Норд Ноэми : другие произведения.

Тот прекрасный неизвестный Ноу

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Приятно видеть, как губы свиваются синеватыми змейками, склеиваются, плетутся узлами, словно вяжут макраме.
  Язык глухонемых мы освоили после удаления связок.
  В его основе - степень обнажения зубов.
  Два зуба - "иии".
  Все шесть верхних - "ааа".
  Два верхних и четыре нижних - "ооо".
  Ну и так далее.
   Мы не можем не общаться.
  По мнению законников любое общение - распространение информации и начало бунта. Там, где двое начинают перешептываться, постоянно появляется третий.
  В нашем секторе промышляет стукач. Он не глухой и с нормальными связками, с виду ничем не отличается от нас, тварей, подходит и, хлопнув по плечу, вывязывает что-то своими синими гадюками.
  Не понимаю. Отворачиваюсь. Конец связи.
  Он хбист.
  Говно, короче, каких мало.
  Работает на ХБ. Абревиатура - хузнат. Пробовал догадаться: "хуевый безпредел", "халявое беззаконие", "халатная бесовщина".
  Короче, молчи, подкрути мозги - и мимо. Пока не выбьешь зубы и не залезешь в паршивую глотку - стукача не узнаешь. Троих мы замочили зря. Одного - за дело. Остался еще один. Кто?
  Догадываюсь.Но не буду показывать пальцем. Намекнешь на одного - заточки вытащат все.
  В нашем секторе 30 тварей.
  Политзеки - те, кто не вор. В чем-то они тоже маньяки - все время рвутся подорвать автортет власти.
  Маньяки и серийные садисты - тоже политзеки. С некоторых пор их прировняли к тем, кто дисквалифицирует порядок.
  Да, политзеки возмущаются и просто выворотом кишок исходят, когда их выстраивают в шеренгу с педофилами, но против правил не попрешь. И те и эти - снижают рейтинг Карамели.
  Политзекам прямая дорожка на нашу Цеца, которую правильнее было бы назвать Тамисдохни.
  Маньяки, понятно дело - кто. А вот уроды в основном - интеллектуалы. Они, если не в колясках, то в коме, а если ходячие, то непременно со встроенными трубками. Им всегда не хватает энергии. Если не вкалывать - сдохнут, не до распорядков.
   Уроду без разницы, где он в данный момент находится, на Цеца, выпрямляющим мозги, или в комфортной коляске на лазурных островах. Если отключен от сфернета - ему конец. Не жилец. Сдохнет, загнется, перестанет жрать. Извилины высохнут.
  На Цеца не стихают баталии.На Земле никто не знает о войне маньяков и уродов.Твари бьются насмерть только за то, чтобы друг с другом рядом не сидеть.
  Маньяки.
  Сильные. Крупные. Играют бицепсами, по утрам с бешеной скоростью отжимаются. Вся энергия уходит на тренировки. Они в принципе не опасны для Карамели. Но если в секторе кто-то заломит стража, всех нестабильных отлавливают на передержку.
   У маньяков психические поблажки. А кроме того - секретный перечень услуг. Если псих замочит пару-тройку из политзеков - будет свободен.
   У политзеков-уродов - другая тактика.
  Чего хотят?
  Спросишь:
  - Чего вы добиваетесь?
  - Ноу.
  Пауза - и пошел крутить колеса, шмыг в угол под бархатную пелену дыма. Они всегда дымят, им здоровье ни к чему. Из-за них воняет копчеными легкими. Всюду под ногами кровавые куски.
  - Где ваш Ноу? Какие координаты?
  Клубки дыма, туманные плюшки, кольца сатурна. Перекур.Секретная пауза.
  Ничего они не знают о Ноу.
  Ничего.
  ---
  Чтобы увидеть Ноу - надо проснуться. Просто задержать дыхание, посинеть, задергаться в предсмертной агонии - и открыть глаза.
  Тогда увидишь свой Ноу.
  Это белый шестиугольный потолок. матовый свет, исходящий из углов.
  Твои руки, схваченные браслетами больничной койки.
  Голову не повернуть - она в тисках. На висках горячие клеммы.
  К запястьям опускаются циркулярки. Кровь. Брызги окрашивают потолок. Алые капли срываются и падают на лицо. Глазницы, как кофейные чашки, заполненные плевками.
   Мир ал, он тонет, плывет, закрывается полупрозрачным театральным занавесом. Дышать нечем. Глотка полна крови, которая дождем хлещет сверху. На кафеле корчатся, пытаясь убежать и спрятаться от кошмара твои запястья. Обрубки выскальзывают из петель. Ты свободен, ты приподнимаешься над проклятым окровавленным ложем, рвешься, вопишь, валишься обратно в изнемождении и слышишь голоса:
  - Слишком грязно.И шумно.
  - Зато конец бунту.
  - Позаботьтесь об уборке.
  - Ну, разумеется, для следующих нарушителей оборудуем боксы.
  - Этот слишком громкий. Заткните его.
  - Слушаюсь!
  
