Нофф Р. : другие произведения.

Я открываю дверь (2 глава)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая глава.

  Глава 2.
  
   Еще минут пять и начнется "Голубой огонек".
   Мама торопится закончить домашние дела, что бы вовремя сесть к телевизору. Я же, давно в кровати. Меня знобит, хотя на улице более двадцати градусов. В комнате прохладней. Уже десять лет она признана не пригодной для проживания. Летом в ней хорошо спасаться от жары. Очередь на жильё, в которой мы стоим эти десять лет, с каждым годом движется все медленнее и медленнее.
   Я кутаюсь в одеяло, искоса поглядывая на экран со знакомыми очертаниями шаболовской телестудии.
   В нашей комнате кровать, диван, стол с двумя стульями, узенькая тумбочка с телевизором "Волхов". При входе шкаф и кресло рядом с моей кроватью, которое я купил на стипендию, для удобного просмотра телевизора. В десять квадратных метров больше не влезает. И ещё, кресло служит перевалочной гардеробной. Я привык спать голым.
   Сегодня заставка на телеэкране стоит дольше обычного. Мама устроилась на диване и, помешивая ложечкой в стакане чай, изучает программку.
   -Тебе не здоровится?
   -Знобит что-то. - Я ещё больше натягиваю на себя одеяло.
   Мама берет шерстяное одеяло, которое мы используем как покрывало, и накрывает меня им поверх ватного. Я хочу заснуть, но стук в дверь выводит меня из забытья.
   -Анастасия Васильевна, можно у вас "Огонек" посмотреть?
   -Да, Да. Проходи Таня! - Не отворачиваясь от Анны Шиловой, говорит мама.
   Девчонка грузно плюхается в кресло и только тут замечает меня.
   -Здравствуй, Женя! - смущенно говорит она, мельком взглянув в мою сторону, и почти сразу переводит глаза на экран.
   -Здрасте! Здрасте! Я ваша тетя! - недовольно бормочу я, плотнее укутываясь одеялом.
   Господи, как жарко. Огненные приливы охватили всё тело с ног до головы. На лбу выступила испарина. Я скинул с себя шерстяное одеяло. Я скинул бы и ватное, но рядом со мной сидело существо, не входившее в круг моих доверенных лиц. Ему не предназначались некоторые вещи.
   -Интересно?! А что, если вот так, встать перед ней? Что с ней будет? Как она на это отреагирует? - думал я, обливаясь потом.
   Духота становилась невыносимой. Крупные капли стекали из-под волос на глаза, лезли в нос. Я промакивал их пододеяльником, но это помогало ненадолго. Всё тело покрылось влагой.
   -Танечка! - язвительно произнес я. - Не могли бы вы мне подать трусики? Вы сидите на них.
   -Извини! - сказала она и, как ни в чем не бывало, выдернула из-под себя мои трусы и протянула их мне.
