Как докатилась я до этого сайта и почему оказалась среди беспросветных неудачников и невротиков, озабоченных проблемами ниже пояса?
Мне и самой непонятно. У меня прекрасные золотистые пряди, синие глаза, длинные четкие брови, как признак цельности натуры.
Но не все сразу. Потому что кроме самодостаточности у меня имеются и серьезные комплексы...
Итак. Я натуральная блондинка с ослепительной улыбкой, с ямочками на всех живописных местах, кроме того, у меня прекрасное здоровье, темперамент - золото, стихия - земля. Я плотоядна, хотя, возможно, с точки зрения ботаников, несколько примитивна. Но мать - природа за меня. И сколько бы я не старалась изменить себя, а значит себе, сколько бы я не штудировала изданий по самосовершенствованию и не правила свой без того тонкий эстетический вкус - не получится.
Комплексы. Из-за них у меня всего два поклонника. Хотя это можно произнести и так: у меня даже два!
В смысле - ура!
Правда, один из них грязнуля с гнилыми зубами, а другой памперсный маменькин сыночек и задавака. Но я все-таки их поимела, назло другим таким же идиоткам, которые сутки напролет сидят в базе данных без малейшего прогресса.
Мне-то, повторяю, семнадцать. Кстати, невест в нашей СВАХЕ - бесконечность в степени бесконечности.
Миры людей мутируют не в лучшую сторону. Я не говорю о сиамских многоножках или зубоглазых. Но и этим подавай лишь классику, Ренессанс или Боттичелли. Те, которые попали в одну категорию со мной, тоже не весьма.
Подоплека диких комплексов у всех одна: скачать себя в суицид, в гносеологию или в бесконечный нарциссизм. А это первая стадия психомутоза.
Итак, своих двоих я нашла в СВАХЕ, которая не только настоятельно рекомендовала, но даже пригрозила последствиями в будущем всего человечества, если не решусь. Отсеялось сразу пятьдесят три сотни кандидатов. Не подошли параметры, не дошло до соития душ. Или виноваты их собственные комплексы?
У меня, повторяю, тоже тормоза, и серьезные. Итак, у меня...
Господи, язык не поворачивается, не могу произнести это слово.
Хотя вы давно уже догадались.
Да-да, именно это самое... Избыточный вес.
Сказано - сделано. Словно сама себя скинула в канализацию, в естественный отбор, приговорила к одиночеству и безбрачию.
Но вернемся к делу.
Итак. Я Марта Фагнер с Серебряного Ручья.
Эту собственность, крохотная станция перепала мне по наследству.
Тетка Вероника оставила мне ее после своей внезапной кончины в задрюканном хосписе Врачебного Сектора.
Мне даже не посчастливилось поухаживать за ней перед смертью.
Вообще, тетка Вероника по характеру была скрытной. И скромницей. Девственницей и скончалась. Хотя, говорят, загнулась далеко не от девственных болезней.
Помню, как вместе мы иногда собирались за бутылочкой зеленого абсента. (О нет, я не пью, но составить компанию могу легко и за милую душу выпью хоть купорос).
Разговор обычно шел о мужиках. О чем же еще могут рассуждать две подвыпившие невостребованные интеллектуалки?
Отлавливали где-то в лабиринтах памяти какого-нибудь мужлана с нашей улицы, грубо его мысленно обнажали, расчленяли и духовно по-скотски насиловали. (Имеется в виду, что несчастных без их ведома проигрывали в карты, запускали в тестовый марафон, иногда от их имени делали заявки в СВАХЕ).
Но только ради того, чтоб от души поржать, не более.
Нашими жертвами не всегда были низкосортные мудаки вроде заплесневевшего Вилли или придурковатого префекта с вечно расстегнутой ширинкой.
Тетка Вероника ни разу не прокололась по теме. Разговоры наши продолжались на уровне высочайшего эротического эрудита. Она знала все о моих проблемах. Хотя мои комплексы только с большой оговоркой можно назвать моими. Ими страдает 90% человечества.
