Лёша эмигрировал в США из Дальнего Востока России почти 20 лет назад. Уезжал он в ещё тяжелые нулевые вместе с семьей. Семья была небольшая: молодая жена и маленькие сын с дочкой. Так как он был не глуп и обладал редкими чертами характера (например, настойчивостью, почти всегда граничащей с упрямством), то ехал работать на "нагретое место" белого воротничка по личному приглашению небольшой американской компании, которая, пытаясь сэкономить, платила на 5% меньше зарплаты, чем пришлось бы отдавать коренным американцам. Английский, как и у всех в подобной ситуации, был не ахти. Сказывалось стандартное образование. Лёша писать и читать мог, но не хватало практики общения с носителями языка. Компания понимала, на что шла, оформляя рабочее приглашение, и была готова ладить с "бэ-кающим" и "мэ-кающим" иностранцем на английском языке в обмен на его усердие и трудолюбие.
Лёша же, в свою очередь, понимал, что ему придется по 12 часов в день смотреть в компьютер на чужбине, вместо привычных 6-8 часов на Родине, ожидая момента получения местной индульгенции от американского правительства в виде заветной зелёной карты. Тогда можно было искать работу получше. До получения такого документа иностранный работник был крепко привязан к своему нынешнему работодателю. Как правило, на получение таких документов уходило 5-7 лет у большинства компьютерных гастарбайтеров тех времён, при условии, что сам работник проявлял инициативу в бумажной волоките, в виде официальной переписки между компанией и министерством труда страны.
Хотя бывали и уникальные случаи, доказывающие, что в каждом правиле есть исключения. Причём сдвиги в обе крайности исключений были по обе стороны временных отрезков ожидания. Кто-то тратил 10 лет своей жизни, чувствуя себя современным рабом на галерах с рабочей визой, хотя и с неплохими условиями жизни и труда по сравнению с ситуацией на Родине. А кому-то везло по-особенному. За год-полгода, ещё не успев освоить разговорный английский, на котором можно было не только говорить с бывшей учительницей иностранных языков из школьного детства, но и с местными аборигенами, они быстро получали заветную карточку с красивой печатью и переходили в статус местных эмигрантов с постоянной пропиской. Что потом случалось с такими счастливыми Лёша не знал. В его кругах общения таких не было. И вообще все его знакомые подозревали, что такого везения не бывает в природе.
Таким образом, подписанная сделка с приложенной рабочей визой устраивала обе стороны: компанию с одной стороны и тогда ещё молодого компьютерщика с другой. Лёша, как и все эмигранты в сфере IT, прошёл все необходимые этапы медленного превращения в местную рабочую силу с пожизненными документами, которая являлась двигателем американского капиталистического прогресса.
Он постепенно овладел английским языком, стал понимать добрые и злые оттенки отдельных фраз. В какой-то момент понял, что ругательств на английском языке хватает, развеяв стереотип о том, что только русский язык может быть богатым.
Месяцы пролетали быстро, меняя свои ещё причудливые сезоны года. Год сменялся другим, и постепенно одно десятилетие на новой Родине сменилось другим. Так и прошло 20 лет взрослой жизни. Дети выросли, стремясь забыть русский язык и общаясь со своими друзьями в детских садах, а затем и в школах, только на английском, они выпорхнули из родительского гнезда.
Лёша за почти стандартные 7 лет получил зелёную карточку. Ещё спустя 7 лет ему разрешили получить американское гражданство с заветным тёмно-синим паспортом, который давал статус супер-туриста и разрешал колесить по миру без получения виз. За всё это время он выучил правила корпоративной игры и отточил их на практике. Здесь считалось оптимальным менять место работы каждые 2-3 года с обязательным повышением зарплаты. Что он и делал, радостно бросая поскучневшую старую работу на что-то неизвестно новое. С каждым годом его мастерство смены работы достигло такой степени, что его непосредственные начальники на новых местах, узнав позднее от отдела кадров его зарплату перед очередным ежегодным повышением, впадали в заметный шок и через некоторое время сами решали сменить работу. Финансовые дела постепенно шли в гору. С каждым годом он получал больше, а работал всё меньше.