   Ни один мускул на её лице ни дрогнул. Не изменилась улыбка, направленная героям "Голубого огонька". Всем своим видом она демонстрировала - я для неё не существую! Я - мошка, которая отвлекает её от более важных дел.
   В голове гудел целый рой. Мысли толкались друг с другом, душили одна другую. Старались казаться главными и превращались в ничтожество, под натиском другой, более проворной, товарки.
   Что-то вроде:
   -Он думал, что я потеряю рассудок при виде его неглиже? Дудки, нако-выкуси!
   Или:
   -Бедненький, ему плохо, а я тут расселась.
   Или:
   -Как бы мне хотелось забраться к нему под одеяло, Он такой знойный!
   У меня ещё хватает сил выдернуть у неё из-за спины тренировочные штаны, натянуть их под одеялом. Я встаю, делаю шаг и падаю. Вот так, просто. Просто встаю, просто делаю шаг к дверям, просто падаю. Нет, я продолжаю видеть себя и все вокруг, но как-то со стороны.
   Вот, Танька вскакивает с кресла и пятится к шкафу. Вот мама склоняется надо мной или над моим телом. Она хлопает меня по щекам. Они о чем-то громко говорят. О чем?
   А, это слайды.
   Щелк.
   -У него тепловой удар. - Искореженное, небритое лицо толстыми губами очень медленно басом выводит каждую букву.
   Щелк.
   -Ха, ха, ха! Это ваша жена...?
   -Нет, нет, она жена другого человека.
   Щелк.
   -О чем вы говорите? Он ещё мальчик.
   Щелк.
   -У него опять сорок.
   Щелк. Что-то тоненькое и писклявое:
   -Хи-хи. У него красивое тело. Я могу приготовить яичницу.
   И я взрываюсь!
   -Задолбала ты меня своей яичницей!
   В комнате никого. Кому я это говорю? Солнечный свет, отраженный окнами соседнего дома, продирается сквозь плотно задернутые, шторы. Такое солнце бывает у нас с часу до трех.
   Я сползаю с кровати, Откуда у меня эта длинная до пола рубаха? Я ищу одежду и нахожу её, аккуратно сложенную, на столе. На календаре десятое число. Помню, было пятое.
   Не успеваю заменить рубаху своим фирменным "Адидасом", как в комнату входит она, Ларина.
   -Ой, извини, я не знала, что ты встал...
   И т.д., и т.п. По-моему, она могла найти ещё сотню оправдательных аргументов, лишь бы подольше любоваться мной, вместо того, чтобы пробкой вылететь из комнаты. Мне ничего не оставалось делать, как стать циничным и наглым. В одну секунду я придавил её к дверному косяку и впился губами в говорящие губы. Ещё несколько секунд и её ладони согревали мои лопатки.
   -Дурочка, где ты была?
   Но, я был бы не я, если бы не задал этот вопрос:
   -Ты хочешь меня?
   В ответ она сильнее прижалась к моей груди, как воробышек под крыло коршуна.
   - Ты девочка?
   Она попыталась оттолкнуть меня, но я удержал её в своих руках и повторил вопрос.
   -Да! - как выдох, вылетело из её уст.
  