И повторяю, для остальных эта проблема тоже неизбежна. Этим же страдала и тетя. На этой теме нас зашкаливало при каждой встрече. Возможно, поэтому она мне и завещала все свое. Кстати, ожирение и ежеминутная борьба с ним стали причиной ее преждевременной кончины. Не хотелось бы мне такой судьбы.
К счастью, мои жировые депо не столь значительны. Тетка, по секрету, без посторонней помощи не могла подняться с унитаза.
И хотя мне всего семнадцать, мой вес, как годы, неизбежно прогрессирует. Это подстегивает мой разум, не дает мирно жить, завести мужа и детей, во-обще существовать. Из-за этого я боюсь выпить лишнего, нажраться до отвала, до прекрасного состояния эйфории или желудочного оргазма, наконец.
Я снова на диете. Язык не повернется сказать, - на какой, как давно, сколько сбросила и сколько осталось. Я уже испробовала все, что было изобретено в мире диет до сего дня.
Вообще все диеты - мираж. Потому что составляют их люди изобретательные, образованные, ученые, но не страдающие настоящим ожирением.
В каждой диете заключен скрытый подтекст. От чего нам предлагают похудеть? От жиров, от белков, от клетчатки, от аскорбина, аспирина, турбослима, скипидара, позы лотоса, антикомарина, от пиявок, нафталиновых примочек, кровопускания, самоудушения, нарко - алко - никотино - секса.
Короче, можно от всего похудеть.
А попробуй!
Нет смысла повторять от чего худеют худые. Я не могу похудеть ни от чего.
Если вес возвращается, значит все во вред. В меня бы не впарилось и не втерлось даже битое стекло. Честное слово, не получилось бы ни анорексии, ни колита, ни малокровия.
А может, это к лучшему?
Жиры - энергия, здоровье, а также запас стволовых клеток. Это еще один шанс не засохнуть яичникам.
Короче, жиры - это жизнерадостность. Они - эндорфины и наркотик. Стоит попробовать - расстаться невозможно.
Иными словами, жир - это второе наше "я". И если не он главное в человеке, то что?
Известно, что толстяки добродушны, сговорчивы, не агрессивны и так далее. Они умнее, в конце концов.
Тетка Вероника была очень умной. Она в свое время училась в Гарварде, защитила несколько диссертаций.
Все было без проблем, пока не запала на идею получить Нобелевку по беспроигрышной диете. Она разработала новый способ похудеть и значительно при этом омолодиться. И она, уж поверьте, поднаторела во всяческих изобретениях.
Я всегда была в курсе ее суперидей. Они сыпались из нее, как яблоки из худого мешка. Бери - поднимай! Ньютон рядом с ней отдыхал.
Говорят, мозг состоит из жира. Иногда казалось, что все тело тетки покрыто извилинами. Зато ей легко давались самые мозголомные расчеты и обоснования. И память у нее была - во!
Достаточно было разок приколоться над ней, так запоминала, психопатка, дословно и на всю жизнь. Ее безразмерные мозги по гигабайтам не уступали классным процессорам. Она помнила все. И знала, сколько калорий не только в рисе или морковке, но и сколько их остается в помете кур или муравьедов.
Она не доверяла компьютерам. Боялась кражи своих драгоценных разработок. Хвалилась, что у нее не мозг, а генератор идей, говорила, что за ней охотятся конкуренты, много бы дали, да самой пригодится.
А как же!
Она же замахнулась на Нобелевку!
Тетка писала всю жизнь, а так как она прожила - ого сколько!, мне придется читать ее опусы и чихать от пыли тоже всю жизнь.
Но я поклялась доехать до конца. На сей момент, я одолела всего лишь половину дневников. Но уже ясно, что к чему и о чем ее главные труды.
Оказывается, за свои непревзойденные габариты и одиночество тетка обязана известным безобидным диетам, которые она испытала на себе. Говорят, она даже в хосписе пыталась худеть. Но все ее рекомендации выглядят очень убедительно.
Самая важная часть наследства заключалась в тяжелых перетянутых проволокой папках, которые я нашла под ее вместительной кроватью.
Она не доверяла компьютеру. Боялась слежки. Поэтому все ее труды бумажные недолговечные.
Вот что я вычитала в них:
"Кожа - главный враг.
