что конь поскользнулся в луже. От удара копыта вода плеснула так сильно под одежды Изольды, что смочила её ноги, и она почувствовала холод выше колен. Слегка вскрикнув, она плетью подняла коня и рассмеялась так громко и звонко, что Каэрдин спросил:
  - "Чему ты смеёшься, сестрица?"
  - "Одной мысли которая пришла мне в голову, братец. Когда вода плеснула на меня, я подумала: "Вода, ты смелей чем был со мной Тристан!" Вот почему я рассмеялась. Но я проговорилась и раскаиваюсь в этом." Удивленный брат начал так настойчиво расспрашивать, что она пересказала ему ночную байку супруга. Тут Тристан нагнал их, и они замолчали.
   У охотничьего домика Каэрдин отозвал Тристана в сторону и говорит:
  - "Сеньор Тристан, сестра сказала мне всю правду о вашем браке. Я считал тебя равным по роду и товарищем, но ты нарушил супружескую верность и потому опозорил мой род. Если ты не оправдаешься передо мной, знай, что я вызову тебя на поединок." Тристан отвечает:
  - "Да, я появился на ваше несчастье, но узнай и мое горе, славный мой друг, брат и товарищ, и тогда может быть сердце твоё успокоится. Знай, что у меня есть другая Изольда, красивейшая из всех женщин, которая выстрадала за меня много бед и всё ещё страдает. Я вижу, что сестра твоя любит меня и почитает. Но другая Изольда чтит одну волшебную собачку, зверька которого я подарил когда мы расстались, больше чем твоя сестра меня, и делает это лишь из любви ко мне. Прошу тебя, давай сейчас бросим охоту, отъедем подальше, и я тебе всё расскажу про себя и про горе своё."
   Тристан вскочил на коня и въехал в лес, Каэрдин следует за ним. Не обмениваясь ни словом углубляются в чащу. Там, вдали от людей, Тристан открывает свою жизнь Каэрдину. Он ведает как испил на море свою любовь и свою смерть, про козни баронов и карлика, про свою королеву которую вели на костер, а отдали прокаженным, и про свою жизнь с нею в глухих лесах. Ведает как она вернулась к своему королю Марку и как, удалившись от неё, он хотел полюбить другую Изольду. И признаётся, что отныне и навсегда понял, что не может ни жить, ни умереть без королевы Изольды.
   Каэрдин молчит и поневоле дивится этой странной печальной судьбе, и чувствует, что гнев постепенно улетучивается из его сердца.
  - "Друг, - говорит он наконец, - чудные слова я услышал. Ты растопил мое сердце, ибо такие беды выстрадал, от которых да избавит Господь всех и каждого. Вернёмся в Карэ, через три дня я скажу тебе что надумаю."
   Mîn hôrære, а в это время в Корнуэлле, в замке Тинтажель, королева Изольда вздыхает по Тристану, зовет его и мучается. Нет у неё других мыслей, других надежд, других желаний кроме страсти любить его. Но два года нет вестей о нём. Где он, в каком краю, жив ли он? Белокурая Изольда сидит в своём покое и тихо поёт грустную песню любви, подыгрывая себе на арфе. Прекрасны её руки, хороша песня, звучен напев и нежен голос. Она поёт о рыцаре Гуруне, убитом за любовь к даме своего сердца, о хитрости мужа той дамы, графа, подавшего ей блюдо с которого она поела, но на блюде было сердце Гуруна, и как она о том горевала.
   В комнату входит Кариадо, богатый граф с одного дальнего острова. Год прошёл как он приплыл в Тинтажель чтобы служить королю, и уже много раз пытался добиться любви его королевы. Но королева отвергла все его ухаживания, считая их низостью. Кариадо - красивый рыцарь, гордый, осанистый и речистый, хотя в женских покоях ему лучше подходит чем в гуще битвы. Он застаёт Изольду за песней и говорит сочно смеясь:
  - "Что это за песня, траурная как клекот орлана? Не говорят разве, что орлан кричит чтобы возвестить смерть? Это конечно о моей смерти вещает песня, ибо я умираю от любви к вам."
  - "Пусть так, - отвечает Изольда, - пусть моя песня возвещает вашу смерть, ибо вы, как сова, никогда не появлялись у меня без дурных вестей о Тристане. Ну так скажите же, какой ещё слух принесли вы сегодня?" Кариадо отвечает с раздражением, но и с ухмылкой:
  - "Вы недовольны мною, королева, не знаю чем, но глуп тот кто смутится от ваших речей. Смерть ли мою возвещает орлан или нет, - какое вам дело. Зато вот вам плохая весть от совы: ваш друг Тристан погиб для вас, о королева Изольда белокурая, он женился на другой Изольде - белорукой, дочери бретоноского герцога. Распоряжайтесь же теперь вашим сердцем свободно, потому что Тристан презрел вашу любовь." Кариадо выходит не отвесив поклона, а белокурая Изольда поникает головой и рыдает. Вот такие дела, mîn hôrære.
   На третий день Каэрдин зовёт Тристана и говорит:
  - "Друг, я принял решение своим сердцем. Если ты сказал мне правду, то, прости, но жизнь которую ты ведёшь сейчас - сумасбродство. Безумец, ты лишь разрушишь и себя и сестру мою. Итак, слушай что я задумал чтобы спасти вас. Ты и я отправимся в Тинтажель и ты снова увидишь королеву, узнаешь, тоскует ли она ещё по тебе и верна ли. Если она тебя забыла, тогда быть может ты полюбишь сестру мою Изольду белорукую, простодушную и прекрасную, и станешь счастлив. Я отправлюсь в путь с тобой как твой друг, ты не против?"
  - "Друг, - отвечает Тристан, - правду говорят: сердце человека стоит дороже всего золота на свете."
   Вскоре они объявили что идут поклониться святым мощам в восточной стране. Оделись в паломничьи одежды, взяли посохи и, попрощавшись с герцогом, вышли из замка Хоэля. Рыцарей сопровождают конюшие. Идут по лесной дороге, проходят ворота частокола и выходят на равнину, но потом поворачивают на запад и приходят в гавань городка Карэ. Садятся на судно, и свежий ветер приносит их в Корнуэлл.
   Утром они высадились ещё до зари на пустынный берег поблизости от замка Лидан. Там верный друг Тристана сенешаль Динас наверняка их тайно приютит. В сумерках наши путники идут по извилистой горной дороге. Вдруг слышат что кто-то догоняет их рысью. Они не успели спрятаться, но верховой проезжает мимо не заметив их, потому что дремлет в седле. Тристан и конюший Горвенал сразу узнали его:
  - "Это же Динас! - удивился Тристан. - Он спит в седле доверившись коню, наверно возвращается от своей милой и всё ещё грезит о ней. Будить его криком невежливо, да и не нужно. Смотрите - дорога впереди делает крутой поворот и серпантином проходит ниже нас. Следуйте за мной!" Все четверо кубарем скатываются вниз и снова оказываются на дороге, впереди осторожно идущей под уклон лошади со спящим седоком. Тристан берёт коня за удила и ведёт медленней и медленней. Вдруг он остановил лошадь, и толчок будит спящего.
   Динас открывает глаза и видит улыбающегося Тристана; протирает очи: не сон ли?
  - "Как!? Это ты о Тристан! Да благословит Господь этот час, в который я снова тебя вижу: я так долго его ждал! Ты жив! Ты жив! Ба, и Горвенал тут!"
  - "Да сохранит тебя Господь, друг мой! Какие вести сообщишь ты мне о королеве?"
  - "Увы, лишь грустные! Король любит её и пытается радовать чем только может, но со дня твоего изгнания она лишь печалится и плачет." Тогда Тристан просит сенешаля:
  - "Друг мой, сделай одолжение: укрой нас в Лидане и отнеси ей моё послание. И ещё: устрой так чтобы мы раз увиделись, один только раз." Уныло вздохнув, Динас отвечает:
  - "Жалко мне вас. Пожалей королеву, Тристан, оставь её в покое и сам успокойся. Зачем тебе снова видеть её? Или ты снова стремишься к своей и её смерти? Что ж, я исполню твоё поручение, но только в том случае если она тебе no-прежнему дороже всех женщин."
  - "О Динас, клянусь перед Богом, она мне no-прежнему дороже всего на свете."
  - "Ну тогда следуйте за мной. Мой друг Тристан, я помогу в твоей нужде."
   Динас приютил Тристана с Горвеналом и Каэрдина с его конюшим Ланигором в укромных покоях замка Лидан. Тристан рассказал сенешалю обо всём что с ним случилось за прошедшие годы изгнания, и тот отправляется в Тинтажель чтобы разведать что делается при дворе. Он узнал, что через три дня королева Изольда, король Марк и его дружина, конюшие и егеря покинут замок, чтобы разбить стан у реки напротив Белой Поляны и начать большую охоту на кабанов. После того Тристан вручает сенешалю перстень из зелёной яшмы и наставляет что поведать королеве.
  
