Казалось бы,- люди хотят от сказок всего лишь одного, чтобы они были интересными!
А вот когда это действительно так, то получают нечто гораздо большее... почему-то такие сказки и делают мир чуточку добрее и лучше.
Записки Шехрезады.
Чёрный соболь
таёжные сказки - взрослым детям
Деревья, которые ложатся спать
Сибирская тайга это целая страна не - обычная и замечательная. В огромном зе - лёном царстве - государстве, живущем по своим лесным исконным законам и обыча - ям есть много чего удивительного, а то и вовсе уж сказочного, пожалуй.
Вот бывает порою, идёшь по лесу... Идёшь себе, идёшь и вдруг - видишь упав - шее дерево... лежит прямо на краю опушки ствол огромного кедра. Уже и высохший да- же считай совсем ствол, местами и вовсе сгнивший... а вот одна его ветка растёт. Живая она всё-таки, не отмирает почему-то! Тянется вверх к солнышку, как ни в чём ни бывало, будто она на здоровом и сильном стволе находится ветка эта.
Стоит поискать внимательно, походить - полазить по тайге с толком, с открытыми глазами и тогда непременно найдёшь... та- кие "вечные" деревья. Те, которые продол- жают себя напрямую - своими ветвями. Са- ма становится стволом ветка упавшего на землю дерева... мощным стволом нового дерева. Нового?.. или обновлённого?
Эволюция, развитие жизни это процесс важный и ответственный... слишком ответ - ственный, чтобы ограничиваться простыми методами и средствами - способами. И, тем более, не иметь других, запасных вариан-тов.
Считать, что смена старого новым это единственный путь развития - значит по-корно головушку сложить свою на алтарь, вернее, плаху смерти (обратная сторона, оборотная любого, всякого алтаря плаха и есть). А кроме того и истину вместе с нею, с головою своею туда же бросить, скинуть.
Природа не терпит не только пустоты, но и простоты... вернее, примитива, вот инте- ресно ведь что!
Это на первый, по верхам скользящий и вглубь, в глубину не проникающий,- как го- ворят, поверхностный взгляд - просто вро- де бы всё в живом мире... просто и незатей- ливо.
И пузыри после дождя на поверхности озера, и выпрыгнувший вдруг из воды ог - ромный таймень, после которого долго не затихают круги - всё это просто и обыденно.
Да-а-а... да, вот только нет... нет, ну ни- какой уверенности, что они, круги эти лишь на зеркальной глади горного озера сущест- вуют, а не расходятся по поверхности, по плоскости всего мироздания. А то и вовсе, возможно, будят, тревожат нечто в глубине его, суть саму затрагивают мира этого, мо- жет статься... саму?
Или вот,- что проще нежели парение ор- ла в синем бескрайнем небе? Его полёт, он настолько естественен, такой спокойно - уверенный, выверенный и вписанный в са- му ткань пространства, что и взмахи крыль- ев будто не нужны.
В горах на севере Байкала проходит дре- вняя граница между двумя величайшими водными бассейнами. Там каменные хреб- ты разделяют владения Большого Озера и Великой Реки. Будто стены мощные крепос-тные между Байкалом и Леной стоят горы... режут синее небо и будто в вечность саму вонзаются их острые вершины.
В тех вот местах, издревле, да, пожалуй, что и доселе, довольно диких и нехоженых есть много чего удивительного и необычно- го в таёжном зелёном мире.
Вот если повезёт, то можно увидеть чёр-ного орла... и не просто орла! Эта птица та- ки прямо поражает своими размерами, раз- махом огромных крыльев. Человек, которо- му посчастливилось, долго может тогда про- стоять, задрав голову, упёршись в небо чис- тое взглядом и едва дыша... не веря самому себе, что может быть такое, существует, су- ще в мире этом.
Движения - взмахи огромных крыльев замедленные, нарочито отвлекающие,- будто искусный (но не искустный!) фокусник и непревзойдённый чародей - природа хо- чет скрыть великую тайну полёта... великую и простую! Скрыть - сокрыть и... и привлечь, завлечь ею одновременно.
Тайну простую настолько, что когда сто- ишь на краю скалистого обрыва, а внизу в ущелье бежит, поблёскивая серебром ручей хочется... хочется развести руки и бросится с горного утёса. И то ли взлететь над этим миром, то ли в него нырнуть - войти, в суть самую и с самой высоты... и уж по самому высокому счёту, когда и не считают-то сов- сем и ничего, да и не думают даже вовсе! Но, гремящий ключ так далеко внизу, что и слышен-то едва-едва. Его не разобрать, никак не понять о чём воркует, бурлит вода, что-то вроде и обещает, но вот что?
Много необычного в этом таёжном мире. Вот, бывает, идёт охотник на участок к себе, к своим угодьям
Идёт он, значит, добирается к построен-ному им самим в уютном местечке у ключи- ка на пригорке домику лесному. К зимовью тёжному с железной трубой, а значит печкой внутри - обязательно с печкой! Идёт бредёт себе по лесу, по просторам таёжным широ- ким вольным. Иногда два - три дня, а вот иногда и неделю, тут уж раз на раз не всег- да приходиться, всяко ведь бывает. Вот уж если даже в учебниках по географии пишут: "...расстояние в тайге меряется не километ- рами, а днями пути...".