Уничтожать нужно в первую очередь не жировые депо, а лишнюю, страшную, уродливую, никудышную, омерзительную мешковину, которая свисает складками после диеты.
Эти безразмерные упавшие паруса подлежат ампутации в первую очередь.
Но не хирургическим путем.
Кожа должна сама себя съесть, вернее, съесть все свои лишние, больные, старые убогие клетки, всю клейковину, межклеточный провонявший гель, роговую чешую и омерзительные гнойные наплывы.
Но как ее заставить?
Даже солнце и его целительная антицеллюлитная радиация не способна вытопить весь подкожный жир..."
Надеюсь, понятно, что моя тетка сделала сногсшибательное открытие. Только гению могло прийти на ум такое.
Мы, люди, по всем библейским канонам давно должны быть приравнены к ангелам, пусть падшим, но существам, достойным постоянного прогресса не только в техническом плане, но и в физиологическом. Я сама неважно закончила последний триместр. Испытываю странное отвращение ко всем точным наукам, как если бы они были выдуманы страдающими от сухоядения занудами, изыскивающими еще один способ нагнать аппетит на толстяков.
Я не повариха, но знаю толк в сладком. Все эти ванильно - ореховые, крем-брюле - миндальные, шоколадно-анисовые с легчайшим ароматом клубнично-арбузного, мне только снятся.
Из-за комплексов я ненавижу то, что люблю. А значит, ненавижу себя.
Тетка Вероника первая догадалась, как совместить ненависть с любовью. Она открыла способ съедать свою кожу:
"...Не нужно липоксаций и подтяжек.
Жри избытки своего лица - и подтягивайся, и худей! Давление - в норме, и вдохновение - не натощак!"
Вот еще некоторые из ее умозаключений:
"Кожа - самая важная человеческая железа, гормональный орган очищения организма.
Она - третья почка, растянутая по поверхности, вторая печень.
Она - грань жизни и смерти, океана и суши, внутреннего и наружного "эго".
Она не только тактильный механизм восприятия, но и фильтр для импульсов музыки и света...
Кожа - это организм в организме, она диполярна, как сиамские близнецы, один из которых обращен во внутреннее "я", а другой, как телескоп, зондирует Галактику.
Кожа - орган зрения червя и одновременно орган дыхания насекомого".
Короче, с нее, с кожи, все и началось. И жизнь, стало быть, и смерть начинается тоже с нее. Она, не в пример всем остальным органам, постоянно растет, увеличивая свою поверхность.
Так она выполняет генетические запросы социума. Ее роговые слои, как ногти или волосы, вегетативны и не могут самостоятельно прекратить рост, так как на растительной стадии ген остановки роста не предусмотрен. Поэтому кожа - враг номер один. С ней нужно бороться. Ее избыток - причина образования морщин.
Дуры, дуры и дуры! Не кормите свою кожу медом и огурцами! С ней нужно расправляться, как расправляются мужики со своей позорной растительностью, сбрасывать ее, как делают гадюки. Растворять в аммиаке болот, как делают жабы...", - и так далее. Короче, все было бы очень интересно, но далее следовали рекомендации по уничтожению лишней кожи. И это было пострашнее, чем в ужасниках. Начиная с беспощадных скрабов, кончая сжиганием ее муравьиной кислотой.
Далее следовали заумные алхимические рецепты и убиение эпителия при помощи лазера и инфразвука. Но самым потрясающим ударом по коже была разработка "с использованием актиномицетов - грамположительных аэробов актиномикоза и других сапрофитов, образующих инфильтраты с тенденцией к некрозу и абсцедированию".
Как только я переехала на новую станцию, у меня появилась новая подруга. Несмотря на молодость, она уже была магистром и проработала некоторое время под руководством тети над каким-то заумным проектом.
Эмма была старше меня лет на пять, и мы чем-то походили друг на друга. Она тоже была белокурой обладательницей синих глаз и ослепительной улыбки. Но у нее на боках не выпирало ни единого лишнего грамма. Ее фигура была идеальна. Смешно было с ней рассуждать о моих скромных успехах в СВАХЕ, о сброшенных трех с половиной килограммах, или о том, кого оставить себе из двух захудалых претендентов. Но она почему-то зачастила ко мне в гости, и что показалось странным, постоянно заводила разговор о диетах. Словно исподволь намекала на мой нестандартный, и поэтому особо неприличный вид. Это меня отталкивало от более тесного знакомства.