За эти 20 лет иностранной карьеры он наконец-то заработал на жирную американскую пенсию, но бросать работу не решался. Было рано, все его местные сверстники-друзья ещё крутились винтиками в большой капиталистической машине и не могли тратить оставшееся после офиса время на встречи с друзьями. Он просто не знал, чем будет заниматься, сидя дома в одиночку на пенсии. Поэтому Лёша продолжал работать по инерции. Хоть времени на работу он тратил всё меньше, его всё никак не увольняли, а только ежегодно добавляли деньги к зарплате. С каждым годом, благодаря всё большему освобождённому времени для размышлений на нерабочие темы, становилось удобнее и приятнее думать о жизни. В том числе, время отводилось и на воспоминания о прошлом: порой тяжёлом, но в целом счастливом, перестроечном детстве и последующем юношестве.
Живя на новой Родине, вместе с женой они в какой-то момент перебрались поближе к мегаполису, удачно совместив переезд с очередной карьерной ступенькой, найдя тёплое новое место с компьютером в очередном скучном корпоративном кубикуле поближе к новому месту жительства.
Теперь можно было ездить на выходных в большой русский продуктовый магазин в американском городке американского типа под названием Парамус, который почему-то полюбила русскоговорящая диаспора из различных бывших республик развалившегося на куски Советского Союза. Что они и делали раз в месяц.
Чего там только не было! Докторская колбаса, икра, сельдь в банках... Деловито простирались ряды с консервами: баклажанная икра, рагу, аджика. Даже был небольшой отдельчик в стиле буфета. Работники магазина регулярно подносили свежеприготовленные блюда в специальных ёмкостях, и можно было взять половник и черпать в пластиковую литровую ёмкость только что приготовленный горячий борщ на развес! Знаменитая фраза "В Америке есть всё!" подтверждалась здесь ещё раз.
Лёша больше всего любил покупать три вещи в этом магазине.
Импортный украинский гематоген в той самой старой классической зелёной упаковке с куклой-девочкой с мультяшными бантиками и вкус, который современные бизнесмены ещё так и не переделали, пытаясь создать какой-то новый продукт, по пути экономя средства на ингредиентах. Только украинский гематоген был дорог сердцу.
Пломбир в брикетах в виде кирпичика с двумя вафельными сторонами. Вкус был один в один, как он помнил из своего детства. Мороженое было сделано ещё по советскому ГОСТу. Даже упаковка была из той самой прозрачной дешёвой обёрточной бумаги, в которую раньше заворачивали разные свежие продукты, типа пломбира или крестьянского сливочного масла. Какая-то прибалтийская компания сохранила все советские рецепты производства мороженого и теперь была единственным экспортером такого пломбира в американские магазины русской тематики. Лёша с возрастом всё хуже усваивал лактозу, поэтому больше одного пломбирного брикета он не покупал.
Особое место занимало в списке любимой еды земляничное варенье, которое привозили из Белоруссии. Оно продавалось в маленьких 200-граммовых баночках и всегда было незаметно на полках, отведённых для варенья, джемов и сгущённого молока. На них в первом ряду красовались толстые пластиковые и стеклянные банки вишнёвого, смородинного, клубничного варенья. Глаза разбегались по ярким этикеткам фруктовых банок. Где-то в тени этого праздника можно было найти маленькие белорусские баночки. Казалось, что он был единственным покупателем, кто покупал земляничное варенье, выискивая его на полках.
Лёша старался пару раз в неделю звонить своей маме, которая наотрез отказалась переезжать к ним и жила всё там же, на Дальнем Востоке, с суровыми зимами и коротким летом. Сначала он звал её постоянно, но со временем перестал предлагать. Только и оставалось переговариваться по телефону. Он уже привык к 11-часовой разнице во времени между его нынешним местом проживания и временем Дальнего Востока. Всегда старался звонить утром до работы, подгадывая вечернее время для мамы, чтобы не разбудить её своим желанием поговорить. Мама всегда была рада пообщаться с любимым сыном, даже не возражала, если её для этого будили ночью. Или, по крайней мере, она делала вид, что не возражает.
Темы для разговоров были разные. Говорили обо всём. Вспоминали перестроечные времена, его детство и её молодость, часто говорили про родственников. Обсуждали соседей, как Алёшиных, так и маминых. Говорили про политику, хотя старались это делать редко.