Умно - умно... только ведь наполовину умно когда, то и вовсе, может быть, ещё ху- же глупость получиться? Вот если по насту, по лыжне свежей проскочил зверолов свой участок всего за три - четыре дня, то это хо- рошо. Отлично, прекрасно! А потом он, до- пустим попал в самый распар, когда лыжи до земли проваливаются и снега... снега на каждой по пол-пуда. И бьётся сквозь свои угодья пару недель промысловик, а то и бы- вает дольше. Ну, и как с расстоянием в этом случае определиться?!
Как бы там ни было, а добираться-то на- до всяко-разно. И случается порой так, что поднимется охотник на сопку, заберётся по каменной россыпи на высокую гору он, по- смотрит вокруг и... начнёт вдруг крутить го- ловой, щупать острым взглядом набегаю- щие распадки и хребты. Вот он всматрива- ется уже с удивлением, даже чуть ли не с испугом, пусть и лёгким, но всё же: "...что-то места незнакомые, похоже будто заблу- дился... так что ли?".
Но, нет - всё правильно! Его урочища, родные горы и сопки вокруг...
Так в чём же дело?! Да это просто уда - рил сильный мороз,- вот и прилегли упали высокие зелёные хвойные лапы, спрятались под снег, сразу изменив всё вокруг. В одно - часье переменилось - будто щёлкнуло что в великих часах,тех, по которым таёжный мир живёт и по коим сверяется. Деревья спать, значит, собрались, прилегли они, ук- рылись от морозов под снежною периной.
Это трудно представить, это надо уви- деть, чтобы понять. Странно это и неожи- данно, когда местность, природа меняется так резко - ну вот, как будто бы хозяйка к приходу гостей скатерть на стол набросила! Пока ещё небрежно, на скорую руку,- это уж зимой заровняет, загладит все складки и не- ровности. Будет время ещё у неё, зима... зи- ма она длинная.
Все горы сопки вдруг чужие и незнако- мые становятся без зеленого покрова. Когда снег выпадет, то и он меняет картину. Но он, снег, просто красит всё в белое, а объём-то, рельеф оставляет, считай, почти тот же; ну, по началу, сперва-то когда.
Вообще, строго говоря, спят все дервья, во всяком случае, наши сибирские точно спят... зимой.
Летом то им спать не приходится, корот- кое оно северное лето и надо успеть запас- тись соками, жизненной энергией на долгую и холодную зиму.
Подрасти тоже нужно, необходимо,- вот и не до сна деревьям летом. До тех пор, по- ка вода в реках, ручьях, озёрах и болотцах не замёрзла пьют они её немерено, днями и ночами напролёт набирают влагу, впитыва- ют её жизненную силу.
Растения, растительный мир - флора, как в науке говорят, воду сильно любит и уважает. Если есть вода, то и на голых ска- лах, где одни камни что-нибудь да растёт.
Порою диву даёшься: стоит таёжный красавец, дерево мощное, кедр раскидис - тый, а корни его будто из вечности - ствол прямо из камня!
Ну есть, правда, расщелинка, но совсем небольшая,- даже кисть руки не просунуть. А вот ведь... где-то видать собирается влага и вода постоянно, ну вот и вырос в этом хо - рошем месте красавец кедр из маленького орешка, который кедровка или бурундук об- ронили - спрятали. Обронили... давно уж когда-то. Если судить по величине, по тол- щине ствола то, где-то, по- жалуй, лет сто тому назад!
А вот только подуют холодные север- ные ветра, станет солнышко ниже и прижи- маться начнёт к земле так и тайга уже гото- виться к долгому зимнему сну. Желтеют бе- рёзки и осины, а вот рябины загораются не- повторимым красным багрянцем листьев и пламенеют гроздями ягод. Вот тут уж раз- ным птичкам лесным раздолье - вкусное угощенье! Хорошая подкормка перед холод-ной снежной зимой - сочная ягода рябины. Особенно, когда её морозцем прихватит - подсластит!
Участки тайги, где растёт лиственница сибирская, расцвечивают её огромными жёлтыми пятнами. Их хвоя, иголочки жел- теют, увядают и потихоньку осыпаются, по- крывают землю редким лёгким ковром.
Вот лиственница сибирская и не зря на- зывается лиственницей, что иголки, хвою свою она роняет, сбрасывает каждую осень, будто берёза или осина какая листья.