Сытый голодному не пара. Под разными предлогами я старалась избежать встреч с красоткой. Но она здорово доставала меня своими звонками и соболезнованиями.
Я не понимала: что ей было нужно? Мы такие разные.
Однажды она прилетела и застала меня с теткиными записями. Она тут же беспардонно влезла в них по уши, вчиталась так, что оттащить я ее не могла.
Она умоляла подарить их ей, продать или хотя бы дать до утра.
- Ну, уж нет! Все толстушки - жадины, - так я над ней посмеялась.
Да и зачем ей теткины проекты?
Вообще-то она девчонка хоть куда. Но в ее присутствии я всегда осознавала свою неполноценность и становилась еще более неловкой и тяжеловесной.
Выпроводить гостью было невозможно. Однажды мы заглянули с ней в тренажерный зал.
Я взгрустнула, вспоминая, как совсем недавно мы с тетей Вероникой устраивали здесь наши невинные пикники и пирушки. Под беговой дорожкой у тетки был спрятан тайник с запасами хорошего вина и закуской в жестянках.
Меня удивило то, что Эмма сразу же обнаружила тайник и с восторгом вытащила из него заветные припасы. Я удивилась ее нюху. Пришлось распечатать бутылку. При этом Эмма не подавилась любимым теткиным абсентом.
"Ого!" - подумала я тогда, но не заострила внимания на эпизоде.
А дальнейшие события просто выбили меня из колеи. Эмма, после того, как здорово закосела, принялась делать странные намеки типа:
- Неужели, дорогая, ты ничего не понимаешь? Мы могли бы... С тобой...
Любую мою попытку поговорить о СВАХЕ она обрывала:
- Нам нужно другое. Неужели ты настолько тупа?
Мое желание погрузиться в мир послеполуденных дрем тоже оказалось несбыточным.
- Да ты вообще-то прочла хоть пару страниц из того, что у тебя пылится под кроватью? - надоедала она мне.
Или еще откровеннее:
- Когда же ты все поймешь? И сделаешь правильный выбор?
Я подумала, что это все отдает чем-то розовым, и послала ее куда подальше. Что она тотчас исполнила. Но напоследок о прокричала:
- Когда поймешь, пожалеешь о каждом потерянном часе. Поверь, все это очень дорого стоит!
Казалось, мы навсегда расстались с ней. А это была последняя и единственная моя подруга.
Ах, бедная тетка Вероника! Как не хватало мне ее в такие минуты! Лишь она одна могла подставить носовой платок к моему сопливому распухшему от слез носу, лишь она одна могла превратить новый объект обожания в пыль, в чих, просто в нескромный звук.
Благодаря этой ссоре и своему последующему уединению, я одолела еще несколько теткиных дневников. Что я должна была прочитать до конца? Не научные ли трактаты моей покойной родственницы? Этот странный самоана-лиз старой девы, которая загнулась в хосписе. И от чего?
Кстати, от чего она там скончалась? От рака, разумеется.
Доголодалась.
Брр!.. Ужасно погружаться каждый день в чужую монотонную бездонную писанину. Но я решила это сделать. Дочитать, пролистать. Все ценное оставить. Остальное - в мусор, со всеми тошнотворными сердечками, поцелуйчиками и котиками - жмотиками.
Я сделала, как задумала. И прочитала. И поняла. Тетка моя - того... Шиза-нулась на диетах. И здорово рискнула насчет своей кожи.
Короче, после того, как она перепробовала немилосердную биосанацию, подтяжки и жесткие лазерные скрабы, решилась на крайнее: привить себе саркому. Не ту, известную всем, как рак, а "полурак", который сама же и синтезировала из клеток саркомы Капоши.
Есть такое кожное заболевание. Из его клеток тетка синтезировала какой-то управляемый мутаген. Она же сошла с ума! А психам все можно.