  
   Глава XVII Динас из Лидана
  
  И ВОТ ДИНАС приехал в Тинтажель, поднялся по ступеням королевского дворца и вошел в большую залу. Там король с королевой играют в шахматы сидя за кипарисовым столиком. Динас садится на скамью возле них, как бы для того чтобы понаблюдать за игрой. Как бы подсказывая ход королеве, он исподтишка указывает пальцем на серебряного коня. Король сделал вид, что не заметил подсказки, зато Изольда замечает на пальце сенешаля свой перстень с яшмой, и для неё игра с мужем закончилась. На второй подсказке она шутливо отталкивает руку Динаса так, что несколько фигур слетает с шахматной доски.
  - "Вот видите, сенешаль, - говорит она, - что вы наделали? Вы так спутали нашу игру, что мы уже не можем её продолжать." Король с королевой уходят в свои покои, но вскоре Изольда велит позвать сенешаля в свой будуар.
  - "Ты послан Тристаном, мой друг?" - она внимательно оглядела перстень.
  - "Да, королева, он в Лидане, скрывается в моём замке." - и Динас получает перстень назад.
  - "Правда ли, будто он женился в Бретани?"
  - "Да, вам сказали правду, но он уверяет, что не изменял вам, не целовал свою жену в уста и не заключал в объятья, что ни одного дня не переставал любить вас более чем всех женщин, что умрет, если разок не повидает вас. Он умоляет о рандеву."
   Изольда молчит, раздумывая о незавидной доле другой Изольды. Наконец отвечает:
  - "Я исполню своё прощальное обещание. Да, в последний день, когда мы с ним говорили, я, помнится, сказала: "Если когда-либо увижу перстень с зелёной яшмой, то никакие башни и запреты не смогут помешать мне исполнить волю моего милого, мудрую или безумную.""
  - "Королева, через два дня двор должен покинуть Тинтажель и направиться к Белой Поляне. Ваш друг сказал лишь, что спрячется в терновых кустах около дороги и положит на обочине ветвь орешника, как знак где он таится." И королева тихо повторяет:
  - "Да, я хорошо помню: "Ни башня, ни крепкий замок, ни королевский запрет не помешают".
   В день отъезда королевского двора Каэрдин и его конюший Ланигор облачились в рыцарские кольчуги, взяли мечи и щиты и поскакали к назначенному месту. Тристан и Горвенал следуют за ними. Тристан наряжен в кафтан конюшего, чтобы его нелегко было узнать корнуэльцам. Две дороги от Тинтажеля ведут через лес к Белой Поляне: одна - прямая, широкая и вымощенная булыжником, по ней едет король Марк со двором, другая - извилистая колея для телег, на ней вскоре оказались наши рыцари и проехали до места где обе дороги близки и разделены лишь зарослями терна. Там они спешились и ушли в колючие кусты, Каэрдин оставляет свой щит Горвеналу. Тристан кладёт поперёк обочины широкой дороги ветвь орешника обвитую побегом козьей жимолости, и они затаиваются среди терна.
   Вскоре на дороге становится видна длинная колонна верховых. Впереди весёлой рысью едет королевский отряд, за ним фурштат (38): кравчий (39), повара и обер-кельнеры (40), затем скачут егеря и их слуги: псари с борзыми и ищейками, и сокольничьи со сгорбившимися под колпаками птицами на левой руке. Потом мимо друзей протрусил капеллан, а за ним рыцари и бароны, гарцуя на конях с обитой бархатом сбруей. Любо глядеть на них − богато одетых и сверкающих золотыми пряжками. Дружина, слуги и конюшие едут выстроившись по двое. Затем проезжает король Марк с отборной свитой. Каэрдина впечатлили едущие вокруг Марка роскошно наряженные в золотые и багряные ткани бароны, по двое с каждой стороны.
  
  38) Фурштат: военный обоз (немецкое слово, Fuhrstaat: Fuhre воз, повозка, Staat государство)
  39) Кравчий: должность придворного московских царей XV-XVIII веков ведавшего царским столом
  40) Официант в немецкой пивной
  
   Потом едет отряд королевы: скачут горничные и прачки, за ними жены и дочери сановников и баронов и в их руках собачки, а дочки поодиночке, так как юный рыцарь рядом с каждой скачет. Ну до чего же хороши милые дамы!, - и глаза Каэрдина загораются. Вдруг едет прекрасная амазонка сидя боком на белой лошади, с сияющим ликом краше которого он никогда ещё не видал. Он вытянул шею: плоские бёдра, тонкий стан в бархате красном, на макушке султан, а во лбу рубинчик и вдоль чёрных бровей узорчик из золотых ветвей. Проезжая мимо, красавица заметила в кустах рыцаря-зеваку и, открыв от удивления прелестный ротик с маленькими сахарными зубками, тут же подмигнула ему смеющимися карими глазками.
  - "Это королева?" - спросил шепотом изумлённый Каэрдин.
  - "Королева? - Тристан подумал, что он шутит - Это Мартама, наша танцовщица." Затем проезжает на сером коне другая девушка, с лицом белее февральских снегов и губами алее чем розы. Глаза её сияют как звезды отраженные в чистейшем пруду.
  - "Ах, так вот какова королева!" - присвистнул Каэрдин в восхищении.
  - "О нет - это Бранжьена Верная - служанка королевы."
   Вдруг перед Тристаном засветилась вся дорога, точно солнце внезапно излило своё сияние сквозь листву высоких деревьев: он видит свою белокурую Изольду. Слева от неё бежит на длинном поводке Хюсден. Но что за чудовищная несправедливость: герцог Андрет - будь проклят он Господом! - скачет рядом с ней справа.
   Увидев на обочине ветвь орешника плотно обвитую козьей жимолостью, Изольда сразу подумала: "А ведь это наверно твой знак, мой милый. Ведь так и мы с тобой: ни ты без меня, ни я без тебя". В то же мгновение из терновой чащи раздалась трель жаворонка; Тристан вкложил в неё всю свою нежность и тоску. Изольда сразу поняла призыв любимого и всё-всё что он к ней чувствует. А Хюсден, услышав знакомый перелив, мгновенно встал на месте, а потом молчаливо закрутился, пытаясь сорваться с поводка и убежать в кусты. Королеве пришлось остановить своего гнедого иноходца - дар отшельника Огрина. Андрет даёт знак осадить коней следующему за ними арьергарду. Изольда подгарцевала к ветви орешника сдерживая пса и звонко воскликнула повернувшись к кустам:
  - "Лесные птички, как же вы обрадовали меня своими песнями! Повеселите меня подольше. Мой повелитель король Марк едет прямо до Белой Поляны, а я заночую в замке Сен-Любен. Проводите меня до него, птички, - и вечером я вас щедро награжу, как славных менестрелей." Тристан хорошо слышит эти слова. Королева властно указывает рукой вперёд, и герцог даёт арьергарду знак скакать галопом. Рыцари арьергарда, все как один обожатели проехавших милых дам, пришпоривают коней... И всё прошло, лишь оседает дорожная пыль. Потрясённые Тристан и Каэрдин полезли сквозь терн назад.
   Mîn hôrære, узнай теперь какая ужасная беда потом случилась. Пока по хорошей дороге проезжает королевский двор, на плохой дороге конюшие ждут своих господ. Вдруг на них наезжает рыцарь при всём вооружении. Горвенал его сразу узнал - это рыцарь Блери (41). Но в тот же момент и Блери узнал Горвенала, и к тому же увидел рыцарский щит, который заслонил в этот момент лицо Ланигора. "Что я вижу? - удивился Блери. - Горвенал и Тристан!". Он обрадованно кричит:
  - "Тристан! Тристан!", но те пускаются в бегство. Он бросается вслед за ними, повторяя:
  - "Тристан, остановись, заклинаю тебя твоим мужеством!" Всадники не оборачиваются и ещё быстрей скачут по кустам вдоль лесных прогалин. Тогда Блери кричит:
  - "Тристан, остановись, заклинаю тебя именем белокурой Изольды!" Трижды заклинал он молчаливо убегающих всадников именем Изольды, но тщетно: они исчезли. Блери удалось догнать одного только захромавшего коня Тристана, которого он уводит с собой как добычу.
  