   На работу я опоздал. Вместо меня взяли другого работника.
   Что ни делается - всё к лучшему.
   Гоша, порядочный человек, прислал открытку, в которой сообщил о переносе зачета за предыдущие семестры на ноябрь. Я мог отдыхать в свое удовольствие.
   Неожиданно решился вопрос с деньгами. Случайная встреча с Боярским, позволила мне присоседиться к профессиональной рок-группе "Серебряный дождь". Я накропал им несколько своих песен, сделал пару переводов западных хитов, и даже участвовал в одной записи. Ребята были мной довольны, но близко к себе меня не подпускали. Деньги подкидывали исправно, и меня это устраивало.
  
   -Женя, я завтра уезжаю на выходные в Горелово, родня просила присмотреть за домом.
   -А что за дом у них?
   -Двухэтажный, у них там одна квартира на втором этаже.
   -Квартира номер четыре?
   -Откуда ты знаешь?
   -Догадался!
  
   Я нажал кнопку звонка, но он не прозвенел. Сразу открылись две двери. Не успев сказать традиционное "Здравствуй!", я был атакован десятилетним мальчишкой.
   -Папочка приехал! - кричал он, прыгая мне на шею. - Папочка приехал.
   -Я не знала, что у тебя такой большой сын. - Татьяна лукаво смотрела на меня.
   -Здравствуй! Этого шпингалета я знаю со дня рождения, - стаскивая мальчишку с шеи, как можно доходчивее объяснял я ей. - Папка его сидит, и давно сидит. Я приезжал сюда с Мариванной. А Димка приезжал к нам.
   Так вот почему она оказалась в нашей квартире. Её родня знакома с Мариванной.
   Димка ввалился за нами, как к себе домой. Татьяна пошла на кухню.
   -Ты её голой видел?
   -Нет, - удивился я такому вопросу мальчишки.
   -А, я видел. Она принимала душ в огороде. Из окошка нашего туалета всё видно.
   В дверь постучали.
   -У нас звонок сломался, и ещё электроплитка. И, вообще, нет света.
   Едва я отодвинул защелку замка, как в квартиру влетела Димкина мать.
   -Женька? Здорово! О, как чудно! Что ты тут делаешь?
   -Я в гости приехал.
   -Хозяев нет? Однако! Ну, да ладно. Жень, выручи. Ты надолго? Ну, да.
   Она посмотрела на накрытый стол. Обошла его, цокая языком. Подержалась за спинку никелированной кровати.
   -Да! Слушай, мне срочно надо в город. Пусть мой обормот побудет у вас. Проследи за ним.
   -Что за мной следить? Я сам, за кем хочешь, послежу, - выдал "петуха" Димкин голос.
   -Ах, так - марш домой!
   -Нет, я лучше с Женькой!
   -Тогда не писюкай! Сейчас, - она выбежала и тут же вернулась с бутылкой кагора, торжественно поставив вино в середину стола.
   -Мне нальешь? - дернул меня Димка за рукав и тут же юркнул под диван.
   -Вот, я тебе ремнем по заднице налью, - кинулась мать к сыну, но направилась к дверям, и уже с порога крикнула, - Я постараюсь к вечеру приехать.
   Дверь захлопнулась. Мы остались втроем и без света.
  
   -Ваш выход, маэстро! - щелкнул я пальцами, и все светильники, что были в доме, вспыхнули электрическим светом.
   Дело было в пробке!
   Ещё через секунду что-то зашипело и свет погас. Ну, конечно! На кухне в розетку была включена плитка. Теперь второму восшествию света ничто не мешало. Танька прыгала вместе с Димкой и хлопала в ладоши.
   Акт второй. Всё те же и плитка. Девушка кинулась ко мне на шею и поцеловала в щеку.
   -Это только аванс! - воспользовавшись случаем, шепчу ей в ухо.
   Теперь - звонок. Мы изрядно повозились с Димкой над этим чудом техники. И когда колокол пробил что-то вроде "боже царя храни", из комнаты донеслось:
   -Мойте руки и садитесь к столу. Вы заслужили!
  
   -Ты знаешь, а я плакала перед твоим приездом.
   -Почему?
   -Звонок сломался. Я все бегаю к двери, а ты не едешь. Потом плитка - пшик, а я обед затеяла. Тут, как из розетки пыхнет - свет и погас. А ты все не едешь.
   Я накрыл её своим телом и стал осторожно покусывать мочку её уха. Кровать предательски заскрипела. Димка заерзал на диване и что-то пробормотал. Пришлось встать и посмотреть на него.
   Он спал, раскинув руки и ноги. Легкое одеяло, покрывавшее его, валялось на полу. Подняв одеяло, я набросил на Димку, прикрывая царапины и синяки на го ногах. Лунный свет проникал сквозь ажурную ткань занавесок, освещая молоком всё пространство комнаты.
   -У тебя красивая фигура.
   -Или?
   -У тебя красивая фигура.
   Господи, помоги! Но что-то не получалось. Я хотел, но боялся. Я знал, но не умел. Я мечтал об этом. Теперь мне казалось, что все это я затеял зря. Скрип кровати, все время возвращал в реальность. А тот, маленький представитель рода человеческого, вдруг взбрыкнется и снова сопит в две дырочки. И никуда его не перенесешь. Квартирка однокомнатная.
   -Я придушу его, - стонал я, прикрывая Димкой свою неудачу.
   -Не надо, пусть спит. Успокойся. Мне все равно хорошо с тобой.
   Солнце уже поднималось на смену Луне.
  