Кстати, этот способ можно было бы описать, как один из курьезных, в одном из медицинских комиксов, но она применила испытала его на себе. Теперь и я поняла, почему она попала в хоспис.
Решив, что с меня довольно и хватит нюхать пыль, я растопила камин, чтобы кремировать научно-фантастические опусы неудачной экспериментаторши. Но тут опять некстати явилась Эмма с "абсентом примирения" и бросилась спасать теткин антиквариат. Она слезно умоляла отдать ей на память старые виньетки и валентинки, объясняла, что они дополнят ее винтажную тупую коллекцию.
Я не соглашалась, начала выдергивать из ее рук корзину с хламом и тут вдруг заметила такое...
Кольцо!
На пальце Эммы сиял бирюзовый перстень моей тетки!
Вероника никогда не снимала его с пальца. Да и не смогла бы снять. Оно прочно вросло в жирную сардельку и только чудом не довело до некроза.
И меня осенило. Не было никакого хосписа! Не было смерти моей тети! Просто Вероника стала Эммой.
У моей доброй тетушки получилось!
Она сумела съесть собственную кожу!
Она молода и здорова!
Она гениальна!
Да. Она преобразила бывший отвратительный облик. Она не просто воскресла. Она явилась в мир жирных туш и засаленных уродов ослепительно чистой и сверкающей!
Моя тетя - само совершенство!
- В это трудно поверить! Но я тебя обожаю! - хотела броситься я на шею воскресшей для меня Вероники. Слезы выступили у меня на глазах: - О, как я рада!
Но тетка с ворохом бумаг уже летела к своему флаеру.
Я рванулась за ней. Но она словно растворилась. Навсегда отключилась от меня. И она была права.
Как я ее тогда понимала! Она хотела скрыть свое омерзительное за-плывшее жиром прошлое.
Она не хотела вносить в свою новую жизнь ни капли подозрений. Но я должна была ее найти и поклясться, что сохраню тайну, унесу в могилу.
Но тетка снова исчезла из моей жизни.
И я решила повторить на себе страшные опыты. В последних записях было ясно сказано о самозаражении себя (о боже!) саркомой.
Это на самом деле так? Или для того, чтобы всех провести? Помню, как я рыдала на ее могиле. Дорогая тетя Вероника, то есть Эмма. Именно Эмма. Надо забыть, что ты была толстой, несчастной потной тушей Вероникой, над которой все подтрунивали и скрывали смех за ужимками жалости. А теперь также смеются надо мной. Я знаю это. Но я повторю твое перевоплощение. Ты не бросила меня, добрая душа, и постоянно намекала, где и что нужно прочитать.
Я аккуратно собрала бумаги, раскиданные по всем углам, разобрала их по датам. И с головой погрузилась в проект.
У тети была своя маленькая аккуратная лаборатория.
Здесь было очень уютно от всяческих бутылочек и мензурок. Множество разноцветных трубочек и колбочек напоминали Рождество. Они ин-тригующе переливались в лучах бокового света. Холодильник распух от пре-паратов и пузырьков. Но, слава Богу, каждый из них был пронумерован и тщательно отмечен в общем каталоге.
Казалось, повторить эксперимент по превращению толстощекого бегемота в элегантную леди не составляло труда.
Я спешно собрала препараты, не нарушив теткиных предписаний ни на букву.
Разморозила, соединила, разогрела, добавила, взболтала, сконденсировала и сделала первую инъекцию...
Следовало после этого неделю подождать, пока мои келоидные слои, пропитанные неким экстрактом Полуруа, метастазируют по всей поверхности и начнут разрушаться.
Как здорово все было придумано! Что там подтяжки! После них кожа снова разрастется и провиснет складками. Саркома должна была продырявить эпителий и расплавить его излишки. Потом следовало остановить процесс разрушения. На этом операция должна была бы завершиться полной регенерацией. Недельки через три лицо, обезображенное метастазами и синими жилами рака, должно было бы засиять свежестью и чистотой.
Разумеется, если бы не такой поразительный результат, которого добилась моя гениальная родственница, я никогда бы не отважилась на эксперимент. К счастью, у нее получилось. А значит, должно было бы получиться и у меня. И я смело ввела в бедро еще один предписанный реактив.