  41) Блери: быть может, от английского слова blear (смутный, неясный)
  
   Этот рыцарь Блери ехал в замок Сен-Любен, и, приехав, вдруг видит: там королева Изольда. Застав её наедине, он говорит:
  - "Государыня, Тристан здесь. Я видел его на тинтажельской сельской дороге. Он обратился от меня в бегство. Трижды кричал я чтобы он остановился, заклинал его вашим именем, но какой-то страх обуял его и он не осмелился встретиться со мной."
  - "Славный рыцарь, что вы говорите? Это ужасное недоразумение: как мог Тристан оказаться в Корнуэлле, и разве мог он бежать как трус? И, услышь он моё имя, то сразу бы остановился!"
  - "Однако я его видел, государыня, к тому же я захватил его запасного коня. Поглядите, вон он там, во дворе." Блери увидел, что Изольда очень огорчилась и начала гневаться. Грустно ему стало за неё, ибо он любил Тристана и королеву. И он ушел, жалея о том что сказал.
   А Изольда заплакала и запричитала: "Несчастная я! Слишком долго я живу, ибо дожила до того, что Тристан начал издеваться надо мной и меня позорить! Ведь он силён и смел! Прежде, услышь он моё имя даже от Геракла, − сразу выяснил бы всё что тот хочет сказать. Но ведь он убегая от Блери не остановился - значит другая Изольда им владеет! Так вот оно что! Зачем же он вернулся? Да-да, он мне не только изменил. Конечно же, вернулся он затем, что захотел вдобавок опозорить и надсмеяться надо мной, как будто ему не достаточно моих прежних терзаний. Так пусть лучше он сам возвратится опозоренным к своей белорукой женушке!".
   Она зовёт Периниса Белокурого, говорит ему что услышала, и приказывает:
  - "Перинис, найди Тристана на сельской дороге что идет от Тинтажеля к Сен-Любену, да скажи ему: пусть не приближается ко мне, ибо я прикажу своей страже и слугам прогнать его." Перинис побежал по дороге и вскоре наткнулся на спешащих по ней пешком Тристана и Каэрдина. Он передаёт им что велела королева.
  - "Что говоришь ты, друг Перинис? - восклицает Тристан. - Как мог я ускакать от Блери? Ты видишь, с нами нет даже коней. Конюшие сторожили их; но мы не нашли их в условленном месте и до сих пор везде ищем." В этот момент к ним подъезжают оба конюших и рассказывают о своём бегстве от рыцаря Блери.
  - "Перинис, милый, - взмолился Тристан, - вернись скорей к своей госпоже, передай ей, что я шлю ей привет и любовь, что я не нарушил нашей верности, что она мне дороже всех женщин; попроси её чтобы она меня помиловала. Я буду ждать здесь твоего возвращения."
   Перинис возвращается и говорит королеве что видел и слышал, но она не верит:
  - "Ах Перинис, Перинис, ты был мне верным слугой: мой отец король Гоббан приставил тебя ещё ребенком служить мне. Этот колдун Тристан обманул тебя своими выдумками и подарками. И вот ты тоже мне изменил. Уходи прочь!" Перинис упал на колени:
  - "Суровые слова я слышу, королева. Никогда в жизни не было мне так больно. Но о себе я не забочусь: мне больно за вас, королева, что вы оскорбляете сеньора Тристана; и вы пожалеете об этом, но будет слишком поздно."
  - "Ступай прочь, я тебе не верю. О горе! Даже ты, мой Перинис Белокурый, изменил мне!" Долго ждал Тристан, но от горя Перинис убежал в лес и больше его никогда не видели.
   Тогда Тристан натянул поутру на себя нищенские лохмотья, размалевал лицо киноварью и зелёной ореховой шелухой, так что стал похож на больного изъеденного проказой, и взял в руки чашку из сучковатого дерева для сбора подаяния, а еще трещотку прокаженного. Он идёт в Сен-Любен и начал там побираться около замка. Только бы повстречать королеву! Наконец она со слугами выходит из ворот и направляется в церковь. Прокаженный идёт позади слуг, вертит свою трещотку и молит:
  - "Королева, подайте мне хоть что-нибудь! Разве вы не знаете как я нуждаюсь!?" По голосу Изольда признала Тристана. Она вся дрожит, но не удостаивает его взглядом. А прокаженный всё её упрашивает. Жалко было слышать его! А он всё тащится следом:
  - "Королева, как я осмелюсь подойти к вам если вы гневаетесь? Смилуйтесь надо мной, я заслуживаю вашей милости! Ведь вот ваш перстень!" Но королева приказывает:
  - "Прогоните этого прокаженного," Слуги отталкивают его, а он всё кричит:
  - "Сжальтесь, о королева!" Тут Изольда громко рассмеялась и вошла в церковь. Лишь услышав тот презрительный смех, уходит Тристан, но тот всё звенит и звенит в его ушах. Изольда направляется к алтарю, вдруг ноги ослабли и она в беспамятстве падает головой о каменный пол, а её руки сами сложились крестом.
   В тот же день Тристан распрощался в тинтажельской гавани с Динасом, будучи в таком огорчении, что тому казалось что его друг лишился рассудка.
   Паж Перинис оказался прав: королева вскоре раскаялась в том, что прогнала любимого. Это случилось с ней когда Динас из Лидана поведал, в какой отчаянной грусти тот отплыл. Она поверила, что тот, кого Блери заклинал её именем, был не Тристан. "Как же - думает она - посмела я прогнать тебя, о дорогой Тристан!? Отныне ты будешь меня ненавидеть, и никогда я тебя не увижу. Никогда не узнаешь ты как я горюю, какую кару хочу наложить на себя как слабый знак раскаяния!" С этого дня, чтобы наказать себя за свою ошибку и безумие, белокурая Изольда облеклась во власяницу (42) и всегда носила её на своём нежном теле под роскошными королевскими одеяниями.
  
  42) Власяница: грубая волосяная одежда, которую носили на голом теле монахи и отшельники в знак смирения.
  