   Удары ног и рук в дверь чередовались с истошным боем звонка.
   -Женька, гад, отдай сына! - несся по всему дому крик пьяной женщины.
   Испуг, охвативший меня вначале, свидетельствовал только о том, что я все-тики под утро заснул. Схватив трусы и майку, я юркнул к мальчишке под одеяло. Димка тут же проснулся. Накинув халат, Татьяна пошла к дверям.
   Мать мальчика не вошла, а ввалилась в комнату с бранью:
   -Верни мою кровинушку! Димочка! Что они с тобой сделали?!
   Слезы, которые она размазывала по щекам, были самые настоящие. Казалось, на женщину обрушилось непоправимое горе, невосполнимая утрата. Или это только казалось?
   -Да, здесь я, мам! - Димка вышел к ней навстречу.
   Обхватив его руками, как безутешная мать, только что нашедшая свою пропажу, она стала жадно целовать его шею, губы, щеки, лоб, что-то бормоча себе под нос. Тушь, стекавшая с ресниц, и губная помада, расползавшаяся на губах, оставляли на мальчике свои следы. Она пыталась их стирать грязной ладонью, но эти следы вновь появлялись после очередного прикосновения.
   -Как странно устроен мир человека? - Подумал я, разглядывая это действо. - Внешне она уже не похожа на женщину. Что-то среднее. Ссохшееся, без признаков груди, тело. Ввалившиеся глаза неопределенного цвета. Неопрятность в одежде. Узкие губы не скрывают гниль зубов. Нет человека! Нет! Но она красит для кого-то это жалкое подобие рта, прихватывая яркой помадой его содержимое - зубы. Она наносит дешевую тушь, на давно обгоревшие от сигарет ресницы. Она хочет нравиться. Она хочет жить, как все. Она хочет быть любимой. Она хочет сама любить. И она любит сына! По-своему, жутко, но любит!
   Я перевел взгляд на Таню. Слава богу, у неё все на месте. Грудь - это украшение женщины. И чем естественнее она, тем и красивее. Эти теплые, пухлые, розовые губки. Зеленые, чуть раскосые глаза. Эта девочка могла стать моей. Всем своим нутром, каждой клеткой своего тела я почувствовал, как хочу её. О, если бы я мог это сделать сейчас? Я бы не промахнулся! Накрывшись с головой, я отвернулся к стене, едва сдерживая слезы отчаяния.
   -Мам! Что ты раскричалась? Сама-то где была?
   -Цыц! Ты как с матерью разговариваешь?
   Слышно было, как она шлепнула сына, затем, оттолкнув ребенка от себя, села за стол.
   -Этот чего там разлегся? - речь, видимо, шла обо мне, - Как он тебе, пон-д-равился?
   -Вы это о чем? - в голосе Татьяны прозвучали железные нотки.
   -Да, брось ты девка! Знаю я вас! Это вы Димке можете...
   -Понравился! Что из этого?
   -Да мне то что, это тебе надо быть осторожнее, - смех, по звуку напоминающий движение металла по стеклу, закончил фразу.
   От этого звука всё моё тело покрылось пупырышками. Не снимая с себя одеяла, я сел на диване.
   -Можешь меня не стесняться, - глядя куда-то в даль, женщина задумчиво цедила сквозь губы свои слова. - Меня теперь никто не стесняется. Теперь. И я не стесняюсь. Теперь. Теперь я не стесняюсь. Что я мужиков голых не видела? Видела - не видела. А вот и видела! Любви не видела, а мужиков видела! Сволочи! Были сволочи, и теперь сволочи. Теперь! Женька, дай закурить!
   -Я не курю!
   -Ой, я же забыла! Ты у нас правильный. Не пьешь - не куришь. Девок портишь!
   Как я хотел встать и ударить её в этот размазанный рот. Но смех, идущий из него, сковывал моё тело.
   -О, портвейнчик. Даже не пили. Татьяна, дай штопор. У тетки штопор в доме есть?
   И опять этот мерзкий смех.
   Таня быстро принесла штопор и стакан. Когда наполненный до краев стакан опустел, Димкина мать встала и направилась к дверям.
   -Димка, домой!
   Мальчик нехотя поплелся за матерью, прихватывая по дороге со стула свою одежду.
   Дверь щелкнула французским замком. Наступившая тишина длилась недолго. Звонок снова забил в набат. Быстро, на одном дыхании, Димкина мать влетела в комнату, схватила бутылку Кагора и захлопнула за собой дверь.
   Теперь можно было вставать.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"