Невозможно было описать моего состояния на следующий день. Меня трясло и выворачивало наизнанку, лихорадило и сжигало. Но самым страшным был беспрестанный зуд и невыносимая боль, которая пронзала каждый сустав, как при остром пульпите. Я выла, каталась по полу, разбила в кровь руки. От боли не могла сосредоточиться и вычитать в записях, как с этими трудностями справлялась тетя.
Не нашла ни одной рекомендации.
Ни-че-го!
А попробуй выпей что-нибудь не то! Разумеется, она купировала несусветные страдания.
Абсент?
Ну конечно, тетка без него ни на что бы ни отважилась.
Я щедро плеснула из бутыли в стакан.
...Очнулась я в палате. Рядом никого не было. Капельница, приборы...
Что со мной?
Я поднесла руки к глазам...
Ужас!
Они были покрыты синими язвами, буграми и гнойными пузырями.
А лицо? Я провела рукой - всюду был пластырь и зловонная мазь...
Вошла сиделка.
- Где я?
- Вы находитесь в хосписе.
- Я умираю?
- Мы максимально облегчим ваши страдания.
- Где моя тетя Вероника?
- Она встретила свой конец достойно.
- Я с ней недавно говорила.
- Это у вас после орфоплазии. Ничего, постепенно пройдет.
- На самом деле ее зовут Эмма.
- Эмма навещает вас регулярно. Она придет завтра.
- Пригласите ее немедленно!
Но сиделка всадила мне какой-то укол, и невыносимая свистопляска во всем теле отступила.
На следующий день, когда я открыла глаза, Эмма была рядом.
- Тетя! Я перемудрила с полусаркомой! Зачем ты бросила меня?
- Успокойся, дорогая, я не тетя.
- Я тебя понимаю. Ты не хочешь ворошить прошлое.
- Твоя тетя умерла.
- Но это кольцо? - я схватила ее за руку, повернула на свет.
Боже! При ближайшем рассмотрении кольцо оказалось другим.
- Это кольцо мне подарил Джекки. Мой парень. Мы обручились. Помнишь, ты не захотела ко мне приехать в тот день, когда мы так странно поссорились?
Я взвыла! Значит все, что я вычитала из предсмертного проекта моей тети, было ошибкой? И я тоже умру?
- Прощай, Эмма. Прости за грубость. Мы такие разные!
- Дорогая, ты, должно быть, очень страдаешь? Я кое-что смыслю в меди-цине. Поэтому разработки твоей тетки очень меня интересуют. Вероника помогала с моим проектом. Помнишь, я просила у тебя хотя бы на день ее черновики? Она часто говорила о своем открытии. Но главное осталось в ее голове. В тех самых дневниках, которыми ты по глупости воспользовалась. Если ты позволишь мне в них порыться, я, возможно, смогу, тебе помочь. Также мне нужна лаборатория и реактивы.
- Эмма, я не хочу умирать! Сделай все возможное! Спаси меня!
- Я ничего не обещаю.
- Сколько мне осталось?
- Ты же знаешь, что такое хоспис? Обратной дороги нет.
- Но я до сих пор жива!
- У тебя молодой крепкий организм. Но если сделаешь то, что прошу...
- Да! Да! Да! Я согласна!
- Ты должна завещать мне все права на проект и станцию.
- Подпишу любые бумаги! Тащи сюда нотариуса!
- Нотариус уже здесь.
Через неделю Эмма снова появилась возле моей постели. Она прикоснулась к моему лбу ладонью и улыбнулась:
- Марта, радуйся, ты будешь жить. Я прочитала дневники Вероники.
- Рассказывай!
- Оказывается, Вероника разработала пожиратель эпителия на основе саркомы Капоши. Она его назвала вирусом полусаркомы.
- Я это знаю. Что дальше? Не молчи.
- В проекте я нашла ошибку. Ты и тетя заразили себя без предварительной прививки. Это серьезная недоработка. И теперь врачам трудно справиться с метастазами.
- Все зря?