И даже кедры, великаны сибирские мо- гучие и те не могут побороть сон в крепкие трескучие морозы. Стоят, дремлют огром - ные зелёные деревья,- они словно яркие сочные мазки на таёжной картине... и не теряются, не выпадают из мира лесного да- же под укрывшим их лапы снегом - эти кед- ры красавцы... стоят себе и дремлют. Но их сила и мощь так велика, что всё равно и зи- мой под их кроной, между их огромными уз- ловатыми корнями, выступающими над са- мой землёй ищут укрытие и защиту лесные звери и зверушки. И даже олень или лось не редко, а очень даже частенько устраива- ют себе уютную тёплую кровать под мощ- ным деревом, делают лёжку на мягкой, су- хой хвое, опавшей с него. Могучая грудь де- рева - кедра сибирского приютит любую ду- шу трепещущую, живность таёжную. А если птиц взять, так те и вообще под кроной веч- нозелёной как дома. Тут и корм - запасы, ко-торые припрятаны на зиму, тут и укрытие от морозов и ветра.
Однако кедр никогда не сбросит свою хвою полностью и враз, как лиственница. И длинные зелёные иголки на таёжном патри - архе круглый год, хвойное оно дерево,- мо- гучий красавец таёжный - кедр сибирский.
Царское дерево - и государство его ог- ромная и бескрайняя тайга.
Но мы сейчас говорим про дерево, кото- рое ложиться спать. На самом деле ложит - ся и припадает к самой земле!
Прислоняется где на мох, где на камни голые. А уж улёгшись, устроившись и при- мостившись спит потом под толстым пушис- тым снежным одеялом.
Ну, да ведь не только стланик, но и мно- гие ещё растения и звери в тайге спасаются от мороза под снегом... да все что, пожалуй. Да что уж звери! И охотник иногда устраива- ет себе укрытие в снежном наносе, прячет- ся в сугробе ежели не успеет дойти до из- бушки своей... уж коли непогода прихватит в дороге когда его.
Снег, оказывается, хотя сам холодный, но может неплохо укрыть от мороза, а глав- ное и что особенно важно - от злого зимне- го ветра. А ветра - то, вьюги они намного опаснее любого мороза! Мороз-то, он ведь батюшка, а вот ветер - злой враг!
Так вот, стланик - растение северное. Дерево, которое растёт в самых суровых условиях, там, где никакие другие деревья и даже кустарники уже не могут жить, разве что мох олений - ягель, он ещё способен поселиться. И всё благодаря тому, что ум - ный стланик ложится спать зимой.
Похож на своего родственника весьма и весьма. И хвою имеет такую же, как кедр, те же длинные иголки, тёмно-зелёные.Вот и лапы, ветки у стланика от кедровых не отли- чишь сразу, если без опыту!
Вот, разве что, шишки на нём поменьше кедровых, ну и орешки в них также заметно мельче. Но не зря, же говориться - мал, да удал! Орех этот на много жирнее и слаще, чем у большого кедра.
Изредка встречается в тайге и вовсе уж странное дерево. Вроде бы по всем призна- кам - стланик. Вот,- все вместе, одним пуч- ком растут несколько ветвей, пять - шесть, а то и десять, или даже больше! Только... только какие же это ветви, какие уж ветки, если они порою толще ноги чело - века? Ну, во всяком случае, кистями рук не всегда и обхватишь, пядью не смеришь. И даже по- ровнее они ветви - стволы у этого растения, стланика. Ну, а главное... главное, что вы- сота этого хвойного то ли куста, то ли дере- ва метров десять, а то и по боле. Ну... и ка- кой же это кустарник?!
Стоит этот куст из деревьев и видно, что раньше он когда-то ещё и ложиться умуд - рялся. Старые толстенные ветви - стволы отходят, отползают по земле, будто змеи ги- гантские,- они уже все высохли, окаменели и прилегли, припали на почву таёжную те - перь навсегда... последнее, что могут ещё сделать - это удержать опадающие и про - носимые мимо них ветром осенним или во- дой весенней листья, веточки, хвою, былин- ки,- сохранить питание родному дереву.
Такой стланик, такие огромные кусты де- ревьев в тайге встретишь не часто. Он уже не ложится... разве что боковые побеги, ко- торые помоложе, пригнутся при сильном морозе и от снега, когда навалит на них уж хорошо, от души! На кусте такого стланика великана шишка крупная и синяя почти как на кедре. Но, всё-же помельче орешки,- где-то так... между стланиковыми и кедровыми.
Скорее всего, это переходная форм и та-кой вид промежуточный. И вот возникает ве- сьма интересный вопрос: а кто первый, кто от кого произошёл?!
Если в начале был стланик, если он пе - рерос в кедр, то всё вроде бы правильно и понятно: природа развивается от простого к сложному. Но это ещё большой вопрос - кто от кого и когда перерос - вырос?!
А что, если кедр сибирский измельчал, да приспосабливаясь, потихоньку и выро -
дился, вернее, превратился в стланик?! А главное - почему это стланик непременно примитивней, на эволюционной лестнице ниже стоит? Он лучше приноровился, прис- пособился к суровому климату. А то и вовсе может от климата этого, от условий этих та- ёжных суровых уйти... под снег лечь!
Стланик кедровый удивительное расте - ние! Он не только сам прячется под снег, но и всю живность лесную, таёжную укрывает, да ещё и кормит к тому же.