  Игла втыкается в шею, и ты получаешь свой Ноу.
   Забвение.
   Надолго.
  
  Что не увидел ты там, в своем кошмаре?
  Пытаешься вырваться из тисков немощи.
  Ноги, где они?
  Ты не чувствуешь их.
  Ты вне тела, которое корчится, словно гусеница в раскаленном песке.
  Сирена. К тебе бегут.
  Твой бунт. Они его боятся.
  Кто ты на Ноу?
  Жизненный обрубок?
  Животное для эксперементов?
  Чья-то жалость шпарит тебя в кипятке слез.
  Ты не понимаешь за что.
  Оставьте, освободите!
  Игла.
  
  2.
  Приятно видеть, как их губы двумя синеватыми змейками, ебутся друг с другом, склеиваются, словно вяжут макраме.
  Это язык глухонемых. Его освоили, когда массовое удаление связок не помогло. Мы твари, мы не можем не общаться.
  Общение - передача информации - начало бунта.
  Кто-то в Карамели придумал, этот способ дезорганизации после массовой вырубки стражей на Психее.
  Удавить в зародыше революцию сложно. Отключение связи не помогло, полное погружение в информационный вакуум - тоже.
   Люди - разговорчивые существа. Им достаточно переглянуться - и ненависть не сдержать.
  Чтобы повалить одного маньяка, нужно как минимум пять - шесть крепких охранников. Чтобы удержать урода - достаточно пнуть по колесам. Но на самом деле урод, лежащий на полу, страшнее маньяка, потому что его не заткнуть, он способен издавать звуки, звать на помощь, жалобно поскуливать о пытках и голоде.
  Поэтому всем без разбора вырезают связки.
  В итоге - тишина, спокойствие, полное повиновение.
  По ночам слышно мычание - твари пытаются что-то сказать посредством продувания через нос.
  Это бесполезно. Попробуй - никто не поймет.
  Язык жестов был хорошим выходом из положения. Руками фактически можно показать все, даже писать в воздухе. Из-за этого здесь столько уродов с культями вместо рук.
   У пишущих отрезают по кисть. У тех кто бьет обрубками древнюю морзе - режут по плечо. И ноги.... У кого-то по ступню, у кого-то по колено. Упрямишься - сиди в коляске.Один из уродов наловчился отбивать морзе задницей. Прикрутили к коляске так, что не шевелится.
   Убивать не выгодно, зеки в статье расходов. Каждый квартал проверка по радужке.
  В нашем отсеке умные. Не морзят. Не отбивают чечетку. Не мычат. Уже не мычат.
  И только губы вьются тонкими посиневшими змейками.
  
  3.
  Прибыла новая партия зеков.
  Один из них молодой мощный, с ошалевшими глазами. Его связки еще целы. Подошел ко мне:
  - Я знаю тебя.
  О чем он? Хмурю лоб, поднимаю левую бровь: "Не понял".
  - Я Зен. Помню тебя. Да. Это был ты.
   Качаю головой :"Нет".
  - Ты мог. Ты сломался.
  Левая бровь - вверх.
  - В Пикделли. Помню твои руки.
  Мотаю головой. "Нет".
  Но руки у меня были. Точно были. Не помню, где их потерял. Разглядываю культи. Они аккуратные, свежие рубцы, к которым больно прикасаться. Боль не напоминает предшествующих событий. Детине я мог бы посоветовать одно: молчи. Но он не знает нашего секретного языка.
  Уверен, больше суток не продержится. За разговоры отправят на удаление связок.
  Качу коляску прочь от этого сильного пышущего здоровьем парня.
  - Урод, - слышу за спиной.
  Шум. Оборачиваюсь - он в одиночку бьется с двумя стражниками. Они лупцуют его шокерами по голове и плечам. На подмогу бегут еще трое из соседних отсеков.
  Он легко раскидал пятерых, встал в боевую стойку, оглядываясь исподлобья по сторонам. По тику в трицепсе справа я начал что-то вспоминать.
   Ринг, канаты, настил в кровавых зубах, чье-то скользкое черное тело подо мной, умащенное жирным кремом, бью по затылку, он мажет носом пол, глотает зубы. Лица, лица, лица, флаги, пищалки, цветы, голые самки...
  Нет,не может быть. Обрывки памяти, на мгновенье вспыхнув, не сложились в картину, угасли в мясорубке мозга.
  