Так же были разговоры о том чудесном оазисе в Парамусе - русском магазине с гематогеном, пломбиром, земляничным вареньем и всякой другой всячиной, как из старых времён СССР, так и из современного мира.
Тот особый советский пломбир уже давно пропал с дальневосточных полок магазинов, Лёшина мама давно про него забыла. Но было удивительно, что сразу вспомнила его после первых рассказов Лёши о мороженом, сделанном по старому рецепту. Местные дальневосточные заводы пытались сделать свои версии того самого пломбира, но всё это было в каких-то по-современному пестрых упаковках и с непонятным вкусом. У них не очень это получалось. Или, лучше сказать, получался вовсе не тот пломбир, какой был в планах.
Мама с интересом слушала, когда Лёша рассказывал, какое на вкус оказалось мороженое, которое они купили в русском магазине на этот раз.
Так шли года, Лёша и его мама оба всё больше взрослели и старели за частыми телефонными разговорами и в интервалах между звонками.
Вдруг начались санкции. Страны, которые раньше худо-бедно дружили, перестали это делать. Началась новая вражда. Бюрократы обеих стран, пытаясь публично наказать друг друга, вводили очередные ограничения. Волны запретов следовали одна за другой. А через некоторое время Лёшина сторона запретила импорт почти всего из России. С полок магазина в Парамусе стали исчезать российские продукты. Владельцы магазина пытались заменить исчезающие товары аналогичными из бывших советских республик, и это вроде бы удавалось.
Чиновники не унимались, и в ход шли новые ограничительные меры. В какой-то момент санкции достигли нового уровня, и с полок чудо-магазина пропало белорусское земляничное варенье - импортный продукт из дружественной для России страны.
Лёша отметил это явление, обсудил с мамой в очередной раз по телефону, делясь новостями, и даже сначала отнесся к этому спокойно, философски.
Он верил, что это временно. Рано или поздно в магазине должно появиться земляничное варенье из страны, которую ещё не успели наказать. Месяц за месяцем варенье так и не появлялось.
Лёша всё больше ностальгировал по утраченному варенью и часто вспоминал моменты из детства, когда сбор земляники был семейной традицией.
Лёша родился и вырос в небольшом городке на Дальнем Востоке в то время, когда СССР ещё был целым. Его детство пришлось на доперестроечные времена. Город был построен упрямыми людьми в густой тайге. Молодые специалисты, прокладывая каменные пятиэтажки и девятиэтажки в вечную мерзлоту, отодвигали лес в стороны, быстро возводя небольшой город на 20 тысяч человек. Благодаря этой стройке Лёшиных родственников в городе было много. Множество тёть и дядь имели отношение к строительству Байкало-Амурской магистрали, поэтому многие из них осели в этом городке. Кто-то приехал сам, кого-то родили здесь такие же герои-энтузиасты. Число родни с отцовской стороны перевалило за 20 человек, по материнской линии их было около десяти.
Окружающая природа приносила радость местным жителям. Природа щедро делилась своими плодами круглый год, но климат был резко континентальным: зимой - смертельно холодно, а летом - жарко, но коротко. Редкие люди ходили в лес зимой. Только смельчаки осмеливались идти в лес с охотничьими ружьями, чтобы принести мясо на праздник. Но когда наступала майская весна, тайга раскрывала свои объятия для всех желающих. Так и зарождалась привычка местных - выходить на природу семьями в выходные дни для сбора лесных даров. Сначала собирали зелёный папоротник, потом ягоды, а ближе к осени - грибы.
На летних сборах таежных лакомств люди ели ягоды сразу на месте, а что не доедали, шло на домашнее консервирование - варенье, которое потом долго хранилось в погребах без холодильников, а зимой становилось настоящим лакомством на столе в стеклянных банках с закрученными металлическими крышками.
Лёша с детства любил земляничное варенье. Он подозревал, что причина этой любви не только в сладости, но и в его редкости. Земляничные кусты на тайных полянах в тайге плодоносили всего пару недель летом. И это было в самом жарком месяце - июле. На народных рынках земляника тогда не продавалась. Люди не могли собрать достаточно, чтобы продать, так что всё шло в семейные запасы.