Когда большие ветки припадают, никнут к земле, то под ними получаются уютные, укрытые от ветра и снега домики и норки. Ну и... конечно, разумеется, в первую очер- редь мышки обживают эти места, в которых и пища, корм прямо над головой или под са- мыми ногами... а поначалу и тут, и там, пока ещё не подъелись запасы.
Ну, а за мышью уже и соболёк занырнёт в сугроб, пробьётся под зелёные плотные лапы стланика и хорошо там подкормится... переждёт непогоду, злую зимнюю вьюгу, уж если что.
Горностай - беленький тоненький зверёк с чёрной кисточкой на конце хвоста пробе - жит по насту снежному и через свою норку уйдёт в подземный, вернее, подснежный ти- хий, уютный мир... тепло там и шишка кру - гом с орешками такими вкусными!
А вот главные, основные жители этого подземного, подснежного царства - пищухи и бурундуки! Они зверушки самые, что ни на есть неутомимые труженики и запасливые хозяева... запасливые и рачительные, тру- долюбивые. Осенью среди каменных полей- россыпей, на карах - полях горных сплошь каменистых можно частенько увидеть пищу- хины стожки... на плоском камне, на какой- нибудь площадочке уютной.
И какое же это сенцо-то! Травинка к травиночке, веточка к веточке - всё отбор- ное, всё лечебное. Вот пучочки нежных мо-лодых верхушек стеблей бадана с розово - лиловыми цветками. Рядом брусничка ле- жит, веточки её с цветочками бледно крас- ными. Черники венички крохотные и тоже с цветом. Ещё какие-то травки, в засушенном виде и не признать сразу.
Веточки колючие малины и шиповника огораживают этот пищухин сеновал по краю валиком ежовым... может быть, чтобы не пу- тать, не мешать с мягкими травками или мо- жет для охраны, для защиты от вездесущих мышей... а скорее всего и для того и для другого, а ещё и для "третьего"... какого.
И вот что непонятно в хозяйстве у этих сеноставок - заготовка грибов! Нет, ну сама-то заготовка эта грибная дело, разумеется, полезное и вкусное. А, вот насчёт вкусов... о них не то, что "... не спорят"! А, вообще-то, и спорят, если, то только о них, но всё же! Всё же, всё - таки: зачем непременно гнилые грибы готовить?
Сколько ни смотри, сколько ни ищи, а на каменных базках у пищух грибы все гнилые и вид... вид у этих заготовленных продуктов хуже гораздо нежели в том месте, куда зве- рушка по нужде бегает. Да-а, в туалете-то у сеноставки порядок и чистота... он у неё не-пременно, обязательно под навесом, в су- хом и проветриваемом местечке!
Но речь сейчас о грибах... подосинови - ках, маслятах и сыроежках, а грызуны эти их предпочитают... сыроежки (а может быть, они - сыроежки просто доступнее?).
Конечно, разумеется! - тот, кто ведёт та - кое сложное хозяйство, такой "грызун" мо - жет вполне и до закваски, до брожения са - мого продукта додуматься... может. Да, и, вообще!.. если у муравьёв стада пасутся, то...
Вот то-то оно и то, что всё может ока - заться проще, гораздо проще,- хорошие грибы уже спрятаны, убраны в погреба. А к загнившим зверёк просто брезгует и прика - саться,- весной талой водой смоет всё! Хо - тя?.. впрочем - одно другого не исключает.
На солнечных, прогреваемых склонах таёжных гор и сопок, где и стланик обычно более урожайный, видны чёткие, более - менее ровненькие, утоптанные тщательно дорожки, тропиночки. Под гнущимися от ши- шек ветками - лапами, по сухому и уже жёл- тому ягелю, ловко обходя большие камни и расщелинки, вьётся бежит аккуратная до - рожка, пересекается с другими, сходится и вдруг... вдруг пропадает! А всё - пришли уже. Тут уходит путь доставки заготовок на зиму под землю. Вот тут-то в подземных кладовых и хранят пищухи, они же сено - ставки, свои главные кормовые запасы - орешки! Вот так и спасает стланик зверушек разных таёжных от морозов, от голода. И в общем и целом укрывает и кормит!
Спят зимой огромные рощи, заросли кедровых кустов - деревьев стланика, они прилегли к самой земле, укрыла их толстая порою в несколько метров белая перина. Вдруг, будто кто- то из пращи выпустил уп- ругий комочек меха, который расправился на лету и превратился в чудесный плащ - снизу белый, а сверху светло серый - чисто беличьего цвета. Это и в самом деле белоч- ка, белочка - летяга! Она спрыгнула с ёлки высоченной и следом просыпало снежной лёгкой порошей плотный нетронутый наст. Ну, не чудо ли лесное, не волшебство ли это таёжное такая белочка, вырастившая себе крылья... прямо дельтаплан какой-то!
Теперь и представить себе невозможно белку летягу без её плаща, как она без него обходилась раньше - интересно!? По рых- лому глубокому снегу этой маленькой зве- рушке далеко не пройти.