  Зен обводит мрачные стены тяжелым взглядом. Каждому уроду в коляске и каждому маньяку заглянул в глаза:
  - Ну? Что же вы? Так и будете прятаться по углам?
   Глаза горят пламенем, кулаки - кувалды, он сжал их до хруста, они побелели.Его руки. Его громадные кулаки.
  - Кто со мной?
   В дальних отсеках пронзительно завыла сирена. Послышался топот, клацанье железных подков.
  Бунт!
   Будет драка. Достанется всем и не по малу.
   Углы с маньяками ощерились. Топот ног пробудил спячку. Твари стали приподниматься. Они почувствовали моральный и физический перевес. Всеобщий вздох, мычание хором, тени от стен двинулись к месту свалки, туда, где, корчились в агонии, поломанные Зеном стражи.
  Вечный инстинкт стаи - с первого взгляда занять правильную оборону, встать кругом, ощериться, разом показаь зубы.
  Ноги тех, кто еще не пострадал, начали отбивать ритм, страшный, прощальный, от которого резонировали стены и вылетали светильники.
  
  Бунт!
  Умрем!
  Наз такая жизнь!
  Всем конец!
  Коляски уродов дружно заскрипели и встали вогкруг Зена первым кругом обороны. Интеллектуалы стучали обрубками, скрежетали зубами, били об пол колесами. Их действия удивляли четкостью и слаженностью. Уроды знали, что делают и на что идут.
  Бунт!
  Взвыла сирена. Открылись фосгезные пазы. Народ закашлялся и штабелями повалился на бетонный пол.
  
  4.
  
  Два зуба - "иии".
  Все шесть верхних - "ааа".
  Два верхних и четыре нижних - "ооо".
  Ну и так далее.
  
  Зен и я рядом, наши коляски напротив.
  У меня культи по локоть. У него - синяя челюсть, зеленое от побоев лицо. Он не говорит. И мычать ему противно.
  Он сидит, спрятав голову за крест рук, куда-то в колени.
  Где его кувалды? Культи. Значит он не стукач.
  Понятна его депрессия.
  Все мы прошли сквозь это.
  Я учу его тайному языку. Он рослый, качок, предплечья бугрятся.
  Глухонемая азбука дается ему с трудом. Бестолковый, хотя, может быть из-за операции.Он так и не успел рассказать, за что получил срок. И похоже, никогда никому не расскажет.
  Он пытается показать, сколько в нем ненависти, стучит по подлокотникам культями, глаза горят. И снова гаснут, прячет голову под локти.
  Он тоже урод.
  
  5.
  Ноу - рай? Свобода? Всеобщее примирение, достаток? Каждому по бульке?
  Ноу, ноу, где ты, прекрасный, радужный, звездный, где никому ничего не надо, потому что у всех все есть?
  
   Ноу - единственный доступный каждому. Он звук. Носогубный. Его произнести может каждый.
  Ноу!
  Слово, которое не могут отобрать. Последнее наше слово.
  Последнее - оно же и первое, самое радостное, как первый младенческий глоток кислорода, комок невыносимой боли, начало первого крика и плача.
  Не отберут.
  Стража замыслила что-то ужасное. Кто-то выдал наш секретный язык. Вчера из бокса вернулись четверо.
  Их вывезли на середину секции, они застыли неподвижными коконами в колясках. Лица в кровавых бинтах.
  Стража долго отклеивала сукровичную маску. Медленно, с каким-то сияющим торжеством отодрали пластыри, и мы увидели...
  Оскал на все тридцать два.
  Человек, который смеется.
  Твари, которые смеются.
  Нам запретили последнее прибежище - тайный язык.
  Запретили?
   Я пробую про себя произнести хоть что-нибудь без губ и языка.
  Получается лишь одно. Шопотом:
  - Ноу.
  Громче:
  - Ноу!
  Это единственное слово, которое можно отобрать вместе с жизнью.
  К моему мычанию присоединяется весь отсек.
  -Ноу!
  -Ноу!
  -Ноу!
  Мы все, как один, быдло, обрубки, говно, ошметки мира, дно, твари, скоты, мычим. Теперь мы знаем, где наш прекрасный далекий Ноу.
  И мы его получим.
  Ноу. Единственное слово, он дыхание. Он жизнь.
  Дрогнули форсунки фосгаза.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"