  
   Глава XVIII Тристан - юродивый
  
  ВНОВЬ ВИДИТ Тристан Бретань и жену свою, белорукую Изольду. Она встретила ласково, и герцог Хоэль тепло принял его в замке Карэ. Но ведь белокурая королева Изольда его прогнала - и он не может и дальше не горевать. Для него ничего не осталось в мире кроме неё. От тоски Тристану кажется, что к нему неумолимо подкрадывается смерть. Оно и правда: кто живет в скорби − подобен мертвецу. "Так лучше уж умереть сразу, чем умирать медленно, каждый день" - думает он и жаждет смерти. "Я умру, и пусть она увидит, что я умер из-за любви к ней!". Так и решил: увидеть свою возлюбленную и, если она велит позорно прогнать, умереть у неё на глазах выпив отраву.
   Он пошел к лекарю и попросил яда. Тот принёс два закупоренных напёрстка:
  - "Сеньор рыцарь, мне недавно купцы привезли яд которым убитый вами дракон переваривал жертвы в своём чреве. Могу дать и яд который покойный Морольд втирал себе в меч. Это самое сильное средство из всех что я знаю." И Тристан купил яд великана Морольда.
   Он ушел из Карэ не сказав никому ни слова, − ни жене, ни друзьям, ни даже наставнику Горвеналу и своему лучшему другу Каэрдину, ушел скромно одетый, а яд положил в мешок за спиной. Никто не обращает внимания на бродяг дальних дорог. Как и в прежний раз, доходит до берега моря. В гавани снарядилось в путь большое торговое судно; уже моряки натягивают паруса и поднимают якорь чтобы отплыть в открытое море.
  - "Да хранит вас Господь, добрые люди, и счастливый вам путь! В какие края плывёте?" Моряки отвечают: - "В Тинтажель."
  - "В Тинтажель? Добрые люди, возьмите меня с собой!" Его берут на корабль. Попутный ветер надул паруса и судно понеслось по волнам; семь дней и семь ночей плывёт оно через море, и на восьмой день входит в гавань.
   Тристан сошел с корабля, пошёл к королевскому замку и присел на пенёк около ворот. От проходившего мимо слуги узнал, что король Марк в замке.
  - "А где королева и её прекрасная прислужница Бранжьена Верная?" Слуга охотно отвечает:
  - "Они тоже здесь, я недавно их видел; королева как обычно печальна." Тристан вздохнул и стал размышлять: "Привратник не пустит меня в замок; если попробую пробиться к королеве силой, то меня наверно убъёт дворцовая стража, а госпоже ничего не скажут. Нет, так делать не годится. А пущусь-ка я на хитрость! Прикинусь юродивым: ведь иногда безумие − великая мудрость. Если кто-нибудь скажет что я слабоумен, спрошу: - " А ты что - умнее меня?"".
   Мимо идёт рыбак в куртке из грубой шерсти и с большим капюшоном. Тристан манит его пальцем и отводит в сторонку:
  - " Друг, уж очень мне куртка твоя нравится; хочешь, давай поменяемся? Возьми и мои башмаки впридачу." Рыбак посмотрел на его одежду, нашел её лучше своей, тотчас отдал свою куртку и пошёл дальше радуясь обмену. А Тристан достаёт из мешка яд, но не пьёт, а половину намазывает себе на лицо, и тотчас оно искажается так поразительно, что никто на свете не смог бы его узнать. Пошёл босиком на болото и вырвал из грязи лесину - сойдёт за дубину. И отправляется в Тинтажель к брадобрею, велит состричь свои кудри, оставив на голове только крест из волос. "Вот теперь я юродивый", и идёт к замку.
   Несомненно, привратнику он показался помешанным, и тот спросил подшучивая:
  - "Подойди-ка, Урганчик, поведай где ты был." Тристан изменив голос отвечает гнусаво:
  - "На свадьбе Монского аббата вина пил. Ведь он мой лучший друг. Ты ведь слыхал: он женился на своей жене аббатиссе, толстой крале в белом покрывале. Все священники от Мона до Безансона (43) сидели на свадьбе под тенью платанов; а потом плясали с монашками на лугу. Но я их покинул чтобы напиться на королевской свадьбе."
  - "Войдите же, сеньор, сын косматого Ургана, просим вас к королю на приём - говорит привратник, давясь от смеха и отвешивая глубокий поклон. - вы столь велики и похожи на своего покойного батюшку, которого уложил доблестный рыцарь Тристан." Юродивый цыкнул в ответ с шутливой угрозой, и, гордо кивнув, прошел через ворота.
  
  43) Безансон - наверно это название французского, а не корнуэльского, города.
  
   Когда Тристан вошел в замок, играя как жонглёр своей дубиной, слуги и конюшие столпились вокруг него и стали травить как волка:
  - "Поглядите на помешанного, у-гу-гу!" Они кидали в него камнями, колотили палками, а он прыгал, сам улюлюкал и терпел побои; но если на него кто-то нападал спереди, то он шутливо бил его дубиной. Так, среди смеха и крика, Тристан пробирается до порога королевского зала; вешает дубину за плечо и входит.
   В зале собралось много придворных и приезжих посетителей, под балдахином сидят король с королевой. Увидав его, король Марк, который немного скучает, говорит:
  - "Вот славный собеседник. Пусть приблизится." Слуги подводят юродивого к престолу.
  - "Привет тебе, дружок!" - улыбается Марк. Тристан отвечает гнусавым прегнусавым голосом:
  - "Государь, добрейший и благороднейший из всех королей, я знал, что когда я тебя увижу, моё сердце растает от нежности. Да поможет тебе Бог о славный повелитель!"
  - "Зачем пришел ко мне, почтенный?"
  - "За Изольдой, которую я люблю, а взамен у меня есть сестра, прекрасная Брюнгильда (44). Если тебе королева надоела, давай поменяемся: я отдам тебе сестру, а ты мне Изольду; я её возьму и буду тебе преданно служить."
  
  44) Брюнгильда - дева-воин, героиня германо-скандинавской мифологии и эпоса.
  