Мир таёжный он только на первый по- верхностный взгляд может показаться при- митивным и обыденным. На самом же де- ле, если присмотреться... если постараться понять лес, тайгу - увидишь, обязательно увидишь столько всего мудрёного, что... что останеться только вздохнуть и... выдохнуть. Познать все тайны зелёного мира не дано никому. И если кто-то скажет, что он изучил лес от и до... не стоит относиться серьёзно ни к этим словам, ни к этому человеку.
Да и вряд ли так уж нужно разгадывать все тайны, наверное, гораздо важнее про- сто любить этот неисчерпаемый зелёный океан тайги. Попробовать, постараться при- житься в лесу... стать в нём, если уж и не совсем своим, то хотя бы не чужим.
Вот когда ты не чужой, не враг то может так случиться, что прямо к тебе под ноги са- мые куропатка или рябчик выведут своих птенцов. Это случается, когда выводок пре- следует хищник - соболь или горностай. И мать ведёт своих детишек прямо к человеку под ноги! Она верит, что такой большой... зверь не обидит её птенчиков.
Не только человек может мечтать и на - деяться, не только он ждёт весну. Лохматые ветви - лапы с длинными зелёными иголка- ми тоже ждут первых весенних лучей солн- ца. Думают, да и, наверное, мечтают о ...о чём?! О чём могут мечтать деревья зимой?
О тепле... разумеется, о тепле, о любви! Любовь это тепло и есть... тонкой мерой, бережно отмеренное тепло! Чуть меньше - и замерзает живое, а немного больше и... и сгорит всё от такого тепла даже мёртвое, сухое дерево - сама память о бывшем... бывшем когда-то живым, станет серой зо - лой и скоро сотрётся, смоется дождём. Таёжный пожар - он страшен своей непрек- лонной, неумолимой страстью!
Любовь убивает не хуже ненависти. Нет, ни как не хуже... лучше! Ведь она это дела - ет по-доброму, с любовью.
Наверное, не только про лекарства мож- но сказать, что нет ни лекарств, ни ядов, а есть лишь мера. И, наверное, также нет ни чистой любви, ни чистой ненависти, а толь- ко... только мера, степень отпущенного теп- ла. Если из этого исходить, то многое можно объяснить и понять... даже и простить что-нибудь можно, наверное.
Не зря же говориться: "любовь зла".
Если пройтись жарким летним днём по зарослям кедрового стланика, то... то такой сладкой, густой любовной истомы, какая разливается вместе с пыльцой растения, такого головокружительного любовного аро- мата вдохнёшь, что голова закружиться, но- ги буквально подкосятся!
Только вот лишь пригреет солнышко и не станет уж кедровый стланик долго мед - лить. Он начнёт с нетерпением и порывисто сбрасывать с себя снег - подлетают снеж - ные подушки над распрямляющимися лапа- ми,- надоели уж за долгую зиму! А вот если стланик в снежки играть начал, то значит и всё вокруг просыпается - весна пришла!
Когда пришла настоящая весна можно по стланику и определить! Не успев ещё толком и проснуться, наполняет он всё вок- руг чудесным хвойным запахом. Глотаешь этот молодой кисловатый воздух, проходя по таёжным зарослям, пробираясь через стлань и тело тоже молодеет, бодростью наливается.
Потом сидишь, отдыхаешь на корнях кедр, опираясь спиною на толстый ствол, чувсвуешь телом его корявую морщинистую кору. Изрезана она временем, эта кожа де- рева, причудливо и глубоко - будто кто-то послание оставил. То ли о чём-то тебе орас- сказывает, то ли предупреждает о чём-то, а может статься, что и предостерегает?
Но, скорее всего, спрашивает - куда идёте и что так спешите всё... вы все?!
А вокруг мир таёжный исконный, сол - нышко греет - пригревает... весна!
Чёрный соболь
(Martes sibelina)
Острейший коготь соболя
Легчайшую снежинку режет походя,-
Мелькает чёрной молнией
Зверёк средь снежного безмолвия.
Часть первая
Под сломанной осиной
Давно это было когда-то... так давно, что не помнят тех времён ни звери, ни лю - ди. Разве что старый Кедр...патриарх таёж - ный припоминает, кажется ему - думается, что вроде бы... много лет тому назад и не мелькала меж узловатыми его корнями изу - мительная блестящая шубка чёрного собо - ля.
Что ж, всё верно - не всегда были в тай- ге чёрные соболя... впрочем, давайте по порядку. Всему должен быть порядок... как всему есть начало и как всему есть конец.
Однажды, когда-то глубоко во времени, где-то - далеко в горах, посреди зелёной бескрайней тайги, в узеньком скалистом распадочке, по которому протекал весёлый ключик, жило себе и поживало соболиное семейство.
На южном склоне, на берегу, где было не так круто, немного поположе, чем в дру - гих местах, по середине небольшого горно - го лужка стояло огромное сломанное бурей дерево - осина. Стояла она впрочем, осина эта только на одну четверть, не больше. Всё остальное (весь этот толстенный ствол) - упало. Упало, свалилось на другую сторону ручья. Получился довольно надёжный мост. Правда, ходить по нему никто не ходил... не было тогда в тех местах охотников. Да и те-перь и сейчас, наверное, нету.