Родители постепенно установили традицию сбора земляники. Обычно 2-3 семьи собирались в субботу и отправлялись на свои 'земляничные' поляны, которые знали только они. В тайге было много лесных угодий, и других людей на полях не было, так что конкуренции не было. Взрослые обязательно брали с собой детей. Считалось, что земляника полезна своими витаминами, а детям полезнее проводить время с родителями.
Каждый собирающий, будь то взрослый или ребёнок, имел самодельный одноразовый инвентарь для сбора ягод - стеклянную банку, обвязанную медицинским бинтом, который скручивали в жгут и привязывали к шее. Такая конструкция не натирала шею, а банка свободно качалась на груди, оставляя руки свободными для сбора ягод. В начале сбора ягоды чаще всего шли в рот. Взрослые не возражали, если дети набивали щеки вкусной земляникой, а наоборот, поощряли их, чтобы витамины быстро попадали в организм.
Лёша помнил, как любил свежую землянику. Руки становились красными от сока, почти как от пореза, но даже маленький ребёнок понимал, что это не кровь, а следы от сладкой ягоды. Земляника была ярко красной, спелой, почти круглой, с чёрными крапинками на боках, и её вкус был всегда изумительно сочным и сладким. Её хотелось есть медленно, наслаждаясь каждой ягодой.
Дети соревновались, кто найдёт больше ягод. Если поднимались немного ниже, то могли обнаружить кусты с красными 'бусинками'. Взрослые, как правило, разговаривали о чём-то скучном, но время от времени кто-то рассказывал шутку, и дети смеялись. Лёша всегда смеялся вместе с ними, хотя иногда и не понимал смысла.
В лес выходили утром, чтобы вернуться до полуденного зноя. Обычно возвращались к обеду. Вечером мама варила варенье, закручивала его в литровые банки, а отец отправлял их в погреб. И вот зимой, когда снег ложился на землю, это варенье появлялось на столе к чаю, напоминающее о летних днях.
Лёша видел и в Америке дикие кусты земляники, даже несколько таких кустов нашли на заднем дворе его дома. Но это была не та земляника, которую он знал. Там ягоды быстро созревали, и хотя они выглядели почти так же, на вкус они были не такими сладкими, как в родной тайге. Зато сорванные в Америке ягоды были почти всегда мягкими и водянистыми.
Его местные знакомые не разделяли его страсть к сбору дикой земляники. Большинство из них было родом из более тёплых регионов России или стран бывшего СССР, где земляника была сладкая, но это была садовая ягода, а не лесная. Они даже не могли представить, как вкусна была земляника, которую собирали в лесу в краткосрочное дальневосточное лето.
Лёша в очередной раз убеждался в правоте народной мудрости, что "запретный плод сладок". Каждое посещение магазина в Парамусе начиналось с проверки полок с вареньем. Шли месяцы, постепенно наступало лето, но, к сожалению, земляничное варенье так и не появилось.
Однажды, в телефонном разговоре с мамой, они вновь затронули тему земляники. Мама предложила свою идею: сварить варенье из земляники, купленной на местном фермерском рынке маленького городка. Из-за возраста собирать ягоды в жару она уже не могла, но считала, что всё можно как-то передать в Америку. На первый взгляд идея Лёше показалась как-то странной и трудновыполнимой. Однако после разговора он всё же начал обдумывать возможный план её реализации.
На фоне ужесточения бюрократических и санкционных мер с обеих сторон, прямые рейсы между Россией и Америкой исчезли ещё в первую волну обоюдных ограничений. Американский "дедушка-начальник", закалённый временем холодной войны, с радостью запретил весь российский "Аэрофлот" на территории США. Теперь из Америки в Россию путешествовали только отчаянные души, готовые на многочисленные пересадки в загадочных странах, не пугаясь долгих недель тунеядства и неторопливых путешествий. Среди знакомых Лёши не было таких героев. Все работали на капитализм почти круглый год, довольствуясь коротким отпуском, который обычно тратился на поездки в маленькие, но гордые страны Европы или Латинской Америки, куда можно было долететь за день без пересадок.