  Король смеётся:
  - "Если отдам королеву, что станешь с ней делать, куда поведёшь?"
  - "Ввысь я её унесу. Там, между небесами и облаками, висит мой хрустальный дворец благоухающий ароматом роз. Его солнце освещает, под луной сияет, а ветер не достаёт." Бароны шепчутся промеж собой:
  - "Славный попался дурень, мастер на слова, хорошо займёт короля."
   Юродивый садится на ковер и нежно уставился на Изольду.
  - "Дружок, - спрашивает Марк, - а вдруг королева не соизволит обратить своего внимания на такую образину как ты? Вдруг не захочет с тобой во дворец?"
  - "Она захочет, она захочет, ведь для неё я много потрудился, из-за неё я и с ума сошел."
  - "Так кто же ты такой?"
  - "Я Тристан, кто так любил королеву и будет любить её до смерти." Тут Изольда резко вздохнула, изменилась в лице и громко воскликнула:
  - "Кто тебя сюда послал, злой дурак? Ступай вон!" На её гневные слова он завыл как демон:
  - "А помнишь ли ты о королева тот день, когда я, раненый Морольдом, пристал к ирландскому берегу играя на роте и ты меня исцелила? Неужели забыла?"
  - "Вон отсюда, дурак! - отвечает Изольда. - Не нравятся мне ни твои шутки, ни вой, ни ты сам."
   Тут юродивый вскочил и, вопя во всю мочь, с дубиной набросился на одного барона:
  - "Вон отсюда, дурни! Дайте мне остаться с королевой наедине: я хочу с ней помиловаться!" Все потешаются глядя как опытный воин и без оружия легко уворачивается от юродивого, который бьёт дубиной лишь по полу, лишь ошеломлённая Изольда покраснела и просит мужа:
  - "Прогоните же этого безумца, государь!" А юродивый встал напротив неё и дальше гнусит:
  - "А помнишь ли ты о королева Изольда большого дракона которого я убил в Вейзефорде? Как, отравленный ядом, я упал у пруда и ждал смерти, но ты пришла и спасла мою жизнь?"
  - "Замолчи! - кричит Изольда. - Ты оскорбляешь храброго рыцаря, ты помешан от рождения. Да будут прокляты моряки которые привезли тебя сюда и не выбросили в море!"
   В ответ юродивый грубо хохочет и продолжает:
  - "А помнишь ли ты, королева, о том как хотела убить меня моим же мечом, помнишь ли сказку о золотом волосе которою я тебя успокоил, и о том, как я защитил тебя от рыжего сенешаля?"
  - "Умолкни, злой рассказчик! Зачем явился ты сюда со своими бреднями? Ты упился и хмель внушил тебе эти грезы!"
  - "Тут ты права о королева. Я пьян, и пьян всегда я − от волшебного напитка: раз хлебнёшь и пьян всю жизнь. Вспомни тот жаркий день на море. Тебе хотелось пить - помнишь ли ты о королевская дочь? Мы выпили оба то зелье, и значит ты тоже пьяна!"
   Когда Изольда услышала эти слова, которые только она и Тристан могли понять, то вскочила с трона и хотела уйти, но супруг удержал её за руку:
  - "Погоди немного, дорогая, позволь мне ещё послушать глупости". Она снова уселась рядом и опустила горностаевый капюшон на лицо, а Марк спрашивает юродивого:
  - "Расскажи-ка нам в чём ты мастер."
  - "Я служил королям-жирафам, герцогам и графам."
  - "В самом деле?! Умеешь ли ты охотиться с собаками, с соколом?"
  - "Конечно, когда напьюсь, я могу поймать ищейкой журавля в поднебесье, а соколом болотную выпь." Все снова смеются, а король спрашивает:
  - "А что добываешь ты, дружок, когда идешь на охоту?"
  - Всё подряд: с ястребами - волков и медведей, с кречетами - кабанов и оленей, с соколами - серн и ланей. Лисиц - с коршунами, зайцев - с кобчиками." Король зевнул и спросил:
  - "А что ты делаешь после охоты?"
  - "Я иду в гости, целую в уста королев, играю на роте и распеваю птичьи трели - в самом деле! Разве плохой я менестрель?" И он снова принялся махать дубиной гнусаво распевая:
  - "Вон отсюда, корнуэльские сеньоры! - Чего вы все стоите тут как горы? Не сыты или ещё не наелись, обжоры?" Затем шлёпнулся на пол и уполз под трон.
   Публика тут же о нём забыла, а король хлопнул в ладоши и важно произнёс:
  - "Приём окончен! Бароны мои и рыцари, а теперь мы едем немного поохотиться. Подать мне коня!" Конюшие побежали седлать лошадей, псари пошли за собаками, а сокольничьи за соколами. А король, бароны и рыцари удалились чтобы надеть охотничьи кафтаны.
   Королева Изольда вошла в свой покой, откинула капюшон, села на диван и горюет:
  - "Несчастная я! И зачем родилась? Как же тяжело и печально на сердце! От болезни этой и власяница не помогает на теле. Жизнь моя так сурова и жестока. Лучше было бы умереть." Входит Бранжьена Верная и Изольда рассказыает:
  - "Бранжьена, дорогая, какой-то помешанный был у нас на приёме в недобрый час. Этот юродивый, - то ли волшебник, то ли знахарь: в точности знает всё о моей жизни; знает такое, чего никто не ведает, кроме Тристана, меня и тебя. Слыхала ты когда-нибудь про такое колдовство?" Бранжьена удивляется, а потом отвечает:
  - "Не сам ли он Тристан?"
  - "Нет-нет! Тристан прекрасен и самый лучший из рыцарей, а этот - мерзкий урод и неуклюж как медведь. - и Изольда запричитала: − Да будь этот юродивый проклят Богом! Да будет проклят час его рождения, будет проклят корабль привезший его к нам!"
  - "Успокойтесь, госпожа, сейчас вы только и знаете что проклинать да ругать, и где вы только этому научились? А может быть этот колдун - посланец Тристана?" урезонивает Бранжьена.
  - "Не думаю, он мне не показывал мой перстень с зелёной яшмой. Но сходи за ним, дорогая, он наверно под троном уснул. Поговори с ним, может быть, ты его признаешь."
   Девушка пришла в тронный зал и отыскала юродивого. Тот стал гнусаво умолять:
  - "Бранжьена, милая Бранжьена, заклинаю тебя Богом, сжалься надо мной!"
  - "Какой дьявол научил тебя моему имени, противный дурак?"
  - "Ах, как давно я тебя знаю, красавица! Клянусь моей башкою, некогда кудрявою, - если разум её и покинул, то виною тому и ты, бывшая девушка. Ведь не ты ли должна была беречь любовное зелье которое я выпил на судне, вспомни-ка? Было жарко, и ты ушла за водой, а я нашёл тот глиняный сосуд. Я отпил из серебряного кубка и подал другой кубок Изольде. Ты одна это знаешь, красавица, неужели забыла?
  - "Нет-нет, замолчи, злой колдун!" - испуганно вскрикивает Бранжьена и бросается вон из зала. А юродивый, вскричав - "Сжалься!", бежит вслед за ней в покои королевы.
   Вот Тристан видит Изольду и простёр к ней руки как прежде, но она, испугавшись и застыдившись, вся в холодном поту, от него отстранилась. Он затрепетал от обиды и гнева, отходит к двери и обличающе гнусавит:
  - "Да, я слишком долго жил, если дожил до дня когда Изольда меня отталкивает и презирает. О, Изольда, кто сильно любит, не скоро забывает! О, Изольда, прекрасен и дорог нам полноводный ручей, который широко разливается и струится светлыми волнами. Но когда он высох, он нам уже не годен. Такова иссякшая любовь." Изольда отвечает дрожа от волнения:
  - "Я смотрю на тебя о незнакомец, вся дрожу и сомневаюсь, но не могу узнать Тристана."
  - "Изольда, я - Тристан! Тот, который тебя любил, тот, который тебя любит. Иль ты забыла карлика, который насыпал муку между нами? Забыла волшебную собачку Пти-Крю со звонким колокольчиком? Так вспомни хотя бы мои сучки плывшие вон там в ручье под окном!"
   Всё тщетно. Изольда испуганно смотрит на него, вздыхает и не знает что же сказать. Умом-то она понимает, что он про неё всё знает, но нет, это колдовство, ведь было бы безумием признать в этом незнакомце её Тристана. А он, потеряв надежду, заключает:
  - "Королева и госпожа моя, я вижу ясно, что вы бросили меня, и обвиняю вас в измене! Но я изведал наши дни, красавица, когда вы искренне меня любили: то было в тёмном лесу Моруа, под его лиственным сводом. Зачем жить дальше мне? Уж лучше умереть не медля, тогда быть может сердце ваше ощутит безмерную утрату."
   Снял с плеч мешок, поставил на пол и нагибается чтобы достать из мешка яд. Видит под диваном королевы собачью плошку с водой.
   - "А помните, я вам отдал свою собаку, славного Хюсдена? Лишь он останется как память обо мне. Где он? Уж он то узнает меня!"
  - "Он узнает вас? Не говорите глупости. Бранжьена, приведи Хюсдена."
   Бранжьена приводит, собака понуро плетётся следом за ней.
  - "Поди сюда, мой Хюсден," - гнусавит юродивый, и вдруг свистнул по-жавороночьи. Пёс вырвал поводок из рук служанки, подбежал к хозяину, вертится у ног и лижет руки визжа и поскуливая от радости.
  - "Хюсден! - воскликнул юродивый. - Благословен мой пот пролитый школя тебя, мой друг! Ты меня принял лучше чем та кого я безумно люблю!"
   Бедной Изольде кажется что она сходит с ума: ведь кто не знает что любовь собаки нельзя заколдовать? "Нет-нет - это не юродивый!" Тристан видит что Изольда сейчас упадёт без чувств. Он достаёт из кармана и надевает на палец перстень с зелёной яшмой:
  - "Узнаёте ли вы о королева этот перстень, который когда-то мне передали вот с этой девицей? Я с ним неразлучен, он мой советчик в печалях о вас, и зелёная яшма вокруг золотого кольца не тускнеет от горьких слёз несчастного безответно любящего свою госпожу."
   И тут истерика закончилась. Изольда поверила всему что видит и слышит. Она распахивает мантию и самоотверженно восклицает:
  - "Вот я! О, поцелуй меня в уста, Тристан!" Тогда юродивый перестаёт гнусавить:
  - "Милая, ведь я чуть не выпил яд Морольда. Ну как же ты могла так долго меня не узнавать - дольше чем моя собака? Разве дело в перстне с зелёной яшмой? Ведь мне было бы отраднее, если бы ты узнала меня при одном лишь напоминании о былой любви. Разве дело в моём изменённом голосе? Общий стук наших сердец - вот что ты должна была бы слышать!" Изольда стала оправдываться:
  - "Милый, я быть может услышала твоё сердце и раньше чем ты думаешь, но ведь мы окружены кознями Андрета. Могла ли я сразу последовать своему влечению как собака? Я оберегала себя, но ведь и тебя могли схватить и убить на моих глазах потеряй я голову! Потому-то твои напоминания о нашей былой жизни ничего мне не доказали, − ведь всё это могло быть злым волшебством. Но радость Хюсдена при виде чуждого мне облика сломила мои сомнения, а перстень я заворожила крепко − как моя мачеха королева Ирландии Изольда меня научила, − никто его не заколдует. Не забыл как я поклялась?: лишь увижу свой перстень с зелёной яшмой, то пусть мне погибнуть, но сделаю всё для тебя, будь то мудро или безумно. Мудро или безумно - я твоя о любимый!" Она упала без чувств на грудь юродивого, и он поцеловал королеву в уста. Глядя на них, Бранжьена заплакала; она нашла наощупь конец поводка и увела собаку.
   Забавный юродивый как бы прижился при дворе: слуги приютили его в собачьей конуре у входа в королевский дворец. Днём он смиренно переносил их глупые насмешки и шлепки, а к ночи прокрадывался в покои королевы, и, пока Марк крепко спал в опочивальне, влюблённые наслаждались друг другом. Но спустя несколько дней слуга, знакомый нам шпион, заподозрил обман и предупредил герцога Андрета. Тот приставил к покоям королевы трёх ночных дозорщиков. Когда Тристан появился перед ними среди ночи, они тихо зашипели:
  - "Ты куда, дурак? Возвращайся к себе на солому!"
  - "Вы неправы, славные сеньоры, - зашептал юродивый - Не слышали разве что король отдал мне королеву? Не знаете разве что она меня любит и ждёт?" Стражники захихикали над этой глупостью, а он вернулся к себе в конуру, однако вскоре снова пришел. К тому времени стражники уже уснули, и он вошел к Изольде. Когда они расставались, Тристан сказал:
  - "Надо мне исчезнуть, дорогая, иначе вскоре меня схватят. Без сомнения, я уже никогда не вернусь. Смерть моя близка, вдали от тебя я умру от тоски." Изольда заплакала и промолвила:
  - "Обними меня крепко мой милый, и прижми так сильно, чтобы в этом объятии оба наших сердца слились в одно. Пусть душа наша улетит в страну мечты без возврата, во дворец между небом и облаками, где певец неумолчно поёт чудесную песню любви."
  - "Да, мы скоро там будем, в той счастливой стране. Срок близится: полная чаша горестей и радостей жизни испита. Когда мой срок нагрянет, я позову тебя. Придешь ли ты, любимая?"
  - "Зови меня, любимый. Ты ведь знаешь, − я приеду."
  - "Да вознаградит тебя за это Господь, дорогая!"
   Когда он выходил из комнаты, дозорщики уже проснулись и кинулись к нему, но юродивый громко расхохотался, заиграл своей дубиной как жоглёр и гнусаво проговорил:
  - "Вы меня гоните, славные сеньоры? Зачем? Мне нечего здесь больше делать, ибо моя госпожа посылает меня далеко-далеко, чтобы я приготовил ей уютный покой. Я обещал ей хрустальный дворец, цветущий розами и сияющий как радуга под солнцем."
  - "Ступай же вон, дурень!" Стражники расступаются, и юродивый не спеша и приплясывая выходит из дворца.
   Слуга-шпион тоже уже бодрствует и, заметив юродивого, незаметно пошёл следом. За воротами замка Тристан смыл у ручья яд с лица, закопал более не нужный напёрсток в землю, принял былое обличье и печально побрёл к гавани Тинтажель. Шпион всё видит и уже хочет бежать к Андрету − донести что Тристан здесь и без оружия. Но ему конечно любопытно - что же рыцарь закопал? Наверняка тайник! Раскопал напёрсток и раскупорил. Что это за серо-буро-малиновое масло внутри? Понюхал: не пахнет; чешет затылок не зная что делать. Мимо проходит рыбак в одежде Тристана, видит что человек в затруднении, и пошутил:
  - "Давай меняться: я тебе башмаки: они мне велики, а ты мне касторку" и идёт себе дальше. Шутка надоумила малого окунуть в масло свой язык, и нетрудно догадаться что с доносчиком затем случилось. Вот таким оказался его конец, mîn hôrære.
  