Под корнем старой осины виднелась но- ра, вход в расщелину. А в самом конце этой узкой и глубокой расщелины между камня - ми находилось уютное гнездо, покрытое, выстланное сухим мхом и мелкой крошкой осиновой коры. Вот это и был их домик, убежище надёжное... собольков тех, кото - рые жили по ключику.
До поверхности из гнезда сразу и не выберешься. Проход между камнями тянул- ся несколько метров и пару раз круто изги - бался. Когда мать соболиха устраивала это убежище, она хотела сделать его безопас - ным, чтобы никто не пробрался и не раз - орил, не разграбил её гнездо и, не дай бог! не навредил маленьким котятам.
В конце мая, когда снег уже сошёл счи- тай почти везде, белели лишь кое-где глу - бокие расщелины, смотрящие на север... вот в самом конце мая (а это значит в са - мом начале таёжного лета) они и появились на свет - крохотные соболята. Это были пять коричневых комочков... пять коричне - вых и один совершенно чёрный.
Раньше никогда и ни у одной соболихи не было чёрных детёнышей. Обычный цвет у этих зверьков тёмно-коричневый. Ну, да... правда, иногда и рыжие встречались, даже светлые совсем. Вот, как тот котёнок, что сверху, самый крепенький из всех соболь - ков. А вот чисто чёрных - ещё не было, ни разу!.. до этого.
Весною и летом собольки не отходили далеко от своего домика. Они целыми дня - ми играли в округе, осваивая новый для се - бя мир.
Сломанная ветром, толстая старая оси- на (под корнем которой начинался вход в их гнездо, как мы знаем) всегда была видна маленьким зверькам. И они старались не убегать далеко от своего логовища, когда были одни, без матери. Если же соболиха была со своими детёнышами, то тут уж она следила за порядком. И бывало, бросалась к какому-нибудь, заигравшемуся и убежав- шему, по её мнению, слишком далеко щен - ку, чтобы задать ему трёпку и зашипеть ещё к тому же строго вслед, когда он уже и так нёсся со всех ног к норе!
Когда-то, много лет тому назад, нена - стной осенью разразилась ужасная буря и огромный ствол дерева сломало ветром. Через горный ручей перекинулся хороший мостик, один край которого прочно дер - жался раскидистыми ветками кроны. На другом же берегу огромное бревно повисло, не касаясь земли. Оно схватилось, вросло сломом за огромный пень, прочно сидящий своими корнями в каменистой почве.
Это было великолепное, ну просто таки прекрасное место для весёлых игр с пого - нями, засадами, прыжками и всем тем, бла - годаря чему дети - щенки растут и развива - ются, превращаются в ловких хищников.
А потом, ближе к вечеру, умаявшись и проголодавшись, братья и сёстры, садились на сломанную осину в один ряд вдоль ство - ла и, вытянув по ветру маленькие острень - кие треугольные мордочки, высматривали - вынюхивали свою мать. Смотрели соболя - та чаще всего на закат солнца, так как ру - чей бежал на северо-запад, а мать всегда почти убегала по распадку вниз вдоль него. Это - чтобы вода смывала, уносила запахи от её логова. Там, где-то в низу, в чаше из скалистых гор было довольно большое озе - ро, в которое и соболиный ключик впадал и много других ручейков и даже одна неболь- шая речка. Вся живность таёжная крутилась в основном возле него, этого озера с про - зрачной чистейшей водой!
Для соболя нюх самое основное, по - жалуй, чувство. Он прекрасно приспособлен для жизни в тайге и как отличный охотник имеет и острый слух, и хорошее зрение. Но нюх для соболя - главное. Нюх, обоняние его и кормит, помогает найти добычу... и за- щищает, вовремя предупредив об любой опасности.
Сидят котята, бывало, на стволе осины строго в ряд, ловят своим пушистым мехом солнечные лучи - греются! Выше всех свет- лый, который был самым крупным, а чёр - ный - последний, внизу. Он иногда пытался забраться повыше, но его брат, который был не только крупнее, но и сильнее при этом всегда злобно шипел. Порою и напа - дал иногда, и довольно ощутимо кусал: не нравилось ему светлому расцветка чёрно- го. Чёрная... другая она, да и у другого!
Вот не любят, когда кто-то отличается...
ни люди не любят, ни звери животные.
Сказать, что это плохо... не скажешь,- ведь любое отличие, отход от нормы это по сути болезнь. А она уменьшает шансы на выживание... как одной особи, так может статься и всего вида, если пандемия какая вдруг! Но отличие это и шаг вперёд, если повезёт, разумеется.
Соболиха всё чаще и чаще оставляла вы- водок свой и бывало, что довольно надолго бросала. В поисках пропитания для детёны- шей растущих, как говорится, не по дням, а по часам матери приходилось убегать всё дальше.
Она никогда не возвращалась без добы- чи: то куропатку или рябчика принесёт, а то притащит рыбу - хариуса или даже ленка у норки отбитого.