- Все окей! Саркома Капоши всегда считалась излечимой. Достаточно курса инъекций дандромицина.
- Тогда чего мы ждем?
- Радуйся, тебя сейчас перевезут в обычную больницу.
Благодаря моему предательству и продаже лаборатории, врачи вытащили меня буквально с того света. Я скоро поправилась и обрела свой прежний вид, а также наверстала упущенное в весе.
Станция с красивым названием "Серебряный Ручей" уже не принадлежала мне, но я рассчитывала еще раз поговорить с вероломной подругой.
Несправедливо, что она получит нобелевские миллионы, а имя несчастного гения, Вероники Фагнер, навсегда останется в тени.
А ведь наша фамилия могла бы прославиться на весь мир!
Тетка не пошла на компромисс. Не продала своих бумаг, решив лучше сдохнуть, чем отказаться от авторских прав.
Узнаю этот характер. В нашем роду не было дешевок!
Ну, Эмма, зря ты закинула удочку в наш ручеек!
С этими размышлениями я пристыковалась к станции и понеслась к лаборатории. Сердце бешено стучало. Я представляла, как мои пальцы вцепятся и намотают на кулак пушистый крашеный хвост, а ботинок вмажет, и не раз по притворному лицу.
Вымогательница!
Драться я умела с детства, мальчишки из старших классов разбегались от меня с разбитыми носами.
"Эмма, Эмма... Подруга!.. Долго ты, дрянь такая, втиралась в доверие, вынюхивала и крутилась около теткиных миллионов. Плевать на то, что ты меня спасла. Ты могла бы и тетю спасти, если бы не лезла со своим нотариусом. Ну, теперь держись!", - кричала я, пиная по двери.
Никто не открывал. Но я знала, что в лабораторию можно было попасть через боковой люк.
Легче легкого!
Так я и сделала. Жесть под тяжестью моего тела скрипела. Крепеж лестницы едва не оторвался от стены. Но я лезла вперед. Туда. К ней.
Странный омерзительный запах тухлятины витал по всему отсеку.
На мой крик никто не откликнулся. Ни в спальне, ни на камбузе. Ни в оранжерее.
Поднялась в лабораторию, толкнула дверь...
Ужас!
На меня во все глаза уставилось окровавленное чудовище. Какой-то мясной кровоточащий кокон. Челюсти его дрожали, зубы стучали. Чудовище хотело что-то сказать, стонало и шипело, как надувной матрас. Под его ребрами тяжело и надрывно пульсировало умирающее сердце. А громадные мухи деловито сновали между свистящих костей...
Я бросилась вон!
...Да, это была Эмма. Так ее наказал Господь. Она не смогла предотвратить мутацию вируса, и он превратился в еще один медицинский апокалипсис.
Ученые его прозвали "пожиратель кожи". Сначала им заразилась сама Эмма. И он оставил от нее лишь кости да внутренности. Потом еще несколько человек, с кем она общалась в Орбиталии, потеряли эпителий.
Вирус начал распространяться с невероятной скоростью.
В стране поднялась паника. Люди срывались с орбиты и разлетались по космосу.
Ученые долго не могли понять, откуда взялась эта зараза, пока я не привезла в Чрезвычайную Комиссию по Биопроблемам теткины бумаги. Лишь тогда эпидемия была остановлена.
Труп несчастной Эммы, по иронии судьбы, поместили рядом с трупом бедной тети Вероники. Они обе завещали свои тела научному центру.
А еще говорят, что "гений и злодейство несовместны"!
Но кто в этой истории был злодеем, я до сих пор не разберусь. Тетка моя была гением, но проводила запрещенные опыты с опасными вирусами. А Эмма, хотя и была небескорыстна, спасла мне жизнь.
Кстати, вчера я встретила хорошего парня. Пусть туп, зато не наркоман. Не откажется набить желудок до отвала, но зато с чувством юмора. Он сам нашел меня. И не в СВАХЕ. Он всегда искал такую как я, "пышку и хохотунью", которая отлично разбирается в тонкостях современной кулинарии. Я же не тщусь произвести фурор в диетологии.
И БОЛЬШЕ ОБ ЭТОМ НЕ НАДО.