  
   Глава XIX Смерть
  
  ЕДВА ТРИСТАН вернулся в Бретань, в Карэ, как ему пришлось помочь своему другу Каэрдину воевать с одним бароном по имени Бедалис. Тристан попал в засаду устроенную Бедалисом и его братьями и в схватке убил всех семерых, но Бедалис ранил его ударом отравленного копья. С большим трудом добрался Тристан до замка Карэ и слёг. Лекаря являлись к нему один за другим, но ни один не мог вылечить. Никому не удалось даже распознать что за яд то был, и потому они не смогли поставить пластырь который вытянул бы отраву наружу. Тщетно толкут и растирают они целебные коренья и травы и приготовляют лечебные настои. Ничто не помогает. Ему всё хуже, яд разливается по бледнеющему телу и кости начинают обнажаться. Он чувствует что жизнь угасает и смерть близка. Тогда он снова захотел повидать белокурую Изольду. Но как до нее добраться? Он так ослабел, что умер бы на море, а если бы и доплыл до Корнуэлла, то как там избегнуть врагов? Яд терзает члены, он стонет, смерть на пороге.
   И тогда он велит жене своей белорукой Изольде позвать Каэрдина, и желает чтобы сама она удалилась и даже не сидела в соседних покоях. При столь странном желании душа Изольды встревожилась и она захотела непременно услышать, о чём они будут толковать. Припав в соседней комнате ухом к стене около которой было ложе Тристана, она стала их подслушивать, а один из верных слуг сторожил за дверью, чтобы никто не помешал.
   Тристан собрался с силами, сел на ложе и прислонился к стене, его верный друг Каэрдин сел рядом. Ни словом не говоря о предстоящей смерти Тристана, оба тихо заплакали. Они оплакивали свою великую дружбу и так рано прерванное счастье сражаться плечом к плечу в жарких стычках; каждый сокрушался о другом.
  - "Славный, дорогой друг, - молвит Тристан, − кроме тебя нет у меня ни родных ни друзей, ведь я тут на чужбине. Лишь ты один дан Богом мне на радости и на утишение. Я хотел бы повидаться с белокурой Изольдой. Но как, какой хитростью дать ей знать, что я умираю? Ах, если бы я нашел посланца, который согласился бы отправиться к ней! Я знаю − она бы приехала, ты знаешь как сильно она меня любит. Каэрдин мой дорогой, прошу тебя во имя нашей дружбы и зная благородство твоего сердца: попытайся ради меня увидеться с королевой Корнуэлла. Если ты отвезешь моё послание, а я оправлюсь от яда, то стану твоим вассалом и буду любить тебя ещё больше прежнего." И Тристан снова заплакал.
   Каэрдин, настоящий друг, отвечает тихо и ласково:
  - "Дорогой друг мой, не плачь, разумеется я исполню твоё желание, ничто мне не сможет помешать. Скажи что ты желаешь передать и я пойду готовиться к отъезду." Тристан говорит:
  - "Друг, благодарю тебя! Выслушай мою просьбу. Возьми этот перстень: это условный знак между нами. И когда ты прибудешь в замок Тинтажель, постарайся чтобы при дворе короля тебя приняли за купца. Возьми треть моего богатства и накупи товаров и быстрое судно. Покажи ей товар так, чтобы заметила перстень; тотчас же найдет она уловку чтобы поговорить с тобой наедине. Скажи что сердце моё шлёт ей привет, что она одна может принести мне облегчение; скажи, что если не приедет, то я умру. Пусть она вспомнит о былых наших утехах, о великих горестях, о великих печалях и радостях, о сладости нашей верной и нежной любви; пусть вспомнит о любовном зелье выпитом нами на море. О, то смерть свою мы испили! Пусть вспомнит мой обет - никого кроме неё никогда не любить. Я сдержал свое слово."
   За стеной белорукая Изольда услышав эти слова едва не лишается чувств.
  - "Торопись, друг мой, − вздохнув продолжает Тристан − и возвращайся поскорей; ведь если ты замешкаешься, меня ты больше не увидишь. Назначь себе срок в три недели и привези с собой белокурую Изольду. Скажи сестре что едешь за заморским лекарем. Возьми с собой два паруса: один белый, другой черный. Если ты привезёшь ко мне королеву Изольду, натяни на обратном пути белый парус, а если не привезёшь, плыви под чёрным. Друг мой, мне нечего тебе более сказать; да направит тебя Господь и возвратит сюда благополучно!" Тристан застонал и безутешно зарыдал. А друг его верный, простившись поцеловав в бледный лоб, пошел собираться в плавание.
   При первом же ветре Каэрдин вышел в море. Моряки подняли якоря, поставили парус, поплыли под попутным ветром, и нос судна стал быстро резать высокие волны. Каэрдин вёз с собой богатые товары: шелковые ткани выкрашенные в редкие цвета, дорогую посуду из Тура, вина из Пуату, кречетов из Испании. Пять дней и ночей рассекало судно волны плывя на всех парусах к Тинтажелю.
  