Лёша, который раньше часто летал на родину, чётко помнил, что ввозить еду собственного приготовления было категорически запрещено, а самодельное варенье, естественно, попадало под запрет. Некоторые всё же пытались провозить "контрабандой" различные соленья, для смеха.
Помимо этого, недавно стало известно о публичном заявлении американской почтовой службы об официальном отказе принимать посылки из России. Лёша так и не понял, почему гражданам России запрещают отправлять посылки, когда пострадали, по сути, только они сами, а не их страна. Почитав материалы в интернете, Лёша был удивлён, узнав, что почта России не вводила ограничений на отправления в США. Американские почтовые службы, хоть и не афишировали этого, продолжали доставлять российские посылки по своей территории.
Так возник план пересылки сваренного земляничного варенья из Дальнего Востока прямиком в Америку. Оставалось лишь продумать детали и обсудить их с мамой.
Лёша знал, что таможенные службы серьёзно относятся к своей работе, и даже разрешённые консервированные продукты могут быть проверены на содержание запрещённых веществ. В новостях часто сообщалось, что посылки с подозрительными веществами изымались, а отправителей и получателей наказывали. Это означало, что банки с вареньем, скорее всего, откроют на обеих сторонах океана для проверки. Поэтому обычные банки с одноразовыми крышками не подходили - таможенники не могли бы их закрыть после первого открытия.
Начался поиск подходящей банки. Необходимо было выбрать такую, которая была бы герметичной и могла бы выдержать долгое путешествие между континентами, а при проверке могла быть открыта и закрыта без проблем. И вот в одном интернет-магазине Лёша нашёл идеальные банки - небольшие 250-граммовые стеклянные банки с герметичными крышками на защелке, как у старых алюминиевых бидонов для воды. Мама заказала 4 таких банки. Когда наступил сезон сбора земляники, она сходила на местный фермерский рынок. К счастью, нашлись люди, которые за дополнительную плату собирали землянику на продажу. Ягода была редкой, и цена на неё была довольно высокой - сказывался короткий сезон. Однако это не отпугнуло ни Лёшу, ни маму от поставленной цели.
Земляника была куплена, и затем, смешанная с белым и свекольным сахаром, варенье было быстро сварено. Мама разлила его по банкам и плотно закрыла крышками. На следующий день она аккуратно завернула банки в специальную двухслойную упаковочную плёнку с пузырьками, которая при раздавливании пузырьков производила такой приятный звук. Через день она отправилась на почту, где заполнила декларацию и вписала в неё "джем". Работница почты сама упаковала варенье в картонную коробку, заклеив её синей лентой с логотипом Почты России. Ни мама, ни работница почты не владели английским языком, поэтому адрес Лёши они переписали с телефона, полученного от него.
Проект вступил в новую фазу - варенье начало своё путешествие через океан. Мама, не боясь новых технологий, могла отслеживать посылку через смартфон и даже отправила Лёше ссылку. Однако она не работала, когда Лёша пытался открыть её в Америке - возможно, из-за санкций. Теперь каждый телефонный разговор с мамой включал обновления о местоположении посылки:
- Посылка пришла на пункт сортировки в РФ.
- Посылка покинула пункт сортировки в РФ.
- Посылка прибыла на таможенный досмотр в РФ.
Неделя прошла медленно. Лёша и мама стали азартно следить за посылкой, как за ставкой в воображаемом казино - дойдёт ли она до адресата? И если дойдёт, останется ли варенье целым?
- Посылка покинула таможенный досмотр РФ...
Через пару недель пришло более интересное сообщение:
- Посылка прибыла в Турцию...
Прошло больше месяца. Однажды в вечер вторника, возвращаясь с работы, Лёша заметил у двери коробку. Почтальон оставил её на пороге, вместо того чтобы оставить уведомление о доставке в почтовом отделении. Коробка выглядела довольно пузатой, и, вероятно, её содержимое было упаковано настолько плотно, что коробка выгибалась наружу. Бело-синяя лента с логотипом Почты России сразу привлекла внимание - это было необычно для этого края.
'Это точно варенье! Нужно срочно открыть и попробовать. Наверное, даже до ужина', - подумал Лёша.