Норка и сама тоже хищник известный и постоять за себя умеет. Но соболиха напа - дала так яростно, борясь за пропитание своему потомству, что водоплавающая нор- ка предпочитала уступить, вернее - уныр - нуть! Лучше уж другую рыбу поймать, её в озере много, хватает пока ещё!
Зверьки, детёныши собольи, однако, сто- ит заметить, что и сами были не плохими охотниками, даже ещё совсем маленькие они уже гонялись во всю и за мышами и за птичками. Частенько и полосатому бурун- дучку с трудом удавалось ускользнуть, стои- ло только ему чуть зазеваться. И не редко им удавалось чего-нибудь добыть, молоде - ньким соболькам, но в основном кормила мать... пока ещё.
Чёрный котёнок поначалу играл вместе со своими двумя братьями и тремя сестрич- ками ничего не замечая... не понимая, что он не такой как они. Да и летом черный цвет меховой шкурки не сильно выделяется. Но вот наступила сибирская таёжная осень.
Дни стали короче, солнышко уже не так пригревало, как летом. После дождя в рас - падке, где обитало соболье семейство, тра - ва и кусты уже долго стояли мокрые. Солнечные лучи не прямые, а скользящие, истекающие от уже низкого светила, грели совсем мало... если бы не ветер, то и вовсе мокро всё стояло бы. Только этот непоседа влагу пил, набегавшись по горам, с прежней жадностью.
Уже было не так приятно вылазить из ло- гова тёплого, из домика ранним утром, как ещё совсем недавно - всего-то несколько дней тому назад.
И вот как-то однажды, проснувшись, со- больки, весело толкаясь и задирая друг друга, выкатились из норы на утоптанную обжитую площадку вокруг старой осины и... и замерли!
Мир вдруг стал совсем другим! Вчера ещё всё вокруг было таким живым и красоч- ным, столько всяких цветов и оттенков и вот вдруг... вдруг всё теперь другое! Всё вокруг покрыто белым пухом. А главное...главное - все запахи, ставшие уже такими привычны - ми и почти что родными, по которым можно было узнавать и понимать так много инте - ресного, интересного и нужного... они ис - чезли!.. всё теперь пахнет по чужому.
Замёрз, сильно изменился и стал сов - сем слабым и незнакомым таёжный дух! Совершенно другой даже сам воздух и по - чему-то даже покалывает где-то внутри, когда его глотаешь полной грудью. Ничего нельзя узнать!
Всё вокруг одного белого цвета... не - обычно, странно так? Один молодой собо - лёк осторожно вышел на это белое и от - прыгнул обратно. Потом стал трясти лапкой ступившей на снег и попытался её зализать, вернуть в обычное состояние.
И вдруг из кустов что-то выдвинулось... что-то довольно большое и немного пугаю - щее, но и в тоже время интересное.
Котята сначала было кинулись, огляды- ваясь к своей норе, но тут показалась и са - ма соболиха - мать. По первому снегу ей улыбнулась удача - повезло!.. она высле - дила молодого глухаря.
Крупная сильная птица ходила вокруг ог- ромного куста жимолости и обрывала с него ягоды. Мороз уже слегка подсластил эти продолговатые крупные тёмно-синие буси- ны. Красавец глухарь обрывал лакомство, вытягивая шею, старался достать наиболее сладкие самые верхние ягоды.
Птица была молодая и ещё не знала, что в этом мире не всё так безобидно, как кажется на первый взгляд.
Глухарь сам по себе достаточно боль - шой, чтобы внушать опасение многим та - ёжным существам... но не соболю! Для со - боля - он королевская добыча и когда по - везёт, то лучше лакомства не придумаешь! Конечно и рябчик очень вкусный, но у глуха- ря и размер ведь, величина!
Среди охотников ходят даже байки, что будто глухарь может взлететь вместе с на- павшим на него соболем! Пролетев некото - рое время, птица будто бы потом падает и разбивается вместе со своим врагом. Что ж... всё может быть, в природе много чего удивительного. Нельзя отрицать и такую возможность. Но скорее всего это относится к разряду курьёзов... а, вероятнее, всё-таки домыслов. Во всяком случае, тот, кто видел, как бросается соболь на добычу, понимает, что после такого удара... не сильно - то и полетаешь!
Но охотники, а чаще те, кто возле... кто рядом, любят приукрасить, что греха таить.
Птица была крупнее соболя, закрывала его своими крыльями почти полностью и волочилась чёрным широким хвостом по брусничнику, сгребая с его жёстких листиков первый снежок...
Мать ещё не успела дотащить свою до - бычу, как её уже окружило всё потомство. Почувствовав запах необычайно вкусной еды, соболята забыли про всё на свете. Они уже не обращали внимания ни на снег, ни на собственную безопасность: грызясь, взвизгивая и утробно рыча друг на друга, молодые собольки накинулись на глухаря. Каждый старался поглубже вонзиться зуба - ми... прямо всей пастью в это вкусное! Та - кое большое - с мягкими, приятно щекочу - щими нос и всю мордочку, перьями. Такое, что его можно есть, есть и не думать, не бо- яться, что вот вдруг быстро исчезнет.