   ***
  
  Опасен женский гнев, каждый должен его остерегаться! Чем сильнее женщина любит, тем ужаснее мстит. Быстро вспыхивает любовь женщины, быстро вспыхивает и её ненависть, а загоревшись не потухает. Женщина умеет умерять любовь, но не ненависть.
   Припав к стене, белорукая Изольда слышала каждое слово. Она так любила Тристана! И вот вдруг она узнала про его любовь к другой...; она всё услышала, всё запомнила! Теперь, если удастся, о - как же она отомстит тому кого любила больше всего на свете! Но она не показывает виду что ненависть сожгла любовь в сердце. Лишь только отворилась дверь и вышел Каэрдин, сказав ей, что уезжает искать лекаря в Корнуэлле, она вошла в комнату Тристана и принялась снова за ним ухаживать. И в последующие дни она остаётся ласковой как прежде, и прислуживает ему как подобает любящей женщине. Она тихо говорит с ним, целует в бледный лоб и утишает, говоря, что Каэрдин скоро вернётся с лекарем который вылечит... А на самом деле она упорно ищет случая как бы отомстить.
  
   ***
  
  В гавани Тинтажеля Каэрдин сходит с корабля и, взяв на руку ястреба, ткань редкого цвета и кубок чудной чеканной работы, приносит дар королю Марку и просит покровительства повелителя, дабы торговать в Тинтажеле без боязни ущерба от его подданных. И король обещает ему это перед всеми придворными.
   Затем купец предлагает королеве застёжку в золотой оправе.
  - "Государыня, - говорит он, - это доброе золото, - и, сняв с пальца перстень Тристана, прикладывает его к застёжке: - Вот, смотрите, золото застёжки дороже, хотя золото этого перстня тоже имеет немалую цену." Когда Изольда узнала свой перстень с зелёной яшмой, сердце её задрожало предчувствуя недобрую весть, и цвет лица изменился. Она отвела купца в сторону и подвела к окну, будто затем чтобы получше рассмотреть застёжку и поторговаться. Каэрдин быстро говорит:
  - "Королева, Тристан ранен отравленным копьем и вскоре умрёт. Он велел сказать вам, что вы одна можете принести ему облегчение. Он напоминает вам великие горести и печали, пережитые вами вместе. Оставьте у себя этот перстень, он возвращает его вам." Изольда обомлела, но как только дар речи вернулся, без размышлений отвечает:
  - "Сеньор, я последую за тобой. Завтра поутру пусть корабль твой будет готов к отплытию."
   Назавтра королева объявила что едет поохотиться, и велела подготовить собак и птиц. Герцог Андрет тоже собрался: чтобы охранять её и следить за ней. Когда они оказались у морского берега, вдруг из-за куста поднялся фазан. Андрет спускает сокола, но тот взвивается высоко в воздух и исчезает. Потом Изольда и говорит:
  - "Сеньор Андрет, я увидела, что сокол уселся там, в гавани, на снасть вон того судна, и его поймал моряк. Вы не знаете чьё это судно?"
  - "Королева, - отвечает Андрет, - это судно купца из Бретани, того самого который вчера продал вам золотую застежку."
  - "Поскакали же туда, - приказывает Изольда - заберём нашего сокола."
   Увидев их, Каэрдин перебросил доску с борта на берег и вышел по ней навстречу:
  - "Не пожелаете ли вы, государыня, войти на мое судно? Я покажу вам все товары."
  - "Охотно, сеньор," - сказала королева. Она сошла с коня и Каэрдин проводил Изольду вдоль по доске на судно. Герцог хотел за ними последовать и тоже пошел по доске, но Каэрдин взял в руки весло и ударил его по голове; тот зашатался и упал в воду. Когда Андрет вынырнул, Каэрдин ударил ещё раз; тот ушёл под воду и пропал. Каэрдин крикнул в тёмную глубину:
  - "Это расплата за всё зло что ты причинил рыцарю Тристану и королеве Изольде!" Так Господь отомстил подлецам − все четыре погибли: Андрет, Генелон, Гондоин, Деноален.
   На корабле поставили мачту, натянули парус и подняли якорь. Свежий утренний ветер зашелестел в вантах. Открытое море показалось Изольде совершенно белым и залитым лучами солнца; туда, в светлую даль, устремилось из гавани судно.
   В Карэ Тристан хирел. Он страстно желал приезда Изольды. Ничто его не радовало, и если он был ещё жив, то лишь благодаря тому что ждал любимую. После отъезда Каэрдина он позвал капеллана замка Карэ и передал половину своего оставшегося богатства на помощь бедным. Когда прошло десять дней после отъезда друга, он стал каждый день посылать наставника Горвенала к заграде замка над морским обрывом - посмотреть, не возвращается ли судно и какого цвета его парус; никакого другого желания не было у него на сердце. Когда же прошло две недели, а Каэрдин всё не возвращался, он велел переносить себя каждый день на скалу Пенмарх, самое высокое место обрыва. С утра до вечера с надеждой глядел он в морскую даль, пока солнце, садясь за горизонт, не начинало бить в глаза.
   Вот мы и дошли, mîn hôrære, до печального конца нашей повести о влюблённых. Изольда уже приближалась к Бретони, вдали уже показалась скала Пенмарх в сумерках севшего за горизонт солнца, и их корабль под белым парусом резво скакал по волнам. Вдруг налетает буря, резкий шквал ударяет в парус, и вихрь ветра и волн закручивает корабль. Моряки спустили парус и бегут к наветренной стороне судна, но яростный ветер ударяет им в грудь; затем они убегают на нос корабля, так как волна, ударив в корму, разбивает спасательную лодку и прокатывается по всей палубе. Ветер воет мешая дышать, пришли огромные волны, воздух сгустился в мрак, море почернело, капли брызг хлещут по лицам как солёный дождь. Судно отдано на волю ветра и волн.
  - "Горе мне, несчастной! - восклицает Изольда. - Не дал мне Господь дожить до того чтобы снова увидеть Тристана. Всевышний желает чтобы я утонула в море. Увы, друг мой, не сбылось мое желание - умереть в твоих объятиях, быть погребённой рядом с тобой, не даровано нам и такого счастья. Я умру одна, без тебя, исчезну в волнах. Ты ничего не узнаешь о моей смерти и потому, быть может, будешь жить и жить. Если Богу будет угодно, то ты даже исцелишься. Неужели моя смерть развеет любовные чары и ты полюбишь белорукую женку?"
   Изольда выбралась на палубу и взывает огромным бурлящим волнам:
  - " Ах, зачем я кляла тебя, могучее море, когда покинув родную Ирландию плыла с Тристаном в Тинтажель? Прости меня о море и дай в последний раз увидеть милого, один бы раз, один бы только раз!" Нелегко было морю простить давнюю обиду: ещё семь дней носило оно беспомощное судно. Но затем буря стала утихать, показался берег, и моряки радостно закричали: - "Бретань! Бретань!". Они снова натянули белый парус надежды, чтобы Тристан издалека смог порадоваться приезду своей милой.
   Увы, суровый ветер всё ещё дуется и потому не хочет дуть: вслед за бурей сразу наступает полный штиль. Море спокойное, гладкое, но нет ни малейшего ветра. Моряки тщетно поворачивают так и сяк уныло обвисший парус. Вдали виден желанный берег, но они не могут доставить туда Изольду: их лодка в щепки разбита волнами.
   На третью ночь штиля Изольде приснилось, будто у неё на коленях лежит отрезанная голова большого кабана, которая пятнает кровью её платье, и, проснувшись на заре, она поняла, что уже не увидит живым своего милого.
   - "Ещё бы раз увидеться с тобой о Тристан, − горюет его возлюбленная − и мне легко было бы умереть! Но если я не явлюсь к тебе, дорогой, значит, Бог того не желает. Смерть мне нипочём: если Богу угодно, я приму её без скорби, но когда ты об этом узнаешь, ты умрешь, и я это знаю. Ведь наша любовь такова, что ни ты без меня, ни я без тебя жить не можем. О, я уже вижу перед собой и твою смерть и свою смерть, как страшно!"
   Изольда выходит на палубу и простирает руки к берегу:
  - "Пусть же Господь позволит мне исцелить тебя, о Тристан, или нам вместе умереть от одной смерти! Ну когда же кончится это затишье? Это наверно ветер гневается на меня за прошлое. Милый вихристый свежий ветер, ну прости же меня и подуй хоть чуть-чуть, позволь мне встретиться с возлюбленным Тристаном!"
   Ветер надул белый парус, а восходящее солнце ярко его осветило.
   К тому моменту Тристан был слишком слаб чтобы появиться на скале Пенмарх, он просто лежал на своём ложе, тихо плача что любимой всё нет. Перед этим он всю ночь метался в бреду и был совершенно измучен. Кажется, что он вот-вот умрёт потеряв всякую надежду на приезд своей Изольды белокурой. Он попросил сходить к обрыву свою жену, белорукую Изольду, и взглянуть - не виден ли корабль Каэрдина.
   Вот тогда-то она ему и отомстила. Она пришла туда и вдруг заметила вдали белый парус, то наверно плывёт противная королева! Вернулась к койке супруга и так ему говорит:
  - "Мой господин, Каэрдин возвращается: я увидела его судно на море, скоро оно войдёт в нашу гавань. Вот-вот принесёт он то, что сможет тебя исцелить!" Тристан затрепетавши вопрошает:
  - "А ты уверена, дорогая, что это его судно? Какой на нём парус: белый, серый (45) или чёрный?"
  - "В лучах восходящего солнца я его хорошо рассмотрела: он высоко поставлен и надут свежим ветром. Знай же, что парус тот чёрен как сажа!" Тристан отвернулся к стене и шепнул:
  - "Я не могу больше жить. - Дважды произнёс: - Изольда, дорогая!" и замер бездыханный.
  