Он поднял коробку, зашёл в дом, бросил рюкзак с рабочим лэптопом и взял нож для вскрытия посылок. Разрезав ленту, он открыл коробку и обнаружил 4 маленькие банки с красно-бордовым вареньем. Развернув упаковку, Лёша почувствовал на пальцах липкость сахара. 'Варенье открывали на проверку', - подумал он, рассматривая банки. Они были плотно закрыты, и большая часть варенья оставалась внутри, но на крышках была засохшая белая кромка - сахар, превратившийся в кристаллы.
Лёша отнёс банки в раковину, включил холодную воду и начал смывать лишний сахар. Через чистые стенки он увидел целые ягоды земляники - маленькие, симметричные, совершенно не похожие на клубнику или местную лесную землянику.
Лёша всё ещё старался не торопиться. Достал домашний белый хлеб из холодильника и отрезал ровный кусок специальным острым ножом с неровной кромкой, напоминающей волны, как на иллюстрациях к детской сказке про золотую рыбку, которую он любил перелистывать в детстве, когда ещё не умел читать. Этот нож всегда справлялся с задачей лучше других лезвий - он был специально предназначен для аккуратного деления хлеба на части с минимальными потерями, без разлетающихся крошек.
Затем большой, почти прямоугольный кусок был отправлен в небольшую электрическую печь с режимом приготовления тостов. Сила нагрева и таймер были установлены на предпочитаемую отметку "5". Это было немного выше среднего, но достаточно, чтобы превратить белый хлеб в ароматно-позолоченные тосты, которые потом хрустели во рту. Но отметка "5" всё же была ниже максимального значения, при котором хлеб мог превратиться в твердую, негодную для еды темно-коричневую корку.
Спустя несколько минут печка запищала и выключилась - горячий позолоченный тост был готов. Лёша подцепил его горячим ножом для масла и аккуратно вытащил из печи на принесённую тарелку. Удобно устроившись за обеденным столом, он специально не стал включать ни телевизор, ни телефон с новостями, как обычно делал, когда ел в одиночестве. На этот раз он хотел сосредоточиться только на одном деле и полностью почувствовать вкус земляничного варенья, намазанного толстым слоем на тост.
Потянув за крышечную защёлку на банке с вареньем, Лёша с лёгким "чпок" открыл её, как будто внутри стояла сжатая пружина, упирающаяся в дно и крышку банки. В свежий воздух, очищенный кондиционером, ворвался знакомый запах варёного сахара и земляники - тот самый, который он помнил ещё с детства, когда в зимнюю пору, в тёплой и уютной квартире, он любил смотреть в окно на заснеженные детские площадки.
Он вспомнил, как, накатавшись на санках при тридцатиградусном морозе, возвращался домой, поднимался по лестнице и через окно на седьмом этаже наблюдал, как ранним вечером начинает темнеть, а уличные фонари освещают синий снег на пустой площадке. Тогда жизнь казалась такой простой и беззаботной. Удовольствия были простыми. Особенно после катания с горки. А ещё, если выпить чёрного чая с кусочком белого хлеба, намазанным земляничным вареньем, зимой.
Лёша взял тост, зачерпнул столовой ложкой варенье из красно-бордовой банки и намазал его толстым слоем на хрустящий хлеб. Откусив небольшой кусок и начав жевать, он заново вспомнил вкус давно забытых земляничных деликатесов.
Вспомнились моменты, как их небольшая компания, состоящая из взрослых и детей, собиралась у старого, полузаросшего травой аэропорта за городом и отправлялась в лес, на знакомые земляничные поляны. Все те тёти и дяди давно ушли из жизни, прошло много лет. Но остались эти ностальгические воспоминания. О той дальневосточной традиции, когда его родня выбиралась в лесную тайгу, чтобы собрать сладкий земляничный урожай в самые жаркие дни короткого лета. В памяти, как это обычно бывает спустя десятилетия, стерлось всё плохое, а осталось только хорошее - кто-то снова рассказал забавную шутку, и все смеялись. А на шеях у всех - подвязанные белыми бинтами красно-бордовые банки, полные ягоды. Это была настоящая традиция. И теперь её больше нет. По крайней мере для Лёши...