Поглядывая на детёнышей, соболиха отошла в сторону. Выбрала удобное мес - течко на бугорке, уселась и стала намывать мордочку. Время от времени она настора - живалась... настораживалась и замирала, прислушиваясь и потом, осмотревшись, ма- точка снова принималась за умывание.
Вот тут в первый раз и узнал чёрный со- боль про свою беду.
Котята хорошо наелись, утолили первый звериный голод. Они разбежались, разош - лись по краям полянки. Вытоптанный неглу- бокий снег запечатлел картину пиршества - перья и пух. Кто-то, устроившись под низко висящей лапой кедрового стланика, догры - зал крыло, больше наслаждаясь запахами, чем самой пищей, кто-то рылся в перьях... это был светлый крупный котёнок. Он вдруг нервно осмотрелся и бросился на чёрного!
Чёрный соболёк сидел на белом утоп - танном пятачке снега и умывался... у него даже не было крылышка или глухариной ла- пы!.. что же привлекло внимание и вызвало такое раздражение, так разъярило его бра - та!? Да, просто то, что он сильнее других выделялся на белом снегу,- чёрная шубка была слишком необычна и заметна.
Светлый соболь был самым крупным и сильным среди своих сестёр и братьев, и он довольно жестоко потрепал чёрного. Один раз даже показалось, что совсем загрызёт - но вмешалась мать. Она вдруг молниеносно подскочила, схватила светлого за шкирку и отбросила. Потом ещё громко зашипела и тявкнула в конце резко, строго.
С того момента и стали преследовать чёрного соболька его собратья всё время. Даже самочки, молоденькие соболихи, видя такое отношение светлого, тоже набрасы - вались, подражая и копируя его поведение самого сильного и самого главного.
На белом снегу чёрный соболёк был да - же очень заметен. Ему это сильно мешало на охоте... а тут ещё и постоянные стычки с другим молодняком!
Старая мать соболиха заступалась за своего сына, она отличала его ото всех и... и даже издалека. Что уж тут поделаешь , если он приметный такой. От неё чёрному частенько перепадали вкусные кусочки и котёнок держался как-то, не был доходягой, во всяком случае, несмотря ни на что. Но вот однажды...
Произошло это уже под вечер, когда со- болята по привычке собирались, подтягива- лись к своему гнезду. Светлый успел заско- чить на толстую осину и стал забираться повыше и вдруг замер, насторожился. Он резко вытянулся и снова замер, застыл со - вершенно неподвижно, и только его малень- кий острый носик еле-еле подрагивал.
Обычно ветерок под вечер, на закате тянул снизу, поднимаясь вдоль речушки к самым вершинам гор. И уже там, на гольцах воздушные потоки теряли чёткое направ - ление и крутились беспорядочно, порывис- то, бросаясь то в одну, то в другую сторону! На самом верху в горах открывалась такая потрясающая картина бескрайнего таёжного моря, что и у ветра начинала кружиться го - лова, и ветер сам тут терялся... не мог ни - как понять - куда ему и зачем!
Зима многое меняет в природе. Что-то она и вовсе убирает с лица земли... с лица убирает и прячет по её карманам, в кладо - вые. Чаще всего в почву, заботясь о буду - щем её плодородии.
Зимние морозы, резкие перепады тем - пературы и земли и воздуха ломают устояв- шееся обычное, ставшее уже привычным для тайги и её обитателей направление ветров.
Зима - это зима, чего уж тут! А она хотя ещё и не наступила, не вошла в свои права, но заявить их уже, заявила... права свои ис- конные, холодные.
Или просто потерять себя, заблудиться и не найти дорогу. Даже в конце концов, просто обидеться на что-то... или на кого-то в нашем мире, в мире таком независимом, гордом и... маленьком
Часть вторая
Гула-гула
(gula - gula)*
В этот раз мать, старая соболиха, воз - вращалась не снизу распадка, а почему-то сверху. Она спускалась очень осторожно, часто останавливалась, осматривалась. Время от времени становилась на задние лапы и нюхала уже холодный, остро и рез-ко пахнущий снегом зимний воздух. При этом она вся так вытягивалась и замирала, что походила на засохший корень какой-нибудь валёжины, а не на что-то живое.
Снег не лежал пока ещё сплошным ковром: кустарник, сухая трава, особенно кипрей - всё это, не говоря уже о зелёных лохматых лапах стланика и стволах де - ревьев, позволяло прятаться всякому та - ёжному зверью и птицам.
Светлый, самый крупный из всех собо- лёк понимал уже, что он главный, когда ма - тери нет. Это означало, что он должен сле - дить и приглядывать... охранять всех.
Ветер обычно к вечеру тянул снизу по ручью и соболиха знала, что в случае опас - ности ей надо подходить к дому подняв - шись выше. И потом уже пробираться вдоль ключика к самому логову. Зимой всё меня - ется и ветра тоже дуют по-другому. Ветер в этот раз был с гор. Сюда пришёл влажный циклон, и он поменял, сломал всё местное расписание... ведь мощному циклону ниче - го не стоит смять в своём упругом кулаке любой цветок, даже розу ветров!