  45) Серый - цвет обычной парусины.
  
   Белокурая Изольда сошла на берег. Она видит что на улицах города Карэ все горько рыдают, слышит печальный звон всех церковных колоколов. Проходя мимо часовни на пристани, спрашивает старого звонаря: - "По ком плач, по ком заупокойный звон?"
  - " У нас великое горе, госпожа. Благородный смелый рыцарь Тристан сейчас скончался. Он был щедр ко всем неимущим и помогал всем страждущим. Это худшее несчастье какое когда-либо постигало город Карэ." У Изольды перехватило горло, она не может вымолвить ни слова; чтобы не упасть, оперлась об апсиду (46) часовни, от удушья распахнула плащ. Скорбя о милом Тристане, сняла чепец и её коса вылились как белозолотая волна. Бретонцы дивятся: никогда не видали женщину подобной красоты. Кто она такая, откуда?
  
  46) Апсида: Выступ церковного здания имеющий собственный маленький купол.
  
   Изольда поднимается к замку, её провожает пораженный несчастьем Каэрдин. В дворцовом зале собрались и плачут рыцари, друзья Тристана. Их умерший сотоварищ и наставник лежит на роскошном ковре, белый саван окутал тело витязя. Белорукая Изольда, услышав последние слова мужа, поняла какое зло учинила. Каясь в содеянном грехе, она испускает громкие вопли стоя на коленях над бездыханным телом своего господина. Но он уже не может прощать.
   Белокурая Изольда вошла и велит белорукой Изольде:
  - "Встань и уйди, дай мне к нему подойти, у меня больше прав над ним плакать. Поверь мне о дева: я сильней чем ты его любила." Обращает лик к востоку и молится Господу. Потом, развернув саван, ложится рядом с любимым и прижимается к нему целуя в уста. Их невинные души соединились и оба разом испускают дух.
   Когда король Марк узнал о смерти любивших, он сел на корабль и прибыл в замок герцога Хоэля. Марк велел сделать два гроба: один из халцедона - для Изольды, другой из берилла - для Тристана. Дорогих родственников отвезли в Тинтажель, отпели в капелле замка и похоронили справа и слева от апсиды кладбищенской часовни. Ночью из могилы Тристана выросла длинная крепкая терновая ветвь, вся в зелёной листве и благоухающих цветах, которая перекинулась через высокую апсиду и ушла в могилу белокурой Изольды. Утром кладбищенский садовник срезал терн, но в следующую ночь он возродился, такой же зелёный и цветущий и снова углублённый в обе могилы. Садовник пошел и сказал об этом чуде королю Марку, и тот велел больше не трогать терн. Аминь.
  
  Послесловие: Король Марк предложил конюшему Горвеналу поступить к нему на службу, обещая посвятить в рыцари. Но славный наставник Тристана, поблагодарив за оказанную честь, предпочёл сесть не на корабль, а на коня, и уехал из Карэ к себе на родину - в родную землю Лоонуа, где стал дальше служить своему исконному господину - королю Роальду Твёрдое Слово. А служанка Бранжьена Верная никуда от короля не уехала, была ему хорошей советчицей в дворовых интригах. Она часто ходила на кладбище помянуть свою госпожу и её любимого и поухаживать за их могилами. Ни на ком снова не женившись, Марк прожил ещё много мирных лет, усовещивая своих баронов-спорщиков и предаваясь любимому занятию - охоте. По вечерам, когда дворцовая суета затихала, король, сидя у уютного очага в компании всё более хорошевшей Бранжьены и всё более старевшего пса Хюсдена, часто вспоминал и незабвенную супругу королеву Изольду, и славного племянника рыцаря Тристана.
  
  
  Оригинальное издание книги:
  
  Joseph Bedier, " Le roman de Tristan et Iseut ", Ouvrage couronné par l'académie française, Soixante-Neuvième édition, h. piazza, éditeur Rue Bonaparte, 19, Paris; Achevé d'imprimer, le 15 mai 1918, sur les presses de l'imprimerie studium, a Paris.
  
  
  Встреченные в легенде имена и названия на французком языке:
  
  Имена людей и собак по порядку появления в тексте:
  Tristan, Iseut la Blonde, Marc, Rivalen, Blanchefleur, Morgan, Rohalt le Foi-Tenant, Gorvenal, Graelent, Dinas de Lidan, Morholt, saint Brendan, Andret, Guenelon, Gondoïne, Denoalen, Aguynguerran le Roux, Perinis, Brangien, Frocin, Bugibus, Noiron, Lucifer, Marie, Yvain, Ogrin, Husdent, André de Nicole, Arthur, Gauvain, Girflet, Ké, Gilain, Petit-Crû, Urgan, Marie-Madeleine, Hoël, Riol de Nantes, Kaherdin, Doon, Mère de Dieu, Guron, Kariado, Bleheri, Bedalis.
  
  Географические названия (и созведие Орион) в алфавитном порядке:
  Allemagne, Angleterre, Avallon, Béthléem, Bretagne, Carhaix, Cornouailles, Croix-Rouge, Durham, Espagne, Frise, Galles, Gavoie, Gué Aventureux, Irlande, Kanoël, Logres, Loonnois, la forêt du Morois, Orion, Orri, la falaise de Penmarch, Rome, Saint-Lubin, Saint-Samson, Thessalie, Tintagel, Weisefort,
  
  Прочие названия найденные в оригинале:
  Belle Doette прекрасный дуэт (?)
  Blanche-Lande Белая Поляна
  Bretons Бретонцы
  Gué Aventureux Опасный Брод
  d'Iseut aux Blanches Mains Изольда Белорукая
  Pentecôte троицын день, пятидесятница
  Le Franc, le Blond, le Fidèle эпитеты характеризующие Периниса
  belle vaisselle de Tours, des vins de Poitou, des gerfauts d'Espagne товары Каэрдина
  Carduel, Nicée, Brunehaut непонятные названия
  
  TABLE DES CHAPITRES Перечень глав
  
   PRÉFACE/СОДЕРЖАНИЕ
  
  I. Les enfances de Tristan
   Детские и юношеские годы Тристана
  II. Le Morholt d'Irlande
   Ирландский исполин Морольд
  III. La quête de la Belle aux cheveux d'or
   Поиски златовласой красавицы
  IV. Le philtre
   Любовное зелье
  V. Brangien livrée aux serfs
   Бранжьена наказана
  VI. Le grand pin
   Большая сосна
  VII. Le nain Frocin
   Карлик Фросин
  VIII. Le saut de la chapelle
   Прыжок из часовни
  IX. La forêt du Morois
   Лес Моруа
  X. L'ermite Ogrin
   Отшельник Огрин
  XI. Le gué Aventureux
   Опасный брод
  XII. Le jugement par le fer rouge
   Суд раскалённым железом
  XIII. La voix du rossignol
   Трели соловья
  XIV. Le grelot merveilleux
   Волшебный колокольчик
  XV. Iseut aux Blanches Mains
   Белорукая Изольда
  XVI. Kaherdin
   Каэрдин
  XVII. Dinas de Lidan
   Динас из Лидана
  XVIII. Tristan fou
   Тристан - юродивый
  XIX. La mort
   Смерть
  
   FIN/КОНЕЦ
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"